Не царь, не маг, ни даже шут царей,
Я - господин безвестности своей
И столь согласен с ней, что даже я польщен,
Какое войско из каких сторон,
Каких престолов в множестве каком
Охотится за мной, учеником,
Зудят, несносные, докучней комаров
На зуб попробовать, узнать, на вкус каков!
А я, дозор оставив двойнику,
Иду меж тем на странную реку,
В неописуемой плыву её воде
В небывшем времени, в отечестве нигде!
С чем мне сравнить ее? Пожалуй, с темнотой,
Покрытою текучей глубиной.
И там, в прозрачности, - но как назвать, что в ней?
Вот разве - нерестилище теней,
А я, к примеру, буду рыболов
Разведчик жемчуга, ныряльщик дальних снов.
Острогу бросивши и наугад попав,
Я предаюсь бесцельной из забав:
Безвидным теням, спугнутым со дна,
Я облики дарю и имена
И, как кольцо приладив к плавнику,
Их отпускаю населять реку.
Сколь живности там плещется? - не счесть:
И рыба-кит, и рыба-рыба есть,
И к рыбе-солнце в рыбе-небосвод
Акулы белой облако плывет.
А я, беспечный собственник имен,
Я, школьник времени - из никаких времен,
Добытчик сторожащихся теней,
Я - собственное имя, я - ничей.
Я мальчик на забытом берегу
Играю в камешки и весел, как могу,
Немножко бог, немного - шут и царь,
Я - ученик, листающий букварь,
То кит, то тень его, а то - китовый ус...
Тут Саша Песков на миг задумался - как закончить, глянул в стекло на себя самого, добривающего подбородок, и ухмыльнулся.
Я - тот, кто бреется, я в зеркало гляжусь.
- вслух произнес он, этой
шуткой и завершив
стихотворение.
- "Замок
зеркал и стихов",
произнес Антонин. - Алан Блейк. Ты как филолог-англист должна знать этого модного современного автора.
- М-м-м... - протянула Инна. Про Алана Блейка она даже не слыхала. Поскольку скрыть это от Антонина было невозможно, Инна предпочла повернуть на другое: - По-моему, так нельзя говорить - англист. Говорят "специалист по английской литературе". Или языку.
- Ну уж, из тебя специалист, - поддел Антонин. - В общем, Блейка ты не читала.
- Ну и что?
- Настоятельно рекомендую.
- А зачем?
- Советую взять этот роман как тему твоей курсовой работы.
Разговор происходил не в Тапатаке, дома, и Инна не могла видеть лица Антонина, что заставляло её подозревать очередной розыгрыш. Но на сей раз Антонин не шутил.
- Очень может быть, что тебе предстоит путешествие, - объяснил он наконец. - А начнется оно с этого романа. Ты ведь не откажешься оказать Тапатаке маленькую услугу?
- Какую?
- Съездить на стажировку в Кэмфорд, - отвечал Тошка тоном, в котором так и сквозила его мальчишеская улыбка.
Нечего и говорить, что Инна в этот же вечер побежала в библиотеку - и не в ту "свою" волшебную, а в университетскую. К счастью, Блейк там был, правда, только на русском. Из предисловия переводчика Инна узнала, что автор этот действительно модный и на Западе популярный, к тому же, совсем недавно умерший, что, как водится, послужило толчком для написания подобающих литературоведческих изысканий и прочих ученых трудов. А "Замок зеркал и стихов" был признан его наиболее интересной книгой и к тому же самым выдающимся современным готическим романом. Кстати, название книги в оригинале звучало несколько иначе - скорее, как "Замок рифмующих (или даже стихотворящих) зеркал", но, очевидно, переводчик решил избежать излишней оригинальности заголовка. Ломать голову, какое отношение Алан Блейк имеет к предстоящему путешествию, Инне долго не пришлось. На позаследующий день весь факультет гудел от великой новости: в Камск прибыла с программой так называемого образовательного обмена делегация из Кэмфорда - того самого, знаменитого и английского. Интересовали их, понятно, больше студенты естественных наук, но и для гуманитариев - возможно, из приличия предусматривались поощрения. Так, с Инниного курса двое счастливчиков посылались на пару недель в Кэмфорд и ещё четверо со старших курсов. Инне, даром что она была отличница и английский знала неплохо, вряд ли светило бы поехать в числе этой шестерки - нашлись бы охотницы и кроме нее, с оценками получше и, главное, с протекцией. Но англичане - не филологи, изучающие английский, а настоящие англичане, из Кэмфорда - имели на этот счет свое мнение - отбирать группу они брались сами, и Инна, как хорошо успевающая, оказалась в числе кандидатов: все-таки их Нинель Петровна, англичанка - не Кэмфордская, а та, что вела английский в группе Инны - к Инне благоволила. И вот, Инна оказалась на этом Кэмфордском собеседовании, для чего вовсе не понадобилось тапатакского волшебства и даже её ведьмовской удачи - по крайней мере, так это представлялось Инне.
А вот уже на этом собеседовании, лихо болтая - к своему удивлению и к радости и гордости Нинель Петровны - с профессорами Кэмфорда, а это были миссис Роузи Финч и мистер Тимоти Питерс, англичанка была чернявой и рослой, что называется, здоровенной, совсем не английского типа женщиной (Инна представляла типичную британку белокурой, миниатюрной и не слишком миловидной), а вот Питерс был худощав, рыжеват и усат в классическом стиле незабвенного доктора Ватсона, и вот уж беседуя с ними Инна и ввернула про курсовую об Алане Блейке. На преподавателей Кэмфорда это произвело впечатление - во-первых, они знали, что в России этот писатель мало известен, а во-вторых, он был, как оказалось, выпускником Кэмфорда.
- Кстати, наш прежний декан Палмер был его близким приятелем, обмолвился профессор Питерс.
- О! - удивилась Инна. - Как интересно! Было бы очень любопытно взглянуть на работы профессора Палмера. О его близком приятеле, я имею в виду. Если они есть, конечно.
Профессор Финч мило заулыбалась и заверила, что они обязательно что-нибудь придумают. Когда Инна покинула комнату, Нинель Петровна под каким-то предлогом вышла следом и прочувствованно чмокнула её в щеку.
- Welldone! - по-английски похвалила она свою ученицу, а растроганная Инна про себя решила не только привезти ей что-нибудь миленькое из Англии, но ещё и подарить как-нибудь при случае красивый тапатакский сон со счастливым пробуждением утром. И все равно, хотя Инна знала, что непременно поедет в Кэмфорд - и не из самоуверенности, а так было н_у_ж_н_о, - все равно она волновалась. Но Нинель Петровна сама ей вечером позвонила и сказала, что англичане её берут, а на следующий день это было объявлено официально.
Дальше все происходило стремительно - десять дней всяких предотъездных хлопот, получение виз, ежедневные звонки мамы с напоминаниями взять в дорогу то и это, напутствия Инниных преподавателей, наставления лично декана, лично проректора - не лично Инне, конечно, а всем избранным отличникам на встрече перед отъездом, и т.д., и т.п., да ещё тетя Федя хотела было увязаться провожать в аэропорт, но Инна удачно что-то наврала.
Впрочем, было одно радостное обстоятельство: с ними в Англию ехала и Анита. Училась она не в университете и попасть в их группу, понятно, не могла. Но папино состояние и положение делало эту проблему несущественной Анита ехала, так сказать, за компанию, как частное лицо, за свой счет и по своей программе. К тому же, как выяснилось, и виза у неё была открытая короче, хотя Инна и так путешествовала не в одиночку, а с пятеркой своих приятельниц-филологинь, но теперь ещё и в сопровождении лучшей подруги. Правда, в Кэмфорде Анита предполагала провести не более недели, а остальное время занять познавательным туризмом по английским местам всемирной славы. Последние два дня она отдавала Лондону - сама Анита там уже бывала, а Инна нет, и Анита уже заказала там номер в гостинице на двоих, они собиралась вместе поколесить по всем этим Тауэрам и Сити.
Под надзором все той же миссис Финч и их замдеканши они пересели в Москве с самолета на самолет. До этой посадки, пока они коротали время в зале ожидания аэропорта, у Инны с Анитой произошло маленькое потрясение. Вверху, по одному из подвесных телевизоров мелькали кадры новостей - и вдруг появилась физиономия Льва Валентиновича, их камского мафиозного знакомца.
- ...И наконец событие из разряда курьезных, - вещал голос диктора. Некий Лев Шевырин, больше известный в криминальных кругах Камска под кличкой Валет, к изумлению своих приятелей и подручных внезапно ударился в богоискательство. Бывший криминальный авторитет не только сделал огромный вклад в местный монастырь, но и сам пожелал стать послушником в нем. Да ещё и не один, а вместе со своей, так сказать, командой новых русских монахов.
На экране появилось хорошо знакомое Инне и Аните лицо. На нем остаточно, но все же сохранялось выражение той ошарашенности и испуга, что Инна видела у Валентиныча, когда его обрабатывала Найра - очевидно, перепуганность эту лицо Валета запечатлело уже навеки.
- Что заставило вас э... обратиться к Богу? - протягивал микрофон ко рту бывшего бандита Раф Малевин, корреспондент с Камского ТВ.
- Страх, страх Божий! - проникновенно ответствовал Валентиныч - вид его не оставлял сомнений, что с ним что-то крепко неладно.
- Говорят, у вас было какое-то видение? - подсказал Малевин.
- Да, - подтвердил Валет. - Было. Ангел, - он миг подумал, - смерти! Такой... - бандит развел руками, - ...огненный!
- Он вам что-то сказал?
- Да. Он мне велел: Ищи Бога! Так и сказал: со всеми своими шест... Лев Валентинович запнулся и поправился, - со всеми друзьями!
- И стало быть, здесь в монастыре вы и нашли Бога, - подытожил корреспондент.
- Да, нашел! - и Валентиныч истово закрестил лоб, вперившись выпученными глазами куда-то вверх.
- Ну что же, если даже бандиты уже обращаются к Богу, значит, религиозное чувство России воистину неискоренимо. Как говорится, ищите и обрящете! - заключил диктор - и замелькала заставка рекламы.
Анита с Инной, обе в совершенном восторге, покатились со смеху. Если Анита ещё не вполне понимала весь юмор ситуации, то Инна-то хорошо помнила "миссионерскую" беседу Найры с Валентинычем в туалете "Сокольника"!
О Найре Инне пришлось вспомнить ещё раз, но позже. До этого они успели сделать посадку в Петербурге, и когда под крылом самолета заплескалось море, сердце Инны забилось - впереди ждала первая в её жизни заграница. Не считая Тапатаки, конечно. И Инне вдруг показалось, что она пересекает черту, и все бывшее остается там, позади - не считая, опять-таки, Тапатаки с её народом.
Они все уже успели и наболтаться, и вздремнуть, и снова поболтать, когда Анита, поменявшаяся местами, чтобы сидеть рядом с Инной, толкнула её в бок.
- Смотри! - она показывала глазами за окно.
Из окна им видна была часть крыла. На этом крыле, спиной по направлению движения сидела Найра, горестно уперев локти в колени и уткнув в ладони грустное лицо. Почувствовав - непонятно как - на себе взгляд Инны, она скорчила обиженную гримаску и развела руками: дескать, что делать, сами уехали, а меня не взяли. Инна закусила губу. Ей это совсем не понравилось. Она не знала еще, с чем повстречается в этом Кэмфорде и что именно из этого хорошего выйдет для Тапатаки, Антонин сам точно не знал, но всякое вмешательство в это Найры явно было не к добру. Как она обо всем пронюхала, эта бестия?
- Девочки! - раздался недоуменный возглас сзади. - Посмотрите-ка на крыло!
Галка, сокурсница Инны из параллельной группы, тоже углядела забортного пассажира - а точнее, зайца (зайчиху).
- Что? - повернулась к ней Инна.
- Д-да... Гхы!.. - неловко кашлянула Галя. - Мне показалось, там женщина сидит. Приснилось, наверно.
Анита с Инной захихикали - Найры уже, конечно, и след простыл.
- Она так и будет за нами шпионить всю дорогу? - тихонько спросила Анита.
- Не знаю, - так же тихо отвечала Инна. - Я... Поговорю с Антонином, попробую, - она ещё больше понизила голос. - Может, он ей, - Инна вспомнила бабы-Варино словечко, - укорот найдет.
- Все-таки она забавная, хоть и стерва, - вздохнула Анита.
- Стерва, - согласилась Инна, - хоть и забавная, - и тоже вздохнула. Она вспомнила бабу Варю - та тоже напуствовала Инну на дорогу, они вместе с Анитой примеряли наряды, выбирая, чем чаровать юношей Соединенного королевства, а старая ворожея ворча наказывала Аните приглядывать за Инной. Она и Инне наказывала остерегаться, и сейчас Инна невольно подумала: не на Найру ли настойчиво намекала гадалка? Сердце Инны отозвалось нехорошим предчувствием - впрочем, через миг оно отступило. С ней была Анита, куча подружек, атлетичная миссис Финч, замдеканша, наконец, Бенга и вся Тапатака. Ну её, эту Найру!
А потом был Лондон, встретивший десант девушек из Камска своим классическим смогом - миссис Финч, впрочем, объясняла туман недавней оттепелью и циклоном. Так что город Инна, можно сказать, не увидела, тем более, экскурсия и не планировалась, их сразу погрузили на автобус и повезли в Кэмфорд, а там развезли по домам - камских девчонок селили не в общежитии университета, а на квартирах у жителей Кэмфорда, и это было по словам миссис Финч гораздо лучше. Знакомство с Кэмфордом предстояло завтра, а пока что они с Галкой познакомились только с их хозяйкой, Машей Робертс, теткой за сорок - Аниту как внеплановую добавку к группе миссис Финч бралась устроить у себя дома.
Все это время Инна не перемолвилась словом с Антонином, было некогда, а уснула она едва коснувшись головой подушки. И только ночью, проснувшись, она позвонила в золотой колокольчик и поговорила насчет Найры. Но Антонин её успокоил:
- Да нет, Инночка, она знает, что ты друг Теи и мой. Ничего тебе не грозит. По крайней мере, с её стороны. Акамари ищет с нами союза.
- О! - Инна не знала этого. - А как...
- Я думаю, тебя скоро разыщут, - ответил Антонин на её недоговоренный вопрос. - К нам не хочешь заглянуть?
- Не знаю, - Инна никогда не пробовала отправляться в Тапатаку прилюдно, она всегда ночевала одна, а теперь рядом была постель Гали, вдруг та проснется и...
- Ладно, набирайся сил, - принц Тапатаки не настаивал. - Инесса и Дора передают тебе привет. И девочки.
- Это вот те, Инессины? - сообразила Инна. - Надо же, они меня помнят!
- Ну, как не запомнить! Такая лекция! - засмеялся Антонин.
