Игра Луны

Татакари

Татакари никогда не понимала смысла в командных тренировках. Войны Асудзима не солдаты, мы военная организация лишь с точки зрения Площади… но мы не солдаты. Мы высококлассные наемные убийцы, которые лишь прикрываются красивой буквой закона. Однако, положение в клане определяет глава твоей ветви и то, что ты делаешь определяет тоже она. Поэтому, если глава синоби Кайра-сама распорядилась проводить каждое утро всем членам второй ветви совместные тренировки, непреложным законом было починиться ее воле. Ибо над ее волей стоит воля старейшин, а над ними воля Ики-доно. Подчинение законам семьи и честь клана — все мечники Асудзима должны были соблюдать только эти два правила. И Татакари как адъютант своей госпожи выполняла эти правила с куда большим успехом и рвением. Адъютант — отражение главы своей ветви. Каков адъютант, таков и глава… как-то так повелось в этом клане. И хотя с точки зрения родовой принадлежности все они считались сёстрами, и делить им фактически было ничего… тем не менее соперничество между ветвями и между сёстрами из разных ветвей было очень даже неприкрытым. Внутри же ветви на первый взгляд этого соперничества не существовало, на деле же… они асуры и внутри у них течет желание сражаться и быть сильнее. Одни ради этого тренировались больше других, другие постигали сложные техники владения мечом, третьи укрепляли свое тело, иные пытались отыскать боевой дух магии. Асудзима Татакари считала иначе.

— Лучшая тренировка, это убийство — подумала про себя Татакари.

У некоторых мечников, особо отличившихся в заданиях и миссиях, а также венной службе, были особые прозвища. Так их нарекали люди и враги, которым довелось выжить. И у Татакари был такое прозвище. «Жрица тени», из-за ее теневого меча.

У всех мечниц в клане был свой собственный меч, выкованный в туманной кузнице Эльсшферы. Кузнец ковавший мечи, которые не могут заржаветь или сломаться, старейшина — Вергилий. Для ковки лезвий использовался особый металл, который Вергилий получал от волшебников в Кирите, металл закаленный огнем — адамант. Только из него рождались клинки для воинов клана Асудзима. Всем было известно, что только два меча не были сделаны Вергилием, два брата близнеца, лунные мечи… выкованные из остатков настоящего лунного меча, сделанные двумя величайшими мастерами, ковавшими мечи и получившими соответствующие имена — Мурасамэ и Масамунэ. И принадлежали эти мечи двум без сомнения величайшим мечникам…

Пересилив себя, Татакари все-таки отправилась на задний двор храмового додзё, чтобы провести совместную тренировку второй ветви. «Интересно Кайра-сама будет? Или мне опять все придется тянуть на себе?» — промелькнула мысль в голове у девушки.

Татакари была красивой девушкой шестнадцати лет, старше сестры клана не вырастали. Никогда.

«Воинам Асудзима суждено умереть шестнадцатилетними. Суждено умереть. Убийцы должны понести наказания за все свои преступления, пускай мы и действуем в соответствии с кодексом и убиваем только, если это необходимо. Кровь на наших руках, рано или поздно… тот кто убивает других должен понимать, что наступит и его час» — мысли того, кто является убийцей. У нее были короткие волосы, уложенные в идеально ровное каре, красивые ало-сиреневые глаза, и худое, но очень мускулистое тело. Татакари всегда носила короткое черное кимоно, и черные облегающие бриджи. На поясе всегда висел ее меч — «Тэнсэн». Черные ножны, с алой прорезью, и рукоять из темного камня с черными завязками, развивающимися по ветру. На конце длинных нитей болтались золотые колокольчики, во время сражений Татакари развязывала ножны, а нитью с колокольчиками подвязывала волосы в короткий хвост. «Жрица тени» — так ее нарекли из-за меча. «Тэнсэн» — меч покрытый живой тенью и сражающийся во тьме. Адъютантский знак отличия, и гербовую нашивку клана — золотой узор в виде черного орла, она носила на плече. Татакари подвязывала черный шелковый шарф вокруг шеи. Ветер развивал концы шарфа позади нее. Она уже проходила ворота храма, как к ней скользнула сребристая змея. Татакари подняла ее, и змея прошелестела:

— Татакари-сама, вас ожидает у себя госпожа Кайра… тренировка отменяется… — белые змеи фамильяры второй ветви — магически активные существа, которые служат для передачи информации. Змея растаяла в руках у Татакари.

— Ну хотя бы одна хорошая новость — совместной тренировки не будет. Это здорово. А то мы бы просто переубивали друг друга.

Татакари прошла через задний двор и вошла в маленькую при храмовую пристройку, обиталище главы второй ветви. Маленькое помещение с цветными, желтыми стенами, со слабым освещением и огромным столом, который перегораживал всю комнату. Кайре всегда было некогда убираться, стол был завален кучей бумаг и свернутых пергаментов, а также фолиантами, взятыми из библиотеки клана, которой ведал старейшина.

Кайра — юная воительница с коротким мечом на поясе и одеянием синоби — короткое черное кимоно, покрытое сеткой, на его внутреннюю часть помещались сюрикэны, и короткие кинжалы. Длинные волосы Кайра всегда убирала в высокий хвост, ее глаза цвета кровавого неба, встретили Татакари с явным беспокойством. Кайра, мастер скрытых операций и тайных убийств, потому она была задействована больше, чем остальные бойцы внутри их ветви. Характер ее оставлял желать лучшего, но Татакари уже привыкла, верно…

— Татакари! Ты с собой случайно еды не прихватила?

— Нет… тренировка же…

— Знаю! — Кайра лениво слезла с угловой софы, которая ютилась за ее столом. — Идем. Общее собрание глав и адъютантов. Даже Ики с Сатин пожаловали.

— Подозрительно. Ладно, вперед… до главного замка еще добраться нужно…

Территория Эльсшферы, цепи пограничных крепостей — замков была просто огромной. Каждой ветви принадлежали обширные владения, которые включали традиционное поместье, тренировочный зал, храм, библиотеку, оружейную, и общие казармы. Главный же дворец — пятиуровневая пагода располагалась на востоке, там же и лунных храм Бога Цукиёми, которого чтили в клане, темная кузница Вергилия и резиденция старейшин.

Поместья отдельных ветвей, которые были окружены огромными каменными стенами, соединяли три дороги. Кайра и Татакари пришли к дозорной башне и транспортному узлу на начале Синего пути. Асурам Асудзима прислуживали плененные им демоны, монстры и духи. Вот и сейчас одноглазый парнишка с демоническими копытами подал им рикшу с большим куполом, закрывающим тех, кто едет внутри.

— Залезай, по синему тракту, через полчаса будем в главном храме…, - пропела Кайра и в зубах держа палку с леденцом, залезла внутрь рикши, а Татакари следом.

— Давненько у нас не было общих собраний, есть идеи? — спросила Татакари главу второй ветви, которая несомненно знала больше, чем рассказывала мне и остальным.

Кайра сосала леденец с таким удовольствием, что меня не вольно передернуло. Асурам не обязательно есть… она же…

— Полагаю, Ики-доно, наконец, уладил все с Площадью. Будем надеяться, что они и Сатин помирились…

Дорога заняла около получаса сквозь лес и вскоре они оказались перед высокими красными стенами центральной резиденции. Въездные ворота Синего пути были тоже синие, из мрамора. Пятиуровневая широкая пагода… на первом этаже находился центральный зал для заседания всех глав ветвей клана, на втором уровне — зал славы воинов. А на последующих этажах большая библиотека в ведении жреца Каспарка.

Огромный зал заседаний во многом был похож на обычные палаты в особняке. Это была большая комната, татами в ней были белыми. На дальней стене полотно с росписью, изображавшей бога Ветра, сражающегося с чудовищной виверной. Все внешние стены раздвижные, открыты были первые створки от полотна. Колонны из красного дерева поддерживали все верхние этажи, поэтому при желании за заседаниями можно было наблюдать с балкона пятого этажа.

Порядок поведения на заеданиях всегда был одинаков. В центре перед полотном сидел глава клана, по правую руку по старшинству садились главы ветвей, по левую руку их адъютанты. За заседаниями всегда наблюдал один из старейшин, находясь за спиной главы клана. На полу лежали специальные коврики, каждый мог сидеть так как хотел, но все же уважительнее было сидеть на коленях с прямой спиной.

— Удивительно, — когда слуги открыли перед ними главные двери… Ики-доно был уже на своем месте, и глава третьей ветви Хаори вместе со своим адъютантом — сестрой по имени Аманэ тоже были на месте.

— Нет только Сатин и Аянэ, — продолжила ее мысли Кайра.

Кайра и Татакари быстро преодолели стройные ряды красных колон и обе поклонились мастеру Ики. В который раз я завистью отметила его прекрасные черты лица, черные прямые волосы до плеч, уверенный и дерзкий взгляд сиренево-розоватых глаз. Этот цвет всегда поражал, словно насыщенный цвет Сакуры. Одет он был в легкие черные самурайские доспехи, рядом с ним лежали черные ножны, а в них самый опасный меч в мире — Мурасамэ… Ики-доно всегда выглядел таким статным и уверенным, все дело в его силе и скорости, ни одной из нас никогда с ним не сравниться.

«А ведь он мой сводный брат и не старше меня!» — подумала юная воительница.

Ики не сказав ни слова, жестом указал нам на свои места. Кайра села рядом с Хаори, главой третьей ветви — девушкой чуть выше ростом, с короткими, черными, с тёмно-синим отливом волосами и большой грудью. Она была одета в черные кожаные доспехи с множество ремней и металлических заклепок. Рядом с ней лежал ее красный меч — «Аккаи», красный. «Алая Хаори». Хаори сидела по-турецки, ее адъютант Аманэ… с длинными белыми волосами, заплетёнными в тугой узел на затылке, и холодными синими глазами, сидела в традиционной позе по левую руку от меня. Одета она была в темно-серебристую юкату, рукоять ее меча немного выступала из широко пояса на талии. «Тихоня Аманэ», весьма милое прозвище для мясника. Она была превосходной мечницей, а прозвище получила за то, что убивала врагов, не произнося практически ни одного слова, и с кроткой улыбкой на лице.

— Где же Сатин и Аянэ? — вслух поинтересовалась Кайра, ответом было молчание и гневный взгляд Ики.

Татакари обратила внимание на балкон второго этажа, в красной мантии с золотым посохом стоял Ильвидор, длинный капюшон закрывал его уродливое лицо, рядом с ним будто мелькнула тень, а затем исчезла, Татакари заморгала.

— Показалось?

Ики, по его спокойному лицу пробежало едва заметное нетерпение. Сатин всегда относилась пренебрежительно ко всем традициям, но Ики многое прощал ей… оно и понятно, она его родная сестра. Его кровь. Начало собрания затягивалось, Хаори зевнула. И тут парадные двери распахнулись и на пороге возникла Аянэ… Аянэ в цветочной короткой юкате, рыжие волосы уложены в идеальное каре. В руках она держала ножны, расписанные розовыми пионами. Ее «Цветочный меч» и сама «Красавица Аянэ». Адъютант Сатин, а где же сама великая? Аянэ пройдя весь путь до Ики, поклонилась ему трижды в знак извинения за опоздание.

Тень… мелькнула через весь зал, появившись откуда-то сверху. Между пространством где сидели главы и адъютанты, сверху спрыгнула она. От ее прыжка половицы просели, а вокруг образовался вихрь ее энергии. Одинаковые волосы, как у Ики, такой же острый взгляд сиренево-вишневых глаз. Она была одета в одежду из другого мира… плотный черный кожаный корсаж на лямках опоясывал грудь. Талия и поясница были открыты. На пояснице сиял большой черный рисунок скорпиона, в тусклом свете он почти светился. Ноги покрывали приталенные кожаные штаны, переходящие в длинные сапоги на высокой металлической подпорке.

— Явилась «Черный Скорпион», со своим белым мечом, — шепнула Кайра.

Столь стремительных движений Татакари уже давно не видела, она сорвалась с места и в одно мгновение оказалась напротив Ики-доно, в ее левой руке блестели бело-лунные ножны, и белая сталь Масамунэ схлестнулась с черной Мурасамэ. «Когда Ики успел достать меч и парировать ее удар?», — подумала Татакари.

Их одинаковые глаза встретились и они словно заглянули друг другу в души. Эти двое были столь похожи и одновременно различны по духу, что для них двоих существовало лишь одно — противостояние.

— Привет, братец! Вижу ты еще не отсидел все свои навыки на этом месте?

— Ты как всегда феерично пренебрегаешь всеми возможными правилами, сестрица, испытывая мое терпение. Садись уже на место, Сатин…

Ножны Масамунэ были белыми с алыми узорами ликорисов. Ики одним мгновенным движением убрал свой черный меч в черные ножны. Сатин плюхнулась на свое место, сложив ноги в позу лотоса.

— Наконец, все главы и их адъютанты в сборе, и мы можем начать. Совет Авангаруума согласовал наши полномочия и функции, теперь мы официально можем выполнять наши обязанности по пресеченью любых подвижек мирового равновесия, ведь именно для этого и был создан клан.

— Это наша основная работа, плюс мы должны выполнять поручения клана, ведь так? — прервала брата Сатин, ее глаза ни на минуту не отвлеклись от него. Она словно охотник наблюдала за ним.

— Сатин, так, как ты наёмница, поручения клана тебя больше не касаются. Твое место службы и исполнения долга ты выбрала сама. А теперь, что касается остальных. Начнем в прядке убывания. Аянэ, ты отправляешься под начало Магрогориана на Площадь, вместе со мной. Кайра, как там поживает твоя техника с игрой света?

Кайра вытащила леденец изо рта, многозначительно кивнула.

— Отлично. Это будет моим оригинальным навыком.

— Ты отправишься под командование Короля Рэдгрейва.

— Эшфер, отлично! Понежусь на солнышке! — Кайра, как всегда, отвечает резко и заносчиво. Сатин ее кумир, похоже.

— Татакари. У тебя очень ответственная миссия, поскольку это место уж точно… в общем я уверен, что волшебники Кирита не всегда столь честны со своими партнерами. Ты отправишься в Кирит.

«Кирит… Кирит…» Кайра посмотрела на Татакари, и в ее глазах отразился страх и недоумение. Татакари молча кивнула. «Кирит — дом смерти».

— Далее… Хаори. Хотя я искренне верю в способности Сатин, за ее поведением нужен постоянный контроль… поэтому я прошу тебя присоединится к наемникам в «Scorpions».

Хаори удивленно кивнула, Сатин оскалилась, но Ики осадил ее одним взглядом. Похоже, веселую игру затеял наш Ики-доно.

— Аманэ. Ты отправишься в Замок Стихий.

— Элементали находятся вне весов равновесия, зачем ее посылать туда? — спросила Сатин.

— Спасибо за уточнение, сестрица. Это действительно так. Но у них есть какой-никакой источник материи Созидания. Он влияет на равновесие, поэтому Аманэ отправляется туда. К сегодняшнему вечеру главам подготовить свитки с описанием миссий для остальных членов своих ветвей, выбор места службы для них я оставляю за главами и их адъютантами. Раз в два месяца абсолютно все должны присутствовать на большом собрании клана. Главам появляться раз в две недели с докладами. Если меня нет, значит, доклады предоставлять Ильвидору, в мое отсутствие кланом управляют старейшины. На этом все. И помните об индивидуальных тренировках, в конце лета каждую из вас ожидает квалификационных тест на индивидуальный навык.

— Ты будешь лично проводить тест? — спросила с неприкрытой злобой Сатин.

— Да. Сражение со мной. Если ваш навык не поможет меня остановить, наказанием будет смерть. Если вопросов больше нет, отправляйтесь в свои поместья, а завтра заступайте на службу. С установкой регулярных порталов нам помогли волшебники Кирита, но они мне очень дорого обходятся. Поэтому, Татакари, будь максимально лояльна к семье фон Штэтэрн…

Кайра

Когда зал заседания опустел, в нем остались только Ики и Сатин, и Кайра, подперев собой колонну, наблюдала за ними, как будто ее не было. Было очевидно, что мастер Ики ничего не хотел обсуждать. Но Сатин обладала решимостью достойной только одного Ики-доно… ведь она попросила Кайру остаться.

— Ты отправляешь ее на верную гибель! Она ничем не заслужила этого! — Ики демонстративно встал у лестницы, ведущей на верхние этажи, показывая таким образом, что не хочет разговаривать с Сатин, чем спровоцировал ее злость.

— Сатин… — процедил Ики-доно и уставившись на Кайру ледяным взглядом, продолжил… — В Кирит нужно было кого-то отправить. Клану нужен «куб», и чтобы его закончить Аки с Амэ нужен биоматериал. Чем-то необходимо жертвовать ради будущего клана! Не тебе учить меня, что я должен делать во имя клана, а что нет. Кайра! Ты раз там стоишь, согласна с ней? Ведь так? Тебе жаль Татакари?

— Адъютант и глава ветви связаны более тесными узами, чем остальные мечники клана. Вам было бы этого не знать… но и вы, Ики-доно, не знаете, потому, что вы предпочли не связывать себя подобными узами.

— Ты на что намекаешь, Кайра? — Кайра всегда считала Ики-доно не достижимым ореолом. Плюс ко всему он был очень красив и силен. Это всегда волновало ее. Но в тот момент когда она стала главой ветви, погрузившись в темные тайны клана… она поняла, что он еще и жесток. Жесток ко всем. И более всего жесток к своей сестре… из-за любви к ней, думалось Кайре.

— Я не хочу посылать Татакари умирать, даже ради клана. Но вы готовы пойти на это. Поэтому я хочу знать только одно… почему именно она? Она ведь лучшая среди синоби. «Жрица тени». Она никогда не предавала клан и всегда была воином чести.

— Но… умереть за него была не готова, не так ли, Кайра? Это все твое дурное влияние на них, Сатин… твое неразумное неподчинение и уход к наемникам, внушили им всем будто их жизни принадлежат им самим. Они будто бы стали истинными самураями, способными с гордостью умереть в бою? Но только не такая смерть уготована каждой из вас и стремиться к ней, значит нарушать главный закон клана.

Кайра вынула деревянную палочку, на которой был леденец, и посмотрела в глаза главе клана с вызовом.

— Так вот почему… проклятие… Мы должны умереть… исполнив свою роль, верно?

— Не вздумай ничего сболтнуть Татакари. Кайра, мне нужен этот куб! — Ики всегда был невероятно решительным и его решимость безусловно передавалась всем воинам клана. Но все же он… не имеет права распоряжаться так их жизнями. Кайра еще раз окинула их взором.

