Андромеда: Инициация

Глава первая

– «Всегда наступает момент, когда знакомое становится незнакомым, – процитировала Кора, обводя взглядом кишащий людьми док Тамайо-Пойнт. – Присмотрись к своей руке, и ты разглядишь различные ткани, увидишь, как растут твои ногти, как заживают раны и что у тебя пять пальцев, а не, скажем, три».

Если и был момент, когда слова Сариссы Терис были бы столь же к месту, то Кора его не помнила. Сколько раз она в составе воинского подразделения Альянса высаживалась на поверхность в ходе станционных инспекций? Сколько раз до того, еще на семейном корабле, она забирала грузы? Бывала она прежде и на Тамайо-Пойнт, на этих воротах из Солнечной системы в галактику, ради непритязательных дорожных наборов, хотя воспоминания почти стерлись из памяти. Слишком много портов она посетила за эти годы. Слишком много повидала толп, совершенно одинаково шаркающих, шепчущих, толкающихся… и все же в этой толпе было что-то неправильное. Что-то странное и необычное. Знакомое и незнакомое одновременно.

Из находящейся в тени погрузочной зоны Кора с растущим очарованием смотрела на толпу, которую видела впервые за четыре года. Здесь, близ стыковочной трубы шаттла, девушка, оставаясь невидимой для пассажиров, могла спокойно наблюдать за оживленными палубами, отведенными под променад. Было что-то природно-инопланетное в том, как люди ведут себя, когда скапливаются. Впрочем, толпа состояла не только из людей; натренированные глаза тут же выловили из хаотичного движения более медленное, танцевальное скольжение двух ханаров, а вон там неподвижно стоял саларианец, проверяя что-то на своем омни-инструменте. Но большинство прогуливающихся по променаду были людьми: кто-то торопился на посадку, кто-то спорил с персоналом багажного отделения, кто-то выкрикивал призывы непонятно к чему, а кто-то, держа в руке плакат, заверял прохожих, что вот в том кафе, ей-богу, подают настоящие креветки, а не протеиновое дерьмо из бочки.

Кора знала, что азари двигаются примерно с одной скоростью и держатся друг от друга на приличном расстоянии. Она читала где-то, что, согласно их представлениям о вежливости, нужно сохранять такое личное пространство, чтобы нельзя было дотянуться до собеседника. Взрослые турианцы по привычке, сохранившейся со времен их обязательной военной службы, шагали в ногу. По той же причине кроганы, наоборот, всячески избегали ходить строем; стоило зашагать в ногу, как они инстинктивно принимались искать глазами своего полевого командира, который повел бы их в атаку. Чтобы пройти сквозь большую толпу кроганов, требовалась целая вечность, потому что многие из них могли внезапно впасть в ступор и простоять неподвижно довольно продолжительное время. Но выбор был невелик – либо ты миришься с этим, либо обрекаешь всю станцию на многодневную борьбу стихийно сформировавшихся армий.

По крайней мере, у этих рас, в отличие от людей, для такого поведения имелись основания.

Кора поймала себя на том, что размышляет о подобных вещах, в то время как ее взгляд автоматически ловит в толпе различные особенности поведения представителей своего вида. Некоторые из людей неожиданно останавливались, реагируя на сигналы своих омни-инструментов, другие выхаживали туда-сюда, третьи переминались с ноги на ногу или подпирали собой стены; люди раздражались на тех, кто двигался медленнее их, и набирали скорость, чтобы вырваться вперед, хотя толпа так или иначе не позволила бы им уйти далеко. Кора продолжала следить за подобного рода «чудиками» просто потому, что это вошло в привычку.

Однако эта толпа вряд ли представляла какую-то угрозу. Просто хаотически передвигающаяся масса.

И пора бы снова к ней привыкнуть.

Наконец Кора спустилась по лестнице; вздохнув, перекинула сумку через плечо и приготовилась проталкиваться сквозь толпу, как вдруг…

– Лейтенант Харпер? Кора Харпер?

Услышав свое имя в такой близи и так неожиданно, Кора подпрыгнула, но тут же обуздала свои инстинкты и окружила себя биотическим барьером. Она повернулась и увидела высокую стройную женщину с коричневой кожей. Незнакомка смотрела на нее с вежливой, открытой улыбкой. Кора нахмурилась, быстро оценив потенциальную угрозу. Уроки командира ее отряда «дочери Талейн» на Тессии, Низиры Т’Кош, не пропали даром. Пусть Кора повсюду отслеживала ложные сигналы, но сейчас она не сомневалась: инстинкты ее не подвели. В улыбке этой женщины было что-то неестественное.

– Да? – как можно беспечнее отозвалась Кора.

– Я так и подумала, что это вы! – Лицо женщины оживилось, она протянула руку, и Кора автоматически пожала ее – тело помнило местный обычай, хотя разум оставался где-то в пространствах азари. – Я весь день прождала здесь, чтобы поговорить с вами. Ваш шаттл опоздал.

– Весь трафик пропускают через парнитский ретранслятор массы, – почти на автомате выпалила Кора, гадая, что за женщина стоит перед ней и чего она хочет. Однако за четыре года, проведенные вдали от человечества, Кора не утратила всей вежливости. – Извините, что заставила вас ждать. О чем вы хотели поговорить со мной, мисс…

– Калисса Бинт Синан аль-Джилани. – Улыбка на лице женщины стала еще шире, обнажив ослепительно-белые зубы, и…

Внезапно из-за спины аль-Джилани вынырнул дрон и навел яркий луч своей камеры на лицо Коры. Девушка прищурилась, а ее собеседница продолжила как ни в чем не бывало:

– «Вестерлундские новости». Вы не могли бы ответить на несколько вопросов, лейтенант Харпер? Это не займет много времени.

– Я… Мм… – С тех пор как Кора получила навыки общения с прессой, прошло уже несколько лет, и за все время, проведенное на Тессии, она ни разу ими не воспользовалась. Азари просто не считали, что представители других рас, прибывающие к ним на учебу, могут интересовать прессу. – Пожалуй.

