Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

Глава 5. Точка выбора

Действо закончилось, последний «либертадор» покинул арену, остался лишь остывающий труп прямо посереди площадки. Его найдут завтра утром рабочие, сообщат, подтянется гвардия. Но это мало заботило сидящего в машине и внимательно наблюдавшего за действом человека. Как, впрочем, и покинувшие место сделки стороны.

— Габриель, сворачиваемся, — сообщил он командиру собственной группы, отвечавшему за операцию. — Всё хорошо.

— Так точно, сеньор, — ответил боец и принялся раздавать команды по внутреннему каналу.

Изображение дёрнулось, дрон, с которого оно велось, полетел на базу. Другие изображения с камер на винтовках и шлемах снайперов задёргались, угасая. Правильно, операция окончена, пора по казармам. Человек перешёл на выделенный шифрованный канал и вновь связался с Габриелем.

— Дай ребятам дополнительные выходные, заслужили. То, что ваша работа не понадобилась, совсем не значит, что вы её не выполнили.

— Есть, сеньор. Так точно, сеньор, — вновь ответил боец после паузы. — Что-то ещё?

— Разумеется. Наш разговор. Ты понимаешь, насколько важно, чтобы он остался между нами?

На том конце напряжённо вздохнули.

— Да, сеньор, понимаю.

— Спасибо, Габриель. За понимание.

Он отключился. И переключился на начальника собственной охраны.

— Трогай, поехали.

— Есть, сеньор, — ответила Даниела. От её голоса человек непроизвольно скривился. Лучше бы у него было больше таких, как Габриель, и поменьше таких, как Даниела. Первый — его боец, патриот Венеры, в преданности которого королеве и клану Веласкес он не сомневался. Вторая — ангел, человек Мишель. Шавка, преданная лишь своему корпусу. Официально он не может отказаться от неё, ангелы обязаны охранять его, члена королевской семьи. Да-да, так и есть, они в разводе с её величеством много лет, но он не перестал быть членом семьи, поскольку отец всех наследников престола. И любые разговоры с Леей по этому поводу заходят в тупик. Мишель и Елена никогда и ни за что не откажутся от почётной обязанности охранять его. Лучшего решения для содержания рядом своих соглядатаев просто не существует.

Он скривился. Гадюшник. Какой же гадюшник эта гнилая планета! Сколько лет он здесь, но так и не научился любить её. Впрочем, он кривит душой, он не любит не саму Венеру, а лишь её «верх», этот змеиный клубок. К планете и её культуре относится как раз тепло, хотя так и не принял некоторых местных ценностей. Теперь еще и проблемы с Мишель, мало ему остальных! Ну, куда она лезет?! Не понимает, что это не её поле для игр? Не её война? Он обречённо вздохнул.

Операцию задумала и полностью провернула Мишель, «опустив» Виктора ниже плинтуса. При этом поставила на уши всю планету, разрекламировав и растиражировав новости про себя любимую. А Самое страшное, привлекла внимание. И к себе, и к пацану — теперь его не спрячешь. Остаётся либо форсированный этап проекта, либо…

О втором «либо» лучше не думать. И так последние дни всё висит на волоске.

Мишель лезет в игру, смысла и причин которой не понимает. Идя к цели, рушит ему комбинации, долго и тщательно выстраиваемые долгие годы. Например, надолго задвигает в тень одну из достаточно солидных планетарных сил, на которую он рассчитывал, проваливая заодно улётный проект Леи.

Алиса… Алиса понимает причины, но у неё свое видение ситуации, и преследует она свои сугубо личные цели. Это в её людей получил приказ стрелять Габриель, в «нулевиков». Страшный приказ, жестокий, но у него не было выхода.

Мишель, Алиса, Кампос и он — четыре структуры, четыре игрока, представляющих силовые подразделения клана Веласкес. Ну, за исключением Кампоса. И все они только что были в шаге от того, чтобы перестрелять друг друга, открыв сезон войны всех против всех. И это единый монолитный обложенный врагами клан?

На днях прилетит Лея, наконец-то. Но уже ничего не решит, запущено слишком много механизмов, эффект от которых погасить не сможет даже её статус. И главное, при этом активизировалась венерианская аристократия. Особенно старый знакомый «железный» лис Октавио, которого удалось осадить лишь личным посещением и приватным разговором. Но он не единственный, другие тоже смотрят волками, что и где можно отхватить. И еще этот мальчишка!..

Сидящий в машине человек грязно выругался, используя самые красочные обороты марсианского диалекта Великого и Могучего. Да, марсианском, а не родном — на неё ругаться удобнее. Выходцы из Красной планеты изобрели столько собственных, отличных от языка метрополии, слов, что грузчики Старой России, побывав на Марсе, удавятся от зависти. Какие, ну какие силы потащили его во дворец?! Чего не сиделось в своей школе, в своём маленьком мирке?! Маленьком и уютном, где у него всё было?! А теперь нет выбора, слишком сильное внимание привлекла к нему Мишель. Чересчур.

Машина медленно покатила по проспекту. Перед нею и сзади шли машины охраны, но из своего закрытого, отгороженного от внешнего мира салона он не видел их. Некогда было отвлекаться на такие мелочи.

Лея. Её привыкли считать слабой, но она всё-таки королева, и не стоит эту… Милую женщину недооценивать. Большинство слухов о слабости распускает она сама, прямо или косвенно. Он не смог удержать ситуацию под контролем, одновременно оставив её проект в тайне, теперь придется что-то делать с мальчишкой. Слишком многие захотят его прощупать. Напрашивался естественный вывод, всё-таки отдать его Мишель.

Но эта белобрысая дрянь заигралась! Засиделась на своём месте, тихом и спокойном, и от долгого сидения ударилась в безудержное буйство, сорвав город с тормозов.

Алиса? Он так и не понял её участия в процессе. Чего хочет эта дрянь, теперь уже рыжая? Это она скомандовала, чтобы при обмене присутствовали её люди, для контроля ситуации. Официально дело Бенито вёл департамент, ангелы привлекались лишь как сторонняя «подшефная» структура. Она «слила» Мишель всю информацию о мальчишке, его самого, полностью сдала обоих Кампосов. Да, её люди могли открыть огонь по бандитам, подставляя этим корпус и начиная новый кровавый акт драмы с далеко идущими последствиями. Зачем ей это? Где выгода?

Он не успел додумать. Раздался скрежет тормозов, машину качнуло, выводя его из внутреннего погружения. Он активировал визоры внешнего обзора, но увидел лишь бегущих людей, своих и ангелов. А ещё увидел, что дорога перегорожена тяжёлыми броневиками чёрно-синего цвета с орлами на бортах, вокруг которых стояли люди в доспехах в полном вооружении.

Его прошиб холодный пот, этого только не хватало! Он приготовился к стрельбе, к чему угодно… Но прошло десять секунд, двадцать… И ничего не изменилось. Тишина.

— Даниела? Что случилось? — активировал он пятый канал. — Нападение? Кто эти люди?

Та гулко вздохнула.

— Свои, сеньор. Думаю, вам лучше посмотреть самому.

Он открыл люк салона и выбрался наружу, предчувствуя плохое. И не зря. Их окружили. Три тяжёлых «Фуэго» перегородили улицу впереди, два сзади. Возле каждого, не выказывая агрессивных намерений, стояли бойцы «нулевого» отдела и показно игнорировали происходящее.

— И так уже минуту, — пожаловалась подошедшая Даниела.

Впереди кто-то из её людей что-то говорил бойцу с офицерскими знаками различия. Тот кивал и мотал головой, но ситуацию это не улучшало.

— Они говорят, нам надо подождать, — перевела начальник его охраны, слушающая подопечную по пятой оперативной линии. — О причине не сообщают. Говорят, это не нападение, его высокопревосходительству ничего не угрожает.

— Значит, ждём гостей, — усмехнулся человек и расслаблено облокотился на крыло машины. Даниела посмотрела с недоумением, но спрашивать ничего не стала.

— Едут! — заговорила четвёртая линия. Несколько ангелов и его бойцов сменили позицию, отойдя назад, к третьей машине. С другой стороны к ним, точнее к броневикам, приблизился кортеж из двух транспортов.

— А вот и она. Быстро!

Из обеих машин бодро выскочили бойцы в чёрно-синем обмундировании, затем показалась невысокая женщина в строгом деловом костюме, с солидным вырезом блузки и в туфлях на высоченных каблуках. На голове её была надета строгая шляпка по последней каракасской моде, из-под которой пробивались ярко-рыжие волосы. Человек, вновь усмехнувшись себе под нос, пошёл ей навстречу.

— И как это понимать?

Её высочество и бровью не повела.

— Сережа, если ты думаешь, что можешь устраивать подобное, то сильно ошибаешься.