Словно белое и черное, как их мечи… они так друг друга любили и ненавидели. Что ради любви готовы были друг друга уничтожить. Покидая зал, Кайра чувствовала себя побежденной, а еще испуганной. Ики-доно и Сатин пугали ее. Несмотря на то, что «Черный Скорпион» попыталась защитить адъютанта Кайры… она такая же… такая же, как и ее брат.

Вырвавшись на волю, Кайра глубоко вздохнула. Ничего не изменилось с того времени, как она попала сюда. Главное поместье, как и Ики и Сатин ее по-прежнему пугали.

Идя по дорожке между высокими деревьями, к началу Синего Пути, она вспомнила. Вспомнила обрывочные детские воспоминания. Это воспоминание всколыхнуло в ней забытые чувства, поле алых ликорисов, цветущих на поле среди деревьев. Она помнила… эти ужасные цветы. Цветы смерти. Помнила их запах… и помнила Ики с Сатин, сражающихся на этом поле еще детьми.

Как только Кайра сознательно почувствовала себя живой, в ее руки вложили меч и приказали тренироваться днями и ночами. В любую погоду, двадцать часов в день, Кайра тренировалась с трехлетнего возраста, сначала с деревянным мечом, а потом с обычным, индивидуального клинка у нее не было вплоть до шестнадцатилетия, такова традиция. Потом к ней присоединили и других девочек из ее ветви, которых она всех знала, как саму себя. И они были такими же, как она… одинокими, несчастными и слабыми… вместе они становились с каждым днем сильнее. Они жили на территории Синего поместья и знали о том, что есть два других поместья, где тоже воспитывают мечниц. Жрецы, которые всегда бесили Кайру, в перерывах между тренировками проводили с ними уроки по идеологии клана. Любое нарушение хотя бы одного правила клана влекло за собой мучительное наказание.

Проповеди жрецов с детства ничем не отличались и всегда были однообразными, поэтому Кайра всегда скучала на этих уроках. Но в день, когда им стукнуло по пять лет Ильвидор и его команда вдруг стали петь совсем другие песенки.

— Избранные… их скоро должны привести… Дети истинной луны. Никто из вас не должен будет их видеть пока не придёт час. Они будут жить и тренироваться в отдельном доме в главном поместье… дети луны… ваши будущие покровители и лидеры…

К шести годам в совместных тренировках Кайра обнаружила в себе способность сопереживать остальным девочкам и силы поддерживать их в тренировках, что заложило основы ее лидерских качеств. Хирая, Шизукари, и маленькая золотоволосая Мио, но больше всех Кайра сдружилась с всегда спокойной и миловидной Татакари.

— Кто они такие, эти дети луны?! Я хочу их увидеть! Хочу сразиться с ними! — не выдержав однажды, Кайра прервала тираду Ильвидора на занятиях. Жрец смерил ее холодным взглядом.

— Никогда, Асудзима Кайра, даже не смей думать об этом! Мы с трудом контролируем этих детей! Поэтому даже мысли свои оставь относительно этой идеи! Пока она не научаться контролировать свою мощь, они должны жить отдельно от всех.

Но Кайра не оставила этих мыслей. Она была синоби. И большую часть тренировок по скрытности и незаметному перемещению, она проходила лучше всех. Поэтому однажды ночью, она выбралась из поместья и пешком через лес отправилась в главное поместье. В качестве охраны в поместье находились многочисленные монстры, плененные в ходе миссий и заданий. Кайра знала этот лес, как свои пять пальцев. Она хотела взять с собой Татакари, но если уж ее поймают, то пускай одну… не нужно, чтобы на сестру ложилась тень неповиновения. В чистом небе сияли звезды и полная луна. Без труда перепрыгнув через главные ворота поместья, Кайра стала красться мимо патрульных, она знала… таинственных детей луны держат не в самом главном поместье, а за ликорисовой поляной в маленьком домике у озерца. Поэтому без труда преодолев все препятствия, Кайра оказалась у гладкой зеркальной поверхности озера в котором отражалась луна. Маленький домик, напоминавший их собственное додзё не охранялся. Вокруг не было не единой живой души, а внутри не горел свет.

— Что за чушь! Здесь вообще никого нет! И стоило проделывать весь этот путь! — маленькая Кайра в сердцах стала ругаться, обходя домик вокруг, и тут… она замерла, будто вкопанная.

Перед ней на пороге сидел маленький мальчик лет четырех, от его вида по телу Кайры пробежала дрожь. На его глазах была завязана белая лента, похожая на бинты в несколько слоев, рваные концы которой развевал легкий ветерок. Черные волосы торчком торчали во все стороны. Он был одет в легкое черное кимоно, подвязанное широким поясом. На груди халат был расстегнут, она увидела его белую кожу и хрупкие плечи. Он казался таким хрупким, а белая кожа светилась под лунным светом. На белой коже — на запястьях, шее и груди отчётливо виднелись стигмы, по их цвету было понятно, что иероглифы выгравированы кровью. Несмотря на повязку, мальчик смотрел на луну. И будто бы не замечал ничего вокруг.

Асуры не дышат. Кайра двигалась бесшумно, этому ее обучали. Он не может ее видеть! Какая удача! Она сделала еще шаг… время будто разорвалось, потому что у своего горла она ощутила холодную сталь. Она опустила глаза, мальчик стоял практически под ней, он ниже ее ростом… но в правой его руке была зажата рукоять полностью черного меча с лунным узорами иероглифов на рукояти. Кайра взвизгнула от неожиданности. Когда он успел? Достать меч из ножен, нанести удар? А главное понять, где точно стояла Кайра! Ведь глаза его по-прежнему плотно завязывала лента!

— Странно… тебя было слышно за три мили отсюда, ты так громко топала словно шестиликий монстр-бегемот. Я все пытался понять твои намерения, но не могу опознать твой запах… — у мальчика был спокойный и тихий голос, он почти шептал. Кайра была поражена:

— Монстр? Я же бесшумно кралась! Ты не можешь видеть!

— Если у меня завязаны глаза, по-твоему, я не могу видеть? Но я тебя отлично слышу, и чую… ты издаешь слишком много звуков… и мы с Мурасамэ слышим тебя… — черная сталь клинка у горла Кайры будто завибрировала. И тут она поняла… иероглифы на теле мальчишки, выжженные кровью, совпадали с лунными письменами на рукояти меча. Демонический меч… они связаны… — Ты слишком громкая… но ведь ты не монстр, верно?

— Я пришла… только из-за любопытства…

— Вот беда… я бы отпустил тебя… но ты такая громкая… возможно ты уже разбудила ее…

— Ее?! Убери от меня свой дьявольский меч!

— Мою сестренку… пока она спит, все хорошо… тебе не следовало сюда приходить. Мальчик опустил меч и развернулся, его глаза, завязанные повязкой, словно смотрели вперед. Кайра увидела… то, что он услышал… она зашла с другой стороны, со стороны озера… а прямо перед домом раскинулась поляна дьявольски красивых алых ликорисов, их раскачивал ветер. Посреди этих ликорисов стояла девочка… «Но она же точно такая же, как он… одинаковые волосы и телосложение» — подумала Кайра.

Она тоже смотрела на луну, только вот на ее лице была деревянная белая маска закрывавшая рот, уши и нос… таким же белым было ее кимоно, а ножны меча словно из прозрачного металла, покрытого узорами ликорисов. Меч она сжимала в правой руке.

Мальчик развернул Кайру к себе, его руки были холодными, Кайра вздрогнула.

— Она не может тебя слышать, только меня. Она также не чувствует запахов и не разговаривает, но один из ее глаз… может видеть… как только она тебя увидит… убьет на месте… беги!

Девочка смотрела вверх на луну, пока не повернулась к ним. Одна из глазниц ее деревянной маски была треснута, и даже отсюда Кайра увидела блеск глаза цвета сакуры… мальчик оттолкнул ее и Кайра отлетела от него к дорожке за домом. В туже минуту раздался скрежет металла. Их клинки соединились. Белый и черный, разрезав ночную тьму… луна освещала их… а они были ее тенью.

Глаза Кайры не могли уследить за их движениями. Такими они были легкими и стремительными. Так она впервые встретила Ики и Сатин. И три их цвета — прозрачно-белый, черный, и алый. Этим двоим суждено было сражаться при каждой встрече.

Кайра никогда ни видела ничего более красивого в жизни, чем поединок этих двоих. Она бежала задыхаясь, стремя голову, используя всю свою мощь. И никогда еще она так не боялась.

Кайра Асудзима отдышавшись, заперлась в своей комнате. На следующий день после утренних тренировок, на которых от Татакари — напарницы Кайры по спаррингу не укрылось, что руки Кайры тряслись, когда она держала тренировочные клинки, Кайру вызвал Ильвидор.

— Вы что-то хотели, старейшина?

Их разговор состоялся на веранде, выходившей на тренировочную площадку.

— Может быть это ты хочешь что-нибудь? — Кайру выдавали расширенные зрачки.

— Я не понимаю о чем вы?

— Нет понимаешь, Кайра! За вашими тренировками внимательно следят! Ты сегодня еле-еле держала клики! Ты видела их вчера! Ты ходила к озеру! Ты ослушалась меня, Кайра!

— Этого всего лишь любопытство! Вы прекрасно знали, что я хотела все увидеть своими глазами! — Кайра озлобилась. Она понимала, что ее загнали в угол и отпираться поздно. Наказания не избежать.

И тут Старейшина проникновенно вздохнул. И гнев из его речи исчез.

— Дитя, ты подаешь очень большие надежды. Я хочу рекомендовать тебя на пост главы ветви, когда придет время… и я готов простить тебе своеволие, Кайра…но… взамен, ты пообещаешь мне… никогда не задавать вопросов о том, что увидела ночью и больше никогда туда не ходить. Это чудо, что эти двое переключились друг на друга и не убили тебя.

Кайра, поняв настроение Ильвидора, мило улыбнулась и закивала головой. Но все же не смогла удержаться и задать один вопрос:

— Старейшина, почему количество иероглифов на теле мальчика совпадало с количеством их на рукояти? Он назвал свой меч Мурасамэ…

Ильвидор качнулся к ней и ужасные глаза старика вбуравились в юную воительницу:

— Мурасамэ впитывает души убитых им, этих детей испытали в битве на дальних рубежах Эшфера, и привезли сюда…

И тут Кайра глотнула подступающий страх…

— Но на теле мальчика было больше тысячи…он вдвое меня младше…

Кайра приехавшая, наконец, в поместье, вспомнила тот первый день… ее встречи с Ики-доно и Сатин. Уже тогда они были чудовищами. И еще тогда, Кайра решила не идти наперекор решениям мастера Ики. Если он хочет убить Татакари, так тому и быть.

«Я не буду вмешиваться» — подумала Кайра и стала собираться в дальний путь. Ее ждал Эшфер.

Аянэ

«Когда ты становишься адъютантом, то будто бы приближаешься к сокрытым тайнам кланам… но на самом деле погрязаешь в отчаянных тайнах свих собственных глав».

Как никто другой Аянэ знала истину этих слов. Аянэ, которой юной девочке показали ребенка в белой маске и сказали, что Аянэ должна подчинятся ей и делать все, что потребует глава ветви.

— Жизнь адъютанта, в отличие от остальных девочек в ветви, сокращает не постоянные миссии и сражения, а погружения в тайны, окутанные паучьим туманом… — Аянэ сидела на полу в своей маленькой комнатке и раскладывала книги.

Поместье первой ветви «Первоцвет» находилось на севере от главного в гористой местности, окруженной высокими вековыми соснами. В поместье вел Желтый путь и выглядело оно как множество отстоящих друг от друга традиционных домиков с пологой крышей, Сатин не любила помпезность. Аянэ знала, что при строительстве лишь тренировочный комплекс выстроили больше остальных домов на территории поместья, все остальные домики были одинаковые, отсюда с горы открывался вид на долину и вид на главное поместье.

Сатин часами могла сидеть на пороге своего домика и смотреть вдаль… на лунное озерцо, на их дом с Ики-доно, затерянный среди ликорисов. Однако, с тех пор, как своенравная Сатин отправилась в другой мир, чтобы вступить в организацию наемников, она стала… меньше думать… о мастере Ики… и об их доме и о времени, когда они провели вместе.

— Никто так не любит Сатин, как мастер Ики… и никого и никогда Сатин не полюбит так, как любила брата, но… Сатин хочет убить Ики, а Ики-доно с радостью вонзил бы острие Мурасамэ в грудь Сатин. И понять друг друга могли только они вдвоем. И помочь друг другу могли только они. Только Ики-доно и Сатин были связаны узами, отличающими их от других. Узами отравленной крови, хранящими ужасные секреты. Как никому мне это известно, — Аянэ знала, что одна и ее никто не услышит.

Девушки клана Асудзима родились и были вынуждены жить в суровых условиях, каждый день борясь за выживание и становясь сильнее. Они были уникальным видом асуров. Желание сражаться между собой, по какой-то причине у них притуплялось, его будто укротили. И хотя на тренировках они избивали друг друга до потери сознания, никто из них не стремился убить другую. Никто… кроме Сатин с мастером Ики…

«Хоть кто-нибудь, однажды видевший их сражение, знал…»

— Они сражаются, чтобы убить друг друга, — закончила в слух свою мысль Аянэ.

Когда Аянэ была посвящена в адъютанты и мастер Вергилий достал для не из огненного адаманта красивый меч, а потом сделал для него ножны, расписанные цветами, Аянэ начала тренироваться отдельно от всех, чтобы однажды встать против Сатин. Всем девочкам в клане уже тогда исполнилось шестнадцать, навеки шестнадцать… в шестнадцать им предстоит умереть, они больше не вырастут. Когда в поместье привели Сатин все изменилось…

День этот Аянэ навсегда запомнила. Потому, что тогда шел дождь… проливной дождь. Рикша едва выехала из грязи, вести ее запрягли огромного одноглазого демона, но он с трудом мог проехать по дороге, почти превратившейся в болото. Они все стояли, высыпав на веранду тренировочного додзё.

Из рикши выполз Каспарк и Ильвидор, слуги мгновенно принесли зонты и проводили их до веранды. Каспарк поманил меня к себе.

— Вергилий выковал тебе меч, да? Красавица наша, Аянэ? — Аянэ была красивой. Очень красивой, необычная внешность, четкие черты лица, и ярко синие глаза, фигура и блестящие рыжие волосы. — Гляди, прибыла ваша глава. Она родная сестра главы клана, вы все должны уважать и преклонять перед ней колено. Она ваша глава, и ты, Аянэ, как адъютант первой ветви должна будешь исполнять любые ее приказы.

Аянэ вгляделась сквозь ливень и застыла от ужаса. Из рикши на дорогу выпрыгнула девочка, она младше их всех, года на два, потому что меньше ростом, а еще она очень хрупкая, белое кимоно намокло и был видно насколько она худая, Аянэ даже и не предполагала сколько мощи скрывается в этом маленьком теле. Лицо закрывала сплошная маска… вот только через трещину на Аянэ смотрел ярко розовый глаз. Но больше всего Аянэ поразило то, что белое кимоно девочки все было покрыто алыми разводами крови, а брызги крови, словно следы чьих-то пальцев на ее маске так запеклись, что даже дождь не мог их смыть.

— Меня зовут Асудзима Сатин! Кто-нибудь из вас готов бросить мне вызов и оспорить мое право быть главой этой ветви?! Хочет кто-нибудь из вас отведать кровавого яда Масамунэ? — у нее был очень звонкий и гордый голос. В конце своей речи, она видимо обратилась к своему мечу, который держала в правой руке. Белые, почти прозрачные ножны, идеальная сталь и рисунок кровавых ликорисов, выгравированный на клинке.

Аянэ посмотрела на дрожащих сестёр и поняла, что нужно брать бразды правления, иначе их всех сейчас убьют. Она преклонила колено и спокойно ответила:

— Мы все признаем вас полноправной главой ветви и отныне будем подчинятся… — Аянэ отметила, что блеск глаза девочки как будто испарился.

— Волшебно. С завтрашнего дня я буду тренировать вас сама по отдельности и только потом приму решение, будете ли вы допущены к миссиям…

В первый же день начала тренировок Аянэ была покалечена до полусмерти, а на ее лице сияли синяки и гематомы. В мельчайших подробностях она помнила ту тренировку. Открытая тренировочная площадка первой ветви находилась на небольшой горной возвышенности в самой глубине поместья, окруженная высокими соснами. Аянэ надела тренировочные доспехи из легкой стали и кожи, а Сатин появилась на площадке в своем белом кимоно, шел дождь… но кровь пропитала ткань легкого халата насквозь, дождь не мог ее смыть. Ее лицо по-прежнему закрывала идиотская деревянная маска, но через щель на правой стороне маски за Аянэ наблюдал глаз Сатин. «Не лучшая погода для тренировки» — подумала Аянэ. Она взяла на тренировку два меча — свой боевой, с цветами и тренировочный деревянный, не зная, какую именно тренировку задумала ее лидер.

— Деревянный меч тебе не понадобится… — сквозь дождь голос Сатин был еще более зловещим. Сверкнула молния, и Аянэ едва успела отпрыгнуть до того момента, как меч Сатин полоснул бы ей по лицу…

— Нападать так… — Аянэ едва удержалась на ногах, ошибочно полагая, что Сатин начала тренировку, однако, со звоном нагрудник ее доспехов упал на сырую землю. Меч с ало-лунным оттенком лишь перерезал тесемки на доспехах. Аянэ быстро подняла голову, в подтверждение своим словам Сатин убрала меч в ножны. Будто ничего и не случилось.

— Доспехи не спасут тебя от смерти, поэтому никогда больше не одевай их на тренировку. Тем более, что они будут мешать тебе двигаться, а ты и так пока не отличаешься скоростным боем.

— Ты будешь сражаться, не вынимая меч из ножен? — изумленно спросила Аянэ.

— На большее ты пока ни годна. Если Масамунэ покинет ножны он обязательно должен что-то разрезать, будь-то просто тесемка от доспехов или же твое неповоротливое тело. Ты думаешь будто бы, если получила именной меч и звание адъютанта, стала сильнее всех девочек внутри ветви?

«Она, что читает скрытые мысли… да, ведь я была лучшей на тренировках до того, как ты явилась».

— Нет, я так не думаю…

— Думаешь… так вот заруби себе на носу, сейчас ты слабейшая из них… потому, что гордыня застилает твой взор. Очнись и стань сильнее, а пока терпи наказание за свою гордыню…

Красавица Аянэ валялась в луже грязи, и собственной крови, она не выпускала меча, рука до дрожи сжимала клинок, но она все равно упала. У асуров достаточно быстрая регенерация, но чтобы восстановить все кости потребуется время. Сатин расправилась с ней меньше чем за минуту. И только потом Аянэ узнала, что волшебная маска притупляла все пять чувств Сатин… да она же просто монстр, что будет если она снимет маску?

