Игра без читов

Глава 1

Больно дышать. Ещё больнее шевелиться, но тело в отчаянном приступе отплясывает на холодном металлическом полу брейк-данс. Солоноватый привкус крови неприятно заполнил рот. Но, как ни странно, боли от торчащего из живота здоровенного меча я не чувствую. Только смотрю на него вылупленными, как у попавшего в костёр камина Санта-Клауса, глазами, и не могу поверить в случившееся…

А, ну да, я не оттуда начал.

Ну уж простите, гады! Сложно здраво мыслить, когда твои кишки превратились в кровавую кашу!

Так, о чём это я… Ах, да!

Давайте я расскажу сначала…

11 год от Разлома по новому летоисчислению

Я сидел за высоким кустом, отводя свободной рукой ветви в стороны, для лучшего обзора. Другой я прижимал приклад автомата к плечу, положив указательный палец на спусковой крючок. И волновался…

Рядом, на земле, валялся Лёшка. Именно так, не «Лёша», или «Лёха», а Лёшка, и никак иначе не звали этого мелкого, вечно лохматого светловолосого мальчугана со вздёрнутым носом и постоянно шевелящимися большими зелёными глазами. Будучи девяти лет от роду, Лёшкин взгляд горел решимостью и взрослой осмысленностью, которую лично я не встречал у детей его возраста. Он, так же, как и я, смотрел через кусты вперёд, внимательно нахмурив брови.

Глаза волей-неволей уставились на его ноги, как часто бывало, когда Лёшка меня не видел. Взгляд будто бы сам собой притягивало к двум высушенным веткам, которые заменяли мальчонке конечности. На таких не встанешь, не походишь и не побегаешь. Но это уродство мальчик не заслужил: не получил по причине болезни, травмы или несчастного случая. Родился таким. Вероятно, как говорит он сам, из-за того, что родился на свет уже После… И пусть я часто допытывался, о чём тот ведёт речь, Лёшка лишь замолкал, больше не говоря ни слова. А я не надоедал расспросами.

Я вспомнил наконец, зачем мы здесь, и вновь устремил взор меж веток кустов, сощурившись. Перед нами разлеглась ярко-зелёная поляна. Слишком, надо сказать, зелёная, для этих мест, где остались лишь корявые чёрные деревья, да жидкие кустики с пожухлой травой. Первый признак Кода.

А на поляне гулял, пощипывая травку, единорог. Нет-нет, я знаю, что не ошибся. Всё правильно сказал: не носорог, а самый настоящий единорог. Мистический конь с рогом на лбу, если вы не знали. Только этот – совсем уж какой-то в край мистический. Сошедший скорее уж не с картинок мифов и легенд, а из какого-нибудь детского мультика: гладкая лоснящаяся кожа животного имела ярко-розовый цвет, а грива переливалась всеми цветами радуги. Меня, по правде говоря, потянуло блевать. И я подумал, что Настёнка наверняка бы завизжала от восторга, если бы я подарил ей эту зверушку.

«Не, дружище», – усмехнувшись, подумал я, аккуратно приподнимая дуло автомата. – «Сегодня ты пойдёшь на потроха.».

Я многозначительно посмотрел на Лёшку. Тот, будто почуяв внимание на своей персоне, тут же повернул ко мне лицо. Вид его был донельзя спокойным. А я переживал. И ладони, вон, вспотели. За последнюю неделю охота совсем не ладилась, и тут посчастливилось отыскать кусок Кода. Облажаюсь – и дядька Степан меня со свету сживёт. Потому торопиться не следовало.

– Ну? – кивнул я Лёшке. – Что видишь?

Тот понятливо кивнул в ответ и снова повернулся к поляне. Только на этот раз с таким напряжённым лицом, что на висках мальчонки невооружённым глазом стали заметны выступившие, как черви, вены. А затем его затрясло, и из носа потекла струйка крови. Он выдохнул и вновь повернулся ко мне.

Автоматически сунув руку в карман, я вызволил из него плохо очищенный платок. На нём навечно отпечатались десятки маленьких розовых пятнышек. Остались с прошлых совместных охот. Я протянул платок Лёшке. Тот привычным движением вытер кровь.

– Десятый уровень, – изрёк он спокойным, даже безразличным тоном. – Защита никакая. Разве что сопротивление к магии, и то шаткое. Так себе моб, простой.

– Тогда, может… – я радостно положил автомат на землю и вытащил из-за спины недлинный клинок, который слишком ярко блестел на солнце даже для отполированного металла. Притом и мокрой тряпкой, и щёткой я к нему не прикасался вот уже несколько лет. – А?

Лёшка отрицательно покачал головой:

– Уйдёт. Даже если незаметно подкрадёшься, уйдёт. У тебя меч пятого уровня, урон, даже если вложишь в него достаточно силы, не больше пяти-десяти единиц. У Кода все пятьдесят жизней. Уйдёт.

Я озадаченно почесал затылок, возвращая меч обратно в заплечные ножны. И со вздохом поднял автомат, на всякий случай ещё раз проверив рожок. Из него на меня счастливо смотрело пять украшенных фосфоресцирующими рунами патронов. Чёрт. Гадство. Я со злобой вернул рожок на место и прицелился сказочной скотине прямо в глаз.

Обычных пуль было – хоть отбавляй, валялись целыми лентами в ящиках на складе. Да и если погулять по округе и внимательно посмотреть, то не напрягаясь наберёшь ещё пару ящиков – остатки с давней войны. Но простые патроны не принесут вреда Коду. А вот такие, что зачарованы магией, вполне могут и бо-бо. Но проблема заключалась в том, что в нашей деревне магией, как и вообще даром видения, владел лишь Лёшка, да ещё один его сверстник, кроха Настя. А на то, чтобы сотворить заклинание, хоть одно, самое простецкое, требовались неимоверные усилия. Вдвойне большие для девятилетнего ребёнка, которому и видеть то вещи такими, какие они есть, приходится через силу. Вот и получалось, что всё богатство – пять вшивых зачарованных пуль. Использовать хоть одну – неимоверное расточительство. Конечно, на поясе у меня висел запасной магазин с обычными патронами.

Но что поделать. Коду простые пули – как великану щекотка.

Я застыл, затаив дыхание. Единорог продолжал с философским видом жевать травку. Палец надавил на спусковой крючок… Выстрел!

Приклад больно ударил в плечо.

А животное, не успев даже взвизгнуть, рухнуло в поглотившую её с головой траву. С аккуратной дыркой промеж глаз.

– Крит. – сурово подытожил Лёшка. – Классный выстрел.

– И без тебя знаю, сопляк, – хмыкнув, повесил я автомат обратно на шею, присев возле Лёшки.

Тот, в свою очередь, прекрасно зная, что делать, потянулся к лежащей под рукой кожаной «сбруе». Это мы так придумали называть специально придуманную для Лёшки сумку из переплетённых меж собой ремней, в которой тот мог сидеть, как детёныш кенгуру. В сбруе были специальные дыры для ног и крепления, поддерживающие ребёнка, чтобы не упал. Ну, и две соединяющиеся меж собой лямки, какие бывают у самых обыкновенных рюкзаков, только намного прочнее. Я любил шутить, что Лёшка – мои школьные учебники, имея в виду явную схожесть подобной поклажи со школьным рюкзаком. Малец на такие заявления никак не реагировал, но я-то знал, что в душе он радовался, скрываясь за маской меланхолии. В такие моменты он мог верить, что его уродство никого не волнует, и что он – как все. Иногда стоит незлобно пошутить над чем-то, что гложет, и тогда часто бывает, что это «что-то» уходит на второй план.

Лёшка застегнул последние ремни и, пыхтя, приподнялся так, чтобы лямки торчали перед ним. Я повернулся к нему спиной и присел на корточки, продев через лямки руки и застегнув их вместе в районе груди. Затем, приложив немного усилий, поднялся – теперь уже с живой поклажей за спиной.

Мальчонка висел лицом вперёд, чуть придерживаясь руками за мои плечи. Его ноги повисли безвольными плетьми. Я не чувствовал тяжести. Для меня Лёшка действительно был не тяжелее обычной сумки, наполненной, скажем, песком. Какие-то двадцать килограммов – малец был худ, как вешалка, и не желал толстеть. Потому для меня не было проблемой таскать его с собой на охоту, тем более что его дар был в подобном деле просто необходим. Я же стал для Лёшки новыми ногами: возможностью перемещаться по миру, пускай этот мир и ограничивался небольшим леском да парой тропинок.

Я (то есть мы) подошёл к трупу животного и склонился перед ним, оглядывая добычу. Повернул голову в бок, встретившись нос к носу с заинтересованно вытянувшим шею Лёшкой.

– Ну что? – приподнял я уголок рта. – Как тащить будем?

– Характеристика силы у тебя недостаточная.

– Знаю я! – с досадой отреагировал я на слышанное много раз.

– Никак не будем. – Пожал плечами Лёшка. – Возьми с него лут, да и всё.

– Лут?.. – я покосился на единорога, чувствуя, как к горлу подступает ком. – Да ну его. Зачем?!

– Саш, – взрослость в стальном голосе этого малыша, по правде говоря, порой вводила меня в ступор. – Не строй из себя дурака. Не идёт. Сам знаешь: наши носа из базы не высунут без причины. Скажешь им про труп – не поверят. Принесёшь лут – выбора не останется.

Я щёлкнул говнюка по носу. Тот обиженно спрятал его в ладонях, что-то забурчав. И всё же вытащил из ножен мой меч и протянул мне. М-да, засранец маленький. Даже в молчании для него всегда кроется ответ. Охота в последнюю неделю всегда заканчивалась ничем, а тут – целый Код, причём здоровенный. Нипочём не поверят без доказательств.

Вздохнув, я взял меч и принялся делать аккуратный разрез вдоль живота существа. Ненавижу собирать лут.

Неясно как, но всегда, какого бы Кода ты ни замочил, в нём найдётся хоть что-то. Ладно, вру, не всегда. Но часто. Какой-нибудь «подарок», который он хранит внутри себя. Будто в подарочной упаковке. Это и есть то, что принято называть «лут». Каким образом в желудках животных оказываются монеты, мечи, шлемы, и тому подобное, в зависимости от размеров, не ясно. Но на то он и Код, чтобы быть неясным. Порой попадаются и довольно значимые, чуть ли не жизненно необходимые вещи – например, свиток с каким-нибудь редким заклинанием. Одно из таких, например, уже который год питает электроэнергией нашу скромную базу.

Вот только дело это грязное. Я никогда не был мясником и любителем резать чужую плоть. И уж тем более ковыряться в чужих внутренностях (да и в своих не любитель – увольте). А тут приходится заниматься и тем, и другим. Мерзость…

Разрезав живот единорога, я вернул чистый, как будто так и надо, меч обратно за спину, вручив его аккуратно затолкавшему оружие обратно в ножны Лёшке, и забарабанил пальцами по коленям. Да, передо мной Код. Но, чтоб его, живой! Из разреза на животе дурно пахло и сочилась кровь – кто назовёт этот мешок мяса чем-то неживым?! Да живое оно, можете поверить на слово. Вот только к трупам обычных зверюг в брюхо за сокровищами не лезут. Но это животное имело натуральную розовую кожу, радужную гриву и рог на лбу. Придётся лезть.

Закатав рукав куртки, скривившись, я сунул руку прямо в пузо туши. Пальцы с чавканьем увязли в кишках, а после рука в них исчезла по локоть. Я ощупывал пространство внутри, стараясь сдержать рвотные позывы, и представлял себе, что это вовсе не кровавые внутренности, а желе. Большое… Гадкое… В которое я непонятно зачем засунул руку!

В какой-то момент мне показалось, что этот Код – один из тех, что не имеет лута, и всей этой омерзительной процедуре я подвергся зря. Но тут пальцы задели что-то, что отличалось от всего, встреченного ими в ближайшие секунды. Что-то твёрдое и небольшое.

Выудив найденное из тёмных недр желудка единорога, я уставился на свою ладонь. В желудочном соке и крови, на меня уставилась крохотная каменная фигурка какого-то ощерившегося несколькими рядами зубов существа. Фигурка была похожа на что-то вроде индейского тотема, имея прямоугольную форму. Разобрать, что за дрянь на нём изображена, я не смог. А просить Лёшку в который раз «прочесть» её… этого мне не могла позволить совесть.

Но, обернувшись к мальцу, я заметил, как из носа у него течёт кровь.

– Это артефакт пятидесятого уровня. Редкая вещь, даже уникальная.

Ну что ж, раз уж сам решился, так почему бы не добиться большей инфы?

– А что за артефакт такой? – теперь я смотрел на фигурку с подозрением. – Есть характеристики?

Лёшка покачал головой.

– Нет. Только четверостишие…

– Какое ещё, нахрен, четверостишие? – я был абсолютно сбит с толку.

А мальчуган, как ни в чём ни бывало, заговорил нараспев:

Коль скоро ты отыщешь этот камень,

Найди к нему ты жёлтый эликсир.

А после опрокинь в него ты пламень,

Тогда завоет страшно твой Фенрир…

Лёшка замолчал. Я же сплюнул на землю, спрятав фигурку в карман, не особо заморачиваясь над сказанным. Вот что я никогда не любил в Коде, так это загадки. Они меня неимоверно бесили! Помнится, один из наших, единственный парень моего возраста с базы, как-то забрёл в эльфийские леса, где, говорят, встретил высокоуровневого сфинкса, взяв с собой лишь обыкновенную винтовку да нож для разделки шкур. Сфинкса, как известно, такой глупостью не взять. Но у каждого при встрече с ним есть шанс, если разгадаешь три его загадки. Может, получишь ещё и какой бонус – эти волшебные существа умеют порой приятно удивить. В общем, это я к чему? Тот парень так и не вернулся. Может, получил от сфинкса, что хотел, конечно, но мне в это почему-то не верилось. Наверняка сдох после первого же неверного ответа…

Любил этот Код из всего сделать игру, чтоб его.

– Ладно, – я поднялся, поудобней ухватив автомат. Если здесь есть часть Кода, то почему бы ей не оказаться и где-нибудь ещё, по близости? Не стоило расслабляться.

Поэтому обратно к базе, через лес, я шёл полу-пригнувшись и то и дело озираясь по сторонам. Меньше всего мне хотелось быть съеденным. Жизнь – это тебе не игра. Второго шанса не будет, не получится загрузить сохранение.

О, вы, наверное, думаете, что за хрень тут происходит.

Что ж, пожалуй, на этом месте стоит остановиться поподробнее…

Конец мира, такого, каким мы его знали, произошёл в две тысячи тридцать пятом году. Или за шесть лет до Разлома, по новому летоисчислению. Ну, то есть не совсем тогда. Но в тот год этому положили своё начало.

В то время высокие технологии окончательно стали главенствовать над всем, встав во главе человечества. «Стать программистом» означало что-то само собой разумеющееся – так же как читать и писать. Такой профессии просто не существовало: в компьютерах разбирались поголовно все. Не будете же вы называть профессией чтение? То-то и оно…

Дети, рождаясь, втыкались в экраны мониторов. С самого рождения. Фактически, даже не отвлекаясь от маминой титьки. И нет, я это не осуждаю – с чего бы. Я сам так вырос, родившись в две тысячи двадцать девятом.

На мои вполне обыденные детские «давай поиграем?», или «а почитаешь мне что-нибудь:», «посмотрим сказку?», родители молча впихивали мне в руки КПК (карманный персональный компьютер). Им даже не требовалось мне что-либо включать: в свои два года я шарил в гаджетах намного лучше даже тех же подростков ещё одно десятилетие назад. Впрочем, как и все дети того поколения. По сути, я рос с компьютерными технологиями в обнимку.

В три года я начал вовсю рубиться в видео игры. А родители были счастливы: ребёнок развивается и, что самое главное, не пристаёт, полностью сосредоточившись на мониторе компьютера. Они и понятия не имели, что мне это не доставляло такого благостного удовольствия, как, например, школьнику, получающему компьютер только за хорошие оценки, или не больше одного часа в день. Как бы вы относились к… допустим, каше, если бы вам накладывали её утром, днём и вечером в течение нескольких лет, без перерыва? О, уверен, даже люби вы её до этого всеми фибрами души, по исходу даже года такого меню, каша превратилась бы в предмет искренней ненависти.

Так и тут.

Но я прекрасно знал: отец не поиграет со мной в солдатики, мама не расскажет сказку. Скорее уж мне включат мультфильм или загрузят очередную игрушку, оставив вновь в гордом, отчаянном одиночестве.

Поэтому я постарался полюбить то, что имел под рукой. И уже в четыре года мог похвастаться тысячами часов прохождений невероятного количества видео-игр, просмотра интернет-шоу, тупорылых детских программ, и тому подобного шлака.

В пять лет родители спохватились.

Оказывается, их ребёнок не умеет читать и писать.

Срочно было скачано несколько обучающих программ, которые (в теории, при тщательном надзоре) должны были обучить ребёнка моих лет всему необходимому. И вот, нажав пару кнопок, родители с чувством полностью выполненного долга, похлопали меня по плечу и коротко бросили: «Учись». Вновь покинув мой мир и занявшись своим.

Стоит ли говорить, что я не помню их лиц.

