Играя с судьбой (СИ)

Глава 23

«Я на самом деле люблю вас, мадам Арима».

Вот на что, идиот, надеялся? Что она взмахнет ресницами, одарит взглядом, улыбнется, прильнет ко мне и о заворкует о каких-нибудь глупостях? Словно не знал, что на других, знакомых мне женщин она не похожа.

Фориэ высвободила руку, вздрогнула, словно в теплом помещении ей вдруг стало холодно, и отвернулась к стеклу. А я почувствовал себя не только идиотом, но и последним мерзавцем: «вы с самого начала знали, что используете меня». Коробочка с брошью неприятно оттянула карман, словно ее набили свинцом, загорелись щеки. Захотелось оправдаться, соврать, сказать, что это вышло случайно, но я знал — в это она не поверит. И стоит ли унижать эту женщину ложью? Так или иначе — правда откроется. Она поймет. А я вновь буду стоять, и краснеть, и когда-нибудь потеряю остатки ее доверия.

— Фориэ, нам нужно поговорить, — прошептал я. — Я должен вам кое-что объяснить.

Она повернулась ко мне, одарила презрительным взглядом.

— Слушаю…

— Но не тут же, — вырвалось у меня. — Здесь слишком много чужих ушей. Я прошу вас, пройдемте в мой номер.

— Ордо разозлится, если не найдет меня после беседы с Атомом, — возразила она.

— Клянусь вам, ему будет не до этого. И боюсь, их беседа затянется до полуночи. А вы устали. Вы едва на ногах стоите, мадам. Я знаю вас достаточно хорошо, чтоб говорить это с уверенностью. После долгого ожидания вам будет не до вдумчивых разговоров. Я прошу, поговорим сегодня. Сейчас.

Она подняла голову, выставив вперед подбородок, словно бросала мне вызов. Сумасшедшая женщина! Невероятная. Невоспитанная нахалка, не желающая скрывать гордости, самостоятельности и ума. Впрочем, ее дерзость куда приятнее неискренности благовоспитанных жеманниц, у которых только и желаний — заполучить обеспеченного мужа, и быть при нем не соратницей, но игрушкой… дорогой красивой игрушкой. Вряд ли из всех сватанных мне невест, хоть у одной хватило бы, пусть не сил, но решимости сделать то, что не любя и не вожделея, на Лидари сделала для меня Фориэ Арима.

Дали небесные, как легко, как просто обманывать человека, с которым тебя ничего не связывает и как же невыносимо понимать, что в какой-то миг все изменилось — посмеялась Судьба, и вот ты уже обязан этому человеку жизнью и честью. Ведь могла же бросить меня, сбежать. Сговориться — да хоть с юным моим пилотом и угнать яхту. И кто бы ее упрекнул? Только не я.

Но не сбежала. Пошла выручать. А сейчас жжет презрением: и за молчание и за невовремя сказанные слова. И за этот подарок, с которым я так просчитался и который обязан был ей вручить. А я понимаю, что мне вовек с ней не расплатиться, у меня щемит сердце при взгляде в зеленые, словно укрытое ряской болото, глаза. Жжет мыслью — уцелеет ли она. С ее характером это кажется почти невозможным. Сграбастать бы ее в охапку, притащить на корабль и сбежать хоть на край света. Спасти ее. Спрятать. Только где найти тихое местечко, куда не донесется отголосок бушующих в мире бурь?

— Вы так много знаете о планах Олая Атома, Арвид? Может, и характер Ордо вы знаете тоже? Вы уверены, что Ордо станет слушать?

Я сглотнул комок, кивнул.

— Уверен. Вы не знаете этого, мадам, но, по сути, я — правая рука Олая Атома, доверенное лицо, человек для особых поручений. Конечно, мне не известны все его планы, но я могу утверждать, что разговор с Ордо будет долгим — Атом так тщательно готовился к нему. А вам так нестерпимо жить, зная, что вас используют вслепую, что я хочу открыть вам на некоторые вещи глаза. Я же уверен, вам неймется узнать, почему никто из нас не спешит нажиться на доверчивости рэан.

