Игра ненависти и лжи

Глава 2. Воровка памяти

Я медленно выбралась из-под одеяла и ползала по лачуге, пока нормально не оделась: в болтающуюся на мне тунику, штаны с прорехами на коленях и кожаные туфли. Я не знала, чьи они.

Това мне одобрительно кивнула и открыла дверь. Пока она вела нас к костровой яме на краю Колючего Леса, я пальцами распутывала колтуны в волосах.

На камнях и бревнах расположилась вся гильдия Кривов. Хаген сидел подле Гуннара. При свете дня мой брат выглядел не так болезненно. Может, это оттого, что он воссоединился с сыном, а может, оттого, что дышал воздухом свободы спустя столько лет, что он провел, запертый в камере.

Эш и Ханна на бревне держались за руки. Ханна смотрела, как Эш тыкал в угли длинной палкой. Глаза мальчика были опухшими, а на бледных щеках виднелись дорожки спекшихся, высохших слез.

Мое сердце чуть не рассыпалось при виде двух самых юных Кривов.

Я моргнула, отворачиваясь от детей. Рассыпаться было некогда. Как и сказала Това, прогибайся, но не ломайся. Пока нельзя.

Раум ходил туда-сюда позади бревна Эша и Ханны. На лице – хмурая гримаса, и он все встряхивал руками на каждом шагу. Прочие Кривы с тяжелым унынием смотрели в огонь. Никто не говорил.

Некоторые члены гильдии Фалькинов примостились среди Кривов. Никлас и Джуни сидели рядом с Вали и Линксом. Глава гильдии Фалькинов выглядел усталым и растрепанным. Джунис поглаживала изгиб его уха, вторая ее рука лежала у него на бедре.

Может, в ее прикосновении была какая-то магия. Чем дольше она ласкала его, тем сильнее Никлас расслаблялся рядом с женой.

Когда мы с Товой вышли вперед, несколько пар глаз поднялись. Раум на полвздоха остановился, а затем снова начал метаться.

Хаген подвинулся и со сломленной улыбкой на лице похлопал по месту рядом с собой.

Я привалилась к брату, разрываясь между облегчением от того, что он свободен от Маскарада Аски, и боли от того, что мы обменяли одного пленника на другого.

Движение по ту сторону костра заставило меня посмотреть сквозь дым.

Сердце замерло в груди. Я заметила лицо, которому здесь не место.

– Какого пекла?

– Лука Грим, – мужчина встал со своего места возле Фиске и Исака. Он был высоким, явно достаточно сильным, чтобы управляться с клинком, а глаза его были цвета чистого летнего неба.

В отличие от брата, второй сын Лорда Магната не имел на голове вытатуированных рун, но вместо этого покрыл горло рядами символов. Он даже не брил бока головы, как большинство аристократов, и его темные волосы спутанной копной спадали на плечи, лишь несколько прядей были стянуты на затылке полоской кожи.

Мои кулаки сжались у меня на коленях.

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, полагаю.

По моим венам пронеслась волна гнева, и я встала.

– Ты сюда не ради Повелителя теней пришел. Если бы тебе было до него дело, ты был бы во дворце, где тебя привечают. Ты бы делал все, дабы освободить его.

Лука не поморщился; он не нахмурился. Нет, этот ублюдок усмехнулся. Как будто я вела себя нелепо, как дитя.

– А что, по-твоему, я здесь делаю? Если ты думаешь, что вывести погулять альвера, которого так ценит мой отец, – это легко, то ты не понимаешь, как работает Ивар.

– Значит, ты просто сидишь на заднице, ничего не делаешь и позволяешь им его пытать? – закричала я. – Кривы как-то сказали мне, что считали тебя своим другом.

– Лука – друг, – пробормотал Эш, не отрывая глаз от огня.

Лука обогнул костер, подходя ко мне, его пристальный взгляд становился все острее с каждым шагом.

– Думай что хочешь, Воровка памяти, но меня бы здесь не было, если бы эти люди ничего для меня не значили.

– Малин, – сказала Това, – Лука пришел с докладом. Он – наши глаза в Черном Дворце, наш первый шаг к тому, чтобы вернуть Кейза.

