Идеальный Плутоний

Их тайные встречи продолжились. Время обеденного перерыва стало их временем. Они обменивались мнениями, обсуждали происходящее в Городе, рассказывали друг другу о себе, делились какими-либо впечатлениями. Им было легко друг с другом. В ежедневных беседах они черпали внутренние силы, и этим помогали друг другу. Когда кто-то из них двоих не являлся на свидание, другой волновался и до самого конца перерыва ждал у двери ресторана.

Фрэнк изменился. Внутренний огонь разгорался все больше. Он с удвоенной, а то и утроенной энергией принимался за все задания и начинания. И - самое главное - он обрел внутренний стержень, которого ему не хватало последние месяцы, даже тогда, в Мемфисе. Он загорелся идеей доказать Руди несостоятельность Плутония, а потом, быть может, бросить окружающим людям правду в лицо. И, за какое дело он бы не брался, перед ним всегда возникал образ любимой женщины. В нем не возникало ревности или злости за то, что они не могут быть вместе. Просто он был безумно рад, что мог дышать с ней одним воздухом, ежедневно общаться и любоваться её глазами, находить у неё нравственную опору, прикасаться к её рукам. Нравственный взрыв, произошедший в сознании, обнажил в нем умение утонченно и нежно любить...

Миновал месяц. Никто из тех, кого знал Фрэнк, так и не вспомнил прошлого. Всё, или почти всё население по-прежнему думало, что живёт в Городе в неком государстве на планете Земля. В школах маленьких детей не учили ни истории, ни географии, ни биологии - только предметы с названиями "абстрактная арифметика" и "правописание". Даже зачатков чтения или литературы не преподавали. Ничего, что могло бы каким-то образом косвенно приоткрыть завесу тайны Плутония.

А еще Фрэнк заметил, что все триста тысяч (Руди назвал такую цифру) жителей одинаково мыслят и ведут себя одинаково. То есть, в Плутонии не было молодежи, студенчества, не было и пенсионеров. Только средний класс, обыватели, люди от тридцати пяти до сорока пяти лет. И дети у всех - как на подбор - лет девяти - десяти. Все по шаблону...

Утром первого дня нового месяца Фрэнк решил нанести визит Руди, так как не бывал у него очень долго, с момента встречи с Николь. Он долго обдумывал план ведения разговора и лежал в постели до тех пор, пока Лиз не позвала завтракать. Завтрак состоял из парочки бутербродов и сока со вкусом апельсина. Его жена так и не научилась готовить. Но дело было не в этом - он все больше ужасался тем мыслям о разводе, которые посещали его. Единственное, что связывало их - это сын. Лиз, конечно, обижалась на Фрэнка за то, что он отказывался от попыток завлечь его в постель и последние две недели пресекал всякое подобие близости, вплоть до случайных прикосновений. Вспоминая прошлую жизнь, Фрэнк вдруг понимал, что обходится с ней сейчас так же, как она когда-то с ним. Он пытался оправдаться и стать праведником в собственных глазах, но все его попытки были жалкими. Похоже, он возвращает должок своей жене. Фрэнка успокаивало лишь то, что между ним и Николь ничего не было. Пока.

Новый день начался неудачно - Руди нигде не было. Серьезный разговор пришлось отложить до вечера. После четырех, как только закончился рабочий день, Фрэнк пешком добрался до Ратуши (благо, всего пять кварталов) и застал того, кого искал.

Администратор сказала, что Рудольф Вайсс находится в кабинете Лео Бенэкера. Фрэнк знал, кто такой этот Лео - молодой мэр города. И потому ему было интересно познакомиться с тем, кому доверена его жизнь.

Фрэнк постучал. Открыл ему незнакомый пожилой человек, поразивший своей огромной белой шевелюрой, глубокими морщинами, испещрившими щеки и холодными серыми глазами. Но, несмотря на то, вид у него был молодцеватый - чувствовалась спортивная подготовка.

- Кто Вы? - резко спросил он. Голос у него был громкий, порывистый. Фрэнк почему-то испугался. Все-таки этот великан выглядел грозно.

- Я... Фрэнк Миллер. В смысле... я хочу говорить с...

За спиной этого человека он увидел блаженно развалившегося в кресле Лео, энергично ходившего по кругу Руди и еще двух незнакомых мужчин.

- Уходите, сейчас совещание, - громогласно отрезал великан и хотел уже захлопнуть дверь перед носом у Фрэнка, но Рудольф заметил его и поманил рукой к себе.

- Впусти его, Ян.

- Но это же посторонний...

- Уверяю тебя, он не помешает. Более того... господа! - Рудольф взял растерявшегося Фрэнка за плечо и провел к центру комнаты. Миллер заметил, как по нему скользнул недоверчивый и словно прощупывающий взгляд великана по имени Ян.

Рудольф продолжал.

- Разрешите представить Вам не совсем обычного жителя Великого Плутония, или просто Города, Фрэнка Миллера. Дело в том, что он помнит прошлое. Как и мы все. Фрэнк, это, я думаю, ты догадываешься, мэр Города Лео...

