Аннотация:
Мир Ирия спустя сто лет после событий, описанных в "Чертополохе". Очередная свара Владык привела к затянувшейся на десятилетия войне, которая прошлась по всем княжествам. Лендовский отставник Велд по прихоти Владыки Триполема Демера( противника, а потом и союзника Ленда) становится наставником его приемного сына Виго. Это далеко не первый поворот в судьбе Велда - лаконца по рождению, эмпата, углекопа и ..."Белого Ястреба"... (Черновик.)
ИРИЙСКИЕ ХРОНИКИ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ЗАГОВОРЁННЫЙ.
Cорванный цвет рассыпается пеплом
И кружится пыль неизвестных дорог:
Зверь во мне ожил, сплетясь с человеком,
Но стать равнодушным я так и не смог!
Марево снов за спиной оставляя,
Крошево дней я давил сапогом,
И призраков чёрных послушная стая
Считала меня своим вожаком!
Себе не искал я ни власти, ни славы,
В побеге от смерти не видел нужды -
И вскоре кровавые наши забавы
Стали насмешкой над властью судьбы!
Мы славно средь войн и огня пировали,
Но время пришло - я ушёл в никуда -
Мгновения жадно мой след зализали
И знаньем манили загадок врата.
Но раны былого по-прежнему ныли:
Покоя желанного я не обрёл.
Развалины мира ещё не остыли,
Когда я в закатные дали ушёл...
И там - над холодной и тёмной водою,
Назло всей науке и опыту лет,
Ловлю я облитой перчаткой рукою
Мною когда то утраченный свет...
Только теперь я начал понимать, насколько устал. А, если вернее - вымотался до последнего предела, да к тому же меня снова стали изводить бессонница и приходящая вместе с нею волчья, белозубая тоска. Но кручина может подобраться ко мне лишь ночью, а днём я ей просто не оставляю лазеек: занятия с княжичем и чтение всех тех книг, к которым раньше у меня просто не было доступа, отнимают на диво много времени. Ну, а вечера я коротаю вместе с Раксом и Изенгаей, разыгрывая очередную партию в карты. Мои Трок-Дорнские приятели неизменно полны детского азарта, да ещё, к тому же, мухлюют нагло и беззастенчиво, и я люблю, сбросив карты, просто наблюдать за тем как они водят друг - друга за нос.
Изенгая, недовольно взглянув на выпавший ей для игры подбор, всегда ворчит, что если кто-то будет и дальше так сдавать карты, его наглая рожа вскоре непременно покроется чирьями, а Ракс на эту угрозу широко и добродушно улыбается:
- Девушки нынче переборчивы, так что это действительно страшное наказание! Вот только что же тогда будет с тем, кто прячет под шалью сразу полколоды?!
Знахарка на это замечание лишь делает по девичьи наивное и недоуменное лицо, а затем ещё плотнее кутается в свой пуховый платок: игра продолжается, и я потихоньку цежу притащенный начальником стражи вигард - нет, не то дешёвое пойло, которое глушат в казармах, а настоящий - тридцатилетней выдержки - и тихо улыбаюсь.
...Усталость, конечно же, пройдёт - правда, далеко не сразу: после Рюнвальда я жил уже на износ, да и незалеченная толком нога предъявила свои накопившиеся счёты, но времени у меня теперь навалом. Можно вдосталь погреться у чужого огня и даже позволить себе немного размякнуть - главное не забываться при этом слишком сильно: Демер уже пару раз пытался порыться в моих воспоминаниях , но столкнувшись с глухой защитой, отступился. На время, конечно. Смотрящего же на мир по-стариковски выцветшими глазами, княжича я ограничиваю осторожно и незаметно ,ведь Виго пока даже не осознаёт ни своих способностей, ни того, какие силы он мимовольно притягивает к себе...Со временем мальчишке доведётся сделать немало горьких открытий, так что пусть пока самым страшным сном Виго будет математика. Тем более, что и Рюнвальд, и встречу с Ирни он уже пережил !
... Странный всё таки получился выверт - о конце своего недруга я узнал от Владыки Триполема : Демер не стеснялся в выражениях, кода упоминал об Ирни и его попытке в очередной раз поправить свои дела за счёт чужой жизни. Но в этом для меня не было ничего удивительного - глава второй сотни Молниеносных никогда и ничем не брезговал - даже Олден не позволял себе такого, на что шёл этот до отвращения улыбчивый сотник! Я могу так говорить с полным на то основанием - наша вражда с Ирни окончилась лишь под Рюнвальдом, но к тому времени на моём счету уже было несколько поединков с "молниеносными" ,подстроенные сотником, и даже разжалование в рядовые за схватку, окончившуюся смертью Лигора- старшего брата Ариена и первого ординарца "Паточного" - так за глаза называли Ирни сами "Молниеносные".
Правда в простых ратниках я проходил тогда недолго -- Нахимене мой проступок каким то образом пришёлся на руку, и потому сотничество мне вернули при первой же возможности: к большому неудовольствию Ирни ... Ну, а за прочие поединки я был наказан в полном соответствии с уставом: меня, как и других строптивцев, просто пропускали сквозь строй. Если бы наказание исполняла сама пострадавшая сторона, я был бы запорот "Молниеносными" до смерти, не пройдя и половины ряда, но кару я ,согласно правилам, всегда принимал от своих, а они били меня хоть и крепко, но с пониманием, и как только рубцы на моей спине немного подживали, я и думать о них забывал!.. Да и свои самые болезненные удары я получил вовсе не от боевых товарищей...
ПЕРВЫЕ УРОКИ
За окном стояла хрустальная зимняя тишина, мазь покалывала виски ледяными иглами, снимая охвативший голову жар, но спать сотнику уже не хотелось, и он задумчиво поднёс к лицу левую руку, всматриваясь в едва заметный рубец на запястье. Мать Кания тогда немного переусердствовала в своих наставлениях, и хотя это было далеко не первое её наказание, и, конечно же, совсем не последнее, именно оно врезалось ему в память больше всего...
- Сколько раз тебе ещё повторять: перо берут правой рукою! Слышишь, тупица, правой! Делать что-либо левой, означает потворствовать нежити!- Жрица Кания - бывшая самой грозной наставницей в храмовой школе для простых, скалою нависла над хрупким мальчиком, и, казалось, могла пришибить его одной тенью своего могучего - подошедшего бы больше тяжёлому коннику тела. Даже самые отъявленные, уличные сорванцы боялись её, как огня - хотя наставница и не была злобной фурией, вызывать даже малейшее её недовольство было опасно. Это уже давно усвоили все двадцать мальчишек, которых жрицы Малики бесплатно обучали чтению и письму. Это уже хорошо знали девочки из соседнего класса, и только Веилен, сын горного мастера Лекки, был то ли слишком упрям, то ли непроходимо туп, а потому на его левой руке не успевали зажить следы от розги...
- Ну, на этот раз ты запомнил, Веилен?- грозно насупилась Кания,- Или повторить ещё раз?!
- Да, понял,- мальчишка ещё ниже опустил голову, чувствуя на себе, не только сердитый взор жрицы, но и бесконечно насмешливые взгляды ухмыляющихся одноклассников.
- Хорошо. - Теперь Кания повернулась ко всему классу и улыбки мгновенно исчезли с веснущатых и загорелых лиц- А теперь продолжим. Пишите, в день четвёртый от праздника Свечей пришёл срок...
Уже через несколько минут Веилен понял, что не успеет написать всё вовремя : класс уже корпел над затейливыми оборотами четвёртого предложения, а он всё ещё бился над вторым. Мальчишка осторожно поднял голову и огляделся - все старательно скрипят перьями, а Кания продолжая диктовать урок, отвернулась к окну. Самое время! Веилен вновь переложил перо в левую руку и письмо немедленно пошло на лад - он даже успел догнать других, когда Гурд, сын мелкого разносчика с соседней улицы, тонко запищал:
- Мать Кания, а Веилен опять пишет левой!!!
-Что?!- наставница резко отвернулась от окна и её пылающие праведным гневом глаза устремились на застывшего над злосчастным диктантом Веилена, от которого соседи по лавке немедля отодвинулись, как от чумного.- Опять!!!
Жрица стремительно шагнула к нему, а затем упавшую в классе тишину разрезал тонкий свист, и на худую до прозрачности детскую кисть обрушился удар такой силы, что она оказалось рассечённой до самой кости! Веилен едва не подавился уже готовым сорваться с губ, мучительным криком, но наказание ещё не было окончено - Кания выдернула его из-за стола и пинком отправила в угол:
- На колени, тварь! Подними руки!- так стоять до конца уроков! Злолюбец!!
... А ещё Веилен был выродком, негодяем и паршивой овцою, которая наверняка плохо окончит, если с самого детства проявляет столь порочные наклонности! Жрицы Малики ему это очень доходчиво объяснили:
- Ты просто испорчен на корню, а потому не хочешь поступать так, как надлежит!- Вновь и вновь бушевала Кания...
- Ну и что из того, что ты пишешь левой? Главное, что без ошибок...- утешала его после занятий мама. А затем она бережно втирала в иссечённую кисть травяное снадобье и вздыхала. - Люди просто не могут быть похожими друг на друга: ведь даже на одном кусте не сыщешь двух одинаковых роз!
Истла хорошо знала, о чём говорила: хотя их дом в Лудее был мал, цветник вокруг него был огромен. К тому же, благодаря неустанным заботам матери, сад благоухал и переливался красками с ранней весны и до поздней осени. Нежное белое и пурпурное, жёлтое, как солнце и ярко-лазоревое, алое, зелёное - даже на витражах Крейстета или Трок-Дорна не найти таких чистых красок, которые, несмотря на свою пестроту, никогда не противоречат друг другу и не режут глаза! И, конечно, в цитаделях Ирийских владык не курчавятся заросли смородины, и не шелестит так ласково ветер...
В этом огромном, благоухающем цветнике Веилен и, старшая его на год, Дейра сделали свои самые первые шаги: в нём они играли и потихоньку взрослели, а в особо душные летние ночи ещё и спали на выволоченных из дому одеялах. Здесь же, под низкое гудение шмелей, Веилен обычно выполнял заданные уроки, и, постепенно, грозная наставница становилась едва различимой тенью, школьные горести забывались, а мир вокруг был добрым, огромным и безмятежным!
...Велд сжал левую руку в кулак и шрам сразу стал виден отчётливее - его тонкая нить была для сотника последней и неистребимой памяткой о том, откуда он родом, и от какого порога начались его бесконечные скитаниия. "Ястреб" опустил руку и косо взглянул на всё ещё потрескивающее в камине поленья - дом в Лудее так и остался для него по-настоящему первым и исконно родным, частенько всплывая сновидением уже в Присте, на окраину которой их семья перебралась вскоре через два года после рождения близняшек!
Вот только нету уже давно ни этого дома, ни цветника, ни даже храмовой школы: она сгорела дотла во время пожара, перекинувшегося от крепостных стен Лудея на Священный участок, когда Нахимена - всего за пару часов, захватила город. Гарнизон Лудея, потеряв в один момент и стены, и казармы, не выказывал сильного сопротивления и отряды лендовцев быстро подминали под себя квартал за кварталом!
Оторвавшись от отряда, он - тогда ещё десятник - пустил коня рысью по узкой, памятной с детства улочке, но, заехав за поворот, замер перед одинокой, с дверным проёмом посередине, стеною, которую окружали заросли высокого бурьяна. Ставни соседнего домика осторожно приоткрылись, и почти в тот же миг стали захлопываться, но Велд уже вцепился в них руками:
- Погодь! Не обижу!
Несвоевременно высунувшийся поглядеть , что да как , дедок, пожевал беззубым ртом и недоверчиво посмотрел на покрытого копотью десятника, и решив, что без положенных в таких случаях поборов не обойдётся, сердито проворчал:
- Был бы я помоложе, лендовец, ты бы уже получил пинок под зад!
Но, вопреки ожиданиям деда, на "Ястреба" столь неласковое приветствие не произвело должного впечатления:
- Лучше скажи мне ,старик, что сталось с тем домом? - и рука настырного лендовца взметнулась в сторону пустыря. - Он давно так стоит?
Дедок задумчиво почесал нос:
- Ну, положим, прилично . Вот как семья Лекки съехала, так и не занял его никто, а потому , через пару лет , этот домишко стали потихоньку на доски да кирпичи растаскивать, да ещё и местные сорванцы повадились в нём в разбойников играть. Сначала галдели, да по зарослям вокруг, точно козлы, скакали, а потом за костром не уследили и сожгли дом до основания! А тебе это зачем?
Низко прогудев, тяжёлый болт вонзился в ставню рядом с головою "Ястреба": дедок , с неожиданной для его возраста прытью, ретировался куда-то в глубину комнаты, а десятник посмотрел в сторону пустыря- заросли пыльного бурьяна чуть покачивался в том месте, где в них только что нырнул стрелявший. Ещё через миг посланный вперёд Верный, глухо стуча копытами , грудью проломился сквозь густые колючки, и Велд настиг "Сокола" как раз возле рассыпающихся трухою досок порога. Лаконец отбросив арбалет в сторону, схватился за меч... Парень был ещё совсем молодым, зелёным новобранцем, потому что только такие - не успевшие ещё узнать цену крови и стали , юнцы могут так отчаянно и неуклюже атаковать уже закалённого в боях , опытного противника, да ещё и вопить при этом во всю глотку : "Смерть Ленду!"
Десятник, конечно ,не стал тратить время на ответный клич. Легко отбив неумелый выпад, он тут же привычно атаковал лаконца в ответ. Все движения "Ястреба" уже давно были заучены и доведены до отточенной смертоносности: короткий взмах меча - и "Сокол" недоумённо уставился на свои, оставшиеся без оружия , руки, а потом поднял взгляд вверх- только лишь для того, чтобы увидеть стремительно приближающуюся к нему смерть!
Велд спрыгнул с седла и вновь взглянул на растянувшегося среди трухи и битого кирпича "Сокола", отметив при этом, что, покрытое лишь лёгким пушком лицо лаконца после смерти стало совсем детским, а его брови так и остались удивлённо вскинутыми , затем снял с руки перчатку и коснувшись пальцами остатков стены ,замер, закрыв глаза. Его оцепенение продолжалось не больше минуты, после чего "Ястреб" вновь оседлал коня и , заставив его в два скачка миновать пустырь, выехал на другую улочку - ему надо было догонять своих!
...Вечером того же дня Олден, оторвавшись от своих экстрактов и основ, взглянул на Велда и недовольно поморщился:
- Что это ты сегодня кислый, точно недозревшее яблоко?!
