Искатель. 1977. Выпуск №3

1

Прибывшие ночным скорым не спешили: магазины закрыты, из городского транспорта — только такси. Напутствуемые вокзальным диктором, сонно тянулись по платформе.

— …Комнаты отдыха, парикмахерские, телефон-телеграф… — Голос в промерзших динамиках был приятно юным.

Денисов внимательно присматривался к пассажирам.

Пожилой человек что-то объяснял высокой женщине. Плыли двухосные тележки, груженные чемоданами. Прошли несколько моряков, туристы. Мужчина с желтым портфелем, в плаще и шляпе «дипломат» оглядывался, решая, куда идти: к такси или в вокзал? В последний момент свернул к передвижной камере хранения. Денисов обратил внимание на плащ — не по сезону…

Проводив пассажиров, Денисов пошел в конец платформы, вслед медленно тянувшемуся электрокару с почтовыми контейнерами. Там было тоже спокойно, в горловине станции заметала поземка.

— Внимание! — Под курткой неожиданно запищала рация. — В медпункт доставлен пострадавший. Состояние коматозное. Вызвана машина реанимации. Первичное обращение поступило в верхнюю справочную. Карманы вывернуты, вещей нет…

— Денисов! — ворвался голос дежурного, капитана Антона Сабодаша. — Быстро в справочную!

Сквозь стекло справочной было видно, как полусонная девица нащупала ногами тапки, поднялась, чтобы открыть дверь.

— Здравствуйте. Кто вам сообщил про несчастный случай? — быстро спросил Денисов, пытаясь вспомнить имя девушки.

— По телефону. Мужской голос.

— Звонил по прямому?

— Нет. С перрона.

— Вы что-нибудь у него уточняли?

— Я сразу позвонила в медкомнату.

— Двести первый! — неожиданно окликнули по рации Денисова. — Жду у центрального зала. Медицина на подходе.

— Иду… Извините.

Машина реанимации, стерильно-белая, стреляя снопами тревожного света, сделала полукруг перед входом, и тотчас из медкомнаты вынесли носилки. Молоденькая медсестра поддерживала голову раненого. Лица Денисов не рассмотрел: носилки поставили в машину, и дверца захлопнулась.

— Сзади, видать, сообразили, — сказал один из носильщиков. — Может, следили за ним?

В руках он держал плащ и пиджак пострадавшего. Косой разрыв тянулся вдоль спины от плеча к поясу. На воротнике темнело несколько бурых пятен.

— Видимо, кровоизлияние во внутреннюю полость, — услышал Денисов. Из медкомнаты выходили хирурги отделения реанимации и с ними капитан Антон Сабодаш, дежурный.

Денисов осмотрел пиджак: клочок наждачной бумаги, табак — обычный карманный сор.

— Документов не было? — спросил Сабодаш сержанта. Сержант-первогодок, угловатый, с завязанными по случаю мороза наушниками, передал дежурному жесткую картонку билета.

— Вот это, товарищ капитан. Он только что приехал с ночным скорым.

Врач медкомнаты все не мог успокоиться.

— Я думал, человеку плохо. Бывает… А сержант разглядел. «Смотрите, — говорит, — карманы вывернуты!»

— Покажите это место. — Сабодаш свернул на платформу, медик послушно двинулся за ним.

— …Хорошо, мы быстро прибежали… — Медик не догадывался, что поступил не так: не вызвал к месту происшествия оперативную группу. — А с машиной реанимации повезло: только позвонил — уже едут!

— Карманы вывернуты, — повторил Сабодаш. — А вещи?

— Вещей не было. Шляпа валялась: поля как у панамы… Знаете? Носят сейчас… Мы подобрали.

«Поля как у панамы…» — Денисов вспомнил пассажира с ночного скорого, бегом вернулся к машине, поднялся на подножку.

Сквозь незакрашенные половинки стекол виднелись резиновые трубки, яркий свет заливал операционный стол. За спинами хирургов нельзя было ничего разглядеть. Денисов постучал. Когда один из них отодвинулся, мелькнуло белое лицо, застывший в гримасе рот.

В противоположном углу лежали уже знакомые Денисову легкий, не по сезону, плащ и шляпа «дипломат». Желтого портфеля в машине не было. Денисов медленно пошел обратно.

— Ведь знал! Знал, что надо в таких случаях сообщить в милицию, — оправдывался врач. — А тут как из головы вылетело…

— Вы в это время больного обрабатывали, — подсказала медсестра.

— Да, да. Сильнейший ушиб руки…

Сабодаш насторожился.

— Руки?!

— Кисть пострадала… Но когда сообщают, что человек погибает… Все бросаешь…

— Тот больной с ушибом руки… Он записан?

— Нет, в том-то и дело. — Нездоровый румянец на щеках врача казался наведенным: грустное лицо комика под слоем грима. — Я же побежал…

— Какая рука у него была повреждена?

— Правая.

— А как он выглядел?

Медсестра снова пришла на помощь:

— Мужчина. В шапке…

Приметы оказались ординарными.

— Кажется, все. — Антон прикурил от папиросы, повернулся к Денисову. — Иди в поезд, к проводникам: как ехал, с кем ехал… Сам знаешь, о чем спрашивать. Осмотри купе. — Сабодаш подал билет. — Вагон четырнадцать, место двенадцатое… Надо установить личность пострадавшего.

Денисов рассказал Антону про желтый портфель.

— Это хорошо. — Сабодаш тут же передал приметы портфеля по рации дежурному наряду.

— Удачи вам, — кивнул врач.

Машина реанимации все еще стояла под окнами центрального зала. Несмотря на мороз, люди вокруг нее не расходились.

Вместе с дежурным и сержантом Денисов прошел к одноэтажному домику сбоку от перрона, в нем помещалась передвижная камера хранения. Дальше начиналась стройка: глухой забор обнимал строительство новой гостиницы и железнодорожного почтамта, на целый квартал тянулись подъемные краны. Между забором и домиком, в закутке, лежали доски. С одной из них снег был сбит.

— Здесь! — сказал сержант.

В эту минуту послышался звук сирены. Взвизгнув тормозами, остановился милицейский «газик». Сразу же появились люди: инспектор, эксперты, следователь…

В свете фар мелькнуло отверстие в заборе — сквозь него можно было незаметно покинуть вокзал, миновать котлован будущей гостиницы и длинной цепью новостроек уйти к Дубниковскому мосту.

