Искатель, 2001 №1

Алексей Горяйнов родился в 1959 году в Москве.

В 1979 году закончил Московский областной геологоразведочный техникум, а в 1985 году — Центральный ордена Ленина институт физической культуры.

В настоящее время студент 5-го курса заочного отделения Литературного института им. А. М. Горького.

Член Союза писателей России.

Автор книг: «Рыбалка в стиле Ню», «Ностальгия одинокого художника», «Позднее признание в любви». Один из авторов «Новой энциклопедии рыбалки» и альманахов «Русская рыбалка» и «Рыболовный альманах», а также многочисленных публикаций.

Ревя всей мощью моторов, катер скользил по зеркальной глади океана. Я хорошо заплатил капитану, большого роста добродушному негру за то, чтобы Лиза вытворяла с его детищем все что угодно. Она вся сияла, потому что очень любила быструю езду. Потом мы плыли на малом ходу, чтобы помощник капитана, худой низкорослый мулат, сумел приготовить наживку, закрепить в борту удилища и закинуть снасти. Рыбы нигде не было видно. Мы безуспешно сменяли один за другим районы лова и в полдень уже собирались плыть назад к острову, как неожиданно прямо по курсу, примерно в четверти мили от нас, увидели вздыбленный на поверхности воды плавник меч-рыбы. Описывая гигантские круги, мы постепенно приближались к рыбе. Капитан сам встал за штурвал. Он несколько раз прикладывал к глазам бинокль и вдруг неожиданно приказал помощнику глушить машину.

— Нет, мистер Александров, мы эту рыбу ловить не будем, — сказал он, протягивая мне бинокль. — Внимательно посмотрите на ее меч — он обрублен, вы видите?

Марлин, треугольный плавник которого время от времени появлялся на поверхности, сделав неожиданное ускорение, выбросился из воды, и я увидел, что вместо длинного носового выроста у него лишь обрубок. Судя по шумному всплеску, рыба была очень большого размера.

— Почему вы ее боитесь? — спросил я капитана.

— A-а, вы не знаете, что здесь недавно произошло! Это же Бешеный Джон!

— Что? — переглянулись мы с Лизой и непонимающе глуповато заулыбались.

Тогда негр с испугом в глазах рассказал историю о том, как недавно гигантских размеров марлин, к которому сразу приклеилось прозвище Бешеный Джон, отправил на дно два рыболовных катера. Команды этих посудин имели несчастье поймать его на крючок. Экипажам чудом удалось спастись, но катера навечно поглотила морская бездна.

— А куда же делись снасти? Посмотрите, как свободно он резвится! Насколько мне известно, прочные современные лески не так-то просто порвать.

— Говорят, в первый раз крючок зацепился ему за край рта, и когда он сломал свой меч, пропоров пластиковую корму «Фернандеса», то от боли так рванул, что порвал себе губу. А второй раз, вместо того чтобы уйти от баркаса, он, напротив, быстро устремился к нему и на полном ходу продырявил своим обломком деревянную корму. Сущий дьявол! Леска лопнула, попав на железную окантовочную ленту. Старые рыбаки говорят, этот марлин хитер и напорист, как некий пират Джон, который со своей командой высаживался на этих островах в начале века.

Поняв английскую речь, Лиза презрительно посмотрела на струсившего капитана и на меня, потому что я внимательно его слушал.

— Капитан, — сказал я, устыдившись ее взгляда, — мы платим вам деньги не за то, чтобы вы нам показывали только местные достопримечательности и рассказывали сказки, а за то, чтобы ловить рыбу, заметьте, хорошую рыбу, за хорошие деньги. Мы хотим ловить этого марлина.

— Нет, нет, нет, — возмущенно замахал руками капитан, — если так, мне не нужны ваши деньги. — И, прибавив двигателю оборотов, быстро направился в сторону острова. Однако на берегу об уплаченных вперед деньгах он даже не вспомнил.

Вечером я описал в дневнике случившееся.

На другой день в полдень я сидел в приятной прохладе за письменным столом, приткнутым к большому окну, устремив взгляд в бесконечную даль океана. Долетающие снаружи обрывки фраз раздражали и разрушали строй мыслей, нацеленных на развитие сюжета. Рассказ не клеился. Я отложил в сторону почти чистый лист, открыл дневник и записал следующее:

«27.10.1998. «Ай-яй-яй. Я-я-яй. Убили негра, убили негра, убили негра. Замочили, гады». Эта дурацкая музыка уже второй день раздается над тихой лагуной, напрочь перекрывая нежные голоса райских птиц и возмущенные крики попугаев, порхающих в пальмовой роще. Вчера вечером приехали двое новых русских. Они поселились по соседству, в таком же, как наш, стоящем на сваях в море бунгало и уже второй день празднуют свой приезд на этот остров, затерянный в бесконечности индийского океана.

Соседи оказались назойливыми. Я устал отвечать отказом на их гостеприимные приглашения к столу, уставленному всякой всячиной. Не для того мы забрались сюда, за пятнадцать тысяч километров, чтобы провести отпуск в компании этих жирных хряков. Грубить им не хотелось, но они явно не понимали, что у меня только одно желание — быть с Лизой наедине. Она, точно русалка, вынырнула сейчас возле моего раскрытого окна и, поднявшись по лестнице на площадку перед домиком, растянулась в шезлонге, подставив жарким лучам солнца все прелести своего великолепного тела. Видя, что я долго не появляюсь из бунгало, соседи начали приставать с приглашениями к Лизе».

Вылив на бумагу наболевшее и немного успокоившись, я отодвинул дневник, собираясь снова взяться за рассказ.

— Девушка, а куда подевался ваш молодой человек? — донеслось до меня. — Ему не страшно оставлять вас без присмотра?

Я повернулся к окну, сквозь прикрытые жалюзи которого было видно бунгало надоедливых соседей. Лоснящийся, разжиревший не по годам блондин, облокотившись на перила, держал в руке большую кружку с пивом и нахально улыбался Лизе.

Та гордо молчала. Тогда второй турист, довольно симпатичный молодец с великолепной черной шевелюрой волос, но с брюшком, отнюдь не красившим его накачанного тела, продолжил:

— А то давайте, как говорится, подплывайте к нашему столу.

— Спасибо, — тихо ответила Лиза.

— Что, извините, я не расслышал? — Черненький ожил и поправил до неприличия узкую полоску плавок. Он был весь какой-то лощеный, слишком ухоженный. И посматривал так с мудростью интеллигента; взгляд не в пример туповато-хитрому взгляду его товарища.

— Спасибо, говорю.

— Ну что вы как неродные, берите своего мужика и плывите к нам, или идите, но по берегу дольше обходить, — не унимался интеллигентный турист.

— Скажите ему, что храпеть будет дома, а здесь надо веселиться, — добавил развязный блондин.

— А он не спит, — ответила Лиза.

— А чем же он там занимается, мемуары, что ль, пишет? — оживился интеллигент.

— Почти угадали. Он писатель. Пишет о рыбалке.

Соседи восторженно переглянулись.

— Девушка, а хотите, мы его завтра с собой на рыбалку возьмем? — сказал интеллигент.

Услышав греющее сердце слово «рыбалка», я вышел на солнце и в первый раз приветливо улыбнулся соседям. Блондин увидел мою повеселевшую физиономию и толкнул в бок товарища:

— Серега, ха-ха, в натуре это свой братан рыболов, смотри, как лыбится. Сейчас, старичок, мы к тебе приедем на переговоры. Хочешь нормальную рыбу ловить?

Я снова заулыбался, наблюдая, как они, взяв заваленный какой-то закуской поднос и бутылку мартини, неуклюже погружаются в привязанную к пирсу длинную лодку. Я подошел к Лизе. Вскоре они причалили, но на пирс выходить не торопились.

— Как тебя зовут-то, писатель?

Я назвался.

— Что-то знакомое, где-то слышал о тебе, конкретно. Это Дима, это Серега, — блондин показал сначала на себя, потом на друга. — Значит так, сегодня гудим, а завтра — трезвячок. Дело предстоит, как говорит моя бабуля, сурьезное. С утра за марлином покатим. Место знаем — во, закачаешься! Такие лошади попадаются, конкретные. Мы сюда уже третий год приезжаем. — И, заметив, что я скис, добавил: — Насчет бабок ты не беспокойся, в натуре, за катер мы платим.