-Устал.- десятник, не поднимая глаз, продолжал сортировать конфискованные им из аптекарской лавки травы и настойки- хозяин этих богатств пустился наутёк , как только заметил в переулке чёрно-серого всадника, и даже двери за собою не закрыл!
- Молод ты ещё для того, чтобы уставать! Тут другое - Олден сдвинул брови и обжёг своего ординарца пронзительным взглядом, но, натолкнувшись на сразу же выставленную ментальную защиту, проворчал,- Ну, давай, колись - что случилось?
Велд по прежнему не поднимал глаз:
-Сам не знаю, что на меня нашло... Я родился в Лудее, глава- здесь был мой первый дом...
Олден чуть подался вперёд и горб на его спине стал ещё заметнее:
-Не забывайся, Велд- ты родился в ночь Перевёрнутого Серпа в капище Седобородого! Но старые счета Веилена действительны и до сих пор подлежат оплате- тут и говорить не о чем!
- Здесь у меня не было никаких счетов, глава. - тихо возразил горбуну десятник, и задумчиво взглянув на чётко видимые в свете луны сторожевые башни Лудея, едва слышно добавил.- только воспоминания , не более...
Но Олден не отступал:
- Так почему же встреча с прошлым тебя так растревожила? Кого-нибудь узнал?
- Нет, никого. Дома тоже нет- одна стена на пустыре , а возле неё теперь мёртвый "Сокол" лежит.- Велд снова принялся перебирать травы, а Олден встал со своего места и несколько раз прошёлся рядом со склонившимся над своею работой ординарцем:
- А с этого места, Велд , поподробнее! Что за "Сокол"?
- Обычный ополченец. Когда я выспрашивал старика по соседству, о том, что с домом случилось, "Сокол" в меня с этого пустыря и выстрелил, но промазал- пальца на три, не меньше .А потом ещё и в атаку бросился, хотя даже самого простого блока поставить не умел!- "Ястреб" задумчиво посмотрел на свои ладони. - Я мог просто обезоружить его и оставить в живых, но вместо этого - убил. Даже не подумав...
Олден, заложив руки за спину, застыл у мерцающего костра, и даже его горб , казалось , излучал возмущение:
-Плохо, Велд. Очень плохо! Но не то, что ты отправил "Сокола" к праотцам, а то, что потерял бдительность и позволил какому то мальчишке упражняться на тебе в стрельбе ! Ну а то , что ты теперь сожалеешь о его смерти, и вовсе не в какие ворота не лезет, ведь этот щенок, если бы всё таки попал, на твой труп малую нужду справил, да ещё и хвастался бы перед своими приятелями, как ловко "Ястреба" уложил!
Велд молчал, ещё ниже опустив голову, но горбун , повернувшись к нему продолжил:
- Вот с аптекой ты поступил правильно: распотрошил в чистую без всяких сомнений, хотя знал, что наша княгиня, не желая вызывать недовольство горожан, уже завтра запретит нам без спросу даже булавку взять!
- Сырья для снадобий постоянно не хватает, да и раненых меньше не становится, - Велд, наконец, поднял голову и холодного посмотрел на главу "Белых".- А необходимые ингредиенты нам здесь вряд ли продадут!
Олден зло усмехнулся:
- Верно, парень, не продадут, потому что и так уже тихо ненавидят , как врагов и захватчиков...- внезапно сотник прищурился и ,без всякого перехода, свирепо зарычал на своего ординарца.- А теперь ответь мне, десятник, куда девается твоя способность мыслить, когда на горизонте начинают маячить тени прошлого?! Ты теряешь контроль, размякаешь, ведёшь себя точно слепой щенок, а это - верная смерть! Слышишь, верная!
Велд поднялся и вытянувшись по уставу, посмотрел прямо в лицо разъярённому сотнику:
- Этого больше не повторится, глава!
-Надеюсь!- Олден, немного успокоившись, пристально взглянул в глаза ординарцу.- Я тебе уже не раз говорил и ещё раз повторю - лелей лишь те воспоминания , которые делают тебя сильнее и злей: не давай себе поблажек , а терпеливо оттачивай клыки , если хочешь выжить и отомстить!
Лицо Велда окаменело:
- Отомстить владыке Астара невозможно! Ну, разве что вспорю животы ещё паре-тройке "Вепрей" и "Сияющих", вот и всё...
Но Олден тихо сказал ему:
- Кто знает, Велд...- а затем посмотрел куда-то в темноту и вновь шепнул,- Кто знает...
...Огонь в камине погас и теперь вокруг царила мгла - непроницаемая, как в штольнях, но при этом тихая - она не наливалась стучащим в висках напряжением, ни сулила приближающуюся угрозу, а несла в себе лишь покой и тишину. Больше не надо вслушиваться в любой , едва различимый шорох, и короткий ночной отдых не разлетится вдруг на тысячи осколков из-за стремительной атаки затаившегося где-то неподалёку неприятеля. Сожжённый неизбывной горечью круг был пройден Велдом до конца, и на новый виток жизни пришёл уже совсем не тот мальчишка, который когда- то так не хотел переезжать в Астар, и даже клялся отцу, что сбежит обратно в Лудей при первой ,представившейся ему возможности! Но Лекки тогда его быстро успокоил: " Мы с тобою в доме единственные мужчины: кормильцы и защитники , так что веди себя как должно! К тому же не на край света едем: в Астаре почти так же, как и в Лаконе- только работу найти легче"...
И, действительно, жизнь семьи в Присте не слишком отличалась от прежней - разве что дом был побольше, а вместо цветника приходилось довольствоваться крошечным задним двориком, на котором постоянно сушилось бельё. Веилен , поначалу, даже снова угодил в храмовую школу- только держали её не жрицы Малики, а начавшие прочно оседать в Астаре поклонники Единого...
Наставник храмовой школы Крештен недовольно посмотрел на новых посетителей: с одной стороны, в его классах мест было более, чем достаточно, но с другой... Амэнец очень не любил , когда его отвлекали от составления счетов, да и брать кого попало на обучение он не собирался, а пришедшие как раз попадали под последнюю категорию. Дело было вовсе не в тёмно- бурых, обычных для связанного с горным делом люда, куртках: в школе Крештена хватало детей мелких лавочников и мастеровых, из которых он всё же надеялся вырастить в последствии верных и преданных слуг Единого... Недовольство жреца вызвала скромная, чёрно-красная вышивка на тельниках пришедших - она лучше всякого говора или черт лица свидетельствовала о том, что стоящие перед ним люди родом из Лакона, а у Крештена было множество причин недолюбливать обитателей этого княжества. Вот только пришедший к нему на поклон горных дел мастер об этом не догадывался и вновь заговорил, нарушая повисшее в комнате молчание.
- Читать и писать мой сын уже умеет- с семи лет обучался в школе при храме Малики...
При упоминаниии Малики Крештен поморщился:
- Так почему же тогда здесь, в Присте, ты не отдал его в такую же школу?.. Твоему сыну даже не пришлось бы привыкать к новым порядкам - жрицы Малики везде обучают одинаково...
- Так переполнена эта школа...- на простом, открытом лице лаконца отразилось смущение, и Крештен нутром почувствовал: врёт! Жрицы Малики были готовы на всё, чтобы в школе при храме ненависного им Единого было как можно меньше детей, и теснота в классах не могла стать для них в этом деле помехой... Тут явно что-то другое!..
- Ну, что ж... Раз так, давай проверим, чему научился твой сын.- Несмотря на осенившую его догадку, Крештен не только сохранил спокойствие, но даже улыбнулся неподвижно стоящему около отца тонкому, русоголовому мальчику.- Вот перо и бумага. Садись, не бойся - я не стану диктовать ничего сложного...
На это показное дружелюбие мальчишка ответил лишь пристальным взглядом серых, не по детски внимательных глаз, а отец ободряюще потрепал сына по плечу.
- У тебя всё получится, Вел.
Мальчишка так и не произнеся в ответ ни одного слова, подошёл к столу, и взявшись за перо, выжидательно взглянул на жреца, а тот, кивнув головой, начал диктовку... Глядя на то, как малолетний лаконец старательно выписывает слова предложений, Крештен сразу же почувствовал какую то неправильность происходящего, но лишь к середине диктанта смог сообразить , в чём заключается причина этого ощущения - мальчишка бегло и уверенно выводил буквы... Левой рукой!.. Ну что ж, тепер ясно, почему жрицы Малики дали лаконцам от ворот поворот! Жрец оборвал себя на полуслове и протянул руку к исписанному листу.
-Довольно...
Почерк у мальчишки был чёткий и даже красивый, а помарок и ошибок он сделал не в пример менше, чем его, уже обучающиеся в школе Единого сверстники. Крештен оторвал взгляд от листа.
- Ты ведь солгал мне, Лекки... Жрицам Малики пришлось не по сердцу то, что твой сын пишет левой!..
На этот раз на лице просителя отразилось не смущение, а настоящее облегчение: было видно, что к лукавству он не привик - ложь ему претила, и теперь Лекки был рад выложить всё, как есть.
- Это так. В Лудее Велу за это часто от школьных наставниц перепадало, а здесь меня и вовсе слушать не стали - жрицы как услышали, что мой Веилен леворукий, так и указали нам на дверь. Вот потому я и солгал теперь - важно ведь ни какой рукой, а как Вел пишет. Ошибок он делает мало - я сам тетради проверял, да и зачатки математики знает ...
Крештен молчал - леворукость, нарушающая установленные Единым для людей правила, ему конечно же, не нравилась, но и не вызывала такого гнева, как у последовательниц Малики - это был порок, который подлежал исправлению, да только стоило ли возиться с малолетним лаконцем?!. Всё равно ничего путного из него не выйдет...
Лекки же,истолковав молчание жреца по-своему, снова заговорил - теперь он делал упор на послушаннии сына и на том, как быстро он всё схватывает...И вот тут до сих пор упрямо хранящий молчание мальчишка сделал то, что определило решение Крештена: подойдя к Лекки, он тронул его за руку и тихо сказал:
- Не надо, отец. Пойдём...- Лекки мгновено осёкся, а Крештен сжал в пальцах перо так, что оно хруснуло: вот он - главный порок!.. Это у лаконцев в крови - как пятдесят лет нзад их южные вотчины отпали от Амэна, так и началось: неблагодарные тут же забыли о том, кому были обязаны порядком и защитой. И ладно бы одна только чернь - у неё всегда бунты на уме, но и мелкие владетели пошли туда же: "Мы де вольные, власти Амэна над нами нет!." И их северные соплеменники не лучше - то же самоуправство и отсуствие почтения, но вот этого маленького лаконца он научит правильному поведению!.
- Довольно, Лекки. Твой сын принят в школу и скоро я сам смогу удостовериться в его прилежности. - Крештен приосанился в своём кресле, строго взглянул на мастера.- Должен заметить, что в отличии от последовательниц Малики мы обучаем не только чтению и письму: своим ученикам мы преподаём историю, зачатки географи, математику и царящие в княжестве законы. Из-за этого с занятий твой сын будет освобождаться лишь через два часа после полудня, но давать мальчику с собой еду не стоит - мы сами заботимся о том, чтобы ученики в нашей школе были сыты...- ( Эта бесплатная кормёжка была личным изобретением Крештена и помогала ему в борьбе за учеников с жрицами Малики, но в этот раз она не оказала на посетителей особого впечатления. Впрочем, Крештен на это и не расчитывал: переведя дыхание, он продолжил) - Тетради и письменне принадлежности учеников тоже наша забота.. Если у тебя есть ещё дети, Лекки, то учти - в своей школе я обучаю только мальчиков.- И тут же наставительно обратися к замершему подле отца Велу.- Запомни, отрок, что для ученика главные качества есть прилежание и послушание, а исходящее от учителя наказание есть одновременно и урок, так что принимать его ты должен без ропота...
Последовавший за этим нравоучением взгляд мальчишки яснее всяких слов свидетельствовал о том, что ничего другого он от жреца и не ожидал...
Дисциплина в школе Единого была драконовской - учеников били даже за непонравившийся воспитателям взгляд, но с леворукостью Веилена наставник Крештен справился отнюдь не с помощью розги - ему было ясно, что служительницы Малики и так переломали на Веле немало хворосин и если от этого толку никакого, то не стоит повторять их ошибки. После некоторых размышлений Крештен придумал следующее: перед началом письменних занятий несчастная левая рука просто привязывалась к телу и мальчишке волей или неволей, приходилось пускать в дело правую... Через несколько месяцев так нелюбимая жрецами всех мастей особенность уже никому не бросалась в глаза - Веилен, вроде бы, стал праворуким, и Крештен мог себя поздравить с победой и тем, что утёр нос глупым гусыням Малики...
Триумф наставника не портило даже то, что в результате почерк Вела оказался безнадёжно испорчен - правой рукой он писал теперь точно курица - лапой... Но чёрной кости каллиграфический почерк и не нужен... Во всём же остальном Вел мало чем отличался от своих девятилетних сверстников: он не был заводилой, но и не плёлся в хвосте, а его озорство никому не доставляло хлопот, разве что на растущие посреди школьного двора деревья Веилен взбирался быстрее и ловчей остальных- высоты он не боялся совершенно(на взгляд Крештена - полностью ненужный навык, особенно если учесть, что в будущем мальчишка полжизни проведёт в штольнях)... На переменах игра в квача и лазанье меж ветвей были любимыми занятиями засидевшихся на уроках мальчишек - даже дети благородных и почтенных родителей носились по двору, точно угорелые, ничем не отличаясь от своих менее родовитых ровесников... К сожалению, среди этих немногих избранных не было астарцев: местная знать всё ещё относилась к школе с недоверием, но Крештен надеялся, что со временем это измениться, а пока он внимательно следил за тем, чтобы дети амэнских купцов и послов не смешивались с отпрысками астарских мастеровых : в классе и столовой для уроженцев Астара были выделены отдельные столы , да и сами воспитатели частенько напоминали ребятам о разнице в происхождении. Итогом таких мер стало то, что между мальчиками словно бы пролегала невидимая черта и даже в одном дворе они всегда играли порознь. .. Так было и в тот день, когда в Присту из Милеста приехал долженствующий проверить все дела и счета Крештена жрец...