2

— Ищете кого-нибудь? — спросила проводница четырнадцатого вагона, голенастая девчонка в джинсах.

— Инспектор розыска Денисов. Здравствуйте.

— Тоня, — проводница подала руку.

— Первый раз в поездке?

— Что-нибудь не так?

— Нет-нет, все так. — Он подошел к третьему купе, в котором ехал пострадавший. — Вы не помните пассажиров этого купе?

— Помню.

— Они вместе ехали?

— По-моему… — Денисов заключил, что перед ним учащаяся техникума, проходящая практику, — здесь познакомились.

— Мужчины?

— Да. Можете открыть дверь — не заперто.

В купе Тоня не успела поработать тряпкой и веником. В пустой пепельнице лежало несколько кусочков мелко разорванной мелованной бумаги; на верхней полке — клочок оберточной, жесткой, пропахшей магазином стройматериалов.

— Они отправлялись с конечного пункта?

Проводница присела, обняла колени в джинсах.

— Вначале с ними ехала пассажирка. Я ее перевела в соседнее, к женщинам, а мужчину из того купе — сюда. Чтобы удобнее.

— Эти четверо… Никто из них не показался вам подозрительным, странным?

— Н-нет.

— Все ехали до Москвы?

— Один был транзитный. — Тоня подумала. — Да, вот только свет горел всю ночь…

— Свет? А в других купе?

— В других спали. А что случилось?

Денисов застегнул пуговицы на куртке, встал.

— Совершено преступление. Пострадавший ехал в этом купе на двенадцатом месте. Вы должны пройти со мной в отдел милиции.

— Он — шахматист, — сказала Тоня. Пострадавшего она хорошо запомнила. — С доской не расставался…

— Шахматы вез с собой?

— У меня брал.

Она с любопытством разглядывала кабинет. Расположенный в старой, не подвергшейся реконструкции части вокзала кабинет был со сводчатым потолком, с колонной посредине. Сквозь стрельчатое окно виднелся Дубниковский мост с неподвижными красными огнями, внизу чернели электрички. Ночь выдалась ясной: горловина станции просматривалась до самого блокпоста и дальше за элеваторы.

— Не тоскливо здесь? — спросила Тоня.

— Скучать некогда…

Проводница успела переодеться: сверху к джинсам прилегал мохнатый тяжелый свитер, туфли были с платформой.

— Значит, пассажир — человек увлеченный?..

— Серьезный. — Она ждала наводящих вопросов.

— Это он обменялся полкой?

— С женщиной? Нет. Тот молодой парень, в куртке. У него на куртке написано «Стройотряд» или что-то похожее.

Денисов сделал пометку в блокноте.

— Шахматист ехал внизу?

— На нижней полке отдыхал Юрий Николаевич. Пожилой. В очках.

— В чем он одет?

— Короткое серое пальто, шапка… Хороший дядечка… Тоже из Москвы.

— И он играл в шахматы?

— При мне нет. Они больше разговаривали.

— Не помните о чем?

— Один раз о каких-то жучках. Жучки будто издают звуки при трении лапок о подкрылышки. Пострадавший объяснял, а Юрий Николаевич слушал.

— Они были вдвоем?

— Третий в это время мыл яблоки в коридоре.

— Кого вы называете третьим? — Денисов посмотрел в свои записи: «Пострадавший — шахматист», «Куртка «Стройотряд», «Юрий Николаевич», «все до Москвы».

— Транзитного… Солидный тоже пассажир. Билет у него до станции Ош.

За окном Денисов увидел Антона. Вместе со следователем и экспертом дежурный возвращался в отдел. Сверху Антон казался еще мощнее. Говорили, будто у себя, на Алтае, Сабодаш стал чемпионом-гиревиком еще до того, как начал по-настоящему тренироваться: пришел на соревнования зрителем, ушел призером.

По тому, как Антон спешил в отдел, Денисов понял: ничего положительного осмотр не дал.

— Пострадавший выходил на стоянках? Что-нибудь приносил? — Он задал еще несколько маловажных вопросов. — За постель уплатил сразу?

— Нет… Не помню…

Денисов чувствовал сдержанное кокетство, которое ей шло. Увлекшись игрой, Тоня едва не упустила существенное.

— Минуточку! За него уплатила женщина…

— Та, что ехала в купе?

— Она.

Вошел Антон, закурил, присел на подоконник.

— Значит, женщина и пострадавший знали друг друга? — спросил Денисов.

— Не скажу… Да! Еще он спрашивал таблетку от головной боли!

— Когда?

— Где-то на московской дороге. Вечером.

— Вы убирали купе, приносили чай… Может, при вас он называл какой-нибудь город, улицу? Имя?

Тоня подумала.

— Какое-то женское имя… Несколько раз его называли. Валя? Нет, Катя! Катенька!

— Катенька?! Кто именно называл?

— Не помню. Они всю ночь разговаривали… Кажется, он сказал: «Катенька!»

Тоня словно подвела черту под тем, что видела и слышала в поезде.

Денисов посмотрел на часы: попутчики пострадавшего скорее всего сидели в вокзале — метро открывалось через три часа. Он встал, чтобы подать Тоне пальто.

— Обратите внимание на стоянку такси, — Антон не удержался от напутствия, — потом пригородный зал… Я посажу помощника у монитора, пусть ищет по телевизору.

— Никого мне не дашь? — спросил Денисов.

— Опергруппа на Дубниковке: подъезды, дворы, сам знаешь… — Сабодаш нашарил в кармане пачку «Беломора», не глядя, сунул внутрь два толстых пальца. — Кроме того, камеры хранения: преступник мог уйти налегке, портфель сдал в ручную кладь. Еще морячки… — Антон поднес пачку к глазам. — Пустая! А ведь только после ужина брал…

За громадным, в несколько этажей стеклом, при ослепительном свете дремали, завтракали, целовались, обменивались новостями, давали телеграммы. Постукивали не замиравшие ни на секунду эскалаторы, звенела посуда, шаркали по торжественно-серому мрамору сотни людей, звенели зуммеры автоматических камер хранения.

Пассажиров, которых вместе с Тоней разыскивал Денисов, не было ни в залах, ни на перроне, не воспользовались они и такси.

