Иеро не дают покоя

7. ОХОТНИКИ И ИХ ЖЕРТВА

Иеро устроился на развилке огромной ветви, возносившейся над землей на добрых полсотни футов. Где-то во тьме раскатился рев саблезубого и замер, словно отзвук удалявшейся грозы. Этой ночью небо покрывали облака, сквозь которые едва пробивался лунный свет. Разглядывая со своего насеста деревню, Иеро видел только неясные контуры хижин, темных и безмолвных, без проблеска огней. С тех пор, как он занял свой пост, из селения не донеслось ни звука; лишь изредка где-то в загоне глухо мычали кау.

Тело священника-воина казалось расслабленным, лицо – спокойным, но он был готов и к сражению, и к бегству. Копье зажато в правой руке, на предплечье левой – щит, рукоять меча трется о шею. Если понадобится он метнет копье, а потом мгновенно выхватит из-за спины короткий клинок. Вряд ли метс мог выбрать лучшую позицию для защиты; теперь оставалось только ждать и наблюдать.

Ему удалось найти подходящее дерево и забраться наверх еще засветло, незадолго до того, как на западе угас последний солнечный луч. Он поел, и после долгих недель мясной диеты вкус грубого хлеба показался чудесным. С приходом темноты Иеро начал осторожные попытки зондирования, посылая широким веером ментальный сигнал. Его ожидал сюрприз: буквально через несколько минут он коснулся чужого сознания!

Едва обнаружив неощутимое, как дыхание ребенка, прикосновение, странный разум закрылся – отпрянул и свернулся в тугой клубок, словно испуганная змея. Еще не успев вступить в контакт, Иеро обратил его в паническое бегство. Метс понял, что обнаруженное им существо ничего не подозревает ни о попытке связи, ни о том, что его ищут. Испуг был инстинктивным. Рефлекс сработал автоматически, с той же скоростью, что и «защита» священника. Кому бы ни принадлежал загадочный мозг, в него было встроено нечто похожее на предохранитель, блокирующий любую попытку контакта. Над этим стоило подумать. Сам Иеро выработал подобный механизм долгими тренировками и закрепил в смертельных поединках со слугами Нечистого. Но существо, с которым он попытался связаться, не нуждалось в обучении: его мозг обладал врожденной защитой.

В ночной тишине, овеваемый прохладным ветерком, который чуть слышно шелестел в густой кроне, метс попробовал опять нащупать чужой разум. Его подстерегала еще одна неожиданность. Мышцы священника напряглись, дыхание участилось; тут была целая группа подобных существ – вероятно, не меньше полудюжины!

Снова пришли в действие предохранители; мысль Иеро натолкнулось на ментальные барьеры – столь прочные, что священник не мог пробиться сквозь них. В то же время он заметил, что одно из созданий как будто ощутило его мимолетное присутствие. Он поймал слабую тень удивления, прежде чем она исчезла. Существо не знало, кто коснулся его разума, но ментальный сигнал был им воспринят. Иеро решил посидеть спокойно, замереть, ничем не выдавая своего присутствия. Возможно, удастся что-нибудь разузнать, оставаясь пассивным. Мозг его был открыт для приема сигналов. Вдруг существа, столь ловко ускользающие от контакта, попробуют найти его сами?

Долгое время не удавалось уловить ничего. Затем что-то случилось – что-то находившееся на грани восприятия и не имевшее отношения к Иеро. Не мысль, но слух принес первый сигнал. Далеко в саванне, к северу от темных стен и домов объятой безмолвием деревни, раздался едва слышный крик перепуганного зверя. Иеро уже давно удивлялся тому, что вблизи поселения не рыскали ночные хищники; по пути сюда он чувствовал их присутствие постоянно. Жизнь переполняла саванну, но сейчас разум замершего странника тщетно обшаривал окрестности. Никого. Ни больших хищников, ни копытных, на которых они охотятся; только змеи, ящерицы, мелкие грызуны, ласки да несколько лисиц. Долетевший же из тьмы вопль принадлежал крупному зверю, смертельно перепуганной жертве, существу, на которое охотились. Иеро ощущал это сознанием, слышал своими ушами. Он сосредоточился. Из степи донесся слабый, еле слышный топот копыт, затем мозг священника уловил волны ужаса. Да, это было большое травоядное; зверь мчался изо всех сил; и он будет мчаться, пока не остановится сердце, не прервется дыхание. Иеро чувствовал его приближение. Животное двигалось быстро.

Луна пробилась сквозь пелену облаков, и метс наконец увидел призрачную охоту – черные тени, выгравированные на серой поверхности равнины. Вначале показалась большая антилопа с изогнутыми лирой рогами; она неслась, делан отчаянные скачки. За ней появились охотники, и священник, изумленный, на миг зажмурил глаза.

Они были двуногими и двигались с невообразимой, нечеловеческой быстротой – любой из них легко оставил бы позади самого быстрого му'амана. Иеро хорошо представлял, с какой скоростью мчится перепуганная антилопа, но эти существа бежали еще стремительней.

Напрягая глаза, он рассмотрел, что преследователей было около полудюжины; они выглядели тонкими и высокими. Иеро решил пока не касаться их разумов: кто знает, что представляют собой эти создания? Погоня быстро приближалась к рощице, на опушке которой росло дерево, послужившее убежищем метсу. Если это обладатели скользких, как мокрое мыло, мозгов – в чем священник не сомневался, – сейчас не время привлекать их внимание. Через десять секунд стало ясно, что столкновения не избежать. Преследуемая антилопа повела себя странно: любое копытное животное мчалось бы в спасительные просторы саванны, а этот зверь бежал прямиком к роще; кажется, у него тоже не было выбора. Его гнали именно сюда.

Метс, словно окаменев, наблюдал исход погони. Антилопа прижалась к стволу, прямо под ветвью, на которой он сидел; бока животного тяжело ходили. Сейчас, метнув копье, Иеро мог бы пронзить низко склоненную шею сразу за угрожающе выставленными вперед рогами.

