- А ты выросла!.. Давно меня высматриваешь?
Нет. Не очень!- соврала Нахимена , счастливо щурясь от переполнявшей её радости. Она обожала отца и страшно ревновала его к старшему брату. Она чувствовала, что Тан больше любит Нагрина, чем её, но такие минуты , как сейчас. принадлежали только ей одной.
-Заданные мною уроки повторяла? Как успехи? - поняв, что дочь унаследовала гораздо больше от него, чем от матери, Тан сам решил заниматься развитием дочерних способностей, и, отправляясь в очередной поход, всегда давал Нахимене задание на время своего отсутствия. Которое всегда выполнялось с завидным тщанием. Вот и теперь, слушая рассказ дочери , Владыка вздохнул:
- Умница! Если б ты родилась мальчишкой, я бы без колебаний разделил Ленд между тобою и Нагрином!
От похвалы отца щёки девочки порозовели:
- Мне не нужен Ленд, папа ! Я просто хочу быть достойной тебя!
Владыка улыбнулся :
- В таком случае ты должна любить наше княжество так же, как люблю его я !
- Да , папа.- дочка склонила голову в знак уважения и отец, погладив её по волосам, ощутил в сердце смешанную волну нежности и горечи. Ну почему дочь неизменно его радует, а сын всегда огорчает?! Почему Нагрин, унаследовавший не так много, как младшая сестра , не хочет толком овладеть теми способностями, которые у него всё же есть? .. Нахимена - это ясно уже теперь - вырастет достойной дочерью своего рода, но, как ни крути, её стезя не походы и сражения , а замужество и дети...
Тан взглянул на дочь и увидев, с какой тревогой она всматривается в его на миг потемневшее лицо, снова улыбнулся. Пожалуй, он всё таки научит её большему, чем полагается знать женщинам из его рода... Ну, невозможно засадить дочку за пяльцы и сказать ей, что дальше вышивки ей видеть не след!.. Невозможно!..
Из этого похода Тан привёз не только победу , но и заложника. В этот раз винны просчитались, решив заняться на северных вотчинах Ленда не меновой торговлей, а разбоем. Да к тому же третью , взятую ими пограничную заставу они придали пламени как раз тогда, когда Тан утрясал очередное разграничение рубежей с молезовцами всего в паре дней пути от злополучной крепости! ..
Винны всегда отличались отчаянной храбростью, но в тот раз они сражались с такой бешенной злобой, словно в них вселились демоны подземелий. Владыку Тана это не удивило - он был одним из немногих, кто старался вникать в дела виннов и виегов, ведь от того, что происходило на Каменнных островах и Северной гряде напрямую зависел покой его вотчин. В этот раз ему пришлось столкнуться с одним из крупнейших и сильнейших виннских родов, которого побаивались даже виеги. Раньше род Снежного Медведя жил на самой кромке Ледяной пустоши, но когда та стала вновь медленно расширяться, перебрался на побережье Седого Моря. В первый же год переселения виеги умудрились сжечь пару новоотстроенных деревень медведичей и те не стали надолго откладывать свою месть! Говорили, что зарево от пожарищ , поднявшееся над Каменными островами было видно далеко с моря, а воды вокруг побережья стали алыми от крови, ведь в бою винны придерживались лишь одного правила - за каждого своего убитого они брали десять вражеских жизней! После их ладьи пару раз видели возле вайларцев и они даже спускались в Триполем - их торговля сводилась к мену, а поменять им было что - шкуры снеговых медведей и лис; бруски железа, качеством не уступающее добытому в Амэне и самом Триполеме ; янтарь! И вот теперь Тану довелось столкнуться с этим родом лицом к лицу - в первом же бою он потерял столько людей, сколько не утратил за всё время вражды с молезовцами! Если бы не тяжёлая конница и большая слаженность лендовского войска, отряды которого старались сохранить связь между собой даже в самой лютой сече, Владыке пришлось бы туго...
Одержав победу, Тан рассудил, что даже вынужденный союзник лучше открытого врага и , не став ожидать от побеждённых просьб о пощаде, сам предложил условия мира ( тем более, что винны скорее бросились бы на меч, чем подвергли себя подобному унижению). Единственным преткновением в начавшихся переговорах стал заложник - вождь виннов не так давно потерял старшего сына и потому не хотел расставаться со вторым - мальчишка был при отце чем-то вроде оруженосца. Но, проявив не свойственную для победителя уступчивость в других требованиях, на этом условии Тан встал твёрдо - он знал, как винны ценят кровную связь и понимал , что их глава не пойдёт на необдуманные поступки, зная, что от них будет зависеть судьба его сына...
Нахимена наблюдала за заложником исподволь - до этого она никогда не видела виннов : мальчишка- полукровка, бывший личным рабом отца , в счёт не шёл, так как уже был рождён в неволе и не знал ни родного языка ни обычаев. Озрик же был кровь от крови и плоть от плоти своей родины. Костистый и худой паренёк держался , как взрослый. Серьёзный не по годам, молчаливый - по виду он был таким же дикарём-лесовиком , что и скрульцы. Грива густых светлых волос и две тонкие косицы у висков; безрукавка мехом наружу, которую Озрик считал своим долгом накинуть хотя бы на плечи даже летом, и северный говор из которого можно было разобрать едва ли половину! Осознавая своё положение пленника, мальчишка не горел желанием обзаводиться приятелями среди сверстников-лендовцев и не стремился особо попадаться на глаза, отсиживаясь в выделенной ему комнате или на соколятне. Если же Озрик выбирался в тенистый внутренний дворик , то устроившись под одним из раскидисты кустов, начинал вырезать из деревянных брусочков либо зверей, либо виннские ладьи. Это занятие поглощало его полностью - он мог часами трудится над большерогим оленем или вставшим на задние лапы медведем. Впрочем, отстранённость не избавила молодого винна ни от едких насмешек ,ни от откровенных издёвок. Ну как не посмеяться над чужаком, который так нелепо коверкает слова и заплетает косицы, точно девчонка?! Нагрин же, как всегда , пошёл дальше всех и попытался доказать своё превосходство в драке, и тут для него выяснилась одна неприятная вещь. Кривой нож винн носил с собою не только для того, чтобы вырезать фигурки из дерева, да и с боевым ремеслом он дружил больше , чем княжич. Через какую то минуту наследник Ленда уже корчился на траве, а Озрик восседал у него на спине и кончик его ножа упирался в сонную жилу на шее Нагрина.
- Ты проиграл. - голос винна оставался по прежнему спокойным. - Больше не лезь...
- Да как ты смеешь, раб...- и в ту же минуту заломленная рука княжича приняла и вовсе уж несусветное положение.
- Я не раб, а мой отец - такой же правитель, как и твой! И то, что он не живёт в каменном мешке, как ваш, не делает его худшим ! Ясно?
- Вы - ублюдочные северяне, разбойники...- зашипел Нагрин, но его излияния прервал голос Тана.
- Твой отец может гордиться тобою, Озрик. А теперь будь добр - отпусти Нагрина! - Тан наблюдал за начавшейся сварой с самого начала и теперь едва сдерживал гнев. В эти минуты он завидовал отцу Озрика белой завистью и злился на своего сына, который не только затеял глупую ссору , но ещё и проиграл её.
Озрик послушно встал и спрятал нож. Он понимал, что зашёл дальше , чем положено, и то, что Тан закрыл на это глаза , было со стороны лендовца проявлением своеобразной симпатии. Княжич же, поднявшись, угрюмо посмотрел на отца - он не понимал, почему Тан неожиданно взял сторону дикаря-винна...
Причиной ссоры Нагрина и Озрика стал не только характер наследника Ленда, но и единственное сокровище винна, которым захотел завладеть княжич - снежный ястреб. Среди ирийцев соколы считаютя более ценными птицами., чем ястребы и охота с ними действительно доступна лишь князьям или очень зажиточным Старейшинам. Соколов ценят за красоту оперения, стремительность и высоту полёта. За то восхищение и азарт, которые рождаются в сердцах охотников, наблюдающих за схваткой сокола и цапли высоко в поднебесье... Соколам дают красивые звучные имена, их колпачки и нагрудники расшиты золотом и серебром, а ремешки и опутенки сделаны из тиснённой кожи.! Менее красивые , хотя и более добычливые ястребы, способные настигать свою добычу как в чистом поле, так и в густом лесу, как на земле, так и в небе тоже занимают немало мест в княжеских соколятнях, но не имеют ни столь звучных имён , ни серебряных колокольчиков. Ястребов ценит прежде всего простой люд, ведь этим крылатым разбойникам по силам не только птицы, но и зверьё покрупнее, да и подобрать их после охоты не в пример легче, чем соколов. Но снежный ястреб - особый случай. Эта птица не превышает размером своего собрата - ястреба-тетеревятника, но превосходит его в силе , обладает ещё более диким и отважным характером , а её белоснежное оперение отличается сказочной красотой. Водится эта диковинка лишь в землях виннов и достать её порою невозможно даже за деньги - приручив птицу , северяне чаще оставляют её себе, чем продают!
Не удивительно, что на требование Нагрина обменять снежного ястреба на сокола Озрик ответил твёрдым нет. Княжич тут же попытался решить вопрос в присущей ему манере, но , оказавшись на земле, а потом ещё и неожиданно получив от отца примерную выволочку, на открытую вражду с винном больше не шёл. А вот Нахимена после произошедшего прониклась к заложнику вполне естественной симпатией, к тому же ей хотелось больше узнать о суровой и далёкой родине винна , о которой до этого девочка слышала лишь легенды. Через несколько дней после драки Озрика и брата княжна решилась на близкое знакомство с винном и заявилась прямо на соколятню. Как раз кормивший своего ястреба мальчишка лишь молча покосился на неё, но Нахимена твёрдо решила свести с ним знакомство.
Озрик поначалу отвечал односложно и неохотно, но уловив в голосе девчонки неподдельные дружелюбность и искренность , перестал дичиться. Уже через полчаса он рассказывал княжне и о том, сколько его Коготь поймал прошлой зимой зайцев, и про то, какое короткое в его краях лето и насколько суровы зимы! Нахимену совсем не смущал диковинный говор винна - она с интересом слушала его рассказы и сама отвечала на вопросы Озрика о Ленде, ведь многое из того, что было для неё естественным, вызывало у винна недоумение. В тот день они проговорили несколько часов кряду, и, совершенно позабыв о времени, расстались лишь тогда, когда подоспело время ужина.
В следующие два дня свидеться с Озриком Нахимене не удалось - мать снова засадила её за вышивание. Когда же ненавистные уроки были кое как освоены, княжна тут же помчалась к своему новому приятелю. На соколятне девочку ждал сюрприз - Озрик вырезал для неё широко расправившего крылья орла - герб Ленда.
- Какой красивый! .. И живой! - Нахимена восхищённо вздохнула, скользнув пальцами по фигурке. Мальчишка не только передал хищный и свободный характер птицы , но и в мельчайших подробностях воссоздал её облик , проработав каждое пёрышко. - Это просто чудо! Спасибо тебе большое!
Свои восторги девочка довершила тем, что чмокнула приятеля в щёку . Озрик же от такого проявления чувств смутился и покраснел:
- Пустое , Нами...Раньше я постоянно вырезал своим младшим игрушки... Братикам - конных и пеших воинов, сестре - кукол...
Нахимена, нахмурив брови, внимательно взглянула на Озрика - только сейчас она поняла, что в разлуке с семьёю и родиной ему приходиться совсем несладко и Крейстет для него прежде всего - неволя...
- Не грусти.- княжна прижалась к Озрику.- Родные тебя обязательно дождутся...
Но глаза смотрящего в пустоту мальчишки вдруг словно бы выцвели и он едва слышно прошептал:
- Не дождутся... Нет их уже - две зимы как нет...
Дальнейший рассказ Озрика был немногословен, но княжна смогла уловить то, что скрывалось за скупыми словами винна... Зима в тот неурожайный и злосчастный год выдалась ранней и суровой даже для Пустоши, дичь ушла, набег был неудачен. Голод пришёл в поселения по белому снегу и протянул к виннам костлявые руки ! Его холодных объятий не избежал никто, но живущим на отшибе , как отец Озрика ,пришлось труднее всего. Пустошь стала ширится несколько лет назад, но глава рода был настолько привязан к земле, на которой жило несколько поколений его предков, что всё не решался уйти подальше от наступающих льдов. В результате обнесённый прочным частоколом, больше напоминающий маленькую крепость, чем мирный хутор , посёлок оказался отрезанным снегами от других поселений сородичей.
Вначале было ещё терпимо -живущим в суровом краю виннам не раз приходилось потуже затягивать пояса и лишения они переносили спокойно. Но припасы пополнялись из рук вон плохо и вскоре голод стал постоянным обитателем деревянных, с крошечными оконцами домов. Люди боролись с ним, как могли - женщины выходили за ограду и вместе со стариками выкапывали из под снега олений мох и горькие корни , срезали кору с деревьев и собирали еловую хвою для отваров. Мужчины же ставили силки и иногда уходили в поисках добычи на несколько дней пути от селения. Озрик не оставался с другими детьми и стариками в посёлке - охотники брали его с собой, ведь уже тогда он читал следы не хуже опытных взрослых. Старшие мужчины ценили его способности и если охота оказывалась удачной, Озрик наравне с другими охотниками получал право на несколько глотков горячей крови пойманного животного. Это возвращало силы, но на одну добычливую охоту по-прежнему приходилось десять неудачных.. К тому же в посёлке было много женщин с детьми , и, как сородичи не растягивали с такими трудами раздобытое мясо, вываривая кости и жилы по нескольку раз, оно быстро заканчивалось... Затем на них обрушился многодневный, пришедший из Пустоши буран и стало совсем худо. Они не могли выйти даже за частокол и, запертые непогодой в домах, доедали последние крохи. Когда же буран, наконец, стих, посёлок оказался полностью погребённым под снегом , а снаружи царил лютый холод. Леса вокруг словно вымерли - на девственно чистом снегу стало невозможно найти даже следов слепой крысы!