– Отлично. Я вижу, вы немного выбиты из колеи. Что ж, сочувствую. Почему бы нам не начать с легких вопросов? – Аль-Джилани кинула взгляд на дрон, который мигнул красным, показывая, что уже начал запись, и удовлетворенно кивнула. – Вы возвращаетесь в Солнечную систему, лейтенант Харпер, спустя… Кажется, вы провели на Тессии четыре года в рамках программы Альянса, которая называется «Валькирия»? – Репортер заглянула в маленький датапад. – Я цитирую: «Для укрепления дипломатических отношений между людьми и азари, для улучшения качества человеческой биотической подготовки…»

– Да. – Кора не хотела прерывать аль-Джилани, это вышло случайно. Просто она столько раз слышала выжимки из программы «Валькирия», что они уже набили оскомину. К тому же девушка хотела поскорее закончить это интервью, и скрыть нетерпение было трудно. – То есть не совсем так, я числилась за отрядом спецназа на Тессии, но действовали мы на всем пространстве азари.

– Да, «дочери Талейн» под командованием Низиры Т’Кош – ветерана семидесяти боевых операций, пережившей Айлантусскую кампанию и осаду Арты. Каково это было – служить под началом такой заслуженной азари?

Кора слегка расслабилась, думая: «Это… приятно волновало и пугало одновременно». Низира никогда прежде не сражалась бок о бок с людьми, и все, что ей было известно о людях, она почерпнула из нескольких файлов и экстранетовских статей четвертьвековой давности. Ее методология обучения Коры сводилась к следующему: «Если ты похожа на азари, то и относиться я к тебе буду как к азари». И у Харпер не оставалось иного выбора, как соответствовать этим требованиям.

А это означало дополнительные часы физической подготовки, и, кроме того – уже после занятий, – чтение древних текстов по биотике и философии и даже практическое изучение тессианской кухни, чтобы не голодать между двумя приемами пищи в день. Подготовка была самая опасная, самая изнурительная из всех, пройденных Корой… и девушке нравилось каждое мгновение, проведенное на Тессии. Но как свести все эти противоречивые чувства к нескольким нейтральным фразам?

– Было здорово, – пробормотала она, тут же обругав себя за эти слова на чем свет стоит.

Впрочем, аль-Джилани вроде ничего не заметила.

– А что скажете о слухах, будто вы не смогли соответствовать даже минимальным требованиям, предъявляемым к спецназу азари? Говорят, вы проходили подготовку, предназначенную для подростков-азари?

Кора уставилась на репортера, почти раскрыв от изумления рот:

– Да вы что?! Нет, слухи не соответствуют действительности.

Некоторые из минимальных требований дались ей не сразу, это верно, но в конечном счете она все освоила.

– Правда? Интересно. А как насчет слухов, будто вы слились с местным населением, так сказать, «обазарились»? Ели только пищу азари, носили только местную одежду, использовали биотический усилитель, специально изготовленный для вас лидером отрасли, компанией «Армали»?

На лице аль-Джилани сохранялась прежняя открытая, дружелюбная улыбка, но Коре она уже казалась гримасой. У девушки даже зубы зачесались – явный признак того, что она может потерять контроль над собой. По какой-то причине ее биотическая обратная связь начинала действовать с зубных корней.

– Я ела и одевалась, как мои товарищи, – отрезала она. – Потому что таковы порядки в любой воинской части. Пища есть пища, одежда есть одежда. Если камуфляж азари отлично мне подходит, какая необходимость платить бешеные деньги и заказывать одежду из человеческого пространства? Можете называть это как угодно, но смысл программы и состоял в том, чтобы создать эффект погружения.

Она собиралась добавить: «И вопрос ваш несколько некорректен», но пока набирала в легкие воздух, собеседница успела вставить очередной едкий комментарий:

– Да, конечно, погружение… во враждебное общество. – Аль-Джилани кивнула, стараясь выглядеть задумчивой, но Кора на ее уловку не поддалась. – Вы ведь покинули вооруженные силы Альянса по завершении программы, а это означает, что вклад человеческой расы в ваше обучение не окупился. Насколько мне известно, вы теперь будете заниматься кое-чем получше и покрупнее – Инициативой «Андромеда», верно?

Кора скрипнула зубами. Она покинула вооруженные силы Альянса, поскольку истек срок ее службы по контракту, только и всего. Один раз продлила контракт, потому что об этом ее попросила Низира, и Кора с радостью согласилась. Но командир не повторила своего предложения по истечении второго срока, настаивая на том, что Коре пора заняться чем-нибудь новым, и девушка последовала ее совету, как и большинство морпехов, уважающих своего начальника.

Кора догадалась, что у аль-Джилани какие-то свои скрытые мотивы. И разгадать их нужно прежде, чем репортер огорошит ее очередным искажением фактов.

«Чего ей надо? Очернить азари в глазах общественности? Очернить начальство, которое стояло за программой „Валькирия“?»

– Да, – ответила Кора, с трудом сохраняя спокойный тон. – Меня, кстати, рекомендовала Инициативе сама Низира Т’Кош.

– Ну конечно! – Аль-Джилани просияла, и Кора запоздало вспомнила одно из правил общения с прессой: «Никогда не выдавай добровольно информацию, о которой тебя не спрашивают». Репортер тем временем продолжала: – Вполне естественно, что инопланетянка рекомендует солдата вроде вас чему-то вроде «Андромеды». – Слова «солдата вроде вас» ударили Кору, словно пощечина. – Вы знали об обвинениях в адрес основательницы Инициативы Джиен Гарсон? Говорят, она использовала средства инвесторов не по назначению, преуменьшала сведения о зарплатах и спонсировала незаконные исследования.