— Тебе не хватает физической силы и ловкости движений. За меч еще рано браться…

— Ты ж… младше меня… кто тебя учил… — еле-еле выговорила Аянэ, почти захлёбываясь грязью.

Сатин сняла маску и капли дождя стекали по ее бледной коже, на Аянэ смотрели невероятно красивые глаза цвета весенней сакуры.

— Мой брат… тренировал меня. До поместья доберешься сама, и через две недели попробуем снова.

Аянэ всегда любила свое отражение в зеркале. «На что сейчас похоже мое лицо?» — подумала Аянэ. Сатин преподала ей самый жестокий и ужасный, но зато самый полезный урок в жизни. Аянэ заползла в свой маленький домик, грязная, избитая, с разбитой наглухо грудной клеткой, и сломанными руками и ногами. Два дня она проспала, одна из девушек сумела начертить магический круг вокруг нее, который содержал много полезной восстанавливающей энергии. И вот на третий день она смогла встать, кости срослись. Она отмылась, лицо было похоже на фиолетовый синяк, Аянэ начистила свой меч и обнаружила под дверью свиток. Развернув его она охнула. Корявым подчерком на свитке было написано:

И далее шло описание тренировочного процесса с учетом всех недостатков в предыдущих тренировках. А внизу стояла подпись:

Аянэ сжала листок, и переодевшись, отправилась в тренировочное додзё.

В дверь постучали, и Аянэ очнувшись от воспоминаний в тусклом свете свеч, открыла створку, на пороге стояла Сатин с бутылкой сакэ и двумя чашами. После собрания она осталась с Ики, видимо поговорить нормально им так и не удалось.

— Приветик… не занята?

— У тебя не получилось его отговорить? — спокойно спросила адъютант у своего лидера, видя ее в подавленном состоянии. С тех пор как Сатин уехала из клана в организацию наемников, она стала появляться в клане очень редко. И в эти мгновения она пыталась как можно больше сделать для ветви, зная, что в отсутствии ее обязанности выполняет Аянэ… но… ей нужно было больше времени, чтобы побыть с Ики… а Аянэ знала, как было важно, чтобы они побыли вместе.

Сатин разгребла книги в маленькой кибитке Аянэ и плюхнулась на пол. Откупоривая бутылку, Масамунэ крепился у нее на спине в кожаных ремнях, Сатин расставила чашки на полу.

— Он хочет принести ее в жертву ради будущего всего клана. Какие красивые слова, но реализуется ли его план или нет…

Аянэ поняла, что так угнетало Сатин. Мало того, она позволила Ики принести в жертву его идеям одного из лучших бойцов так еще… Сатин знала, что план Ики может и не сработать.

— Значит, «Куб Смерти» может пойти не так, как задумал Ики-доно?

— Аянэ… все может пойти не так, как он задумал. Прошло миллион лет с того момента, как мы были детьми, он все также предсказуем! Ики чрезвычайно целеустремлён, но иногда он забывает, что не всякую цель можно оправдать.

Аянэ внимательно осмотрела своего лидера. На лице Сатин под глазами залегли круги, губы потрескались, для асура она выглядела изнемождённой… за короткий промежуток времени Аянэ отлично изучила Сатин.

— У тебя, что закончился паучий яд?!

— Да, уже два дня, как… — Сатин выудила из кожаного карманчика на заклепке, вытянутый черный пузырек с перламутровой крышкой. — Пусто…

— Тогда иди немедленно к Ики! В конце концов он же твой брат! И ему наверняка тоже нужно лекарство. Твоя гордость просто поражает?! Посмотри до чего ты себя довела?! У тебя круги под глазами! Регенерация асуров уже не работает! Ты хочешь опять как тогда потерять сознание на неделю?

Сатин отпила немного из чашки. Ее бледно-розовые глаза внимательно оглядели жилище Аянэ.

— У тебя, как всегда, много книг… — протянула она, уходя о тирады Аянэ.

— Сатин! Ты, как ребенок! Тебе нужен этот яд каждый день!

— Знаю… знаю… но, Ики ты же знаешь, как я не хочу идти к нему… просить…

— Сатин! Ики первый к кому ты должна идти!

— Ладно. Ладно, чего ты заладила?! Должна же у меня остаться хоть капля гордости, чтобы не идти к нему как прилежная собачка. Не хотелось бы вновь быть у него в должницах! Но, похоже, для нас это неизбежно.

— Ты стала принимать больше яда? Раньше тебе хватало этой склянки на год, по одной капле в день. А что сейчас происходит? Почему ты стала принимать больше этой отравы?

— Кто бы мог подумать, что два сильнейших асура в клане, а может и во всей Вселенной, заядлые наркоманы, да? — усмехнулась как-то обречено Сатин. — Что-то происходит со временем во Вселенной, оно будто сдвигается. Сейчас клан пытается установить причину этого сдвига и его возможные последствия на равновесии. Время года в нашем и соседних с ним мирах увеличилось. Поэтому яда перестало хватать на год. Это уже третий раз когда мы с Ики пойдем к ней, и не думаю, что в следующий раз яд удастся достать так легко… помнишь, Аянэ, я учила тебя быть сильной?

Аянэ отпила вино и вспомнила все свои предыдущие тренировки, синяки и травмы, бесчисленные сражения с Сатин в результате которых Сатин все же признала Аянэ сильной мечницей и осталась довольна ее результатами, с того момента они подружились.

— Да было время когда ты не давала мне спуску.

— Я по-прежнему считаю, что для выживания нужно быть сильнейшей, но несмотря на это… я не могу быть такой мечницей… я изгой… ошибка Вселенной. Порочный плод высшего существа и Бога луны и войны. Я не могу выжить без яда призрачной королевы-матери ликорисовых пауков…

Все девочки в клане родились от связей Богов и были по крови прирожденными асурами, пожрав своих матерей при рождении, они при этом сумели усмирить свою кровь и притупить естественное желание клеток тела сражаться друг с другом. В этом смысле все рожденные в клане Асудзима были уникальными, отличными от асуров живущих в Эшфере. Но Ики-доно и Сатин Асудзима отличались от тех и от других. Они были чем-то новым и необычным. Они сильнее, чем асуры… но проблемы в их телах не были решены при рождении. Более сильная кровь асуров словно пожирает изнутри более слабую, но одаренную часть от высших древних существ. Ики-доно и Сатин с детства вынуждены принимать яд очень редких существ.

Призрачные ликорисовые пауки, что появляются лишь при полной луне — Аянэ видела огромную матерь этих тварей и видела, какой ценой мастеру Ики и Сатин достается этот яд, продляющий их жизни.

— Не говори так. Никто даже сравниться не может с тобой или Ики-доно… вы уникальные….

— Всего лишь наркоманы, непонятно как проживающие свою жалкую жизнь, лишь прикрываясь своей силой словно маской. С самого рождения мы только и делаем, что носим маски… наша сила — краеугольный камень, отнимающий нашу жизнь. Ики полагает, что проклятие нашего отца Цукиёми на нас не подействовало, но похоже нас проклял кто-то другой, раз уж мы родились… прости Аянэ…

— Сатин, вставай я провожу тебя к мастеру Ики.

Аянэ усадила Сатин, которая к тому времени уже практически не стояла на ногах, в рикшу и вместе они понеслись к главному поместью. С гор спускался туман, в небе взошла полная луна. Да еще не поздно…

Ики-доно не было в главной башне — пятиуровневой пагоде. Тогда Аянэ подняла Сатин на руки, ее лидер по весу была легче пера подушки. У нее практически нет веса из-за крови высшего существа, говорят они могли летать по небу словно птицы. Аянэ без труда обнаружила тайную тропу, ведущую в глубину поместья и обойдя маленький домик внутри которого горел свет, постучала. Небольшое озерцо перед домиком покрылось туманом, ветер развил волосы Аянэ и она обернулась, увидев кровавую поляну, усеянную ликорисами. Раздвижную дверь открыл глава клана — в черном кимоно. Он еле стоял на ногах, как и Сатин. Близнецы — одинаковые чувства, одна боль на двоих.

— Давай ее сюда. Вот идиотка! Не могла явиться раньше!

— Я говорила ей это, но ты же знаешь это бесполезно.

— Аянэ, ты самая лучшая из всех адъютантов. Спасибо, что привела ее.

Ики-доно аккуратно взял свою сестру на руки, Аянэ улыбнулась и ответила:

— Вы уж позаботьтесь о ней, пока вы все здесь. Я может и самый лучший адъютант, но одного зрелища мне хватило на всю жизнь… не желаю смотреть на тот кошмар, что вам предстоит еще раз.

— Хорошо. Аянэ, буду ждать тебя на Площади, у нас там будет много дел.

— Слушаюсь, Ики-доно…

Аянэ удалилась тем же путем, которым и пришла. Сев в рикшу, она приказала монстру-слуге вести ее обратно в горы. Луна уже взошла, туман спустился. Время призраков. Время скрестить проклятые демонические клинки и вызывать королеву пауков… а она слишком жадна до крови, похоти и зрелищ…

— Будем думать, что мастер Ики справится… снова… и снова… Они обречены вечно нести это бремя…

Хаори

«Алая» Хаори точно знала, ей не с проста дали такое прозвище. Алая — ножны ее меча были красными, а лезвие металлическое, но в клане прекрасно знали… «Алая». Потому, что лезвие всегда было покрыто кровью. Хаори была единственной в клане после Сатин, кто выполнил большую часть заданий, суть которых была настоящая резня, еще будучи совсем маленькой. Хаори предпочла тренироваться отдельно, выработав собственную систему тренировок. Хаори никогда не вдавалась в подробности почему старейшины давали именно ей такие кровавые задания. Значит, так было нужно. Хаори не любила вопросы, ей нравилось убивать…

Нравился Хаори и тот факт, что она была не на последнем счету. Ее боялись. Поместье третьей ветви находилось на западной границе. Уже позже, когда Хаори станет лидером ветви, поместье назовут «Красным», из-за того, что она «Алая» Хаори — его лидер и идейный вдохновитель. Беспрекословно Хаори подчинялась Ики-доно. Она отлично помнила, как на общем собрании всего клана его представили как нового главу. Пятилетнего мальчика с белой повязкой больше похожей на больничные бинты, плотно завязывавшие его глаза. Асуры отлично чувствуют ауры — магические отражения душ других существ. И аура этого мальчик была окрашена в багряный цвет, как и ее собственная, только цвет этот… восхищал Хари потому, что он был еще более яркий и насыщенный чем ее собственный цвет. «Алая».

В девять лет Хаори Асудзима получила именной меч с алыми ножнами… Название мечам всегда давали они сами. И Хаори назвала свой меч «Аккаи» — красный… Алый, алый меч окрашенный кровью…

Красное поместье третей ветви клана Асудзима было самым маленьким. Самым большим был домик — двухуровневое тренировочное додзё. На первом этаже прохолодили тренировки кендо и владениям различными техниками меча, на втором этаже тренировки по метанию ножей и стрельбе из лука. Стрельбе из лука их обучали в основном из-за того, что третья ветвь отвечала за охрану всего дворца Эльсшеферы. Ну точнее, в основном дворец охраняли монстры — ёкаи и они, пойманные на границах мира Эдо с миром духов и призраков — Миром Аякаси. Так вот, плененные твари отлично служили рабами, слугами и даже охранниками для клана, но за ними нужен был контроль. И забота эта легла на плечи третьей ветви, потому, что вторая ветвь отвечала за разведку, а первая ветвь за разработку общей тактики. Такова была воля Ики-доно и Хаори без раздумья приняла волю мастера. Поэтому, как лидер она сама организовала периодический дозор и обход всей территории дворца, распределив обязанности между всеми девочками. Вместе со старейшинами они выработали для служащих в поместье монстров строгий свод правил и указаний о поведении. И в соответствии с этим сводом, воинам третей ветви разрешалось применять особые указания в отношении монстров, по тем или иным причинам нарушающих правила.

И конечно обязанности внутри клановые никак не сказывались на результативности миссий и заданий выполняемых по воле Ики-доно. Для Хаори ее репутация всегда на первом месте. Алая… нельзя было терять этот цвет.

Хаори знала о том, что еще утром Ики-доно и даже его сестра «Черный Скорпион» прибыли во дворец, а на сегодняшний вечер было заявлено внеочередное собрание глав и адъютантов. Перед собранием Хаори, только с утра вернувшейся с ночной миссии, предстояло еще проконтролировать и сделать обход по всей огромной территории дворца, сегодня была ее очередь патрулировать. Асуры перемещались в пространстве, используя свою физическую мощь Богов, поэтому двигались они очень быстро. Со стороны, обычному обывателю передвижения асуров при беге будут похожи на стремительный полет птицы по воздуху. Хаори отлично чувствовала ауры живых существ даже на расстоянии, поэтому она предпочитала обходить территории поместий трех ветвей, держась в лесной тени. Лес окружал все три пути Синий, Желтый и Алый. Поэтому если ничего не случалось, то патрулирование представляло собой ускоренную тридцатиминутную прогулку по лесной глуши. Хаори сразу же по преодолению границ между Алы и Желтым путем ощутила противоестественное возмущение аур и поспешила туда.

Хаори ускорилась, лесная подстилка из листьев и травы прогнулась под воздействием ее скоростных шагов…

«Быстрее. Нужно разобраться с этим до того, как начнется собрание!» — пронеслось в ее голове. Желтый путь лишь частично проходил через лес, поместье третьей ветви находилось в горах, поэтому Хаори ускорилась и выскочила на желтый путь, глубоко выдохнув, сняла ножны с пояса. Алая катана завибрировала, отвечая на зов крови своего хозяина.

Двое шестилапых и двухголовых карликов — миньонов толкали вперед по желтому пути странного виду телегу, груженную черными крупинками очень похожими на порох. Завидев Хаори в трех метрах от себя, они отпрянули от тележки.

— Предполагаю, что вы оказались здесь по чистой случайности? Этот порох принадлежит старейшине Гаспару, его должны были доставить в его лабораторию еще вчера утром… — Хаори подняла ножны и извлекла меч.

— Госпожа Хаори… — монстры активно стали пихать друг друга, чтобы хоть как-то отвлечь Хаори от телеги, груженной порохом.

— Зачем вы везли его в Первоцвет?! Зачем! — Хаори начинала злиться. — Вы собирались его сжечь! Идиоты!

Хаори занесла меч за спину и прогнулась, перехватив рукоять меча в правую руку, солнце отразилось от клинка.

— Убьем ее!!! — из повозки выскочили еще два миньона с кинжалами в лапах.

— Дураки… удар шести алых струн… — Хаори сделала три стремительных шага и шесть разящих ударов.

Карлики один за другим падали с отрубленными головами и разрубленными на пополам телами. Кровь залила желтую дорогу в поместье. Хаори вытянула из кожаных доспехов сложенный алый платок и стерла кровь с клинка, после чего убрала меч в алые ножны.

— Приговор исполнен…

Хаори ощутила еще дно движение ауры, на желтый путь рядом с ней выпрыгнул белый волк — говорящие фамильяры третьей ветви.

— Докладывай… — процедила Хаори, стоя в лужи крови.

— Госпожа Хаори, мастер Ики просит прибыть вас в главное поместье раньше, чем начнется общее собрание.

— Хорошо. Передай, пожалуйста, слугам в «Первоцвет», чтобы убрали здесь все.

Хаори развернулась и помчалась к главному поместью. У ворот главного поместья ее встретили охранники и черный сокол, черные сокола — фамильяры главной ветви. Белые змеи — фамильяры второй ветви. Белые скорпионы — фамильяры первой ветви, белые волки — фамильяры третьей ветви. А главной ветви… фамильярами, передающими информацию, служили черные соколы.

— С прибытием, госпожа Хаори, мастер Ики ждет вас в библиотеке. Разрешите вас сопроводить.

— Да. Идем. Как давно мастер Ики прибыл в Эдо?

— Он уже два дня в столице, он встречался с сёгуном, и генералами армии. Сегодня с утра мастер Ики и «Черный Скорпион» вернулись в одно время в Эльсшферу.

«Если Сатин уже здесь. Явно будет какая-то заварушка. В последнее время их совместное прибытие в Эльсшферу ничего хорошего не предвещало».

Двери главного зала открылись и Хаори последовала за черным соколом, он пролетел между колоннами и взмыл вверх. Хаори прошла к лестничному пролету и поднялась наверх. Библиотека главного поместья была самая внушительная, два этажа пагоды вмещали собой стеклянные стеллажи, наполненные древними фолиантами, писаниями и законами. Матер Ики, излучая свою алую ауру, стоял лицом к карте Эдо, и всматривался в нее.

— Привет, Хаори. Заходи.

— Мастер Ики, — Хаори поклонилась и подошла ближе.

Он был всегда очень красивым. Красивым и загадочным ребенком, красивым и загадочным юношей. Одет он был в черные самурайские, легкие доспехи и длинный, дорожный плащ.

— Хаори, что произошло сегодня у Первоцвета?

— Гоблины — миньоны похитили порох старейшин и намеревались устроить теракт.

— Удивительно. Мы дали этим чудищам жизнь и работу, а они и по сей день устраивают нам диверсии, непокорные твари! Ты я надеюсь решила проблему?

Хаори еще раз поклонилась.

— Да. Конечно, все с соответствии со сводом правил в отношении плененных монстров. Я устранила их… не думаю, что у них есть какие-то сообщники на территории дворца.

— Пока, что нет… но их непокорность как эпидемия, может разрастись. Я бы хотел тебя попросить пересмотреть план патрулирования и все же поставить больше смен, в свою очередь я попрошу Сатин снизить нагрузку на третью ветвь.

— Как считаете нужным, мастер. Вы только об этом хотите поговорить?

— Нет. Алая, Алая Хаори… твоя кровожадность всегда вдохновляла меня, но при этом твоя преданность и спокойствие более ценные качества для клана. Хаори, ты никогда меня не подводила, поэтому я хочу поручить тебе одно важное задание… — красивые лилово-розовые глаза будто гипнотизировали Хаори.

— Я сделаю ради вас все что угодно, мастер Ики. Приказывайте.

— Я хочу отправить тебя в «Scorpiones», я уже говорил с их лидером Дэмианом. Он набирает новых наемников. И я хочу, чтобы именно ты туда отправилась. У меня в «Scorpiones» будут еще одни уши и глаза. Но самое главное твое задание следить за моей сестрой…

— Следить за вашей сестрой? В смысле, я должна следить за госпожой Сатин?

— Да. Следить.

— Вы не доверяете ей? Думайте госпожа будет претендовать на главенство в клане?

Ики оскалился и усмехнулся.

