Инфернальная музыка

Глава 19

В ловушке водоворота суденышко пережило ужасную трепку. При катапультировании из водяной воронки креплениям и стыкам досталось еще сильнее. И теперь солдаты попеременно откачивали воду, а число течей росло не по дням, а по часам. Единственная помпа уже едва справлялась с водой, мышцы мангуст не могли тягаться с ее безжалостным давлением на корпус. И, поскольку принцессы категорически отказались от такой нецарственной работы, как осушение трюма, возникла сверхзадача найти подходящий берег, вытащить судно из воды и отремонтировать.

Найк пришел в отчаяние еще до того, как спросил у высокого человека, знает ли тот какие-нибудь песни щелезатыкательного свойства, но вдруг на юго-западном горизонте появилась шеренга низких островов.

Было решено искать подходящую стоянку. Принцессы обрадовались перспективе прогуляться по твердой сухой земле, да и Джон-Том признался себе, что не откажется от такого удовольствия. И запасы не мешало бы пополнить. Пока выдры будут рыбачить, он с мангустами наберет фруктов, орехов, ягод, моллюсков и тому подобного.

Воздух был теплым и не слишком влажным, небо – чистым, море – настроенным на мирное сотрудничество. Несколько дней на берегу пойдут на пользу не только кораблю, но и душам путешественников.

Хек с Караукулом поворачивали нос судна то вправо, то влево, обходя рифы, и, несмотря на тьму-тьмущую советов от принцесс, аккуратно пробрались в мирную лагуну, так и манившую бросить в ней якорь.

Выбранный ими островок, в отличие от окружающих, в центре щеголял маленьким холмом: матерые кораллы и густая растительность. Радужный хор не пенял, по своему обыкновению, на задержку, а с явным энтузиазмом проследовал за мореплавателями к берегу.

– Полегче, полегче, – кричал, оглядываясь, Хек. – Еще чуть левее руля, командир! – Вот так!

Судно негромко заскребло днищем по мягкому прибрежному песку, слегка накренилось на правый борт и застыло.

Как и рассчитывали Джон-Том с Найком, это произошло в пик прилива.

Уходило утро, вместе с ним лагуну покидала вода, обнажалось и сохло днище кораблика. Солдаты незамедлительно вооружились плотницкими инструментами и взялись за ремонт. Простой прогулки по чистой желтой дуге пляжа было достаточно, чтобы у дам поднялось настроение. Экипажу это было только на руку – принцессы оставили его в покое. Даже Мадж взялся пособить мангустам.

– Всю жизнь я чей-то взламываю, высаживаю да раскурочиваю, – поведал он. – Не пора ли чей-то починить для приличия? Ну-ка, шеф, подай-ка клин.

Джон-Том тоже предложил помощь, но в силу особенностей своей анатомии оказался скорее помехой. Ему никак было не угнаться за проворным выдром и мангустами, способными изворачиваться в такие загогулины, что человек, вздумай он повторить эти выкрутасы, сразу и навсегда сделался бы инвалидом. Почувствовав себя пятым колесом в телеге, Джон-Том рассудил, что лучше всего поможет товарищам, попросту держась в сторонке.

Не найдя применения рукам и чаропевческим способностям, он сообразил, что судьба впервые за много дней позволяет ему несколько часов провести в одиночестве и при этом не испытывать угрызений совести. Он решил осмотреть остров, начиная с холма.

Пологий склон не изобиловал препятствиями: Джон-Том легко пробирался среди кустарников и пальм. Вершина открывала великолепный вид на окрестные острова, а также на лагуну и лежащее на боку судно.

Отчетливо виднелись ремонтники – мангусты и Мадж энергично конопатили щели в обсыхающем корпусе.

Джон-Том повернулся и глянул на пышный тропический лес, покрывавший северную сторону острова. Глубокие озерки с дождевой водой обещали пополнить корабельные бочки, ветви многочисленных деревьев сгибались под тяжестью оранжевых и зеленых плодов. Он уже собирался идти назад, как вдруг услышал ворчание. Звук был знаком – более всего напоминал перекличку тюленей. Он отметил положение солнца. Еще слишком рано – спутники не должны его хватиться. Да и вряд ли он заблудится. Остров маленький, можно обойти за несколько часов.