– Что касается… – Кора остановилась на полуслове. Может быть, в этом-то и все дело – в Гарсон? В Инициативе? И поэтому-то аль-Джилани подстерегала Кору? – Нет, мисс аль-Джилани, я ничего такого не знала. И если это всего лишь чьи-то домыслы, думаю, и вы не в курсе всей правды.

– Лейтенант, нет нужды сразу переходить в оборону. Я просто задаю вопросы.

«А я – ушлая космическая корова», – подумала Кора.

– Это все, мисс аль-Джилани? Мне нужно успеть на другой корабль.

– Последний вопрос. – Репортер снова взглянула на свой датапад, хотя Кора и не сомневалась: это была часть игры – аль-Джилани прекрасно знала, что собирается спросить. – Инициатива «Андромеда» позиционирует себя как некий эксцентричный откат к прошлому, когда человечество считало, что оно одиноко во Вселенной, и отважно отправлялось в неизведанные миры чисто из любопытства. – Она кинула взгляд на дрон и пробормотала: – Сделай паузу и найди фото запуска «Аполлона» в двадцатом веке, столкновения космических кораблей, предшествующие первому контакту, ковчега «Гиперион» в пресс-релизах Инициативы и смонтируй из этого ролик, а поверх наложи музыку из… Не знаю. Найди что-нибудь старомодное и непонятное. Может, канадский электронный рок, что-нибудь в этом духе. – Дрон дважды мигнул, подтверждая получение задания, и аль-Джилани продолжила: – Но поскольку, согласно Инициативе, в галактике Андромеда планируется расселить представителей иных рас: азари, саларианцев и наших прежних врагов турианцев, – было бы логичным нанимать персонал вашего типа, чья преданность интересам человечества сомнительна…

И Кора не выдержала. Ярость закипела в ее голове, забилась волнами, а потом окутала всю ее, осветив мир сверкающей голубой дымкой темной энергии. Глаза аль-Джилани стали круглыми от страха, стерлась притворная улыбка, что было вполне естественным, ведь кожа Коры теперь излучала энергию, способную сокрушить все кости в теле наглого репортера.

Азари использовали мерцающую биотику, чтобы демонстрировать ярость, это был их аналог кроганского бодания, турианского пощелкивания мандибулами, человеческого и батарианского сжимания кулаков. Четыре года, проведенные с азари, выработали у Коры эту привычку. Проблема состояла в том, что, хотя люди легко распознавали симптомы раздражения других рас – часть телесного языка и в самом деле была универсальна, – лишь немногие имели энергетику, достаточную для выработки мерцающей биотики, уже не говоря о том, чтобы делать это с легкостью, свойственной азари. А те люди, которые имели достаточную энергетику, обычно не могли ее контролировать.

И потому, когда Кора вспомнила с опозданием, что использует неподходящий для человеческой расы телесный язык, аль-Джилани пробормотала скороговоркой:

– Пожалуй, у меня уже достаточно материала. Спасибо, что уделили мне время, лейтенант! – и поторопилась раствориться в толпе.

Кора понимала, что только ухудшила ситуацию. Для аль-Джилани не составит труда подать ее биотическую ярость как лишнее подтверждение тому, что Кора «обазарилась». И теперь репортер сможет врать, будто вербовка таких людей, как Харпер, «чья преданность интересам человечества сомнительна», является еще одним доказательством коррупции в «Андромеде», а именно это, по-видимому, и есть цель несносного репортера.

И все это именно сегодня, когда Кора должна была явиться на работу… в Инициативу «Андромеда». Которую она всего секунду назад помогла очернить на весь экстранет.

Прекрасно, просто прекрасно…

Кора сидела в кафе, ела дрянной сэндвич с настоящей креветкой (а не протеиновым дерьмом из бочки) и размышляла о нищей жизни отставного военного, когда появились протестующие.

Девушка заметила их еще до злосчастного интервью, рассматривая толпу на променаде, но не придала этой странной группке людей с плакатами особого значения. Последние четыре года она в буквальном смысле провела на другой планете. Поэтому Харпер абсолютно не волновало то, против чего эти странные люди протестовали. И она не особо удивилась, увидев их в кафе. Сердитым людям тоже нужно есть, верно?

Позднее, когда у Коры появилась возможность проанализировать все ошибки своего первого дня, она смутно вспомнила, как протестующие вдруг перестали выкрикивать лозунги и зашептались. Приблизительно в это же время она начала подозревать, что «креветка» на самом деле насекомое с планеты Горизонт, обладающее прекрасным вкусом, но имеющее легкий слабительный эффект, – подростком Кора, как и любой ребенок, выросший в Траверсе, съела немало сомнительных белков… И внезапно ее дрянной сэндвич накрыла тень.

– Вас только что показывали в рекламе «Вестерлундских новостей», – без каких-либо предисловий сказал человек, подошедший к столу Коры. – Анонс передачи, что выйдет в конце этой недели. Какие-то откровения об Инициативе «Андромеда».

Ну конечно, они уже рекламируют это злосчастное интервью. Кора подавила стон и подняла взгляд на незнакомца – парня лет двадцати с небольшим, высокого, тощего, с кожей оранжевого оттенка, свидетельствующего о добавках в пищу, употребляемых многими местными, чтобы избежать немодной космической бледности. На нем был скафандр туристического стандарта. Словно это может спасти, если поля эффекта массы на Тамайо-Пойнт вдруг перестанут действовать!

Пока незнакомец надменно возвышался над Корой, дожидаясь ответа, она неторопливо откусила от сэндвича и, жуя, лениво произнесла:

– Может, и меня, а может, и не меня. Я этой рекламы не видела – не знаю. А в чем, собственно, дело?

– Вы работаете на Инициативу. Вместе с инопланетянами. – Молодой человек сделал ударение на последнем слове.

Не работает, а только собирается, но это ее личное дело, никоим образом не касающееся посторонних.

– Я повторяю: что вам нужно?

Парню, видимо, не понравился ее тон. Он вдруг наклонился к Коре и шарахнул кулаком по столу так, что тарелка с сэндвичем подскочила на пару сантиметров.