— Нет. Это меня как раз мало волнует. О ее амбициях я в курсе. Меня интересуют ее связи с внешним миром. Должен знать с кем она дружит… так, сказать… может случиться так, что в ближайшее время клан Асудзима не сможет сохранить свой нейтралитет и я не хочу, чтобы в результате необдуманных действий моей сестры, клан раскололся и пошел разными путями развития.

«Господин Ики… всегда стремится к равновесию и благополучию клана. Нельзя допустить своеволия кого-либо из мечников клана, даже если это Сатин — сильнейшая среди нас».

— Мастер Ики, ради клана и ради вас, я выполню все ваши поручения.

— Отлично, Хаори. Ты прекрасна, твой алый цвет по-прежнему прекрасный. Я на тебя надеюсь…

— Ради клана я готова сделать все, что угодно.

Ики снова ухмыльнулся. Но теперь юноша был вполне собой доволен, и доволен поведением Хаори.

— Но это не все темы, которые мы должны обсудить… что ты знаешь о проекте «Куб Смерти»?

Хаори не знала, что ответить. Были официальные сведения, то, что на собрании глав сказал им Мастер Ики еще в прошлый раз. И они были ровно настолько полными, насколько емко рассказал об этом сам Мастер… но клан Асудзима всегда жил очень закрытой и особенной жизнью. И такая форма жизни волей неволей порождала среди мечниц тайны и домыслы, слухи. Часть из них относительно «Куба Смерти» были хорошо известны Хаори и рассказывали о том, чего не было в официальных объяснениях Ики-доно.

— Я знаю только то, о чем вы нам рассказывали на прошлом собрании, но есть… вопросы… и…

— Есть еще слухи, — мастер Ики отошел к книжному стеллажу и достав одну из книг принялся внимательно перелистывать ее. — Не бойся, ты не виновата в их существовании. Внутри маленького мира информацию всегда удержать сложнее, чем в открытом пространстве. — Хаори, «Куб Смерти», говорил я, если ты помнишь, поможет избавить мечниц клана от проклятия. Но это ложь, как и все, что я говорил относительно куба. А вот все о чем ты слышала в качестве слухов и домыслов, скорее всего правда. Поговорим об этом?

Аманэ

Прошлое всегда икрится красками. Аманэ — адъютант третей ветви воспринимала свое прошлое красками пустоты, тяжелого труда и беспокойства. Все свое существование Аманэ молча терпела все ужасы каждодневных тренировок. Но каждый раз Аманэ все же не могла не задаваться вопросом: «Почему мы сражаемся? Почему нас заставляют тренироваться по двадцать часов в день? Почему, за что мы убиваем всех кого нам приказывают?»

Она убивала. Убивала по приказу всех кого должна была. Но в глубине души Аманэ всегда задавала себе эти вопросы и не находила ответы. И спросить было не у кого. В клане было не принято задавать вопросы.

За два дня, как было объявлено об общем собрании и прибытии обоих идейных лидеров клана в Эдо, Аманэ отравилась на одно из заданий. В небольшую деревеньку недалеко от столицы. Вокруг только поля и три дома на всю деревню. В двух домах живут старики, собирающие рис с этих полей, а в третьем доме жили старик Хацумэ-сан, его жена Шиори и их внук — мальчишка Акирацу. Старик был охотником, его жена собирала травы и делала лечебные снадобья, внук работал в полях.

Мечницы клана, передвигаясь по собственному миру Японии эпохи Эдо, не использовали лошадей, поэтому появление красивой девушки с мечом в той или иной деревне уже давно у жителей ассоциировалось только с бедой. Аманэ предпочла одеть серо-черные, кожаные доспехи и зеленый, длинный плащ с капюшоном. Плащ закрывал ее красивые, золотистые волосы и рукоять серебристо-изумрудного меча. «Изумруд», так называли ее меч за необычную рукоять. А саму ее «Тихоней» или «Тихоней Аманэ».

Разнообразные задания от разведывательных до боевых всегда вносили долю интереса в вопросы самоопределения Аманэ. На этот раз она получила весьма пространственное задание — добраться до отдалённой деревушки и уничтожить угрозу. Но при этом не оговаривался ни вид, ни степень угрозы, ни ее возможные распространители. А это значило, что в полномочия Аманэ входил самостоятельный поиск источника угрозы и метод его устранения. Такие задания адъютанты получали для проверки своих аналитических способностей и верности клану. Уже отравляясь в эту деревеньку, Аманэ догадывалась, что задание будет сложным и непростым. Не зря ей отвели целых два дня. Старики уже заметили ее, а она на первый взгляд проверки их аур ничего не нашла. Они догадались кто она такая и поглядывали на нее с опаской, она удалилась в сгоревшие развалины некогда стоявших в этой деревне домов и запрыгнув на крышу полуразвалившегося амбара, воткнула «изумруд» в дерево, усевшись в позе лотоса спиной к мечу, стала наблюдать за происходящим внизу.

Она чувствовала все ауры в деревне и не видела ничего угрожающего, нужно просто ждать. Со своего поста Аманэ отлично видела всю деревню и ее обитателей, при этом оставаясь незамеченной для них. Они наверное подумали, что она просто прошла через их деревню, направляясь в столицу. Холодные закатные облака оранжевого цвета уже оттеняли горизонт. Удивительно, что эта маленькая деревенька до сих пор находилась так близко к Эльсшфере — вокруг дворца установили мощный отталкивающий барьер от людей. И почему клан помогает людям, но защищается от них барьером? И запрещает всякие отношения с ними кроме рабочих? Что в людях для мечниц клана такого страшного? Аманэ так задумалась, что перестала следить за аурами.

Она просидела около двух часов. Пока вдруг за спиной не раздался громкий и радостный голос:

— А у тебя красивые волосы! — Аманэ никогда еще не вытаскивала меч с такой скоростью. Еще секунда и холодное лезвие оказалось у горла мальчишки.

Он был таким обычным и в тоже время достаточно симпатичным для подростка. Конечно ни Ики-доно с его божественной красотой луны. Нет, этот мальчик был обычным. Аманэ вдела таких сотни в столице. Угловатое лицо, пухлые губы, растрепанные каштановые волосы и красивые карие глаза. А еще он был очень добрым, его ярко голубая аура сияла перед Аманэ так отчётливо, она на секунду подумала, что расплачется.

— Да и меч! Красивые волосы, сама красавица и еще с мечом! Ты одна из тех девушек самураев, да? О вас ходят легенды в деревнях… я мечтал хотя бы глазком взглянуть на одну из вас…

Аманэ выдохнула от неожиданности, легких у нее не было, но их учили, как имитировать человеческие эмоции и действия.

— Ты что, совсем дурак? С лезвием у собственного горла продолжаешь мной восхищаться? Ты вообще нормальный?!

— Меня зовут Акирацу, а твоё имя?

Аманэ долго всматривалась в его глаза, но не видела в них ни тени страха, потому убрала меч в ножны.

— Аманэ. Убирайся отсюда и не мешай мне…

Он аккуратно забрался на крышу и сел рядом с ней, рассмеявшись и игнорируя ее грубость:

— Давай спускаться! Бабуля приготовила вкуснейшие токояки и бобовое мисо! Вас наверное таким не кормят в вашей школе самураев?

«Школе самураев? Что за чушь несет этот юноша?»

— Нет никакой академии. Если я ношу меч, это не значит… что я самурай, открою тебе тайну: я и мне подобные… не самураи…

Глаза юнца испуганно расширились, но все же он выдавил:

— Так кто же вы? Красивые девушки с мечами?! — и рассмеялся снова разряжая обстановку.

Аманэ подумала, что раз уж все равно первоначальный план провалился — следить за деревней из укрытия и не открывать себя, стоит подобраться поближе и выяснить все изнутри. И мальчонка казался ей слишком интересным. Аманэ не умела определять возраст людей, но юнец был выше ее и уже имел небольшую щетину, ему больше шестнадцати. Но он выглядел таким худым.

— Нет, мы убийцы. Ладно уж… как тебя там… Акирацу, пожалуй приму твое приглашение на ужин.

Она спрыгнула вниз с крыши, в одно мгновение оказавшись уже на земле. Парень смотрел на нее восхищенным взглядом. Аманэ знала, что это за взгляд. Их учили. Жрецы говорили им, как мужчины смотрят на них. Но почему-то его взгляд не был ей противен, как в большинстве остальных случаев на миссиях. Когда ей приходилось охмурять тупых толстосумов своей внешностью, заводить их в темные подворотни и вырезать им кишки. Нет, взгляд этого мальчишки нравился ей, в нем не было ничего плохого, лишь свойственная людям наивность. Мечницы Асудзима не могли позволить себе юношеской наивности, как и детства… как и нормальной жизни, семьи и жизни, как у людей. Только сейчас с грустью в сердце золотоволосая воительница думала, что им запрещено жить… она дождалась мальчишку, и он повел ее в маленькую хибарку, где жили его дед и бабка. В доме практически не было мебели, огонь разводили на само сконструированной печке, в центре стоял столик, маленькие кровати. Они еле-еле сводили концы с концами. Лишь продажа риса приносила им деньги на которые они питались. Аманэ не понимала, что это значит — жить в впроголодь, потому, что мечницы Асудзима от природы лишены желания есть и пить, и вообще их лишили всякого желания, кроме как тренироваться и выполнять миссии. Поэтому даже такая жизнь, со стороны казалась Аманэ каким-то недостижимым идеалом счастья.

Она поклонилась, бабка подумала, что ее внук наконец привел в дом невесту и расплакалась от счастья. Акирацу при этом грозно покраснел до ушей. Аманэ же спокойно объяснила, что она всего лишь путница и надолго не задержится. Дед же просто улыбался и усадив ее напротив себя, стал задавать разные вопросы о жизни за пределами деревни. Аманэ лишь молча кивала в ответ. «Тихоня».

«Я ведь ничего не знаю об этой самой жизни…» — подумала девушка, но снова удивилась, какая теплая и уютная атмосфера в этом маленьком домике, она будто бы даже кожей ощутила это душевное тепло и любовь между внуком и его стариками.

«Одна судьба на всех… одна дорога. Один конец. Сражаться и умереть в сражении или же стать жертвой лунного проклятия» — вспомнила Аманэ уроки старейшин.

У них нет другого пути. У них одна судьба. У нее и ее сестер. Возможно Ики и «Черный Скорпион». Вот у кого в клане будет другая судьба, потому что они особенные. Лунные дети, помеченные самой судьбой и невероятно сильные. Смерть пожалуй поцеловала их еще при рождении и наградила силой избегать самой себя.

Бабушка Шири предложила девушке заплести ее длинные волосы, Аманэ позволила, а потом она села ужинать с ними. Дед рассказывал забавные истории из своей молодости, Акирацу весь пунцовый не сводил глаз с Аманэ. Еда и правда была вкусной, бабушка отлично готовила. За секунду до того, как Аманэ почувствовала себя плохо, она успела подумать: «Вот бы так было всегда… ведь это жизнь которой я всегда хотела. Жизнь в которой есть смысл…»

Асур буквально ощущала блеск аур любви и уважения между членами этой семьи. Она успела попросится на воздух и забежать за сарайчик с полевыми инструментами до того, как ее вырвало. У асуров нет внутренних органов кроме сердца, а перерабатывать человеческую пищу в полезную энергию для тела, как это делала Кайра, она не умела. Из глаз брызнули изумрудные слезы.

Но Боги плачут…

— Что с тобой? — сердце Аманэ ёкнуло, Акирацу стоял позади.

— Убирайся! Не смотри на меня!

— Ты плачешь? — он подошел и обнял ее и вопреки всей своей силе, Аманэ не могла оттолкнуть его. — Не плачь… умоляю. Бабуля с дедулей так счастливы, у них давно не было гостей. Ты можешь остаться с нами, Аманэ? Быть со мной? Помогать бабуле по хозяйству?!

Аманэ сильнее прижималась к нему, еще сильнее. Но с каждым его словом, ее рыдания становились сильнее. Она поняла смысл задания.

— Я не могу остаться с тобой. Я не такая как вы… я не могу есть или спать… я могу только эмитировать человеческие эмоции. У меня нет жизни, я служу воле клана… и от нее нельзя так просто убежать.

«Так вот чего хотели старейшины… они знали. Знали, что я начала сомневаться и задумываться, а правильно ли мы поступаем».

— Я уверен, что смогу тебя защитить, я сильный! И вообще тебе не обязательно возвращаться в эту свою академию! Я был там, у границ… собирал травы и цветы для лекарств, там плохое место и я уверен, что туда не следует больше ходить. Дед рассказывает там водятся призраки! — и тут Аманэ поняла, что не может вымолвить не слова, он сейчас назвал еще одну причину… причину, по которой они прислали ее сюда.

Этот мальчик и его дедушка были у границ Эльсшферы — спрятанного замка в окрестностях столицы Эдо. Никто из людей не должен был так близко подходить к замку. «Вот почему…» Амане сжала кулаки до боли… «Нет… не может быть! Я не смогу убить их… но если не выполнить задание ждет страшное наказание».

— Ты глупый… глупый идиот… нельзя убежать от судьбы, — пролепетала Аманэ. Несмотря на его худощавое телосложение, она чувствовала его мышцы и то, как крепко он ее сжимает в объятиях, а главное тепло… тепло его тела.

— Останься, Аманэ, мы не обидим тебя.

— Если я останусь, гнев клана падет на вас и сюда придут другие. И вас всех все равно убьют…

Но Аманэ осталась. Никогда прежде не испытывавшая сильных чувств, девушка стала жертвой проклятия луны, в омут с головой окунувшись в них. Юноша прикоснулся к Аманэ, с благоговейным трепетом притянул ее лицо к себе и поцеловал. Она проснулась утром следующего дня с Акирацу в сарае, завернутая в какие-то старые одеяла.

— Что же я наделала… я же умру… — шоковое состояние Аманэ объяснялось тем, что все мечницы клана Асудзима вынуждены были жить в страхе перед страшным проклятием, и Аманэ только сейчас осознавала насколько сильно поменяется ее жизнь в ближайшее время. Из глаз снова полились изумрудные слезы. Акирацу проснулся и влюбленными глазами осмотрел на девушку, Аманэ дрожала как осиновый лист. Он обнял ее:

— Не бойся. Ничего не бойся. Я тебя защищу. Я ведь сильный… — Аманэ протянула руку и бесшумно вытащила из-под одеяла «Изумруд».

— Поздно бояться… уже слишком поздно. Ты видел ворота Эльсшферы и монстров-рабов за ними? Верно? Ты ходил неподалеку и случайно наткнулся на замок…

— О чем ты, любимая? — юноша явно не понимал состояние Аманэ, которая была близка к умопомешательству. Она разрывалась между теми чувствами, которые испытывала к Акирацу, а также столь желанной жизнью обычной девушки и долгом перед кланом, требовавшим исполнить задание… ко всему еще и примешался страх за собственную жизнь.

Руки Амане обвились вокруг торса юноши, но он не мог заметить, как она вытащила меч из ножен. Они по-прежнему обнимались, но алая кровь брызнула изо рта Акирацу, заляпав каплями все лицо девушки, она вонзила «изумруд» ему прямо под ребра. Кровь пропитала и одеяла вокруг них, Аманэ оттолкнула его от себя и, перекувырнувшись через голову, подпрыгнула и рубанула мечом, прорезая сухожилия на шее. В один миг юноша лишился головы.

Из глаз Аманэ текли слезы, но трудно было сказать… ощущала ли она себя плохо. Она зарубила старика и бабулю прямо когда та готовила завтрак. Одевшись Аманэ стремительно пронеслась по деревне. Вся в крови, она направилась в Эльсшферу.

Она прибыла прямо перед началом общего собрания, поэтому едва успела отмыться, надеть кимоно и присоединится ко всем в большом зале. Ильвидор, заметив ее предельное спокойствие посчитал, что миссия была исполнена. Аманэ молчала все заседание, но ей нужно было срочно доложить мастеру Ики о случившемся. После собрания сделать этого не удалось, так как Хаори сразу же увезла ее в поместье третей ветви, и там Аманэ весьма уверенно солгала об успехе миссии. Аманэ не хотелось подставлять своего лидера, ведь она все-таки адъютант.

Она поспешила в главное поместье уже за полночь. И пробежав зал заседаний, она влетела в библиотеку. Там разбирая какие-то книги, беседовали Каспарк и Ильвидор.

— Ты что-то хотела, девочка? — спросил назойливый старикашка Ильвидор.

— Да. Мне нужно доложить мастеру Ики о случившемся… — голос Аманэ дрогнул.

— Ики сейчас с Сатин, они вернутся завтрашним утром. Так, что случилось, Аманэ, мне показалось ты справилась с заданием, или же нет? Отчет представит Хаори, но я и тебя готов послушать.

«Мерзкий старикан, он знает!»

— Старейшина… я… — девушка упала на колени. Слова не давались Аманэ. Она предала клан. Вся ее прежняя жизнь была разрушена и надежды на новую жизнь, другую, без смерти и сражений не было. Она проклята. — Вероятнее всего… я уже не смогу отправиться в Замок Стихий для выполнения поручения мастера.

Ильвидор пробуравил ее глазами. А Каспарк приблизившись закачал головой.

— Ты спала с этим мальчишкой?! Как ты посмела! Ты же знаешь, чем все это теперь закончиться?! Ты теперь проклята! — старейшина кричал, а Аманэ рыдала и не могла успокоиться.

Внезапно двери большого зала со стуком растворились и уже через минуту Аманэ услышала стойкий волевой голос Ики. «Как же быстро он перемещается!»

— Ничего не поделаешь. Она сама избрала такой путь. У мечниц клана нет иного выхода. Теперь ей остается только родить ребенка, себе замену.

Она обернулась, в глазах Ики не было сострадания. Он просто спас ее от гнева старейшин. И ничего больше, больше он ничем помочь не мог.

— Ики-доно… я просто хотела… понять…

— Это не важно, что ты хотела понять. У вас одна судьба на всех — умереть в сражениях или же умереть, родив ребенка лунному клану. Твое собственное дитя пожрет тебя Аманэ. Но я бы не назвал это предательством. Наоборот, думаю для клана это не менее важно чем если бы ты погибла на задании.

Ики подал девушке руку и поднял ее с колен.

— Ильвидор, Асудзима Аманэ не будет лишена всех привилегий воина клана, до последнего дня ей разрешено носить при себе меч, который после рождения ее ребенка перейдет к нему. Она больше не мечница Асудзима, но тем не менее она до последнего будет нашей сестрой. Вы не имеете права обвинять ее в предательстве. Она сделала свой выбор, и этот выбор подарит клану нового, более сильного воина. Отправьте ее жить в дальний храм в лесу за Первоцветом и оказываете ей соответствующий уход.