Конец наступил быстро. Один из охотников молнией метнулся к зверю; человеческий глаз не успевал уловить движения. Темная фигура проскочила мимо смертоносных рогов на расстоянии, не превышавшем толщины клинка. Видимо, это был отвлекающий маневр: второе существо с той же стремительностью скользнуло к антилопе, на миг слившись с ее телом. Что-то сверкнуло в лунном свете, и убийца отпрянул в сторону. Антилопа мотнула головой, пытаясь удержаться на ногах; темная струя крови хлестала из рассеченного горла. С предсмертным хрипом животное повалилось на землю, его бока дрогнули раз, другой, потом темнеющая под деревом масса замерла в каменной неподвижности. Иеро подумал, что никогда еще не наблюдал такого быстрого убийства. Он отвел взгляд от тела животного, пытаясь разглядеть охотников, но в сумрачной полутьме перед ним лежала только притихшая саванна; двуногие существа исчезли.

Поразительно! Секундой раньше шесть гибких высоких теней замерли полукругом около издыхающего зверя; в следующий миг степь опустела. Если бы не труп антилопы, темневший под деревом, Иеро бы решил, что вся сцена привиделась ему во сне.

Он терпеливо ждал. Едва ли простая случайность привела странную погоню к его укрытию. Нет, что-то еще должно произойти, и лучше быть готовым ко всему.

То, что случилось потом, не имело отношения к ментальным силам – просто налетел шквал ужаса. Страх не был оформлен в конкретную мысль, не поддавался объяснению. Скорее, он напоминал тот гнет, ту томительную тревогу, которую человек испытывает, когда барометр начинает падать и тяжелая духота, повисшая в воздухе, предвещает наступление бури.

Нечто страшное приближалось, подкрадывалось к Иеро, а он, беспомощный и бессильный, не мог защититься. Во мраке под деревьями и кустами вспыхнули оранжевые и желтые огоньки хищных глаз; они горели яростным пламенем, пожирая застывшую на ветви жертву. Ночной ветерок принес странный запах; неприятный, зловещий, но смутно знакомый, он внушал ужас. Пальцы священника судорожно стиснули древко копья, словно якорь спасения.

Этот инстинктивный жест укрепил его душу; голова стала ясной, и Иеро вдруг понял, что едва не покорился злым чарам, с которыми не сталкивался раньше. Он, охотник, сам едва не стал добычей. Нет, хуже, много хуже – беспомощной жертвой! Эта мысль одновременно разгневала и приободрила его; избавившись от наваждения, метс попытался осмыслить странный способ нападения.

Никто не пытался овладеть его разумом. Такое нападение он распознал бы без труда и легко смог защититься. Но что же тогда? Что именно подверглось атаке? Тело? Однако, кроме запаха, едкого и неприятного, он не ощущал никакого физического воздействия. Сомнений тем не менее не было – его атаковали, атаковали сознательно и намеренно. Ощущение ужаса еще не исчезло, оно продолжало гнездиться в нем – уже подавленное, неспособное причинить вред ни телу, ни разуму.

Горевшие в ночи глаза были иллюзией, порождением страха, который еще минуту назад сжимал тисками горло, орошал потом виски. Только страх, иррациональный ужас, который не мог нанести ни физических, ни ментальных ран и с которым он сумел совладать. Да, сколь ни удивительно, он подвергся химической атаке. Нападавшие хотели привести в смятение его чувства, одурманить страхом, превратить в испуганное животное. Глаза священника сузились; он не сомневался, что догадка верна, и мысленно принес извинения обитателям замершей неподалеку деревни. Скорее всего, они не были ни тупыми, ни начисто лишенными любопытства. Ужас стал частью им жизни – это он погрузил деревню в мертвое молчание, загнал людей в жилища и потушил огни. Меры предосторожности, не более.

Каким-то образом эти тени, эти бегущие в ночи умели воздействовать на самые глубокие, животные уровни психики. Запах – вероятно, естественное оружие – усиливал стран, вызванный концентрацией злой воли. Никакой интеллект не мог защитить от него; минуя мозг, смрад ударял по нервной системе, вызывая один из основных рефлексов, таких же как крик новорожденного или слюноотделение у собаки при виде пищи. «Вероятно, загадочные твари отлично научились влиять на эмоциональные центры своих жертв», – угрюмо подумал священник. Им удалось напугать его почти до смерти. Еще мгновение – и гибельный клык, коготь или нож вонзились бы в тело. При желании охотники могли сделать беспомощным и недвижимым любое существо, как сковали ужасом антилопу, лежавшую сейчас под деревом, чтобы потом подойти и спокойно перерезать ей горло.

Могли, но не сделали. Почему? Иеро подумал, что знает ответ. В первый раз с тех пор, как он обнаружил дьявольские создания, губы путника искривились в мрачной усмешке.

Он чувствовал, как растет нетерпение ночных охотников, бешеное, алчное; он ощущал это так ясно, словно мог погладить кончиками пальцев исходившие из мрака ментальные волны. Почему жертва не спускается вниз, не подставляет горло? Раздражение перешло в ярость; Иеро уловил гнев, нависший над ним, словно темный зловещий туман. Нет сомнений, что скоро они начнут действовать. Эти существа не встречали сопротивления. Что ж, пусть! Теперь, обуздав страх, Иеро приступил к проверке нервной системы и обмена веществ. Все было в порядке, если не считать охватившей его холодной ярости. Он даст этим тварям хороший урок!

Метс соскользнул по ветви вниз и, найдя подходящую развилку, прижался к стволу; легкий ночной ветерок трепал волосы. Теперь он находился ближе к земле, но все еще достаточно высоко, чтобы выполнить задуманное. Иеро был осторожен, помня о невероятно быстрой реакции врага. Если его предположения верны, то дело придется иметь с одним противником – во всяком случае, для начала.

Облака вновь затянули небо, скрыв лунный диск; Иеро сжался, стараясь слиться с темной грубой корой дерева. Форма ближайших ветвей и расстояния до них отпечатались в голове. Он вытащил меч, прислонил копье к стволу и стал ждать, уверенный, что приманка в капкане не останется без внимания.