— Машин мало, отправляю только с детьми, — сказал Денисову диспетчер. — Насчет желтого портфеля предупрежден. Пока не было. Крепчает мороз-то!

— Не замерзли?

— Какие наши годы?! — Диспетчеру было за семьдесят.

— Счастливо.

— Бывайте здоровы.

Денисов и Тоня повернули назад, к пустому перрону.

— Вон Юрий Николаевич!

Приезжий, в очках, в коротком пальто, стоя за высоким столиком, пил кофе и читал газету. Меховая шапка и портфель лежали внизу, на подставке.

Денисов совсем упустил из виду этот буфет в конце антресолей, над третьим залом для транзитных пассажиров.

— Мы тоже перекусим. — Он подвел Тоню к стойке. — Два бутерброда и что-нибудь запить…

Юрий Николаевич тем временем допил кофе, сложил газету. Судя по всему, он был один, никого не ждал.

— Тоня… — Денисов извинился. — Посидите пока. Дежурный сейчас пришлет другого сотрудника.

Мужчина в коротком пальто ступал впереди. Денисов подождал, пока он спустился с антресоли.

— Юрий Николаевич!

— Вы меня?! — На вид ему было не меньше пятидесяти семи: истонченная кожа на висках, ярко выраженные носогубные складки. — С кем имею честь? Извините, не узнал…

— Денисов. Из уголовного розыска. Необходимо поговорить…

— Бог мой! — Его глаза по-стариковски увлажнились. — Уголовный розыск — это значит МУР?!

— Нет, я с вокзала.

Они вышли на перрон. Машина реанимации продолжала стоять под окнами центрального зала. Горели красные огни над электричками, Дубниковский мост, казалось, навис в темноте над самыми путями. Там заметала поземка, кубы элеватора напоминали стены средневекового города.

Юрий Николаевич достал платок, вытер глаза.

— Что произошло? Или мне объявят потом?

— Нет, почему же? — Денисов помедлил. — Ваш сосед по купе обнаружен в тяжелом состоянии…

— Сосед по купе! Кто именно?

— Молодой, в плаще…

— Артур?!

— Вы знакомы?

— Его место было как раз надо мной… Что случилось?

— Коматозное состояние… Ничего пока не известно.

— Родственники уже знают?

— При нем никаких документов.

— Бог мой!

«Двести первый!..» — Денисов узнал по рации голос дежурного.

— Извините.

Юрий Николаевич сделал несколько шагов в сторону.

— Мы нашли приезжего в куртке, — сказал Сабодаш. — Проводница ошиблась: не «Стройотряд», а «Спецстроймонтаж». Он дожидается в учебном классе…

— Хорошо. У тебя все?

— С Дубниковки сообщений нет, медицина тоже молчит.

— Со мной Юрий Николаевич… Тоня ждет в кафе на антресолях.

— Понял.

3

— Тоже здесь?! Вот история… — При виде Юрия Николаевича монтажник заметно ободрился. На нем были ондатровая шапка и куртка, возраст его Денисов сразу не определил, понял только — молод, самостоятелен, обеспечен. — А как же такси?

Юрий Николаевич махнул рукой:

— Там, Алексей, скоро не уедешь!

— И все-таки москвичи уже дома.

— Вы едете дальше? — спросил Денисов монтажника.

— Родная Архангельская область…

Учебный класс был небольшой. Напротив двери — стулья, покрытый сукном стол, в простенках между окнами — учебные пособия. Денисов сел за стол, пригласил.

— Все места наши. Садитесь.

— Артур из Подмосковья, — продолжая начатый разговор, сказал Юрий Николаевич. — Он что-то говорил про Академгородок…

«Разговор о жучках!» — вспомнил Денисов.

— …Не из Пущина ли на Оке? Не помните, Алексей?

— Не в курсе. — Монтажник положил перчатки на теплый подоконник, сел в углу. — Меня к вам в купе определили вечером. Вы до меня перезнакомились.

— О плавунцах, выходит, он тоже до вас рассказывал?

— Выходит, так.

— Что я могу сказать? Общительный, простой. — Юрий Николаевич достал пачку «Столичных». — Позволите?

— Курите, — кивнул Денисов.

— Эрудит. В шахматы играет в силу второго-третьего раз ряда. Что еще? Заикается.

— Кто он по профессии? Не говорил?

— Энтомолог. Был в Конго и Центральной Африке. Думаю, не ошибусь, если скажу, что он специализируется по чешуекрылым.

— Чешуекрылым?

— Попросту, занимается бабочками. Бабочками, водомерками, клопами… Не удивляйтесь! — Юрий Николаевич незаметно разговорился. — Я, знаете, тоже лет двадцать не замечал ни одного майского жука, ни одной бабочки. Прошлым летом увидел — ахнул: бог мой, где вы прятались? Между прочим, Артур вез бонбоньерку с клопами…

— Он ехал один? Я слышал — за постельное белье платила соседка.

— Одолжила: у него были крупные…

Денисов вспомнил белое лицо в машине, пиджак, распоротый от плеча к поясу. «Были! И деньги и бонбоньерка. Может, и документы!»

— Вспомнил! — Монтажник снял шапку. Под ней оказались длинные прямые волосы с квадратным вырезом для лица. — Аспирант он. Ездил в командировку… Надо запросить институты. — В его голосе звучала безапелляционность несведущего человека.

Денисов согласно кивнул: про командировку говорила и проводница.

— С вами ехал еще пассажир…

— Вот с кем вам следует встретиться! Но он, наверное, ушел с вокзала… — Юрий Николаевич стряхнул пепел в слюдяной чехол от «Столичных». — Шахматист. Солидный тоже товарищ. Близко сошелся с Артуром.

— Что он говорил о себе?

— Живет где-то в горах…

— Дельцы у них есть, говорил, отары с места на место перегоняют. — Алексей встал, разминая ноги. — Приедет фининспектор — овцы в одних горах. Уедет — отара на старом месте!

— А я запомнил: жара там страшная и в магазинах растворимый кофе в банках. Никто не берет!

— Везет… — В вопросе о растворимом кофе недавние попутчики полностью солидаризировались.

— Вы давно работаете? — спросил Денисов у Алексея.

— Три года. — Монтажник достал паспорт, передал его Денисову.

— Надо и мне представиться… — Юрий Николаевич поискал по карманам.