Вот тогда то голод и показал Озрику своё истинное лицо! Вначале он был острым и непероносимым - терзал внутренности, заставляя их сжиматься в пульсирующий болью клубок. Через несколько дней желудок, так и не получив пищи, словно бы каменел .Но постоянно ноющую пустота под сердцем и бешенная слабость порождали чёрное, разъедающее душу отчаяние и поэтому были опаснее предшествующих им мук!.. Люди по-прежнему цеплялись за жизнь - они даже начали вываривать кожу с ремней и одежды, но такая еда не восстанавливала силы. Первыми слабели старики и дети. Озрик делился с младшими братьями и сестрой каждой ложкой варева , заменяющего еду, но когда отец заметил это, мальчишка получил хорошую трёпку. Теперь начинали действовать другие законы, по которым преимущество давалось более старшим и крепким - тем, кто мог дожить до весны...
Но до сих пор Озрика терзали не собственные муки или тающие на глазах братья, а то , что произошло после. У потерявших молоко женщин силой забрали детей и унесли грудничков далеко в лес. Обезумевшие матери рвались вслед за уходящими в лесные дебри воинами, но оставшиеся в посёлке мужчины удержали их . Озрик же , никем не замеченный, отправился за воинами. Они шли быстро, то и дело путая следы, но крадущийся за ними по пятам , прячущийся за заснеженными стволами мальчишка не отставал.
Зайдя на скрытую в самой чаще поляну, воины , по прежнему сохраняя молчание и избегая смотреть друг другу в глаза, быстро стащили с малышей многочисленные пелёнки и оставили чуть живых , с выпирающими рёбрами детей на снегу. Брошенные на морозе младенцы зашлись жалобными, криками, но воины уже уходили с поляны. Озрик в ужасе смотрел на корчащиеся на снегу крошечные тельца и до крови кусал губы , а малыши продолжали кричать - с каждой минутой всё надрывней и страшнее... Озрик уже готов был ринуться им на помощь, но тут ему на плечо легла тяжёлая рука Хюмара:
- Незачем тебе было идти за нами. Мал ещё...
Озрик вцепился в руку воина :
- Отпусти ! Они же замёрзнут!.. Так нельзя!
- Так надо! - и Хюмар, не тратя больше лишних слов, поволок упирающегося Озрика прочь от зловещей поляны, а в ушах мальчика звенел страшный детский плач...
Посёлок тоже встретил их криками - матери не скрывали своего горя. Озрику поначалу надрали уши, а потом нарисовали на щеках защитные руны и посадили под замок. "Это чтоб тебя утбурд не забрал!" - сказал отец. Он же и пояснил Озрику произошедшее - малыши бы всё равно не выжили, но их медленное умирание на руках отчаявшихся матерей наверняка загнало бы последних в могилу или заставило бы наложить на себя руки. Но и в том, что было сделано, таилась опасность :духи зимы превращают оставленных им младенцев в удбуртов - демонов, постоянно ищущих человеческого тепла и материнской ласки. Они по-прежнему имеют вид детей и плачут, как дети, но по силам превосходят берсерков. Привлечённых их плачем неосторожных, утбурды душат , а после выпивают их кровь. В первую очередь опасность грозит матерям и тем, кто последний раз видел утбурдов в человеческом облике...
Той же ночью Озрик проснулся от страшного крика, а утром обнаружилось , что одна из несчастных матерей помешалась - утбурд не смог выпить её кровь, но навсегда похитил душу...
- А потом? Что было потом? - тихо спросила Нахимена и Озрик вздохнул:
- Мои младшие братья умерли ближе к весне, а сестра хоть и выжила после зимовки, стала постоянно болеть и тем же летом её не стало. Вскоре мы переселились к морю, потому что никто не мог охотиться в лесу, в котором появились утбурды... Вот и всё...
Княжна подпёрла подбородок кулачком и задумчиво посмотрела на винна:
- Знаешь, в Крейстете не бывает таких зим и про утбурдов тут никто и никогда не слышал. Если ты захочешь остаться, папа не будет возражать...
Озрик слабо улыбнулся:
-Но здесь мне всё чужое, а там - родное... Понимаешь?
Нахимена тогда не очень его поняла. Но тем не менее кивнула головой - чтобы не обидеть...
Тан не возражал против возникшего между винном и дочерью приятельства. Он не собирался постоянно держать мальчишку в четырёх стенах или лишний раз напоминать ему , что он заложник и его жизнь висит на волоске. Более того - Озрик был по своему симпатичен Владыке и тот в глубине души был даже рад тому , что винн нашёл себе в Крейстете товарища.
Между тем дружба между Озриком и княжной крепла всё больше . Нахимена, совершенно неожиданно для себя, узнала, что старший брат - это совсем даже неплохо. Озрик вырезал для неё игрушки, позволял возиться с Когтем и сносил её причуды с редким терпением. Девочка же в свою очередь тоже пыталась сделать всё для того, чтобы Озрик не чувствовал себя в Крейстете чужаком и - самое удивительное - ей это удавалось. Вот только Нагрин так и не забыл своего унижения и , затаив злобу, ждал лишь подходящего случая для того, чтобы отомстить винну... И дождался !Во время соколиной охоты , в которой , благодаря Нахимене, принимал участие и Озрик со своим любимцем , княжич дождался момента, когда выпущенный винном ястреб, паря высоко в небе , словно бы застыл, и подстрелил птицу. Нахимена с замиранием сердца смотрела на то , как Коготь с криком падает вниз и бессильно бьётся на земле, как бледный, точно полотно, Озрик осторожно берёт в руки смертельно раненненого ястреба и прижимает его к себе... Как рубиновые капли крови алеют на белоснежном оперении. Девочка всхлипнула - она и сама привязалась к гордой птице, но никогда бы не осмелилась попросить у винна Когтя в единоличное владение. Несмотря на малолетство и присущее чуть ли ни всем Владыкам с рождения своеволие, она всё же смогла понять, что ястреб, бывший как для неё , так и для Нагрина всего лишь красивой игрушкой, для Озрика был другом и служил последней ниточкой , связывающей его с далёкой родиной.
- Озрик...- всхлипнула княжна, но винн её не услышал . Он встал и молча направился к подъехавшему Нагрину.
- Если не мне, то и не тебе!- довольный своим поступком, княжич ехидно улыбнулся, но взглянув на закаменевшее лицо заложника , натянул узду испуганно заржавшего коня..- Эй, ты чего!..
...Конечно же, Озрик не смог даже коснуться Нагрина - пока княжич тщетно пытался успокоить внезапно взбесившегося рысака, дюжие слуги скрутили обезумевшего винна и отобрали у него нож. Озрик попытался вырваться, но удар пудового кулака отправил его на колени:
-Знай своё место!- прорычал слуга и снова ударил Озрика по лицу. Нахимена в отчаянии оглянулась по сторонам и , увидев, что к месту ссоры приближается отец, отчаянно закричала :
- Папа! Сделай что-нибудь!
Но Тан уже понял, что происходит. Ледяная волна накатила на людей, заставляя их падать на колени и хватать непослушным ртом рвущий лёгкие воздух. Подъехавший Владыка соскочил со своего коня и, подошедши к прижавшемуся к лошадиной холке сыну, за шиворот стащил его с седла.
- Мерзавец! Разве этому я тебя учил! - в пылающие гневом очи Тана было страшно взглянуть, а исходящей от него сейчас силы кровь стыла в жилах. - Будущий Владыка не может поступать подобным образом!
Ещё раз встряхнув сына за плечи, Тан отвернулся от него и подошёл к уже вставшему с колен Озрику. Внимательно всмотревшись в окровавленное лицо паренька, обнял его за плечи и прижал к себе:
-Пойдём... - тихо сказал Владыка и, бросив ещё один испепеляющий взгляд на окружающих, увёл словно бы онемевшего винна с собой.
После этого случая Озрик снова замкнулся в себе. На соколятне он тоже не появлялся, хотя вместо убитого ястреба Тан отдал ему одного из своих любимых соколов. Теперь Владыка уделял заложнику гораздо больше времени - уловив всплеск колдовских сил винна ,которыми тот пользовался совершенно бессознательно, Тан не мог пустить дальнейшее их развитие на самотёк. Мальчишка поначалу отрицал даже саму возможность того, что у него были магические способности, но когда Владыка вроде бы вскользь заметил, что неконтролируемый дар может причинить вред не только самому Озрику, но и окружающим его людям, согласился на обучение. ..
В наглухо закрытой от солнечного света комнате остро пахло травами, но ни их пряное благоухание , ни едва уловимый запах горящих восковых свечей не могли перебить сладковатый аромат смерти. Нахимена вытерла мокрое от слёз лицо и посмотрела на смертное, затянутое чёрной с серебром тканью ложе, на котором покоилась мать. Тяжёлое парчовое платье , щедро унизавшие застывшие пальцы кольца и блеск камней в головном уборе. Густо набеленное лицо Владычицы хранило совсем несвойственное ей при жизни суровое выражение. Только теперь - переступив порог смерти - княгиня смотрелась правительницей! Но эта неподвижная женщина не имела ничего общего с той, которую помнила княжна - полной, немного простоватой и старательно прячущей длинные тяжёлые косы под белым головным платком. Мать была домовитой, точно крестьянская жена и находившимся в её распоряжении девушкам не доводилось сидеть , сложа руки . Веретёна на женской половине замка жужжали с утра и до самого вечера, ведь любимая присказка владычицы была следующей - хорошая жена протягивает руки к полезному ! Этой же истине княгиня старалась обучить и свою дочь, но смышленая и бойкая девчушка оказалась совершеннейшей "непряхой" ! Мать всячески пыталась искоренить этот порок , но дочь по-прежнему куда лучше управлялась с луком и стрелами, чем с веретеном. Служанки частенько выручали маленькую княжну , помогая справиться ей с выданным матерью уроком, да и водить княгиню за нос особого труда не составляло . Обещаний же Владычицы когда- нибудь взяться за розги не опасались даже воробьи - княгиня отличалась редкой незлобивостью и провинившиеся отделывались лишь нравоучениями. А ещё мать всегда старалась устроить судьбу прислуживающих ей девушек и помогала им с приданным, так что слёзы и причитания служанок были вполне искренними. " На кого же ты нас покинула, матушка!..." - донеслось до Нахимены из коридора и девочка, присев у ложа , снова заплакала, пряча лицо в ладонях. Княгиня угасла всего за пару месяцев - хотя она прожила в Ленде семнадцать лет, более суровые, чем амэнские, зимы в княжестве по-прежнему переносились матерью тяжело и она часто хворала, а в этот раз княгиня слегла для того, чтобы уже не подняться... "Мама! Мамочка...Я буду хорошей! Я даже научусь вышивать, только вернись, мамочка!" - отчаянно прошептала девочка . Только теперь - лишившись таких привычных тепла и ласки, она осознала , что уже никогда не увидит мать. Уж нельзя будет прижаться к её тёплому боку и поведать все свои нехитрые радости и горести... И на Праздник Свечей уже нельзя будет печь вместе с мамой забавных зверушек из теста ... И голоса матери она тоже уже никогда не услышит!..
Шаги зашедшего попрощаться с женою отца звучали непривычно тяжело . Тан медленно прошёл к помосту и , взяв в руки запястье покойницы, ещё долго всматривался в лицо жены... Наконец, он повернул голову и взглянул на заплаканную дочку.
-Папа... - прошептала Нахимена. Отец вздохнул и осторожно положив застывшую руку покойницы на погребальный покров, шагнул к дочери. Девочка прижалась к нему , словно затравленный зверёк и Владыка ласково огладил её волосы.
- Плачь, малышка... Плачь, пока можешь, ведь когда начнётся погребение, твои лицо и глаза должны быть сухими. - тихий голос Тана заставил девочку поднять голову и взглянуть на отца. Тан поймал её взгляд и горько улыбнулся.- Владыки не могут быть слабыми, дочка. Перед людьми - как врагами , так и друзьями , они всегда будут твёрже камня, что бы не творилось у них на душе...
Князь ещё раз огладил косы дочери и вышел из комнаты прочь, не проронив больше ни единого слова.
Владычицу похоронили рядом с её детьми - скончавшимися ещё в младенчестве двумя младшими братьями Нахимены. Княжна во время погребения вела себя так, как надлежит и только закушенная губа и сжатые кулаки девочки могли пояснить стороннему наблюдателю, чего ей стоило выполнить наставления отца. Когда же все церемонии были соблюдены, княжна , что было сил, побежала прочь - ей были невыносимы и склеп и толпящиеся вокруг люди, а Крейстет без матери в одночасье стал холодным и чужим. Ноги сами понесли девочку на смотровую , продуваемую всеми ветрами башню . Там её и нашёл Озрик - прижавшуюся к заснеженным камням и уже едва живую от холода. Винн , как всегда, был немногословен - он стянул с себя куртку и укутав ею плечи девочки , увёл её с заледенелой площадки. Было уже поздно - после похорон все разошлись по комнатам, но Озрик со всем справился сам - он устроил княжну около жарко натопленного камина и принялся отпаивать её горячим питьём. За всё это время он не произнёс ни единого слова , но и Нахимена могла лишь всхлипывать. Слёзы щедро текли по её щекам и капали в поданную винном кружку. Молчаливое участие было именно тем, в чём княжна нуждалась больше всего , но получила она его не от отца, а от Озрика...
С той ночи образовавшийся между винном и Нахименой холодок исчез без следа и они снова стали неразлучны. Ещё через пару лет их дружба переросла в сердечную привязанность - первым это ощутил Озрик... И сказал об этом.
Они были на охоте - как обычно, вдвоём. И когда Нахимена , радуясь удачному выстрелу, привычно поцеловала приятеля в щёку, он отстранился и тихо произнёс:
- Не делай так больше...
-Почему?- княжна удивлённо взглянула на Озрика. Который теперь снова заливался краской, как в первые дни их знакомства.
- Потому что я... - Винн замолчал на мгновение, а потом поднял глаза и твёрдо произнёс.- Я люблю тебя, Нами...
Княжна улыбнулась:
-Я тоже тебя люблю. И ты это знаешь...
Озрик вздохнул:
-Ты любишь меня , как брата и друга, и я сам поначалу относился к тебе, как к сестре, но теперь всё иначе... Я люблю тебя, как девушку...
-Что?- это признание стало для Нахимены полнейшей неожиданностью. До этого момента она даже не думала что может быть что-то иное, чем дружба. Озрик упрямо мотнул головой и продолжил:
- Твой отец сказал , что скоро я смогу вернуться обратно к своим, но без тебя мне там жизни не будет...И я тебя никогда не забуду...
Винн замолчал и опустил голову, но княжна взяла приятеля за руку и улыбнулась:
- Тогда возвращайся в Крейстет. Я буду тебя ждать столько, сколько понадобиться, и даже дольше...
Озрик вздохнул, но так ничего больше и не сказал...