Когда луна исчезла совсем, тихий шорох и царапанье когтей подтвердили его предположение. Темная фигура карабкалась на дерево, точнее, скользила, как призрак; она двигалась едва ли медленнее, чем на земле, но Иеро был готов к встрече. Как только круглый череп показался у его колен, священник с большой аккуратностью опустил на него плашмя свой клинок. Послышался треск, скрежет сдираемой с ветвей коры – видимо, полуоглушенное существо пыталось зацепиться и остановить стремительное движение вниз, к земле; затем раздался глухой стук. Услышав шум, свидетельствующий о поспешном приземлении врага, Иеро громко расхохотался – насмешливо, вызывающе. То был обдуманный поступок; он хотел взбесить стерегущих во мраке и не просчитался – ярость, бушевавшая у подножия дерева, ударила по его чувствам вполне осязаемо, подобно выпущенному из пращи камню. Осажденный приготовился к новой атаке.

Второй противник полез на дерево куда осторожнее, хотя и его движения были очень быстрыми. Видимо, он не сомневался в победе; благословляя врага плоской стороной клинка, Иеро заметил что-то вроде лассо, свисавшего с плеча охотника. Похоже, жертву собирались взять живьем! Снова раздался треск сучьев, скрежет когтей и гулкий звук удара о землю. Но на этот раз последствия падения оказались более тяжелыми, если судить по гневному визгливому воплю, достигшему ушей Иеро. Тот снова расхохотался, чувствуя, как глумливый смех вызвал у затаившихся внизу врагов новый приступ бешеной ярости. На это метс и рассчитывал; теперь, поступившись гордостью, они поспали на дерево двоих.

На равнине эти создания перемещались с молниеносной быстротой, но густая крона дерева слегка замедлила их движения. Иеро, твердо стоявший на широкой надежной развилке, считал, что не уступает им в скорости. Первый из нападающих получил сокрушительный удар краем щита в висок и рухнул вниз, увлекая за собой водопад листьев и обломанных ветвей. Второй был хитрее; он лез по противоположной стороне ствола и успел добраться до развилки чуть раньше, чем меч Иеро плашмя обрушился на его шею – как раз под ухом. Пальцы предприимчивого охотника разжались, звякнул выпавший нож, а его хозяин бессильно повис на ветке у ног Иеро.

В эту минуту луна вырвалась из облачной пелены, и священник впервые увидел одного из своих врагов.

В мягком лунном свете, пробивавшемся сквозь лиственный полог, она выглядела прелестно. Высокая – не ниже Иеро – с телом, покрытым нежной светлой шерсткой, которую украшали беспорядочно разбросанные темные точки и пятна. Кончики маленьких грудей были безволосыми – как и нос, тупо срезанный, с широкими и слегка вывернутыми ноздрями. Лоб, по которому бежали темные полоски шерсти, выглядел широким, но едва выдавался над линией надбровных дуг; таким же, едва намеченным, был и подбородок. Глаза, сейчас закрытые, показались Иеро огромными; остроконечные уши, посаженные выше, чем у человека, покрывал светлый пушок. Череп был узким, но расширялся к затылку, и священник не сомневался, что места для мозгов в нем хватало.

Настороженно прислушиваясь к доносившимся снизу звукам, он ощупал конечности пленницы. Ноги и руки, гибкие и длинные, очень походили на человеческие – если не считать покрывавшей их шерсти. Но острые втягивающиеся когти вместо ногтей! На них сходство кончалось. Иеро еще раз осмотрел эту представительницу незнакомой северянам расы. Она была совершенно нагой, лишь талию стягивал кожаный пояс с небольшой сумкой и пустыми ножнами кинжала. Метс выпрямился и удовлетворенно кивнул: его подозрения подтвердились.

Кошки! Как только слабый запах этих созданий впервые коснулся ноздрей, а мозг ощутил их ментальные волны, рефлексы, интуиция, память, знание животной жизни, которую он изучал едва ли не с рождения, – все кричало: кошки! С такой удивительной мутацией священник никогда не сталкивался раньше и даже не предполагал, что она может существовать. Он был уверен, что и в архивах Аббатств тоже отсутствуют сведения о подобных существах. Бегущие сквозь ночь охотники являлись чем-то совершенно новым в человеческом опыте. Вероятно, только жители затерянных на равнине деревень сталкивались с ними, и последствия этих встреч нетрудно предугадать. Иеро вспомнил истории о внезапно исчезнувших странниках и целых караванах, ходившие среди торговцев. Теперь он мог легко представить сцену у ночных костров, когда ужас темной волной обрушивайся из тьмы на ошеломленных людей – ужас, за которым появлялись леденящие кровь иллюзии. Горящие во мраке глаза, нагнетающий страх запах и, наконец, смерть!

У подножия дерева продолжалась какая-то возня. Если они навалятся всей кучей, когда луна опять уйдет за облака, ему не выстоять. Большинство умрет, но конец может быть только один. Пожалуй, надо испробовать что-то новое – и быстро!

Он прижал ногой распростертое тело, чувствуя, как слабо вздымается и опадает грудь пленницы; затем послал вниз невидимый луч ментального щупа. Теперь мозг, на который он наткнулся, не стал ускользать; его обладатель был очень сердит и возбужден. Иеро с удивлением ощутил, что не он разгневал ночного охотника, а внезапно исчезнувшая самка. Взъяренный разум явно принадлежал вождю – властному, уверенному в своих силах, ни разу не терпевшему поражения. Как он был взбешен! Священник почти видел зловещий блеск янтарных глаз, ощетиненный загривок, нервное подергивание усов и настороженные уши.

Первым откликом на проникновение Иеро в ментальный диапазон людей-кошек было пораженное молчание, сменившееся гневом. Связь, однако, не прервалась. Существо, чей разум он нащупал, не хотело отступать.

– Где она? Где Младшая? Ты, безволосый! Спускайся вниз с обезьяньего насеста, или мы прикончим тебя! И не слишком быстро!

Сообщение было совершенно ясным для любого, кто обладал ментальными навыками Иеро. Видимо, эти существа использовали мысленную речь для повседневного общения: передаваемые образы оказались четкими и недвусмысленными. И столь же недвусмысленное презрение звучало в упоминании обезьяньего насеста.

– Прикончить меня непросто, – ответил странник с насмешкой. – Кое-кто из твоего племени уже убедился в этом, заработав пару-другую синяков. А я мог запросто вбить их – даже не выпустив когти. – Он решил воспользоваться чужим оборотом. – Раскинь мозгами, охотник. И запомни: Младшая здесь, в моей власти. Она цела и невредима, если не считать царапины на голове, – но только до тех пор, пока мое терпение не лопнуло. – В словак звучали вызов и угроза: сила – лучший довод для собравшихся внизу хищников.

