Инкубья дочь

Глава 10. Легендаленд

Когда мост с охраной остался за спиной, Чет бросил повод и позволил коню выбирать путь самостоятельно.

– Давай, ищи! След! – приказал, без особых надежд. Конь ведь не ищейка, и даже не ездовой тигр, чтобы путь вынюхивать.

Чет явно недооценил Лучиковы возможности – обоняние у лошадей поострее собачьего и кошачьего будет, да и память у них отменная. Жеребец потянул носом воздух, тряхнул гривой, фыркнул и свернул к высокому подъему.

Тропинка запетляла в высоких травах, закружилась, явно желая отделаться от Ныряльщика. Не вышло. Чет уцепился за нее взглядом и больше не выпускал из вида.

На круче всадника обступили лохматые, недовольные елки. Они встали суровой стеной, свесили до земли колючие лапы, пряча по ними заветную тропу. Чету пришлось спешиться и продираться через ельник с конем в поводу.

Сначала пришлось туговато. Иглы вцеплялись в одежду, словно когти рассерженной кошки, никак не желали пропускать, но потом, когда на ладони Ныряльщика угрожающе полыхнула печать, смирились и уступили.

Ельник сменился сосняком. Ровные стволы высоких, до самого неба, деревьев, пестрели всеми оттенками ржавчины и золота, искрились потеками карамельной смолы. Свет, сочащийся сквозь их густые кроны, казался изумрудным. Там и тут торчали из мха белые поганки на тонких ножках, прятали в шляпках капельки воды. Над ними клубилась молодая малина, вся в росяных бликах и кружевах паутины.

– Ну и местечко. Здесь придется держать ухо востро, – вслух предупредил себя Чет, забираясь на Лучикову спину. – Ладно, прорвемся, лошадка…

Копыта мягко забухали по утоптанной земле тропинки. Она вилась змеей, снова пыталась спрятаться от всадника то за камни, то за папоротниковые кудри, то за коряги и пни.

Вскоре начался бурелом, и тропа совсем истончилась. Из-под вывернутых корней упавших деревьев глянули на Чета бездонные дыры с бурой водой. Над ними зеленым с проседью занавесом висел лишайник, и трепыхалась в дерганой пляске мошкара.

Когда бурелом кончился, тропинка выбралась из-под него и превратилась в дорогу, осыпанную по сторонам белым птицемлечником. Ныряльщик отметил, что ширина ее позволила бы проехать и экипажу, только, что ему делать в таких местах? Тут ведь Пресветлым забытая глухомань, дикая и безлюдная.

Решив не терять время зря, Чет пустил коня рысью. По дороге он раздумывал о том, что услышал от падре Оливера и Лиски. От этих мыслей на душе росла тревога. Что деревенский священник собрался делать со Змейкой? Если сложить все известные факты и предположить, что падре Герман и есть тот самый Герман Грон, что убил исследователя Тобиаса то… То всякое может быть. Послезавтра день Великого Подгляда… а может и завтра… Одному Пресветлому ведомо, как идет время в этом Легендаленде? Кто знает, вдруг старый зануда Герман и вправду решил присвоить себе лавры падре Тобиаса и довести его неоконченное дело до конца? Думать о таком не хотелось?

Лучик громко фыркнул и замотал головой, дорога расходилась натрое. Куда ехать дальше не ведали ни Ныряльщик, ни его конь.

Когда Чет притормозил у развилки, его неожиданно окликнули:

– Простите, уважаемый. Вы, случайно, не местный? – громко прозвучало за спиной.

– А что, похож? – удивленно поинтересовался Чет, натягивая поводья, повернулся на голос и остолбенел, потеряв дар речи.

Даже в те постыдные моменты жизни, когда он до беспамятства надирался в кабаке, ему ни разу не привиделось подобное!

Ныряльщик крепко зажмурил глаза, открыл их снова, но шокирующее видение не исчезло: на тропе за его спиной стояла удивительная троица: кентавр, единорог и дерево. Живое дерево с ногами-корнями, руками-ветками и ртом-дуплом.

– Вы местный, молодой человек? – повторно поинтересовался кентавр.

Чет слишком сильно удивился, чтобы ответить сразу.

– Это иностранец, Экстраполярий, – недовольно проворчал единорог. – Он не понимает, спроси его на другом языке.

Кентавр не стал спорить и вежливо произнес:

– Tune es vir loci?

– Да все я понимаю! – очнулся Чет. – Только я сам здесь проездом. Что вы хотели?