Креспи перестал наблюдать за бегающими по двору мальчишками и вернувшись к столу, устало опустился в кресло, а Крештен наполнив чашу слегка подогретым, смешанным с травами вином, поставил её перед проделавшим нелёгкий путь жрецом. Дело тут было не в угодливости, которой можно было бы ожидать от того, чьи бумаги и слова будут тщательно проверяться ( Крештену, в отличии от других, скрывать было нечего - он обладал редкой щепетильностью, и даже имея такую возможность, никогда не присваивал себе храмовые деньги), а в доверии, которые младшие жрецы питали друг к другу. Они вместе проходили послушничество, вместе начали свою службу Единому в Коргском храме, обладали сходными взглядами и мнениями... Потом имеющий запретные для других поклонников Единого способности и знания Креспи был вызван в Милест, и Крештен просто поражался тому, как мало людей видит истинную суть приятеля - проницательного, бесконечно терпеливого и готового ради процветания Амэна буквально на всё!.. Хотя могло быть и так, что в слепоте окружающих был повинен сам маленький и тщедушный Креспи, успешно прячущий свой ум и волю под маской скучного и незаметного книжника - буквоеда...
- С первого взгляда видно, сколько сил и стараний ты вложил здесь в служение Единому.- Креспи отпил немного вина и едва заметно улыбнулся.- Поверь, твои труды не останутся незамеченными...
- На самом деле мне нечем хвалиться.- теперь Крештен плеснул вина и себе. Лето было сырым и холодным, так что подогретое вино было, скорее, необходимостью и не нарушало привычной аскезы. - Мои классы по-прежнему наполовину пусты, а у тех астарских зверёнышей, которых мне удалось заполучить, косматые, глухие к воле Единого сердца!
- Но при твоём предшественике у Храма был лишь фундамент, а на всю школу было лишь десять учеников, да и те сплошь - амэнцы! Я помню...- Креспи собирался сказать ещё что-то, но просто таки душераздирающие кошачьи вопли заставили его встать и быстро подойти к окну. Крештен последовал за приятелем и, выглянув в окно, охнул...
Комнату в которой беседовали жрецы отделяли от двора не больше пятнадцати ступеней, но Креспи и Крештен всё равно опоздали - Вел уже успел взобраться достаточно высоко... Как и когда крошечный трёхцветный котёнок оказался на злополучном дереве конечно же навсегда осталось тайной - забрался ли он туда с ночи, спасаясь от сторожевых собак, или кто нибудь из мальчишек ранним утром загнал его туда... Как бы то ни было, до того прячущийся в листве котёнок теперь выбрался на самую верхушку дерева, и истошно орал, а Крештен, оценив тонкость и хрупкость ведущих к страдальцу ветвей, почувствовал, что у него нехорошо засосало под ложечкой...
- Спускайся, подлец! - грозный окрик ни к чему не привёл: Веилен продолжал перебираться с ветки на ветку с той же беличьей ловкостью, а внизу воцарилась тишина - последнему дураку было ясно, что это дерево лаконцу не по зубам - да он и сам это знал, всегда останавливаясь где-то на половине его высоты: как раз там, где начинались сухие ветки...
- Слазь, кому говорят...- из-за внезапно пересохшего горла очередной приказ Крештена походил на карканье простуженой вороны, но Креспи положил руку на плечо приятеля.
- Не мешай ему. Не сейчас...- в предупреждающем шёпоте Креспи было что-то такое, что заставило Крештена проглотить конец фразы. Теперь он только смотрел, как лаконец, достигнув опастного участка, пытается миновать сухие ветки, а в голове замершего амэнца назойливо крутилась одна и та же картинка - хруст, вскрик, падение тела... Если мальчишка и не разобьётся насмерть, то сильно искалечиться, а жрицы Малики, узнав о проишествии, не упастят возможности, раздув его до невозможности, отвадить от школы только-только начавших хоть немнго доверять жрецам Единого астарцев! Несколько лет неустанного труда пойдут прахом из-за дурацкого котёнка и не расчитавшего свои силы сопляка...
Между тем Веилен добрался до замершего на верхушке котёнка - балансируя среди тонких вервей, он с трудом отцепил пушистый комочек от ветки и отправил его себе за пазуху. Теперь предстояло самое сложное - спуститься, но когда сверху посыпалась труха и мелкие веточки , а Вел начал осторожно продвигаться вниз, неожиданно заговорил до того хранивший молчание Креспи.
- Лучше передвинься чуть левее... - голос Креспи был таким скучным и будничным, словно он не давал совет, а просил передать ему соль во время обеда.- Теперь постав ногу вон на ту ветку... Правильно...
Крештен покосился в сторону приятеля - Креспи стоял , задрав голову вверх и заложив руки за спину и выглядел совершенно спокойным. То и дело давая подсказки мальчишке, он, казалось, был совершенно уверен в том, что ничего не случиться, и пока всё действительно шло гладко, но сам Крештен смог вздохнуть полной грудью лишь тогда, когда Веилен миновал последнюю сухую ветвь... А потом жрец почувствовал, как в его груди вскипает гнев - пусть только лаконец спуститься с проклятого дерева! В этот раз розог ему не миновать - сопляк сполна получит за только что пережитый Крештеном страх, а то выискался... Верхолаз!..
Веилен добрался до последней ветки, и на мгновение повис, уцепившись за неё руками. Мягко спрыгнул вниз. Крештен, уже весь кипя от гнева, собирался вылить на голову мальчишки целый ушат брани, но его опередил Креспи.
- Ну-ка, покажи мне этого бедолагу.
Веилен пристально взглянул на жреца из под опущеннях ресниц, но потом достали из-за пазухи взлохмаченого, крошечного котёнка, а Креспи не применул восхититься.
- О, да это же будущий крысолов! Видишь эти полоски на мордочке! - Креспи присел перед мальчишкой на корточки и почесал котёнка за ухом.- Можно, я заберу малыша себе, а то в последнее время в храмовой библиотеке стали мыши появляться - не ровен час, сгрызут что-нибудь важное...
Крештен тяжело вздохнул и так ничего и не сказав, направился прочь - ругаться теперь было попросту глупо...
Последовавшие за этим проишествием уроки и проверка всех счетов ( и для Крештена, и для Креспи дела всегда стояли на первом месте) заняло весь оставшийся день, так что ужинать жрецы сели уже в сумерках. Усталость давала о себе знать - если не считать нескольких коротких фраз, ужин прошёл в полном молчании. Вдосталь напившийся молока котёнок теперь дремал, свернувшись на коленях у Креспи клубочком. Крештен потёр переносицу и устало посмотрел на приятеля, который то и дело почёсывл котёнка между ушей.
- Только не говори, что повезёшь его в Милест - твой Темонтий ни за что с ним не уживётся!
Креспи грустно посмотрел на приятеля:
- Темонтий израсходовал все свои девять жизней и умер от старости в прошлом году...- Креспи замолчал, а Крештен, услыхав эту новость, сочувственно кивнул головой. Креспи был страстным, неисправимым кошатником, так что его вальяжный, с роскошной, длинной шерстью Темонтий не только спал на пуховой, крытой бархатом, подушке, но и питался не в пример лучше соблюдающего аскезу хозяина. Сам Креспи свою привязанность объяснял тем, что коты волплощают в себе сразу две добродетели - Мудрость и Молчаливость, обеспечивающую сохранение тайны, и Крештен, глядя в золотисто-жёлтые глаза безмятежно покоящегося на подушке Темонтия, признавал, что в утверждении приятеля есть некая толика истины... Сколько же лет назад это было?!.
- Темонтий прожил бок о бок со мною семнадцать лет.- ответил Креспи на так и не заданный вопрос, а потом, улыбнувшись, вновь почесал котёнка за ухом.- Но теперь, слава Единому, у него есть приемник... Вот только как же тебя назвать , малыш?.. Может быть, Веилор?.. В честь твоего спасителя?
В ответ на ласку котёнок сонно мурлыкнул, а Крештен насмешливо фыркнул:
- Н-да. Это было воистину героическое деяние! Может, мне теперь Веилену за него ещё и мешок сладостей вручить?! Брось, Креспи - котёнка достали бы в любом случае, а то что мальчишка, не дожидаясь старших, самовольно полез на дерево... Он ведь только чудом не разбился...
- Если бы ты продолжал кричать раненым козодоем и тем самым отвлекать его , то Веилен действительно мог бы упасть...-Креспи перестал улыбаться и серьёзно посмотрел на приятеля.- Во время спуска я немного подстраховал мальчика, но лишь потому, что видел, как ты переживаешь - сам он в моих советах не нуждался. Видишь ли, этот ребёнок - эмпат , и его дар уже проявляет себя...
- Эмпат?.. Они, кажется, занимаются колдовством...- Крештен нахмурился, припоминая с чем ещё было связано понятие "Чующий", а Креспи, услышав его тираду, рассмеялся.
- О, Единый!... Крештен!!! Эмпаты обходят всё, что связано с Аркосом, десятой дорогой и вообще не способны колдовать!- закончив смеяться, Креспи вновь почесал котёнка за ухом.- Ты прав лишь в одном - их способности действительно относятся к категории Запретного. По долгу службы мне пришлось иметь дело с некоторымми "Чующиими", так что я изучил их достаточно хорошо: знаешь, у многих из них довольно интересный склад ума, а их предание о неком "Истоке" вообще любопытно. Эмпаты считают, что первопричиной мирозданиия была не воля Единого, а таинственая сила, которую они с трепетом именуют "Истоком" и верят, что она содержит в себе первопричину жизни. Её всплеск и породил весь этот мир, а жизнь в нём продолжается лишь потому, что эта сила продолжает неустанно питать свои творенья...
- Но ведь это же невозможная ересь!- Крештен возмущённо тряхнул головой.- Заменить мудрого и справедливого Единого слепой, бессмысленной силой! Не понимаю, как жрецы Семёрки терпят подобное непотребство...
- А это и есть самое любопытное.- На губах Креспи вновь мелькнула улыбка.- Эмпаты считают, что напрямую к силе Истока обращаться нельзя - её изначальная мощь такова, что может уничтожить призвавшего её, а потому являются частыми гостями в храмах Семёрки. Они считают этих божеств малыми воплощения Истока, и обращаются к ним почти во всех своих нуждах. Насколько я знаю, больше всего они чтут Малику и Златоокого, как покровителя ремёсел, но при этом не збывают и о Хозяине Троп, котрому они оставляют требу на перекрёстках... Естественно, некотрые из Высших жрецов Семёрки знают о вере эмпатов, но, чаще всего, смотрят на это сквозь пальцы.
Крештен снова задумчиво потёр переносицу.
- Я знал, что лаконец принесёт мне хлопоты, но то, что он ещё и эмпат... Не думал, что пригрею на груди такую змею. В школе Единого ему явно не место...
-Успокойся...- Креспи по-прежнему был сама безмятежность.- Я более, чем уверен, что Веилен ни за какие коврижки не будет рассказывать соученикам об Истоке! Эмпаты не кричат о своих предпочтениях на каждом углу, и то, что об их верованиях знают лишь сведущие в этих вопросах люди, подтверждают сказанное мною.
- Но тебе, похоже, Чующие выложили все свои секреты, как на духу...- Крештен уже было улыбнулся, но лицо услышавшего это замечание Креспи из безмятежного вдруг стало бесконечно усталым и он тихо заметил.- Не считай их из-за этого болтунами, Крештен. Эмпатам пришлось мне всё рассказать. По сути, у них не было другого выбора...
На следующий день Креспи уехал обратно в Милест, а Крештен хоть и не выставил Веилена из школы, стал относиться к мальчику с величайшим подозрением - и в спокойном нраве Веилена, и в его взгляде жрец теперь постоянно улавливал что-то не то! Крештен боролся за эту заблудшую душу, как мог - едва ли не каждый день он задерживал Веилена после уроков, чтобы прочесть ему пару нравоучений и наставить на путь истиный, но всё было тщетно. Во время наставлений Веилен лишь наблюдал за жрецом из под ресниц, не говоря в ответ ни единого слова, и на взгляд Крештена, это упорное, терпеливое молчание было хуже открытого бунта. Жрец со дна на день ожидал, когда натура эмпата проявит себя и, наконец, дождался.
Сцепившихся в столовой мальчишек удалось разнять с трудом - хлюпающий разбитым носом толстяк Крист не скрывал своего возмущения: подумаешь, велел проходящему мимо лаконцу убрать вместо себя со стола! Пачкать руки, вытирая разлившийся из тарелки суп, Кристу, не хотелось, к тому же, он прекрасно знал, что для такого существуют слуги (а в сознании сына амэнского посла все, хоть на одну ступень стоящие ниже его порождению и были этими самыми слугами)! Вот только лаконец отказался выполнять приказ, а когда Крист попытался поставить наглеца на место, сказав, что "нечего задирать нос тому, чей отец стал чёрным от грязи, поскольку роется в земле, как крот!", ещё и полез в драку... Крештен вздохнул - пухлый, ноющий Крист был невозможно жалок, а стягивающий края разорваной куртки Веилен смотрел на толстяка так, что было ясно - своей вины он не осознаёт и в содеяном не раскаивается. Худшие опасения подтвердились: лаконский мальчишка не просто заражён семенами гордости и бунтарства - они уже начинают давать первые всходы!
От очередных уроков покорности Веилена спасла случившаяся с напарником Лекки беда: на Юргена обрушился гнев каменных духов- он чудом выжил под завалами, но вернуться к прежнему ремеслу был уже не способен, в одночасье, утратив не только руку, но и чутьё! Работать в одиночку Лекки не мог, а потому забрал сына из школы . Так, в десять лет, Веилен стал помощником отцу - Чующим жилы...
-А ещё в земных недрах обитает древнее чудище - большое, точно дом, в прочной, как камень, чешуе. При этом ни на одну тварь оно не похоже, так как формы у него нет - может горой быть, а может по стене распластаться или в малую щель, точно вода просочиться. Зубов у Шоггра тоже нет, зато есть целая сотня глаз и куча щупалец - ими он из породы руду высасывает, в сок её обращая. Тем самым и живёт. - Юрген кое как присбособился к своей однорукости - ненадолго прервав рассказ, он ловко перевернул жарящиеся над костором на прутиках мясо и , взглянув на внимательно слушающего его Веилена, продолжил. - Бывает так, что чудище это заползает в поисках пищи в штольни и закрывает собой проходы - ему ведь неведомо, что тёплое местечеко, что он себе облюбовал, людям свободным нужно! С места такую громадину не сдвинешь, а сталь шкуру Шоггру тоже не пробьёт, только нападать на него ни в коем разе нельзя - он только раз одним щупальцем своим хлопнет - и от человека мокрое место оставит... Но главное то, что тварь эта сразу чувствует всё, что в душе человека творится, а особливо- страх и ненависть, что на неё направлены, так что, если хочешь с ним поладить, гаси эти чувства в себе на корню, ведь, в сущности, оно не злое...