Я не хотела этому верить, но захлопнула рот, сложив руки на груди.

Когда я умолкла, сын Лорда Магната потянул за манжет своего рукава и встал лицом к костру.

– Я хожу по лезвию, дэнниск Штром. Моя роль – быть некомпетентным вторым сыном, который не делает ничего примечательного, чтобы никогда не привлекать к себе внимания. Но сейчас я не могу быть просто зрителем. Мой отец не стал рисковать, раз дело касалось Повелителя теней. Боюсь, прошлой ночью он провел форвирринг.

– Проклятье, – Раум плюхнулся на бревно, запустив пальцы в волосы.

Кровь отхлынула от моего лица, когда каждый Крив, каждый Фалькин уставился на Луку с неким ужасом.

– Что? – спросила я, до жути боясь услышать правду. – Что это значит?

Лука вновь перевел взгляд на меня.

– Дэнниск Штром, как и ты, Ивар владеет месмером древних королевских линий. Ты крадешь воспоминания и делишься ими; мой отец их изменяет. Он может превратить любое воспоминание в нечто ужасное, или великое, или во что угодно, что он захочет тебе внушить. Думаешь, почему его альверы такие верные? Они помнят лишь о том, как его милость освободила их от нищеты и боли.

Я потянула себя за кончики волос.

– Кейз знал?

Губы Луки сжались.

– Да. Однако твой отец связал его язык еще в детстве, чтобы он никогда не говорил об этом, полагая, что так он лучше сможет защитить тебя. Он никогда не упоминал месмер моего отца вслух, даже со мной, хотя я часто о нем говорил. Сомневаюсь, что он мог. Мой отец вернул своего заблудшего злоносца.

– И как он объяснил его отсутствие с тех самых пор, как мы вырвались пять лет назад? – спросил Вали голосом темным и жестким.

– Я не сомневаюсь, что кое у кого мозги промыты, но для большинства злоносец никогда и не бросал Черный Дворец, его просто отправили куда-то по велению Ивара, – горько ответил Лука.

Я возмутилась:

– И люди просто в это поверили?

– Не думаю, что они сильно утруждаются деталями, – нахмурился Лука. – Покуда жуткие альверы Ивара служат им, они довольны. Такой же у него месмер или нет, никто не знает, что он – это Повелитель теней, кроме тех, кто по другую сторону закона. Для горожан он – злоносец.

– И он в это верит? – спросила я, ошеломленная и злая. У меня не получалось скрыть дрожь в голосе, и я бросила даже пытаться.

– Верит. Насколько мне известно, Кейз верит, что он лишь недавно вернулся в Клокглас. Как раз к началу атаки на Маск ав Аска. Но по правде говоря, его помутненный разум – не самая главная причина для тревоги.

– Да что может быть хуже? – дыхание стало резким и отрывистым. Голова закружилась. Я моргала, глядя в землю, не в состоянии встретиться с кем-нибудь глазами.

– В отличие от твоего Таланта, месмер Ивара оставляет старые воспоминания на месте, но запирает их во тьме. Однако некоторые альверы противостоят измененным мыслям, – Лука потер затылок. – Когда они находятся в постоянном конфликте, я… ну, я видел, как многие альверы становились лишь пустой оболочкой.

– Ивар брал на себя роль кукловода. Если они противятся, он давит на них, пока те не проваливаются еще глубже в его великий фарс, – Лука помедлил. – Чем дольше он топит их в месмере – я это не до конца понимаю, – но тем сильнее заклятье воздействует на их здоровье. Они сходят с ума. Большинство тех, кто вообще борется, умирают, потому что попросту теряют желание жить.

– А если кто и станет бороться с внушением, так это Кейз, – пробормотал Никлас, впиваясь пальцами в волосы.

– Именно, – Лука сложил руки на груди. – Он будет бороться, даже сам того не зная. Времени у нас не много, прежде чем это начнет пожирать его живьем.

Горло обожгла желчь.

– Значит… Воспоминания Кейза…

– Изменены, – перебил Лука. Он переступил с ноги на ногу и мягко улыбнулся Ханне и Эшу. – В данный момент он ничего о Кривах не знает.

