Игра титанов

Глава 6 Младший

Утро наступило бурное и ветреное. С моря притащило облака с дождем, но тот быстро закончился. К моменту, когда путешественники отправились дальше, небольшие лужи остались только в тени.

– Ух как жарит, – заметил Юрьян, когда солнце выглянуло из-за туч и сверху обрушилась настоящая лавина зноя. – Хотя чего удивляться? Скоро макушка лета, а в это время даже у нас тепло.

Олен уже знал, что год Вейхорна делится на три, а не на четыре сезона – теплый, холодный и сырой. В каждом имелось по три месяца, а они заключали в себе по тридцать одному дню.

Наткнулись на настоящую стену из черных отвесных скал, уходившую в море. Пришлось шагать прочь от воды, чтобы найти место для подъема. Когда полезли вверх, Рендалл вновь ощутил то же беспокойство, что и вчера, но на этот раз оно оказалось намного более острым.

Тревога ворочалась внутри колючим шаром, и он вздрагивал при каждом шорохе.

– Что такое? – спросила Хельга.

– Сам не знаю, клянусь Селитой, – признался Рендалл.

Одолели скалы, открылась заросшая кудрявыми деревьями ложбина. Блеснул между изумрудными кронами ручеек, стал виден мелкий залив с песчаными берегами.

– Дым, – сказала лиафри, и тут Олен тоже осознал, что чует знакомый горьковатый аромат.

– Ой-ёй, тут могут жить кивагор, – завертел головой Юрьян. – Дикие, как те, о которых сказано в саге «О Самых Первых»: «Дивен облик и чудны их речи, но страшны они будут в час бешеной сечи…»

– Мы им не враги. – Рендалл поправил пояс с мечом. – Поэтому пойдем спокойно. Думаю, что…

Рыжий оскалился и зашипел. Колыхнулись ветви, и из зарослей выскочил мужчина с мечом. Сверкнуло лезвие, плеснули на ветру длинные светлые волосы, зеленые глаза полыхнули гневом.

Оцилан прыгнул с места, выставил когти. Но чужак с поразительной легкостью ушел в сторону. Еще и успел садануть кота рукоятью меча по загривку. Прозвучало злое мяуканье, Рыжий врезался в древесный ствол. Некоторое время повисел на нем, потом с тихим писком сполз в траву.

Выигранного времени хватило, чтобы обнажила меч Хельга.

– Ты умрешь, – сказала она буднично, делая шаг вперед.

– Точно-точно, укуси меня крабы! – Юрьян заскакал воинственным петушком, потащил из ножен клинок.

Зеленоглазый чужак только усмехнулся краем губ.

А Олен стоял и смотрел, будучи не в силах отвести глаз. Все ему говорили, да и сам он верил, что людей в мире Вейхорна нет. Но сейчас перед ним был человек или кто-то невероятно на него похожий. Глаза с опущенными наружными уголками, небольшой рост, хрупкое сложение.

И никаких странностей, какими отличались лишь похожие на людей жители Вейхорна.

– Руби его! – Юрьян атаковал первым, немного отстала от него и Хельга.

Чужак двинулся так стремительно, что превратился в сверкающее пятно. Лязгнул металл, раз, второй, и скальд отскочил в сторону. Опустил глаза, уставился на грудь, где набухал кровью разрез на рубахе.

– Меня убили! А, умираю! – завопил Шустрый, закатил глаза и шмякнулся навзничь.

Лиафри сумела не получить ран в первой сшибке, но было видно, насколько трудно это ей далось. Девушка тяжело дышала, волосы растрепались, а по безупречному лицу тек пот.

– Чего же ты? Помогай! – сказала она напряженным голосом.

– Да… – Олен положил ладонь на рукоять меча, и тут чужак напал сам, обратился в вихрь из быстрых движений и взблесков стали.

Хельга отступила на шаг, завертела клинком. Удивленно вздохнула, оказавшись без него. Зеленоглазый оскалился, занес меч для удара, и тут Олен сделал стремительный выпад.

И невероятным образом промахнулся.

На то, чтобы расстраиваться, времени не было. Пришлось отражать чужую атаку, отбивать сыпавшиеся со всех направлений удары. Рендалл вертелся, как уж на сковороде, полосовал ледяным клинком ставший каким-то густым воздух. Прыгал, уходя с линии атаки.

И при этом еле-еле успевал.

Зеленоглазый был невероятно, просто божественно быстр.

В памяти, доставшейся Олену от предков, хранились воспоминания о тысячах схваток, о сотнях великолепных бойцов. Но никто из владык Золотой империи, а они всегда ценили воинское умение, не сталкивался с подобным. Никто не встречал такого мечника.

И уроженец Заячьего Скока, несмотря на всю силу и умение, проигрывал. Он пятился, даже не думал о том, чтобы контратаковать, а на руках и плечах один за другим появлялись порезы, небольшие, но опасные тем, что с утекавшей через них кровью будет уходить и сила…

Хельга подобрала меч, попыталась атаковать сбоку, но была отброшена ударом чудовищной силы. Вылез из зарослей Рыжий, но его прыжок пропал зря, а сам кот еле ускользнул из-под чужого клинка и потерял несколько шерстинок с пушистого хвоста.

– Ах ты зараза… – прошептал Олен, и тут Сердце Пламени почуяло, что хозяину грозит опасность.

Перстень обернулся клубом ало-золотого огня и выплюнул язык пламени. Тот с ревом ударил прямо в зеленоглазого. Рендалл ожидал крика боли, но не услышал вообще ничего.

Огонь исчез, а чужак обнаружился на том же месте, целый и невредимый.

– Проклятые колдуны, вам меня не взять! – заорал он, потрясая мечом, и белое лицо его перекосилось от ненависти.

– Да какие мы колдуны… – отозвался Олен, делая шаг назад и пытаясь хоть как-то восстановить дыхание.

Грудь ходила ходуном, руки и ноги тряслись, а пот заливал глаза.

– Что? – Зеленоглазый остановился. – Откуда ты знаешь этот язык? Кто ты вообще такой?

– Да вот… – Рендалл осознал, что чужак говорит на совершенно незнакомом наречии и что понятным оно стало мгновенно, с самого первого слова. – До сегодняшнего дня я не знал его.

– Честно? – Зеленоглазый опустил меч, задумчиво потер подбородок. – А ну-ка, ну-ка, мы посмотрим…

Во взгляде его появился интерес.

Зашевелилась упавшая Хельга, очумело затрясла головой и начала неторопливо подниматься.

– Ты, девица, займись раненым, – бросил чужак на языке барги. – Там неглубокий порез, ничего страшного.

Лиафри посмотрела на него удивленно, но послушно зашагала к Юрьяну. Перевернула на спину, и тот застонал. Стоявший вздыбив шерсть Рыжий уселся на задницу и принялся вылизывать бок.

– Если чутье меня не подводит, то ты человек, – проговорил чужак на своем наречии. – Или, если сказать точнее, был им когда-то. Но это же невероятно, это просто безумие. Открылись новые двери?

Узкое лицо расколола кривая улыбка, и зеленоглазый засмеялся, дико и страшно, колотя себя по бедрам.

– Очень смешно, – сказал Олен, – бросился на нас из засады, чуть не убил, а теперь ржет точно конь? Вот уж ха-ха…

Боевой азарт и злость все еще бродили внутри, но на самом деле он был рад, что все так закончилось. Прекрасно понимал, что против этого обманчиво хрупкого воина не устоял бы.

– Ладно, извини, – зеленоглазый перестал хохотать. – Принял вас за колдунов, что решили забрать мою силу. Такие не особенно умные порой встречаются в этом мире, хотя реже и реже. Меня зовут Харальд… Харальд Младший,[3] хотя я даже не знаю, имеет ли смысл это прозвище.

– Олен, – буркнул Рендалл, не спеша убирать клинок в ножны. – А мои спутники тебе сами представятся. Когда захотят.

Пришедший в себя Юрьян ошалело моргал и, похоже, никак не мог поверить, что жив. Хельга выглядела спокойной, хотя в ее фиолетовых глазах поблескивала опаска, а Рыжий невозмутимо зевал.

– Ладно дуться, – посерьезнел Харальд. – Случилось недоразумение. К счастью, никто особо не пострадал. Окажись вы менее умелыми воинами, я бы просто убил всех… – Он бросил взгляд на кота. – Четверых. А ты что, не рад видеть сородича? Сколько ты в Вейхорне?

– Пятнадцать дней.

– А я – более шестнадцати веков.

– Чего? – Олен махнул рукой: – Ладно тебе придумывать. Столько не живут даже эльфы. Или ты…

Возникло подозрение, что перед ним очередной бог этого странного мира. Но если это так, почему он остановился, не добил тех, кто оказался слабее? Нет, бессмертные так себя не ведут.

– Эльфы не живут, а такие, как я, – живут. – Харальд грустно улыбнулся. – И я просидел в Вейхорне столько лет не потому, что мне этого хотелось. А потому, что не смог выйти за его пределы. И ты, судя по всему, теперь мой собрат по несчастью. Если, конечно, ты не великий маг, что умеет странствовать между мирами с такой легкостью, с какой бабочка перелетает с цветка на цветок.

– Нет. Я не маг… – Слова замерзли у Олена в горле, он нутром почуял, что собеседник не врет, что он вправду провел всю эту бездну времени в пределах Вейхорна. – Так сколько тебе лет и откуда ты родом?

– Около шести тысяч, если мерить оборотами моего родного мира. – Зеленые глаза стали задумчивыми. – А что до того, как он называется, я даже и не знаю. Миры в Пироге лишены имен.

– В Пироге? Что это? – От обилия новых сведений у Рендалла закружилась голова, он ощутил себя, как в те дни, когда только взял в руки ледяной клинок и убегал от воинов Харугота, не понимая, что происходит.

– Лучше разговаривать на сытый желудок, – сказал Харальд. – Поднимайте своего парня, и пошли ко мне. Тут недалеко. Эй, сиаи, – перешел он на наречие барги. – Идти сможешь? А есть?

– Да, – ответил Юрьян. – Смогу как-нибудь. Челюсть не задета.

– Тогда вперед.

Охающему скальду помогли подняться на ноги и вслед за Харальдом пошли вниз, в долину. По сторонам очутились серые корявые стволы, вверху – густые кроны, скрывшие небо. В тени оказалось куда приятнее, чем на палящем солнце, а аромат травы щекотал ноздри.

Через сотню шагов стал виден дом у ручья – сваи высотой в несколько локтей, бревенчатые стены, крытая дерном крыша.

– Во второй половине лета, когда тают льды Сверкающего хребта, ручей разливается, – пояснил Харальд. – Тогда я некоторое время живу над озером. Так, прошу вот сюда, на лестницу.

Поднялись на идущую с одной стороны дома террасу, где стоял прямоугольный стол и четыре табурета.

– Садитесь, – махнул рукой хозяин. – Сейчас принесу чего-нибудь поесть. Охота вчера была удачной…

Скрипнула дверь, и он исчез внутри дома.

Олен опустился на один из табуретов, рядом уселись спутники. Оцилан вспрыгнул на стол и улегся.

– Кто этот тип? – прошептал Юрьян, стрельнув глазами в сторону двери. – О чем вы с ним говорили?

– Он мой сородич. И он… нам не враг. – Рендалл не был особенно уверен в своих словах, но ему очень хотелось, чтобы все обстояло именно таким образом.

Скальд мрачно засопел, а Хельга нахмурилась.

Появился Харальд с большим деревянным блюдом, на котором лежали пласты жареного мяса. Рядом с ним поставил миску с зеленовато-желтыми стручками длиной с ладонь.

– Ешьте, – сказал он. – Из питья только вода, иного тут добыть трудно. Да и разносолы, честно говоря, тоже.

Рыжий обнюхал мясо и с урчанием утащил один из кусков. Юрьян схватил стручок и принялся сдирать с него кожицу. Под ней обнаружилась белая мякоть, довольно мерзкая на вид. Но скальд жевал ее с аппетитом, и Олен отважился попробовать. Стручок оказался сладким.

– Я виноват перед вами, – сказал Харальд, когда гости утолили голод. – Поэтому начну рассказывать первым. Вам известно о том, как устроен мир? О Предвечной Тьме, Верхней и Нижней Сторонах?

– Известно.

– Очень хорошо…

Дальше речь пошла о том, что погруженные во Тьму миры могут слипаться и долгое время находиться рядом и что таких миров может быть сколько угодно. Олен только головой покачал, узнав, что подобное образование висит на месте, а не плывет вверх или вниз.

– Так что, оно никогда не попадает в огонь Верхней Стороны или в лед Нижней? – спросил он.

– Похоже на то. По крайней мере, до тех пор, пока сохраняет единство. – Харальд почесал затылок. – Тот Пирог, где я родился, много тысячелетий не знал катастроф вроде той, что едва не погубила Вейхорн. Все то время, что я провел в его пределах.

– Так сколько же тебе лет? – влез в разговор Юрьян.

– Более шести тысяч.

– Так ты что, помнишь Падение Небес? – Глаза скальда сделались точно донышки от кружек.

– Помню. Я сам едва выжил тогда. Но речь сейчас не об этом…

Из дальнейшего рассказа стало ясно, что Харальд родился в одном из миров их совокупности, именуемой Пирогом. Что-то не поделил с местными богами, научился видеть Двери, соединяющие соседние миры, и проходить через них.

– Любой, кто сумел покинуть пределы родной сферы и выжить, перестает быть просто человеком или эльфом, орком или сиаи… – Тут зеленоглазый хмыкнул. – А становится… неважно кем… Опять я отвлекся.

Вышло так, что Харальд забрел в Вейхорн, который, пролетая мимо, на какое-то время «прилип» к Пирогу. Но связь оказалась непрочной, быстро разорвалась, и Дверь закрылась, оставив человека в чужом мире.

– Вот так я очутился тут. Попытался обратиться к магам той расы, что обитала здесь тогда, но они не смогли мне помочь. Богов я и трогать не стал, слишком уж не люблю их… Ну а потом грянуло Падение Небес.

Он замолчал, задумчиво почесал нос.

– Это выглядит… звучит бредово, – сказал Юрьян. – Никогда бы не поверил, если бы сам, своими глазами, не увидел, как ты, Олен, свалился с неба. И с того дня я наслушался всего такого, что готов уверовать во что угодно. В шесть тысячелетий, и в Пироги, и в Двери…

– Да, а тебя как забросило в Вейхорн? – спросил Харальд.

Рендалл вздохнул и принялся рассказывать с самого начала, с того дня, когда на Заячий Скок напали воины Харугота Безарионского…

– Оружие из кости йотуна, – сказал Харальд, когда Олен замолчал, – и перстень, что позволяет обращаться к Первородному Огню. Неудивительно, что местные хозяева засуетились. Любой из них, получив эти вещи, сумеет возвыситься над собратьями, стать настоящим богом…

– А сейчас они что, не настоящие? – в очередной раз вытаращил глаза скальд.

– Они вообще не боги, хотя бессмертны и могучи. Но сила их ограничена территорией, на которой живут верующие. В одном из миров, где мне довелось побывать, таких существ называют титанами.

– Титаны… – попробовал на вкус незнакомое слово Рендалл. – Мне не хочется быть дичью в их охоте, поэтому я готов пожертвовать чем угодно, может быть, Сердцем Пламени или мечом, лишь бы выбраться отсюда.

– Увы, в этом помочь я ничем не могу, – развел руками Харальд. – Мы с тобой пленники этого мира…

Отчаяние навалилось на Олена, тяжелое и черное, как свинцовая туча. Неужели он обречен оставаться здесь? Неужели нет способа вернуться туда, где ждет Саттия и где родной Алион трещит по швам?

– А уттарны? Они умеют путешествовать между мирами.

– Уттарны… да. – Харальд покачал головой. – За проведенные здесь века я не узнал о них почти ничего. Их маги повелевают странными силами, но какими именно – мне неведомо. Можно попробовать добраться до них.

– Я сталкивалась с уттарнами, – сказала Хельга. – Они очень необычные. Не похожи ни на кого.

– С этим разберемся на месте. – Харальд поднялся. – Ладно, в путь отправимся завтра, а сегодня будьте моими гостями.

– Ты пойдешь с нами? – удивился Олен.

– А ты против? Надоело мне сидеть на одном месте, можно и кости размять. И, кроме того, я чувствую, что с твоим появлением в этом мире многое изменится. Не знаю, правда, к худу или к добру…

Рыжий муркнул, спрыгнул со стола, а затем и с террасы. Задрал хвост и отправился в заросли.

– Раз мы тут до вечера, я пойду на ручей, помоюсь, – сказала Хельга.

– А я отправлюсь спать, – заявил Юрьян. – А то в последнее время мне никак не удается выспаться.

Харальд отвел его в комнату, лиафри скрылась между деревьями, и Олен остался на террасе вдвоем с хозяином дома.

– Скажи, – проговорил он, – что ты имел в виду, когда упомянул о том, что я… был человеком? Больно странно это прозвучало. Я им и остался, новая рука не выросла.

– И новая голова, – усмехнулся Харальд. – Но теперь ты, если не дашь кому-либо себя убить, проживешь очень долго. Сколько точно – не знаю, но сотни и сотни лет. Ты не постареешь, а наречия любого мира, куда занесет тебя судьба, будут для тебя словно родные.

Рендалл почувствовал, что падает в глубокую темную яму, в горле пересохло, а голова закружилась.

– Нет, это невозможно… – прошептал он. – Я не верю… Я никогда не хотел… Зачем это мне?

Как ни старался, не смог представить, что будет жить тогда, когда все, кто родился с ним в одно время, умрут.

– От нашего желания тут ничего не зависит, – в голосе Харальда прорезалось сочувствие. – Многие люди, и сиаи, и гномы, отдали бы что угодно за бессмертие и вечную молодость. Но когда получаешь это вот так, в подарок, выясняется, что быть долгожителем не так уж приятно…

– Нет, я не верю… – повторил Олен, но сам остановил себя, вспомнив, как легко он начал говорить на языках Вейхорна.

Почти мгновенно приспособился к чужому миру, к его воздуху, к непривычному солнцу и незнакомым звездам. Разве способен на такое обычный человек? Или даже не человек, а эльф или какой другой родан?

– К этому просто надо привыкнуть, – сказал Харальд. – На привыкание уйдет день, месяц или год, но ты постепенно сживешься с этой мыслью, научишься спокойно принимать то, что ты другой, не такой, как все.

Рендалл промолчал, слова куда-то исчезли, в голове образовалась звенящая пустота.

– Отдыхай. – Хозяин дома поднялся. – Если чего захочешь, то я в задней комнате.

Он ушел, Олен остался в одиночестве.

Сидел, глядя на колышущуюся листву, на плывущие по небу облака. Сердце билось торопливо и неровно, одолевало желание напиться в дым, до потери рассудка, чтобы ничего не помнить и ни о чем не беспокоиться.

Вернулась Хельга, бросила на Рендалла вопросительный взгляд, но ничего не сказала. Ушла в дом, оттуда донеслись приглушенные голоса, постукивание посуды, потянуло дымом.

– Вот зараза… – сказал Олен. – Разве я просил об этом? Разве мечтал? На что оно все нужно – колдовские мечи, волшебные перстни, императорские троны? На что годится подобная требуха?

И он саданул кулаком по столу с такой силой, что тот скрипнул.

До самого вечера пробыл в каком-то странном оцепенении, и ночной сон не принес облегчения. Проснулся на рассвете с тяжестью на сердце, не почувствовал вкуса того, что ел на завтрак.

– Ну вот, можно отправляться в дорогу, – сказал Харальд, когда плошки были вымыты, а вещи уложены. – Этот дом немало лет послужил мне, и, может быть, я сюда еще вернусь.

– Куда пойдем? – нетерпеливо поинтересовался Юрьян.

– На юг. Доберемся до Хиррона, а там сядем на корабль, идущий в сторону Тысячи островов.

Долина с ручьем осталась позади, вновь потянулись бесплодные скалы, лишь кое-где покрытые щетиной кустарника. Тропка увела в сторону от моря, зато по левую руку открылся вид на горы – нагромождение острых пиков, темных провалов и причудливо изогнутых хребтов.

Харальд шагал бодро, Юрьян, по обыкновению, бормотал себе под нос – складывал стихи, а Олен тащился позади всех, мрачно глядя себе под ноги.

– Что с тобой? – поинтересовалась Хельга.

– Ничего. – Он отвел взгляд.

– Я бы так не сказала, – покачала головой девушка. – После вчерашнего разговора ты сам не свой.

– Ты даже не представляешь, насколько не свой. – Рендалл дернул себя за ухо. – Но ничего, это все ерунда. Пройдет.

Она не сказала ничего, но поглядела с сомнением.

После полудня переправились через довольно большую реку, а вскоре начали встречать признаки того, что даже в этом краю кто-то живет. Сперва наткнулись на остатки шалаша, а потом набрели на место, где совсем недавно разделывали горного барана.

Кровь успела свернуться, над клубком внутренностей с противным жужжанием вились мухи.

– Скоро доберемся до селения кивагор, – сообщил Харальд. – Диких, что не подчиняются никому и живут так, как их предки тысячу лет назад. Меня там знают, можно запастись едой в дорогу.

Примерно через милю свернули в узкое ущелье, по дну которого бежал небольшой ручеек. Олен почувствовал запах дыма, ущелье расширилось и превратилось в настоящую котловину. В ее стенах обнаружилось множество квадратных и прямоугольных отверстий. Стал виден крохотный водопад, изливающийся с высоты в пару десятков локтей.

– Они живут в скалах? – спросил Юрьян. – Ой-ёй, как интересно. Ух ты, и сколько же тут народу обитает?

– Достаточно, – ответил Харальд.

Появлению чужаков никто особенно не удивился. Игравшие на берегу ручья дети вытаращили глазенки и с воплями помчались к собственным жилищам. Из дверей начали выглядывать женщины, с ног до головы замотанные в цветастые тряпки. Затем появились мужчины, почти голые, только в небольших, отделанных бахромой передниках из мягкой кожи.

В руках они держали копья, поблескивали на солнце обсидиановые наконечники.

– Нас встречают, – сказал Харальд, поворачивая туда, где из дверного проема, щурясь, выбирался морщинистый старец. – Это, если не ошибаюсь, их вождь, он же главный служитель богини. – Тут он перешел на наречие кивагор: – Мир тебе, почтенный.

– И тебе мир, – ответил морщинистый, с удивлением разглядывая Хельгу. – И спутникам твоим. Ты – древний, что живет в долине на севере. Присаживайся, не откажись от нашего угощения.

– И не подумаю отказаться.

У входа в дом, выдолбленный в скале, лежали несколько плоских валунов, которые использовались в качестве лавок. Вождь опустился на один из них, путешественники сели на соседний. Подошедшая женщина с поклоном раздала глиняные чашки, из высокого кувшина плеснула в них козьего молока.

– Угощайтесь. – Старый кивагор сделал глоток. – В такую жару приятно освежить горло, особенно с дороги…

И они с Харальдом завели длинный разговор о погоде, о том, как расплодились в этом году скальные попрыгунчики.

– Хорошо, – сказал вождь, когда эта важная тема была рассмотрена со всех сторон. – Что привело тебя и твоих спутников к нам?

Харальд улыбнулся и перешел к делу.

Вскоре они стали обладателями кожаного мешка с копченой козлятиной, корзины фруктов, похожих на сливы, но более крупных и с прочной кожицей. Удалось купить еще лук и связку нормальных стрел.

– Добрый обмен, – кивнул старый кивагор, разглядывая полученный от Харальда слиток золота.

– И я так думаю. – Тот поднялся. – Да будет ваша охота удачной, а стада – плодовиты. Но нам нужно продолжать путь.

– Да, конечно. Идите, – кивнул вождь, и тут по его лицу пробежала странная тень – то ли недовольства, то ли сомнения.

Все время, что они шли по котловине, Олен спиной чувствовал внимательный взгляд.

– Не нравится мне этот тип, – сказала Хельга, когда ущелье закончилось и они вновь вышли на тропу.

Харальд удивленно поднял светлые брови:

– Почему?

Девушка некоторое время подумала, прежде чем ответить.

– Такое чувство, что он прячет топор за спиной.

– Невозможно. Законы гостеприимства для кивагор священны. Кстати, а где кот?

– Бродит где-то, – пожал плечами Олен. – Но не беспокойся, он нас отыщет, даже если мы спустимся на морское дно.

Прошли через еще одно ущелье, где скалы сходились так тесно, что не было видно неба. Из него выбрались на берег моря и зашагали по монотонно похрустывающей гальке.

– Эх, не люблю я море, – проговорил Юрьян, – особенно когда сам по нему плаваю. Но оно такое красивое, заешь меня крабы! Недаром Ариан Три Пальца посвятил ему целый цикл вис. Они так и называются – Морские Висы…

Пляж сузился до полоски в десяток локтей, слева его поджали громадные серые валуны. В расщелинах рос мох, а сами камни выглядели так, словно лежали на этом месте с момента рождения Вейхорна.

– Это еще что? – Олен повернулся на донесшийся сверху шорох, увидел, как кто-то перескочил с одного камня на другой.

– Нападение… – Меч оказался у Харальда в руках, он сделал быстрое движение, на гальку упало перерубленное копье.

– Топор за спиной! – крикнул Олен, вытаскивая клинок.

А потом вокруг оказалось очень много кивагор. Они ринулись со всех сторон, потрясая копьями и размахивая топорами. Рендалл отбил нацеленный в голову удар, ответным свалил самого шустрого из врагов.

Юрьян замешкался и, если бы не Хельга, схлопотал бы копьем в грудь, прямо в прежнюю рану.

– Спасибо, – выдохнул он, вскидывая меч.

Лиафри не ответила. Она была занята – отмахивалась сразу от двух могучих воинов.

– Ничего не понимаю, – Харальд во время боя ухитрялся еще и разговаривать. – Мы… же… только… что… были… у них… в гостях…

В каждой паузе между словами он успевал нанести удар, стремительный и, как правило, смертельный.

– Вот уж не знаю. – Олен пригнулся и подрубил одному из кивагор ноги. Клинок из кости йотуна легко рассек и мышцы, и кости. Воин свалился, не издав даже стона, но лицо его посерело, а глаза закатились. – Или чем не угодили?

Хельга свалила здоровяка с топором, еще одного ухитрился ранить Юрьян, и кивагор обратились в бегство.

– Пусть бегут. – Харальд опустил занесенный для удара меч. – Так, кто-нибудь живой остался? Надо бы с ним поговорить.

Среди трупов отыскали раненого, Хельга принесла воды и плеснула кивагор в лицо. Тот зашевелился, поднял веки, в светло-серых, почти прозрачных глазах возник страх.

– Слушай меня, – сказал Харальд с нехорошей улыбкой. – Еще сегодня я пил молоко с вашим вождем. Чего случилось такого, что он послал своих воинов убить меня? А ну, говори!

– Перебирающая Камни, – прошептал кивагор трясущимися губами. – Она явилась и велела… приказала… мы не хотели, но что было делать? Все в ее власти, и наши жизни тоже…

– Что он там бормочет? – встрял Юрьян.

– Варо-Вак не оставила мысли разжиться моим имуществом, – проговорил Олен. – И решила использовать вот этих парней. Лично явилась к ним. Вождь, наверное, чуть не двинулся головой от счастья.

– Так что, теперь все обитатели этих богами проклятых мест будут охотиться на нас? – воскликнул скальд. – Или, может быть, все до единого кивагор? Тогда нам проще самим утопиться в море.

Харальд задумчиво почесал подбородок:

– Насчет того, что все кивагор, – вряд ли. Но даже парочка племен может доставить изрядное беспокойство. Если они будут нападать постоянно, то рано или поздно мы упадем от усталости. И даже эта штука, – он бросил взгляд на Сердце Пламени, – не поможет.

– Что ты предлагаешь? – спокойно осведомилась Хельга.

– Дикие кивагор живут в основном около моря. Если уйти в глубь суши, прочь от берега, сделать крюк…

– А есть ли в этом смысл? – спросил Олен. – Ну, ускользнем сейчас. Что, южнее не верят в Варо-Вак? Сородичи этих голых парней, – он мотнул головой в сторону одного из трупов, – носят одежду, но так же ревностно выполняют приказы своей богини. Может быть, надо попытаться напасть на нее саму?

– Это невозможно, – покачал головой Харальд. – Она везде, где есть те, кто поклоняется ей. Ты будешь сражаться с камнями и рассветами, с ящерицами, скалами и всеми кивагор? Ну а насчет того, что нас ждет на юге, – это мы еще посмотрим. Дикарей заставить воевать легче, чем моряков или ремесленников.