– Вы предатель Земли!

С преувеличенной озабоченностью Кора отодвинула тарелку подальше от кулака незваного гостя.

– Вы хотите сказать, предатель человечества?

– Что?

– Понимаете, я никогда не называла Землю родиной. У Альянса есть несколько десятков колоний в этом регионе, а к ним еще и сотни станций, коммерческие интересы на тысячах торговых путей и дипломатические миссии на большинстве планет, заселенных нечеловеческими расами. И это не считая частных проектов наподобие «Новерии» или мест, не ориентированных на отдельные виды, где у нас есть плацдармы вроде «Омеги» и «Цитадели». Так что, если вы и в самом деле хотите назвать меня предателем, вам следует вспомнить, что человечество не считает Землю родиной… сколько?.. пятьдесят лет?

Парень смотрел на нее с недоумением и все возрастающей яростью.

– А еще вам полезно вспомнить, что совместные исследования помогают человечеству…

Она не ожидала удара. Да, парень казался наглым, ограниченным, но не настолько же глупым, чтобы подраться с женщиной в полной бронезащите.

Из-за высокого роста наглеца удар получился достаточно сильным: Харпер чуть не свалилась со стула. В ту же секунду разум Коры переключился в боевое состояние, потому что именно этому обучала ее Низира на протяжении всех четырех лет, что они вместе с «дочерьми Талейн» провели на полях сражений, которых этот провинциальный дурачок в жизни не увидит, и в конфликтах, где речь шла о жизни и смерти. Хочешь выжить – реагируй немедленно. Задумаешься – и ты труп.

Таковы правила азари-охотниц.

И поэтому темная энергия наполнила Кору, когда ее ноги еще не успели оторваться от пола. Барьер встал на место с такой яростью, что от его звука затрещал воздух. Человек с криком отдернул руку, хотя поле и было для него безвредным – ведь он же не снаряд. Однако кожа незнакомца заискрилась от статического электричества, возникшего при соприкосновении с подвижной мерцающей аурой биотического поля, и по оболочке этого поля прошла мелкая рябь. Встав, Кора почувствовала, что ее волосы слегка взъерошились на электромагнитном ветерке. И она, глядя, как наглец пятится от нее с широко раскрытыми глазами, точно знала, чего он боится.

«Мы – живое оружие, мы – охотницы, – снова зазвучал в ее голове низкий, ласковый, как ночь, голос Низиры. – Твоя раса только начинает понимать, на что способен нулевой элемент, что такое на самом деле эффект массы, потенциал темной энергии. Но ты прилетела на Тессию, чтобы учиться, как учимся мы, азари, поэтому я расскажу. Мы ограничены гравитацией по собственной воле. Ты, Кора, есть энергия органики и компьютерного моделирования, слитых в единое целое и доведенных до совершенства. Дерись только тогда, когда нет другого выхода, дай врагу предупреждение, намек на тот кошмар, который его ждет. Это долг вежливости… а потом рви его на части».

Разумеется, Кора не стала рвать на части глупого мальчишку. Для того и нужны были многолетние тренировки. Она безупречно владела собой. Если бы размазала парня о дальнюю стену кафе, это был бы ее сознательный выбор, а не безусловный рефлекс. Но прежде чем Кора успела заговорить с человеком о пользе вежливости в общении с тяжеловооруженными незнакомыми людьми, в поле ее зрения появилась рука и изящным жестом вывела Харпер из предбоевого напряжения. Другое биотическое поле легонько ударилось о ее собственное – этакое деликатное приветствие воина воину.

– Эй, сестренка, – проскрежетал голос, такой знакомый и утешающий, что Кора тут же моргнула, убрала барьер и подняла глаза на бирюзовое лицо. – Это частная вечеринка или мы все можем потанцевать?

Харпер чуть не заключила говорившую в объятия.

– Игара!

Точнее, Игара Менорис, бывший субкапитан Низиры Т’Кош и одна из немногих азари, которых Кора считала своими настоящими друзьями.

– Боже мой! Что ты здесь делаешь?

– Спасаю тебя от неприятностей, что же еще? – Игара отпустила Кору, видя, что та успокоилась, и сверкнула зубастой улыбкой.

Потом посмотрела через плечо на наглеца, посмевшего толкнуть ее подругу. И хотя взгляд азари был мягким, парень попятился. Кора увидела, что к нему присоединились два его товарища, но не для поддержки в драке, а для того чтобы поскорее увести его от опасности.

Харпер не могла их в этом винить. Игара была красивой, как большинство азари, но выше и крупнее, с ярко выраженными мускулами и «женственной» фигурой, которую она выставляла напоказ в качестве предупреждения, хотя уже и приближалась к возрасту конца девичества. А предупреждение было самое что ни на есть серьезное. Игара бо́льшую часть жизни служила в спецназе, и Кора видела, как она в боевой биотике одолевала матриархов.

Но это не имело значения. Человек, который толкнул Кору, не имел значения. Калисса Бинт Синан аль-Джилани не имела значения. Кора была рада снова видеть знакомое лицо.

– Идем отсюда, – сказала девушка с огромным облегчением, и Игара, беззаботно замычав, согласилась. Они вышли из кафе, оставив воинственного молодого человека и его друзей молча трястись от страха.

Девушки протиснулись сквозь толпу к шаттлу, который направлялся в штаб Инициативы. Азари оказалась в Солнечной системе транзитом на пути к Иллиуму, где надумала теперь, уйдя из «дочерей Талейн», создать собственный отряд наемников. Такое решение не удивило Кору, все ожидали, что Игара в конечном счете организует собственное дело; так поступали все девы, овладевшие своей профессией. Низира была не против и всячески поддерживала свою протеже.