— Да нет, ребята, зачем, я свой пай сам вложу в мероприятие.

— Не, мы приглашаем — ты наш гость, и об этом больше не будем, — сказал интеллигент Сергей. — А может, ты считаешь, нам что-то от вас надо? Нет. Просто приятно встретить своих, русских, здесь. И еще писателя — рыбака! Да ты знаешь, после этого какие вещи напишешь? «Старик и море» читал?

— А вы про Бешеного Джона слышали? — спросил я, не ответив.

— Конечно, за ним и отправимся. — Димон пощупал свой живот, который заколыхался, как желе, и вдруг стиль его речи преобразился: — Извини, вот только девушку твою взять не сможем, у нас примета: женщина на рыбалке — удачи не будет. Поэтому, уважаемая Лиза, извините.

— Ой, больно надо, — сделала гордый поворот головы Лиза.

От предложения подняться в гости соседи отказались, должно быть, из принципа. Угощали нас с поставленного на пирс подноса.

— Не, в натуре, мы даже жен своих на рыбалку не берем, — оправдывался Димон.

— Я и не собиралась, у меня есть занятие не менее интересное и, уверяю вас, не менее опасное, чем ваше.

— Вот как? — удивился Сергей. — Что же это за увлечение?

— Занимаюсь подводной фотосъемкой.

— Акул фотографируете?

— А что? И их тоже. — Лиза приняла независимую позу, развернув плечи и выставив вперед стройную загорелую ножку. — А что в этом такого? Да, я привязываю мясо к кораллам в воде, чтобы подманить акул. Они здесь такие маленькие и совсем не опасные.

— Что вы говорите? — Сергей иронично округлил глаза. — А вы знаете, что в этом месте как раз проходит канал между рифов? Говорят, его когда-то проделали пираты для захода в лагуну. И еще говорят, несколько лет назад сюда зашла огромная акула и откусила ногу одному американцу. Его, говорят, едва отбили спасатели на самом выходе из канала. Еще бы чуть-чуть — и все, сразу за рифами глубина с полкилометра.

— Ой, меня этим не напугаешь! — Лиза тряхнула своими золотистыми волнистыми, успевшими высохнуть волосами.

— Вы отчаянная девчонка, — сказал устало Димон; он сильно потел, из него, очевидно, стал выходить хмель, поэтому он загрустил. Потом в наступившей паузе он звучно рыгнул и, ничуть не смутившись, добавил: — Учтите, осенью акулы становятся агрессивными.

— Ничего, мы ей выпишем личного негра-наблюдателя, — предложил Сергей.

— Вот еще, мало, что ли, тех, которые на берегу с вышек пялятся? — Взгляд Лизы показал, что слова Сергея ей понравились.

— Эти могут не увидеть, — подыграл я Сергею.

— А впрочем, давайте негра, — она задумалась на мгновение, — с катером. И было бы хорошо, если б он водолазное снаряжение прихватил, ну баллоны там и все такое, раз вы настолько щедры, надоело на мели бултыхаться.

Если она что вдолбила себе, ее было бесполезно отговаривать. На этом и порешили. Утром к нашему бунгало лихо подкатили два катера. Один забрал меня, и наша рыболовная компания быстро направилась далеко-далеко в море; другой катер с сидевшим за штурвалом веселым негром-инструктором остался с Лизой.

— Откуда он знает, где искать марлина? — показал я на рулевого, управлявшего спаркой мощных моторов.

— Сэм? — Сергей посмотрел на веселого лодочника. — Он все знает. Мы ж с ним таких рыб ловили, особенно в прошлом году.

Негр, оскалившись в улыбке, что-то брякнул. За гулом моторов я расслышал слова «рыбалка» и «хорошо». Чтобы развеять мое беспокойство, он показал нам пальцами букву о, что значило «о'кей».

— Во, видишь, мы его даже по-русски научили говорить, — сказал Сергей и, помолчав, добавил: — Сэм знает, где держатся косяки летучих рыб — излюбленной пищи марлина. — Потом вдруг спросил: — Лиза, она тебе кто? На жену вроде не похожа.

— Почему?

— Чувствуется, что вы как друзья держитесь.

— Да, ты угадал, мы с ней просто друзья. Она инструктор с Эльбруса. Горнолыжница-экстремал. Там, в горах, ее знают под прозвищем Сумасшедшая. Без гор она жить не может. Вообще она, конечно, странная девушка. Риск стал как бы образом ее жизни. Она спускается по таким трассам на лыжах, где не всякий мастер рискнул бы спуститься.

— На самом деле сумасшедшая, — сказал Сергей и добавил: — Старик, извини, у нас с Димоном правда давнишний уговор женщин на рыбалку не брать.

— Лиза была безумно влюблена в одного инструктора по тайскому боксу. После его таинственной гибели она бросила университет и уехала в горы. Теперь ее манит все, что связано с риском. В последнее время она очень увлеклась подводным плаванием и подводной съемкой. Каждое лето теперь проводит на Черном море в дайв-клубе, и в этом году даже работала там инструктором-водолазом.

— А как ты с ней познакомился? — спросил Сергей.

Но я не успел ответить, потому что наш дальнозоркий лодочник вдруг привстал с сиденья и указал коричневым пальцем вдаль.

— Посмотреть, — сказал он по-русски, но дальше, сильно заволновавшись, перешел на английский и что-то очень быстро затараторил.

Один Сергей смог его понять. Наконец мы все смогли разглядеть: вдали временами появлялся на поверхности воды высокий плавник меч-рыбы.

— Готовимся, готовимся, готовимся, — радостно и быстро затрещал Димон и также быстро-быстро потер от возбуждения руки.

— Но это не Бешеный Джон, — сказал я, хорошо разглядев в бинокль рыбу.

— Ничего, для начала выловим эту. Как говорится, лови маленькую, и будет послана тебе большая.

Этого марлина мы взяли довольно легко: Сэм отказался ставить на конец троллинга красивого пластикового октопуса, имевшегося в арсенале снастей Сергея; длинноносый клюнул на примитивно изготовленную деревянную рыбку. Наш трофей был не такой уж и большой — он весил менее ста килограммов, но нам пришлось изрядно повозиться с ним, пока неуклюжий с виду Димон вдруг ловко не зацепил его багром.

— А все же, как ты с нею познакомился? — вновь заговорил Сергей, когда рыба была в лодке.

— Это очень долгая история. Скажу только, что она мне понравилась сразу, с первого взгляда, в тот год, когда я приехал в Терскол кататься на горных лыжах. Но мне затем потребовалось еще пять сезонов для того, чтобы завоевать только ее дружбу. Она всегда держалась как-то особняком. Может быть, еще за это многие ее недолюбливали и звали сумасшедшей. Только после того, как я случайно спас потерявшегося во время Эльбрусиады одного француза, она вдруг стала со мной разговорчива. Потом между нами завязалась дружба. Но до сих пор это только дружба и не больше.

— А зачем тебе ее всего лишь дружба? Небось, последние бабки потратил для того, чтобы оказаться с ней на этом острове?

Я промолчал, затем сказал:

— В ней для меня есть тайна, с ней интересно. — Потом, подумав, добавил: — А впрочем, она такая же, как я, мы с ней во многом похожи.

— Странные вы люди, писатели. Ладно, пора к дому. Сэм, поворачивай, — велел Сергей. — На сегодня рыбалка закончена.

Солнце большим красным диском уже склонилась над потемневшим горизонтом воды, добавило в стальной блеск бликующих волн теплую гамму красок. Ребята высадили меня на пальмовом мысе, а сами поехали с капитаном к владельцу катера для каких-то переговоров. Они сказали, что на вечер запланирован пир у аборигенов. За нами пришлют катер, а к тому времени как-то по-особому будет приготовлен марлин.

Я подходил к нашей территории, когда услышал Лизин голос. Она махала руками, стоя у бунгало, ее силуэт был красиво очерчен закатом. От нашего пирса отплывало каное. Силуэт стоящего на колене гребца был совершенно черен. Она побежала мне навстречу. Приблизившись, уткнулась лицом в мою грудь совсем как ребенок.