– Я за то, чтобы пойти в горы, – сказал Юрьян. – Я могу помахать мечом, но не так люблю его, чтобы заниматься этим каждый день. Лучше побить ноги в скалах, чем убивать ни в чем не виноватых бедолаг. Как сказал Варок Косматый князю Желтых Лисиц: «Нет чести в том, чтобы уничтожать обманутых…»

– Хельга? – спросил Харальд.

– Обойдем, – ответила лиафри после обычной паузы.

– Нас трое, ты один. Что скажешь?

– Не нравится мне эта идея. – Олен убрал меч в ножны и поправил заплечный мешок. – Но спорить не буду.

– Вот и отлично.

Заваленный телами пляж остался позади, а вскоре закончились и валуны. К самому морю подступили скалы, беловато-алые, как окровавленные зубы. Харальд свернул сразу же, как увидел достаточно пологий склон. Подъем продлился недолго, они оказались на плато, поросшем кустарником и отдельно стоящими деревьями с узкими и жесткими листьями.

– Придется идти очень быстро, да еще и путать следы, – сказал Харальд. – Так что немного нажмем.

Через час Олен был мокрым, словно искупавшаяся мышь, а в бедрах появилась боль. Юрьян дышал тяжело, и только Хельга выглядела полной сил, точно проспала все это время в тенечке. Харальд водил их кругами по каким-то ущельям, заставлял по нескольку раз пересекать одни и те же ручьи, карабкаться по отвесным склонам и скакать по камням.

– Я больше не могу… – прохрипел скальд, когда стало ясно, что им предстоит еще один подъем.

– А ты представь, что нас догоняют твои «друзья» из родни Сашиха Толстого, – посоветовал Рендалл.

Шустрый глянул на него, как на врага.

Этот подъем дался еще тяжелее предыдущих. По его завершении Олен чуть не свалился, запнувшись о еле заметную кочку. Затем оглянулся и увидел, что на западном горизонте блестит тонкая серебристая полоса моря.

Судя по всему, зашли они далеко и высоко.

– Привал, – сказал Харальд. – Теперь отыскать наши следы будет не так-то просто даже для опытного охотника.

Юрьян упал там, где стоял, Олен нашел в себе силы стащить с плеч мешок, прислонился спиной к нагревшемуся на солнце камню. Хельга опустилась на землю рядом.

– Уф, – сказал уроженец Заячьего Скока. – Слушай, а на что похож твой родной мир? Он сильно отличается от Вейхорна?

– Как тебе сказать… – Зеленоглазый задумался. – Вообще, весь Пирог устроен немного по-другому, чем одиночные миры. Он состоит из трех частей, верхняя и нижняя – словно тесто, а средний – начинка, где живут люди и прочие разумные. Да, в моем родном мире нет никого, кроме людей. Никаких эльфов или орков.

– Один народ? Не может быть! – вяло удивился Юрьян.

– Может. Какой смысл мне врать?

– А верхний и нижний слои, что в них? – спросил Олен.

– Там обитают ангелы и демоны, существа разумные, но… – Харальд подвигал бровями. – Как бы тебе сказать? Они больше похожи на богов или на титанов, очень могущественны, но не нуждаются в жертвах и поклонниках. Маг может вызвать их, заставить служить себе, но должен быть очень осторожным. Стоит ошибиться – и вызванный обратится против заклинателя.

Скальд хмыкнул, глаза Хельги удивленно сверкнули.

– Да, а почему Первородный Огонь не смог тебе повредить? – Рендалл вспомнил схватку, когда атака Сердца Пламени оказалась не более действенной, чем попытка утопить рыбу.

– А… это так уж получилось… – По лицу Харальда скользнула тень недовольства. – Ну что, отдохнули? Тогда встаем, и пошли.

Судя по виду Шустрого, ему очень сильно захотелось кого-нибудь убить.

Рендалл даже мог догадаться, кого именно.

Галера вздрогнула, когда ее борт коснулся причала.

– Вот и прибыли, разрази меня гром, – заявил капитан, и на хитрой его роже появилась усмешка. – Довольны ли почтенные сородичи?

– Конечно, – ответил Рик, оглядывая берег, где клубилась толпа моряков, шлюх, купцов и грузчиков.

Вокруг был порт, где стояли корабли, пришедшие со всех краев Вейхорна. К небу вздымались светло-желтые стены и башни. Хиррон, столица Южного принципата кивагор, был могучей крепостью и помнил не одну осаду. В вышине висело раскаленное солнце.

– Ты будешь ждать нас здесь столько, сколько потребуется, – сказал Рик капитану. – Если дело затянется более, чем на два месяца, то возвращайся в Цитадель до осенних штормов. Понял?

– Само собой. – Капитан поклонился так, как и надлежит при разговоре с тем, кто постиг сущность Госпожи.

– Вот и хорошо. – Рик повернулся к сопровождающим: – Я вижу, вы готовы? Тогда за мной.

По шатким скрипучим сходням сошли на причал и зашагали к берегу. Рик поймал удивленный взгляд попавшегося навстречу кивагор в цветастом балахоне портового чиновника. Подумал, что давно в порту Хиррона не останавливались галеры самой Цитадели.

А желтая пирамида на парусе говорит знающему о многом.

На уттарнов глазели, кое-кто даже рот открывал при виде древнейших обитателей этого мира. Но никто старался не пялиться особенно нахально, так как палицы на поясах у воинов внушали почтение.

Рик знал, насколько странно он и его сородичи выглядят для представителей других рас. Кажутся нацепившими одежду и научившимися разговаривать животными. Знал, и ничуть не переживал по этому поводу.

Кивагор, барги или абидаси тоже не представлялись ему особенно красивыми.

А на берегу дорогу уттарнам загородили пятеро стражников в легких кольчугах и жрец Варо-Вак в остроконечной шапке и сером рубище.

– Мир вам, во славу Владычицы Ущелий, – проговорил он, настороженно блестя синими глазами.

– Мир и вам, – ответил Рик, вспоминая слова языка кивагор, который знал хорошо, но не использовал много лет.

– Что привело вас под сень Розового Скипетра? – поинтересовался жрец.

Рик почувствовал раздражение: как смеет этот безволосый допрашивать уттарна? Возникло желание выпустить когти и вырвать служителю богини кадык. Никто из стражников даже дернуться не успеет, а если и успеет, то им займутся воины, стоящие за спиной.

Похоже, жрец прочитал что-то в глазах собеседника. Он нервно моргнул и отступил на шаг.

– Частное дело, – прорычал Рик, подумав, что лучше потерпеть, чем потом разбираться с принцепсом.

Вряд ли правителю кивагор понравится, что его подданных убивают чужаки.

– Э… мы просто заботимся о безопасности… да, мы должны знать… – забормотал жрец.

– Мы проведем у вас в городе одну ночь, а завтра уедем, – сказал Рик. – Надеюсь, что вы не враждуете с народом уттарнов?

– Нет… да, проходите… ну… – И жрец, отчаянно замахав руками, поспешно отступил в сторону.

Стражники неторопливо освободили дорогу.

Проходя мимо них, Рик позволил себе дернуть спрятанным в штанах хвостом. Инородец все равно не увидит оскорбительного жеста, а даже если бы и увидел, то не понял, что он обозначает.

– Может быть, вернемся и всех убьем? – сказал старший из воинов, откликавшийся на имя Сахо-Лнос-Рах-Вода-Два.

– Здесь нельзя так просто убивать. – Рик поводил ушами, давая понять, что не особенно доволен. – Отнять их жизни легче, чем раздавить бабочку, но потом возникнет большая куча проблем.

– Ну-ну… – Сахо разочарованно засопел.

Свернули на узкую, провонявшую запахом горелого мяса улочку, занятую почти одними кабаками. Со всех сторон кинулись громогласно орущие зазывалы, принялись хватать уттарнов за рукава:

– Пойдем к нам! Отличная еда! Забористая выпивка! Дешевые женщины! Быстрей за мной!

Один из воинов раздраженно заворчал и, судя по всему, показал клыки. Запал вышибал мгновенно сгинул, и они шарахнулись от уттарнов чуть ли не шустрее, чем атаковали их.

– Так-то лучше, – сказал Рик, когда на улице стало тихо.

Миновали забитую лотками и покупателями площадь и через ворота прошли собственно в город. Со створок на уттарнов свирепо поглядел похожий на Наставника Стали лев с золоченой гривой – герб Хиррона. Потянулась широкая улица, застроенная каменными домами в три-четыре этажа.

Тут висели многочисленные вывески, деревянные и жестяные, но все до единой – яркие, цветастые. Народу было меньше, чем в порту, оборванцев и попрошаек не имелось вовсе.

– Куда мы идем? – поинтересовался один из читающих.

– Ищем постоялый двор, – ответил Рик. – Хороший и чистый. Если не ошибаюсь, такой должен быть на площади Славы.

Вскоре показалась и сама площадь, с одной стороны ограниченная стеной ипподрома. Тут торчали статуи умерших принцепсов, запечатленных в одной позе – с ногой на голове поверженного врага и с длинным мечом во вскинутой руке.

Рик подумал, что горожане должны путаться – какое изваяние кому принадлежит, но зато быть придворным скульптором в Хирроне очень легко. Не нужно напрягать фантазию.

– Вот и постоялый двор, – сказал он, показывая в сторону дома с вывеской в виде барана.

Скрипнула дверь в вытянутый, уставленный столами зал, зашуршал под ногами покрывающий пол тростник. Двое сидящих у окна посетителей перестали хлебать пиво и замерли.

– О, добро пожаловать… – Из двери кухни выбрался высоченный кивагор в белом фартуке. – Добро пожа…

Тут хозяин разглядел, кто именно пожаловал в гости, и глаза его округлились, а челюсть отвисла.

– Нам нужно две комнаты на ночь и ужин, – не обращая на это внимания, сказал Рик. – А платить я буду жемчугом.

– Э… хм… да, хорошо… – Жадность взяла верх над удивлением и недоверием к чужакам. – Эй, Хохто, проводи их в белые номера! Быстрее, дави тебя мухи! Чего желаете кушать?

– На твой вкус. Только побольше и посытнее.

Из-за спины хозяина выбрался подросток, на первый взгляд состоящий только из длинных рук и ног. Вид уттарнов не вызвал у него изумления, и это даже немного удивило Рика. Их проводили на второй этаж, в самый конец коридора, где напротив друг друга располагались две выкрашенные в белый цвет двери.

– Комнаты одинаковые, – без особого дружелюбия буркнул Хохто. – Занимайте. Если чего надо, то там веревка есть, с кисточкой. Звоните, я приду.

Когда он ушел, Рик указал воинам на правую дверь, а сам толкнул левую. За ней обнаружилось просторное помещение с большим окном, четырьмя кроватями и сундуком в одном из углов.

Из отверстия в стене и вправду свисала веревка с алой кисточкой на конце.

– У нас есть немного времени, – сказал Рик, проходя внутрь, – чтобы воззвать к Госпоже. Мы должны узнать, куда нам двигаться дальше. Выяснить, где находится йоварингару.

– Да, – трое читающих одновременно кивнули, а самый младший, шагавший последним, закрыл дверь.

Они избавились от дорожных мешков, сняли рубахи и уселись в кружок прямо на полу. Рик выждал, пока глаза магов закроются, а дыхание сделается почти неслышным, и прошел к окну.

Его дело сейчас – прикрывать читающих, чтобы никто из колдунов или жрецов Хиррона не заподозрил неладное.

Тьма есть везде, ее частички рассеяны в плоти каждого из миров, составляют саму его основу. И тот, кто постиг ее секреты, может обратиться к памяти любой из подобных частичек, погрузиться в безмолвное черное море, где находятся сведения обо всем, даже о прибывшем извне чужаке.

Вот только сделать это тихо почти невозможно.

У читающих начали светиться уши, шерсть на головах встала дыбом, по гривам побежали огоньки.

– Очень неплохо, – прошептал Рик, поднимая руки и начиная создавать Плетение Тьмы.

Один ход, второй, третий, и дневной свет в окне начинает меркнуть, а уличные звуки – слабеть. Зато никто из тех, кто снаружи, не будет видеть или слышать, что тут творится.

Старший из читающих вскрикнул, лицо его перекосилось, а второй неожиданно открыл глаза.

– Что такое? – с тревогой спросил Рик.

– Тьма беспокойна, – отозвался маг. – Я думал, что такое невозможно, но она непрозрачна для нас…

Сияние начало угасать, огоньки в волосах с негромким шипением исчезли.

– Но хоть что-то вы узнали?

– Да… – проговорил самый молодой, выпуская и пряча когти. – Он здесь, не очень далеко, на севере…

– Может быть, сам город мешает нам заглянуть глубоко? – Рик взмахом лапы убрал Плетение Тьмы. – Когда выберемся из него, обязательно попробуем еще раз. Только вместе со мной. Но хорошо хоть, что теперь мы знаем направление, в котором надо двигаться.

Читающие одновременно кивнули и начали подниматься.

Теперь можно было с чистой совестью поужинать.

Глава 7 Время клинков

Два дня они шли по горам, останавливаясь только ночью да еще в середине дня, когда жара делалась нестерпимой. Харальд шагал, точно не замечая усталости, Хельга казалась железной. Юрьян стонал, кряхтел, пыхтел, время от времени начинал ныть, но хода не замедлял.

А Олен впал в какое-то дремотное оцепенение. Он перестал замечать, по каким местам они идут. Ущелья, скалы, хребты, склоны и водопады смешались для него в нечто единое.

Кивагор они больше не видели, даже не встречали следов их присутствия.

Кружились в вышине едва различимые птицы, сновали по камням серые ящерки с изумрудными глазами. Удивленно смотрели на путешественников архары с тяжеленными витыми рогами.

Одного такого удалось подстрелить.

– Похоже, мы оторвались, – сказал Харальд, когда второй день перевалил за середину.

– Было бы от кого отрываться, раздери меня крабы, – заметил Юрьян. – В этих местах, похоже, никто никогда не жил. Даже наши лысые преследователи о них могут не знать.

Олен вышел из оцепенения и огляделся.

Они шли по плоскогорью, похожему на настоящую свалку камней. Тут были валуны размером с дом, и крохотные камушки, черные, серые и красноватые глыбы блестели под лучами солнца. Со всех сторон торчали хребты, на востоке угадывались покрытые снегом вершины.

– Может, и не жил, – пожал плечами Харальд. – Но нам-то какая разница? Зато можно свернуть обратно к морю.

Плоскогорье вскоре закончилось, пришлось спускаться в ущелье, по дну которого бежала прозрачная и очень холодная река. Едва прошли по нему с сотню шагов, впереди донесся пронзительный, очень тонкий вой, от которого у Олена заболели уши.

– Это еще кто? – встрепенулся Юрьян, а Хельга нахмурилась и потянулась за мечом.

– Вот уж не знаю… – ответил Харальд. – Честно говоря, я зверей с таким голосом никогда не встречал.

Еще через милю ущелье повернуло, стало шире. В правой стене открылись темные отверстия колоссальных пещер. Олен не сразу понял, что они слишком правильные, и что камни у входа в каждую чересчур похожи друг на друга…

– Ой-ёй! – воскликнул скальд. – Что это, а? Что это?

– Храмы, – в голосе Харальда прозвучало благоговение. – И я даже боюсь представить, сколько им лет.

Громадные арки обозначали входы, и что скрывалось за плещущейся в них тьмой, оставалось непонятным. Угадывались очертания толстых колонн, покрытых бороздками, сводчатых потолков.

Но четко были видны только стоящие снаружи статуи. Высеченные из черного камня, они изображали пузатое существо, похожее на человека или сиаи, но со змеиной головой. В руках оно держало два пучка плетей, а сзади торчали крылья летучей мыши и длинный хвост.

– Вариграл, повелитель мрака и ночи, тайны и обмана, – сказал Харальд. – Он был одним из местных божеств в те времена, когда я только прибыл в эти места. Но он сгинул в дни Падения Небес, а я выжил…

Вой донесся вновь, вырвался сразу из всех храмов, и на этот раз оказался намного громче. У Олена помутилось перед глазами, в голове словно завибрировало что-то очень колючее.

Придя в себя, он обнаружил, что сердце едва не выскакивает из груди, а руки дрожат.

– Нам тут не рады, – проговорила Хельга. – Надо уходить.

– Как бы не было поздно. – Юрьян указал на один из входов: – Ой-ёй, что-то сейчас будет, а?

Из тьмы начал струиться призрачный зеленоватый свет. Вырвал из мрака стены, покрытые яркими рисунками, пол, выложенный квадратными плитками, коричневыми и черными. Потом сияние начало дробиться, делиться на отдельные пятна, а те – обретать форму толстых крылатых существ со змеиными головами.

Первое из них вылетело из-под арки, испуганно отпрянуло от солнечного света, но тут же предприняло еще одну попытку.

– Что бы это значило? – Харальд вытащил меч. – Уходим потихоньку… Может быть, это никак не связано с нами?

Но отойти успели всего на десяток шагов. Первое существо из зеленого света все же вырвалось наружу и с резким криком бросилось на путешественников. Распахнулась пасть, заполненная изумрудным огнем. Вытянулись в стороны руки с длинными острыми когтями.

Харальд и Хельга ударили одновременно. Лиафри с трудом удержала равновесие, когда клинок прошел через светящееся тело, не встретив сопротивления. Существо из света шарахнулось прочь.

Но из храма уже выбирались его сородичи.

– Нет уж, это как раз с нами и связано, – проговорил Олен, вынимая ледяной клинок, хотя чутье шептало, что даже это оружие сейчас окажется бессильным, как и во время схватки с призрачной тварью. – И я даже догадываюсь как…

Зеленые твари пикировали со всех сторон, от пронзительных криков звенело в ушах. Завидев обнаженную сталь, поворачивали в сторону, но описывали круг и возвращались, точно мухи, зачуявшие груду отбросов. Дневной свет причинял им беспокойство, но не мог серьезно повредить.

– Так мы долго не продержимся! – крикнул Юрьян. – И нас отсюда не выпустят! Кыш, проклятый! Кыш!

Олен вздохнул и подумал, что без Сердца Пламени не обойтись. Перстень ответил на зов почти сразу, из него ударило несколько золотисто-алых молний. Первой попавшая под одну из них тварь с громким писком исчезла в яркой вспышке. Затем вторая, третья и четвертая…

Они метались, пытались увернуться, но совершенно безуспешно.

– Вот и все. – Олен пошатнулся, когда сгинул последний выходец из храма. – Они больше не вернутся…

Слабость навалилась с удушающей силой, захотелось прилечь на такие приятные на вид камни и поспать…

– Эй, очнись! – громкий крик прямо в ухо привел Рендалла в чувство.

– А, что? – он обнаружил, что сидит и что Харальд довольно сильно трясет его за плечо. – Да, сейчас…

– Пойдем. – Юрьян подхватил с другой стороны, помог подняться.

– И заодно расскажешь, что ты имел в виду, упоминая о своих догадках, – добавил Харальд.

Первый шаг дался Олену крайне тяжело, но затем дело пошло легче. Вялость ушла из мускулов, и он смог идти сам.

– Так что с догадками? – напомнил скальд, когда ущелье вновь повернуло и древние храмы исчезли из виду.

– Все просто, клянусь Селитой.

И он рассказал про то, что перстень и меч, находясь рядом, порождают воронку, которая притягивает опасности, точно подохшая корова – воронье. Вспомнил, как после прохода через мертвый город их нагнала призрачная тварь.

– А меня не разбудил тогда… – обиженно буркнул Юрьян.

– Был бы смысл, – пожал плечами Рендалл. – Или ты надеялся, что, услышав твои стихи, привидение от ужаса исчезнет?

Шустрый сверкнул глазами, замахал руками и открыл рот, готовясь достойно ответить, но его остановил Харальд.

– Хватит, – сказал он. – Нашли время ссориться. Честно говоря, мне очень не нравится то, что начала оживать сила Мертвых Богов. Слишком долго они спали, и чересчур страшной была их гибель…

– И что с того? – спросил Рендалл.

– А то, что у них наверняка осталось только одно желание, единственная мысль – отомстить. Тому, кто просто попадется под руку. А для этого сгодится оружие, принесенное из другого мира.

– Мертвые Боги… – прошептал Юрьян. – Я всегда думал, что это сказка… Хотя о них поется в Песне Начала… «Низвергнуты в боли пучину жестоко, во сне они страждут под тяжестью рока…»

– Не сказка, – помотал головой Харальд. – Пока очнулись, судя по всему, только их слуги. Но что произойдет, когда откроют глаза хозяева?

Олен вспомнил громадную тварь, что на равных сражалась с Озерной Королевой над Руани, и подумал, что древние повелители Вейхорна, вполне возможно, не дремлют, а идут по следам гостя из Алиона…

Но говорить о догадке не стал – зачем тревожить спутников лишний раз?

– И что делать? – спросила Хельга.

– Уж точно не стоять на месте. – Харальд с тревогой глянул на Рендалла: – Ну, ты как, в себя пришел?

– Конечно.

– Тогда добавим хода.

Шли без перерывов до самого вечера.

Горы перестали быть голыми и такими дикими. Исчезли ущелья, отвесные скалы, зато появились рощи из дуба и бука. Река, вдоль которой шагали, разлилась и сделалась много глубже, из потока пропали камни.

– Здесь и заночуем, – сказал Харальд, когда стала видна небольшая заводь и очередная роща. – Дежурить будем по двое. Вдруг кто-нибудь захочет нас навестить – те зеленые светящиеся или местные поклонники Варо-Вак.

Возражать никто не стал.

Натаскали веток и развели костер на самом берегу. Поужинали остатками жареного мяса, доели последние плоды, выменянные у кивагор. Бросили жребий, после которого Харальд и Юрьян остались на страже, а Олен и Хельга отправились спать. Рендалл уснул быстро, провалился в темную бездну, где двигались огромные тени и кто-то звал его по имени, то громко, то тихо, почти шепотом…

Хотелось ответить, но он знал, что делать этого нельзя.

А потом его толкнули в плечо. Открыл глаза и обнаружил, что над ним склонилась лиафри.

– Вставай, – сказала она. – Наша очередь.

Ночь перевалила за середину, небо было почти полностью скрыто облаками. Где-то за ними пряталась луна Вейхорна, не имевшая обыкновения, подобно ночному светилу Алиона, менять фазы. Шумел ветер в кронах деревьев, клокотала река, вдали орала какая-то птица.

– Встаю, – сонно пробормотал Олен, в ушах которого все еще звучал голос из жуткого видения.

Вылез из-под одеяла, и ночная прохлада помогла прийти в себя. А когда умылся, стало вообще хорошо. Уселся спиной к погасшему костру, рядом с Хельгой, и принялся вслушиваться в звуки ночи.

Харальд вскоре засопел, скальд немного повозился, но затем принялся выводить носом знакомую мелодию.

– Слушай, – проговорила девушка негромко, пододвигаясь ближе. – Мне тяжело… это говорить, но я…

Он глянул на нее удивленно: невозмутимая лиафри кусала губы, а глаза ее блестели.

– Ты нужен мне как мужчина, – закончила она так тихо, что он едва разобрал слова.

– Э… да? – Рендалл почувствовал полную растерянность. Сердце забилось чаще, мысли спутались. – Хм… ты уверена?

– Да. Это началось в тот самый день, когда мы скрестили клинки и ты победил меня, – сказала Хельга твердо. – До этого я полагала, что непобедима, думала, что могу быть одна…

Она прижалась к нему, обняла за пояс, он ощутил тепло мягкого, но сильного тела, удары ее сердца.

– Ну… это… это невозможно, – говорить было тяжело, будто слова стали похожими на куски свинца. – Ты очень красивая… но я не могу изменить той, что осталась далеко в Алионе.

– Но она же не узнает. И неизвестно, сможешь ли ты вообще вернуться домой.

Олен закрыл глаза, постарался отрешиться от сладкого запаха лиафри, от того, что пушистые волосы щекочут ему шею, а огромные глаза цвета аметиста глядят в лицо. Вспомнил Саттию, как они познакомились, как она учила его читать и правильно носить меч.

– Да, неизвестно, – сказал он. – Но измену совершают прежде всего самому себе. А я не могу.

Руки Хельги на мгновение напряглись, будто она собралась сломать Рендаллу спину. Но в следующий момент прерывисто вздохнула и резко отодвинулась. Когда голос девушки прозвучал вновь, он оказался совершенно бесстрастным.

– Ясно. Ты отвергаешь меня потому, что я была рабыней. Зря я тебе это рассказала.

– Нет, не так. – Он открыл глаза и посмотрел на лиафри – темный силуэт, опущенная голова, руки обнимают колени. – Я понимаю, что это больно и обидно… что ты даже можешь возненавидеть меня, но я…

Тут Олен окончательно запутался и махнул рукой.

На той стороне реки что-то негромко клацнуло, и Рендалл вместе с беспокойством ощутил и огромное облегчение. Возник благовидный предлог отвлечься, как-то уйти от тягостного разговора. Он резко повернулся, одновременно хватаясь за меч, и вгляделся во тьму.

Там, где угадывался берег, вспыхнули две золотистые точки. Их отражение появилось в воде.

– Это еще что? – спросила Хельга.

– Рыжий?

– Мяу, – ответили с той стороны реки, и оцилан засветился весь целиком, от кончика усов до хвоста.

Стало видно, что он похудел, а шерсть на впалых боках местами облезла.

– Вот бродяга, вернулся, – проговорил Олен, чувствуя, насколько ему все эти дни не хватало четвероногого друга. – Чего замер? Иди сюда.

Но Рыжий с независимым видом побродил по камням, изобразил, что его очень заинтересовал один из них. И только потом собрался в комок меха и прыгнул. Мелькнуло пузо, поросшее более светлой шерстью, и оцилан мягко приземлился около самого берега.

Еще немного померцал и погас.

– Мяу… – Под руку Олена ткнулось теплое и мохнатое, и пришлось гладить кота по спине, чесать за ушами.

Тот лежал на земле и довольно урчал.

А Хельга, к облегчению Рендалла, не пыталась возобновить разговор.

До самого утра просидели в тишине. На рассвете прошел короткий дождь, и небо начало очищаться.

– Ну что, пора их будить? – спросил Олен, когда из-за гор на востоке брызнули первые солнечные лучи.

– Пора, – кивнула девушка.

Харальд вскочил, едва заслышал шаги, Юрьян поднялся чуть медленнее. Удивленно вытаращил глаза, увидев Рыжего.

– Ничего, сегодня выберемся в населенные земли, – сказал Харальд, когда после завтрака, состоявшего из одной воды, они двинулись в путь, – поедим нормально, переночуем под крышей…

Скальд прочувствованно вздохнул.

Через несколько миль горы и в самом деле закончились, превратились в пологие холмы. Иззубренные хребты, неприветливые, словно пьяные гномы, остались за спиной.

Отдельные рощи вскоре срослись в настоящий лес, а бук уступил место сосне и можжевельнику.

– Почти как дома, – проговорил Олен, вдыхая напоенный ароматом хвои воздух. – Около Заячьего Скока…

Рыжий мяукнул, показывая, что тоже скучает по тем местам.

Вышли на дорогу, на протянувшийся с востока на запад проселок с оставшимися после дождя лужами. Обочины его густо поросли высоким кустарником с овальными листьями и бледно-розовыми цветами.

Около них гудели пчелы, махали крыльями белые полупрозрачные бабочки.

– Куда пойдем? – спросил Юрьян и, неожиданно вздрогнув, принялся озираться.

В тот же момент Рыжий застриг ушами, а Олена посетило очень знакомое ощущение – мерзкая, сосущая под ложечкой тошнота, чувство, что внутри задвигалось нечто скользкое…

Где он его испытывал ранее, вспомнить не смог. Похоже, что в Алионе, на Теносе или даже ранее.

– Море на западе, значит, и нам туда. – Харальд, судя по всему, ничего не почувствовал. – Шустрый, ты чего?

– Показалось, что в спину кто-то смотрит, – отозвался сиаи, настороженно оглядываясь. – Да, показалось…

Тошнота оставила Рендалла так же неожиданно, как и появилась, да и оцилан успокоился.

– Бывает…

Треснула ветка, и гнусное ощущение вернулось с новой силой. Не соображая, что именно делает, Олен выхватил ледяной клинок. Махнул перед собой. Брякнуло, на дорогу свалился метательный нож странной формы – с двумя торчащими в разные стороны лезвиями и рукоятью между ними.

– Сарех… – прошептала Хельга.

– Вот еще один. – Харальд отступил в сторону, и точно такой же нож с противным стуком воткнулся в дерево.

А потом события понеслись со скоростью урагана. Рыжий оскалился и сделался больше почти вдвое. Юрьян завопил что-то нечленораздельное, а из кустов выскочило существо ростом не менее семи локтей.

