Индиана Джонс и нижний мир

4
Пленник легенды

Остров Чилоэ, июнь 1929 года

Когда в Новой Англии стоит лето, в Южной Америке царит зима. В Сантьяго было довольно тепло, но здесь, на пятьсот миль южнее столицы Чили, погода оказалась весьма зябкой.

Инди застегнул свою кожаную куртку под самое горло и надвинул шляпу до бровей, чтобы защититься от студеного ветра. Когда они с Маркусом сошли на главный причал городка Анкуд, склоняющееся к лазурному морю солнце уже позолотило гребни волн.

Рыбаки хлопотали вокруг своих глубоко осевших в воде лодок, выгружая сегодняшний улов. "Чилоэ" означает "край морских чаек", и, словно оправдывая название острова, в небе с хриплыми криками кружили сотни чаек, стремительно нырявших за выброшенными в воду отходами рыбы.

Инди с Маркусом провели семнадцать часов в поезде, шедшем от Сантьяго до Пуэрто-Монт, где железная дорога оканчивается. Оттуда они в повозке добрались до порта, где сели на паром до Чилоэ. На этом острове, насчитывающем сто семьдесят пять миль в длину и тридцать пять – в ширину, расположены два города – Анкуд и Кастро, и бесчисленное множество рыбацких деревушек. Здесь выращивают картофель и пшеницу, но большую часть острова покрывает густой лес.

– Простите, сэр, – обратился Броуди к рыбаку, отрывая его от разгрузки, – вы не знакомы с художником по имени Ганс Байтельхаймер, проживающим где-то здесь?

Седовласый моряк мгновение молча разглядывал Броуди, а потом покачал головой.

– Странно, – проворчал Маркус, шагая дальше. – Байтельхаймер совершенно определенно живет здесь. Господи Боже, не с призраком же я переписывался! Да и телеграмма пришла отсюда.

Они первым делом зашли на почту, но там выяснилось, что почтового ящика на имя Байтельхаймера вовсе не существует, и ни один работник почты даже не слыхал о таком человеке.

– Вы говорите, он писал вам? – поинтересовался Инди.

Маркус осторожно переступал через лососей, разбросанных по причалу.

– На самом деле, если вдуматься, два или три года писем от него не было.

– Но вы-то продолжали ему писать? – Запрокинув голову, Инди смотрел на чаек.

– В общем, я посылал ему открытку на каждое Рождество. Пожалуй, я просто не осознавал, что от него давненько не было вестей. Но потом, как я уже сказал, пришла телеграмма.

– Быть может, вам следовало приехать раньше.

– Я думал об этом. Но, следовало бы тебе знать, Ганс – человек не в меру экзальтированный. Ему свойственно излишне драматизировать ситуацию и придавать непомерное значение мелочам.

"Переезд на Чилоэ – прекрасная тому иллюстрация", – мысленно усмехнулся Инди.

– Ей-богу… Неужели это едят? – заглянув в ведро, Маркус состроил гримасу.

Услышав его реплику, рыбак с соседней лодки рассмеялся и ответил по-английски, коверкая слова:

– Конечно. Вы будете пробовать. Вам будет нравится.

Не успел Маркус отказаться, как рыбак сунул руку в ведро, извлек оттуда черного морского ежа, положил его на причал и взял нож. Несколькими ловкими, отработанными движениями он срезал острые колючки и разделил ежа надвое. Внутри оказалось нечто

вроде блестящего желе, цветом напоминающего апельсин. Вытащив из кармана лимон, рыбак надрезал его, выдавил сок на половинки ежа и протянул их иностранцам.

– И что мне с ним делать? – сморщил нос Броуди.

– Кушай, – помахал рыбак ладонью. – Там. Смотрите на ваш друга.

Инди проглотил свою порцию за два глотка.

– Смелей, Маркус! Это отнюдь недурно.

Броуди поколебался и деликатно поднес к губам скорлупу морского ежа, словно пиалу. Потом прокашлялся и потрогал губу пальцем.