Названный, не вставая с кресла, протянул показавшуюся изнеженной руку, и соизволил совершить рукопожатие. Потом Лео потянулся, зевнул и закинул левую ногу на правую.

- ... а это Ганс, отличный парень. Знакомьтесь.

Фрэнк понял, что это трудолюбивый, ответственный юноша. Непонятно почему, но у него за несколько секунд сложилось такое мнение о бойко вертевшемся, часто улыбающемся голубоглазом рыжем юноше. Имя у него редкое - Ганс. И рукопожатие - крепкое. Жизнь так и бьет ключом.

- Здорово, Фрэнк, - сказал Ганс, перейдя сразу же на неформальный стиль общения. - Как тебе наше творение? Превосходно, верно?

- Н-ничего, - промямлил Фрэнк и повернулся к Яну.

- Вы уже слегка знакомы, - продолжил Рудольф, беря за плечо Яна и как бы успокаивая этого недовольного носорога. При мысли о носороге Фрэнк улыбнулся, захихикал и заставил покраснеть Яна. Его рукопожатие оказалось самым мощным. То было рукопожатие настоящего военного или командира, привыкшего держать в страхе своих подчиненных.

- Ну и нужно представить еще одного члена нашего скромного коллектива, - Рудольф указал на погруженный в тень угол комнаты. Световые пляски заката сюда не доходили, а потому догадаться, что на стуле сидит человек, можно было лишь по смутному контуру и выступавшим ногам - настолько был неотличим от серого полотна стены скрывающийся человеческий контур.

Фрэнк протянул руку, человек встал и пожал её. Скользкие они у него, эти руки, неприятные... Незнакомец показался самым уравновешенным из всех тех, кто находился в этой комнате - так Фрэнк рассудил по голосу и жестам незнакомца.

- Мое имя... Впрочем, оно ничего Вам не скажет. Вы находитесь в комнате, где у всех редкие имена - Рудольф, Ян, Ганс, Лео. Мы с Вами - исключения, подтверждающие правило.

- Так все-таки как Вас зовут?

- Джек Айдоу. Как видите, ничего необычного. Просто Джек, - человек улыбнулся. Фрэнк тоже. Наступила неловкая словесная пустошь, тут же заполнившаяся натянутыми фразами и расспросами типа "Кто Вы такой" - это спрашивал Ян, "Кем Вы работаете и какую роль играете" - автор Лео, "Каким Вы находите Плутоний и что Вы думаете о затее" - экзаменовал его Ганс, "Расскажите о прошлом и Ваших сегодняшних ощущениях" - задал вопрос Руди и конец символическому допросу положил Джек. Он не задал ни одного вопроса, зато принялся рассказывать о себе.

- Вам, Фрэнк, верно, хочется узнать о Плутонии больше, хотя куда уж больше?

- Хочется. А что, вы все помните прошлое?

- Да, - как-то небрежно произнес Лео.

- Плу...

- Плутоний - это великая вещь, - перебил Джека Ганс, и тому это явно не понравилось. Этот ретивый малый все время старался быть к Фрэнку ближе всех и завораживал своей непосредственностью в кругу относительно чопорных людей вроде Яна и Лео. - Нечто вроде культа, я бы сказал. Рудольф Вам должен был рассказать, что Плутоний- прообраз идеального мегаобщества, которое в будущем завоюет большое число сторонников и распространится...

- Да, я рассказывал, - вклинился Рудольф, казавшийся среди своих коллег немного отрешенным, но в то же время довольным участью молчаливого мыслителя.

- Ганс, не перебивайте старших, - остудил пыл молодого парня Джек. Тот виновато, на полном серьёзе наклонил голову, как будто сильно провинился и заслуживает сурового наказания.

- Да, это верно, Ганс, остыньте - поддержал его Лео. - А то развели тут... у нас же культурное общество. Обо всем надо думать последовательно, не спеша...

- Консервативное у Вас общество, как я вижу, - вложил своё усилие в общую краткую перепалку Фрэнк.

- За такую концепцию поведения я и ценю Ганса и Лео, - высказался Руди.

- Лео и Ганса, - поправил его мэр.

- И всё же, Миллер, - в своей типичной манере - громко и в приказном тоне - произнес Ян, - решительно не понимаю, что Вам не нравится в концепции Плутония? Что Вам не нравится, повторяю свой вопрос!

Фрэнк почувствовал себя как на экзамене.

- Вы, наверное, завидуете, - не утруждая себя, нашел объяснение Лео, - всем людям свойственна зависть. Вот, умные люди, додумались до такой вещи, а Вы даже и не предполагали, что такое возможно. Общество без преступлений, без грехов. Рай, да и только.

- А Вы считаете себя мэром Рая? - ехидно спросил Фрэнк.

- Вообще-то, Вы не ответили на мой вопрос, - не стерпел длительного ожидания Ян. - И, кстати, я хотел Вас заполучить в союзники по одной важной теме, который мы как раз обсуждали с коллегами...