Оно напоминало вставшего на задние лапы кота, и было с ног до головы покрыто светлой шерстью. Яростно сверкали черные глаза, на затылке моталась грива, похожая на львиную. Бедра прикрывала повязка из серой ткани, покрытой красно-белым орнаментом, на запястьях топорщили шипы браслеты.

А в лапе была здоровенная палица, усаженная коническими шишечками.

– Воййуурр! – заорало существо и ринулось на Олена.

– Ой… – Тот с трудом ушел от нацеленного в голову удара, второй отбил и ощутил, как заныла от боли рука.

Обладатель набедренной повязки оказался сильнее медведя.

Рендалл атаковал сам, но успеха не достиг. Был вынужден отступить. Краем глаза отметил, что в бой вступили и спутники. Врагов оказалось около полудюжины, и один из них, одетый в рубаху и штаны, остался за спинами прочих.

Стоял на месте, делал перед лицом какие-то пассы, а над головой его клубилось темное облачко.

– Зараза… – Тут Олен вспомнил, где и когда испытал ту самую мерзкую тошноту.

В первый раз – в поселке орков, в вывернутом наизнанку мире, когда сошелся в бою с учеником Харугота Безарионского. И второй – на острове Тенос, столкнувшись с его же выкормышами.

И это означало, что перед ними колдун, использующий силу Тьмы.

Харальд, похоже, осознал это быстрее всех. Он попытался прорваться к магу, но двое лохматых воинов загородили ему дорогу. Один получил рану в горло, но даже не пошатнулся. Вновь закричал Юрьян и, глянув в его сторону, Рендалл увидел, что клинок скальда сломан ударом палицы.

Колдун победно оскалился, тьма над его головой стала гуще, в ней заплясали искры. Но тут рядом появился Рыжий, прыгнул вверх. Острейшие когти полоснули по глазам, хлынула кровь. Маг зашатался, а мрак пополз вниз, окутал его голову, словно одеяло.

Оцилан успел спрыгнуть в последний момент. Колдун завопил, дико, пронзительно.

– Один готов! – заорал Харальд, когда стало видно, что голова лохматого мага начала таять, размываться, точно рисунок углем, попавший под дождь.

Обезглавленное тело свалилось наземь, а облако мрака исчезло без следа.

Олен отразил еще одну атаку, лезвие его меча возмущенно заскрипело под тяжестью огромной палицы. Хельга ухитрилась сразить своего противника и ринулась помогать Юрьяну.

Тот отскакивал, уворачивался, отступал, но долго это продолжаться не могло.

Харальд быстрым выпадом добил раненного в горло и обрушил на второго настоящий вихрь из ударов.

– И тебе достанется, – просипел Рендалл, готовя собственную атаку. – Подожди. Вот-вот, сейчас…

Позволил инерции удара увлечь противника. Сам ткнул в открывшийся бок, коротко, без замаха. Ледяной меч прорезал густую шерсть, вошел в плоть. Но даже с такой раной лохматый воин не остановился, попытался замахнуться, но не сумел и повалился на спину.

Олен развернулся, готовясь поддержать Хельгу или Харальда, но понял, что его помощь не нужна. Последний оставшийся в живых враг отбивался сразу от двоих, а со спины к нему подкрадывался Рыжий.

Олен услышал шорох, а затем понял, что не может двигаться. Тело отказало, как тогда, во время боя с посланцем Харугота.

– Вот и он, ради кого весь переполох, – проговорил кто-то на языке кивагор со странным рычащим акцентом.

Замерла Хельга с занесенным для удара мечом, на лице Юрьяна застыла гримаса удивления. Рыжий повис, едва касаясь земли одной лапой, и даже Харальд остановился, хотя и с небольшой задержкой.

– Стой, – проговорил тот же голос, и последний оставшийся мохнатый воин, покрытый кровью из многочисленных ран, опустил палицу. – Вразуми меня Госпожа, если я знаю, откуда взялась столь занятная компания. И столь умелая в обращении с оружием…

Послышались мягкие шаги, и в поле зрения Олена появились еще трое лохматых чужаков в штанах и рубахах. Они были несколько ниже тех, что носили оружие, зато казались шире в плечах.

У одного, с синими глазами и золотистой шерстью, на поясе висел недлинный меч с серебрёной рукоятью.

– Сиаи… лиафри… двое тех, кому не место в этом мире. – Обладатель золотистой шерсти покачал головой, взгляд его остановился на Рыжем. – О? А это еще кто такой? Интересно как…

– А тебе место в этом мире, уттарн? – резко сказал Харальд и прыгнул с места, сверкнул его меч.

Один из лохматых в рубахах успел прикрыть предводителя и упал с разрубленной грудью. Но это задержало Харальда лишь на мгновение. Он увернулся от когтистой лапы и ударил со всей силы – острием в живот.

Защищенное силой Тьмы тело не пострадало, но золотошерстный неожиданно захрипел и свалился. Олена неуязвимость хозяина меча не удивила, а вот Юрьян зло и громогласно выругался.

Сковывающая магия исчезла, Рендалл понял, что тело вновь повинуется ему. Задвигались остальные. Оставшиеся двое уттарнов прожили считаные мгновения – обладатель палицы попытался сорвать с себя вспрыгнувшего на затылок оцилана и получил от Хельги удар в живот. Колдуна в рубашке прирезал Харальд, и на лесной дороге воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием победителей.

Только тут Олен осознал, что в правом боку пульсирует боль. Опустив глаза, увидел, что рубаха пропорота, а по ткани расползается кровавое пятно.

– Рана? Откуда она?

– Эти парни не пренебрегают ничем. – Харальд наклонился и вытащил из лапы уттарна почти незаметный в ней кинжал с тонким лезвием. – А того, что потерял сознание, надо связать.

– Может быть, добить? – Юрьян, скривившись, осматривал длинную царапину на предплечье. Хельга баюкала правую руку, по которой стекала кровь, Рыжий вылизывал ранку на животе.

Невредимым остался только Харальд.

– Не стоит, – сказал он. – Один живой нам пригодится. А вот остальным я перережу горло. Просто на всякий случай. Ты, лиафри, займись пленником. Веревка есть у меня в мешке. Сейчас выну…

Олен стащил рубаху, осмотрел рану. Та, к счастью, оказалась неглубокой – клинок надрезал кожу.

– Надо утащить трупы в кусты, – проговорил Харальд, закончивший возиться с телами. – И пленника тоже. А то мало ли кто поедет. Доказывай потом местным, что ты не разбойник.

Занимаясь раной и перетаскивая тела, Рендалл не мог избавиться от удивления. Он представлял, что существа, поклоняющиеся Предвечной Тьме, должны быть уродливыми – чешуя, когти, перекошенные физиономии, клыки и жвала. Но уттарны были на удивление красивы.

Блестящая длинная шерсть, грация в движениях, огромные глаза…

– Пора бы его допросить, – нетерпеливо заявил Юрьян, когда на дороге остались только следы и пятна крови. – Ой-ёй, почему они на нас бросились? И отчего этот тип потерял сознание?

Путешественники отошли в сторону от дороги, на небольшую полянку среди можжевельника. Связанного пленника, что весил не менее двухсот унций, положили на траву.

– Его плоть защищена от острой стали, – сказал Олен. – Мне доводилось видеть подобное, но что случилось, я не знаю…

– Удар такого, как ты или я, отличается от удара обычного воина, даже от удара мага. – В улыбке Харальда было мало веселья. – Я же говорил, пересечение границы между мирами меняет тебя необратимо и странно. Или убивает. Эй, лохматый, очнись. – Он наклонился и дернул уттарна за усы.

Открылись синие, пылающие гневом глаза. Напряглось мускулистое тело, лязгнули зубы, и если бы не отличная реакция, то Харальд остался бы без нескольких пальцев.

– Хорош, – сказал он. – Еще кусаться будет? У нас свой кусачий есть, поменьше, правда. А ты лучше вспомни, что умеешь разговаривать.

– Зачем? – Голос у уттарна был мягкий, но с какими-то рычащими интонациями. Слова языка кивагор он выговаривал с болезненной четкостью. – Я ведь проиграл, а значит, вы должны меня убить. И слова тут ничего не изменят.

– Почему убить? – влез Олен. – Никто из нас не враждует ни с твоим народом, ни с тобой лично. Или это не так?

Уттарн поглядел на него с интересом, потом улыбнулся уголком рта, показав белые острые зубы.

– Ты и вправду не разумеешь, – сказал он. – Такие, как вы, йоварингару, очень опасны для мира. Нужно убить хотя бы одного, чтобы равновесие в Вейхорне сохранилось. А лучше – обоих.

Хельга, знавшая кое-какие слова из наречия лысого народа, слушала внимательно. Не понимающий ничего Юрьян беспокойно ерзал. Рыжий дремал, спрятав под себя лапы, его происходящее нисколько не занимало.

– Йоварингару? Кто это? – спросил Олен.

– Мы с тобой, – мрачно проговорил Харальд. – «Странники, нарушающие покой». И наш усатый собеседник не соврал. Каждый из нас несет с собой беспорядок, сам того никак не желая.

– Ты знаешь, – кивнул уттарн. – Но только в том случае, если сам чего-то хочет, к чему-то стремится. Ты веками просто жил в Вейхорне, и мы не трогали тебя. Смысла никакого не было. Зато второй йоварингару принес угрозу. И мой народ приложит все силы, чтобы ее устранить.

– Но я же… Я сам хочу убраться из этого мира как можно быстрее! – Рендалл потянул себя за ухо. – Для этого мы и шли на юг, хотели добраться до Тысячи островов. И там попросить помощи…

– Вот как? – Уттарн выглядел удивленным. – Сам хочешь покинуть Вейхорн? Слушай, а как ты сюда попал?

– Не спеши, – остановил его Харальд. – Сначала назовись, чтобы мы знали, с кем имеем дело.

– Можете звать меня Рик, – сообщил пленник. – Я один из тех, кто постиг сущность Госпожи.

– Один из верховных магов, – пояснил Харальд.

– Понятно. – Олен глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Как я попал в Вейхорн? К этому причастен твой народ. Дело было так…

Рик выслушал рассказ о древних храмах в мире Алиона, что долгие века спали под землей, а потом вылезли на поверхность. Покачал головой, узнав, что горстка храбрецов решила их уничтожить, чтобы перекрыть источник силы своему врагу. И едва удержался от удивленного рыка, когда стало ясно, чем все закончилось.

– Невероятно, – сказал он. – Человек обратил мощь Госпожи себе на пользу? А ты сумел ее сокрушить?

– Наверное, – пожал плечами Олен.

– Точно. Для того, чтобы странствовать между мирами вот так, нужно безумное количество силы. И его могло дать только разрушение храмов. Значит – они уничтожены. А сюда тебя притянуло по следу, оставленному во Тьме нашими предками. Они много веков назад пришли из Алиона в Вейхорн. Это невероятно…

– А вернуть его обратно по тому же следу вероятно? – спросил Харальд.

– Я же сказал – необходимо чудовищное количество силы, – в голосе Рика прозвучало раздражение. – Чтобы открыть путь между двумя сферами мироздания, маги нашего народа копят ее тысячелетиями, совершая особые ритуалы и подвергая себя истязаниям. И лишь когда Цитадель начинает трястись и светиться по ночам от собранного могущества, в дорогу отправляются разведчики. Лучшие из магов, что должны первыми ступить в пределы нового мира. Они делают первый стежок, и только затем пускается в ход вся сила. Образуется стабильный и широкий проход, через который можно двигаться не только пешком, а на телегах.

– Для чего вообще нужны эти переселения? – осведомился Рендалл. – И долго ли до следующего?

– Долго. – Первый вопрос уттарн предпочел проигнорировать. – Мы еще не готовы к Исходу. Именно поэтому нам нужна стабильность в Вейхорне.

– И что же тогда? – Олен сглотнул. – Где можно взять эту силу? Или так и придется шарахаться по миру, спасаясь от желающих меня убить? Такое будущее меня никак не привлекает!

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – проворчал Харальд. – Найдем способ вырваться из этого мира. Просто не может быть, чтобы его не существовало. Ты, лохматый, поможешь нам? Или предпочтешь смерть? Убить тебя будет не так просто, но я с этим справлюсь. Веришь?

– Да, – сказал Рик. – Я помогу вам.

– Тогда поклянись, что не причинишь вреда никому из нас. – Харальд вытащил меч. – И что не попытаешься уйти от нас. Поклянись сутью Госпожи. Насколько я знаю, такое обещание нарушить будет сложно.

– Да уж… – оскалился уттарн. – Хорошо, я подчиняюсь силе… – И он произнес требуемый обет. – Устраивает это тебя, йоварингару? И что вы хотите делать дальше?

– Конечно. – Клинок сверкнул, точно молния, и передние лапы Рика оказались свободны. – Для начала – доберемся до ближайшего селения. А там, после хорошего ужина, подумаем, стоит ли разрушить вашу Цитадель. Вдруг при ее крушении образуется достаточно силы, чтобы выбраться отсюда…

– Очень смешно. – Уттарн развязал путы на задних лапах и поднялся во весь громадный рост. – Где мой меч?

– Отдать? – спросила Хельга.

– Да, он поклялся, – кивнул Харальд. – Кроме того, тела надо обыскать. Наверняка у твоих сородичей, Рик, имелось при себе то, что пригодится и нам. Я видел на магах мешки, а на воинах – поясные сумки.

– Наверняка. – Уттарн остался спокоен. – Обыскивайте. А потом я их похороню по заветам Госпожи.

– О чем вы говорили? – шепотом спросил у Олена Юрьян, когда Хельга и Харальд начали осматривать трупы. – Почему ему отдали меч? Он что теперь, пойдет с нами? Укуси меня крабы, ничего не понимаю.

Пришлось вводить скальда в курс дела.

Пока рассказывал, лиафри и Харальд собрали груз уттарнов и начали потрошить мешки. Рик подошел к погибшим сородичам, постоял несколько мгновений с закрытыми глазами. А потом вскинул руки и бросил одно-единственное слово, резкое, подобно удару кнута.

Тела одновременно вспыхнули белесым огнем, почти не давшим дыма. Языки его поднялись до ветвей ближайшей сосны. Но не успели иголки почернеть, как пламя исчезло. От трупов остался белый пепел, налетевший ветер подхватил его и унес.

– Вот и все, – сказал Рик, и голос его дрогнул. – То, что вышло из Госпожи, в ее же лоно и возвратилось…

– И то верно, – кивнул Харальд. – Ты готов? Тогда пошли.

Вернулись на дорогу и зашагали по ней на запад, туда, где за горизонтом пряталось море. Примерно через милю лес кончился, потянулись засаженные кукурузой поля и рощи апельсиновых деревьев.

А затем, когда солнце начало клониться к закату, показались желтые соломенные крыши большой деревни. Стал виден торчащий у колодца «журавль», ветер донес козье мемеканье и запах дыма.

– Где жилье, там и места для усталых путников, – оживился Юрьян. – Готов поспорить, что тут найдутся и веселые девушки, которым захочется послушать знаменитого скальда. Ну а я их не разочарую!

– Ты же не знаешь местного наречия, – улыбнулся Олен.

– Ну, с девушками я всегда договорюсь. В крайнем случае – на языке жестов. – И Шустрый с помощью рук изобразил пару весьма красноречивых движений. – А, ну как? Ведь ясно, что означает?

– Даже слишком ясно, – покачал головой Харальд. – Если ты подойдешь к местным девицам с такими жестами, то нас, скорее всего, попытаются повесить на ближайшем дереве.

– Но я не могу, я должен быть в кого-то влюблен! – запротестовал скальд.

– Влюбляйся в Хельгу. Она, клянусь чем угодно, видала и не такое. А если ты все же ухитришься ее обидеть, то мы узнаем об этом быстро. Когда твоя срубленная голова укатится в кусты.

– Нет, это невозможно. – Юрьян бросил хитрый взгляд на Олена. – Хельга у нас занята…

Рендалл ощутил сильное желание как следует врезать болтливому сиаи. Или отрезать ему язык. Лиафри сделала вид, что ничего не слышала, но на миг сбилась с ровного шага.

– А, ну-ну, как же я забыл? – На бледной физиономии Харальда появилась понимающая улыбка, и Олен понял, что драться ему придется с двумя.

Неужели они оба заметили, что девушка к нему неравнодушна? Хотя ведь любовь и кашель не скроешь…

– Хр-хр-хр… – Странный хрустящий звук издал шагающий позади уттарн, и Рендалл понял, что тот смеется.

Околица приблизилась, дорога превратилась в улицу. Попавшийся навстречу селянин поглядел вяло, как-то мутно, словно не странные чужаки предстали его глазам, а обитатели соседней деревни. Сидящий на заборе кот вытаращил глаза на Рыжего, а увидев Рика, и вовсе предпочел удрать.

– Странно тут как-то… – проговорил уттарн. – Я чувствую какой-то запах… даже не запах…

Селение и вправду выглядело необычайно сонным. Вяло жужжали мухи, не было ветра. Кивагор шевелились еле-еле, невысоко поднималась пыль из-под сапог, и лениво жарило солнце.

– Да вроде все нормально. – Олен покосился на оцилана, который вел себя как обычно.

Хотя, кто знает, может, в чужом мире он утратил чутье на опасность? Или от кота сумели закрыться?

– И я ничего не ощущаю, – добавил Харальд, но за меч на всякий случай взялся.

Обогнули лужу, в центре которой блаженствовала огромная свинья, и вышли на площадь с колодцем. Тут обнаружилось святилище Варо-Вак – выстроенная из валунов пирамида, а рядом – постоялый двор, небольшой, аккуратный, словно игрушечный, с вывеской в виде кружки.

– Вот об этом я и мечтал в последние дни, – с чувством проговорил Юрьян. – Ну что, зайдем?

– Куда деваться? – пожал плечами Олен.

Дверь постоялого двора открылась, оттуда выбрался морщинистый кивагор с немалым животиком. Икнул и, не поглядев на чужаков, побрел куда-то в сторону. Обитателя селения немного пошатывало.

– Пьяный? – Хельга принюхалась. – Хмельным не пахнет.

– Кто знает, что они тут пьют и чем закусывают? – Юрьян первым взбежал на крыльцо и взялся за ручку двери.

Та открылась, изнутри пахнуло копченой колбасой и чем-то пряным.

Скальд перешагнул порог, Олен двинулся за ним. Они оказались в просторном зале, где на стенах висели связки лука и чеснока, а под потолком болталось тележное колесо, все в огарках от свечей.

…Корабль мотнуло, и Сторри Бычье Копыто вынужден был вцепиться в фальшборт, чтобы сохранить равновесие.

– Чтоб ее… – пробормотал он, имея в виду волну, которой вздумалось так не вовремя поиграть с драккаром.

В тот же момент закричал дозорный, и верховный жрец Владыки Севера удивленно поднял голову. Море вокруг было спокойным, неприветливый гористый берег, вдоль которого они шли не первый день, выглядел как обычно. Вот только оттуда быстро приближались десятки длинных лодок. Выбрались они, судя по всему, из узкого, точно горлышко бутылки, залива.

– Это еще что? – пробормотал Сторри.

– А это кивагор. Собираются нас ограбить, – с радостной дрожью в голосе сообщил Олад Тронутый. – Эх, сейчас мы вмажем этим лысым дылдам, клянусь черепушками Ночного Хозяина!

На драккаре закипела суета. Многие гребцы оставили весла и полезли в сундуки под лавками. Заблестели извлеченные оттуда кольчуги и шлемы, солнце заиграло на длинных мечах. Сиаи вполне могли отвернуть и уйти в открытое море, но об этом никто даже не подумал.

– Опять драка, – вздохнул Хести Лис. – Не люблю я их, честное слово. Кровь, кишки всякие под ногами.

Регав Подушка сегодня дежурил около Настоящего Льда.

– Зато я люблю! – прорычал Олад, глаза которого засверкали отблесками того огня, что бушевал в них в молодости. Белки вокруг темных зрачков начали понемногу багроветь. – Повеселимся!

Подошел капитан, успевший нацепить кольчугу и шлем с наносником.

– Может быть, вам укрыться? – предложил он Сторри. – А то мало ли что… лучше поберечься…

– Мы примем участие в бою, – мягко ответил верховный жрец. – Или ты забыл, что Сковыватель не приветствует служителей, что прячутся за чужими спинами?

Идущие наперерез лодки приблизились, с них начали стрелять. Первая стрела упала в воду, вторая вонзилась в борт рядом с Бычьим Копытом. А третью он просто поймал в воздухе.

– Ого! – Капитан вытаращил глаза и кинулся прочь, туда, где на корме собирались вооруженные гребцы.

Навстречу стрелам полетели метательные копья. Высокий кивагор, поднявшийся для очередного выстрела, схватился за пробитое плечо и вывалился за борт. Взбулькнула проглотившая его волна.

Первая лодка подошла вплотную, полетели веревки с крюками на концах. Сиаи начали с воинственными криками прыгать вниз. Зазвенела сталь, заскрипели круглые щиты, принимая на себя удары.

– Рази! – заорал Олад Тронутый, глаза которого побагровели целиком, и ринулся туда, куда подплывала вторая лодка.

– Можно и нам немножко повоевать, – сказал Сторри, встряхивая кистями. – А то давно я не разминался.

– Можно, – кивнул Хести Лис.

Третью лодку, атаковавшую с носа, встретило появившееся из воздуха копье изо льда. С хрустом впилось в борт, вошло в дно, ломая прочные доски. Исчезло мгновенно, рассыпалось на тысячи крохотных снежинок. Яро заклокотала вода, и суденышко начало тонуть.

Единственный выплывший кивагор ухитрился зацепиться за драккар, но по его лицу хлестнула плеть из снега.

– Вот так-то, не балуй, – погрозил пальцем Сторри, когда воин погрузился в багровую от крови воду. – Так, что у нас происходит? Помощь никому не нужна?

Две лодки сумели прицепиться к кораблю, в одной шла равная схватка, в другой бесчинствовал Олад Тронутый. За борт вылетали тела, и кивагор приходилось нелегко. Еще несколько лодок нацеливались обойти корабль сиаи со стороны открытого моря, но были пока далеко.

– Задержим дальних, – предложил Хести Лис. – С ближними наши и сами справятся.

– Можно, – кивнул Бычье Копыто и отмахнулся от нацеленной в лицо стрелы, точно от докучливой мухи.

На пути одной из лодок волна застыла, превратилась в ледяную глыбу размером с копну сена. Раздался грохот столкновения, суденышко встало на дыбы, кто-то плюхнулся в воду. Донеслись испуганные вопли, во второй лодке принялись спешно табанить, одно из весел сломалось.

– В одном Тронутый прав, – заметил Бычье Копыто. – Это и вправду весело.

Хести Лис улыбнулся так криво, словно у него парализовало половину лица.

Впавший в боевое неистовство Олад покончил с врагами и начал рубить саму лодку. Оставшиеся в живых кивагор во второй взяли в толк, что победы им сегодня не видать. Лопнул один канат, за ним второй, и сиаи, не желающие расставаться с родным драккаром, попрыгали в воду.

Здоровые поддерживали раненых, а с борта бросали веревки и спускали длинные весла.

– Победа!!! – завопил Тронутый так, что откликнулось эхо с не такого уж и близкого берега.

Сторри невольно улыбнулся, самодовольно потер руки. И вправду, слишком уж он засиделся в святилище, привык к размеренной, спокойной жизни. Забыл, что такое ветер с моря и каково сражаться за собственную жизнь.

– Кстати, – сказал он. – Надо бы в очередной раз посмотреть, что показывает нам Ночной Хозяин. А то Хиррон мы увидим завтра или послезавтра. Пора бы узнать, куда двинуться дальше…

И он полез в висящий на поясе мешочек из кожи, в котором хранил полученную от Леа-Хо ледышку.

В предыдущие дни она показывала одно и то же – стены и башни столицы Южного принципата кивагор. Но Бычье Копыто сомневался, что чужак ожидает их там, он полагал, что служителям Ночного Хозяина предстоит, оставив судно в порту, отправиться в глубь материка…

– Ну что? – спросил Хести Лис.

– Э… не понял, – сказал Сторри, так и сяк поворачивая волшебным образом не тающий лед. – Что это такое?

Картинка изменилась. Место укреплений заняли джунгли, из которых поднималась изящная башня из розового камня, похожая на витой рог. На вершине ее что-то поблескивало. За лесом, далеко на горизонте, вздымались исполинские горные хребты, сверкали закованные в лед вершины.

– Я не знаю, – пожал плечами Хести Лис.

– Что тут у вас? – спросил подошедший Олад, воняющий потом, в забрызганной кровью одежде и с безумной улыбкой на роже. – А, Син-Эстер, Вечерняя Звезда. Помню, как же, бывал я около нее…

– Син-Эстер? – Верховный жрец только головой покачал. – Это же Зеленый полуостров, владения Ее-Караи?

– Совершенно точно.

– И нам предстоит отправиться туда? – Хести Лис схватился за голову. – О нет, это же жутко далеко. Нужно обходить половину Трехпалого материка, огибать Указательный палец.

– А что делать? – Бычье Копыто мрачно вздохнул и убрал ледышку обратно в мешочек. – Или ты хочешь пойти против воли Леа-Хо? Лучше прыгнуть в море и утопиться самому. В Хиррон все равно придется зайти, пополнить припасы и узнать последние новости. Да, дело не самое славное…

Битва к этому времени закончилась, после нее остались плавающие доски, сломанные весла и торопливо удирающие лодки кивагор. На борт подняли раненых, и гребцы-сиаи, оживленно переговариваясь и смеясь, принялись рассаживаться по лавкам. Загрохотали вставляемые в пазы весла.

– Эй, капитан, где ты там? – позвал Сторри, чувствуя, что ему предстоит не самый простой разговор.

Весла зашевелились, погрузились в воду, и драккар, медленно набирая скорость, двинулся дальше на юго-запад.

Глава 8 Взгляд через тьму

Входная дверь захлопнулась после того, как через нее прошел Харальд.

Стоявшая за стойкой женщина подняла голову, и Олен подумал, что где-то видел ее – мягкие черты, густые волосы цвета огня, черные глаза, в которых горят огоньки. Сердце дернулось…

– Вы пришли, – сказала Алинэ, наряженная на этот раз не в роскошную мантию верховной жрицы, а в обычное платье. – И ты, чужак, и ты, изменница. – Последнее слово оказалось пропитанным ненавистью. – И здесь закончится ваш путь.

Она хлопнула в ладоши, и из-под столов начали выбираться вооруженные мечами барги. С улицы донесся грохот, но когда Харальд толкнул дверь, та даже не шелохнулась.

– Это еще кто? – спросил он, обнажая клинок.

– Старая подруга, – ответил Олен, тоже вытаскивая меч. – Ты же понимаешь, Алинэ, что это все глупо, что я могу убить твоих воинов в один момент? Немедленно прикажи выпустить нас…

– А кто сказал, что они будут сражаться с тобой? – На лице верховной жрицы Сияварош появилась торжествующая улыбка, а в руках – вырезанная из светлой древесины чаша на ножке. – О нет… Они займутся твоими спутниками, и ты станешь добычей для нашей повелительницы…

Она колыхнула чашу, из нее ударил фонтан радужно переливающейся воды. С плеском обрушился на пол, из него выступила женщина, точь-в-точь похожая на Алинэ, но с серебристыми прядями в волосах и с венком из лилий на голове. По залу растекся аромат речной свежести.

– Вот и он, – промурлыкала женщина, и Олен вздрогнул, соображая, кто же приходил к нему той ночью – жрица или сама богиня? – Ну, так что, ты не рад видеть меня, сладкий мой?

Барги заорали и бросились со всех сторон. Уттарн зашипел, оскалился и выставил когти. Зазвенели клинки Хельги и Харальда. Рыжий с истошным воем прыгнул кому-то в лицо.

– Ты сама напросилась! – закричал Олен, и перстень на его руке породил струю лимонного пламени.

Но Озерная Королева дунула, и облако тумана встало на пути огня, точно большой щит перед копьем. Раздалось громогласное клокотание, какое бывает, когда в воду опускают раскаленную металлическую заготовку. Лицо богини исказилось, по нему пошли желтые пятна, но она устояла.

Первородный Огонь пока не мог одолеть ее защиту.

Закричал кто-то из барги, столкнувшийся с оциланом, полетела в сторону голова другого, оторванная Риком. Но остальные и не подумали отступить, бросились в новую безумную атаку.

– Получи! – Олен запрыгнул на стол, соскочил с другой стороны, замахнулся на Сияварош ледяным мечом.

Удар в грудь оказался такой силы, что затрещали ребра. На миг перед глазами все помутилось. Когда зрение вернулось, обнаружил, что лежит на столешнице, бессильный, точно орел без крыльев.