— Забавно, что вы вдруг предлагаете это. Что мешало вам быть откровенным… вчера?

— А вчера я не был уверен, что вашего влияния и умения Атома убеждать будет достаточно для подписания договора.

От этих слов у Фориэ задрожали губы, но руку она мне протянула.

— Ну что же, пойдемте, поговорим…

Она шла как царица: в этом скромном мышиного цвета платье, без единого украшения: ни броши, ни серег, ни даже тоненькой золотой цепочки на шее. Только осанка как у королевы, и гордо расправлены плечи. И отчего-то я был уверен — если Фориэ придется идти на эшафот, то и на него она взойдет той же уверенной походкой.

Как ни крути — она умела смотреть опасности в лицо. Зря я в ней сомневался. Элейдж не сомневался ни минуты.

Войдя в номер, я включил на полную свет, оставив ненадолго Фори в гостиной и прошелся по комнатам: ни к чему мне лишние уши, даже если это уши моего… сына. Рыжий обнаружился в кабинете.

— Рокше, — окликнул я, — будь так любезен, свали из номера. У меня намечается важный разговор.

Парень фыркнул. Бросил коллекционную, бумажную книгу на край стола.

— И куда мне идти? — спросил с усмешкой.

— Куда хочешь. Хоть в ресторан, хоть в бордель, хоть в казино, только представительства не покидай, и в авантюры по типу той, что на Лидари, постарайся не ввязываться. Дай мне пару часиков.

— У тебя снова от меня тайны, — притворно вздохнул рыжий.

Встав из кресла, он прошел мимо, к двери, я последовал за ним. В холле он задержался: слегка поклонился Фори, цапнул из вазочки с фруктами спелый плод, словно пародировал замашки Гая и направился к выходу. Тихо щелкнул дверной замок за его спиной, отсекая… весь мир.

И снова в горле вязкий ком, мешающий говорить. И в голове кипят совсем не те мысли, которые мне нужны. Сердце постоянно сбивается с ритма, потому что… Вот мы и вдвоем. Одни. Наконец-то одни.

Но на душе беспросветно тоскливо.

Я достал из бара непочатую бутыль форэтминского, открыл ее, и, наполнив бокал, протянул его Фориэ, сам жадно заглотнув из горла.

— Вам так необходимо напиться?

— В вашем присутствии исключительно необходимо, мадам. Помните нашу первую встречу на Иг-Асуми, на базе Стратегов? Тогда я тоже не был абсолютно трезв: понимаете, не был уверен, что мне удастся убедить вас эвакуировать базу. Думал, что и мне не выбраться. Я себя считал смертником.

Фориэ удивленно вскинула брови, покачала головой, так, слегка, едва заметно, подняла ко мне лицо.

— Я благодарна вам за то предупреждение, Арвид. Но это в прошлом…

Ее рука легла поверх моей, принуждая опустить бутыль. Как там говорят, в романтической прозе: «наши взгляды пересеклись»? Дали небесные! Словно кто-то ударил под дых и выбил весь воздух из легких. Меня выкинуло из номера в вакуум космоса, в забортное пространство — и зря я пытался ухватить хоть молекулу воздуха.

Больно… до звона в ушах, до черных мушек перед глазами.

Знать, что ты — смертник, это жутко, но все же терпимо. Знать, что она ходит по самому краю, босиком по острым камням, да с плотной черной повязкой на глазах — это куда больнее.

Влюбился, идиот. Втюрился, впустил в душу, и не заметил этого вовремя, а теперь чувство пустило корни, выполоть его не удастся. Начнешь рвать — отхватишь большую часть себя. И прежним спокойным циником мне уже не бывать. Но это по большому счету не так и важно…

Страх за нее спать не дает, есть не дает, спокойно думать и то не дает. Страх лишь тогда отступает, когда глушишь его форэтминским. Черный сок спелого винограда и дурманные травы — дьявольский коктейль — делает свое дело. Пара глотков солнечного эликсира способны приглушить страх. Но как объяснить это ей?