У Аманэ екнуло сердце. Мастер Ики был не только сильнейшим, но и благороднейшим из всех мечников. Да, у него будет другая судьба…

— Спасибо, великий мастер… — почувствовав защиту лидера клана, Аманэ воспряла духом, Ильвидор хмыкнул, но приказ Ики обязан быть исполнен. Однако, на ее благодарность глаза Ики блеснули недобро:

— Тебе не за что говорить мне спасибо. Тебе стоит приготовиться к смерти. И возможно ты еще пожалеешь, что не выбрала смерть от меча, потому что быть сожранной собственным ребенком еще та смерть… но такова судьба всех мечниц. И ты свой выбора сделала, Аманэ.

Саюри

Саюри была одна из немногих девушек, которые не просто выполняли задания в столице Эдо, но и находились там практически постоянно. Так Саюри по личной договорённости мастера Ики входила в состав охраны самого сёгуна и всей ставки бакуфу. Самураи, находившиеся в подчинении сёгуна, смотрели на нее со страшным недовольством. Женщины в эпоху Эдо не могли быть самураями, но Саюри знала, что она не совсем самурай… она мечница… мечница клана Асудзима, со всеми вытекающими из этого последствиями. Саюри имела невысокое положение в клане, и уж тем более в клане ни у кого вообще не было самурайских званий. Клан был не только вне времени традиционной эпохи Эдо, и ее самурайских традиций в принципе, но и вне ее обязанностей. Клан Асудзима, живущий на границе пересекающихся измерений, жил не только в одной Японии, а сразу в нескольких параллельных временных мирах.

Клан Асудзима действовал всегда по воле Богов японского пантеона, Ики-доно фактически все свое время проводил на Площади Пяти Лун, получая от Богов соответствующие указания о том, в каком русле должна течь история страны в которой жил клан, и степень его вмешательства в те или иные вопросы. Расцвет клана Асудзима совпал со становлением в Эдо сёгуната Токугава. Его основатель Иясу, после битвы при Сэкигахарэ закончил объедение провинций разрозненных княжеств даймё и таким образом установил единую власть сёгунта на территории столицы Японии — Эдо. При этом Император — теоритический лидер правил вместе со своим двором из старой столицы Киото. Токугава Иясу получил титул сёгуна, и так начиналась династия, которой и по сей день клан Асудзима оказывает непосредственную помощь и поддержку, с разрешения соответствующих Ками и Богов. Изначально клан и создавали для помощи в развитии и стабилизации страны, такой какой ее знали мы. Однако, позже Ики-доно удалось добиться того, что клан стал распространять свое влияние на Вселенской арене миров. И в результате мечницы Асудзима стали появляться во всех временных параллелях и всех измерениях Японии. От ее средневековья до будущего, где столица, которую мы знали, была названа Токио и отстроена в стекле и металле. Я не спрашивала, каким образом клан получил такие способности… но однажды Ики-доно на одном из клановых фестивалей сказал, что это был подарок клану Асудзима от его хорошего друга…

— Да. Перемещаться между возможными измерениями и временными отрезками нашей страны, ее подарил мне мой старый и очень добрый друг, еще в прошлой жизни… — вот, что он тогда сказал. Все девушки в клане внимали каждому слову молодого мастера. Поэтому Саюри никогда не забывала слов Ики-доно и его приказов.

Клан Асудзима вмешивался в дела Японии на том уровне и в том временном промежутке, который позволяли Ками пантеона, а также в согласованности с правящей ветвью самого клана. То есть все миссии и все задания контролировались непосредственно старейшинами под руководством Ильвидора или самим Ики-доно.

Поэтому сейчас юная Саюри — мечник первой ветви… девушка с длинными, развивающимися, рыжими волосами и с красными прядями. Глаза Саюри были серые, а сама она была стройной, но миловидной, она обладала красивой фигурой и тренировки очень закаляли тело и дух. Саюри всегда одевалась в платье-кимоно желто-белого цвета, короткое, на шелковых лямках с удобным поясом оби, на котором закреплялся ее меч. Под расклешенную короткую юбку, она одевала плотные штаны до колена и удобные ботинки, которые использовали храмовые жрицы для танцев. Катана с рыжими языками пламени на ножнах. Саюри также носила золотые сережки в ушах. Она находилась при дворе третьего сёгуна Токугава Иэмицу, и поскольку она все-таки была девушкой, то слуги-собаёри сёгуна попросили ее быть максимально скрытной, чтобы не было понятно, что она является непосредственным личным охранником сёгуна. Поэтому она была одета скорее как жрица при дворе сёгуна.

Главное для девушек в клане было не звание. В клане внутри одной ветви главных званий было всего два — глава ветви и его адъютант. Остальные звания выдавались лишь для галочки. Остальные девочки в своей ветви были просто мечницами, принадлежавшими к конкретной ветви клана, потому что задания и обязанности очень четко распределялись между тремя ветвями клана. Саюри, как и все сестры в клане, была очень красивой, все самураи хатамото, находившиеся в непосредственном подчинении у сёгуна и отряд его охранников, сформированный из его лучших воинов и мечников, отмечали ее красоту… но вместе с тем мощь и сила Саюри, продемонстрированная ей всего лишь один раз их пугала, где-то в глубине души они догадывались, что Саюри необычная мечница, и что она вообще не человек.

Лучшие мечники во всей Японии стремились поступить на службу к могущественным вассалам сёгуна или поступить на службу в бакуфу, при этом увеличивая свое мастерство одним единственным в то время способом — сражениями с более сильными и умелыми противниками. Однако, даже самый лучший мечник в истории Японии не мог сравниться ни с одной из сестер клана. Не говоря уже об Ики-доно и его сестре Сатин. Если кто-то и мог с ними сравниться, то только они сами.

Сам сёгун был осведомлен о клане Асудзима, он знал не все, но большую часть. Эта была одна из тех тайн, которые ложились на плечи верховного правителя Японии, и поэтому клан помогал и защищал сёгуна. Саюри получила это задание как представитель первой ветви. Она стала личной охранницей Иэмицу и выполняла его желания, приказы и указания. Получая конечно соответствующее указания от черных воронов и белых скорпионов — фамильяров соответственно главной и первой ветви, и проживая во дворце сёгуна практически все время.

Все кто находился в то время при дворе, предпочитали минимизировать свое общение с девушкой, носящей катану и живущей при этом на территории храма официально. На самом деле, Саюри всегда находилась в соседней комнате с сёгуном. Раздвижные стены сёдзи были сделаны из необычного чрезвычайно неплотного материала. Через этот материал Саюри всегда могла слышать биение сердца сёгуна, слушать его голос и дыхание, таким образом, Саюри выполняла свою главную миссию, порученную ей Ики-доно — охрана жизни сёгуна.

Татами — напольные прямоугольные маты, обитые циновкой в маленькой комнатке, отведенной Саюри были серыми. В ее комнате практически не было вещей, футон убранный в настенный шкаф. Маленький черный сундук на колесиках, где она хранила принадлежности для чистки меча, и некоторые личные вещи. И маленький столик со свитками для письма.

Саюри, в отличие от других девушек в клане была меньше занята выездными миссиями, только если сёгун поручал ей убить кого-нибудь в городе или за его пределами, она покидала дворец. Поэтому Саюри имела предостаточное количество времени для свободных занятий, ей нравились книги. Книги читать ей давал главный монах буддийского храма на территории Тандаэмон, который единственный относился к Саюри снисходительно. Он давал ей читать храмовые книги, и любил поговорить с ней о снеге, или о цветах.

Саюри также находилась с сёгуном в любых его поездках и выходах в свет, или при посещении сёгуном провинций своих вассалов — даймё. При этом она все чаще сталкивалась с тем, что на нее смотрели весьма раздражительно и пренебрежительно. Она не была самураем, и не имела самурайской чести, это можно было понять даже по единственному мечу, который она носила с собой. Истинный самурай всегда носил два меча — длинный и короткий. Короткий меч — символ чести, готовности в любой момент лишить себя жизни. Длинный меч — символ силы и мастерства его обладателя. Саюри же прилюдно носила один единственный меч. Для других самураев девушка, женщина носящая оружие было само по себе явление противоестественное, а тем более один меч… значит, она пренебрегает и честью и кодексом самурая.

Поэтому во дворце Саюри не общалась ни с кем, кроме некоторых слуг, настоятелем храма и самим сёгуном. Также девушка много занималась каллиграфией, в то время как в соседней комнате для приемов сёгун принимал гостей или вассалов, и обсуждал с ними государственные вопросы. При этом она четко ощущала даже со спины через тонкую перегородку, ауру сёгуна. Жизнь господина Иемицу важнее всего…

В один из таких обычных дней, Саюри сидела на коленях за письменным столиком, рисуя иероглифы. И тут заметила как на столик взбирается и шуршит своими лапками белый скорпион. Фамильяр остановился. Фамильяры клана Асудзима могли либо своим собственным языком передавать сообщения, либо с помощью магического заклинания тот, кто отправлял сообщение, записывал свой голос, а фамильяр передавал его.

— Саюри-сама, у меня для вас сообщение от Татакари-сама…

— Говори…

— Татакари-сама сообщает вам, что разведчицы из ветви синоби донесли нам о готовящемся покушении на жизнь сёгуна, скорее всего покушение будет совершено во время приема, который бакуфу организует на следующей неделе, прием для дайме и купцов из Киото, съедутся представители многих провинций в том числе дайме, которые до сих пор имеют связи с остатками клана Тоётоми, будь предельна осторожна. Как только я получу больше информации, то тут же пошлю фамильяра.

— Мне нужно знать кто конкретно будет участвовать в покушении.

— Конечно, как только я узнаю что-то еще, Саюри, я обязательно пошлю помощь. Я могу переговорить с Кайрой и дать тебе в помощь кого-то из нашей ветви.

— Нет. Не надо. Я справлюсь. Сообщите только Аянэ, она должна быть в курсе.

— Конечно.

Судьба всех мечниц клана была одинаковой — смерть. И не важно, каким образом, но им суждено было умереть. Однако, в глубине себя Саюри решила, что не умрет до той поры, пока она охраняет жизнь сёгуна и погибнет только тогда, когда умрет и сам сёгун.

Кирино

Асудзима Кирино… у всех сестер в клане есть та, на которую каждая хочет быть похожей. Большинство естественно хотели быть похожими на Сатин — «Черного Скорпиона», лучшего мечника в клане, а главное самого сильного мечника. Однако, Кирино была не из тех, кто стремился быть похожим на кого-то. Да, вид Сатин тогда, когда она увидела ее в первый раз — маленькая девочка в белом тонком кимоно, мокрым от дождя и красным… от крови впитавшейся в ткань. Ее тогда это поразило. Но именно тогда Кирино решила стать еще сильнее и еще безумнее. Свои тренировки Кирино усложнила, и к расцвету асуров клана, то есть шестнадцати годам, она стала самой кровожадной из всех мечниц в клане. Она выполняла миссии по уничтожению людей разных классв и сословий, монстров, и всех кого только поручала убить ей Аяне, как адъютант клана. При этом, при всей скрытности клана Асудзима, Кирино все же была одной из тех девушек, которые сыскали славу среди воинов в Эдо и за его пределами. За свою невероятную и неконтролируемую кровожадность.

Сегодня мы встречаем Асудзима Кирино в одном из самых знаменитых и процветающих кварталов Эдо — Ёсиваре. Районе, где официально сёгунатом была разрешена проституция, все виды сексуальных развлечений независимо от пола и возраста. Беззаконие, разврат и кровь текли по улицам этого квартала словно дым от курительных смесей, заволакивающий его проулки. Таким был квартал Ёсивара. И для клана Асудзима это было святое место, ибо сюда стекались слухи с обоих столиц, как Эдо так и Киото. Тут можно было найти и пьяниц-бедняков и достопочтенных самураев, и политиков из ставки сёгуна. В бордели или доходные дома продавали в основном мальчиков и девочек от семи до двенадцати лет, и если не случалось чуда, которое выражалось в том, чтобы покинуть такой бордель, став наложницей богатого господина, который выкупал контракт любовника или любовницы у доходного дома… то большинство юношей и девушек никогда не покидали пределы этого квартала, а некоторые даже и своих домов. Если ребенок с малых лет отличался особой красотой и врожденными навыками к искусству то от обычной низкосортной проститутки, такая девочка могла вырасти в ойран, то есть проститутку высшего класса, которая становилась звездой своего дома. Ее посещали самые высокопоставленные клиенты, и развлекала она не только своим телом, но и игрой на струнных инструментах, чтением поэзии. Однако, не всех ждала такая участь, большая часть бедняков умирала от сифилиса в муках и болях, их били, унижали и заставляли делать ужасные вещи.

В Ёсиваре, однако, помимо множества публичных домов, существовали еще и несколько известных чайных домов, где гейши — прекрасные артистки давали целые представления. Стать гейшей было конечно лучше, чем проституткой, но гораздо сложнее, нужно было многому научиться и упорно трудиться изо дня в день.

В первой ветви Кирино была так называемой сборщицей информации, она знала этот квартал лучше чем кто-либо еще… а ее там знали под другой личностью, она притворялась ойран в одном из известных домов, так было удобно убивать чиновников и высокопоставленных гостей. Большую часть времени она жила в доме Кимигути, хозяйка этого дома была прекрасно осведомлена о том, кто такая Кирино, но так как клан покровительствовал ей, позволяла Кирино развлекаться в свое удовольствие. Кирино лежала на татами в своей комнате, повсюду разносился дым благовоний, она была одета в красно-черное платье кимоно с длинными рукавами и короткой юбкой. Ее черные, вьющиеся волосы были заколоты красивой заколкой из серебра с разноцветными камнями в высокую прическу. В левой руке она сжимала катану, серебристо алую… это катана была немного укороченной. Вергелий выковал для нее этот меч, и он впитывал в себя кровь убитых Кирино. Он сделал его таким, чтобы любой посторонний вообще мог принять его за сувенирный меч. Такими красивыми были ножны, с росписями и рисунками… но стоило вынуть лезвие, как в руках Кирино он превращался в смертоносное оружие. На руке Кирино сидел белый скорпион он жил на ней, этот фамильяр был чем-то вроде украшения…

Кирино страдала от жары, скуки и безделья. Аянэ должна была вот-вот выйти на связь. Но фамильяр упорно молчал.

— Хочу кого-нибудь убить… почему я должна так долго ждать, спрашивается? Чем там занимается сестрица Аянэ?

— Кирино! Ты там еще плесенью не покрылась?

— Ага, покрылась.

— Извини, у нас много работы. Кирино, сегодня у тебя будут клиенты. Приказ убить их всех до единого и свидетелей, если таковые будут. А после возвращайся в клан, всем нужно тренироваться, скоро Ики-доно будет устраивать экзамен на индивидуальный навык…

— Опять? Ему еще не надоело?

— Кирино… ты здорово играешь свою роль. Но не переигрывай, ты знаешь, чем это может быть чревато для нас.

— Аянэ. Не говори это мне. По-твоему я прям, похожа на дурочку, готовую переспать с человеком ради того, чтобы быть сожранной своим же дитя? Все мои клиенты могли бы рассказать, что происходит с ними вовремя моих приемов, но жаль они все мертвы…

— Жаль? Кирино, давай работай… а то говоришь всякие глупости. Ты же известная «красная» ойран дома Кимигути, так что держи образ. И передай хозяйке, Ики-доно за причинные неудобства много заплатит в этом месяце, так что пускай не жалуется…

— Как скажешь. Свяжусь, когда закончу…

Белый скорпион перестал светиться и уполз под халат Кирино, она снова откинулась на татами и мечтательно подняла меч над собой.

— Ну вот, у нас и появилось дельце, верно, мой «Аидзё»?

Меч Кирино назвала Аидзё, что значило любовник…

В дверь постучали. Это была одна из служанок, которые работали как простые проститутки, а также обсуживали хозяев и куртизанок высокого класса.

— Кирино-сан, вас зовет госпожа.

— Да-да! Бегу!

Девушка моментально поднялась, словно на ней не было надето кимоно, сжимая катану в руке, Кирино пробежала по внутренней веранде, и распахнула двери в приемную.

— Хозяйка!!!

Хозяйка дома Кимигути была женщиной среднего возраста, весьма не дурной собой, в прошлом она была известной куртизанкой и разбогатела, ей удалось выкупить свои долги и открыть собственное заведение. Она продолжала принимать некоторых клиентов, но все же занималась больше вопросами дома и обустройства быта в нем. На ней было массивное кимоно, бело-желтое с оранжевым оби-поясом, волосы черные и блестящие подвязаны в строгую прическу. Она курила трубку, и выглядела всегда строгой и суровой. Вместе с ней в зале для больших приемов сидели две служанки, и две известных в нашем доме таю, таю считали проституток высокого класса, достигших успеха в той или иной области сексуальных услуг — Мирано и Темарин, обе красивые девушки в легких кимоно, выглядели они хорошо, но не великолепно…

— Хозяюшка! Как я рада вас видеть! — Кирино вела себя под стать настоящей развязной девушке, она вбежала в комнату и впорхнув, повисла на хозяйке.

Хозяйка сохраняла не проницаемое лицо, пока Кирино обнимала ее, и всячески кривлялась.

— Кирино! Ну все, хватит! Что ты как дитя малое!

— Ну я же так рада вас видеть в добром здравии! — Кирино скорчила лицо, и продолжала активно играть свою роль.

Рядом с хозяйкой она заметила маленькое существо, это был маленький мальчик, очень красивый, хрупкий с длинными черными волосами, его легко можно было принять за девочку. На вид ему было около двенадцати, Кирино вопросительно качнула головой в сторону хозяйки и отлепившись от нее, принялась разглядывать мальчонку, он весь трясся от страха.

Кирино закусила губу, и длинными ногтями приподняла подбородок юнца.

— Ммм… миленький и кожа белая… новенький же, госпожа?

— Да. Его зовут Кинодзё, и да он новенький, клиентов он еще не принимал. У тебя сегодня гости, красная ойран, — мальчик очень стеснялся. Ведь халат-платье Кирино не прикрывал ее ног, и имел вырез, который подчеркивал ее грудь, поэтому мальчик отводил глаза. Девушка рассмеялась, давненько она не видела в этот доме нечто не распутное и милое. — Клиенты очень высокопоставленные, гости из кланов Каата и Уринаси, они прибудут со своими самураями.

Кирино облизнулась…

«Их будет много» — подумала она.

— Ну, а они вдвоем и мальчонка мне зачем?