Утром у них состоялась беседа с каким-то профессором Мэрфи, кажется, его представили как замдекана. После всяких разъяснений насчет стажировки, рассказа о Кэмфорде и факультете, их славных традициях и тому подобном, Мэрфи стал знакомиться с девушками. Когда прозвучало имя все того же Алана Блейка, предмета ученых изысканий молодой филологини из далекого снежного Камска, Мэрфи сильно оживился. Конечно же, вновь последовала фраза насчет сэра Юджина, бывшего декана, который был другом покойной знаменитости, которая, кстати, тоже в свою очередь училась в Кэмфорде - и проч., и проч.
- Да, да, - закивала Инна. - Профессор Финч уже говорила об этом. Мне сказали, что я смогу познакомиться с работами декана Палмера о творчестве его друга?
- Несомненно, вы можете! - заверил профессор Мэрфи. - Пожалуй, я вам подарю вам свой экземпляр его книги о "Замке зеркал". Кстати, вы знаете, что профессор Палмер сейчас в нем и проживает? В том самом замке, что описывается в книге Алана Блейка?
- Боже, неужели?
- О, это целая история! - произнес Мэрфи, довольный изумлением Инны. Знаете, я надеюсь, мне удастся выкроить часок-другой, чтобы вам все рассказать. Вы остановились...
- У миссис Робертс, - и Инна продиктовала номер телефона, которым они с Галкой уже успели разжиться у их хозяйки.
Потом была экскурсия по Кэмфорду, обед в факультетской столовой, знакомство кое с кем из преподавателей и студентов - теми, кто брался опекать приезжих коллег, и кстати, всех девчонок с ходу пригласили на какую-то студенческую вечеринку, а начиная с завтрашнего дня они уже начинали ходить на всякие занятия по своей программе. С Анитой Инна смогла увидеться только вечером, на той же самой вечеринке. Ее подруга тоже не теряла времени даром - она сумела устроить себе посещение лекций по каким-то там её юридическим или экономическим предметам, а заодно познакомилась с ребятами из России - в Кэмфорде нашлись и такие.
В дом Маши Робертс - кстати, хоть и невысокой, но довольно толстой тетки (что опять-таки нарушало Иннин миф о миниатюрных английских женщинах) - они вернулись ближе к одиннадцати.
- Инна, - встретила их хозяйка, - вас искал профессор Мэрфи. Он оставил телефон, у него какая-то срочная новость.
Заинтригованная Инна тут же стала звонить.
- О, Инна! - воодушевленно воскликнул замдекана Мэрфи. - У меня великолепная новость. Это просто фантастика! Представляете, после нашей встречи утром мне позвонил профессор Палмер по одному вопросу. Я осмелился ему рассказать о вас. И знаете, он сильно заинтересовался. Он приглашает вас к себе, в Кавертон! Готовьтесь, сэр Юджин утром вышлет за вами машину.
- О! А как же занятия?
- Ну что вы, Инна! - удивился Мэрфи. - Какие занятия? Лорд Палмер сам будет целую неделю посвящать вас во все тонкости предмета, в творчество мистера Блейка, я имею в виду. О такой стажировке можно только мечтать. Я своим ушам не поверил, как вам повезло...
Он ещё что-то говорил, но Инне и так уже все стало ясно. "Вот оно, началось!" - застучало её сердце. Итак, ей предстоит что-то сделать для Тапатаки. Что же именно?
Она гадала об этом всю дорогу до Кавертона, замка, в котором ныне проживал былой декан филологии Кэмфорда. Ехать пришлось часа два с лишним, и в конце концов они свернули куда-то в холмы. Шофер, чернявый малый средних лет, сказал, что они подъезжают. Еще он сказал: "Опоздали к ленчу" - и это было почти все, о чем они с Инной говорили в пути. Он даже не расспрашивал, кто она и откуда.
Зато лорд Палмер оказался учтив в старомодном английском стиле. Он сам встретил её у машины и помог выйти.
- Надеюсь вас не слишком утомило такое длинное путешествие? - любезно осведомился хозяин Кавертона.
Инна не поняла:
- Путешествие из России?
- О, нет, - удивился сэр Юджин. - Из Кэмфорда.
Очевидно, два часа езды считалось в Англии длинным путешествием сообразила Инна.
- Ничего, я только рада была посмотреть на Англию.
- В таком случае я жду вас через полчаса к ленчу. Джеф, проводите леди Инну в её комнату!
Шофер, он же и садовник и дворецкий, как обнаружилось позже, понес пару сумок Инны в дом, где некая женщина в возрасте стала показывать Инне её апартаменты. Она назвалась миссис Бриджит Коул, а Джеф был её сыном, Инна это узнала из рассказа самой экономки, - другой прислуги, как выяснилось, просессор Палмер не держал.
- Еще бы, если бы вы только знали, Инна, каких это стоит расходов, содержать такой замок - жаловался лорд Палмер после ленча, знакомя Инну с Кавертоном. - Признаться, я подумывал даже отказаться от наследства, когда оно свалилось на меня так внезапно. Если бы не доходы от издания моих трудов, я бы, пожалуй, был вынужден так поступить...
Профессор Палмер принадлежал к какой-то побочной ветви Кавертонов и, по его словам, никогда не думал, что ему придется принять титул лорда вместе с фамильным замком. Из-за этого ему даже, так он утверждал, пришлось раньше времени оставить преподавание в Кэмфорде, о котором он теперь немного скучал. У Инны из-за этого в голове царила некоторая сумятица: она не знала, как правильно, _по-английски_, ей величать Палмера, и про себя называла его то профессор Палмер, то сэр Юджин, то профессор лорд Палмер, сэр, доктор - но сам Палмер сказал, что с него хватит, по-университетски, доктора Юджина - ведь они, как-никак, встречаются на почве ученых штудий.
- Я приложу все усилия, чтобы заменить вам кэмфордских студентов хотя бы на время, доктор Юджин, - пообещала Инна.
Хозяин Кавертона сдержанно улыбнулся:
- О, я не стану пытаться отыграться на вас со своей тоской о былом преподавательстве, если вы это имеете в виду, Инна, - и Инна поняла, что это такой английский профессорский тонкий юмор.
- У вас ведь тут одна миссия, насколько я понимаю, - полувопросительно добавил доктор Палмер.
Инна внимательно на него посмотрела, и он отрицательно качнул головой:
- Я только посредник. Имейте в виду - я вас ни о чем не спрашиваю. Кстати, - перевел он разговор, - обратите внимание на эту шпалеру - это та самая, что Алан описывает в своем романе. Дядя Эдуард рассказывал про нее, что...
И они продолжили экскурсию по Кавертону, беседуя исключительно на подобные темы. И только уже под вечер, когда Инна успела и поужинать и даже вздремнуть часок, в её дверь постучалась миссис Коул.
- Леди Инна, - неизвестно почему, возможно, с подачи нынешнего лорда Кавертона, её в этом доме титуловали не "мисс", а леди. С другой стороны, подумала Инна, она ведь была дамой Ингорда, рыцаря, а то есть, если перевести это на язык земных понятий... но опять же, откуда бы мог это знать доктор Палмер? Очевидно, то была просто учтивость, - заключила Инна.
- Да, входите!
- Сэр Юджин просит вас заглянуть к нему в библиотеку. Мне вас проводить?
- Нет, спасибо, мы сегодня туда заглядывали. Это в той стороне, так?
- Отсюда направо и этажом ниже, - кивнула экономка и удалилась.
Инна разыскала нужную дверь и вошла.
- Э... - несколько смущенно протянул доктор Палмер, поднявшись ей навстречу. - Собственно, Инна, моя роль практически завершилась. Я вас тут оставляю. Э... к вам должны выйти. Вы не присядете?
Он подвинул ей стул, кашлянул и вышел, плотно закрыв дверь. Инна шарила глазами по шкафам и полкам с книгами, оглядывала стены, ожидая, что вот-вот откроется какая-нибудь потайная дверь. Она почти угадала послышался скребущий звук, и - открылся ход - только не в стене, а в каменном полу.
- Бенга, - про себя окликнула Инна - и тигр привстал на передних лапах.
А затем из лаза вышло двое людей-коротышек, чинно поклонились и гортанными голосами проговорили хором:
- Леди Инна, просим следовать за нами.
Инна с невольно стучащим сердцем подошла к зияющему в полу лазу. Там были ступеньки и пониже на лестнице стояли ещё два гнома с факелами в руках. Она стала спускаться и через минуту услышала позади себя звук задвигаемых плит.
Идти пришлось меньше, чем Инна предполагала - уже вскоре лестница уперлась в какой-то коридор, и он вел, по всему, к виднеющемуся впереди освещенному проему. Судя по всему, они путешествовали всего-навсего по подземелью Кавертона, а ход вел в какой-нибудь старый погреб или подвал. Помещение, куда и привели Инну гномы, было довольно просторным, а возможно, оно казалось больше из-за почти полного отсутствия мебели и полумрака, что царил в его дальнем углу. Горела лишь пара факелов на стенах и ещё огонь в камине, перед которым была навалена куча угля, а чуть поодаль стояло кресло - это и было тем "почти", что находилось здесь из мебели. В кресле сидел впрочем, он уже поднялся из него, приветствуя Инну - её старый знакомец по балу Антонина: король Джек.
- Счастлива видеть вас, ваше величество, - Инна присела как можно изящней, "по-придворному", а вот улыбнулась от души - она заранее знала от Антонина, чью просьбу ей предстоит выполнить, но снова увидеть самого короля гномов ей, и правда, было приятно.
- Я рад этой встрече ещё больше, леди Инна, - заверил король Джек и сделал приглашающий знак рукой, указывая на невесть откуда подвинутое гномами второе кресло. В английском языке, как известно, "ты" и "вы" объединены в одном слове, но его тон и это "леди" больше соответствовали обращению на вы - в отличие от краткой беседы на балу Теи, где они, как бы в стиле встречи земляков на дружеской пирушке и изъясняясь языком и д_у_х_о_м Тапатаки, были на "ты". Очевидно, король гномов хотел подчеркнуть иной - официальный - характер нынешней беседы.
- Принц Антонин сообщил мне, что вы согласились нам помочь в очень важном для нас предприятии, - без околичностей начал король.
- Что мне надо будет сделать?
- Ничего особенно сложного, но много довольно трудного,отвечал собеседник Инны. - Вам надо будет провести семь ночей без сна вот в этом самом подземелье.
- О! И все?
- Вот в этом круге, - король Джек показал на не замеченный ранее круг ближе к противоположной стене. - Вам надлежит не пропустить к той флейте теперь Инна заметила и флейту, лежащую в середине круга на маленькой скамеечке - одну хищную тварь.
- А она будет пытаться ее...
- Да. - Король посмотрел на ставшую серьезной Инну и добавил: - Имейте в виду, Инна, борьба будет нешуточная. Но вы можете отказаться в любой момент, и мы вас поймем. Вам лично эта тварь ничем не грозит.
"А кому же тогда грозит?" - не успела произнести Инна. Король Джек уже разъяснил:
- Это проклятье нашего рода. Только так мы можем от него избавиться. Большего я пока, увы, сообщить не могу.
Он ещё взглянул на лежащего подле камина Бенгу и заметил:
- Это хорошо, что с вами ваш зверь, он понадобится. Однако, леди Инна, враг очень коварен и попытается, вероятно, действовать скорее хитростью, нежели силой.
Король Джек поднялся с места.
- Если вы согласны, то начать лучше прямо сейчас.
Инна молча кивнула и тоже встала. "Надо спросить, могу ли я..." - но король Джек, прямо как Антонин, прочел её мысли.
- Только ради Бога, Инна, не водружайте свой прелестный задок на флейту, когда будете присаживаться передохнуть на скамейку. Ненароком, я подразумеваю.
- Я буду брать её в руки, - пообещала Инна.
В свите гномов король Джек проследовал к выходу и на миг задержался:
- Да справишься ты, не волнуйся! - и он по-свойски подмигнул ей.
Стоило шагам королевской свиты отзвучать в переходах подземелья, как Инне стало порядком не по себе. Не то чтобы она перетрусила, нет, умом, сознательно, она вроде бы и не боялась. Ей это только напоминало известный фильм про Вия, но ведь у неё все было иначе, ей ничего такого не грозило. Бенга рядом. И... Ингорд. И - она всегда может... Нет, не может, - поняла Инна. Это почему-то нужно Антонину, значит... Но шли минуты, и её нервозность все возрастала. Поеживаясь, она оглядывалась по сторонам. С одной стороны, хорошо, что какая-то местная нечисть заставляет себя ждать, пусть бы она всю ночь не торопилась, с другой стороны - неизвестность тоже тварь отвратительная. Так прошло, кажется, несколько часов. Никто не появлялся, но Инне все упорней мерещились чьи-то злобные взгляды то с одного конца подвала, то с другого. Она несколько раз оглядывалась - ей вдруг представлялась чья-то рука, тянущаяся из-за спины к запретной флейте. Внезапно ей вообще невыносимо захотелось все бросить и уйти. Но тигр лежал у её ног и как будто не очень тревожился, лишь время от времени дергал хвостом.
И тогда Инна поняла - это и было нападением той неведомой и невидимой страшилищи! Она брала её на измор и на испуг, не показываясь и просто нагоняя жуть. Это рассердило и взбодрило Инну.
- Ни фига подобного, - сердито заявила она вслух. - Я не боюсь и не уйду!
Назло врагу Инна стала громко читать стихи - хотя в противоречии с романтичностью, которую у неё все дружно находили, она не так уж любила поэзию, но были счастливые исключения. Блок был одним из таких.
Черный ворон в сумраке снежном,
Черный бархат на белых плечах...
- произносила Инна строку за строкой.
В легком сердце страсть и беспечность,
Словно с моря мне подан знак...
- Над бездонным провалом в вечность,
- вдруг подхватил громкий грубый утробный голос - и расхохотался таким же утробным смехом, издевательски искажая ритмику и тон божественных стихов.
Инна подскочила на месте и взорвалась:
- Не сметь! Не сметь прерывать стихи настоящего поэта, слышишь, ты!.. Ты, тварь, какое право ты имеешь касаться его строк, я тебе запрещаю!.. Молчать, сволочь! - и голос Инны дал петуха.
Эта вспышка, наверно, была немножко смешной. Тем не менее, она возымела действие: отдышавшись, Инна прочитала все, что только вспомнилось, и её уже не прерывали. Но зато ей вдруг захотелось спать, в этом, возможно, и не было вражьей каверзы - к ночным бдениям Инна не привыкла, ведь её путешествия в Тапатаку были делом совсем особым, она там скорее отдыхала и набиралась сил. Сейчас же каждые новые полчаса силы забирали _у_ н_е_е. Она боролась как могла - стала ходить вдоль круга, выполняла гимнастику, попела песенки, и устав, присела на скамеечку и стала считать число вдохов-выдохов.