— Бамуку, — она запнулась, горячо дыша мне в грудь. — Если бы не он, то все. Его покусали акулы.

— Какой Бамуку, какие акулы? Скажи, наконец, что случилось, где ты пропадала?

Ее пропахшие морем волосы приятно щекотали мне губы. Я повернул к своим глазам ее лицо.

— Я уговорила его погружаться вместе со мной на краю рифов. Сначала он не хотел, но когда я сказала, что пожалуюсь ребятам и они больше никогда не будут арендовать у него лодку, согласился. А у него четверо детей. Мы поставили лодку на якорь и плавали вдоль рифов на глубине пятнадцати метров. Бамуку говорил, что этот уступ равномерно опоясывает под водою весь остров. А за ним сразу идет свал.

— Логично, это же вулкан. Дальше. Что произошло?

— Там, конечно, подводная жизнь не то что здесь: разнообразные акулы, скаты, мурены — они как будто кишат вокруг тебя. Мурены подпускали к себе близко, их только надо было выманивать из-под камней, подсовывая под самый нос надетое на пику мясо. И небольших коралловых акул легко было снимать, но все это не так интересно. Хотелось чего-то необычного. Несколько раз мимо нас проплывали две большие акулы-лисы, но они держались очень отдаленно. Одна была большая, а другая немного поменьше. Они скашивали на нас свой мерзкий холодный взгляд, но чувствовалось, что они нас боятся. Я попросила Бамуку достать из лодки большой кусок говядины, который я прихватила с собой. Акулы, увидев мясо, проявили к нему интерес и уже не исчезали из поля зрения. Негр слишком торопился, когда закреплял в кораллах говяжий кусок, и не запихнул его как следует в расщелину между ветвистыми кустами. Мы спрятались за выступом рифа, и тут же большая акула, сделав несколько челночных движений, приблизилась к куску с широко раскрытой пастью. Она вцепилась в его верхний край и, замотав по-кошачьи головой, отхватила себе добрую четверть. Мясо выскочило из расщелины и, медленно планируя вниз, упало на дно. Я успела все это заснять на кинопленку. Акула, та, что была поменьше, устремилась за мясом вниз. Я сделала знак Бамуке, что необходимо опуститься ниже, чтобы сфотографировать вторую акулу. Он нерешительно последовал за мной. У каждого из нас было по пике. Нам удалось отогнать этим оружием акулу. Бамуку стал подниматься с мясом к коралловым уступам, а я продолжала снимать, но за работой мы ни на секунду не выпускали из поля зрения акул, попробовавших крови. Большая акула, по-видимому, была самкой. Делая челночные движения параллельно скалам, она все ближе приближалась к Бамуке, словно боялась, что он исчезнет с этим мясом, добравшись до поверхности воды. Но все-таки она была осторожна, быстро уходила в сторону, пугаясь его устрашающих резких движений руки, в которой была пика. Я перестала их бояться. Бамуку, кажется, осмелел и вроде бы даже увлекся дрессировкой подводных хищников. Но, когда он запихивал кусок в расщелину, рука его неудачно сорвалась и попала на острые кораллы. Из раны хлынула кровь. И тут начался какой-то кошмар. Его выпады пикой уже не помогали. Акула вдруг настолько осмелела, что даже после того, как Бамуку ранил ее, не отступила. Напротив, она тут же атаковала его, отбросив ударом хвоста на кораллы. После этого крови появилось еще больше.

Все это случилось в считанные секунды. Когда я подскочила на помощь, Бамуку совершенно безвольно висел в мутной от крови воде. Я ударила в бок акулы своим копьем, но оно только скользнуло по коже. Кинокамера сорвалась в этот момент с моей руки, что на некоторое время отвлекло акулу. Короче, Бамуку едва не кончился. Мне чудом удалось втиснуть его в проход между кораллами. — Лиза вздохнула и вдруг, будто ничего не случилось, добавила спокойно и даже с какой-то легкостью в голосе: — Надо будет достать кинокамеру. Она, вероятно, осталась там, на уступе, если только не соскользнула в бездну.

Я смотрел на спутницу широко раскрытыми глазами.

— Лиза, ты неисправима.

На жареного марлина мы не поехали, попросили присланного за нами лодочника отвезти нас в деревню Бамуки. У негра был жар. Вокруг него толпились испуганные дети и несчастная жена. Мне пришлось съездить за доктором англичанином, с которым я познакомился, когда мы неделю назад рыбачили рядом на длинном причале поселка. У меня был номер его телефона в отеле, расположенном на другом конце острова.

Доктор Спок, несмотря на свою худобу, постоянно потел. Осмотрев рану Бамуки, он вытер носовым платком взмокшую лысину и некрасивый длинный нос, сказал, что рана не такая опасная, сухожилия не повреждены и нога, когда рана заживет, будет двигаться нормально. Он дал негру какую-то мазь, а чернокожей хозяйке, чтобы ее успокоить, — несколько долларов. Та низко кланялась в ноги щедрому человеку, прижимая к груди деньги.

Лиза, с согласия хозяйки хижины, осталась дежурить возле раненого негра. Мы с доктором отправились пешком к нему в гостиницу, он попросил составить ему компанию в бридж. Вообще это был веселый добродушный человек, несколько безответственно относящийся к жизни, и потому в свои сорок пять лет он был все еще холост. Получив от предков приличное наследство, он позволял себе многое из того, что недоступно другим. Кстати сказать, баловался доктор наркотиками. Говорил, что это так, несерьезно. Прямо за игрой он нюхал опиум через свернутую в трубочку карту и даже предлагал попробовать мне, но я вежливо отказывался.

Возвращаясь к себе в бунгало, я завернул на огонек к ребятам, которые, как оказалось, очень обиделись за то, что мы не приехали на жареного марлина.

— Вы корешков променяли на какого-то негра, — сказал мне обиженно Димон. — Что тут, негров мало? Мы вон для вас целый ансамбль аборигенов на пикник заказали. Там такие пляски у костра были!

Но Сергей заступился за нас:

— Ладно, не напирай, сострадание — характерная черта русских писателей.

Из вежливости я распил с ребятами ящик пива, хотя мне необходимо было идти работать над рассказом. Но от завтрашней рыбалки отказался: наутро мы с Лизой запланировали поиск кинокамеры. Вообще я решил не оставлять больше непослушницу одну в воде: мало ли что еще с ней могло случиться. И удержать ее на берегу было невозможно.

Узнав, что мы с Лизой завтра снова будем погружаться, Сергей пошел к себе в комнату и вынес оттуда подводное ружье.

— На вот, возьми, пригодится. Спецзаказ — слона прошьет, если надо.

— Но тут же охотиться нельзя — заповедная рифовая зона.

— Хм, я знаю, но ты же не хочешь, чтобы тебя акула сожрала?

— Нет.

— Тогда бери.

И я взял ружье.

На следующий день мы ныряли за камерой, и уже после того, как благополучно достали ее, к нам пришли два аборигена предупредить, чтобы мы далеко не заплывали. Я ни с того ни с сего наорал на них, что лучше бы они поставили ограждения, как это делают на нормальных курортах. Темнокожие молодцы испуганно заулыбались и показали на берег, где лежали обрывки прочной сети. Оказывается, мы попали как раз в тот момент, когда старое, прогнившее ограждение сняли, а новое поставить еще не успели.

С рыбалки Сергей и Димон вернулись счастливые, хотя и без рыбы. Они сразу причалили к нашему пирсу, не заезжая домой. Рассказали, что в море встретили большой красивый катер с тремя рыболовами, которые подплыли к ним познакомиться. Их катер был оборудован современным эхолотом, позволявшим вычислять местонахождение рыбы. А искали они Бешеного Джона. Один из этих троих был состоятельный американец, владелец одного из островов на соседнем архипелаге. Там у него был дворец и какой-то необычный океанариум. Американец попросил русских помочь ему в поимке Джона. В случае успеха обещал приличную сумму. Но рыба, протаранившая два катера, нужна ему живой. Поэтому они завтра должны будут заехать к американцу за специальным ружьем, снаряженным ампулой с парализующей жидкостью, и за эхолотом, который облегчит поиски рыбы.