Такие же чувства, что и винн, княжна испытала уже после его отъезда - разлука заставила её повзрослеть, в одночасье превратив девочку-подростка в молодую девушку. Она то тосковала по Озрику и боялась, что он забудет её и никогда не вернётся, то надеялась на встречу... Тан истолковал смятение дочери по-своему ,и как-то вечером, во время конной прогулки заметил: " Ты не должна сердиться, что я лишил тебя приятеля, дочка. Озрик - цельная и вольная натура и не гоже было бы вечно держать его пленником. Я и сам привязался к нему и мне жаль, что я не увижу, каким воином и вождём он станет у себя на севере..." Нахимена искоса взглянула на отца: "Ты думаешь, что Озрик не вернётся?" Тан невесело улыбнулся : " Как только он увидит родные леса и горы, то навсегда забудет Ленд. Винны любят лишь свой край и всегда остаются верны зову своей родины..." Но даже не смотря на это заверение отца , Нахимена продолжала ждать Озрика... Ждать, уже даже не надеясь на его возвращение!
Так прошло несколько лет, а потом Озрик, о котором до сих пор не было ни слуху, ни духу, неожиданно появился в Ленде. Виннский заложник превратился в не по годам умелого воина, управляющего наёмниками одним движением бровей. При встрече они не смогли обменяться и парой слов, но когда Озрик, принося присягу Тану в знак верности срезал свои виннские косы, глаза княжны и наёмника встретились. С этого мгновения Нахимена не сомневалась ни в чувствах Озрика, ни в том , что присяга на верность была дана винном не только Тану, но и ей! Этот взгляд стал залогом будущих слов и клятв, которые теперь не заставили себя долго ждать.
Камни Крейстета помнят многое - и пожары, и смерти , и рождения будущих владык... Помнят они и тайные свидания тысячника "Сов" и молодой княжны. Нахимена, до этого лишь посмеивающаяся над любовными похождениями наперсниц, теперь сама узнала и пьянящие своей запретностью поцелуи, и силу крепких мужских объятий, и обжигающий внутренним жаром шёпот Озрика, для которого каждая такая встреча приравнивалась к игре со смертью. Тан мог закрыть глаза на многое, но связь со своей дочерью не простил бы никому и никогда!.. А тут ещё и брачное предложение от Владыки Крейга, на которое Нахимена ответила отказом. Прознавший же о сватовстве Озрик стал мрачнее тучи.
-Это лишь начало, Нами. Совсем скоро появятся новые женихи...
Княжна улыбнулась и прижалась к его груди:
-А я скажу им тоже самое, что и сегодняшнему - нет!
Но Озрик лишь печально вздохнул.:
-Это не выход, Нами. К тому же всё тайное рано или поздно становится явным!- а затем он прошептал.- Вскоре Тан пошлёт меня усмирять лаконцев, а когда я вернусь, то попрошу у него твою руку...
Нахимена подняла голову и строго взглянула на Озрика :
-Если мой отец откажет тебе или прогонит из Крейстета, то я тоже уйду за тобой.
На губах Озрика показалась улыбка:
- Я знаю , Нами...
Покидать Крейстет Нахимене не пришлось - Озрик сумел таки завоевать на неё право и главным для княжны стало тогда не показать отцу, что его предложение её не слишком удивило... Но их свадьба стала началом новых испытаний. Интриги Гитера, заговоры Старейшин , войны ... Короткое счастье и смерть Озрика. Несправедливая, неправильная! Всё существо княгини восставало против этого, но со смертью не могут спорить даже Владыки. Тело вина покоилось в склепе Крейстета , а душа вернулась к его северным предкам...
Княгиня со стоном открыла глаза - теперь комнату освещали тусклые солнечные лучи : наступившее утро было пасмурным. Нахимена приподнялась на кровати и ... Застыла, изумлённо глядя на неведомо как оказавшийся на покрывале полевой цветок. Синий, как небо. Княгиня осторожно, точно боясь, что от её прикосновения цветок рассыплется в прах , взяла его в руки и поднесла к лицу. Пусть тело Озрика теперь навек скрыто серым камнем, его душа всегда будет рядом с ней! Нахимена вытерла вновь выступившие на глазах слёзы и бережно огладила живот : ребёнок Озрика - мальчик с синими глазами должен прийти в этот мир, чего бы это ей не стоило...
ВЛАДЫЧИЦА С ЖЕЛЕЗНЫМ СЕРДЦЕМ
- Мы понимаем ваше горе, Владычица, и скорбим о вашей утрате вместе с вами , но интересы княжества превыше всего! - Шерог ещё раз оглянулся на сидящих около стен Старейшин, точно ища у них поддержки, и продолжил. - Армия нуждается в полководце . Воины должны знать, кто поведёт их в бой, когда вновь взбунтуются Молез или Лакон. Их дух и так смятён после гибели Владыки - не стоит ухудшать положение...
Сидящая в кресле Нахимена на эту его фразу позволила себе слегка улыбнуться:
- Откуда ты знаешь о том, что думают воины, Шерог? Ты был в казармах?
Старейшина потупился:
-Нет, княгиня...
Улыбка Нахимены стала более явственной:
- А я была. Вчера. Воины действительно смущены - предательство одного из них бросило тень на всех, но они верят своим тысячникам и знают, что их Владычица не будет отсиживаться за каменными стенами, а примет бой вместе с ними, когда в этом будет нужда. ..
Шерог нервно сглотнул:
- Княгиня! Ваша жизнь слишком бесценна ... К тому же командовать ратями должен Владыка - война слишком тяжела для женщин...
Улыбка исчезла с лица Нахимены так же внезапно, как и появилась:
-Знаю. И тем не менее моя прабабка после гибели мужа сама возглавила войско и выиграла битву за Кирет. Во мне течёт её кровь да и отец не считал, что моё место за прялкой...
Шерог взглянул на сошедшиеся на переносье брови княгини и счёл за лучшее не продолжать спор. Он склонил голову и сел на своё место. Но тут заговорил Старейшина Рекин:
- Дело не только в том, кто возглавит войско Ленда, Владычица. Так же, как птице нужно два крыла для полёта, Ленду нужны князь и княгиня. Князь защищает Ленд от врагов, княгиня же хранит Крейстет и заботится о том, чтобы линия Владык не прервалась. Ваша прабабка была исключением и его не стоит повторять, Владычица. Все мы знаем , что скоро вы подарите Ленду нового правителя, но вы поступите мудро, если как можно скорее снова вступите в брак. Так вы не только избежите возможной смуты, но и подарите малютке отца...
Княгиня , устремив на Рекина гневный взгляд, чуть приподнялась в своём кресле :
- Вы предлагаете мне - ещё даже не относившей траур по мужу, вступить в новый брак!? Я не ослышалась!!!
- Не предлагаем , а требуем, Владычица!- теперь со своего места поднялся Изген - Мы всегда были верны князьям Ленда и даже признали над собою владыкою чужака -северянина , но теперь мы хотим быть уверены в том, что новый князь будет верным сыном Ленда...
Княгиня поднялась со своего места. Её лицо потемнело от гнева, а в голосе зазвучал металл:
- Так вот о чём вы печётесь! .. Ну, и кто же из вас захотел смешать свою кровь с кровью Владык??? Ты, Изген? Или ты, Рекин?.. Или может, многоуважаемый Шерог решил устроить судьбу одного из своих сыновей?!! - под яростным взглядом княгини названные ею Старейшины отводили глаза, но Нахимена лишь начала говорить.- Более того - вы осмеливаетесь ещё и требовать!!! Вы, бегущие за помощью в Крейстет, когда грандомовцы слишком близко подбираются к вашим замкам!!! Вы, прячущиеся за высокими стенами, когда виеги сжигают целые деревни на ваших землях!!!-теперь от Владычицы исходили настоящие волны ледяного гнева.- Моя жизнь в отличии от ваших действительно принадлежит Ленду, но своей рукой и сердцем я распоряжаюсь сама! Новый Владыка у вас появиться через три месяца и это будет ни один из ваших сынков, а ребёнок человека, отдавшего свои жизнь и кровь за Ленд!- Княгиня ещё раз одарила Старейшин яростным взглядом и вышла из залы ...
Несколько мгновений Старейшины сидели совершенно неподвижно : оставшийся после княгини холод словно сковал их, но потом ледяные цепи ослабели и Изген выдавил из себя:
-С-с-сука!.. Виннская блядь!
- А по-моему, достойная дочь своего отца! - неожиданно подал голос до их пор молчавший Аскен.- На пару мгновений мне даже показалось, что я вижу перед собою не её, а Тана - та же сила. Тот же норов... Оставьте девочку в покое - она и так достаточно пережила...
Изген зло прищурился:
- Ты защищаешь её? Княгиня только что назвала всех нас трусами...
Аскен вздохнул:
- Она сказала правду! К тому же не стоило упоминать при ней об Озрике...
- Я предупреждал...- Шерог счёл за лучшее вмешаться в начавшийся спор и его скрипучий голос прозвучал твёрдо и властно. - Теперь любое наше предложение вызовет у княгини неприятие и в этом виноват твой длинный язык, Изген!
- И что же делать?- Рекин нервно сглотнул, а Шерог улыбнулся.
- Проявить терпение и ждать! Если же княгиня не успокоиться, то она не единственная наследница крови Тана...
При последних словах Старейшины все присутствующие смолкли и потупили взгляды в пол, а потому не могли увидеть как среди каменной, тонкой, словно кружево резьбы, укрвшающей своды залы на миг что-то тускло блеснуло. Между тем золотой паук, уйдя из под предательски осветившего его солнечного луча , начал незаметно выбираться из залы. На Совет Старейшин амэнского отщепеннца никто не приглашал, а лёгкое подслушивающее колдовство могла заметить сама Нахимена, которой подобное поведение Олдена вряд ли бы понравилось, но горбун нутром чуял , что должен услышать о чём будут беседовать лендовские старейшины... Рубиновые глаза принявшей сознание Олдена твари злобно сверкнули - он не ошибся ни в своих предположениях, ни в выводах ...
Подслушанный разговор не на шутку встревожил Олдена, а когда амэнец попытался оградить Нахимену от возможной измены, то и вовсе лишился последних крох сна, ведь княгиня в Крейстете была уязвима также, как воин на поле боя. Казармы "Сов" и "Ястребов" составляли внешнюю охрану твердыни, но внутренняя стража в княжеской цитадели состояла из "Молниеносных", а этот отряд был переполнен выходцами из семейств Старейшин. Любой из них мог оказаться предателем. Касательно же слуг... Горбун слишком хорошо понимал, как в вечной замковой толкотне и суете можно незаметно подсыпать яд! Олден рыскал по Крейстету, точно волк, высматривая даже самые ничтожные признаки угрозы, а во время своих участившихся визитов на кухню он запугал поваров до такой степени, что они пожаловались на придирчивого амэнца самой княгине.
- Что ты творишь, Олден? Прислуга боится тебя, как огня... - Нахимена ещё раз взглянула на горящий в камине огонь и зябко укуталась в тёмную шаль: осенняя сырость проникала даже за толстые стены Крейстета. Горбун вздохнул.
-Я просто пытаюсь оградить вас от возможных неприятностей, княгиня. На кухне нет никакого порядка - туда может зайти кто угодно и подсыпать в еду всё, что захочет...
- Так вот что тебя беспокоит... - княгиня пристально взглянула на стоящего в тени горбуна и тихо произнесла.- Это Ленд , а не Амэн. Мои предки умирали по разному, но от отравления - никто!
-И ни одного из Владык Ленда до Озрика не убивали кинжалом в спину!- Олден поднял на Нахимену свои наполненные тьмою глаза.- Старейшины не любят вас, Владычица. Не любят до такой степени, что могут попытаться перенять амэнский способ расправы с недругами!.. Княгиня, я поклялся Озрику защищать вас и я собираюсь исполнить свою клятву...
-Запугивая прислугу на кухне? - Нахимена горько улыбнулась. - Я не девочка, Олден, и понимаю на что способны Старейшины. Но смерть может прийти ко мне не только в виде бокала с вином. Это может быть и стрела, и кинжал...Чтобы оградиться от всех возможных опасностей мне надо будет не высовывать носа дальше своей комнаты и проверять каждую корку хлеба по двадцать раз... И именно этого ждут от меня Старейшины. Дрожащая и запуганная, я вполне соответствовала бы их желаниям. Но этого не будет! И я не покажу им того, что действительно боюсь - не столько за себя, сколько за ребёнка...
-Княгиня...- Олден выступил из тени и опустился перед Владычицей на колени.- Жизнь в Амэне научила меня тому, что осторожность никогда не бывает излишней. Позвольте мне делать хотя бы то, что в моих силах...
Нахимена коснулось рукою склонённой головы горбуна и её пальцы запутались в его густых волосах :
- Ты и так делаешь более, чем достаточно. Твои травы помогают мне значительно лучше, чем микстуры Изека. Он уже месяц заливает вином свою уязвлённую врачевательскую гордость...-пальцы княгини ласкали волосы амэнца лишь считанные мгновения. Княгиня почти тут же убрала руку и неожиданно спросила .- Скажи мне, Олден, ты сильно тоскуешь по семье?
Голова изгнанника склонилась ещё ниже:
- Мои товарищи погибли во время бунта. В Амэне у меня осталась лишь сводная сестра - она всё, что было мне там дорого. ..
- А твои жена и ребёнок? Женщина с русыми косами и мальчик...- Олден поднял голову. Теперь княгиня смотрела на бушующее в камине пламя странно расширенными глазами , а её лицо словно закаменело... Горбун вздохнул:
- Таким , как я не стоит обзаводиться детьми ... Хотя я действительно был женат, мой брак продлился очень недолго и моя жена была белокурой...
-Странно... Я увидела лица...Так чётко... - Нахимена с видимым усилием отвела глаза от пламени и слабо улыбнулась... - Похоже, у меня слишком разыгралось воображение... Прости...
- Вам не за что просить прощение, Владычица...- Олден встал с колен и подошёл к стрельчатому окну. За последние месяцы ему удалось завоевать доверие княгини. Она позволила ему быть подле себя и иногда коротала в беседах с ним длинные и тёмные осенние вечера. Во время таких посиделок у камина Олден видел перед собою Нахимену такой , какой она была на самом деле - без маски правительницы и бремени власти. Но чем больше он узнавал её, тем больше страшился за её судьбу...