Ментальная связь оборвалась, будто перекушенная острыми зубами, этот образ, по мнению Иеро, был под стать кошачьему племени. Однако снизу долетали неразборчивый шепот и бормотанье. А кошки-то не глупы! Незнакомец сбросил с дерева их собратьев, легко вступил в ментальный контакт, – возможно, он способен и на большее. У мышки оказались острые зубы! Лучше подождать, не выдавая своих замыслов, и поглядеть, не обернется ли она крысой – или чем похуже.

Иеро тем временем ощутил первое содрогание тела пол ступней. Быстро наклонившись, он расстегнул пояс пленницы и связал им руки за спиной, затем, вытащив из сумки кусок веревки, туго обмотал лодыжки. Если его действительно атакуют, пусть красотка полежит спокойно. Кто знает, чего можно ждать от разъяренной дикой кошки? Когти у нее внушительные…

От предводителя стали поступать новые сигналы:

– Пошли Младшую вниз. Если она цела, мы подумаем. Если нет – придем и убьем тебя!

В переменчивом свете луны, которая то скрывалась за облаками, то роняла бледные лучи на кроны деревьев, священник задумчиво оглядел свою пленницу. Не была ли угроза ее сородичей блефом, простой хитростью? Вождь ведь ничего определенного не обещал… Когда молодая самка вернется к своим, те могут напасть – и даже получат численное преимущество. Он же потеряет ценного заложника. Иеро колебался, взвешивая все известное о ночном народе и его происхождении; он пытался предугадать развитие событий. Вероятно, кошки безжалостны от природы и видят в нем угрозу… Однако есть одна зацепка, точнее, целых две. Существо, вступившее с ним в контакт, казалось искренним или, скорее, незнакомым с ложью и не нуждающимся в ней. И второе, более существенное, на что он надеялся все это время… Весьма забавный момент… Пожалуй, такая штука не убьет кошек, но она должна помочь… В который раз за свою бурную жизнь Иеро положился на судьбу и выбрал риск.

Пленница очнулась; огромные глаза – втрое больше его собственных – пристально глядели на священника, и в них разгоралось яростное пламя. Широкий, почти безгубый рот приоткрылся, обнажив острые зубы; без сомнения, она пустила бы их в ход при первой же возможности. Длинные белые волоски на верхней губе, точное подобие кошачьих усов, встопорщились. Не свяжи он эту красотку, решил Иеро, хлопот с ней было бы предостаточно.

– Мир, маленькая сестра! Я тебя не трону – отпущу тебя вниз, на землю. Вождь, – он передал спектр частот, характерный для мысленной речи предводителя, – просил освободить тебя.

Он медленно развязал веревку на лодыжках и стягивающий локти ремень. Метс оставался настороже, помня о фантастической скорости ее реакции. Конечно, он не побоялся бы схватиться врукопашную с этим стремительным и гибким существом, однако острые зубы и когти невольно внушали уважение.

Пленница осторожно поднялась на ноги, не спуская взора с Иеро; теперь в огромных янтарных глазах светилось скорее удивление, чем гнев. Глаза эти расширились от удивления, когда священник протянул ей пояс с кинжалом, который раньше воткнул в ствол дерева. Молниеносным движением, легким и плавным, она приняла оружие из рук человека и метнулась вниз, бесшумно скользя меж ветвей. Иеро уселся на развилке и стал ждать. Он чувствовал, что нужно набраться терпения.

Ночь шла на убыль, луна спускалась за горизонт и наконец исчезла. Вдалеке раздался вой шакалов; большой филин сел рядом, но, заметив неподвижную человеческую фигуру, возмущенно заухал и сорвался с ветки. Предрассветная тишина опустилась на саванну. Но Иеро знал, что не одинок. И не спускаясь с так называемого обезьяньего насеста, он чувствовал, сколько глаз наблюдают за ним из темноты. Вступить в контакт с отдельным мозгом было проще, но метс мог ощущать и рост ментального излучения всей группы, по мере того как все больше и больше ночных бегунов собиралось на совет. Должно быть, вокруг дерева сгрудилась целая толпа. Уж не сулит ли эта ночь кровавый конец? Иеро вознес утренние молитвы, испрашивая благость милосердия и всепрощения. Пожалуй, он уповал не столько на милость Господа, сколько на снисходительность Его творений, толпящихся внизу и способных в единый миг наложить на метса когтистые лапы.

Ожидаемое сообщение пришло внезапно, как и все исходящее от людей-кошек.

– Спускайся вниз, если не хочешь, чтобы тебя разорвали в клочья, – приказал вождь. – Пойдешь с нами. – Затем, с явной неохотой, он добавил: – Можешь оставить у себя оружие. Но не вздумай им пользоваться!

Иеро ликовал про себя, неторопливо спускаясь с дерева. Сработало! Пока предположения сбывались, но через несколько мгновений выяснится, не станет ли разорванное горло платой за излишнюю самонадеянность. Он не тешил себя надеждой, что сможет справиться с толпой необычных мутантов. И священник шептал слова молитвы, когда ноги его коснулись земли.

Под деревом царила тьма, однако не настолько густая, чтобы не различить кольцо высоких фигур и сердитый блеск янтарных глаз. Иеро невольно подумай о людях, десятках, сотнях людей, видевших такую же картину в последние минуты, перед тем как упасть на колени под парализующей волной ужаса и без сопротивления расстаться с жизнью. Его рука крепче сжала копье. Нет, он не встанет на колени… и уж паралич от страха ему не грозит!

– Пошли! – этот приказ пришел от вождя. – Ты можешь идти обычным шагом. Мы будем двигаться медленно… так медленно, как привыкли тащиться существа твоей породы. – Мысль, исполненная презрения, относилась к обитателям деревни.

– Я не оттуда, – сообщил Иеро, – и ты, вероятно, давно это понял. – Он вложил вызов в свой ответ и довольно ухмыльнулся. Противник вряд ли привык, чтобы ему перечили, во всяком случае не ожидал этого от людей.

