Исключительное право Адель Фабер

Глава 9

Но оставалась одна я недолго. Минут через двадцать появились Жак и Сэм с бочкой воды на тележке. Впрочем, тележкой этот скрипучий деревянный механизм на разномастных колесах можно было назвать лишь с большой натяжкой. Одно колесо было заметно меньше остальных, отчего бочка опасно накренилась, а вода плескалась через край, оставляя за собой влажную дорожку.

– Куда нести, мадам? – деловито спросил Сэм, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Его загорелое лицо раскраснелось от усилий, а выгоревшие на солнце волосы прилипли ко лбу. В отличие от рыжего Жака, Сэм был коренастым и крепким, с серьезным взглядом карих глаз.

– На кухню, – я открыла дверь, придерживая ее, чтобы не хлопнула от внезапного сквозняка. – Только осторожно, пол вроде бы крепкий, но мало ли.

Мальчишки осторожно втащили бочку, и вода снова плеснула через край, образовав лужицу на пыльном каменном полу кухни.

– Ничего, – махнула я рукой, заметив испуганный взгляд Жака. – Пол каменный, не испортится.

Пока мальчишки таскали покупки, я быстро огляделась на кухне. Большая печь занимала почти всю стену, но дров нигде не было видно. Под толстым слоем пыли я заметила очертания старой кухонной утвари, развешанной на стенах – медные кастрюли, сковороды, половники… Когда-то эта кухня была сердцем дома, полным жизни, запахов готовящейся еды, звона посуды. Сейчас она напоминала склеп – холодный, безжизненный и заброшенный.

– Мадам, – робко позвал Жак, теребя в руках потрепанную шапку, которую снял при входе в дом. – У вас дров нет? А печь холодная.

Его веснушчатое лицо выражало искреннее беспокойство, и мне на мгновение показалось, что мальчик переживает не столько о заработке, сколько обо мне – странной городской даме, непонятно зачем приехавшей в заброшенный дом.

– Придется поискать, – вздохнула я.

Обыскав дом и пристройки, мы так ничего и не нашли. В бывшей кладовой обнаружились лишь гнилые доски и ворох старых тряпок. В одной из спален – разбитый стул, который мог бы послужить растопкой, но явно не обеспечил бы нас дровами надолго. Зато в полуразрушенном садовом домике, скрытом за зарослями дикого винограда, обнаружились ржавые пила и топор, висевшие на стене среди паутины и засохших осиных гнезд.

– Я умею пилить! – тут же вызвался Сэм, сдувая пыль с лезвия пилы и проверяя его пальцем. – И могу колоть дрова.

– Тогда за работу, – улыбнулась я, стряхивая паутину с рукава. – В саду полно сухих веток. Тот бук у ограды, кажется, совсем засох.

Следующие два часа мальчишки трудились не покладая рук. Они пилили толстые ветки, кололи поленья, складывали дрова у кухонной двери. Их звонкие голоса, смех и даже споры о том, кто лучше колет дрова, наполнили пустой дом звуками жизни.

Я же тем временем вымыла немногочисленную посуду в привезенной воде и разложила продукты на край стола, предварительно тщательно мной вытертого. Пришлось использовать одно из полотенец, купленных в городе, чтобы счистить многолетнюю пыль. О том, что я жутко голодна и безумно хочу спать, я старалась не думать.

Наконец, огонь в печи весело затрещал, вода в кастрюле забулькала, и я смогла накормить своих помощников. Хлеб с маслом и ветчиной, яблоки и горячий чай – простая еда, но мальчишки уплетали ее с таким аппетитом, будто это был королевский пир. Я невольно улыбнулась, наблюдая, как они перебрасываются шутками, как стараются вести себя прилично, но то и дело забываются, говоря с набитым ртом.

– Спасибо вам, ребята, – я отсчитала несколько монет каждому, добавив чуть больше, чем обещала. – Без вас я бы не справилась.

Жак уставился на монеты в своей ладони с неприкрытым изумлением.

– Это… это все мне? – пробормотал он. – Мы с матерью на такие деньги неделю живем!

– Заслужил, – кивнула я. – И ты, Сэм, тоже.

– Мы завтра снова придем! – пообещал Жак, дожевывая последний кусок. Крошки прилипли к его веснушчатым щекам, и он торопливо вытер рот рукавом потрепанной куртки. – Только скажите, к какому часу.

– Если надо еще дров нарубить или что починить, – добавил Сэм, старательно вытирая руки о штаны, словно готовясь тут же взяться за работу.