На следующий день случился апофеоз — американец сам, без помощи постороннего экипажа сумел поймать Бешеного Джона. На радостях устроил в своем дворце пир, и Сергей с Димоном присутствовали на нем, развлекались с красивыми девчонками. Приехав с гулянья, они разбудили нас, возбужденно размахивая тем самым ружьем, в котором была ампула со снотворным.

— Ну, где эта стерва зубастая, напугавшая Лизу? Сейчас мы ей засадим дурачка под кожу! — выкрикивал пьяный Димон.

Сергей выглядел трезвым.

— Кстати, это суперружье рассчитано для стрельбы под водой, — объяснил он.

Весь день соседи отсыпались. Ближе к вечеру Лиза заметила в нашей лагуне плавник акулы и, не издав ни звука, побежала за ребятами. Когда они подошли ко мне, Димон, стараясь выглядеть хладнокровным, сказал:

— Давай бери свою пушку, ну и все остальное, в чем будешь нырять, пойдем мочить акулу. А Лиза нас щелкнет на фотик.

— Да вы что, ребята, мало вам одного покалеченного негра! — возмутился я.

— Мы не негры. — Димон состроил обиженную физиономию и указал на чернокожих провожатых: — Вот они негры. Сейчас мы их на наживку пустим.

— Что?! — удивился я.

— Да он шутит, — улыбнулась Лиза. — Чернокожие останутся на берегу, будут помогать, если чего. Сергей им заплатил.

Спасатели, не понимая ничего, но видя, что говорят о них, подобострастно улыбались.

— Не боись, с этим аппаратом, — Сергей постучал пальцами по ружью, — акула быстро будет наша. К тому же мы с Димоном прикинули, что и за акулу американец может заплатить долларами.

Это было ружье, заряженное ампулой со снотворным.

— А не она ли искалечила Бамуку? — проговорил я, указывая на воду.

— Ты что, боишься? — Лиза засмеялась, всматриваясь в мое растерянное лицо, а затем презрительно сощурилась. — Успокойся, эта раза в два меньше. Пока ты сочинял, я ее хорошо разглядела: в ней метра два, не больше.

Я знал, что ее бесполезно переубеждать, тем более с такой поддержкой. Тогда я рассказал, как охотятся на очень крупную рыбу:

— Два охотника стреляют в цель с разных сторон, в результате чего добыча оказывается у них на растяжках линей. Это намного безопаснее, потому что раненая акула агрессивна.

— И это правильно, — сказал Сергей. — Юджин ее потом откачает: он ведь врач-ихтиолог. А то пока до нее дойдет снотворное, она будет далеко в океане.

Решено было, что Димон и Сергей будут пробираться между рифов параллельно каналу с левой стороны, а мы с Лизой с правой. Наконец все поплыли, иногда поднимая голову над водой, чтобы определять местоположение рыбы. Мы сошлись где-то посередине канала и, затаившись в самом узком его месте за рифами, стали ждать приближения рыбы. Лиза укрылась немного в стороне от меня, чтобы было удобно снимать.

Безумцы, мы серьезно не задумывались, какой опасности подвергаем себя! Как только акула появилась рядом, я понял, что мы имеем дело с экземпляром куда больших размеров. Однако отступать было некуда: неуклонно надвигающаяся масса затемнила коридор. Я увидел направленные в акулу и как бы в меня два ружья и подумал о торчащем из воды узком осколке скалы.

Я немного поспешно выстрелил, стараясь опередить напарников, и вслед за этим вдруг неожиданно увидел грузное тело Димона, безвольно опускающееся на дно. Гарпун вонзился в тело акулы немного ниже спинного плавника, совсем не там, куда я целился. Она даже не замедлила ход. «Лиза, там же Лиза!» — мне показалось, что кто-то явственно произнес эти слова со стороны. В это время я увидел ее, находившуюся на пути у акулы. И ее снова спасла кинокамера, которой она ткнула в морду хищнице, а сама успела скрыться в проходе между рифами.

— Ну, вы молодцы. Как вы ее сделали! — Лиза радостно бросилась мне на шею. — Она готова, вон смотри, буй твоего ружья показался, он стоит на месте.

— Ты ребят видела? — спросил я.

Лиза сказала, что видела Сергея, поднявшегося на риф, но он только сейчас нырнул.

— Димона она, кажется, зацепила, давай туда, — я указал направление, и мы поплыли на противоположную сторону канала.

Димон корчился от боли. Сергей затащил его на подходивший к поверхности риф.

— Вот сука, смотри, как срезала, — выдавил из себя Димон, поднимая для обозрения изуродованное, кровоточащее предплечье. — У нее шкура, как рубанок. От зубов ушел, так она хвостом достала.

— Надо перетянуть предплечье, чтобы остановить кровь, — сказала Лиза, — есть какая-нибудь веревка?

— Только линь от гарпуна, — сказал Сергей. — Вы видели, она всплыла?

— Видели, видели, — ответил я. — Погоди, на-ка вот, — я выдернул из плавок веревочку-поясок и протянул ее Лизе.

Она проворно, со знанием дела, перетянула руку Димона.

— Сможешь доплыть до берега с одной рукой? — спросил я.

— Смогу. Только ведь эту падлу надо куда-то оттара-нить, а то очухается и уплывет.

— Вы давайте с Лизой к берегу. А ты, Лиза, там сразу беги за доктором. Только бы он не ушел на рыбалку!

Лиза и Димон поплыли к берегу. Сергей сделал знак неграм-спасателям, и они, заведя мотор, направились на катере к нам. Пока они плыли, мы с Сергеем просматривали пространство между рифами, куда бы можно было затащить акулу. Однако такого места не нашли, и когда прибыли чернокожие, решено было отбуксировать акулу к пирсу. Маломощный моторчик волок эту махину со скоростью водяной черепахи, ползущей по земле.

На мелководье мы с Сергеем и два негра плотно обмотали акулу кусками сетей, которые закрепили, намотав поверх них отрезанные от ружей лини.

— Блин, теперь только успеть привезти американца, а с этим мотором только белье полоскать, — говорил Сергей, забираясь в лодку и дергая шнур магнето на моторе. — Говорил капитану, подыщи мне приличный катер в личное пользование. Нету, нету. Ладно, ждите.

С этими словами он включил передачу, и лодка неторопливо устремилась по проходу меж рифов в сторону океана.

Не прошло и двадцати минут, как акула стала оживать. Лиза то и дело заглядывала под пирс, куда затолкали пленницу, и комментировала ее поведение:

— У акулы вздрогнул хвост. Она шевельнула плавником.

Вначале я заволновался, но, убедившись, что пленница по-прежнему немощно и как-то кособоко лежит на дне, успокоился.

Я снова вернулся в бунгало, взял отложенную книгу, прилег на кровать и продолжил чтение.

Это был один из моих любимых романов Марио Пьюзо о мафии «Сицилиец». Я перечитывал его второй раз. Автор так ярко описал Сицилию, ее природу, характеры южных итальянцев, что перед глазами, одна за другой, как в кино, вставали живые картинки. Мне приходилось бывать на Сицилии, и сейчас, читая, я невольно пробуждал в себе приятную, успокаивающую ностальгию по этому острову.

Вдруг невероятной силы удар с треском сотряс все наше бунгало, так, словно какой-нибудь великан ударил по нашему пирсу огромной кувалдой. Сидевшая у самой воды Лиза вскрикнула, и через окно я увидел, как она, не удержавшись, плюхнулась в воду. Я выбежал на открытую площадку. Лиза уже успела уцепиться за край пирса. Я упал перед ней на колени, взял ее за предплечья, чтобы вытащить из воды. Неожиданно платформа поехала у меня под ногами, словно я на мгновение опьянел. В следующую секунду, вырвавшийся рядом с Лизой необычайной высоты гейзер отбросил от меня девушку. На ее месте оказалась взлетающая к небу, свободная от пут, черная шевелящаяся коса хвоста, вся осыпанная янтарем брызг. Лиза исчезла в волнах и образовавшейся пене. Стоя на четырех точках, я смотрел во все глаза и нигде не мог ее увидеть. Тем временем последовал новый удар акульего хвоста, и когда брызги осели, я увидел иссиня-черную спину пленницы: она отплывала от пирса, слегка завалившись на бок, и все время забирая куда-то вправо, словно наметила путь по кругу. Путы на ней были наполовину сорваны (видимо, гнилая сетка порвалась от мощного удара хвостом), но передняя часть хищницы вместе со спинным плавником была все еще пленена. И тут я увидел Лизу: она вынырнула поодаль в правой стороне лагуны. Но движения ее были чрезвычайно медлительны, и я понял, что она ранена. Акула приближалась к ней довольно быстро, но не так, как бы мог плыть хороший пловец. Я, не раздумывая, нырнул в воду и поплыл к Лизе, с радостью ощущая, что мне удается приблизиться к ней первым.

