Твоё отражение в зеркале… Я села на кровать, проморгалась и отложила письмо.
— Твоё отражение в зеркале? — вторила моим собственным мыслям Элис.
— Verum hae literae serius allatae, — произнесла я, решив увидеть того, кто это написал. Я закрыла глаза и отчётливо увидела… себя. Немного старше, более зрелой, с отчаянием, тоской и болью — переполнявшими меня чувствами. Я писала, плача, с тревогой поглядывая на дверь, а вокруг меня клубилась Тьма, её было бесконечно много. И вот, дописав, я встала из-за стола и просто положила письмо в подпространство. Утерев слёзы тыльной стороной руки, я поправила причёску и вышла из помещения непонятно куда.
Видение закончилось, и я распахнула глаза. Теперь я чётко знала, почему я сбежала в другой мир — мне было не место тут. Тут, где иголка моей смерти у тех, кто её ждёт.
— Volo meminisse quae hic sunt, memento semper et ubique, et qui audivit illud quoque recordabor, — прошептала я и сожгла письмо, — нам пора.
Я подошла к импровизированному стенду и взяла оттуда косы. Они моментально вспыхнули красным и пропали из моей руки. По моему желанию они появлялись и пропадали.
— Бери автоматы, — сказала я Элис, — как я знаю, патроны к ним не нужны. По твоему желанию они будут появляться, исчезать и модернизироваться в пределах огнестрельного оружия.
— Хорошо, — недоуменно посмотрела она на меня, кивнула и взяла оружие, — и что теперь?
— Теперь закрываем дверь и уходим по-английски, — хмыкнула я.
«Уходи по-английски, уходи как будто
Это наше последнее доброе утро!» — вспомнились слова из одноимённой песни. И ведь так к моменту подходит!
Проходя обратно по коридору мы уже не боялись. Переход между гранями смазался, тем более, что я всё это время была в своих собственных мыслях, пытаясь понять всё увиденное и прочитанное. Значит, я в опасности.
Мои размышления прервали тени за окном, которые я заметила, когда спокойно поднималась на площадку. Солнце уже давно встало, поэтому мы торопились. Тень мелькнула сначала раз, потом два. Я думала, что мне показалось, но, когда она мелькнула в третий раз, я поняла, что нас искали. И судя по тому, кто искал — с самыми недружелюбными намерениями.
— Стой, — тихо сказала я Элис, — мы не одни.
Элис кивнула, материализовала автоматы, я-косу и мы вместе вышли на площадку. Сначала всё было относительно тихо: шумели только капли дождя. Я прислушалась. Кап-кап-кап… Общую картину тишины нарушили две капли, одна из которых упала на брезент, а вторая на металл. Эти звуки донеслись справа. Я осторожно выступила из-за угла и отразила молниеносный удар. Ищейка отскочил и зашипел.
Они повылазили на площадку — около двадцати ищеек, вооружённых до зубов. Я слегка присвистнула три раза. И если со стороны это выглядело как удивление, то на деле я просто звала своих псов.
— Это кто? — спросила Элис.
— Это? Ищейки, бездушные тела, созданные для убийств, — ответила я, — они никогда и ничего не говорят. А служат они Двуликим.
Одна секунда, но мне хватило для того, чтобы увидеть тёмно-коричневые пятна, мелькнувшие за ищейками. Адские создания беззвучно ходили за существами, ожидая сигнала.
— Приготовься, — прошептала я, — фас!
Восемь псов схватили восемь ищеек, а мы стали биться. Гул выстрелов и лязг железа слился в единый шум, оружие буквально делало всё за нас.
Как только не осталось ни одного живого врага, я убрала косу. Оглядев себя, ужаснулась — я вся была в крови. Капли, стекающие по одежде, красились в алый, ужасая. Я развернулась и посмотрела на Элис, которая стояла прямо передо мной, подняв руки вверх и с ужасом смотрела на пса, трущегося о неё.
— Помоги, — пискнула она.
Я засмеялась в голос.
— Он ничего тебе не сделает, он тебя хозяйкой выбрал. Видимо, ты ему подходишь.
Он ткнула в него пальцем, а я кивнула.
— Хорошо, и что теперь делать? — спросила она.
— Погладь его и дай ему кличку, — развела я руками, — теперь будешь его кормить и следить за ним.
— Но я не хотела собаку, — возразила Элис, а пёс заскулил. Она машинально потрепала его между ушами, цыкнула и сказала, — будешь Роном. Рон.
Пёс радостно подпрыгнул, и мы отправились в Салем.