Императрица и время

Эпилог

Во вражеской армии осталось не так много солдат. Половину пехоты смелό с поля боя. Ещё сражалась конница, но и у неё сил оставалось маловато, а места дня манёвра не оставалось совсем. Король скрывался, но сбежать он не смог бы - войско уже было окружено.

Орлана в задумчивости подняла с доски белую пешку, покрутила её в пальцах и поставила на место: пешка, возможно, была и не такой страшной жертвой, чтобы захватить вражескую ладью, но что-то ей мешало сделать этот ход. Орлана откинулась на спинку кресла, глядя на доску. Следующий ход, какой простой бы ни казалась позиция, давался с трудом.

- Моя императрица. - Руки в алых перчатках легли на край шахматного столика. Аластар склонился над искусно вырезанными фигурами, словно рассматривая их: ферзя-королеву, сложившую изящные руки на груди, пешек с мечами в резных ножнах, коней, больше напоминающих демонов-стражей - и выдвинул вперёд слона. - Всё сделано, как вы приказывали.

Орлана окинула взглядом новую позицию шахмат и удовлетворённо кивнула, именно предчувствие такого хода и жило в ней, именно оно и не давало передвинуть с места на место никчемную пешку.

- Хорошо, что с остальным? - Она потёрла пальцем подбородок: слон угрожал вражескому королю, но теперь, когда положение чёрных превратилось в совсем безысходное, ей стало жаль загнанного в угол монарха.

- Делегации из провинций уже отправились по домам. - Аластар позволил себе усмехнуться. - Думаю, они готовились к долгому и упорному противостоянию, и никак не думали, что вы так легко пойдёте им навстречу.

- Лорд, я ведь тоже не могу идти против всеобщего мнения. Я всего лишь служу народу, а если начну жить лишь своими интересами, в чём тогда суть монархии?

Аластар склонился к доске и выдвинул вперёд чёрного коня - единственную фигуру, которая была способна защитить почти уже потерпевшего поражение короля.

- И всё-таки, что произошло, если вы решили пересмотреть указ? - Он поднял голову и взглянул на Орлану так пронзительно, как умел только он.

Орлана улыбнулась.

- Знаете, я вовсе не одобряю методов заговорщиков. Но единственное, чего я не могу понять, почему никто из них не мог прийти и поговорить со мной, спокойно высказав свои убеждения? Вы скажете - жизнь научила их никому не доверять. Но Линкей на крайнем заседании Совета убедил меня в том, что указ следует смягчить. Я и сама давно думала об этом, но не хотела идти на поводу у террористов. К чему были бессмысленные жертвы?

Конь и слон замерли друг перед другом, как будто выжидая удобного случая, чтобы броситься на противника. Фигурка слона - с изящным лицом, с тонким изломом губ, с эфесом меча, показывающимся из-под плаща и фигурка его противника, чудовища, в котором не было и не могло быть ничего человеческого - казалось, вот-вот из воинственно раздутых ноздрей повалит серный дым.

- Маги, как и люди, ровняют по себе, отозвался Аластар. - Граф Ледвиг никогда не отступал от своих слов, и искренне считал, что разговорами тут ничего не решить.

- Вот и напрасно. К чему мучить себя лишними трудностями, если половина из них решиться после искреннего разговора.

Орлана подняла двумя пальцами белого ферзя и сбила вражеского коня с доски. Она ещё несколько секунд рассматривала итоги боя: вокруг покоились убитые игрушечные воины, все вперемешку. Орлана поднялась.

- Интересная была партия. Аластар, вы, кажется, обещали мне карту.

- Да.

Он извлёк из-под плаща небольшой дымчато-пурпурный кристалл и уложил его на середину доски.

- Город Ткеру, он поводил пальцем по открывшейся картинке - карте. Деревья там раскачивали ветвями, а домики провинции стояли как на подбор - чистенькие, выкрашенные в белый цвет. - Если уйти от главной улицы...

Город Ткеру находился за пределами метрополии, в одной из провинций. Орлана не была здесь никогда раньше, но этим утром Аластар принёс ей карту, и она легко разобралась в переплетении тенистых узких улочек.

Здесь в садах было тесно от цветов, а изгороди едва не падали от оплетающего их вьюна. Дыша тёплым запахом молока с мёдом, она нашла нужный дом. Перед ним на песчаной дорожке играла маленькая девочка. Она поливала песок из ведёрка водой и пыталась строить замок, втыкая в башенки бутоны цветов.