- Значит, его можно приручить?- из ближней рощицы потянуло сыростью и Вел придвинулся поближе к весело потрескивающему огню. Юрген усмехнулся:
- Вроде как можно, да только где ты такое чудо-юдо держать будешь? В подполе или под лесницей Шоггру, даже если он в узел скрутится, тесновато будет - ему сразу либо штольню, либо замковые подземелья подавай. Да и как бы ты его кормил?
К этому моменту как раз окончательно поспело мясо и вопрос о приручении и содержании в доме Шоггра отпал сам собой. Веилен помог Юргену снять с палочек мясо, нарезать сыр и хлеб, разложить на тряпице перья зелёного лука... Отложив пологающуюся всё ещё пытающемуся разобраться с причиной оскудения рудника Лекки долю, Юрген , полез в котомку и достал из неё объёмистую фляжку. Когда калека всё же покидал свою убогую лачужку и выбирался к рудникам ( Лекки частенько его звал - присмотреть за Велом или просто за компанию) , то брал с собою не мерзкий, непонятно из чего изготовленный самогон-выворотник, а слабое вино. Немного терпкое, оно хорошо шло перед ужином...
- Может, всё таки дождёмся отца? - Вел так и не притронулся к еде, и Юрген вполне убедительно нахмурился.
- Лекки ещё часа два в руднике проведёт, так что ешь, пока горячее, да спать ложись - тебе отдых нужен ещё больше чем нам.
Это была чистая правда - свет костра отбрасывал на лицо мальчика глубокие тени и от этого он казался совсем измученным. А если учесть, что хлынувшую из носа во время работы кровь с трудом удалось остановить... Юрген ещё раз взглянул на словно бы нехотя жующего хлеб Вела и почувствовал, что его гложет вина - рано мальчику спускаться в рудники... Ещё ой как рано!.. Никто не спорит, что у него хороший, уже проявленный Дар, да и самое трудное, конечно же, Лекки берёт на себя, но Велу едва сравнялось двенадцать. Мальчишка как раз вступил в возраст , когда растущему телу постоянно требуются новые силы, да только откуда им взяться? Из-за работы дар Вела получает то, что должно было пойти в рост и крепость. И хотя мальчишка ( слава Малике и неустанно пекущейся о сыне Истле! ) из-за этого не превратился в заморыша, произошедшие с ним перемены были видны как родным, так и не первый год знающему всех домашних Лекки Юргену. Двенадцатилетний мальчишка должен носиться по улице, как ветер, и набрасываться на еду, точно оголадавший волк, но Вел, уже , наверное, с год не гонял с ровесниками тряпичный мяч и не бегал с ними наперегонки. Хорошо ещё, что сооружение птичьих кормушек, рыбалка и книги, до которых мальчишка оказался большой охотник, относились как раз к таким развлечениям, в которых бьющая через край сила не нужна, а необходимы вдумчивость и усидчивость... Вобщем , хотя жизнь Вела пока складывалась не так уж и плохо, калека всё равно жалел постепенно забывающего про смех мальчика и во время таких вот посиделок то старался подсунуть ему самые лучшие куски, то рассказывал занятные истории и легенды, которых, как и всякий горняк, знал великое множество... Вот хотя бы...
- Если осилишь ещё и это, я тебе про Горного Князя расскажу! - Юрген придвинул к мальчику исходящее соком мясо, а подумав ещё немного, налил в кружку вина и разбавил его водой. - Вот, так оно тебе на пользу пойдёт - и спать будешь крепко, и крови в жилах прибавиться...
Нехитрая уловка калеки возымела действие - Вел послушно впился в мясо зубами , не забыв, правдва, напомнить Юргену об обещанной истории.
- А Горный Князь? - Калека усмехнулся.
-Горный Князь или Большой Полоз, Вел, хоть и не божество, но существо древнее и очень могуче. В его власти и золото, и серебро, и медь, и железо, и уголь, и камни самоцветные - вобщем всё, что в земле скрыто . Сил у него столько, что его опасаються даже Бледные Призраки, но сам он хоть в проклятый Аркос и захаживает, живёт отдельно - в самой глубокой пещере, что под Лисьей горой из Старой Гряды, есть у него такой дворец, какой ни один Владыка себе не построит! Стены у дворца золотые и драгоценными каменьями выложены, а внутри у него собраны все сокровища земли, но главное не это, а то, что вместо тронного зала во дворце Горного Князя- озеро, посреди котрого бьёт гремучий ключ. Когда Полоз чувствует, что стареет, то купается в этом источнике - старая шкура с него тут же слазит, и он опять становится таким же молодым, как и прежде. Людям эта вода тоже возвращает молодость и излечивает все болезни, но делится ею Горный Князь лишь со своими слугами - малыми полозами, да теми людьми, которых он сам под землю увёл. Говорят, что некоторые смельчаки всё же спускались к нему за чудесной водой, но увидев такую роскошь, навсегда забывали и о земле, и о солнце на небе...
Внимательно слушающий очередную присказку Вел протестующе мотнул головой:
- Нет, Юрген. Небо нельзя забыть! И жить без него долго невозможно - драгоценные камни его не заменят!
Калека усмехнулся:
-Ну, это уж кому как, Вел. Когда люди взрослеют, то вверх уже не так часто смотрят...А даже если бы смотрели или, к примеру, летали бы , как птицы, то князья такому самоуправству быстро бы конец положили.
- Почему? - по лицу мальчишки было видно, что сам он как раз был бы не прочь заиметь пару крыльев, и Юрген устало вздохнул.
- Потому, что никакой Владыка не потерпит, чтобы чёрная кость выше него была, а уж тем более - чтоб крестьяне да мастеровые над его замком лебедями летали и сверху вниз на князя смотрели... Ну, обещанное я тебе рассказал, так что ложись теперь спать. На меня не косись - сам знаешь, как меня бессоница изводит...
Ещё через четверть часа завернувшийся в одеяло мальчишка уже крепко спал около костра, а Юрген подбросив в пламя ещё несколько сучьев, вздохнул. Хороший всё таки у Лекки сын, светлый, да и дочки не хуже, а Истла - так вообще чистый клад: и в руках у неё всё ладиться, и собою миловидна, а в придачу - искрена и сердечна ! Неудивительно, что Лекки до сих пор в ней души не чает... А вот он, Юрген, в своё время сглупил: любуясь крепким и гибким станом невесты, он оставил без внимания и капризные интонации в её голосе, и сердитую складочку на переносье. Прозрение наступило через месяц после свадьбы: с такой женой можно было не опасаться даже Бледных Призраков - она бы и их в бараний рог скрутила! Скандалы закатывались молодой супружницей по любой, даже самой ничтожной причине. Стоило Юргену хотя бы заикнуться том, что он устал или ( не приведи вся Семёрка) поморщиться за обедом, как жена впадала в настоящее неистовоство - она день деньской надрывается, пылинки с него сдувает, а он!... Да как он, такой сякой, вообще смеет порднимать на неё свои бесстыжие глаза!.. Никакие увещевания в деле успокоения буйной супруги не действовали - крики, ругательства и слёзы, на радость соседским кумушкам, продолжались не менее часа и прекращались лишь тогда, когда жёнушка наконец то немного уставала.
Стоит ли удивляться, что Юрген, поняв, какую горгулью взял себе в жёны, старался как можно реже появляться дома, в котором ему теперь приходилось ходить едва ли не на цыпочках, и для этого брал заказы на самих дальних рудниках - это давало ему передышку на месяц, а то и более. Безрадостное для Юргена супружество продолжалось два года, а закончилось оно в точности так, как об этом рассказывают траченные молью похабные байки. Вернувшись с рудников раньше обачного, Юрген застал жену в объятиях соседа , который уже не раз ставился ему в пример , как образцовый представитель всего мужского племени!.. И тут смирного подкаблучника, наконец, прорвало - спустив соседа с лестницы, он влепил жене смачную оплеуху и сказав, что ноги его не будет больше в этом доме, подался на заработки в Астар. Здесь он встретился с Лекки и вполне неплохо жил до тех пор пока...
При мысли о том, ставшем для Юргена роковым, заказе, отсуствующая рука болезненно заныла и бывший Чующий дрожащими пальцами огладил пустой, заправленный за пояс, рукав - травы Истлы смогли снять воспаление в культе и боль, но они ничего не могли поделать с преследующими Юргена кошмарами. Теперь почти каждую ночь калеке снилось, что тяжёлые камни придавили ему грудь и ноги так, что он не можетни вздохнуть, ни даже шевельнутся , а его руку грызут зубами какие то мерзкие и склизлые твари!.. Собственно из-за этого Юрген и начал пить - сивуха помогала ему проваливаться в забытьё без каких либо видений и кошмаров, а головная боль по утрам была всё же лучше непроходящего отчаяния и глухой, звериной тоски... Потихоньку ежедневная выпивка стала уже не лекарством , а необходимостью, но Юрген ситал себя конченным человеком и не видел смысла в борьбе с развивающимся пороком. По хорошому, в Присте ему уже нечего было делать - ни о каких заработках после утраты дара не могло быть и речи, но калеке было тошно от одной мысли о том, что он может оказаться приживалкой у родстенников или явиться пред светлые очи покинутой им супруги ...
И бывший Чующий подался на паперть - возле храмовых ступеней всегда найдётся место протягивающему руку убогому, которому прихожане нет-нет, да и бросят пару медяков, а жрицы Малики ещё и накормят, ведь дочери милостивой богини известны тем, что сами готовят еду таким вот нищим и раздают её перед вечерней службой, всегда дополняя пищу словом утешения... Вот только от постных лиц добродетельных дев и матрон Юргена воротило, а необходимой при попрошайничестве слёзной угодливостью он так и не обзавёлся, так что пресловутая медь не часто оказывалась в его ладони. Да и в самом деле, кто подойдёт к молчаливому и мрачному, как сыч, калеке, когда вокруг полно тех, кто назвает тебя благодетелем и обещает молиться за твоё здоровье перед престолами всех Богов?! Знакомые и бывшие приятели, увидев сидящего в храмовой пыли Юргена, отводили глаза. Только Лекки и Истла не отвернулись от калеки , но Юрген старался не злоупотреблять добротой бывшего напарника, ведь у него дома пятеро ртов - даже с такою женою, как Истла, прокормить, одеть и выучить подобную ораву - дело непростое...
-Ну, как он ? Отошёл?..- от невесёлых раздумий Юргена оторвал вернувшийся из забоя Лекки. В движения Чующего Жилы чувствовалась смертельная усталось, а во взгляде, устремлённом на спящего сына, ощущалась неприкрытая тревога. Юрген вздохнул :
- А у тебя самого как?
Лекки присел на корточки около костра, потёр ладонью воспалённые глаза...
- Всё сладилось. Завтра только останеться результат закрепить.-Юрген довольно кивнул, и, поврошив палкой костёр, с самым серьёзным видом сказал.
- С Велом тоже всё хорошо. Кстати, как ты относишься к такой милой домашней зверушке, как Шоггр?
ЗАКЛЯТОЕ ЗОЛОТО
В суете беспоконой и людной Присты время летит незаметно - не успеешь оглянуться, а лето уже сменила осень, вчерашняя ребятня вытянулась и выросла, а у тебя самого прорезались первые морщины, начавшие отсчёт зрелым годам... Погружённый в дела храма и начавшей процветать школы Крештен уже давно забыл и про эмпата-лаконца, и про связвнные с ним проишествия, но очередной и на этот раз совершенно неожиданный приезд Креспи заставил его вновь вспомнить о Веилене.
Жрецы расположились в той же комнате , что и в прошлый раз : Крештен отметил, что прошедшие три года оставили след и на его приятеле- на высоком лбу Креспи появились вполне чёткие залысины, а в его взгляде ясно сквозила усталость...
- Новые поручения Илита нелегко выполнить... - тихо ответил Креспи на немой вопрос в глазах Крештена, но тут же, глядя куда-то ему за спину, улыбнулся .-Добро пожаловать, Веилор. Так и знал, что ты не станешь сидеть на кухне.
Со стороны окна немедля последовало громкое "мяу" и в комнату запрыгнул огромный трёхцветный кот. Тугие мышцы крысолова буквально перекатывались под гладкой, шелковисто поблёскивающнй шкурой, а зелёные глаза уже словно бы светились в предвкушении охоты. Одарив Крештена мимолётным взглядом, кот, басовито мырлыкая, потёрся о ноги Креспи, и, сделав круг по комнате, выскользнул в приоткрытую дверь.Крештен посмотрел вслед коту.
- И вот это чудовище когда-то не превышало размером клубок ниток?.. Как же всё таки летит время...
Креспи улыбнулся:
- Я ещё тогда сказал, что из котёнка вырастет знатный крысолов и, как видишь, оказался прав. После нескольких прогулок Веилора у тебя в школе не будет ни единого грызуна . Он просто невероятный охотник!- Креспи откинулся в кресле, а Крештен едва заметно качнул головой.
- Буду только рад этому, но ты ведь приехал не для того чтобы навестить старого друга и избавить его от нашествия крыс?
-Почему бы и нет? - Креспи устало прикрыл глаза.- Впрочем, ты прав: меня привело к тебе одно важное дело. Грядут большие перемены Крештен... Я бы даже сказал , судьбоносные перемены, и к ним следует хорошо подготовится. Илит велел мне собрать магически одарённых детей и научить их не только вере в Единого, но и колдовству. Впоследствии они станут нашим оружием против жрецов Семёрки.
Крештен нахмурился:
- А как же ты и твои подопечные?.. К тому же - это опасная затея... Насколько я помню, когда -то один, воспитанный в истиной вере колдун уже успел наворотить в Милесте дел!
Креспи грустно покачал головой.
- Я не вечен, Крештен, да и с годами сил у меня и моих людей не прибавляется- в любом случае нам нужна будет смена. Что же до Олдена, о которыом ты упоминал... - Креспи на мгновение замолчал, но , после недолгого колебания произнёс.- Не знаю, какие слухи о его бунте доходили до тебя, но одно могу сказать точно: дело тут было не столько в колдовстве, сколько в семейных неурядицах нашего Верховного. В произошедшем Илит виновен ровно столько же, сколько и Олден...
Подобная версия хоть и давнего , но до боли памятного жрецам Единого события была для Крештена неожиданной. Он с минуту помолчал, потом тихо произнёс.
-Что ж, это объясняет, почему убивший стольких наших братьев по вере отступник отделался всего лишь изгнанием...
- И Столбом Позора...- тихо закончил за приятеля Креспи, но поймав его недоумённый взгляд, слабо улыбнулся. -Нет, я не сочувствую взбунтовавшемуся колдуну. Скорее, сожалею об упущенных возможностях. До этого печального события меч Олдена не раз оказывал Амэну неоценимые услуги и достойной ему замены до сих пор так и не нашлось...