— Клиентов много, Мирано и Темарин будут развлекать самураев, а мальчика пожелал один из клиентов, нужно было что-то срочно найти, а хороший товар сейчас достать сложно…

— Так они хотят оргию, интересно… хозяюшка вообще-то мне необходимо обслужить их всех, если вы не хотите расставаться со столь хорошим товаром, я постараюсь справиться в одиночку, — Кирино стала вдруг серьезной. И хозяйка поняла, о чем говорит девушка. Это было уже много лет. Она посмотрела на мальчика и глубоко вздохнула.

— Неужели это так необходимо, Кирино?

— Мне жаль… но мастер Ики в этот раз дает вам тройную оплату, надеюсь это покроет ваши расходы? Прикажите приготовить ту… комнату… красную…

Хозяйка нехотя кивнула и отправила девушек готовиться к приему.

К вечеру комнату в дальнем конце дома, а точнее в отдаленной его части, подготовили для приема гостей. Расставили столики для гостей, зажгли красивые фонари и лампы, разложили шелковые подушки. Кирино переоделась в откровенный, полностью красный халат из легкой ткани с поясом. Длинные рукава и укороченная юбка, сзади имевшая длинный шлейф. Волосы девушки закреплены заколками с украшающими ее цветами, на заколке сидел маленький белый скорпион. Меч Кирино всегда висел в этой комнате позади ниши, где она сидела, он висел там, чтобы гости ни о чем не подозревали. Думаю, что так задумано оформление зала. Слуги подали вино и угощения и удалились. Мирано и Темарин парадно одетые сидели в дальнем конце комнаты, где должны были расположиться самураи — охрана гостей. Мальчонка же, весь трясущийся от страха, сидел под нишей, подле красной ойран, которая демонстративно читала вслух стихи, когда гости начали заполнять ее покои.

Из клана Каата пришел его глава — Каата Урисуми, достопочтенный гражданин Эдо, который содержал богатые торговые ряды. Его трое самураев выглядели очень крепкими. Урисуми был пятидесятилетним мужчиной в длинном темном кимоно, сам мечей не носил, но охрана его имела славу хороших бойцов. Из клана Уринаси явились двое высокопоставленных слуг и сын главы клана, молодой Уринаси Кидэта, наследник этого клана, тридцатилетний мужчина, весьма красивый и обаятельный. Кидэта кроме слуг явился в сопровождении пятерых самураев с мечами и боевыми веерами. В отличии от Симабары, района красных фонарей в Киото, в Ёсиваре разрешалось ношение оружия в развлекательных домах, из-за участившихся случаев покушения различными синоби на гостей высокого ранга. Вечер начался.

Где-то через час… Мирано и Темарин спаивали семерых самураев, которые галдели и орали в дальнем конце комнаты, уже откровенно приставая к девушкам. Вокруг ниши, где сидела Кирино, оба господина внимательно слушали с открытыми ртами красивый голос Кирино, она умела читать стихи. Старый Урисуми не выпускал из своих объятий мальчонку, играя с его волосами и целуя в шею.

«Старый извращенец» — подумала Кирино.

Слуги Кидэты сами разливали вино господам, ухаживая за ними и следя за тем, чтобы они всем были довольны. Сам Кидэта не сводил восторженных глаз с Кирино, целовал ее пальцы на ногах, осыпая ее комплиментами, и всячески заигрывал с мечницей.

И Кидэта и Урисуми оба были предателями и мятежниками, которые тем или иным образом выступали против власти сёгуна. Когда Урисуми уже стал снимать кимоно с мальчонки и выглядел упившимся в хлам, а Кидэта начал целовать бедра и руки Кирино, девушка поняла, что пора…

— Господин, позволите ли вы мне немного улучшить атмосферу…? — вежливо поинтересовалась Кирино, спускаясь со своей ниши, и целуя Кидэту в губы… и отступила вглубь комнаты.

Мальчик Кинодзе плакал и сопротивлялся. Кирино пересекла комнату, и свет в лампах пока она двигалась до двери стал гаснуть, оставляя лишь приглушенный свет бумажных фонарей, подвешенных к потолку. Подол ее кимоно-платья развивался за ней будто река крови… она проверила двери — заперты. Хозяйка сделала как она просила.

Упитые в хлам охранники господ развлекались с девушками…

Она вернулась в свою нишу, меч всегда висел над нишей и Кирино было достаточно вытянуть руки и взять его. Кидэта полез к ней обниматься.

— Знаешь, Кирино-тян, хоть у тебя и нет родового имени, но все же ты так прекрасна… я бы с удовольствием выкупил тебя и взял в жены…

И тут наступил самый подходящий момент снять маску, позволив ему последний раз поцеловать себя ниже шеи, она оттолкнула его, и в одно мгновение в ее правой руке были ножны.

— Ну, что, мой любовник? — Кирино обращалась к мечу, а не к Кидэте, поэтому он даже не понял, что происходит… он снова стал целовать ее ноги. Он уже не контролировал себя… мальчик плакал из-за приставаний старикана.

— Да, моя любовь, иди ко мне…

— Ты, что спятил, идиот?! — лицо Кирино исказили гнев и ненависть. — И вообще-то у меня есть родовое имя… вам обоим огромный поклон и пожелания счастливой смерти от нашего мастера Асудзима Ики… — она вынула меч из ножен, стремительно отрубив голову Кидэте.

— Асудзима? Так ты мечник Асудзима? — лицо старикашки, который оказался лицом к лицу с убийцей, отразило страх. Мальчик вырвался и спрятался, сев за Кирино.

Девушка с мечом в правой руке и ножнами в левой, засмеялась. Она поднесла клинок к лицу и слизнула кровь.

— Мерзость! На вкус просто отвратительна! Людская кровь ужасна… нам асурам никогда не ощутить ее сладость… — она рассмеялась. Кирино была безумной. Она любила убивать. — У меня приказ убить вас, глава клана Каата, за мятеж и подстрекательство в отношении сёгуната Токугава.

Кирино смеялась и легко расправилась с двумя слугами, разрубив их напополам, на красный пол хлынула кровь, платье Кирино тоже покрылось брызгами крови.

Старик обернулся, чтобы позвать свою охрану, и пополз к двери, Кирино подпрыгнула и обоими руками нажав на рукоять меча, пригвоздила его к полу. Вытащив меч, она добила его ударом ноги.

Самураи поднялись на ноги и готовились отомстить, вынимая свои мечи, девушки кричали. Кирино снова засмеялась, кровь хлестала вокруг фонтаном, и девушка будто танцевала в крови, расправляясь с охраной… она убивала их одного за другим, легко и просто. Их мечи она отбивала с легкостью. Ни одному человеку против асура не выстоять.

И вот когда все были убиты, а Кирино стояла посреди крови и тел убитых и хохотала, она обратила внимание на девушек, которые от страха потеряли голос.

— Ахха! Как же я великолепно себя чувствую… ах, да… свидетели…

Она подошла ближе, и схватив Мирано за волосы, вытолкнула ее на середину комнаты, та упала в кровь и начала истошно рыдать. Кирино обернулась к Темарин, которая дергала двери и стучала в них. Но они не откроются, ручек нет, они заперты снаружи.

— Уж прости, милая, но таковы правила… — Кирино прорезала девушке спину, и та сползла вниз, упав прямо у дверей.

Мальчик решил, что он спасен, однако Кирино в мгновение ока оказалась рядом с ним, и присев на колени, поползла к нему, сжимая меч. Что ее удивило — он не плакал от страха. Он вжался в стену под нишей, зажмурился, Кирино вонзила лезвие ему в плечо совсем не глубоко. Он не закричал, всего лишь скривился от боли. Кирино убрала меч в ножны, отложив его рядом с собой, и сдернув с мальчонки кимоно, впилась в его плечо. Асуры практически не пьют человеческую кровь, Кирино занималась этим из чистого любопытства, ей даже было интересно, каковы на вкус люди? Ведь асурам не нужна пища… выпив немного крови из раны, она стерла слезки, которые все же выступили на лице мальчика от боли, оставив на его лице кровавые разводы от своих пальцев.

Она прижала его к себе, и оставила на его губах кровавый след от поцелуя, прошептав на ухо:

— Я же тебе нравлюсь, да? У тебя на лице все написано, любишь кровь? И я тоже… выживи. И тогда мы встретимся вновь… запомни моё имя. Я Асудзима Кирино из клана Асудзима. Выживи…

Рина

Асудзима Рина… шестнадцатилетний асур — девушка с блестящими волосами цвета золота, красивым миловидным лицом, яркими голубыми глазами и стройной фигурой сидела на веранде одного из домов в «Красном» поместье — третьей ветви клана Асудзима. Она только что закончила сложную тренировку и вот сейчас отдыхала. Ножны ее меча были сиренево-синие, с красными иероглифами. С наружной стороны к ножнам крепилась металлическая, круглая скоба с отверстием — куригата, к которой привязывается шнур для фиксации меча. Шнур сагэо был шелковым, голубым, к концам был прикреплен маленький колокольчик. На цубе, гарде меча Рины, также были выгравированы иероглифы и рисунки с изображением волков. Волки — символ третьей ветви. Меч для мечницы клана был всем. У асуров нет души, у мечниц клана Асудзима тем более. Их душа — это их меч. Меч должен стать продолжением тебя. Твоей частью… — Рина вспоминала слова, которые говорила Хаори-сама на тренировках и высказала их вслух.

Меч Рины, как и все другие мечи в клане, был именным. Он звался «Коори» — лёд… Рина выбрала это имя мечу, когда Вергилий ковал его. Он имел специфическую способность, замораживать врагов… точнее меч выработал эту способность из силы Рины. Рина всегда любила холод, поэтому, наверное, они с мечом имели такие специфические способности. Стоило мечу Рины вонзиться в тело противника, как последний тут же превращался в ледяную статую. Даже сейчас Рина приложила ладонь к доскам, из которых был выложен пол веранды, и по ним от ее руки стали расходиться ледяные голубые узоры.

— Отдыхаешь? — внезапно послышался голос за спиной девушки.

— Хаори-сама? — она обернулась, перед ней на крыльце ее маленького дома сидел белый волк. Фамильяры третьей ветви, магические существа, обеспечивающие связь между всеми мечниками. Фамильяры могли говорить голосом тех, от кого непосредственно передавали сообщение, либо же воспроизводить записанное заранее обращение.

— Извини, если напугала. Рина, как ты себя чувствуешь?

Из-за своих специфических способностей, Рина испытывала некоторые проблемы со своим практически универсальным телом асура. Рина страдала от холода изнутри и ничем не могла согреть себя, от чего время от времени, она проводила не за тренировками, а в постели под теплым одеялом, либо в горах на горячих источниках. Это было своеобразной болезнью, которой страдала одна только Рина и перенести ее могла только одна она… потому, что для клана она была незаменимой, ни у кого больше подобных способностей не было.

— Я более или менее в порядке. Думаю, последствия прошлой миссии уже практически прошли, я провела отличную тренировку.

— Это хорошо. Твое здоровье самое важное для клана. Рина, ты должна беречь себя.

— Простите, Хаори-сама, из-за меня Нанаэ приходиться делать работу внутри клана, которую мы обязаны выполнять, как мечники третьей ветви.

— А, ты про патрулирование? Да не волнуйся ты так, Нанаэ отлично справляется и сама. Она крепкая девочка. Главное ты и твое здоровье.

— Тогда я в порядке. Есть какое-нибудь задание?

— Да. Отправишься в провинцию Оми на озеро…

— Клан Кога? — взволнованно спросила Рина. Противостояние двух кланов ниндзя уже долгое время не давало покоя клану Асудзима.

— Нет, это оставим на Кайру, пускай она сама разбирается с этими ниндзя. Пока они друг друга не переубивали, она же, в конце концов, у нас лидер синоби, вот пускай и мирит между собой кланы Кога и Ига. В конце концов, сёгун Токугава поддержал клан Ига, а клан Кога поддерживает его бакуфу, пускай с ними разбирается вторая ветвь, это не наша забота.

— Нет, я хочу, чтобы ты отправилась к ней… все-таки вот это уже наша забота, решать проблемы с аякаси. И если уж она просит… она как раз из тех аякаси с кем дружбу не хотелось бы терять. Так, что узнай чего она хочет и выполни ее просьбу, если таковая последует.

— Как прикажете, Хаори-сама.

— Отправишься завтра и обязательно возьми с собой фамильяра и будь на связи.

На этом общение с лидером ветви была закончено и Рина, принявшая задание, отправилась собираться в дальнюю дорогу. Летом добираться до озера Оми было бы проще, но сейчас осенью, когда большинство дорог размыто, практически не реально попасть туда. Однако, Рина все же прибыла в Оцу — город на южном берегу озера Оми в назначенный срок. И остановилась там, где останавливались все представители клана Асудзима, когда выпадала возможность сюда попасть. На горе в храме Мии-дэра, известной в то время буддисткой школы Тэндай. Настоятель очень хорошо знал мастера Ики, поэтому не был удивлен приезду Рины. Она была облачена в бело-голубое, короткое кимоно, поэтому если бы не меч, то ее нельзя было бы отличить от аристократки.

Рина стояла напротив колокола, столь символичного и столь легендарного колокола, который жил в этом храме, был похищен из него, был разбит и восстановлен заново силой аякаси. Этот колокол был истинным символом того, что люди и аякаси могут существовать вместе.

— Он с тех пор не говорит, дитя… — Рина обернулась на голос, настоятель храма стоял позади нее. Он так постарел и выглядел уставшим.

— Сэнсэй… я Асудзима Рина…

— Да. Дитя. Твой мастер передал мне послание, я знаю…

— Это ведь тот самый колокол, верно?

Настоятель подошел к главному колоколу своего храма и положил руку на колокол.

— Этот колокол… очень много значит для всех нас, и ваш клан, несомненно, должен охранять и его и того, кто нам его подарил… Ты пойдешь к озеру?

— К завтрашней ночи я хочу спуститься туда.

— Тогда передашь кое-что от меня ей? Все-таки мы обязаны ей, она починила его, когда я думал… что он был навсегда утерян.

— Конечно, настоятель.

Рина собиралась отдохнуть после дальней дороги и отправиться ночью к озеру, к той самой святыне, где ее уже ждали. При желании она могла бы покинуть храм и отправиться уже сегодняшней ночью, но дорога вымотала девушку. Она почувствовала снова как холод изнутри начинает сковывать ее. А этого нельзя допустить. Поэтому выполнение задания придется отложить еще на денек. Чуть выше храма располагались источники, которыми пользовались монахи в храме, только когда Рина опустилась в горячую купель с непрозрачной водой цвета молока, обжигающее горячей, холод начал постепенно отпускать.

— Пора ли? — Рина положила рядом с собой на землю меч, перед тем, как залезть в купель почти с головой. Потянувшись правой рукой, она развязала тесемки и вытащила меч на несколько сантиметров, а затем быстрым движением порезала себе правое запястье.

Успев завязать тесемки и убрать меч в ножны, Рина откинулась головой на бортик купальни, и попыталась уснуть… кровь, капавшая с ее запястья, не лилась струйкой как из обычного пореза, и обычная кровь асура… она была алой, но мгновенно застывала, превращаясь в кровавые кристаллы, а затем, падая, кристаллы растворялись в воде. Обновление крови, вот что спасало Рину от того, чтобы не превратиться в ледяную статую. А удобнее всего эту процедуру было делать в горячей воде, способной растворить лед. Через несколько минут вся вода в купальне уже окрасилась в молочно-красный цвет. Рина была единственной мечницей клане, чья участь была немногим легче остальных, она была свободна от лунного проклятия. Точнее, она фактически была его жертвой, как и все остальные девушки в клане, но исполнить не могла. Из-за ее способностей по контролю льда, ее тело просто не могло принять и вынести живое семя человека. Однако, будучи свободной от лунного проклятия, Рина все же несла общую судьбу всех мечниц клана, иначе она бы ей не являлась. Рине было суждено умереть… и если ее не убьет другой меч… это сделает ее собственный… превратив в ледяную статую.

Когда она очнулась от своего странного сна, вода вокруг была уже не горячей, а теплой, а порез на руке зарос, осталась лишь закристаллизованная кровь. А утром следующего дня, надев короткое голубовато-белое кимоно из тонкого шелка, и взяв с собой «лёд», Рина отправилась в город. Оцу — стоял на берегу озера. И Рина, находясь здесь уже во второй раз, думала, что прекраснее места нет на свете. Настолько безмятежным и неизменным во времени казалось ей озеро и природа вокруг него. В конце концов, она спустилась к мосту, и взошла поклониться синтоиской святыне в честь того самого события, из-за которого она была установлена. У святыни сидел старый дедуля в длинном кимоно и соломенной шляпе.

— Дедушка, простите, если нарушила… — Рина была очень вежливой. Прерывать кого-то, когда он поклонялся святыне не очень вежливо, а Рина появилась совсем неожиданно.

— Нет, нет, вы ничего не сделали, юная девушка. Вы тоже пришли поклониться Тавара-Тода, вы знаете эту историю?

Рины улыбнулась.

— Да, конечно. Смелый самурай Фудзивара-но Хидэсато сразил на этом самом месте гигантскую сколопендру, тем самым он помог принцессе-змею, обитающей в этом озере и спас ее. В благодарность принцесса аякаси пригласила самурая в свое подводное королевство и в награду вручила ему колокол для храма на той горе… — Рина указала пальцем на храм Мии-дэра, в котором она остановилась, этот колокол и сейчас там.

Во время войны двух буддистских школ монахи похитили колок из храма, но как только услышали звуки, которые он издавал, бросили и разбили. Однако, колокол удалось вернуть, а с озера приползла дочка принцессы, в виде золотой змеи и починила его. Именно этот колокол видела Рина с утра в монастыре.

— Да, я очень рад, что вы знаете эту историю. Эту святыню установили здесь в честь храброго самурая, рядом с тем самым мостом, где он встретил змея-принцессу. Не находите это очень символичным…

— Вы правы, дедушка, позволите и мне помолиться рядом с вами?

После того, как ритуал был окончен, Рина прогулялась по берегу озера пока не опустились сумерки, вернувшись к мосту, она увидела аякаси-принцессу, красивую девушку с длинными волосами, одетую в разноцветное кимоно, она сидела на краю моста, а ее длинный змеевидный хвост спускался в воду. Среди аякаси, покинувших свой мир, были и те, кто не причинял вреда людям и с радостью жил среди людей. Таким аякаси клан Асудзима оказывал всяческую поддержку и защиту. Одной из таких была и принцесса-змей.

Рина подошла ближе и поклонилась.

— Химэ-сан, меня зовут Асудзима Рина.

— Асудзима-сан, не так ли? — вежливо поинтересовалась принцесса, от нее исходил какой-то благоговейный трепет, вся ее аура была пропитана светом и добротой. Несмотря на то, что она высший аякаси. — Как поживает ваш мастер?