Орлана присела перед ней, подобрав одной рукой подол шёлкового платья.

- Как ты думаешь, похожий замок получается? - спросила малышка, заметив гостью.

Орлана склонила голову на бок, рассматривая повисший на крайней башенке цветок.

- Да, по-моему, вполне, отозвалась она.

- Ничего ты в замках не понимаешь, расстроено выдохнула девочка. - Совсем ведь не похоже выходит.

Недалеко хлопнула дверь и строгий женский голос позвал:

- Маша! Маша, а ну-ка иди сюда. Я же говорила тебе не разговаривать с незнакомыми!

Девочка вскочила и, на ходу приглаживая растрёпанные тёмные волосы, бросилась к ближайшей калитке.

- Только замок не разломай! - крикнула она напоследок Орлане.

Та поднялась, машинально отряхивая подол платья. С крыльца дома на неё смотрела мать девочки - невысокая женщина с льняными волосами, забранными в аккуратную причёску.

- Маша? - выдохнула она, пытаясь спрятать своё удивление.

- Орлана. Она пожала плечами, опустив глаза на девочку, которая обеими ручонками вцепилась в подол матери. - Я просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке, мама.

Та мотнула головой, указывая на дверь.

- Входи. Выпьем чаю, поговорим.

Девочка убежала в прохладные комнаты, все окна которых были задёрнуты цветными полупрозрачными шторками. Здесь в вазах вместо сухих цветов стояли настоящие. Дальше кухни Орлану не пригласили, она нашла себе место в углу комнаты, за небольшим столом, покрытым цветастой скатертью.

Пока Вера готовила чай, Орлана смотрела в окно - прямо к стеклу прижималась ветка вишни, усыпанная почти спелыми ягодами.

- Говорят, ты простила Ордена? - первой нарушила молчание Вера, выставляя на стол нехитрое угощение: прозрачные вазочки с вареньем.

- Злобно лгут, усмехнулась Орлана, подцепляя ложкой засахаренную ягоду смородины. - А если серьёзно, то простила, но всего на один день. Мне было так нужно.

- Думаю, Орден из этого дня извлёк всё, что только получилось. - Вера посмеялась, так и не притронувшись к своей кружке.

И снова повисло молчание, тягучее, как варенье из прозрачных вазочек - того и смотри, уронишь каплю на цветастую скатерть. Орлана выпустила из рук чашку, и ложку аккуратно вернула на блюдце, чтобы не звякнула, и сцепила пальцы в замок.

- Знаешь, проронила, наконец, Вера, когда молчание стало уж совсем невыносимым, я думаю, ты правильно сделала, что отпустила её.

Орлана рассматривала узоры на скатерти, словно и пришла сюда только для того, чтобы разглядеть их как следует.

- Ты отпустила её, потому что сбежала сама, несмотря на все мои запреты. Сбежала от меня в этот мир, к своему отцу, тебя едва не убили... но, наверное, так было нужно. - Она не прятала взгляда, смотрела прямо, и руки были спокойно сложены перед чашкой. - Ты боялась повторения истории, потому и отпустила её. Думала, так выйдет легче.

Орлана дёрнула плечом, не находя, что ответить. На этот раз правдой было каждое сказанное слово, но от этого не становилось лучше. Орлана чувствовала, как выворачивается наизнанку её душа.

- И теперь ты думаешь, что сделаешь её своим магом времени и сможешь удержать рядом? - Вера тяжело вздохнула. - Как знаешь, я не стану тебе указывать.

Чай обжёг губы, Орлана вернула чашку на стол.

- Ей будет очень трудно. Даже труднее, чем тебе. - Вера прикрыла глаза.

- Да, согласилась Орлана, хоть голос её и дрогнул. - Но я сама выбрала такую жизнь, и она - сама.

По полу застучали маленькие ножки, и в дверном проёме появилась девочка. Тёмные волосы, собранные в две косички, растрепались, одна прядь лежала на щеке.

- Маша. - Вера обернулась к ней. - Поиграй в комнате, хорошо?

Та ушла не сразу, ещё несколько секунд она, не отрываясь, глядела на Орлану.

- Какая хорошенькая, произнесла она, когда девочка скрылась за шёлковой шторкой, разделяющей комнаты.