Он пробрался между деревьями, и перед ним открылась другая часть окаймлявшей остров лагуны. Пляж здесь был уже, чем в месте высадки, пальмы чуть ли не вплотную подступали к воде. Прозрачная вода по пояс глубиной покрывала песок цвета белого сахара и бурлила вокруг редких валунов. Там и сям из нее торчали горбы синих и желтых кораллов, и все они были заняты, но не тюленями.

Русалки!

Если вспомнить чудеса, увиденные Джон-Томом со дня его появления в этом мире, удивительно, что он еще ни разу не встречал русалок.

Впрочем, чаропевец и выдр больше путешествовали по суше.

От бедер и выше это были самые настоящие люди. Жгучий интерес вызывала точная демаркационная линия между рыбьим и человеческим.

Джон-Том так сильно подался вперед, что споткнулся о торчащий из земли корень и кубарем выкатился на песок. Его появление было встречено свистом и визгом, а затем последовал шумный плеск – хвостатые красотки попрыгали в воду. Кроме одной. Ее плечи, словно засохшими водорослями, были облеплены кудрями цвета красного золота. Чистейшие алые глаза имели миндалевидный разрез, их внешние уголки были вздернуты. На месте носа – только бледная мягкая кожа, однако этот факт обескураживал не более, чем наличие на шее трепещущих жабр. Уши были большие, бахромчатые – не только органы слуха, но и маленькие вспомогательные плавники. С каждым вдохом-выдохом они медленно двигались вперед-назад.

А губы… губы были ярко-алые, как юбка у стриптизерши под названием «испанская танцовщица».

Русалка плавно соскользнула в воду, легко двинулась к берегу и наконец оперлась локтями о сухой песок. Опустив хрупкий подбородок на руки с перепончатыми кистями, воззрилась на отряхивающего штаны незнакомца. Зеленый с радужным отливом чешуйчатый хвост лениво хлестал вправо-влево.

– Здравствуй, человек.

Джон-Том судорожно сглотнул.

– Здравствуй, – ответил он, не зная, что сказать еще.

– А может быть, в тебе больше от обезьяны, которая живет в лесах?

– Ну что ты.

Он вышел на песок, а русалка игриво перевернулась на спину и хихикнула – беззлобно, но с оттенком лукавства.

– Как странно ты выглядишь.

– Может быть, это потому, что ты лежишь.

Она снова перевернулась на живот.

– Мужчины от меня всегда бегут как ошпаренные. Хотя я слышала, в племени людей многие самцы спят и видят, как бы заняться любовью с русалкой.

– Ты… очень прямолинейна.

– Как и все жители моря. – Она выгнула спину и дотронулась до лба кончиком удивительного хвоста. – Выходит, ты об этом не мечтал?

– Трудно мечтать, не зная о твоем существовании.

Из глубины разлинованного жабрами горла вырвался клокочущий смех, уши-плавники хаотично затрепетали, на них висели жемчужинки водяных капель.

– Я слышал, как ты пела, – сказал Джон-Том.

Она скривила губы:

– Ты имеешь в виду те ужасные звуки? Разве это пение? Увы, с тех пор, как у нас украли песни, мы ни на что лучшее не способны.

– Украли песни?

– Или они сами сбежали, или исчезли, или пропали, или сгинули по воле злого волшебника. Мы не знаем, кто или что в этом виновато. Но теперь мы пытаемся петь, а получается только хоровое ворчание, как у стаи бестолковых ластоногих.

Казалось, она вот-вот заплачет, но Джон-Том сообразил, что для обитательницы моря слезы были бы явным излишеством.

Он посмотрел вдаль, на океан.

– Это проклятие…

– Проклятие? – Русалка заморгала, и он обнаружил, что у нее двойные веки: внутренняя пара совершенно прозрачна.

– Не только ты и твои сестры лишились музыки.

– Я знаю.

Он нахмурился:

– Знаешь о беде музыкантов из Машупро?

– Машупро? Где это? Я говорю о дельфинах и китах, многие тоже потеряли способность петь. Для них это вопрос жизни и смерти: не умея петь, как находить в глубоком океане друг друга и правильно ориентироваться? Китообразный без песен – все равно что слепой.