Что же касается детей, то им с самого нежного возраста будут внушать веру в справедливость Единого и мысль о том, что их способности должны служить лишь одной цели - процветанию Амэна. Впоследстаии они станут нашей надёжной сменой, нашей опорой, нашими духовными воинами... Илит долго колебался прежде, чем принять такое решение, но иного выхода у нас нет - мечу может противостоять только меч, а волшбе Семёрки - колдовство...
-Что ж, мне осаётся лишь верить в то, что ты, как всегда, знаешь, что делаешь. - Крештен задумчиво посмотрел в окно. Началась перемена и из классов во внутрений двор с гиканьем вылетела целая гурьба мальчишек.- Только почему ты решил искать будущих колдунов в моей школе?
- Потому что они тут есть. Я присутствовал на одном из уроков и выделил нескольких ребят со спящими способностями...- Креспи встал и подошёл к окну.- В самом Милесте и Корге я тоже кое- кого приметил , но теперь я хочу спросить тебя о мальчике- эмпате. Я не вижу его во дворе школы - он выучился? Или ты, кипя праведным гневом, всё-таки выгнал его из школы?
- Ни то, ни другое.- Крештен потёр переносицу.- Уже почти три года , как его забрал отец. Веилен ему помогает в работе.
Креспи задумчиво покачал головой.
- Приобщать ребёнка к такому ремеслу... Мальчик либо истощил свои силы, либо...- и тут в усталых глазах Креспи зажёгся странный огонёк.- Я должен встретиться с эмпатом и его отцом, Крештен. Ты не помнишь, где именно они обитают?
Крештен удивлённо поднял бровь.
- Нет, но где-то наверняка осталась запись... Вот только зачем тебе эмпат? Мальчик остался глух к словам веры и истины, да к тому же - разве ты не говорил мне, что эпаты не могут колдовать?
Креспи отошёл от окна.
- Эмпаты, Крештен, это инструменты, на которых истинный Знающий сможет сыграть самую сложную мелодию, но сильных Чующих нет или почти нет... Позже я всё тебе объясню, а пока - поднимай свои записи. Я должен проверить свою догадку сегодня же...
Веилен поддел носком сапога лежащий в пыли камешек - сейчас он сознательно затягивал с возвращением домой, потому что сперва ему надо было решить, говорить или не говорить отцу о том, в каком состоянии он нашёл Юргена... С одной стороны - отец не любит ложь, но с другой - зачем его огорчать понапрасну?.. Время ещё терпит, он может навестить Юргена завтра и передать ему приглашение Лекки... Вместе с деньгами, которые сегодня Вел так и не решился отдать бывшему Чующему - Юрген должен хотя бы немного протрезветь до завтра, к тому же - есть надежда , что его оставшийся без выпивки новый приятель к тому времени уберётся из лачуги в поисках опохмелки...
Веилен пнул очередной камешек. Всё таки придётся соврать - отцу и матери незачем знать ни об очередном запое Юргена, ни о его новых знакомствах , которые с каждым разом становились всё чуднее и неприятней... И где только Юрген находит себе таких товарищей?.. Вел тихо вздохнул, припоминая увиденное в лачуге.
... Послезавтра Веилен и Лекки должны были идти в "Серый Лог" и отец решил, что бывшему напарнику не мешало бы отправиться с ними . Истла, узнав куда собирается сын, немедля насобирала стряпни для Юргена , так что в лачугу к калеке Вел звявился отнюдь не с пустыми руками. Впрочем, Юргена его приход не обрадовал, да и говорить с бывшим напарником отца было невозможно - он, мертвецки пьяный, спал прямо за столом, а восседающий подле калеки на колченогом табурете незнакомец посмотрел на Веилена мутными глазами и зло прошипел.
- Ты кто такой? .. Да и вообще - пошёл вон...
Веилен не внял этому заявлению и, подошедши к липкому от пролитой выпивки и прогорклого жира столу, поставил на него корзину.
- Я к Юргену пришёл, ни к тебе...
- Смелый, да?.. А ты хоть знаешь, пичуга, с кем разговариваешь?...- незнакомец попытался приосаниться на табурете, при этом едва с него не свалившись.Худой и перевитый жилами, он был ещё совсем не стар: пожалуй, лет на семь-восемь моложе Юргена , но самым приметным в его внешности было отсуствие отрубленных палачом носа и ушей, а красные воспалённые глаза и опухшие веки вкупе с недельной щетиной и спутанными , засаленными волосами недвузначно намекали на то, что теперь основным занятием освободившегося каторжника была беспробудная пьянка... Неудивительно, что Юрген теперь совсем лыка не вяжет! Вел вскинул голову и неприязнено посмотрел на безносого.
- С тем, кто в чужом доме командует, пока хозяин спит... В корзине - еда для Юрена, мать передала...
Лицо безносого странно дрогнуло :
- Милостыню принёс? Подачку?!! Мол, на , жри, и помни, наши доброту, убогий?...
Вел тряхнул головой.
-Никакая это не милостыня! Юрген - друг моему отцу... И мне - тоже!..
Услышав эти слова, безносый подался вперёд, при этом опять чудом не свалившись с табурета.
- Друг?!! Хватит врать, птенец!.. Разве нищий, безрукий убогий может быть другом?! Разве даже стоять рядом с калекой и пьяницей не стыдно?!..
По хорошему, Вела должны были испугать плящущие в мутных глазах безносого безумные огньки , но вместо этого он лишь почувствовал обиду за Юргена и сжал кулаки.
- Не стыдно! А ты сам - убогий, если этого не понимаешь!..
В ответ Вел ожидал нового крика и ругани, но каторжник вдруг опустил голову и глухо произнёс.
- Значит, и верно - друг, коли ты его так защищаешь, пичуга... А меня вот предали... Все...- произнеся эту тираду, безносый повалился лицом на стол - похоже, хмель окончательно его разобрал, а Вел, оставив корзину, ушёл восвояси - сидеть в компании двух мертвецки пьяных ему было совершенно незачем... Вот только за Юргена по-прежнему было обидно - он этого безносого, похоже, кормит и поит со своих нищенских заработков, а тот честит его за глаза почём зря...
-Веилен?! Веилен , погоди!- Вел оторвал взгляд от дороги и увидел , что к нему спешат сразу два жреца Единого, в одном из которых мальчишка сразу узнал заведующего храмовой школой Крештена. Впрочем, лицо другого тоже было знакомым - Вел вспомнил, что видел его один раз в храмовой школе, но имени так и не узнал... Вот только что они делают в мастеровом квартале и почему второй жрец улыбается так, буд-то бесконечно рад его видеть?..
Между тем служители Единого были уже перед ним, и Крештен , оказававшись рядом , вцепился в плечо мальчишки с такой силой, словно боялся, что тот улизнёт.
- А мы как раз искали тебя, Веилен...
-Зачем?- лихорадочно размышляя , зачем он мог понадобиться Крештену, который его вроде бы на дух не переносил, Вел попытался осторожно высвободиться, но пальцы жреца лишь ещё сильнее сжали его плечо. И тут заговорил второй служитель Единого.
- По правде сказать, нам нужен не ты, а твой отец. Он ведь в рудничном деле мастер, а Храм как раз собирается взять на откуп один рудник неподалёку от Присты и нам хотелось бы знать, что мы в действительности покупаем.
- Отец сейчас дома. Я провожу.- Велу наконец-то удалось высвободиться из цепких пальцев Крештена и он быстро пошёл вперёд. Работа есть работа, а то, что служителей Единого словно бы горячка бьёт... Вел уже привык к тому, что заказчики , особенно если речь идёт о деньгах, часто ведут себя наредкость беспокойно. Ну, а в том, что жрецы решили перед покупкой узнать мнение со стороны и вовсе нет ничего удивительного...
Всё это было так, вот только едва уловимое , глубоко засевшее внутри, беспокойство никуда не делось - вполне возможно , что причиной этому было само присутствие Крештена, в своё время изводившего Вела бесконечными нотациями, но могло статься и так, что причиной странной тревоги было то, что второй жрец, приноровившись к быстрой ходьбе мальчика, шёл тепрь рядом с ним. Он то рассказывал Велу , каким замечательным крысоловом и умницей стал когда-то снятый им с дерева котёнок, то сам начинал расспрашивать Веилена о его жизни и мечтах. Но у мальчишки от взгляда вроде бы дружелюбного жреца по коже пробегали вполне ощутимые мурашки - это был даже не страх, а какой-то странный и очень неприятный зуд. К тому же, Вел в свои тринадцать с небольшим, из общения с божьими служителями чётко усвоил лишь одно - в разговоре с жрецом или жрицей всегда следует три раза подумать, и лишь потом что-то сказать, ведь служители богов любят видеть ересь в любом, не понравившемся им слове и взгляде, а их гнев немедля ёкнется не только нарушителю, но и его семье...
Впрочем, замкнутость и односложные ответы Вела не смущали жреца и он продолжал беседовать с ним всё тем же спокойным и непринуждённым тоном, и отстал лишь тогда, когда мальчишка, увидев играющих на улице сестёр подошёл к ним. Дирке тут же со смехом повисла у брата на шее, и потому Вел не мог слышать, как Креспи прошептал Крештену.
- В это трудно поверить, но мальчишка - действительно сильный эмпат!
- Значит, увезёшь его с собою в Милест...- так же тихо ответил ему приятель. Крештен, направляясь к дому Лекки, уже успел поразмыслить над судьбою Веилена и увидел в сложившихся обстоятельствах милосердие Творца, всё же решившего направить на верный путь заблудшую душу мальчика. Уж кто-кто, а Креспи научит лаконца истиной вере, и Вел, несмотря на гордость и запретные способности, всё же познает благодать Единого!.. Правда, впереди жрецов ещё ждал объстоятельный разговор с Лекки, но Крештену он не казался таким уж серьёзным припятствием. Горных дел мастер радоваться должен, что его сына ждёт гораздо более лучшая и светлая будущность , чем работа в рудниках!..
В доме мастерового неожиданных визитёров встретили хоть и с подобающей вежливостью, но без лишнего пиетета. Узнавшая о цели гостей Истла отправила Вела кликнуть отдыхающего наверхку отца и выставила из кухни тут же сбившееся в заинтересованную кучу потомство. При себе она оставила лишь старшую дочь - та помогала ей накрывать на стол... Крештену не очень хотелось преломлять хлеб с отмеченными печатью Запретного лаконцами, но Креспи неожиданно ткнул его в бок.
- Только не сейчас, Крештен. Нам и так здесь не особо рады, а своей гордыней ты только всё испортишь...
Крештен, признавая правоту приятеля, нехотя кивнул - дело уже не казалось ему таким лёгким, каким мнилось всего минуту назад, и главную загвоздку он усматривал в хлопочущей возле плиты Истле - и во взгляде её серых, опушённых длинными ресницами , глаз, и в посадке головы ощущался такой же стержень, какой жрец обнаружил в Веилене. Женщина никоим образом не относилась к породе крикливых стерв, но обладала как своим мнением , так и волей, которая была посильнее, чем у Лекки. Последний вывод Крештена основывался на том, что дети в семье горняка повадками и внешностью больше походили на мать , чем на отца: только самая младшая девочка унаследовала белокурые волосы и голубые глаза Лекки, у остальных же цвет волос разнился от светло до тёмно- русого, а глаза были либо серыми либо серо-голубыми... Противовесом этой примете служило лишь то, что в Лаконе, как и в Амэне , главой семьи является мужчина, но жрец слишком хорошо знал, как женщины могут исподволь влиять на мужские решения, так что Крештен пообещал сам себе держать ухо в остро... Его невесёлые размышления прервало появление спустившегося вниз Лекки, с которым Креспи немедля завязал разговор о рудничных делах...
Позвав отца вниз, Вел не стал спускаться вслед за ним на кухню, а отправился в свою комнату - Лекки, если возьмётся за заказ, посвятит его во все подробности предстоящей работы, да и общением со жрецами мальчишка уже был вполне сыт. Впрочем, Вел знал , что могло прогнать неприятный осадок - оказавшись в комнате, он широко раскрыл окно и сыпанул зёрен в кормушку, а давно привыкшие к частой и регулярной кормёжке птицы тут же слетелись к окну. Толстые голуби принялись торопливо собирать рассыпаные по карнизу зёрнышки, но старый воробей бы смелее, чем они -он устроился прямо на протянутой ладони Вела. Мальчишка улыбнулся и легко огладил серовато-бурые пёрышки: возня и щебет прирученных им птиц всегда служили Велу лучшим утешением, а со старым воробьём он иногда делился своими страхами и мечтами, которые оставались тайной и для отца, и для матери, и даже для Юргена ... Птаха слушала человеческую речь чуть склонив голову, и, казалось, понимала всё, но в этот раз разговор оборвался, едва начавшись - сзади тихо скрипнула дверь и в комнату вошла Дейра . У неё, как у самой старшей , тоже был свой закуток, но , в отличии от брата, она держала на подоконнике не кормушку, а цветы... С которыми, между прочим, разговаривала точно так же, как Вел со своими питомцами- мальчишка как-то совершенно случайно подслушал, как она рассказывает крошечному ростку про то, каким красивым он скоро вырастет... Ещё совсем не давно Вел и Дейра были неразлей вода - погодки, они всегда делили напополам радости и горести, но несколько месяцев назад всё изменилось.Как то в одночастье выросшая и похорошевшая Дейра стала до странности задумчивой , а разговорам с братом теперь предпочитала чинное вышивание рядом с матерью или сидение в своей комнате. Вел уже было решил, что сестру обидел кто-то из соседских мальчишек, но Дейра на вопрос брата только снисходительно улыбнулась.
- Никто меня не обижал, Вел... А что до наших разговоров... Скажи, тебе Лике из противоположного дома нравится?
Мальчишка на такой вопрос смог лишь удивлённо хлопнуть глазами. Семейство лудильщика было ему совершенно безралично, так что всё общение с Лике у Вела сводилось лишь к вежливому кивку головы при встрече...
Дейра разгладила на коленях вышивку и внимательно посмотрела на брата.
- Вот видишь!.. Ты только птиц своих замечаешь, а до всего остального не дорос ещё...
На том их беседа и закончилось - уверенность Дейры в том ,что признаком взрослости брата должно стать то, что при виде соседских девчонок его начнёт бросать в жар и дрожь, самому Велу казалось совершенно нелепой, но в полемику с сестрой он больше не вступал. С вопросами к возомнившей себя совершенно взрослой барышней Дейре Вел тоже теперь не лез, хотя обидно ему , конечно, было... И вот теперь сестра пришла к нему в комнату и на лице её читалось нешуточное волнение.