Программы дались мне легко. Как выяснилось, кое-чему я успел научиться, проходя текстовые ролевые игры, которые, по сути, заменяли мне книги. Они мне нравились меньше всего, как раз по причине того, что приходилось напрягать извилины, но всё же, в связи с моим бараньим нутром, я их проходил, и потому мог похвастаться тяжким, по слогам, но прочтением строчек – по одной в несколько минут.

С письмом оказалось посложнее – буквы мне всегда заменяла клавиатура, или интерактивный экран. Но, как выяснилось, я не был дремучим дебилом, и потому по истечении года, разобравшись во всём сам, уже вовсю строчил от руки, а читал так бегло, что позавидовали бы и старшеклассники.

И вдруг, ни с того ни с сего, я понял, что мне это… нравится.

Папки с играми отправились в корзину, их заменили электронные учебники и тетради, книжки и наборы для творчества. Я потуже затянул ремень и принялся заниматься тем, на что мои родители забили давным-давно: собой.

В то время как другие дети слёзно умоляли своих родителей купить им новую дорогущую приставку, а к ней не менее дорогую и новомодную стрелялку, я стал для своих отца и мамы чуть ли не Иисусом во плоти. А именно: они абсолютно перестали на меня тратиться, ограничиваясь лишь физическими потребностями человека. Еда, питьё – и снова за компьютер, где меня ждали абсолютно бесплатные библиотеки книг.

Книга о Дон Кихоте и его друге Санчо Пансо, невероятный, головокружительный мир Мастера и Маргариты, каким-то чудом одновременно скучные и интересные приключения Трёх Мушкетёров, все рассказы Эрика Фрэнка Рассела, уморительная фантастика Гарри Гаррисона, умопомрачительное фэнтези Роджера Желязны, я лопал одну книгу за другой.

А что вы прочитали в свои шесть лет?

Но, как я и говорил, наступил две тысячи тридцать пятый год.

Год, когда мир сделал первый шаг к краху.

Скажу вам честно и откровенно: я не помню имён тех двух гениев, создателей виртуальной реальности. И, по правде говоря, вряд ли смогу объяснить, по какой причине две конкурентные фирмы смогли обзавестись подобными технологиями почти одновременно: уверен, здесь всплывёт не одна чёрная история, на которые мне плевать. События тех дней отразились в моей голове лишь картинками и образами, а не конкретными именами и фактами.

В общем, да.

В тот год на рынок вышел новый продукт: приборы полного виртуального погружения.

Причём, что удивительно, от двух доселе не шибко именитых фирм, занимавшихся разработкой компьютерных технологий. И вместе с тем каждая из них выпустила свой виртуальный онлайн мир, снеся башни всему населению Земли, вмиг став не просто знаменитыми, а знаменитыми и богатыми.

Одна компания выпустила виртуальный мир «Dark and Light» (Тьма и Свет), другая же противопоставила ей свою версию онлайн мира: «Galactic Empire» (Галактическая Империя). До сих пор меня посещают мысли о том, что всё это было заранее спланированной многоходовкой. Подумать только: два конкурента одновременно создают один и тот же продукт, причём с диаметрально противоположными принципами игрового процесса!

Позвольте, сейчас объясню.

Мир «Dark and Light» представлял из себя зубодробительно классическое фэнтези. В этом мире существовали свои вполне осязаемые Боги, с которыми были связаны свои квесты на высоких уровнях развития, магия различных видов (начиная от магов огня и заканчивая чернокнижниками), конечно же, замки с обитающими в них королями и королевами, принцессами и принцами, рыцарями, мечами, бронёй, лошадьми, драконами, эльфами, орками, нежитью, цитаделями, чудовищами…

Погодите, переведу дух…

… мифическими созданиями, артефактами, подземельями, иными мирами, почти неограниченными возможностями развития, в пределах концепции фэнтези, разумеется. И всё это: на живописных локациях, где невозможно было встретить ни одной повторенной травинки, ни одного похожего друг на друга дерева: всё в этом виртуальном пространстве было уникальным и интересным.

Представьте себе, что у вас появилась возможность пойти войной на племя орков, открыть древний саркофаг какого-нибудь мифического героя и проложить путь к самим Богам, единолично убить дракона, забрать его голову, и тем самым завоевать сердце принцессы эльфов. А после, разумеется, в интимной обстановке…

Если вам есть восемнадцать, конечно.

Мне-то тогда было шесть.

Но, естественно, всё это было бы совсем не то, если бы не возможности полного погружения. О, это было нечто! Ядерный взрыв, пожалуй, вызвал бы меньший ажиотаж.

Заполненный с ног до головы различными датчиками костюм, полностью облепивший тело, как вторая кожа, плотно прижатый к голове легковесный шлем, целый загруженный всякой техникой тренажёр, заполняющий собой чуть ли не отдельную комнату – всё это для того, чтобы появившись там, по ту сторону монитора, люди не почувствовали разницы между реальностью и выдумкой. Они и не чувствовали.

Наступила новая эпоха, виртуальность заполонила собой всё. Жизнь человечества разделилась на «до» и «после» две тысячи тридцать пятого. Многие, шутя, говорили о новом летоисчислении, начало которого нужно было вести именно с этого года, а не от Рождества Христова.

Все сошли с ума.

И мои предки тоже.

Тут вот в чём дело. Если у тебя не было Техники Для Погружения (ТДП), то минимум что ты услышишь в свой адрес – это насмешки. А то и вовсе покрутят пальцем у виска. Иметь возможность погружаться в виртуал стало сродни способности дышать. Тех же, у кого этой возможности не было, возможно, по финансовым причинам – хотя ТДП и штамповали пачками и стоили они копейки – считали изгоями, или вообще бомжами. Естественно, мои родители не желали такой участи ни себе, ни своему ребёнку.

Был дан простой и строгий родительский наказ: отложить в сторону эти дурацкие книги, перестать заниматься ерундой (увидев на моём компьютере учебники по математике, русскому и литературе за четвёртый класс, мать почему-то рухнула в обморок, а отец впал в бешенство, рвя на голове волосы) и начать быть, как все. То бишь зависать в виртуале.

Да, думаю, лишних слов о том, что «Dark and Light» и «Galactic Empire» стали ещё и главным средством заработка для девяноста процентов людей, не нужно. Остальные десять процентов (плюс-минус пять) тех лузеров, что не смогли накопить на ТДП и скоростной интернет – в основном из тех нищих стран, где возможность подключения к интернету чуть ли не отсутствовала – остались там, в серой убогой реальности, занимаясь скучными, но важными делами: следя за тем, чтобы игрокам было чем питаться, а также поддерживать на плаву робототехнику, давно уже ставшую для всей Земли главной рабочей силой (повара, инженеры и просто обслуживающий персонал – эту работу выполняли специально запрограммированные роботы).

Короче говоря, вся наша квартира превратилась в сплошное хай-тек жилище с кучей проводов и экранов – любящие родители не поскупились на самые передовые технологии погружения. По сути, нетронутыми остались лишь кухня да туалет – и то последним мы пользовались редко, потому как от наших костюмов были проведены самоочищающиеся трубки в общую систему стоков. А костюмы были оснащены включавшимся раз в два дня «влажным режимом», который пусть и не заменял душ, но вполне мог поддерживать тело в чистоте. В итоге мы отвлекались от игры только лишь чтобы перекусить.

Да, я играл, как сумасшедший, забыв про свою прежнюю страсть: книги.

И в чём меня винить?

В шесть лет я был накачанным огромным паладином, несущим смерть и разрушение тёмным тварям, заселявших кучу земель «Dark and Light». По сути, я жил полной жизнью, только не той, что ждала меня при вынужденном отключении от виртуала, а яркой, насыщенной, полной приключений, и приносящей нешуточный доход. Да-да, даже такой малявка мог стать миллионером в мире, полном возможностей: стоило только пройти высокоуровневое подземелье и выбить из босса какую-нибудь редкую побрякушку, стоящую баснословных денег.

Ну, а иногда я гонял на звездолёте.

«Galactic Empire» ни разу не проигрывала своему оппоненту в ежедневном подключении к игровым серверам. И всё дело заключалось в том, что его мировая концепция и порядок давали того, чего не могли дать даже в мире магии…

Тьма космоса, гигантская и неизведанная, тысячи планет, хранящие в себе потаённые секреты, раскинувшиеся на многие мили города, заполненные роботами, инопланетянами и инопланетянками, грязные сделки, чёрные рынки, космические пираты, миллионы различных существ – на каждой планете свои виды и свои законы физики. Новые открытия, дрейфующие в космической пустоте станции, в которых можно найти либо смерть, либо невероятный артефакт. Корабли – по сути, личные передвигающиеся жилища, рассекающие галактику на сверхзвуковых скоростях, способные как исследовать, так и уничтожать.

Хочешь стать главой пиратской банды, нападающей на Имперские истребители?

Хочешь собрать свою Звезду Смерти и стать новым Дарт Вэйдером?

Или, может, вступишь в Имперскую гвардию, став личным телохранителем высокопоставленных чинов из расы краснокожих Галь`Машей, полупрозрачных Руи-Гулов, или тараканообразных Зунов?

StarCraft, улучшенный в миллионы раз – так, пожалуй, можно коротко охарактеризовать «Galactic Empire».

И как-то так получалось, что того же игрока в «Dark and Light», работающего смиренным магом в какой-нибудь лавке, можно было встретить лихим пиратом в «Galactic Empire», чьи фотографии были развешаны во всех обжитых секторах гигантской вселенной.

А та же светлая эльфийка, приближённая к королевскому трону, могла оказаться грязной дешёвой проституткой-роботом на какой-нибудь замызганной планетке, наподобие Лас-Вегаса.

Люди мотались туда-сюда, пересаживались с драконов на космические крейсеры, учились стрелять из лука и из бластера, завоёвывали замки и планеты, разучивали заклинания и делали себе кибернетические руки, ели в тавернах и выпивали в барах.

По сути, жили двумя разными жизнями.

И так – в течение почти шести лет. До тех пор, пока не наступил ещё один знаменательный год в истории человечества. Две тысячи сороковой.

В тот день я как обычно зависал в своём личном замке, приоткрыв дверь в спальню той, кого называл ничего не значащим для меня тогда словом «жена». Для меня, двенадцатилетнего подростка, только-только вошедшего в пубертатный период, это значило что-то вроде «Та, что будет ждать моего восемнадцатилетия, а вот потом уж…». В игровом мире «Dark and Light» персонаж мог обзавестись семьёй в каком угодно возрасте – это не запрещалось. И уж тем более не возбранялось иметь родственные связи с Неписями – неигровыми персонажами, созданными виртуалом. Запрещалось лишь видеть их обнажёнными – в необходимых местах для несовершеннолетнего пользователя всё просто замазывалось так, что ничего не увидеть – а также иметь тесные связи. Поцелуи не запрещались, как и держание за руку, а вот всё остальное… Даже не припомню, сколько раз я пытался обойти запрет, связанный с возрастными ограничениями!

Моей женой была орчанка восьмидесятого уровня – приз за прохождение квеста «Вождь говорит!», в котором мне для укрепления отношений между кланом орков и светлым городом людей следовало одолеть их вождя в схватке. Но по сюжету тот оказался слишком стар для поединка, а по правилам клана он мог поменяться лишь с родной кровью. Единственным его родственником оказалась дочь-воительница, вышедшая на поединок вместо отца. Со своим сто пятидесятым уровнем я справился с ней на раз-два, и по орочьим обычаям получил её в качестве «приза». Тут же её отношение ко мне сменилось с «ненависть» на «страстная любовь» (что, очевидно, доказывает старую-добрую поговорку), и в тот же день она стала мне женой и жительницей замка, отвоёванного у древнего костяного дракона.

Я посмотрел на выглядывающую из-под одеяла зеленокожую ногу моей сонной фурии и двинулся было к ней, чтобы наградить утренним поцелуем, как вдруг перед моим взором возникло оповещение от системы: «Предупреждение! Экстренный выход из сети! Экстренный выход из сети! Пользователь «ЯвсехУложу», пожалуйста, соблюдайте спокойствие и не снимайте шлем, пока не ознакомитесь с новым лицензионным соглашением…».

А дальше шёл текст, смысл которого я понял много позднее.

Как выяснилось позже, две, на тот момент, величайшие и богатейшие корпорации, из-под пера которых вышли «Dark and Light» и «Galactic Empire» путём кучи юридических процедур, занявших терабайты памяти, пришли к единому соглашению, к которому, как заявлялось позже в прессе, «следовало прийти уже давно».

Оба крупнейших виртуальных мира (на тот момент были созданы сотни мелких виртуальных платформ для полного погружения, но они, конечно, не шли ни в какое сравнение с двумя главными гигантами рынка) решили, что следует объединиться в один, называвшись чётко и просто: «Techno-Magic» (Техно-Магия).

И опять взорвали человечеству башню.

Кто-то бешено орал, что это глупо и неправильно, кто-то обещал повеситься или спрыгнуть с крыши после такой несправедливости, и многие предваряли свои угрозы в жизнь. Но по итогу имеем, что имеем: величайшее онлайн пространство, монстр безумного Франкенштейна, скреплённый из, казалось бы, таких несовместимых миров фэнтези и космоса.

Понять, как две корпорации пришли к соглашению, не сложно. В конце концов, такое решение в первую очередь во много раз увеличивало их прибыль: люди больше не разрывались на части, а целенаправленно существовали в одной, общей песочнице.

Но вот чего я никогда не пойму, так это как им удалось провернуть подобных масштабов фокус у всех под носом.

Орки, пересевшие на космические корабли, эльфы, стреляющие из плазменных пушек, древние замки, укреплённые ракетными установками, огромные базы-роботы, питающиеся благодаря засевшему внутри Древу Жизни… Полный психоз, Алиса в Стране Чудес, если подумать.

Но, чёрт, какой же она была невероятной.

Я был одним из первых, кто начал проклинать этих жирных корпоративных шишек (не знаю, почему именно жирных, но мне хотелось верить, что все «кошельки» именно такие), орать направо и налево о несправедливости и писать тысячи отправленных в чёрный список писем с мольбами вернуть всё назад.

Причина была в том, что я увидел, когда перезагрузил систему.

А увидел я пустырь вместо замка, графу «не женат» в виртуальном документе, а также цифру «один» рядом с пометкой «уровень».

Я потерял всё.

Но не знал, что всё приобрету.

Интерфейс преобразился до неузнаваемости: я стал способен стрелять заклинаниями из бластеров, рубиться наэлектризованным мечом, или вообще превратить меч в бензопилу, летать с планеты на планету, или воспользоваться порталами, даже общаться с Богами, меланхолично попивающих виски в баре мотеля на гигантском астероиде.

Я утонул в виртуале.

Вместо замка был приобретён личный крейсер со встроенным магическим артефактом на борту, позволявшим раз в день совершить межпланетные прыжки на сотни световых лет. Вместо орчанки-воительницы в моей каюте лежала прекрасная Лореанка – синекожий рептилоид с искусственно увеличенной грудью и удалённым хвостом – на этом я, как супруг данного Непися, твёрдо настоял. На носу корабля, раскрыв рот, висела башка Повелителя Бездны – здоровенного демона, который, как выяснилось, мог погибнуть только от высшей магии. Но ядерная боеголовка, заклеймённая магической руной, тоже оказалась ему не по зубам.

В общем, я вновь дышал полной грудью и предвкушал беззаботную жизнь в «Techno-Magic».

Только я понятия не имел, что счастье продлится не долго: всего какой-то вшивый год. Мир, каким мы его знали, рухнул именно тогда: в две тысячи сорок первом…

Всё началось с коротких сообщений на просторах игровых форумов. От некоего человека под ником «ОраККул». Сообщения эти всплывали и в качестве комментариев, и как отдельные посты. В них ОраККул говорил о том, что видит интерфейс своего игрового персонажа даже когда выходит в реал. Ну, да это не удивительно. В то время успело выйти даже несколько книг от именитых психологов о влиянии виртуальной реальности на реальную жизнь. В них говорилось о том, что длительное пребывание в игре может приводить к неким галлюцинациям, избежать которых невероятно просто: нужно реже заглядывать в виртуал. Конечно, никто о таком и подумать не мог, и поэтому случаев, когда люди видели у себя на кухне драконов, чавкающих печеньем, или долгое время не могли отделаться от ячеек интерфейса перед глазами, насчитывалось не одна сотня.

Но дальше пошло веселее. На одних никому не интересных заявлениях о том, что его вот уже которые сутки отдыха в реале не отпускает изображение интерфейса, ОраККул не остановился, и пошёл дальше.

Он заявил, что создал в своей руке огонь.

И не где-нибудь, а на собственной кухне, отключившись от ТДП.

Это уже стало немного интересней и даже заинтересовало определённый круг любителей вселенских заговоров, которые полагали (читай-надеялись), что в людях скрываются возможности много большие, чем мы можем себе представить. Разумеется, такие типы мечтали когда-нибудь сидеть в высокой башне, выдумывая заклинания, не только в виртуальном шлеме, но и по-настоящему.

Но, конечно же, большинство подняло дурачка на смех, а совсем уж знаменитостью ОраККул стал после двухчасового видео обзора главы одной известной тёмной гильдии, исследовавшего личную жизнь этого параноика вдоль и поперёк. Именно оттуда жадные до скандалов и унижения других игроки узнали о том, что ОраККул – обычный маменькин сынок, тинэйджер с плохой кожей и пивным пузиком, не имевший даже толики популярности среди женского пола как в реале, так и в «Techno-Magic».