Теперь настала очередь Коры рассказывать, и она, к своему удивлению, выболтала все, что произошло с тех пор, как она покинула пространство азари. Пассажир на шаттле, который постоянно находил повод, чтобы потереться о ее задницу, пока она не намекнула, что может лишить его репродуктивных органов. Таможенный агент, который всерьез и с большим напором интересовался, спала Кора с кем-нибудь из азари за время пребывания на Тессии. «Это не ваше дело», – ответила на его расспросы девушка, обнажив зубы в акульей улыбке. Злосчастное интервью. И хуже всего – трудности, которые испытывала Кора просто потому, что снова оказалась среди представителей своего вида.

– Мы – сплошной кошмар, – выпалила она. – Я никогда прежде не считала нас такими примитивными, но мы и в самом деле просто…

Она вздохнула и прикрыла ладонью глаза, потом сжала зубы, когда случайный прохожий толкнул ее в плечо и пробормотал извинения, а потом наткнулся на кого-то еще. Кора набрала полную грудь воздуха.

– Господи боже! Ты только послушай меня – сплошное нытье.

Игара рассмеялась:

– Есть немного. У тебя просто культурный шок. – Она пожала широкими плечами. – Я хочу сказать, что нагнать страху на какого-нибудь ксенофоба – не лучший способ разрулить ситуацию, но то, что ты чувствуешь, вполне естественно. Я провела двадцать лет на Палавене. – Она слегка разрумянилась. – Решила – вот оно, то, что нужно. А потом вернулась домой, и мне потребовалась не одна неделя, чтобы понять, почему я вижу перед собой голубые, а не серебристые лица и почему никто не хочет говорить о тактике или общественной службе. Меня не покидало ощущение, что на Тессии что-то не так. Это пройдет.

Кора все понимала, но важно было получить подтверждение извне. И вообще, повстречать того, с кем можно поговорить о наболевшем, иногда приятно и необходимо.

Перед шаттлом бывшие коллеги остановились, чтобы попрощаться. До посадки оставалось двадцать минут, но, может, Кору впустят раньше и удастся немного вздремнуть.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Говорят, это маленькая галактика, но теперь я готова уверовать во всех богов – ведь ты появилась в самую нужную секунду.

С удивленным смешком Игара дружески похлопала Кору по плечу.

– Старайся не вызывать межвидовых распрей, – бросила она на прощание через плечо. – Помни: мы научили тебя кое-чему получше!

«Тейя» была очень старой. В досье Коры говорилось, что это древняя кварианская низкоорбитальная станция, поврежденная в войне с гетами и заброшенная. Инициатива не так давно – несколько лет назад – приобрела ее у группы спекулянтов-волусов.

Кварианская конструкция, как всегда, оказалась выше всех похвал. Несмотря на многолетнее пребывание вне эффекта массы, корпус сохранился в идеальном состоянии. Кроме того, не было никаких признаков того, что станция пришла со вторичного рынка. В ее чистых просторных коридорах и модулях все сверкало как новенькое. И все же в станции было что-то слегка странное и отталкивающее. Особенности пропорций – словно ее эстетику определяли умы, мыслящие по-разному. Математика оставалась математикой, инженерное оснащение – инженерным оснащением, но отсутствие прямых углов, декоративное кружево стилизованных растений и водные мотивы вдоль газо- и водоводов – все это не отвечало человеческим представлениям о прекрасном.

Кора, глядя в один из иллюминаторов, не могла не обратить внимания на то, что чистое стекло из углеродного волокна слегка выгнуто, а фокус смещен, и это перенаправляет взгляд смотрящего к станции, а не наружу – к россыпи солнц и галактик. Люди предпочли бы смотреть на звезды. Древние кварианцы напоминали себе, что жизнь среди звезд зависит от надежности оборудования и компетентности персонала.

Кора отвернулась от иллюминатора и снова принялась разглядывать человека, который должен был стать ее новым командиром. Вернее, руководителем, поскольку Инициатива была невоенной организацией, и это тоже казалось Харпер странным. В центре сводчатой комнаты он соорудил диковинную конструкцию из платформ, терминалов и серверных узлов на раме, занимавшей всю высоту от пола до потолка. Это смахивало на улей диких пчел: эффективно по использованию пространства, но режет глаз. Ее новый начальник находился на верхней платформе, постукивая рукой по интерфейсу и одновременно что-то разглядывая через стационарные мощные увеличители.

Кора стояла неподвижно, ждала. Он ответил «минуточку» десять минут назад. Девушка подозревала, что он попросту забыл о ее существовании.

Алек Райдер – это имя значилось в ее досье. Бывший морской пехотинец Альянса в ранге не менее чем N7. Завербован вскоре после обнаружения на Марсе руин – остатков цивилизации протеан, – как и многие молодые люди в то время, страстно желавшие быть в первых рядах человечества, которое совершит следующий квантовый прыжок. И он добился успеха. Райдер был на корабле с Гриссомом в том знаменитом первом полете через ретранслятор массы! Впоследствии Райдера уволили с позором, но архивы подозрительно умалчивают о причинах такого бесславного окончания карьеры.

Затем он несколько лет осваивал новые профессии, приобрел практические навыки в ксенокибернетике, искусственной лингвистике и других специальностях, названия которых Кора и произнести-то толком не могла. У Райдера двое детей, уже взрослых, не так давно умерла жена. Он хорошо сохранился для человека, которому перевалило за пятьдесят: седеющие волосы, не слишком худ, без заметного брюшка. Одевается как отставной военный: хаки со множеством карманов, спецназовский свитер с закатанными рукавами.

Никаких признаков сумасшедшего ученого… но что-то странное в нем было. Какая-то ненормальность. Кора ощущала ее почти физически.

– Спасибо за терпение, – сказал вдруг Райдер, изрядно удивив Харпер. Значит, не забыл про нее. Но глаз от увеличителя он так и не оторвал. – Настройка процессинговой матрицы динамической интуиции в ходе ее создания довольно сложное дело.

– Но это же интуиция. – Кора огляделась, пытаясь отделаться от смутного ощущения, что по завершении военной карьеры выбрала не ту работу. – Разве она не должна быть… сложной?