– Да, довольно вкусно, я бы сказал.

– Похоже, улов сегодня славный, – заметил Инди рыбаку.

Тот обернул к нему свое обветренное лицо.

– Порой причал полный рыбы. Другой раз не так много. У нас тут есть история, – он указал в сторону моря. – Мы говорим, что когда мы видел утром русалку, мы может узнать, будет день хороший и плохой – по тому, куда смотрел русалка. Если она лицом к берегу, день будет хороший. Если она смотрел в море, он будет не такой хороший.

– А вы видели русалок? – поинтересовался Инди. Рыбак поправил узел на причальном конце.

– Я видел тут много. Но я о них не говорю. – Он отвернулся, но Броуди окликнул его.

– Одну минуточку! Вы не знаете человека по имени Ганс Байтельхаймер? Высокий блондин, художник. Рисует картины, я полагаю.

Рыбак остановился на пороге деревянной каюты своего баркаса, сделанной из неструганых досок.

– Такое имя я не знал, но тут жил человек – рисовальщик, похожий на то, что вы сказали. Он был иностранец, говорил с акцентом.

– Вы не знаете, где мы сможем его найти?

– Теперь он уехал. Наверно, уже три года.

– А куда? – встрял Инди.

Рыбак неторопливо покачал головой.

– А кто знает? – не унимался Инди.

– Говорите с Хорхе. Он владеет рестораном "Калюш". – Рыбак указал в сторону главной улицы Анкуда, взбирающейся на холм. – Он знал человека, что вы спрашивали. Он звался Хуан. Хуан Барриос, я думал.

– Теперь все ясно, – заметил Инди, пробираясь среди толпящихся на причале рыбаков и торговцев. – Он сменил имя.

– Это возможно, – согласился Маркус. – Ну, по крайней мере, хоть какая-то ниточка. Скоро выясним, являются ли Хуан и Ганс одним и тем же лицом. Меня только беспокоит, что его тут уже нет.

– Быть может, он перебрался в другую деревню, – предположил Инди, гадая, не станет ли Броуди возражать против его завтрашнего отъезда в Сантьяго. Пароход до острова Пасхи отбывает через три дня.

– Надеюсь, – улыбнулся Броуди, переходя улицу и направляясь в гору. – Я просто паникер. Готов поклясться, ты только и думаешь, что об острове Пасхи и табличках ронго-ронго.

– Таблички никуда не сбегут, – пожал Инди плечами, – а Давина уверяла меня, что мы сможем перейти к делу, как только я вернусь.

– Невероятный шанс! А, вот мы и пришли.

На дверях ресторана был изображен плывущий по морю парусник, а чуть пониже написано "Калюш". В ресторане оказался занят лишь один большой стол посредине, вокруг которого сидело человек восемь-девять. Все они до единого обернулись поглядеть на

пришедших.

– Полагаю, чужаки здесь в диковинку, – пробормотал Броуди,усаживаясь за свободный столик.

– Еще бы, посреди зимы! Может, летом их побольше. – Взгляд Инди был устремлен на висящую над столиком картину: старинный парусник, точь-в-точь, как изображенный на двери, но призрачный, просвечивающий насквозь. Инди уже хотел сказать об этом вслух, когда из-за стойки вышел усатый толстяк в засаленном белом фартуке, чтобы поприветствовать новых посетителей.

– Что вы можете предложить на обед? – спросил Броуди. – Я знаю, что для обеда еще рановато, но мы проделали сюда долгий путь от Сантьяго.

Официант – Инди надеялся, что он же и владелец – помахал ладонью.

– Ничего страшного. Предлагаю вам попробовать наше морское ассорти. Это наше фирменное блюдо в любое время дня.

– Я – за, – отозвался Инди.

– И бутылку вашего лучшего белого вина, – добавил Броуди.

– Все чилийские вина очень хороши, но я выберу для вас свое любимое. Вы англичане?