– Отдай их мне… – прозвучал рядом вкрадчивый шепот. – Отдай кольцо и клинок, и тебе сразу станет легче…

Олен попытался собраться с мыслями. Сообразил, что меч по-прежнему у него в руках, а Сердце Пламени – на пальце. Но почему богиня не забрала их, пока он был без сознания?

– Нет… – выдавил одними губами.

– Ах ты…

Договорить она не успела.

Здание постоялого двора вздрогнуло, будто его хорошенько встряхнули. Раздался чудовищный грохот, и крыша исчезла. Внутрь ворвался горячий, пахнущий раскаленным камнем ветер. Мелькнуло вечернее сиреневое небо, облака в зените. А потом исчезло, закрытое огромным лицом.

Черная кожа, прозрачные глаза без бровей и ресниц, а в зрачках, похожих на алмазы, бешеная ярость.

– Ты? – прогрохотало сверху. – Как посмела ты явиться сюда, мокрая тварь? А ну, прочь!

Сияварош взвизгнула, словно кошка, которой наступили на хвост, и начала расти. Одежда ее изменилась, пошла зелеными и синими волнами, а в руках появились большие чаши. Варо-Вак отстранилась, стало видно, что она держит веер и молот, и что наряжена Владычица Ущелий только в золотые браслеты на запястьях и щиколотках.

Ростом Перебирающая Камни была с три хороших сосны, поставленных друг на дружку.

– Эй, ты цел? – В лицо Олену заглянула Хельга, тревожно блеснули ее фиолетовые глаза. – Идти можешь?

– Не знаю. – Он попробовал сесть, и это движение потребовало такого напряжения, что сердце заколотилось, а голова закружилась.

Услышал далекий гул, пронзительные вопли, перед глазами замелькали оранжевые и синие зарницы.

– Ого… – только и смог сказать, когда понял, что они вовсе не мерещатся.

Две громадные фигуры раскачивались в вышине, и ноги размером с дом топтали землю. Богини обрушивали друг на друга удары, слишком быстрые, чтобы их можно было разглядеть. Но каждая, отражая атаку, вздрагивала, и окутывалась сиянием собственного цвета.

– Уходим… – Хельга потянула Олена за руку, с другой стороны подскочил Юрьян, взял под локоть.

Его чуть ли не сдернули со стола, повели в ту сторону, где ранее была стена с дверью. На ее месте виднелся здоровенный пролом, а на полу лежали мертвые барги. Алинэ куда-то исчезла.

– Кто это порезвился? – просипел Рендалл, когда они выбрались наружу и стал виден поваленный «журавль».

Грудь еще болела, при каждом вдохе в ней начинало колоть.

– Титаны, – мрачно ответил Харальд. – От этого селения скоро не останется камня на камне, так что поспешим.

Из плюющейся молниями вышины рухнул валун, превратил один из домов в груду кирпичей. Из-за него выскочил кивагор, истошно завопил и брякнулся на живот. Второй подбежал, стал приводить сородича в чувство. Но сам с трудом удержался на ногах, когда земля качнулась, словно лодка в бурю.

– Мое! – заорали в вышине так, что горы на горизонте задрожали.

Олен понял, что вполне в состоянии двигаться сам.

Стараясь не отстать от спутников, добежал до околицы. И только у крайнего дома решился оглянуться. Богини сошлись вплотную, их фигуры потеряли четкость, стали напоминать столбы цветного дыма.

Во все стороны били бирюзовые и охряные молнии, летели здоровенные валуны и низвергались водопады.

– Мама моя, – пробормотал Рендалл, испытывая невольное благоговение перед силами, что сошлись в поединке.

Селение и вопящие кивагор остались позади. По тропинке пробежали через поле и оказались в лесу. Зашумели над головой кроны прямых, точно свечи, деревьев с сероватой корой.

Отсюда не было слышно грохота битвы, и только на самом горизонте что-то слабо вспыхивало.

– Ушли, что ли? – выдавил Юрьян, вытирая лицо. – Или надо пробежать еще пару лиг, чтобы наверняка?

– Обойдемся, – сказал Олен, ощупывая собственную грудь в поисках синяка. – Зараза, какой здоровый. И рана на боку открылась. Интересно, чем она меня ударила? Ногой?

– Я не видел, – ответил Харальд. – Заметил только, как тебя отбросило. А вот почему не забрала меч и перстень, пока ты валялся без сознания, до сих пор понять не могу.

– Если я все правильно понимаю, – подал голос Рик, – то эти… предметы нельзя отнять силой. Ты должен отдать их сам. Только в этом случае они будут безопасны для нового владельца.

– Похоже на то, – кивнул Рендалл, вспоминая, как удивлялся во время путешествия по землям Озерной Королевы – почему их так принимают? А на самом деле она просто знала, что не сможет отобрать Сердце Пламени и ледяной клинок, и добилась того, что хозяин расстался с ними сам. – Что ты знаешь о них?

– Почти ничего. – Уттарн повел ушами. – Предметы из кости йотуна упоминаются в наших хрониках времен пребывания в Алионе. Но я никогда не интересовался ими. Перстень же…

– Ладно вам болтать, – вмешался Харальд. – Надо осмотреть раны и двигаться. Уйти как можно дальше от этого селения…

Хельга в схватке с барги не пострадала, Юрьян получил еще одну царапину, на этот раз – на щеке. У Рика срезали клок шерсти на боку, обнажилась розовая кожа. Но больше всех досталось Олену.

– Ничего, жить будешь, – заметил Харальд, ощупав его синяк. – Ребра вроде целы, все остальное тоже.

И они пошли дальше. Деревья с серой корой остались позади, потянулся сосняк. Открылось озеро, довольно большое, с горбом островка посередине и зарослями осоки вдоль берегов.

С островка, крича и хлопая крыльями, взлетели утки.

– Уже темнеет, – сказал Рик. – А тут хорошее место для ночлега. Есть вода, даже можно поохотиться.

– Мяу, – согласился Рыжий, и глаза его загорелись.

– Вот ты и отправляйся, – кивнул Харальд. – Олен, ты посиди тут, посторожи вещи, а мы наберем дров.

Рендалл спорить не стал.

Пока натаскали сушняка и развели огонь, стемнело окончательно. Искры полетели к черному, словно дегтем намазанному небу. В тучах на востоке явилась луна, серебряные блики побежали по озеру.

Притащился Рыжий, приволок дикого гуся, а отлучавшийся к воде Рик принес пару крупных лещей.

– Поймал, – кратко ответил он на вопрос, где добыл рыбу.

Спутники возились с ужином, а Олен сидел у самого пламени и не мог согреться. Его колотил озноб, словно удар богини вышиб из тела все тепло, и оставил в мускулах и костях мельчайшие кусочки льда.

Немного ожил, только когда ощутил аромат жареного мяса.

– Ты как, ничего? – с беспокойством спросил подошедший Юрьян. – Может, тебе сагу рассказать? Или вису прочесть? Я их сотни знаю, и грустных, и веселых, и даже самых древних.

– Нет, спасибо. – Олен поежился. – Скажи мне лучше, как так вышло, что Сияварош сумела появиться за пределами своих владений?

– Нашел кого спрашивать! – Скальд всплеснул руками и высунул язык. – Это тебе к жрецам…

– Или ко мне, – негромко сказал услышавший вопрос Харальд. – Такое возможно даже для титанов. В поселке были те, кто в нее верил и, кроме того, ты же видел ту чашу? Видимо, в ней и дело.

– Но сколько в них силы, сколько силы, – прошептал Шустрый. – Молнии – трах-бабах! Камни – хлоп-хлоп! Ой-ёй!

Слово «сила» заставило что-то сдвинуться в голове у Олена – что-то они такое обсуждали недавно…

– Да, – проговорил он. – Силы много… а почему бы не использовать силу титанов для того, чтобы совершить путешествие из мира в мир? И не одного, а сразу нескольких, в момент, когда они столкнутся…

Рик, расположившийся чуть в стороне от костра, во мраке, посмотрел на младшего йоварингару с удивлением. Тот высказал мысль совершенно безумную, но в то же время осуществимую.

– Наверное, это возможно. – Харальд принялся ожесточенно чесать в затылке. – Проблема в том, чтобы придумать способ использования этой силы и подгадать нужный ритуал к тому моменту, когда они сойдутся в схватке…

– Или, клянусь Селитой, спровоцировать эту схватку.

Рик подумал, что обладатель меча из кости йотуна и волшебного перстня получил их не зря. В голове возник магический рисунок, который создается для того, чтобы отправить в новый мир разведчиков. И какой силой его напитать – той, что накоплена в Цитадели, или заемной – разница невелика…

По первоначальному плану уттарн собирался нарушить обещание и убить обоих йоварингару, едва те привыкнут к нему и потеряют бдительность. И пусть даже потом он сгинет, наказанный Госпожой за клятвопреступление, зато в мир Вейхорна возвратится покой.

И задание Цитадели будет выполнено.

Или можно выполнить его по-иному. Помочь этому чужаку воплотить в жизнь безумный план. Собственными руками отправить его в родной мир и ликвидировать опасность. Это будет несколько труднее, но зато куда интереснее. Хороший вызов для такого умелого и могучего мага, как Рик.

– Да, – сказал он, – очень любопытная затея. Я представляю, как можно использовать их удар… Это будет очень сложно, понадобится время на подготовку… Зато мы пробьем скорлупу Вейхорна и вернем тебя назад.

– Ты поможешь? – Олен поднял встрепанную голову, в светлых глазах блеснула надежда.

– Да. Я, Рик-Хтос-Ка-Семь-Огонь, берусь помочь вам. И приложу все знания и силы, чтобы добиться результата.

– Ужин готов, – сообщила Хельга.

Пришлось на некоторое время прерваться.

От рыбы и дикого гуся остались обглоданные косточки, на какие не позарилась бы и голодная собака, и разговор возобновился.

– Ты единственный маг среди нас, – проговорил Харальд, глядя на уттарна немного подозрительно. – Единственный, кто вообще представляет, как это сделать. Тебе и решать, как именно действовать.

– Само собой, – кивнул Рик. – Для начала надо определить место, где нужно поместить ловушку для силы. Только находясь в определенной точке Вейхорна, она выкинет того, кто отправляется в путь, в нужном направлении. В ту сторону, где находится след Исхода, ведущий к Алиону. Это понятно?

Хельга промолчала. Харальд и Олен кивнули, Рендалл быстро перевел для сиаи, не знавшего наречия кивагор.

– Для этого мне понадобится провести небольшой ритуал, – продолжил Рик. – Потом следует рассчитать, силы какого количества богов хватит для того, чтобы ловушка сработала во всю мощь. Это тоже задача для меня. Вряд ли кто-то из вас владеет тонким магическим анализом.

Судя по лицам, остальные впервые слышали о такой штуке.

Из темноты явился здоровенный рыжий кот, спутник младшего йоварингару, сел и внимательно уставился уттарну в лицо.

– После всего этого будет ясно, – сказал тот, – куда двигаться и внимание скольких богов нужно привлечь.

– Кое-кого мы уже привлекли, – улыбнулся Харальд. – Озерная Королева и Владычица Ущелий.

– Ночной Хозяин, – добавил Олен.

– Неизвестно, оставил он попытки добраться до тебя или нет, – возразил старший йоварингару.

– Это мы тоже выясним. – Уттарн поднял лапу, выпущенные на мгновение когти сверкнули в свете костра. – Час поздний, не время для споров. Вам лучше лечь спать, а я поработаю. Определю, куда нам предстоит отправиться.

– Ладно. – Харальд все еще глядел подозрительно. – Да… и в знак доверия… не скажешь, что обозначает твое имя?

– Рик – личное, Хтос – родовое, Ка – приставка статуса, Семь – место в родовой иерархии, Огонь – символ года, в который родился.

– Ясно.

– Тогда и ты ответь на вопрос, в знак доверия. – Уттарн усмехнулся почти по-человечески. – Почему на тебя не подействовало мое заклинание? Когда мы сражались, ты должен был лишиться подвижности вместе с остальными.

«А когда я атаковал тебя с помощью Сердца Пламени, ты должен был обратиться в пепел», – захотелось добавить Олену.

– Ну… хм… – на лице Харальда отразилось сомнение. – Ладно. Так уж вышло, что я с рождения не поддаюсь воздействию магии. Любой, даже самой могущественной и изощренной.

– Да, бывает и такое. – Уши Рика вновь пришли в движение.

– Но как тогда ты собираешься покинуть этот мир вместе со мной? – Олен посмотрел на товарища по несчастью. – Ведь чародейство не подействует на тебя, и ты останешься тут.

– Подействует. – Уттарн задумчиво пошевелил ушами. – Оно будет направлено не на вас лично, а на кусок пространства Вейхорна. Вырвет его и отправит за пределы мира. Со всем, что окажется внутри. Ясно?

– Вполне.

– Тогда ложитесь, а я буду работать…

Хельга поднялась и отправилась прочь от костра, в темноту, а Харальд принялся разворачивать одеяло.

– О чем шла речь? Чего решили? – подергал Олена за рукав Юрьян.

Пришлось переводить.

Рендалл лежал, глядя вверх, и не ощущал ни малейшего желания спать. Шуршал во мраке тростник, стрекотали какие-то твари на ветвях. Потрескивали в кострище угольки, и почти неслышно возился уттарн.

Олен повернулся в его сторону и обнаружил, что Рик сидит на корточках. Вокруг него, образуя круг, стояли непонятно откуда взявшиеся пирамидки высотой в локоть, темно-красные, почти черные. Казалось, что по их граням ползают крохотные багровые огоньки, но при внимательном разглядывании они исчезали. Зато бело-желтые линии на земле виднелись отчетливо.

Уттарн прошептал что-то, повел лапой, и огоньки на пирамидках забегали ярче, а прямо из земли полезла еще одна, на этот раз бурая. Выдвинулась на высоту в два локтя и замерла.

Рик поглядел на нее, зачем-то потрогал острую, как наконечник копья, верхушку, и покачал головой. Щелкнул пальцами, и все пирамидки исчезли, рассыпались темно-алым пеплом.

Зато в руке уттарна появилось что-то вроде указки.

Затаив дыхание, Олен наблюдал за чужой и необычной, такой странной магией. Она совсем не походила на то, что творил Бенеш, орочьи колдуны или чародеи эльфов. Даже то искусство, что практиковал Харугот из Лексгольма, выглядело совершенно другим.

За мохнатым гигантом, что создавал волшебные инструменты прямо из Тьмы, стояли тысячи лет практики, миллионы удачных и неудачных ритуалов. Он один знал и умел больше, чем все чародеи Вейхорна.

– Не спишь? – спросил уттарн тихо, но так неожиданно, что Рендалл вздрогнул.

– Нет… – сказал он после паузы. – Не мешаю?

– Нет. Пока я занимаюсь расчетами. – Рик быстро рисовал указкой в воздухе, и символы, сотканные из неяркого лилового пламени, повисали над землей. – Сейчас мы определим, сколько титанов надо, чтобы выкинуть из этого мира двух разумных… Посмотри, если интересно.

Олен отбросил одеяло и сел.

Уттарн полностью погрузился в вычисления. Зло бормотал себе под нос, ухватывал символы лапой, точно светляков, передвигал с места на место. Некоторые рассеивал, на их месте создавал новые.

– Ну что? – тихо спросил Рендалл, когда осталась одна, но очень длинная строчка.

Остальные спали. Неподвижно лежала Хельга, Харальд храпел в унисон свисту Юрьяна. И даже Рыжий, смотря кошачьи сны, издавал громкое сопение.

– Не меньше четырех, – сказал Рик, и указка в его лапе растаяла, превратилась в серый дым. – Ну а чтобы все было надежно – пять или более. А это значит, придется привлечь внимание новых.

– Да… – Олен хмыкнул. – Знаешь, раньше я никогда бы не подумал, что буду сражаться рядом с чародеем, который использует Тьму…

– А я бы не подумал, что стану помогать йоварингару, – в том же духе отозвался уттарн. – Мы все можем думать что угодно, а жизнь все равно повернет по-своему. А теперь мы займемся местом для ловушки. Чтобы тебя швырнуло куда надо и скорлупа Вейхорна была не очень прочна…

Новый ритуал оказался еще сложнее предыдущего. Рик пальцем нарисовал фигуру с множеством углов и граней, а в ее центре поместил шар из тьмы. Тот засветился, быстро расплющился в блин и обрел цвет. Зеленые, бурые и желтые пятна расползлись по синей поверхности, и Олен догадался, что перед ним карта, а точнее – сам Вейхорн, со всеми его морями и материками.

– Вот он мир, такой большой, – проговорил уттарн, – а на самом деле – малая пылинка, одна из тысяч…

Стремительно задвигались лапы, и на Вейхорн наползла сеть из красных линий. Охватила его и принялась пульсировать. По ней побежали изумрудные и карминовые полосы.

– Мяу… – удивленно сказал проснувшийся Рыжий, обнаружив, что кто-то еще не спит.

Подошел и ткнулся головой в бок Олену, намекая, что можно бы и ему уделить внимание.

Рендалл погрузил пальцы в густую и мягкую шерсть.

– Попробуем вот так. – Рик сделал какой-то жест, и на месте «блина» вновь возник шар, но черный, покрытый серыми пятнами.

Они зашевелились, точно норовящие сожрать друг друга живые твари, забегали белые точки.

– Что это? – спросил уроженец Заячьего Скока.

– Вейхорн. Точнее – его оболочка. Я ищу те места, где после Падения Небес остались прорехи. Большая часть их заросла, но кое-какие еще есть, и там оболочка мира более тонкая.

Возился он с пятнами еще долго, заставлял их бегать и ползать, даже светиться. А потом махнул лапой, и шар исчез вместе с многоугольником.

– Готово, – проговорил уттарн, и глаза его на мгновение вспыхнули синим огнем. – Два подходящих места. Одно – в океане около самого Южного рубежа. Другое – в пределе городских стен Цантира.

– Цантир? А что это?

Олен вроде бы слышал это название, но не смог вспомнить, где и что именно оно обозначает.

– Крупнейший порт Вейхорна, некоторые именуют его центром мира. Расположен на северо-западной оконечности Большого материка, в землях хатору.

– Надеюсь, что это не очень далеко.

– Не очень, но и не рядом. – Рик потянулся, точно огромный кот, грива его встала дыбом. – Уррр… Так, надо немного передохнуть… – Он улегся на землю и вытянул лапы, став похожим на шкуру очень лохматого медведя.

Костер к этому моменту прогорел совсем, и Олен различал только очертания собеседника.

– Слушай, – спросил он, – а Дом Смерти, Дом Ничтожества, Дом Охоты и остальные – они в Вейхорне уже построены или еще нет?

– Они возводятся в самом конце, перед началом переселения, – ответил уттарн. – Что, тебе понравилось внутри?

– Не сказал бы. А та дырка в оболочке Алиона, ее оставили специально?

– Честно говоря, не думаю. – Рик с хрустом почесался. – Кто-то из Мастеров Переселения совершил серьезный прокол, и он стал настоящим проколом…

Олен только головой покачал. Мало радости узнать, что твои неприятности стали следствием не чьей-то злой воли, а глупости или разгильдяйства.

– Ладно, хватит болтать. – Рик встал одним стремительным движением, просто перетек из позы в позу. – Займемся тобой.

– В смысле?

– Пора узнать, кто из местных богов уже имеет на тебя виды. Поднимайся и иди сюда.

Олен встал, сердце ухнуло глухо и тяжко, словно провалилось в яму. Самому стать целью жуткой, враждебной всему живому магии? Но что делать, если деваться просто некуда?

– Я готов, – сказал он.

– Начнем. – Рик повел лапой, и вокруг Рендалла сгустилась темная пелена. Пропал Рыжий, исчез лес, остался только уттарн с неистово пылающими глазами.

Он оскалился, и над головой Олена вспыхнул купол из светло-зеленого пламени. Поплыли по его поверхности колышущиеся закорючки, похожие на раздавленных пауков. По телу пробежала холодная волна, какая бывает, когда нырнешь и угодишь в донный ключ. Рендалл вздрогнул и замер, ощутив, что на нем сошлись шесть взглядов.

Они не могли принадлежать смертным. В них кипела сила, что не снилась ни одному родану ни в Алионе, ни в Вейхорне. А еще в них были злоба, и ненависть, и жажда обладания. Три взгляда казались теплыми, а три – очень холодными. Их прикосновение вызывало омерзение, желание отодвинуться.

В один момент давление чужих взглядов стало просто невыносимым, и Олен покачнулся. Попытался поднять руку с Сердцем Пламени, чтобы хоть как-то защититься, но не смог. И тут купол исчез. Вернулся шум ночного леса, раздраженное ворчание оцилана.

– Живой? – спросил Рик.

– Скорее да, чем нет. – Рендалл присел на корточки, чтобы погладить подошедшего Рыжего. – Что удалось узнать?

– С тремя все ясно – Леа-Хо, Сияварош и Варо-Вак. А вот кто еще проявил к тебе интерес, непонятно. Если богов я видел явственно, со всеми Атрибутами, то от этих разглядел только полупрозрачные щупальца.

– Да?

Олен вкратце рассказал, что ощутил сам.

– Может, это кто-то из-за пределов Вейхорна? – Уши уттарна беспокойно задвигались. Потом он звучно зевнул. – Хотя чего гадать? Ты ложись, а я еще посижу…

Рендалл хотел ответить, что он еще бодр, но ощутил, что сон, долго оттягивавший свой приход, наконец явился. Еле дотащился до одеяла, уснул мгновенно. Приснилась ему та же темная бездна, полная голосов и шепота.

Разбудил всех на рассвете Харальд. Юрьян заворчал, что слишком рано, а Олен подумал, что лучше подъем с недосыпом, чем продолжение кошмара.

Рик, несмотря на бессонную ночь, выглядел бодро. По мохнатой роже нельзя было понять, доволен ли он результатом собственного колдовства.

– Ну, что? – спросил Харальд, когда все проснулись и собрались около костра. – Что тебе удалось узнать?

– Много. А если учесть, что Олен тоже не спал и я этим воспользовался, то почти все.

Рендаллу досталась пара удивленных взглядов.

– Что же это за «все», поешь меня крабы? – пробурчал мрачный спросонья Юрьян, когда ему перевели ответ уттарна.

Рик выдержал небольшую паузу и начал рассказывать. Сообщение о том, что за Оленом наблюдают три титана и еще три каких-то существа, было встречено спокойно. Равнодушно приняли слушатели и новость о том, сколько богов нужно для успешного выполнения ритуала.

Но стоило уттарну упомянуть Цантир, Юрьян замахал руками, Харальд сделал удивленное лицо, и даже Хельга на миг потеряла невозмутимость.

– Столица мира?! – воскликнул скальд. – Каждый сиаи мечтает попасть туда!

– Ты и попадешь. Если мы доберемся. Либо морем, – Харальд задумчиво потер подбородок, – либо сначала сушей.

– Через Сверкающий хребет? – спросила лиафри. – Это непросто.

– Ясное дело, – сказал Харальд. – Но ведь нам нужно привлечь внимание еще нескольких богов. Одним точно станет Хиторх, владыка Цантира, а другими двумя – Савалко, Правитель Высот, и Ее-Караи, Мастерица Зверей. Если же плыть морем, то Олена никто не заметит. Кроме того, на пути к любому порту нас попытаются перехватить кивагор, а на востоке до границы их земель не так далеко.

– Но горы? – Юрьян посмотрел туда, где над горизонтом четко выделялись очертания могучего хребта. На фоне восходящего солнца он казался черным, точно был облит смолой. – Высота, холод, свирепые горцы-арот? И как сделать так, чтобы мы живыми вышли из владений Держащего Небо? Там вам не равнина, и мощь его, ой-ёй, велика…

– Есть такая магия, именуется Плетение Тьмы. – Рик пошевелил усами. – Оно позволяет укрыть что угодно и от кого угодно, даже от бога.

– Если ты спрячешь нас на все время, то как нас заметят, – Олен сделал паузу, вспоминая имена, – Савалко и Ее-Караи?

– Плетение можно поднимать и опускать, когда надо. Входить во владения очередного бога мы будем тихо и незаметно. А перед тем как покинуть их, покажем тебя во всей красе.

Стоило признать, что уттарн предлагал разумный выход. И что Олену невероятно повезло, что именно Рик-Хтос-Ка-Семь-Огонь оказался у них на пути.

– Тогда я за то, чтобы идти через горы, – сказал Рендалл.

– Куда деваться? Это лучше, чем море, – пробурчал Юрьян.

Хельга кивнула, а мнения Рыжего никто не спросил.

– Значит, решили. – Харальд посмотрел на уттарна. – Когда ты будешь готов создать свое Плетение?

– Да хоть сейчас. – Рик встал. – Садитесь ближе…

Юрьян пересел к Харальду, Олен подвинулся, Хельга устроилась рядом. Уттарн обошел их кругом, негромко бормоча под нос. Махнул когтистой лапой, и светлое утреннее небо начало темнеть. Тысячи тонких струй черного дыма пересекли его и образовали что-то вроде огромной сети. Она повисла, еле заметно колыхаясь, словно ткань на ветру, по ячейкам побежали золотые и белые сполохи.

Олену сдавило горло, он испытал самое настоящее удушье. Даже мелькнула мысль, что Рик все же передумал и решил их всех убить. Но в следующий момент неприятные ощущения исчезли, зато сам уттарн скорчил страшную рожу и прорычал:

– Харальд, отойди в сторону. Ты мешаешь.

Только в этот момент Олен обратил внимание, что в магической сети прямо над Харальдом виднеется отверстие. Огоньки, метавшиеся туда-сюда, обходили его стороной, и выглядело оно довольно неприятно. Вызывало чувство омерзения, словно ком слизи на чистой рубахе.

– Да, конечно… – Харальд поднялся и отошел.

Рик забормотал вновь, сеть срослась. Последовал краткий миг, когда Олену показалось, что невидимые руки сдавили гортань. Плетение Тьмы уплотнилось так, что под ним наступил самый настоящий мрак, в котором синим огнем вспыхнули глаза уттарна. А затем, после очередного его жеста все исчезло.

Небо и еще немного поднявшееся солнце обнаружились на своих местах.

– Вразуми меня Госпожа, но это все, – сказал Рик. – Плетение сейчас снято. На то, чтобы накинуть его, уйдут мгновения. Ну а ты, Харальд, даже после этого останешься видимым для богов, и я ничего сделать с этим не могу. Надеюсь только, что ты интересуешь их не больше, чем какая-нибудь полевая мышь.

Харальд мрачно улыбнулся.

– Да, боги не в силах видеть тех, кто укрыт под плетением, но в состоянии отслеживать передвижение мертвой зоны. Им достаточно всего лишь заметить ее существование. И не только отслеживать, но и предвидеть. Так что полностью скрыть нас я не в состоянии.

– И на том спасибо, – проговорил Олен. – Никто не смог бы сделать больше. Пожалуй, можно двигаться?

– Можно. Вот только еще бы знать, куда. – Юрьян изобразил кривую усмешку. – А то в этих горах дорог почему-то нет.

– Эту проблему мы решим. – Харальд заявил это настолько уверенно, что никому и не пришло в голову усомниться.

Быстро собрались и зашагали дальше на восток, в обход озера, туда, где вздымались вершины Сверкающего хребта. Сосновый лес остался позади, потянулись холмы с голыми склонами, валунами, серыми и ноздреватыми, как ржаной хлеб. Над путешественниками с воплями закружились черные крупные птицы.

– Эдак они о нас всем сообщат, – поднял голову Харальд. – Юрьян, где твой лук? Отпугни их, что ли…

Скальд, ворча, что стрелять во всякую крылатую сволочь просто стыдно, натянул тетиву. Первая же стрела заставила птиц шарахнуться в сторону, а вторая угодила одной из них в крыло.

Вниз, медленно планируя, полетели несколько черных перьев.

– Вот так-то лучше, – заметил Харальд, когда вопли стихли вдали. – А то орут, словно барги в базарный день…

Примерно через час вышли к довольно широкой реке и пошли вверх по течению. А еще через час, у излучины, наткнулись на отару. С лаем бросились навстречу псы, большие и лохматые, точно медведи, обернулся пастух-кивагор в мохнатом плаще и такой же шапке.

Собаки шарахнулись в сторону, едва увидев оскал на морде Рыжего и воинственно торчащий хвост оцилана.

– Да поразит меня камень… – удивленно проговорил пастух. – Это что за зверь такой?

– Лучше тебе не знать, – ответил Харальд. – Мир тебе, почтенный. Не скажешь ли, далеко до вашего селения?