— Не корреспондент? — поинтересовался монтажник. В квадрате волос черты лица казались юношески-нежными.

— Я работал в академии коммунального хозяйства, — Юрий Николаевич положил на стол потертую визитную карточку, — готовил специалистов по защите подземных сооружений от коррозии.

— А тот человек, что ехал с вами… Кем он может быть у себя в горах?

— Начальство, — откликнулся монтажник.

Юрий Николаевич поправил:

— Хозяйственник.

Разговаривая, Денисов видел в черном, словно залитом чернилами стекле, себя и своих собеседников. Снаружи окно загораживал невидимый вагон, под утро в нем должен был раздаться оглушительный стук компрессоров: по схеме состава они всегда оказывались под самыми окнами учебного класса.

Дверь неожиданно открылась. Помощник Антона — высокий, под стать ему, невозмутимый сибиряк — без стука вошел в комнату.

— Извините. Капитан Сабодаш срочно просит в дежурную часть, к следователю.

После доклада следователю Денисов попал в учебный класс не сразу: у коллег, занимавшихся проверкой версий, работа шла живее. Кроме того, он был один, а они работали группой.

Денисов с сожалением оставил дежурку, дав несколько поручений младшему инспектору. Когда он шел по коридору, дверь бытовки для дежурного наряда оказалась открытой. Пожилой старшина, увидев Денисова, махнул ему рукой:

— Такой чай! Ты никогда не пил…

Он отодвинул газету.

— Садись. Не прояснилось пока?

— Нет еще.

Денисов потонул в старом вытертом кресле.

— Прояснится. — Старшина налил чаю в стакан, подал его Денисову. — В нашем деле главное — чтобы внимательно и не спешить! — Он готовился на пенсию и не уставал повторять молодым сотрудникам главную, по его мнению, квинтэссенцию милицейской службы: «внимательно и не спешить!»

Чай пили молча, оперативная обстановка не располагала к разговору.

— Спасибо.

Из бытовки Денисов прошел к себе в кабинет, перелистал дело с ориентировками воздушной милиции Внукова и Шереметьева и только тогда подался в учебный класс.

— Как Артур? — встрепенулся Юрий Николаевич, увидев Денисова в дверях.

— Нового нет.

— Все еще в реанимации?! — Юрий Николаевич закурил, чередуя затяжки с плавными движениями сигареты к слюдяному чехлу, заменявшему ему пепельницу. Монтажник дремал, положив голову на подоконник.

— Как по-вашему, могли Артура встречать? — спросил Денисов.

— Не думаю: женщины в такой час дома. А мужчины?! Другое дело, когда человек везет что-то громоздкое или…

— Ценное?

— Именно. Со мной, например, только рубль на такси да две копейки на автомат — меня не встречают. — Он полез в карман за платком. Под пальто виднелись коричневый пиджак, бежевая кофточка — неброские, со вкусом подобранные цвета.

— …Альтернатива, конечно, есть всему. Артур вчера пошутил: есть люди, сказал, считающие, что коньяк пахнет клопами, а другие утверждают: клоп пахнет коньяком…

— Какие же, он считал, правы?

— Энтомолог: для него полужесткокрылые, сиречь клопы — совершеннейший продукт природы. Клопы, бластомы, водомерки… Безобиднейший человек! Может, его с кем-то спутали?

— Чудак! — поднял голову монтажник.

Проверяя неожиданную мысль, Юрий Николаевич обернулся к нему.

— Алексей, при вас большая сумма? Если хотите, можете не отвечать…

Монтажник завозился.

— Я не скрываю, что везу деньги…

— Много?

— Хотел машину купить.

Юрий Николаевич многозначительно посмотрел на инспектора.

— Так далеко? — спросил Денисов.

— У них «Жигули» свободно… — Монтажник явно предпочитал четкие формулировки. — Могу точно сказать, сколько со мной.

— Не обязательно. Важно, что купить не удалось.

— Все без пользы. Взял билет — и назад. С билетами трудно.

— Деньги не на аккредитиве? — спросил Денисов.

— С собой, но никто не знал — только наше купе…

— Он не договорил.

В класс вошел носильщик, поставил у входа чемодан. Следом за ним — сержант и подтянутый загорелый человек.

— Третий пассажир, транзитный, дежурный послал, — доложил сержант.

Мужчина тем временем рассчитался с носильщиком, тот остался доволен, — прощаясь, приложил руку к шапке.

— Дрога, — представился транзитный.

— Вы едете в Ош?

— В Ошский район…

Он осмотрелся. На стене висела таблица — милицейский строй в движении без оружия. Сбоку, за окном, темнел вагон электропоезда.

— Ваш попутчик по купе… — сказал Денисов.

— Артур. Я знаю. Неужели не найдете?!

— Найдем. Скажите, вы вместе вышли из поезда?

— Да, но быстро расстались.

— Он отстал или вы?

— Я. Дело в том, что Артура встречали…

— Встречали?!

— Да. Он извинился, пошел вперед.

— Вы видели встречавших?!

— Нет, не видел.

— Почему же вы думаете, что его встречали?

— Он сам сказал: «За мной пришли, извините!» — Дрога как-то неловко достал из кармана пачку папирос, но раздумал, снова сунул в карман.

— Прощаясь, он больше ничего не говорил?

— По-моему: «Шторм надвигается…» Что-то в этом роде.

— Вы говорили о море?

— Ни полслова. Мы вообще этой темы не касались.

— Что же это значило?

— Я сам удивился.

Подождав, Денисов начал новый заход, на этот раз менее стремительный.

— Вы сошлись с Артуром ближе, чем другие. Что он рассказал о себе?

Дрога подумал.

— Почти ничего. Занимается насекомыми с детства. Что еще? Рассеян чудовищно: хотел бриться — электробритву водил обратной стороной, пока я не подсказал.

— Он брился?

— Перед Москвой.

— Пожалуйста, вспомните все.

— Был за границей. Да! Тетка у него умерла, осталось наследство…

— Наследство?!

— Несколько тысяч.

— Вы видели деньги?

Дрога пожал плечами.

— Не только я! Когда стали платить за белье — у него одни сторублевки. Абсолютно непрактичный. У меня, например, была тоже сторублевая купюра — навязали в сберкассе. Я ее сразу разменял.

Денисову показалось, что он слишком быстро ведет свою партию, поэтому обязательно что-то упустит.