Это была попытка завести светский разговор. На самом деле она не ждала ответа. И Райдер несколько секунд молчал, продолжая постукивать по интерфейсу и глядя в окуляры. Наконец он замер, откинулся назад, повел плечами, Кора, стоявшая в шести метрах, хорошо расслышала хруст шеи.

– Ну, тут весь вопрос в том, что именно нам требуется. Какую интуицию должен иметь виртуальный интеллект – хорошую или плохую? С плохой интуицией все просто. Вот вам наглядная иллюстрация: полное отсутствие предупреждающих сигналов от мозга, когда, скажем, на вас наезжает журналист.

Черт! Кора вздохнула и вытянулась, приняв подобие стойки смирно. Лучше покончить с этим раз и навсегда.

– Прошу прощения, сэр, – сказала она. – Меня застали врасплох. Это больше не повторится.

– Я знаю, что не повторится. – Райдер потер шею, потом выпрямился и пошел вниз по ступенькам. – Инициатива не может себе позволить такого общения с прессой. Если не способны говорить с репортером так, чтобы вы сами и все с вами связанные не выглядели, как Бенедикт Арнольд[1] постретрансляторной эпохи, то в следующий раз просто отвечайте: «Без комментариев» – и уходите.

Кора выпятила челюсть, но при этом подумала, что заслужила выволочку.

– Есть, сэр.

Алек остановился на средней платформе и, нахмурившись, впервые посмотрел прямо на девушку.

– Ни вы, ни я больше не морпехи, мисс Харпер, а я, пока служил, не настаивал на соблюдении формальностей. К тому же, слыша «сэр» в свой адрес, я себе кажусь стариком.

Она непроизвольно поморщилась, услышав «мисс».

– А я предпочитаю «лейтенант». Я много работала, чтобы заслужить это звание, хоть и не ношу его теперь. Или вы можете обращаться ко мне по фамилии. – Она сделала многозначительную паузу. – И уважение не является исключительной прерогативой военных… сэр.

На это Райдер тихонько фыркнул:

– Может, и не является. И все же я бы предпочел уважение как таковое, а не его атрибуты. Вот, например, вы не отдали мне честь, хотя я ваш начальник.

Кора подавила желание насупиться. Она не знала, как относиться к этому человеку. Он то провоцирует, то отступает, а потом атакует с другой стороны. И в то же время в нем не чувствуется враждебности. Скорее, это… знакомство.

– Такая условность существует главным образом среди нашей расы, – сказала Кора. – Я утратила навык.

– Какие еще навыки вы утратили за время отсутствия? – нахмурился Райдер.

Он определенно ее провоцировал.

– Я забыла, как выбивает из колеи, когда разговариваешь с представителями видов, которые почти или совсем ничего не могут понять на уровне интуиции. Всегда крутятся вокруг да около, будто это добавляет им ума.

Выражение лица Райдера не изменилось, но Харпер почувствовала, что он слегка напрягся.

– И еще… – Девушка собралась с духом и продолжила: – Я забыла, насколько люди бывают чувствительны к правде. Как они не любят прямоты и откровенности. Забыла, что иногда лучше помалкивать. – Она неумело вела себя в ситуации с репортером и не скрывала этого от себя. – Но я не забыла, что прежде была морпехом, а начальник заслуживает уважения, даже если еще не заработал его.

Райдер покачал головой и, к ее удивлению, улыбнулся. Потом оперся о перила платформы и гораздо мягче сказал:

– С аль-Джилани у вас возникли бы проблемы и в хороший день, лейтенант. Я видел, как она раскатывает пятизвездных генералов, причем не в день их возвращения к родным пенатам после долгой отлучки.

– Может быть, и так, сэр… может быть. – Кора противилась желанию снова выпятить подбородок. – Но все же я приношу извинения за то, что выставила Инициативу «Андромеда» в дурном свете.

– Ну, чтобы выставить Инициативу в дурном свете, мало одного предвзятого репортажа. К сожалению, то, с чем вы столкнулись в Тамайо-Пойнт, – всего лишь вершина айсберга. – Райдер вздохнул. – Что вам известно о том, чем мы здесь занимаемся, Харпер?

– То, что есть в моем досье и экстранете.

– Просветите меня.

Это что, испытание? Попытка проверить, как она справилась с домашним заданием? Выучила ли уроки? И опять Кора подавила внутреннее желание сжать челюсти. На этом этапе, вообще-то, уже нет никакой нужды в проверках, но она не возражает.

– Идея состоит в том, чтобы добраться до Андромеды – ближайшей к нам галактики. Найти процветающие миры, начать работать, может быть, установить контакты с автохтонами, а если нет, организовать торговлю между колониями. – Она пожала плечами. – В первоначальном плане предполагалось, что осуществлять Инициативу будет команда, составленная только из представителей земного человечества, но по мере того как проект набирал обороты, на борт подсели другие виды, входящие в Совет. И вот теперь мы все в этом участвуем. Старт через шесть месяцев.

– Да, все верно. – Райдер развернулся, продолжил спуск и наконец оказался на одном с Харпер уровне. – Но на самом деле я хотел узнать другое. Скажите, почему вы решились участвовать в проекте, который унесет вас на шесть веков и два с половиной миллиона световых лет от всего, что вы знаете, от всех, кого любите? Только не говорите мне про любовь человечества к открытиям. – Он закатил глаза. – Реклама звучит неплохо. И возможно, это верно для молодых, у которых гормоны преобладают над здравым смыслом. Великолепный идеал. Но исследователи прошлых времен обычно возвращались из тех мест, куда отправлялись в надежде, что их подвиги принесут им славу или богатство.

Даже Джон Гриссом всего лишь исполнял приказы, он не по собственной воле стал первым человеком, который провел свою команду через ретранслятор массы. Я знаю, я был там. Все считают его таким храбрецом, каким он, разумеется, и был, но хотел он в конечном счете лишь одного – вернуться к дочери. – Райдер покачал головой. – Так какие причины заставляют вас совершить прыжок в неизвестность без обратного билета?