Очнулась она, когда мерзкая костлявая рука с иссохшей кожей была в ладони от флейты. Инна вскрикнула, подпрыгнула на своей скамейке и изо всех сил стукнула ладонь-воровку.
- Бенга, ты что же это! - громко закричала она, и тигр с рычанием встал на пути незваной гостьи - жуткого вида бабы Яги, стоящей за пределами круга и сверлящей Инну взглядом пронзительной злобы.
Ведьма отступила на шаг и растаяла.
- Не спать! - скомандовала Инна. - Слышишь, Бенга? не спать! Стереги флейту!
Но приказ больше относился к ней самой. Похоже, в борьбе со сном тигр был ей не помощник, - поняла Инна. Видимо, Бенга сейчас был грозен и бдителен лишь постольку, поскольку его побуждала к этому сама Инна - и то сказать, ведь испытывали-то её, а не тигра.
Остаток ночи показался ей бесконечным, но она уже не засыпала, пару раз заклевала носом - и каждый раз подозрительный морок начинал сгущаться у черты круга, но теперь уж она была настороже.
Когда угли в камине уже еле светились, пришли гномы. Короля Джека с ними не было, и это было немного жаль, слово ободрения Инне бы не помешало. Она так устала, что села на Бенгу, привалилась к нему грудью и обхватила шею.
- Вези меня, полосатый... - сонно промурлыкала Инна.
Инна проснулась уже в постели, в отведенной ей комнате. Бенги, конечно, не было - то есть, он был, но в невидимости, это различалось по тени и светимости тигра, так что вряд ли она разъезжала по Кавертону на нем. Часы показывали два с четвертью. Инна не знала, во сколько она легла, а то есть, сколько проспала, но чувствовала она себя вполне отдохнувшей. Действительно, - повеселев, подумала Инна, - трудно, но ничего сложного главное, не заснуть. Она выпила чашку ещё горячего кофе, стоящего на подносе у постели и, приведши себя в порядок, выбралась из комнаты.
- Сэр Юджин во дворе, - отвечала на вопрос Инны миссис Коул.
- Очень вкусный кофе, - поблагодарила Инна. - И очень кстати.
Экономка кивнула.
- Через пятнадцать минут мы обедаем. Вы не пригласите сэра Юджина, леди Инна?
За этим самым обедом она положила ей на тарелку лишнюю котлету.
- Вам необходимо подкрепить свои силы, леди Инна, - невозмутимо произнесла экономка в ответ на её протестующее "А-а...".
Палмер со столь же бесстрастным лицом ел свой картофель.
- Я так понимаю, вы сегодня не готовы продолжить наш семинар по творчеству Алана Блейка? - спросил он, когда подали чай.
- Почему это? - запротестовала Инна. - До вечера ещё масса времени. У меня же стажировка!
Доктор Палмер посмотрел на неё долгим взглядом и вдруг процитировал:
There was a young lady of Niger...
- Who went for a ride on a tiger... - продолжила Инна, она знала этот лимерик, хулиган Вова Усихин переводил его так:
Смеясь, одна юная негра
На тигре уехала в дебри.
Вернулась с прогулки
У тигры в желудке,
И тигра смеялась над негрой.
- Вы что, видели? - спросила Инна, уразумев наконец намек.
- М-м... - сэр Юджин профессорским движением поправил очки. - Похоже, вы не помните? Ну, утром вы ехали к себе в комнату припав к спине такого большо-о-ого тигра. Поражаюсь выдержке Бриджит. Я думал, она будет кричать.
- А она?
- Она вошла к вам в комнату следом и помогла лечь в постель. Тигр исчез. Очевидно, вы его... э... отослали. И ещё вы, по словам Бриджит, попросили принести вам кофе минут десять третьего.
- Простите, ради Бога, доктор Юджин, очевидно, я уже спала, принялась извиняться Инна. - Больше такого не повторится.
- Не берите в голову, - успокоил лорд Палмер. - Здесь, в Кавертоне, вы можете полагаться на всех. Как насчет прогулки на свежем воздухе после чая?
Остаток дня прошел в намеченных академических штудиях, а ещё Инна позвонила домой маме и рассказала, как она замечательно проводит время в настоящем замке настоящего лорда, какая это удача стажировка с самим профессором Палмером, в общем, все прекрасно, сон отличный, никаких насморков, и примерно это же она через пять минут повторяла, когда ей позвонила их замдеканша, а ещё позже Анита с Галкой. Она попросила Аниту позвонить в Кавертон через неделю, потому что пока она - Инна сделала значительный тон - не собрала весь материал, и умница Анита сказала, что все поняла.
Вечером Инна попросила экономку сварить ей на ночь термос кофе.
- Я собираюсь поработать в библиотеке, - объяснила Инна для приличия.
- О, работайте хоть на крыше, - с непроницаемым лицом отвечала миссис Коул. - Это меня не касается.
Еще Инна попросила дать ей будильник - её часики тоже были будильником, но с таким слабеньким писком, который свободно можно было проворонить при той сонливости, в какую ввергала Инну её стража. Теперь Инна была как будто бы во всеоружии, ей даже удалось полчасика подремать прежде чем з_а_с_т_у_п_и_т_ь н_а с_м_е_н_у.
Но угроза на сей раз подстерегала с другой стороны. Едва большой механический будильник показал двенадцать - начало Инниной стражи - как воздух заволокло густым туманом. Инна едва могла видеть красноватое пятно просвечивающее сквозь холодный пар пламя камина. Завеса тумана была не только непроглядной, но и донельзя промозглой, через полчаса чертова сырость пробрала Инну до костей. Она хвалила себя за термос с кофе и ругала, что не попросила плед или, ещё лучше, не накинула свою дубленку. Все спасение было в Бенге - Инна приваливалась к нему то спиной, то животом и грудью, зарывая в пушистую шерсть озябшие пальцы и буквально стуча зубами. Вместе с проклятым холодом в тело Инны стала забираться вчерашняя оторопь, ей снова становилось не по себе. Теперь она определенно чувствовала чье-то злое присутствие в этом промозглом тумане, его клубы вились, сгущаясь то там, то здесь в какие-то угрожающие силуэты наподобие тех, что Инна видела в мире Гункара на боях теней. Инну колотило, а проклятое время, похоже, остановилось - будильник миссис Коул показывал, что прошло каких-то сорок минут! Ей страшно хотелось подбросить в камин угля, но могла ли она выйти из круга? Кажется, король Джек такого не воспрещал, ей ведь просто надо было охранить флейту. И Инна решилась - она спрятала трубку за пазуху и сделала осторожный шаг одной ногой за черту. Ничего не произошло.
- Бенга, - позвала Инна и вышла из круга вся.
Ничего. Еще шаг. Бенга рядом, все спокойно. Еще шаг. Ай!
- Попалась! - чьи-то когти впились в её локти сзади.
Вопя и визжа, пинаясь, уськая Бенгу, дергаясь вперед всем телом, Инна рвалась обратно в круг, к скамеечке, при этом ей приходилось левой рукой прижимать к груди флейту, а инструмент уже кто-то тащил холодной рукой у неё из-под кофты, а Бенга тоже с кем-то бился, он рычал и прыгал у неё за спиной, может, там была целая толпа всяких бесов, и Инне оставалось надеяться теперь только на себя.
Она плюхнулась на скамейку, вся задыхаясь и полумертвая со страху. Чуть не профуфырила! Вот дура! Но, по крайней мере, она согрелась, утешила себя Инна, отдышавшись. Самое время для глотка кофе - и тут Инна обнаружила, что каким-то образом задела термос во время этой схватки, и баллончик укатился прочь за круг. Это её раздосадовало до слез, Инна заплакала по-настоящему. Потом она разозлилась. Они это нарочно! А она все равно не уйдет. Может, попросить Бенгу, чтоб катнул термос сюда? А вдруг это новая ловушка? Он ведь несет стражу вместе с ней и...
- Я так и знала, что понадоблюсь тебе, - внезапно раздался голос Инессы, дружелюбный и слегка насмешливый как всегда.
Она появилась рядом с укатившимся термосом, подняла его и приблизилась к кругу.
- Инесса! - вскричала Инна с сумасшедшей радостью. - Ой, как здорово!
- Еще бы не здорово, я спасаю тебя от верной простуды. Ну, держи свое кофе.
Инна приняла баллон, а Инесса уже протягивала ей огромный толстый плед.
- На-ка, завернись.
Инна взяла плед, и когда она перенесла вещь за черту, Бенга дико взревел.
- Что с тобой, Бенга? А!.. - догадалась Инна и кинула опасную вещь прочь из круга. - Тварь, ты не Инесса!
- Что с тобой, Инночка? - изумилась мнимая Инесса. - Ну, спасибо, за теплый прием! Да я это, я! Вот, потрогай мою руку!
Она тянула её к Инне - и вдруг, все линии чудесным обрезом сместились, и Инна своим ведьмовским зрением разглядела просвечивающую сквозь морок вчерашнюю костлявую лапу. Она от души треснула по ней зажатой в руке флейтой:
- Прочь!
- Ах вот ты как!
Лже-Инесса ещё сколько-то времени пыталась уговаривать её, но чем дальше она говорила, тем отчетливее Инна различала сквозь поддельный образ феи все ту же костлявую Ягу со злющими ледяными глазами - и наконец, ведьма отказалась от глупого обмана.
- Ну, не думай, что ты уже отделалась! Застужу! - прошипела тварь и отступила в туман.
Остаток ночи прошел в борьбе с этой угрозой - в отличие от не удавшегося обмана, сырость и холод удавались вполне. К тому же, Инна опять потеряла счет времени. Будильник не только не звонил, он стоял - видимо, отсырел в этом тумане. Но все же эта ночь показалась Инне короче, все-таки превозмогать холод получалось легче, чем сон. И кофе пригодился! торжествовала Инна свою маленькую победу.
В это утро она выходила из дверей стуча зубами и вся переколевшая, но зато на своих ногах и сохраняя самосознавание. Миссис Коул, попавшись ей в коридоре и увидев её состояние, взяла Инну за руку и ни о чем не расспрашивая повела в ванную комнату. Экономка пустила горячую воду и сама раздела дрожащую Инну, а потом ещё и вытерла огромным полотенцем. Облачив её в такой же махровый халат, миссис Коул велела повеселевшей и согревшейся Инне идти в постель и не просыпаться до вечера.
"Антонин, я делаю это ради тебя", - прошептала Инна, устроившись на кровати и глядя на золотую капельку, её линию связи с принцом прекрасной Тапатаки. Но она не стала звать его, рано ещё было хвалиться, но пока, пока все было позади - и она провалилась в сладкое тепло сна.
Вечером перед третьей стражей миссис Коул принесла Инне теплый плащ и шерстяные чулки. Инна так растрогалась, что поцеловала экономке руку.
- О! - смущенно произнесла миссис Коул и отвернулась. - Леди Инна, сообщила она, справившись со своими чувствами, - я об этом будильнике. Он не работает. Джеффри разобрал его, и там одна ржавчина, будто механизм год пролежал в пруду. Мне достать другие часы?
- Нет, это уже не нужно, спасибо, - отказалась Инна. - Миссис Коул, решилась спросить она, - а почему вы зовете меня леди Инна? Наверное, сэр Юджин сказал вам, что я внучка какого-нибудь русского князя? Но мой род вовсе не дворянский, и...
- О нет, - серьезно возразила экономка. - Я в этом замке с девушек. Сэр Юджин тут ни при чем. Уж я-то знаю, кто леди, а кто нет, будь она хоть какого рода!
Польщеная Инна решила, что и миссис Коул она тоже обязательно-обязательно подарит красивый сон. Вот только разделается с дежурством.
Третья стража оказалась самой тяжелой. В ней был и туман, и волны насылаемого страха, и сонливость, но теперь Инну терзали ещё стоны и мольбы о помощи. И опять она, когда услышала призыв в первый раз - о помощи просил раненный доктор Юджин, едва не поддалась. А потом уж, конечно, она не верила, но слышать все эти стенания и проклятия было сущим истязанием. А ещё вокруг неё мелькали всякие змеевидные страхолюдные существа, ледяные или же горящие адским пламенем глаза пялились на неё со всех сторон из тумана, и всякие твари обступали её круг и совали призрачные руки за черту, и несколько раз Бенге приходилось кидаться и силой прогонять зарвавшуюся нежить.
Такой же были четвертая и пятая стража, Инна даже как-то уже привыкла и не боялась, хотя и начала уставать. Шестая стража оказалась ночью сплошных штурмов, уже не только Бенге, но и Инне силой приходилось выпихивать мерзких созданий за пределы круга. А в последнюю стражу ко всему уже бывшему добавилась боль - неожиданные приступы ломоты по всему позвоночнику, из-за которых Инна не могла пошевелиться и только стонала, моля всех святых и богов, чтобы это поскорее закончилось. Она даже не могла придти на помощь Бенге, он в одиночку боролся с наседающей нечистью, кидаясь из стороны в сторону и ударяя лапой то одну тварь, то другую. Инна же в это время лежала пластом на лавочке, укрыв под собой _волшебную_ флейту и выстанывая из себя бессвязные проклятия всем этим болотным гадам. Перед самым утром была последняя атака: тварь, какой-то серый ком, силой пыталась вломиться, вкатиться в круг, а Бенга с рычанием сдерживал её стоя напротив - и вдруг Инна заметила, что невидимая сила отодвигает тигра назад, он-то не пятился, стоял, выпустив когти, но все равно скользил назад, оставляя в полу бороздки от вцепившихся в камень когтей. Каким-то чудом она сумела разогнуться и кинулась на помощь - уперлась в тигриный круп и изо всех сил стала толкать вперед. Раздался громкий скрежет, шипение - и оборвалось. Пропали и туман, и холод, и стенания, и снующие вокруг Инны твари - все сгинуло как вовсе не бывало. Только они с Бенгой сидели на полу внутри круга у скамеечки, да тут же валялся плащ с меховой подкладкой, слетевший с Инны в пылу борьбы, а флейта - флейта была вот она, в руках Инны, и только прикушенную губу чуть саднило да ещё совсем чуть-чуть ныл позвоночник, но куда это против той неимоверной боли.
Они просидели ещё не меньше часа, пока не пришли гномы. Инна знала, что дело уже сделано, но на всякий случай выждала, чтобы все было тютелька в тютельку как положено. Она встретила их с торжествующим видом, горделиво повертев флейтой, и кажется, на этих лицах впервые показалось что-то вроде улыбок. Старший из гномов принял флейту, и все четверо низко поклонились.
- Пойдем, Бенга, - сказала Инна, переступая черту их круга.
Тигр встал, сделал шаг - и неожиданно оступился. Он поднялся и пошел, но его задние ноги приволакивались и сам Бенга шатался из в стороны в сторону, и тогда Инна поняла, что из них двоих, похоже, больше всего досталось не ей.