— Разрешите ваш паспорт.

Дрога привстал.

— Мы переезжаем из Оша, — он замялся, — документы на прописке. — Он не снял ни перчаток, ни шапки, каждую секунду готовый в путь.

— Запишите свои данные.

Дрога неловко стащил перчатку. Денисову снова показалось, что сейчас он упускает что-то важное.

— Вы не служили на флоте?

— Нет. А что?

— У вас якорь на руке, как у меня.

— Это? Память детства…

— Вот у Алексея интересная татуировка… — встрял в раз говор Юрий Николаевич.

— Глупости, — нахмурился монтажник. В свободном от волос квадрате лица мелькнули рассерженные глазки.

— А что именно? — заинтересовался Денисов.

— «Не всякому прощай!» — Юрий Николаевич стряхнул пепел. — Я еще в поезде заметил. Угроза и предостережение.

Денисов мысленно поздравил себя с тем, что не разговаривал с каждым пассажиром в отдельности, что они собрались все вместе в этом маленьком классе. Но похоже было: с появлением Дроги все еще больше запутывалось. Он встал, прошел от окна к двери.

— …Не помню, кто заметил, что особо разительное увидеть на нашей планете невозможно, оттого и вертимся в одном и том же круге мод, технических идей. Сами судите, радиус нашего шарика шесть тысяч километров, — Юрий Николаевич очертил круг сигаретой, — высота величайших гор и глубина впадин не превышают девяти. Девять километров на шесть тысяч! Это же идеальный шар с коэффициентом допустимости первого-второго класса…

Раздался звонок — говорил Сабодаш.

— Денисов, только что сообщили… Потерпевший скорее всего не выживет. Сейчас он в институте Склифосовского. Слышишь меня?

4

Денисов положил трубку, помолчал.

— Во что вы играли ночью? В «терц», в «деберц», в «стос»?

В кабинете стало еще тише. Денисов понял, что не ошибся.

— …Банк был велик?

Все молчали.

Денисов подошел к окну. Неприметный в темноте вагон наполнялся пассажирами — то в одном, то в другом его конце вспыхивали светлячки сигарет. Портьеры в классе задернуты не были, и курившие, должно быть, видели небольшой зал с учебными пособиями в простенках, и четверых мужчин, собравшихся в ранний час не для того, чтобы зря терять время.

— …Так или иначе, нам придется сейчас говорить об этом.

Звонок раздался совсем некстати. Докладывал младший инспектор:

— Доставили железнодорожные билеты, проводница передала.

— Как с моими справками?

— Проверил по адресному бюро…

Наконец Денисов положил трубку, повернулся к задержанным.

— Что это была за игра? Обычная «академическая»?

Юрий Николаевич устроился удобнее на стуле, вытянул ноги.

— Бог мой! — Он прикрыл пальцами веки. — Алексей! Вы в этом вопросе наиболее сведущи. Вам и карты в руки. Извините за неудачный каламбур.

Монтажник покраснел, собрал с подоконника перчатки, сунул в карман.

— Сведущ, может, и больше, а играл меньше вас. — Он вдруг заговорил быстро, выстреливая слова-предложения. — Чудак один… Обучил, когда в самолете летели. Из Лобутнанги. Три карты каждому. Картинки по десять очков, остальные по курсу. У кого больше очков, тот выиграл…

— «Сека», — кивнул Денисов.

— Когда меня перевели к ним в купе, я показал. Дрога загорелся: «По копеечке!» Артур не хотел играть. Он и его уговорил…

Юрий Николаевич засмеялся.

— Я проиграл две зарплаты. Бой мой! Пришла удивительная карта — двадцать девять очков! Впервые за игру.

— Кого же невзлюбила… — Денисов искал слово, — фортуна?

— Артура вначале. — Юрий Николаевич стряхнул пепел. — Очень нервничал: на каждом кону терял… Я уж подумал, не придется ли мне одалживать ему на такси…

— А потом?

— Разыгрался…

— Еще бы! В последней игре такая карта пришла… Сто рублей ставит, триста под партнера набавляет! — вмешался монтажник.

— Под вас?

— У меня было шестнадцать очков. Я сразу от игры отказался.

— В целом вы выиграли, проиграли?

— При своих. Тот, из Лобутнанги, врезал мне в самолете — сейчас поумнел. — Рассказывая, он снова раскинул перчатки на подоконнике. — Артур кольцо с себя снял, все деньги положил и эти…

— Сертификаты, — сказал Юрий Николаевич.

— Кто сдал карты?

— Дрога…

За окном раздалось четкое постукивание: вагон с компрессором и на этот раз находился под окнами учебного класса. Ночевавший на путях сцеп готовился к отправлению, через секунду-другую в нем должен был разлиться яркий люминесцентный свет.

— Вы не договорили, — Денисов снова обратился к Юрию Николаевичу. — Как же проходила партия?

— Артур и Дрога торговались. — Юрий Николаевич закурил, еще удобнее устроился на стуле. По-видимому, в нем было сильно развито чувство уюта. — Артуру всю ночь не везло, а здесь… Он и Дрога набавляют и набавляют ставки! Короче, я спасовал: оставил их вдвоем.

— Дальше!

— Дрога предложил мне присоединиться: карта к нему пришла уникальная — тридцать очков. Я подумал и согласился. «Аудацес фортуна юват!» — Юрий Николаевич рассмеялся. — «Судьба помогает смелым!» Вот тогда Артур обручальное кольцо снял. Мы тоже добавили… — Последовала глубокая затяжка, долгое движение сигареты к чехлу и назад. — Вскрыли карты. У нас с Дрогой, как я говорил, тридцать, у Артура… — Юрий Николаевич снова затянулся. — Тридцать одно. Банк огромный… И уже к Москве подъезжаем. Пора собираться, Артур сбросил все в портфель. Остальное вы знаете.

— Та-ак… — Денисов помолчал. — При Артуре была очень крупная сумма. — Ему показалось, что он наконец назвал первую посылку.

Молчавший в течение всего разговора Дрога сформулировал вторую:

— Но кто мог знать, кроме нас?! — Все это время Дрога рассматривал одно и то же пособие — повороты в милицейском строю и в одиночном движении без оружия.

— Оставьте! Помимо Артура, могли быть и другие наследники, — махнул рукой Юрий Николаевич. — Они могли прознать о поездке. Кто эти встречавшие? Вот вопрос! Скажу о себе: я никуда не отлучался, кроме как к стоянке такси.