– Да не очень. – Кивагор пожевал губами, взгляд его остановился на Хельге, стал вовсе безумным при виде Юрьяна.

Такого количества разнообразных чужаков пастух не видел никогда в жизни.

– Кгхм, ну… – Справился он с собой, надо отдать должное, на удивление быстро. – Идите дальше, только по левому берегу… и через пару лиг найдете наше селение… Три Головы называется…

– Спасибо, понятно, – кивнул Харальд. – Обильного приплода тебе, почтенный, и доброй погоды.

Кивагор, завороженно глядящий на оцилана, что вздумал пометить его сапоги, лишь судорожно кивнул.

– Как бы он от удивления не помер, – проговорил Юрьян, когда они перешли через реку. – Как в «Саге о Трех Братьях», когда их отец, узрев собственное потомство через пятнадцать лет, не вынес такого зрелища…

– Выживет, – буркнул Харальд. – Кивагор – народ крепкий, особенно дикие.

– А зачем нам поселок? – спросил Олен. – Хочешь купить припасов в дорогу?

– Не только. Еще нам пригодился бы проводник. Хотя бы по предгорьям.

Левый берег, низменный и усеянный валунами, оказался не самым удобным местом для ходьбы, и на пару лиг они потратили достаточно времени. Когда показалось селение кивагор, солнце стояло в зените, а на юго-западе клубились и громыхали чернильные облака.

Поселок мало отличался от того, что уже видел Рендалл, – отверстия в скалах, похожие на жилища ласточек, женщины в цветастых тряпках, полощущие белье на берегу, бегающие дети.

Разве что водопада тут не было.

Да и встретили чужаков куда менее дружелюбно. Несколько мужчин загородили дорогу, враждебно блеснули светлые глаза.

– Привет вам, странники, в наших землях, – сказал один из кивагор, со шрамом на правой стороне груди. – Что ищете вы здесь?

– Помощи, – сказал Харальд.

Выслушали его равнодушно, ни единый мускул не дрогнул на лице обитателей поселка. Как-то незаметно от реки исчезли все женщины, забрали с собой детей. Берег опустел.

– Увы, но помочь не можем, – сказал кивагор со шрамом. – Владычица наших жизней запретила нам продавать что-либо чужестранцам. Произошло это сегодня на утреннем молении.

– Запретила? – Харальд улыбнулся. – А спасать свою жизнь она вам ведь не запретила?

– Нет, но что…

Обладатель шрама ошеломленно моргнул, когда зеленоглазый чужак как-то быстро дернулся и пропал. Потом что-то твердое ударило его по шее, выкрутило руки и врезалось в лицо. Вождь деревни Три Головы обнаружил, что лежит, упершись носом в землю, и что кто-то сидит у него на шее.

– Так что, будешь спасать свою жизнь? – проговорили ему в самое ухо.

– Э… – отозвался вождь, содрогаясь от мучительного, словно похмелье, стыда. Как же так, дать себя повалить столь позорным образом? Что подумают воины племени? Не захотят ли сменить предводителя?

Но ведь не может смертный двигаться настолько стремительно!

– И не надейся на помощь своих парней, – сказал Харальд, адресуя новую улыбку тем кивагор, что остались на ногах. – Они вряд ли смогут тебе помочь. Эй, ты там жив еще, длинный?

Хельга вытащила меч, обнажили свои клинки Юрьян и Олен. Рик просто оскалил пасть и выпустил клыки, а Рыжий надулся и стал напоминать накачанный воздухом шар из шерсти.

Обнаружив, что у чужаков имеется внушительный арсенал, кивагор предпочли не вмешиваться.

– Что вам нужно?.. – просипел обладатель шрама, пытаясь сдержать дрожь в голосе. – Но знай, я тебе этого не прощу… месть будет…

– Мне нужно, чтобы ты спасал свою жизнь, – повторил Харальд. – Готов? Или мне все же сломать тебе шею?

– Не надо, – сдался вождь. – Чего вы хотите?

– Во-первых, чтобы ты очень серьезно отнесся к моим словам. Мы можем перебить всех твоих воинов, как овец. Перерезать женщин и запрудить реку телами кивагор. Но делать этого не будем, если вы снабдите нас теплой одеждой, припасами в дорогу и дадите нам проводника, что знает горные тропы. И не простого, а того, который умеет ходить Злым Скоком.

Плененный кивагор забился, задергался, но Харальд держал крепко.

– Зачем вам туда? – выдавил обладатель шрама.

– Не твое дело. Но если выполните условия, никто не пострадает. И, во-вторых, я забуду в вашей занюханной деревне слиток золота в половину моего кулака. Оброню там, где вы его легко найдете.

На то, чтобы обдумать это, вождю понадобилось немало времени.

– Ага, хорошо, – сказал он. – Эй, Тлости, Вагит, вы слышали, что он сказал? Принесите все, что он просил, и немедленно сюда Арпа Длиннопятого. Поторопитесь, а то иначе… будет плохо…

– Считай, что ты только что спас собственную жизнь. – Харальд вновь улыбнулся и фамильярно похлопал прижатого к земле кивагор по лысине.

Танцевали рыжие языки костра, и тем же цветом переливались волосы сидящей у огня женщины. На лице ее застыло выражение бешеной ярости, темные глаза сверкали, а полные розовые губы кривились.

Костер горел в лесу, неподалеку от дороги, но в таком месте, где его было трудно увидеть. Вокруг пламени, немного отодвинувшись от него, кружком сидели барги – женщины в одеяниях жриц Озерной Королевы и мужчины с мечами на поясах. Царила тишина, только трещали ветки в костре, да шуршали листья, когда по ним пробегал легкий ночной ветерок.

– Я чувствую, как уныние сочится каплями и падает на землю, отравляя ее, – проговорила рыжая женщина. – И это настолько мерзко, что меня тошнит! Мне противно находиться рядом с вами!

– Но, мудрая… – начала одна из жриц.

– Хватит! – прервала ее Алинэ. – Я все понимаю! Мы потерпели неудачу! Но мы сами еще полны сил и многое можем!

– Варо-Вак не оставит это просто так, – сказал старший из мужчин, на голове которого почти не осталось волос. – Она не сможет отомстить нашей повелительнице, но легко отыграется на нас. Кроме того, я потерял шестерых доблестных воинов во время боя на постоялом дворе. Они…

– …они сейчас вкушают блаженство у ног богини, – прервала его жрица. – Они погибли не зря! Нет смысла оплакивать их смерть! Ее надо восхвалять! Мы все должны быть готовы к смерти во имя Сияварош!

Последнюю фразу она просто прокричала, а потом замолчала, тяжело дыша.

– И что пользы ей от нашей гибели далеко от дома, в этой ужасной земле? – прошептала одна из молодых жриц, и лицо девушки заблестело от слез.

Алинэ ее, к счастью, не услышала.

– Озерная Королева с нами! – заявила она, и голос ее зазвенел от фанатичной уверенности. – Глядящая в Небо не оставит нас без помощи! Но лишь в том случае, если мы сами не падем духом!

– Откуда тебе знать? – дерзко бросил один из воинов, чья кольчуга была испятнана бурым, а меч – погнут.

Когда две богини сошлись в схватке, барги пришлось прорываться из обреченной на гибель деревни. И кое-кто из кивагор, к этому времени освободившихся от наведенного Алинэ наваждения, захотел преградить им путь. Результатом стало несколько коротких, но очень яростных стычек.

– Откуда я знаю? – Верховная жрица встала, зловеще зашелестело ее одеяние. – И это вы спрашиваете меня? Как смеете вы задавать такие вопросы? Те, кто веру свою променял на уныние!

Многие опустили глаза под бешеным, испытующим взглядом. А Алинэ медленным жестом вытащила из замшевого мешочка чашу на тонкой ножке, вырезанную из белого дерева. Увидев ее, почти все барги испустили восхищенный вздох, с лиц исчезли тоска и озлобление.

– Вот, я вижу, что вы узнали ее, – с удовлетворением промурлыкала верховная жрица. – Это священная реликвия, которую я спасла. Это – залог нашего окончательного успеха. Здесь цель и смысл нашего бытия…

Она покачнула чашу, и стало видно, что та полна чистейшей, прозрачной воды.

– Но, мудрая, – вновь заговорил старший из воинов, – что делать нам далее? Куда идти, чтобы не погибнуть в этой враждебной стране и настичь того, ради кого мы и покинули родной дом?

– Молитесь! И Многоглазая укрепит ваш дух!

Первой опустилась на колени одна из молодых жриц, за ней вторая. Встал один из воинов, отложил меч и покорно сложил руки перед грудью. Его примеру последовали остальные. Немного заколебался лишь тот, кто осмелился возражать, с бурыми пятнами на кольчуге.

– Повторяйте за мной, – сказала Алинэ. – Очищающей в руки предаю себя, растворяю свой дух в пучине твоей…

Мерный речитатив перекрыл вздохи ветра, заставил притихнуть треск костра. В такт ему задвигались языки пламени, задрожала фигура самой верховной жрицы, огонь заплясал в ее глазах.

Рыжий, как рассыпавшиеся по плечам волосы.

Барги молились, сначала просто повторяли слова, но затем все истовее и истовее. Глухо звучали слова обращения к Сияварош, прерываемые истерическими криками молодых служительниц. А замолчавшая Алинэ все пристальнее всматривалась в чашу, где танцевали вихри зеленоватого и голубого пламени. И осмысленность чувствовалась в их перемещениях.

– Хватит, – произнесла Алинэ негромко, но услышали ее все. Молившиеся замолчали один за другим. – Наша просьба была услышана. Теперь я знаю, куда движется чужак, что стал дичью в нашей охоте. Нам предстоит отправиться на юг, к побережью Белого залива, в город под названием Маррау.

На многих лицах отразилось удивление. Бриг, привезший барги на Трехпалый континент, высадил их в Хирроне и должен был оставаться там, пока они не вернутся с победой.

– Я понимаю ваши сомнения, – продолжила Алинэ, – но нам предстоит путешествие к восточному берегу материка, а добраться туда проще морем. С капитаном я свяжусь сейчас же, так что корабль пойдет в Маррау своим ходом. – И она принялась рисовать пальцем на поверхности воды. Чаша засветилась, от нее вверх потекли струи синего тумана. В нем возникли какие-то тени, заколыхались, а затем исчезли, словно их сдуло ветром. – Ну вот, дело сделано… Теперь подойдите ко мне, дети воды, и причаститесь силой ее…

И верховная жрица подняла продолжавшую светиться чашу.

Они подходили один за другим, отпивали несколько глотков. Алинэ мокрыми пальцами касалась лба каждого, рисовала на нем косой крест. Из сердец барги уходил страх, а тела наполнялись силой.

– Так гораздо лучше, – сказала верховная жрица, когда причастился последний из воинов, с рукой на перевязи. – Мы должны выступить немедленно и идти как можно быстрее. Ведь так?

Никто не ответил, но ответа она и не ждала.

Костер был потушен, и цепочка барги зашагала на юг, туда, где над горизонтом мерцал алый зрачок Живарзана, Звезды Истины.

Глава 9 Сверкающий хребет

Гроза так и не разразилась, а скорее всего, не пошла в сторону гор.

Деревня кивагор осталась позади, и потянулась тропа, извилистая, точно мысль интригана.

Она то круто забирала вверх, то заводила в темное ущелье, где пахло сыростью, и приходилось идти, обеими руками касаясь стенок. Затем неожиданно выскакивала на край обрыва, с которого просматривалась заваленная камнями или заросшая лесом равнина, непонятно как оставшаяся позади.

Проводник, откликавшийся на имя Арп Длиннопятый, невозмутимо передвигал и вправду выдающиеся мослы, и небольшой мешок из черной овчины как влитой лежал у него на спине. Время от времени кивагор оглядывался, словно проверял, не исчезли ли докучливые чужаки.

Но успешно скрывал собственное разочарование и упорно молчал, словно не умел говорить вовсе.

– Слушай, Харальд, – сказал Олен, когда время приблизилось к вечеру, а горы ощутимо придвинулись. – Что происходит? Мы же не можем идти с такой скоростью!

– Он упоминал что-то про какой-то там «скок», – заметил Юрьян, – волчий… бычий или еще какой…

– Злой Скок. – Харальд улыбнулся самым краем рта. – Этим искусством владеет мало кто из кивагор, и умельцы остались только в таких вот заброшенных селениях. В Хирроне или на севере Скок полагают сказкой. Но тот, кто знает его, способен необыкновенно быстро преодолевать большие расстояния. Сейчас мы движемся со скоростью летящей птицы, но свались на меня небо, если я понимаю, как это происходит.

– Я не чувствую никакой магии, – проговорил Рик. – Вообще ничего. Словно мы просто идем и… только воздух слишком уж громко свистит в ушах. Скорее всего, это какое-то особое свойство… кивагор получили его в дар от самой плоти этого мира… и никто, да, никто более не может им пользоваться…

– Слов не хватает? Ой-ёй! – Юрьян расхохотался. – Такое бывает. А вот мне интересно, если кто-то посмотрит на нас со стороны, что он увидит? Стремительно мчащиеся тени? Или что?

– Скорее всего, ничего особенного. – Уттарн подвигал ушами. – Или просто нескольких разумных…

– А вообще, лучше над этим не задумываться. – Харальд показал скальду кулак. – Иди себе и иди…

Шустрый сделал вид, что ничего не заметил, и принялся декламировать довольно неприличные стихи про цветочек, который решил узнать все-все про то, какие бывают на свете тычинки и пестики.

Начало темнеть, и тут Арп Длиннопятый неожиданно остановился.

– Ночлег пора искать, – сказал он, повернувшись. – В сумерках идти нельзя. Иначе можно зайти не туда.

– Это куда? – влез Юрьян.

– Туда, откуда не возвращаются. – Кивагор посмотрел на него, точно на неразумное дитя.

Больше никто вопросов задавать не стал.

Для ночлега выбрали окруженную валунами ровную площадку. Развести костер было не из чего, поэтому пришлось ужинать холодным, а запивать водой, набранной в мехи из реки. Когда закончили, стемнело окончательно, и только на востоке остались освещенные солнцем вершины исполинских гор.

Но затем на небо высыпали тысячи разноцветных звезд, похожих на любопытные глаза, и день умер окончательно.

– Слушай, Рик, – подал голос Олен. – Мне кажется, что мы прошли достаточно и что все, кому это надо, поняли, куда мы направляемся.

– Думаешь, пора накинуть Плетение Тьмы? – догадался уттарн.

– Пора-пора, – кивнул Харальд. – Приступай.

Рик встал. Устроившийся чуть в стороне от остальных кивагор вздрогнул, когда мрак разорвало вырвавшееся из-под земли лиловое свечение. Пошло вверх, формируя громадный купол, а потом с тонким, еле слышным звоном растаяло.

– Все. – Уттарн встряхнул лапами, точно сбрасывая с них что-то. – Теперь мы невидимы для всех. Кроме тебя, Харальд, и проводника. Может быть, прирежем его для верности?

Арп Длиннопятый вздрогнул повторно.

– Не стоит. – Олен глянул на кивагор. – Но даже не думай о том, чтобы удрать. Наш зверь спит чутко. Если что, он тебя догонит и…

– Мурряуу… – Внимательно следивший за разговором Рыжий встал, потянулся и вразвалку зашагал к проводнику.

Тот замер и перестал даже дышать.

– Ладно вам, – замахал руками Юрьян. – Давайте решим, кому сегодня сторожить, и будем спать…

Кинули жребий, и Олену повезло, он на сегодня остался свободным.

С чистой совестью расстелил одеяло, подложил под голову мешок и благополучно уснул. Открыв глаза, обнаружил, что мир окутан белым, очень густым туманом, а земля и камни покрыты тысячами капелек воды.

– Вставай, скоро пойдем, – сказал дежуривший вторую половину ночи Юрьян и зевнул так, что едва не вывихнул челюсть.

Туман рассеялся вскоре после того, как они пустились в путь. Открылось небо, затянутое серой пеленой, и во всей красоте, подобно исполинской каменной стене, встали на востоке горы. Ощетинились иглами вершин, выставили кулаки ледников и бугристые спины осыпей.

Черными казались глубокие ущелья, и нестерпимо блестел под солнечными лучами лед.

– Чую я, там будет холодно, – унылым голосом заметил Юрьян. – Хотя мы и взяли с собой всякие шкуры…

– Ничего, насмерть больше одного раза не замерзнешь, – отозвался Харальд.

Скальд поглядел на него оскорбленно и отвернулся.

Вскоре стало ясно, что начался самый настоящий подъем. Тропа запетляла из стороны в сторону, а затем просто уперлась в отвесную стену и исчезла.

– И куда дальше? – спросил Олен.

– Не знаю, – хмуро отозвался Арп Длиннопятый, всю ночь, судя по мятой физиономии, не сомкнувший глаз. – Тут наши земли кончаются. Дальше не бывал никто из кивагор, лишь безбожные арот.

Граница между владениями двух богов здесь была не столь явной, как на Холодном материке, но тоже очень заметной. По одну сторону – заросли кустарника, плоскогорья и кучи валунов, по другую – крутые склоны, прорезанные морщинами трещин, сочащиеся из них ручейки, от которых веет холодом.

– Так ты не пойдешь с нами? – удивился Юрьян.

– Зачем? На верную смерть?

– Он нам и не нужен, – проговорил Харальд. – Возвращайся, и спасибо за то, что спас свою жизнь…

Тут проводник впервые за все совместное путешествие улыбнулся. Буркнул что-то себе под нос и затопал обратно по тропе. Исчез за поворотом, и вскоре дробный стук его шагов затих.

– Ну что, кто бывал в горах? – поинтересовался Шустрый. – А то в наших местах, кроме холмов, ничего нет…

– Я бывал. – Харальд задрал голову, словно попытался проследить взглядом весь путь до ближайшего перевала. – Но не в таких. Так что будем разбираться на месте, что здесь да как.

И он зашагал вправо, туда, где склон выглядел не таким крутым.

Когда перешли границу, Олен почувствовал внезапный холод, охвативший все тело и особенно неожиданный посреди жаркого дня. Краем глаза заметил, как вздрогнула Хельга, увидел, что Рыжий недовольно вздыбил шерсть на спине. Но затем нога Рендалла едва не соскользнула с сырого камня, и стало не до переживаний.

Тащились вверх с удручающей медлительностью. Приходилось подолгу останавливаться и уходить в стороны, чтобы найти очередной участок, где удастся подняться еще на сотню локтей. Ноги дрожали от усталости, дорожный мешок тянул вниз так, словно кивагор набили его камнями.

– Уф, это… – пропыхтел Юрьян после того, как очередной участок одолели чуть ли не на четвереньках. – Это, конечно, очень занимательно, но я предпочел бы что-то ровное или гладкое.

– Вроде моря, – хмыкнул Олен.

– Разве оно гладкое? – Скальд задумчиво подвигал белесыми бровями. – Там тебя бросает вверх-вниз… вверх-вниз… и утонуть можно. Вот степь какая-нибудь… Ой, а мы высоко поднялись…

Рендалл впервые с начала подъема оглянулся.

До самого горизонта раскинулось нечто похожее на смятый кусок серо-коричневой замши. Можно было разглядеть каждый холм, изгиб блестящей на солнце реки и далеко-далеко – дым над поселком кивагор.

– Вон идет проводник, – сказала Хельга, указывая на темную точку, ползшую по тропе.

– Он самый. – Рик щелкнул зубами. – А у тебя хорошие глаза.

– Не жалуюсь. – Лиафри глянула на уттарна немного высокомерно и отвернулась.

И они зашагали дальше. Через какое-то время склоны сделались менее крутыми, идти стало легче. Зато пришлось натянуть взятую у кивагор одежду из шкур – солнце хоть и не умерило яркости, греть почему-то прекратило.

Ну а ближе к вечеру и вовсе наползли облака, из которых посыпался мерзкий, очень холодный дождь.

– Ну и погода, – заметил Олен, когда начало темнеть и мир превратился в подобие бутыли из мутного стекла.

– В горах хорошей не бывает, – нравоучительно изрек Харальд. – Идти в этой мгле просто опасно, будем становиться на ночлег.

Отыскали сухой пятачок под нависшим скальным козырьком. Места под ним хватило как раз на пятерых. Костер без дров сумел бы разжечь только бог, и пришлось опять обходиться холодным мясом.

Олен остался сторожить, а его спутники улеглись спать.

Тьма была настолько густой, что не было видно пальцев поднесенной к носу руки. Рыжий привычно устроился под боком. И тут во мраке вспыхнули два синих огня – глаза Рика.

– Это всего лишь я, – тихо сказал Рик.

– Чего не спишь? – шепотом спросил Олен.

– Разговор есть.

Уттарн мягко уселся рядом, осторожно погладил оцилана. Тот блаженно заурчал.

– Так в чем дело-то, клянусь Селитой?

– Все спят, так что можем говорить спокойно. Вчера я передавал стражу Хельге, и она обратилась ко мне с довольно странной просьбой.

– С какой именно? – Несмотря на прохладную ночь, Олену сделалось жарко. Что может выдумать обиженная женщина? На что пойти?

– Она попросила меня… хм, – Рик шумно почесался, – заклясть тебя так, чтобы ты стал ее любить…

– А, вот как… – Этого можно было ожидать. – А ты что?

– Отказался. Ни один маг, даже самый могучий, не в состоянии вызвать настоящую любовь.

– А как же всякие привороты и отвороты?

– Они порождают страсть, а это немного другое. – Глаза Рика вновь загорелись. – Но речь не об этом. Я бы посоветовал тебе быть осторожным. Эта лиафри… она привыкла сдерживать чувства. Делает это долго и успешно. И тем беспомощнее оказалась перед настоящим сильным душевным порывом. Не знаю, что придет ей в голову, но совладать с собственным желанием Хельга вряд ли сможет…

– Ты-то откуда это все понял? – Олен посмотрел на собеседника подозрительно.

– Разумные существа мало отличаются друг от друга, – ответил уттарн. – Даже в разных мирах. А мой народ копит знания на протяжении сотен веков, и, прежде чем осваивать Госпожу, нужно научиться обращаться с теми, кто тебя окружает.

– Э… вот как? Ну, спасибо, что предупредил, – сказал Рендалл, хотя даже не представлял, что именно делать дальше.

Ожидать, что Хельга попробует его соблазнить еще раз? Или все же отыщет колдуна, способного наслать эту самую страсть? Или помешать ей? Но как?

– Не за что. – Рик бесшумно поднялся. – Я спать.

Он прошел к своему месту, некоторое время повозился и затих.

Олен продолжил бодрствовать в одиночку.

Ночь катилась над Вейхорном, как черный исполинский шар. Дождь то прекращался, то припускал заново. Капли с легким шуршанием стекали по камням, из тьмы долетали вздохи ветра. Мысли бродили тяжелые и мрачные, словно обожравшиеся сырого клевера коровы.

Когда пришло время, Олен разбудил себе на смену Харальда, а сам лег.

К утру от дождя не осталось и следа. Небо вновь засияло ласковой синевой, из-за гор выбралось холодное солнце.

– Дальше теплее не будет, – заметил Харальд, когда они пустились в дорогу. – Придется нам греться на ходу.

Примерно через милю подъема они оказались на узком карнизе над пропастью. Прошли его почти до конца, и тут топавший впереди всех оцилан замер. Вопросительно изогнулся пушистый хвост, задвигались уши на мохнатой голове.

– Кто-то есть рядом… – проговорил Олен, уловив негромкий шорох.

– Да, есть. – Рик вскинул лапу, и черное облачко вспухло чуть правее и выше его головы, рядом со скальной стеной.

Рассеялось, на камни брякнулась стрела с костяным наконечником и цветастым оперением.

– Ого… – Олен выхватил меч, немного от него отстали Хельга и Юрьян.

Только Харальд остался невозмутимым.

– Это нас встречают, – сказал он. – Эй, хабасте рода? Рих тар сиди минхаро! Торга мирд тогар!

Слова чужого языка заставили Рендалла поморщиться. Он ощутил, как помимо воли пошел в дело навык, позволяющий без труда овладевать чужими наречиями. Как задвигалось и запульсировало что-то в голове.

– Хамар дих! – ответили из-за камней, тренькнула тетива, и новая стрела улетела прямо в небо.

– Точно, встречают, – проговорил Харальд, не оборачиваясь. – Врагов пока в нас не видят, но резких движений лучше не делать.

Стрела упала в нескольких шагах перед ним. Послышался шорох, сверху, со скалы, легко спрыгнуло чернокожее существо с настоящей копной смоляных кудрей на голове и луком в руках. Когда подошло ближе, стало ясно, что арот макушкой достает до подбородка не особенно высокого Харальда.

На смуглом лице блестели решительные карие глаза.

Облачен обитатель гор был в меховую куртку, украшенную множеством ленточек, такие же штаны и мягкие сапоги. На поясе его висело несколько небольших мешочков и костяной нож без чехла, за спиной – колчан со стрелами.

– Ну и мерзкие рожи… – проговорил арот, безо всякого выражения оглядев чужаков, и Олен невольно вздрогнул, настолько резким оказался переход к понятной речи. – Хари здоровенные.

– Нам твоя мелкая физиономия тоже не очень-то симпатична, – ответил Харальд.

– Да ну? – Горец неожиданно улыбнулся, показав острые и мелкие, точно у ящерицы, зубы. – Ты знаешь, белобрысый, что наш народ больше всего на свете ценит правду?

– Так уж вышло, что знаю.

– А чего вы забыли в наших горах? – На подошедшего знакомиться Рыжего арот не обратил внимания.

– Мы просто хотим пройти через них в сторону Зеленого полуострова.

– Серьезно? – Горец тряхнул шевелюрой, из нее посыпались бело-черные крошки. – Ну и дорогу вы выбрали! Да еще притащили с собой мага, – сердитый взгляд достался Рику, – неведомую хищную тварь. – Оцилан обиженно прижал уши. – И кучу оружия!

– Что, мы должны были бросить его внизу? – делано удивился Харальд. – И нашего друга, и мечи с наших поясов? Чтобы друга принесли в жертву мерзкой Ящерице, ну а клинки забрали кивагор?

Арот захохотал, резко и отрывисто, изгибаясь в поясе и хлопая себя по бокам.

– Хорошо ты сказал, белобрысый, – заявил он, немного успокоившись. – Ты мне очень нравишься. Пойдемте, я отведу вас в наше селение. Если шаман решит, что вы не опасны, то получите в подарок белые шапки. Меня зовут Синий Ветер.

– Благодарю. – Харальд поклонился и назвался.

Горец подобрал стрелы, сунул их в колчан и, махнув ручонкой, бодро затопал вперед.

– Что за белые шапки? – на наречии сиаи вполголоса спросил Олен, нагнав Харальда.

– Такие носят гонцы и старейшины. В общем, те, кого нельзя убивать без очень серьезной причины. Считается, что они находятся под защитой самого Савалко, Правителя Высот и Блистающего Господина.

– А желание ограбить не может считаться серьезной причиной? – влез Юрьян.

– Ни в коем случае, – усмехнулся Харальд. – Того, кто носит белую шапку, можно убить, только если он сам пролил чужую кровь или обесчестил девушку. Так что смотри, будь осторожнее.

– А чего я? – обиделся скальд. – Ой-ёй! Можно подумать, всех девиц по дороге совратил? А на самом деле просто забыл, как они выглядят! Нет, ну надо же такое сказать! Обо мне, о самом выдержанном и надежном…

Бурчал и ругался он еще долго, до момента, пока не начался очередной подъем и не понадобилось все дыхание без остатка.

Ближе к вечеру добрались до перевала, прошли через него, и выяснилось, что горы вокруг, обступили со всех сторон. Позади остался первый хребет, самый низкий. Впереди во всей красе воздвигся второй, куда более высокий, со снегами на вершинах, с облаками, сползавшими по склонам.

Стала видна зажатая между ними долина – многочисленные речушки, темные мохнатые пятна лесов, зелень лугов. А в вышине неподвижно повис орел – крохотный крестик в бирюзе.

– Вон там дом, – сказал Синий Ветер, ткнув пальцем в ту сторону, где виднелись стоящие кучкой строения, похожие на каменные грибы.

Расстояние до них было определить трудно, как и размеры.

Спуск оказался немногим легче, чем подъем. Олен едва не сломал ногу, угодив ступней в трещину, Хельга потянула лодыжку, а Рыжий получил по голове свалившимся камнем. Пока шагали вниз, каменные дома исчезли из виду, затем появились снова. Стали видны пристроенные к ним загоны, и сделалось понятно, насколько высоки сложенные из серых валунов стены.