Парню досталось. Его закидывали издевательскими сообщениями (я был одним из их числа), создавали целые альянсы в игре с огромными логотипами «КК», высмеивавшими странный ник идиота, даже придумали что-то вроде насмешливого культа, в котором существовал свой оракул КК. А сколько форумов было отведено под издёвки над дурачком. ОраККулу было не скрыться от вездесущего ока игроков, и…

Он пропал.

Делались разные предположения: одни говорили, что он уничтожил свой аватар и создал новый, под другим ником, иные говаривали, что знали ОраККула в реале, и будто он сбросился с крыши, не выдержав издевательств. Говорили много всего и, конечно же, всё врали.

А потом, в один прекрасный день, кто-то, отслеживавший аккаунт ОраККула, вдруг объявил, что их любимая игрушка для битья вновь вернулась в «Techno-Magic»!

Тогда никто толком ничего не успел понять.

Все было ринулись выяснять, где на этот раз оказался всенародный изгой, чтобы в очередной раз бросить в него горкой дерьма, и один особо ретивый игрок – тот самый, что отслеживал аккаунт этого странного типа, первым выяснил его местоположение и совершил гипер-прыжок на астероид, на котором ОраККул и засел. И, конечно, у него была включена камера – как же без неё?

Как сейчас помню: к онлайн-трансляции подключилось более миллиарда игроков. И только теперь я задаюсь вопросом: какого чёрта мир вдруг так ополчился на этого безобидного идиота?

В любом случае, он отомстил всем сполна.

На видео виднелась небольшая переносная база, которая была доступна всем игрокам высокого уровня. По сути, ничего такого, но кое-что всё-таки выделялось из общей картины: гигантский портал, не похожий ни на что, что могли видеть погрузившиеся во всей виртуальной вселенной. По сути, подобной кутерьмы просто не существовало в коде игры.

ОраККул создал этот портал сам.

Виновник «торжества» стоял возле своего детища и был донельзя мрачен. Его аватар – эта картина врезалась мне в память навсегда – был похож на статую, вырезанную из серого камня, укутанную в украшенный рунами плащ. Подумать только, этот дурень даже избрал для себя самую не популярную в игровом сообществе расу каменных исполинов! Неповоротливых, некрасивых, отталкивающих тварей.

Последующий разговор, банальный, в какой-то мере глупый и позёрский, позже войдёт в историю и будет передаваться из уст в уста.

– Здарова, чепушило! – говорившего не было видно на видео. Зрителям открывался взор только лишь на самого ОраККула и чудовищное творение возле него. – Что эта у тебя тут за фигня?! Чё, строишь мост между реальностями?! – в его словах слышалась неприкрытая ядовитая насмешка.

И тут ОраККул повернулся к говорившему. С таким видом, будто вот-вот собирается сделать шаг в бездну, и всё что его останавливает – это мелкий комарик, что-то надоедливо пищащий возле уха. А глаза. Наверное, в тот миг всем, наблюдавшим за трансляцией, стало не по себе. Уж я-то помню, как вмиг – и сам того не заметив – перестал улыбаться, и еле поборол желание вырубить запись. Тот, кто снимал, тоже явно осёкся, замолчав. И тогда слово взял ОраККул. И голос его казался гулом из-под могильной плиты:

– Да, дружище. Ты, чтоб тебя, абсолютно прав.

От этих слов снимавший определённо пришёл в себя. Видно, вспомнил, что у него тут – комедия, а не хоррор, и потому за кадром вновь раздался ядовитый смешок:

– И что, прям сам всё это собирал! Ты у нас случаем не муж на час?!

Издёвки явно высасывались у него из пальца, и разбивались о непроницаемо каменное лицо ОраККула. Тот выждал, пока гость исчерпает весь свой немногочисленный словарный запас, и неожиданно вежливо кивнул на портал:

– Позволь. Я тебе покажу. И всем вам! – последнее обращение было явно адресовано к уже изрядно напрягшимся зрителям. А дальше известный дуралей вёл себя как самый настоящий экскурсовод, взяв оператора под локоток и подведя его поближе к мешанине из трубок, светящихся уймой кнопок приборов и панелей управления, схожих с теми, что устанавливались на виртуальные истребители. Портал напоминал огромное, высотой с многоэтажку яйцо, у которого оставили лишь тонкий стальной обод в периметре и укрепили его у основания. А в центре обода сияла, искрясь, яркая энергетическая субстанция, державшаяся в воздухе вопреки всем законам физики. Хотя, во вселенной «Techno-Magic» такое было вполне возможно. – Пожалуйста. Снимай всё, не упусти не одной детали. Это – части робота-разрушителя из сто тридцать восьмого галактического сектора. А это, да, вот, то, что течёт по трубкам, кровь ангелов, добытая из локации рая на краю вселенной. А то, что мерцает в самом центре, магическая сфера, добытая в самых недрах заброшенной шахтёрской станции на планете демонов. Ты снимаешь? Чётко? А звук? Отли-и-ично… Тогда слушайте! – На лице ОраККула наконец появилась улыбка. Но от неё смотреть трансляцию стало ещё страшнее. – Вы, все! Те, кто смеялись надо мной! Те, кто втоптал меня в грязь! Считали психом! Повёрнутым! Вы все сегодня увидите! Мне стоит лишь нажать одну кнопку на этом пульте! Может, хочешь ты? Нажмёшь?! – он, оскалившись, глазел на онемевшего оператора. – Я ведь псих, помнишь?! А если так, то ничего не случится, и всё это будет одной дурацкой шуткой!

За кадром раздалось тихое заикание и неуверенный голосок, вовсе не похожий на тот дерзкий яд, который выдавал оператор прежде:

– Ладно, всё… Пошутили, и хватит. Ха-ха. Э…это глупо. Я пойду!

– Да… пойдёшь. – ОраККул отпустил игрока, отстранился, подойдя к самому порталу. На лице отпечаталась прежняя пугающая мрачность. – И все остальные тоже. Вместе с тобой.

И с размаху впечатал кулак в мигавшую на жужжащей, как стиральная машина, коробке, кнопку. В тот же миг на экране всё вспыхнуло ослепительным белым пожаром, и раздался оглушительный крик.

А передо мной, как и у всей планеты Земля, возникло мигающее красным светом оповещение: «Внимание! Экстренный выход из сети! Экстренный выход из сети! Пользователь «ЯвсехУложу», пожалуйста, соблюдайте спокойствие и не снимайте шлем, пока система не оповестит о перезагрузке серверов.».

Но в тот момент мне было плевать на осторожность и правила. Я стянул с себя проклятый шлем, как сумасшедший, и за какие-то секунды выбрался из тут же ставшего тесным и душным костюма. Почему-то мне невероятно хотелось поскорее выбраться из ТДП, всё нутро двенадцатилетнего паренька в тот день было охвачено суеверным ужасом. Я даже отдалённо не представлял себе, что произошло, но чувствовал, что что-то не так.

Пол подо мной заходил ходуном, будто где-то неподалёку началось извержение вулкана. Я упал и, как был, в одних трусах, бросился прочь из комнаты, бешено визжа, как девчонка.

И в коридоре встретился лицом к лицу с двумя испуганными людьми. Мужчиной и женщиной.

Моими родителями.

Которых я увидел впервые за шесть лет.

Все эти годы мы умудрялись не видеться. Родители, как и я, постоянно проводили время в виртуале, не выходя даже в туалет. На кухне мы также не пересекались, потому как время завтрака, обеда и ужина у нас было разным, и всякий раз, выходя в реальность, чтобы поесть, я заходил на кухню и видел там не расставляющих тарелки с едой маму и папу, а заранее приготовленный домашним роботом пакет с разогреваемой едой и стакан сока. День ото дня.

Я не узнал этих двух людей, глядящих на меня.

Они, конечно, не узнали меня. Но попытались сделать вид, будто рады. Всего на секунду, потрепав меня по голове. А после мы все включили заросший плесенью телевизор и стали смотреть новостной канал.

По сути, новости, как и вообще телевидение, перекочевали в миры «Dark and Light», «Galactic Empire», а после, соответственно, в «Techno-Magic», и транслировали события, происходящие в виртуальности. То, что происходило в жизни, мало кого интересовало, поэтому телевизионные каналы стали закрываться один за другим и остался, по сути, один-единственный на всю страну (такое случилось не только в России, но и во всех странах, имевших доступ к интернету), с невероятно низкими рейтингами, повторяющимися передачами и периодически всплывающими новостями во главе с жалким ведущим, одетым в старый поношенный пиджак. Он вроде как был раньше знаменитым шоу-мэном, но не смог найти себя в виртуале, оставшись верным телевидению, и наверняка сильно о том жалел.

Но в тот день рейтинги у этого канала были ошеломительные.

А ведущий не скрывал своего восторга, что было странным, учитывая происходящие на Земле события.

Происходило же следующее:

По всему миру, в абсолютно разных его точках, начали появляться порталы. Кадры, в беспорядке мельтешащие на экране, выдавили тогда из меня нервный смешок. Я искренне старался поверить, что всё это – просто глупый розыгрыш, шутка вселенских масштабов. В конце концов, неужели так сложно, с нашими то технологиями, подделать видеозапись? Вот сейчас попугают, нагонят ужаса, а потом какой-нибудь искатель приключений поедет на указанное по новостям место, и обнаружит, что ничего там нет. Выставит пост на всеобщее обозрение, и все со спокойной душой вернутся к игре.

Я старался вбить себе это в голову. Выходило неважно.

Далее на видео из порталов стали появляться существа, до боли напоминающие тех, что я ежедневно встречал на просторах «Techno-Magic»: вооружённые тесаками здоровые орки верхом на верных волках, эльфы, угрожающе выставившие перед собой снайперские винтовки, нежить, на ходу подбирающая отваливающиеся части тела, звездолёты с яростно ревущими двигателями, десантники, лупящие направо и налево из громоздких бластеров… Им не было конца.

Мне было сложно уследить за всем. Некоторые камеры, с которых и поступали изображения, показанные по новостям, выходили из строя, то ли случайно, то ли намеренно уничтоженные неожиданными гостями. Но многие всё ещё работали, и можно было только поразиться масштабам происходящего: тысячи порталов, и из каждого сыпется на нашу бренную землю поток кода, который никак, ну никак не мог существовать тут, за пределами виртуального мира!

Я видел гигантских пауков, разъярённых демонов, сухопутных разумных осьминогов, подводных существ с огромными зубастыми пастями, надвигающихся на вполне себе настоящие города. Наконец, до моего превратившегося в пластилин мозга дошло, что всё это – правда, и я… закричал.

Отец от неожиданности подскочил и, будто придя в себя, выключил телевизор. А затем, выдавив из себя жалкое «погодите», кинулся в спальню, где располагались его с мамой ТДП.

Не прошло и пары минут, а родитель уже вернулся обратно, с ошалелым лицом. И я услышал незнакомый мне мужской голос:

– Сервера отказали. Невозможно установить соединение.

Мать заплакала тогда.

А дальше всё пошло кувырком.

Учёные так и не смогли понять, каким образом случился разлом между реальностью и выдумкой, и как то, что было лишь бесконечным набором нулей и единиц, смогло ступать по самой настоящей почве Земли, будто бы у себя дома. Каким образом они вообще умудрились впихнуться в нашу реальность. Всё это оставалось загадкой. Да и времени у этих учёных почти не было. Ведь началось полномасштабное вторжение.

Почти сразу вырвавшуюся на свободу виртуальную армию стали называть коротко и просто: Код. И этот Код невероятно быстро осознал себя и адаптировался в условиях Земли. Многие правила, действовавшие в виртуале, умудрились впихнуться в наш мир, но кое-что всё-таки исказилось и приобрело некоторые другие вариации. Например, звездолёты десантников не могли совершать межпланетных прыжков, да и вообще выходить в космос, взлетая над землёй максимум на уровень птичьего полёта. Вещи теперь не появлялись из ниоткуда, многие законы физики, забытые в «Techno-Magic», вернулись на свои законные места.

Но человечеству на тот момент было плевать.

Воцарилась осторожная паника. Никто и никогда не был готов к нашествию потока разъярённых вымышленных существ. Даже не забудь наши государства о вооружении и армии, что бы они им противопоставили? Ракеты против магических щитов? Одна крохотная человеческая полоска жизни против кучи хит-поинтов и показателей брони тех же орков? Да, чёрт подери, мы были обречены, но ещё не понимали этого. У многих даже не могло сложиться два и два, так что до поры до времени над миром повисла аура выжидания. Никто не хотел верить в случившееся, а главы государств со всеми своими министрами старались прийти в себя и вспомнить о том, как править военными и танками, а не звездолётами и кентаврами.

Пока не полилась кровь.

Коду понадобилась неделя, на то, чтобы разобраться меж друг другом. Каким-то образом начав по-настоящему мыслить, попавшие в наш мир игровые персонажи разделились на два лагеря: тех, кто прежде населял миры меча и магии, и тех, кто предпочитал верный бластер, нежели меч.

Рубка и стрельба меж друг другом продолжалась до тех пор, пока одни и другие не разошлись кто куда, решив, что куда более мудрым будет начать обозначать сферы влияния и, конечно же, завоёвывать новые территории, вытесняя тех, кто раньше был главным на этих землях.

Людей.

За пару вшивых месяцев Код завладел миром. Города захватывались и превращались либо в супер продвинутые базы, либо в укрытые частоколом донжоны. Дварфы счастливо кидались в стороны гор, обустраивая себе шахты. Эльфы внедряли под асфальт свои семена, и в течение суток дома и дороги были охвачены огромными корнями, а в центре вырастало их Древо. Каждая раса, каждая из сторон старалась оторвать себе кусочек. И так – везде. В деревнях, небольших городках и столицах.

Людей предпочитали брать в заложники, хотя первое время, конечно, сопротивлявшихся убивали на месте. Но магам необходимо было сырьё для зелий, некромантам – слуги, а учёные звёздного десанта искали, на ком бы поставить свои эксперименты.

Короче говоря, Код обживался.

Я лишился родителей, когда эвакуировали Москву. К городу приближалась армада кораблей, конница, всадники на волках, лучники, огнемётчики… в общем, все, кто оказался выброшен на просторы России: все стремились отхапать себе самый большой и густо населённый город.

Почему-то мать с отцом посчитали, что разумным было бы спрятаться в метро. В месте, рассчитанном на удар ядерной боеголовки, а не заклинания и космически пушки! Я считал эту идею идиотской, и не зря. И потому напрочь отказался следовать за ними.

Надо сказать, что уговаривали меня недолго, и просто для виду: чтобы не мучали угрызения совести. Мы давно уже стали друг другу чужими, и никаких тёплых чувств ко мне ни та, что называлась моей матерью, ни тот, что звался отцом, не испытывали. И это, надо сказать, было взаимным.

Боже, до сих пор, даже напрягая память, не могу вспомнить их лиц…

В итоге родители вместе с треть населением города спрятались в подземке, забаррикадировавшись и почувствовав себя в безопасности. Позже, как я слышал, Москву всё же отбили себе некроманты, и при помощи простейших магических ухищрений, само собой, проникли через прочные двери подземного бункера. Уж что там было дальше, понятия не имею, да и знать не хочу. В любом случае, предки теперь наверняка либо разгуливают по Подмосковью живыми трупами, либо лежат на разделочном столе, окружённые магическими пентаграммами.

Я же ухитрился присоединиться к большой группе народа, собранной одним неглупым и гораздым на слова дядькой Степаном – дородным мужиком в кожаной куртке и бандане, которому для полноценной картины не хватало ещё байка между ног. Он вместе с командой друзей организовал что-то вроде пункта помощи, состоявшей из старых грузовиков. И, собрав около сотни человек, ломанул в леса, где и намеревался скрываться.

Даже вспоминать не хочу, как сильно я тогда боялся, сидя в перепачканном песком камазе, то и дело поглядывая вверх, страшась увидеть силуэт распахнувшей крылья огнедышащей ящерицы, вслушиваясь в стрёкот пулемётных очередей и шум взрывающихся орудий. Всё утекало прямо сквозь пальцы, жизнь рушилась на глазах, и я понимал, что ничего не могу с этим поделать. Как и все хнычущие, молящие о помощи бабки, деды и женщины, окружившие меня в трясущемся грузовике.

Помню, тогда, сквозь рыдания и далёкий шум битвы, я услышал, как какой-то старичок, в чьё плечо я уткнулся своим, лопочет без конца:

– Господи, спаси помилуй… Господи, справедливый и благосердешный, ниспошли нам спасение…

В тот миг во мне вскипела небывалая злоба. Детский кулачок сжался будто бы сам собой, а затем в воспоминаниях остался лишь фрагмент: меня оттаскивают от лежащего с синяком под глазом старичка, а я, пытаясь вырваться, ору как полоумный:

– Нет никакого Бога, дед! Слышишь?! Нет! Он бы такого не допустил!!! Не допустил!!!

И теперь я думаю: а был ли я прав тогда? Быть может, как раз всё дело в этом самом злосчастном Боге? Может, он увидел, к чему скатилось человечество, и решил преподнести ему урок?