- Мой верный Бенга, - Инна присела и обняла его за шею, чуть не плача от сострадания. - Как тебя вымотала эта тварь! Ну, ничего, теперь ты будешь отдыхать!
- Его надо отпустить домой, - неожиданно проговорил все тот же старший из гномов.
- Куда домой? В Тапатаку?
- Нет, в Дом Зверей. Может, он там ещё поправится.
Инна смутно представляла насчет Дома Зверей, но почувствовала, что гном говорит верно. Она расцеловала Бенгу на прощание и сказала, что его отпускает и что теперь он может вернуться к ней, разве только если сам захочет. А затем она попрощалась и с гномами, велев передать низкий поклон его величеству королю Джеку, она, мол, рада будет как-нибудь повидать его у общих друзей, и пошла спать, чувствуя, что это её приключение, в общем-то, закончилось. Что бы ни значила эта её битва, для короля Джека или Тапатаки, она позади, и вот только немного жаль Бенгу, как-то она уже к нему привыкла...
Этим вечером позвонила Анита, она была в Ливерпуле с какими-то новыми друзьями, Инна и она друг по другу ужасно соскучились, и обоим не терпелось увидеться. Инна пригласила Аниту в Кавертон, она собиралась остаться тут ещё на пару дней, в Кэмфорд ей было возвращаться бессмысленно, лучше уж было закончить штудии у профессора Палмера, а насчет визита подруги она с ним уже условилась. Анита обещала заехать за Инной, если это получится, а если нет, то они встречались уже в Лондоне, в той гостинице.
Потом она сама позвонила в Кэмфорд, своим, и договорилась, что присоединится к ним уже в аэропорту. А вечер она провела в компании Джефри и его матери, рассказывала о маме и себе, Камске и России и сама расспрашивала их о прочем таком и разглядывала фотографии из семейного альбома. Ночью Инна первый раз за последние недели выбралась в Тапатаку. С Антонином она поболтала всего ничего, у него были какие-то дела, он только обнадежил Инну насчет Бенги, сказал, что тигр вполне может вернуться. Инессу она не увидела вовсе - Дора сказала, что у неё какие-то свои хлопоты с её девочками. Но зато наконец Инна смогла подарить красивые сны, как она сама себе обещала - Нинель Васильевне и миссис Коул. Не совсем сама, Дора позвала Санни, и та помогла Инне. Это была всего-навсего прогулка по цветущему саду, но сад был в Тее и деревья были теитянские, и музыка звучала теитянская, а Нинель Васильевна и миссис Коул были юны и беззаботны, Инна уж не стала снить каждой из них по отдельному сну.
Утром на лице экономки нет-нет да появлялась мечтательная блаженная улыбка. Украдкой она поглядывала на Инну, но та делала вид, что ничего не замечает.
- Бриджит, у вас на лице выражение влюбленной девушки семнадцати лет, - пошутил за чаем доктор Палмер.
- Ах, был такой чудесный сон, - вздохнула миссис Коул. - Красивый сад и много девушек. Я там гуляла и чувствовала себя совсем юной. По-моему, я там видела леди Инну и, - она бросила на Инну взгляд неожиданно лукавый, ту вашу преподавательницу, вы мне показывали фото вашей группы, леди Инна. Только много моложе.
- Нинель Васильевна, - кивнула Инна. - Я уверена, вы ей тоже понравились. Такая очаровательная смешливая шатенка.
- О, в молодости я даже мистеру Коулу нравилась, - отшутилась экономка, и больше они об этом не говорили. Еще миссис Коул спросила, готовить ли ей сегодня термос с кофе, и Инна сказала, что не надо, она больше не пойдет вечером _заниматься в библиотеку_.
В этом Инна оказалась не вполне права. Был разгар её ученой беседы с сэром Юджином, Инна задавала всякие вопросы о разных его прошлых высказываниях, что были ей не во всем понятны, отставному декану это нравилось, он убеждался, что Инна действительно слушала его _лекции_ и с удовольствием на все отвечал. В это время её позвала к телефону миссис Коул. Нет, это были не подруги из Кэмфорда и не Анита.
- Леди Инна, - прозвучал измененный телефоном голос, - загляните ближе к вечеру на прежнее место. Известное лицо было бы радо небольшой беседе с вами.
- А! - воскликнула Инна, уразумев, что это лицо ей и в самом деле известно. - Конечно же, загляну.
На сей раз ей не пришлось даже спускаться в подземелье - король Джек сам вышел к ней. Точнее, он уже восседал в одном из кресел, когда Инна вошла в библиотеку. После обмена приветствиями - король Джек воскликнул ей навстречу: "Я ж говорил, что у тебя получится!" - он протянул Инне некую коробочку, обтянутую бархатом, и произнес со значительным лицом:
- Прими мою горячую благодарность, милая леди Инна.
- Что это? - спросила Инна, приоткрыв коробочку и с восхищением обнаружив там хрустальный комочек алых сверканий. - А, ну конечно!
- Это недостающий, - кивнул король гномов. - Полагаю, это поможет Антонину.
Инна бережно закрыла коробочку.
- Ваше величество, - напомнила она, - вы тогда сказали, что не можете мне всего объяснить. А что же такое все-таки...
Он её понял.
- Каменная лихоманка, - вздохнул король Джек. - Проклятье всего нашего рода. Это примерно то же, что у вас радикулит или люмбаго, только ещё хуже.
- Да-а? - Инна открыла рот. Вот бы не подумала, с какой такой ведьмой она сражается по ночам! Потом она вспомнила, как мучилась её бабушка от этого самого радикулита и как её саму полосовала боль в суставах прошлой ночью, и кивнула - да, это дело серьезное.
- А разве нельзя было...
- Вылечить это средствами медицины? - опять понял её мысль король Джек. - Да где там! Это же не просто болезнь, это именно проклятие. На нас наслал его один могущественный враг восемь столетий назад.
- О-о! - соболезнуя произнесла Инна. Она посоображала ещё и спросила: - Но если было известно средство, почему понадобилось терпеть это восемьсот лет?
Король Джек вздохнул.
- Все не так просто. Прогнать тварь могла только девушка с тигром.
- Да-а? Хм... Но разве нельзя было найти какую-нибудь укротительницу, к примеру?..
- Она должна была быть ведьмой.
Инна посоображала.
- Но ведь все женщины, можно сказать, ведьмы.
- Не в той степени, - возразил король Джек. - И... девушка должна была быть невинной.
- О! - Инна неудержимо покраснела. Это было правдой - воспитанная старомодной мамой в старомодных понятиях, Инна до сих пор сохраняла девственность вопреки всем новейшим понятиям и городским соблазнам.
- И наконец, - мягко продолжил король Джек, - девушка должна была сделать это бескорыстно, ради одной только любви.
Инна покраснела ещё сильней и даже зажмурилась на миг от смущения.
- По правде сказать, за эти восемьсот лет уже трое девушек пытались снять заклятие - и сдавались. Лучшая продержалась четыре ночи. Никто из моего маленького народа уже не верил в спасение.
- Но Джек! - воскликнула Инна, забыв прититуловать к имени "ваше величество король". - Но ваше величество! Вы же сказали, что у меня все получится! А сами...
- Нет-нет, - возразил король. - В тебя, милая леди Инна, я как раз верил. Ты не могла уступить. С таким тигром да ещё с таким бурным характером...
- Каким характером?
Король Джек наклонил голову в смешливой гримасе - дескать, не надо, мы оба знаем, о чем говорим - и иронически посмотрел ей в глаза. Потом он откинулся в кресле и произнес:
- Я полагаю, если принц Антонин соединит свою судьбу с твоей, леди Инна, это будет достойный выбор, - этого интимного вопроса король Джек коснулся с деликатностью удивительно дружеской и доброй.
...Дым или туман, подернувший стекло зеркала, мало-помалу стал принимать очертания какой-то жуткой змеи, гарпии с человеческим лицом. Холодный взгляд страшилищи остановился на лорде Карингтоне, отчего его взяла невольная оторопь. Но через несколько минут в зеркале мелькнуло что-то полосатое, рыжее с черным, и окружило мерзкую гадину кольцом, как будто вокруг неё кто-то во мгновение ока соорудил бамбуковую клетку и поджег прутья. Тварь начала метаться, не в силах преодолеть границы этого костра, а рядом возникла молодая девушка, индусского вида - в сари и с большой родинкой между бровей. Индианка поднесла к губам флейту и, как угадывал лорд Карингтон - звуков до его слуха не доносилось, стала играть мелодию, заклиная ту призрачную кобру за стеной огня. Заклятия индианки как будто бы действовали, тварь стала оседать на пол, убрала капюшон, начала развивать кольца своего огромного тела - и вдруг, обманув бдительность заклинательницы, прянула вперед, сквозь огненную преграду - и пробила её. Кольцо пламени распалось, девушка, беззвучно вскрикнув, выронила флейту и с горестным лицом попятилась назад - и исчезла из зеркала. В нем теперь появился маленький человечек в короне, раздосадованно потрясающий кулаками.
- Проклятье! - разорвал тишину подземелья его огорченный восклик - и рядом с этим зеркалом в один миг возникла целая цепь зеркал, в каждом из которых были видны гномы со столь же расстроенными лицами.
- Проклятье! - подхватил вслед за своим королем маленький народ.
Алан Блейк, из набросков к "Замку зеркал и стихов".
12. В КАПКАНЕ.
ЮМА. ИННА. САША ПЕСКОВ.
Если раньше Аглая во всем перечила Юме, что по-взрослому называлось мудреным, но звучным словом "фронда" - это сама Аглая так потом называла, то теперь слишком прилипала. Вслух этого Аглая, конечно, не заявляла, но вела себя так, будто занимала место первой советницы, чуть ли не близнеца Юмы. На самом же деле двойняшкой Аглаи была Альга, но Аглая и с ней держала себя так, будто Юма была ей ближе. Разумеется, Юме все это не очень-то нравилось. Аглая была умная, это да, но все же на роль советницы годилась уж скорее Соня, да и не мог кто-то из девочек быть Юме ближе, а кто-то дальше, на то она и была в серединке. Это только чудачка Аглая пыталась держать Юму на расстоянии во время своей _фронды_ - но зато теперь Юме приходилось чуть ли не отбиваться от её непрошенной и назойливой приближенности. А это было особенно некстати теперь, когда у Юмы появилась эта тайна со Зверем, рубинами и Чкой. Ей и так-то не просто было хранить эту тайну, а тут её ещё буквально преследовала Аглая. Юма чувствовала, что она о чем-то догадывалась, но у неё было хорошее прикрытие - все её секреты можно было списывать на встречи с этим смешным Сашей из Срединного мира.
А Аглая переживала из-за этой, как ей казалось, отчужденности Юмы. Она думала, что Юма ведет себя с ней холодней, чем с другими девочками - и конечно, приписывала это их прежней вражде. Особенно обидными были всякие Юмины тайны - Аглая все дела Юмы воспринимала как свои, а тут у неё перед носом захлопывали дверь и не пускали на порог.
Один день это произошло в самом буквальном смысле. Аглая столкнулась с Юмой около дворцовой библиотеки.
- Я возвращаю книгу, - объяснила Юма свое нахождение во дворце, но Аглая этому почему-то не поверила. В этот раз произошло невероятное - она выследила Юму, и даже Юмин топтыжка почему-то не предостерег её.
Аглая вышагнула из ниши, когда Юма уже открыла какую-то потайную дверь в стене и шагнула туда.
- Юма! - воскликнула Аглая. - Куда ты? Я с тобой!
- Ох, Аглая... - рассерженная Юма оглянулась на неё через плечо. - Со мной нельзя!
- Но почему?
Юма склонив голову глядела на Аглаю и о чем-то размышляла.
- Я потом все объясню, хорошо? - пообещала она наконец. - И поклянись никому не рассказывать, ладно?
- А ты потом возьмешь меня с собой? - решила поймать её на слове Аглая.
Юма смотрела на Аглаю все так же забавно наклонив голову и вдруг ойкнула:
- Ой, генеральша!
Когда Аглая повернулась к Юме снова, та уже захлопнула дверь у неё перед носом, и Аглая едва успела крикнуть в просвет:
- Юма, так нечестно!
А стена уже стала ровной, как была до того. Закусив губу, хмурая Аглая пошла по коридору прочь, раздумывая, обязана ли она хранить тайну Юмы. Старшим она, конечно, не расскажет, даже Инессе, но если девочкам...
- Привет, Аглая! - окликнул её Туан, шедший по своим делам по дворцу. - Ты случайно не видела Юму?
Не спроси это паж Антонина, Аглае, возможно, и не пришло бы ничего в голову. Но теперь её как кольнуло - ну конечно, ведь Туан друг Юмы, и если все рассказать ему, это же не будет против Юмы...
- Туан, - сказала Аглая, - поклянись, что никому не выдашь... Понимаешь, я тревожусь за Юму.
Она подвела пажа к тому самому месту и все рассказала. Аглая боялась, что паж отмахнется от нее, но ничего подобного, Туан как раз очень обеспокоился.
- Ты знаешь, Аглая, меня тоже очень тревожат эти секреты Юмы, признался мальчик. - Особенно в последнее время. Она Бог знает где бывает, а ведь помнишь, как они с Соней блуждали ночью у этого безумного Северина.
- Может, она и теперь к нему пошла?
Туан подумал и кивнул.
- Может быть. Я бы не удивился, если б узнал, что она пытается помирить его с Тапатакой. Она ведь такая чудная, наша Юма!
Это "наша" из уст Туана Аглае не очень понравилось, но сейчас она не стала на это отвлекаться.
- Ну, и что теперь делать? Может быть позвать...
- Н-ну, я не стал бы поднимать шум ни с того, ни с сего, нерешительно отвечал паж. - Вдруг мы чем-нибудь повредим Юме...
- Тогда давай попробуем пойти за ней в этот ход!
- Сначала ещё надо открыть дверь, - отвечал Туан, без разговоров приняв слова Аглаи. - Ты не видела, может быть, она нажимала на какой-то скрытый рычаг?
Они обследовали всю стену в этом месте, стуча кулачками и водя ладонями по плитам. Без толку. Аглая уже хотела отправиться за Соней, самой "проникательной", как говорила Агния, из их восьмиугольника - тем более, Соня уже ходила по такому подземелью. И вдруг ей под ноги катнулся шустрый комочек.
- Это же Вайка! - удивился Туан - проведя столько времени с Юмой, паж и девочки в конце концов тоже научились видеть волшебного зверька. - Почему он не с Юмой?
А булкут вскарабкался по стене и завис, скребя лапкой в одном месте и пощелкивая. Смышленые глазенки топтыжки нетерпеливо поглядывали на Аглаю с Туаном, и они догадались: это то самое место! Они пробовали так и этак, и наконец получилось - оказалось, надо было не давить, а просто приложить ладонь и повернуть против солнца, так показывал Вайка, выразительно скручивая тело влево. Когда дверь открылась, самый краткий миг Туан помедлил:
- Может, все-таки нам хотя бы оставить здесь записку?