— Домой звонили? — спросил Денисов.

Юрий Николаевич снова полез за платком.

— Нет. Я обитаю у сына от первого брака… В свое время оставил жене квартиру, сейчас фактически на бобах — ни прописки, ни площади.

Это было правдой. Младший инспектор проверил его по адресному бюро.

— Юрий Николаевич направился к стоянке такси, — сказал Денисов. — А вы, Апексей?..

— В буфет.

— А вы? — Денисов повернулся к Дроге. — Как вы попали в медкомнату? — Он показал на руку в перчатке. — Что с ней?

В глазах Дроги мелькнуло удивление, но ответил спокойно, как будто даже обрадовавшись чему-то:

— Ушиб. Боль неимоверная.

— Где это произошло?

— В вагоне. — Дрога погладил ушибленную кисть. — Полка была плохо закреплена. Мне руку задело, Артура — по голове.

— Сильно?

— Таблетку брал от головной боли. Проводница давала.

Это было правдой, так и Тоня говорила.

— Та-ак… — Денисов прошелся по кабинету. Равномерный стук под окнами внезапно прекратился. Вспыхнул свет. Первая электричка была готова в путь.

В класс снова позвонили:

— Обнаружен похожий портфель. Сдан в камеру хранения. Помощник дежурного побудет за вас в классе. Давай срочно!..

Было по-прежнему темно, когда Денисов выбежал из отдела.

Рядом с киоском «Союзпечати» курила молодая женщина. На ней было что-то бежевое, а длинные сапоги-чулки и такие же длинные перчатки были черные — цветовая гамма сиамского котенка. Ближе к закрытому еще киоску на полу стояла сумка.

«Забудет», — на ходу подумал Денисов о сумке.

Сабодаш попыхивал папироской у камеры хранения.

— Нашлись твои морячки. На Рижском, — сказал он. — Следователь сейчас их допрашивает. Оказывается, Артур зашел в камеру хранения сам. Только потом появились еще двое. Сначала один, потом другой.

— Со стороны вокзала?

— Нет, с платформы. Сзади… — Сабодаш поджег потухшую папиросу. — Что у тебя нового?

Денисов рассказал.

— Имей в виду, следователь занят. Ты сам, если что… — Он отбросил окурок. — Пойдем? Шестое окно, пятая полка.

Пригнувшись, они прошли в «окно», размером не уступавшее двери. Свет внутри был приглушен. Ожидавшие их кладовщики пошли впереди. По обе стороны прохода тянулись некрашеные деревянные стеллажи, висели связки пластмассовых жетонов.

Шестая полка оказалась в углу. Желтый импортный портфель был отгорожен мешками — не сразу бросался в глаза.

— Вы принимали? — спросил Денисов у кладовщика, который стоял ближе других.

— Не, Спирин.

— Сейчас придет, — сказал Сабодаш. — Выдает забытые вещи. Сержант должен еще пригласить понятых.

Кто-то зажег свет над проходом.

— Человек-то жив?

— Жив. Состояние тяжелое.

Послышались голоса. Все тот же сержант, оказывавшийся всю ночь на подхвате, ввел двух женщин. Одну Денисов сразу узнал по черно-серым кошачьим тонам, сумки при ней не было, в каждой руке она держала по чемодану.

— Оставьте чемоданы у входа, — сказал ей Денисов. — Слышите?

Женщина поставила вещи.

— Идите к киоску за сумкой.

Никто ничего не понял.

Вернулась она счастливая, притихшая. Вслед вошел пожилой кладовщик в очках с металлической оправой. Спирин.

— В какое время сдали этот портфель? — спросил дежурный.

Кладовщик поправил очки, повертел приколотую квитанцию.

— Ночью, с последнего поезда.

— Помните, кто сдавал?

— Столько народу… — Похоже, он не хотел ввязываться в историю.

— Жаль.

— Не помним. Истинное слово.

Денисов переставил портфель на стол, ближе к светильнику.

— Осмотрим содержимое. Возражений нет?

— Открывай, — сказал Сабодаш. — Понятые пусть подойдут ближе.

Денисов осмотрел запор.

— Тут не так просто. Портфель-то заперт.

— Погоди, ключ дам. — Кладовщик был согласен помочь, но только наименее хлопотливым образом: в кладовой было полно ключей от невостребованных портфелей, чемоданов.

Денисов отказался.

— Может, кто-то, помимо законного владельца, открывал замок. Тогда вашим ключом мы испортим следы.

— Значит, пока не найдут хозяина, вскрыть нельзя?!

— Эксперт вскроет.

Под Дубниковским мостом бесшумно проскользнула очередная электричка, мелькали оранжевые куртки путейцев. Прибывал утренний скорый — носильщики бежали в конец платформы, разгоняя тележки.

Денисов свернул в зал. Здесь ревели уборочные агрегаты. Зажегся неоновый призыв «Пользуйтесь автоматическими камерами хранения», который на ночь выключали. Влажный мрамор, отмытый уборщицами, казался к утру темным и менее торжественным. Денисов поднялся ко внутренней справочной, та же девица пригласила его войти.

— Я по поводу вчерашнего звонка…

— Еще не поймали?!

— Припомните, какой голос был у звонившего? Резкий, хриплый?

— Нет, нет… — Она вдруг покраснела. — Как у нового инспектора.

— У нового?!

Денисов встречал вновь принятого инспектора — молодого, но уже с брюшком и начинающейся «щитовидкой». На совещаниях он садился позади всех и молчал, словно набирал в рот воды.

5

— Состав подали на посадку минут за двадцать… — подумав, ответил Дрога. — Когда я вошел, Артур уже был в купе.

Денисов понял, что Дрога будет давать ответы в развернутой форме.

— О чем шел разговор? Если можете, приведите дословно…

— Точно не помню. Много людей, толкотня, Тут, по-моему, появился Юрий Николаевич…

— Я вошел почти сразу за вами.

— Правильно, — транзитный согласно кивнул. — Мы представились. «Все до Москвы? — спросил Артур. — Отличное купе подбирается…» У вас, Юрий Николаевич, была бутылка виски, мы с Артуром отказались. Я до этого выпил рюмку водки в ресторане. Вы угостили женщину, она только пригубила.