Как сказать, что невозможно спокойно смотреть на следы усталости на ее лице. Как убедить, что на меня она может положиться? Как дать понять, что я жизнь готов буду отдать, лишь бы жила она?

Я должен ей рассказать правду, даже если придется привязать ее к стулу, чтобы она меня слушала.

— У той истории было начало и есть продолжение, — проговорил я, поставив бутыль на стол. Знаете, я ведь не сам рванул на Иг-Асуми. Меня послал Олай.

На ее лице появилось выражение недоумения. Ненадолго. А потом Фори кивнула и села в кресло. Пригубила глоток вина.

— Так получилось, что узнал я, полетел я, а решил за меня все Олай. И за этот чертов камень купить встречу с шефом разведки тоже предложил Олай. А вы… Вас нам всем послала Судьба.

Она поставила бокал на столик, усмехнулась.

— А вы даже не сказали мне, что хотите увидеть Элейджа. Просили помочь продать камень…

— Тогда я думал, что таким образом не потащу вас за собой на самое дно. Очевидно было, что вы попытаетесь найти покупателя в своем ведомстве, среди Стратегов, а там, так или иначе, до Элейджа я доберусь. Да, мне было важно поговорить с ним. Передать, что Совет Гильдий готов принять предложение, которое он сделал пятьдесят лет назад, если, конечно, оно еще имеет силу. Вот так, мадам.

Она заинтересованно посмотрела в мою сторону.

— Предложение?

— Стать союзниками, объединить усилия, чтобы выжить. Сражаться бок о бок против общего врага.

— Какого врага? — Она старалась казаться спокойной, но голос ее выдал. — Надеюсь, вы можете доказать, то что сейчас мне сказали?

Я кивнул.

— А еще я должен вам передать послание от вашего Шефа. Поручение. Раз уж вы и так впутались в эту историю.

Щеки горели огнем. Мерзавец! Подонок! Мразь! Мало, что использовал ее сам, ты, тварь, и другому не мешаешь ее использовать! И оправданий этому нет. Есть только надежда, что с открытыми глазами ей удастся пройти по краю и не сорваться.

Она встала, подошла почти вплотную.

— Почему вы сразу не сказали о послании Элейджа?

— Потому что он объяснил, что если вы будете знать обо всем «сразу»: о заинтересованности Стратегов в нашем с Ордо договоре, то вам будет намного труднее… прижиться. Вы плохо врете, а подозрения, что вы до сих пор работаете на разведку, ни Элейджу, ни нам не нужны. Да и вам, собственно, тоже.

Даже взгляд ее словно стал мягче, а я вздохнул. Я бы на ее месте разорвал этого сукина сына — Элейджа — в клочья. А она ему… доверяет? Понимает ли, что тот бросает ее в огонь? Понимает ли, с чем придется столкнуться?

Нет. Наверняка, нет. Пешек используют вслепую. Ареттар тоже не мог помыслить, чем может обернуться его краткий гастрольный тур по чужому миру. Не знал, что это не так просто — прибыть на Раст-эн-Хейм, передать предложение Элейджа, получить ответ и убраться восвояси. И что ждать ответа пришлось бы до старости… до тех пор, пока власть в Совете Гильдий не сменится. Наверняка он понимал, что нельзя танцуя с завязанными глазами на краю пропасти не сорваться на дно. Не знал лишь того что пропасть — вот она, рядом….

Гипотетическая вероятность найти в торговцах союзников стоила жизни послу.

Лигийцы! Словно малые дети в своем мире, где принято уважать права ближнего… Чистенькие, ухоженные, свободные.

Я потянулся к бутылке, вновь приложился к горлышку, стараясь не обращать внимания на недовольство Фориэ тем, что пью. Тянул мгновения до того, как придется отдать ей носитель и окончательно объясниться. Прежде чем продолжать разговор, мне нужно было растопить кусок льда, что возник в животе.