- Очень похожа на тебя. - Вера улыбнулась и зазвенела цепочкой на тонком запястье. - Я, конечно, не маг времени, но кое-что в своей жизни могу изменить.

- Философии, как науки, не существует, - заявил Риан, привычно плюхаясь на стул. Его волосы, влажные ещё после тренировки в саду, были зачёсаны назад и стянуты в хвост, но одна прядь всё-таки упала на лицо. Орлана потянулась к сыну и убрала непослушную прядь ему за ухо. Он недовольно дёрнул головой и продолжи: - Есть, например, наука о познании. Наука о законах в социуме. А философия - это что? Что это?

Риан развёл руками. Орлана обернулась на Луксора: тот с умным видом покачал головой, а Ишханди посмеивалась, прикрыв рот рукой. Камни в её серьгах блестели.

- Я не знаю, - призналась Орлана. - Я сама этого никогда не понимала.

Над обеденным столом горели огненные шары, и блики прыгали в хрустальных бокалах фиалкового цвета, в столовых приборах, идеально ровно разложенных на серебристой скатерти. Вечерняя роса с только что срезанных лилий капала на скатерть, застывала крохотными бриллиантиками.

Последней явилась Эйрин. Коротко обрезанные волосы она забрала заколками, чтобы не мешались и не падали на лицо, рукава просторного платья, как всегда, закатала до локтей. Молча она прошла к своему месту и опустилась.

Орлана ощутила, как за столом ещё одним огненным шаром повисло напряжение, его обжигающие капли стекали на скатерть вместе с росой. Подали первое блюдо. Беря в руки вилку, Орлана снова скользнула взглядом по дочери: та сидела, низко опустив голову.

После собрания Совета, на который вызвали Эйрин и привели Идриса, она стала такой - очень тихой и, кажется, ещё более замкнутой, чем раньше. Орлана вечерами говорила с дочерью - длинные, безмятежные беседы успокаивали Эйрин, но Орлана всё равно ощущала кожей её необъяснимую тревогу. Риан, кажется, тоже понимал, что сестре нужна поддержка, ходил вокруг, заводил разговоры, но Эйрин отделывалась односложными ответами.

Ей было страшно - в этом Орлана даже не сомневалась, хотя дочь ничего такого не говорила. Она больше не упоминала ни об Идрисе, ни о времени, проведённом с ним, ни о тех, кого убила. Эти темы стали запретными для всех вокруг.

После памятного Совета, на котором Идриса лишили магии времени, Эйрин лишь раз произнесла это, тяжело вздохнув, но без горечи, без истерии, а лишь с тихой обречённостью.

- Что теперь будет? - сказала она, обращаясь к закатному небу над Альмарейнским лесом.

Под потолком, у единственного шара белого пламени роилась целая армия однодневок. Когда на Малтиль шёлковым покрывалом свалилась ночь, к ним присоединились ночные бабочки и комарье. Ломконогие зелёные букашки ползали по створкам окна, распахнутым в душную темноту. Идрис давил насекомых пальцем, и на белых рамах не оставалось даже следов.

Ночь пахла прогорклым дождём, как будто специально, чтобы его разозлить, не могла пахнуть нормально.

- Говорят, там девчонка троих взрослых магов уделала? - поинтересовался Орден, на секунду отрываясь от книги.

- Угу, - буркнул Идрис, не испытывая никакого желания вдаваться в подробности.

- О-о, - протянул великий маг безразлично.

Вдалеке пела птица. Идрис пошарил руками по поясу, совершенно бездумно пытаясь найти флейту, потом вспомнил, что выбросил её из окна самой высокой башни Альмарейнского замка сразу же после заседания Совета, и только рукой горестно махнул.

- Ты зачем явился? - вопросил Орден тем же самым бесцветным тоном, каким и расспрашивал про Эйрин. - Я тебя не звал. Ещё не хватало придворных шутов в гости приглашать.

Идрис пробурчал что-то невнятное.

- И? - Орден поднял на него взгляд. - Зачем ты мне сдался? Вот когда ты был магом времени, тогда бы я ещё подумал. А так...

Он сделал брезгливое выражение лица и поднялся, показательно захлопнув книгу.

- Ну посиди ещё, если хочешь. Спокойной ночи.

Он зашагал к лестнице, на ходу поправляя изумрудного скорпиона на чёрной мантии.