В затянутых слюдою окошках домов не было видно даже слабого отблеска свечи, а противный мелкий дождь превратил середину улицы Кожевников в хлюпающую грязью канаву. Олден ещё сильнее натянул на глаза капюшон плаща - он вымотался и продрог, но скоротать время в обществе вина и голубоглазой красотки было для него сейчас непозволительной роскошью. Он и так задержался на день, поджидая на северной дороге купцов из Триполема, у которых мог достать необходимые припасы. До родов Нахимены оставалось не более месяца и Олден не сомневался, что это будут за роды - ребёнок обещался быть достаточно крупным, а бёдра хрупкой княгини были узки, точно у подростка. О Лунном Сечении местные повитухи и лекари и слыхом не слыхивали, да и в Амэне мало кто из врачевателей осмеливался его делать. Самому Олдену довелось провести операцию лишь раз - жене Элри . Один из появившихся таким образом на свет мальчиков погиб, зато второй выжил - так же , как и мать... Но в этот раз смертей быть не должно - и княгиня , и её ребёнок должны выжить! Чувство надвигающейся угрозы заставило амэнца оторваться от размышлений и незаметно сжать рукоять меча.
- Ты не заблудился , горбун? - Олден внимательно взглянул на двоих, выехавших ему наперерез из узкого переулка всадников. Их плащи не несли на себе никаких отличительных знаков , но одномастные крепконогие кони, мечи в добротных ножнах и кольчуги молчаливо свидетельствовали о том, что незнакомцы были дружинниками какого нибудь Старейшины . Горбун нахмурился : эта встреча означала лишь одно - ограждая княгиню , он всё таки наступил на хвост кому -то из Совета. Узнать бы, кому именно...
-Ты что, оглох? Или разговаривать с нами ниже твоего достоинства, амэнец?- за первой двойкой показалась ещё одна пара ратников. Олден зло усмехнулся - похоже, сейчас станет жарко. И не только ему.
- Амэнцы слишком спесивы, чтобы разговаривать с обычными людьми...- самый рослый из всей четвёрки усмехнулся.- Ничего. Сейчас мы укоротим тебя на голову, горбун, и ...
- А ,может, вначале следует укоротить тебя? - Олден повернулся - сзади него стояло ещё трое незнакомцев в тёмных плащах . Двое из них сжимало в руках арбалеты, нацеленные на весёлую четвёрку.
- Не лезьте не в своё дело! - теперь заводила подосланных к горбуну воинов уже не выглядел таким самоуверенным. - Он наш...
- Я так не думаю.- твёрдо произнес командующий арбалетчиками незнакомец и Олден понял, что уже слышал этот голос - в Совете. Четвёрка воинов поколебалась ещё пару мгновений, но потом, повинуясь приказу старшего , развернула коней и скрылась в переулке - неожиданная подмога поломала все их расчёты. Горбун с минуту вслушивался в быстро затихающее хлюпанье конских копыт по грязи .Затем повернулся к по-прежнему неподвижно стоящей троице и спросил:
-Почему?
Воин, голос которого показался Олдену знакомым, шагнул к нему и откинул с лица капюшон.
-Шерог и другие рубят сук, на котором сидят, но не понимают этого! А я не хочу новой смуты! - Старейшина Аскен мрачно взглянул на Олдена.- Ты встал между княгиней и Старейшинами и это заметили как друзья, так и враги.
Горбун насмешливо вскинул бровь:
-А ты друг?.. Или просто временный союзник?
На лице Старейшины не дрогнул ни один мускул:
- Я - лендовец. Так же, как и княгиня ... Сохрани ей жизнь, амэнец, и Аскен из рода Рюгов исполнит любую твою просьбу!..
-Я учту... - коротко кивнул головою Олден и. развернув коня, глубоко всадил шпоры в его заляпанные грязью бока. Неудачное нападение свидетельствовало о том что времени почти не осталось!
- Госпожа с самого утра чувствовала себя неважно и почти ничего ни ела, а вечером и вовсе отказалась от ужина - лишь воды выпила...- едва поспевающая за стремительно шагающим по коридору Олденом служанка снова всхлипнула, но поймав грозный взгляд горбуна не ударилась снова в слёзы, а продолжила.- Потом легла спать. А где-то через час позвала меня - я вбегаю, а госпожа лежит в кровати бледная, точно смерть, а на щеках у неё - багровые пятна. И на губах кровь...Так страшно!..
-Что случилось? Меня разбудил один из часовых и сказал , что ты хотел меня видеть... - излияния служанки прервал подошедший к ним Кройстен . Прислужница воспользовалась неожиданной паузой и снова заплакала , а Олден мрачно взглянул на главу "Ястребов":
- Владычицу отравили! Мне нужно , чтобы твои "Ястребы" охраняли покои княгини и никого не впускали к ней. Пока я не закончу...
Кройстен нахмурился:
- А что ты собираешься делать?
Лицо горбуна затвердело:
- Спасти ей жизнь . Любой ценой...
Кройстен чуть заметно прищурился:
-Через несколько минут мои "Ястребы" будут возле покоев Владычицы. А ещё я подниму Рокхага - он должен знать.
Олден согласно кивнул головой и тысячник направился прочь. Горбун снова повернулся к плачущей служанке.
- Княгиня рвала кровью?
Прислужница всхлипнула :
- Д-д-да... Несколько раз... Я послала Виллу за Изеком, но его не оказалось в замке. А тут сказали, что вы вернулись и я сама побежала за вами... - на этих словах способность прислужницы к связному рассказу окончательно исчерпала себя и девушка , повиснув на плече у Олдена, зарыдала уже во весь голос. -Что же с нами теперь будет?!.
Так - в сопровождении рыдающей служанки - Олден добрался до своих комнат и , собрав необходимое, направился в покои княгини. Названные служанкой признаки были похожи на отравление хелледом, но подходя к спальне Нахимены, у дверей которой уже замерли в карауле "Ястребы", горбун всё ещё цеплялся за смутную надежду на то, что перепуганная служанка преувеличивала увиденное ею...
В латунном тазу плавали почти чёрные сгустки крови . Вилла дрожащими руками вытирала с подбородка неподвижной княгини кровь. Олден отогнал перепуганную служанку , присел на кровать ,и , закатав широкий рукав ночной сорочки княгини , осторожно приподнял её руку. Увиденное заставило его застонать - в подмышечной впадине уже начинала формироваться тёмная опухоль. Сомнений не оставалось - Нахимену отравили Хелледом...
-Олден... - горбун сжал тонкие пальцы пришедшей в себя княгини и взглянул на её обезображенное багровыми пятнами лицо.
- Да , Владычица...
- Ребёнок... Я чувствую...- на этих словах по лицу Нахимены прошла судорога и она , откинувшись на подушки, едва слышно прошептала.- Он умирает...
В следующую секунду затуманенные болью глаза княгини закрылись, а её тело выгнулось в жестоких конвульсиях. Олден откинул одеяло и , едва коснувшись пальцами живота Нахимены, повернулся к всхлипывающим служанкам.
- Мне нужно много горячей воды. И как можно скорее - Владычица рожает!
... Кровь почти мгновенно пропитывала полотняные бинты, а блестящий металл ножа стал скользким от её потеков. Олден взглянул на свои, до самых локтей покрытые алыми разводами, руки и, подняв голову, завыл, точно зверь, от охватившего его отчаяния. Всё тщетно! Ребёнок ( это действительно был мальчик ) был убит отравой прежде, чем горбун извлёк его из чрева матери при помощи сечения. И хотя начавшееся во время операции кровотечение удалось остановить, потеря такого количества крови убьёт княгиню раньше, чем хеллед, до сих пор гуляющий по её жилам и приносящий ей невыносимые страдания. Даже сейчас - в глубоком забытьи, которое ей принёс отвар поморозника и сонной красавки, Нахимена чувствовала боль - её лицо было искаженно мукой!
" В этом нет твоей вины!" -паук яростно блеснул глазами, но так и не решился покинуть грудь княгини. Тварь должна была следить за тем , чтобы сердце Нахимены не остановилось , но теперь операция закончена , а женщина... До женщины пауку не было никакого дела - да, она была ведьмой, но в её крови гулял Хеллед, а этот яд был одной из немногих вещей, которые могли навредить твари в наземном мире. " Она умрёт - так или иначе... Этого не изменить..."
Уловив посланные ему мысли, Олден взглянул на замершего в ожидании паука - не изменить?! А если... "Следи! Её сердце не должно остановиться!" - повторил свой приказ Олден и, достав из сумки уголь, направился к ярко горящему камину.
Через несколько минут на полу спальни уже была вычерчена колдовская паутина, имевшая весьма причудливую структуру - её середина представляла из себя круто закрученную спираль, а расходящиеся от неё волокна были ориентированы как по солнцу, так и против него, порождая чрезычайно сложный узор. Горбун ещё раз окинул взглядом рисунок, затем поднял княгиню на руки и осторожно перенёс её в центр узора. Затем он вернулся к кровати и освободив мёртвое тельце новорожденного от кровавых пелёнок, начертил на лбу , груди и ладонях малыша руны.
"Зачем? Даже если ты изгонишь яд, она всё равно умрёт..." - вопрос разгадавшей его замысел твари заставил горбуна на миг оторваться от своего занятия.
- Не умрёт... - Олден перенёс ребёнка к камину и положил его на живот княгини. Затем отступил в тень и начал выпевать заклинание...
Огонь танцевал в камине, словно безумный., неясные серые тени испуганно метались по комнате, а ожившая паутина дрожала в неровном свете, пока её нити медленно, словно с трудом описывали два , противоположных друг другу круга. Олден облизнул пересохшие от напряжения губы и судорожно вздохнул - воздух в комнате сгустился, став похожим на кисель а острый запах крови щекотал ноздри... Горбун взглянул на неподвижно лежащую в центре паутины княгиню и отметил , что тёмные пятна на её щеках побледнели. Восседающий на груди Нахимены паук смотрел на Олдена так, словно окончательно уверился в его безумии, но амэнцу было всё равно, что думает о нём аркоская тварь. Главное, чтобы ему хватило сил ещё на несколько витков. Горбун глубоко вздохнул и снова начал выпевать заклятье, полностью сосредоточившись на неровно дрожащей паутине.
Ещё через некоторое время результаты колдовства стали явственнее - кожа княгини очистилась полностью, а с её лица исчезла гримаса страдания. Зато мёртвое тело младенца теперь покрывали уродливые багровые разводы . Горбун дрожащими пальцами стёр с лица капли холодного пота и спросил паука: " В её крови остался Хеллед?" Тварь медлила с ответом лишь мгновение: " Её кровь чиста..." Убедившись, что половину задуманного им удалось осуществить, Олден слабо улыбнулся и, подошедши к начерченной паутине , взял на руки мёртвое тело младенца.
- Своей смертью ты спас жизнь матери... - горбун стёр нарисованные им прежде руны , потом вернулся в глубину комнаты и , завернув новорождённого в чистую ткань, устроил его подальше от кровати княгини. Он понимал , что когда Нахимена очнётся, она захочет увидеть своего сына - живого или мёртвого. Но ребёнок не должен быть первым, что увидят её глаза... Неожиданное головокружение заставило Олдена присесть на краешек кровати - несколько бессонных ночей, операция и колдовство измотали его, но главное всё ещё не было сделано, а время уходит. ..
Когда малейшие следы рисунка на полу были уничтожены, горбун снова подошёл к кровати , на которую перенёс княгиню, и аккуратно снял с неё неподвижную тварь . " Ты справился со своей задачей .Теперь отдыхай." Услышав об отдыхе , паук захотел занять своё излюбленное место на груди горбуна., но вместо этого он оказался на столе в дальнем углу комнаты. Паук возмущенно сверкнул глазами , но Олден больше не обращал на него внимания - встав на колени, он внимательно вглядывался в застывшие черты княгини. Заострившиеся, они несли в себе печать пережитого ею страдания, а длинные густые ресницы отбрасывали на её лицо печальные тени. Олден взял в свои руки крошечную ладонь Нахимены и поцеловал её тонкие пальцы. " Скоро всё будет хорошо, княгиня. .." И тут же лицо горбуна затвердело, снова став сосредоточенным и строгим, ведь если запасов его жизненных сил окажется недостаточно, очередное колдовство станет для него последним. Уловив, во что сплетаются нити творимого Олденом заклятья, тварь беспокойно заметалась по столешнице. Горбун отчётливо улавливал посланные ему мысли : "Что ты делаешь!? Эта женщина не будет твоей и не родит для тебя детей , так зачем тратить на неё силы!? Остановись! Опомнись!!!" Но горбун даже не ответил на эти увещевания - внутри себя он уже переступил грань, после которой возврата не было. Теперь перед ним было лишь лицо княгини - женщины, которую он любил всем своим сердцем и которая теперь вот-вот могла умереть! Хрипловатый напев Олдена стал громче - он всегда был бунтовщиком, но в этот раз своим колдовством он собирался изменить уже почти свершившееся, ведь нить жизни княгини должна была оборваться: "Этого не будет! Не будет обтянутого чёрной тканью ложа и шепчущихся у его подножия жадных до наживы Старейшин! Не будет холодного склепа и серого камня плиты, скрывшего под собою умершую в самом расцвете лет молодую княгиню!" Отгоняя от себя готовые стать реальностью тени, горбун тяжело перевёл дыхание, а затем собрал остатки сил и продолжил: " Будет жизнь! Будет солнце и весенний ветер! Будет детский смех и улыбка матери, ласкающей своё дитя!.. Будет именно так и никак иначе!!!"
С таким трудом сплетённые нити заклинания трепетали, готовые разорваться в любой миг, но Олден уже склонился к княгине и приник к её неподвижным губам. Его поцелуй не был поцелуем любовника - в нём не было ни страсти, ни пьянящего желания. Олден поцеловал княгиню так, как мать целует своё больное дитя - с безграничной любовью, нежностью и самоотречением...
Лаская своими губами совсем по-детски приоткрытый рот Нахимены, горбун чувствовал, как покорные созданному им заклинанию жизненные силы оставляют его, переходя к княгине. Одна сияющая волна следовала за другой и Олден , уже холодея, уловил, что Нахимена , наконец, вне опасности. А потом под его веки вдруг проник ослепительно яркий свет и горбун, словно наяву, увидел золотое солнце и синее небо, весенний. цветущий луг и Нахимену, играющую в мяч с двумя мальчишками. Подобрав длинную юбку, она послала мяч одному из детей, а когда темноволосый парнишка поймал его, весело рассмеялась. Это было последним , что увидел Олден перед тем., как погрузился в забытьё...