– Мы путешественники из далекого Чудоленда, – представился кентавр. – Меня зовут Экстраполярий. Я кентавр-экскурсовод, а это моя группа, – он кивнул на спутников, – и мы заблудились. Никак не можем отыскать нужную дорогу.

– Да-да! Не можем! – с ехидным недовольством поддакнул единорог. – Хреновый из тебя, Экстраполярий, экскурсовод, как я погляжу!

– Ты сам во всем виноват, Вишневый Пирожок, – пожурило спутника дерево. – Кто просил тебя превращать питьевую воду в вино? Ты должен был обратить ее виноградным соком.

– Не сваливай все на меня, Дубохват, – единорог сердито прижал уши и злобно сморщил морду. – Это ты говорил «давай подольше подождем, пусть сок как следует настоится», вот он и настоялся – забродил.

– Друзья мои, не ссорьтесь! – урезонил спорщиков кентавр. – Быть может, наш новый знакомый поможет нам разобраться с картами? Вы ведь разбираетесь в картах, мой друг?

– В игральных вполне. Надеюсь, вы мне не в покер сыграть предлагаете?

– Нет-нет, что вы! В путеводных картах.

– Попробую, – кивнул Чет, спрыгивая на землю рядом с удивительной компанией.

– Будьте любезны.

С этими словами кентавр сунул руку в седельную сумку, пристегнутую к его лошадиной части, вынул оттуда свернутую карту, развернул ее и принялся вертеть так и сяк. Он даже нацепил на нос пенсне, но большой пользы делу оно не принесло.

– Позвольте взглянуть?

– Пожалуйста!

Кентавр подогнул передние ноги, чтобы расстелить карту на дороге и позволить Чету как следует ее рассмотреть. Ныряльщик взглянул и нахмурился – ну и дела! Картинки на бумажной поверхности двигались: нарисованные дороги петляли, реки путались узлами, леса и горы переползали с места на место сами собой. С надписями вообще творилось нечто непотребное. Буквы прыгали, как бешеные, менялись местами, то и дело складываясь в разнообразные непристойные слова.

– Ну и дела! – Чет присвистнул и еще раз внимательно оглядел карту. По краям она искрилась черным. – Похоже на какое-то злое заклятие.

– Вы думаете? – расстроено вздохнул Экстраполярий. – Какая жалость. Что же нам теперь делать?

– Давайте попробуем изгнать из бумаги темные силы, – невозмутимо предложил Чет и зажег печать.

Единорог и дерево испуганно округлили глаза и прянули в стороны. Кентавр тоже разволновался.

– О, зачарованные чащи Чудоленда! Вы церковник?

– Типа того, – не понял причин всеобщей паники Чет.

– Прошу вас, не трогайте нас, не убивайте и не мучайте! – попросил Экстраполярий, молитвенно сложив ладони перед грудью.

– Я и не собирался.

– Врет! Он врет, Экстраполярий! – пронзительно взвизгнул единорог и яростно замахал перед собой рогом. – Он поймает нас! Он за нами пришел! Давайте убежим или убьем его!

– Еще скажи – «съедим», – скептически хмыкнуло дерево. – Нам крышка. Так что успокойся, Вишневый Пирожок, и прими этот факт, как должное.

– Подождите, друзья, давайте все-таки уточним, – с надеждой произнес Экстраполярий и обратился к Ныряльщику. – Вы действительно собираетесь нас покарать? Прискорбно, если так. На первый взгляд вы показались мне очень доброжелательным молодым человеком.

Чет обвел перепуганную троицу недоумевающим взглядом и додумался:

– Вы что, приняли меня за инквизитора?

– Да, да.

– Вы обознались. Я обычный Ныряльщик. Инквизицию в Гвинете упразднили несколько десятков лет назад.

– Какое счастье, – облегченно произнес кентавр. – У нас в Чудоленде с этим большие проблемы. Люди проникают в зачарованные леса и охотятся на нас.

– А где лежит ваш Чудоленд?

– На северо-западе отсюда, на территории человеческого государства Ортания.

– Тю! – Чет присвистнул. – Ортанцы народ суровый и набожный до безобразия. У них там не забалуешь.

Сам он лишь однажды был в Ортании. Местный уклад жизни шокировал даже многое повидавшего Чета. Инквизиция там работала так, что даже священнослужители боялись лишний раз появляться на улице в темное время суток, дабы не оказаться заподозренными в колдовстве.

– Слава зачарованным чащам, вы не инквизитор! – обрадовано произнес Экстраполярий.

Его товарищи с облегчением выдохнули, но Вишневый Пирожок все же уточнил на всякий случай:

– А Ныряльщики не охотятся за волшебными существами, вроде нас?