Кора глубоко вздохнула. Она боялась этого вопроса.

– Нет у меня никаких причин.

Райдер моргнул, а затем нахмурился:

– Тогда почему вы здесь?

– Потому что мне посоветовала Низира Т’Кош.

Райдер сложил руки на груди и чуть покачнулся.

– И вы сделаете все, что велит вам прежний командир? – Он с недоуменным видом посмотрел на нее. – Т’Кош рекомендовала вашу кандидатуру, и я пригласил вас сюда, потому что у вас впечатляющий послужной список… но он больше не производит на меня впечатления, Харпер. Почему я должен нанимать марионетку, а не человека, у которого есть собственная мотивация?

– При всем моем уважении, какая разница? – спросила Кора, стараясь не выглядеть мнительной. – Я не понимаю, как это может влиять на работу, которую мне поручат. Невзирая ни на что, я приложу максимум усилий для выполнения поставленных передо мной задач.

Оказавшись наконец на одном уровне с Корой, Райдер выглядел куда менее внушительно, чем с вершины своего пьедестала. Он был сутуловатым – что могло быть следствием усталости, как справедливо отметила Харпер. Волосы слегка растрепаны, словно из-за привычки теребить их в минуты нервного напряжения или раздражения.

Мужчина принялся выхаживать перед девушкой туда-сюда со сложенными на груди руками.

– У нас есть конкуренты, Харпер. Другие предприятия, которые хотят заполучить нашу технологию. А еще есть наши инвесторы, которые не готовы принять на себя наши риски. Вы попались на удочку тому репортеру, потому что не знали этих простых фактов. А вы должны были бы их знать, коль уж согласились посвятить дальнейшую жизнь нашему проекту. Я не могу все время водить вас за ручку, Харпер. Вы должны научиться предвидеть проблемы самостоятельно. Но вы этого не делаете.

Упреки Райдера были справедливы, Кора не могла этого не признать, хотя от напряжения у нее вновь заныли зубы. Девушка со всей очевидностью понимала, что Алек Райдер из тех руководителей, которые честность предпочитают лжи. Кроме того, она также осознавала, что он башковит вопреки или благодаря своей квалификации N7. Ее новый начальник явно любил думать вслух, но при этом ценил краткость куда выше многословных объяснений. Все это вполне устраивало Кору. Настало время решить, хочет ли она в самом деле следующие несколько лет – плюс-минус шесть сотен – работать на этого человека.

– Я попала в ловушку на Тамайо, потому что смотрю на все происходящее с несколько иной точки зрения, – размеренно начала она. – Я родилась не на планете, а на борту грузового корабля и выросла в Траверсе, чьи обитатели каждый день сталкиваются с неизвестностью и борются за выживание, – все это для меня не в новинку и не таит очарования. Последние четыре года я провела среди азари, где Инициативу считают… – Кора попыталась подобрать слова помягче, но не смогла, – данью тщеславию. Способом для делающей первые шаги в области освоения космоса цивилизации набрать несколько очков в галактике, которую трудно чем-либо удивить. К экспедиции присоединились несколько азари, потому что это занятное предприятие. И всегда можно найти матриархов, которые ищут достойный способ свести счеты с жизнью… или девиц из категории «молодые идеалисты». Но на самом деле у большей части галактики есть дела поважнее, чем держать в фокусе внимания Инициативу. Здесь нет ничего, что достойно стать сенсацией. Поэтому я никак не ожидала встретить репортера.

Расхаживая взад-вперед, Райдер укоротил шаги, словно хотел обдумать услышанное.

– Что ж, допустим, это… хм… справедливо. Иная точка зрения никогда не бывает лишней. Но она не объясняет, почему я должен брать на работу человека, не имеющего четкой позиции. Откуда мне знать, что вам вскоре не наскучит все это и вы не уйдете из проекта? Мне нужен сподвижник, а не последователь. – Он покачал головой. – Что сказала Низира, отправляя вас к нам?

Кора закусила губу, вспоминая слова своего командира, потом тяжело вздохнула. «Что ж, быть честным, так до конца», – подумала она.

– Низира сказала… что этот проект, возможно, наполнит мою жизнь смыслом, – с трудом проговорила девушка. – Что на Тессии и даже в Альянсе я напрасно трачу свои годы. Ведь мне не прожить достаточно долго, чтобы стать настоящей охотницей азари… а человечество все еще слишком боится биотики и не знает, как быть с середнячками в этом деле, не говоря уже о тех, кто достигает в нем тех же высот, что и я.

Харпер пожала плечами. Райдер прищурился – осуждающе? скептически? Ее слегка передернуло от мысли о том, что он может быть о ней весьма невысокого мнения.

Поэтому Кора приняла защитную позу – сцепила за спиной руки, встала «вольно», подняла голову – и продолжила:

– Низира считала, Инициатива может быть чем-то новым, достаточно гибким, чтобы общество поняло, что делать с такими, как я. Поэтому, если вы считаете, что полет в Андромеду и в самом деле состоится… С чего вы взяли, что я должна в нем участвовать, сэр?

Райдер остановился и повернулся к девушке, на его лице впервые с начала их разговора отразилось искреннее удивление. С несколько вымученной улыбкой он спросил:

– Возвращаете мне мой же вопрос? Ну что ж. – После небольшой паузы он продолжил: – Мы определенно полетим. В данный момент мы… очень преданы этой идее. В настоящее время ничто не может нас остановить, исключая катастрофы при запуске всех ковчегов, но такое невозможно статистически. Мы должны отправиться в Андромеду.

Кора моргнула, не в силах скрыть свой скептицизм:

– Я не очень понимаю, почему мы должны отправлять миссию стоимостью в квадриллион в другую галактику.

На лице Райдера промелькнуло веселье.