-Вел, ты знаешь, зачем пришли эти двое?
Мальчишка коротко взглянул на сестру:
- Им нужно , чтобы отец осмотрел какой-то рудник...
Дейра, услышав ответ, протестующе мотнула головой.
- Они говорили об этом лишь в начале, а теперь... Они хотят тебя забрать, Вел... Забрать в Амэн!..
- Что!!! - Вел в такое даже поверить не мог, но тем не менее, тут же выскользнкл за Дейрой в коридор. Устроившись на верхней площадке лестницы, брат и сестра могли слышать каждое, произнесённое на кухне слово...
-... Я уже встречался с твоим сыном, Лекки, и знаю, что он талантлив, поэтому, когда мне было предложено собрать для обучения достойных детей, я сразу же вспомнил о нём. - негромкий голос Креспи звучал убедительно и твёрдо.- Веилен получит действительно хорошее образование, а после окончания обучения сможет занять подобающее его способностям место...
Где-то в глубине кухни громко звякнула переставляемая Истлой посуда, а Лекки тяжело вздохнул.
- Он и сейчас на своём месте... К тому же - я не могу отдать сына так далеко. Он окажется один среди совершенно незнакомых ему людей и чужих обычаев.
И тут заговорил Крештен.
- Веилен уже находиться в том возрасте, в котором печаль от разлуки с близкими переноситься легче и гаситься с новыми впечатлениями. Креспи я знаю не один год и могу заверить тебя, Лекки, что в его лице твой сын обретёт внимательного и заботливого наставника...
- Я понимаю, что второй такой случай вряд ли представится...- голос отца звучал непривычно глухо. -... Но отдать его в Амэн... Не видеть его несколько лет... Вел, может, и рад будет увидеть новую страну и тёплое море, но мы то тоже к нему привязаны... Истла места себе не найдёт после разлуки, изведётся вся, да и я не смогу спать спокойно...
Со своего места Вел мог видеть крошечный кусочек кухни . Он заметил, как сидящий к нему спиною Креспи подался вперёд, очевидно, пытаясь в очередной раз возразить отцу, но его опередил Крештен, уловивший в голосе Лекки не только грусть, но и некую неуверенность...
- Никто не говорит о нескольких годах, Лекки! На Праздник Трав Веилен будет возвращаться к вам примерно на месяц, да и все ваши письма я лично буду передавать в Милест...- и тут вдруг в тоне жреца проявились высокомерные нотки. - О своём ремесле и деньгах тоже можешь не беспокоится: Храм оплатит тебе потерю помошника.
-Оплатит?!..- медленно, точно решив, буд-то ослышался, переспросил Лекки и Крештен, не обращая внимания на предупредительное шипение Креспи , произнёс так, буд-то кость собаке кинул..
- Да. Сколько ты хочешь?
Кулак горняка с грохотом опустился на стол.
-Нисколько! Мы, конечно, люди простые, но рабами никогда не были и свою кровь не продавали!.. - теперь в голосе Лекки чувствовался неподдельный гнев.-Но хорошо, что ты об этом сказал, жрец. Теперь я знаю, какая участь на самом деле ждёт Веилена в Амэне!..
- Ты ошибаешься! Никто на твоего сына ошейник не наденет...- Креспи встал из-за стола и гордо выпрямившись, продолжил. - А вот здесь его ждёт только тяжёлая работа да капризные заказчики, которым плевать и на вас, и на то, чем вы платите за каждую выведенную жилу... Не хмурься, мастер, ты знаешь, что я говорю правду!.. И то, что жизнь Вела после отъезда измениться в лучшую сторону - тоже правда. Я могу тебе обещать, что твой сын после окончания обучения будет не меньше, чем управляющим рудника...
- Может и так, но в Амэне Веилену делать нечего. - в голосе Лекки по-прежнему чувствовалось волнение, но было ясно, чито окончательное решение он принял. .- Я знаю, что сыну нужно обучение, и , когда придёт срок, Вел его получит!..
- Интересно, где?- теперь в голосе понявшего, что проиграл Креспи было столько яда, что его хватило бы на десяток гадюк.- Некоторые университеты действительно берут студентами чёрную кость, но делают это за хорошую плату. Денег на обучение Веилена у тебя, горняк, нет и не будет - разве что оставишь остальных своих детей голодными...
В этот раз посуда на кухне зазвенела так, точно её со всего маху швырнули на стол, а Лекки твёрдо сказал.
- Коли боги послали мне детей, до дадут и на детей... А на учёбу сына я заработаю - время ещё есть.
-Что ж, мне остаётся лишь пожалеть Веилена - ему очень не повезло с отцом! ..- Креспи шумно вздохнул, собираясь сказать ещё что-то, но тут раздался голос Истлы.
- Видно, не зря в Лаконе говорят, что улыбка амэнца хуже лендовской стали!.. Ответ мужа вы услышали, так что- скатертью дорога: мы вас не звали!..
Креспи вышел из-за стола:
- Что ж, пусть так... Я буду в Присте ещё два дня. Если всё же решите внять голосу разума - приходите в Храм...
После этих слов жрецы тут же ушли, а Вел, несмотря на протестующий шёпот Дейры , спустился на кухню. Мать стояла, отернувшись к плите, а отец сидел за столом, низко опустив голову. Вел подошёл к Лекки, коснулся его плеча.
- Забудь, отец. Они это всё со зла тебе наплели...
Лекки поднял голову, внимательно взглянул на сына.
- Если бы всё было так просто, Вел!.. Правда в словах жрецов тоже была... Много правды... Но учиться ты всё таки будешь - я обязательно что-нибудь придумаю!.
-Полно, Лекки. У недобрых людей вместо языка - жало: незачем их слушать!..- Истла подошла к столу и , крепко обнявВела, прижала его к себе, поцеловала в волосы. - Садись есть, сынок. Ты ведь ещё не обедал...
На следующее утро Вел отправился к Юргену: вопреки расчётам мальчишки, безносый по прежнему обретался в лачуге калеки - он дрых без задних ног на постели хозяина. Зато сам Юрген оказался достаточно трезв, чтобы понять, что от него требуется. Похмелившись же за принесённые мальчишкой деньги, калека и вовсе воспрял духом - он не только расспросил Вела о предстоящей работе, но и поинтересовался, как обстоят дела у его домашних. Мальчишка не стал таится и рассказал и о визите жрецов, и о том , как он сам относился к возможной учёбе в южном княжестве. Что бы там служители Единого не плели, Амэн ему даром не нужен - особено после того, как жрецы оскорбили отца... Юрген же , услышав рассказ, нахмурился.
- Передай Лекки, что я с вами пойду - завтра, чуть свет, возле вашего порога буду... А теперь давай ка я тебя до дому провожу... - И калека, напялив засаленую куртку, пошёл к выходу. Это было что-то новенькое, но Вел не стал возражать Юргену - у него самого с самого утра на душе кошки скребли, но в обществе калеки тревога куда-то отступала...
Юрген , вопреки своему обыкновению, торопливо шёл к дому Лекки по самым людным улочкам, а доведя мальчика до самого крыльца, произнёс.
- Вел, пообещай мне, что сегодня на улицу носа не покажешь, лады?..
Мальчишка вскинул голову.
- Это из-за них... Да?
- Да. - калека не стал отпираться. - Амэнцы проигрывть не любят, так что поостеригись. Сестёр твоих жрецы не тронут, но тебе , если случай представится, мешок на голову накинут запросто... Мать не тревожь, а с Лекки я сам, если что, завтра поговорю...
Вел согласно кивнул головой... Остаток дня он действительно провёл дома, почти не покидая своей комнаты, а один раз ему даже показалось, что он видит на противоположной стороне улочки Креспи... Но уже через миг видение истаяло, и мальчишка со вздохом отошёл от окна - странный ,свербящий взгляд мары словно бы проникал сквозь стены и будил в душе давнишнее беспокойство. Не только за себя, но и, вопреки утверждению Юргена, за сестёр. Мальчишка спустился вниз, и, собрав вокруг себя уже собравшихся на улицу младших, целый вечер рассказывал им сказки и байки - как прочитанные, так и услышанные от однорукого калеки...
А на следующее утро Вел вместе с Лекки и Юргеном отправился к очередному руднику, в которм им пришлось провести около двух недель. Тяжёлая работа прогнала все постороние мысли и тревоги, так что мальчишка быстро позабыл об амэнских жрецах, тем более, что они больше никак себя не проявляли... А между тем беда уже была не за горами, но пришла она совсем не оттуда, откуда её могли бы ждать.
...Рассвет выдался сонным и тихим: резные листья клёнов замерли в неподвижности, а белёсый, похожий на пар, туман медленно поднимался над рекою. Сидящий на берегу Веилен взглянул из под ресниц на замерший поплавок и тихо вздохнул. Ведь знал же, что клёва не будет, но всё равно затеял эту рыбалку, лишив себя нескольких часов сна, а ведь отец и так дал ему поблажку, в одиночку ушедши к жилам ещё ночью! Над этим рудником они с Лекки бились долго и упорно, да только всё без толку: гора больше не хотела отдавать скрытое в себе людям, и Веилен, даром, что ещё мальчишка, хорошо знал, почему так происходит, ведь за четыре года своего старательства уже не раз видел разорённые людской жадностью недра. Берут слишком много, черпают полными горстями, не задумываясь о том, что даже у камня терпение не вечное!
Подросток покосился на низкий, выходящий слева от него прямо к воде, вход в рудник: ему с самого начала не понравился Херстед, а ржавые остатки цепей в узких, выдолбленных в скале проходах, недвузначно говорили о том, какой ценою была оплачена каждая, добытая в "Старых Клёнах" крупинка, но отец только отмахивался от попыток Веилена объяснить ему свои, всё более усиливающиеся, предчувствия неминуемого лиха! У Лекки всегда так:чем сложнее поставленная задача, тем больше ему хочется в ней разобраться, и, сотворив невозможное, выправить изломанную и оскудевшую из-за неумелых рук природу. Дело тут было не в честолюбии, как думалось многим, а в искренней преданности Лекки своему тяжёлому ремеслу, но именно это редкостное упорство отца теперь осложнило жизнь Веилена, так как убедить Лекки отступить было почти невозможно...
Подросток вновь вернулся к созерцанию серо-зелёной воды: на самом деле удача на рыбалке была ему не так уж и важна, ведь даже запах жареной рыбы Веилен не переносил, а сама ловля была для него лишь развлечением - тихим, спокойным и не мешающим размышлять. От рудника неожиданно словно холодом потянуло и подросток поплотнее укутался в свою, перелицованную матерью из отцовской, куртку, в который раз пожелав, чтоб Лекки угомонился поскорее - деньги вперёд они никогда не брали, так что заказчику ничего не должны, а неудачи случаются даже у самых умелых и упорных... Лишь бы ничего у них с отцом не вышло! Лишь бы...
Сонное и покойное утро так ничего и не смогло поделать с засевшей в сердце подростка тревогой, и когда Лекки ,легко ступая , подошёл к нему ,Веилен даже не обернулся , но отец сел рядом и , взглянув на застывший поплавок, тихо спросил:
- Что, не ловится?
- Не ловится...- едва слышным эхом отозвался на его слова Веилен, а Лекки раскрыл руку и на его покрытой грязью ладони сверкнул крошечный золотой самородок:
- А я тебе подарок принёс! Раскрылись жилы!
Веилен искоса взглянул на самородок, взмахнул пушистыми ресницами:
- Отец, я уже тебе говорил про это золото: про кровь...Помнишь?..
Лекки задумчиво покатал на ладони крошечный комочек:
- Говорил, а теперь, считай, своей кровью это золото из скалы взял: сколько раз она у тебя из носу шла, пока мы с тобою жилы выводили!- и он протянул самородок сыну,- На, держи- твоя заслуга!
Веилен взял золото- осторожно, точно боясь обжечься, а потом вдруг плотно зажал его в кулаке и, опустив глаза шепнул:
- На добро?.. Или на зло?
Лекки на это сыновье гадание только улыбнулся и его лучистые морщины стали ещё заметнее:
- На добро, конечно! Херстед за оживлённый рудник расплатится щедро - как и обещал: хватит и на приданое для Дейры, и на твоё обучение. Вот подрастёшь немного, и я тебя в университет Эрка отдам, ведь говорят, что тамошние учителя смотрят на мозги, а не на происхождение!.. Я ведь вижу , как ты к учёбе тянешься - те книги, что от квартировавшего у соседей студента остались, до дыр зачитываешь...
Веилен вновь посмотрел на туман и нахмурился, а потом как- то не по возрасту твёрдо сказал:
- Я и без университета перебьюсь- самоучкой, а Херстед- червивый, хоть и князь! Гнилой! - подросток раскрыл ладонь и добавил.- Отец, скажи князю, что мы не смогли раскрыть жилы, ведь это золото - заклятое...Недоброе это золото, и не будет нам от него ни удачи, ни счастья!
Лекки внимательно посмотрел на сына и обнял его за плечи:
- Полно тебе, Веилен: нету в этом золоте никакого зла- так же, как нет его в олове или меди! Обычная работа, разве что в этот раз слишком тяжёлая, а ты просто очень устал. - и отец легонько встряхнул подростка за плечо, - Ничего, сынок: как только вернёмся домой - отоспимся и отдохнём , как следует! А ещё мы матери пирог закажем- с яблоками, ведь уже которую неделю на сухарях живём.
Веилен в ответ только упрямо мотнул головой:
- Отец, ну пойми же...
Договорить подросток так и не успел: внезапно оживший поплавок глубоко нырнул, и Лекки тут же схватился за удочку:
-Вот, видишь- рыбалка уже пошла на лад, а , значит , и остальное вскоре наладиться!
Веилен молча встал и пошёл прочь от берега: о чём тут можно говорить, если отец его то ли не понимает, то ли не слышит?! А теперь, после того, как дело выгорело, спорить с Лекки стало и вовсе бесполезно...