Горцы строили настоящие башни, не меньше чем в шесть-семь этажей, и непонятно как ухитрялись делать так, чтобы вверху они были куда шире, чем внизу. Так и возникало заметное издалека сходство с грибами. Между домами бродили мужчины и женщины, над крышами поднимались дымки.

– Ой, а это что? – ткнул рукой Юрьян в сторону круга из белых валунов, расположенного за околицей поселка.

В его центре стоял еще один камень – грубо вытесанное изображение сидящего мужчины.

– А ты не догадываешься? – вопросом ответил Харальд. – Святилище. Вон и хозяин виден…

Спустились в небольшую долину, где прыгала и пенилась между камней речушка. А поднявшись по другому ее склону, оказались на окраине, перед одним из домов-башен. Из него выглянула крошечная женщина и, увидев чужаков, вскрикнула и пропала из виду.

– Гости у нас бывают не часто, – сообщил Синий Ветер.

Вступили в деревню, стал ощутим запах навоза и козьего молока. Появились собаки, необычно спокойные и молчаливые. Чужаки подверглись изучению издалека, после чего псы образовали что-то вроде эскорта. Побежали по бокам и сзади, но в почтительном отдалении.

Встречные женщины торопливо отступали, прятали лица, мужчины смотрели хмуро, хотя и без враждебности. Все они были маленькими, Олену до середины груди, торчали жесткие и густые волосы.

– Куда мы идем? – полюбопытствовал Харальд.

– В святилище, – не стал запираться Синий Ветер. – Чего зря время терять? Хвост Барса уже знает о вашем появлении… Это шаман наш.

Прошли между двумя самыми большими домами, и собаки остановились, точно налетели на невидимую стену. Стали видны белые камни святилища и каменный гигант между ними.

В высоту он достигал двадцати локтей, могучие ручищи сжимали два копья, на голове красовалась корона, зубцы которой были странно оплывшие. Иной одеждой бог не мог похвастаться, зато сала на его боках имелось больше, чем в свином стаде. Складки теснились, набегали одна на другую, точно волны.

– Красавец, – одобрил Харальд.

– Это верно, – хохотнул Синий Ветер.

Когда вступили в круг валунов, стало ясно, что возле статуи горит костер, а около него сидит крошечный старичок в накидке, расшитой сотнями орлиных перьев – белых и серых. Услышав шаги, он подскочил, словно его ткнули в задницу, затряс погремушкой из двух черепашьих панцирей.

– Ага, явились? – Голос у пожилого арот оказался визгливым и противным, зато лицо – очень добрым.

Шевелюра у него была белой, точно снега с горных вершин, глаза – зелеными, как у Харальда. В руках помимо погремушки имелся жезл из берцовой кости с приделанным к нему пуком рыжих волос.

– Так медленно шли, – развел руками Синий Ветер. – Сам понимаешь, Хвост, чужаки. Они быстро не могут…

– Понимаю. Ладно, иди отсюда, – проворчал шаман. – А вы, гостюшки дорогие, – здесь он улыбнулся довольно зловеще, – подходите ближе…

Синий Ветер развернулся и, кивнув чужакам, неспешно удалился. Олен проводил его взглядом и обнаружил, что за пределом круга из камней собрались обитатели селения – мужчины, женщины, дети.

На лицах читалось нетерпение.

– И подойдем, – сказал Харальд. – Что, будешь показывать нас Блистающему Господину?

– А как же. – Хвост Барса встряхнул погремушкой. – А ты знаешь наш язык? Это странно, ведь ты не кивагор и не вилакин… Ладно, на все воля Правителя Высот. Посмотрим, что скажет он.

Шаман повернулся к статуе и заклекотал, подражая хищной птице. Причем сделал это настолько похоже, что Хельга глянула вверх, а Рыжий прижался к земле. Олену даже показалось, что сейчас громадный орел, раскинув крылья и открыв клюв, упадет сверху, подобно буре.

Хвост Барса махнул жезлом из берцовой кости, пук волос на конце жезла засверкал и встал дыбом. Покачал погремушкой, и ее голос прозвучал, точно гром. Издалека ответило могучее эхо.

Сияние перекинулось с жезла на изваяние, потекло по каменным бокам. Что-то глухо заворочалось под землей, белые валуны из круга качнулись, будто вознамерились пуститься в пляс.

– Ответь нам! – проорал шаман, подняв лицо к небесам.

Все стихло, и статуя открыла глаза, прозрачные, точно горный хрусталь, и полные белого огня. Корона побелела, по ней забегали отблески, и стало понятно, что сделана она из облаков.

– О владыка! – Хвост Барса и не подумал опуститься на колени или еще как-то выразить свое благоговение. – Тут явились к нам какие-то чужаки виду непонятного! Скажи, что нам с ними делать? Убить сразу? Отправить восвояси? Или позволить пройти через наши горы?

Олен подумал, что его больше устраивает последний вариант.

Бог завращал глазами, на круглой губастой физиономии появилось изумленное выражение. Взгляд Блистающего Господина мазнул по Рыжему, благополучно прошел мимо Рендалла и Юрьяна, оставил без внимания сосредоточенную лиафри и спокойного уттарна, после чего остановился на Харальде.

Титан, чьим владением являлся Сверкающий хребет, видел только его, да еще оцилана. Остальных, что находились под защитой Плетения Тьмы, для его зрения не существовало.

– Что скажешь, владыка? – Шаман кровожадно оскалился и вновь затряс погремушкой.

Статуя шевельнулась с чудовищным скрежетом. Поднялась каменная ручища, с нее посыпалась пыль. Копье, на которое можно было запросто нанизать слона, указало прямо на Харальда.

– Рррыыггрррр! – выплюнули пухлые губы титана, и изваяние мгновенно потеряло признаки жизни. Снова окаменело, но уже в новой позе, с вытянутой конечностью.

– И что это значило? – озадаченно поинтересовался Юрьян.

– Сейчас этот дяденька нам объяснит, – ответил Харальд, – но на всякий случай лучше приготовить оружие.

– Спасибо, владыка! – крикнул Хвост Барса и повернулся. На физиономии его появилась ехидная ухмылка. – Что, струхнули? А зря. Держащий Небо повелел оказать вам всякую помощь и побыстрее выпроводить. В смысле, не обратно, а туда, куда сами захотите. Что, довольны?

– Еще как, – кивнул Харальд и на языке сиаи добавил: – Савалко узнал меня. В дни его молодости нам доводилось сталкиваться, и вряд ли у него остались об этом приятные воспоминания.

– Ладно бормотать не по-нашему. – Шаман подошел ближе. – Раз уж вы гости, то сегодня закатим в вашу честь пир. А завтра с утра получите белые шапки, проводника и пойдете отсюда очень быстро…

Народ арот, похоже, и в самом деле более всего ценил честность.

– Эй, сегодня пируем! – завопил Хвост Барса, повернувшись к столпившимся у границы круга из камней сородичам. – Режьте баранов, тащите чачу! И гостевой дом готовьте!

В толпе наметилось движение, арот начали торопливо расходиться. Даже собаки поспешили куда-то.

– Идем-идем! – Шаман схватил Харальда за рукав и просто потащил за собой.

Прошли обратно через половину поселка. Остановились у одного из домов-башен, маленького по сравнению с соседними. Скрипнула дверь из толстенных досок, пахнуло немного душноватым теплом, запахом соломы и лежалой золы. Олен переступил порог и почувствовал себя внутри перевернутого колодца.

Бугристые стены уходили вверх на десяток локтей, дальше виднелся дощатый настил. К прорезанному в нем квадратному люку вела крутая лестница, свет проникал через пробитые безо всякого порядка окошки.

– Обычно на первом этаже держат скотину, – сообщил Хвост Барса. – А здесь он просто нежилой. Лезем дальше.

Лестница скрипела и качалась, хотя выглядела достаточно крепкой.

Второй этаж был чуть ýже первого, и здесь имелись лежаки, широкие и длинные, никак не по мерке арот. На каждом лежала груда одеял из овечьей шерсти, пара подушек, у стены стоял здоровенный горшок. Окон тут было меньше, и новая лестница вела выше, на третий этаж.

– Вот тут и размещайтесь. Места вам хватит, – сказал шаман. – Если чего приспичит – вот посудина. Снесите ее вниз, и все дела. Отдыхайте пока, а скоро мы вас позовем на пир. Ух и повеселимся!

И он утопал вниз.

– Никаких признаков очага, – заметил Юрьян. – Как они тут не мерзнут, разорви меня крабы?

– Холодом их не напугаешь, – кивнул Харальд. – Печки у них есть, но только в обычных домах. Зимой все равно гостей не бывает, все снегом завалено. Вы как, готовы к пиру?

– Я бы поспала, – призналась Хельга, усаживаясь на один из лежаков.

Олен подумал, что для гудящих ног и ноющей спины куда лучше простой отдых, а не веселье.

– Похоже, не удастся, – проговорил скальд печально. – Я слышал о нравах арот. Уж если взялись пировать, то не успокоятся, пока все наземь не попадают. И гостей до безумия не напоят.

– А что такое чача? – спросил Рик.

– Есть хоть что-то, чего ты не знаешь, – улыбнулся Харальд. – Такой напиток. Из чего его гонят, даже говорить не буду. Но бьет он по голове сильнее осадного тарана. Жутчайшая вещь.

Олен вздохнул и отправился к лежаку, который облюбовал Рыжий.

Пришли за ними примерно спустя час, когда за окнами стало темнеть. Снизу послышались голоса, в отверстие люка пролезло алое свечение факелов, затопали по лестнице сапоги.

– Эй, вы тут? – заглянул в помещение Хвост Барса. – Собирайтесь. Бараны зарезаны, чача налита, певцы готовы.

И на лице шамана появилась озорная ухмылка.

Олен встал с лежака первым, начали подниматься остальные. Хельга вздохнула тяжело, словно ей предстояла унылая работа, зато привычный к пирам Юрьян оживился. На лестнице, помимо Хвоста Барса, обнаружилось с дюжину молодых арот в красивых, вышитых бисером накидках и высоких шапках. Под такой почетной стражей выбрались на улицу, в сгустившуюся тьму.

– Костры! – воскликнул скальд, увидев зарево между двумя самыми большими домами. – И мясом пахнет!

Жареной бараниной и в самом деле разило здорово, словно гостеприимные хозяева пустили на убой все стада.

Прошли между домами, стали видны костры, суетящиеся около них мужчины и женщины. На земле стояли огромные кувшины и плоские чашки. Вращались вертела, с насаженных на них огромных кусков мяса капал жир.

– Вот наши гости! – завопил шаман так пронзительно, что у Олена засвербело в ушах.

Арот отозвались дружным гулом. Сидящие тесным кружком певцы в меховых плащах ударили по струнам гуслей. Где-то за границей освещенного пространства завыли собаки.

Гостей усадили на почетные места рядом со старейшинами, поднесли чаши с чачей. Но первую порцию резко пахнущей мутной жидкости пришлось вылить наземь – для Савалко, Блистающего Господина. Вторую Олен по примеру хозяев попытался выпить залпом. И чуть не задохнулся, когда чача обожгла горло. Торопливо схватил с блюда кусок мяса.

Оно оказалось не лучше выпивки – жестким и горелым.

– Ну что, нравится? – с улыбкой спросил сидящий рядом Харальд.

– Еще как, – уныло отозвался Рендалл. – С ужасом представляю, что будет дальше.

Пришлось пить вторую, а после третьей Олен обнаружил, что чача не столь мерзка на вкус, а мясо стало чуть более мягким. Физиономии арот сделались симпатичными, и вечерняя прохлада отступила. Еще после пары тостов хозяева начали петь. Зазвенели гусли, зазвучали на удивление сильные голоса крохотных обитателей гор.

– О чем песня? – спросила Хельга, подвинувшись чуть ближе к Рендаллу.

Он прислушался.

Отдельные слова были понятны, а вот общий смысл угадывался с трудом. Мешало обилие длинных отступлений чуть ли не к временам Падения Небес и всяких ритуальных возгласов.

– О крови… мести… чести – сказал Олен, – о давней вражде между их селением и соседним. – О том, что… Нет, больше не надо!

Наливавший чачу молодой арот воззрился на него с изумлением.

– А, ладно, – Рендалл махнул рукой. – О чем это я?

Мысли странным образом путались, и все сильнее хотелось спать.

– Эх, дайте я! – вскочил Юрьян, когда невероятно длинная песня арот закончилась. – Можно? Я знаю не хуже!

Харальд перевел его просьбу, не забыв упомянуть, что сиаи – скальд, чья слава гремит по всему Холодному материку. На мгновение воцарилась тишина, а затем арот громогласными воплями выразили одобрение.

– Давай, чужак, – сказал Хвост Барса. – Если песня будет плоха, мы просто убьем тебя. Ха-ха.

Шаман, судя по всему, пошутил.

Юрьян улыбнулся, прокашлялся и, раскинув руки, запел:

Шустрый сообщал о подвигах кого-то из знаменитых пиратов своей холодной родины. Не понимавшие ни единого слова арот слушали его затаив дыхание, и глаза их азартно горели.

Скальд закончил сагу описанием доблестной смерти героя, павшего в бою с сонмом врагов. Стоило ему замолкнуть, обитатели горной деревни заорали, точно бешеные, и повскакали на ноги.

– Ура! – закричал Хвост Барса вместе с остальными. – Отличная песня! За нее надо выпить! Наливай!

Олен вздохнул и протянул чашу.

Дальнейшие события запомнил смутно – тосты и песни, Юрьян в обнимку с шаманом, вкус чачи и жареного мяса…

А потом проснулся на лежаке в гостевом доме. Голова не болела, но казалась тяжелой, как ведро с водой. Рядом, посапывая и спрятав нос под хвост, дрых Рыжий.

– О-о-о, – простонали неподалеку, и Рендалл узнал голос Юрьяна, – и что же мне так худо?

– Дай угадаю? – Харальд тоже не спал. – Ты под конец пира пил чачу прямо из кувшина.

– Да? – Скальд был искренне удивлен собственным поведением.

– Да, – подтвердила Хельга. – Пора вставать. А то скоро Хвост явится.

Едва успели подняться и умыться в большом тазу с ледяной водой, пришел шаман.

– Очухались? – спросил он, осмотрев гостей красными опухшими глазками. – Тогда за мной, шапки получать.

Вышли из дома, под лучи только что взошедшего солнца. Олен поежился от утреннего холодка, поморщился, когда их провели мимо места вчерашнего пиршества – кострища, груды костей, кислый запах чачи.

Около святилища стоял молодой арот с мешком за плечами и вторым, много бóльшим, у ног.

– Это Большой Суслик, – сказал Хвост Барса, – он будет вашим проводником. А тут – шапки.

Он залез в большой мешок и вытащил нечто круглое, мохнатое, искрящееся на солнце.

– Такое видно издалека даже в сумерках. – Шаман вручил шапку Харальду и полез за следующей.

Олен получил головной убор последним. Надел, ощутил его мягкость и теплоту.

– Ну вот, теперь все. Удачной дороги. – Хвост Барса улыбнулся. – Окажетесь в наших краях – заходите. Может быть, тогда вы лишитесь благоволения Правителя Высот и мы развлечемся кровавой жертвой? Ха-ха.

– И тебе всего хорошего, – ответил Харальд.

Шаман проводил гостей до окраины селения. Потянулась тропа, торная, с мостиками из камней через мелкие речушки и выбитыми в скалах ступеньками на крутых подъемах.

– Настоящая дорога! – удивленно воскликнул Юрьян, обнаружив на краю пропасти оградку. – Не думал, что тут могут быть такие!

– О чужаках и чужих землях мы часто думаем хуже, чем они есть на самом деле, – изрек Харальд.

Шагали до самого вечера, а на ночь остановились на опушке маленькой рощи. Большой Суслик вытащил хрингист и принялся за жертвоприношение Сверкающему Господину. Остальным пришлось волей-неволей к нему присоединиться.

Ночь прошла спокойно, а утром отправились дальше. Дорога по ровному сменилась подъемом, и вскоре проводник остановился.

– Дальше мне пути нет, – сказал он. – Только вам. Но сбиться тут сложно. Вы идите прямо, и вас довольно скоро заметят.

– Главное, чтобы заметили шапки, – буркнул Юрьян.

– И то верно, – кивнул Рик, на котором головной убор из белой шерсти смотрелся чудно.

Прошли около мили, когда впереди донесся резкий крик. Ему ответил второй, прозвучавший справа и мало похожий на эхо. Рыжий оживился, задвигался хвост, повернулись уши.

– Вот и хозяева, – заметил Олен. – Интересно, они опять свалятся сверху?

Но на этот раз арот предпочли куда менее красочный способ появления – просто встретили гостей за поворотом тропы. Оказалось их четверо, и они ничем не отличались от Хвоста Барса и его сородичей – лохматые и маленькие, в одежде из мехов и высоких сапогах.

– Мир вам, чужеземцы, – заговорил самый высокий и мощный, с орлиными перьями в шевелюре. – Не откажитесь от нашего гостеприимства. Мое имя – Пятый Осколок, и мой род ожидает вас…

Олен вздохнул, предвкушая кувшины с чачей, горелое мясо и громкие песни.

Солнце висело высоко над Хирроном, изливая на столицу Южного принципата кивагор волны жара. Даже порт, всегда полный шума и жизни, застыл в оцепенении, пережидая самое знойное время. Мелкие волны лениво бились о борта галеонов, двое нищих сидели в тени с кувшином дешевого вина.

Когда с ведущей к порту улицы донесся топот и лязг, один из попрошаек, носивший прозвище Ушастый, от неожиданности икнул.

– Кого там несет? – недовольно спросил второй, почесывая блестевшую лысину.

– Безумцев, – уверенно ответил Ушастый, у которого вместо ушей имелись короткие обрубки.

В молодости Ушастый побывал в руках палача, но успел забыть – за что именно.

– Это верно, – кивнул второй, откликавшийся на имя Торх Рыба. – Умные существа в такое время отдыхают… Давай вино, не жмись…

Ушастый передал приятелю кувшин. Рыба с кряхтеньем вскинул его, темно-багровая мутная жидкость полилась ему в горло. Заходил кадык на жилистом тощем горле.

– О, смотри, какие безумцы… – сказал Ушастый. – Очень важные. Ха-ха. Слуги самой Владычицы…

С улицы показалось около дюжины воинов в золоченых панцирях и похожих на раковины шлемах. Засверкали щиты и наконечники копий, закачались черные накидки, какие носит храмовая стража.

– Они и есть, – скривился Торх Рыба, сдерживая отрыжку. – Куда собрались? Кальмаров ловить?

В окружении стражников вышагивали жрецы, толстые и важные, в серых рубищах и остроконечных шапках. В руках держали короткие жезлы, на лицах темнели ритуальные татуировки.

– Это вряд ли, – заметил Ушастый. – Их… раз… два… шестеро. И это из пятнадцати. Нет, такую толпу за кальмарами не пошлют. Наверняка затевается что-то серьезное. Смотри, и стражников сколько.

Шестерых служителей Варо-Вак сопровождало не менее полусотни воинов, и все они были с дорожными мешками.

– Да уж. – Торх Рыба опять взялся за кувшин. – Сейчас поглядим, на какой корабль они взойдут. Их-то собственных ни одного в гавани нет… – Раздалось длинное «буль-буль-буль». – Наверняка они наняли кого-то.

Храм имел собственный небольшой флот – несколько галеонов, десяток кораблей поменьше. Но они не стояли все время на одном месте, постоянно были при деле.

Ушастый пожал тощими плечами:

– А кого? Такая орава только на большое судно влезет. Вон, смотри, там стоит «Слава Хиррона» Эрвеля Мошны, а рядом – «Мечта рассвета» Тихого Ныни. Либо тот, либо другой. Не поплывут же слуги богини на старом корыте?

– Не поплывут. – Торх Рыба даже привстал. – Хотя вон там еще мачты «Толстого кота» виднеются. Он тоже сойдет…

Последние лет десять приятели прожили в порту и знали тут не только каждый кабак и бордель, а всех капитанов, матросов и судовладельцев.

– Да сейчас узнаем.

Процессия жрецов и храмовых стражников свернула на тот причал, у которого стояла «Мечта рассвета» – роскошный галеон, спущенный на воду только в прошлом году. По сходням торопливо сбежал сам Тихий Ныня, поклонился и поцеловал руку старшему из служителей.

А потом капитан и жрец затеяли оживленный разговор.

– И все же мне интересно, куда они собрались, – сказал Торх Рыба. – Пойдем, подберемся поближе и подслушаем…

– Можно. Сейчас, вино допью. – Ушастый вылил остатки пойла себе в глотку, крякнул и отшвырнул кувшин.

Тот с треском рассыпался на черепки.

Двое нищих поднялись и неспешно заковыляли вдоль берега гавани. Когда вышли из тени, оба невольно поежились, а Торх Рыба еще и помянул «это клятое светило». С одного из галеонов им помахал стоящий на вахте матрос, дорогу перебежала худая и облезлая собака с высунутым языком.

Пока шли до нужного причала, переговоры успели завершиться, и жрецы начали подниматься на борт.

– Куда прете? – На шаги обернулся один из стражников, молодой, с синими глазами.

– Ладно тебе, земляк, – благодушно сказал Торх Рыба, улыбаясь гнилозубо и немного вонюче. – Ты лучше скажи, что тут такое затевается?

– Не вашего ума дело, – отрезал стражник.

– Ладно тебе, земляк, – повторил фразу приятеля Ушастый. – Мы же никому не скажем, клянемся Веером и Молотом.

Такую клятву рискнул бы нарушить только кивагор, решивший быстро и очень мучительно расстаться с жизнью. Варо-Вак не любила, когда обманывают, используя ее Атрибуты.

– Да? – Стражник оглянулся. – Мы, собственно, и сами точно не знаем. Говорят, что вроде бы едем ловить того, кто разрушил деревню в предгорьях. Слышали?

– А то, – вздохнул Торх Рыба.

Весть о том, что на севере, у Диких гор, полностью уничтожено селение со всеми жителями, пришла в столицу вчера. Болтали всякое, и никто не мог сказать, кто именно сумел совершить такое. Ходили слухи о служителях Мертвых Богов, о каких-то странных существах, пришедших с Диких гор.

– Но зачем галеон? – спросил Ушастый. – Где те же предгорья, и где моря? Или тот, кого вы ловите, умеет летать?

– А я почем зна…

– Пракит, отставить болтовню! – вмешался в разговор стражник постарше, со шрамом на щеке. – А вы, оборванцы, топайте прочь отсюдова. Ишь ты, вынюхивают, точно портовые крысы!

Он замахнулся древком копья, но явно больше для вида.

– Злой какой, – отскочив, проворчал Ушастый.

– Ага, – поддержал приятеля Торх Рыба.

Они отошли к воде и принялись наблюдать, как воины из храмовой стражи грузятся на галеон. На самом корабле начали готовиться к отплытию – забегали матросы, послышался визг боцманской дудки.

– Ловить того, кто разрушил деревню, – задумчиво проговорил Ушастый. – Странно все это звучит…

– Очень. – Торх Рыба сплюнул в воду, и полюбовался, как плевок относит прочь от берега. – Ладно, пойдем. Сегодня «У четырех пескарей» будут жилы выкидывать. Нам кое-что должно перепасть.

– Точно.

И двое нищих пошли обратно. Свернули прочь от моря, потерялись в лабиринте припортовых улочек. А на «Мечте рассвета» подняли паруса, отдали швартовы. Слабый ветер понес корабль к выходу из гавани. Он прошел мимо волноломов, оставил позади мелководье.

А оказавшись в открытом море, повернул на юг.

Глава 10 Огонь недр

День за днем они шли и шли, забираясь все выше и выше. Арот принимали чужаков в белых шапках, точно близких родственников. Давали ночлег, кормили и угощали чачей. Каждый вечер в честь гостей звучали песни, вокруг костров ходили в хороводах юноши.

Лишь раз произошло недоразумение. Стрела, прилетевшая из тумана, оцарапала Олену ухо. Вторую разрубил в полете Харальд, а от третьей увернулась Хельга. Только после этого арот заметили, что на тех, в кого они стреляют, белые шапки.

Извинений хватило бы на десяток саг Юрьяна.

А потом обитаемые склоны остались позади, исчезли деревья. На смену лугам и мхам пришли голые камни и ледяной ветер. Из летнего неба повалил настоящий снег. Тут-то и пригодилась теплая одежда, захваченная у кивагор, и плащи, подаренные арот.

Несколько раз ночевали вокруг костра, но даже пламя не помогало. К утру холод становился нестерпимым. Снег то превращался в настоящую метель, то стихал совсем. Облака уползали, открывалось блеклое небо, и невыносимо сверкали под ярким солнцем шапки на таких близких горах. Тучи ползли уже не только выше, но и рядом и даже много ниже.

Разреженного воздуха не хватало, приходилось жадно глотать его, точно воду.

Сам перевал перешли по глубоким сугробам. Умотались так, что едва стояли на ногах. Но зато с высшей точки пути открылся великолепный пейзаж – мягко уходящие вниз уступами горы, зеленое одеяло джунглей и далеко на горизонте – блеск моря.

– Мне пора возвращаться, – сказал проводник-арот. – Иначе один просто не дойду обратно. Ну а вам будет легче. Скоро должны начаться пастбища сородичей, что живут на восточных склонах.

– Хорошо, спасибо, уж как-нибудь справимся, – ответил Олен хриплым из-за простуды голосом.

Болезнь настигла его вчера и пока уходить не собиралась.

– Справимся, – кивнул Харальд, когда проводник исчез из виду. – Осталось только решить, когда мы снимем Плетение Тьмы?

– Не раньше чем в дне пути до границы, – ответил Рик. – Чтобы Блистающий Господин успел разглядеть, с чем он имеет дело и куда мы направляемся, но чтобы не смог в то же время нанести удар.

И они пошли дальше, вновь заскрипел под ногами снег.

Склон с этой стороны напоминал огромную лестницу, оплывшую и сильно разрушенную. Ступени переходили друг в друга, образовывали террасы, там и сям торчали нагромождения скал, похожие на громадные кучи навоза.

– Все-таки легко тут идти, – заметила Хельга, когда пояс снегов остался позади и потянулись заросшие вереском пустоши.

– Так уж и легко? – проворчал Юрьян. – Я, заешь меня крабы, ноги стер до самого пупка.

– Я бывала в Небесных горах, – спокойно проговорила лиафри. – Они немного ниже, но зато очень обрывистые. Там бы пришлось ползти вниз на веревках, прижимаясь к скале.

К вечеру стало немного теплее, а на следующий день наткнулись на арот.

Вновь пришлось пить чачу, есть плохо прожаренную баранину и слушать длинные песни.

– Честно говоря, у меня уже болят уши, – заметил Олен, когда они устраивались на ночь в очередной гостевой башне.

– А мне начинает нравиться, – возразил Юрьян. – Хотя на безбабье и рыбу раком. Ведь так, Рыжий?

Скальд с девушками-арот вел себя осторожно, да и особых возможностей для знакомства у него не было. Молодых женщин горцы прятали, к гостям разрешалось выходить только зрелым. Поэтому Шустрый страдал без очередной влюбленности и шумно мечтал о том дне, когда найдет новый объект воздыханий.

– Мяу, – сочувственно проговорил оцилан, устроившийся спать, как всегда, около Рендалла.

На следующий день прошли мимо водопада вышиной чуть ли не в полмили. Сначала услышали грохот, позже увидели настоящее облако из водяных брызг. Только затем выбрались к каменной чаще, в которую с невероятной высоты обрушивалась пенящаяся вода.

Скала под ногами дрожала, воздух был сырым, словно во время дождя, а на коже и одежде оседали мелкие капли.

– Какая мощь, клянусь Селитой, – сказал Олен.

– Сила Правителя Высот неизмерима, – с гордостью отозвался проводник. – Мы – лишь пыль под его ногами.

Водопад остался позади, а к вечеру того же дня стала видна граница владений двух титанов. Лес подходил вплотную к каменным бастионам, торчали исполинские стволы, и над кронами кружились птицы. А двумя десятками локтей выше не росло вообще ничего, лишь блестели лысины серых и бурых валунов.

– Дальше лежат земли богопротивных вилакин, – сказал проводник, останавливаясь. – Мне там делать нечего.

– Это понятно, – кивнул Харальд. – Нам отдать шапки?

– Само собой. До границы примерно полдня пути, и я думаю, что вы пройдете их сами.

Головные уборы из белого меха, с которыми в последние дни расставались только на ночь, пришлось снять. Проводник сунул их в заплечный мешок, кивнул и затопал вверх по склону.

– Остановимся на ночлег? – предложил Харальд. – А заодно сделаем то, что должны.

– Да, сделаем. – Рик глубоко втянул носом воздух.