Открыв глаза, Нахимена несколько минут растерянно следила за тусклым солнечным лучом , скользящим по пологу её ложа, но затем внезапное воспоминание заставило её резко сесть на кровати и внимательно осмотреться. В комнате всё ещё сильно пахло кровью, но ни тазов с чёрными сгустками, ни побуревших бинтов не было...
- Олден!
Стоящий около стола в углу комнаты горбун обернулся, и, увидев, что Нахимена пришла в себя, подошёл к ней. Склонив голову, тихо произнёс:
-Пока вам лучше не вставать , Владычица...
Но княгиня с нарастающей тревогой осматривалась по сторонам:
-Где мой ребёнок?..
Амэнец поднял голову и княгиня , прочтя ответ в его запавших глазах, поднесла дрожащую руку к губам:
- Нет, Олден! Я не верю!
Горбун вздохнул:
- Выслушайте меня, княгиня. Несмотря на отравление , ваша способность к деторождению не пострадала. Вы ещё сможете иметь детей...
Но Нахимена лишь протестующее замотала головой:
- Мне нужен был лишь один ребёнок! Ребёнок Озрика! Почему ты не спас его?!.
-Княгиня!..- больше Олден ничего не успел сказать. Нахимена , повинуясь какому-то инстинкту, соскочила с кровати и, увернувшись от рук попытавшегося удержать её горбуна , бросилась в глубину комнаты . Через мгновение она уже сжимала в объятиях крошечный свёрток.
- Он должен был жить! Понимаешь?!! - Олден молча смотрел на княгиню. Босая, с разметавшимися тёмными косами, она казалась воплощением гнева и скорби.- Ты должен был спасать жизнь ему , а не мне!
Черты посеревшего, точно от болезни лица Олдена закаменели:
- Хеллед убил вашего сына раньше, чем он появился на свет, Владычица... Я ничего не мог сделать...
В тёмных глазах Нахимены полыхнул гнев:
- Тогда уходи!Убирайся! Не хочу тебя видеть, амэнец...
От этих слов горбун пошатнулся , точно его ударили плетью, но уже в следующий миг он поднёс руку к груди и тихо произнёс:
- Как будет угодно Владычице...- и, резко повернувшись , вышел из комнаты...
От очередного порыва ветра крошечные стёкла в частом плетении рам противно задребезжали и Олден мимовольно вздрогнул. И в тот же миг лапы устроившегося на его груди паука ещё глубже впились в тело , а до сознания горбуна дошло замечание твари: "Тише! Не двигайся!"
Олден слабо усмехнулся -паук в последние дни стал относится к нему, точно наседка к своему яйцу. Разве что не квохтал при этом. Впрочем , хватало уже и того, что аркоская тварь не скрывала своего возмущения. На счастье, она не могла или не умела брюзжать так, как люди , но и переданных Олдену эмоций хватало с лихвой. Горбун вздохнул и посмотрел в сторону окна - утром, ожидая пробуждения княгини, он уже подозревал о подобном исходе, но до последнего мига надеялся , что этого не произойдёт... Нет, в его сердце не было обиды на Нахимену. Да и как можно обижаться на убитую горем мать, потерявшую дитя?!. Но ему было больно. Больно от того, что он уже никогда её не увидит - теперь Нахимена наверняка ненавидела его не меньше, чем Старейшин...
Тогда ,в комнате, Олден не стал ни оправдываться, ни объяснять свой выбор. Зачем?!! Он просто ушёл, а уже через час выводил своего коня из замковой конюшни . Невзирая на всё больше одолевающую его слабость, он хотел уехать из Крейстета , но уже подъезжая к городским стенам понял, что ещё немного - и он просто свалится с коня прямо посреди дороги. Пришлось срочно заворачивать в ближайшую корчму и снять у хозяина комнату на несколько дней. Сил горбуна как раз хватило на то, чтобы , бросив корчмарю горсть серебрушек, на подгибающихся ногах подняться на второй этаж и, ввалившись в комнату, рухнуть на постель... Очнулся он от того, что по его жилам гулял колючий холодок, а восседающая на груди тварь смотрела на него с молчаливым укором. Паук делал всё, чтобы уменьшить последствия сотворённого горбуном колдовства, но аркоская тварь была далеко не всесильной . Уже несколько дней Олден валялся в кровати - больной и беспомощный, а тварь неустанно трудилась над его истощёнными жизненными потоками, не переставая посылать ему при этом волны возмущения: " Неразумно! Нерационально! Бессмысленно!" Олден не считал произошедшее бессмыслицей, но пауку этого всё равно не объяснить. Ничего - ещё через несколько дней тварь его подлатает, и тогда можно будет вернуться в Росс... Там у Мегрена он окончательно восстановит силы и уймёт терзающую его душу боль, а потом... Потом он придумает , куда ему податься и чем заняться - Ирий огромен...
Стук в дверь уже пребывающий в полудрёме Олден воспринял , как очередную попытку ветра разобраться с оконной рамой, но уже через мгновенье стук перешёл в оглушительный треск. Дверь вылетела из петель от мощного удара и в комнатёнку , гремя латами, ворвался целый десяток " Молниеносных". Горбун даже не успел удивиться столь неожиданным гостям, как воины расступились , склонив головы и в комнату вошла Нахимена. Маленькая княгиня сняла с головы капюшон плаща и ,окинув взглядом почти угасший огонь в очаге и так и нетронутый амэнцем завтрак, внимательно взглянула на с трудом приподнявшегося на кровати горбуна . На какие-то доли мгновения её лицо отразило целую гамму чувств, но уже через миг Нахимена совладала с собой.
- Когда я сказала, чтобы вы открыли дверь, я имела в виду что вы именно откроете её, а не вынесете! Разве у корчмаря нет ключей? А теперь оставьте нас!
Поспешивший выслужиться десятник покраснел, точно маков цвет, и ещё через мгновенье "Молниеносные" покинули комнату чуть ли не на цыпочках. Дождавшись , пока воины уйдут , Нахимена подошла к кровати Олдена и присев на её край, шепнула:
- Прости меня, Олден... Я не должна была так поступать с тобой...
Горбун склонил голову:
- Я всё понимаю, княгиня...
Нахимена вздохнула :
- От хелледа действительно нет спасения, но я жива только благодаря тебе. Твоя жертва... Только Озрик решился бы на то, что сделал для меня ты!.. Я не совсем бесталанна и могу по оставшемуся от колдовства следу понять, что произошло. Той ночью ты чуть не погиб...
Олден, желая прекратить этот разговор коснулся своей рукою затянутой в перчатку кисти Владычицы:
-Не стоит меня благодарить, княгиня. Я лишь выполнил то, что пообещал Озрику.
Но Нахимена на его слова лишь упрямо тряхнула головой:
- И теперь я жива и на удивление здорова, а ты в свои тридцать с небольшим превращаешься в старика...Сколько лет своей жизни ты мне отдал? Пятнадцать?.. Двадцать?
Олден грустно улыбнулся:
- С моей стороны это не такая уж большая потеря. Мои силы вскоре восстановятся, а что до моего облика... Когда у тебя горб на спине, то совершенно неважно , сколько на лице морщин. .. Молод я или стар - стоимость весёлых девочек останется для меня неизменной...
Княгиня внимательно взглянула на него из под своих длинных ресниц и покачала головой:
- Не пытайся уменьшить в моих глазах цену своей жертвы, Олден. Что бы ты не говорил, отныне я твоя должница и выполню любую твою просьбу.
Глаза откинувшегося обратно на подушку горбуна стали мертвенно -чёрными:
- У меня лишь одно желание - я хочу добраться до ублюдков, которые решили побаловаться с хелледом...
Лицо княгини отвердело:
- Хорошо! Но для этого тебе придётся полностью поправиться... Друг...
Та, затянувшаяся сверх всяких сроков осень стала для Старейшин Ленда поистине чёрной. Чудом выжившая, но утратившая столь желанного для неё ребёнка Владычица жаждала мщения и её ярость нельзя было укротить ни заверениями в вечной преданности, ни кровью выданного ей Старейшинами Изека. Княгине не нужны были исполнители чужой воли - она хотела добраться до тех, кто управлял заговором . Неистовая кровь Тана проявила себя в полную силу и многим пришлось пожалеть о том, что они своими действиями разбудили доселе дремавшего дракона. Когда замок Старейшины Шерога сгорел дотла в пламени охватившего его при штурме пожара , а его хозяин отправился знакомиться с крейстетскими застенками, некоторые из Старейшин попытались напомнить княгине, что подобное своеволие недопустимо! С уважаемым , убелённым сединами главою рода нельзя поступать, точно с разбойником! К тому же - где доказательства его вины?! Но Владычица на это лишь холодно усмехнулась: "Доказательства уже есть. Совсем скоро Старейшины смогут не только узнать их, но и услышать признание самого Шерога... Общение с некоторыми достойными людьми оживило его память!.." Эти слова заставили онеметь большинство Старейшин и лишь Изген сорвался на визгливый протест: "Признание под пыткой не есть доказательство!" Княгиня вновь холодно улыбнулась: "Говоря о достойных людях я имела в виду не палачей, а одного амэнского купца и ... Что с вами, Старейшина Рекин?" Но глава рода Данов с посеревшим лицом мог лишь судорожно глотать воздух...
Конь пал на второй день бешенной скачки - как раз посреди редкого перелеска и Изген, зло пнув животное в бок, направился по дороге пешком. Он чувствовал, как каждая прожитая минута стягивает на его шее петлю, но все ещё надеялся на спасение. Главное - добраться до своей родовой твердыни, которая будет не по зубам даже войскам Владычицы! Ведьма! Проклятая колдунья! Он с самого начала был против отравления - пустить кровь казалось и вернее, и проще, но Шерог настоял на своём и они с Рекином смогли достать Хеллед. Яд, которого опасался даже сам Амэнский Владыка! Отрава, которая не оставляет своей жертве ни одного шанса на жизнь! Но, видно, у Лендовских Владык кровь будет посильнее, чем у Амэнских. Княгиня хоть и потеряла своего выблядка, но выжила, да к тому же захотела отомстить! А тут ещё и в самом совете неожиданно наметился раскол. Аскен заявил, что всякое в Ленде было, но подобного непотребства - никогда! И глава рода Солен его поддержал! Несмотря на то зло, какое семья Владык причинила их роду!.. Слабаки! Чистоплюи малохольные!.. Изген споткнулся и вдруг понял, что уже не один. Спину ему сверлил чей-то чересчур пристальный и злой взгляд. Настолько пристальный, что на затылке волосы вставали дыбом.!.. Изген обернулся. Чуть в стороне от дороги , опираясь рукою о шершавый ствол дерева, стоял высокий, укутанный в тёмный плащ воин. И хотя густая тень от капюшона почти полностью скрывала его лицо, неровные плечи и уродливая осанка молчаливо свидетельствовали о том, что это не кто иной, как амэнец. Алхимик, а потом ещё и лекарь княгини. Отверженный всеми богами колдун...
- Весть о твоей измене уже опередила тебя, Старейшина, так что зря ты коня загнал... - произнёс амэнец вместо приветствия и Изген подивился тому, что у живого человека может быть такой холодный голос. Старейшина сжал рукоять меча:
-О чьей измене ты говоришь, изгнанник? Уж не о своей ли?!
Ответом ему послужил сухой смешок:
- Не строй из себя невиновного, Изген. Купец рассказал мне всё. Так же, как и недотёпа Изек...Что же касается Шерога, то он, чтобы спасти свою шкуру , готов обвинить весь Совет!
Старейшина оглянулся по сторонам и , убедившись, что горбун не привёл за собою людей, вытащил меч из ножен.
- Мне плевать на обвинения! В своей вотчине я сам себе хозяин...
Горбун перестал опираться о древесный ствол и шагнул к нему:
- А ты уверен, что выбрал правильную дорогу?
... В том, что поединок с амэнцем был безумием чистой воды, Изген убедился очень и очень скоро. Тёмные слухи., гуляющие вокруг Олдена были правдивы и теперь Старейшина с трудом отбивал удары бывшего тысячника "Карающих". Нет, Изген и сам был неплохим воином - ему не раз доводилось участвовать в боях, но мастерству амэнца он не мог противостоять. Вот только Олден не спешил заканчивать бой - он изматывал Изгена, игрался с ним, точно кот с мышью, а в его глазах медленно разгоралось чёрное пламя. С трудом уклоняющийся от ударов горбуна Изген то и дело в отчаянии бросался в атаку, надеясь хоть немного зацепить ненавистного амэнца, но ни один его выпад не мог достигнуть цели. Зато сам Старейшина после каждой своей атаки обзаводился новой кровоточащей царапиной. Наконец, после очередного удара амэнца , пальцы Изгена разжались сами собой и его меч упал в придорожную грязь. Кончик меча горбуна тотчас же упёрся в грудь Старейшины и тот прохрипел:
- Я проиграл .
Ответом ему стала кривая ухмылка:
- Для тебя это была бы слишком лёгкая смерть, Изген...
Конечно же пленение Шерога, Изгена и Рекина утихомирило далеко не всю лендовскую знать. Родственники и некоторые союзники пленённых Старейшин решились на настоящее восстание , тем самым полностью развязав руки княгине. Теперь она могла открыто поквитаться с убийцами Озрика и припомнить Старейшинам все былые обиды , да ещё и присовокупить на будущее - чтоб не повадно было! К тому же, в войсках владычицы раскола не произошло - "Ястребы" и "Совы" как обычно остались верны княгине, а "Молниеносные" предпочли сами изгнать из своих рядов тех, кто считал присягу Ленду необязательной.
Через пару месяцев после начала восстания объединённые войска бунтовщиков были разбиты ратью Нахимены полностью. Бежавшие с поля боя Старейшины попытались укрыться в своих замках, но это послужило лишь отсрочкой их гибели. Казавшиеся неприступными твердыни сдавались одна за другой, а трупы их защитников стали добычей воронов. Нахимена запретила хоронить бунтовщиков, а взятые ею замки разбирались чуть ли не по камушку. Но, под корень вырезая непокорную знать, княгиня тщательно следила за тем, чтобы окружающие замки поселения остались нетронутыми. Такая избирательность не осталось незамеченной простым людом и Нахимена мгновенно снискала себе славу жестокой и кровавой , но справедливой властительницы. Что же до ненависти знати, то княгине было к ней не привыкать! К тому же теперь к ней прибавился страх - Владычица показала, что действительно унаследовала характер Тана...