Я пил, а голова, против ожиданий была светлой. И в глаза бросалось так много деталей: рисунок кружева на ее воротнике — черные ирисы, биение пульса в жилке на шее, тонкие пальцы с коротко подстриженными ногтями… волосы, собранные в узел на затылке. Вытянуть бы шпильки, уткнуться лицом в их черный шелк, дышать, ею одною дышать… Идиот ее муж. Осел, идиот и бестолочь! Разве можно сравнить ее с молоденькой куклой? Разве можно променять… было бы на кого! Второй такой нет на свете.

Я поставил бутыль на стол сам, не дожидаясь вновь ее гневной отповеди.

— Мадам, пожалуйста, пройдемте со мной в кабинет.

Голос дрогнул. Некстати. Она лишь усмехнулась.

— Арвид, а у вас самого хватит сил для этого разговора?

Словно хлестнула по спине раздвоенным языком кожаной плети. Качнувшись, я сделал шаг к ней, поймал подбородок, заставил заглянуть в свои глаза… Будь она чуть трусливее, чуть покорнее, не знаю, чтобы и было. Но она смотрела спокойно. Не спешила ни пугаться, ни презирать.

Отшатнувшись от нее, я сбежал в ванную. Плеснул из крана ледяной воды на пылающую кожу, пытаясь успокоиться и ожидая звука захлопнувшейся двери, промокнул полотенцем лицо…

И нашел ее в кабинете. И эта чертова книга, которую который день подряд мусолил рыжий, была у нее в руках, а Фори пролистывала страницу за страницей, не отрывая взгляда. Ее молчание позволило мне успокоиться.

— Прекрасный перевод, — прошептала она, возвратив книгу на стол. — Не знала, что на Раст-эн-Хейм в чести поэзия Ареттара. Интересно, кто переводил, я не нашла указания на это. Но перевод, действительно, великолепен.

Кивнув, я взял книгу в руки. Открыл ее и тут же захлопнул.

— На Раст-эн-Хейм тоже помнят певца. А имени переводчика не значится, потому что Ареттар сам переводил на наш язык свои стихи и песни. Он хотел, чтобы их понимали. Спросите Олая Атома, и если он захочет, то расскажет вам пару баек о том, как они вместе с певцом кутили по юности. Этак пятьдесят лет назад.

— Олай бывал в Лиге?

— Ну что вы, мадам. Ареттар был на Раст-эн-Хейм.

Она взяла томик у меня из рук, положила его на стол, прошла по кабинету, остановилась у окна, хотя, что там высматривать в непроглядной темноте ночи? Спрятать лицо? Так тьма превратила стекло в ясное зеркало, и удивления от меня ей не скрыть.

— Допустим… — проговорила Фори. — Но мы отвлеклись. Вы сказали, у вас поручение… Вы говорили…

— Об общем враге.

— О том, что у вас есть информация от Элейджа.

— О том, почему мы стали союзниками…

— Чтобы получить документы, я должна вас сначала выслушать?

Кивнув, я сел в кресло, указав ей на второе — стоявшее с другой стороны стола, надеясь, что это не слишком большое расстояние удержит меня от безумств. Она села, сложила на столе руки и вперила взгляд мне в лицо.

— Я слушаю вас…

Никогда не думал, что так сложно будет заговорить. Язык замерз и распух. Мысли покинули дурную голову. Страх взял за горло, страх обуял, а под рукой не было бутылки единственного лекарства, которое могло бы его хоть немного развеять. Объяснять все Рокше было проще и легче — став моим наследником, он имел право знать, это не возбранялось. Рассказать же правду чужаку… немыслимо. Если они узнают — мне не сносить головы.

«Дали небесные! Да что я делаю», — пронеслось в голове. И тут же второй — насмешливый — голос из подсознания, отчего-то напомнивший мне голос Элейджа, парировал, язвительно заметив: «Да что значит разглашение информации в сравнении с тем, что ты уже сделал?»