Для стоянки выбрали плоский участок склона сотней саженей ниже. Готовить что-либо не стали – не было воды, но костер развели. Поужинали сушеным мясом и острым сыром.

– Я готов, – заявил уттарн. – Садитесь вместе, а ты, Харальд, можешь постоять на страже.

К этому времени стемнело, горы пропали во мраке, остались лишь громадные силуэты. Небо выпучилось на землю сотнями моргающих глаз, поползли между ними черные тучи.

Человек, лиафри и сиаи сели вместе, и Рик принялся размахивать когтистыми лапами. Вновь опустилась исполинская сеть, сотканная из тьмы пополам с желтоватыми огоньками. Олен испытал удушье, но оно на этот раз прошло так быстро, что почти не причинило неудобств.

А потом он почувствовал себя голым, точно лишился защиты, незримой, но очень надежной.

– Как неуютно, – сказала Хельга, и в голосе ее прозвучало напряжение.

– Точно кто-то пялится со всех сторон, – пробурчал Юрьян. – Глядит и сверху, и снизу, и даже с боков.

– Теперь мы открыты для взглядов Савалко. – Рик устало повел плечами. – И боюсь, как бы он сам не заявился к нам.

– А я этого как раз не боюсь… – Олен осекся на полуслове, когда сверху, из темного неба, прозвучал резкий крик хищной птицы.

– Похоже, у нас гости. – Харальд вскочил и выхватил меч, а Рыжий, до сего момента дремавший, поднял голову.

Глаза кота вспыхнули желтым огнем.

От вершин донесся могучий рокот, словно колыхнулась каменная грудь размером с гору. Во тьме обозначилось движение чего-то слишком огромного, чтобы его можно было охватить одним взглядом.

Олен поднялся, рука сама потянулась к мечу. Мгновением позже это движение повторили Хельга и Юрьян. Рик остался на месте, но как-то сгорбился, опустил плечи и стал донельзя похож на готовящегося к прыжку льва.

– Проклятье, ничего не видно! – Харальд выхватил ветку из костра, поднял ее повыше.

Точно отвечая этому крику, Сердце Пламени задрожало, выплюнуло столб огня высотой локтей в двадцать. Багровый свет упал на груды валунов, осветил колонну из серого камня. Она поднялась и опустилась, горы вздрогнули, и Рендалл понял, что это огромная нога.

– Не зря его прозвали Держащим Небо! – выкрикнул Юрьян, меч в руках которого дрожал, как лист на ветру.

– Пусть лучше держит собственную задницу! – рявкнул Харальд.

Пламя исчезло без следа, но зато засветился сам исполин, слабым, еле видимым сиянием, что напомнило Олену о мертвом городе на Холодном материке. Разглядел очертания головы, могучее тело и два копья в руках. Качнулись за спиной колоссальные крылья.

Ледяной клинок вспыхнул, вокруг него закружились белые искорки, и исполин остановился. Задумчиво качнул головой, увенчанной короной из облаков, замахнулся копьем.

Удар оказался столь быстр, что Олен его не увидел. Тело дернулось в сторону само, меч взлетел вверх. Сияющее бело-голубым лезвие столкнулось с чем-то черным и остроконечным. Удар болезненной дрожью отозвался в руках, колени ослабели и немного подогнулись.

Но в следующий миг слабость исчезла, Рендалл обнаружил, что жив и невредим.

Остальные пострадали куда сильнее.

Харальд лежал на спине и силился встать, по лицу его текла кровь, хотя ран видно не было. Хельга пошатывалась, вместо меча из ее кулака торчала рукоять с обломком лезвия не длиннее ладони. Оцилан пропал, Юрьян ругался за пределами круга света от костра.

– Где он? – спросил Олен, вглядываясь туда, где мигом ранее виднелся силуэт Правителя Высот.

– Прямо перед тобой, – ответил Рик и, проявившись из окутавшего его мрака, резко махнул лапами.

Холодное дуновение коснулось щеки Рендалла, зрение на мгновение померкло. Словно черную пелену сорвало с фигуры Савалко, замершего всего в нескольких шагах. Титан уменьшился и теперь ростом немногим превосходил эльфа, но выглядеть менее опасным от этого не стал.

– Отдай сам, – сказал он, и протянул правую руку, из которой исчезло копье. Открылась серая бугристая ладонь с белыми, точно снег на вершинах гор, прожилками. – Я щедро вознагражу тебя.

– И чем же? – спросил Олен.

– Ты станешь правителем всех смертных Вейхорна, когда я буду владеть этим миром. – Голос титана звучал безо всякого выражения, но зато глаза горели алчностью, злобой и завистью.

Теми чувствами, что одинаково свойственны людям и гномам, богам и эльфам.

– Сомневаюсь.

– Зря. Я…

Рыжий прыгнул на Блистающего Господина точно так же, как бросался на любого врага – целясь в шею. Но острейшие когти, способные распороть сталь, точно холстину, лишь бессильно соскользнули с серой гладкой кожи, и оцилан с изумленным мяуканьем свалился наземь.

Брошенная Хельгой рукоять меча ударила Савалко в лоб, и он отступил – не от боли или силы удара, а от удивления.

– Еще добавить? – Олен атаковал, целясь в глаз, но зацепил лишь воздух.

– Ты еще пожалеешь об этом! – прогремело сверху, и из вышины донесся шорох орлиных крыльев.

– Неужели ушел? – Харальд наконец смог подняться, стало видно, что кусок кожи на голове у него сорван прямо с волосами. Кровь немного подсохла, образовав багровую дорожку через лоб и бровь.

– Боги так легко не отступают. – Из тьмы, держась за бок, приковылял скальд. – Чем он нас приложил? Всех сразу, и как быстро… Рик, а ты почему не пострадал?

– Укрыл себя щитом из Тьмы. – Уттарн презрительно оскалился. – Его не под силу пробить даже богу…

Олен вспомнил, как в подземелье под чудовищным храмом сумел прорезать такой вот щит. Подумал, что не зря хозяева Вейхорна так хотят завладеть оружием, попавшим в руки гостя из другого мира.

– Что…

Что хотел сказать Харальд, так и осталось неясным. Горы снова вздрогнули, и ближайшая вершина просто разорвалась! Лопнула, в стороны полетели камни и целые скалы.

Вверх ударил столб алого свечения.

– Вулкан, – слабым голосом прошептал Юрьян. – Лава. Нас сейчас зальет! Нас зажарит насмерть! Ой-ёй, надо поскорее бежать отсюда!

Скальд, вопреки обыкновению, не преувеличивал. Пышущее жаром варево лилось из жерла новорожденного вулкана и с обманчивой неторопливостью стекало по склону, по дороге разделяясь на языки. Над ними взлетали оранжевые искры, пепел сыпался с черного неба.

– Вещи в руки и вниз! – завопил Олен.

Сам сунул меч в ножны и бросился туда, где оставил мешок. Юрьян мигом забыл про ушиб, Хельга – про сломанный меч, а Харальд – про рану на голове.

– Идите за мной, быстрее, – скомандовал Рик, когда замешкавшийся Шустрый вскинул мешок на плечи.

Побежали вниз, спотыкаясь о кочки и глотая горький от запаха гари воздух.

Извержение набирало силу. Земля тряслась беспрерывно, из глубины доносилось сердитое громыхание, словно тысячи гномов лупили друг друга по головам топорами из камня. Столб пламени над вулканом рос, тьма в испуге бежала прочь, колыхались тени, длинные и изломанные.

Участок отвесного склона пришлось обогнуть, затем Юрьян свалился и ушиб ногу. Пока его приводили в себя, Олен оглянулся и обнаружил, что лава подошла чуть ближе. Впервые почувствовал страх, возникло подозрение, что на этот раз бог сумеет взять над ним верх.

– Быстрее! – завопил Харальд, Шустрому помогли подняться на ноги, и они помчались дальше.

Камень размером с телегу пролетел над самой головой. Шлепнулся впереди и развалился на несколько кусков. Крупные покатились дальше, осколки полетели во все стороны. Олен почувствовал, как что-то рвануло за ухо. Поднеся к нему руку, нащупал мокрое и липкое.

– Вот падаль, – неожиданно выругался Рик, дотрагиваясь до переносицы, – чуть глаза не лишился…

Обломки камня обежали стороной, но тут же уттарн глянул вверх и назад и резко остановился. Олен посмотрел через плечо и почувствовал, как холодеет – черный валун летел прямо на них, увеличиваясь в размерах.

Вот он с кулак, вот – с бочку…

Рик вскинул руку, и каменюка весом не менее тысячи унций послушно замерла, точно налетела на невидимую стену. Миг, и она рассыпалась в облако пыли, ее струи медленно поползли в стороны. Но зато сам уттарн пошатнулся, заскрипел зубами, по гриве его забегали белые огоньки.

– Держись! – Олен подскочил, подхватил Рика под локоть, и пошатнулся, придавленный немалым весом лохматого мага.

– Ничего, – прохрипел тот сквозь стиснутые зубы, – вразуми меня Госпожа, и не такое переживали…

С другой стороны подбежала Хельга, и вдвоем они потащили уттарна вниз по склону.

– Так нас накроет! – прокричал оглянувшийся Харальд, перекрывая гул извержения. – Надо уходить вправо!

Олен поддерживал Рика, старался шагать быстрее и в то же время глядеть под ноги. Сердце прыгало от желудка до горла, пот тек ручьями, с бровей капало. Вдох опалял горло, а ноги от усталости просто тряслись. Но он не останавливался, знал, что должен двигаться…

Чуть ли не скатились по крутому каменистому склону, когда сверху по нему хлынула кипящая лава. Накатила волна жара, пот мгновенно высох, а воздух и вовсе превратился в нечто раскаленно-колючее.

– Бегом! – завопил Юрьян.

Вулкан громыхнул раскатисто и мощно, и в его голосе Рендаллу послышался издевательский смех.

– Врешь, – прохрипел он, – мы еще поборемся…

Непонятно откуда удалось взять силы, но он сумел ускорить шаг. А затем сам по себе ожил ледяной клинок. От него пошел обжигающий холод, зной отступил, и бежать стало легче.

Волна лавы с разочарованным свистом прокатилась в полусотне шагов за их спинами.

– Невероятно, но мы вырвались… – просипел, останавливаясь, Харальд. – Просто чудо какое-то…

– Нет, еще не вырвались. – Рик выпрямился и указал назад, туда, где по склону, поверх уже застывшей, темной лавы, катились новые потоки, похожие на огненных змей. – Придется торопиться.

Из того, что происходило дальше, Олен мало что запомнил.

Он бежал, кусая губы до крови, чтобы не свалиться от усталости. Несколько раз падал, но находил силы подняться. Спутники были где-то рядом, но он их почти не видел, лишь отмечал, что они еще тут.

С трудом осознал, что начало светлеть, и обнаружил, что стоит на краю обрыва и внизу – лес.

– Что это? – спросил Юрьян каким-то чужим, мертвым голосом, совершенно не похожим на его собственный.

– Граница, – еле слышно ответил Харальд. – И прежде чем пересечь ее, нужно вернуть на место Плетение Тьмы… Ты готов?

– Постараюсь. – Рик устало вздохнул, совершенно человеческим движением почесал в затылке.

Олен повернул голову, чтобы заглянуть через плечо.

Вулкан отчетливо вырисовывался на фоне светлевшего неба, но теперь был довольно далеко. Извержение продолжалось – рвались вверх языки пламени, тучи пепла носились над вершиной, летели раскаленные камни, словно выпущенные из пращи длиной с дерево.

И свежая лава пробивала дорогу через нагромождения застывшей.

Спешить нужно было по-прежнему.

Уттарн снова усадил всех в кучку и принялся за колдовство. Но на этот раз Олен оказался настолько уставшим, что не почувствовал почти ничего.

– Все, – сказал Рик. – Можно спускаться. На то, чтобы обходить этот обрыв, времени у нас нет.

– И веревок тоже, – мрачно заметила Хельга.

– Достаем теплую одежду, – сказал Харальд. – Там, внизу, она нам не понадобится. А тут не так уж высоко…

Олен с трудом справился с завязками собственного мешка. Принялся вытаскивать оттуда меховые вещи, подаренные арот и купленные у кивагор. Нож со скрипом вошел в плотный материал, разделяя накидку на полоски, достаточно толстые, чтобы сплести из них канат.

Когда он оказался готов, языкам лавы осталось преодолеть всего около мили.

– Ну, кто первый? – спросил Рендалл, обматывая канат вокруг здоровенного валуна, что лежал на краю обрыва.

– Хельга, как самая легкая, – предложил Юрьян. – Потом Харальд, затем ты, я… и уттарн последним…

– Годится, – буркнул Рик. – Вперед.

Лиафри проверила, как сидит на спине мешок, бросила на Олена взгляд, полный то ли обиды, то ли разочарования, и полезла вниз. Скальд лег на землю, высунул голову из-за края пропасти.

– Ага, молодец… – проговорил он, напряженно сопя. – Еще сажень… отлично… вот уже на уровне деревьев… Харальд, давай ты.

Олен сидел, привалившись спиной к валуну, и безразлично смотрел, как смерть в облике багровых «ручьев» приближается к нему. Сил не было даже на то, чтобы бояться, мысли упорно возвращались к родному миру. Думалось о том, что происходит там, живы ли те, кто остался на Теносе?

Когда его тронули за плечо, невольно вздрогнул.

– Пора, – сказал Рик.

– Да. – Рендалл встал, подошел к веревке, сплетенной из кусков курток, теплых штанов и накидок. Неожиданно накатил страх высоты, под ложечкой засосало до боли, до жестокой тошноты…

Чтобы справиться с этим, шагнул за обрыв.

Руки рвануло, захрустело в плечах и локтях. На боль в ободранных до крови ладонях просто не обратил внимания. Зато едва удержал вскрик, когда сверху на плечо спрыгнул Рыжий.

Перебирая конечностями, потащился вдоль каменной стены, испещренной трещинами и маленькими воронками, похожими на логовища муравьиных львов. Несколько раз ударился об нее, да так, что зазвенело в голове. Сознание не потерять помог оцилан, укусивший человека за ухо. Боль отрезвила, вернула способность ясно соображать.

– Еще немного, еще чуть-чуть… – вспомнил только одну строку из слышанной очень давно песни. – Еще немного, еще чуть-чуть…

– Прыгай! – донесся снизу крик Хельги.

Олен послушно разжал руки.

Приземлился на что-то мягкое. Ноги подогнулись, и под возмущенный мяв Рыжего отпрыск императоров Безариона позорно шлепнулся задницей в нечто глухо чавкнувшее. Обнаружил, что сидит в зелено-фиолетовом мху, что вокруг – заросли папоротника, чуть далее высятся деревья, похожие на колонны.

– Живой? – Харальд склонился, заглянул Рендаллу в лицо.

– Наверное, да, – ответил тот.

Сумел подняться без посторонней помощи, но понял, что более одного шага сделать не в состоянии. Оперся о ближайшее дерево, вдохнул его запах, горьковатый, приятно холодящий ноздри.

– А вот и я! – прозвучал за спиной бодрый голос Юрьяна. – Эй, где ты там, лохматый?

Рыжий тревожно замяукал, и Олен нашел силы посмотреть вверх.

Рик дергаными, неуверенными движениями полз вниз по канату, а сверху, над краем обрыва, нависал настоящий язык из лавы. Он покачивался, бурлил и пузырился, точно не осмеливаясь двигаться дальше.

– Граница, – сказал Харальд, – вторгнуться в чужие владения Савалко не решится…

– Но веревку сожжет, – безжалостно закончила Хельга.

Канат оборвался и уттарн полетел вниз. Взмахнул руками, точно очень большой и крайне неумелый птенец. Темное облачко возникло из пустоты, и когда Рик влетел в него, падение резко замедлилось.

– Вот это я понимаю, маг, – в голосе Шустрого прозвучало уважение.

Уттарн мягко спустился на землю, и черное облако вокруг него рассеялось. Вдали загрохотал вулкан, и послышалось в его реве злобное разочарование. Лава над обрывом начала стремительно твердеть.

– Все же надо отойти подальше от границы, – проговорил Харальд, – и разбить лагерь. А то устал, сил нет.

«И то верно», – подумал Олен, державшийся на ногах только благодаря дереву, на которое опирался.

К собственному удивлению, сумел сделать шаг. Второй получился сам собой, а дальше Рендалл довольно уверенно зашагал вслед за спутниками. Рядом, помахивая хвостом, потрусил Рыжий.

Лес вокруг не походил на чащи севера Алиона, но еще меньше напоминал джунгли Архипелага или Мероэ. Деревья стояли часто, в полумраке их стволы казались серыми, но под солнечными лучами играли белизной. Цветов и травы не имелось вовсе, густой шелестящей стеной росли папоротники, зеленые, синеватые и фиолетовые, как цветущая сирень.

Птичьи и звериные крики звучали редко и приглушенно, словно местные обитатели боялись подать голос. Наверху, в кронах, шуршало, иногда слышался шорох бивших по воздуху крыльев.

Через какое-то время древесные исполины уступили место карликам с корявыми стволами и круглыми листьями. И тут обнаружилась обильная и очень шумная жизнь. Из-под ног шагающего первым Харальда с сердитым жужжанием порскнули крылатые твари размером с ладонь, то ли птицы, то ли насекомые. На Рыжего, зло вереща, спикировала аляповато окрашенная птаха.

Оцилан прыгнул, махнул когтями, клацнул зубами, но промахнулся.

– Вот так и останешься без обеда, – сказал Олен, провожая глазами метнувшуюся вверх птицу.

– Мяу! – сердито ответил кот.

А еще через сотню шагов вышли к широкому ручью с мутной водой.

– Встанем тут? – спросил Харальд.

– Да, – кивнул Рик.

– Конечно. Не тащиться же дальше, заешь меня крабы… – пробормотал Юрьян и зевнул во весь рот.

Олен и Хельга просто кивнули.

Кинули жребий, кому когда сторожить. Рендаллу досталось дежурить первым в паре с Юрьяном. Скальд, вопреки ожиданиям, не стал ругаться, ограничился лишь злым плевком.

Спутники улеглись, Шустрый уселся у берега. Олен расположился у одного из деревьев, прислонившись к морщинистому корявому стволу. Рыжий посидел немного, затем бесшумно поднялся и исчез в чаще.

Глаза у Рендалла закрывались сами, большого труда стоило держать их открытыми. Монотонное журчание воды, посапывание спящих навевали дремоту, и по мышцам текла мягкая истома.

Веки опустились и…

…треск ветки на другом берегу заставил Олена резко открыть глаза и схватиться за меч.

– Ничего себе, – донесся восторженный шепот Юрьяна. – Или я сплю?

У самой воды, настороженно принюхиваясь, стоял зверь размером с лошадь. Бока его покрывали белые и бурые пятна, а на морде красовался недлинный хобот. Но больше всего удивляли глаза – огромные и золотистые, необычайно умные для животного. В них читалось любопытство.

– Тогда это наш общий сон, – ответил Олен.

Зверь переступил с ноги на ногу, склонил голову набок. Стало видно, что по спине его полосой идет густая шерсть, а из нее торчат иглы, похожие на ежовые, но во много раз длиннее.

– Главное, чтобы сон не стал страшным. – Скальд медленно, не делая резких движений, потянулся за луком.

Зверь насмешливо фыркнул, развернулся и исчез в чаще. Благодаря пятнам в один миг растворился среди деревьев. А мгновением позже резкий крик донесся сверху, за ним второй. Зашуршало, затрещало, вниз полетели ветки и маленькие зеленые плоды, закружились листья.

Новые гости и не думали прятаться.

Похожие на уродливых маленьких человечков с рыжей шерстью, они скакали по ветвям, перехватываясь руками и ногами. Оживленно переговаривались, мотали хвостами, корчили рожи.

– Вот разорались. – Юрьян взял-таки лук и принялся натягивать тетиву. – Пристрелить одного, чтобы другие замолкли?

– Может, не стоит? – Олена не оставляло подозрение, что глазами животных за ними наблюдает кто-то еще. – Вдруг они захотят ответить? А бросаться эти твари умеют не хуже нас с тобой…

Гвалт прекратился мгновенно, мохнатые «человечки» дружно замерли. Один повис на хвосте, другой оцепенел с распахнутой пастью, где виднелись мощные кривые клыки. И глаза у всех одновременно стали ярко-желтыми, как у Рыжего, даже ярче.

Лес охватила внезапная, противоестественная тишина.

– Что за ерунда? – Скальд даже забыл про свой лук.

– Это не ерунда…

И тут все вернулось. Завопили птицы, зашевелились мохнатые карлики. Издали целую серию истошных воплей и умчались в чащу, в ту сторону, где между деревьев пробивался свет взошедшего солнца. Из ручья без плеска высунулась морда исполинской лягушки.

Глаза размером с кулак остановились на двуногих.

– Самый лучший способ общения с местной живностью, – Олен подергал себя за ухо, – это ее не замечать.

– Это точно, – кивнул Шустрый и погрозил лягушке кулаком.

Солнце поднялось немного выше и начало припекать. Когда разбудили сменщиков, Рендалл вытащил из мешка одеяло, лег на него и провалился в знакомый сон с тенями в бездне и зовущим шепотом…

Открыв глаза, не сразу осознал, где находится.

– Вставай, – сказала Хельга, осторожно трогая Олена за плечо. – Пора завтракать.

– Это мне чудится или нет? – спросил он, понимая, что обоняние тревожит запах жареного мяса.

– Твой зверь постарался, – ответила лиафри.

Девушка отошла, а он принялся выпутываться из одеяла.

На берегу ручья горел костерок, около него сидели Харальд и Рик. Дым лениво уползал вверх, а лежавший тут же Рыжий алчным взором поглядывал на жарившуюся тушку животного размером с зайца. Юрьян плескался у воды, напевая под нос нечто воинственное.

– Вставай, а то без еды останешься, – заметил уттарн.

– И то верно. – Харальд ткнул в тушку ножом. – Готово, кровь не течет. Налетай, кто тут голодный.

Но умыться Олену все-таки дали.

Вернувшись к костру, получил свой кусок мяса и умял его в одно мгновение, не оставив даже костей.

– Так куда лучше, – заметил скальд, поглаживая себя по животу. – Жалко, что мне не удалось подстрелить того, с хоботом. А то бы еды у нас сейчас было на несколько дней вперед.

– Это кого с хоботом? – насторожился Харальд.

Пришлось рассказать про то, как приходил из чащи пятнистый зверь, как скакали по ветвям мохнатые уродцы.

– Обезьяны, – сказал Рик. – Слуги Ее-Караи, ее священные животные. Хотя этой богине подвластны все звери в этих лесах.

– Тогда у нас нет ни единого шанса, – сказал Олен, которому сон не прибавил бодрости. – Можно убежать от вулкана, но как победить титана, которому служат все живые твари?

– И это спрашивает тот, кто отогнал Леа-Хо, точно шелудивую собачонку? – хмыкнул Юрьян.

– Тогда я не знал, с кем имею дело… – Рендалл уставился в землю. – А сейчас я просто устал. Сколько можно убегать и сражаться с целым миром? Нельзя же вечно просидеть под защитой Плетения Тьмы?

– Так что ты предлагаешь? – спокойно поинтересовался Харальд, внимательно глядя на Олена.

Тот выглядел изнуренным, даже больным. Под глазами лежали тени, в волосах блестела непонятно откуда взявшаяся седина. Мощные руки лежали на коленях, голос звучал глухо.

– Выбрать одного из титанов, отдать ему меч и перстень и взять слово, чтобы меня вернули домой. Может быть, с моими вещами у него хватит сил это сделать?

– Ты думаешь, что кто-то из этих бессмертных сволочей выполнит обещание, данное человеку? – Харальд ощутил злость. – Ты готов вот так просто сдаться? Бросить все, отступить? Да любой из них, заполучи он ледяной клинок и Сердце Пламени, тут же ввяжется в войну за власть над Вейхорном! А о тебе если и вспомнит, то только для того, чтобы убить!

– Я… – Олен как-то неуверенно повел плечами.

– Кроме того, – вмешался Рик, – для местных богов не существует ничего за пределами их мира. Они просто не в состоянии заглянуть за его скорлупу. Силы титану может хватить, чтобы забросить тебя во Внешнюю Тьму. Но умения направить куда нужно и не дать тебе погибнуть – нет.

– Тогда что же делать? – На лице уроженца Алиона отразилось мучительное колебание. – Мы еле выжили вчера! А сколько еще идти, пока не окажемся в Цантире? Сколько еще богов возжелают нашей гибели?

– Много, но мне деваться некуда, – твердо сказал Харальд. – Ты – мой единственный шанс вырваться из Вейхорна.

– Либо я доведу тебя до Цантира, – уттарн клацнул зубами, – либо убью… нарушу клятву и сам погибну, но задание выполню…

– Мне интересно посмотреть, чем все закончится, и сложить об этом сагу. – Юрьян широко улыбнулся. – И, кроме того, я слишком много прошел с тобой.

– И я, – добавила Хельга, но в ее голосе Харальду послышалась неуверенность.

Он давно понял, что их спутница неравнодушна к Олену, но в последние дни заметил в ее поведении странную перемену. Девушка, и так не отличавшаяся особой любовью к болтовне, стала вовсе молчаливой. В глазах ее появилось злое выражение, какое бывает у тех, кто жаждет мести.

– Так что вставай и пошли! – рыкнул Харальд. – Или мы сами прибьем тебя и спокойно разойдемся в разные стороны. Ну, что?

– Я… – Рендалл махнул рукой, попытался улыбнуться. – Раздери меня бешеный йотун! Ладно, пошли…

– Вот так-то лучше. – Харальд поднялся, повесил на спину мешок.

Переправились через ручей и зашагали дальше на юго-восток через чащу.

Что ждало их впереди, не сказали бы все боги Вейхорна.

Велик Сверкающий хребет, протянулся он через весь Трехпалый континент, от теплого моря Тайн до Срединного моря, чьи воды, зажатые между тремя материками, бороздят сотни кораблей. Десятками пиков угрожает он небу Вейхорна, и многие из них очень высоки.

Но среди прочих выделяется расположенная в северной части хребта Сахарная голова. Ее вершина, окутанная вечно клубящимися облаками цвета снега, вознеслась на высоту более трех лиг.

И мало кто даже среди арот знает, что творится на ее склонах.

Дурным местом считается Сахарная голова, и ни один из кланов не претендует на пастбища, расположенные вокруг ее основания. Только кружат в вышине орлы, горные козлы скачут по скалам, и барсы, чей мех ценится на вес золота, крадутся в вечной жажде убийства.

Лишь служителям Блистающего Господина ведомо, что за пеленой из облаков, за вечными снегами, расположен тайный храм. Укрыт он в пещерах, защищен обрывами и готовыми сойти лавинами. Именно сюда уходят на покой шаманы, которые стали чересчур сильны, чтобы жить среди обычных смертных.

Здесь они умирают, и тела их уносят на вершину, под холодное, безжалостное небо. Где оставляют навечно сидеть, смотреть на мир подобно замершим безмолвным статуям.

Живых в тайном святилище редко бывает более десятка.

В год тысяча четыреста двадцать второй от Падения Небес в пещерах Сахарной головы ютились восемь старых шаманов. И утром пятого дня второго теплого месяца они все проснулись одновременно. Каждый ощутил, как исполинское тело горы покачнулось, мягко, но существенно.

Означать это могло только одно – Правитель Высот желает говорить со своими слугами.

Каждый нарядился в накидку из орлиных перьев, что заменяет шаману крылья, взял погремушку из скрепленных панцирей черепахи и жезл из берцовой кости – знаки власти. В полной тишине выбрались они из тесных и темных келий и сошлись в самой большой пещере.

Тысячи нарисованных мелом и охрой ликов Савалко глядели с ее стен – добрых и сердитых, торжественных и веселых. И сейчас все они в свете факелов казались живыми – пучили глаза, морщили брови и хмурили лбы.

– Мы пришли, владыка, – взял слово старейший из шаманов, недавно отметивший сто пятидесятый день рождения.

Лики на стенах замерли, а потом заговорили разом, так что могучий голос Блистающего Господина обрушился со всех сторон:

– Слушайте меня! Настало время одному из вас покинуть уединение и отправиться вниз! Пойти по следам того, кто обманул меня! Кто присвоил то, что принадлежит только мне!

Голос перешел в рык, а потом затих.

– Что же это и кто он? – вопросил старейший из шаманов.

– Узрите! – Лики Савалко одновременно выдохнули, и пещеру заполнил вязкий белый туман.

Некоторое время ходил волнами, затем сгустился в несколько фигур. Одна из них очевидно была сиаи, обитателем Холодного материка, другая – девушкой-лиафри, третья – уттарном. Увидев его, почти все шаманы поморщились, а один не удержался и сердито сплюнул.