— Ну и память! — Юрий Николаевич шутливо поежился.

— А как появился в купе Алексей?

— Он ехал в соседнем, сначала приходил узнать насчет машины. Я как раз играл с Артуром в шахматы. «Вы москвичи? — спросил. — Кто знает — магазин «Жигули» далеко от вокзала?» Юрий Николаевич не знал, я — тоже. Артур поинтересовался: «Машина нужна?» У Алексея даже голос задрожал: «У меня и деньги с аккредитива сняты…»

— Я слушаю, продолжайте.

— Закончили партию. Я думал, Артур забудет. Смотрю: достал блокнот, авторучку, стал рисовать, как доехать, где выйти… С той поры Алексей и прописался у нас, стал обхаживать Артура. За пивом бегал… Ну когда соседка попросилась в другое купе, к женщинам, Алексей, естественно, остался у нас.

Денисов прошелся по кабинету.

— Вернемся чуть-чуть назад. В день выезда вы разменяли сторублевую купюру. Это было задолго до поездки?

— Часа за три.

— Билет был уже куплен?

— Билетов не было еще накануне. С ними вообще тяжело.

— Все же вам удалось уехать…

— Носильщик достал место.

Денисов чувствовал, что классическое расследование, которое он вел, не выходя из класса, подходило к концу.

— Что вам сказать?! — Дрога пошевелил больной рукой.

Денисов обернулся к Юрию Николаевичу:

— А как вам повезло?

— Бывший сослуживец по академии. На станции, в товарной конторе, у него сестра…

— Вы нигде не пропадете, Юрий Николаевич, — неожиданно вставил монтажник.

Юрий Николаевич вспылил:

— Вас это не касается, молодой человек! Старайтесь хотя бы внешне выглядеть воспитанным…

6

Денисов прошелся по классу, посмотрел в окно на спешивших к восьмому пути пассажиров.

— Юрий Николаевич, — сказал он. — Вы, Артур и Алексей отлично знаете друг друга.

Ответом было молчание.

— …Я проследил интермедии, которые вы и сейчас еще продолжаете разыгрывать. Эти три маски — «монтажник», «энтомолог», «инженер»… Талантливо, честное слово. Классическая школа шулерства.

— Сейчас же… Слышите?! — Юрий Николаевич поперхнулся. Лицо его посерело. — Сейчас же возьмите свои слова назад.

— Слушайте меня! — Денисов сел на свое место. — Вы увидели у Дроги сторублевую купюру. С билетами было трудно, но у вас имелся лишний. Вы предложили ему через носильщика. — Денисов вынул из конверта железнодорожные билеты. — Смотрите, этот обнаружен в одежде Артура, два других передала проводница. Теперь разрешите ваш…

Дрога достал бумажник.

— Покупали вы в разное время, через разных лиц. Алексей вообще попросил себе отдельно, а номера на картонках идут подряд… Видите?

Все молчали. Денисов раскрыл блокнот.

— Я нашел ориентировку. Вот… За мошенничество в аэропортах Внуково и Шереметьево разыскиваются трое… — Денисов позволил себе чуть-чуть перевести дух. Он словно играл тяжелую турнирную партию. — Их маски: «метеоролог», «шахматист», «непрактичен, рассеян». Судя по всему Артур… Второй — «Рыбак», «молодой парень», «возвращается с промысла с Атлантики», «денег куры не клюют». Думаю, это вы, Алексей. Наконец: «в коротком пальто», «преподаватель русского языка и литературы»…

— Мерзавцы! — сказал Дрога.

Юрий Николаевич не отреагировал. Все его внимание было сосредоточено на Денисове.

— Сдаюсь, — после затянувшегося молчания он наконец шутливо поднял руки. — Поначалу я недооценил вас. Вы психолог. Действительно, мы знаем друг друга, отрицать глупо. — Юрий Николаевич достал зажигалку. — Вы все еще не запрещаете мне курить здесь?

— Курите.

— Благодарю, — он с чувством затянулся. — Дело только в том, что сегодня ночью мы играли честно, каждый за себя. Артур выиграл, потому что класс игры его выше. В «секе» он гроссмейстер.

— Хотелось бы верить. — Денисов захлопнул блокнот. — Где колода, которой вы играли?

— Карты у кого-то из них, — сказал Дрога.

— В пиджаке Артура был кусочек наждачной бумаги…

Юрий Николаевич не испытывал ни малейшего стеснения.

— Вы имеете в виду, что бока карт, возможно, обточены? — Он помассировал пальцами набрякшие усталые веки. — Колоды этой больше не существует. А вообще, говоря юридически, нам должны доказать нашу вину, а не мы свою невиновность. Бремя доказывания, так сказать, лежит на следствии.

— Это верно. И все-таки при последней раздаче вам выпало двадцать девять очков, Артуру тридцать одно и Дроге тридцать. Математическая вероятность такого — один случай из пятидесяти тысяч…

Юрий Николаевич кивнул.

— Заключение Сибирского отделения Академии наук, знаю… Тем не менее доказательства, как известно, не имеют заранее установленной силы. Статья семьдесят первая… Выпадение редкого сочетания не обязательно должно произойти в конце эксперимента…

— Какие мерзавцы! — повторил Дрога.

Юрий Николаевич показал на него пальцем.

— «И его бить кнутом, потому что один обманывай, а другой догадывайся. А не мечися на дешевое…» При Иване Грозном еще постановлено… Вы решили: непрактичен, рассеян. Я вас насквозь видел!

— «Видели»! Что же вы своего партнера так отделали?! — съязвил Дрога.

— То есть?!

— Вор у вора дубинку украл! Барыш не поделили?!

— По-вашему выходит… — Юрий Николаевич стал стаскивать с себя пальто, в котором просидел все это время. — …Если на то пошло, мы не такие суммы брали! На меня хотите направить, чтобы с себя снять… Не-е-ет! Тут из-за своих денег человеческую жизнь не пожалели! Жадность обуяла…

— Смотря кого…

Денисов не дал им продолжать.

— Тише. Вернемся снова назад. Когда вы, Дрога, вышли из вагона, Артур говорил вам про море…

— Ах, это: «надвигается шторм»…

— И все? Вы точно помните?

— Мы больше не разговаривали.

— Дело серьезное. Я не знаю, останется ли он в живых… Вы пытались догнать Артура? Говорите!