Но Вайка уже заскочил в ход и стуча коготками спешил по нему.
- Нет! некогда! - отвергла Аглая, отвечая Туану уже из-за двери. - А то мы не успеем за Вайкой!
Юма меж тем была уже далеко, почти у цели. С того времени, как она принесла Чку, Юма уже дважды была у Зверя и оба раза Зверь отдавал по камню. Но Чка все ещё не вполне поправилась, хотя уже немножко шевелилась, а за день до этого даже проковыляла по подоконнику. Юма кормила Чку семенем сидалкового дерева, твердым, как галька, и с прозрачной скорлупкой, так подсказала Нейя, это было единственное, что птица соглашалась принимать не считая рубинов, конечно. Старшие немного поудивлялись, когда узнали про Чку, но Юма не стала ничего придумывать, просто сказала, что Чку ей дал Саша - это ведь почти так и было. На том расспросы и закончились, хотя потом Тиа слышала, как Инесса и Нейа говорили между собой, будто им что-то непонятно.
- Если она из _той самой_ породы, - сказала тогда Нейа, - то странно, почему она такая маленькая. А если это только птенец, то почему он выглядит взрослой птицей?
- Нейа, а кто сказал, что взрослая птица должна быть большой? отвечала, по словам Тии, Инесса. - Как знать, может, и такая невеличка закроет полнеба.
- Смотря в каком мире, Инесса, смотря в каком мире. Как знать, может быть, и для нашей Тапатаки какая-нибудь девчушка выхаживает _ту самую_ птицу, и для неё она вот такой же невеликий галчонок.
- Какого же роста эта девчушка, хотела бы я видеть! - пошутила Инесса.
- О, а какого роста тот мир, где разводят таких птиц! - подхватила Нейа, и, посмеявшись, они заговорили о другом.
Передав этот разговор, Тиа ожидала, что Юма его растолкует - Тии было непонятно, о каких это больших птицах рассуждали старшие. А Юма поняла почти все, она даже представила, что какая-то совсем-совсем огромная Юма возится вот с той исполинской Птицей, что лежит раненная там на Рыжухе. И конечно, попади Юма в тот её мир, _т_а_ Юма даже не разглядела бы её. Но объяснять этого Тии Юма не стала, ведь она не могла выдать своей тайны. Оставалось всего два камня, и отправляясь за ними, Юма надеялась, что большая часть дела уже сделана. А отправляться приходилось, - поев сидалковых семян, Чка требовательно пищала и яростно долбила клювом Юмину ладонь, и в желтых глазах её полыхало холодное бешеное пламя.
- Какая ненасыта! - удивлялись девочки. - И какая злюка!
И только Юма знала, чего на самом деле требует Чка и почему не наедается своей пищей. Но теперь - теперь оставалось всего два камня, а за одним Юма уже почти сходила, значит, остался всего последний раз...
- М-м-м... И куда ж это мы так спешим? - насмешливо окликнул её кто-то, разом сбив все её мысли про "сходить последний раз".
От неожиданности Юма вскрикнула и подпрыгнула на месте, а затем повернулась и пустилась наутек. Вернее, она собиралась припустить - но ноги её только молотили по воздуху, бессильные даже сильно раскачать её подхваченное кем-то тело. Когда Юма опомнилась и сообразила оглядеться вокруг _волшебным_ взглядом, то увидела, что она как муха в паутине барахтается в ловушке альвитических нитей, невероятно крепких и толстых. "Нет, не разорвать!" - в отчаянии поняла она. А паук был тут как тут вышагнул из тени и стоял разглядывая Юму, вот именно, как паук муху, причмокивая губами и довольно потирая руки.
- М-м... Стало быть, наш таинственный вундеркинд попался в такую простую западню, м-да, - протянул Мейтир, это, конечно, он и был, предатель, предатель, гадкий предатель! - А что же этому чудо-ребенку не помог его... м-м... чудо-зверек, э?
Юма растерянно оглянулась, ища Вайку и только теперь задав сама себе тот же вопрос. Насладясь её замешательством, Мэйтир снизошел до разъяснений.
- Я думаю... э... этот самый чудо-зверек нам сам все растолкует, - и кудесник-изменник щелкнул пальцами.
У его ног появился Вайка, сопровождавший Юму, как и обычно, всю дорогу до Зверя.
- Вайка! - вскрикнула Юма. - Что он с тобой сделал!.. - и она осеклась, все поняв.
- М-нет, - возразил Мэйтир, - тебя обманул я, а не он. К сожалению, этот род не способен менять хозяев. Зато не так трудно поменять зверька, и Вайка у его ног превратился в тусклое бесформенное пятно, а потом и вовсе растворился, - пустая игрушечная иллюзия, на которую так позорно поймалась Юма. Но ведь она и подумать не могла, что...
- А Вайка? Где... Что ты с ним сделал, предатель! - закричала Юма и сама же расплакалась, от бессилия и обиды.
- М-м... несколько преждевременно, я бы сказал, - заметил взрослый, постыдно глумясь над обманутым ребенком. - Э... плакать. Я всего-навсего захватил твоего зверька, как тебя, и укрыл в надежном месте. Не здесь. Может быть, потом и придется от него избавиться, э... Посмотрим. Э... сперва, знаешь ли, побеседуем.
- О чем?
Не отвечая Юме, Мэйтир пошел по коридору, а паутина с Юмой каким-то образом двигалась в воздухе перед ним, будто он её толкал перед собой, как какую-нибудь тележку. Он шел довольно долго, удаляясь от той двери в залу со Зверем и забираясь, очевидно, в самый заброшенный угол дворца. У одной из дверей он остановился, пошуровал ключом, втолкнул Юму в тесную комнату она осталась там висеть над полом все в том же проклятом капкане паутины силы.
- М-да, - удовлетворенно причмокнул Мэйтир, порассматривав Юму с разных сторон и, видимо, найдя её плен неодолимым. - Э... нашей подающей такие надежды девочке трудно будет позвать на помощь. Я немного спешу, так что, девочка, тебе придется тут м-м... быть одной, да-с. Э... в темноте...
Юма назло решила больше ничего не говорить и не показывать больше свою слабость. Ей так и хотелось крикнуть Мэйтиру в спину что-нибудь позорное, но она сдержала себя. Но у выхода Мэйтир задержался.
- Впрочем, я мог бы и отпустить тебя, да... В общем-то, ты больше не опасна... Если... м-м... правдиво ответишь, как ты сумела выкрасть рубины и куда их дела. М-м?
Мэйтир ожидающе поглядел на Юму. Лицо его не показывало особого интереса, но она все прекрасно поняла.
- Никуда! - назло выкрикнула Юма. - Никуда не дела!
- М-м... В таком случае, как насчет того, чтоб вернуть камни на место, э... законному владельцу? - спросил Мэйтир все так же безразлично, и Юма обрадовалась: выходит, он ничего не знал про Птицу! Значит, Чке ничего не грозит, да и как он достал бы рубины Соллы, если... Юма сама не знала, почему она так рада этому открытию, но её сразу будто отпустило внутри. И с этого момента она решила биться до конца, хотя и не знала, сможет ли она вообще что-нибудь предпринять в её положении.
- Ты сам знаешь, кто их законный владелец! - отвечала она дерзким тоном.
- По-твоему, Антонин, м-м? - усмехнулся Мэйтир. - А почему же тогда ты их ему не отдала?
- А с чего ты взял, что я их не отдала? - закричала Юма нарочно погромче.
В глазах Мэйтира мелькнуло сомнение.
- И, по-твоему, м-м... он скрыл это от меня? с чего бы вдруг... забормотал Мэйтир, размышляя вслух. Он ходил взад-вперед, соединив руки за спиной и крутя пальцами. - Нет, ты врешь! - сделал он вывод. - Где рубины?
- Спроси Антонина!
- Н-ну... это мысль, да... - пробормотал Мэйтир, глядя на Юму холодно и отчужденно, как если бы она и впрямь была какой-нибудь мошкой, залетевшей в сеть Мэйтира как его законный завтрак. Не произнося более ни звука, Мэйтир отвернулся от Юмы и вышел, не считая нужным даже запугать её на прощание или пообещать продолжения беседы.
А Юма, оставшись одна и в совершенной темноте, тихо заплакала. Но когда она немножко успокоилась и стала размышлять обо всем, то неожиданно поняла, что дела не так уж и плохи. Мэйтир не знает про её дружбу с Ритти это такое имя Юма подарила Зверю, рычащее и твердое, но все же не злое. Он не знает, где камни. Он не знает про Птицу - и опять в Юме шевельнулось что-то светлое, будто мысль её коснулось чего-то светлого и родственного, как её топтыжка. Наконец, и Вайка ей не изменил, он жив. И ещё - Юма почему-то поняла произошедшее так, что Мэйтир действует сам по себе, без ведома Северина, и это тоже было хорошо, потому что... Может, они двое не такие уж друзья и не очень-то заодно? В общем, это могло пригодиться.
А вот все остальное, вздохнув, призналась себе Юма, было плохо. Никто не мог знать, где она теперь. Когда ещё её хватятся и начнут искать... и смогут ли найти... Эта комната была укрыта в такой плотный экран, Мэйтир заблаговременно все подготовил, значит, даже провидящие Тапатаки до неё не дотянутся, даже милая Инессочка... И к тому же, Мэйтир может перепрятать Юму в другое место, тогда где же её найдут... Тут Юма вспомнила про Аглаю. Она-то видела, что Юма ушла в тайный ход! Конечно, она потом все скажет Инессе, и умная-преумная Инессочка поймет, что она снова у Северина... но...
И Юма снова
поплакала.
Поплакать
Инне очень даже
хотелось, но не хотелось портить радость Аниты. А та ахала, осторожно поворачивая коробочку с рубином и не решаясь прикоснуться к волшебному камню.
- Инка, от него так... так лучится! Даже пальцы щекотит и тепло... И он... Инна, да он же... он смеется, да? Прямо сказка! - очарованная Анита не могла оторваться от камня.
- Дора говорила, что Солла - это смех Тапатаки, - кивнула притихшая Инна, вымучив из себя бледную тень улыбки.
Анита наконец заметила и обеспокоилась:
- На тебе лица нет! Инночка, что?
- Найра, - был короткий ответ.
- Там? - Анита качнула головой в сторону, имея в виду соседнюю комнату Кавертона, где поселили Инну.
- Угу, - подтвердила Инна и добавила, отвечая на немой вопрос в глазах Аниты: - Потом.
Она только что ходила к себе как раз за рубином, рассказав уже про свою героическую стражу и подарок короля Джека. Конечно, Аните захотелось посмотреть на волшебный камень, а Инна не могла лишить Аниточку толики чудесных касаний. Подруга Инны приехала под вечер, в компании одного из новых приятелей - брата кого-то из кэмфордских студентов и на его машине. Этот брат приятеля, Рик, брался доставить их и в Лондон и даже вызывался покатать по нему. "Если русские девушки не против", а вечером они все вместе шли на концерт - правда?!. не может быть!.. ой, как здорово! - на концерт Томми Хока, он же твой кумир, Инна, и как раз последний концерт в Лондоне, а на следующий день они уже улетали вместе с остальными девчонками. И все было так замечательно - счастливый исход минувшего испытания, милое лицо прибывшей наконец подруги, представление друг другу всех, кто кому не знаком, оживленный обмен новостями и ахами, благосклонное внимание миссис Коул к новым гостям, её обмен замечаниями с доктором Палмером: "Знаете, Бриджит, я только сейчас понял, насколько Кавертону недостает компании веселых молодых людей" - "Ну что же, время от времени вам полезно побыть в их обществе, сэр Юджин", ну и так далее, - вплоть до момента, когда Инна открыла дверь своей комнату и увидела стоящую возле её кровати Найру с рубином в руках.
- Н-найра! Эт-то ещё что такое! - оторопело заикаясь возмутилась Инна.
Бесстыжая Найра, как водится, не смутилась. Она поставила коробочку с рубином на стол и задала вопрос, который остановил поток Инниных негодующих слов.
- Ты так уверена, что занимаешь первое место в сердце Антонина?
- Ты что, хотела похитить Сол... - слетело с губ Инны по инерции, но сказанное уже дошло до её ума. - Что?.. - растерянно произнесла Инна.
- Нет, я не хотела похитить Соллу, - хищно улыбнувшись, отвечала Найра на вопрос, прозвучавший первым. - Я бы сделала это давно, ты не очень-то охраняешь свой приз. Я хотела другое: увидеть камень, он того стоит, а у меня вряд ли когда-нибудь появится другой случай.
- Что ты сказала про меня и Антонина? - потребовала Инна - и противореча сама себе, снова возмутилась. - Вообще - какое твое дело, какие у меня отношения с ним или хоть с кем!
Гнев Инны совсем не впечатлял Найру.
- Твои отношения с принцем Антонином касаются очень даже многих, милая Инна, как и все, связанное с короной Тапатаки, - возразила она как ни в чем ни бывало. - Но тебе, конечно, не очень интересно, почему _касаются_. Ты ведь жаждешь узнать, почему тебе не идти с ним рука об руку под венец, на ложе любви и далее по жизненному пути.
Не дожидаясь подтверждения своих слов, Найра подняла рубин со стола и протянула его Инне:
- Ручаюсь, ты не догадалась заглянуть внутрь камня. Посмотри, и ты сама все поймешь.
Недоверчиво и преодолевая внутреннее сопротивление - почему она должна слушать Найру? - Инна все-таки поднесла рубин ко глазам. Она много раз ещё с ночи, когда получила этот дар маленького народа, любовалась камнем, но, действительно не пробовала заглянуть _внутрь_. Сначала она увидела только малиновое искрение, но сразу догадалась, что здесь требуется её ведьмовское зрение. Камень откликнулся тотчас: он будто расширился, как бы стал окуляром бинокля или камеры, и глядя в этот рубиновый глазок Инна увидела преклоненного на одно колено принца Антонина, на голову которого женщина невообразимой красоты - красивее Инессы! волшебней Инессы! - возлагала венец, и в этих двоих, неотрывно смотрящих друг другу в глаза, была такая соединенность, что просто не оставалось сомнений, каковы их чувства и принадлежность друг другу.
- Ну и что, - упавшим голосом вслух сказала Инна - но будто возражая ей - мол, совсем не "ну и что", - эти же двое проступили внутри камня в иной своей согласности друг другу: закрывший глаза Антонин обнимал сзади эту неведомую фею, Антонин сидел с ней вместе на троне, Антонин следовал за ней в неуследимом взгляду, но все же ощутимом полете сквозь бездны миров и пространств, Антонин... "Ну вот и все", - беззвучно произнесла Инна, перестав созерцать этот феерический калейдоскоп с четой нареченных другу другу волшебных существ.