А вот две оставшиеся оказались непонятно кем. Они походили на представителей нескольких рас Вейхорна, но не принадлежали ни к одной из них.

– Кто это такие? – осведомился старейший из шаманов.

– Чужаки. Они явились из-за пределов нашего мира, и принесли с собой нечто настолько могучее, что ему нет равного в пределах Вейхорна. – Голос бога истончился, перешел в визг: – Вот, смотрите!

У того из чужаков, что повыше, вспыхнул алым огнем перстень на пальце, а меч на поясе засветился холодным голубым сиянием. Стала ощутима сила того и другого, очень разная, и в то же время сходная. Сухой жар первой причудливо смешался с обжигающим холодом второй.

– Эти два предмета вы обязаны взять у него и доставить мне! Причем он должен отдать их сам!

– А если снять с трупа? – спросил шаман, у которого не хватало одного глаза.

– Так тоже можно. Сейчас они направляются к Син-Эстер, а оттуда двинутся, скорее всего, морем на север.

– Понятно, – сказал старейший. – Но почему идти должен только один? И кто именно?

– Все вместе вы неизбежно привлечете внимание, – уже спокойнее пояснил Блистающий Господин. – Такую мощь не укрыть. Кроме того, оставлять святилище без присмотра нельзя. Вдруг явится новичок? Или один из вас отправится к моему престолу. А кто пойдет – решайте сами. Пусть это будет сильнейший!

– Понятно, владыка. – Старейший из шаманов покорно склонил голову. – Мы попробуем исполнить твою волю.

– Постарайтесь. Ведь награда будет такой, о какой нельзя и мечтать, – власть надо всем миром. – Голос бога начал слабеть: – От восхода до заката, от северных пределов до южных, от пути солнца до дома луны, что кроется под глубочайшими недрами… Да останетесь вы на высоте!

– Да останемся мы на высоте, – повторили шаманы ритуальный призыв, и все до единого лики на стенах стали только рисунками. Жизнь ушла из них, Савалко покинул зал.

– Ну, и что делать будем? Как выбирать? – сварливо осведомился одноглазый служитель Блистающего Господина.

Каждый из восьмерки считал себя сильнейшим, единственно достойным того, чтобы взяться за поручение.

– Поединком! – решительно предложил младший, появившийся около Сахарной головы пять лет назад.

– Это можно… конечно… да, – закивали остальные.

– Нас восемь, – проговорил старший. – Разобьемся на пары. Тот, кто проиграет в схватке – выбывает. Оставшиеся четверо тоже разбиваются на пары. Затем остаются двое, и потом – один.

Предложение было встречено одобрительным гулом.

Шаманы выстроились вереницей и направились к выходу из святилища. Когда впереди обозначился дневной свет, затушили факелы. Через полсотни шагов вышли на поверхность.

В вышине, еле пробиваясь сквозь облака, светило блеклое солнце. Сеялся мелкий снежок. За белой пеленой угадывались очертания склонов и громады соседних гор, чьи вершины находились полулигой ниже.

– Ну что, начнем? – проговорил старший. – Бросаем жребий, кому с кем сходиться. Раз, два…

Восемь костяных жезлов полетели вверх. Два рухнули обратно сразу, два чуть позже, а другие четыре почти одновременно, но тоже по парам.

– Все ясно, – пробормотал одноглазый шаман. – Мне драться с тобой, Ячий Нос…

Младший из обитателей тайного святилища кивнул.

Они подобрали жезлы и начали расходиться в стороны. Двое вверх по склону, двое – вниз, еще две пары – в стороны. Остановились, лишь когда до входа в храм осталось три сотни саженей.

В той стороне, куда удалились старейший из шаманов и его противник, грохнуло. К небу ударила струя синего пламени, вокруг нее заплясали изломанные черные тени. Там, где сошлись Ячий Нос и одноглазый, взвыли, столкнувшись, потоки несущего снежинки ветра.

Третья пара породила громадное темное облако, что скрыло их из виду, четвертая окуталась венцом из молний – сиреневых и золотистых, нещадно плавивших сугробы, что не таяли веками. Заструились ручьи, с гулом пошла вниз небольшая лавина, породила еще одну, много большую…

Но там же все и закончилось быстрее всего. То ли силы оказались неравны, то ли один из шаманов допустил оплошность. Молнии погасли, ручьи начали замерзать, шум лавины затих, и к входу в святилище пошел арот, несший на руках потерявшего сознание соплеменника.

Победитель занес побежденного в тоннель, уложил на каменный пол и стал ждать.

Вскоре к нему присоединились еще трое. В их числе оказались Ячий Нос и старший из шаманов.

– Ну что, продолжим? – сказал он, и посохи полетели вверх.

Две пары снова разошлись в стороны, и опять забушевали над склонами Сахарной головы стихии. Началась настоящая гроза с градом, полезли из-под снега бурые скалы, точно рвущиеся к свету побеги. Но рассыпались черным пеплом, затих гром, и градины перестали падать, сменившись обычным снегом.

– А ты силен, – проговорил старший служитель Блистающего Господина, столкнувшись у входа в пещеру с Ячьим Носом.

– Сейчас узнаем, насколько, – ответил тот, укладывая поверженного противника.

Успевший прийти в себя одноглазый проводил оставшихся претендентов мрачным взглядом.

– Вот гады, – сказал он с чувством, когда скрип снега под ногами затих, и принялся выбираться наружу.

Как раз успел, чтобы увидеть начало поединка.

Радужный пузырь окутал стоявших друг напротив друга шаманов, по бликующей поверхности забегали желтые и синие огни. Лопнул, и оглушительный грохот раскатился над горами.

Спикировали с высоты черные птицы, слишком большие, чтобы быть из плоти и крови. Навстречу им ударили огненные копья. Вспыхнуло настолько ярко, что обладатель единственного глаза едва не ослеп. Невольно покачнулся, раскинул руки, дабы сохранить равновесие.

Когда смог видеть, обнаружил, что к святилищу идет победитель. Прищурился и не удержался от ругательства:

– Утроба высоты!

Самый молодой из шаманов нес на руках старейшего.

Ячий Нос приблизился, обнаружилось, что лицо его покрыто свежими ожогами, а на лбу появились царапины.

– Надо же, как тебе повезло, – сказал одноглазый, делая шаг в сторону, чтобы дать победителю дорогу. – Ты исполнишь волю Правителя Высот и получишь награду.

– Ее надо сначала исполнить. – Ячий Нос положил старейшего рядом с остальными. – А для этого – узнать хоть что-нибудь о том месте, куда мне предстоит отправиться. Сейчас они все очнутся, и будут рассказывать. А начать можешь ты…

О том мире, что лежал за пределами Сверкающего хребта, шаманы знали не так мало, но знания эти были обрывочными. Один помнил других богов, другой – соседние народы, третий – названия отдаленных мест.

– Ну, хорошо… – Одноглазый почесал голову и начал рассказывать.

Долго мучиться в одиночку ему не пришлось. Очнувшиеся слуги Блистающего Господина один за другим присоединились к разговору. Последним в него вступил старейший из них.

– Ладно, я все понял, – сказал Ячий Нос, когда все замолчали. – Сейчас схожу за вещами и отправлюсь.

Вернулся он быстро, без ритуальной накидки, в обычной одежде горца и с мешком за спиной. Одному за другим поклонился побежденным собратьям, дождался ответных поклонов.

– Возвращайся, – проговорил старейший.

– Обязательно. – Ячий Нос поднял костяной жезл и ударил им по погремушке, после чего исчез.

И только орел сумел бы разглядеть, что на вершине горы, расположенной к северу от Сахарной головы, появилась черная точка. Мгновение постояла на одном месте и пропала.

Умением прыгать с горы на гору обладали лишь самые могучие из шаманов-арот.

К их числу принадлежал и Ячий Нос.

Интерлюдия в Алионе II

Стены Безариона явились из-за горизонта внезапно, будто выросли только что.

При их виде Харугот испытал раздражение. Он не любил этот город, всем, вплоть до самого последнего камня в мостовых, напоминавший о Золотой империи и о том, что он, уроженец рыбачьего поселка на берегу Деарского залива, всегда будет чужаком, останется узурпатором.

При виде консула засуетились стражники, донеслись их злые голоса, хлопки кнутов. Путники, проходившие через ворота, кинулись к обочинам, конные принялись заворачивать лошадей, заскрипели телеги.

– Консулу слава! – рявкнули стражники, пуча глаза из-под круглых шлемов, когда Харугот промчался мимо.

Но он даже не посмотрел на караульных, бросил лишь быстрый взгляд на створки, где нагло растопыривал лучи герб ненавистной империи – золоченый солнечный диск из стальных полос.

Потянулись улочки Безариона, необычайно тихие и пустынные. И не только суровая зима сделалась причиной того, что величайший город Алиона стал напоминать кладбище. Постаралась и война, и сами горожане, вздумавшие взять оружие и выразить недовольство консулом.

И жестоко за это наказанные.

Харугот и его свита проехали через южный торговый квартал, где с мостовой кое-где еще не оттерли следы крови. Свернули направо, к Императорскому мосту. Блеснула впереди гладь покрытого льдом Дейна. На другом берегу открылся голый холм и на его вершине – Золотой замок. Много правее, в стороне Черных ворот, показались тонкие башни Школы Истинного Знания, где учат магов.

Взглянув на них, консул испытал желание выругаться.

В его собственной столице остались люди, не признающие над собой никакой власти! Но ничего, он еще до них доберется, вот только вернет себе прежние силы и способности…

Миновали улицу Оружейников, и через Гнилой ручей выехали к началу ведущей к замку дороги. Потянулись голые склоны, поднимающиеся к зубчатым стенам и башням, черным на фоне закатного солнца.

И тут у ворот консула приветствовали ритуальным кличем, в ответ он лишь вяло кивнул.

– Доброго дня вам, мессен. – Встретивший Харугота во дворе замка канцлер Редер ари Налн взял коня под уздцы.

– Привет и тебе. – Он спрыгнул с седла, поморщился, когда грудь прорезала острая боль.

Она поселилась там с того дня, когда рухнули древние храмы Предвечной Тьмы на острове Тенос. Но ничего, скоро, очень скоро погрузившийся в тело кусочек льда растает, и вот тогда…

– Что с вами, мессен? – забеспокоился канцлер.

– Ничего. – Он с усилием распрямился, заставил себя дышать ровно. – Всех гонцов ко мне в тронный зал, туда же – завтрак, а ты…

Говорил на ходу, направляясь к воротам главной башни, что чудовищным пнем высилась посреди двора. Окунулся в царящее внутри ее толстых стен тепло, невольно поежился.

– …а ты достань мне пятьдесят человек, молодых и здоровых. Можно преступников или мятежников из тюрем. Но только быстро.

Задуманное колдовство необходимо совершить сегодня, пока не завял цветок, ради которого Харугот почти месяц провел в седле, вдали от своей армии, рыская по холодным северным лесам.

– Э… я понял, мессен. – На лице ари Нална отразилось сомнение, но только лишь на миг. – Можно выполнять?

– Иди.

Канцлер остановился, а консул пошел дальше, вверх по широкой лестнице, устланной алыми коврами. Вздохнул, вступая в высокие двери, и в спину потянуло холодным ветерком.

Тронный зал, видевший несколько сот императоров, не принимал правителя, не принадлежавшего к их роду.

Сцепив зубы, Харугот прошел к стоящему на возвышении трону, мрачному и довольно ветхому, с торчащим из спинки обручем короны, три крупных рубина которого казались алыми глазами. Опустился в кресло, а шагавшие следом гвардейцы встали у углов помоста.

– Ваш завтрак, мессен. – В зал просочился трясущийся от страха слуга с большим подносом в руках.

– Давай сюда.

На подносе оказалось холодное мясо в грибной подливе, сыр с плесенью и подогретое вино в широкой чашке.

– Мессен, гонцы готовы. Звать? – заглянул в двери ари Налн.

– Давай. – Консул кивнул и одним глотком выпил вино. На мгновение стало теплее, но холод быстро вернулся.

В зал вошел молодой таристер, высокий и светловолосый, в длинном плаще и теплом зимнем торлаке. Заклацали по выложенному желтыми и белыми плитками полу шпоры на высоких сапогах. Пройдя к трону, таристер склонил голову и опустился на колено.

– Говори, – приказал Харугот.

– Сивар ари Валди, мессен, – отрекомендовался гонец. – Послание от благородного Карти ари Марлида.

Именно его консул назначил главой войска, что оставлено на северо-востоке, заслоном против гномов.

– Говори.

– Благородный Карти ари Марлид велит сообщить, что…

– Будь кратким, – процедил консул. – Или, клянусь Великой Бездной, я найду способ укоротить тебе язык.

– Да, мессен. – Ари Валди немного побледнел. – Гномы ушли на север. Наши разведчики проследили их путь до самых Льдистых гор. Нет сомнений, что это не попытка обмануть нас. Они отступили и до весны не вернутся.

– Что еще?

– Благородный Шахияр увел орков на юг.

Харугот кивнул. Он сам отдал такой приказ своей послушной марионетке, что является шахом Западной степи. Незачем держать несколько тысяч всадников там, где они, скорее всего, не понадобятся.

– Это все?

– Да, мессен. – Гонец, похоже, осознал, что с правителем Безариона нужно разговаривать четко и ясно.

– Иди.

Ари Валди еще раз поклонился, процокали по полу шпоры, открылась и закрылась дверь. Следующим ари Налн впустил воина из Чернокрылых, чье лицо покрывали старые шрамы.

– Рад служить повелителю, – сказал он, опускаясь перед троном на колено.

– Встань… – Харугот мгновение помедлил, вспоминая имя этого десятника… да, именно десятника, одного из тех, кто сражался рядом с ним с самого начала, кто насмерть бился при Харстене. – Шолли. Что велел передать ари Форн?

– Да ничего хорошего. – Десятник поднялся. – Стоим на том же месте, сражаемся немного, но без особого толку. Император-то силы собирает, а нас все меньше. Говорят, что гонцов послал в Великую степь.

На юге, у Терсалима, дела шли много хуже, чем на севере.

– Ничего, скоро вам будет легче, – сказал консул. – Подойдет Шахияр со своими, а еще чуть позже – большая подмога с востока.

В Бегендер, столицу Тердумеи, еще месяц назад отправились гонцы с приказом немедленно выступать на помощь ари Форну. Вот только преодолеть тысячи миль через снега не так-то просто.

Кто знает, когда приказ доберется до цели?

– Ты, Шолли, сегодня же двигайся обратно, – проговорил Харугот задумчиво, – и эти новости ари Форну передай. Чтобы он держался и не вздумал уходить. Ты понял меня?

– Да, повелитель, – склонил седую голову десятник.

– Иди.

Чернокрылый ушел, и его место перед троном занял один из учеников консула – бурый балахон до пола, мясистое лицо, бритая наголо голова и холодные глаза, похожие на дырки в черепе.

– Слушаю тебя, – сказал Харугот. – Что нового?

– Мы слушали Тьму, как ты и приказал, мессен, – голос у ученика, что родился в Андалии и откликался на имя Орт, был необычно тонким. – Слушали то, что творится в Великом лесу. И она сообщила нам, что и вправду пробудилась ото сна древняя сила, очень древняя и невероятно жестокая. Йотуны вторглись во владения младших эльфов.

– Очень странно. – Консул задумчиво потер подбородок, с неудовольствием ощутил, как дернулся уголок рта.

Что могло вырвать почти вымерший народ из векового сна? Что заставило бывших хозяев Алиона двинуться на юг? Какая сила оказалась способна на подобное? И чего она хочет?

С одной стороны, то, что йотуны напали на Великий лес, хорошо. Они отвлекли эльфов и не позволили им соединиться с гномами. Отразить нашествие двух народов было бы куда сложнее. Но, с другой стороны, орданы вряд ли удовлетворятся, разбив альтаро. Они пойдут дальше, сокрушая и уничтожая всех на своем пути, – людей, гномов, орков, гоблинов…

И задержать их будет не так-то просто.

– Ладно, – проговорил Харугот. – Иди. И не оставляйте своих занятий. Если будет что-то новое – немедленно сообщайте мне.

– Да, мессен. – Ученик низко поклонился и ушел.

Не давая дверям закрыться, в тронный зал проник Редер ари Налн.

– Преступников начали привозить, мессен, – доложил он. – Куда прикажете их доставить?

– Прямо сюда. Только чуть позже. Да, и прикажи Тратису, – консул упомянул командира Чернокрылых, – чтобы прислал десяток самых отборных головорезов. Тех, кто по моему приказу зарежут собственного ребенка.

– Хорошо, мессен… – На лице канцлера отразилась неуверенность. – Да, еще, я полагаю, что вы захотите это знать…

– Что такое?

– Приходят чудные вести из Архипелага. Некий князь с острова Калнос сумел захватить все острова, что принадлежат гоблинам. Болтают, что он обрел невероятную магическую силу. Его корабли замечены у островов, заселенных людьми. И еще вроде бы там гиппары появились.

– Действительно, странно, – угол рта консула дернулся еще раз. – Ладно, иди…

Мало того что отпрыск безарионских императоров невероятным образом вылез из всех ловушек и поставил под угрозу план, на который Харугот потратил тридцать с лишним лет жизни. Так еще похоже, что сам Алион разом сошел с ума. Вернувшиеся из небытия йотуны, война в Архипелаге, где веками было тихо и спокойно, – это походило на бред!

И чего ждать дальше?

Неужели началось то, ради чего он все это затеял? Ради чего пошел на убийства и предательство. Но слишком рано, он еще не готов, еще не одолел всех, не подчинил себе даже людей…

Правитель Золотого государства покачал головой и принялся за еду.

Он успел опустошить блюдо, когда двери тронного зала вновь открылись и в них вошли десятеро Чернокрылых во главе с Тратисом, грузным, с пышными седыми усами и широкими плечами.

– Мессен, отборные воины по вашему приказанию прибыли, – отрапортовал он.

– Отлично. Ты свободен.

Незачем командиру гвардейцев знать, чем будут заниматься его подчиненные.

На лице Тратиса мелькнула обида, но он кивнул и вышел. А Харугот слез с трона и прошелся, оглядывая вытянувшихся воинов.

– Очень хорошо, – сказал он, узнавая знакомых. – Сейчас вам придется поработать мечами, и я хочу, чтобы ни единая живая душа не узнала о том, что именно произойдет в этих стенах. Любой, кто окажется болтливым, умрет быстро и мучительно. Вы знаете, я слов на ветер не бросаю. Ясно?

– Так точно! – гаркнули все десять одновременно.

– Это и к вам относится, – консул повернулся к четырем гвардейцам эскорта, что так и стояли по углам тронного возвышения.

– Так точно!

– Вот и славно. – Харугот повернулся к дверям и повысил голос: – Ари Налн, заводи!

– Да, мессен! – донесся ответ.

В тронный зал начали вводить мужчин в рваной и грязной одежде, с синяками на бледных лицах. Зазвенели кандалы на ногах и руках, поползли запахи нечистот, немытых тел и сырого камня.

– Что с ними делать? – поинтересовался канцлер.

– Кладите на пол, лицом вниз, – приказал Харугот. – Потом выйдите, плотно закройте двери и зажмите уши.

Лицо ари Нална вытянулось, он кивнул и бросился подгонять стражников.

Консул глядел, как навзничь укладывают вчерашних мятежников и убийц, воров и разбойников. Сердце его дрожало в предвкушении – да, он превратит этот зал, где сотни императоров восходили на трон, где они произносили речи и принимали послов, в место кровавой бойни.

И после этого станет еще сильнее, чем раньше.

Сильнее, чем тогда, когда стояли на Теносе возведенные уттарнами храмы.

Последнего из узников положили на пол, хлопнули закрывшиеся двери зала, и Харугот глубоко вздохнул.

– Их ровно пятьдесят человек, – сказал он, глядя на Чернокрылых. – Вы должны по моей команде распороть животы десятерым. По второй команде – еще десятерым, и так всем до единого.

Кое-кто из кандальников дернулся, звякнули цепи, послышался молодой, полный злобы голос:

– Ты сошел с ума, ублюдок! Братья, встанем и попытаемся…

– Этого – в первый десяток, – шепнул Харугот. – Мечи наголо и приготовились! Быстро!

Чернокрылые метнулись в стороны, а он полез в кожаный мешочек, что носил на поясе. Осторожно развязал его и вынул крохотный цветок насыщенного темно-лилового оттенка. Стали видны иззубренные лепестки, усаженные мелкими капельками то ли росы, то ли воды.

Темное Сердце, необычайное редкое растение, что цветет лишь под снегом и чьи свойства ведомы мало кому из мудрейших.

– Поехали! – крикнул консул, и испуганное эхо зашуршало в углах.

Десять мечей ударили одновременно, десять воплей слились в один. Харугот вдохнул аромат Темного Сердца. Вздрогнул и согнулся пополам от муки, когда боль, непредставимая, чудовищная, разорвала ему чрево.

Сейчас он ощущал то же самое, что и десять раненых, все их муки, все терзания.

А запах цветка позволял Харуготу выдержать, не потерять сознание.

Боль – единственный инструмент для того, кто хочет освоить истинную силу Тьмы. Той Тьмы, что плещется за гранью мира, а не рассеянных ее частиц, заключенных внутри его скорлупы.

Причем эту боль необходимо причинять себе.

Но человеческое тело – хрупкая вещь, и если мучить его, то рано или поздно испортишь. Поэтому Харугот давно научился воспринимать боль других, тех, кто страдает рядом.

Именно для этого он держал в подвалах Золотого замка отряд палачей, для этого ходил смотреть на пытки и казни.

И чем сильнее боль, тем большую силу ты можешь использовать…

Десять человек умирали, по полу текла кровь, лилась вонь распоротых кишок. А Харугот, стараясь не отвлекаться на собственные мучения, медленно начинал плетение заклинания.

Попытайся понять его любой из магов Алиона, он бы потерпел неудачу. Самый мудрый эльфийский волшебник, человек, постигший все тайны Истинного Алфавита, даже йотун или нагх отступил бы, завидев, как вокруг консула Безариона проявляется темный вихрь.

Он поднимался и рос, пока не уперся в потолок, внутри него задвигались черные тени. Гвардейцы дружно вытаращили глаза, но ни один не отступил, не показал страха. Тут собрались самые лучшие, самые смелые и наиболее преданные, прошедшие вместе с Харуготом огонь и воду.

Все они знали, что он могучий колдун и что сила его не такая, как у других магов.

Даже бывшие узники, распростертые на полу, исполненные злобы и ярости, трясущиеся от ужаса смерти, на миг замерли.

– Следующих! – прогремел из темного вихря голос, мало похожий на человеческий, и глаза консула вспыхнули алым огнем.

Чернокрылые сорвались с места. Еще десять кандальников оказались жестоко перевернуты на спины. Мечи вонзились в плоть, к воплям и стонам добавились новые, зазвучали проклятия. Один из тех, до кого еще не дошла очередь, попытался вскочить, опрокинулся обратно от удара в лицо.

Вихрь вокруг Харугота стал гуще.

Но что странно, он не мешал видеть консула. Руки его танцевали, совершая плавные и в то же время быстрые движения. Лицо было искажено, словно от боли, скатывались по нему огромные капли пота. И висел около носа, прямо в воздухе, крохотный лиловый цветок.

– Что он делает? – шепотом спросил один Чернокрылый другого.

– Откуда я знаю? – ответил тот хриплым от напряжения голосом. – Если бы знал, носил бы не кольчугу, а коричневый балахон…

Тут он ошибался. Даже ученики консула не были посвящены в то, чем сегодня занимается их наставник.

– Следующих! – Приказ громом отдался под потолком, а стены тронного зала качнулись.

По спинам золотых драконов, что стояли по углам тронного возвышения, забегали блики.

– Нет! Нет! Помилуйте! – заорал один из бывших узников.

Вопль перешел в стон, а тот – в неразборчивое бульканье.

На этот раз вихрь остался таким же, каким и был, зато из него выделились еще два поменьше. Они отплыли в стороны от Харугота и замерли подобно толстым колоннам. В каждом стала видна более темная сердцевина, а в ней – совсем тонкая черная полоса.

Консул двигался с трудом, шептал что-то, драгоценные камни на перстнях, украшавших его пальцы, казались тусклыми, будто их посыпали пеплом. Волосы стояли дыбом.

– Следующих! – Это прозвучало как писк, и все, бывшие в тронном зале, поморщились – тонкий звук уколол уши.

Чернокрылые выполнили приказ, мечи их обагрились свежей кровью.

К темным колоннам добавились еще две, разместившиеся чуть позади первых. И между ними забегали туда-сюда темные полоски, будто невидимый и очень быстрый паук начал плести сеть.

– Так это он что, строит? – пробормотал кто-то из гвардейцев. – Но что же это такое будет, а?

Пауза затянулась. Свет, падающий через окна, стал чуть тусклее, сквозь облака на западе проглянуло солнце. Но мгновенно спряталось, будто испугалось того, что увидело в Золотом замке. Темные полоски слились в сплошную завесу, за которой исчез Харугот. Осталось только злое сияние его глаз.

– Следующих! – От громоподобного рева сотрясся весь замок, даже служившая ему опорой скала содрогнулась.

Морские волны с ревом ударились о берег, в городе качнулись многие здания.

Чернокрылые не медлили.

Они хорошо знали, как правитель Безариона карает за неповиновение, и даже просто за нерадивость.

– Тва-ари, вот тва-ари… – прохрипел один из раненых последней партии. – Гнить вам в Великой Бездне вместе с вашим консулом…

– Заткнись, – посоветовал ближайший гвардеец. – Думаешь, нам самим это нравится?

Бывшие узники стонали и скулили, зал полнил аромат грозы. Сооружение из тьмы постепенно уплотнялось, на его стенках появлялись корявые рисунки, но исчезали тут же, так что не удавалось разобрать, что именно на них изображено. В углах сгущались тени, по стенам бродили непонятно откуда взявшиеся отблески. Кровь на полу застывала, из алой становилась темной.

– А теперь – убейте их всех! – Этот приказ заставил Чернокрылых вздрогнуть.

– Чего замерли? Вперед! – рявкнул старший из гвардейцев, и мечи заработали вновь, вонзаясь на этот раз в сердца.

Умирали бывшие узники по-разному. Потерявшие сознание от боли – молча, сошедшие с ума – со смехом. Другие кляли убийц, плевали им в лицо, третьи встречали гибель с облегчением.

А Харугот из Лексгольма, заключенный в скорлупу из Тьмы, впитывал и впитывал их боль. Если бы не Темное Сердце, он бы давно лишился рассудка или погиб. Настолько чудовищное страдание не в силах вынести никто из смертных. Но пока консул держался, и магия вокруг него клубилась и клокотала.

Рос вниз невидимый взгляду фундамент, сверху сходились стропила высоченной крыши.

– Хорошо… – сказал консул, когда прямо перед его лицом с гулом захлопнулись створки исполинских ворот.

Они уходили вверх, к изогнутому козырьку, что напоминал надбровные дуги над тремя глазами. Поверхность ворот, до отвращения похожая на покрытую оспинами кожу, шевелилась и вспучивалась, по ней пробегали и прятались бугры. А в их центре висело кольцо из черного металла.

Будь тут Олен Рендалл, он бы узнал эти ворота.

И в невероятном усилии Харугот принялся умещать построенный единственно силой его мысли храм Тьмы внутрь себя. В первый момент его чуть не вывернуло наизнанку. Показалось, что кожа треснула, а внутренности и кости полезли наружу, словно змеи из логова.

Но потом стало полегче.

Он корчился и хрипел, запихивая эфирное сооружение внутрь тела, воплощая в себе коридор из Алиона за его пределы. Последние капли силы, полученной от тех людей, что погибли в тронном зале, пускал он в дело, и святилище послушно таяло, уменьшалось в размерах.

С ужасом смотрели на происходящее Чернокрылые.

Для них все выглядело так, словно возникшую вокруг Харугота пелену начало мять и корежить. По черным стенам и колоннам побежала рябь, ее сменили настоящие волны. Из них проступила фигура консула, согнувшегося, с вытаращенными глазами и текущей изо рта пеной.

– Помилуй нас… – начал было один из гвардейцев, но не смог вспомнить ни единого бога, что мог бы помочь.

А затем тьма исчезла, остался только правитель Безариона и его дыхание, шумное и прерывистое. Прошло несколько непередаваемо тягучих мгновений, и консул медленно распрямился.

– Вот и все, – сказал он, вытирая с лица непонятно откуда взявшуюся кровь, – теперь мне не нужно то, что разрушил этот выскочка…

И на пол, в кровавую лужу, упали темно-лиловые лепестки.