— А если ты подумала, что можешь вот так влезать в чужие дела и диктовать свои условия, тоже сильно ошибаешься, — парировал он.

— Зачем тебе это надо? — скривилась она.

— А тебе?

Пауза.

— Пошли в машину, поговорим.

— Пошли.

Он взял её за локоток и потянул к своему «либертадору». Перед самым люком она показала перекрывающим дорогу парням пальцовку «отбой».

— Перуанское. «Из лучших сортов винограда, выращенного на восточном склоне Центральной Кордильерры». Тридцатилетней выдержки, — потянул он, предвкушая и вонзая в классическую природную пробку архаичный металлический штопор. Глаза женщины мечтательно сощурились.

— Это не то самое, что ты сватал тогда?

Мужчина покачал головой.

— К сожалению. Ту пришлось распить в деловой обстановке. Пожертвовать ради важных переговоров. Зато теперь я знаю кое-что о клане Сантана, чего не знает даже герцог.

Женщина понимающе кивнула.

Мужчина разлил вино по бокалам, они чокнулись, пригубили. Женщина, посмаковав его, отдала дань уважения.

— Действительно, в хорошем вкусе тебе не откажешь. И что же такого интересного поведала тебе Софи?

— Я думаю, это не тот вопрос, который стоило бы обсуждать сейчас, — усмехнулся он. — Перейдем сразу ко главному?

Женщина кивнула.

— Хорошо. Я знаю, какой приказ ты отдал Габриелю. И возмущена.

Она его несказанно удивила. О содержании разговора с Габриелем знали всего три человека, причём два из них — он сам и Габриель. Но мужчина ни намёком, ни поворотом головы не показал этого.

— Как ты мог устроить подобный цирк, Серёжа? — она начала заводиться. — Ты понимаешь, чем это могло закончиться?

— Разумеется. — Мужчина хрипло рассмеялся. — Ты сливаешь Мишель ненужную ей информацию, «роняешь» проект Леи, проект всей её жизни, а теперь заменяешь бойцов корпуса своими. При том, что, согласно условиям, Кампос приехал без оружия. Тебе это ничего не напоминает? Повторяю, зачем, Алиса? — он, в свою очередь, повысил голос. — Зачем ты подбила нашу Красавицу на бунт, с какой целью? Неужели не понимаешь, что это плохо кончится?!

Женщина в ответ поморщилась.

— Сложный вопрос, Сережа. Скажем так, мне нужна сильная Мишель. Она принципиальная и предсказуемая, её легко использовать. И она способна на поступки, на которые в силу занимаемых постов не способен больше никто.

— Лея уберёт её. Отправит назад в Суринам.

— Не думаю. Мне кажется, всё будет совсем иначе. — Женщина хитро улыбнулась, мужчина понял, что от него ускользнула какая-то деталь. — Она сильно укрепила власть Леи, не уступив никому ни одной маломальской позиции. И не спорь, ты прекрасно понимаешь, что это так. Рулить? Тут наша Красавица обломается, рулить ей никто не даст, но это не повод для ухода. И я не виновата, что, проектируя операцию, она строила чрезмерно оптимистичные планы. Пусть довольствуется тем, что в её руках будет сердце и душа моей дорогой сестрёнки, с неё хватит.

При упоминании о сердце и душе мужчине захотелось сжать кулаки.

— Ты рассекретила мальчишку. Уж этого Лея точно не простит. ТЕБЕ не простит!

Женщина вновь непринужденно усмехнулась и пожала плечами.

— И снова ты неправ. На самом деле я всего лишь защитила его. Так, как не могла защитить на всём протяжении своей нелёгкой службы. Ты же знаешь, сладенький, что она мне поручила насчёт этого милого мальчика? Много-много лет назад? — говоря это, женщина медленно перелезла на противоположный диван и залезла мужчине на колени. Тот откинул голову назад и улыбнулся, словно обожравшийся сметаной кот.

— Разумеется. Только не больно ты исполняешь порученное! Особенно, если вспомнить дела недавние, фонтанные!

— Я не должна была защищать его от Кампоса, — женщина откинула шляпку, распустила волосы и подалась вперед, обдав его горячим дыханием. — Я должна была защищать его, да, но главный его враг, главная опасность — ты, о, мой повелитель!

Она с жаром впилась в его губы. Оторваться смогла лишь через минуту.

— Да, именно так, Серёжа. Все эти годы я защищала его от одного единственного человека. От тебя. — Вновь жаркий поцелуй, и вновь она отстранилась. — Кстати, почему ты за столько лет так и не убил его? Неужели у меня так хорошо получалось? Я, конечно, крутая, но не склонна себя переоценивать.

— Не отвлекайся. — Мужчина притянул её к себе, затем плавным настойчивым движением поднял ей юбку туда, где по его мнению, в данный момент ей было самое место.

В воздухе витал запах официоза, пропитывал помещение насквозь, заставляя его, вроде как уже привыкшего к дворцу человека, трепетать, будто оказался в этих покоях впервые. Даже Лея прониклась моментом и сникла, аккуратно зацепившись за его локоток.

— Её величество ожидает.

Церемонимейстер посторонился, почтительно склонив голову, пропуская их вперёд. Створки распахнулись. Две хранительницы на страже, что само по себе протокол, сделали шаг назад, словно разрешая им войти.

Её величество сидела в роскошном кресле, но, в пику церемониалу, была одета неподобающе протоколу. Прическа, макияж, платье — всё свидетельствовало о нарочитой небрежности, дескать, не готовилась к мероприятию специально. Очередная подколка — «ты не стоишь того, чтобы я на тебя тратила время и силы». Вполне в её духе.

Рядом, в соседнем кресле, чуть боком к королеве и держа её за руку, сидел Бернардо Ромеро, её первый муж и хороший, в общем-то, человек, во всяком случае, Сергей не мог ничего сказать о нём плохого. Королева совсем недавно, уже после болезни, вновь приблизила его к себе, и он находился при ней неотлучно.

Дон Бернардо почти не играл никакой роли при дворе, не участвовал в политических играх кланов, но его влияния на дела государства не стоит недооценивать. Он всегда был близок к трону, всегда помогал королеве морально или советом, а это на самом деле гораздо больше, чем может показаться стороннему человеку. Да, не обласкан бывшей женой в прямом смысле слова, идёт по жизни сам, но на всём, что делал, всегда косвенно лежала печать семьи Веласкес. Гитарист, продюсер, воротила шоу-бизнеса — он обладал неплохой хваткой в творческом мире, которая в нужные моменты удобрялась деньгами семьи, пусть даже данными в долг. А все спорные скользкие вопросы с нечистоплотными агентами и конкурентами быстро и эффективно решались, не в пользу последних, естественно. Учитывая его собственный потенциал, с такой поддержкой дон Бернардо не мог не стать человеком номер один в шоу-бизнесе Золотой планеты.

Да, он имел доступ в королевскую опочивальню, несмотря на последующие два замужества сеньоры Катарины и её непростые отношения с отцом Леи. Пусть даже как друг и советник. Но он вновь здесь, рядом с умирающей королевой, держит её за руку. Каковы могут быть последствия этого?

У него была версия, которую стоило бы копнуть глубже. Её величество не отличалась покладистостью, наоборот, всегда была активным игроком на политической сцене. Опасным игроком! И за бурное царствование накопила массу различных сведений и компроматов.

За время её правления только попыток переворота случилось две, не считая неудавшихся заговоров. Очень многие в этот период лишились жизни тем или иным изощрённым способом, как правило, в виде несчастных случаев. Многих «утопили», смешав с дерьмом и пустив по миру. Иные отправились в ссылку в союзную ныне Империю, а то и дальше. Это не считая двух войн и попытки подмять под себя ту самую Империю, что, в сущности, тоже целая война. Неспокойное было время. Если она при этом усидела на троне, да не просто усидела, а имеет репутацию кровожадной львицы… И вряд ли имеющиеся у неё сведения можно доверить дочери. Во всяком случае, не сейчас. Лея слишком ветрена для правительницы, слишком беззаботна — не суровая мудрая королева, а непоседа-сказочница.

Для того и нужен сеньоре Катарине дон Бернардо — старый друг, которому она безоговорочно доверяет. Он сможет преподнести ее дочери в нужный момент нужную информацию так, чтобы не шокировать и не ввести в ступор. Сергей не сомневался, после коронации ему самому часто придется иметь дело с доном Бернардо. Правда, зная старика и его репутацию, он не нервничал.

— Присаживайтесь. — Дон Бернардо поднялся и указал на диван напротив королевы. Сам же, пожав ему руку, незаметно удалился.

Лея привычно бухнулась на диван, она, в общем-то, у себя дома. Сергей аккуратно присел рядом, оба выжидающе уставились на её величество, внимательно рассматривающую их сквозь прищуренные веки.