– Я родом из Англии, но теперь живу в Нью-Йорке. Я директор музея, а мой друг – американец, археолог.

– Весьма любопытно, – официант указал на Инди. – Он роется в прошлом, а вы выставляете его на показ.

– Иначе его никто не увидит, – ответил Броуди. – Вы владелец заведения?

– Да. Позвольте представиться. Хорхе Фернандес, к вашим услугам.Позвольте принести вам вино, и если у вас имеются вопросы об Анкуде или нашем острове, я искренне постараюсь вам помочь.

– Доброжелательный малый, – заметил Инди, когда Фернандес отошел.

– Похоже на то. Рассказывая о нас с тобой, я надеялся, что он охотнее заговорит о Гансе.

– Там стоят инициалы "Х.Б.", то есть "Хуан Барриос"? – указал Инди на картину.

– Совершенно верно.

Вернувшийся Фернандес наполнил вином два стакана.

– Мы тут заметили это любопытное полотно, – небрежным тоном начал Броуди после того, как вино было отведано и одобрено. – Вы не могли бы рассказать нам о нем?

– Могу, – хохотнул Фернандес. – Это "Калюш". Это корабль-призрак. Многие говорят, что видели его.

– Почему же вы назвали ресторан в честь него? – осведомился Броуди.

– Потому что видел, как он поздно в ночи проплывал мимо острова, – Фернандес аффектированно оперся о стол; нетрудно было заподозрить, что он неоднократно исполнял это представление для посетителей. – Он был очень ярко освещен, видна была команда и слышна странная музыка. Это было настолько захватывающе, что я едва устоял на месте. Мне хотелось ринуться в воду и поплыть за кораблем, хотя в то же самое время я был весьма напуган.

– Изумительно, – кивнул Броуди. – А вы не могли бы рассказать о художнике? Как его зовут?

Оживление внезапно покинуло Фернандеса. Он отступил от стола.

– Его тут больше нет.

– Это полотно написано Хуаном Барриосом? – спросил Инди, когда владелец ресторана уже хотел уйти.

– А откуда вы знаете, как его зовут? – лицо Фернандеса воплощало в себе эталон подозрительности.

– Я его друг… вроде родственника, – пояснил Броуди.

– А как его зовут по-настоящему?

Броуди ответил. Фернандес утвердительно кивнул.

– Очень немногие на Чилоэ знают его под этим именем. Он его поменял, чтобы не выделяться.

– А что с ним стряслось? – подал голос Инди.

– Давайте я позабочусь о вашем обеде, а после мы поговорим.

Владелец ресторана скрылся на кухне, а Инди резюмировал:

– Ему что-то известно, не так ли?

– Ты похитил это у меня с языка, – Броуди озирал ресторан, словно надеялся отыскать еще какие-нибудь намеки на разгадку. – Я всегда обожал тайны.

– А в этой замешан еще и корабль-призрак.

Им обоим принесли по большущей тарелке, с верхом наполненной кусочками тунца и омаров, мидий и кальмаров, картофеля и спаржи. За едой Инди то и дело поглядывал на полотно с "Калюшем". Что-то в картине настораживало его. "А, вот! – сообразил вдруг Инди. – Вороны". На баке корабля сидела дюжина крохотных ворон. А насторожило Инди то, что вначале он этих птиц не заметил. Они будто появились уже после того, как он впервые взглянул на корабль-призрак.

Когда с едой было покончено, Фернандес вернулся к столу с высокой узкой бутылкой, полной золотистой жидкости, и двумя стаканами.

– Это наше фирменное, делается в Анкуде. Lмquido de oro. Жидкое золото. По-моему, оно вам понравится. Пожалуйста, угощайтесь.

Плеснув на дно стаканов, он подождал, пока гости пригубят и выскажут свое мнение. Инди признал, что вино весьма изысканно, и Маркус присоединился к его мнению.

Фернандес расцвел и наполнил их стаканы. Броуди указал на свободный стул.

– Пожалуйста, мистер Фернандес. Не найдется ли у вас пары минут, чтобы посидеть с нами?