— Держись. — Я с ходу опрокинул девушку навзничь, обхватил ее ниже груди и, усиленно заработав ногами и свободной рукой, потащил ее на песчаную отмель.

Я увидел голову акулы, заостренную и большую, как страшный снаряд, совсем рядом. Покрывавшая ее сеть прорвалась, собралась складками возле высвободившегося из пут спинного плавника. Ее челюсти уже были возле наших ног. Вот-вот — и они сомкнутся. Мне показалось, что, почувствовав под собою мель, разъяренная хищница как-то по-собачьи затряслась всем телом. Вдруг в неожиданном развороте она мощно ударила хвостом. Сильной волною нас отбросило ближе к берегу.

Плечо Лизы кровоточило и болело, к счастью, рана была не опасная. Мы выбрались на берег и направились к нашему пирсу, с остывшим любопытством посматривая на рассекающий поверхность лагуны плавник. Дома я наложил на плечо Лизы повязку.

Через некоторое время послышался отдаленный гул мотора, и наконец из-за мыса, покрытого пальмовым лесом, на полном ходу вылетел красивый белоснежный катер. На траверсе при заходе в канал он погасил скорость и на малых оборотах стал входить в лагуну. Акула, обеспокоенная нарастающим звуком мотора, стала метаться и устремилась в глубинную часть лагуны, исчезнув из поля нашего зрения. За штурвалом стоял негр-крепыш; его тело, лишь наполовину прикрытое маечкой-борцовкой, все играло выпуклыми мышцами. Сергей держал на изготовку винтовку, снабженную оптическим прицелом. Рулевой заглушил мотор, перекрыв катером вход в канал. Сергей встал за штурвал. Затем на корме как-то в один миг была собрана большая металлическая клетка. Когда она была прицеплена к лебедке, рулевой, надев на себя, видимо для утяжеления, широкий пояс, вооружившись подводным ружьем и маленьким кислородным баллончиком, забрался в клеть; а Сергей, нажимая на какие-то кнопочки и рычажки, стал опускать его в воду. Затем он стал разбрасывать вокруг катера какие-то красные пакетики, которые при ударе о воду разрывались и выливали жидкость красного цвета. Похоже, это была кровь животных, предназначенная для привлечения акулы. Некоторое время на катере было затишье, но вдруг Сергей засуетился, стал снова включать рычажки, лебедка заработала, и довольно быстро клеть была поднята на борт. В одном углу ее оказалась большая вмятина, заметная с берега. Однако крепыш-водолаз был совершенно невредим. Оказавшись на палубе, он сотрясал воздух восторженными кличами и поднимал в знак победы над головою ружье. Видимо, акула была снова парализована, однако охотники не торопились к ней приближаться; взревел мотор, и катер понесся прямо к нашему бунгало.

— Мистер Юджин сам не смог приехать, — крикнул с борта притихшего катера Сергей. — Это его подчиненный. Ладно, пока, пока!

Затем катер сразу отплыл и направился к акуле. Мне не очень было понятно, что они там делали. Похоже, опутали ее какой-то специальной шлейкой, прицепив на длинном буксире к лодке, поволокли ее куда-то по каналу и затем взяли курс за пальмовый мыс.

Когда наконец мы остались одни, Лиза пошла готовить ужин, а я дал волю своим мыслям и чувствам, которые давно терзали меня. «Для чего мы убили эту акулу? — думал я, глядя на спокойную гладь океана. — Пусть она мерзкая хищница, пусть она даже превосходила нас в силе и коварстве. Но мы помогли пленить ее тому, для кого она станет игрушкой. Почему человек в пылу низменного азарта не задумывается сразу о последствиях своих действий? Можно испытывать свою храбрость, силу, ум, но обязательно ли для этого убивать живое существо, даже такое ужасное? Оно же было создано природой для чего-то? И выполняет свою функцию в природном балансе. Понятно, если та же акула, то есть препараты, изготовленные из ее органов, используются для лечения людей. От этого есть польза. Но прихоти ради — нельзя».

— Как ты себя чувствуешь? — Я повернулся к Лизе, когда она вышла из кухни и стала накрывать на стол, установленный на открытом воздухе рядом с домом.

— Нормально. Почти не болит, только неприятно тянет.

За ужином у меня возникло желание спросить Лизу об акуле.

— Тебе не жалко ее? Калечили мы ее, несколько раз усыпляли.

— Мир жесток, выживает сильнейший, — сказала она банальную фразу, вскользь, между делом посмотрев на меня.

— Ну, ты знаешь, мне эта теория капитализма не совсем по душе.

— А мне по душе.

Внутри меня поднялась горячая волна против ее равнодушия, против ее чрезмерной самодостаточности. Я не сдержался и немножко резковато сказал:

— Я все думаю. Вот ты, ну и я — мы прошли такой естественный отбор, начиная от вероятности нашего зачатия и кончая теми испытаниями, которые выпали в течение жизни на нашу долю. Мы много учились, занимались различными видами спорта, ходили в горы, испытывали себя экстремальными ситуациями и становились сильнее, опытнее, более приспособленными к жизни, то есть более совершенными. Но кому это совершенство нужно? Нам, индивидуумам, чтобы и дальше получать от жизни радости в виде тех потех, одну из которых мы только что испытали? Но ведь грустно будет, если твое развитие уйдет вместе с тобой. Неужели тебе не хочется иметь детей?!

— Так, — Лиза лукаво улыбнулась и, кокетливо опершись о стол, колыхнув золотокудрыми волосами, некоторое время молча пристально смотрела на меня. — Это что, снова намек на постель?

— Лиза, пойми, я серьезно.

— Ой, не наводи тоску. Давай лучше пить кофе и наслаждаться природой.

Запись в дневнике: «4.11.98 г. Со вторника по пятницу соседей не видели: они чуть ли ни круглыми сутками охотятся за марлином где-то в бескрайних водах океана и приезжают домой в сумерках, когда мы уже спим. Судя по тому, что они к нам долго не заглядывали, рыбалка имела успех. Лиза все это время загорала и плавала с кинокамерой в нашей лагуне. Вначале я всякий раз неотступно следовал за ней в воде, но крупных акул больше не появлялось, а маленькие акулы-няньки и акулы-кошки были пугливы и не опасны, и я, успокоившись, все три дня занимался в основном тем, что писал свой рассказ. В четверг мы, правда, наняли лодку с туземцем и поплыли на необитаемые острова. Туземец показал нам ряд чудесных атоллов с полоской редких, стройных пальм. Я спросил у Лизы, хотела бы она, будь у нее состояние, построить на каком-нибудь красивом острове дворец, обзавестись слугами и прожить в этом раю всю жизнь. Но она, даже не задумавшись, ответила:

— Нет. На одном месте я не хочу находиться даже в раю. Мне нравится весь мир. А потом я очень люблю людей. Ты же знаешь, у меня много друзей.

— Ну, построишь себе дайв-центр, и к тебе будут ездить туристы.

— Кто? Ленивые и жирные, указывающие пальцем новые русские и равнодушные ко всему иностранцы? Нет, я хочу со своими, а они пока есть еще на Эльбрусе, туда теперь всякая дрянь давно перестала ездить.

И тогда я понял, что она еще находится в поиске своего героя, что эта ее замкнутость от мужчин — всего лишь ширма, из-за которой она к ним присматривается. И это, наверное, было естественно, ибо каждая женщина, даже та, которая потеряла все надежды и настроилась на другую жизнь, внутренне все равно верит в какое-то чудо, что какой-то герой изменит ее и ее судьбу.