Когда в Ленде отгремели бои и войска княгини вернулись в Крейстет, настало время для публичной казни до сих пор томящихся в подземельях отравителей. В то утро наконец-то ударили заморозки , но, несмотря на ветреный и холодный день Круглая площадь была забита до отказа. Люди лезли друг другу на головы , сидели на крышах, высовывались из окон. В толпе были не только крейстетцы и обитатели близких к столице посёлков. На площади можно было увидеть и крейговцев, и триполемцев. Горожане и селяне, купцы и наёмники - все они пришли посмотреть на то, как будут пытать, рвать на куски и казнить самой лютой смертью Старейшин - изменников. А пока казнь не началась и палачи скучали на огромном помосте , заставленном жутковатыми орудиями их ремесла, толпа во всю пялилась на Владычицу и её свиту.
Нахимена спокойно сидела на чёрном , покрытом попоною с гербами Ленда жеребце. Воронёные латы княгини матово поблёскивали на солнце, но шлема Владычица не одела и сотни жадных до зрелищ глаз были устремлены на её нежное лицо со скорбно поджатой ниточкой губ и целый водопад тёмных волос. Стоящие на площади люди уже знали о том, что доспехи княгини не были пустой данью традиции. Владычица не только командовала войсками , но и принимала непосредственное участие в сражениях. Говорили, что во время штурма одного из замков она была ранена, но даже после этого осталась вместе со своими воинами. Неистовая кровь отца - что тут ещё скажешь...Правда, стоящие поодаль от помоста молодые парни, промышляющие то охраной караванов, то их грабежом, обсуждали совсем не полководческие таланты княгини.
- Ну вот! А говорили, что красавица...- высокий наёмник с шалыми глазами на явно плутовской физиономии разочаровано вздохнул. - У неё ведь даже груди нет!
- Не с твоим рылом судить о красоте, Лис. - его ещё совсем молодой товарищ несогласно тряхнул густой гривой огненно рыжих волос и добавил .- Тем более, что твою Звёздную Деву я видел - конопатая, курносая крестьянка с грудью, как вымя её же коровы!
Но названный Лисом парень лишь возмущённо завертел головой:
- Ну так правильно - хоть подержаться есть за что, а тут...
- А тут порода, дубовая твоя башка! - рыжий мечтательно прищурил зелёные глаза .- Ты на её осанку посмотри, на лицо... А глаза какие! Да я бы с такой...
- Да замолчите вы оба! - не выдержал их третий товарищ : по одежде - лендовец, но по лицу - чистокровный грандомовец. - Мечник свидетель, ваши длинные языки приведут нас на плаху! Рудый, мне казалось, что ты умнее...
Но рыжий парень ничего ему не ответил. Словно позабыв обо всём на свете, он впился глазами в одного из сопровождавших княгиню людей. Неподвижный всадник на мощном палевом коне казался каменным изваянием. Плотный и широкий, с меховой опушкою плащ не мог скрыть уродующего человека горба, а ветер нещадно трепал его чёрные , густо пронизанные сединою волосы, отбрасывая их на лицо и глаза. Но человек не обращал на каверзы ветра никакого внимания и его угрюмое, с тяжёлым подбородком лицо оставалось таким же неподвижным ,что и прежде. Жили лишь глаза - черные, словно аркоская мгла и такие же недобрые....
- Знаешь, пялься ка ты лучше на княгиню! - болезненный тычок Леоза вывел Рудого из оцепенения. - Безопасней будет!
- Скажи мне, кто этот горбун? - Рудый бережно огладил оголовье меча и снова принялся пожирать окаменевшего всадника глазами.
- А тебе не ясно ? Колдун это амэнский. Говорят, что во время бунта он Старейшин чуть ли не голыми руками рвал! А ещё бают, что его единственный приятель в Крейстете - княжеский палач. Видно, интересы у них больно схожие. - Леоз сплюнул себе под ноги, явно выражая этим жестом своё отношение как к заплечных дел мастерам, так и к колдунам. Но , заметив, что Рудый снова , прищурив глаза смотрит на горбуна, сказал. - Пошли отсюдова! Чем на ветру носы морозить, лучше пойдём да выпьем. Оно веселее будет!- и, не дожидаясь ответа приятелей, поволок их за собою с площади.
Как только наёмники ушли , стальная стена воинов позади княгини разомкнулась и на площадь вывели приговорённых. Несмотря на стужу, на Старейшинах были лишь нательные рубахи да штаны, а от их многочисленных гривен , оберегов и колец не остались и следа - лишь ладанки болтались на голых шеях. Руки приговорённых не были связаны, но ратники прочно держали их за локти. Старейшин поставили в ряд перед толпою и один из "Молниеносных" громко зачитал обвинение. В отличии от южан, лендовцы не были особо щедры на слова и оглашение приговора заняло не более минуты. Виновные в отравлении и мятеже против княгини приговариваются к прилюдным пыткам и смерти - предельно кратко и ясно... И тут Шерог вырвался из рук державших его воинов и бросился к княгине. Ухватившись за стремя, он принялся целовать кончик её сапога, завывая при этом:
-Владычица! Пощади! Оговорили меня, старика! Пощади!
Нахимена попыталась отдёрнуть ногу, но Старейшина вцепился в неё, словно клещ :
- Смилуйся, княгиня! Это Солены во всём виновны! Они, проклятые, ещё со времён вашего отца замыслили ваш княжеский род извести!
Так и не проронив ни единого слова, Нахимена подняла коня на дыбы. Жеребец , заплясав, начал бить передними копытами по воздуху, но Шерог так и не выпустив стремени, волочился за конём по грязи и орал уже на всю площадь:
- Пощади! Я всё скажу! Изген плохо говорил о тебе! Мол, зачем нам виннская шлюха и её отродье! Это всё он! Он и Солены, а меня оговорил Аскен! Змей проклятый! Пощади!
Внезапно Нахимена перестала тревожить и горячить коня. Резко осадив своего вороного, она ещё несколько мгновений смотрела на продолжающего слюнявить ей сапог и выкрикивать всё новые и новые имена Шерога, а потом тихо, но чётко произнесла:
- Колесуйте его!
"Молниеносные" немедленно выполнили приказ княгини. Отцепив Шерога от стремени они поволокли по прежнему упирающегося Старейшину на помост. Мольбы Шерога моментально превратились в ругань и проклятия , но когда воины сдали его на руки палачам, он замолчал и лишь дико поводил вокруг себя глазами.
Конечно же, одним колесованием дело не ограничилось, но лицо Нахимены не дрогнуло даже тогда, когда от Шерога остался лишь судорожно дёргающийся кусок мяса с начисто содранной кожей! Нет, мучения Шерога не доставляли ей радости, а совершённое возмездие не принесло удовлетворения. Что бы она ни сделала, Озрика и сына ей не воскресить: впереди её ждёт лишь холодное одиночество, а Крейстет... Прислуга уже хорошо выучила новую привычку хозяйки - в ясные ночи княгиня бродила по замку, иногда надолго задерживаясь то у какой-нибудь колонны, то у неприметного куста во внутреннем дворике. Но то что для слуг являлось бессмысленным блужданием, для Нахимены было путешествием в царство по-прежнему дорогих сердцу призраков. Вот, возле этого окна она прощалась с мужем.. Под этим кустом виннский заложник обычно вырезал свои деревянные фигурки, а вон в том углу на соколятне было место Когтя...
- Посмотри на неё, Эскен! За всё это время она даже бровью не повела! Железная выдержка у девчонки! - купец-крейговец толкнул в бок своего приятеля, а тот в ответ задумчиво покачал головой:
- Железное сердце, я бы сказал! Даже не вериться, что столь хрупкий и нежный облик может скрывать в себе такое...
Купец насмешливо фыркнул :
- Я вижу, в тебе опять просыпается поэт! И всё из тебя университет Эрка не выветрится... - а потом он вдруг осёкся и, скрестив пальцы против дурного глаза, пробормотал:
- И чего так пялиться? Как бы не вышло чего...
Последнее его замечание касалось Олдена, которого собравшаяся на площади толпа действительно некоторое время занимала больше чем то, что происходило на помосте. Как только пролилась первая кровь, лица зрителей казни явили сотни оттенков самых разных чувств. Ненависть и страх; холодное любопытство и брезгливая заинтересованность; испуг, смешанный с азартом и плотоядная алчность, омерзение и жадный интерес...Но горбун уже видел подобное десятки раз! Олден незаметно вздохнул и перевёл взгляд на помост - лишь для того, чтобы удостовериться, что и там было всё так же, как всегда. Животный ужас в глазах казнимых и хмурая сосредоточенность палачей - они были заняты выполнением привычной работы... Верхняя губа амэнца брезгливо дёрнулась, но уже в следующее мгновение его лицо снова превратилось в каменную маску.
... Весть о казни Старейшин быстро разнеслась по всему Ирию, ясно давая понять всем, что Ленд изменился, а правящая им княгиня - не безвольная кукла в руках Совета, а действительно Владычица. Затаился вечно жаждущий земель соседа Молез, притих Лакон. Понимая, что теперь поодиночке нападать на Ленд опасно, грандомовские рода попытались унять постоянно разделяющую их вражду. Между тем Нахимена не стала ещё больше расшатывать устои своего княжества - Совет собирался так же как и раньше, но теперь им руководил Келред из рода Солен. Новый глава Совета не льстил княгине и не рассыпался в лживых заверениях верности, как этого можно было бы ожидать от того, кто занял место казнённого. Келред разговаривал с княгиней резковато, но честно - как с равной, и Нахимена прислушивалась к его словам. Казалось, что наступило время затишья, и даже "Молниеносные" сохранили своё положение... Но княгиня знала, что мир в Ленде не затягивается надолго и торопилась упрочить границы своих вотчин. Сопровождающий Владычицу Олден глядя на то, как Нахимена, несмотря на стужу, порою по нескольку дней не слезает с коня, лишь хмурился. Он понимал, что полностью погрузившись в заботы о княжестве, Нахимена пытается унять терзающую её тоску...
Весна пришла совершенно неожиданно - казалось, ещё вчера падал снег и повсюду царил мертвящий холод, а сегодня ноздреватые сугробы можно увидеть лишь с северной стороны Крейстета , из чёрной земли проклюнулась первая трава, а на деревьях вот-вот лопнут налившиеся соком почки.
Олден прищурившись посмотрел на по-весеннему яркое солнце и расстегнул высокий воротник плотной куртки. Едущая рядом Нахимена улыбнулась :
- Не радуйся раньше времени, южанин! Лендовские вёсны обманчивы...
Вместо ответа горбун лишь улыбнулся ей в ответ. Он заметил, что с приходом весны княгиню покинула ставшая уже почти привычной суровая печаль. Душевные раны Нахимены постепенно затягивались и хотя боль от них так до конца и не утихнет, тоска и отчаяние больше не заслоняли от Владычицы окружающий мир.
- ...Так ты говоришь, что формулу можно упростить... - Княгиня вернулась к прерванному ей же самой разговору.
- Можно. Правда, смесь не станет от этого менее капризной. Думаю, что из-за сложностей в изготовлении ваши предки так и не довели её до ума. И её нельзя давать в руки кому попало - обращению с этим веществом надо учить...
Нахимена задумчиво посмотрела куда-то вдаль:
- Знаешь, я уже давно раздумываю над тем, что ты рассказал мне об амэнских лекарях. Наши медики уступают им на целую голову. К тому же, они не стремятся перенимать чужой опыт... - княгиня снова взглянула на Олдена. - Ты бы мог обучить отряд ратников лекарскому искусству и обращению с пламенем?
Горбун нахмурился и, помедлив с минуту, кивнул головой:
- Если они не окажутся безнадёжными тупицами, то смогу.
- Хорошо. Ряды "Ястребов" недавно пополнились, так что у Кройстена найдётся для тебя сотня. - И тут Нахимена взглянула на нахмурившегося Олдена. - Тебе не по нраву обучать простолюдинов? Что ж, среди "Молниеносных" тоже можно найти подходящих...
Горбун отрицательно мотнул головой:
- "Молниеносных" я точно ничему бы не обучал. Дело не в благородстве крови, княгиня. Я хочу сам подобрать себе людей!
Княгиня улыбнулась:
- Хорошо. Пусть так и будет.
...Олден поправил воротник чёрно-серой, с мелким клёпом куртки и повёл плечами., проверяя удобство новой одежды. Все строгости и обычаи были соблюдены, присяга Ленду принесена и бывший тысячник "Карающих" стал главою третьей "Ястребиной" сотни. Или, если вернее, толпы рекрутов, понятия не имеющих о воинском деле.
Кройстен по достоинству оценил идею княгини. Конечно, любой воин в состоянии перевязать раны и вытащить стрелу, да и лекарей, следующих за армией в обозе, хватает, вот только то, насколько искусны наёмные врачеватели, ратники узнают на своей шкуре и потому не особо им доверяют. Тысячник не раз сталкивался с тем, что воины его отряда ни за какие коврижки не хотели попадаться в руки к врачам из обоза, предпочитая получать помощь из рук товарищей. Лекарям, которые будут таким же воинами, что и они сами, ратники, вне всяких сомнений, будут доверять больше! Но когда Олден сказал ему, что хочет взять в свой отряд молодых ещё ничему необученных новобранцев, глава "Ястребов" покачал головой:
- Лучше подбери себе людей из тех, кого не надо обучать воинскому ремеслу, ведь у тебя и так хлопот с отрядом будет побольше, чем у меня со всеми моими ратниками . Мои рекруты - это селяне да мастеровые, даже не представляющие, что такое конный строй! К тому же, ты хочешь обучать этих парней лекарскому ремеслу и алхимии, а многие из них умеют лишь считать до ста и читать!
Выслушав главу " Ястребов", горбун усмехнулся:
- Я всё понимаю, Кройстен, но тем не менее считаю, что учить с азов всё равно легче, чем переучивать...
- Тогда хотя бы возьми себе в помощь несколько опытных бойцов. Например, Регир - хороший десятник. Дед у него травником был и внук у него кое-что перенял... Марек тоже будет тебе полезен, Игри, Дерри...