- Полагаю, Инесса тоже этого никогда не видела, - заметила Найра с тоном некоторого сочувствия. - Она ведь _тоже_...
- Да, - безучастно отозвалась Инна, не в силах уже ни обижаться на Найру, ни вообще что-либо чувствовать.
- Понимаешь, Инночка, - тоном заботливой подруги продолжала змея Акамарская, - я так подумала, тебе лучше будет все знать. Мы все же друзья, я ведь тебе тоже нравлюсь, я же знаю, хоть ты и фыркаешь на меня все время.
- Ладно, тебе, я вижу не до меня, - и погладив Иннино плечо - а убитая Инна даже не отстранилась и только стояла как соляной столп - Найра пошла к двери. - Надеюсь, увидимся.
Вспомнив через неизвестно сколько времени, что её с рубином ждет Анита, Инна поплелась к ней в комнату и там в конце концов рассказала и эту последнюю новость, а потом все же и поплакала.
- Ну почему, ну вовсе не обязательно, - утешала её Анита. - А может, ты все поняла неправильно, может, это душа Антонина, может, это все в другом смысле, волшебном, ты же сама говорила, что в Тапатаке все то же самое совсем по-другому, ну, не плачь ты...
Как ни странно, это помогло. Уйдя к себе, Инна проворочалась ещё полночи, продолжая спорить сама с собой, и к ней вернулась надежда. Ну да, ну наверное, это все в другом, высшем смысле, эта кобра Найра назло ей все сказала... Несколько раз Инну так и подмывало позвонить в колокольчик и спросить обо всем Антонина, но у неё не хватало духа, было стыдно и страшно - а вдруг... А о том, чтобы заглянуть этой ночью в Тапатаку - это такой-то, зареванной, постыдно ревнующей... - нет, об этом и речи не могло идти, да у Инны и сил на то не оставалось. Перед тем, как заснуть, Инна решила просто отдать Антонину камень, сказать, что это от короля Джека, и - ни о чем не спрашивать. Он ведь сам прочтет в ней все - вот пусть сам и... Но это завтра, - думала, засыпая, Инна, - то есть следующей ночью, сейчас она... спать... в Тапатаку потом...
Утром Инна встала с тем же решением, а вчерашнее потрясение отдавалось лишь остаточной ноющей болью где-то в груди. Но глаза покраснели, а голова была несвежей. За завтраком она старалась ничего не показывать - ни к чему, да и не хотелось портить расставание с Кавертоном. Но миссис Коул сама налила Инне кофе покрепче - как перед её _работой в библиотеке_ - такого же:
- Мне показалось, эта чашечка будет нелишней, леди Инна, - произнесла она тоном непробиваемо-добропорядочной служанки, каких показывают в фильмах про добрую старую Англию, и Рик слегка фыркнул на это "леди" и покосился на Инну.
А на прощание был сюрприз. Нет, не подарок от лорда Палмера - он заранее обещал дать ей пару своих книг и, конечно, подарил их вкупе с самим романом Блейка и ещё сказал, что пришлет кое-что по Интернету, "чтобы не утяжелять ваш багаж". А сюрпризом было приглашение: Палмер звал Инну вместе с Анитой - погостить летом пару недель в Кавертоне:
- ...Мы к вам так все привязались за эти дни, милая Инна, право, нам с миссис Коул уже стало казаться, что без вас в Кавертоне будет чего-то недоставать. В общем, визит двух очаровательных молодых иностранок - это было бы как маленький праздник для старого ученого отшельника в его старом замке, - и миссис Коул одобрительно кивала, а Инна и без этих знаков не сомневалась, кто был вдохновителем этого приглашения.
И еще, молчун Джеффри подарил Инне чеканку - девушка верхом на таком шикарном большо-о-ом тигре, он успел это сделать за считанные дни Инниной _миссии_.
- По-моему, у неё лицо Инны, - заметил Рик, заглянувший через плечо Аниты.
- Я рисовал с натуры, - лаконично ответил Джеф, и все немного посмеялись, включая Рика - за компанию, он-то не понимал подоплеки всего.
А потом Кавертон остался за изгибом дороги, Инне чуть взгрустнулось, и это отвлекло её от вчерашних сердечных страданий. С полдороги Рик усадил за руль Аниту, пересел на заднее сиденье и принялся болтать с Инной. Инне это было сейчас не так уж интересно, впрочем, она-то, в отличие от своих камских подружек, в Кэмфорде общалась с английскими ребятами совсем мало, и можно было считать, что теперь выпал случай наверстать упущенное.
А после был Лондон, немножко, пара кусочков, - Инна успела устать, все-таки эта эпопея с каменной лихоманкой короля Джека далась ей не так легко, и последние дни она быстро уставала - видимо, ещё недоотоспалась. Но Тауэр, смену караула и Эбби-роуд они все же посмотрели, а потом пообедали и уехали в гостиницу, передохнуть перед концертом неувядающего кумира девчонок Томми Хока.
Этот концерт - вероятно, потому что последний - проходил не в одном из современных молодежных залов, что величиной с самолетный ангар, а в добропорядочном Кинг-Кросс Холле, посещать который, так сообщил Рик, не чурались в иных случаях члены королевского дома. Соответственной была цена билетов и публика - молодежь, конечно, тоже была, но больше люди возраста среднего и даже, что удивило камских девушек, постарше. Опять же, и стиль концерта был соответственным - относительно академичным: все музыканты, включая звезду, надели солидные пиджаки-брюки - что по-нынешнему шло почти что за фраки. Да и вела себя публика сравнительно сдержанно - для концерта поп-звезды, разумеется. Но это Инну как раз и устраивало, меньше всего ей сейчас хотелось бы оказаться среди орущей толпы заведенных подростков. А так - было почти как в Камской опере, можно было просто послушать, в удовольствие, невозбранно и бескорыстно полюбоваться на киноидола давней теперь уже давней - поры девических романтических грез. Да и не такой уж это был теперь идол, после Тапатаки, но - но остаточное чувство преклонения, но мягкий приятный тенор, но неотразимое обаяние простого парня Томми, его детски-большие глаза и любимые мелодии - и мало-помалу Инну разобрало, захватило - она поддалась настрою зала и почти разделяла это стадное чувство восторженных дурочек, визжащих от одного только вида своего героя, когда он вот - живой, на сцене, почти что досягаемый.
Ближе к концу представления Инне неудержимо захотелось наведаться в дамскую комнату. Оказалось, Рик не знал её местоположения, но вошел в деликатную ситуацию и отправился на поиски вместе с Инной. Они немного поплутали, а на обратном пути свернули и вовсе не туда. И тут произошло почти невероятное - в одном из коридоров Инна столкнулась с самим Томми Хоком нос к носу - пока Инна и Рик блуждали, концерт успел завершиться.
- Хэлоу! Вы действительно Томми Хок? - в лоб спросила Инна, вообще-то, она скорее подумала вслух, от неожиданности не успев смутиться да и попросту оценить всю ситуацию.
- Поклонники? - шагнул навстречу кто-то из небольшой свиты.
Томми, уставший и не столь уже концертно-сценичный, сейчас выглядел как-то доступней и к тому же - был застигнут врасплох. Он жестом пресек порыв телохранителя и остановился, вопросительно глядя в лицо Инне.
- Томми, это девчонка из самой России, - по-джентльменски пришел на выручку Рик. - Она прилетела специально на ваш концерт, - соврал он тут же.
- Да? - поп-светило было по-настоящему польщено и заинтересовалось. Как вас зовут?
- Инна, - и в этот миг она сообразила, что стоит как по команде "замри" в смешной позе - с головой, задраной кверху, и прижимая кулчаки к груди - и тогда уж смешалась, не представляя, как вести себя дальше и что бы такое извлечь из этой встречи. - Я завтра улетаю, - зачем-то сообщила она.
- Да? А где вы остановились?
Инна назвала отель.
- О! Да это ж в двух шагах! - воскликнул Томми совершенно по-простецки. - Надо же! Ладно, идемте со мной, я вас подвезу.
- Рик, ты скажешь Аните, что я потом... - пробормотала Инна Рику, оглядываясь на ходу и успев только краем уха захватить его "о'кэй", а быстро шагающая толпа уже увекла её вслед за Томми.
Машины, оказывается, стояли у заднего выхода - Томми почему-то счел нужным объяснить это Инне:
- Устал за турне. Хочу поскорее в номер. Вот только заскочу промочить горло и съем кусочек чего-нибудь.
- О, так я вас, наверное... - снова смутилась Инна. - Вообще-то я не собиралась к вам приставать, мы просто заблудились.
- О, ерунда, - легко отмахнулся Иннин знаменитый собеседник. - Я не возражаю немного поболтать. Вы действительно из России?
- Ну да, только я не летела специально на концерт, я была в Кэмфорде, а потом в Кавертоне, у меня стажировка, - и Инна немного рассказала про свои обстоятельства.
- О да, Алан Блейк... - кивал красавец Томми. - Я читал. Я даже нарисовал несколько рисунков к его роману.
- Да? Вы рисуете?
- Ну, по-дилетантски, для себя. Это мало кто знает, я не выставлялся. А кстати, хотите посмотреть?
- Ну... конечно!
- Невероятно, - тряхнул головой Томми. - Сам не понимаю, что со мной. Вижу вас пять минут - и уже готов доверить вам свои секреты.
Довольная Инна засмеялась.
- Это потому что я ведьма, - легко созналась она.
- Ведьма? О! - смеялся и Томми. - Так это же замечательно! Я тоже всю жизнь мечтал встретить настоящую ведьму.
За пятнадцать минут, проведенных в его автомобиле, они совершенно освоились друг с другом и, можно сказать, перешли - насколько это позволяло английское "you" - на ты. На сердце Инны было удивительно легко, все происходило само собой, правильно, с волшебной простотой, и Инна в глубине души немножко гордилась сама собой: "Нет, я все-таки ведьма". Да и то сказать, а что же иное, как не её ведьмовская удача, подыграла ей и на сей раз? И ведь как это все так точно получилось - важничала про себя Инна оказаться на пути Томми в нужную минуту, сразу заинтересовать, поселиться в отеле, что бок-о-бок с его гостиницей, да и этот роман этого Блейка - ну вот все в пору, к месту и кстати - и что там все эти микронные допуски всяких там физико-технических чудес в сравнению с королевской точностью такой ювелирной штуки, как колдовская удача!
А затем эта же мысль повернулась в голове Инны другим боком: ну, ясное дело, это не просто счастливое совпадение, это дела волшебные, но разве ведьмовская удача бывает так просто? Неужели все происходит только затем, чтобы выпить пару бокалов с мировой знаменитостью и взглянуть на его рисунки? Конечно, это забавно, интересно, и было бы приключением для любой девчонки из далекого захолустного Камска, но для нее, ведьмы, что одной ногой, можно сказать, стоит уже на земле сказочного мира, это всего лишь необязательное развлечение. Нет, не стала бы её удача стараться лишь для этого, тут что-то поглубже - и вдруг в голове Инны сверкнула невероятная догадка - нет, ещё не догадка, а подозрение о невероятном: Антонин!
На миг Инне показалось, что это бы все объяснило. Ведь в их споре за ним оставалось третье, _последнее_, появление. И лучшего времени было бы никак не выбрать - как раз после Кавертона и Инниных терзаний из-за слов этой гадюки Найры. И так бы все подошло, так это было бы в стиле Антонина, чтобы ему подоспеть как раз вовремя и отгадаться с третьего раза, разрешив все загадки и вытерев все слезки с её глаз. Конечно, вряд ли принц Тапатаки днюет и ночует в их Срединном мире в образе Томми, но ведь и не нужно достаточно было вот только сегодня попасться ей в Кинг-Кросс Холле и... Эта догадка так восхитила и обрадовала Инну, что на минуту она в неё уверовала. Но потом - потом все же засомневалась. В поведении, словечках, движениях, смехе и шутках Томми не проступало ничего от Антонина и вообще тапатакского. Однако с этой минуты Инна стала наблюдать все другими глазами и воспринимать иначе. Теперь действо называлось не "Инна рядом со знаменитым Томми", а "Отгадай Тошку", а это ей нравилось уже куда больше. Поэтому Инна даже как-то расслабилась, перешучиваясь и дурачась в тон Томми и соглашаясь на все, что он предлагал, не сомневаясь, что сможет на чем-нибудь поймать Антонина - если это Антонин. А если нет - то чем плох забавно проведенный вечер?
Они с Томми слегка перекусили в каком-то баре по дороге, он рассказывал разные занятные случаи из своей жизни, немного жаловался на то, какая это обуза - быть всегда на виду, играть роль великого Томми Хока "играть роль Томми Хока"? - Инна при этих словах чуть не задергала свой золотой колокольчик: ага, попался! - но раздумала, успеется, но теперь она уже почти не сомневалась. А то ли дело так вот запросто поболтать с незнакомкой, которой просто нравится с тобой поболтать, а не потому что ты её кумир... - Хм! - задумалась Инна: на что это намек и главное, ч_е_й это намек? Потом они пошли прочь, он захватил с собой пару пакетов снеди - на утро, а на выходе спросил:
- Ну так как - не пропало желание посмотреть мою мазню?
- Наоборот, - отвечала Инна - и вдруг другая шальная мысль пришла ей в голову: а может быть, это тот самый таинственный художник? которого ищет вся Тапатака? Это была бы уже совсем другая находка, но ведь тоже, тоже чудесная! Эта мысль Инну слегка охладила: что ведьмовская удача вывела её не то чтобы на Антонина собственной персоной, но на то, что принцу и всей Тапатаке так долго не открывалось - ну, помимо ещё рубина Соллы. "А вот был бы подарок - и Соллу, и..." - подумалось Инне. Теперь она и вовсе терялась в догадках, и кроме всего прочего, в ней заговорило - и громко-прегромко обыкновенное человеческое любопытство.
- А где это? Я имею в виду - твои картины.
- Ну уж, картины, - мальчишески улыбнулся Томми. - Вообще-то кое-что есть у приятелей, а в основном у меня дома, в Кливленде. Но я кое-что взял с собой, хочу подарить своим английским друзьям.
- А, так они в гостинице?
- Ну да. Не лень прогуляться?
Это действительно было недалеко от её гостиницы, и лень-то не было. Но в номер с мужчиной, вечером... А если Антонин? - подумалось тут же. А если нет? - возразило что-то. А если т_о_т художник? А если нет? И тогда... Но ведь Ингорд, - вспомнила Инна. Золотой колокольчик. Бенга... ах нет, Бенга-то как раз не при ней. Ну, ничего!