– Охотятся, – сурово взглянул на единорога Чет и добавил с улыбкой, – но только за теми волшебными существами, что на вас совсем не похожи.

– Простите, уважаемый, – продолжил Экстраполярий, – а для чего вы зажгли на ладони эту жуткую Печать Света? В былые времена с помощью подобных приспособлений инквизиторы обратили в пыль множество моих братьев и сестер.

– И моих, – поддакнул единорог.

– А уж моих-то пережгли видимо-невидимо, – трагически добавило дерево.

– С помощью печати я хотел избавиться от проклятья, – пояснил суть своих действий Чет.

– Какого еще проклятья? – недоверчиво уточнил Вишневый Пирожок.

– Темного. Того, что лежит на вашей карте.

– Так наша карта проклята? – искренне изумился Экстраполярий, схватил ее с земли и снова принялся вертеть перед глазами так и эдак. Он то отдалял ее, то подносил к самому носу, то нюхал, даже уголок пожевал. – Неужели? Почему же я сам этого не заметил?

– Потому что нас, Ныряльщиков, учат безошибочно отыскивать темную силу максимально быстрым способом, – спокойно объяснил Чет. – Вы, вот, например, не темные, хоть и волшебные.

– Поэтому вы нас не тронули? – благодарно взглянул на него Экстраполярий.

– Я вообще не трогаю кентавров и деревья.

– А единорогов? – деловито поинтересовался Вишневый Пирожок.

– А единорогов тем более! Единороги – это точно мое. Я сражаюсь с Сердцами Тьмы, и, вообще, очень тороплюсь. Так что давайте скорее разберемся с вашей картой и пойдем каждый своей дорогой.

– Конечно-конечно, – засуетился кентавр, подсовывая карту Ныряльщику под нос.

С темным проклятием Чет разобрался моментально, чем вызвал у своих новых знакомых бурный восторг.

– Как это здорово! Как замечательно! – зааплодировал Экстраполярий.

– Отличная работа, – гулким басом поддержало его дерево.

– Крутизна! – взвизгнул единорог и на радостях попытался лизнуть Ныряльщика в нос.

При этом от него пахнуло таким перегаром, что даже привычный к алкоголю Чет поморщился и не слишком вежливо оттолкнул от себя мифическое животное.

– Я же сказал, единороги – не мое, – проворчал с напускной грозностью.

Вишневый Пирожок осознал свою ошибку, пристыжено отошел в сторонку и, буркнув еле слышное «извините», подумал вслух:

– Кто же проклял нам карту? Еще пару дней назад она была в полном порядке.

– Известно кто – дролли! – разъяснило дерево. – Они вечно всем напакостить норовят. Опасные создания.

– Будьте осторожны с дроллями, молодой человек, – заботливо предупредил Ныряльщика Экстраполярий.

– Да ты чего! – урезонил его Вишневый Пирожок, который мысленно уже провозгласил Чета местным героем. – У него же свет! Он всю эту шушеру одним махом разгонит.

– Ну и хорошо, – успокоился кентавр. – Еще раз спасибо за помощь. Мы, пожалуй, пойдем. А вам большой удачи, любезный, и да пребудут с вами добрые силы Легендаленда и Чудоленда!

Чет углублялся все дальше и дальше в чащобу Легендаленда.

Высоченные сосны сменились дубами, такими толстыми, что и троим мужикам за раз не обхватить; такими высокими и густыми, что кроны их сошлись под самым небом и создали свой небосвод из листьев и ветвей, а золотистые крупные желуди были на них будто звезды.

Ныряльщик посмотрел вперед – зелень обступила путь, обратив его зеленым колодцем. Это вызвало неприятные ассоциации, но – что делать? – надо ехать вперед.

Чем дальше – тем дубы кряжистее и больше, трава выше, будто попал в страну великанов, где все огромное, не для маленького человека созданное.

Поворот, и на пути встало дерево-гигант, столь огромное, что дороге пришлось обогнуть его крутой петлей. Вывернутые из земли корни извивались и переплетались между собой, похожие на щупальца исполинского спрута. Они обнимали тьму – прятали в ней черный зев норы. Слышно было, как в ее глубине монотонно капает вода, и кто-то дышит, кряхтит тяжело и натужно.

Чет не хотел лишний раз останавливаться и искать ненужных приключений. Кто бы там ни дышал, связываться с ним Ныряльщику не хотелось, но пришлось.

– Эй, ты! Чего тут шастаешь? – донеслось из норы.

Земля содрогнулась, дуб скрипнул, когда из-под него высунулась здоровенная чешуйчатая морда.