Она посмотрела ему в глаза:

– А ты, человече, как прознал о наших неприятностях? Обычные жители суши упорно не желают интересоваться тем, что происходит под волнами.

– Я несколько отличаюсь от обычного жителя суши. – Он сел перед русалкой, положив ногу на ногу. В ответ она тоже приняла сидячую позу и обвернулась хвостом; его кончик касался башмаков Джон-Тома. Его сосредоточенность вопреки всем усилиям пошла прахом.

– Я чаропевец. То есть чародей, творящий волшебство посредством музыки.

– Иными словами, певец. И что, твои песни еще не сгинули?

– Еще нет. Кстати, мы путешествуем вместе с фрагментом музыкального произведения, но я не думаю, что оно принадлежит твоему народу или китам. Оно ведет, мы идем следом.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Но если ты не только певец, но и волшебник, скажи, можешь что-нибудь сделать, чтобы к нам вернулись песни? – Она резко наклонилась вперед, приблизив свое лицо к его лицу.

От нее исходил сильный аромат соли и бьющей через край жизни, водорослей и хрустальной чистоты. – Я ради этого готова на все!

– В этом нет необходимости. – Он чуть отстранился, правда, не так далеко, как мог. – Я помогаю любому, когда это в моих силах. И готов посодействовать тебе, твоим соплеменницам, и китам, и славному маленькому ансамблю из Машупро, и вообще всем, кто остался без музыки по вине этого загадочного явления.

– А как насчет меня? – прошептала она, выгибаясь, как тюлень. – Ты не считаешь меня загадочным явлением?

Она была уже совсем рядом.

– Вообще-то…

Он чихнул, заставив русалку испуганно отпрянуть. Она хлопнула по воде хвостом – наверное, это было инстинктивное предупреждение, так же вели себя при опасности ее китообразные родичи.

– Извини. Я просто…

Он снова оглушительно чихнул, а потом вытер нос тыльной стороной ладони.

– В чем дело, человек? Простудился?

Он шмыгнул, а потом с трудом прохрипел:

– У меня аллергия на некоторые морепродукты.

– Морепродукты? Незнакомец, ты что, способен выловить меня и разделать?

– Нет, нет! – поспешно ответил он. – При чем тут ты? Я имею в виду тунца, макрель, пикшу, сардину… Это их мы называем морепродуктами.

Она уперлась ладонями в бока, как раз над первыми радужными чешуйками.

– Человек, да будет тебе известно: среди моих лучших друзей есть тунцы. – Тут выражение ее лица смягчилось. – Но ты, кажется, сказал, что не можешь их есть?

– Не могу.

Он снова чихнул, на этот раз не так сильно – ведь русалка слегка отстранилась.

Она сцепила пальцы на затылке, надула губки.

– Коли так, тебе не с руки заниматься со мной любовью.

– Вряд ли тебе понравилось бы.

Джон-Том сам удивился разочарованию в своем голосе.

– Поплыву, скажу сестрам, что ты обещал помочь.

Она молниеносно скользнула в воду.

– Эй, погоди! – Он вскочил на ноги. – Я ничего такого не обещал.

Снова появились ее голова и плечи, вьющиеся волосы прилипли к нагой коже.

– Если сумеешь достаточно долго не дышать, получишь в награду поцелуй.

– Думаю, большого вреда здоровью от этого не будет. Но – только поцелуй.

Он подошел к воде, опустился на корточки.

Когда встретились их губы, возникло чувство, которого он еще ни разу не испытывал. Сейчас бы ощутить вокруг себя море, теплое, ласковое, подвижное. Вот на что был похож этот поцелуй: первобытная страсть, растекавшаяся по всему его существу, электризующая, сладостная, обещающая все на свете. Как будто русалка нежно прикасалась пальцами к его душе.

Когда она оторвалась, на губах Джон-Тома остался вкус соли и сахара. Он чихнул, чем вызвал счастливый смех. Трепетали жабры, влажно поблескивали миндалевидные глаза.

– Все равно, из этого никогда ничего не получается, – сказала она.

– Если я выйду на сушу – буду хлопать плавниками по земле, как камбала, если человек нырнет в мое царство, не сможет долго пробыть без воздуха, да и воды наглотается.

Блеснув хвостом, она ушла с головой под воду.