Вождь, однако, сдержал раздражение. Теперь он нависал прямо над Иеро

– высокий, не меньше семи футов ростом, насколько можно было определить в сумраке занимавшегося утра.

– Нет, конечно, ты не такой, как они. Ты можешь говорить, как иир'ова. – Иеро не мог подобрать более похожего звукосочетания для названия неведомого народа. – Другие не слышат нашу речь. И ты сопротивлялся убивающей мысли… даже Ветру Смерти! – Вероятно, вождь имел в виду ужасный запах, способный сломить волю и сопротивление любого существа.

– Нет, – продолжал человек-кот, – ты не из тех, что обитают здесь. Ты

– существо другой породы, и, возможно, гораздо худшей! Легенды, дошедшие из прошлого, рассказывают о таких, как ты… Старейшины иир'ова помнят их. И если мои догадки верны, то лучше бы тебе умереть в ветвях дерева!

Теперь они двигались прочь от деревни, в сторону открытой степи, поросшей высокой травой; они шли на восток под темным облачным небом. Иеро шагал в окружении рослых фигур. Был ли он дичью или почетным пленником? Во всяком случае, не стоило проверять это бегством; на равнине он не мог тягаться со стремительными иир'ова.

Предводитель заговорил снова, несколько неуверенно:

– Я надеюсь, что мои мы подозрения ложны. – Он помедлил в нерешительности. – Ты был храбр и сошел вниз по одному моему слову. И те, кого ударил большой нож, утверждают, что рука смерти едва не коснулась их. Но ты позволил им жить. – Снова пауза. – Ты понравился Младшей, хотя ее голова в крови. Она – Владычица Ветра. – Интонация вождя подсказала Иеро, что этот титул был весьма почетным. – Младшие, даже Владычицы, любят с чем-нибудь поиграть. Они таскают детенышей у этих обезьян, дрожащих за деревянными стенами, и пытаются приручить их. Но все детеныши умирают.

Иеро вознес молчаливую молитву за упокой души всех младенцев, похищенных у несчастных обитателей деревни.

– Назови свое имя – так, как оно звучит на твоем языке, – внезапно прервал он вождя.

Ответом были раскатистые рычащие звуки, которые не могла воспроизвести гортань человека. Иеро безуспешно попробовал повторить их, выдавив наконец что-то похожее на «Б'ургх». Он чувствовал, что неуклюжие попытки веселят собеседника и ничего не имел против. Любой пустяк, который укрепит зародившуюся приязнь, работал сейчас на него.

Они прошли около мили, когда Иеро вновь ощутил ментальный сигнал Б'ургха:

– Ты, чужестранец, такой же охотник, кок и мы. – На самом деле вождь назвал его «странным» или «загадочным». – Те существа, что живут за стеной, используют ловушки и ямы, прикрытые травой. А ты, ты можешь, подобно нам, охотиться в темноте?

– Да, – ответил Иеро, – только медленней. Я вижу ночью не так хорошо, как твой народ. И не могу так быстро бегать. Никогда не встречал подобных вам бегунов, – добавил он с невольным уважением.

– Никто не в силах догнать нас. – В словах Б'ургха прозвучала гордость. – Мы – Дети Ночного Ветра. Однако, – на мгновение он сделал паузу, – есть неплохие охотники и среди малого племени – из тех, кто подстерегает в засаде. Иногда мы встречаемся с ними… и тогда не все иир'ова возвращаются на свои равнины.

Иеро понял, что собеседник явно имеет в виду людей – новое странное племя, почти равное его народу или, по крайней мере, не испытывающее страха перед ним. Вождь признавал это, несмотря на все свое высокомерие. Однако им двигало и нечто иное – то, о чем священник догадался, прячась в ветвях лесного гиганта. Вожак иир'ова был любопытен. Он нашел себе новую забаву и не собирался с ней расставаться. Котенок разыскал клубок ниток! Видимо, не только Младшим нравилось играть с маленькими безволосыми зверьками! Иеро ухмыльнулся в темноте, вообразив, что вместо мягко шагавшего рядом исполина, у его ног крадется пушистый кот.

– Нам не нравятся обезьяны из-за стен… те, что копаются в земле и разводят глупых рогатых зверей. Хотя молоко у рогатых вкусное, и мы его пьем, когда придет охота. – Вожак помолчал, затем мысль его вновь коснулась разума Иеро. – Ты видел Младшую – ту, что была с тобой на дереве. Скоро встретишь других таких же… И вероятно, узнаешь, почему мы не любим твой род. Я начинаю вспоминать плохое… очень плохое… это случилось давно… Однако мы не станем говорить больше, пока не придем в Воздушные Логова. – Тон последнего замечания не слишком приободрил Иеро.

Прошло с полчаса, и смутные тени обступили их, закрывая небо. Иеро и его спутник подошли к другой полосе леса. Эта роща казалась больше той, где прятался метс, и она не пустовала. По отдельности люди-кошки еще могли укрыться от его ментального взора, но поселение этих существ священник обнаружил без ошибки – над ним, словно пар над водой, висел туман мысленных излучений. Значит, это и есть Воздушные Логова! Как бы ему не испустить тут дух…

Через минуту они были уже под сенью огромных деревьев, пробираясь вдоль опушки. Узкая тропинка петляла, словно прихотливо изгибающийся ручей, но спустя некоторое время вывела их на поляну, затененную низко нависавшими ветвями. Полумрак не помешал Иеро разглядеть лестницы, что свисали из древесных крон. К одной из них его и направили – вежливо, но твердо.

Лесенка уходила, казалось, в самое поднебесье. Наконец они с Б'ургхом достигли внешнего края большой площадки, сделанной из гибких ветвей, переплетенных лианами. Иеро не сразу заметил неясную фигуру, скорчившуюся на циновке в дальнем конце воздушного убежища. Огромные глаза, в которых играли оранжевые отблески, пристально изучали пришельца; наконец плавное движение руки сопроводило приказ:

– Садитесь!

Бок о бок человек и рослый самец пиррова опустились на корточки; таинственный наблюдатель пребывал в молчании. Он не пытался вступить в ментальный контакт, но Иеро был уверен, что видит старейшину. Он чувствовал, что это создание просто припоминает, размышляет и сопоставляет, изучает и делает выводы. Такая работа требовала времени, и священник терпеливо ждал. В конце концов темная фигура поднялась с циновки и шагнула к гостям, попав в сумеречный свет занимавшегося утра.