Я смотрела на их довольные, измазанные сажей лица, освещенные теплым светом огня, и внезапно меня охватило беспокойство. Когда они уйдут, я останусь совершенно одна в этом заброшенном доме. Ночь уже почти наступила – за окнами сгустились сумерки, превращая очертания деревьев в саду в причудливые, зловещие силуэты. Окна были либо разбиты, либо так плотно заколочены, что их невозможно открыть. Двери скрипели и закрывались неплотно. В пустых комнатах гулял сквозняк, а из углов доносился подозрительный шорох – мыши? Или что-то похуже?

Неожиданно какой-то грохот на втором этаже заставил меня вздрогнуть. Мальчишки тоже напряглись, переглянувшись.

– Наверное, ставня оторвалась, – предположил Сэм неуверенно. – Ветер поднимается.

– Да, наверное, – согласилась я, но холодок пробежал по спине.

Еще час назад, когда карета Себастьяна удалялась по аллее, во мне кипела решимость. Хотелось доказать и мужу, и его преданному кучеру, и самой себе, что мадам Адель не испугают такие мелочи, как ночевка в заброшенном доме без слуг и охраны. Я знала, что возница доложит герцогу о каждом моем слове, каждом жесте, и потому держалась с достоинством, не показывая ни капли сомнения.

«Пусть думает, что я буду жить здесь, как королева, – мелькнула тогда мысль. – Пусть знает, что его планы не сработали, что меня не так-то просто сломить».

Но теперь, когда спектакль был окончен, а зрители удалились, пора было подумать о более безопасном и удобном ночлеге. Проведя всю предыдущую ночь в карете, скрючившись на жестком сиденье, я мечтала о нормальной постели. Но кровать наверху, выглядела ненадежно – прогнившие доски пола вокруг нее внушали опасение, а наглухо заколоченное окно не давало возможности проветрить комнату от затхлого запаха плесени. И потом, спать здесь одной…

Снова какой-то звук со второго этажа – на этот раз словно шаги по скрипучему полу – окончательно убедил меня, что ночевать здесь одной не стоит.

– Мальчики, – начала я осторожно, намазывая масло на хлеб для себя, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, – скажите, есть ли в городе гостиница? Где можно переночевать путешественнику?

– Ааа, постоялый двор, – протянул Сэм, а его лицо прояснилось. – Отец говорил, когда-то была. На въезде в город, большой дом с конюшней. Только давно сгорела. Еще до нашего рождения.

– Понятно, – я постаралась скрыть разочарование, рассеянно крутя в руках чашку с остывающим чаем. Мысль о том, чтобы провести ночь в этом доме, становилась все менее привлекательной. – А других мест нет?

– Если вам надо переночевать, – вдруг оживился Жак, вскакивая со стула так резко, что чуть не опрокинул его, – то леди Дебора может принять на постой. Только она строгая и многим отказывает.

– Леди Дебора? – переспросила я.

– Да, дама почтенная, вдова капитана Лорри, – пояснил Сэм, отряхивая крошки со штанов. – Дом у нее большой. Иногда берет постояльцев, если они приличные. К пьяницам и бродягам даже не выходит, когда стучатся.

– А как её можно найти?

– Мы вас проводим, если хотите, – предложил Жак, уже собирая со стола пустые кружки. – Только… – он помялся, переминаясь с ноги на ногу, потом выпалил, краснея до кончиков ушей: – Мать тоже будет рада вас пригласить, госпожа, да только тесно у нас, и вам, поди, неудобно будет. У нас с сестрами одна комната на всех, и мать с бабушкой в другой. А больше места нет.

Его искреннее желание помочь тронуло меня до глубины души. В этом маленьком мальчишке было больше настоящего благородства, чем во многих титулованных особах, которых я встречала в салонах Себастьяна.

– Спасибо огромное, Жак, – улыбнулась я, легонько сжав его худенькое плечо, – но мне не хотелось бы вас стеснять. Лучше проводите меня до леди Деборы, только сначала эти чемоданы на тележку загрузим.

Я окинула взглядом сундуки, стоявшие в холле. Большая часть моих вещей осталась в особняке Себастьяна – всё равно роскошные платья герцогини вряд ли пригодятся в новой жизни. Я взяла лишь самое необходимое – несколько простых платьев, белье, туалетные принадлежности. И, конечно, драгоценности Адель, спрятанные на самом дне сундука, завернутые в платок.

– Там, конечно, ничего ценного, но не хотелось бы лишиться платьев.

– А покупки? – обеспокоенно спросил Сэм, оглядывая разложенные по кухне свертки. Его практичный ум уже просчитывал, сколько ходок придется сделать с тележкой.

– Все на тележку не влезет, – ответила я, прикидывая объем. – Надеюсь, воришки этой ночью не придут.