– Ничего, все в порядке, – сказал он через несколько мгновений, когда русалка появилась опять. – Пловец я не бог весть какой, а поцелуй был что надо.

– Замечательно, что тебе понравилось. Ступай, чаропевец, и найди нашу музыку. Верни нам песни, и не только я тебя отблагодарю, но и мои сестры, и вообще все мои друзья по океану. – Она поплыла на спине, лениво хлопая по воде хвостом. – Тренируй дыхание, и кто знает – быть может, однажды… Под водой аллергия вряд ли тебе помешает.

С этими словами она выгнула спину и нырнула.

А ведь она права, подумал Джон-Том. Если не дышать под водой или дышать воздухом из баллона акваланга, аллергия не страшна.

– Погоди! – Он ринулся вперед, по колено в теплую чистую воду. – Вернись!

Но блестящий хвост не вырвался на поверхность, не взглянули на Джон-Тома с откровенным обещанием глаза. Русалка уплыла, только остался на губах вкус ее поцелуя, сытного, как шоколад, пряного, как роса. Поцелуй – и просьба.

Что же случилось с музыкой в этом мире?

Он неохотно пошел к лесу. Вот уж не повезло русалке – угораздило повстречать человека с аллергией и слабыми легкими.

К тому времени когда померк свет, предвещая вечер, ремонт был выполнен почти наполовину. На западе пряталось солнце. Из лесу появился Мадж и с беспечным видом подошел к другу.

– Привет, чувак, где ж тебя носило весь день-деньской?

Джон-Том промолчал, однако его улыбки было достаточно, чтобы Маджево любопытство сделало охотничью стойку. Однако выдр не выпытывал, решил погодить, пока с лица его приятеля сойдет обалделое выражение.

Кроме того, Маджа ждала Пиввера. И не только беседы ради. Выдры – создания очень естественные. Одно-два прикосновения вреда не принесут, сказал он себе. И, в очередной раз отбиваясь от новорожденной совести, побрел прочь, а Джон-Том проводил его недоуменным взглядом.

На следующий день принцессы взялись помогать ремонтникам. И не оттого, что в них проснулось стремление к социальному равенству, – просто стало до смерти скучно. Островок попался вполне уютный, но бедный на развлечения.

Максимальную пользу благодаря своей природной силе принесла Умаджи Туурская; впрочем, остальные дамы тоже поработали. Джон-Том решил, что любоваться занятой делом Ансибеттой еще опаснее, чем смотреть, как она бьет баклуши. Он сосредоточился на собственных обязанностях, состоявших исключительно в том, чтобы держаться поодаль и не мешать.

К следующему утру было сделано все, что позволяли ограниченные ресурсы. Наступил черед томительного ожидания, когда прилив поднимет суденышко. Киль прочно засел в песке, и Найк допускал, что придется спустить на воду единственную шлюпку, а затем, принайтовав трос к корме судна, отбуксировать его на глубину. Либо погрузить на шлюпку якорь, сбросить его подальше от берега и подтянуть к нему кораблик.

Однако эти трудоемкие альтернативы остались невостребованными.

Прилив был достаточно высок, чтобы судно закачалось на воде. Стойкий кораблик выпрямился, расправил парус и вышел в лагуну. Под командой Найка, поднабравшегося опыта в парусном деле, он развернулся и спокойно двинулся к проходу между рифами.

Когда они благополучно выбрались в открытое море, с экипажа спало напряжение. Хек с Караукулом бросились в трюм – проверить, все ли там в порядке. Только в носовой части обнаружилась небольшая течь – на берегу мангусты и выдр потрудились на совесть. Недостаток навыков и специальных знаний они компенсировали тем, что законопатили и засмолили даже самую тонюсенькую щель в корпусе судна. Все очень хорошо понимали: чем больше времени и материалов потрачено на берегу, тем больше шансов не пойти ко дну посреди океана.

– Внизу сухо, командир, – гордо доложил Хек.

Джон-Том, стоявший по другую сторону штурвала, посмотрел на дымчатое небо.

– Все будет в порядке, если опять не угодим в бурю. Вряд ли судно выдержит еще одну такую трепку.

Ему на локоть легла маленькая, но сильная лапа.