Они поднялись в номер Томми - само собой, обставленный пороскошней, чем у Аниты с Инной. Томми, простой и благовоспитанный одновременно, был само очарование и не делал ни малейших попыток сближения, не говоря об этом самом "харассменте" (приставании с известными целями). Он действительно принес несколько холстов, а кое-что уже висело на стенах. Картины и рисунки были забавными, странными, только пара из них была "реализмом", то есть на них было что-то узнаваемое - город на одной картине и ещё какой-то закат на каком-то озере - рядом с виллой его друзей, объяснил Томми. А остальные были или скоплением цветовых пятен - "Это полотна-настроения, я их называю - цветомузыка", - рассказывал Томми, или же каким-то подобием исканий Дали и Пикассо: всякие переискривленные физиономии и предметы, набросанные в одну кучу. Тапатакского там как будто бы не было, это Инна сразу поняла, но какая-то странность была, что-то откуда-то _оттуда_ - может быть, из тех уголков иномирья, куда не доводилось заглядывать Инне, но сквозняки которых, похоже, сами гостили в артистическом воображении Томми. И Инна так и не решила до конца: художник вроде бы не тот, но - но вдруг может стать т_е_м? Позвать Антонина, ведь он-то сразу разберется? А если... тогда она проиграет и...
Меж тем они выпили по два бокала вина, какого-то розоватого и очень вкусного, и болтали о том и другом, о картинах, кошках, собаках, кино, литературе, и Инна наконец решилась ввернуть:
- Томми, а ты смог бы нарисовать Тапатаку?
И она посмотрела в упор.
- О! - засмеялся Томми. - Да это же моя мечта - нарисовать Тапатаку!
- А ты её видел?
- А ты? - ответил Томми вопросом на вопрос - и засмеялся, заливисто, по-мальчишески, совершенно по-Тошкиному, и в этом момент в Инне что-то дрогнуло и разжалась. Она вынула коробочку с рубином, раскрыла и показала Томми.
- Солла, - сказала она глядя ему в глаза.
Томми тихонько взял камень и поднес ближе, и выражение лица у него было совершенно непередаваемое.
- Солла, - повторил он едва слышно, а затем бережно отложил камень и наклонился к Инне, и его теплые губы встретили губы Инны, произносящие столь же тихо заветное имя:
- Антонин.
Затем он отстранился, сердце Инны колотилось, голова шла кругом, и она сказала, немного виновато, как школьница, просящая разрешения выйти с урока:
- Мне надо в ванную.
Он ничего не отвечал, молчал - со все тем же непередаваемым, загадочным выражением лица и глядел на неё своими огромными глазами. В ванной Инна встала у зеркала и принялась поправлять волосы, в голове был полный сумбур, а она все пыталась понять, что же она решила. И в этот миг в зеркале исчезло её отражение и все предметы ванной комнаты, поверхность стекла стала не зеркальной, но прозрачной, и сквозь него Инна увидела Ингорда, смотрящего на неё с безмолвным вопросом.
- О! Ингорд!.. - она непроизвольно поправила платье, сползшее с плеча и немного покраснела.
- Госпожа... - начал он с очевидным колебанием - говорить ли ему свой вопрос.
- Нет, - быстро остановила его Инна, поняв без слов, что рыцарь спрашивает, нужна ли ей его помощь и присутствие. - Нет!
Это прозвучало излишне резко, и Инна добавила тоном мягче:
- Ингорд, сейчас... сейчас происходит то, что касается только меня. Прошу тебя, не появляйся... сам. Никто не должен появляться, никто.
По лицу Ингорда пробежала тень, а в глазах сохранялось недоумение.
- Инна, это так нужно? Вы мне велите?
- Да, - твердо отвечала Инна.
- Приказ дамы?
- О да, приказ дамы, - подтвердила она - и Ингорд склонил голову, принимая её решение.
А когда зеркало вернуло её отражение, Инне уже не было нужды вглядываться в него. Ведь на самом-то деле она все решила, наверное, ещё тогда, входя в отель с Томми... мнимым Томми... и её разговор с Ингордом обнаружил это лучше всякого зеркала.
Когда Инна вернулась к Томми, он стоял скрестив руки посреди комнаты, в приглушенном мягком свете настенных бра, большеглазый, красивый, воплощение мужественности и ожидания. А потом - потом он унес её на постель в другую комнату, и все, что он там проделал, было проделано нежно, романтично и вместе с тем решительно. И все было бы хорошо, да нет, почему было бы? - все и было хорошо, но только с первого же касания Инна поняла то, что она знала самым глубинным, _последним_ знанием с самого начала: не Антонин.
Не Антонин. Не Антонин, но её мужчина, её первый мужчина. И когда все завершилось, и Томми начал гладить её голову, ласково шепча что-то свое мужское - про то, что это изумительно, невероятно - быть с девушкой, для которой это впервые, что она ангел, единственная, что это все как в сказке - в эту минуту она не вытянулась в истоме, с благодарной улыбкой принимая его подношения, а нежно отстранила Томми, присела в постели, натянув на себя простыню, и принялась рассказывать все с самого начала - про Тапатаку и принца Антонина, и Кавертон, что она и в самом деле ведьма. Зачем она так делает, этого Инна и сама не понимала, она просто знала - что должна это сделать, отдать и это, как приданое к своему девичеству, раз уж он её первый. До конца. И только где-то в стороне, в отдалении, как мерцающий огонек, в ней проблескивала на миг-другой одна-единственная тревога - что он ей не поверит.
А Томми, тоже посерьезнев и надев халат, присел напротив в кресло и курил какую-то ароматную сигарету, не задав ни одного вопроса и только поглядывая на неё сквозь клубы сизого дыма - все тем же странным, загадочным взглядом своих больших глаз.
- Инна, - спросил Томми, когда она смолкла, и в голосе его слышалось ненаигранное изумление, - Инна, значит, ты так ничего и не поняла?
- Что? - и недоумевающая Инна повторила: - Что я не поняла?
- Да про эту свою Тапатаку. Это же колония бобров. Ну да, ничего не скажешь, хорошо же они тебя заморочили!
Он ей поверил. Поверил, но понял что-то совсем другое, нелепицу какую-то. И эту нелепицу он с жаром ей объяснял:
- Таких случаев не так уж мало, у китайцев об этом множество сообщений. В своем роде, это такое особое оборотничество. Преимущество зверей в том, что люди считают их неразумными. А они очень даже хитры и хорошо умеют пользоваться нашей собственной безмозглостью. Твоя Тапатака это мираж, видение, которым они отводят тебе глаза.
- Зачем?
- Ну, ты же не стала бы тратить свою энергию и свой магический дар на дырявые бобровые хатки! Вот им и приходится пускать в глаза морок.
Инна, моргая широко раскрытыми глазами, смотрела на Томми, не в силах поверить, что он говорит это всерьез. у неё вдруг что-то зазвенело в ушах, в кончиках пальцев закололо, и на миг, на самый короткий миг ей представилось все так, как внушал Томми: эти разговоры про плотину, которую может прорвать, приземистая фигура Мэйтира, вид Безбрежного озера... на какой-то миг линии неуловимо сдвинулись, превращая образ Тапатаки в вид бобровой лесной запруды, а Мэйтира в толстого седоватого бобра у поваленного ствола - и Инну захватило обескураживающее чувство внезапного горестного открытия - открытия долгого и вероломного обмана. Но это длилось лишь миг - и разум, и сердце, и вещая душа Инны возмутились: сразу по тысяче причин такого просто не могло быть!
А Томми продолжал, развивая достигнутый, как он понял по виду Инны, успех:
- Эти бестии умеют присосаться вот так, наведя иллюзию, а уж когда получилось, то будут тянуть, пока не высосут до капли. Я понимаю, для них эти хатки и плотина и их бобрята вещи серьезные, ну и пусть заботятся, только не за наш же счет! Это действительно чудо, что ты вырвалась из плена оборотней. Знаешь, что надо сделать...
Он кинул проверяющий взгляд ей в лицо и замолчал, поняв, что ону уже стряхнула наваждение и номер не удался.
- Ты враг, - тихонько произнесла Инна.
Томми криво ухмыльнулся, а затем - затем с быстротой, к которой Инна была не готова, метнулся к ней, схватил за руку, выдернул из кровати, проволок до двери и вышвырнул из номера - совершенно раздетую, укрытую только простыней, в которую Инна вцепилась чисто инстинктивно, просто от испуга. А затем Инна услышала, как дверь с внутренней стороны запирается на ключ - и только тогда очнулась от совершенного потрясения.
- Пусти!.. Отдай!!. Камень... - она толкнулась в дверь всем телом и, потеряв в этом движении остаток сил, опустилась на пол в опустошении.
- Мамочки... Мамочки... - Инна сидела на коленях возле двери и повторяла это как заклинание - звать на помощь и вообще думать и делать что-то ещё у неё не было сил. И в этот миг, запоздавшим и бессмысленным уже разъяснением, у неё в голове появилось воспоминание - их с Анитой посещение выставки художников-фантастов: картина, на которой змеились в преисподнем состязании тени из мира Гункара и автором которой был обозначен некий Т.Хоук. И теперь было понятно, кого укрыла разница в одну букву - укрыла так же, как блеск знаменитого имени укрывал от несведущей толпы если не оборотня, то ведьмака и редкого подлеца. А меж тем сквозь застилающий мир туман перед Инной смутно уже проступали какие-то приближающиеся фигуры, чьи-то лица увеличивались и сплывались где-то там, над ней, и одно из них вдруг произнесло голосом как будто уже когда-то слышанным:
- Инна? - и уверенней, после её всхлипывающего машинального "Что?": О, Инна! Что с вами?
Это была Джанин, американка, с которой месяц назад Инна познакомилась в Камске и которую каким-то причудливым ветром занесло в Лондон на обратном пути в Америку - в этот самый отель и в этом самый час и миг - впрочем, то был уже не ветер, а лишь слабый сквознячок, последний остаток вампирски
выпитой Инниной тапатакской
удачи.
- О!
Как удачно!
обрадовался Саша Песков, нос к носу столкнувшись с Аликом недалеко от его дома. - А я как раз к тебе.
Но интеллигентный воспитанный Алик почему-то никак не отозвался на эту радость, то есть отозвался, но только словами, брошенными на ходу:
- Саша, бегу!
И ни в лице его, ни в движениях ничто не потянулось, не поприветствовало приятеля, изображая встречную радость хотя бы из вежливости. Алик, похоже, действительно торопился - а скорее, бежал за кем-то вдогонку, высматривая того среди мельтешащих прохожих. Саша Песков смотрел ему вслед, невольно гадая о причинах такой взбудораженности, чуть ли не невменяемости рассудительного хладнокровного ученого. Через минуту он получил и ответ, заметив на той стороне улицы быстро идущую в другую сторону девушку. С расстояния можно было и ошибиться, но Саша Песков был уверен: это Аська, нынешняя подружка Алика. Части картины сложились в целое - очевидно, поругались, очевидно, крупно, очевидно, к тому и шло - уж больно отчаянное лицо было у ничего не видящего перед собой Алика. Стало быть, она убежала - "ушла" - а Алик кинулся следом, не в ту сторону - и потерял. Но друг Саши был уже где-то далеко, пойди найди, а Аська тоже повернула за угол и подсказка Саши Пескова, разыщи он Алика, была бы уже попусту.
"Ну, а что еще-то может у них быть", - бормотнул вполголоса Саша Песков, вздохнул и развернулся, решив вместо Алика повидаться с Векслером.
- А Боря уехал, - сообщила жена Векслера, открыв дверь на звонок Саши. Она была по-домашнему - в несвежем халатике, с бигудями на голове и с попискивающим карапузом на руках - вторым уже ребенком в этой странной семье. Странной эта семья была, поскольку объединяла чету людей, возможно, и не противоположных, но абсолютно различных. Ира была воплощенная поиземленность: продавщица, и не новоявленная, а ещё с советских времен, без высшего - и образования, и устремления, и чем она была выше мужа, так это ростом - на целую голову. Ну, а Векслер - йог, мистик и все такое, положим, женитьба была его "грехопадением", но, однако же, вернулся он к ней вторично, - рассуждали о них иногда приятели.
- Куда уехал?
- В Серовск.
Это было по другую сторону Хребта, и Саша Песков пожал плечами - что бы могло Векслера туда понести?
- А скоро вернется?
- Обещал скоро. Как переговоры пройдут. Мы фирму хотим открыть, изложила Ирина новости, разъясняющие недоумения Саши. - Знаешь, Саша, вдруг выпалила она, - я что-то волнуюсь за него. Какой-то он с последнее время был... две недели не ругались уже. Тихий больно.
- Так чего ж отпускала-то, - буркнул Саша Песков, ухмыльнувшись про себя раскрытому секрету: стало быть, не такой уж безмятежно-невозмутимый наш Векслер, если две недели без ссор - это что-то диковинное.
- А чё не отпустить-то? - встопорщилась Ира. - Без денег же пока едет. А если что, так щас и у нас на улице могут... Из дому не выходить, что ли? Он и так совсем обленился.
Но Саша Песков наскоро попрощался, не находя интереса вникать в семейные счеты, сколь бы охотно и в-на-весь-подъезд-услышанье они не оглашались.
К Алику он под вечер таки наведался вновь. Тщетно. Почему-то не было и старухи-пенсионерки, соседки Алика, - вероятно, подалась к дочери на другой конец города, где она иногда застревала на день-другой. И стопы Саши Пескова понесли его домой, пешком по вечернему Камску, но донести не смогли: в дороге произошло нечто непонятное и несусветное. На вершине одного из сугробов Саша заметил какую-то розово-рыжую собаку, подозрительно напоминающую рысь. Быть того, само собой, не могло, но пес как-то совсем не походил на пса, а вот на рысь - очень даже. Подойдя ближе, Саша Песков понял свою ошибку и засмеялся: это был всего-навсего один из рекламных щитов, эмблема одной из местных фирм, действительно, изображавшая рысь, а освещение фонарей создало иллюзию телесной объемности. Но когда он поравнялся с щитом, с сугроба вдруг соскочил самый настоящий зверь и кинулся прыжками по пустынной улице, напугав и озадачив Сашу Пескова. Рысь - рысь?!. - бежала впереди него, а затем свернула за угол и пропала из виду. Саша Песков невольно вспомнил все бывшие уже у него чудесные видения и происшествия - но это было что-то новое, ни на что не похожее. "Юма?" мысленно спросил он, но не ощутил никакого отзыва внутри. Он посмотрел на небо - оно было звездным и ясным, без снега и без этого таинственного КинГама. Устыдившись внезапно своих мыслей - ну, конечно, уж непременно всюду должны быть мистические создания и волшебные сущности, ага, размечтался - Саша Песков выбросил все из головы и продолжал идти своим прежним путем. Он дошел до угла - и тогда увидел, что выбрасывать все из головы он поторопился: рысь сидела на следующем перекрестке, будто поджидая его. Сам не понимая, зачем он это делает, Саша Песков пошел к ней, говоря себе, что хочет разглядеть зверя вблизи и наконец разубедить себя в игре воображения. Когда Саша был в десятке метров - и зрение его не разубеждало, а лишь все более убеждало, что это рысь - та снялась с места и потрусила по улице, снова повернув. Затем он ещё прошел пару кварталов, нырнул за ней в арку, вышел на проспект и оказался прямо у дверей бара "Парис", довольно известного в этом районе гадюшника, где терлась самая разномастная публика. Мимо "Париса" шагали прохожие, из окон его неслась развеселая попсовая музыка, у дверей стояло несколько человек, ребята и девушки, вышедшие проветриться и покурить - а вот рыси не было. Была Аська, та, Аликова, она сидела прямо на ступеньке не жалея накинутой на плечи шубы и пускала дым, уставясь мимо Саши Пескова пьяным взглядом. Хотя не совсем мимо через секунду Аська уже окликала его:
- О, Саша! Са-ша! - она поманила его пальчиком и обернувшись назад возвестила компании: - Это Саша Песков, поэт.