Дрога бросил быстрый взгляд в угол.

— Не хочу кривить! — Он встал рядом с таблицей, которую перед этим разглядывал. — Пытался. Конечно, в мыслях у меня ничего такого не было… Но просто так я уйти не мог.

— Вы видели, как Артур зашел за камеру хранения?

— Видел.

— И пошли за ним?

Задай Денисов эти вопросы раньше — вряд ли он узнал бы истину. Для этого понадобилась большая часть ночи и утро.

— Нет. Я повернул в медкомнату. В конце концов, я подумал: каждому своя судьба.

— Судьба? Значит, вы кого-то заметили?!

Дрога, уже не скрываясь, смотрел на «монтажника».

— Я догадывался, что это одна шайка, но уверен не был… Около камеры хранения Артур побежал. Вдруг из толпы вынырнул Алексей…

Он замолчал. Слышно было, как часы отсчитывали секунды. Денисову не пришлось задавать следующий вопрос.

— Мы ехали все вместе, правильно, — в квадратной рамке прямых волос «монтажника» произошло движение. — Я побежал к камере хранения. Дрога мог меня видеть. Деньги у меня… — Он надел перчатки, потом снял, швырнул на подоконник. — Но Артура я не трогал! Я вообще отказывался от этой поездки! Юрий Николаевич, отказывался? Говорил, что «завязал»?

Юрий Николаевич качнулся на стуле.

— Вы с Артуром сто раз «завязывали».

— …А вы ловили момент, приходили! Пишите: Артур на спине лежал, когда я подбежал, а Юрий Николаевич лазил у него по карманам. При любом следователе подтвержу!

— Хочешь сказать, я Артура зашиб?! — крикнул Юрий Николаевич фальцетом.

— Не знаю.

— Я?! Который Артуру и тебе — как отец?! Бог мой!..

— Точно пауки в банке! — заметил Дрога злорадно.

— Что он здесь говорил?! — Юрий Николаевич сжал виски. — Зашел за угол здоровый молодой человек, подбегаю через минуту — повержен ниц, рот открыт — страшно смотреть! И уже никого, сбоку в заборе дыра…

— Дальше, — сказал Денисов.

— Я посмотрел портфель, карманы — все цело. Взять ничего не успели, тут Алеша прибежал…

— Ценности при вас?

— Да. Все здесь. Портфель Алексей сдал в камеру хранения.

— Значит, это вы звонили в справочную? Как я сразу не догадался!

— А кто же?! Бог мой! Из-за этого не уехали с вокзала…

«Новый аспект…» — Денисов не заметил, сколько минут они просидели молча.

— Вас не должны были встречать? Это точно?

Юрий Николаевич потянулся к зажигалке.

— Разве что воздушная милиция?!

Ночь прошла. В сущности, Денисов так ни на йоту и не приблизился к ответу на вопрос: что же произошло с Артуром? Все, что ему удалось за ночь, было разоблачение двух отпетых мошенников.

— Пройдите к дежурному, — сказал Денисов Дроге. — Там можно написать заявление.

— Разрешите вопрос к уходящему? — Юрий Николаевич поспешно щелкнул зажигалкой. — Дрога, вас еще не вызывали в ОБХСС?

— Подумайте лучше о своих неприятностях! — огрызнулся тот.

— Мой вам совет: забудьте о проигрыше. ОБХСС обязательно соотнесет его сумму с вашим ежемесячным жалованьем…

— Приберегите ваши советы для себя.

Было совсем светло. В готовом к отправлению составе на восьмом пути осмотрщики постукивали длинными металлическими молоточками.

— Кто из вас последний разговаривал с Артуром? — спросил Денисов, когда Дрога вышел. — Я не имею в виду интермедий насчет бластом и водомерок…

— Я. — «Монтажник» убрал волосы с лица. — Когда поезд подходил к перрону, я спросил Артура: «Кому прикрывать тебя сзади?»

— Что он?

— Артур? — «Монтажник» посмотрел на Юрия Николаевича, как бы предоставляя ему, а не инспектору уголовного розыска, первому докопаться до смысла сказанных Артуром слов. — Он махнул рукой. «Пока это только зыбь», — сказал. Тут подошел Дрога со своим чемоданом…

Артура явно преследовала навязчивая аллегория: фраза, сказанная Алексею в поезде, была логически связана с другой, которую через минуту он повторил на перроне Дроге: «Надвигается шторм».

— «Зыбь»? — переспросил Юрий Николаевич. — Так и сказал?

Казалось, он тоже был озадачен.

— Именно — «зыбь».

Фрамуги в дежурке были открыты — утром здесь становилось проветренно и чисто, как в кабинете фтизиатра. Помощник Сабодаша сидел за телетайпом. Увидев Денисова, он поднял голову:

— Звонили: из Шереметьева выехала опергруппа. Сам начальник уголовного розыска…

— А что Дрога?

— Отказался писать заявление, сказал — прощает.

— Где он работает? — спросил Денисов.

— Я так и не узнал.

Телетайп неожиданно застучал, помощник крикнул, стараясь заглушить шум:

— Что-то связанное с отарами овец… В горах!

В помещении для дежурного наряда, сидя в кресле, дремала Тоня. Денисов не стал ее будить, налил в кружку чая. В коридоре раздались гулкие шаги. Денисов узнал Антона.

— Слышал новость?! — увидев спящую, Сабодаш перешел на шепот. — Артур, оказывается, поручил травму еще в поезде, вечером.

Денисов отставил кружку.

— Лопнул в голове какой-то мелкий сосуд, у меня он записан. Понимаешь? Кровь все время скапливалась во внутренней полости, пока не парализовало сознание… Наверное, это полкой, в купе…

— Пожалуй…

Денисов вспомнил пассажира на платформе между камерой хранения и стоянкой такси. Из последних сил он, должно быть, забежал тогда за стоящее на отшибе здание камеры хранения и рухнул, раздирая одежду о какой-то торчащий из стены острый предмет… Характер травмы объяснял и представление о надвигающемся шторме: по мере того, как сумеречное состояние сгущалось, захватывая новые участки мозга, и попытку бриться обратной стороной электробритвы.

— Вот так… — Сабодаш вздохнул.

Денисов налил еще чая. Он пил холодный чай и думал: просто и замысловато соединены нити событий — конец одной легко принять за начало новой…