– Не кличьте бурю, чаропевец, и, глядишь, она пройдет стороной.

Найк рассеянно отмахнулся от кружащего над его головой музыкального роя. От звона у мангуста чесались уши.

Примерно через час после расставания с островом Джон-Том потчевал спутников песенкой, и тут с мачты донесся голос Хека:

– Командир, вижу что-то в пяти градусах по правому борту!

Лейтенант, запрокинув голову, сощурился.

– Что ты видишь, Хек?

– Не могу сказать. Чем бы оно ни было, оно большое.

Джон-Том оставил штурвал мангусту и бросился на нос. За ним побежали взволнованные принцессы.

И отпрянули – из воды поднялся гигантский силуэт. Обладатель его был гораздо выше корабля, гладкобок и бледен. От него исходил запах невероятных глубин. Суденышко закачалось на поднятых им волнах.

Насторожившийся Джон-Том приготовил дуару к бою.

Незнакомец весил больше сотни тонн, в длину превышал сто футов. На Джон-Тома уставился глаз величиной с тарелку. Зазвучал голос – такой громкий, что вибрировал воздух и заныли зубы:

– МЫ ЗНАКОМЫ?

Сказать, что Джон-Том был удивлен – ничего не сказать. Он уставился на свое отражение в глазу кита.

– Гм… скорее всего нет.

– ВАША МУЗЫКА… – Левиафан без видимых усилий держался вровень с судном. – ГОТОВ ПОКЛЯСТЬСЯ, УЖЕ СЛЫШАЛ ГДЕ-ТО ПОДОБНУЮ. И ВИДЕЛ ЕЕ СОЗДАТЕЛЕЙ. – Глаз чуть скосился. – И ВАС Я, КОНЕЧНО ЖЕ, ЗНАЮ.

– Меня? – пискнул Мадж, когда его силуэт появился в китовом зрачке.

– Вот уж не думаю, ваша офигенность. Это я не к тому, че обязательно запоминаю всех встречных и поперечных, просто особу с такими габаритами забыть было бы трудновато.

– ДА, НАВЕРНОЕ. – Глаз уже снова рассматривал Джон-Тома. – НО Я МОГ БЫ ПОКЛЯСТЬСЯ… ВЫ СЛУЧАЕМ НЕ ТОТ ЛИ ЧАРОПЕВЕЦ, О КОТОРОМ ГОВОРИЛА РУСАЛКА?

– Вероятно, тот, если только за последние два дня она не наткнулась на другого чаропевца.

Тут синий кит повел себя так, словно это признание объясняло абсолютно все. Он выгнул спину и затрубил, отчего суденышко неистово закачалось у него в кильватере.

– Ну, чувак? – Мадж бочком приблизился к другу. – Че ты обо всем этом думаешь? И че это за русалка?

– Да пустяки. Я ее позавчера встретил, поболтали немножко. Она рассказала, что ее племя потеряло музыку и такая же неприятность случилась у китов. Наверное, в воде новости распространяются еще быстрее, чем в воздухе.

Он и сам не подозревал, до какой степени прав. Догадку подтвердил Хек, крикнув из «вороньего гнезда»:

– Вот еще один! И еще! И еще!

Кругом раздавалось мощное фырканье – киты один за другим выныривали на поверхность и пускали фонтанчики. Вскоре великое множество их, десятки косяков окружили судно. Не только синие киты, а вообще все, какие только водятся в океане, собрались здесь: горбачи и финвалы, кашалоты и полярные, белые и полосатые. Среди них, будто торпедные катера среди линкоров, сотнями носились стремительные дельфины и косатки.

– Поразительно! – воскликнула с благоговением Алеукауна. – Правда, до чего красиво!

– В самом деле впечатляет.

Пиввера, как и остальные принцессы, во все глаза глядела на флотилию китообразных.

Голиафы поочередно проплывали возле кораблика, чтобы получше рассмотреть его и путешественников, которые охотно платили той же монетой. Наконец пришел черед горбача-патриарха с узловатой, как комель секвойи, головой.

– ЭТО ВЫ БУДЕТЕ ЧАРОПЕВЕЦ?

– Я буду, – спокойно ответил Джон-Том.