На глазах Ханны выступили слезы. Девочка накрыла лицо ладонями и облокотилась на плечо Эша, ее худенькое тельце сотрясали тихие рыдания.

– Но что еще хуже, – медленно продолжил Лука, – так это ты, Малин Штром.

– А что я? – мой голос был лишь сухим шелестом.

– Кейз отказывался выдать тебя после того, как его захватили, так что мой отец рассудил, что ты много значишь для Повелителя теней. Ивар с особой тщательностью подошел к заклятью, чтобы убедиться, что твое лицо внушает лютую ненависть.

Каждое слово впивалось мне в живот как тупой, раскаленный кончик ножа. Я дрожала и едва заметила, что большая рука Хагена удерживала меня, сжимая плечо.

– Ты говоришь, что Кейз меня ненавидит?

– Боится тебя, презирает, желает убить – не могу сказать, насколько глубоко зайдет его брезгливость, пока форвирринг не закрепится.

Я не могла дышать. Я прижимала руку к груди, пока не набрала достаточно воздуха, чтобы заговорить.

– Он… он не знает меня?

– Нет, дэнниск Штром, – Лука пару мгновений заламывал руки, затем шагнул ко мне ближе. – По правде говоря, то, что он не знает тебя, дает тебе небольшое преимущество. Никто, включая Кейза, не сознает, что может делать твой месмер. Ивар полагает, что ты – воровка, а не… – Лука прочистил горло и бросил взгляд на мои пальцы. – А не наследница королевства.

Костровую яму накрыла тишина, но внутри моего черепа бушевал хаос. Мысли начинались, но конца не находили. Ненависть лихорадкой бурлила в венах. С жутким содроганием по моему телу прокатились, сталкиваясь, два желания: перестать существовать и спалить ворота Черного Дворца.

Я сделала шаг к сыну Лорда Магната.

– А могу я украсть фальшивые воспоминания?

– Думаю, да. Я всю ночь провел, читая о древних дарах все, что у меня было, и не нашел ничего, говорящего, что фальшивую память нельзя забрать точно так же, как и любую другую.

Огонек чего-то похожего на надежду затеплился в груди. Я очищу Кейза от каждой запятнанной мысли. Проблема была в том, что, если Повелитель теней хочет меня выпотрошить, то подобраться к нему достаточно близко, чтобы коснуться его губ своими, окажется непросто.

– Вы с Хагеном должны знать, что ваш отчим сделал то, что было необходимо, – продолжал Лука.

Хаген встал с бревна, в каждой морщинке на его лице была написана тревога.

– Что он сказал?

– Он сделал неизвестную женщину – тебя, Малин, – главой загадочной гильдии. Хаген спланировал нападение, после того как познакомился с одним из воров этой женщины в тюрьме.

– И какую же причину для организации такой атаки он назвал? – спросил Хаген, словно почти ожидал такого прикрытия.

– Акт мести, направленный против Йенса за то, что он так и не освободил твою северную семью. Он выставил все так, будто ты знал, что тебя продадут, так что ты и тот вор придумали нанять гильдию женщины и напасть.

Я покачала головой.

– Но…

Лука поднял руку, затыкая меня.

– А дальше – хуже и жестче. Согласно Йенсу, Хаген нанял гильдию, чтобы уничтожить не только маскарад, но и весь Дом Штромов. Начиная с единственной дочери Йенса. Этим утром доложили, что Малин Штром найдена мертвой. Ей перерезали горло на сеновале Дома Штромов. Она умерла задолго до того, как воры, нанятые ее коварным сводным братцем, напали на Маск ав Аска.

Кровь отхлынула от моего лица.

– Йенс так и сказал? Зачем ему говорить, что я умерла?

– Затем, что мой отец знает, что у него есть падчерица, так? – Лука выгнул одну бровь. – Даже если Йенс все эти годы старался сделать тебя безликой, никем, Ивар все же знал о твоем существовании. А таким образом у моего отца не будет причин связывать Малин Штром с женщиной, которая практически уничтожила моего брата на Маск ав Аска.

Отвлечь внимание Ивара от меня имело некоторый смысл, но в груди туже затянулся гадкий узел осознания того, что вся вина падет на Хагена. Скидгарды уничтожат его, если снова поймают.