- Ба, Ян, я Вас не узнаю! - встрепенулся Ганс. Чувствовалось, что из всех членов своеобразного "Ордена" именно Яна он уважал меньше всех и между ними существовала отнюдь не шутливая неприязнь. - Становитесь мастистым политиканом? Армии ни за что не должно быть, я уверен, всё всегда исправит человеческая благодетель!

- Армии? - растерянно переспросил Фрэнк.

- Ах, Ганс, брось эти свои штучки-дрючки в стиле Руди, - отмахнулся Лео. - Пока я у власти, никому ничего не грозит. Да, подайте мне пепельницу.

Ганс послушно протянул предмет, и Лео, заметив, что никак не может бросить курить, смахнул пепел с сигареты.

- Мои, как ты выразился, "дрючки", основаны на исследовании природы добра и человеческой психологии! - слишком резко для себя заявил Руди. - И прошу не прицеплять какие-нибудь грязные помыслы к светлой идее Плутония!

- Не думаю, что наши с вами споры к чему-нибудь приведут, - встрял, долго выжидая удобный момент, Джек. - Тем более, Фрэнк не посвящен в эти проблемы.

- Так посвятите меня, раз уж я оказался здесь, - обрадовался такой возможности Фрэнк и уцепился за нее, как за спасительную соломинку.

- Вот именно! Я сразу был против появления нового человека, а этот его впустил! - Ян взмахнул кулаком и, помахав им в воздухе, чуть было не ударил по столу. Этим самым он вызвал смех у Ганса. Лео усмехнулся и раскашлялся от табачного дыма.

- На мой взгляд, Фрэнк далеко не посторонний, - держал удар Руди. - Нестандартный человек. С ним интересно будет говорить, а то наш круг общения не расширялся вот уже несколько лет. И потом, он, как единственный, кто...

- Давайте выслушаем основателя Города, - положил конец балагурным перепалкам Ганс и как-то по-лакейски взглянул в сторону Джека.

- Позвольте... так это Вы основали Плутоний? Это Ваша идея? - оживился Фрэнк.

- Вообще-то... это наша идея, но раз уж члены общества так говорят..., - картинно оправдался голосом этот скользкий Джек. - Да, меня можно считать отцом-основателем Города. Идеального Города. И верно говорит Ян, когда замечает, что Вам нечего сказать о недостатках этого проекта, потому что их нет!

- Я так не думаю, - рискнул не согласиться Фрэнк, и Джеку это не то чтобы не понравилось - скорее "отец-основатель" воспринял такое заявление как неплохое соперничество. Завязался спор, плавно переходивший от одной сферы жизни к другой, от одного предмета к другому.

В шесть вечера участники собрания общества, которое Фрэнк в сердцах обозвал "Орденом" (это название Джеку понравилось, и все остальные нехотя его приняли), разошлись по домам. Фрэнк узнал, что жены ничего не подозревают о деятельности своих мужей. Ему многое удалось узнать за этот вечер, но он чувствовал, что еще большее от него скрывают. Например, к таинственному вопросу об армии они больше в тот вечер не возвращались. И хоть ему было дозволено отныне заходить к любому из членов Ордена когда угодно, он всё ещё ощущал на затылке подозрительный взгляд самого колоритного и старшего члена собрания - Яна.

Но Фрэнк видел собственными глазами, что в Ордене есть много разногласий. Главное, что они не такие уж и закадычные друзья, коими хотят казаться. Постороннему наблюдателю в лице Фрэнка оказались видны как на ладони все шероховатости во взаимоотношениях между главарями Города. Некоторые из них, такие, как Лео, ничего не хотят, кроме ежесекундного осознания собственной власти. Самые главные бюрократы... Впрочем, Ганс тоже хорош. Он, хоть и является наименее испорченным из всех, тоже не безгрешен - частенько строит из себя верного слугу. Рудольф как-то выпадает из всего этого, хоть и вырастил себе достойную смену в лице такого же "идейника" Ганса. Ян - типичный вояка. Они с Гансом не терпят друг друга. И весь этот балаган, в котором каждый клоун стремится показать себя краше всех, сдерживает Джек. Скользкий, непонятный тип, ничем себя за весь вечер не выдавший. Какой же он, этот "просто Джек"?

Раньше Фрэнк думал, что верхушкой айсберга является Рудольф, но теперь понял, что он сам - только начало ниточки, ведущей к Джеку, а может, и куда повыше, хоть и кажется, что выше уже некуда. И ему, Фрэнку Миллеру, предстоит мало-помалу развалить Орден, распутать таинственный клубок загадок - не зря же он попал в этот Город, не зря же встретил Николь... По крайней мере, не затем, чтобы потерять её так скоро.

8.