Существо оказалось старым, очень старым, но не дряхлым, как заметил странник. Энергия жизни переполняла его, разум и дух были крепки, хотя спина сгорбилась и мышцы высохли. Несомненно, Б'ургх был превосходным бойцом и предводителем на войне и на охоте, но сейчас перед Иеро стояла та, что вершила судьбами иир'ова.

– У меня нет имени, Чужой, даже в нашем языке. – Ментальный голос оставался юным и свежим, несмотря на возраст. В огромных глазах мерцали огоньки, но разум был спокойным и ясным; ни гнева, ни следа раздражительности или нетерпения, которые Иеро замечал у Б'ургха. – Я – Та, Что Помнит, и Та, Что Говорит. С тех времен, когда мы обрели свободу, подобные мне хранят память племени. Они никогда не должны забывать о Страшных Временах, о том, что случилось в другом месте за много восходов и закатов до того, как мать моей матери впервые раскрыла глаза. Теперь пришел ты… и, может быть, это – главное, для чего я жила… я и все остальные Помнящие, те, которых давно унес Ночной Ветер.

Она придвинулась близко, и Иеро понял, что ему разрешено говорить. Смутная догадка о прошлом загадочной расы промелькнула в голове, но он отложил ее до времени и мягко ответил:

– Я не враг твоему племени. И говорил главному среди ваших охотников, что не отношусь к народу, обитающему на равнине за деревянными стенами. Думаю, он поверил мне.

Сухой ответ последовал быстро:

– Что с того… Главное – чтобы поверила я, Безволосый! Потому ты и находишься здесь! – Ее ментальный сигнал был холодным и вызывающим, но в следующий миг тон изменился: – Думаешь, мы враги этим существам, что сгрудились за стенами, более жалкие и трусливые, чем те животные, которые питают их? Нет! Они приносят пользу. И еще одно примиряет с их существованием… это касается тебя, ибо ты стоишь гораздо ближе к ним, чем к нам. Догадываешься, о чем речь?

Священник думал, стараясь не выдать колебаний. Вопрос был с подвохом. Перед ним разверзлась пропасть. Одно неверное слово – и он умрет в считанные минуты! Надо что-то ответить – и немедленно! Иеро выбрал рискованный ход:

– Эти люди с равнины, похожие на меня, но такие беспомощные и безобидные, – они служат напоминанием… Помогают сохранить память о прошлых временах. О временах, когда другие, подобные им телесно, не были ни беспомощными, ни безобидными! – Он перевел дыхание, не отрывая глаз от вертикальных зрачков Помнящей.

Она тоже вздохнула – глубоко и с видимым облегчением.

– Стало быть, ты знаешь? И если знаешь, то как много? – Ее глаза сузились. – Но сначала скажи: откуда пришло твое знание?

Свой мысленный ответ Иеро формулировал с предельной тщательностью; он понимал, что все еще ходит по лезвию ножа. При первом неосторожном слове, неверном движении огромный иир'ова, сидевший рядом, скрутит его, не дав пошевелиться. И стоит только старой кошке кивнуть…

– Поверь, я не знаю ничего. Но за годы скитаний видел много земель, населенных странными существами. И часто сражался с ними… Одни походили на меня, другие – нет. Но самые страшные враги, самые злобные твари относились к моей расе. – Он сделал паузу, усиливая действие слов. – Но только по виду. К тому же они были настоящими Безволосыми – ни волоска на теле и на голове. – Действительно ли пылающие зрачки чуть дрогнули? Он продолжал: – В тайных местах, вдали от света солнца, они выводит рабов – существ иных пород, которых превращают в слуг зла, таких как эти. – Иеро послал Помнящей образы Волосатых Ревунов, обезьяноподобных лемутов, и страшных людей-крыс.

Едва заметная дрожь пробежала по ее телу, но огромные глаза не отрывались от лица священника. Теперь в ментальной речи Помнящей появился оттенок просьбы; раздражение исчезло, во всяком случае, оно не относилось к Иеро.

– Если тебе ничего не известно, то ты не ведаешь о позоре, который мы, свободное племя, не смыли до сих пор?

– Разве можно считать бесчестьем то, что когда-то слуги зла силой захватили тебя? А ведь и со мной случилось такое – меня схватили и пытали. Но я убежал! И сейчас бегу, пробираюсь на север к своему народу. Как бежали в далеком прошлом Дети Ночного Ветра, почуяв сладкий запах свободы!

Он слегка успокоился. Детали мозаики становились по местам; проницательному уму хватило намеков, чтобы воссоздать цельную картину. И слова Помнящей лишь подтвердили то, что он уже предчувствовал.

– Покажи твоего врага! Покажи в мыслях! Того, кто властвует над остальными!

Выполнить эту просьбу было нетрудно. Ненавистное лицо С'даны, адепта Нечистого, смертельного и страшного врага, часто всплывало в памяти священника. Бледная кожа, безволосый череп, глаза, почти лишенные зрачков и горящие дьявольским огнем, аура злобной силы, окружавшая колдуна… Иеро передал Помнящей адский образ.

Она зашипела, как разъяренная рысь. Б'ургх, беспокойно шевельнувшийся рядом с Иеро, вторил ей. Гнев затопил сознание иир'ова, гнев, не остывший в череде многих поколений, которые родились свободными. Эта раса была самой независимой, самой гордой из всех искусственно выведенных колдунами Нечистого, и ненависть к тем, кто осмелился когда-то наложить на них оковы, жила в крови.

– Это один из них! Проклятые! Чтоб им сгореть в небесном огне! Пусть смерть поразит их в пещерах – там, где они приносят боль своими острыми ножами! Они держали нас под землей, беспомощных, скованных властью их злых мыслей… смеялись, когда мы терпели страдания… говорили, что хотят сделать из нас полезных слуг! Да, мы стали бы хорошими слугами, если бы их мощь сломила нашу волю! Слушай, Чужой… ты, который ненавидит их так же, как мы! Я, Помнящая, поведаю о тех временах – так, как рассказывала мне мать со слов своей матери. Запомни эту историю, как запоминают ее детеныши иир'ова. Если ты ненавидишь их – а я чувствую, я знаю, что ты не лжешь, то прими помощь Прайда!