Владелец ресторана огляделся и кивнул.

– Для обеда пока рановато, так что почту за честь.

Едва усевшись, Фернандес повел монолог об острове, рассказывая о селениях, своих любимых ресторанах и лучших блюдах. Он был готов без конца распространяться о морских блюдах: о сочных моллюсках и пресноводных креветках, о морских крабах с пятнистыми панцирями, об улитках и гигантских мидиях; но больше всего его привлекали омары с островов Сан-Фернандес. Похлопав себя по внушительному брюшку, он посоветовал попробовать кукурузный пирог под названием pastel de choclo, а также мясные паровые пирожки humita, напоминающие мексиканские тамале, но совсем без специй; и, конечно же, непременно, отведать empanada – сдобные пирожки с начинкой из мясного фарша, рыбы, курятины, лука, крутых яиц, изюма и оливок. Когда он перешел к винам, Броуди прервал плавный рассказ вопросом, часто ли Барриос захаживал сюда.

– Пока не уехал, то да. Он сидел за этим же самым столиком, под своей картиной. Это лишь одна из тех, где он нарисовал корабль- призрак и прочие странные вещи.

– Чем странные? – поинтересовался Инди.

Фернандес воздел указующий перст, подался вперед и прошептал:

– Не доверяйте птицам.

– В каком это смысле? – Инди стрельнул глазами в сторону полотна,

чтобы убедиться, что вороны по-прежнему на месте.

– У нас тут есть колдуны, способные обращаться в птиц.

– У нас в Штатах подобные истории называют бабушкиными сказками, – кашлянув, заметил Броуди.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросил Инди, заинтересовавшись, куда же Фернандес клонит. – При чем тут Барриос?

Тут распахнулась входная дверь, и в теплое помещение торопливо вошли несколько посетителей.

– Мне надо браться за работу, но если вы хотите потолковать о Барриосе, возвращайтесь, когда мы закрываемся. Я отведу вас к себе домой. У меня есть, что вам показать.

Как оказалось, Фернандес имел в виду именно то, что сказал. Закрыв ресторан в полночь, он повел их в свой коттедж, стоящий на холме над городом. Дома он зажег пару керосиновых ламп, показав стены, увешанные картинами. Инди тотчас же заметил, что все полотна без исключения подписаны инициалами "Х.Б." и посвящены каким-либо мистическим сюжетам. Очень много изображений птиц, иной раз рядом с женщинами, летающими на метлах. Традиционные ведьмы. Но нашлись и иные изображения людей – загадочные, угрожающие мужчины в черных одеяниях, очаровательные русалки, опирающиеся о камни залива, а еще странные женщины, выкрасившие себе половину лица в черный цвет.

– Боже мой! Это он, – охнул Броуди, указывая на портрет мужчины со светло-русыми волосами и такой прозрачной кожей, что сквозь нее видны синие прожилки вен. Судя по морщинкам в уголках голубых глаз, ему уже под шестьдесят. Но прежде всего внимание Инди привлекло выражение лица художника – полное муки, словно его пытают.

Фернандес откупорил бутылку вина, наполнил стаканы, и все трое уселись за стол.

– Люди на острове трудолюбивы, – начал Фернандес, – но вы обнаружите, что они с большой опаской относятся к чужакам, и не без причины.

– Из-за колдунов? – справился Инди.

– И притом могущественных, – Фернандес кивком указал на изображения "Калюша". – Из команды корабля.

– Погодите-ка, – недоумевал Броуди. – Вы хотите сказать, что колдуны прибывают на этом корабле?

– Они вселяют ужас в островитян уже не первый век. Здешние люди очень боятся причинять вред птицам, поскольку легенды гласят, что если кому-либо из членов экипажа будет причинен вред, пока он преображен, виновный будет либо убит, либо похищен и обречен веки вечные странствовать по морю в качестве галерного раба.

– А вы их встречали? – поинтересовался Инди.