— Вы знаете, для чего я вас позвала? — спросила она после долгого оценивающего молчания.

Лея попыталась ответить, но не смогла, после чего выразительно глянула на него.

— Чтобы дать своё благословение, ваше величество, — ответил он. — Вы смирились с тем, что мужем вашей дочери станет безродный иностранец, нищета и плебей. Вы готовы дать дочери испортить жизнь, разрешив ей связаться с таким человеком.

Локоть Леи с силой впечатался ему в рёбра. От удара в глазах на секунду потемнело, что-что, а бить его Принцесска умела. Сеньору Катарину реакция дочери позабавила, как, впрочем, и его ответ. Она незло усмехнулась.

— Да, ты прав, Серхио, я хочу благословить вас. Благословить ТЕБЯ! — она особо выделила «тебя». — Мне недолго осталось. Да-да, девочка, и не спорь! Я лучше знаю! — она подняла руку, не давая дочери взорваться протестующей тирадой. — Я умираю, это точно, и эскулапы признались, что бессильны. Но мне выпал редкий шанс, возможность перед Уходом исправить ошибки, которые наделала в своей жизни. Хм-м, не все, конечно, можно исправить, — горестно вздохнула она, — а до многих так и не дойдут руки, но согласитесь, и такое не каждому выпадает?

Лея стиснула ему руку, глядя куда-то в сторону, и он каждой клеточкой кожи ощущал, как ей плохо.

— Не печалься, моя девочка, все мы смертны. Кто-то раньше, кто-то позже. — Сеньора Катарина взглянула на дочь с ТАКОЙ нежностью, что он проглотил ком. — Главное суметь правильно распорядиться своим временем. Что я и пытаюсь сделать. — Она перевела взгляд на него. — Знаешь, Серхио, я не буду жалеть почти ни о чём. Да, я сделала много вещей, которые делать не стоило и которых не допустила бы, имея нынешний опыт. Но без поражений не бывает побед, а я, в конце концов, победила.

— Победила! — вскинулась она, и он увидел в её глазах то, что редко удается заметить в людях. Величие. Благородное величие истинной королевы. Несмотря на то, что болезнь высосала из неё все соки, а от самой остались кожа да кости, перед ним восседала грозная благородная хищница, и осознание этого заставляло трепетать.

— Но есть некоторые вещи… Которые я бы сделала точно также, один в один, хотя понимаю, что это неправильно, — закончила «хищница». — Я не раскаиваюсь. Но хотела бы, чтобы ты правильно понял, почему я делала так, а не иначе, что мною двигало. Понял и простил, ибо на моём месте поступил бы точно также.

Она подобралась, собираясь с силами. Болезнь брала своё, перед её лицом все равны, и нищие, и короли. Только что перед ним сидела ликующая львица, а теперь снова дряблая старуха, растягивающая слова. Но она — королева, она не может признаться в слабости, а потому будет бороться каждый день, каждый час, каждую минуту, показывая, что не боится гнусного глашатая костлявой. Как бы Сергей ни относился к ней, он безмерно уважал её за это.

— Я с первого дня преследовала тебя, Серхио, — начала королева свою исповедь. — С самого первого. Я тебя приближала, когда вы ссорились с Леей, и «топила», когда вновь сходились. Раз за разом. Намекала. Устраивала против тебя акции, выставляла идиотом. Хотела, чтобы ты купил билет до Старой Москвы, билет в один конец.

— И даже однажды подарили мне его сами, готовый и оформленный, на тарелочке с каёмкой, — вспомнил он одну из шуток её величества, которая была совсем не шуткой.

— На блюдечке! — поправила сеньора Катарина. — С голубой каёмочкой! Серхио, ну что ты за человек, не знаешь собственной классики! — сокрушенно вздохнула она. Он сглотнул ком, стараясь не выйти из себя, эта женщина окунала его в дерьмо при любом удобном случае. Но сейчас сделала это по привычке, не зацикливаясь на избиении, они собрались тут по другому поводу.

— Хочу, чтобы ты знал, я это делала не со зла. Понимала, что ты непростой мальчик, умный, талантливый. И даже пыталась купить тебя, помнишь?

Он помнил. То ещё воспоминание!

— Да, я была против тебя, как мужчины моей дочери. Но вовсе не из-за происхождения. Не смотри на меня так, это правда. Я приняла бы тебя любым, будь ты хоть с улицы, как приняла в свое время Бернардо. Ты не подходил по другим критериям, моим собственным, совершенно не связанным с родовитостью, потому я и не раскаиваюсь до сих пор. Ты не подходил и не подходишь главным образом по одному критерию! — королева подалась вперед, понижая голос. — Единственному! Но самому важному! Ты не лидер!!!

Молчание. Дав прочувствовать вкус этой фразы, её величество бегло усмехнулась.

— Я бы хотела, чтобы избранник Леи был похож на ее отца, Филиппа. МоегоФилиппа. Чтобы был такой же сильный, как он. Чтобы люди не задумываясь шли следом за тобой, куда бы ты их ни повёл. Иначе на этой планете не выживешь. Только сильный и только лидер!

Она бросила тяжёлый взгляд на дочь. Та виновато вжала голову в плечи.

— У Аделины был Диего. Её генерал, предводитель повстанцев. У моей матери — Лукас, глава мощной спецслужбы, самой мощной за всю её историю. У меня — он, мой принц, мой адмирал. У каждой королевы был кто-то, на кого бы та могла опереться. Не просто опереться, пойми, Серхио, а довериться! Положиться! Во всём! Власть королевы — фикция, дань традиции; реальная власть над планетой не во дворце. Она там, где решаются Очень Важные Вопросы! В кабинетах Сильных Мужчин!

— Вы хотите сказать, что я слабый?

Его задело. Нет, слова королевы для него не новость, она не раз бросала это дочери во время семейных сцен. Но сегодня особенный день, сегодня она будет мотивировать, объяснять свои мысли и поступки, и это интересно.

Сеньора Катарина утвердительно кивнула.

— Да. Ты умный и хитрый. Я уже сказала, талантливый. У тебя большое будущее. Но народ не пойдёт за тобой. — Она покачала головой. — Я ухожу, моё время подходит к концу, но я так и не нашла Венере хорошую замену моему Филиппу. Лее придётся жить с тобой, придётся быть сильной, и это… — Вздох. — Я не знаю, к чему это приведёт. Ты будешь стараться, помогать ей, сколько сможешь, но, Серхио, это бесполезно.

Ему хотелось сжать кулаки, садануть ими куда-нибудь о стену, но он терпел из последних сил. Он ненавидел эту женщину, разбившую ему жизнь и чуть не разбившую счастье. Она не гнушалась никакими средствами в достижении своих целей, и он был искренне удивлен, что дожил до этого разговора. Милость сеньоры Катарины к симпатичному ей талантливому юноше, видно только она спасла его от «несчастного случая». А Лея, что бы там ни говорила, пляшет под дудку матери, не смея воспротивиться.

Лишь много позже, мыкаясь один, на чужой планете, пытаясь прошибить лбом дорогу в элементарных вопросах, натыкаясь на глухие стены, он поймёт, что она была права. Он умный и хитрый, но для всей планеты так и останется никем, за ним не пойдут, даже если он поведёт планету в рай.

Он выстоял. Всё же выстоял, выдержал эту ношу. Благодаря нечеловеческой работоспособности и интуиции, а ещё тому, что ему некуда было отступать. Но обладай он хоть небольшим умением вести следом, всё сложилось бы совсем по-другому. Впрочем, у истории нет сослагательного наклонения.

— Я расскажу тебе о нём, Серхио, — продолжила королева. — О моём Филиппе. А ты думай, сравнивай, мотай на ус. Он был принцем, представлял дальнюю боковую ветвь династии, сходившуюся с нашей только на Алисии Мануэлле, матери первой королевы. — Сеньора Катарина откинулась на спинку и улыбнулась, погружаясь в воспоминания. — Но принц крови — есть принц крови, часть семьи. Мы часто виделись, воспитывались вместе, он постоянно бывал во дворце. Дружили, играли друг с другом. Иногда дрались — а как же без этого? Нас было двое, равного происхождения, с кем нам было ещё играть? Но однажды тот глупый мальчик куда-то исчез, на несколько лет. Появился же совсем не мальчик, а статный юноша, офицер флота, только-только получивший лейтенантские погоны.

Я тут же влюбилась в него! — воскликнула королева. — Да в него и нельзя было не влюбиться. Он ответил мне взаимностью…

Вздох.