На четвертый день идиллию нашей жизни снова нарушила громкая музыка соседей: «Ая-я-яй, я-я-яй, убили негра, убили негра. А-я-я-яй, я-яй, ни за что ни про что гады замочили».

Вскоре к жилищу соседей прибыл катер, управляемый темнокожим туземцем. В него сел Сергей и направился к нам. Я подумал, что он едет пригласить нас на отходную. Вечером катер отвезет наших соседей на большой остров, а дальше на перекладных самолетах местных авиалиний они отправятся на материк, потом сразу в Москву. Их, отдых закончился. Богатые могут позволить себе даже очень короткие каникулы.

— Надевайте белые брюки и длинные платья, — сказал Сергей, не поднимаясь на пирс. — Нас всех приглашает мистер Юджин. Он сегодня устраивает грандиозное мероприятие. Мы, собственно, приехали за вами.

— А как же ваши билеты? — удивился я.

— А, успеем. Мы прямо оттуда на катере и поедем. Давайте только сначала у нас по маленькой пропустим для тонуса. Димон там уже на закусь омаров варит.

— Ой, как я люблю омаров! — воскликнула Лиза, вскакивая из шезлонга. — Мы скоро у вас будем.

— Я вас подожду, — предложил Сергей.

— Не надо, мы по берегу придем, — и Лиза впорхнула в бунгало.

Катер с Сергеем отошел от причала.

— Лиз, что там делать? — сказал я ей через стенку. — Может, не поедем к этому американцу?

Сердце у меня почему-то к нему не лежало.

— Давай, давай, одевайся, — ответила она бойко, — нечего киснуть дома. Посмотрим, как у него наша акула в бассейне прижилась.

— Ну, разве что это, — согласился я.

Розовеющие воды океана несли теплый бриз. Я покуривал возле воды, поджидая Лизу. Она вышла, заведомо смущаясь того эффекта, который она произведет на меня своей красотой.

— О, Лиза, ты великолепна! Почему ты так редко носишь платья? Ты в этом наряде просто принцесса южных грез!

На ней было обтягивающее короткое платье из какого-то легкого сиреневого материала. Тонкие бретельки и большой вырез, выгодно открывали ее сильные бархатистые плечи и упругое золото груди, несмотря на заклеенную телесным пластырем рану. Волосы были собраны на затылке в стильный пучок и показывали ее прекрасную длинную шею.

— Правда? Тебе оно нравится? — Лиза огладила рукой стройные линии своего маленького живота. — Я за него отдала когда-то безумные деньги.

Соседи, сидя возле своего бунгало за уставленным пивными бутылками столом, возбужденно что-то обсуждали. Появление Лизы в непривычном наряде вызвало бурю эмоций и аплодисментов. Сыпались комплименты, и был предложен тост за даму. Вскоре слуга негр вынес чемоданы ребят.

— Пора отчаливать, — сказал чавкающий сочной королевской креветкой Димон.

Все выпили на посошок и полезли размещаться в катере, а затем добродушный и заждавшийся рулевой понес нас с ветерком куда-то к горизонту вод.

И вот показались очертания маленького архипелага. Мы подплыли к холмистому зеленому острову. У причала стояло много катеров и красивых яхт. Нас встретил белый человек с рацией в руках, одетый в строгий парадный костюм. Он помог нам выйти из катера и повел по каскадно поднимающейся лестнице во дворец. Повсюду яркими разноцветными куртинами благоухали цветы, шипели и журчали струями причудливые фонтаны, в кронах тенистого леса наперебой пели птицы.

Хозяин встретил нас на площади перед белоснежным дворцом. Это был коренастый человек, своим обликом больше похожий на какого-нибудь ближневосточного гражданина, чем на американца. Он имел большой с горбинкой нос, пухловатые губы, черные глаза и волосы и не по годам огромную лысину. Он широко улыбался, гостеприимно разводил руками, но его бегающий холодный взгляд мне сразу не понравился. После обмена любезностями американец повел нас к гостям. По дороге Лиза выказывала свое восхищение великолепием дворца. Чувствовалось, что это ему льстило. В свою очередь он восторженно отзывался о Лизиных подвигах.

— Наслышан, наслышан о вашем мужестве. Как это вы, — женщина, — и совсем не боитесь акул? — Он заглядывал ей в глаза. — Вы необыкновенная женщина. Разрешите? — Господин Юджин взял Лизу под руку.

Обогнув дворец и пройдя по наклонной аллее, мы спустились по ступенькам на большую ровную территорию, добрую половину которой занимал продолговатый, облицованный белым мрамором бассейн.

К дальним сторонам этого красивого водоема примыкали каналы, уходящие излучинами в парк. Через них были перекинуты мостики с перилами и украшениями в виде скульптур, выполненных в древнегреческом стиле. С дальней стороны бассейна, огороженной белокаменной балюстрадой, открывался вид на противоположную скалистую сторону острова. Перед бассейном, прямо на коротко подстриженном зеленом газоне стояли столики, за которыми сидели нарядные дамы и господа. Другие гости беседовали между собой, дефилируя по тенистым аллеям, расходящимся радиусами от противоположной стороны искусственного водоема; там уже были включены фонари. Некоторые дамы и господа стояли попарно или группками с бокалами вина в руке, так же о чем-то весело и непринужденно переговариваясь. Позже мы узнали, что все они, это изысканное общество, в которое случайно и непонятно за какие заслуги были приглашены мы, прибыли сюда на вертолетах, быстроходных катерах и яхтах со всемирно известного курорта — места отдыха голливудских звезд и миллионеров, чтобы присутствовать на неслыханном зрелище — боях акул, меч-рыб, дельфинов и гигантских тунцов. Дворецкий, высокий седой человек, предложил господам делать ставки. Гости неторопливо, друг за другом потянулись к специальному столику у ближней к морю части бассейна. Господин Юджин, не успев выпить с нами по бокалу шампанского, предложенного учтивым официантом, удалился. Сергей и Димон покинули нас вслед за ним: они пошли к барной стойке поискать что-нибудь покрепче.

— Как тебе это нравится, Лиза? — спросил я у своей спутницы. — Тебе не кажется, что мы залезли в какую-то грязь? И что пора отсюда уйти, пока мы не увязли в ней по уши?

— Ты о чем? Гляди, какое общество! — ответила она, восхищенно рассматривая гостей. — Такое разве что в кино увидишь! Ой, посмотри, посмотри, ты узнаешь этого артиста? Это же… Ах, ну это же… — Она забарабанила по моей руке ладошкой, вспоминая фамилию всеобщего кумира, но, так и не вспомнив, перекинулась на другую личность: — А вон, ах, надо же, да гляди же, это тот, ну который играл бандита в «Агенте 007»!

— Лиза, ты что, не понимаешь, о чем я говорю? Я не хочу присутствовать на пире варваров. Этот гладиаторский бой животных и рыб — какая-то дикость.

— Перестань, ты на все очень болезненно реагируешь. — Она не переставала бросать по сторонам восхищенные взгляды.

В это время Лиза встретилась глазами с оказавшимся рядом хозяином, засияв, шагнула ему навстречу.

— Мистер Юджин! — воскликнула она. — Какое у вас здесь общество! Вы знакомы с такими людьми! Кто бы мог подумать!

Морщинистая пожилая дамочка в широкополой шляпке, поддерживаемая под руку молодым человеком, услышав ее слова, сказала по-английски своему спутнику:

— Русские совсем не умеют держаться в обществе.

Мистер Юджин издали посмотрел на меня, натянул на лицо отвратительную улыбку и, взяв под руку Лизу, затерялся с ней среди гостей.

Конечно, один я не мог уехать и стал дожидаться, когда вернется Лиза.

— Ты чего скучаешь? — услышал я за спиной родную речь и обернулся.

Лицо Сергея сияло как начищенный самовар.

— Юджин классный мужик! С такой девушкой меня познакомил, жаль, что скоро надо отправляться в аэропорт. Все эта идиотская работа — бизнес связывает руки.

— И мне он телку обещал, — на левом плече Сергея появилась голова Димона.