Страх не отпустил, но морок сдуло. Я сплел пальцы в замок, посмотрел в лицо Фори, принимая вызов, и заговорил:

— Наши цивилизации враждовали сотни лет: за планеты, за новые колонии, за ресурсы, мадам. И все это время вы не догадывались, что кроме нас двоих — Лиги с ее полутора сотнями планет, и Торгового Союза в Галактике существуют и другие…

Она посмотрела на меня с тенью улыбки и с каким-то сожалением.

— Как раз наоборот, других очень много, — возразила она. — Разведка за последние пятьдесят лет нашла три новых мира, населенных людьми.

— Они не опасны, ни для Лиги, ни для нас. Каков уровень этих ваших потенциальных протеже? Голову прозакладываю, сейчас они даже спутник на орбиту своей планеты запустить не в состоянии. Я же вам говорю о другом. О тех, кто при желании способен превратить Раст-эн-Хейм или любую другую планету в пыль.

Вот это ее пробрало. Напряглась, выпрямилась в кресле, а взгляд опустила. А когда посмотрела на меня снова — вызова в нем больше не было.

— Помните, что случилось с планетой, на которой мы первый раз встретились? — спросил я. — Вы ведь не зря эвакуировали базу. Помните, что нашли ваши разведчики спустя пару суток? Только одного, наверное, не знаете: когда я сидел у вас в кабинете, все то время, что вы допрашивали меня, и еще несколько часов в камере, пока вы не решились на эвакуацию, я трясся от страха. Потому что знал, чей флот шел в систему. И зачем. Это были не корабли Иллнуанари, мадам. Это были корабли эрмийцев. И уничтожение планеты — это была демонстрация силы. Для нас. Для тех, кого вы называете торговцами. Чтобы помнили, чтобы знали, к чему приводит неповиновение. Чтобы в очередной раз прониклись — корабли с подобным оружием на борту могут приблизиться и к Раст-эн-Хейм. К любой из планет, и любую могут превратить в сущий ад.

Замолчав, я облизнул губы. Вот и все, почти все… Самое трудно — позади. И труднее всего было решиться. Труднее всего было раскрыться под ее внимательным взглядом.

— Арвид? — женщина непроизвольно подалась мне навстречу. — Вы шутите?

— Какие шутки, мадам? Я пытаюсь объяснить вам, что кроме Лиги и нас в Галактике присутствует третья сила. Эрмэ. Империя. Лига не видела ее — мы были дымовой завесой. Что бы ни случилось, лигийцы во всем винили нас. Для эрмийцев это было удобно, к тому же мы платим им дань, и не смеем отказаться. Потому что они на самом деле могут уничтожить густозаселенную планету — мольбы не помогут. Гуманизм и человечность эрмийцам не ведомы. И они, наверное, уже давно бы уничтожили нас. Вот только тогда в Лиге о них непременно узнали бы. А уничтожить сильное процветающее государство, в который входит больше сотни планет — это не так просто, как воевать с цивилизацией, у которого нет даже военного флота.

— А Иллнуанари?

— У нас их называют шакалами Императора: Анамгимар служит Эрмэ. Имперцы контролируют каждый наш шаг, жест и вдох, — выдохнул я, закипая. — Они связали нас по рукам и ногам. Внешне выглядит все благопристойно — несколько десятков торговых Гильдий и одна Гильдия вояк — и этого вполне достаточно, чтобы отбить нападение со стороны Лиги. Да ведь Лига никогда на нас и не нападала. Но посмей мы в открытую сопротивляться Империи, и этот шакал, Анамгимар, либо сам подавит бунт, либо позовет на подмогу эрмийцев.

Фори качнула головой, словно отгоняя наваждение, ее лицо исказилось — казалось, она собиралась недоверчиво улыбнуться и не смогла, только дрогнули и застыли в нелепой гримаске кончики губ.