Откликом была лишь пара беглых девичьих взглядов - похоже, компания была посторонней, не Аськиной.
- Привет, - поздоровался Саша Песков, не особо воодушевленный как самой встречей, так и её обстоятельствами. - Ты не знаешь случайно, где Алик?
- Алик... Там, - махнула Аська рукой назад, роняя пепел себе на волосы и воротник. - Алик! - пропела она, поворотив назад голову. - К тебе пришли!
- Ладно, простудишься, - сказал, хмурясь, Саша. - Пойдем, позовешь его, хорошо?
Придерживая покачнувшуюся Аську за локоть, он прошел в вестибюль. Аська вошла в дверь зала - наскоро заглянув туда, Саша Песков не смог за отплясывающей толпой разглядеть, где там его друг и стал ждать. Так он простоял добрую четверть часа с Аськиной шубой на руках и наконец снова заглянул в зал. Алика он не увидел, но среди вихляющихся плясунов была Аська. Она приглашающе повертела рукой, и Сашино подозрение укрепилось: Аська была здесь не с Аликом. Скорее всего, вообще ни с кем. Со всеми сразу. По уму, надо было бы уходить - но шуба? Саша Песков сдал её в гардероб - при том, пришлось и самому раздеться - и прошел в зал отдать номерок.
- Вот, - протянул он. - Это к твоей шубе в гардеробе. Алика, конечно, нет?
- Подожди, я тебе расскажу, - неожиданно трезвым голосом произнесла Аська и взяв за руку отвела за дальний столик.
- Принеси чего-нибудь, - потребовала она, и Саше Пескову пришлось взять пару коктейлей - к счастью, при нем было немного денег.
А далее последовала слезливая тягомотная история, прерываемая постоянными попытками закурить в зале и перебранкой с барменом, молодым парнишкой, который почему-то наезжал из-за Аськиного курения не так на нее, как на Сашу Пескова. История была пошлейшей, дурацкой, невеселой, и Саша Песков мог сочинить её всю заранее и сам рассказать Асе. Когда-то давным-давно, так давно, что помнить уже неприлично (почти неделю назад) Алика не было дома; к старухе-соседке принесло зятя; старухи тоже не было; Аська была в ванной, под душем; зять стал домогаться познать её, как мужчина познает женщину; невовремя приперлась старуха; вышел большой скандал с продолжением вечером, когда вернулся Алик. Разумеется, в рассказе отсутствовали разные уточняющие обстоятельства, вроде тех, что домогательства в ванной почему-то происходили в комнате Алика и на его диване, что Аська была при том сверху в позе Венеры раскачивающейся, а _домогательно_ вынудить к этому женщину довольно-таки трудно, разве что под дулом пистолета, да и раскачиваться ещё надо уметь - но эти моменты были Аськой утоплены в общей невразумительности рассказа - а главное, виноват, конечно, во всем оказался Алик: почему, ну, почему он ей не сразу и не до конца поверил?
А Саше Пескову было уже не до Алика, он попался и сам знал, что попался. Не в том смысле, что соблазнился познать позу Венеры раскачивающейся в Аськином исполнении - нет, он просто как первоклассник, в пять минут влип в ненужную историю, позволил себя обволочь её паутиной и увязал там все больше с каждой минутой. Все дальнейшее было тягостным и длинным кошмаром, само нахождение в котором с чавканьем пожирало телесные и душевные силы Саши Пескова. Он покупал Аське выпивку; он таскался за ней сквозь танцующую толпу, отдирая прилипающие к её бедрам чужие мужские руки; он уводил её курить на улицу; он выволакивал её из закутка бармена, где она зарабатывала себе дармовую рюмку водки экспресс-стриптизом: вскидывала кверху подол юбки столь стремительно, чтобы как раз заинтриговать - что там у нее, телесно-прозрачного цвета трусики или отсутствие оных. И уж конечно, все это время, нарочно, автоматически или даже не замечая того, Аська подставляла Сашу Пескова самым безжалостным и беззастенчивым образом - и лишь чудом, а может, промыслом имеющего свои виды Провидения, он умудрился миновать все эти ловушки, капканы и водовороты, не доведя дело не только до составления милицейского протокола, но даже обойдясь без почти неминуемого мордобоя.
- Эта история началась давно, - с великой тоской думал Саша Песков, глядя на Аську, исполняющую танец с названием - нет, не "Приди, мужчина, приди", этот древний священный танец прекрасен и невинен, - а Аськин танец назывался "Придите ко мне все", и сила была не в самих по себе непристойных выкаблучиваниях тазом, а в той нагруженности непоказной, от Бога, стопудовой чувственностью, с какой Аська их производила. Но нет, не в Алике тут было дело и не в количестве поглощенного спиртного, и не в неустроенной судьбе, и даже не в желании покрасоваться своей распущенностью и сыграть пьесу "Ах, глядите, какая я вся". Все началось раньше, давно, в древности самой первобытной, когда мужчина испугался женщины настолько, что решил стать главным, Хозяином, и начал эту безнадежную войну. А потом он только проигрывал, проигрывал и проигрывал, и был вынужден громоздить горы мнимых трофеев, чтобы доказать самому себе, будто он победитель и триумфатор. Он строил египетские пирамиды и китайские стены, изобретал числа, слова, пулемет, кино, звездолет, затевал и выигрывал войны, был гением, поэтом, вором, вероучителем, злодеем, просветленным, ничтожеством, суперменом - а в промежутках между свершениями прибегал к женщине и милостиво дозволял ей восхищаться и ублажать его. Но на самом-то деле этот Великий мужчина не стоял в горделивой позе триумфатора, а искательно заглядывал в её глаза, изо всех сил желая услышать хотя бы возглас признания и поощрения из уст Женщины, и был он, конечно же, слугой, рабом, слагающим подношения к ногам своего божества. А поскольку мужчина всегда об этом догадывался и всегда приходил в бешенство от этой догадки, то вперемежку с идолопоклонством он придумывал и пробовал тысячи способов, чтобы повергнуть свой кумир ниц, втоптать в грязь, ниже низменного, грязней грязного, животней животного - и уж в этом-то он успевал. Кажется, не осталось способа распалить, расточить и утолить похоть, в каком бы мужчина не заставил участвовать женщину - а потом, усладив себя лакомым зрелищем, первым отстранялся и праведно обличал: диавол, сосуд мерзостей, дочь греха... И белое облачение было на нем, ибо истинно Бог влагал ему слова в уста, дабы руководил он женщиной в неразумии её - да убоится своего мужа, да будет...
- Мужчина, вы бы последили за своей девушкой, если вместе пришли! прозвучал над ухом Саши Пескова голос негодующего бармена - пока Саша сокрушался в своих вселенских обобщениях, Аська не теряла времени даром и стремительно ввязывалась в скандал.
Саша успел как раз вовремя, чтобы перехватить её ладонь, занесенную для пощечины то ли одному из переманенных ухажеров, то ли его возмущенной спутнице. Не тратя время на извинения и разбирательства, он протащил упирающуюся Аську до дверей и кое-как вытолкал в фойе. С теми же титаническими усилиями он заставил её одеться, но и тут она ещё ухитрилась прорваться в зал и начала танцевать в своей шубе, он ринулся вытаскивать её, к ним кинулись бармен и охранник, - короче, получилось так, что из "Париса" их выставили уже обоих вместе.
А потом началась самая противная работа. Саше Пескову пришлось тащить Аську несколько кварталов до дома Алика. Это было недалеко, ну, полкилометра в крайнем случае - но ему эти пятьсот метров достались что твой марафон. Аська останавливалась через каждые десять метров - то закурить, то повернуть в другую сторону, то пописать, а ещё цеплялась в каждый второй столб и звала на помощь редких прохожих, выставляя Сашу Пескова негодяем, что подпоил скромную девушку и хочет этим воспользоваться. Но это было не худшим, худшим было то, что защита Саши Пескова была на пределе, почти все силы он уже потратил на это сидение в баре и теперь уповал на то, что уж до Алика-то он её дотащит - сделать это Саша Песков хотел даже не из дружбы, а просто чтобы развязаться со всей этой историей, сдать дежурство и - с плеч долой. Какого-либо влечения к своей спутнице он с_а_м не испытывал, Аська ему не нравилась, не говоря уж о свежих впечатлениях в "Парисе". Но она была его раз в сто сильнее, со всей своей железностью и творческим даром он был против неё пигмей пигмеем, да к тому же, по-детски попадался на порядочности и рыцарстве - и вот, посередине пути, Саша Песков с ужасом поймал себя на том, что в мыслях он уже находится с Аськой дома, в своей кровати, и что это так и должно быть, _правильно_. А ничего такого он в голове не держал, просто его волю подмяла её упертая чувственность, и он уже исподволь принял ту игру, что Аська ему навязывала - причем, и она-то делала это без всякого интереса к нему лично, просто в мире Аськи происходило т_а_к - и в этот ненужный мир Саша Песков проваливался как в полынью.
Но как бы ни был скверен и скорбен наш подлунный мир, в нем ничего не бывает зря и бесследно. Помощь пришла, когда изнемогший Саша и не помышлял о ней. Не так отчетливо и ярко, как в иные встречи, и не перед глазами Саши, а на сей раз внутри него всплыло знакомое лицо: теперь оно было сердитым и хмурым, губы Юмы были неодобрительно искривлены, взгляд огорченных глаз проникновенно увещевал - странная муза Саши Пескова давала ему знак самый своевременный и отрезвляющий. А может, совсем о другом было послание волшебной девчушки, но о чем бы оно ни было, его вмешательство остановило наваждение, и Саша Песков уже как-то легче мог управляться со своей-чужой подгулявшей подружкой.
Потом он загружал Аську в лифт и дотаскивал до дверей Аликовой квартиры. Тут его поджидал удар - Алика не было дома! Очевидно, он сейчас обшаривал гадюшники Камска - догадался Саша Песков - разыскивал Аську. К такому повороту Саша Песков был не готов. С Аськой-то что делать? Его попытка постоять подождать Алика в подъезде провалилась не начавшись Аська взбрыкнула, понесла на него на весь дом, чуть не исцарапала лицо и кинулась вниз по ступенькам - а из дверей уже выглядывали потревоженные соседи, кидая им в спину обычные угрозы про милицию и обзывая мазуриками.
На улице Саша Песков догнал Аську и полчаса шел рядом, выпытывая её адрес. Безуспешно. Бросить её здесь? Как-то не по-человечески и перед Аликом нехорошо... К себе домой? Саша Песков представил, какой бенефис она там ему устроит и чем все кончится - и содрогнулся. Он и так уже изнемог. Может, к кому из приятелей?.. Тут Сашу Пескова озарило: а квартира-то Саши Сироткина! Рядом с ним же дом, и мужик этот... Бог. Он-то уж с ней справится, точно!
- Погоди, - Саша Песков твердо взял Аську за руку. - Слушай, я место одно знаю.
- Отстань, никуда я не пойду, - пьяно начала выламываться она. - Идите вы в жопу со своим Аликом!
- Это не к Алику, - с неожиданным для него самого спокойствием кротко разъяснил Саша Песков. - Там человек такой живет, особенный... Вот, смотри! - Саша Песков достал из внутреннего кармана куртки платок с камнем-огоньком и развернул. - Видишь?
Даже вздорно-пьяную Аську вид чудесного камня впечатлил. Она долго рассматривала шарик теплого розового свечения, и блики его отсвечивали в её зеленоватых глазах.
- Ну, и далеко живет твой особенный человек? Водка у него есть? спросила она, оторвавшись наконец от камня и пытаясь вызвать у себя прежний пьяный кураж, но уже уступив.
- Да нет, близко. И водка найдется, - заверил Саша Песков. - Если надо будет.
Бок-о-бок с притихшей Аськой он прошагал весь путь до квартиры Сироткина. Иногда на него набегала волна, ощущение излишней близости и Аськиной высасывающей чувственности, но это было уже остаточно, между ними установилось перемирие и разговор велся о безопасном - университет, знакомые обоим преподаватели и прочее в таком духе. А потом он подвел Аську к заветной двери и несколько мгновений шарил глазами по косякам, разыскивая звонок. Но дверь открылась сама, и в двери стоял Бог, и Бог непостижимым своим взглядом глядел на Аську, не упуская однако из всевидящего ока и Сашу Пескова. А Аська с каким-то хмельным ожиданием на лице смотрела на Бога, ничуть Ему не удивляясь и понимая и предвкушая что-то свое, чего не различал поэт Саша Песков.
- Тут... - начал Саша Песков. - Это Ася. Нам... То есть ей переночевать бы надо, а то...
- Войди, - велел Бог Аське, и та вошла. - Ну все, парень, спасибо, благодушно кивнул Бог Саше Пескову. - Иди выспись, тебе надо, - отечески напутствовал Он Сашу и закрыл дверь.
Ошеломленно потоптавшись на площадке, Саша Песков решил, что самое лучшее будет последовать Божескому совету. С какой-то всеобъемлющей опустошенностью он добрался до своей квартиры, полураздетым рухнул на кровать и вот тогда спохватился: камень! Его не было при Саше Пескове. Но где же, тряси вас всех... А! - вспомнил он. Ну, конечно, Аська! Она так и не вернула ему Огонек, поганка! Одну минуту Саша Песков готов был бежать назад и колотиться в дверь квартиры Сироткина, но понял, что поздно и бесполезно. Если отдаст, то отдаст, а если нет... И совершенно не было сил ни на что уже. И вот тогда, снова внутри, в голове Саши Пескова, но на этот разу куда отчетливей, чем на улицах Камска, перед ним проступило лицо Юмы на нем было выражение горькой и безнадежной укоризны. А ещё Саше Пескову подумалось, а что же он завтра скажет Алику. "А так и скажу: Алик, я привел твою девушку к Богу", - проговорил Саша мысленно - и вслух простонал, сам себя презирая за такой гнилой выморочный лакейский юмор.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