Глаза толстяка были уже мутны от алкоголя.

— Димон, веди себя прилично, — сказал Сергей, слегка двинув плечом. От этого движения у Димона лязгнули зубы.

— Ты чего? — покосился на друга Димон. — Мы ж двуглавый Змей Горыныч!

— Ты можешь хоть раз не нажираться?

— А зачем? Все ж гуляют.

— Затем, что с подачи американца бабки можно делать в международном масштабе, а ты можешь все испортить. — Сергей сделал страдальческую гримасу, как будто уже все испорчено, и, хлопнув меня по плечу, сказал: — Старик, проследи, чтобы он не нажирался. Я скоро вернусь.

Сергей ушел. Мы сели за освободившийся столик, Димон тут же подозвал официанта и заказал у него для себя сразу три бокала пива. Я ничего не мог с ним поделать.

Тем временем вокруг бассейна поднялось стеклянное ограждение, очевидно гасители брызг, и очень быстро в два ряда по всему периметру были установлены кресла. Дамы и господа, согласно номерам, указанным в пригласительных билетах, стали занимать места.

Наконец я увидел пропавшую куда-то Лизу. Хозяин по-прежнему ее обхаживал. Она села радом с ним в кресло, но неожиданно встала и направилась ко мне.

— Извини, — сказала она, и в глазах ее я увидел холодный блеск, словно она напиталась энергией от своего ухажера. — Мне надо побыть с ним, он такое рассказывает!..

— Лиза!

— Потом. Дождись меня!

Она ушла и села радом с Юджином.

Загорелый американец улыбался белоснежным оскалом крупных ровных зубов, посматривая на что-то рассказывающую ему спутницу. А дворецкий тем временем объявлял:

— С левой стороны выходит дельфин Ако № 5, справа — акула Бло № 6. Общая сумма ставок 22 против 32.

Я вспомнил, как ребенком смотрел фильм «Спартак» — он тогда только вышел на экраны — и плакал, глядя на сражающихся гладиаторов, и ненавидел римского полководца Красса, надменно взирающего с трибуны на сражение. Нет, и сейчас, хотя биться должны были всего лишь морское животное и рыба, видеть все это было выше моих сил. Стали подниматься перегородки каналов. Я вскочил и пошел аллеей, ведущей в парк. Я бродил средь высоких деревьев, и до моего слуха долетали безудержные возгласы толпы и громкие всплески беснующихся гигантов. Время тянулось нескончаемо долго. Я старался переключить внимание на шныряющих в ветвях пернатых, прислушивался к их жизни. Наконец, судя по заигравшей музыке и притихшим возгласам, я понял, что ужасные соревнования завершились. Я пошел за Лизой.

Зрители делились впечатлениями, раскланивались друг перед другом, прощались. На углу бассейна за отдельным столом пританцовывал на стуле Димон.

— А-ха-ха-ха-ха, — громко засмеялся он, увидев меня, бодая растопыренными пальцами воздух. — Бешеный Джон молодчина! И дельфина завалил.

На Димона стали обращать внимание, многие оглядывались. Подбежал Сергей, которому что-то шепнул подошедший к нему Юджин.

— Старик, помоги мне его довести до катера.

— Все, хватит с меня, — выпалил я и направился к Лизе.

— Старик, ты чего? — остановил меня за плечо Сергей.

— Ничего, я сейчас.

— Мы ждем тебя наверху в беседке.

— О'кей…

Я подошел к Лизе и взял ее за руку.

— Пойдем домой!

Юджин поглядывал на меня, не вмешиваясь.

— Я останусь.

— Как — останешься? — опешил я.

— Вот так. Останусь, и все. Ты что, мне хозяин?

— Я тебя сюда привез из Москвы. И я обязан привезти обратно. — Во мне все кипело от возмущения, гадкие слова лезли наружу, но я из последних сил заталкивал их обратно. И вдруг внутри как будто что оборвалось, и я негромко выговорил: — Ты что, шлюха, что ли? — и больно сжал ее руку.

— Да, да, а ты что, не знал?! — Она зло засмеялась мне в лицо. — У кого хочу, у того и ночую, с кем хочу — с тем и сплю!

— Ну и оставайся! — И уже совсем тихо повторил: — Оставайся.

Не знаю, почему на меня неожиданно нашло такое безразличие.

Я отправился к поджидавшему меня Сергею и помог довести спящего на его плече Димона к причалу. А там произошло следующее: один из охранников, пытаясь посадить пьяного в дым русского на катер, не удержался на корме и вместе с толстяком полетел за борт. Когда он выбрался на причал, от его лоска не осталось и следа. Он ругался и тряс рацией, которая не хотела работать, с его шикарного костюма ручьями стекала вода. Слегка протрезвевший Димон пытался выбраться из катера на берег вместе со своим чемоданом, но охрана затолкала его обратно и велела рулевому заводить мотор.

Мы отплыли и через часа два благополучно добрались до острова, сиявшего огнями большого поселка. Димон за это время переоделся в сухую одежду и стал несколько лучше соображать. На причале Сергей взял такси, и я простился с парнями, пожелав им счастливого полета.

Катер нес меня с ветерком. Я сидел на корме, глядя на мерцание высыпавших на небе звезд. Старался не думать о Лизе, о том, что она, быть может, сейчас мне изменяет. Но мысли все время возвращались к ней.

«А собственно, кто она мне есть? — успокаивал я себя. — Тоже мне, принцесса Турандот! Пошла она!» Я швырнул со злостью за борт истлевшую сигарету. Вот и наша лагуна. Причалили. Рулевой, прощаясь, просил, если нужен катер с капитаном или без оного, чтобы обращались только к нему, и рассказал, как его найти в поселке. Я поднялся на пирс и направился в комнату. Там, сев за стол, открыл дневник и постарался заставить себя работать, но на сердце было полное равнодушие к жизни. Швырнув авторучку в угол, я вернулся на причал. Сигареты быстро истлевали, и я закуривал новую. «Неужели ты, Лиза, та девушка, в которой я уже было увидел идеал? Или я снова ошибся, и все женщины одинаковые? Как ты могла так низко пасть, польстившись на богатство? Нет, нет, на нее это не похоже! Она же мне сама говорила, что никогда на свете не променяла бы друзей на этот остров. Что-то здесь не так. Может, американец чем-то ее одурманил?» Эта мысль вдруг вселила в меня надежду, что не все еще потеряно, и я побежал в поселок.

Туземец, хозяин катера, еще не спал. В окнах его бунгало горел огонь.

— Давай мотор! Вот тебе деньги, — я протянул банкноту. — Ты мне не нужен.

— Знаешь, как управлять?

— Знаю.

— Бери. — И он повел меня к берегу.

И вот снова остров американца.

— Никого во дворец пускать не велено! — строго сказал охранник, стороживший причал.

— Как? Я знакомый вашего хозяина. У него осталась моя девушка. Мне надо ее забрать.

— Не велено.

— Да пустите же!

От ворот к причалу спешили еще два накачанных молодца. Они оттеснили меня к катеру, а потом один из них с самым наглым лицом оттолкнул меня от причала.

«Хорошо, — подумал я, посмотрев на лежавшие на дне весла. — Не на того напали». Я решил отплыть на моторе, затем выключить двигатель и приблизиться к острову. Может быть, где-нибудь удастся пролезть через забор. Я сошел на берег там, где лес вплотную подходил к воде. Но забор стоял на просеке, освещенной тусклыми лучами прожекторов, и перелезть через него незамеченным не представлялось возможности: наверняка везде понаставили телекамер. Пробираясь вдоль просеки, я услышал журчание воды. Под забором в распадке камней проходила труба. Из нее вытекал ручеек. Жерло было тесноватое, но я смог пролезть через него на охраняемую территорию. Вдруг меж теней деревьев промелькнул силуэт. Женщина! Кто бы это мог быть? Я перебежками от дерева к дереву стал приближаться и увидел Лизу. Что это была она, не было сомнения. Я изучил все ее движения.

— Лиза, — выкрикнул я приглушенно.

Девушка настороженно остановилась.

— Ты что здесь делаешь? — спросила она, когда я подошел к ней.

— Я приехал за тобой, но меня не пустили на территорию дворца.