— Да, — произнес я, словно вколачивая гвоздь в крышку гроба, — именно поэтому я искал Элейджа. Мы прекрасно понимаем, что скоро перестанем быть нужны эрмийцам даже в качестве дымовой завесы. Они собираются напасть на Лигу. Скоро будет война, и если Империя победит — от нас избавятся как от старого скарба. Уничтожат — им без разницы с планетами или без. Вся надежда, что сражаясь вместе с лигийцами, может быть, мы сможем — хоть кто-то сможет — уцелеть. Нам нужна помощь Стратегов, поддержка Стратегов. Мы готовы рисковать, но в одиночку — это дохлый номер.

Фори все же недоверчиво улыбнулась. Я достал из кармана коробочку с брошью и вытянул спрятанную под украшением тонкую пластину носителя информации, протянул ей на ладони.

— То, что просил передать вам Элейдж, мадам, — активировав инфопанель, встроенную в стол, я показал на гнездо разъема. — Код доступа к информации — ваш личный номер. Шеф сказал, вы не могли его позабыть.

В носитель она жадно вцепилась задрожавшими пальцами, едва не уронила его, но удержав, зажала в кулаке. И за моими манипуляциями смотрела, словно завороженная, понимая, насколько я облегчаю ей задачу, позволяя воспользоваться своим оборудованием.

— Арвид, я хотела бы попросить вас удалиться. Информация служебная.

Я кивнул. Ну а что еще можно от нее было ждать? Выйдя из кабинета, прикрыл за собой дверь, прошел в холл, схватил бутыль со стола, сделал большой глоток. Рухнув в кресло, смахнул выступивший на лбу пот. Сердце в груди стучало так, что мне казалось — его биение должны были слышать во всем представительстве.

Отхлебнув еще глоток, я повертел бутыль в руках, посмотрел сквозь темное стекло на просвет, и поставил ее на стол. Мысли мои были с Фориэ. Хотелось стоять рядом с ней, держать ее за руку. Так получилось, я знал, что было записано на носителе. С самого начала знал — еще на базе. Просто встал на дыбы, и озвучил, что должен быть в курсе какую контрабанду везу. А Элейдж не стал со мной спорить.

И я сам, своими руками передал ей этот носитель с просьбой, для нее равнозначной приказу — постараться удержать Рэну, выиграть хотя бы немного времени. Стратеги, как и мы, переживали не лучшие времена. Официальное расформирование ударило по ним, и нужно было несколько лет, чтоб оправиться от этого удара.

Вздохнув, я сжал пальцы в замок, попытался откинуться на спинку кресла и расслабиться, но не получилось. Так и сидел, считая секунды, ожидая когда Фори выйдет из кабинета, не в силах отделаться от мысли, что времени прошло гораздо больше, чем требуется, чтобы просмотреть полностью запись.

Я не услышал ее шагов. Не понял, как провалился… в забытье? Когда она положила ладонь на плечо, меня словно облили кипятком. Вскочив на ноги, я смотрел — на лицо со следами нездоровья и усталости, бледные потрескавшиеся губы, темные тени вокруг глаз, на потускневшие, отнюдь не сияющие бриллиантовым блеском волосы, уложенные на затылке. На строгое серое платье, к которому она, странная женщина, таки приколола эту клятую брошь.

Поймав ее руку, я приложил ее к груди, напротив сердца, И она не сопротивлялась. Стояла рядом, смотрела полными слез глазами мне в лицо. Молчала. В кои-то веки мы с ней не спорили… Показалось, что расстояние всегда существовавшее между нами стремительно сокращается, но громко хлопнула дверь и мы внезапно отскочили друг от друга, как коты, облитые холодной водой.

На пороге стоял рыжий, хватал губами воздух.

— Арвид, вам надо видеть. Гай там, в казино….

Время качнулось, меняя скорость течения — только что оно текло неспешно по широкой равнине, и вот бешеным потоком с рычанием уже прорывается сквозь пороги, сорвав меня с места.

И только одна мысль билась в голове: «Шайтан бы побрал Гайдуни Элхаса».