Иеро прислонился к плетеному ограждению платформы; теперь он мог позволить себе расслабиться. Усилия Нечистого помогли ему найти новых союзников. Забавно! Но вряд ли это порадовало бы С'дану!

Ночь убывала, восток разгорался первыми отблесками рассвета. Устроившись на краю воздушного гнезда иир'ова, священник слушая историю их пленения – далеко отсюда, в иной земле, за сотни миль к юго-западу. Он полагал, что адепты Нечистого вывели эту расу для битв – ментальных и тех, где используется более осязаемое оружие, – однако не стал делиться догадками с Помнящей.

Но какую ошибку допустил враг! Мысленное сражение требует мощного, высокоразвитого мозга, а такой разум не способен к бездумному подчинению. И вскоре новосотворенное племя воинов поняло, что является лишь орудием в руке хозяина, ничтожной деталью зловещего плана. Боль и мучения научили иир'ова терпению, ложь владык – проницательности, жажда свободы – сплоченности. Они объединились и восстали.

И наступил час отмщения – ночь крови и огня! Они застали повелителей врасплох и вырвались из пещер и пылающих лабораторий, потеряв многих; тех же, кому удалось выжить, преследовали долго и упорно. Они бежали, упрямые гордецы, бежали, пока сердца не начали рваться из груди, бежали, пока их самки могли нести детенышей. И выбравшись из владений прежних хозяев, скинув ментальные оковы, племя шло день за днем, пока не достигло здешних мест. Тут они осели, но никогда не забывали того, что минуло. Их история, трагическая и мрачная, передавалась из поколения в поколение; кровоточащий шрам воспоминаний не зарастал плотью забвения.

Когда первые группы переселенцев и кочевников появились в этих краях, внимательные глаза наблюдали за ними из тенистых рощ. Единственные представители рода людского, которых знали иир'ова, были слугами Нечистого. И горячие головы решили, что пришельцев нужно истребить – полностью и без жалости. Но мудрость победила. Понаблюдав за чужаками, они поняли, что это существа другой породы, безвредной и робкой. Пришельцы даже оказались полезны: мясо их животных было вкусным, молоко – восхитительным. Итак, поселенцам разрешили остаться; они жили под бдительным присмотром, обложенные данью.

Ни дань, ни тайное владычество Детей Ветра не были обременительными, если не переступать простые законы. Любой человек, увидевший вблизи одного из неведомых повелителей, умирал; исключений не делали ни для кого. Старейшины пиррова полагали, что пришельцы не только доставляли пропитание, но и были живым напоминанием о прошлом. Кроме того, они могли отвлечь на себя внимание слуг Нечистого, появись те в саванне. Итак, две расы, два племени жили бок о бок; насколько Иеро мог установить, это продолжалось две сотни лет.

После заката люди затворялись в жилищах, за деревянными оградами. Ночь принадлежала Детям Ветра. Искусные охотники, они истребляли опасных зверей, которые могли бы угрожать скоту или людям. В округе было три человеческих поселения, и по их числу племя иир'ова делилось на три рода, или Прайда. Пришельцы скоро проведали о незримых покровителях, возможно, это знание им дорого стоило. Их жизнь проходила рядом с призраками. Вскоре они поняли, что должны в урочный час оставлять пищу и молоко в отмеченных местах, узнали, что призраков можно увидеть лишь ночью и что любопытные исчезают навсегда. Страх надежно держал их за стенами. Изредка в предрассветных сумерках сидевший на дереве дозорный мог разглядеть стремительные фигуры охотников, скользившие среди высокой травы; он знал, что то были таинственные боги его народа, вершители безжалостного закона.

С философским спокойствием Иеро подумал, что встречал немало племен, которые воображали, что обладают свободой, но жили много хуже. Когда-нибудь придет время поразмыслить над этим странным несоответствием человеческих культур и поискать пути их изменения.

История была завершена, и Помнящая разрешила человеку перебраться на одну из плетеных площадок, где он мог спокойно отдохнуть. Наступал день – время сна для иир'ова, хотя отдых отнимал у них меньше времени, чем у людей. Обычно в светлые часы они занимались какой-нибудь несложной работой: выделывали ремни из шкур, плели корзины и лепили грубые глиняные горшки.

Около полудня Б'ургх разбудил гостя. Весь Прайд собрался на поляне в центре рощи, и Иеро был представлен всем от мала до велика, не исключая совсем крохотных детенышей. К двум остальным родам отправили посланцев, чтобы сообщить о новом союзнике. После этого Иеро обрел полную свободу и смог удовлетворить любопытство.

Они были простым народом, эти иир'ова; их материальная культура примерно соответствовала уровню австралийских аборигенов. Люди-кошки не имели даже оружия, кроме длинных ножей, обсидиановых или металлических; последние, несомненно, являлись частью взимаемой с деревень дани. «Пожалуй, – решил священник, – они и в самом деле не нуждаются ни в чем». Их невероятная подвижность да Ветер Смерти делали охоту слишком легкой! У них было все необходимое для жизни, и никто не желал большего. Иир'ова пользовались огнем, но только ради тепла и света; они предпочитали сырую плоть печеному мясу. Дикие груши и другие плоды разнообразили их меню; они ели растительную пищу, когда чувствовали необходимость в ней. Еще Дети Ветра знали несколько целебных растений – этим ограничивалась их примитивная фармакология.

Два пушистых малыша, обитавших на соседней площадке, показались Иеро очаровательными. Они, в свою очередь, полюбили играть с этим странным безволосым чужаком. Теперь Иеро, прогуливаясь вечерами, тащил на каждом плече теплый, мохнатый, подпрыгивающий комочек. Сзади тянулся хвост детенышей постарше и подростков, засыпавших гостя градом вопросов, так что у него гудело в голове от безуспешных попыток разобраться, кому он должен ответить. У любого костра его ждал радушный прием, и, обходя их изо дня в день, он старался разделить трапезу с каждым членом племени.