– ДРУЗЬЯ ПОСТАВИЛИ НАС В ИЗВЕСТНОСТЬ О ВАШЕМ ПРИБЫТИИ.

– Русалки. Я знаю.

Джон-Том почувствовал, как его теребят за рубашку.

– Чувак, погодь вызываться добровольцем, пока мы не узнаем, че им от нас надо.

– Мадж, а что остается делать? В молчанку играть? Так вот, на тот случай, если ты не заметил: мы тут в меньшинстве. – Он снова глянул за борт. – Мы можем что-нибудь сделать для вас? Как я понимаю, вы появились не ради моей скромной персоны?

– МЫ НАДЕЕМСЯ, ЭТО ВЫ ЗДЕСЬ ПОЯВИЛИСЬ РАДИ НАШИХ СКРОМНЫХ ПЕРСОН. – Старый кит плавно перевернулся на бок, чтобы лучше видеть палубу. На планшир лег плавничище, покрытый усоногими рачками и китовой вошью.

– Не понимаю.

Но Джон-Том боялся, что все понимает.

– МЫ, КАК И РУСАЛКИ, ОСТАЛИСЬ БЕЗ МУЗЫКИ. НАША ОБЩАЯ ЗНАКОМАЯ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО В РАЗГОВОРЕ С ВАМИ БЫЛА ОБРИСОВАНА ОПАСНОСТЬ ТАКОЙ СИТУАЦИИ. БЕЗ ПЕСЕН МЫ НЕ В СОСТОЯНИИ НАХОДИТЬ ДОРОГУ.

– Не знаю, чем и помочь вам. Если и смогу, то не сейчас. Сначала мне нужно проводить домой этих дам. Затем я отправлюсь следом за мелодией, куда бы она ни вела.

Чаропевец сообразил, что его аргументы граничат с абсурдом. У него сильно щипало в ноздрях, очень хотелось чихнуть.

– С ТЕХ ПОР КАК ВЫ ПОКИНУЛИ МЕСТО ПОСЛЕДНЕЙ СТОЯНКИ, МЫ ЛОМАЕМ ГОЛОВЫ НАД ВАШИМ КУРСОМ.

– Пока мы идем, куда ведет музыка, но скоро повернем на восток, развезем пассажирок по их королевствам, – объяснил Джон-Том.

– ПОКА… – задумчиво протянул горбатый кит. – ПРАВИЛЬНО ЛИ Я ПОНЯЛ: ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, КУДА ДЕРЖИТЕ ПУТЬ?

Человек и выдр переглянулись. Потом разом повернулись к чуть светящемуся музыкальному облачку. Оно приплясывало, крутило пируэты у самого конца бушприта.

– Как объяснить принцессам, что мы не пойдем напрямик к Харакуну?

Выдр пожал плечами:

– А ты не говори. Скажи, надобно сделать коротенькую остановку.

Кажись, все равно придется, по нраву нам это или нет.

Джон-Том задумчиво кивнул:

– Это буря заставила нас сменить курс. Ты же не подозреваешь, что наш веселый музыкальный шарик мог вступить в тайный сговор с силами природы?

– Я, чувак, не знаю, способна ли музыка вызывать ураган. Но в мире хватает чудес, которые моим слабым мозгам не понять. Вот, например, када твоя подруга жизни находит чей-то на распродаже за пятьдесят монет вместо сотни, как ей удается тебя убедить, че она сэкономила полста, а не потратила? – Он покачал головой. – Вечно мне эти загадки мироздания покою не дают.

– Мне тоже. – Джон-Том глянул за борт. – Пожалуй, мы еще немного пройдем этим курсом и посмотрим, что получится.

– МЫ ЗНАЛИ, ЧТО ВЫ ТАК И РЕШИТЕ, – спокойно отозвался кит. – В ЭТОМ НАС УВЕРИЛА РУСАЛКА.

– В самом деле?

Очевидно, Джон-Том произвел более выгодное впечатление на водоплавающую красотку, чем он думал. Проклятая аллергия!

– ЧАРОПЕВЕЦ, СПОЙТЕ НАМ. МЫ УЖЕ ДАВНО ЖИВЕМ БЕЗ ПЕСЕН! РУСАЛКА СКАЗАЛА, МУЗЫКА ВАС ЕЩЕ СЛУШАЕТСЯ.