Фрэнк и Николь гуляли в "парке", вдали от серых теней, унылой массой наполнявших улицы Города. "Парком" Фрэнк называл голое пространство возле недостроенных фонтанов, расположенных на окраине. Ганс рассказывал ему, что было принято решение остановить постройку фонтанов, так как они грозили стать местом скопления людей, предметом, толкающим на эстетическое наслаждение, которое структура Плутония не предусматривает. Не было в Плутонии и деревьев. Поэтому парк не мог существовать, это слово стало бесполезным, пустым звуком - и Фрэнк нашел, что можно обозначить этим словом. Тихое место, где редко бывают люди, где можно ходить кругами и вдыхать с трудом пробивающийся сквозь бетон запах чистой, родниковой воды. Исстрадалась, истерзалась душа Фрэнка. Не было природной вещи или явления, на которое можно было бы направить жаждущий красоты глаз. Только Николь напоминала ему о понятии "природы", напрочь искоренённое создателями Города. Джек забыл о существовании единства человека и природы, забыл о нравственном начале жизни, решив свести наслаждение людей к фальшивым, искусно подменённым физическим, примитивным ценностям. Уничтожил источники эмоций, изъял воспоминания, и как же после всего этого он смеет говорить, что за такими Плутониями - будущее!

Фрэнк старался ненавязчиво убеждать Николь в существовании другого мира. Он выступал перед ней в роли фантазёра, и она искренне удивлялась тому, что в мифическом, придуманном Фрэнком мире есть необыкновенные цветы, горы, реки, снег, дождь и многое другое.

- Что значит дождь? - спрашивала Николь. Фрэнк смеялся, она тоже.

- На небе бывают тучи... таки большие, черные и серые скопления пара, они набухают, и пар превращается в воду...

- Воду? Как интересно! Это Вы сами всё придумали, Фрэнк?

- Да, - врал он.

- А эти тучи... Они не могут быть в реальности, Фрэнк!

- Отчего же?

- Небо всегда синее-синее, всегда такое ... положительное. Ну, иногда оно чуть меняет цвет до светло-голубого, но чтобы черный...

- Это еще не всё. С неба начинает капать вода...

- Как? - нетерпеливо перебивала она его, играючи брала за руку. Боже, за эти прикосновения он отдал бы всё, что у него есть. - Неужели несколько ведер воды прямо сплошной стеной обрушатся на людей?

- Случается и такое. И, Николь, это приносит бедствия. Города и поселки затопляет, приходится бороться с этим. Существуют специальные спасательные службы, которые эвакуируют людей из зон бедствия.

- Но ведь у нас такого никогда не может быть, верно? Хотя... спасательные службы - это хорошая идея. Если человек случайно поскользнется, неудачно упадет, то ему будет куда обратиться. Получается, что мэр Лео у нас играет роль спасателя. Как только где-нибудь что-нибудь случается, он всегда приходит помочь человеку.

Это было так. В Плутонии не было ни врачей, ни полиции, ни даже дворников - никаких социальных служб. И потому роль ангела-хранителя играл мэр. Фрэнк знал, что Джек считает это единственным недостатком своего детища. Да и самому Лео, вынужденному быть спасателем поневоле, порядком поднадоел такой порядок. Почти каждую неделю ему приходилось посещать подвернувших ногу или подавившихся зубной пастой.

Когда разговор подходил к Ордену, Фрэнк старался обойти эту тему стороной. Он все еще боялся, что Николь, как только внезапно узнает правду, испытает сильнейшее психическое потрясение.

- Вы всё так интересно рассказываете, будто на самом деле... - продолжала говорить Николь.

- Но обычно бедствий бывает немного. В моих фантазиях дожди случаются по миллиону раз в разных уголках моего мира. Они совершенно безобидны, уверяю Вас. С неба, из туч капают маленькие капельки, размером не больше пуговиц на Вашем платье. А после дождя царит приятный запах свежести, вкус чистой сырой водицы.

Он вертел её пуговицу, она смущалась.

- Капельки засыхают, как только касаются какой-либо поверхности. Они могут засохнуть и в полёте. Вы можете утолять жажду - просто запрокидываете голову вверх и глотаете...

Фрэнк наглядно показывал. И Николь с азартом смотрела наверх, на бездушно синее небо и ждала, когда её губы смягчит мокрая капля чудесного дождя, о котором ей только что рассказывал этот необыкновенный человек. И Фрэнк - тоже ждал. И ему совсем по-детски хотелось, чтобы действительно начался дождик.

Однажды она спросила:

- Почему мне так хорошо с тобой?

И нежно, в то же время упорно посмотрела ему в глаза. Так они впервые перешли на ты. Фрэнк долго думал, пытаясь привести в порядок скопившийся в голове сумбур. Ему не хотелось отрываться от этого долгого поцелуя взглядов, когда они, остановившись у фонтана, смотрели друг другу в глаза. Фрэнк приблизил свои глаза к её глазам и сам не заметил, как его руки очутились у неё на плечах. Он боялся, что поцелуй губами прервет хрупкую гармонию их соединенных душ, и потому всего лишь обнял её, крепко обнял, и это казалось им обоим великим и странным, необычным поступком.

Фрэнк понимал, что любит Николь всеми силами души. Её светлое лицо и способность к фантазёрству, такая же, как у него, умение взглянуть на вещи иначе, не так, как это делали все остальные, наконец, необыкновенная, чарующая улыбка и чистая, незапачканная душа были для него единственным напоминанием о том, настоящем мире.