— …Это был короткий, но сумасшедший роман, дочь. Мы были на седьмом небе, но… Он снова исчез, а жизнь пошла своим чередом. У меня, инфанты и наследницы, своя, у него, офицера флота, своя. Боевой офицер, командир крыла, а затем эскадрильи истребителей. Помощник капитана, затем капитан боевого крейсера. Гроза пиратов, участник сражений во всех уголках Солнечной системы. Он не сидел в окопах, несмотря на происхождение, и заслужил любовь подчиненных, как и уважение командования. К моменту, когда я взошла на престол, он примерял контр-адмиральские звёзды. Мы неоднократно пересекались, у нас были бурные скоротечные связи, но на серьёзный шаг никто из нас так и не отважился. А потом стало поздно.

Снова тяжёлый вздох, полный обреченности, желания всё-всё исправить. Но с осознанием невозможности этого.

— Он, принц и адмирал, за которым стоял флот, и которого уважала знать. Он был рядом и поддержал, когда мне было трудно. Но весил он при этом гораздо больше, чем ничего не сделавшая для уважения других королева, и мне это аукнулось. Я правила повозкой под названием «государство», но не могла свернуть с колеи, проложенной Филиппом Веласкесом. Он взял на себя труд решать те самые Очень Важные Вопросы, и решал их, а я сидела на троне и кусала локти от досады.

— О, нет, я всё ещё любила его! — подняла руку она, останавливая готовый сорваться вопрос дочери. — И он частенько ночевал в моей спальне. Я выходила замуж, разводилась, у него была своя жизнь за пределами дворца, но мы всё равно были вместе. И одновременно врозь. Странная любовь. И всё бы так шло и дальше: он не стал бы смещать с трона любимую женщину, я бы сидела и не дёргалась, но однажды появилась возможность от него избавиться.

— Марсианский конфликт? — догадался Сергей.

Королева кивнула.

— Да. Марсианская война. Мы проигрывали её, нахрапом сунувшись в чужую войну, и получили по рукам. Малочисленные слабо вооруженные, но гордые марсиане поставили нас перед сложным выбором: либо мы уберёмся с планеты сами, трусливо поджав хвосты, либо они вышибут нас оттуда силой. Я понимала, позор неизбежен, и решила подставить под удар Филиппа, обвинив затем во всём его.

— Но как же любовь, мама! — негодующе воскликнула Лея. Сергей про себя мило улыбнулся, наивная Сказочница!

— Он имел права на престол, дочь. Это всю жизнь стояло между нами, отравляя нас. — Её величество покачала головой. — Я боялась его, он знал это, и не доверял мне. Потому у нас в итоге так ничего и не получилось. Кстати, девочка моя, — тут же перевела она тему разговора, — мне жаль, но тебе придётся решать марсианский вопрос. Доделать то, на что не хватило сил у нас с отцом. Марс должен быть нашим, только так мы избежим катастрофы. Или отсрочим неизбежное — зависит от вас. Она давала тебе читать прогноз Доминика? — королева перевела на него суровый взгляд.

Сергей кивнул. Да, давала. Он относился к этому прогнозу с долей скепсиса, но написаны там были мудрые вещи, которые не стоит отметать с порога.

— Конечно, то была захватническая война, до мозга костей империалистическая, — вновь усмехнулась королева. — Тогда никто не думал о подобных вещах, кроме Доминика. В тот момент Филипп спас стану от позора, свёл проигранную войну к взаимовыгодной ничьей, к пату. Мы ушли с планеты, но каждый остался при своих. Нам даже удалось удержать за собой Олимпию, (4) и это поистине чудо!

Пауза.

— …Еще больше укрепившее его авторитет, — понизила она голос, — с которым он, герой войны, победитель неуловимых марсианских guerrillas, вернулся назад, на Венеру.

— И вы допустили ошибку, — продолжил Сергей. — Попытались отправить его на заслуженный отдых, отстранив от командования и сместив со всех должностей, не дождавшись удобного момента. Поторопились.

— Если бы я не поторопилась, от меня вообще бы ничего не осталось! — вскричала королева, сверкнув глазами, но тут же погасла. — Хотя ты прав, да, я поторопилась.

Повисло гнетущее молчание.

— И чем всё кончилось? — подала голосок Лея.

— Меня предали. Он узнал всё раньше, чем я начала действовать. После чего верные ему войска осадили Золотой дворец.

Лея вопросительно захлопала ресницами. Видимо, подробностей она не знала и сама бы с удовольствием послушала.

— Да, дочь, за ним стояла армия, верные ему части бывшего марсианского корпуса. И в нашем споре они выбрали его, своего командира. ЛИДЕРА, Серхио. И я не была уверена, что найду на планете хоть одну боевую часть, которая подчинится и исполнит мой приказ арестовать его. Полностью могла положиться лишь на корпус телохранителей, а это, ой, как мало! — она сокрушённо покачала головой.

— Он приказал мне сложить полномочия. Отречься от престола в его пользу. В противном случае угрожал силой добиться своего. Мне нечем было ответить!

— Чем всё кончилось?

Сеньора Катарина заговорщески подмигнула.

— Я побила его чисто женским оружием, дочь. Тем, против которого бессильны их пушки и деструкторы.

— ???

— Сказала, что беременна. От него. Что готова на всё, чтобы его ребенок стал наследником престола.

Сергей опешил. Да и Лея раскрыла рот от изумления. Сеньора Катарина умела удивлять.

— И он поверил?

— Конечно! — Победная ухмылка. — Он же мужчина. Мы были близки с ним. Постоянно. Да, дочь, вот такая была у нас любовь, через страх, подлость, обман и предательство. Он поверил.

— А потом? — спросил Сергей. Да уж, спрятать такой известный эпизод семейной истории от малышки Леи?

Этот эпизод так и остался незначительным в истории планеты. О нём не принято говорить, а фактов и упоминаний очевидцев слишком мало, Веласкесы хорошо замели следы. А слухи? На то они и слухи. Ссора между Веласкесами, пусть и с использованием войск — всё равно ссора между Веласкесами. Кому, какое дело? Но чтобы о том конфликте не знала Лея? Наследница престола и будущая глава семьи? Это удивило.

— Он отвёл своих солдат, — продолжила сеньора Катарина. — Я оказалась на положении чуть ли не пленницы, но осталась на троне. И мне надо было срочно забеременеть. От него.

— И вы сделали это?

— Разумеется! — вскинулась королева, одарив его презрительным взглядом. Дескать, за кого ты меня принимаешь, сопляк? — Я наняла проститутку. Подложила под него. Филипп всегда был охоч до женщин и не ждал подвоха. Та девочка и достала мне то, что… Что мне требовалось. Дальше продолжать?

— Мама, — воскликнула вдруг Лея, но как-то жалобно, словно готовая расплакаться.

— Ты должна меня понять, дочь, у меня не было выбора. На кону стояло слишком многое. Может, это не совсем нормальный способ зачатия, но я любила его, он любил меня, и ты — дитя любви. Остальное — лирика, достойная лишь того, чтобы показывать ее слезливым сеньорам в прайм-тайм.

На Лею было тяжело смотреть. Дыхание сбилось, лицо налилось краской, руки нервно подрагивали.

— Мама! — вновь воскликнула она, со злостью. Попыталась вскочить, но Сергей обхватил её за талию и с силой потянул обратно.

— Сиди. И чем всё закончилось?

— Через одиннадцать месяцев после осады родилась Лея. Он, конечно, узнал. Но когда узнал, я на самом деле была беременна, и он ничего не смог сделать. Так я осталась у власти.

— Мама! — вскричала Лея и всё-таки вскочила, гордо нависая над королевой, он её не удержал.

— Сядь!!! — раздался громовой раскат. — Сядь и включай мозги, а не то, чем ты обычно думаешь!

Сеньора Катарина из больной слабой женщины вмиг превратилась в языческую богиню грозы. Сергей инстинктивно вжал голову в плечи, да и Лея стушевалась.

— Ты — наследница престола! Огромной космической державы! И только это должно волновать тебя! Ты не имеешь права оценивать поступки, как слезливая горожанка, насмотревшаяся дешёвых сериалов! Есть такое слово «ответственность»! И есть «поиск пути оптимального решения»! Не всегда благородного и честного, но всегда правильного! И если ты не приемлешь эту жизненную позицию, тебе лучше написать отречение своего права на трон в пользу сестры, так гуманнее в первую очередь для тебя самой!

Лея села и поникла. Действительно, поникла. На его глазах с ней в который раз происходила убийственная метаморфоза, победа рационального начала над эмоциональным. А он в который раз проклял тот день, когда встретил её. Особу королевской крови иностранной державы в чуждом для них обоих огромном городе огромной страны огромного мира. Проклял, поскольку власть это не диагноз, а крест. Крест для них, сидящих в этой комнате, и тех, кто сидел здесь долгие годы до этого. И тех, кому предстоит сидеть, если будет на то воля Всевышнего. И он на этот крест добровольно подвязался, умчавшись вслед за ней, девочкой мечты, с родной планеты, бросив карьеру и радужные перспективы будущего.