– Квинтиллион. И… у нас нет выбора, Харпер. Ни у кого из нас. А в особенности у человечества. – Он глубоко вздохнул. – Прошло всего несколько коротких десятилетий, после того как мы узнали, что не одни во вселенной. С тех пор наши знания и умения многократно возросли. Но в этой галактике все уже разгадано. Здесь нечего открывать и исследовать, некуда расти. То немногое, что нам требуется, мы можем позаимствовать у других видов, которые постигли все еще в те времена, когда мы были обезьянами. – Он понизил голос и стал говорить чуть медленнее, пытаясь четче донести свою мысль. – Человечество процветает, когда перед ним ставят новые задачи. Мы растем, когда имеем что-то такое, за что стоит бороться. Как можно расти в галактике, где все уже решено за нас? – Алек чуть нахмурился, потом печально хмыкнул и возобновил хождение. – Добраться туда будет нелегко, Харпер. Но лишь закрепившись там и добившись процветания, мы сможем реализовать наш потенциал в полной мере.

Кора смотрела на эти странные вышагивания, не зная, что и думать. У Райдера мелочная неприязнь к Совету? Или нежелание мириться с мизерной ролью человечества в мировом порядке?

– Если хотите расти, то Совет и другие виды предлагают нам для этого массу возможностей, – возразила Харпер. – Уж я-то знаю.

– Конечно предлагают, – отмахнулся Райдер. – А мы продолжаем работать над проектом «Андромеда», но все это слишком плоско. Возможность… нет, необходимость открытий и адаптации будет актуальной и постоянной только там, в новой галактике. У нас не останется выбора – только вперед, только к успеху. Это выживание самых приспособленных, каждый вид сам заботится о себе и своих нуждах.

Кора не была уверена, что ей нравится такой поворот.

– Это не очень похоже на совместную работу. Больше смахивает на открытую конкуренцию, как в гонках – кто придет к финишу первым.

Райдер вновь остановился, будто хотел обдумать ее слова.

– И да и нет, – ответил он. – Совет великолепно работает здесь, в Млечном Пути, и другие виды вполне цивилизованы. Но этот миропорядок… все галактическое сообщество, в котором мы живем, основано на уроках, выученных за долгие века, на совершенных ошибках, на войнах, происходивших задолго до моего или вашего рождения. Мы его не заработали – нам его вручили. Кто-то может назвать это утопией – когда знания достаются без всякой борьбы. Но человечеству необходима борьба. Мы сильны, когда нас ждут великие свершения и новые задачи.

– Не могу не согласиться. – Кора понимала, к чему он ведет, и все же… чего-то в этом пазле не хватало. – Но если нам необходима только борьба, то почему бы не основать колонию в какой-нибудь другой части Млечного Пути, вдали от глаз Совета, чтобы зависеть только от себя?

Райдер помолчал и… улыбнулся.

Задумчивая улыбка? Печальная? Кора плохо чувствовала его настроение.

– Поверьте, я думал обо всем этом, и не раз, – сказал он. – И если бы Инициатива не нашла меня, я, возможно, так бы и поступил. – Он повернулся и направился к одной из консолей. – Но она меня нашла, и вот мы оба здесь. Собираемся в путешествие, которое вернет человечество на передовые позиции.

Райдер замолчал, и Кора даже стала сомневаться, что диалог возобновится. Но затем Алек щелкнул выключателем, и в воздухе между ними появилось изображение планеты.

– Вот, посмотрите. – Он протянул руку и крутанул голограмму. – Это наша конечная цель, наш золотой мир. Полученная нами информация говорит, что на этой планете имеется все необходимое для человеческой жизни. Но наверняка мы этого не знаем. И не узнаем, пока не ступим на ее поверхность.

Но даже если там есть все необходимое для нас и наши планы реализуются… несколько следующих десятилетий мы проведем, занимаясь обустройством планеты. Каждый день будет предоставлять нам возможности для роста, расширения, эволюции. Но еще будут возможности оступиться, потерпеть фиаско. – Он чуть расправил плечи. – От каждого принятого нами в грядущие десятилетия решения будет зависеть, умрем мы или останемся живы.

Кора смотрела на вращающийся глобус.

– И вы считаете… – Она хорошенько обдумала то, что собиралась сказать, прежде чем продолжила: – Вы верите, что в результате человечество станет… лучше?

Райдер выключил голограмму и повернулся к Харпер.

– Да. И я полагаю, что Т’Кош послала вас сюда, поскольку думает так же. Азари, как всем нам хорошо известно, привыкли просчитывать на несколько шагов вперед. Если она считает, что вы можете быть полезны для проекта, а проект даст вам шанс вырасти… – Он развел руками. – Что ж, мы оба обязаны прислушаться к ее мнению.

– У меня была масса возможностей убедиться в том, что к ее мнению стоит прислушиваться, сэр.

– Понятно. Итак… – Райдер вновь сложил руки на груди. – Вы говорите, у вас нет никаких причин быть здесь? Посмотрим, удастся ли нам это изменить.

Кора задумчиво кивнула, переваривая услышанное. Расширяться, исследовать, приспосабливаться… или умереть. Ее желудок сжался в комок от эмоции, похожей на радостное волнение. Но пока это чужая мотивация, не ее собственная.

Хотя Кора и прониклась любопытством, но сомневалась, что его будет достаточно.

– Я с вами… по крайней мере сейчас, – сказала она. – По этой же причине я четыре года провела на Тессии: разные высокие мотивы в конечном счете не имеют значения. Для того чтобы будущее настало, кто-то должен хорошенько потрудиться. – Так ей всегда говорила мать, перебиваясь на дрянных работах и дрянной пище, многие годы путешествуя в груде металлолома, склеенного липкой лентой и благими намерениями. Кора пожала плечами. – Почему бы этим кем-то не стать мне?

Райдер долго и вдумчиво смотрел на девушку.

– Пожалуй, на этом мы и остановимся, – сказал он с иронической ноткой. – Посмотрим, будет ли этого достаточно. Если ваше намерение приблизить будущее серьезно, Харпер… то у меня для вас есть работа.