Близняшки снова затеяли на кухне шумную возню - их мяч со стуком отскакивал от стен, ежеминутно грозя угодить прямо в кухонные полки, и Истла оторвалась от теста:
- Тише, а не то все миски перебьёте!- её оклик не возымел особого действия, но на лицо матери упала тень не тогда, когда она нарочито сурово погрозила Дирке пальцем, а когда взглянула на полностью погружённого в чтение сына. Тихая сосредоточенность Веилена нравилась Лекки, а соседка- Гилена- ею просто восхищалась, неустанно повторяя, что им повезло с сыном, ведь он рос разумным и серьйозным- не то ,что прочие сорванцы, но у Истлы на этот счёт было совсем другое мнение. Лучше бы Веилен походил на своих однолеток с улицы - шумливых и весёлых, пусть даже и став при этом более норовистым и драчливым, но только вряд ли теперь это было возможно! Несколько месяцев изматывающей работы в штольнях смогли сделать то, чего не могли добиться розги школьных наставников: вскоре её сын раз и навсегда утратил присущее ему от природы беззлобное озорство, и даже улыбаться стал редко. Выискивание и раскрытие жил тянуло из него все соки - так же, как и из Лекки , уже обзаведшегося не по возрасту густой сеткой морщин: их ремесло в горняцкой среде было редким и уважаемым, но при этом тяжёлым , и изменить участь выстраданного сына Истла не могла. Матерь Малика наградила их с мужем четырьмя дочерьми, одарив мальчиком лишь единожды, да и то только после того, как Лекки , удручённый рождением Дейры, сердито потребовал в храме: "Мне помощник нужен - пошли мальчишку, богиня!" Малика - справедливая богиня, но в то же время строгая и Истла заплатила ей сполна как за слова мужа, так и за собственные ошибки. Трудная беременность и не менее тяжёлые роды, а потом ещё и неустанное дежурство над колыбелью чуть живой крохи. Она купала сына в травах, отпаивала разведённым в молоке вороньим камнем и выносила его под свет полной луны, чтобы Лучница отогнала сгустившиеся вокруг младенца злые тени... Истла любила всех своих детей, но принесший ей столько боли и тревог Веилен был её любимцем и она радовалось тому, что сын пошёл в неё как внешностью, так и способностями, что бы там не утверждал Лекки...
Неудачно посланный Дирке мяч ударил Веилена по ноге , но он лишь перевернул страницу и продолжил чтение, а Истла, решив, что сын успеет насидеться над книгами зимою, сказала:
- Веилен, Лади на ярмарку просится- соседская ребятня ей уже все уши прожужжала про пляшущих медведей да жонглёров, так ты её своди!
Сын оторвался от книги и внимательно взглянул на Истлу:
- Хорошо. Когда?
-Да вот прямо сейчас и своди: погуляйте там часика два-три, а у меня к вашему возвращению пирог поспеет, да и Лекки к тому времени уже должен будет обернуться - а то ведь как ушёл к Херстеду спозаранку, так и нет до сих пор.
Книга Веилена захлопнулась с непривычно громким треском, а сам он как то сразу помрачнел, но мать ,оттёрши лоб тыльной стороной руки, уже доставала из фартука мелочь:
- На вот, полтовники: Лади с тебя наверняка сластей стребует, но ты на неё всё не трать - купи и себе что-нибудь! Хорошо?
Подросток медленно, словно раздумывая, встал, подошёл к Истле и взял мелочь:
-Спасибо, мама...
Она на миг прижала к себе сына, и, поцеловав его в русые вихры, сказала:
- Ну, а теперь идите и повеселитесь там хорошенько!
...Веилен, держа за руку непрестанно щебечущую Лади, с трудом пробирался сквозь пёстрое и шумливое гульбище на Конной площади. Людская мешанина то сходилась плотной стеною, то разбивалась на мелкие ручейки рядами лотков, а то, вдруг, образовывала широкий круг, в центре которого или переминался на задних лапах медведь в яркой шали и кожаном наморднике, или ловил кольца и мячи уже изрядно набравшийся пива жонглёр. Ярмарка была уже в самом разгаре, и увитые цветами качели без устали поднимали к пронзительно голубому небу хохочущих парней и визжащих девушек... Подросток купил у встреченного в толпе разносчика пакетик леденцов и вручил его младшей сестре:
- На, лакомься!
Но Лади, получив сладости, тут же засопела носом:
- А себе?
-Успею. Ешь, давай,- Веилен, щурясь, оглядел площадь: яркое солнце слепило глаза, а ходящая волнами толпа вызывала головокружение - от рудничных дел он всегда отходил долго и трудно, ну, а шумливое многоцветие ярмарки было ему в этом далеко не лучшим подспорьем! Подумав с минуту, подросток решил ограничить их гуляние с сестрою не более, чем одним - двумя развлечениями, а потому спросил:
-Выбирай, куда тебя вести - к медведям или на качели?
Лади быстро завертела белокурой головкой по сторонам, и, сделав выбор, решительно потянула брата в сторону высокого и широкого помоста, вокруг которого уже столпилось не менее двадцати зевак, торопливо объясняя:
- Мелте хвасталась, что уже все сказания пересмотрела, а Рина говорила, что куклы в этом вертепе большие и очень красивые, а та, которая княжна - вообще с золотыми косами!
-Вот сейчас мы и посмотрим на эту твою златовласку!- Веилен протиснулся между плотно стоящими зрителями, и критически оглядев необъятную спину и расплывшиеся бока замершего перед самым помостом "Вепря", нагнулся к сестре:
-Залазь ко мне на плечи! Вот так,- и через миг Лади, завозившись у брата на шее, восхищённо вздохнула:
-Как красиво!
Веилен только хмыкнул: задник сцены был расписан чересчур ярко и аляповато, а намалёванные плывущими по лесному озеру кособокие птицы больше смахивали не на лебедей, а на белённых, с вывернутыми шеями ворон!
Между тем за сценой послышались бульканье и хриплый кашель,и невидимый рассказчик начал вещать осипшим, спитым голосом:
-Во времена Первых Владык, когда ещё не был запечатан Аркос и древняя магия безраздельно царила по всему Ирию, одним, ныне позабытым, княжеством, управлял владыка Горен - он был уже немощен и согнут годами, но его старость согревали три дочери, красоте которых завидовали даже Звёздные Девы!
Выведенные на сцену куклы оказались не только большими, но и сложным - у них гнулись все, положенные живому человеку, суставы, а глаза могли прикрываться веками с длинными, загнутыми вверх ресницами. Лади, увидев их парчовые одеяния и ярко расписанные лица, снова восхищённо вздохнула:
- Красивые! Вот бы мне с такими поиграть!
Веилен тут же шикнул на сестру:
- Смотри и слушай - после поговорим! - если беленые вороны в озере просто навели подростка на мысль о том, что художник, изобразивший такое диво, должен был во время работы нализаться рябиновки до лешачат в глазах, то сплошь покрытые фальшивой позолотой куклы с пустыми глазами сразу стали неприятны Веилену до гадливости, всем своим обликом напомнив Херстеда - лощённого и разряженного, точно фазан... А ещё в большой, увешанной гобеленами комнате, где их с отцом принимал Астарский владыка, было донельзя душно и пахло чем-то приторно сладким!
-Гридо тебя, Лекки, расхваливает безмерно! Говорит - раньше в "Сером Логе" олово чуть ли не зубами выгрызали, а теперь, после твоей работы, оно само в руки идёт.- Херстед чуть прищурил голубые глаза, и на его породистом, с курчавой бородкой лице, заиграла лукавая улыбка.- Олово - это, конечно же, хорошо, но вот золото... Ты работал с золотыми жилами раньше? Они тебе под силу?
Лекки пожал плечами:
- Работал, князь, и не единожды, а особливой разницы между ними и, к примеру, медными нет.
- Нет разницы?! Ну-ну... - и князь, склонившись к сидящему у него на коленях мальчику лет семи, чуть ли не пропел.- Слышишь, радость моя - этот человек равняет золото с оловом и медью!
Но "Радость" в ответ своему папе только пузыри пустил - и слюна, потёкши по подбородку мальчишки, закапала на его щегольскую, сплошь расшитую золотыми нитями, курточку. Веилен, увидев это, чуть заметно поморщился, а Херстед погладил сына по голове и снова взглянул на Лекки:
- Есть у меня для тебя работа, мастер: рудник "Старые Клёны" со времён моего деда заброшен, хотя когда-то золото из него словно река текло! Сможешь оживить?
При этих словах зрачки князя вдруг стали похожи на червоточины, и Веилен, повинуясь внезапному наитию, выступил на шаг вперёд, опередив своим ответом отцовский:
- Если рудник до последней крупицы выбрали, то оживлять в нём уже нечего!
Князь недовольно взглянул на подростка:
- Не вмешивайся во взрослые разговоры, мальчик! Это нехорошо!
Лекки, положив руку на плечо Веилену, вступился за него:
- Он у меня сызмальства ремесло перенимает, так что знает, о чём речь ведётся!
Херстед достал кружевной платок и, старательно вытерев им уже окончательно обслюнявленный подбородок своего сына, внимательно посмотрел на Лекки:
- И что, многому уже научился?
Отец гордо вскинул голову :
- Всему! А чутьё у Веилена во много раз острее моего будет!
Херстед, услышав это, сладко улыбнулся:
- Вот и славно! Значит, вдвоём вы мне этот рудничок быстро разведаете и если найдёте то, что мой дед из него не выгреб, я щедро с вами расплачусь!.. По княжески щедро - уразумел, Лекки?! - и князь опять склонился к своему, непрестанно пускающему слюни, сыну. - Хочешь конфетку, золотце?
...А Веилен, глядя на воркующего астарского владыку, вдруг ощутил нестерпимую тошноту...
- Вот с тех самых пор и ходит по всему Ирию присказка о том, что соль дороже золота!..- прохрипел заключительные слова легенды рассказчик, и куклы в один миг исчезли со сцены.
- Вот и конец нашему гулянию!- подросток поставил Лади на землю и, распрямив занемевшие плечи, взял сестру за руку.- Пошли домой!
Лади - ещё находясь под впечатлением от услышанной истории, вздохнула:
- Веилен, а ты горных духов видел?
- Нет, Лади, не видел, - подросток начал быстро выбираться из толпы.- Я их только чуять могу. - Но вопросы идущей за ним верёвочкой сестры ещё только начинались:
- А людей, что в пещерах заплутали, глыбники и вправду превращают в соляные столбы?
Веилен невесело улыбнулся и отрицательно качнул головой:
- Да перепутал всё этот сказочник! Так Горные хозяева только жадин с загребущими руками карают! Да и то не всегда!
Они как раз выбрались на пятачок, на котором людей было немного поменьше, и Веилен остановился, высматривая как половчее уйти с площади, но тут Лади вдруг испугано пискнула:
- Ой!
И на плечо подростка почти в тот же миг камнем упал ворон!
- Сгинь!- Веилен, конечно, любил птиц, но внимание сулящего беды Вестника ему не польстило. Он попытался согнать ворона , но тот лишь крепче вцепился когтями в бурое сукно его куртки и стал перебирать клювом волосы подростка. Лади, испуг которой исчез так же быстро, как и появился, сразу предположила:
- Вел, он с тобою, наверное, дружить хочет!
- Мало ли, чего он хочет!- и подросток ещё раз попытался согнать со своего плеча настырную птицу. - Летел бы ты по своим делам, вестник! Кыш!
- А он не уйдёт, пока жребий не даст!- Веилен обернулся и увидел рядом с собою высокого старика. Он был сух и совершенно сед, а его тёмные лохмотья сами смахивали на вороново оперение. Старец же пристально взглянул на подростка жгучими, угольно-чёрными глазами и пояснил - Корви всегда сам выбирает того, кому будет предсказывать, а свои жребии он открывает далеко не всем!
Лади плотнее прижалась к брату и из под его защиты заинтересованно взглянула на старика.
- И как ворон даёт этот самый жребий?
Гадатель, услышав её вопрос, широко усмехнулся, продемонстрировав при этом на удивление полный ряд белоснежных зубов:
- Он, деточка, картинки из моей сумки достаёт, а я их истолковываю!- а потом старец обратился к Веилену - Можешь мне поверить: Корви от своего не отступится и без предсказания тебя не отпустит!
- Ладно; пусть тогда тащит свой жребий, если по другому - никак...- подросток выгреб из кармана всю оставшуюся мелочь и отдал её старику - Достаточно?
- Более чем. Я бы даже сказал - щедро!- нищий гадатель спрятал монеты за пазуху, а потом обратился к до сих пор перебиравшей волосы подростка птице.- Так что же ты хотел ему показать, Корви?
Ворон ещё раз коснулся клювом виска Веилена, покинул подростка и сел на плечо к старику. Пробормотав себе под нос что-то неразборчивое, гадатель несколько раз встряхнул свою висящую через плечо, холщовую сумку и, открыв, поднёс её к птице: ворон немедленно принялся в ней что-то искать, а потом вытащил небольшой твёрдый прямоугольник.
- Так, сейчас посмотрим, что здесь у нас...- старик взял из клюва птицы картинку и пристально взглянув на неё из под кустистых бровей, тут же показал изображение Веилену - Сегодня и в самом деле особый день: ты только взгляни!
На приклеенной к кожаной основе картинке был изображён закованный в латы скелет - он неторопливо ехал по полю на белом, покрытом кольчугою, жеребце, а копыта коня беспощадно топтали женщин и стариков, детей и мужчин всех сословий...
- Смерть?!- Веилен, почувствовав, как внезапно немеют его губы, крепко схватил сестру за руку и потащил её за собою прочь, а вслед ему неслись возмущённое карканье и крик старика:
- Подожди! Ты ведь ещё меня не выслушал!..
Входная дверь их дома была чуть приотворена так, словно уходившие в спешке забыли её закрыть, но Веилен, не отпуская руки сестры, крепко стиснул зубы и шагнул за порог. Пораженная воцарившейся в их доме гнетущей тишиной, Лади тут же недоумённо посмотрела по сторонам и спросила:
- А где все? Куда все делись?
Веилен ничего ей не ответил, и брат с сестрой прошли по тёмному коридору в просторную кухню, бывшую местом сбора всей их шумливой семьи. Подросток, едва войдя, как вкопанный застыл у дверей: поначалу он, словно завороженный, смотрел лишь на разбитые миски на полу и сорванную со стола скатерть. Но потом взгляд Веилена скользнул от перевёрнутого отцовского стула к сиротливо застывшему посередине кухни тряпичному мячу близняшек, и черты лица подростка дрогнули и обострились.
-Ой, мою Белянку сломали!- Лади вырвалась из рук брата и бросилась в угол, в котором лежала одетая в белоснежную кисею светловолосая кукла, но подняв её, вдруг замерла, увидев что - то, скрытое от брата углом стола. Веилен шагнул к ней и посмотрел туда, куда были устремлены быстро наполняющиеся слезами глаза сестры: на полу лежал развалившийся на куски яблочный пирог, а на остатках его румяной корки виднелись уже начавшие темнеть алые потёки.