Сеньора Катарина продолжила, как ни в чём не бывало:

— А потом, конечно, значительно позже, террористы взорвали последнего представителя династии Давила, последнего легитимного императора Владычицы Южных Морей. И в гражданской войне на Земле наметился пат. Не осталось никого, кто мог бы с уверенностью назваться прямым наследником имперского престола.

— И вы решили сбагрить Филиппа туда, — развил он тему. Королева кивнула.

— Да. Женщина, на которой его в своё время женила моя мать дабы связать Имперский и Венерианский престолы, оказалась единственной выжившей, последней Давила. Я бы больше сказала, она выжила только благодаря этому браку. Не воспользоваться таким моментом могла только клиническая дура, а я таковой себя не считаю.

Пауза.

— Да, я нашла ему игрушку, забаву на много лет. Покорять для жены Империю и завоевывать для Венеры союзника в лице бывшей метрополии. Ведь занимаясь своими делами, погружаясь в них, он отошёл бы от дел Венеры, и я смогла бы, наконец, почувствовать себя свободнее.

Я вышла на имперских магнатов, желающих расширять бизнес за счёт связей с бывшей колонией, предложила кое-какие совместные проекты, и они ухватились. Всех достала бесконечная война за престол, они с удовольствием оперлись бы на венерианские штыки, только бы её закончить. Словом, сложностей не возникло. Тем более, закончить с прибылью и новыми деловыми горизонтами! Кое-кто поддержал эту идею и у нас среди кланов, также желая расширять бизнес, деньги на кампанию мы наскребли.

Армия уже имелась, опытная, закалённая в боях. Только теперь она выступила не как кадровое войско, а как сборище наёмников, воюющих за деньги, но профессионализма солдат от этого не убавилось. Магнаты официально «пригласили» Анну Марию на имперский престол, как единственную наследницу, и опасный полководец вместе с опасной армией отправились за миллионы километров прочь. А я, впервые с момента коронации, почувствовала себя королевой.

Она вновь вздохнула, делая паузу. Ей было тяжело, воспоминания всколыхнули в душе какие-то тонкие струнки, что не могло не сказаться на плохом самочувствии. Но она была счастлива, погружаясь в минувшее. А чему ей, человеку, одной ногой ступающему за Порог, ещё радоваться в этой жизни, кроме как воспоминаниям?

— Он завоевал Землю, Серхио. И стал императором. Фактически, хотя и не сидел на троне. В Каракасе находилась его жена, но столицей Империи стала небольшая по земным меркам курортная Форталеза, где решались теперь уже тамошние Очень Важные Вопросы.

Ирония в том, что Венера так и осталась его планетой. Я не смогла стать истинной, настоящей королевой, пусть он и находился далеко. Даже после его смерти Венера осталась верна Филиппу, я до сих пор живу в тени его авторитета, его солдаты по привычке лояльны мне, а знать по привычке же меня опасается. Он был властелином двух империй, твой отец, дочь. Великий человек! Но я скоро умру, и знать очнётся. Поймёт, что эпоха Филиппа Веласкеса в прошлом, настала новая эпоха, Время Королевы Леи. Время забвения прежних авторитетов и страхов. И то, каким будет это время, полностью зависит от тебя, дочь. И твоих мужчин. А теперь идите, я очень устала, мне надо отдохнуть.

Она перевела на него пылающий взгляд, которым буквально пригвоздила к спинке дивана. Он понял. Понял, зачем она позвала его сегодня.

Нет, она не простила его. Но благословила. И теперь он не может уйти, включив реверс. Билета до Старой Москвы не будет.

Видя, что королева еле держится, он поспешил утащить кинувшуюся, было, к матери Лею, на ходу знаком показывая слугам за гермозатвором, что надо войти.

— О чём ты думаешь?

Эту ночь они не спали, сон не шёл. Даже секс был вялый, на автомате. Весь вечер Лея ходила сама не своя, погружённая после разговора с матерью в какие-то известные лишь ей абстрактные думы, в них же витала и сейчас.

— Я не смогу быть сильной. — Она прижалась к нему и уткнулась лбом в плечо, как маленький котёнок. — Я слабая. Я всего боюсь. И мне не на кого положиться. Только девочки и ты. И всё.

Он обнял её и плотнее прижал к себе.

— Ты будешь сильной! У тебя получится!

Она мотнула копной красивых чёрных волос.

— Нет. И ты… Извини, но мама права. Люди не пойдут за тобой. Ты — иностранец, чужак. Знать вообще не будет воспринимать тебя всерьез. И с этим ничего нельзя поделать.

— Мы что-нибудь придумаем! — Он ободряюще потрепал её, убрав непослушные локоны. — Если стране нужен Великий Лидер, я стану им. Обещаю!

Она вновь покачала головой, какое-то время думала о своем. Но вдруг резко вскочила, сбрасывая на пол одеяло.

— Ты прав! Прав, Серёжа! Стране нужен Великий Лидер! И я знаю, где его взять!

Она ланью метнулась к столу, где покоился её виртуальный навигатор. Не цепляя его на голову, быстро набрала что-то на картинке и бегло бросила:

— Елена, пулей ко мне! Плевать, что три часа ночи! Ты мне нужна и точка, это вопрос национальной безопасности! Вот когда придёшь, тогда и убивай, но вначале всё равно надо прийти. Сама такая!

От имени «Елена» он поморщился, его воротило от этой полуженщины-полуробота. При этом она была именно женственная, совсем не «мужичка», как ей подобные. И, как он выяснил эмпирическим путём, очень даже спала с мужчинами, причём дело это вопреки слухам ей явно нравилось. Например, когда она последний раз кончала, в гостевой спальне, отданной ей в бессрочное владение, где он её навещал, чуть не обрушился потолок.

Эта их странная противоестественная связь всегда будет стоять между ним и Принцесской. Хотя, не кривя душой, не особо она и мешает, находясь в другом, параллельном измерении. Она просто есть, и он ничего не может с ней поделать. А ещё он точно знал, Гарсия скорее умрёт, но защитит его девочку, и это извиняло все её грехи. Да, он ревновал, но был готов её терпеть, и даже самолично трахать для профилактики, лишь бы та была рядом с нею.

— И где ты собираешься найти стране Великого Лидера в три часа ночи? — ухмыльнулся он, разваливаясь на огромной, как космодром, кровати. Лея, загоревшись идеей, суматошно бегала по комнате, разыскивая разбросанные вещи, суматошно же их одевая.

— Я его рожу.

— Чего???

У него отвисла челюсть. Сказать, что она его удивила — ничего не сказать.

— Очень смешно!

— А я не смеюсь. — Лея бросила на него убийственный взгляд, после чего нашла, наконец, запропастившийся чулок и принялась быстро его натягивать. — Мне нужен наследник. Моей маме нужен наследник, тем более, сейчас. Mierda, да стране как никогда нужен наследник! Второй в списке в случае чего идёт эта вертихвостка Алисия, и я не представляю, что будет со страной, случись со мной что-нибудь плохое. Венере нужен наследник, Серёжа, сильный человек, — подвела она итог. — И я могу создать, сконструировать такого, скомпоновав генетически из различных заготовок. Если уж я сама из презерватива, не вижу ничего плохого в том, что мой сын будет из пробирки. Чего ты на меня так смотришь?

— И где же ты найдёшь гены, из которых будешь его компоновать?

Она довольно, словно кошка, ухмыльнулась:

— Когда-то я инспектировала секретную военную генетическую лабораторию. Даже не так, целую сеть военных лабораторий, в том числе генетических. Ты не представляешь, Серёжа, что там есть! Любые качества, любые особенности, любые способности, какие пожелаешь! Внешний вид, предрасположенности к творчеству, к аналитическому мышлению, различные моды на интеллект, на повышение физических реакций. На стрессоустойчивость, например, и другие психологические штуки. О многом я и сама до этого не знала, считая фантастикой. Это целый мир, Сереж!

Я сделаю его, сконструирую из самых-самых, самых нужных и полезных генов. Это будет сильный, очень сильный человек! Который справится, у которого хватит духу окоротить знать и навести, наконец, на планете порядок.

Она сбилась, лаконично вздохнула и вновь подвела итог:

— Мы будем стараться, как-нибудь проживём своё время. У нас обязательно получится. А потом на трон сядет мой сын и сделает то, на что не могли решиться поколения королев до него. Вот так, Серёжа. И чего ты улыбаешься?

— Принцесска, ты серьёзно? — Он не мог не сдержать улыбки. Она вспыхнула.

— Разумеется! Я носила эту идею долгие годы в виде размышлений! Но теперь понимаю, это необходимость. Без такого лидера страна так и будет топтаться на месте. Да, радикальный шаг, но…

— Иди сюда. — Он потянулся, схватил её за запястье и усадил рядом. — Лея, ты ведь понимаешь, что это бред. Не можешь не понимать.