Олден внимательно слушал имена и кивал головой - таким советами он не собирался пренебрегать!.. Познакомившись с указанными ему Кройстеном людьми, амэнец и вовсе послал главе "Ястребов" свои мысленные извинения. Горбун знал, что Кройстен может и не воспринять появления в своих отрядах неподконтрольной ему сотни, ведь это в какой-то мере ущемляло его власть! И тем не менее глава "Ястребов" не мешал Олдену, а даже пытался помочь. Конечно же, друзьями они никогда не станут, а в будущем их ещё ждут жаркие споры, но это ничего не меняло - Кройстен был честным и умным воином, который привык думать не только о себе!
...Выйдя на плац, Олден ещё раз окинул взглядом рекрутов - поодиночке они смотрелись неплохо, но собранные вместе производили тягостное впечатление. Хотя десятники выстроили их в идеальные ряды, отсутствие выправки и той внутренней уверенности, которая отличает уже опытных бойцов, всё равно бросалось в глаза. Но именно этого он и хотел - человеческое тесто, из которого можно вылепить всё, что угодно! В том числе и отряд, подобного которому нет ни в одном ирийском княжестве!.. В свою очередь новобранцы смотрели на своего главу с плохо скрываемым страхом - жестокое, с начавшими проявляться морщинами лицо Олдена подтверждало их самые худшие опасения и новички с ужасом ожидали того, что их ждёт под началом угрюмого сотника.
Действительность превзошла все их ожиданья! Горбун тренировал их так, как в своё время учили его - до полного изнеможения, на износ! Обучение владению оружием, выездка, упражнения на силу и скорость... Даже десятникам приходилось прикладывать все свои силы к тому, чтобы не упасть перед новичками носом в грязь! А ещё они - на своих спинах испытавшее всю строгость лендовского устава, не могли даже представить, что будет, когда к нему прибавилась свойственная амэнцам жестокость! Олден быстро подтвердил гуляющие о нём слухи, а когда вечером первым двум десяткам ратников пришлось топать не на ужин, а в южною часть казарм, где их ждал сотник в компании человеческого трупа, новобранцы всерьёз стали задумываться - а не демон ли их глава? В тот вечер ужин ратникам так и не понадобился - от воспоминания о выпотрошенном с детальными пояснениями о внутренних органах мертвеце у новобранцев не только желудок едва не выворачивался наизнанку, но и кровь стыла в жилах! На следующий день им пришлось отвечать на вопросы главы о том, что они запомнили из наглядного урока. Самых неудачливых конечно же ожидали плети, которые должны пыли раз и навсегда излечить их от забывчивости, а самым толковым пришлось отвечать на новые вопросы. Такой же урок ожидал и следующие десятки, но это было лишь началом. Вскоре ратникам пришлось узнать, зачем рядом с конюшней их глава завёл небольшую псарню... Чтобы там не говорили - отрубить голову курице или заколоть свинью - это одно, а правильно ампутировать лапу или вырезать часть кишечника собаке - это совсем другое! Особенно если резать надо по-живому, то и дело заглядывая в переполненные мукой глаза животного, да ещё и уложиться в отведённой внимательно наблюдающим за каждым твоим движение главою время. Мало этого - если псина умирала под ножом или ратник не успевал закончить операцию в срок , его ждало жестокое наказание... И всё это было лишь цветочками, ведь впереди "Ястребов" ждало ещё и знакомство с "Холодным пламенем"...
Вскоре после того, как сотник начал вбивать в головы своих подопечных азы алхимии, наступил перелом - пятеро ратников, проклиная амэнского колдуна всем на чем только свет стоит, подались в бега. Ещё несколько пришли к Кройстену и попросили перевода в другие сотни. Олден отнёсся к этому спокойно - слабые духом или излишние суеверные были ему не нужны! Освободившиеся места заняли новые рекруты и всё пошло по-прежнему.
Ещё через несколько месяцев сотник смог признаться сам себе в том, что задуманное стало понемногу воплощаться в жизнь. Обучение горбуна либо ломало людей напрочь, либо снимало с них шелуху и порой то, что оказывалось под ней удивляло даже самого Олдена. Читающий лишь по складам и вечно забывающий меч Дерек (сотник едва сдерживался от того, чтобы не размазать парнишку по стенке) вдруг проявил задатки хорошего костоправа и хирурга. Регир был не только травником, но и быстро усваивал алхимию, взятый от сохи Сегин оказался прирождённым бойцом... Бывшая поначалу сплошной пыткой учёба теперь воспринималась ратниками совсем по-другому , а "Холодное пламя" больше не казалось им порождением Бездны. Оказалось, что капризную смесь можно приручить, заключив либо в спаянный с арбалетным болтом венчик, либо в небольшой шар, который удобно метнуть в противника! Даже характер своего сотника молодые ратники стали воспринимать как нечто само собой разумеющееся...
Олден так и не успел закончить задуманное им обучение, когда грянула война с объединившимися родами Грандома. Молодой, ещё не видевшей крови сотне пришлось пройти проверку на прочность в жестоких боях, но именно эта война и стала тем, что окончательно сформировало и закалило отряд. Именно тогда, оперируя исходящих кровью воинов, Олденовские ратники поняли, зачем нужны были изуверства над собаками. Именно тогда - стоя над свежими могилами позабывших в пылу боя о том, что "Холодное пламя" не игрушка, товарищей они узнали всю злую силу этого вещества. И именно тогда - сражаясь плечом к плечу, они сплотились в единое целое - "Белую" сотню. Отряд лекарей, алхимиков и смертников - любимое детище Олдена, вложившего в них всю свою душу...
ОСКОЛКИ ПРОШЛОГО
Сердце бьётся не в груди, а где-то в горле, боль в перетружденных мышцах сопровождает каждое движение, да ещё и налившаяся свинцовой тяжестью кирка норовит выскользнуть из ослабевших рук! Время давно растворилось в темноте узкого забоя и Веилену его заменяли удары углекопского инструмента. Когда становилось совсем невмоготу, он начинал считать в уме, и каждый такой удар, каждый отколотый кусок угля означал, что оставленное где-то там наверху небо становиться ближе... Но в этот раз смутная тревога заставила Вела позабыть о счёте - вначале ему показалось, что непонятное беспокойство вызвано тем, что он что-то позабыл и эмпат начал припоминать утренний разговор с Лади. Но здесь всё было в порядке: о своём обещании принести сестре леденцов он помнил чётко. Так же, как и о намерении купить Лади новые ботинки, ведь из старых она уже выросла. За последние месяцы Вел и сам заметно вытянулся и раздался в плечах - относительно новая куртка стала ему мала, но эмпат резонно считал, что он-то с обновками может и подождать... Ещё раз перебрав в уме все запланированные дела - купить леденцы и ботинки, заплатить по счету в овощной лавке и выторговать у мясника кусок получше - Веилен убедился, что ничего не упустил, но овладевшая им тревога только усилилась. Эмпат огляделся - его семёрка по-прежнему вгрызается в породу, щегол в клетке ведёт себя, как ни в чём не бывало. Но при взгляде на птицу Вел почувствовал, что его тревога всё больше и больше перерастает в желание немедленно покинуть забой... Да ещё и возвращаться при этом через боковые проходы...
- Груст, надо уходить!
Старый углекоп внимательно взглянул на Вела -в полумраке выражения измазанного лица различить невозможно, но глаза парнишки словно бы превратились в два полных тревоги озера... И Груст поверил этим глазам, ведь уже не раз замечал за Велом одну особенность - он действительно улавливал малейшие изменения в забоях и никогда не ошибался. Порою казалось, что каменные духи нашёптывает парню на ухо свою волю... Старший повернулся к остальным: "Прекращай работу! Уходим!" Но не все углекопы были с ним согласны.
- Мало ли, что пареньку причудилось. Он здесь ещё и года не проработал... - проворчал Худой Зиг, а Риф его поддержал:
-Верно. Не к чему спешить.- и, повернувшись к Велу, добавил. - Тебя никто не осуждает, парень. Просто все знают, что на молодых, вроде тебя, иногда находит - тошно им становится без солнца и страшно. Отдохни немного, успокойся! Вон, смотри - даже наш щегол... - Риф осёкся, оборвав свою речь на полуслове: птица лежала на дне клетки, судорожно поджав лапки!
...Они бежали изо всех сил, но распространяющийся по забоям огонь шёл за ними по пятам. Потом что-то ухнуло и мощна волна обжигающе горячего воздуха отшвырнула Вела в боковой проход. Острая боль прошила висок эмпата раскалённой иглой, но за мгновение до того, как потерять сознание, Вел услышал грохот и отчаянные крики углекопов...
Когда Веилен очнулся, вокруг царили тишина и абсолютная темнота. Болели висок и ушибленная при падении рука, но он встал. Осязание сообщило эмпату нерадостную весть - завал отрезал боковое ответвление от прохода наверх. Вел судорожно вздохнул - так уж повелось, что многие углекопы находят свою смерть от огня, под завалами или оказываются похороненными заживо, так что нет ничего удивительно в том, что с ним произошло. Он оказался отрезанным от всех на большой глубине и потому не стоило даже надеяться на то, что его будут искать! Внутреннее чутье подсказывало Велу, что с другой стороны узкого прохода завалов нет, и он двинулся вперёд, не отрывая при этом от стены скользящих по ней пальцев... Он не знал, куда ведёт этот ход и есть ли у него ответвления, но после того как постепенно сужающийся проход сделал крутой поворот, эмпат увидел далеко впереди слабую точку света! Вспыхнувшая в сердце надежда угасла после первой сотни шагов - светящаяся точка не увеличивалась! Ещё через некоторое время Вел увидел, что манивший его огонёк оказался трещиной - она не превышала своими размерами замочную скважину, через которую пробивался слабый свет. Пытаясь понять, куда вывел его проход, эмпат встал на колени и приник к щели , но то что он увидел с другой стороны было кошмаром!
Дрожащее пламя факелов освещало сырые стены подземелья и Владыку Астара: Херстед положил железный прут на раскалённые угли жаровни и подошёл к прикованному к стене, похожему на скелет человеку - длинные взлохмаченные волосы скрывали лицо пленника, а вместо правой руки у него была лишь крошечная культяпка. Херстед схватил пленника за волосы и, подняв ему голову, повернул его лицо в сторону жаровни.
- Отвечай, иначе снова запахнет палённым! Где Веилен?
Губы Юргена искривились в подобии жуткой усмешки:
- Далеко! Там, куда тебе не добраться, гнида !
Владыка раздражённо фыркнул и направился к жаровне, но тут из угла раздался хриплый шёпот :
-Оставь его, Владыка! Юрген утратил свой дар много лет назад. Он просто сумасшедший пьяница!
- Который помог твоему сыну бежать из Присты! Неужели вы думали, что я не узнаю! - князь сладко улыбнулся. - Два горняка-недотёпы умудрились воспитать настоящее сокровище, и я не позволю бродить ему по Ирию без хозяина или попасть в загребущие лапы соседей...
- Потерявшегося птенца уже нашли! Ворон станет его другом! - взгляд широко распахнутых глаз Юргена был направлен в пустоту, но хриплый, смех продолжался. - Ястребы с железными когтями вскормят его в своём гнезде! Огнём закалят ему сердце, кровью омоют его белые крылья и тогда... - смех Юргена перешёл в зловещий, булькающий хохот. Князь с перекошенным лицом подскочил к нему:
- Замолчи! - от сильного удара голова Юргена запрокинулась назад, но уже в следующее мгновение бессильно опустилась вниз. И всё же калека успел шепнуть:
- Он всё равно взлетит . Всё равно...
Брезгливо поморщившись, Херстед повернулся к Лекки :
- Это была неудачная шутка. Но ты ведь не станешь разыгрывать из себя пророка?
- Нет, князь.- Лекки уже почти привык к тому, что острые шипы рабского ошейника постоянно впиваются ему в горло, но сейчас они словно бы удлинились и стали острее... И точно такой же шипастый, больно ранящий обруч сжал его сердце, когда он ответил.- Мой сын мёртв, Владыка. Пришедшая в Вильдно чума убила его вместе с Лади - моей младшей дочкой...
На этот раз улыбка Херстеда была сардонической:
- Ты действительно в это веришь? Правда?!
Вместо ответа Лекки молча склонил голову и Владыка, увидев это, вдруг стал серьёзен:
- Ты самый настоящий дурак, Лекки. Если б Веилен действительно погиб, Старые Клёны не дали бы больше ни единой крупинки золота, ведь жилы на самом деле раскрыл он, а не ты! Именно поэтому мне нужен твой сын и ты позовёшь его!
Услышав слова князя, Лекки глухо произнёс:
- Моих сил ещё хватит на то, чтобы поддержать добычу золота, Владыка. Делай со мною, что хочешь, но оставь Веилена в покое. Если он жив, то обречён вести горькую жизнь лишённого родины и семьи скитальца. Молю, не увеличивай выпавшей ему ноши...
Но Херстед лишь покачал головой:
- Жизнь Чующих должна состоять в служении Знающим , а молодое деревце легко согнуть и заставить расти в согласии со своей волей. Я могу обещать тебе лишь одно Лекки - хотя твоя жизнь уже начала клониться к закату, ты ещё увидишь как Веилен будет есть у меня с руки!
- Нет! - горных дел мастер рванулся к князю, но тянущаяся от ошейника к кольцу в стене короткая цепь удержала его. Херстед усмехнулся и начертив в воздухе несколько формул, подошёл к жаровне. И в ту же минуту Лекки со стоном рухнул на колени - повинуясь воле князя, зачарованный ошейник стал сжиматься; словно удавка и острые шипы глубоко вонзились Чующему в шею... Стоя возле жаровни, Владыка ещё с минуту наблюдал за тем, как из под ошейника корчащегося на полу Лекки сочиться кровь, но когда глаза горных дел мастера закатились, произнёс формулу отпуска. Лекки затих и князь тут же шагнул к нему, сжимая в руках раскалённый до бела прут.
-Ты позовёшь его, Лекки. Если не ты, то твоя боль! Я буду пытать тебя и Юргена долгие месяцы - до тех пор, пока Веилен не получит моё послание и не вернётся сюда! Мальчишка сильно привязан к своей семье и друзьям, так что ваши страдания приведут его ко мне! - князь снова сладко улыбнулся - Где ты предпочитаешь носить моё тавро, мастер, - на лбу или на щеке?
Не дожидаясь ответа, князь придавил ногою грудь Лекки и в следующий миг подземелье наполнилось запахом горелого мяса...
- Отпусти их, тварь! Немедленно отпусти! - в отчаянии Веилен забарабанил кулаками по отделяющей его от Херстеда стене, но камень вдруг плотно обхватил его запястья и обиженно закричал:
-Велд, ты чего дерешься?!