Теперь я поверю во что угодно…

С тех пор прошло одиннадцать лет. Долгие одиннадцать лет выживания, за время которых сотня сбежавших из Москвы людей уменьшилась до пары десятков. Кто-то не выдержал и ушёл искать лучшей жизни, а кто-то банально погиб. Как выжил я – для меня самого остаётся загадкой. Наверное, несказанно повезло. Или, может, не шибко высовывался, до поры до времени. В любом случае, теперь, когда мир принял своё новое обличье, с переменами смирились и мы. Те немногие, кто остался жив, или на свободе.

Но перемены затронули и кое-что ещё. Например, они создали то, что сейчас аккуратно обхватило мои плечи своими ручонками.

Лёшка.

Этот мальчонка родился спустя три года после «Разлома», как стало принято называть случившееся. Его мамаша, конечно, выбрала самое подходящее время для того, чтобы родить. Именно в те годы, когда нам было тяжелее всего – припасов не хватало, а по округе шлялся, как у себя дома, Код – эта девица решила: почему бы не сварганить человека?! Гениальное решение, чтоб его.

Папаша Лёшки так и остался инкогнито: скорее всего был просто мимолётным знакомством, закончившимся таким «подарком». Наверное, заметь мы вовремя, попытались бы помочь сделать аборт. Но эта дура поняла, что беременна, лишь когда живот её стал совсем уж колоссальных размеров. Тогда да, ей пришло в голову, что что-то не так…

Среди всех беглецов, освоившихся тогда на импровизированной базе, врач был только один. И тот – не набивший руку студент. Он весьма успешно справлялся с ранами, даже глубокими, но что касается чего-то, выходящего за рамки первой помощи… Короче, о том, как принимать роды, он знал только по книжкам, и потому этот случай стал для него первым.

А для Лёшкиной мамы – последним.

Она умерла при родах, чего стоило ожидать. Неопытный врач, отсутствие какого-либо приемлемого оборудования, да даже банальных лекарств было – раз-два, и обчёлся! И пусть ребёнку жизнь удалось спасти, родился Лёшка калекой, с полностью атрофированными ногами. В тот день я с зубным скрежетом вспоминал тех придурков, что желали во времена расцвета фэнтези оказаться в средневековом мире, лишённом больниц, врачей и высококлассной медицинской аппаратуры. Вот, дуболомы, любуйтесь, что станет с человечеством, неожиданно канувшим в средневековье. Радуйтесь детям, с рождения не способным ходить…

Ну, а чуть позже, через полгода, если быть точным, родилась и Настя.

Вот тут позвольте мне сказать, о чём накипело…

Всё дело в презервативах.

Нет, серьёзно, презервативы, если подумать – величайшее изобретение человечества. Лишившись которого, люди оказались перед проблемами глобального масштаба: как заниматься сексом, и при этом не залететь?

Во времена виртуальных вселенных главы государств всерьёз задумались о демографическом кризисе, наступившем на Земле, как только у людей появилась возможность погружаться в виртуальную реальность. Люди просто перестали размножаться! И тому было своё очень и очень простое объяснения.

На кой чёрт тебе переться к женщине твоей мечты, прекрасной дварфийке из подземных шахт (а что, у всех свои предпочтения), возможно, на другой материк, откуда она и выходит в онлайн, если ты можешь прекрасно провести с ней время и в игровой вселенной. Ведь здесь столько плюсов! Она не узнает, что лицо твоё усыпано прыщами, из-за живота лопается костюм ТДП, а изо рта плохо пахнет… И ты не разочаруешься, обнаружив на её месте расплывающееся в кресле нечто неудобоваримое, с лёгкой щетиной и, возможно, вовсе не женского пола. К тому же полностью отпадал риск «залёта», чему несказанно обрадовались все, вовсе не думая о том, как человечеству продолжать свой род. Да, это стало, своего рода, проблемой.

В «реале», как презрительно называли жизнь вне виртуальности игроки, даже открыли специальные центры, где женщины за приличные суммы «сношались» с мужчинами, которым также, как ни странно, платили довольно много, а позже вынашивали ребёнка, в последствии отдававшегося в приют со специальным оборудованием, с отсутствующей графой рядом с надписью «родители» в документах, где его с детства приучали пользоваться ТДП и, по сути, жить виртуальной жизнью. И подобное можно было бы назвать проституцией, если бы эти «благородные» дамы и господа не спасали мир. Так что по итогу проблема сгинуть как вид вроде как стала исчезать…

Но теперь, когда мир пришёл к своему логическому краху, ситуация вдруг повернулась к нам с совсем другой стороны. А именно: теперь, когда стало чуть ли не опасно для жизни заводить детей, карапузы появлялись один за другим. И, конечно, они не выживали. Рядом с базой даже есть свой небольшой пустырь, утыканный от и до покошенными деревянными крестами, под которыми покоятся крохотные гробики.

Так что Лёшке с Настей ещё повезло. Последней – особенно. Она умудрилась родиться вполне здоровой девчонкой, хотя, так же как и Лёшка, с мертвенно-бледной кожей и лицом, почти не выражающим эмоций. Они оба будто вышли из старого фильма про инопланетян, где зелёные человечки неумело пытались копировать человеческую расу, изображая нас уж слишком отрешёнными от мира.

И это было отчасти правдой.

Потому что дети, родившиеся после Разлома, были не такими как мы. То есть, не вполне обычными. Мы называли их «Видящими».

Сначала никто не знал, что Видящие на что-то способны. Их считали обычными детьми, которым не повезло родиться в не самое удачное время. И, не знаю, как в других точках Земли, где остались хоть какие-то выжившие – возможно, там засели какие-нибудь учёные умы, давным-давно разгадавшие секрет Разлома и вовсю пользующиеся способностями Видящих – но лично наша скромная база прознала об их талантах случайно.

В тот день кто-то просто вошёл в детскую, где располагались лежанки Лёшки и Насти. А эти двое, как ни в чём не бывало, перекидывались друг с другом крохотным фаерболом, как мячом.

Постепенно стало выясняться, что они могут видеть скрытую суть вещей: характеристики предметов, даже описание! Будто бы для них реальная жизнь стала виртуальной! И даже изредка умудрялись пользоваться заклинаниями, зачаровывая предметы. И это работало не только с Кодом.

Вы когда-нибудь задумывались, сколько хит-поинтов может отнять удар разъярённой домохозяйки, вооружённой сковородой первого уровня? У среднестатистического алкоголика с дебафом на восприятие действительности – почти все, Лёшка подсчитывал. Порой он даже предсказывал смерть человека от старости, видя над ним полоску с жизнями, которые упали в красный сектор.

Настя же от него не отставала. Например, именно она смогла воспользоваться магическим свитком, благодаря которому на базе наконец появилось нечто вроде энергетического потока, из-за которого лампы, телефоны и радио работают даже без подключенных к электричеству розеток. Помимо прочего, девчонка вместе с Лёшкой накладывала магические руны на пули, рассказывала о характеристиках находимых нами предметов – эти двое стали одной из главных причин нашего выживания.

Но всё это отнимало у Видящих слишком много сил, а эксплуатировать детей не позволяла совесть. Потому зачарованных магией пуль было катастрофически мало, но они были, и уже этому стоило радоваться…

– Воздух! – ударило мне по уху шипение Лёшки, выдёргивая из тягостных размышлений.

Будто вынырнув из полудрёмы, я моментально присел, завертев головой. Ноги несли меня сами собой, и без головы отлично зная дорогу, поэтому я не сразу осознал, что мы вышли на широкую тропинку, окружённую большим открытым пространством из раскинувшихся с двух сторон на добрые километры полей. Лес остался далеко позади.

Вскинув голову вместе с автоматом, я заворожённо уставился на парящую высоко в небе стаю птиц. Их силуэты, казавшиеся крохотными чёрными галочками, как рисуют птиц на детских картинках, начали медленно увеличиваться в размерах, приближаясь, и приобретать чёткие очертания.

– Твою мать! – выдохнул я сквозь зубы, когда понял, что вижу вовсе не птиц.

К нам стремительно пикировали четыре горгульи.

Раскрыв покрытые вязкой слюной волчьи пасти и широко раскинув перепончатые крылья, они выставили вперёд мускулистые лапы, походя на ястребов, приближающихся к добыче. Заполненные кровью глаза горели животной ненавистью ко всему, что движется.

И на пути им встретился я.

Мозг быстро оценил ситуацию. О том, что эти монстры не высокоуровневые, я мог понять и без подсказок затихшего Лёшки. Достигая определённого уровня, эти твари сворачивались в кокон, подобно гусеницам. Только на выходе вовсе не превращались в прекрасных бабочек, а многократно увеличивались в размерах и обрастали почти непробиваемой каменной кожей, становясь главой «роя». Те же, чьи когтистые лапы смотрели на мою голову, были лишь шестёрками роя, не слишком сильными, но юркими монстрами, никогда не нападающими в одиночку. По сути, они всегда путешествуют небольшими стаями: в этом и была их главная сила.

Я постарался набрать в лёгкие побольше воздуха и вспомнить, сколько осталось пуль в магазине. Стараясь в то же время не обращать внимание на то, что уже могу детально рассмотреть каждую волосинку на покрытой шерстью толстой коже пикирующих существ.

– Стреляй… – в ударившем по уху шёпоте Лёшки я с удивлением обнаружил нотки беспокойства. – Чего не стреляешь?!..

Четыре пули. Сука.

Убить не высокоуровневую горгулью довольно просто: следует прострелить ей оба крыла и, дождавшись, пока она рухнет на землю, добить тем, что окажется под рукой. У меня есть меч. При удаче за четыре выстрела я прострелю крылья двум горгульям. Простая арифметика для дошкольников. Две другие твари останутся невредимы.

Приклад вновь оставил синяк на плече, а по ушам ударил грохот выстрела. Затем – снова. Попал! Попал!!!

Одна из горгулий взревела, завертевшись и перевернувшись прямо в воздухе. В её крыльях зияло две неаккуратных рваных дыры, обугленных по краям. Монстр летел макушкой к земле, но мне уже было не до этого. Дуло автомата ушло немного в сторону, и я опять замер, стараясь не дышать. Целился.

Но нажимать спусковой крючок не пришлось. Неожиданно две из невредимых горгулий сменили траекторию полёта и у самой земли подхватили за лапы раненого сородича, взмыв ввысь. А после, не успел я удивиться и сменить точку прицела, как стая уже летела прочь, сокрушая округу дикими воплями.

Ещё некоторое время я стоял, припав на одно колено и не опуская автомата. Про себя я понимал: всё, кончено. Каким-то странным образом эти кровожадные мрази не пожелали продолжать охоту и оставили нас в покое. Нетипично для Кода. Да и вообще, какого хрена? Два Кода за день, когда в течение многих лет за десятки километров вокруг не встретилось ни одного. Меня затрясло. До этого момента мне приходилось встречаться с расплодившимися на Земле монстрами, и нередко, но при этом всегда рядом со мной был дядька Степан: уверенный в себе мужик, с которым, казалось бы, все невзгоды по плечу. Он расправлялся с тварями Кода, а мне только и оставалось, что собирать лут. Мы были неплохой командой. Но с недавних пор его конкретно подкосило. То ли от старости, то ли от всех пережитых бед. Уже год, как я сам с Лёшкой хожу на охоту – единственный, кто на это ещё способен. И вот, на тебе, нарвался…

Я осадил себя. Затряс головой и вскочил, приводя мысли в порядок. Что только что случилось? Пару раз выстрелил, вот недотрога… А теперь стою тут, на открытой местности, и жду, пока горгульи вернутся с остальным роем?!

Нёсся вперёд я со скоростью сайгака.

Остановился на передышку только когда пересёк густую рощу и скрылся меж деревьев вновь набиравшего плотность леса. Облокотившись о ближайшее дерево, прижал к груди автомат и прикрыл глаза, стараясь дышать как можно тише и реже: не пугать и так напуганного до чёртиков Лёшку. Но мальчуган был не глуп: уж наверняка умнее меня. Он положил ладони мне на голову, и я почувствовал, что он затрясся, как бывало всегда, когда Лёшка пользовался даром.

Мне показалось, что по всей черепной коробке разошёлся холодок. Но не жалящий льдом, как бывает, если не наденешь лютой зимой шапки. Это было похоже скорее на прохладу от кондиционера, обдувающего тебя жарким летом. И всё это сопровождалось таким чувством неги и восторга, что я тут же пришёл в себя и вообще забыл, от чего бежал.

– Эй. – Схватил я Лёшкину ладонь, убирая её от своей головы. – Не надо так, без предупреждения.

– Но тебе ведь лучше? – спросил дрожащим голосом мальчуган.

Скосив на него взгляд, я кивнул. Лёшка же, заботливо улыбнувшись в ответ, вытер поползшую из носа струйку крови и навалился на меня, обхватив ручонками шею.

– Пропал бы ты без меня… – выдохнул он и затих.

Я не выдержал и заулыбался.

Что верно, то верно.

До базы мы добрались уже когда солнце клонилось к горизонту. Но всё ещё было достаточно светло, чтобы разбирать знакомые тропки. Да и поглоти лес кромешная тьма, всё равно бы не заблудились. Я знал каждый кустик, каждую веточку в этой части леса, как свои пять пальцев, и смог бы пройти здесь с закрытыми глазами.

Когда до базы уже было рукой подать, в нос ударил ароматный запах свежей похлёбки. И я ускорил шаг.

У ворот (если обычный проём шириной с дверь можно назвать воротами), окружённых частоколом из выкорчеванных в округе деревьев, как обычно, сидел на своём грубо сколоченном стуле дед Василий: пожухлый, кривой, как старая коряга, старичок, с такой длинной белой бородой, что кастинг на «Старика Хоттабыча» прошёл бы без проблем. В своих тонких, как стебельки, руках, он держал винтовку, в сравнение с ним казавшуюся просто громадной. В отличие от моего автомата она была заряжена обычными пулями, но этого негласному стражу базы вполне хватало: отпугнуть бродящих в округе лисиц, или волков, которых проклятущий Код оттеснял из самых дремучих мест России. А порой и зайца какого-нибудь подстрелить: можно было только удивляться, откуда в этих хлипких конечностях берётся столько силы, чтобы держать тяжеловесную винтовку, и при этом стрелять без промаха.

Я не удержался и хмыкнул, встав напротив клюющего носом «Хоттабыча», как про себя я называл Василия. Дед спал: проходи – не хочу. Хоттабыч был тем самым стариком, которому в детстве я, не удержавшись, врезал по морде из-за его слов о Боге. Помню, позже я каялся и слёзно просил у него прощения, на что усмехнувшийся тогда старичок обнял меня и нежно произнёс:

«Эх, Сашка, да какой там «прости». Думаешь, не понимаю? Сам бы, имей я сил, отметелил тут всех, до единого. Страшно ведь. Эмоции так и хлещут. Я, вон, не знаю ни что с моим сыном, ни с женой его, ни с внучками… Ты только, дружок, плохо бил. Вон, становись-ка, покажу, как надо.».

Ухмылка сама собой налезла мне на лицо. Василий и одиннадцать лет назад был окаменелой древностью, а уж теперь… Но старик всё равно держал марку, не желая признавать ни разваливающегося тела, ни подводящего зрения – очки, вон, держатся кое-как на скотче, но скоро совсем на кусочки развалятся.

– Хоттабыч! – наклонился я к Василию, щёлкнув перед его носом пальцами. – Проснись и пой!

– А!!! – дёрнулся дед, ткнув в меня дулом винтовки.

Я волей-неволей отпрянул назад, а Хоттабыч, смерив меня сонным, но жёстким взглядом, медленно опустил оружие, навалившись спиной на спинку стула. Голос его, хриплый и тихий, был похож на скрип двери, а через слово старик задерживался, чтобы глубоко вдохнуть:

– Саша, гад ты зубоскальный… Здорово, Лёшка! – махнул он рукой высунувшемуся из-за моего плеча мальчугану. И вновь перевёл на меня хмурый взгляд. – Сколько раз просил меня так не называть, ан нет, всё глумишься…

– А ты бороду сбрей сначала, тогда и Хоттабычем звать перестану. Будешь просто «Хот»! – хихикнул я, спиной ощущая негодование Лёшки.

Молчи, мелкий, ничего ты не понимаешь. Это ж традиция! Пройти и парой острых словечек с Василием не перекинуться – дурной знак!

Старик отмахнулся от меня, простонав:

– Ещё и спать мешаешь, засранец.

– Ну! А кто тебе снился? Варвара наша? Повариха? Тогда понимаю… – протянул я, хохоча и наслаждаясь тем, как сморщился, стараясь сдержать улыбку, Хоттабыч. – И вообще, что на посту дрыхнешь?

Наконец, Василий заулыбался.

– А чего тут? – развёл он в стороны руки, сжав винтовку коленями. – Вон, за весь день даже белка не пробежала. Тихо…

– М-да? – не удержался и причмокнул я, засовывая руку в карман. – А это видал?

Я протянул Хоттабычу камень-тотем и вложил его в трясущиеся руки. Тут же было наползшая на лицо старика улыбка исчезла, будто её и не бывало, а глаза сощурились, близоруко разглядывая вещицу.

Наконец, вдоволь налюбовавшись ею, Василий вернул мне камень обратно и проговорил пугающе стальным голосом:

– Откуда взял?

– Код, – буркнул я, кивая себе за спину – на тропку, по которой пришёл. – Единорог уродский. Из него лут и «выпал».

– Как далеко?

Я закатил глаза, прикидывая.

– Километров десять на Восток. – неуверенно пробурчал. – Может, чуть больше.