– По делам своим мимо еду, – спокойно ответил Чет, пуская коня шагом.

Он уже ничему не удивлялся, понял, что Легендаленд – на то и волшебная земля, чтобы тут что угодно могло случиться. Подумаешь, очередная мифическая тварь из-под земли выбралась? Бывает!

– А ну-ка стой, – морда на метр выдвинулась вперед и сделалась жутко недовольной. – Куда это ты едешь мимо моей пещеры?

– Тебе какая разница?

– Есть разница, – подземный монстр страшно оскалился и произнес. – Шастают тут всякие, потом вещи пропадают!

– Какие у тебя вещи? Хвост и лапы? – дерзко ответил ему Чет. – И тех не вижу. Кто ты вообще такой.

– Я – дракон, – обиделся жуткий незнакомец, – а в пещере мои сокровища. Они и пропадают.

– Так ты меньше про них болтай каждому встречному-поперечному. Глядишь, не будут пропадать.

– Хм, – задумался дракон и выпустил из ноздрей струйку сизого дыма. – Это ты верно сказал, – он принюхался. – Ты кто такой? Вампир? Оборотень? Мертвяк?

– Пока что, вроде, не мертвяк, – не понял сути вопроса Ныряльщик. – А что?

– Ничего, – недоверчиво покосился на него дракон. – Странно от тебя пахнет. Человеком. Ты людей сегодня, случаем, не ел?

– Не ел. Я сам человек.

– Человек? – дракон сердито фыркнул и плюнул в траву кучкой тлеющих углей. – Тьфу-тьфу на тебя! Еще небось и в Пресветлую церковь по воскресеньям ходишь?

– По воскресеньям не хожу, – честно признался Чет, – по воскресеньям у меня выходной.

– В смысле?

– Работаю я там. В Святом Ордене.

– Тьфу! И еще раз тьфу! – брезгливо поморщился дракон. – Не дело это.

– Почему же?

– Не люблю церковников, жадные они. В прошлом столетии они меня поймали, когда я баранов из королевской овчарни таскал.

– И что потом?

– Прутами железными поколотили и заставили налоги в Гвинетскую казну платить. Знали, подлые, что при каждом драконе сокровища есть.

– Так заплатил бы, а не жаловался?

– Я заплатил. И через год заплатил, и еще… На тысячу лет они меня поборами обязали, – пожаловался монстр, но Чет не разделил его обиды.

– И поделом. Нечего было баранов воровать.

– Так кто ж знал, что все так обернется? Я же раскаялся, а они, изверги, мне клеймо должника на лбу своим светом выжгли. Вот, смотри.

Дракон зажмурился, скривил от натуги морду, и вскоре между глаз у него действительно зажегся круглый штампик с символикой городской стражи Уноса.

Чета даже передернуло от увиденного. Вспомнилась бурная молодость, когда он и сам ни раз получал на лоб такие же штампики за нарушение общественного порядка. Чет мстительно ухмыльнулся – помнится, подобные позорные клейма он неплохо убирал с помощью одного простого трюка. Применял необузданную и почти неосвоенную светлую силу, что уже начинала просыпаться в юношеском теле…

– Иди-ка сюда, – позвал должника Ныряльщик.

Тот нехотя вытянулся из укрытия, явив взгляду могучие плечи и сгибы сложенных перепончатых крыльев.

В лесном сумраке зажглась печать.

– Что ты собрался делать? – зверь недоверчиво покосился на яркий свет, лучащийся из центра Четовой ладони.

– Немного света, и ты ничего никому не должен…

– Ой! Больно! – раздался капризный рык.

Вспышка озарила дубраву, отразилась в каплях росы на траве. Дракон вытянул из-под брюха лапу и закрыл ей лоб.

– Ничего, потерпишь, – урезонил его Чет и потряс рукой. Световая вспышка вышла слишком мощной. Гигантский зверь требовал внушительных силовых затрат. – Зато теперь ты абсолютно свободен.

– Спасибо тебе, человек. Жаль, мне нечем отблагодарить тебя. Я слишком жаден, чтобы одаривать тебя своим золотом. Пойми меня верно, ведь я дракон.

– Обойдусь без твоего золота, – усмехнулся Чет. – Мне оно сейчас было бы только в тягость. Я тороплюсь, и лишний груз мне ни к чему. Ну, бывай, жадина! Больше не воруй с королевского двора и не связывайся с церковниками. Опасное это дело.

Дракон не дослушал, спрятался в свою нору, а потом вновь показал нос наружу.

– Погоди, человек, – произнес тихо, с сомнением. – Есть у меня одна вещь, не слишком дорогая, поэтому я, возможно, сумею с ней расстаться.