Но Фрэнк понимал также и то, что у них не будет счастья, пока между ними стоит страшное создание человеческого ума, психологическая бомба двадцать первого века - Плутоний.

В глубине его сознания медленно созревал бунт.

Ежедневные вечерние собрания Ордена не утоляли познавательные нужды Фрэнка. Пару раз он пренебрёг свиданиями (он называл эти удивительные встречи именно так) с Николь и в обеденный перерыв наведывался в Ратушу, к Лео и к Гансу. Из всех членов Ордена именно Ганс показался ему самым честным. Фрэнк заваливал его расспросами, и Ганс нехотя отвечал, но в большинстве случаев туманно и неопределённо - ведь его ответы могли косвенным образом помочь Фрэнку выбраться из Города, а этого Джек позволить себе не мог. Кстати, Джек последние несколько дней выглядел слишком озабоченным, видимо, в чем-то, неведомом Фрэнку, механизм Города дал сбой.

Один раз Фрэнк решился на отчаянный шаг. Он считал свой план полным безумием, но решил попробовать пойти напрямик, а не обходными путями, как он это делал раньше.

Это был сорок четвертый день жизни Плутония. С самого первого дня ничего не изменилось. Как люди жили в полном осознании счастья, так они и живут до сих пор.

Фрэнк ушел из офиса в рабочее время около одиннадцати, сославшись на головную боль. Секретарь Лео отказалась его впускать в кабинет начальника - у того было совещание. Тогда Фрэнк силой прорвался к двери комнаты мэра и ввалился туда в верхней одежде, запыхавшийся, потный от напряжения. На него устремились взгляды сидевших за круглым столом людей. Из всего множества он узнал лишь четверых - самого Лео, Гари - одного из многочисленных заместителей, также знающего тайну Плутония, и еще двоих, наивных, как и обыкновенные горожане - Дональда, главу торгового департамента и Мишель - эта женщина как раз и принимала все отчеты, отправляемые отделом Фрэнка.

Лео поднялся со своего главенствующего места. Он был очень удивлён.

- Извините, сэр... он ударил меня, я не смогла задержать его, - обратилась к своему начальнику секретарь.

- Дамы и господа! - начал Фрэнк, пользуясь ситуацией. Мне искренне жаль, что я нарушил атмосферу совещания, но появились жуткие обстоятельства, подвигнувшие меня на это.

Эту часть своего планируемого выступления Фрэнк сочинил еще заранее. Дальше начинался сбивчивый монолог:

- Я... Моё имя Фрэнк Миллер, я работаю в одном из многочисленных отделов, находящихся в подчинении у Мишель Бэрроуз... Так вот, почему я так поступил. Я хочу раскрыть Вам тайну, которую скрывает Орден.

- Какой Орден? - спросил вдруг сидевший ближе всех к нему толстенький человек с усами. Фрэнк растерялся.

- Да, Миллер, такого я от Вас не ожидал! - рявкнул Ян. Фрэнк его как-то не заметил. А, между тем, Ян был одет в яркий военный костюм.

- Как Вы смеете нарушать общественный порядок и врываться к самому мэру города! А?

- Я...

- Нет, подождите, я хочу знать, что за Орден? - тоненьким голосом дал о себе знать все тот же толстяк.

Вожжи управления ситуацией взял в свои руки Лео.

- Извините за инцидент, многоуважаемые члены Совета Мэрии, сейчас мы выпроводим этого безумца.

Что значит безумца? - спросила Мишель. Что-то громко буркнул Дональд, ещё несколько человек подняли шум и гвалт. Фрэнк приободрился и осмысливал ситуацию. Мэра, пытавшегося что-то кому-то объяснить, никто не слушал. Секундная паника охватила членов Совета.

- Смир-рна! - завопил Ян, и это оказалось действенной мерой.

Фрэнк начал первым.

- Мы живем в ужасном Городе. Его имя Плутоний. Вы хотите знать, что такое Орден? Пожалуйста.

- Фрэнк! - умоляющим голосом произнес Лео.

- В Орден входят люди, которые управляют жизнями каждого из вас. Это Лео Бенэкер - мэр Плутония. Ян Куксвилл, бывший военный, советник мэра. Они сейчас присутствуют здесь. Некий Ганс, один из чиновников Ратуши. Рудольф Вайсс, человек, который и затянул мою семью в этот опасный проект. И...

- Что за проект? - встрепенулся Дональд. Поднимался легкий шумок.

- ... и Джек Айдоу, которого вообще нет в составе чиновников Ратуши, - повысил голос Фрэнк. - Именно они придумали Плутоний.

- Говорите яснее!

- Что это за сумасшедший?

- Выгнать его!

- Пусть продолжает!

- Молча -ать! - зычный голос Яна прекратил базарные крики членов Совета.

- Фрэнк, пожалуйста, прекрати..., - умолял Лео.