Взгляд Хоттабыча стал совсем цепким и холодным.

– Стёпе говорил?

– К нему и иду.

– Тогда чего ты тут на меня, старого, время тратишь?! – взбеленился дед, шлёпнув себя ладонями по коленям. – Код появляется в каких-то десяти километрах от базы! Пулей дуй, дубина!

– Хоттабыч…

– Я тебе дам! Ну! – наставил он меня винтовку, скорчив грозную мину.

Я моментально шмыгнул через ворота, но на самом проёме застыл и повернулся к Хоттабычу. Тот, поостыв и поставив оружие дулом вверх, глядел на меня. По телу пробежались мурашки. Эффект, произведённый на меня манипуляциями Лёшки, начинал ослабевать – возвращалось прежнее душное волнение.

Сам того не желая, я выдавил из себя слова, запинаясь:

– А что, Вась, – кажется, впервые за последние годы я назвал старика по имени. – Думаешь, плохо всё совсем, а?

Тот ответил почти сразу, не задумываясь:

– Помнишь, ты тогда ещё сопляком был, на прошлом нашем месте. Тогда Стёпа на охоту ушёл, а вернувшись, сказал, что километрах в пятнадцати от нас увидел дупло с феями? Обычный низкоуровневый Код, помнишь?

Я, вспоминая события давно минувших дней, осторожно кивнул, ощущая, как Лёшка «принял стойку», впившись мне в плечи пальцами и впитывая в себя каждое слово.

– Так вот, тогда, – продолжил Хоттабыч. – Спустя всего двое суток на нас некроманты и напали – еле ноги унесли, а многие из наших теперь Некрополису в облике нежити служат. А тут, всего десять вшивых километров.

– Понял тебя, Вась. Пойду.

– С Богом.

Я пошёл по устеленным на земле скрипящим доскам, стараясь ничем не выдать своего страха. Ага, как же: Лёшке, засевшему в сбруе, вполне хватало чувствовать, как трясутся мои поджилки, чтобы всё прекрасно понять. Легче гончую сбить со следа. Но мальчонке хватало такта ничего не говорить – и правильно. Мне следовало самому справиться с охватившей меня паникой. Но этому мешали проплывающие перед глазами картины: облачённые в чёрные плащи всадники верхом на скелетах лошадей с валящим из пастей зелёным дымом, разят направо и налево длинными серповидными клинками; следом за ними тянется цепь из хрипящих могильными голосами зомби, тянущих вперёд свои мерзкие лапы, а прямо за ними – скелеты-стрелки с базуками наперевес, пускающие по базе ракеты, заряженные каким-то алхимическим ядом. Как мы выжили тогда? Как умудрились сбежать от всевидящего ока некромантов?

Понятия не имею.

Мимо меня проплывали низкие деревянные коробки, кое как завешанные тряпьём различной свежести, с крохотными дырами-окнами и чем-то вроде оградок по периметру: воткнутых в землю гнилых досок. Эти коробки мы гордо называли домами. Те дома, что оставались за моей спиной, ближе к воротам, пустовали уже очень давно – их хозяева либо сгинули, либо сбежали, веря в чудесные сказки о других местах, чуть ли ни городах, где осталась та жизнь, какую мы знали. Чушь, конечно… Хотя в этом были и свои плюсы. Уходя, они оставляли большинство пожитков, да и лишние рты исчезали. Дышать становилось немного легче. К тому же, вон, материал из оставленных без присмотра домишек имеется. Но сносить их не было ни времени, ни сил. Так, забрали кое-что – например, пух, который понадобится через несколько месяцев для утепления стен, стоит наступить осени – и стащили к центру базы, туда, где осталось несколько больших, обжитых строений, в которых и существовали те, кто всё-таки дожил до этого дня. Таких можно было по пальцам пересчитать.

Рация на поясе вдруг зашипела. Старая, с плохой звукопередачей, эта чуть ли не древняя реликвия работала лишь в пределах базы: лишь на расстоянии сотни метров от обладателей подобного раритета.

Я снял её с пояса и поднёс к уху. В ответ на мою барабанную перепонку обрушился шквал невнятных звуков, помех и какой-то белиберды, из которой я смог разобрать:

– Сашк… (ш-ш-ш!!!) Стёпа… (ш-ш-ш!!!) Васька сказал… (ш-ш-ш!!!) Дуй в оплот!

Рация вернулась на своё законное место на поясе, а я уверенно взял левее, потопав к самому центральному зданию базы. Дядька Степан любил называть его оплотом: в отличие от остальных оно было выполнено из камня, и только лишь крыша – из дерева и соломы. В целом это строение очень напоминало что-то древнескандинавское, так что называть его так было вполне уместным, я считаю. В нём обычно устраивались различные «разборы полётов» и нечто вроде советов, хотя по факту это место пустовало. И если Степан вызвал меня именно в оплот, то дело действительно худо.

– А Хоттабыч молодец, шустрый, – хмыкнул я, юркнув под натянутую меж домиками верёвку, на которой сушилось бельё. – Не успел от него на шаг отойти, а наш главный всё знает.

– Не издевался бы ты над Василием. – Вдруг подал голос Лёшка.

– С чего бы это?

– Жить ему недолго осталось.

От неожиданности я даже застыл, повернувшись к мальчонке.

– Что?! О чём ты? Хоттабыч что, болен?

Но Лёшка лишь поник и ничего не ответил. Я ещё какое-то время пристально глядел на него, пока не плюнул на это дело и пошёл дальше. Если эта мелочь пузатая затыкалась, то больше его не разговоришь. А порой Лёшка вбрасывал такие странные вещи, что без ответов на них становилось жутко. Но кто их поймёт, этих Видящих… Для них мир был не таким, каким его видели мы, и это касалось не только скрытых повсюду игровых характеристик и паранормальных вещей. Не раз я подслушивал, как Лёшка произносил во сне события, о которых знать не мог никоим образом. А позже они происходили на самом деле. Быть может, пареньку было страшно говорить о таком – в любом случае, ничего внятного от Лёшки добиться было невозможно.

Я оставил себе в голове зарубку проведать Хоттабыча и прознать, как его здоровье. На вид старик был бодр и свеж, но… сколько ему уже? Под девяносто?

Но мысли нырнули в другое русло, стоило мне навалиться на уже настоящие ворота так называемого внутреннего частокола базы, за котором и прятался оплот вместе с несколькими прилегающими к нему домами.

Почти сразу наткнулся взглядом на как обычно расположившуюся под широким настилом на своей импровизированной кухоньке Варвару. Несмотря на свои немалые габариты (помню, обняв эту «Рубенсовскую женщину», я не смог соединить кисти рук) и явные деревенские черты как в характере, так и внешности, Варвара всегда была для меня любимым собеседником. Мне нравилось сидеть подле неё, ощущая ароматный запах очередных кулинарных шедевров, и слушать рассказы о Земле – такой, как она была в реальности, до Разлома, или до Новой Эры, как это теперь говорится. Она была одной из тех, кого не захватили возможности выдуманных вселенных, то есть тех, у кого на это банально не хватило бабла. И я с ужасом, и в то же время восторгом узнавал о всех невзгодах, которые претерпевали «неудачники», не погрузившиеся в виртуал.

– Сашка! Лёшка! – заметив нас, она счастливо замахала нам рукой, другой в то же время размешивая восхитительно пахнущее варево в большом котле.

– Гуд дэй, Варь! – хихикнул я, на ходу заглядывая в котёл и прямо-таки всасывая в себя аромат похлёбки. – Сегодня будет пир?

– Скажешь тоже, – смутилась Варвара, кокетливо мне подмигнув.

Я тут же опомнился и кашлянул в кулак, нацепив серьёзное выражение лица и кивнув на возвышающийся по правую руку величественный (относительно) оплот:

– Ждёт?

Варя оторвалась от готовки, вздохнула поглубже, будто речь зашла о чём-то грустном, и кивнула:

– Да. Ещё и хмурной такой – туча ярче будет. – Она наклонилась ко мне, пожалуй, слишком близко, и шепнула: – Случилось чего, Сашк?

– Ничего особенного. – Заикаясь, отмахнулся я, двинув к оплоту.

Но на полпути меня задержал оклик Варвары:

– А, и это, Сашк! – словно опомнившись, она понизила голос и, потупив взгляд, процедила сквозь зубы с такой нескрываемой злобой и обидой в голосе, что брови у меня невольно поползли на лоб: – Лерок тебя ждёт. Поговорить о чём-то хочет.

Сказала, как сплюнула, и продолжила заниматься своими делами.

Мне же только и оставалось что пожать плечами и продолжить свой путь.

– Нравишься ты ей, – опять ни с того ни с сего вставил свои пять копеек Лёшка.

Спасибо за открытие, Капитан Очевидность!

Тут соль вот в чём. На базе народу не набралось бы даже на крохотную деревеньку. Так, сборище беженцев, и только. Из женщин, ещё не изживших тот возраст, когда засматриваешься на противоположный пол – лишь Варвара и «Лерок» – девушка Лера, старше меня на несколько лет. Про кроху Настю и говорить нечего: рано ей о таких вещах думать.

Так вот и получается, что мужское население базы – парочка стариков, и только. Мужчины и юноши, способные держать оружие, свалили в поисках «Мекки», в которой они намеревались найти оставшихся в живых, уже давным-давно. Вот и выходит, что из мужчин младше шестидесяти здесь я да Лёшка. Ну, и дядька Степан, может быть, хотя и он уже не далёк от того момента, когда будет засыпать на своём посту.

Пока я был ходячей мелочью, не сильно отличающейся от Лёшки, вроде как никаких проблем с немногочисленным слабым полом не было. Но стоило мне немного подрасти… Ещё недавно заигрывания со стороны вдовы-Вари были для меня лишь каким-то недопониманием. Так, закрадывались догадки в голову, но ничего такого конкретного… Куда мне, профану в женском нутре, на раз-два щёлкать подкаты в свою сторону?! Вот только теперь не понять намерений стало ну просто невозможно!

Но какой там. Будь даже Варька на сотню килограмм стройнее… Я рос на её рассказах, смеялся над глупыми шутками, будучи наивным мальцом. И эта сорокалетняя женщина, ставшая мне чуть ли не матерью, которой у меня никогда не было, считает, что может увлечь меня иначе, чем интересными беседами?!

Вот уж действительно: чужая душа – потёмки. А тут так вообще непроглядная ночь!

С Леркой всё было куда хуже.

В отличие от меня, эта коротко стриженная любительница рваных джинсов умудрилась успеть посетить среднюю школу в специализированных виртуальных учреждениях. И пускай мне не довелось попасть в стены школы даже в таком виде, из книг и фильмов мне прекрасно был известен тип «школьной королевы»: вечно сияющей, не признающей своих ошибок, уникальной, естественно, и невероятно красивой – нимфой, под ноги которой штабелями ложатся все, кого она поманит пальцем. Лера была именно такой нимфой.

Конечно, после Разлома и последовавших за ним событий изменилось многое. Первое время, обитая в нашей «семье», в то время насчитывавшей больше полусотни человек, Лера ещё пробовала как-то выделяться и пытаться воспользоваться преимуществами, которыми водила парней за нос в школьные года. И у неё даже что-то да выходило: ребята моего возраста высунув языки и виляя хвостами преподносили ей подарки по мере сил, делились накоплениями и едой, для получения которых «нимфа» не приложила ни капли стараний. Но пара подзатыльников давно выплывшего из океана подростковых соплей Степана, а также ультиматум «кто не работает – тот не ест» немного её утихомирили и вернули в серую действительность, где не всё было так радужно, как Лере, быть может, хотелось. Её руки успели огрубеть от тяжёлой работы, талия из идеально стройной приобрела немного квадратную форму. Но всё же дурь из девичьей головы не смогли выветрить даже одиннадцать лет Новой Эры.

Последнее, что я знал об этой девчонке, я услышал от Лёшки. Верить его словам или нет – вопрос на миллион. Но, как показывает практика, как минимум стоит к нему прислушиваться, не требуя разъяснений. С его слов, Лера втайне мечтала стать частью Кода, считая, что человек – прошлое, пшик, и следует жить сегодняшним днём. Откуда вообще у мальчонки такие познания – ума не приложу, расспросы привели лишь к привычному молчанию рыбы. Подслушал ли, или узнал каким-то другим способом – не важно, почему-то я ему верил. Было во взгляде Леры что-то такое, безмятежно-задумчивое, будто она всегда где-то в другом месте, в другой жизни, не той, что может позволить примитивное человеческое естество…

Я прошёл к крыльцу, выступавшему из оплота, наступив на первую из пяти ступенек, и чуть было не наткнулся прямиком на виновницу моих мыслей.

Лера сидела на верхней ступеньке, обхватив колени руками и уткнувшись в них подбородком. На ней, как всегда – рваные джинсы и футболка, вечно слезающая с одной из плеч. Её взгляд из-под налезшей на лоб чёлки крашеных светлых волос был направлен прямиком на меня. Вокруг глаз красовалась чёрная обводка.

Меня всегда поражала тайная Леркина способность находить косметику. Вот, казалось бы, нет её – та же Варя себе места найти не может – ан всё равно всё лицо измалёвано! Вот откуда это? Что, то же какая-то уникальная плюшка от Кода? Вечный запас подводки для глаз и краски для волос?

– Привет. – коротко бросила она, не снимая меня с прицела своих пронзительных глаз.

Я тут же смутился, пробурчав что-то нечленораздельное и затих, не в силах отвечать ей взаимностью.

Нам обоим, как бы глупо это ни звучало в нынешней ситуации, пророчили свадьбу. По крайней мере, вся база была уверена: Лерка с Сашкой вот-вот, прям чуточку осталось… И это можно было назвать вполне логичным. Как говорил дядька Степан, кому-то ведь следует продолжать человеческий род? Так почему бы не нам? Тем более что других претендентов (какие бы Варвара ни лелеяла надежды) просто-напросто не было.

«Как собаки на случке», – с обидой ответил я тогда Степану, косясь на присутствовавшую при разговоре красную как помидор Леру. Тот в ответ поржал, да отпустил нас. Но настроение на базе от этого не поменялось, и даже наоборот. «Вон, слыхали, Стёпка наших голубков уже обвенчать успел. Осталось свадьбу только сыграть!», «А как свадьбу то? Чем?!», «Да найдём чем! Тут же любовь!».

Вот так, выходит, и стали мы невольными молодожёнами. Не испытывая при этом друг к другу ничего – хоть убейте!

Лера чуть подалась вперёд, видно, пытаясь прочесть всё по моему лицу. Я отвернулся. Тогда она чуть склонилась в сторону и улыбнулась Лёшке. Но тут же вернулась в прежнее положение и решила взять инициативу в свои руки:

– Ты меня избегаешь.

– Я охотился.

– У тебя на всё найдётся оправдание?

Я промолчал. Глупо ввязываться в словесную перепалку с девушкой. Это я понял ещё со времён бытности игроком «Techno-Magic»: на всех игровых форумах именно слабый пол умудрялся затыкать даже самых болтливых мужиков, обращая их в бегство. Нет. Спорить с девушкой – себе дороже, проверено на собственной шкуре.

Лера просверлила меня взглядом сощуренных глаз, но, судя по всему, мой жест оценила, и перевела разговор в другое русло, в более примирительном тоне:

– Ладно, я от Стёпки слыхала, ты Код обнаружил.

Кивок.

– Покажешь?

Смущённое пожимание плечами.

– Да ну тебя! – взревела, как взбесившаяся собака, Лера, вскакивая и бросаясь вниз по лестнице.

Вот что это сейчас было?

Её шаги затихли где-то далеко позади – наверняка побежала в пустынную часть базы. Я сам любил там зависать, размышляя и просто проводя время в тишине. Ладно, пусть остынет, а то срывается ни с того ни с сего.

– Нос откушу. – Заранее предупредил я открывшего было рот Лёшку.

Тот благоразумно замолк…

Зайдя в оплот и прикрыв за собой плотно вставшую на место дверь, я какое-то время постоял на входе, привыкая к полумраку. Затем, когда стало всё более-менее ясно видно, прошёл через узкую прихожую и, отставив к стене меч с автоматом, открыл ещё одну, с трудом отпирающуюся толстую дверь и шагнул в просторный зал, пространство которого и составляло всю жилую площадь оплота.

Здесь света было – хоть отбавляй. В основном он шёл из слепящего глаза, будто крохотное солнце, свитка, разместившегося на небольшом самодельном постаменте в углу. Наш главный источник энергии заслужил находиться в самом большом и укреплённом здании, под стать истинному артефакту.

Внутреннее убранство у оплота было не богатым: простой, без узоров, ковёр на полу, пара столов по бокам, да увесистое деревянное кресло в центре – вот и весь интерьер.

В кресле восседал, подобно древнему правителю на троне, дядька Степан. В своей неизменной кожаной куртке, всё ещё широченными плечами и неаккуратными седыми патлами он действительно казался лично мне каким-то мифическим героем, в одиночку захватившем неприступный замок, и теперь почивающим на лаврах победителя. И вполне заслуженно, кстати. Если бы не он, кто знает, что случилось бы со мной, Лёшкой, Настей, да и вообще со всеми нами! Этот человек знал, что делает, и никогда не принимал поспешных глупых решений. Казалось, какая проблема ни возникни, Стёпа её решит, без сомнений.