– Кейз считает Малин мертвой? – спросил Хаген. – Его это расстроит больше, чем кого бы то ни было. Уж конечно, он помнит детство, проведенное с нами.

Лука переступил с ноги на ногу, словно не зная, что сказать в ответ.

– Как я и говорил, с момента форвирринга он… он, кажется, не знает, как был привязан к Дому Штромов. Сомневаюсь, что он вообще помнит свою девочку с сеновала.

Я была холодна, как камень. Замерзшая. Затвердевшая. Я внутренне разбилась на тысячу разных кусочков, кричала и разваливалась до основания, в то время как снаружи оставалась неподвижной и непоколебимой.

– Но если Кейз увидит ее лицо… – Хаген не договорил, вяло указав рукой в мою сторону.

– Его воспоминания изменены, – сказал Никлас, в его голосе чувствовалось раздражение. – Вы все что, не понимаете, о чем нам говорит Лука? Истинная память могла и остаться, но она скрыта. Похоронена. Изменена. Смотрите на это, как хотите, но он не узнает никого из нас. Он убьет Малин прежде, чем она сможет подобраться достаточно близко, чтобы хотя бы попытаться украсть фальшивую память.

– Так значит, надежды нет, – слова скользнули меж моих зубов тихим, опасным шепотом. Я мрачно взглянула на Никласа, по-настоящему злясь не на Фалькина, а скорее желая уничтожить все королевство за то, какую жизнь оно уготовило Повелителю теней. – Сделанного никак не исправить, так что мы просто отвернемся от него.

– Такого никто не говорил, Малин, – сказал Никлас, его голос был почти таким же ядовитым, как и мой.

– Лука, почему нельзя просто рассказать ему, что случилось? – спросил Раум. – Если он узнает тебя, то тебе он поверит.

– Не может все быть так просто, – пробормотал Никлас, его настроение портилось с каждым мигом.

– К сожалению, Никлас прав, – сказал Лука. – Боюсь, Норны, благословляя первых в нашей родословной дарами памяти, были особенно жестоки. Попытка разрушить заклятье Ивара, просто сказав Повелителю теней, что он в ловушке месмера, приведет к противоположному результату. Он нам не поверит, и любые сомнения, что он выстроит вокруг своих истинных воспоминаний, лишь усилят магию форвирринга. Если мы начнем кричать на него, расскажем, что он напал на Маск ав Аска, если расскажем, что Ивар манипулирует его сознанием, боюсь, это лишь прочнее привяжет его к моему отцу и оставит нас в его глазах лишь предателями и врагами.

Хаген разочарованно фыркнул.

– Значит, у нас осталось мало времени, прежде чем он, вполне вероятно, потеряет рассудок, но мы не можем рассказать ему правду, иначе он окажется в плену неразрушимого заклятья.

Челюсть Луки дернулась.

– Все именно так, да. Его фальшивые воспоминания сильны, но, если верить тому, что я прочитал, их можно разрушить. Настолько, что мы сможем заручиться некоторым доверием, так что он, вероятно, подпустит к себе Малин.

– Ну и как нам это сделать? Если он смотрит на нас – на Малин – с желанием убивать, то как нам вообще к нему подобраться? – рявкнул Раум, ускорив свою бессмысленную ходьбу туда-сюда. Казалось, он готов перерезать горло любому, кто к нему приблизится.

– Раум, – Вали хлопнул Раума рукой по плечу и сжал пальцы. – Разве мы страшимся невозможного?

Под глазом Раума дернулся мускул. Он удерживал темный взгляд Вали по меньшей мере пять вздохов, прежде чем с горькой усмешкой стряхнул его руку.

– Нет, но лучше, когда нам, мать его, платят за такое. А в этот раз я пенге не хочу. Я хочу крови.

– Хорошо. В такой ситуации хитрость Кривов и Фалькинов покажет все, на что способна, – сказал Лука.

– Мы будем там, – произнес Никлас, вставая со своего места и начиная мерить шагами площадку, – чтобы присматривать за ним, проверить, не получится ли всколыхнуть какие-то воспоминания, если с ним поговорить.

Лука покачал головой.