Джон-Том покорно передвинул на грудь дуару.

– Ладно, вряд ли одна-две песенки кому-то навредят. Но не забывайте: у меня не такие мощные легкие, как у вас. Я буду петь, как умею.

– Он даже как человек петь не умеет, вот так, – сообщил горбатому киту Мадж.

– ДА МЫ ЧЕМУ УГОДНО БУДЕМ РАДЫ. ДЛЯ НАС МУЗЫКА – ЭТО ЖИЗНЬ.

– Ну хорошо. Раз уж вы ко мне так снисходительны…

Пальцы застыли на струнах; чаропевец решал, чем бы угодить непрошеному эскорту. Размышления заняли несколько секунд, потом он запел.

Множество китов и дельфинов сбились в плотную стаю, периодически кто-нибудь налегал на корабль, да так, что доски трещали. Всякий раз виновник беспокойства тотчас отступал. Слушатели все время менялись местами, чтобы у каждого была возможность послушать.

Джон-Том закончил первую песню и был вознагражден совершенно необыкновенными аплодисментами. Сотни китообразных одновременно пустили фонтаны, наполнив воздух шипением и острым запахом.

Традиционное хлопанье могли позволить себе только горбатые киты и бурые дельфины. Они-то и выразили Джон-Тому признательность в знакомом варианте.

Судно и громадный косяк плыли вместе, Джон-Том энергично играл и пел серенады сонму китов. Мадж с Пивверой часто прыгали в воду – порезвиться среди эскорта, понырять, покрутиться в воде с ловкостью ничуть не меньшей, чем у морских свиней, хотя, разумеется, выдрам не тягаться с ними в скорости и выносливости. У Джон-Тома аж дух захватывало, когда выдры цеплялись за плавник вылетающего из воды горбача, а тот могучим взмахом подбрасывал их к небесам, и они совершали невообразимые кувырки.

Однажды к ним направилась пара грозных пиратских кораблей. Однако, наткнувшись на несколько дюжин решительно настроенных синих китов и кашалотов, боевая галера и переоснащенный для разбоя купеческий парусник показали корму со всей быстротой, какую только позволяли весла и паруса.

– Можа, ежели мы найдем этой компашке пропавшие песенки, – рассуждал Мадж, – кто-нибудь из пузачей согласится проводить нас до Харакуна. Серьезные ребята, умеют нагонять страх на лиходеев.

– Надо не только найти музыку, но и вернуть ее хозяевам. – Джон-Том праздно перебирал струны. – Вот ты, на месте вора, куда запрятал бы похищенное? В сундук, в закупоренную бутылку, в зачарованную пластинку? Я сталкивался с подобными вещами – это входило в курс обучения у Клотагорба. Если хранилище можно вообразить, значит, его можно сделать. К примеру, сиди-ром.

– Че еще за фигня? – Выдр состроил гримасу. – Какая-нибудь особая кладовка?

– Очень маленькая кладовка. Когда входишь в нее, надо хорошо понимать, что делаешь. Название составлено из первых букв: «свирепые демоны – рекомендуется особая магия». С ними необходимо обращаться осторожно, держать за краешки. А вообще, для хранения музыки есть много разнообразных укромных мест. Как правило, найти их – не проблема. Проблема – войти в них.

– Кореш, ты справишься. Я тя знаю.

Джон-Том с удивлением посмотрел на друга.

– Мадж! Откуда такое доверие? Не похоже на тебя.

– Шеф, да ты не так понял, – весело ответил выдр. – Просто я знаю, че ты способен одолеть любого противника. А все твоя непредсказуемость, ты ж обычно понятия не имеешь, чего добиваешься. И када ты сам не знаешь, че делаешь, вражина никак не может предугадать твой следующий шаг.

Комплимент был не просто сомнительным – вывернутым наизнанку.

– Видишь ли, чувак, мы с тобой влезли в кашу, када решили погулять с бродячими аккордами и поглядеть, к чему они приведут. Не знаю, как ты, а я так просто поражен: до чего сложным оказывается то, че поначалу выглядело таким простым.

Джон-Том ухмыльнулся, глядя сверху вниз на усатого приятеля.

– Но ведь так всегда бывает, не правда ли… чувак?