– Может, не стоит так жертвовать? – шутливо поинтересовался Чет.

– Стоит, – мотнул головой дракон. – Не люблю чувствовать себя обязанным или неблагодарным.

– Понимаю. И что же ты хотел мне предложить?

– Вещица-то по сути бесполезная, – виновато замялся монстр, – это амулет, заживляющий раны, нанесенные оружием, зачарованным светлой магией.

– Да уж, защиту от тьмы я бы взял с большим удовольствием, но раз выбирать не приходится, давай, что есть.

Ныряльщик приблизился к жадному чудищу, протянул руку и получил заслуженную награду – невзрачный кулончик на рваной цепочке, который тут же убрал во внутренний карман.

– Прощай, дракон, – крикнул напоследок Чет, уже из седла.

– Будь здоров, человек, – прогудел в ответ монстр и исчез во тьме под дубовыми корнями.

Он почти достиг границ легендарной земли, когда ему повстречался последний и самый опасный житель волшебного леса. Вернее, жительница.

Сперва она показалась Чету обычной рыжей лисой, что на свой страх и риск вздумала перебежать дорогу, но первый взгляд часто бывает обманчивым…

– П-р-р, Лучик! Стой!

Ныряльщик натянул поводья, сдерживая разгоряченного бегом коня. Жеребец сердито заржал, вскинулся на дыбы, замолотил копытами воздух.

Чет кое-как с ним справился и недовольно замахал на лесную гостью:

– Брысь, пошла с пути!

Как ни странно, лисица даже не подумала уходить. Она нервно взмахнула хвостом, в белой кисточке которого мелькнуло нечто роговое, острое, похожее на кончик скорпионьего жала, и нагло вытаращилась на Ныряльщика. Глаза у нее оказались разные: один – бледно-голубой, другой – темно-карий, почти черный.

Лисица медленно поднялась на задние лапы, передние уперла в бока и поинтересовалась:

– Фыр-фыр, чуфыр-чуфыр! Людским духом пахнет. Что ты забыл, человек, на благословенных землях великого Легендаленда?

– Что забыл – все мое, – строго ответил ей Чет. – Уходи с дороги, я тороплюсь.

– Торопишься, значит? – сладким голоском протянула лисица, – А судьбу свою узнать не хочешь?

– Нет.

– Да ладно тебе, фыр-фыр, чуфыр-чуфыр! Позолоти лапку, много интересного расскажу и про прошлое твое и про будущее. Глаза мои видишь? – она указала сперва на бледный глаз, потом на темный. – Они не простые! Левый в прошлое смотрит, правый в будущее заглядывает.

– Мне этого не нужно, – отказался Чет. – Свое прошлое я сам знаю, а будущее сам создаю. Уходи с дороги, лиса, мне с тобой лясы точить некогда.

– Лиса? – у незнакомки даже шерсть на загривке дыбом поднялась от возмущения. – Фыр-фыр, чуфыр-чуфыр! Какая я тебе лиса? Я лесная повелительница, любимая наложница дролльего короля, великая прорицательница, ясновидица и колдунья. Как смеешь ты, человек, от моего предложения отказываться?

– Не нужно мне твоих гаданий, не до них сейчас, – в очередной раз отказался Чет. – Да и лапы золотить мне твои нечем. Нет у меня золота. Так что лучше пропусти.

– Куда же ты так спешишь, человек?

– Мое дело.

Лиса-колдунья сердито обмахнулась хвостом и медленно обошла вокруг растревоженного Лучика. Глаза ее на время стали мутные, отрешенные, но вскоре к ним вернулся пытливый блеск.

– Вижу-вижу, фыр-фыр, чуфыр-чуфыр! Деву-красавицу, на помощь к которой ты спешишь со всех ног, да только не успеешь!

– Успею. Спасу, – нахмурившись, оспорил услышанное Чет.

– Нет, не успеешь, – протянула лисица с ядовитой сладостью в голосе. – Все уже решено наперед и записано в великую книгу мироздания. Деву бросят в колодец, и миры разомкнутся. Этого не изменить.

– А я изменю. По-моему будет, вот увидишь! – уверенно парировал Ныряльщик, но прорицательница лишь усмехнулась в ответ…

Он покинул Легендаленд с тяжелым сердцем. Насмешливый лисий голосок так и звенел в ушах: «Не изменить… фыр-фыр, чуфыр-чуфыр».

«Нет уж, дудки! – раздумывал про себя Чет, – что бы там ты мне не пророчила, но Змейку я спасу, а все остальное не имеет значения!»