– Слишком надавите – и, как я уже сказал, это может…

– Нет, я знаю, – ответил Никлас. – Мы сыграем роли, как часто и делаем. Войдем под прикрытием, позволим ему пообщаться со знакомыми лицами, пусть даже он и не поймет, что они ему знакомы.

Лука обдумал эту идею.

– Может и помочь. Но вы должны играть роли. Ни шепота о том, что его захватил Лорд Магнат.

– Одна проблемка, – хрипло сказала Това. – Нас всех могут узнать.

– Мы что-нибудь придумаем, – Никлас взмахнул рукой, отгоняя ее тревоги. – Мы же не новички в том, чтобы прятаться у всех на виду, Тов.

– Хорошо, – сказала я. – Тогда пошлите меня, и…

– Нет, – резко ответил Лука. – Ты стала мишенью для проклятия Ивара, так что спрятать тебя от Кейза будет почти невозможно. Скорее всего, то же самое можно сказать о Никласе и большинстве Фалькинов.

– Почему? – спросила Джунис.

Челюсть Луки напряглась.

– Хотя бы потому, что предавший человек уже детально описал вас всех моему отцу. Без плана и безопасного способа войти вас сразу же узнают.

Никлас выругался, но настоял на том, что послать нескольких Кривов может оказаться достаточно. Мой рот молчал, но внутри я орала и бесновалась, отчаянно желая в этот же миг оказаться прямо перед Кейзом. Я заберу его боль; я отведу его домой.

– Начинается новая игра, друзья мои, и нам нужно планировать шаги, – сказал Лука, когда обсуждение поутихло. – Но эта схема нужна не только для того, чтобы выкрасть Повелителя теней. Мы собираемся украсть королевство.

Его взгляд смягчился, когда он посмотрел на меня. Я не хотела, чтобы он был мягким. Я хотела твердости. Зазубренной, острой ярости. Я хотела иметь все причины ненавидеть Дом Гримов, даже его. Может, он нам и помогал, но я буду держать сына Ивара на расстоянии, не стану ему доверять и буду пристально следить за ним.

Понизив голос, Лука продолжал:

– К закату или завтрашнему рассвету я, пожалуй, смогу точно сказать, насколько Кейз на самом деле поражен заклятьем. Немалое дело – затмить хорошее воспоминание или превратить его во что-то отвратительное. Но пока что – будь осторожна. Ты помечена в его голове.

Мой череп таранила тысяча вопросов, но я не могла озвучить ни одного. Насколько силен был Ивар? Как его можно остановить? Если мы пойдем спасать Кейза, то как нам это удастся, если он хочет перерезать мне горло?

О боги. Я так жаждала его прикосновения. Эти жестокие руки убивали, грабили и причиняли боль. Но со мной, в моменты тишины – никто и никогда не касался меня столь нежно.

– Хотел бы я принести более добрые вести, – сказал Лука, когда я так ничего и не ответила.

Никлас хлопнул в ладоши.

– Мы не можем терять время. Лука, я должен изучить все тексты о месмере, что ты можешь дать, – лидер гильдии Фалькинов уставился на меня с новой яростью в глазах. – У всякого месмера есть слабости, ниточка, потянув за которую, можно уничтожить силу, которую он призвал. Месмер памяти может быть одним из сильнейших, но и бороться ему приходится куда отчаяннее, чтобы оставаться сильным.

– То есть? – спросил Хаген.

– Собственная воля человека. Кейз годами защищал Малин, – сказал Никлас. – Это будет непросто стереть.

– Но я же его враг.

– В фальшивом воспоминании, Малин. Мы заставим его усомниться в нем, как Лука и сказал, – Никлас положил руки на свои бедра и взглянул на огонь. – Я найду способ.

Пока собравшиеся вокруг костра бормотали и строили планы вместе с Лукой, я повернулась к солнцу, поднимающемуся над деревьями.

Если все сводится к силе воли, то ни у кого в этом ужасном королевстве не было больше желания противостоять Лорду Магнату, чем у Повелителя теней.

Я прижала кончики пальцев к губам, закрыла глаза и ухватилась за мысль о ярком рассветном золоте его глаз. «Борись, Кейз. Борись и будь готов. Я разорву это королевство на клочки, чтобы добраться до тебя».