— Да, этот американец порядочная скотина! Ты знаешь, почему рыбы и дельфин были такие агрессивные? Он вводит им вакцину, вызывающую агрессию. Он мне все рассказал, мерзавец! Хотел меня сделать своей очередной наложницей. Поверил, дурак, что я клюнула на его богатства. Ведь целый гарем создал, и все мало! — Она задумалась. — И еще, представляешь, у него там лаборатория, в которой он ставит опыты над обитателями моря. Это какой-то садист. Пойдем за мной.

— Куда?

— Я хочу выпустить в океан этих бедняг.

— Ты что, сумасшедшая? Надо уходить отсюда.

— Ты боишься попасть в число подопытных?

— А ты нет?

— Тогда уходи, — она посмотрела на меня с презрением.

Я знал ее характер. В том, что влезло в ее голову, переубеждать ее было бесполезно.

— Нет, одну я тебя больше не оставлю.

— Хорошо, иди за мной, хотя ты мне только помешаешь.

— Куда?

— Не спрашивай, все увидишь.

Сквозь деревья показалась знакомая мне освещенная площадка с бассейном.

— Нам надо попасть туда, — Лиза показала на сооружение из черного стекла и бетона, похожее на бункер, под своды которого уходил ближний к морю канал бассейна. — Там аквариум и лаборатория. У меня есть ключи от цеха. Он послал меня за пакетиком опиума, который он забыл на столе в лаборатории.

— Но как перескочить через мост? Нас увидят.

— Территорию охраняют не так уж много охранников. И все они, похоже, расслабляются после насыщенного трудового дня. Вперед!

Нам удалось проскочить через мост незамеченными и тенистой аллеей подойти к дверям бункера. Лиза повернула ключ, и мы вошли в помещение лаборатории. В комнатах, разделенных стеклянными перегородками, горел тусклый дежурный свет. На столах стояли различные стеклянные аппараты, колбы, сосуды, пробирки. За одной из стен, слегка волнуясь, блестела поверхность бассейна. Точнее, было шесть бассейнов. Когда я пригляделся, то увидел, что большая круглая ванна разделена кольцевыми перегородками на шесть частей. Хитро выходило: у каждой рыбы свой бассейн, и она может свободно передвигаться по кругу, что очень важно для больших рыб, а особенно для акул.

— Он меня водил сюда на экскурсию. Здесь где-то должен выдвигаться пульт управления, — она стала ощупывать стену в правом от двери углу. — Все перегородки открываются автоматически. Аквариум соединяется не только с бассейном, но и с морем. Блин, на что он здесь нажимал?! Должно быть, в стене спрятана какая-нибудь сенсорная кнопка. Попробуй, понажимай. А я пока возьму то, что он просил, ведь, может быть, придется к нему вернуться, чтобы не возник переполох.

Лиза подошла к одному из столов, выдвинула ящик, другой и нашла то, что искала. Она сунула пакетик с белым порошком за вырез платья на груди. В это время я шарил рукой по прямоугольному выступу стены. Вдруг под моими пальцами бетон мягко прогнулся, в стене появилось окошко, из которого стал медленно выезжать металлический ящичек, снабженный различными рычажками и кнопками. Лиза подошла к пульту.

— Перегородки поднимаются в определенном порядке, — сказала она. — Когда рыбу нужно выпустить в бассейн, открывают жалюзи между кольцевыми аквариумами, при этом перекрывают сами аквариумы, и потом, в зависимости от того, какую рыбу нужно выпустить, тот аквариум и открывают, и рыба выходит в образовавшийся коридор.

— Ты хорошо усвоила урок! — раздался громкий голос.

Я вздрогнул и увидел у дверей американца и его телохранителя. Оба, войдя в дверь, остановились, непринужденно сложив на груди руки.

— Ты способная, но неблагодарная ученица, — продолжал американец. — Говорили мне, что вас, русских свиней, и близко нельзя пускать в цивилизованное общество.

Лиза покраснела, издав какие-то звуки, похожие на шипение кошки, и стала, не спуская глаз с американца, нажимать поочередно на рычаги управления, но каждый раз начинала открываться не внешняя, а одна из внутренних перегородок садка.

Американец шаг за шагом медленно приближался к Лизе.

— У тебя ничего не получится, — сказал он, остановившись возле девушки, и, неожиданно схватив ее за запястье, стал выкручивать ей руку, так что она вскричала от боли и согнулась.

В это время охранник метнулся ко мне, но я ловко отскочил и укрылся от него на другой стороне стола. Я не упускал его проворных движений и старался уйти в противоположную сторону от его рывков, в то же время думая, как бы помочь Лизе, и боковым зрением наблюдая за ситуацией. Вдруг я увидел, что торжествующий было американец сам резко согнулся, схватившись за пах. В следующий момент Лиза, опершись о пол руками, произвела выброшенной ногой такой удар, что американца швырнуло на стол. Загремели склянки и приборы. Лиза бросилась к пульту и нажала сразу на все тумблера. Все перегородки стали подниматься одновременно. Американец что-то воскликнул, поняв, что он имеет дело с непростой девушкой и, встав в стойку, сразу нанес удар ногой, но Лиза, нагнувшись, увернулась от него. Он сделал шаг для следующего выпада. Уходя от удара, Лизе пришлось отступать по проходу к бассейну. Мы с охранником продолжали бегать вокруг столов, и ему никак не удавалось достать меня. После одного из выпадов охранник спихнул огромную бутыль с какой-то желтой жидкостью, и она разбилась. Запахло рыбой, очевидно, это был рыбий жир. Охранник поскользнулся и упал, стукнувшись затылком о металлическую раму стеллажа. Я бросился вокруг стола к нему, но, увидев, что торопиться не стоит — охранник лежал без движений, рванулся на помощь Лизе; однако, поскользнувшись, сам растянулся на полу. Тем временем произошло нечто жуткое. У меня было некоторое время рассмотреть это, потому что не так просто подняться на скользком мраморном полу. Американец размахивал невесть откуда взявшимся в его руке длинным металлическим бруском. У него было явное намерение, поиздевавшись, свалить девушку в бассейн, туда, где, по подобию людей, начали биться между собой освободившиеся от перегородок гигантские рыбы. Лиза увертывалась, брусок мелькал перед самым ее лицом. Девушка в бессилии отступала к бассейну. Я видел, как ручеек рыбьего жира, приблизившись к ногам американца, обвил его ступни и направился к стоящей на краю аквариума Лизе. Неожиданно отпрыгнув в сторону, Лиза оказалась к Юджину спиной. Тот ударил ее бруском, рассчитывая достать до головы, но попал в выставленную девушкой руку и тут же получил пинок обратным выбросом ноги в грудь. Удар был не бог весть какой силы, но Юджин поскользнулся и полетел в воду. В следующее мгновение американец, как по волшебству, взмыл над поверхностью воды — его подкинули сразу несколько огромных рыбьих голов. Еще миг — и раздался какой-то неприятный скрежет, и из груди американца показался костяной обломок. Скорее всего, это было орудие Бешеного Джона, победителя прошедших соревнований.

Лиза подошла к пульту управления, но послышавшиеся на улице голоса не оставляли времени на поиск кнопок, открывающих перегородки выхода в море.

— Все, бежим, — сказала Лиза, посмотрев с сожалением на бушующий запертый аквариум.

Мы сумели проскользнуть в тенистую аллею незамеченными для бегущих охранников и открыто перелезть через освещенный забор — телекамеры нам больше были не страшны. До катера оставалось каких-то несколько сот метров. Спасительное суденышко оказалось на месте, и через минуту оно уже несло нас на большой скорости по мерцающему в лунном свете океану.

Чтобы не рисковать, в ту же ночь мы перебрались в деревню Бамуки. Туземец отвез нас на остров, где был аэропорт. Там взяли билеты на маленький реактивный самолет, и он, с двумя посадками на каких-то островах, доставил нас в Австралию. Оттуда мы добрались до нашей столицы на большом комфортабельном самолете. Стыдно, сказать, но с деньгами на перелет нам помог белый пакетик, спрятанный Лизой для «бедняги» Юджина. Его с большим удовольствием купил у нас доктор Спок.