Вот и сейчас я, подобно фермеру в неурожайный год, пришёл к своему королю просить помощи. И смиренно ждать решения.

Молча кивнув в приветствии и получив ответный молчаливый кивок, я подошёл к столу и, аккуратно отцепив от себя сбрую, усадил Лёшку, с секунду размяв плечи и выйдя к центру оплота, прямо перед креслом дядьки Степана.

Тот поскрёб ногтями по щетинистому подбородку и требовательно протянул руку. Я понятливо вытащил из кармана лут и вложил его в здоровенную грубую ладонь. И замер, сложив руки за спиной, ожидая, пока вещица будет внимательнейшим образом осмотрена и изучена чуть ли не на зуб.

Когда Стёпа закончил, он протянул артефакт мне обратно и вновь завалился на кресле, задумчиво зажевав челюстью.

– И что это за штуковина такая? – сказал он, вопросительно посмотрев на Лёшку.

Малец наизусть прочёл ему услышанное единожды четверостишие.

Дядька Степан вернулся к почёсыванию подбородка, теперь уже глядя в мою сторону.

– М-да… – вид у него был, как и говорила Варя, мрачный. – И чего, Саш, как охота?

– Я думал, Хоттабыч тебе всё сказал…

– Всё, да не всё! – Резко перебил меня Стёпа, подавшись вперёд и ощерив зубы, будто волк, вожак стаи, ставящий на место более слабого сородича. – Ты давай мне мозги не пудри. Всё рассказал, ага, как же! Говори, что произошло. Я слушаю.

Я покосился на Лёшку. Тот был, как обычно, донельзя спокойным и безмятежным, даже несмотря на повисшую в воздухе напряжённую атмосферу. Ясно. Отдуваться, как обычно, за всё самому.

Рассказ об охоте я изложил минут за пять во всех подробностях. А что тут рассказывать? Сначала встретили Код-единорога, истратив одну магическую пулю, забрали лут и двинулись к базе, за помощью в транспортировке добычи. Затем на пустыре наткнулись на стаю горгулий и, подстрелив одну двумя пулями, двинулись дальше. На этом моменте Стёпа попросил приостановиться и рассказать чуть подробнее, уточнив, как это мы от них отделались, подстрелив лишь одну. Ну, я и сказал, что три других просто улетели, забрав раненного сородича. А дальше – без происшествий.

По окончании доклада дядька Степан впал в совсем уж глубокую задумчивость: взгляд его бродил в местах, явно далёких от оплота. Я кашлянул в кулак и решил влезть в его размышления:

– А что, добычу заберём? Пулю жалко.

– К чёрту добычу. – Опёрся щекой о кулак тот, тяжко выдохнув. – И пулю к чёрту. Ещё смастерим. Правда, Лёшка? – получив согласный кивок от мальца, Стёпа продолжил, глядя куда-то в угол: – А ты, Саш, проблемы совсем не видишь, да?

Я неуверенно повёл плечами. Чувствовал себя полным идиотом. Ведь действительно не понимал, в чём переполох. Да, Код возник вдруг и совсем близко. Но стоит ли удивляться такому, когда весь мир от и до забит Кодом? Да и даже если вспомнить страшные события прошлого, то… Что с того? Это ведь не зиккурат некромантов, а обычный единорог! Абсолютно не опасный моб, если его не разозлить. Единственное что, могли вызвать опасения горгульи, ну так эти если и охотятся, то только на одиночек. Быть на охоте поосмотрительнее, и все дела.

Верно расценив моё молчание, дядька Степан усмехнулся:

– Во-о-от, не видишь. Ладно. Собери в оплоте всех, кого сможешь. Совет будет.

Этот приказ выполнить оказалось намного сложнее, чем можно было подумать. Конечно, Варвара и Лера согласились тотчас же. Последняя сказала, что приведёт Настю, причём с таким холодом и безразличием, как будто пыталась меня этим задеть. Хоттабыч, так тот вообще уже был в полной боевой готовности. А вот остальные…

В паре «коробок» меня встретили пялящиеся в экран старого толстого телевизора (под стать зрителям) пускающие слюни дедки и бабки, которые мало что соображали. Не ясно, что они вообще пытались увидеть на экране. Ведь несмотря на волшебные свойства свитка и его возможность поддерживать работоспособность техники без подключения к электричеству, никаких телевизионных вышек и уж тем более программ на Земле давным-давно не было, так что старики наслаждались шумными помехами. Но и этого им, видно, было достаточно, так что докричаться до них я не смог. Они отвлекутся от своих шумящих ящиков только тогда, когда Варя будет разносить еду – не раньше.

Некоторые старички, которым делать было настолько нечего, что я застал их за игрой в неполный набор шахмат (точнее, в этом наборе было всего несколько фигур как с чёрной, так и с белой стороны), недолго думая, согласились прийти на совет. Ну, и мы с Лёшкой – чего там думать.

Вот и вся пёстрая компания…

Когда все собрались в оплоте, над лесом уже нависла ночь. Весной она всегда подкрадывается как-то незаметно: вот, кажется, солнце ещё палит вовсю, как вдруг яркий день сменяется непроглядной тьмой. Но нам, позорной кучке цепляющегося за соломинку жизни народа, ночь была не помехой. Даже несмотря на отсутствие окон как таковых – не считать же за окна крохотные бойницы под самым потолком – магический свиток вполне заменял собой самую яркую лампу.

Мы расселись кучковато поближе к «трону», с обеих сторон. За одним столом сидели девчонки с парой скучающих стариков, а за другим – я, Лёшка и Хоттабыч. Дядька Степан, конечно же, сидел в своём кресле.

По мере разговора я заметил одну закономерность: рот открывали все, кроме детей и тех старичков, что пришли на Совет, по сути, от скуки. Я не сдержал улыбки, подумав, что эти седобородые ребята очень напоминают Неписей, сидящих здесь только чтобы кивать с умным видом, или иногда хмыкать. Они создавали ощущение масштабности, в то время как это было лишь ширмой, старающейся скрыть всю убогость нашего положения.

– Погодите, – вклинился в разговор Хоттабыч, когда я в который раз рассказывал о событиях минувшей охоты. Ему было сложно уследить за ходом беседы, но, в отличие от «Неписей» он пытался в ней участвовать. – Давай-ка ещё разок. Где ты видел того единорога?

Я вновь наклонился к разложенной на столе громадной карте, которую Стёпа достал из пыльных закромов. И тыкнул пальцем в точку рядом с рекой Нерская, расположенную выше некогда располагавшегося на том месте посёлка имени Цюрупы. Теперь там был пустырь.

– Угу, – наморщил нос Василий. – А мы, стал-быть, тут. – Он подался вперёд и обвёл пальцем место чуть правее речки Гогежа Московской Области, окружённой зеленью леса. – Да здесь и десяти километров не наберётся!

– И вот тут пролетали горгульи. – Повёл я палец чуть влево от Нерской, на небольшой участок пустыря. И поднял взгляд, замолчав.

Лёшка с Настей мотали своими глазёнками туда-сюда, раскрыв рот. Их впервые взяли на подобное собрание, потому что впервые за девять лет их жизни такое собрание в принципе состоялось.

– Да что ж это такое! – возмущённо подскочила со своего места Варвара, чуть не сбив локтем отшатнувшуюся в сторону Леру. – Неужели опять с места сниматься?! Только обжились…

Согласные хмыканья и кивки Неписей.

– Тихо, Варь. – Выставил ладонь, словно скрываясь от женского гнева, Стёпа. – Мне в этой истории одно не ясно. – Повернулся он в мою сторону, когда Варя уселась обратно, со злым и красным лицом. – Почему всё же горгульи улетели?

Мне нечего было сказать.

Действительно, этим вопросом я задался уже тогда, спасшись от марионеток роя. Почему не напали? Чего испугались? Что я, как заядлый снайпер, сниму их одну за другой в течение нескольких секунд? Им до меня оставалось рукой подать, я уже ощущал, как их грязные когти впиваются мне в тело, сводя хит-поинты в ноль.

И тут голос подала Лера:

– Может, они не охотились?

На неё тут же уставились все. И у всех во взглядах было полное непонимание. Девчонка тут же зашлась краской и вжала голову в плечи. Замолкла.

На помощь ей пришёл дядька Степан:

– Поясни, милая. Что ты имеешь в виду?

– Ну… – выдавила она из себя, приподнявшись из-за стола. – Мы ведь все знаем, что рой подчиняется Главе Роя. Выполняют все его приказы, как… как муравьи приказы своей Королевы. – согласные кивки присутствующих подтвердили её правоту. – И большую часть года поручения, получаемые шестёрками роя, сводятся к одному: добыче пищи. – вновь кивки. – Тогда почему бы Главе не отдать иной приказ? Который они выполняли бы с тем же рвением…

На этот раз вместо кивков ответом её словам было тяжёлое затишье. Мне показалось, что все, даже молчаливые Неписи, глубоко задумались.

Первым оборвал молчание Стёпа:

– Здравая мысль. Но зачем? И какой приказ?

– Поиск чего-то? – неожиданно для самого себя я услышал собственный голос. А когда взгляды устремились уже в мою сторону, пришлось, взяв себя в руки, продолжить: – Лучший обзор – всегда с воздуха. Горгульи для такого очень даже подходят. Каких ещё летающих тварей Кода мы знаем? Драконов? Их видели в последний раз лишь десять лет назад, и после этого они исчезли. Думаю, вообще сгинули: было то их и не так много. Так что горгульи остаются единственным прогрессивным вариантом для существ Кода, если следует что-то быстро отыскать.

– Не забывай про звездолёты. – Это, к всеобщей неожиданности, вставила кроха Настя.

Я запнулся и медленно закивал:

– Да. Конечно. Но не стоит забывать, что Коды не ладят друг с другом. Не думаю, что космодесантники объединили бы усилия с «дикарями», как они называют расы фэнтези. К тому же, полагаю, никто не хотел бы услышать над базой рёв двигателей звездолёта…

– Ладно-ладно, – перебил меня, протерев лицо руками, Стёпа. Отняв от себя ладони, сложил их в замок и наклонился, упёршись в них лбом. Такую позу он принимал только когда очень и очень сосредоточенно думал. – Но что искали то?

– Или кого… – сам того не желая подлил я масла в огонь.

– Ой, мамочки! – всплеснула руками Варвара. – За что нам всё это?!

– Тихо! – вновь осадил Варвару Стёпа, закусив губу. – Это всё только догадки. Но просто так закрывать глаза на Код под стенами нашего дома – глупо. Что делать то будем?..

Вдруг его фразу оборвало шипение рации. У меня и у самого дядьки Степана. Третья, та, которую обычно носил на поясе Хоттабыч, теперь перекочевала в руки его сменщика, дремлющего на посту у внешних ворот. От неё и шёл сигнал.

Повинуясь немому жесту Степана, я отключил рацию, и тот поднёс свою ко рту:

– Говори. Слушаю.

Все притихли, внимая. Вообще, сегодняшнее использование раций – феномен. Я вот не могу припомнить, когда ею пользовался в последний раз, до этого дня. Не было поводов. Обычно если что-то и случалось, до дойти и спросить – ноль делов, база то не сказать чтобы огромная. А сегодня вот. Звёзды как-то не так сошлись, что ли?!

Из Стёпкиной рации донеслись слова, настырно пробиваясь сквозь шум помех:

– Чужой… делать… сюда!

– Это ещё что за хрень? – наморщил лоб дядька Степан, оглядев присутствующих. Словно ждал от них ответа. – Повтори!

Но вместо хоть чего-то внятного из рации донёсся сплошной бьющий по ушам шум.

– Сашка, за мной! – рявкнул Стёпа, выскакивая из кресла. – Оружие возьми!

Я перескочил через стол и бросился следом, оставив за спиной вылупивший зенки народ. По правде сказать, я сам слабо представлял, что происходит. Спина Стёпы быстро скрылась в прихожей – так быстро он не бегал уже давно. Так что я попробовал отбросить всякие мысли и сомнения, сосредоточившись на том, чтобы не отстать.

Во тьме прихожей я нащупал лишь рукоять меча. Автомат, похоже, дядька утащил с собой.

Выпрыгнув на прохладный ночной воздух, я поспешил за исчезающим впереди силуэтом Степана. По бокам, на всём протяжении пути, уже горели полосы натянутых меж деревянными коробками домиков разноцветных гирлянд, автоматически загоравшихся при наступлении темноты.

Я пулей проломился через первые ворота, чуть не снеся их с петель, и за какой-то десяток секунд пролетел всё расстояние до внешних ворот, обнажая клинок и выставив его перед собой. Завертел головой, отдышавшись, стараясь понять, что происходит.

Дядька Степан уже стоял с поднятым автоматом, целясь перед собой с пугающе холодным видом, рядом пятился назад бурчащий что-то сменщик Хоттабыча. А впереди, едва выглядывая из старающейся поглотить его темноты, на нас смотрел всадник. Человек. Весь в лохмотьях, с длинными липкими космами грязных волос. Борода человека заросла на его лице так плотно, что чуть ли не лезла в глаза. А белые, как мел, руки, в последнем усилии стискивали уздечку. Он глядел нас с таким видом, словно мы были старыми друзьями, которые по глупости не узнали его. Я даже покосился в сторону Степана. Быть может, этот человек ему знаком? Но в ответ получил всё то же ледяное лицо и дуло автомата, направленное прямиком на незнакомца. Свой меч я тоже решил не убирать.

Стёпа пожевал губами, сдвинув брови на переносице, и рыкнул, кивнув сменщику Хоттабыча:

– Свободен.

– А?.. А-а-ага. – закивал старичок, довольно лихо для своих лет удрав за ворота.

Когда мы остались втроём, дядя отставил одну руку в сторону, преграждая мне путь, а сам аккуратно – так, будто в любой момент мог наступить на мину – сделал несколько шагов к чужаку. И, застыв перед ним метрах в трёх, предостерегающе качнул дулом автомата:

– Слазь.

– Да я бы с радостью… – грустно рассмеялся незнакомец, лишь немного приподняв уголки губ. – Только у меня руки онемели. И задница болит, как у портовой девки. Я скачу без седла и передышек вот уже несколько дней. При всём желании, сил нет…

В этот момент я не мог видеть лица Степана, но почему-то понял, что он сейчас усердно двигает челюстью, как делает, когда в чём-то сомневается. А затем он повернулся ко мне и мотнул головой на незнакомца:

– Помоги ему слезть.

Я вздрогнул, как если бы получил разряд током – сам не знаю, отчего. И с удивлением уставился на Стёпу. Но тот уже не смотрел в мою сторону, вновь взяв чужака под прицел. Мне ничего не оставалось, кроме как вернуть меч в ножны, перебросив за спину и, чувствуя, как холодеют кончики пальцев, приблизиться к всаднику.

Когда я прошёл мимо дяди, Степан шикнул мне на ухо:

– Если что учудит – пулю в лоб, и с концами. Не боись.

Надо сказать, я почувствовал себя немного уверенней.

Подойдя к лошади, которая с чего-то при моём приближении попятилась, фыркнув, я наморщил нос и постарался дышать через рот. Несло от незнакомца знатно.

Пальцы от уздечки пришлось почти что отдирать: они и впрямь ухватились намертво. Да и кожа чужака была как у мертвеца. Мне от такого открытия стало ещё страшнее, тело затряслось, и не сразу удалось отодрать всадника от лошади. Но в итоге всё-таки получилось: чужак навалился на меня и с трудом сполз на землю, неуклюже затоптав ногами. Даже стоял он явно с трудом: почти весь вес его тела пришёлся на мои плечи, так что к Стёпе, так и не опустившему оружие, незнакомец, фактически, не подошёл, а был поднесён мной.

Дядька Степан смерил его пристальным взглядом и, сощурившись, уставил-таки автомат дулом в землю.

– Голодный?

– Как волк, – заулыбался чужак.

На базе властвовал переполох. Обычную живую лошадь никто из наших не видел уже давно, так что она произвела впечатление не меньшее, чем, какой-нибудь мифический монстр. Девчонки, все до одной, тут же начали обхаживать её и кормить.

Почти такого же внимания заслужил и незнакомец. Ему была предложена наполненная водой бочка, заменявшая нам ванну. А после того, как чужак обмылся и переоделся в старую кофту и потёртые штаны, став хотя бы немного походить на человека, Варвара, слишком уж усердно ухаживавшая за мужчиной, которого знала какие-то часы, предложила ему побриться и постричься. На что тот ответил вежливым отказом, аргументируя это тем, что и так удобно.

А вот от Вариной похлёбки он, разумеется, отказываться не стал, и доедал уже третью порцию, что было удивительно, учитывая его худое телосложение – похоже, голод его действительно доконал.

Мы с дядькой Степаном и незнакомцем засели в домишке Варвары, под тусклым светом небольшой лампы. Сама хозяйка дома бегала в поисках подходящих ботинок для неожиданного гостя, вмиг переключившись с меня на новую мужскую персону, что была определённо старше меня лет этак на десять. Что только ни сделает с женщиной полное отсутствие подходящих мужчин…

Здесь же были и Лёшка с Настей, уместившиеся рядом со мной в углу. Стёпа, прислонившийся спиной к стене напротив, сам пригласил Видящих, полагая, что их глаз тут будет не лишним. Мне же казалось, что он просто хотел удостовериться, что этот мужик – не Код, решивший обманом проникнуть к нам и прирезать посреди ночи.