Она отрицательно замотала головой.

— Я согласен, моральная сторона проекта… Та ещё, учитывая подробности твоего зачатия. Но подумай о технической. Это гены! Наследственность, здоровье вашей семьи на долгие годы! Да что там, навсегда!

Ты хочешь рискнуть и подставить семью, открыв ящик Пандоры? Мы ведь не знаем, к чему ведёт та или иная модификация. Каждый год учёные выявляют в них что-то новое, хотя, казалось бы, всё уже давно изучено и переизучено. Но нет — всплывают новые особенности, новые патологии. Ты не имеешь права так рисковать! В дела природы вмешиваться нельзя!

Она вновь замотала головой.

— Я обо всем уже подумала. Я ДОЛЖНА решиться на этот шаг. Иначе… Иначе планета не выживет.

Из его груди вырвался разочарованный вздох.

— Я не могу быть сильной правительницей, — с жаром продолжила Лея, вскочив, — но сделаю всё, чтобы такой появился в будущем. Моя мать не нашла подобного для меня. — Она бросила виноватый взгляд. — И сегодня честно тебе об этом сказала. А где гарантия, что получится у меня, если пойду естественным путем?

Вдруг мой ребенок будет слабым? Ещё слабее меня? У меня хорошая закалка, хорошая школа жизни, но своего ребенка я в корпус не отдам, как меня мать! — На этих словах голос её высочества задрожал. — Я смогу выдержать многое, но сможет ли он? Или она, если родится девочка? Особенно девочка! Нет, Серёж, это решено. Я сделаю это. Создам сильного лидера, который возглавит страну в будущем. И точка.

— Я не хочу участвовать в этом глупом проекте, — усмехнулся он, откидываясь назад. Последовавшее за этим его озадачило, а затем взбесило.

— Хорошо, я сделаю это без твоего участия. — Она показно отвернулась и пошла к столику с косметикой.

— Что? Ты хочешь сказать что?..

Его челюсть отвисла. Лицо вспыхнуло, затем накатила волна жгучей злобы. То есть, она готова оставить его за бортом? В вопросе рождения наследника? ИХ ребёнка, о котором столько было сказано? Ну, ничего себе!

Приступ накатил волной. С бешенными глазами он подскочил к ней, что-то кричал…

…Но оказался лежащим на полу лицом вниз с вывернутой рукой. Сознание медленно прояснялось.

— Полегчало? — спросил сверху участливый, но одновременно ледяной голос. Это была всё та же Лея, но отчего-то вдруг переставшая быть его. Какая-то чужая, незнакомая.

— Да, отпусти.

Она отпустила. Он поднялся, потирая запястье, пытаясь понять, что чувствует, и что произошло.

Это был ключевой, поворотный момент в их жизни, ибо незаметно для обоих они перешли грань, за которой… За которой их ждало что-то совершенно иное.

— Лея, не делай так. Я против.

Она была непробиваема.

— Если тебе плевать, я улечу домой, в Нижний.

— Лети. — Она пожала плечами.

— Завтра же.

— Я тебя не держу.

Она отвернулась и снова пошла к столику, приводить себя в порядок.

Вот он какой, поворотный момент. Точка выбора. И он, похоже, свой только что сделал. А королева?

У неё еще есть время найти Лее кого-то достойного. Мало, но есть. И теперь он не будет ей мешать своим присутствием.

Сергей принялся одеваться. Дворец, к которому он так и не смог привыкнуть, резко навалился, погребая под своей массой. Ему захотелось скорее выйти отсюда, вдохнуть воздуха, броситься прочь из этой цитадели венерианских монархов. Из места, где рушатся судьбы, а люди становятся живыми роботами. Лея, словно не замечая его волнения, аккуратно причёсывалась перед зеркалом. Он не выдержал:

— Что, вот так всё и закончится?

Она отрицательно замахала головой.

— Я люблю тебя. Но есть вещи важнее любви. Жаль, ты этого не понимаешь. Нет, понимаешь, но не можешь принять. Так что извини.

Она отвернулась, продолжая совершать заученные действия, священный ритуал для любой женщины. Точка поставлена. А до космопорта лучше доехать на такси, которых полно на площади Независимости даже в это время. Оттуда лифтом, по-пролетарски, чтоб поменьше привлекать внимания, на стартовую лапуту, а с той уже — на орбитальную станцию. Экспрессы до «Роси» (7) улетают по каждый день, даже во время верхнего соединения… А там посадочным модулем до Нижнего.

Он уже почти оделся, когда её вдруг ни с того ни с сего скрючило.

— Ой!

Забыв обо всём, он подскочил к ней.

— Что такое?

— Не знаю… Резко так затошнило… — Лея оттолкнула его и побежала в туалетную. — Я сейчас!

Ведомый тяжёлым предчувствием, он последовал за ней, тактично встав за приоткрытой дверью, из-за которой раздавались характерные звуки опорожнения желудка. Наконец, постучался и толкнул её.

— Всё в порядке?

— Да. — Лея сидела, обняв унитаз. По лицу её текли слёзы. — Как назывался твой вчерашний «прикольный» китайский ресторанчик?

Он ответил. Хотя знал, что ресторан тут не при чём. И она знала тоже.

— Ты ведь не бросишь меня, нет? Не улетишь? Хотя бы прямо сейчас?

Он присел и обнял её. Она тут же разрыдалась, уткнувшись в плечо.

— Глупая! — он принялся нежно гладить её волосы.

Минут через пятнадцать зашла Елена. У всех девчонок взвода Леи уже давно персональные комнаты во дворце, в нескольких шагах. То есть, она не спешила, и это слабо сказано. Окинув довольным оценивающим взглядом его голый торс и фигуру, Гарсия с показной ленцой кивнула ему:

— Что случилось? Чего она хотела?

Сергей многозначительно указал в сторону душа.

— У нашей Принцесски появилась улётная идея. Очередной бзик. К счастью, кажется, ей это не понадобится.

Он победно улыбнулся, не зная, что ошибается.

Чья-то рука легонько толкнула меня в плечо. Я открыл глаза. «Эсперанса». А рядом Катарина.

Я моментально всё вспомнил и поёжился. За фонарём кабины виднелись космонавты со стороны Нейла Армстронга.

— Пошли.

Я согласно кивнул и полез наружу. Пора закончить всю эту мутную дурацкую историю.

Мы перешли дорогу и опустились на лавочку напротив основного монумента. Я молчал, нечего было сказать. Она же долго собиралась с мыслями, теребила сцепленные в замок пальцы. При её-то самоконтроле? Мимо проходили люди и удивлённо пялились на экзотическую ангельскую форму, тыкали пальцами, но и её, и тем более меня это мало волновало. Наконец, она созрела.

— Хочешь знать, как было дело?

— Если скажу «нет», ты мне поверишь? — усмехнулся я.

Её губы тронул намёк на улыбку.

— Я могла бы сейчас распинаться, какие мы хорошие, спасли тебя от подлого и коварного недоноска по имени Бенито, но не буду.

— И поступишь мудро. Ты и так спалилась выше крыши, рекламируя свой корпус. Я просто тебя пошлю.

Она кивнула, примерно так и думала. Я продолжил:

— Убийство гвардейца — наглое, незаконное. Реклама вседозволенности. Увод меня из тюрьмы без документов и серьёзных юридических обоснований — то же самое. Я не говорю, что я против, мне там как бы… Не совсем было уютно, но тебе не кажется, что это явный пиар?

Она улыбнулась.

— Так и было задумано.

— А дальше та дурацкая погоня. На розовой «Эсперансе»! РОЗОВОЙ!!! По всему городу! Взрыв машины в тоннеле, контролируемом дорожной полицией! А расстрел из ракетниц и деструкторов? Что это такое? Ты могла поступить по-иному, не надо заливать. И корпус поддержал бы тебя. Это всё-таки была его операция, что бы ты мне тогда ни врала. Но вы замыслили именно это, и именно это сделали.

Я глотнул воздуха, сбился от избытка чувств. Достало!

— А кафе? Как расценить твой монолог в кафе, прежде чем ты предала меня? ВЫ предали? Чистая пропаганда, ничем не завуалированная! Я не осадил тебя только потому, что находился под впечатлением от погони, не хотел связываться. Но это перебор, Кать! Может, хватит?

Она задумчиво кивнула.