— Мастер Ики все так же молод и все так же противоречив. Думаю, сказывается его любовь к своей сестре. Можете звать меня Рина…

Принцесса улыбнулась. Улыбкой вечной, такой же вечной, как и застывшая здесь природа в состоянии покоя и умиротворения.

— Любовь сказывается на всех живых существах. Рина, могу ли я попросить тебя оказать мне одну услугу? Клан всегда оберегал мою жизнь и честно говоря, я не хотела никогда ни о чем просить, чтобы не доставлять вам лишние хлопоты.

— Конечно, все что угодно.

— Много лет назад на этом самом месте один человек спас мою жизнь, убив страшное чудовище. Храбрый воин спас мою жизнь, и я смогла, наконец, жить спокойно и завести семью.

Из воды по ее хвосту забрались змейки, их было много, около десяти и все они на глазах у Рины приняли получеловеческий облик детей — девочек и мальчиков. Детёныши змеи-принцессы, что живет в подводном царстве. Я улыбнулась, это было очень символично. Человек подарил жизнь аякаси и ее роду.

— Я бы хотела, чтобы мои дети и внуки помнили эту историю. И помнили имя человека, спасшего жизнь аякаси. Потому, что память это единственное, что я аякаси могут дать людям.

— Как пожелаете. Однако, перенестись просто так в прошлое я не смогу, но вот показать прошлое… думаю… сумею.

Рина спустилась на островок рядом с мостом, где располагалась святыня, посвящённая Хидэсато, и аккуратно достав меч из ножен, вонзила его в край рядом с кромкой воды…

— Луна взошла… самый лучший проектор для отражений на льду…

От кончика лезвия меча по воде стал расползаться прозрачный лед, покрывая собой поверхность воды до самого моста. И луна отразила на волшебном льду ожившую картину прошлого…

Нанаэ

— Еще сильнее… еще быстрее — девушка с длинными белокурыми волосами, заплетенными в косу, и с глазами цвета серого неба, тренировалась на открытой площадке, вокруг нее сгруппировались тучные монстры-аякаси. Меч в ее руках был с темной рукоятью, с выгравированными на ней инициалами, а на золотой гарде сияли иероглифы, идущие по кругу. Ножны лежали рядом с додзё — серые с зелеными полосами, и рисунком цветущих гортензий.

Она легко расплавлялась с огромными и неповоротливыми аякаси, которые хоть и были огромными, но серьезно проигрывали ей в скорости. В руках у них были самодельные палицы из дерева, лезвие меча отлично разрубало даже дерево.

— Нанаэ! Хватит, ты перебьешь всех наших возничих! Тебе так не кажется? Хаори — лидер третьей ветви, одетая в длинное домашнее кимоно, наблюдала за ней, сидя на краю веранды.

— Они меня раздражают! — девушка вздохнула и легкими движениями и стремительными ударами меча, расправилась с оставшимися вокруг монстрами, все они превратились в светящий дым и вскоре исчезли, вернувшись в свой мир.

Удовлетворенно поклонившись главе ветви, Нанаэ убрала меч в ножны и села рядом с Хаори.

— Нанаэ, ты в последнее время тренируешься с особенной яростью… Тебе не кажется это странным? Я согласна с тем, что не все аякаси милые и добрые, но ты уничтожаешь их так, будто питаешь к ним личную неприязнь. Что-то произошло?

Асудзима Нанаэ — третья дочь Нацумэ-химэ и Цукиёми была более всех похожа на нее характером. Нанаэ была вспыльчивой и нетерпеливой, но в душе очень правдолюбивой и ранимой. И это очень отличало ее от Рины, Аманэ и Хаори.

— Да, так… сестренка, скажи-ка, а может асур влюбиться?

Хаори задумчиво оглядела свою подопечную.

— Любой другой возможно и да… но только не мы. В тот же день, когда нам будет дарована любовь, каждая из нас подпишет себе смертный приговор.

— То есть, это не возможно? — печально спросила девушка.

— Нанаэ… это не шутки. Ты же прекрасно понимаешь, что это значит… так, что если ты играешь именно в эту игру, заканчивай ее. И это приказ, я не хочу потерять еще одного хорошего мечника. Ты ведь знаешь, что Аманэ скоро переедет от нас в дальний храм. Поэтому прошу тебя, будь осторожней. Завтра я пошлю тебя на задание.

— Как прикажете, Хаори-сама. Я просто спросила. Думаю, задавать вопросы… одно из моих несовершенных качеств.

— Иди, отдыхай…

Нанаэ, отдохнув и переодевшись в чистое серое кимоно с широким оби, отдыхала в своем маленьком доме, лежа на татами, и читая свитки с поэзией.

Она больше других любила поэзию… стихи, природу, весну, цветущую сакуру. Нанаэ имела черту не характерную для асуров — мечтательность. И эта черта, надо сказать, сыграла с ней злую шутку.

Среди свитков, разбросанных по полу в хаотичном порядке, Нанаэ вытащила маленький листок из желтой бумаги, сложенный пополам.

— Этот… тэнгу… Слишком зазнался! — Нанаэ отбросила листок в сторону.

На нем было написано послание таким красивым каллиграфическим стилем, и подписано… именем — Химавари Тайкё.

Нанаэ до поздней ночи читала и читала, и вновь возвращалась к посланию, которое оставил глава клана тэнгу — аякаси, живущих высоко на горе, под которой располагался замок Эльсшферы и ее пограничные с тремя мирами крепости. Этот клан Химавари — тэнгу, переехавших из мира аякаси, был очень похож на людей, за исключением огромных, черно-белых крыльев, растущих у них за спиной. Клан находился под защитой клана Асудзима, а сам юный мастер клана Тайкё был очень дружен с мастером Ики. Тэнгу были весьма полезны в разведке, и глава клана Асудзима, в обмен на свое покровительство, получал от них необходимые сведенья. И так уж вышло, что асуры третьей ветви Асудзима занимались всеми вопросами, касающимися аякаси на территории пограничных миров. С утра Нанаэ провела патрулирование. А днем было назначено совещание. Мастер Ики из-за происшествия с Аманэ не ушел раньше времени на Площадь Пяти Лун. Поэтому в главном зале пятиуровневой пагоды он ждал Нанаэ и Хаори. Рина уехала на задание.

Нанаэ, как и все остальные девушки в клане, не могла каждый раз не восхищаться красотой молодого мастера, а также его силой. Ики сидел одетый в черное кимоно, поверх которой была накинута белая накидка, его клинок лежал рядом, упрятанный в демонические ножны. Хаори и Нанаэ сели, опустившись на колени, напротив него.

— Ики-сама, я бы хотела выдвинуть кандидатуру Нанаэ на должность моего нового адъютанта.

По мнению Нанаэ мастер выглядел через чур расслабленным и в тоже время раздраженным.

— До тех пор, пока жива твоя нынешняя адъютант, я не могу отдать такое распоряжение. И хотя она уже лишена этой должности, мы обязаны проявить к ней уважение. Но как только Аманэ исполнит свою роль и проклятие ее уничтожит, да я соглашусь, пожалуй, на то, чтобы Нанаэ была адъютантом третьей ветви. Она конечно слишком вспыльчива и нетерпелива, но Рина слаба здоровьем и поэтому Нанаэ подходит больше.

Нанаэ поразило то, как он говорил об Аманэ. Все в клане уже знали, что с ней произошло. И мастер Ики сейчас говорил об Аманэ с уважением и призывал всех уважать ее выбор и чтить, но в то же время абсолютно безразлично рассуждал о ее смерти.

«Интересно, он думает так о каждой в клане?» — пронеслось в голове у мечницы.

— Как пожелаете, мастер. О чем вы хотели переговорить с нами?

— О тэнгу. Тайкё мой хороший друг. И скоро он будет отмечать свой день рождения, в деревне устраивают праздник. Я не могу сам присутствовать, и передать ему подарок и поздравления, завтра я отбываю на Площадь, поэтому вам нужно выполнить это поручение.

«Только не это! Хаори-сама ведь сама уезжает» — пронеслось в голове у Нанаэ.

— Я передам ему послание и подарок. А кто-то из вас пускай поприсутствует на празднике от нашего клана. Все-таки нельзя, чтобы тесные узы между нашими кланами ослабли.

Хаори и Нанаэ одновременно поклонились. Приказы мастера — закон. Его воля и его нерушимая сила влияет на весь клан. Поэтому обе девушки отправились в свое поместье, чтобы обсудить детали предстоящего задания.

— Об этом здании вы говорили вчера, Хаори-сама? — спросила расстроенная Нанаэ, пока они ехали в рикше в Алое поместье.

— Да. Я завтра вечером уезжаю, поэтому надеюсь на тебя.

Нанаэ после совещания весь день тренировалась. Мысли не давали ей покоя. Мысли заставляли ее сражаться еще яростнее прежнего. А может так она пыталась убежать от самой себя? Заглушить голос этих мыслей? Ночь Нанаэ предпочла провести с Хаори, обсуждая планы на задания в ее отсутствие. Нанаэ предчувствовала что-то ужасное. И нужно было срочно придумать, что сделать. Она подготовила юкату которую собиралась надеть этим вечером.

— Почему я так собираюсь?! Неужели я хочу быть красивой! Как же это бесит! — Нанаэ подготовила все для предстоящего визита. И весь день провалялась на татами, так и не взяв в руки меч, она держала в руке записку, оставленную для нее главой тэнгу Тайкё. — Лучше было бы если… мы не встретились тогда, и тот самовлюбленный болван не начал нести эту чушь о любви! Да еще и послал мне это письмо с признанием! Наглый эгоист! О чем он только думает, что если Ики-сама узнает!

Так Нанаэ провела весь день, и вечером нужно было провожать Хаори, после того как глава ветви уехала, мечница стала собираться на ночной праздник. Нанаэ одеяла фиолетовую юкату с разводами, и взяла меч, и положив за пояс оби, талисман который мастер Ики отправил в подарок юному вождю тэнгу, отправилась через первоцвет выше в горы. В скрытую деревню тэнгу. И тогда Нанаэ еще не могла себе представить каким кошмаром для нее все это обернется.

Хирая

Для второй ветви клана Асудзима жизнь и тренировки проходили немного иначе чем для остальных, потому что все мечницы в ветви были обучены и натренированы как профессиональные синоби. То есть все они были превосходными ниндзя — воинами, которые умели убивать скрытно и не оставляя следов. Поэтому с раннего детства, как только их привезли в Эльсшферу, их тренировки существенно отличались от стандартного набора тренировок мечниц в первой и третьей ветви соответственно.

Для мечников второй ветви тренировки были куда более изощрёнными и ожесточенными, проходившими в реальных условиях. Хирая прекрасно помнила как проходила одна из ее тренировок. Хотя лучше бы не помнить. В результате она уяснила только одно — Кайра-сама никогда не пойдет против воли мастера Ики. Никогда. И сколь бы жестокими не были его желания и указания, она ни за что не пойдет против него. Как и все, Кайра-сама чувствовала… сила мастера Ики и Сатин находятся на совершенно ином уровне. Эти тренировки придумал мастер Ики когда-то.

Тренировки, которые отрабатывали только синоби — входить к людям в доверие становиться частью их жизней, а потом отбирать эти же жизни. Хирая приходила в эту маленькую деревеньку, сожжённую дотла, каждый год. Ее не мучали кошмары, просто она помнила… помнила, как пролила кровь всех, кто жил в этой деревне. Всех. Всех, кто считал ее родной и любимой, членом семьи, деревенской девчонкой. Ей было одиннадцать, это был экзамен, который она сдавала для мастера Ики. Экзамен на право называться синоби, на право носить меч, на право быть мечницей клана Асудзима. Она жила в этой деревеньке больше года. Скрывая свою настоящую личность. И в один день по приказу мастера Ики, еще будучи молодым асуром, Хирая хладнокровно всех убила. Всех кого… называла своей семьей, всех кого звала бабушка и дедушками, своих братьев и сестёр — местных деревенских детей, которые ее просто обожали. Хозяина лавки, лекаря, всех до одного… всех кого любила, и всех кого могла бы полюбить, в тот кровавый вечер Хирая убила. Доказав свое право быть рядом с Кайрой, Татакари, Мио и Шизукари — своими настоящими сестрами. В тот день Хирая — красивая девушка с темно-голубыми глазами и темно-золотистыми волосами, которые небрежными волнами спускались ей на плечи, как человек умерла вместе с жителями этой деревни. Сейчас перед глазами Хирае витало лишь пламя, сжигающее все вокруг. Эта она… подожгла деревню тоже она. И все сгорело. Лишь воспоминания остались жить. Их нельзя было сжечь.

Деревня Ооцки располагалась тогда еще в земле одного из даймё который относился к оставшимся, но разрозненным врагам Токугавы Иясу, первого сегуна Токугава, пришедшего к единой власти. Слишком бедна была эта деревенька, слишком близко располагалась к столице и на земле непокорного вассала. Ее участь была предрешена. И когда мастер Ики получил соответствующие указания, он знал… что вся деревня будет уничтожена, он просто развлекался, искал способ превратить это в побоище и наслаждаться кошмаром.

— Ики-доно, на самом деле, крайне жаден до развлечений в этом роде. Тебе наверное до сих пор больно, сестра? — на этот раз Хирая вернулась в сожжённую Ооцки вместе с Мио, на самом деле, деревня просто была по пути их следования. Мио — хоть и была того же возраста, что и все асуры, по человеческим меркам шестнадцатилетней, но выглядела как ребенок. Ее внутренние силы не давали ей возможности вырасти в росте. Поэтому она выглядела как девочка-подросток с золотыми волосами, заплетёнными в два хвоста.

— Думаю, лишь мастеру Ики и Сатин известны глубины тьмы в которую они спустились.

— Однако, даже не заметно для самих себя, они тянут туда всех нас. Что ты думаешь о «Кубе Смерти»?

Хирая усмехнулась. Нет, легче им не станет, это точно.

— Ничего хорошего.

— Хираэ-сестренка, расскажи мне, что здесь произошло? — Мио сказала это так, что девушку затрясло.

«Хираэ сестренка… Хираэ-сестренка» — они называли ее также.

— Хорошо. Тогда приготовься, рассказ будет долгим. В эту деревню меня привезли Кайра и Ики-доно. Они переодели меня в рваное кимоно, засунули за пояс короткий меч и выкинули рядом с этой деревней. Я получила приказ войти в доверие к местным и стать той, кто живет в этой деревне, стать с ней одним целым, ее частью…

Хирая достала черные ножны, короткий ее клинок был меньше сорока сантиметров в длину. На черных ножнах красовались золотые журавли. Этот клинок она получила от Вергилия, у всех девушек во второй ветви мечи были короче, так как для техник синоби удобнее использовать короткий клинок, потому что все эти техники предполагают собой очень тесный контакт с жертвой.

— Входить в доверие к людям и убивать их со спины, мы всего лишь первоклассные убийцы…

— Да. Мио, ты права. Так вот меня подобрал мужчина Такиори Реймей, он был крестьянином. И почему-то он был очень добрым и несмотря на царивший в деревне голод и разруху, он взял меня к себе, посчитав что я и правда, сирота родителей, которых убили.

— Но ведь нас учили как быть похожими на людей и как вызывать у них необходимые эмоции…

— Именно, нас учили как притворяться теми в шкуру кого мы влезаем. Я стала для него настоящей семьей, его жена умерла от тяжелой болезни. Я стала называть его отец… а соседей, дедушка и бабушка. Они жили через дом от нас, и я часто была у них в гостях, они хорошо ладили с отцом. Все в деревне стали меня узнавать и проникаться ко мне заботой и любовью.

Лицо Мио мрачнело по ходу того, как сестра рассказывала ей о методике обучения Ики-доно. Мио не проходила подобную тренировку потому, что ее специальностью не было внедрение и последующее убийство. Такой специальностью в совершенстве владела лишь Хирая, Мио как и все остальные, прошла лишь пару тройку тренировок, чтобы натаскать просто навык. Хирая же владела этим навыком в совершенстве, навыком обводить людей вокруг пальца и делать желаемое действительным.

— Это же было ужасно то, через что мастер заставил тебя пройти…

— Мио, это необходимость, вот и все…

— Но твои воспоминания вовсе не необходимость!

— Да. В короткое мгновение я стала для этих несчастных, голодных, больных людей светом, которого они так долго ждали. Я сдружилась со всеми деревенскими детьми, часами напролет мы бегали вокруг деревни и все взрослые знали… со мной их дети не пропадут. Все дети в деревне звали меня Хираэ-сестренка, старшая сестренка. Так продолжалось целый год и надо сказать, я правда забыла, забыла, кем была… на короткий промежуток времени я так вжилась в свою роль, что совсем забыла… что настанет день и придется очнуться, вернуться в реальность и вспомнить… что дети вокруг не мои сестры и братья, что отец, который меня воспитывал и любил, не моя семья… и что я не человек…

— Когда ты снова вспомнила?

— Мы играли у реки, плескались все вместе — я и деревенские детишки. Мы много времени проводили вместе. Ко мне подползла белая змея, я сидела на берегу, а остальные играли у берега… змея… белая змея сказала… что время вышло.

Мио поникла. Ей было жаль сестру. Но она ничем не могла помочь. Никто из них не виноват, что они родились детьми лунного бога, и прокляты от рождения… Хирая осознавала, что никто не виноват. В том, что случилось в этой деревне никто не виноват… даже мастер Ики, он в результате поступил так, только ради того, чтобы сделать Хираэ сильнее. Но когда девушка каждый раз возвращалась сюда, она все еще помнила. Крики… свой разорванный халат в крови, черный клинок с золотыми узорами, разрезающий тела тех, кого она любила… их глаза полные отчаянья и непонимания перед смертью, свое кровавое отражение в воде. Запах гари… оранжевый цвет полыхающего огня. Такой была судьба мечниц клана Асудзима. И чтобы не случилось, Хираэ чувствовала, что должна принять свою судьбу, наверное, именно поэтому убийство деревни далось ей так легко Почему-то подсознательно она ощущала мощь проклятия луны, и его последствия, а еще… гнев мастера Ики и его мистическая, темная и ни с чем не сравнимая аура кошмара, вот что ее пугало более всего…

Мио

Мио сидела в общем зале маленького домика в поместье второй ветви. Там проводились собрания, которые устраивала Кайра или чаще всего Татакари. Вот и сейчас напротив Мио, которая выглядела как подросток, сидела прекрасная, по ее мнению, Татакари — «Жрица тени», сестра, которой Мио восхищалась не меньше чем Сатин-сама, которая вообще была не достижимым ореолом. Мио отличало от других сестер строение тела, которое объяснялось ее способностями — Мио была самой быстрой из всех мечниц, в своем теле она держала силу ветра, позволяющую ей двигаться быстрее всех других, стремительнее. Мио играла не мало важную роль не только в клане Асудзима, но и для всех синоби в Японии, так как она стала родоначальником всей истории синоби… она положила начало начал. Однако, ни в одной легенде или летописи тех времени, упоминаний об этом, конечно же нет. Эта работа старейшин, чтобы деятельность клана всегда сохранялась в тени истории страны… они переписывали исторические летописи и следили, чтобы люди, имеющие с кланом какие-либо дела, не рассказывали о том, что видели и слышали. Мио стала ключом к истории клана Ига, развития провинции Ига, и рода Хаттори… и ключевым моментом истории был тот самый момент, когда Мио, путешествовавшая в прошлое, встретила в горах Ига среди туманов и лесов, маленького мальчика, которой в последствии станет одним из самых известных самураев-ниндзя, которые сыграли не последнюю роль в становлении Иэясу Токугавы сёгуном. Эта встреча была предрешена кланом Асудзима, мастер Ики решил тогда передать секреты тайных искусств, которые получили развитие лишь во второй ветви, людям и создать класс самураев, полностью отличающихся от других. Класс убийц и шпионов. Именно для этой цели и была выбрана когда-то Мио, совершившая прыжок в прошлое и встретившая в затерянных горах мальчика по имени Хаттори Ханзо.