При мысли о том, что кто-то может забраться в дом, пока меня нет, стало неуютно. Но, с другой стороны, здесь действительно не было ничего по-настоящему ценного. Воры будут разочарованы содержимым моих свертков – простая посуда, немного продуктов, постельное белье.

– Скорее всего, не придут, – серьёзно кивнул Жак, словно прочитав мои мысли. – Тут все думают, в доме привидения живут. Боятся.

– Привидения? – я невольно усмехнулась, представив, как местные суеверные жители обходят стороной полуразрушенный особняк.

– Говорят, старую хозяйку убили, – шепотом произнёс мальчик, широко раскрыв глаза и наклонившись ко мне, словно делясь страшной тайной. – И теперь её дух бродит по дому, стережёт богатства. Многие клялись, что видели свет в окнах по ночам, хотя никто здесь не живет.

На чумазом лице Жака было такое искреннее убеждение, что я едва сдержала улыбку.

– Что ж, это даже кстати, – хмыкнула я, накрывая оставшиеся продукты чистой тканью. – Пусть стережёт мои покупки.

Сэм подмигнул Жаку, толкнув его локтем в бок:

– А ты боялся сюда идти! Говорил, что призрак утащит тебя в подвал!

– Совсем не боялся! – возмутился тот, толкая приятеля в плечо с неожиданной силой. – Это ты трясся, когда мы подходили к дому!

– Неправда! – Сэм замахнулся, готовый к дружеской потасовке.

– Так, – я прервала начинающуюся драку, хлопнув в ладоши, – собираемся. Скоро совсем стемнеет.

Мальчишки, моментально забыв о ссоре, быстро собрали самый необходимый мне багаж – небольшой сундук с одеждой, два чемодана и узел с постельным бельём. Всё остальное мы аккуратно сложили в кухне, подальше от окон. Я заперла дверь на ключ, который нашёлся в замке, хотя понимала, что это слабая защита – любой мог войти через разбитое окно. Но так хотя бы создавалась иллюзия безопасности.

Тележка, нагруженная нашей скромной поклажей, скрипела и подпрыгивала на каждой кочке, когда мы спускались по заросшей аллее. Жак тянул её спереди, натужно пыхтя и наклонившись вперед всем телом, а Сэм подталкивал сзади на крутых участках, упираясь плечом и краснея от натуги. Я шла рядом, придерживая сундук, чтобы он не съехал на особенно крутых поворотах.

– А далеко до города? – спросила я, когда мы преодолели уже половину пути. Ноги гудели от усталости, а платье, намокшее от вечерней росы, неприятно липло к телу.

– Минут двадцать ещё, – отозвался Сэм, переводя дыхание.

Дорога петляла между холмами, то спускаясь в неглубокие овраги, то взбираясь на пологие склоны. Трава по обочинам серебрилась в лунном свете, а ночные насекомые уже начали свою симфонию – сверчки стрекотали в траве, цикады отвечали им с деревьев, где-то вдалеке ухнула сова.

Мы миновали небольшую рощу, где стволы деревьев казались призрачно-белыми в лунном свете, потом поле, на котором смутно виднелись очертания стогов сена, напоминающие спящих великанов. Вдалеке мерцали огоньки – первые дома Ринкорда, обещающие тепло, уют и общество людей.

– А вот и усадьба леди Деборы, – сказал Жак, указывая на тёмный силуэт дома, стоявшего особняком у дороги. Его маленький палец, испачканный в земле и саже, обвел контур здания, и мальчик добавил с плохо скрываемым благоговением: – Говорят, этот дом построил сам капитан Лорри, когда вернулся из плавания с сокровищами.

– Это правда? – заинтересовалась я.

– Кто ж его знает, – пожал плечами Сэм. – Старики говорят, что да. Но старики много чего болтают.

Это был двухэтажный дом с мансардой, окружённый ухоженным садом. Каменные львы охраняли вход, их гривы, потускневшие от времени и дождей, все еще сохраняли благородство очертаний. Невысокая каменная ограда отделяла участок от дороги, а за ней виднелись аккуратно подстриженные кусты и деревья. В окнах горел свет, а из трубы вился дымок, обещая тепло и уют.

Мы остановились у кованых ворот. Тележка жалобно скрипнула, когда мальчики опустили ее ручки на землю, и этот звук в тишине показался неприлично громким.

– Хозяйка дома, наверное, уже спит, – с сомнением произнесла я, оправляя измятое платье и пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы. – Может, в город? Там наверняка найдётся кто-то, кто сдаёт комнаты.