Но дети молчали, «сканируя» чужака своими большими глазами, и только иногда шушукались меж собой.

Как только третья плошка была опустошена, а щёки гостя, спрятанные под слоем щетины заметно порозовели, Степан решил взять быка за рога:

– Кто такой? Откуда? И как нас нашёл?

Но чужак вместо ответа сипло расхохотался, посмотрев на меня и тыкнув в сторону Стёпы большим пальцем:

– А он у вас всегда такой деловой?

– Поговори мне тут! – процедил сквозь зубы дядя, для пущей наглядности серьёзности своих намерений приложив мужчину прикладом автомата по плечу.

Тот повалился на пол и выставил перед собой раскрытые ладони, отталкиваясь ногами от пола и отползая к стене с криком:

– Воу! Воу! Хорошо, понял! Да понял я! Ещё бы фонарём в рожу светили… Что за допросы?!

– Надо будет – посветим. – Пообещал Степан, и уж я-то ему верил. – Выкладывай.

Чужак отвёл взгляд от прожигающих его насквозь глаз Стёпы и, привалившись к стене деревянной коробки, начал говорить, то и дело двигая руками, словно не знал, куда их деть:

– Андрей меня зовут… Андрюха, да. – Его покрасневшие по краям от лопнувших капилляров глаза уставились на меня и детей. Затем осторожно поползли в сторону Стёпы, и застыли в немом понимании. – О, вот оно как… Вы думаете, тут какая-то подстава, да? Так ведь?

– Есть такие мысли. – Без промедления произнёс Стёпа.

– Да не Код я! – воскликнул Андрей, тряся руками. – Вот, Видящих спросить можете!

– Откуда про Видящих слышал? – тут же прищурился дядя, недвусмысленно ухватившись за автомат.

– А кто про них не слышал? – пожал плечами мужчина, периодически бросая странные взгляды то на Лёшку, то на Настю. – Уж мне то, волку-одиночке, такое знать положено… Не в одной деревне побывал, многих с даром видел.

– Не в одной? – впервые за время разговора лицо Стёпы вытянулось в удивлении. – А что, много таких, как наша?

– Таких как ваша, нет. – Отрицательно замотал головой Андрей. – Везде хуже. Вы весьма неплохо устроились. Вон, еда, свет, дети живи-здоровы. Там, если подальше от Москвы отойти, всё намного хуже. Люди, вон, чуть ли не в пещерах живут и грызут кости друг друга. Совсем в доисторическую эпоху канули.

Тяжёлый вздох дядьки Степана совпал с моим. Каждый из выживших в тайне надеялся и желал, чтобы действительно где-то там показался свет в бесконечном чёрном тоннеле. Но, видно, этот тоннель не имеет ни конца, ни края…

Тем временем Андрей продолжал болтать скороговоркой, задыхаясь и будто бы боясь остановиться:

– Я сам по себе, вот, как-то выживаю. Добыл кое-какие пожитки, когда-то имел даже нож с обрезом. Жил, короче, нормально. Охотился, там. Иногда забредал на заброшенные заводы или посёлки. Таких мест сейчас немного, но они есть. Там кое-чего находил. Код пытался избегать. Хотя иногда и натыкался на селения «светлых». Эльфы, там, дварфы… ну, из тех мест, куда я добирался. С этими ещё можно было вести диалог. Даже торговать. Мне встречались артефакты – их я в основном продавал, себе не оставлял. Порой даже в селениях людей можно было чем-то обжиться… Ну, вот, как-то потихоньку всё и шло…

– Афигительная история. – Саркастично перебил его Стёпа. – Только это ни разу не отвечает на вопрос, какого хрена ты тут делаешь и как нас нашёл.

– Так я же объясняю! – Нетерпеливо воскликнул Андрей. И тут же притих, будто испугался, что ему влетит за повышение голоса. Но дядька Степан стоял молча и не шевелясь, я вместе с Видящими тоже внимал. Убедившись, что мы слушаем, чужак продолжил: – Пару месяцев назад я рискнул пройти возле Питера. Он сейчас под властью десантников. Они его отбили у орков и перестроили. Там теперь космопорты, инженерные отсеки, противоракетные пушки…

– Ближе к делу. – Стёпа был нетерпелив.

– Короче. Схватили меня. Тупанул, решил остаться на ночлег совсем недалеко от города. Вот меня и повязали тёпленького: неподалёку пролетали их разведчики. Сбросили электрическую сеть, и вся недолга! Очнулся я уже в оснащённом датчиками слежения ошейнике вместе с другими бедолагами. Повезло, что не сделали крысой для исследований, а послали в рабочую группу – убирать отходы.

– Отходы? – вырвалось у меня.

Почему-то по мне все «космические» расы, как и их поселения, были чем-то вроде клочков высшего света на Земле. Будто невероятно развитая раса инопланетян приземлилась на нашей планете и, решив, что тут весьма неплохо (олухи, правда?), остались, начав потихоньку обустраиваться. Даже в тех частях «Techno-Magic», где «космические» расы жили в бедности на краю вселенной, сложно было обнаружить какое-то запустение. Скорее, атмосфера там была похожа на киберпанк, но никак не на космический отстойник, как любили показывать во многих фильмах про далёкое будущее, где корабли – всё равно что летающие жестяные банки, а планеты – места для сборища панков, рыгающих и пускающих газы.

Слово «отходы» никак не укладывалось у меня в голове.

– Ну да! Мусор всякий, – закивал Андрей. – Там ведь после перестройки куча всякого хлама выгребалась и выносилось в отдельный сектор, отведённый под… Ну, типа, мусорку. Или гигантский склад «хюманских отходов», как они это презрительно называли… Хюманы, ха! Почему они вообще зовут нас Хюманы? Это же глупо, нет?!

– К делу! – палец Стёпы словно бы невзначай придавил спусковой крючок.

Андрей спешно затараторил:

– На складе хюманских отходов сваливалось всё: начиная от старых стульев и заканчивая ТДП со старыми костюмами виртуального погружения…

При последних словах мужчины по моему телу пробежались мурашки. Дядька Степан тоже заметно изменился в лице. Разве что Лёшка с Настей эта информация никак не тронула. Но мы со Стёпой, переглянувшись, сразу поняли, к чему тот ведёт.

– Ты нашёл работающую ТДП! – догадался я.

Андрей, будто и ждал от меня этой фразы, с улыбкой сказал:

– Я парень шустрый, норму выполнял быстро. А потом бродил по этому складу, искал всякие ништячки. Если знать, как обойти систему охраны, то можно было утаскивать в камеру содержания заключённых всякое… Что же до ТДП… – поспешил продолжить Андрей, заметив оскал дяди. – Я обнаружил его под завалом из старых машин. Хрен знает, как он там оказался. Но вы же понимаете, шанс на то, что она бы работала… Ну бред это!

– Но она работала? – подался я вперёд, ощущая, что всё внутри словно скрутило в приступе нетерпения.

Андрей помедлил секунду.

И кивнул.

Тут дядька Степан не выдержал и снова направил дуло автомата на вжавшегося в стену Андрея с криком:

– Хватит тут херню нести! Во всём мире система погружения перестала функционировать после Разлома! Кого ты тут из себя строишь?! Нового мессию?! Иисуса?! Кибер-бога?!

Я же сидел в полной прострации, стараясь побороть желание схватиться меч и порубить этого шутника на мелкие кусочки. Для нас, игроков, переживших разлом, подобные «шутки» были сродни насмешке над нашими жизнями. Над смыслом нашего существования. Будто бы он сейчас облил нас помоями: «Ха! Вы тут пытаетесь выжить, пока где-то там покоится нечто, что всех вас спасёт!».

Здесь всё очень просто и сложно одновременно. После Разлома весь мир был в курсе, что послужило его причиной. Портал ОраККула – яблоко Эдема, если хотите. Никто не видел никакой другой причины, по которой произошёл этот апокалипсис. Как и не видели выхода из него. А когда человек не видит выхода, он пытается создать его из чего-то. Вот и возникла сама собой теория, которая почти сразу стала чуть ли не единственно принятой святой истиной: если портал создал Разлом, то этот самый портал всё и исправит! Никто не верил, что виртуал исчез вместе с поголовно пришедшими в негодность ТДП и сгоревшими серверами. Почему-то человечество истово верило, что где-то там, на блуждающих во вселенных строчках кода, всё ещё дрейфует крохотная планетка с тем самым порталом. Который следует лишь найти. Это стало для нас Святым Словом. Новой Библией…

– Я ведь не всё сказал, – сглотнув, постарался стать единым целым со стеной чужак.

– Тогда говори, пока я считаю пальцы на твоих потных ладошках! – прошипел поглощённый ненавистью Степан. – А затем я проделаю неаккуратную дырку в твоей башке!

Я вынырнул из охвативших меня мыслей и подскочил к дяде, отклоняя автомат в сторону. И выпалил в ответ на непонимающий взгляд:

– Пусть скажет, Стёп! Ты не чувствуешь, что всё сходится?!

– Чего… – пробормотал сбитый с толку дядя.

Меня же понесло в приступе божественного провидения:

– Два Кода за день, Стёп! Когда такое было?! А теперь и он! В один день! Как тебе такое, а?! Ни фига себе удача?! Он нашёл нас именно сегодня! Что это, если не знак?!

– Подтверждаю. – Подал голос Андрей, который, видать, был полностью лишён инстинкта самосохранения. – Между прочим, я вас так и нашёл. По горгульям.

– Горгульям?! – совсем тихо прошептал Степан.

Я заглянул ему в глаза, и в ужасе обнаружил, что – хана. В следующее мгновение я уже знал, что произойдёт.

С диким рёвом дядя отбросил меня в сторону и прицелился в Андрея. Дом задрожал от его баса:

– Они пришли за ним! За ним следили! Это он их сюда привёл! Они знают!!!

Я сморщился от боли в спине, рухнув на пол, и сразу же попытался подняться. Но – слишком медленно. Вскакивая, я ожидал услышать щелчок спускового крючка и шум выстрела.

Но, как ни странно, ни того ни другого не последовало.

Оказавшись на ногах, я уставился на такую картину: Андрей, кажется, от страха потерявший лет десять своей жизни, стоит у стены, раскинув руки, будто великомученик на кресте, а перед ним, в каком-то полушаге, замер, трясясь, дядька Степан. Он явно не понимает, в чём дело и, кажется, удивлён не меньше моего, почему выстрел не удался.

Повинуясь наитию, я повернулся в угол, где остались дети. Лёшка сидел, вытянув свои атрофированные конечности, разглядывая происходящее с философским видом, а рядом с ним уже на ногах Настя, нахмурившая брови. Её рука выброшена вперёд, в сторону мужчин. Из носа текла тонкая струйка крови…

– Ты наложила на него «оцепенение», – облегчённо выдохнул я.

Девчонка опустила руку и кивнула, едва улыбнувшись.

Значит, есть минута, пока Стёпа не овладеет своим телом. Я шагнул к замершему не хуже дяди Андрею и оттащил его за рукав в сторону от глядящего ему прямо в лоб дула автомата. Тот, придя в себя, часто-часто задышал. Но я дал ему выжить вовсе не для того, чтобы с ним нянчиться. Суровые времена – суровые нравы.

Схватив чужака за грудки, подтянул его к себе и встряхнул. Плевать, на сколько он меня старше и сильней. Сейчас решается судьба моей семьи, так что пусть попробует вырваться…

– Горгульи знают, где мы?! – я не сразу понял, что эти слова принадлежат мне. Слишком уж грозным и пронзительным был этот голос.

Получив в ответ тряску головы, которую я принял за кивок, ненависть внутри меня выдала следующий вопрос:

– Они следили за тобой?! – Кивок. – Их кто-то послал?! – Кивок. – Кто?! Десантники?!

Следующие слова дались Андрею с трудом:

– Я наткнулся на пастбище орков по пути, когда сбегал. – выдавил он из себя, скрежеща зубами. – У них лошадь и забрал, но… Меня видели. Наверняка это их рук дело.

Затем по ушам ударил чей-то вой. Мне показалось, что завыли волки, и я в испуге даже схватился за рукоять меча. Но тут я до меня дошло, что этот пронзительный вой издаю я сам.

Взяв себя в руки, отсчитывая в голове последние секунды «оцепенения», я выхватил из ладоней ощерившегося Степана автомат. Нужно было срочно собирать народ и бежать сейчас же. Ночью.

Иначе утром мы все будем мертвы.

Небольшой холм, поросший жиденькой блёклой травкой, стоял здесь, казалось, с самого начала времён. До него не добрались ни загребущие ручонки бизнесменов, желающих выровнять нетронутые гектары земли и застроить их незаконными дачами, ни мусор, который с чего-то обходил холм стороной, хотя для близлежащих деревень место, казалось бы, было идеальным: овраг окружил это уединённое место, как замок – ров. Бросай пакеты с дурно пахнущим содержимым – ан нет. Почему-то здесь царило почти райское уединение природы с самой собой, что стало редким подарком человечеству, учитывая, с какой жадностью люди хапают ресурсы Земли и с каким легкомыслием уничтожают всё живое.

Таким этот холм был до Разлома.

Теперь же весь он был изрыт глубокими ямами, переходящими в сложные системы тоннелей. Вся местность вокруг была перекопана и изрыта, а также на всю округу стоял отталкивающий запах испражнений. Даже звери не гадят там, где живут – но к горгульям это выражение не относилось…

Крылатые твари носились над холмом, будто рой мух – и в таком же количестве. Они верещали, скалились и рычали, сталкивались друг с другом и вгрызаясь в глотки. Кто-то из роя умудрялся умереть даже не покидая холма – запах отходов жизнедеятельности дополняли успевшие разложиться трупы.

Неподалёку, со сторону тонкой полоски леса, окружившей холм, послышался отчётливый шум чужих. Таких звуков, похожих на клёкот сверчка, усиленный во много раз, не издавало ни одно из существ роя. Горгульи, метавшиеся над холмом, тут же забыли обо всём и зависли в воздухе, колошматя крыльями.

А тем временем из леса, едва угадываемые в ночной мгле, выехало шесть мотоциклов. Они имели внушительные размеры: обычный человек, присядь на такой, не смог бы даже дотянуться до ручки газа. Но те, кто восседал на них, вовсе не были людьми, и потому чувствовали себя вполне вольготно.

Земля в этом месте давно не была такой, как прежде: она превратилось в сплошную гору жидкой грязи, по которой не проехал бы ни один внедорожник. Куда там каким-то мотоциклам?! Но несмотря на это чужаки уверенно продвигались к холму, не сталкиваясь ни с каким сложностями.

Их мотоциклы пусть и имели колёса, но прятали их в специальных утыканных острыми шипами металлических нишах. Эти металлические гиганты перемещались благодаря встроенными на месте глушителя, с обеих сторон, увесистым антигравитационным двигателям, особенно выделявшихся в непроглядной тьме: отходящие от них трубки фосфоресцировали ярким голубым светом. По бокам от ручек газа уютно расположились «уши»-прожекторы, прокладывающие мотоциклистам дорогу широкими лучами света.

Горгульи вмиг заверещали, хватаясь за мохнатые уши и щуря глаза, в приступе бешенства начав метаться из стороны в сторону и издавая пронзительные вопли, отчего на холме стало так шумно, что ввысь взмыли все спавшие в лесу птицы.

Мотоциклы остановились у рва и заглохли, а их обладатели спрыгнули ботинками в грязь и оставили свои махины парить в воздухе, направившись к холму, не обращая внимание на кружащий над их головами рой. Лучи прожекторов выловили их силуэты.

Шесть орков – широкоплечих зеленокожих силачей. На лысых или красующимися разноцветными ирокезами башках угадываются намазанные высохшей грязью татуировки. Такие же красуются и на буграх мышц выглядывающих из кожаных безрукавок рук. У каждого из-за пояса торчит длинная кривая рукоять секиры. Морды зеленокожих монстров отпечатали на себе хмурую решимость.

Один из них – тот, что шёл впереди, с лысой головой, украшенной, помимо татуировок, глубоким, чуть ли не до кости, шрамом от макушки до подбородка, выпятил челюсть, красуясь двумя выступающими клыками, один из которых был сколот на конце, и замер, не дойдя до холма. Следовавшие за ним бугаи моментально застыли и посмотрели вверх. Рой так и не утихомирился.

Орк сделал шаг, будто попытался встать как можно твёрже, и заревел:

– Я – Рылграг! Вождь клана Говорящей Секиры! Пришёл за обещанным!

Горгульи тут же притихли, переглядываясь и ожидая того, к кому обращался незваный гость. Весь рой плавно опустился на землю, низко опуская головы в поклоне. Только орки стояли всё также прямо.

Где-то из недр холма, на самой тёмной глубине, раздалось эхо, похожее на шуршание гигантского крота. Это эхо пролетело через весь подземный лабиринт и вырвалось ужасающим гулом, от которого тела горгулий задрожали в трепетном ожидании Главы Роя…

Эхо всё нарастало, давая знать о том, что нечто огромных размеров приближается. Орки позади Рылграга достали свои секиры и приготовились. Вождь вёл себя расслаблено и даже немного нетерпеливо.

Наконец, всё затихло. Но лишь для того, чтобы через мгновение взорвать округу ударившим по ушам грохотом: верхушка холма набухла и разлетелась комками грязи. А на её месте стояло, глядя на прибивших сверху-вниз, существо, в высоту превышавшее каждого из орков на несколько голов, а раскинув толстые громадные крылья, будто охватило собой весь холм целиком.