- Что это, Вел?.. Почему?- губы Лади мелко задрожали, и Веилен обнял её за плечи, прижал к себе:
- Это всего лишь сироп... Клюквенный...
Тихий и сдавленный голос брата не на шутку напугал Лади и она уже вполне явственно всхлипнула:
- Мне страшно...
Веилен судорожно вздохнул в ответ:
- Мы уже уходим, Лади. Не плачь!
Подросток ещё раз осмотрелся по сторонам и, подхватив с лавки васильковую материнскую шаль, укутал ею плечи сестры, а потом быстро вывел Лади через "Чёрный" вход в их общий с Гиленой дворик, как всегда увешанный стираным бельём.
Он не успел пройти даже двух рядов выбеливающихся на солнце простыней и полотенец, когда его осторожно, вполголоса окликнули:
- Веилен! - подросток обернулся - покусывая губы, соседка стояла на ступеньках крыльца и теребила солнечно-жёлтый шёлк ярко расшитой, пышной юбки. - Заходите ко мне! Быстро!
Веилен исподлобья взглянул на всегда одетую точно на праздник Гилену, но всё таки подошёл к ней и, втолкнув Лади в приоткрытую дверь, скользнул за нею следом. Соседка осторожно обернулась по сторонам и, захлопнув дверь, предложила:
- Хочешь молока с мёдом, Лади?
Сестра всхлипнула и кивнула головой:
- Хочу...
- Тогда пойдёмте на кухню.
...Не прошло и двух минут, как Лади, всё ёщё всхлипывая, уже пила из расписанной маками кружки обещанное молоко, а Веилен - теперь сам такой же угрюмый, как недавнишний ворон, сидел за столом сцепив пальцы рук и опустив голову.
- "Сияющие" к вам заходили...- Гилена поставила на стол свежеиспечённый пирог и принялась резать его на куски,- и быстро всех увели. Ты разминулся с ними всего минут на десять - не больше!
Услышав это. Веилен глухо вздохнул и, не поднимая головы, тихо сказал сестре:
- Допивай быстрее, Лади. Нам пора!
Гилена отложила в сторону нож и сама присела к столу:
- Никуда вам не пора, Веилен! Здесь вас искать никто не будет - вот и переждёте, пока всё не уляжется! Чай, не чужие!
Подросток сумрачно посмотрел на красавицу соседку: она часто засиживалась на их кухне допоздна, помогая матери по хозяйству и порою жалуясь на своего мужа - мол, прижимист стал дальше некуда и возвращается теперь всегда поздно! А Истла, вышивая затейливые узоры на юбке Дейры, на излияния Гилены всегда сочувственно кивала головой... Но лущить горох да на судьбу жаловаться - это одно, а тут...
- Мне не пережидать надо, а что-то делать.- Веилен снова опустил голову - Узнать хотя бы сперва, что с ними!
- Узнаешь... Только вот горячку в этом деле пороть нельзя - здесь осторожность нужна и расчет.- Соседка встала и, отойдя к длинным, резным полкам, стала собирать тарелки и кружки. - Выждать вам надо - хотя бы денёк. А за это время отдохнуть и выспаться. Вот я вас сейчас с Лади накормлю и отдыхать отправлю, а то ведь на ней лица нет - бледная, точно смерть!
По прежнему не прерывая своих рассуждений, Гилена вернулась к столу и стала раскладывать пирог, обратившись при этом уже к Лади:
- Ничего не бойся, детка! Скоро снова увидишь папу с мамой, и всё опять будет хорошо!
Лади оторвалась от кружки и слабо улыбнулась:
- Правда?
- Правда, звёздочка. А после обеда я бусы тебе подарю и колечко.
Веилен посмотрел на чуть повеселевшую сестру, а затем перевёл взгляд на лежащий перед ним кусок пирога - и хоть начинка у выпечки была не яблочной, а малиновой, в сердце у подростка почему-то снова закололо. Но Гилена, словно угадав его мысли, присела рядом и тихо шепнула:
- Пожалей Лади, Веилен - она ведь ещё совсем кроха...Нельзя ей так пугаться и переживать!
И подросток нехотя согласился:
- Хорошо, мы останемся. Но ненадолго!
Лади крепко спала, прижимая к груди свою, уже починенную братом Белянку. Веилен сидел у окна, обхвативши голову двумя руками - спать он не мог, ведь перед глазами то и дело вставали то кровь на развороченном пироге, то улыбка и червивые глаза Херстеда, то Лекки с самородком на ладони...
- Я же говорил, что кровавое оно, отец!- Веилен поднял голову и, поняв, что произнёс последние слова вслух, закусил губу, а внизу вдруг громко хлопнула дверь и раздались тяжёлые шаги. Подросток встал и бесшумно выскользнув на ступени лестницы, замер во тьме, чутко вслушиваясь в злой шёпот Гилены:
- Где ты шлялся, Тарик! Я ведь тебе даже записку посылала с Малко!
Тарик в ответ сердито засопел:
- Знаю я эти твои записки! Опять купить что-нибудь хочешь? Да?- и на столе внизу что- то тихо зазвенело. - На, подавись! Можешь, сука, ещё и кровь из меня выпить - всю, что ещё осталась!
- Дурень ты, Тарик. Дуб!- голос соседки опасно повысился, но потом вновь упал до требовательного шёпота.- Иди немедленно к замковой страже да спроси у них десятника "Сияющих" Лэрри по срочному делу, а как он выйдет, то передай ему, что Веилен с сестрой у нас ночуют!
- А на кой хрен ему это надо!- стул жалобно заскрипел под тяжёлым телом Тарика, а соседка зашептала ещё более настойчиво и торопливо:
- Сегодня этот Лэрри семью Лекки в замок, под охраной увёл, а недосчитавшись Веилена, ходил по соседям и обещал щедрую награду тому, кто скажет, куда мальчишка подевался. А мы ведь ему не просто сказать - мы передать ему можем Веилена из рук в руки! Да не одного, а с Лади. Сам подумай, сколько нам за это из княжеской казны отвалят!
-Вот курва! А я уже сапоги начал снимать!- ругнулся Тарик, но уже через миг тон его голоса стал сухо-деловым -- Если бы я знал, что тут такое дело наклёвывается , то пришёл сразу же ,но ты ведь в той записке не пояснила толком ничего...Гилена,ты уверена, что тебя с этим горняцким отродьем никто не видел? А то, неровен час, соседушки уже к этому десятнику с доносом про нас побежали, и будет нам тогда не награда, а дыба!
Но Гилена на опасения мужа только возмущённо фыркнула:
-У меня в голове не труха, Тарик, да и момент подвернулся удачный- после визита Сияющих все соседи , точно крысы, по своим углам забились, и на улицу даже носа не высовывали! Так что ни меня, ни Веилена с Лади никто из них не видел- можешь быть уверен...
Шипение соседки стихло, зато раздалось тихое мычание и кряхтение что то прикидывающего в уме Тарика. Но долго думать ему не пришлось - уже через минуту Гилена снова подала голос:
- Ну, хватит уже думать да гадать- дело верное! Я бы и сама пошла, но ведь Веилена караулить надо - он и так идти куда -то рвался...
Тарик что-то неразборчиво буркнул и через миг входная дверь захлопнулась за ним - в воцарившейся тишине можно было услышать, как соседка легко - точно кошка, бродит внизу. Веилен незаметно вернулся в комнату и, заперев дверь изнутри на задвижку, высунулся в окно по пояс, внимательно осматривая широкий козырёк крыши и добротно сделанный водосток. Увиденное вполне соответствовало его чаяниям, и подросток принялся осторожно будить сестру:
-Просыпайся, Лади. Скорее...
- А что случилось?- Лади с трудом разлепила глаза и тут же снова свернулась под одеялом, точно котёнок.- Веилен, я спать хочу...
- Потом выспишься - брат снова растормошил её и, усадив на постели, стал помогать одеваться.- А сейчас мы с тобою немного погуляем...
- Погуляем? - Лади снова зевнула и потёрла кулаком заспанные глаза, - Ночью?! Почему?!
- Так надо, сестрёнка.- Веилен уже споро зашнуровывал ботинки сестры. - И прогулка эта будет очень интересная, ведь на улицу мы выйдем через окно...
Лади испугано замотала головой:
- Нет, Вел! Там высоко и страшно!
- Так ведь ты будешь сидеть у меня на спине, Лади - главное держись покрепче и не пищи! Уговорились?
Лади покорно вздохнула:
- Уговорились...А попрощаться с тётей Гиленой?
- Тётя спит, поэтому мы не будем её будить...- убедившись, что сестра, не забывшая прихватить в это путешествие свою неизменную Белянку, крепко ухватилась за него руками , Веилен ещё и привязал Лади к себе материнской шалью. Отворил пошире окно и бесшумно выбрался на крышу- под усыпанное крупными звёздами небо...Счастливо оставаться, "тётя Гилена", и передавай привет Лэрри!
Северо-западная окраина Присты представляла из себя скопище грязных и жалких лачуг, а её кривые улочки были переполнены вонью и нечистотами - обитающие здесь люди давно махнули на себя рукой и в глазах других - более успешных горожан ,сами являлись уличными отбросами, по которым плакали рудники и верёвка палача. Но было у них и одно достоинство - обитатели окраины никогда не совали нос в чужие дела, а потому, когда в предрассветных сумерках кто-то стал стучать в хлипкие двери Однорукого никто из соседей даже носу из-за ставен не высунул. Впрочем, сам Однорукий тоже не спешил поднимать свою налитую свинцом голову от подушки.
- Юрген! Открой!- мальчишеский, только начавший ломаться, дискант прорвался сквозь пелену тяжёлого сна и вызвал в голове однорукого новый приступ боли.- Юрген!
- Пошли вы все в задницу!- бывший горных дел мастер перевернулся на другой бок, но тут же подскочил со своего, заваленного грязным тряпьём ложа - Веилен? Ты?!
- Я, вместе с Лади...- подтвердил из-за дверей голос , и Юрген понял что случилась беда: самого Веилена он по-прежнему видел часто - тот по-прежнему исправно приносил ему стряпню Истлы и кое-какие деньги от Лекки, не забывшего, как прочие , пьющего по чёрному калеку. Но визит на рассвете? Да ещё и с малявкой, которая сейчас должна видеть десятый сон?
Однорукий высунул лохматую голову из-за двери - Веилен стоял перед дверями бледный, с обведёнными усталыми тенями глазами, а к нему прижималась белокурая, голубоглазая сестра, не выпускавшая из рук куклы...
- Лекки?!- Юрген почувствовал, что в горле у него сухо и мерзко не только от дрянной выпивки - Завал в руднике?!
- Хуже, Юрген - подросток посмотрел на бывшего Чующего наполненными болью глазами.- И не только с отцом: со всеми!..
-Тогда чего ты на пороге мнешься - заходи!
Но мальчишка не спешил воспользоваться предложением:
- Ты должен знать , Юрген- за мною смерть ходит и...- договорить подросток не успел, так как Юрген тряхнул головой и заявил:
- Чхал я на костлявую с высокой башни! Ты заходи, а после всё расскажешь по порядку!
... И Веилен рассказал. Но вначале он уложил сонную Лади на кровать Юргена , накрыл её пахнувшей кислятиной овчиной и дождался, пока старый напарник Лекки тяпнет стаканчик другой сливовки на опохмелку. И это была совсем не напрасная деликатность, так как Юргену, услышавшему только начало рассказа, уже захотелось нализаться до полной невменяемости! " Награжу по- княжески!" Где были твои уши, Лекки? Эх, старый друг, на что ты подписался!
Юрген не выдержал и налил себе ещё, а потом мрачно уставился в затянутый паутиной угол своей хибары:
-А скажи мне, Веилен, Лекки перед Херстедом случайно не заливался соловьём насчёт твоей чуйки?
Устроившийся на корточках возле погасшего очага подросток устало кивнул:
- Отец сказал, что у меня чутьё острее, чем его!
Юрген снова покосился в сторону на половину опустевшей бутыли:
- И меня ещё пьяным дурнем называют! Да я по пьяни такой глупости не учудил бы! - и рука Юргена потянулась к узкому горлышку , но он отдёрнул её и сжав дрожащие пальцы в кулак, обратился к умолкшему Веилену:
- Не обращай внимания, парень - выкладывай всё подробно и до конца !
Веилен вздохнул:
- А тут уже немного осталось...Когда мы в Присту вернулись , отец с самого утра в замок пошёл и...
Юргену действительно хватило сил дослушать дальнейшее без очередного прикладывания к бутылке и громких возгласов, правда, когда речь зашла о Гилене, бывший мастер не выдержал и заложил такое оборотистое ругательство, что чуть сам не покраснел! Благо, что Лади уже спала...
А Веилен, рассказав, как ушёл по крыше из ловушки, покаянно опустил голову и попросил:
- Пусть сестра у тебя побудет, Юрген. Не хочу, чтоб её вместе со мною взяли, когда пойду за свою вину отвечать! Я ведь понимал, что добром этот заказ не кончится, но работу в штольне не завалил - понадеялся, что и так не срастётся...
- Не твоя это вина, парень!- Юрген сгорбился на своём колченогом табурете и шумно вздохнул.- Лекки сам на себя беду навёл, хотя должен был понять, что его по окончании работы ждёт. Ведь гнида Астарская ему недвусмысленно на всё намекнула.! История эта на слуху долго была, и только последние несколько лет о ней подзабыли, так что слушай да на ус мотай, которого, правда, у тебя ещё нет...
Так вот. В Амэне один мастер жил - затейник он был редкостный, руки имел золотые, да и по мозгам с ним мало кто тягаться мог! Лишь князья да жрецы ему заказы делали и всё ему было под силу, а последняя его работа была для тогдашнего Амэнского владыки. Князь себе башенные часы заказал, да не простые - с лунными фазами и днями недели, а главное: полдень эти часы не просто звоном отмечали, а целое представление показывали! Из-под циферблата появлялась вся Семёрка с полагающимися атрибутами, и куклы эти двигались не хуже чем марионетки - Алый Мечник, к примеру, коня на дыбы ставил и оружием размахивал , Малика дитё на руках качала, Хозяин Грома зажатыми в руке молниями Тёмного Змея поражал, ну и остальные значит, соответственно традиции были изображены.- Юрген промочил пересохшее горло и грустно покачал головой.- В общем, были это не часы, а настоящее диво, только мастеру своим творением недолго любоваться пришлось! Сразу по окончание работ его, согласно приказу Владыки, ослепили и отрубили обе руки - чтоб превыше этих часов ничего создано не было! Вот и стала после такого случая гулять по Амэну и Астару присказка, что порою княжеская награда страшнее наказания.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