По вечерам метс наносил обязательный визит Помнящей – иир'ова были весьма щепетильны в вопросах вежливости. Иеро проводил с ней не меньше часа; иногда к ним присоединялись Б'ургх и Младшая – та, которая познакомилась с его мечом на дереве вблизи деревни. Теперь он знал ее имя

– М'рин; со временем ей предстояло стать новой Помнящей Прайда.

Взаимоотношения между членами племени были сложными, порой – почти неуловимыми и непонятными. Встречались пары, питавшие друг к другу несомненную и глубокую привязанность, но многие не искали устойчивых семейных связей. Одни самки предпочитали постоянных партнеров, другие часто меняли приятелей. Впрочем, детенышам никакие любовные пертурбации старших не доставляли хлопот: они считались общими. Иеро выведал, что иногда Дети Ветра устраивали нечто вроде праздников, во время которых теряли силу все правила и законы. Они жгли на кострах какую-то траву, дым которой приводил их в дикое возбуждение, почти неистовство.

Помнящих тщательно отбирали среди молодых самок, и затем они проходили длительное обучение Что касается Б'ургха, то, как предполагал Иеро, он завоевал титул главного охотника и военного вождя в поединке; в один прекрасный день его мог вызвать на бой кто-нибудь из младших самцов. И если юный воин переживет сражение, то будет принят в почетный круг старших – тех, к чьим советам прислушивается Помнящая.

Иногда по ночам Прайд предавался чему-то вроде хорового пения – Иеро не мог подобрать лучшего слова. На его взгляд, эти поэтические и музыкальные фестивали были слегка шумноваты: песни иир'ова напоминали вопли огромных котов. Иногда завывания и протяжные мяукающие рулады становились чуть тоньше и мелодичнее, но тут же с новой силой обрушивались на человека, терзая слух. Иеро вежливо внимал и, кивая головой, изображал безграничное удовольствие. Эти сборища устраивались в честь гостя и нового союзника; за неделю, которую метс провел с Прайдом, ему пришлось не раз участвовать в спевках.

Но в остальном племя Детей Ночного Ветра приводило Иеро в восхищение. Ему даже удалось кое в чем помочь своим хозяевам. Старейшин уже давно беспокоило падение рождаемости в их Прайде, и Иеро быстро установил причину: приток свежей крови из двух других родов почти прекратился, Прайд стал замкнутой группой. Метс осторожно намекнул Помнящей и ее советникам, старшим самцам, что молодежь из разных Прайдов должна встречаться почаще. Слова гостя были восприняты с благодарностью, и старейшины заверили его, что обязательно последуют совету, конечно не ущемляя личной свободы юных пиррова. Последнее замечание удивило священника, и он обратился за разъяснениями к М'рин. По словам Младшей, никто не мог приказывать членам племени; допускались только деликатные предложения и вежливые напоминания. Однако М'рин считала, что слова гостя не останутся без внимания, правда, это потребует времени.

Примерно каждую вторую ночь те Дети Ветра, кому позволял возраст и силы, охотились. Конечно, они брали с собой и нового друга – его не приходилось долго упрашивать. Иеро не мог поспеть за стремительным бегом ночных охотников, и дичь пригоняли прямо к нему. Ветер Смерти не использовался ни разу; иир'ова применяли это оружие лишь на войне и в случае большой опасности. Иеро казалось бестактным интересоваться им; он предполагал, что газ выделяют железы, подстегнутые снадобьем из какого-то редкого растения. Секретом владели лишь Владычицы Ветра – несколько специально обученных самок. Иир'ова открыли в себе эту удивительную способность много лет назад и надеялись, что она поможет племени в борьбе с Нечистым.

Дичь, которую обычно предпочитали ночные охотники, редко попадалась в окрестностях, но как-то раз они обнаружили подходящее животное к взяли с собой Иеро, видимо желая проверить, на что тот способен. Гостя оставили в засаде, тактично выбрав место недалеко от деревьев, и велели быть наготове. Иеро понимал, что ему будет предоставлена честь прикончить добычу. Но с каким зверем придется иметь дело? Об этом даже не заикнулись. Дети Ветра, несомненно, обладали чувством юмора – довольно причудливым, как мог заметить Иеро. Оставалось надеяться, что ночные охотники не пригонят к роще одного из бродивших неподалеку гигантов с ногами, подобными древесным стволам.

Иеро испытал большое облегчение, услышав топот копыт и сердитое фырканье какого-то травоядного. Однако, когда зверь возник перед ним в лунном свете, энтузиазм метса слегка приугас.

Судя по форме головы это был огромный бык. Над глубоко посаженными крохотными глазками выдавались два длинных прямых рога – мощное, смертоносное оружие. Кроме того, на широкой морде торчал третий, который разветвлялся посередине и выглядел весьма зловеще. Иир'ова гнали разъяренного зверя к месту, и того на миг охватило удивление: как ночные охотники, при всей их стремительности, ухитрялись избегать смертельных ударов страшных рогов? Однако несущийся на него бык не отставлял времени для раздумий. Нанести удар в толстый, увенчанный ротами череп было бы самоубийством; Иеро метнул копье в широкую грудь зверя и, отскочив в сторону, выхватил меч.

Широкий наконечник копья впился в мохнатую тушу, на секунду остановив чудовище. В то же мгновение Иеро с трех ярдов метнул клинок, целясь в налитый кровью, выпученный глаз животного. Лезвие вошло по рукоять. Взревев в последний раз, бык рухнул на землю под торжествующие крики охотников; мозг зверя был пронзен насквозь. Внезапно Иеро почувствовал, что у него дрожат колени.

Когда он вытащил меч и осмотрел морду животного, ноги стали ватными. Глазницу окружала мощная черепная кость; придись удар чуть в сторону, и клинок отскочил бы, оставив лишь царапину на толстой шкуре. На миг прикрыв глаза. Иеро вознес благодарность Создателю за добрый бросок.

– Ты ловко управился с Четырехрогим, – пришла одобрительная мысль Б'ургха. – Никто даже не успел помочь. – Он помолчал и потом добавил: – Мы любим охотиться на него… бывает, что добычей становится охотник. Рогач не боится хорошей схватки.

Иеро витиевато поблагодарил Детей Ветра за предоставленную честь и отличное развлечение. Не стоило показывать им, что он чувствовал на самом деле.