— Да, это изначально была операция корпуса, ты прав. Началось всё незадолго до того, как ты хлопнул дверью. В целях обеспечения твоей безопасности после эпизода с сапогами, одна хорошая девочка, согласно приказу своего руководства, «случайно» познакомилась с Бенито. У нас не учат этому, но в императорской гвардии есть специальный отдел, занимающийся подобными вещами. Готовит агентов-соблазнительниц для разведки и контрразведки. Мы поставляем им «мясо», очень высококачественное «мясо», тех, кто не годен для нашей службы, имеет хорошую подготовку, но кого не за что утилизировать, а они в обмен идут навстречу и выбирают в качестве тестовых мишеней для подопечных тех, в ком мы заинтересованы. Баш на баш между спецслужбами, ничего эдакого.

Так вот, одна из их девочек по нашей просьбе вошла в контакт с Бенито, и буквально за неделю стала для него смыслом жизни. Не спрашивай, направить её не моё решение, я всего лишь знаю, что так было. И когда Виктор Кампос предложил тебе стать сыном, я через неё слила ему эту информацию, — закончила она.

Вздох.

— Да, Хуан, это была я. Моя идея и мое сопровождение. Идея была подана не просто так, а с издевкой. Знаешь, как это происходит в жизни? Девочка говорит мальчику, что он неудачник, его всякие там, опустим эпитеты, обходят, родной отец готов променять на его злейшего врага и так далее. Чисто женская шпилька из арсенала оружия, недоступного ни одному мужчине, и действующего в разы эффективнее любых мужских новаций.

Я крякнул. Да уж! Сказано — стервы!

— Бенито — мальчик, не мужчина даже, у него нет иммунитета к такому оружию. Как и предполагалось, он сорвался, потерял голову и начал искать исполнителя. При положении отца, это для него было вопросом времени. А когда нашёл, заплатил ему сразу, со стопроцентной предоплатой, золотом.

Дальше — дело техники. Вечером мы «взяли» Бенито, утром шуганули Музафарова. Чиркаш понял, что на него смотрят из объектива прицела винтовки, но всё равно встретил тебя, вот ведь ублюдок! А потом…

Вымученный вздох.

— Потом всё пошло не по плану.

Она замолчала. Я же сидел и думал… А ни хрена я не думал! Единственное, что ощущал в этот момент, это усталость. От обмана, лжи и предательства.

— Ты должен был попасть в его руки, — продолжила Катарина. — А мы тебя — обменять на Бенито. Только и всего. Он бы не сделал тебе ничего плохого, ведь у нас в руках был его сын.

Я поймал себя на мысли, что она оправдывается, и мне это понравилось.

— Изначально Кампос не знал, что его сын заказал тебя, потому пришлось совершить операцию ювелирно, ради твоей безопасности, по-максимуму обрубив концы. Конечно, такое спрятать трудно, но за время, пока он выяснял, кто это сделал, его люди раскопали, с кем Бенито недавно встречался и зачем. Благодаря этому же Чиркаш дожил до встречи с тобой. К сожалению. Мы сделали всё возможное, чтобы дать Музафарову понять, кто мы такие! — продолжила она очень эмоционально. — Наши девочки два квартала гнали этого ублюдка с оружием в руках! И всё для того, чтобы самый-самый тупой недоносок на месте Кампоса мог понять, что это за акция, и для чего. И что не стоит дёргаться, совершать необдуманных поступков. Через пару часов после вашей встречи, когда люди дона взяли и допросили Музафарова, он знал о нашей операции всё, все подтексты и намёки. И никуда не мог деться, кроме как последовать диктуемым условиям.

— А если бы он убил меня? — усмехнулся я.

— В момент, когда Бенито у нас? — Она скептически ухмыльнулась. — Он бы пылинки с тебя сдувал. По той же причине он не мог начать против корпуса никаких «боевых действий», например, грохнув меня или взяв в заложники. Королева бы ему такое не простила, он прекрасно это понимал. Его сын виноват, сам накосячил, и по законам криминального мира мы в своём праве. Риск был, Хуан, — скривилась она, всё-таки признавая это, — но, поверь, риск минимальный.

Я верил. В теории выглядело красиво. Жаль, что жизнь — не теория.

— Но произошёл сбой. — Я хмыкнул. — Я оказал сопротивление, вырубил элитного бойца дона хефе и попал в застенки гвардии. В этот момент прогадали и вы, и он.

Она кивнула.

— Да. Мы прогадали тем, что некому стало тебя менять. Мы должны были получить тебя именно из рук хефе, и никак иначе. Он же проиграл тем, что единственная ниточка, за которую он мог дёрнуть, уплыла у него из под носа. Да, в управлении твоё дело попало «нужному» следователю, у Кампоса там много своих людей, но застенки гвардии не его территория, сколько бы денег он ни отваливал работничкам правопорядка.

— Тогда вы дали возможность гвардии сделать работу дона и подкорректировать мне фенотип, — горько усмехнулся я, высвобождая иронию. — Подождав заодно, пока гвардия меня не отпустит, и я всё же не попаду по адресу.

Она отрицательно покачала головой.

— Неправда, Хуан. Мы просто пытались понять, что делать дальше. К тому же, получаемые с твоих «жучков» данные говорили, что ничего фатального с тобой не делают, иначе примчались бы через минуту. Но пока тебя не было смысла выдёргивать. Виктор же Кампос оказался хитрой сволочью. Опыт не пропьёшь, а он то ещё волчара! — Она скривилась, видимо, про себя приложив дона хефе «тёплым» словцом. — Поняв нашу игру, наши замыслы, он решил пощекотать нам нервы. В отместку, что используем его. Он ведь так же, как и мы насчёт тебя, был уверен, что мы не сделаем плохо его сыну. Потому затянул твоё официальное дело, поставив нас в тупик. Да, Бенито оказался у нас на руках, но нам не на кого было его менять! И как-то повлиять на ситуацию, пока ты в застенках, мы тоже не могли! Вот ведь умная скотина!

Я про себя выругался. В то самое время, когда Сантьяго измывался надо мной, у них тут шли дипломатические войны! Кто кого сделает больше, ничего не делая!

— Почему же всё-таки решили забрать? — не понял я. — Они ведь собирались отпускать меня. С автоматической передачей дону хефе.

Катарина скривилась и вновь покачала головой.

— Мы не знали. Я не могу слушать твою волну постоянно. Я уже получила все необходимые бумаги, инструкции и полномочия, подъезжала к зданию управления. Возможно, Мишель узнала, кто-то из наших людей прослушивал волну постоянно, но, видимо, не успела сообщить. А дальше всё закрутилось, стало поздно.

Так что и тут сбой, Хуан! — горько усмехнулась Катарина. — Хефе пошёл на попятную, решив, что жизнь сына важнее наших нервов, я же в тот момент шла по коридору в допросную и сжимала в руке кинжал для Феликса Сантьяго. Дальше ты знаешь.

— Погоня.

— Да. — Она деловито усмехнулась.

— Непростая, с рекламой! — поддел я.

— Я же говорю, так было задумано. Мы разрабатывали операцию всю ночь, и решили, поскольку придётся пострелять, лучше уж убить этим сразу несколько зайцев.

— Несколько? — не понял я. — Есть кто-то ещё?

— Да. Несколько. Во-первых, ты, как основной объект. Чтобы впечатлить одного юношу. Юноши ведь такие впечатлительные! — Её губы расплылись в ухмылке. Я про себя выругался. — Во-вторых, Кампос. Мы намекнули ему, что можем сделать с ним что угодно, если захотим. Для нас нет преград. И намёк он понял, к счастью.

А, в-третьих, и ты забываешь об этом, сам город, как объект приложения. Реклама для всего города. В корпусе уже давно идёт борьба между «старыми» и «новыми», офицерами диаметрально противоположных взглядов. «Старые» мечтают вернуть прежние добрые времена, когда корпус обладал реальной властью. «Новые» считают, что возврат невозможен, он только погубит корпус как таковой. Мишель долго сдерживала «старых», но теперь выступила вместе с ними. И мне кажется, это только начало, Хуан.

— Но королева…

— Ничего не сможет сделать, — покачала она головой. — Клятва обоюдна.

Помолчали.

— Красивая погоня и взрывы машин, как апофеоз, на самом деле значат не много, — закончила она виток объяснений. — Ежедневно в Альфе взрываются десятки машин. Ну, не десятки, но бывает. Разборки между эскадронами, например, или ещё какая-нибудь криминальная ерунда. Это было начало, демонстрация намерений. И люди, непрерывно следящие за корпусом телохранителей, а таких на планете много, поверь, сделали нужные выводы. Хотя это лирика, которая не должна тебя касаться. — Она вздохнула. — Во всяком случае, в настоящее время. Что будет потом — будет потом. Дальнейшее ты знаешь. Тебя передали Кампосу, замаскировав передачу под «случайность». Тут снова сбой, и самый существенный. Кампос-то понял намёки, после взрывов машин мы не ждали накладок с его стороны. Но вот как вычислил ты?