Велд?! Произнесённое камнем чужое имя заставило часто забиться сердце Веилена, найдя в нём неожиданный отклик, а тут ещё кто-то пробормотал у него над самым ухом:
- Проснись, Велд. Во имя Лучницы!..
И Чующий проснулся...
Он лежал на своей кровати - в углу, у стены; Болен что было силы сжимал его запястья, а взъерошенный Скульт прикрывал ладонью правый глаз и обиженно бормотал:
- ... Я ведь помочь хотел - ты же кричал во сне! Так, будто из тебя все жилы тянули или раскалённым железом жгли. Я и принялся тебя будить, но ты сначала мне в глаз заехал, а потом ещё и придушить попытался. Болен насилу тебя успокоил!..
Вполне обоснованные обвинения приятеля прервал метко пущенный сапог - тяжёлая, с пряжками и подковками обувка угодила Скульту как раз между лопаток и он охнул - сегодняшнее утро было явно не его!
-Мало того, что вчера все умаялись и легли за полночь, так теперь ещё всякие воробьи спать не дают! -прошипел сонный и от того донельзя злющий Стал. - Коль вам заняться не чем, то маршируйте на плац и орите там, сколько влезет! Тоже мне...- так и не окончив фразы, Стал зевнул, и снова улёгся, натянув одеяло чуть ли не на самую макушку. Велд вздохнул и , сев на кровати, принялся одеваться.
-Ты куда? - Скульт удивлённо хлопнул глазами. В казарме только-только начало сереть - до побудки ещё можно поспать пару часиков, но его уже готовые сорваться с языка соображения остановила сжавшая предплечье рука Болена:
-Оставь. Пусть отойдёт...- и Скульт послушно промолчал, а Велд, накинув на плечи куртку, вышел из казармы.
Лето в этом году выдалось донельзя дождливым и холодным, зато осень оказалась на удивление мягкой. Была уже середина лиственника, но солнце по прежнему ярко светило с небосвода, согревая землю и одетые в золото и багрянец деревья. Только утренний колючий холодок по утрам напоминал - зима уже не за горами.
Велд полной грудью вдохнул прохладный воздух и ещё раз окинув взглядом тянущиеся вдоль просторного внутреннего двора двухъярусные строения, в которых кроме обычных спален, кухни и оружейной были ещё несколько операционных и просторная лаборатория, пересёк квадрат плаца и направился в конюшню. Верный встретил своего хозяина тихим всхрапом и Велд, зайдя в стойло, ласково огладил его:
- Тише, мой хороший! - обняв коня за шею, Чующий прижался к нему, пряча лицо в длинной гриве. Поначалу Велд лишь гадал, почему необычно яркие и мучительные сновидения начали преследовать его именно тогда, когда он уже освоился в Крейстете. Жизнь Чующего словно разделилась на две части: днём он был Велдом - недавно принёсшим присягу Ленду крейговским бродягой, молодым "Ястребом", которого десятники с утра до вечера гоняли на плацу и учили воинской премудрости, а ночью снова становился Веиленом и заново переживал выпавшие на его долю события. То ему снилась его самая первая драка, когда он заступился за Дейру, то наставник Крештен гудел нравоучительным тоном - "Теперь ты живёшь не в Лаконе, Веилен. Усвой это хорошенько и научись держать голову склонённой. Поверь, мальчик, это избавит тебя от многих бед, ведь в Амэне ты - низкорождённый, уже бы схлопотал плетей за такой взгляд!"
...А потом ему приснилась сжавшаяся в комочек, испуганная Лади, которую он прикрывал своим телом, пока сторожевые у ворот Присты тыкали мечами в огромную скирду на телеге. Одно из лезвий едва не зацепило ему ухо, а второе рассекло рукав тельника Чующего и оцарапало ему предплечье. Веилен зажмурился, истово моля всех существующих богов и демонов о том, чтобы кровь не оставила следа на ранившем его мече и тут правящий худой клячей Юрген, пробурчал: "Чем моё сено ворошить лучше бы по сторонам смотрели! Гляньте, как вон тот русоволосый парнишка за купцом пристроился: того и гляди, кошелёк срежет, хотя по виду - сын мастерового!" Услышав такое, стражники сразу утратили к телеге всякий интерес и бросились ловить подростка, который мог оказаться как воришкой, так и искомым ими Чующим, а спешащий поскорее убраться подальше от въездных ворот Юрген хлестнул клячу вожжами так, что та вспомнила свои молодые годы и пошла чуть ли не вскач ...
Следующие сновидения касались начавшихся после побега из Присты скитаний Вела и его работы в шахтах, но заканчивались они теперь всегда скверно и просыпающийся среди ночи Велд уже с трудом различал где заканчивается действительность и начинается морок! Так продолжалось полтора месяца - под глазами постоянно недосыпающего Чующего залегли тени, а сам он заметно осунулся. Дерек, в десятке которого теперь состоял Велд, уже пару раз спрашивал его, всё ли в порядке, а получив ответ что всё хорошо, лишь качал головой. Да что там Дерек - Олден, который поначалу лишь одаривал эмпата подозрительными взглядами, вчера не выдержал и напрямую спросил: "Что с тобой твориться!?" Велд ответил ему тоже самое, что и Дереку, заслужив тем самым скептическое хмыканье и ментальную атаку, которую ему с трудом удалось отбить!
И вот теперь Велд узнал, откуда к нему приходят ночные кошмары - так и не поверивший в гибель Чующего Херстед вновь хотел заполучить его голову, но теперь он не посылал по следу эмпата ищеек, а жестоко истязал находящихся в его власти Лекки и Юргена!
Почуявший настроение хозяина Верный тихо фыркнув переступил с ноги на ногу. Велд, ещё раз проведя рукою по гриве жеребца, отстранился и полез в карман куртки за гостинцем. Полагающиеся новобранцам деньги были сущим мизером - даже для того, чтобы как следует надраться в кабаке приходилось копить, но Велд постоянно доставал для своего любимца что-нибудь вкусненькое. Чующий всегда ладил с лошадьми - как с низкорослыми, мохнатыми трудягами, так и со злыми породистыми красавцами, а доставшийся ему Верный и вовсе ходил за Велдом, точно пёс. В свою очередь эмпат не только холил и баловал своего коня, но ещё и обучал его увиденным когда-то на ярмарке фокусам., ведь возня с жеребцом стала для эмпата настоящей отдушиной. Весною Мегрен сам отправился с Чующим в Крейстет , где и сдал его на руки Олдену, а сам, погостевав в лендовской столице пару дней, отправился вместе с Корви то ли в Лакон, то ли в земли вайларцев... Велд же, несмотря на то, что "Ястребы" относились к нему так же как и прежде, ещё долго чувствовал себя в казармах, точно в ловушке. И виной тому были не изматывающие тренировки, а то что эмпат никак не мог привыкнуть к новому, с иголочки, обмундированию и собственному лицу, которое теперь стало для него чужеродной маской...
Велд задумчиво потёр небольшой, аккуратный шрам на подбородке - это было всё, что осталось от уродующих его следов вурдалачьих когтей - и вздохнул. Ему до сих пор было неловко за то, как он повёл себя в тот день, когда увидел, на кого стал похож благодаря Олдену!
Когда Мегрен снял с лица Чующего повязку, Велд ничего не заподозрил, ведь отшельник, посмотрев на него, даже бровью не повёл. Зато сам эмпат был удивлён - проведя рукою по лицу, он понял, что от его многочисленных шрамов ничего не осталось. Под его пальцами была лишь гладкая кожа, а один-единственный, не превышающий толщиною швейную нить, рубец можно было не брать в расчёт! Мегрен хранил молчание до вечера, но потом выкопал откуда-то из закромов небольшое бронзовое зеркальце и ткнул его в руки Чующему: "Посмотри на себя, парень! Чем раньше ты это увидишь, тем лучше..." Велд искоса взглянул на отшельника, но потом подсел к очагу и попытался рассмотреть своё отражение на полированной поверхности. То, что он увидел, заставило Чующего вздрогнуть и коснуться пальцами щеки - он словно бы хотел удостовериться, что зеркало не сыграло с ним злую шутку.
Вместе со шрамами исчезло и лицо, которое они изуродовали - металл отражал незнакомца, который не имел с Чующим ничего общего кроме возраста да колера глаз и волос! Резковатые, но при этом точённые черты; прямой нос с чуткими, нервно подрагивающими ноздрями, строгий абрис скул и подбородка. Изменился даже разрез глаз и теперь Велд видел перед собою чужака ... Лендовца!
Пытаясь отогнать мару, Чующий закрыл глаза и тряхнул головой: "Это морок... Колдовство..." Но наблюдающий за ним Мегрен лишь вздохнул:
- Колдовства здесь самая малость, Велд ! Это искусство врачевателя и твоё новое лицо!
Слова отшельника точно прорвали невидимую плотину: жизнь среди "Ястребов" сильно изменила мнение эмпата о лендовцах, но становится одним из них он не желал! Вся натура Велда взбунтовалась против чужой, силком одетой на него маски. Уже в следующий миг вскочивший со своего места эмпат с ненавистью взглянул на Мегрена:
-Это не моё лицо! Какого лешего вы сделали со мной такое!.. Разве я стыдился того, что родился лаконцем? Разве просил избавить меня от шрамов?!
- Не просил, но так будет лучше...- как можно мягче заметил отшельник и вызвал тем самым новую вспышку:
- Откуда вам знать! Кто вообще дал тебе и Олдену право решать, что будет для меня лучше!.. Вы что - Боги?! - Велд сжал кулаки и выскочил из землянки в завывающую за порогом метель...
Позже - уже немнго успокоившись, Чующий выслушал все соображения Мегрена по поводу своего лица и не мог не согласиться с тем, что кое в чём сотник и отшельник были правы, но в тоже время эмпат не мог избавиться от ощущения, что окончательно утратив присущий ему от рождения облик, он потерял ещё одну связывающую его с родными людьми нить... Если не считать той вспышки, Велд вполне прижился в Россе. Днём он в сопровождении неизменного Корви обследовал окружающие жилище отшельника чащобы или ставил силки, а долгие вечера принадлежали Мегрену. Разложив перед Велдом картинки из своей сумки старый отшельник пояснял ему установления и символику Семёрки, рассказывал уже позабытые в Ирии предания и учил Высоким рунам. Их беседы часто затягивались за полночь и у Велда постепенно крепло ощущение того, что Мегрен непонятно почему старается за короткий срок передать ему как можно больше... Через месяц ощущение переросло в уверенность и эмпат осторожно спросил у отшельника о причинах такой спешки. Услышав вопрос, Мегрен с минуту помолчал, но затем всё таки ответил:
- Ты - последний из Посвящённых, а своих учеников у меня уже не будет. Я знаю, что твой путь будет иным, чем у меня, но кое что ты можешь сохранить и передать дальше - связующая поколения нить не должна прерваться...
Поясняя Велду скрытое значение рун и рассказывая ему о ныне позабытых делах древности, отшельник не забывал и о практике. Несмотря на ударившие морозы, эмпат и Мегрен немало времени проводили у Росских менгиров. Обучая Велда работе с пронизывающими древнее капища потоками, отшельник расширял и углублял его возможности как Чующего. А ещё Мегрен вплотную занялся одним из наиболее тревожащих его пробелов в скудных познаниях эмпата: он стал учить его теряться в пронизывающих мир силах, ускользая от внимания Знающих и защищать своё сознание от посторонних вмешательств. Сам отшельник, как оказалось, был очень сильным колдуном. Противостояние ему быстро выматывало эмпата, а от прямых ментальных атак Мегрена у Велда начинала идти кровь не только из носа, но и из ушей. Во время таких тренировок отшельник совершенно преображался, превращаясь из лесного мудреца в почуявшего запах крови свирепого хищника. Его безжалостные психические удары жалили, точно плеть и обжигали, словно настоящий огонь!
Окончив урок, Мегрен тут же сковывал свою тёмную силу, о которой уже через несколько мгновений напоминали лишь то и дело проскальзывающий в его глазах свирепый отблеск. Отшельник чуть ли не одним прикосновением помогал опустошённому тренировкой Чующему прийти в себя. Потом они возвращались в землянку - к тёплому очагу и терпеливо ожидающему их Корви... Прихлёбывая настоянный на травах кипяток, Велд с болью думал об открывшемся ему изъяне всех эмпатов: они могли сколь угодно чутко воспринимать малейшие изменения окружающего мира и, порою, даже немного влиять на пронизывающие природу силы, но противостоять Знающим, отвечая ударом на удар, эмпаты не могли - их уделом была защита. Именно это давало повод колдунам считать всех Чующих своей добычей и относиться к ним с холодным презрением, с каким здоровые люди порою смотрят на увечного...
- Знающие тоже имеют изъян! - Мегрен словно бы прочёл невесёлые думы Велда. - Власть развращает колдунов, даруя иллюзию вседозволенности и пестуя их непомерную гордыню, а ничем не ограниченная власть развращает совершенно! Многие из Владык - как умершие, так и ныне здравствующие, не смогли противостоять искушению и стали слепцами. Рабами собственной силы...
Но, услышав замечание отшельника, Чующий нахмурился ещё больше - да, Херстед раб своей жадности, но только как этот недостаток можно использовать против Владыки? Как?!
Погрузившись в воспоминания, Велд полностью отрешился от окружающего мира, но его оцепенение не продлилось слишком долго. Расправившийся с гостинцем Верный довольно фыркнул и легонько ткнулся мордой в плечо задумавшегося Чующего, требуя внимания. Велд тряхнул головой, точно просыпаясь, и , взглянув в карие глаза своего любимца, вздохнул:
- Совсем я тебя разбаловал... - но хотя его рука вновь стала ласково трепать крутую шею коня, лицо эпата затвердело и ожесточилось. Оплаченные собственной болью крохи знаний и уже усвоенные зачатки воинского ремесла конечно же не могли стать ему достаточным подспорьем в Астаре. Более того - Велд пока даже не мог представить себе, что будет делать, вернувшись в Присту, но и оставаться дальше в Крейстете он не мог, ведь теперь каждый прожитый здесь день означал новые мучения Юргена и отца! Самого Чующего в Присте могли ждать лишь новые опасности, но это не могло повлиять на принятое им решение, ведь оказалось, что даже его смерть могла стать своеобразной отплатой одержимому золотом Херстеду, навсегда закрыв ему доступ к жилам!..
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