– Быть может, и встречал – в виде вороны, пролетевшей надо мной, или в виде чужаков вроде вас. Но мне повезло, я не впутался в беду, вроде той, какая постигла Хуана Барриоса.

– Вот теперь мы сдвинулись с мертвой точки, – заметил Маркус.

Взгляд Инди снова скользнул по картине с угрожающими личностями.

– Он вам говорил, что встречался с ними?

Опорожнив стакан, Фернандес поставил его на стол.

– Однажды я попросил Хуана нарисовать корабль-призрак для моего ресторана. Тогда я еще не верил в "Калюш" – думал, что название привлечет посетителей, и только. Для меня корабль-призрак был лишь легендой, не более того. Но как только Хуан нарисовал

"Калюш", все для него переменилось, – Фернандес указал на один из портретов. – Они неотвязно преследовали его мысли, а со временем навестили лично, и притом не раз.

– Он вам об этом рассказывал? – спросил Маркус.

– Рассказывал, да не все. Но однажды ночью он взял меня поглядеть на корабль. Об этом случае я вам уже говорил. Тогда-то я и уверовал, что корабль существует не в одной только легенде.

– А что же случилось с Гансом… то есть, с Хуаном? У вас есть какие-либо догадки на сей счет?

Подойдя к окну, Фернандес раздвинул шторы. В комнату полился лунный свет. Чилиец обернулся к гостям, обрисовавшись темным силуэтом на фоне окна.

– Позвольте поведать вам другую историю. С месяц назад я навестил старика по имени Марселино, пригласившего меня к себе домой. В углу сидел еще один старик, не поздоровавшийся со мной и не проронивший ни слова. Он был настолько погружен в собственные мысли, что через некоторое время я просто перестал обращать на него внимание. В конце концов, Марселино объяснил, что молчаливый старик – его родной брат Теодоро, бесследно пропавший однажды ночью полсотни лет назад.

– Полсо-о-отни? – недоверчиво протянул Маркус.

– Где-то за месяц до того Марселино вдруг затосковал о Теодоро. Марселино было всего восемнадцать, когда его брат пропал. Он навестил родной дом на берегу Рио-Пудето, и там обнаружил брата, сидевшего в гостиной и одетого в ту же одежду, что и пятьдесят лет назад. Когда Марселино спросил у брата, где он был столько лет, Теодоро отвечал, что был на корабле и умолял больше ни о чем не спрашивать.

– На корабле-призраке? – уточнил Маркус.

Пропустив вопрос мимо ушей, Фернандес продолжал повествование:

– Я подошел к старику и спросил, не знает ли он чего-либо о Хуане Барриосе. Тот кивнул и сказал, что он на корабле. Больше он ничего не сказал.

– И все? – расстроился Маркус. – Больше вам ничего не известно?

– Еще одно, – подойдя к столу, Фернандес вновь наполнил свой стакан и пригубил вина. – При нашей последней встрече Хуан сказал мне нечто престранное. Я не знал, что и подумать. Он заявил, что видел свою жену Лорейн на корабле-призраке, и что он собирается воссоединиться с ней.

– Ее там быть не могло! – запротестовал Маркус. – Нет, она погибла.

– Они нашли ее в его голове, – Фернандес притронулся пальцем к виску. – Если эти порождения злых сил могут обращаться в птиц – значит, могут принять облик любого человека. Они сотворили ее, чтобы заманить его на борт.

Инди решил, что слышал достаточно.

– Вы можете отвести нас на то место, где вы с Хуаном видели "Калюш"?

– Прямо сейчас? – осведомился Фернандес.

– Сейчас ужасно поздно, Инди, – Маркус сунул руки в карманы.

– Маркус, не собираетесь же вы любоваться на корабль-призрак в полдень!

– Но ты в самом деле считаешь…

– Я отведу вас туда, – встрял Фернандес, – но за вашу безопасность я не ручаюсь.

– А разве жизнь дается нам с ручательствами безопасности? – огрызнулся Инди. – Пошли!