- Нет! Пусть все знают! Простые горожане Плутония лишены воспоминаний. Они не помнят своего прошлого, не помнят, что было сорок четыре дня назад - именно столько существует Город. А раньше вы все были обычными жителями планеты Земля, чудесной планеты. Мы жили в гармонии с природой, да, с природой! Было и такое понятие. Природа - это всё, что нас окружало и давало нам вдохновение, энтузиазм, питало нашу веру, наконец! Деревья, реки, океаны, горы, пустыни, снег, лёд... Сейчас же у нас всё это отнял Джек Айдоу и остальные члены Ордена. Долой их! Мы - в заточении! Мы находимся под землей! Давайте же найдем выход на поверхность и расскажем всему миру правду об этих негодяях!

Последние слова были отчетливо слышны в воцарившемся молчании. Все внимательно слушали, и Лео, недавно такой самоуверенный, таял на глазах.

- Вы уволены, Фрэнк! - прошипела Мишель, эта грозная "акула бизнеса". - Устраивать дебош в кабинете начальника всех начальников - не кажется ли Вам это... ммм...

- Хорошо. Пусть я уволен. Но слова мои, еще раз говорю, - не пустой звук! Они сеют зерно сомнений относительно этого лживого Города. Они пробуждают в Вас утерянную духовную сторону!

- Фрэнк, давай выйдем, - неожиданно предложил ему Лео. Он согласился.

В пустынном коридоре произошла короткая перепалка.

- Ты что себе позволяешь? - напустился на Фрэнка мэр. - Устраиваешь истерику прямо у меня в кабинете!

- Я всего лишь сказал этим людям правду! Я понял, Лео! Я должен поведать всем правду. Раз я всё вспомнил, я должен открыть им глаза. Это моё предназна...

Тут он получил кулаком в лицо. Потом еще раз. Затем в живот. И упал на вычищенный до блеска пол.

- Что? Думаете, удастся убрать меня? Заткнуть мне рот?

- Ты пачкаешь все, к чему прикасаешься, - шипел Лео, глядя на то, как кровь капает из царапины на пол. Фрэнк поднялся и, тяжело дыша, продолжил говорить.

- Нет, я не замолкну!

- А убрать тебя еще не поздно, Фрэнки... Придумаем какой-нибудь несчастный случай. А то ты нам все планы портишь.

- Может, поподробнее о Ваших планах?

Тут рядом с этими бранящимися людьми словно из-под земли вырос Ганс, прибежавший из своего кабинета на зов секретарши. Ян тем временем успокаивал членов Совета.

- Что случилось, Лео? - сморкаясь, спросил Ганс. - Ты велел мне приходить когда угодно, и вот я здесь. Твоя секретарша позвонила и сказала, что Фрэнк сорвал совещание.

- Ах вот как! Гансу можно приходить хоть когда, а мне, такому же члену Ордена, даже о планах знать не дозволено! - возмутился Фрэнк.

- Ты никогда не был и не будешь настоящим членом Ордена, слышишь? - рычал свирепый Лео. - Ты никогда не выберешься отсюда, понял? Тебе не удастся поднять восстание! Неудачник!

- Посмотрим, кто кого! Я одолею эту машину! - кричал Фрэнк. К ним выбежали члены Совета и внимательно наблюдали за спором. - Сегодня рано утром я разнес листовки. В них говорится о том, что такое настоящий Плутоний! В пять вечера состоится собрание народа на площади, перед фонтанами. Я им расскажу правду. Вы все поняли? Поняли, что обмануты вот этим человеком!

И он ткнул пальцем в Лео. Тот стоял с каменным выражением лица, но глаза его обещали Фрэнку скорый и непременный реванш.

Этот день был триумфом Фрэнка. У фонтанов собралось немало народу - несколько сотен человек, которые, как и Николь, терзались сомнениями относительно правильности устройства их общества. Люди, подозревавшие Город в свершении чего-то очень страшного. И Фрэнк, приготовивший речь заранее, выстрадавший её в бессонных ночах, говорил с азартом, с пылкостью, с вдохновением, рожденными присутствием Николь, с блеском, которому позавидовал даже Рудольф. Он, кстати, был единственным членом Ордена, кто находился там, в толпе, и внимал оратору - Фрэнку, стоявшему на постаменте для статуи, которую так и не решились туда водрузить. И на мгновение Фрэнку показалось, что даже Руди готов идти за новым лидером.

Жребий брошен, - мысленно произносил Фрэнк по дороге домой. Теперь его не смогут убить или сделать с ним что-либо противозаконное. Это подстегнет людей. И его сегодняшний ораторский подвиг - первый удар по механизму Плутония.

Лиз не нравился его поступок. Но она не стала корить мужа за вылет с работы и драку с мэром Города, а всего лишь сказала, что к ним около получаса назад заходил некий мужчина, представившийся Джеком, и искал его.

Фрэнк не обратил на это внимания. Он был морально опустошен и, обессилевший, упал на кровать. И не вставал до утра - настолько крепок был его сон.