С момента их первой встречи до момента, когда Хатттори Ханзо стал известным и молодым правителем ниндзя Ига, Мио всегда была рядом. Так или иначе, она возвращалась в прошлое и постоянно наблюдала за вверенной ей целью. Он был ее заданием. Мио помнила как Татакари поручила ей это задание. И как потом мастер Ики высоко оценил ее вклад и работу.

— Мио, у клана на тебя огромные надежды.

— Я слушаю Татакари-сама… — к старшим сестрам нужно было обращаться почтительно. Не говоря уже о старейшинах и главе клана. И Мио хоть и сохранила подростковое тело, но сознательное развитие ее вполне соответствовало взрослому асуру.

— Ты знаешь, что сейчас кланы провинции Ига вообщем-то переживают не лучшие времена… все это связано с тем, что они так и не достигли особых успехов в познании тайных искусств и не имеют выдающегося лидера, способного присягнуть власти сёгуна и стать одной из его опор.

— Значит, клан опять намерен вмешаться в историю этой страны?

— У господина Ики всегда амбициозные и далеко идущие планы. Стоит признать, что он играет только по крупному.

— Твоя цель — создать главу будущего рода Хаттори, который объединит самураев провинции Ига и привьет им новые учения.

— Хорошо… — Мио согласилась без раздумий. Какой бы противный и скверный характер ни имела бы Мио — мечница, заключенная в тело ребенка…

«Противиться воле клана… все равно, что подписать себе смертный приговор заранее» — вот, что пронеслось в голове у Мио.

И вот они встретились, Мио и Хаттори Ханзо, мальчик жаждавший силы. В будущем из которого пришла Мио, Ханзо не смог добиться успеха, обладая однако выдающимися талантами для человеческого ребенка, но это и понятно. Ни один человек ничего не сможет добиться без помощи сверхъестественных сил. Это невозможно. Но Ханзо выпал шанс изменить свою судьбу, ибо перед ним стояла Мио.

— Привет, сопляк… ну что будешь делать?

Лицо гордого мальчишки переполнила злоба.

— Я не сопляк! На себя посмотри! Девчонка, а ходишь с мечом?

Меч Мио — тонкий короткий клинок висел за поясом ее короткого темно-синего кимоно. Клинок убийцы с серебристо синими разводами. «Жало». Этим клинком и со своей невероятной скоростью ветра Мио могла в одиночку уничтожить полсотни противников.

Мио подошла к нему, и схватив за шиворот, подняла над землей, они были практически одного роста, но мальчик повис на ее вытянутой руке, дрыгая ногами.

— Я тебе не девчонка… считай, что тебе очень повезло мальчик… перед тобой Бог Войны и мастер тайных искусств Сюгэндо клана Асудзима. Величайшего клана мечников, и тебе без сомнения везет, твои природные таланты делают тебя особенным… и наш клан решил помочь тебе в твоих начинаниях. Склонись передо мной и я научу тебя основам пути Сюгэндо. Ты станешь одним из величайших и полезных творений клана…

Глаза мальчика тогда поразили Мио, он не испугался ее. Ни капли в этих глазах не было страха.

— Ты что смеешься? Чтобы я стал учеником какой-то девчонки… — он кряхтел и пытался высвободиться. Мио улыбнулась и разжала кулак, мальчик упал. Через минуту он уже сидел, потирая ушибленную спину.

— А, ну раз у тебя нет желания… тогда замечательно, я отправляюсь в свое время, а ты так и останешься беспомощным сопляком. Мы же не можем заставлять тебя? Кто будет учить человека против его воли?

Мио коварно улыбнулась, она знала, что мальчик зол и обязательно согласится, нужно только на него надавить.

— Или же твое проявление воли… является символом твоей слабости, а? Может ты просто слабак и трус?

Тут он не выдержал и вскочив, попытался нанести удар с правой руки, однако Мио даже для асура двигалась быстро, и пригнувшись, она проскочила слева от него, ударив локтем ему в живот, мальчик свалился на землю.

— Как… ка…к…откуда у тебя такая скорость?

— Хочешь научиться также двигаться? Тогда забудь о своей гордости.

— Хор…ошо… Твоя взяла…

— Сэнсэй! Хорошо, сэнсэй! Я буду учиться у вас, и перенимать вашу мудрость, сэнсэй! Давай, повторяй! Учиться будем с правильного обращения к старшим! Хотя я и выгляжу младше, но мне уже много лет, так что научись уважению!

— Хорошо, сэнсэй! Довольна?! — мальчик поднялся.

— Да. Ну что начнем тренировки?

Спустя пять лет Мио посчитала, что ее миссия выполнена и Хаттори вырос вполне сносным учеником. Думая, что она сможет остаться безучастной и не испытывать никаких личных чувств в ходе всего процесса обучения. Однако вспыльчивый характер Мио скрывал ее непростую чувственность. И хоть она и не хотела признавать, но за все это время она привязалась к Ханзо. И это была привязанность осмысленная и глубокая. И не просто отношения между учителем и учеником. Мио одновременно боялась этого и понимала тем не менее… эту связь, Мио понимала, нельзя так просто будет разорвать. Но Мио, как и все остальные девочки в клане, прекрасно знала, чем заканчивается подобная привязанность… Поэтому она не стала ее развивать внутри себя, и попрощалась с Хаттори Ханзо с мыслью, что им не стоит больше пересекаться и курировать эту миссию лучшего всего передать Шизукари.

Все это время пока Мио учила Ханзо как двигаться бесшумно и быстро, словно ветер, пользоваться специфическими видами оружия, фехтованию с длинными и короткими клинками, стрельбе из лука, они вдвоем жили в горах в затерянной деревеньке среди туманов. Ко всему прочему Мио обучила Ханзо пути Сюгэндо и его религии — этот путь скрещенный с тайными, магическими искусствами, такими как использование природных стихий — теней, воды, льда, ветра. Он вырос, стал сильным и быстрым, красивым и самое главное он был талантлив. Мио это знала.

— Эй… Ханзо…

— Учитель?

— Пришло время. Я считаю, что научила тебя всему, что тебе необходимо знать. Дальше ты идешь сам. Своими ногами и используя собственные силы.

— Учитель, но…

Она приблизилась к нему и, подпрыгнув, на миг зависла в воздухе, так что их лица оказались на одном уровне. От ее глаз асура не скрылась ни его взволнованность, ни восхищение с которым он смотрел ей в глаза.

— Если наши судьбы пересекутся еще раз… мир уже будет другим, Ханзо… но ты забудешь обо мне… будешь помнить все чему я тебя научила, но забудешь о том, кто я… и даже мое имя сотрется из твоей памяти. И главное, этих слов ты тоже никогда не вспомнишь. Я люблю тебя Хаттори Ханзо и буду за тобой присматривать… — прошептала она ему на ухо и растворилась в воздухе, будто ее никогда и не было.

Мио вернулась в свой временной стык и с радостью встретила на пороге дома старейшину Каспарка и Кайру.

— С возвращением.

— Кайра-сама, я исполнила ваш приказ.

— Молодец. А теперь иди, отдыхай… затем старейшина Каспарк ждет тебя, он расскажет тебе, как изменилась история. Ты хорошо поработала, Мио. А затем начинай собираться, я отправляю тебя вместе с Аянэ к мастеру Ики на Площадь Пяти Лун.

Всем сердцем Мио была благодарна главе ветви, ей нужно было отправиться куда-то очень далеко, чтобы не поддаться чувствам и желаниям. Мио дорожила своей жизнью и перспектива умереть, став жертвой лунного проклятия и пищей для собственного ребенка, ее совсем не радовала. Мио желала только одного — никогда больше не встретить Хаттори Ханзо.

Шизукари

— Шизука! Шизука! — Шизукари была одной из самых спокойных девочек в клане. Спокойных и достаточно рассудительных. Она носила короткую прическу из темных волос. Ее при желании можно было перепутать с Аянэ, но Аянэ имела рыжий цвет волос, а у Шизуки они были скорее темно-карамельного цвета. Шизука носила меч «Нацу» — лето, на ножнах изображались аисты и иероглифы. Шизука несколько лет тренировалась в горах. Поэтому Вергилий и выковал именно такой меч для Шизукари. Шизукари, будучи синоби, имела очень сильную связь с природой.

Татакари всегда была объектом подражания для всех сестер во второй ветви, если Кайру за ее скверный характер немного недолюбливали, то отношение Татакари ко всему сглаживало острые конфликты возникющие внутри ветви.

— Татакари, сестра? Что случилось? — голос Шизукари всегда был тихим и спокойным.

Шизукари сидела на веранде главного тренировочного додзё в черном коротком кимоно с алым поясом и черными штанами. Шизукари закончила тренировки и сейчас просто смотрела на то, как оранжевый закат постепенно наползает на вершины гор и спускается в леса, разливаясь между домами поместья. Оранжевый закат ей нравился больше всех остальных, потому что алый закат всегда пах кровью… для асуров, а тем более для мечниц Асудзима это было слишком тяжелым бременем.

Татакари, как всегда одетая в свое традиционное, короткое, черно-серое кимоно, поверх которого надевались легкие доспехи синоби и синий шарф, повязанный вокруг шеи, концы шарфа развивал ветер. Татакари села рядом с Шизукари и не нужно было спрашивать, чтобы понять, о чем думает другая сестра. Татакари было достаточно взглянуть на холодный оранжевый закат и уловить мысли Шизуки.

— Я хотела поговорить, Кайра уехала. И мне скоро предстоит уехать. Я хотела поговорить с тобой, сестра… до того, как покину Эльсшферу.

Шизукари едва заметно кивнула головой.

— Ты о чем-то переживаешь, Татакари?

Шизука заметила, что сестра была какой-то потерянной. Татакари «Жрицу тени» увидеть в таком состоянии было возможно крайне редко.

— Кирит не самое лучшее место для путешествий. Но я не боюсь. Дело не в этом. Просто я чувствую, а такое бывает крайне редко… и все же… чувствую, что Кирит это не то место откуда просто так можно вернуться.

— Татакари… только не говори, что…

Глаза Татакари устало блеснули в спускающихся сумерках.

— Если это воля мастера Ики, я обязана ее выполнить. Шизука, я хотела сказать тебе… я рекомендовала Кайре выбрать тебя адъютантом, если я не вернусь из Кирита, — Татакари улыбнулась. И Шизуке показалось, что эта вымученная улыбка.

— Сестра… я…

— Шизука, ты всегда была самой спокойной из нас и переносила все тяготы нашего взросления, ни о чем не сожалея. Это дорого стоит и должно быть вознаграждено.

— Татакари, неужели, правда, они посылают тебя умереть?

И тут Татакари засмеялась, что привело Шизуку в замешательство. Татакари настолько была готова умереть… она улыбалась. Все мечницы клана должны умереть. Но… никто никогда не готовится к этому. А Татакари была готова к этому, она знала… что умрет.

— А что еще с нами можно сделать? Шизука, умереть за клан это единственное, что мы можем… так зачем все усложнять? Для каждой из нас жизни не существует. Мы не живем, а приближаем время своей смерти.

Шизукари была шокирована откровенностью Татакари.

— Но как же Ики-сама и Сатин-сама? Они ведь совсем другие?

И тут красивое лицо Татакари исказилось гримасой боли или отвращения, Шизука не могла сказать точно.

— Ты думаешь, их жизнь не связана со смертью? И является настоящей жизнью? Когда ты станешь адъютантом и будешь посвящена в тайны клана, то поймешь, как сильно ошибаешься… думая, что они не связаны со смертью… еще как связаны. Сильнее, чем любая из нас. Они проходят через смерть каждый день, они не мертвы… и в тоже время никогда не будут живы. Ну, да ладно, я и так заболталась. Пора прощаться, Шизука! О, кстати, совсем забыла! Твое задание… ты отправляешься в Коку.

— Ниндзя Кога?

— Да, я назначаю тебя их советником. Постарайся сделать так, чтобы во время войны между провинциями, хотя бы часть из них выжила.

— Как прикажете, Татакари-сама.

Татакари уехала через четыре дня после совета, состоявшегося в главном храме. Практически все мечницы разъехались по своим заданиям в вверенную им провинцию и в соответствующий временной отрезок. Теперь им предстоит встретиться всем вместе, только когда мастер устроит экзамен. Экзамен, конечно, громкое слово. Они все его уже проходили перед тем, как получить меч. Прежде чем мечница получает именной меч, каждая проходит через особые тренировки, обряды и наконец, личный прием с мастером. Этот прием и то какое мастер устраивал испытание, зависело не только от боевых возможностей мечницы, но и от ее личных заслуг, характера и стремлений. Способности Шизукари были весьма скромными по сравнению с Татакари, и Мио, или Кайрой, которая если бы не ее характер, могла бы перещеголять и ту и другую в отдельности. Способности Шизукари были в возможностях единения с природой и «призыва тишины», то есть при желании Шизукари могла настолько унять шум объектов, чтобы полностью обратить свой слух в окружающий мир, слиться с природой и ее дыханием. Это позволяло ей становиться практически не видимой… идеальные для синоби способности. Однако, предстоящее испытание мастера Ики ее пугало. И сам мастер Ики и его сестра — они вдвоем действительно пугали. Их все время окружал ореол таинственности, непостижимого ужаса и темноты, запах крови, словно аромат спелой вишни. Словно они писали вдвоем историю клана Асудзима кровью, будто бы они знали о дне смерти каждой из мечниц… Шизуку это всегда пугало, она пыталась найти утешение в природе, наверное, поэтому она достигла таких успехов в совершенствовании и оттачивании своих навыков.

Клан Сасаки, правивший провинцией Оми, и ниндзя Кога, подчинявшиеся этому дому, восприняли приезд Шизуки в город с весьма положительным интересом. До последнего момента никто из клана Сасаки даже не знал какой подарок судьбы им преподнёс Асудзима Ики. И хотя по замыслу Ики кланы Кога должны были пойти совершенно иным путем развития, чем кланы Ига, которых он также поддержал, послав туда Мио, которая ознакомила последних с путем Сюгэндо, кланы Кога все же получили внушительную поддержку. Шизукари, используя свои способности, сделала из воинов Кога непревзойденных шпионов, которых невозможно было увидеть или обнаружить. Они стали невидимками, Шизукари также способствовала тому, что все кланы Кога объединились в одну общину, под началом господина Сасаки и тем самым провинция получила возможности для широкого развития.

В провинции Оми ниндзя строили замки и укрепленные крепости, вокруг которых начиналась жизнь. Однако, все было прервано во время великой войны «воюющих провинций» — Сэнгоку, в ходе которой к власти пришел самый хитрый и могущественный из всех полководцев — Токугава Иэясу. Клан Сасаки поддерживал в этой войне противников Токугавы и был практически полностью истреблен, многие ниндзя погибли. Но все же они выжили.

Шизукари после войны часто приезжала из Эльсшферы в Оми и постоянно контролировала процессы жизни семей синоби, принося им новые знания ниндзюцу, древние свитки которые пожертвовал клан Асудзима во имя будущего. Однажды она приехала погостить в буддистский монастырь, а также привезла для глав семей ниндзя в Коке технику изготовления особых сюрикэнов, свиток пожертвовал Вергилий. Ее встретили настоятель и монахи, все они покровительствовали ниндзя.

— Настоятель… — Шизукари поклонилась, сложив руки на груди.

— О, милое дитя тьмы… ты вновь прибыла к нам?

— Я здесь снова по поручению мастера. Время наконец-то изменилось, к власти пришел Токугава. У меня для глав семей письма от сёгуна и мастера Ики, они поддерживают оставшиеся в живых семьи Кога и официально готовы принять на службу. И хотя многие погибли, сражаясь на строне врага, вы все же сумели выжить, мастер Ики послал к вам своего ставленника из Ига. Думаю, ему удастся убедить вас присоединиться к Токугава.

— Ты все время спасала нас, дитя. Поддерживала и обучила сотни наших воинов, но мы так до сих пор и не знаем ничего о тебе. Ни имени, ни происхождения, ничего…

Настоятель отпустил монахов, и прогуливался с Шизукари по саду во внутреннем дворе храма.

— Клан Сасаки практически уничтожен, мы остались без защиты и покровительства, никто кроме вашего мастера нам не покровительствует. Но таким ли верным будет решение — принять власть Токугавы? Пойдет ли это на пользу Кога-рю?

— Уверена, вы примете верное решение… думаю, что посланнику из Ига удастся вас убедить. Уж очень амбициозным он выглядит. Я не призываю вас помириться с Ига-рю, просто выслушайте его. Его зовут Хаттори Ханзо.

— О да, я слышал о нем… ваш клан также участвовал в становлении Ига-рю, значит, мы просто обязаны прислушаться к словам твоего мастера, дитя.

— Настоятель, мое имя… Асудзима Шизукари. Сложно объяснить, но нет смысла сообщать вам что-либо обо мне или нашем клане. Вы ведь догадываетесь, что мы не люди… и в скором времени вы забудете мое имя и даже факт моего существования. Потому, что наша помощь должна всегда оставаться в тени цветущей сакуры…

Настоятель глубоко вздохнул.

— Дети луны… Цукуёми-но-ками…

— Да. Он наш отец. А мы, рожденные от него Боги войны. Настоятель, я бы хотела встретиться с главами семей, как можно скорее.

— Тебе нужно вернуться в свой клан?

— У меня такое чувство… что скоро произойдет нечто кошмарное…