Глава Роя был каменной горгульей восьмидесятого уровня, с зашкаливающими характеристиками брони и урона. Но и стоявший перед ней вождь не уступал монстру ни в одной из характеристик, как и каждый из стоявших за его спиной бугаёв, а потому Рылграг улыбался, как если бы увидел перед собой не каменное чудовище-исполина, а старого друга.

Горгулья смерила зеленокожего взглядом и, не дождавшись никакой реакции на своё появление, пробасила странным грубым, хрипящим женским голосом:

– Зачем ты пришёл ко мне, Рылграг?!

Орк оглянулся на своих товарищей и заулыбался так широко, что его улыбка расползлась от уха до уха. Те ответили ему дружным гоготом. А Рылграг тыкнул в монстра большим пальцем, стоя к нему спиной, что в кланах зеленокожих считалось высшей степенью неуважения, и прокричал:

– Слышали?! Этот недомерок спрашивает, зачем я пришёл!

При слове «недомерок» поляна вокруг холма завибрировала от затрясшихся в панике, так и не выпрямившихся горгулий. А на лапищах Главы Роя еле заметно удлинились каменные когти…

Отсмеявшись, Рылграг повернулся обратно к горгулье и сделал несколько широких шагов навстречу, как-то незаметно оказавшись на вершине холма, у ног каменного великана. И, под изумлённый визг роя, выкинул мускулистую руку вверх, хватая Главу за подбородок и дёргая вниз, к себе.

Не в силах устоять на ногах, каменная горгулья рухнула на колени, забив крыльями и когтями впившись в торс орка. Но тот даже ухом не повёл. И крепко удерживал монстра одними пальцами, всё сильнее сжимая их под явственно слышимый хруст.

Рой сразу же ожил: взмыли в небо пускающие пену из пастей горгульи, закружили над холмом и стрелами ринулись на пришельцев, стремясь вспороть их когтями, разорвать, сожрать, уничтожить!

Они посмели коснуться Главы!!!

Один из орков расставил руки в стороны, словно собрался взлететь, и, что-то прошептав, размашисто хлопнул. В стороны от него разошлись бушующие потоки ветра, в единую секунду образовывая над холмом полупрозрачный искрящийся купол, настолько яркий, что затмил собой даже лучи прожекторов. Горгульи, не отличающиеся особым умом, врезались в него и скатывались вниз со сломанными шеями. Те же, что были смышлёнее, зависали над куполом и начинали с красными от ненависти мордами колошматить по непреодолимой завесе, стремясь пробиться внутрь. Но шаман клана Говорящей Секиры знал своё дело: купол стихии воздуха высшего ранга даже армии низкоуровневых шестёрок роя не пробить и за сутки. Вождю же, злорадно глядящему, как ошалело корчится в его захвате Глава, требовалось намного меньше времени.

– Я скажу, что ты хочешь! – прохрипела каменная горгулья, когда от нажима на подбородок от пальцев орка к вылупленным в ужасе глазам Главы стали отходить тонкие трещины. – Только пусти!

– Конечно, скажешь! – хохотнул Рылграг, не без удовольствия оглядывая рой, безуспешно пытающийся взять штурмом магическую преграду. – Вот вы, твари летучие, неугомонные… и тупые. – Он презрительно зыркнул на теперь уже не пытающуюся сопротивляться пленницу. В выражении вождя больше не было той лихой беззаботности: теперь его глаза пылали праведным гневом. – У меня мало времени, и не хотелось бы терять и мига. Ответь-ка мне, чудовище… Где. Он.

Пальцы орка сжались ещё сильней, и Глава Роя, не выдержав, раскрыла пасть, издав звук, сильно напоминающий стон боли.

– Безумец! – выкрикнула горгулья, возя по земле лапами. – Ради какого-то хюмана ты развязываешь войну!

– Не «какого-то», дура. – Сморщившись, Рылграг наклонился к самому носу монстра, обдав её зловонным дыханием. – Он помечен Повелителем. Понимаешь, что это значит?..

В глазах каменной горгульи, прежде отмеченных лишь тенью страха, отразилась искра понимания. Глава Роя дёрнула головой, видимо попытавшись кивнуть, и прошипела:

– Значит, он как-то связался с ним?!

– Именно. И теперь этот хюман нужен не только мне. Эти вшивые космолётчики тоже хотят заполучить «помеченного». Не удивлюсь, елси эти высокоразвитые твари уже на полпути к цели.

– Но зачем он тебе?! И им?!

Впервые Рылграг не сдержался и вышел из себя, чуть не раздавив пустую башку горгульи в безжалостном приступе:

– Не задавай тупых вопросов, дрянь! Сама как считаешь, зачем?! Кто знает, как связаться с Повелителем, тот имеет шанс приблизиться к Богу! Стать высшим существом! Кто откажется от такого?!

– Никто-о-о!.. – прокряхтела Глава, глаза которой уже чуть ли не вываливались из орбит.

Будто опомнившись, вождь ослабил нажим и отстранился, буркнув:

– Где он.

– Здесь неподалёку есть лес! – Раболепно залепетала каменная горгулья, позабыв о всяком достоинстве. – А там – небольшая деревенька, глушь! Мои горгульи проведут вас!

– Славно.

Рылграг дёрнул брезгливо рукой, будто смахивал с себя грязь, и Глава повалилась наземь, счастливо хватаясь за оставшуюся целой голову. Отдышавшись, она подскочила, удержав себя от мимолётного порыва ринуться и растерзать обернувшегося к ней спиной орка, встретившись с сосредоточенными взглядами его сородичей, и бросила вождю в спину:

– Но трупы – наши, ты обещал!

Орк замер, полуобернувшись. Хмыкнул.

– Да… – протянул он задумчиво, ухватившись за рукоять секиры. – И сдержу обещание.

– Что значит вы не идёте?!

Вскрикнув, я остался стоять на месте, стараясь уложить в голове то, что сейчас услышал.

Всё население базы собралось в оплоте. Рядом со мной стояла собранная, с походным рюкзаком, Лера, держащая за руку укутавшуюся в куртку Настю. Чуть дальше, у стены, расположился уже успокоившийся Степан, скрестив на груди руки. С другой стороны от меня сидел на столешнице косящийся в сторону дяди Андрей, и возле него уселся как обычно отрешённый от всей этой суеты Лёшка. А напротив, за столом, сидели поникшие Хоттабыч с Варей и остальные старики и старухи, вид которых был настолько мрачен, что впору устраивать панихиду.

Я наклонился к скосившему на меня взгляд Василию и прошипел с чувством поглощающего меня раздражения:

– Хоттабыч… да вы что все, охренели?!

Тот покачал головой:

– Ну вот просил же так не называть…

– От темы не уходи! – воскликнул я, ударив кулаком по столу.

Но Хоттабыч даже не дёрнулся. Так только, губы поджал и прошептал, едва-едва открывая рот:

– Да куда мне, старому. Пять минут пешочком пройтись – уже не в моготу.

Я повернулся к Варваре:

– Варь, ну этот придурок старый… Но ты-то что?!

Та так и не подняла взгляда. Только неопределённо пожала плечами, пробурчав:

– Ой, Сашка… Ты меня видел? Куда вы с такой «поклажей».

Взгляд на остальных: такие же опустошённые взгляды, такие же поникшие лица. И ни в одном из этих лиц я не обнаружил намерения бежать с нами. Только жалкая безысходность.

Я отшатнулся от стола, хватаясь за голову. Взглянул на спокойного, как гора, Стёпу:

– А ты чего молчишь? Скажи им!

Дядька Степан вздохнул, оторвался от стены и подошёл ко мне, крепко хватая за руку чуть ниже плеча. Мне показалось что на моём бицепсе сошлись стальные клещи. Удивлённо уставившись на дядю, я не сразу понял, что меня куда-то тащат. В дальнюю часть оплота, спрятанную за несколькими увесистыми деревянными колоннами, подпирающими потолок. Лиза с Настей и все остальные остались где-то за спиной.

– Что творишь?! – вырвалось у меня. Я попытался высвободить руку, но безуспешно. – Их нужно отговорить! Они на смерть остаются!

Но Стёпа не изменился в лице. Только толкнул меня в какой-то угол, покрытый ковром и, присев на корточки, схватился за его край, подняв на меня глаза со словами:

– Это их выбор. И он верный. А теперь заткнись и давай попробуем сделать так, чтобы вы продержались хотя бы день за стенами базы.

Договорив и удостоверившись, что я больше не собираюсь раскрывать рта, хоть мне и было что ещё сказать, он отдёрнул ковёр в сторону.

Под ним обнаружилась широкая половая доска, очевидно отличающая от остальных как своей формой, так и широкой полосой по периметру. Не понять, что это скрытый проход было невозможно. Стёпа взялся за железное кольцо, приделанное к доске, и без особых усилий потянул его на себя, отходя в сторону. Проход с омерзительным скрипом открыл свой тёмный зев, обдав пространство вокруг дымом из пыли.

Откашлявшись, я заглянул внутрь.

Вниз от самого пола вела недлинная лестница: всего каких-то восемь ступеней. Пространство подвала, по крайней мере, в высоту, было не очень большим: определённо придётся горбиться. Но, по крайней мере, в нём было светло: внутри по стенам шли такие же гирлянды, как и на улице, питающиеся магической силой свитка.

Без лишних слов я начал спускаться по охающим от каждого моего шага ступеням. Стёпа залез следом.

Оказавшись в подвале, я предусмотрительно пригнулся и упёрся макушкой в потолок. И, замерев, завертел головой. Моему взору открылся длинный неширокий коридор. Всю длину его стен заняли грубо сколоченные стеллажи, от пола до потолка, разделённые на полки. И на каждой из полок лежало какое-нибудь снаряжение. Начиная от банального пистолета с заполненным доверху пулями рожком и заканчивая какими-то странными побрякушками-артефактами, которые пришлись бы кстати древним шаманам или колдунам.

– Лёшку притащить? – вывел меня из ступора раздавшийся из-за спины голос Степана.

Я, не оборачиваясь, кивнул.

Вместе с Видящим мы быстро определились с тем, что нам нужно.

За годы сосуществования с Кодом мы умудрились скопить определённый арсенал. Для меня это прошло как-то мимо сознания, но теперь я видел, к чему привели ежедневные вылазки. Представьте, что не проходит и пары дней, чтобы ты не вернулся к своим с какой-нибудь добычей: то найдёшь старый бункер, укрытый ветвями в лесу, то наткнёшься на древнюю, как сама жизнь, деревушку, где местные побросали все пожитки и сбежали, спасаясь от виртуальных тварей. Ну, и, конечно же, лут – куда же без него. В мире, заполненным Кодом, этот самый Код встретить не так уж и сложно, и в своё время мы с дядькой Степаном прибили не одно виртуальное исчадие, возвращаясь с добычей. Но, по правде сказать, я и представить себе не мог, что в закромах оплота скопилось столько всего!

С помощью Лёшкиных рекомендаций и, наверное, с литр крови, вылившейся из его носа, я подобрал в предстоящий поход следующее:

Бронежилет, дававший в районе торса повышение брони на двадцать пять единиц. Каску с плюсом в броню на десять единиц. Несколько дополнительных рожков с пулями и ещё восемь зачарованных магией пуль, так что последних в моём арсенале стало десять – бедно, конечно, но лучше, чем две. Также, хоть Лёшка меня отговаривал и утверждал, что это позёрство, я взял эльфийский щит, по весу не тяжелее какой-нибудь театральной подделки, но имевший запредельные характеристики прочности, да ещё и абсолютную невосприимчивость к магии и стопроцентную вероятность отразить магическую атаку в обратную сторону. Простите, конечно, но такой артефакт оставлять пылиться в подвале на радость оркам я не намерен!

Подумав, я подобрал кое-что и для своих немногочисленных спутников. Лере достался амулет невидимости с возможностью использовать его раз в сутки на двадцать минут и дварфский браслет, наносивший урон в половину хит-поинтов, сколько бы их ни было у противника, в случае, если тот коснётся тебя против твоей воли. Как эта вещичка могла действовать в Земных реалиях я понятия не имел, но, если есть такая способность в описании – значит, поверим.

Сложнее оказалось с Андреем. Конечно, чем лучше мы будем оснащены, тем больше у нас шансов выжить – простая логика. Но после произошедшего я ему не то чтобы не доверял, но относился с опаской и настороженностью. Андрей строил из себя дурачка, но мне и без способностей Видящих было очевидно: он не так прост, как кажется.

Подумав, я таки перебросил через плечо ещё один меч, примерно тех же характеристик, что и мой, и повесил на пояс пистолет с двумя дополнительными магазинами с обычными и несколькими магическими пулями. Взял то я это для Андрея, но пусть пока побудет у меня. В случае чего отдам, а так мне поспокойнее будет.

Укомплектовавшись, я почувствовал себя во сто крат уверенней и на какой-то миг даже воодушевился. Но на сердце всё равно скребли кошки. Я оставляю базу, по сути, без защиты. Что будет, когда явятся орки? Чёрт, да я отлично знал ответ, но не хотел себе отвечать…

Стёпа снял с полки увесистый на вид бластер космо-десантников, чем-то напоминающий усовершенствованную винтовку, только с очень широким дулом.

– Модель «Проворный Снайпер», – вмиг выпалил у меня из-за уха Лёшка. – увеличенная дальность стрельбы, урон от тридцати до ста единиц, в зависимости от защиты врага. При попадании в голову дебафф «головокружение» – отключка на десять секунд.

Я кивнул его словам, обернувшись к выходу:

– Дельная вещь, пригодится.

– Я остаюсь. – Ошарашил меня неожиданным заявлением Стёпа.

Повернувшись обратно, я застал дядю за гляделкой в прицел бластера с таким видом, будто так и надо. Следующие слова дались мне с трудом:

– Как?.. И… и ты?!

С тяжёлым вздохом Степан опустил оружие и улыбнулся мне. Голос его был донельзя спокойным и даже весёлым, что совсем не складывалось с ситуацией:

– Ну, послушай. Вы далеко на своих двоих не убежите. А так я дам вам лишние минуты. Может, часы – кто знает? В любом случае лучше уж так. Да и… сам знаешь, я уже не тот, каким ты меня знал. Мне скакать, как горному козлику, не резон… К тому же, – он расхохотался. – Разве ты не знаешь, что капитан последний покидает тонущий корабль?

– Да, а первыми его покидают крысы. – Процедил я, до боли стискивая кулаки.

Повесив бластер на шею, дядя шагнул ка мне и ухватил за плечи. Заглянул в глаза. Я постарался не отвести взгляд.

– Послушай. – Проговорил он доверительным шёпотом. – Если тот ублюдок, этот Андрей… Короче, если он говорит правду, то… Понятия не имею, что тебе придётся вынести, но ты, чтоб тебя, должен всё выяснить. Ясно? Найди это треклятое ТДП и покончи со всем! Слышишь? Может быть, это прозвучит и пафосно, даже глупо, знаю, но… Не дай нам сгинуть за просто так. Спаси этот уродский мир. А там посмотрим. Может, у нас, дураков, ещё не всё потеряно, а?

– Я… – в этот миг мне безумно хотелось стукнуть Лёшку, чтобы тот провернул свой фокус с проникающей в голову успокоительной прохладой. Потому что на глаза наворачивались слёзы. – Я не смогу.

– Кто не сможет?! Ты?! – заржал Стёпа, больно шлёпнув меня по плечам. – Да если не ты, то кто?! Посмотри на себя! Ты же мужик! И всегда им был! А теперь всоси слёзы, – перешёл он на более низкий угрожающий тон. – Ты сейчас выйдешь к Лерке. К малышке Насте. Они не должны видеть твою слабость. Они должны свято верить, что ты – каменная стена, которая их укроет. Понял меня? Ну?!

Словно сквозь пелену застелившего всё вокруг тумана я кое-как выдавил «Да»…

Мы стояли у внешних ворот, впервые лишённых своего извечного стража Хоттабыча, и смотрели на виднеющийся впереди козырёк оплота. Андрей уже нетерпеливо ждал нас за стенами базы, но не решался окликнуть.

Мы прощались с домом.

И с семьёй.

– Идём. – Дёрнула меня за рукав Лера.

Я попятился, не решаясь отвернуться, и запоминал. Каждую дощечку, каждый огонёк, слепящий глаза в эту особенно тёмную ночь. Но в итоге мне всё же пришлось обернуться. Лицом к страшной пасти чёрного леса, на фоне которой застыл силуэт Андрея, держащегося за лямки рюкзака.

Поравнявшись с ним, я щёлкнул по кнопке на приютившемся на груди фонарике, и тот ударил тусклым лучом вперёд, едва обозначая дорогу. То же самое сделали и Лера с Андреем.

Мужчина шагнул ко мне и поинтересовался:

– Ну? И куда, кэп?

Мне захотелось хорошенько вмазать ему за этот насмешливый тон. Но я сдержался. И выговорил сквозь плотно сжатые губы:

– В Питер.

– Куда?! – это, кажется, воскликнули одновременно все.

– Вы слышали. – Огрызнулся я и двинулся вперёд, не желая выслушивать возражения, которые наверняка последуют, стоит им отойти от этой новости.

А я… Что я? Просто шёл.

Навстречу неизвестному.