Явившись в офис, он обнаружил, что Мишель отменила свой приказ и разрешает ему продолжить работу. Казалось, день складывается как нельзя удачно, и Орден не предпринял ничего, чтобы обезопасить себя от новых нападок Фрэнка. Но не тут-то было.

Вечером Фрэнк столкнулся у двери своего дома с поджидавшим его Джеком. Эта встреча была неожиданной - он совсем забыл о вчерашних словах жены.

- Надо же! Сам Джек, можно сказать, глава Ордена, удостоил меня своим вниманием! Чем обязан?

- Бросьте этот официоз, Фрэнк. Должен признать, что Лео погорячился, когда... ну Вы поняли. Болит?

- Нет, уже нет. Так, царапина. Но... если бы он е был мэром, я бы ему ответил.

- Ударили бы?

- Конечно. Он - мерзавец.

- Согласен, - проронил Джек, и Фрэнк удивленно нахмурился. - Лео... понимает лишь выгоду. Он не способен проникнуться духом Плутония. Не способен понять его суть. Зря я дал ему такую неограниченную власть. Боюсь, что это станет моей самой главной ошибкой.

- О каких ошибках Вы говорите, Джек?

- Вы не должны много знать, иначе станете слишком неудобным для нас. Кстати, поздравляю Вас со вчерашним блестящим выступлением. Вы говорили убедительно.

- Спасибо.

- И теперь, к сожалению, мы не можем убрать тебя, - прямо говорил Джек, смотря в глаза противнику. - Не можем даже осудить в глазах общественности - твое имя слишком на слуху. Кстати, ты счастлив быть в зените славы?

- У нас с Вами разные понятия о счастье. Люди должны...

- Вот! Наконец-то Вы поняли это.

Фрэнк был совсем сбит с толку такими крутыми виражами разговора.

- Но... помни, Фрэнк, у нас всегда найдется способ сдержать тебя и твой порыв справедливости. Помни - каждоё твоё слово, каждая интонация, каждое движение глаз фиксируется... И про Николь мы тоже знаем. Если с ней станет плохо, никто не заподозрит. Мы всё про тебя знаем.

Фрэнк сжал губы и с ненавистью смотрел на ухмыляющегося типа. Он не знал, куда потратить энергию злости, и потому, даже не попрощавшись, захлопнул дверь прямо перед носом у Джека.

Тот еще раз что-то пробурчал себе под нос и как бы для успокоения повторил:

- Я рад, что мы нашли общий язык. Мы всё знаем, Фрэнки. Всё про тебя знаем...

9.

Близился новый, 2048-й год. На поверхности день за днем набухали снежные сугробы. А в Городе царило вечное лето. Вентиляционная система работала безупречно. Духота, наполнявшая воздух вечером, незаметно исчезала к утру. Ветра в Плутонии не существовало. Порой Фрэнку не хватало свежести, он мечтал о стремительной буре с грозой - так, чтобы содрогнуться от грома до самого сердца и открыть свое тело проникающему холоду ветра.

Ему снилась буря. Она поглощала его словно мертвое распростертое тело, лежавшее на плоском камне посреди скалистого ущелья. На горизонте веером сверкали молнии, то расходились в разные стороны, то собирались вместе и накладывались друг на друга. Черная пучина властвовала сонным телом Фрэнка, подхватывала его, играла с ним. Темное облако то отпускало его на землю, то гневалось и уносило особенно высоко. Орлом взмывал он к грозовой черни. Один раз стихия совсем забыла о нем и бросила - тогда Фрэнк упал на острые камни на дне ущелья. Он был охвачен мерзким чувством, будто ему обрезали крылья, и он никогда не сможет больше взлететь. И вот, Дух неба, призрачное существо, воплощение легкости и ужаса, спустилось к нему с небес. Оно указывало путь из ущелья - путь к спасению. Но Фрэнку не хотелось покидать этот край - он желал воспарить еще раз, хотя бы один раз...

Сумрачное небо превратилось в выбеленный потолок, молчаливый Дух обратился в противно жужжащую муху, а ущелье просто испарилось.

Фрэнк по утрам, когда просыпался слишком рано, наблюдал за этой мухой. Ему лень было подняться и убить её. Но она - муха - казалась ему какой-то странноватой. На еду не реагировала, просто носилась туда-сюда и всё время норовила залезть в рот, когда он что-нибудь начинал говорить. И каждое утро встречала его легоньким, но раздражающим жужжанием, сидя на потолке.

Фрэнку сейчас было не до философии. Он прорабатывал детали своего плана. Плана по убеждению населения в том, что существует другая жизнь. Всякие там мухи не заслуживают большого внимания.

Своими главными соперниками Фрэнк считал Джека и Лео. В особенности Лео - ведь этому заносчивому, но неопытному типу даны неограниченные возможности...