– В такое время все уже спят, – покачал головой Сэм, его лицо в лунном свете казалось старше и серьезнее. – А леди Дебора часто сидит допоздна.

– Почему? – спросила, удивляясь такой осведомленности.

– Говорит, мыслей много, – пожал плечами Жак. – Она в воскресной школе истории нам рассказывает. Про дальние страны, приключения и всякое такое. Правда, священник говорит, что это все выдумки и не стоит забивать голову глупостями. Но нам нравится.

Глубоко вздохнув, я открыла калитку, которая, к моему удивлению, оказалась не заперта.

– Подождите меня здесь, – сказала я мальчикам, поправляя выбившуюся прядь волос. – Я сначала узнаю, примет ли она меня.

Я поднялась по трём ступенькам и потянулась к дверному колокольчику, гадая, что скажу хозяйке дома. И вдруг почувствовала, как усталость последних дней наваливается на меня с новой силой. Ноги подкашивались, в висках стучало, а спина ныла от долгой дороги. Три дня тряски в карете, две ночи без сна, хлопоты с обустройством поместья – все это вдруг навалилось разом, и мне пришлось опереться о дверной косяк, чтобы не упасть.

«Если она откажет, придётся вернуться в поместье, – подумала я с внезапным отчаянием. – И провести ночь в этой развалине, надеясь, что крыша не рухнет и привидения не придут».

На мгновение показалось, что лучше уж сразу повернуть назад и не испытывать судьбу. Но выбора не было. Я решительно дёрнула за шнурок колокольчика, и где-то в глубине дома раздался мелодичный звон. Музыка смолкла, послышались шаги, и через минуту дверь отворилась.

На пороге стояла высокая седовласая женщина лет шестидесяти, в темно-синем домашнем платье, строгом, но элегантном. Её осанка и манера держать голову выдавали в ней человека благородного происхождения. Тонкое лицо, не утратившее следов былой красоты, украшали проницательные серые глаза, смотревшие на меня с нескрываемым любопытством.

– Добрый вечер, – произнесла она глубоким, мелодичным голосом, в котором не было ни капли провинциального выговора. – Чем могу помочь?

– Добрый вечер, – я слегка присела в реверансе, стараясь выглядеть прилично, несмотря на измятое дорожное платье и растрепавшуюся причёску. – Меня зовут Адель Фабер. Я новая владелица поместья на холме.

Её брови слегка приподнялись, а губы дрогнули в легкой улыбке, но она ничего не сказала, ожидая продолжения. В её взгляде не было ни подозрительности, ни осуждения – только искренний интерес и, может быть, легкое удивление.

– К сожалению, дом оказался в плачевном состоянии, – продолжила я, стараясь говорить спокойно и достойно, хотя усталость брала свое, и язык едва ворочался. – Непригодным для ночлега. Мне посоветовали обратиться к вам, сказали, вы иногда принимаете постояльцев.

– Вот как, – она окинула меня внимательным взглядом с головы до ног, задержавшись на моих руках, держащих перчатки, и на тонкой цепочке часов, выглядывающей из кармашка. – И кто же вам это сказал?

– Местные мальчишки, Жак и Сэм, – я указала на дорогу, где они ждали с тележкой. – Они помогли мне с водой и дровами, но ночевать в поместье сейчас небезопасно. Я готова хорошо заплатить за комнату.

Леди Дебора помолчала, словно принимая решение, потом вдруг улыбнулась:

– Что ж, входите. Не стоит гостье стоять на пороге. Заодно расскажете мне, что привело столичную даму в наш забытый богом уголок.

Я удивлённо взглянула на неё:

– Как вы узнали, что я из столицы?

– У меня острый глаз на детали, – она распахнула дверь шире. – Ваше платье от мадам Люси, я узнаю её работу. А такие тонкие перчатки можно купить только в лавке Дювалье на Оперной площади.

Мой рот приоткрылся от удивления, и леди Дебора рассмеялась:

– Не волнуйтесь, это не колдовство. Просто я сама жила там много лет, прежде чем удалиться в провинцию. А теперь идите, позовите своих помощников.

Я с облегчением поблагодарила её и поспешила к воротам, чтобы позвать мальчиков. Они с нескрываемым восторгом приняли предложение – похоже, дом леди Деборы пользовался среди местных детей не менее загадочной репутацией, чем моё поместье.

Пока они втаскивали мой сундук и чемоданы в дом, я вдруг подумала: «А ведь так начинается моя новая жизнь. Не с роскошных гостиных и светских приёмов, а с тележки, скрипящей по сельской дороге, с босоногих мальчишек, помогающих натаскать воды, с поисков ночлега у незнакомой женщины…»