Она повернула голову и впервые улыбнулась. Заинтересованно. Искренне.

Я вымученно вздохнул и покачал головой.

— По глазам. Всё было правильно, кроме твоего взгляда. Не такой должен быть у загнанного в угол человека.

— Прокол, да, — согласилась она. — Не рассчитала. Планировалось, что ты узнаешь всё лишь сейчас. — Вновь тяжелый вздох. — Слава богу, финальный обмен прошел без сучка! И на том спасибо.

Здесь я не мог с нею не согласиться.

— Скажи, зачем вам это всё было надо? Что во мне такого, почему вы так в меня вцепились? — задал я давно мучивший вопрос. Теперь всё встало на свои места, но Самый Главный Вопрос остался.

Она пожала плечами.

— Да ничего, в общем.

Я выжидательно молчал.

Она сдалась, но начала издалека:

— Ты знаешь, для чего Антонио Второй создал корпус?

Я отрицательно покачал головой.

— Игрушка? Игрушка для императора?

— Не совсем. — Она закусила губу. — Это верно лишь в какой-то степени. Эта игрушка была… Не совсем игрушкой в его руках. Во всяком случае, тогда так о корпусе никто не думал, для всех это был серьёзный инструмент в руках серьёзного человека. Понимаешь, он любил силу. Суровый человек во всех своих делах. Слабых он топтал, с другими сильными находил общий язык, и остался в истории великим императором. Ещё он обожал красоту. Не только женскую, то, что он бабник — вторично, все мужики бабники. Он был эстетом, ценителем красоты как таковой! А теперь представь его детище, императорский корпус телохранителей? — Она расплылась в улыбке.

Я усмехнулся.

— Сила и красота. Красота и сила. Да уж, гремучая смесь!

— Он даже не спал со своими девочками, — усмехнулась Катарина. — Трудно поверить, но это так. Они были для него неприкосновенны, вопреки всему, что говорят сейчас. Он наслаждался ими, боготворил. А они находились рядом с ним, грозные и красивые, и никто не смел сказать, что это несерьёзно, «бабий батальон». Теперь понимаешь, что нужно нам?

— Нет.

— У нас достаточно красоты. В наше время, на нашей планете, в нашем корпусе. Но нам нужна сила. Без неё мы — сборище кукол, берущих на себя слишком много. Нам нужна сила, репутация. Нам нужны мальчики. И если дело с тобой выгорит… Кто знает, что будет с корпусом дальше?

Вот так, прямо в лоб, такие вещи? Зашибись!

— И после всего, что вы натворили, ты думаешь, что я пойду у вас на поводу? — я хрипло, через силу, рассмеялся.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, не думаю. Но давай сформулируем ситуацию немного иначе и вспомним кое-что из прошлого?

Я согласно кивнул.

— Давай попробуем.

— Пятая дорожка, «полоса смерти», — начала она. — Обрывающаяся и падающая девочка. Безразличие инструкторов к ней. Помнишь?

— Такое можно забыть?

— Это я подстроила ту ситуацию. Я задалась целью вышвырнуть тебя оттуда и сделала всё возможное, чтобы осуществить это. Девочка упала сама, да, но вышвырнула тебя я, Хуанито! Всё, что там произошло, весь тот день от начала до конца — моя постановка, мои заготовки, которые в неожиданный момент сработали. Я считала, что так будет лучше, но…

— Но?

Вздох.

— Я не имела права так поступать. Ты взбешён, разозлён, обижен. Считаешь нас человеконенавистницами, суками, видишь нас только с негативной стороны. Но это не вся правда.

Вся правда в том, что мы монолит, который всегда стоит за своих. У нас жестокие порядки, мы те ещё стервы, но мы никогда, НИКОГДА не станем животными, которыми ты нас считаешь!

Оглянись вокруг. Мир жесток. Ты поступил правильно, отказавшись с нами сотрудничать, как человек я тебя понимаю и поддерживаю. Но только как Катарина де ла Фуэнте. А как Ласточка, кадровый офицер службы вербовки, я тебя спрашиваю: «А что было бы, если бы Кампос-младший узнал о вашем разговоре с хефе из других источников? Тогда, когда нас не было бы с тобой рядом? Что бы произошло потом?» Ты хочешь барахтаться в мире, и будешь барахтаться. У тебя получится. Но потом, когда начнёшь переходить улицу, тебя собьёт какое-нибудь дерьмо при больших деньгах, и, если выживешь, дело повесят на тебя же, тебя же и обвинят во всём. И доказать ты ничего не сможешь. А потом вечером твоя дочь будет возвращаться из школы, и ещё один подобный хмырь, или даже группа, поймает и изнасилует её. А потом отпустит. И ты вновь ничего не сделаешь. Они и отпустят-то её потому, что ЗНАЮТ о своей безнаказанности и твоём бесправии! Это только два примера. Хочешь, я буду перечислять их до бесконечности? Бизнес. Работа. Карьера. Грош цена твоим потугам, если в любой момент ты можешь попасть в ситуацию, когда гнида вроде Бенито Кампоса раздавит тебя. Тебя, твою семью и близких, твоих детей. Когда ты неспособен ответить, неспособен дать сдачи. Какими словами будешь ругать себя, если подобное случиться? Как будешь проклинать?

Да зачем далеко ходить, достаточно вспомнить лишь одного знакомого мне парня, гулявшего по Центру с подружкой, и банду гопоты, которая решила отчего-то, что об эту парочку можно как минимум почесать кулаки…

Она смотрела вперёд и вдаль, но прекрасно видела, как меня повело. Я сжал кулаки и принялся судорожно вдыхать и выдыхать воздух, борясь с приступом. Меня трясло, я был на грани. Она же, насмехаясь, била и била дальше, прицельными, прямо в яблочко.

— А что, если бы на её месте была другая девушка? Обычная, из твоего же района? Догадываешься? Конечно, догадываешься! Не раз об этом думал. А на их месте, в свою очередь, могли оказаться другие гопники, не обязательно знакомые тебе. Например, подвыпившие camarrado из какого-нибудь эскадрона. Что б ты делал потом, Хуан?

Да, мы жестокие. Да, бесчеловечные в некоторые моменты. Да, способны предать или ударить в спину, если возникнет необходимость. Но только нельзя в этом мире быть белыми и пушистыми! Нельзя быть благородными! Благородные и пушистые обречены. Это главная мысль, о которой ты забываешь, выливая на нас грязь. Мы жестоки, но мир не лучше. И мы можем противостоять ему, а ты нет.

Она сбавила обороты, давая усвоить мне этот урок.

— Совет офицеров поставил мне ультиматум. Я тебя из корпуса вышвырнула — я же должна вернуть. Не так, вернуть тебя в исходную точку, после которой ты хлопнул дверью. Это точка выбора, Хуан. И ты должен выбирать так же, как тогда, без эмоций и нервов. Разумом.

Ты можешь отказаться. Психануть, обидеться, всё такое. Вот только мне плевать на твои психи. И Мишель. И остальным. И ты знаешь это.

Или ты выбираешь осмысленно, как умный взрослый человек, или…

— Тебе не всё равно, — усмехнулся я, перебивая её. Я прочел это в её глазах и жестах, в интонации. — Ты тоже хочешь, чтобы я вернулся. Почему?

Она задумалась надолго. Интересно, сейчас соврёт?

— Да, я хочу, чтобы ты вернулся, — призналась вдруг она, — ты прав. Потому, что если придешь сейчас, это будет решение сильного человека, знающего, что его ждёт и знающего цену своим ошибкам. А если бы ты согласился тогда, это стало бы решением трусливого кролика, готового броситься в любой омут, лишь бы его обогрели и защитили. Это разные вещи, Хуан.

Пауза.

— Скажешь, это не так?

Огорошенный, я молчал.

— И, наверное, чтобы понять это, снова оказаться в точке выбора, стоило пройти через все испытания? Как думаешь?

— У тебя не найдётся сигаретки? — задумчиво попросил я.

Она протянула почти полную пачку.

— Оставь себе.

Я кивнул и подкурил.

— Спасибо. Это был важный урок. Наверное, ты права.

Она улыбнулась.

— Знаю. Я всегда права.

— Не завирайся.

Она вновь улыбнулась, но промолчала.

— Мне надо подумать.

— Думай.

Она встала и медленно поплыла к припаркованной вдали «Эсперансе».

— Подожди! — окликнул я. Катарина озадаченно обернулась. — Ты забыла! — я показал её «блатную» зажигалку.

Лицо сеньоры де ла Фуэнте расплылось в улыбке:

— Оставь себе. Мне она будет напоминать всего лишь об очередном хахале, о котором, не будь её, я давно бы забыла, а тебе будет напоминать обо мне и уроках, которые ты усвоил.

Она отвернулась и пошла, теперь уже не оглядываясь.