Лео Бенэкер жил неподалеку от места работы - главного здания Городской Ратуши. Трудно сказать, что он чувствовал, когда с неохотою открывал глаза каждое утро и зарывался в одеяло. Это было и недовольство рутинной работой - все-таки, обязанности у его должности присутствовали. С другой стороны, это было и наслаждением - ведь, пользуясь практически неограниченной властью, ему данной, он сам мог бы отменить эти обязанности. Поначалу у него не возникало даже мысли о злоупотреблении полномочиями, но в последние дни он всё чаще предавался этим тревожным, преступным размышлениям. Единственное, что его сдерживало - это Джек, который, хоть и не признавал этого в открытую, являлся неоспоримым лидером Ордена. Когда-то, лет пять назад, Лео тоже был таким же старательным и работящим лакеем вроде Ганса, готовым подтереть нос хозяину, но теперь он многое понял. В дружбе неизменно один человек стоит выше другого. И Джек стоял выше их всех. И Лео придумывал объяснения своим будущим поступкам, и остановился на одном, показавшимся ему наиболее перспективным: он скажет Джеку, что делает всё это во имя улучшения Плутония. Ведь Джек, как и Руди, верит в Плутоний сильнее, чем во что-либо другое.

Лео стал чаще смотреться в зеркало, ибо ему казалось, что изнутри он просто выгорел, остался лишь пепел. Он хотел убедиться, что внешне этого незаметно. У него были все причины опасаться за свой рассудок. Паутина лжи, которую он сам же и рождает, как паук, вот уже два последних года, оплетает всех, с кем он общается, кроме членов Ордена. Даже его собственная жена не знает правды. Она так же, как и остальные, думает, что Город - это весь существующий мир, и что он в нём счастлива. Эх, да какая она ему жена? Джек поставил непременным условием проживания в Плутонии существование здоровой, крепкой семьи в виде мама, папа, ребенок. А Лео не был женат. Вот и соблазнил он одну красотку. Думал, что любовь потом придет, но не пришла. Да и сынишка его - тоже фикция. Просто спёр он какого-то мальчугана, потерявшего в магазине маму... Оказывается, ребенок с милой рожицей и красотка с прекрасным телом не есть формула успеха. Но что делать, если он, Лео, привык получать всё, чего хочет? Он сказал Джеку: "Может, сделаешь меня в Плутонии главным?" - и Джек сделал. Он, будучи еще семнадцати лет, говорил отцу: "Пап, купи мне авто, а?" - и отец купил. Всё, что он просил, требовал - всё делали. Кроме одного раза. И после этого раза Лео понял, что не всего можно добиться. Любви, например.

Нервный стресс накатывал на него волнами, одна за другой. И когда Лео по пути на работу увидел нечто, он не удивился, подумав, что это есть бредни.

Но это было наяву.

Час был не ранний. Люди, наводнявшие потихоньку Главную площадь, толпились у Доски объявлений, прямо у статуи мэра (тоже, кстати, изготовленной по его просьбе). В толпе царило молчание. Затишье перед бурей.

Спешившие на работу горожане видели неестественное скопление людей, и направлялись к стенду. И тоже - замирали. Лео подошел поближе. Ничего нельзя было увидеть. Он расталкивал толпившихся, пробираясь к предмету всеобщего интереса. И у тех, кого он, механически извиняясь, отодвигал, у тех глаза были полны слёз ужаса.

Лео наконец вплотную подобрался и увидел нечто.

На стенде, распятая кухонными ножами, висела голая, только лишь в нижнем белье женщина. Обезображенная, изуродованная женщина с остекленевшими глазами. С перерезанными венами. Лео боялся дотронуться до нее. Он боялся даже подумать, реально ли то, что он сейчас видит, ибо знал ответ. Самое главное - он боялся!

На теле жертвы кровью было выведено:

Я ОБЪЯВЛЯЮ СТРАХ

Лео не знал, что говорить. Он растерялся. Будь он в обычном обществе, он бы вызвал сейчас полицию. Но полиции в Плутонии не было! Лео не знал, как ответить на десятки обезумевших взглядов, обращенных к нему. Люди это поняли.

И тут толпу охватила паника. Кто-то рыдал, кто-то бежал прочь, кто-то валялся по земле в конвульсиях, кто-то закричал. Вслед за одним начали кричать остальные. Все закричали. И Лео, у которого от страха пересохло горло, который не знал, что будет дальше, тоже решил закричать. Но не смог - изо рта вырвались тихие шелестящие звуки.

Впервые в Плутонии человек пал от руки человека.

Жителям предстояло понять значение этого слова - "убивать".

Лео отменил все слушания и совещания и вызвал членов Ордена. Они собрались в его комнате, секретарю было приказано никого не впускать. Джек выглядел сонным и недовольным. У Яна на лице царила решительность. Ганс выглядел растерянным, подавленным и слишком часто посмеивался. Лео был молчаливее обычного. Рудольф наоборот - твердил нечто бессвязное и бился в словесной лихорадке. А Фрэнк пытался хоть что-то понять и внимательно наблюдал за каждым членом Ордена.

- Надо что-то делать..., - вносил положительную нотку в загробное молчание Руди. - Я еще раз повторяю: надо это прекратить. Как вообще такое могло произойти? Этому... какое-то объяснение. Надо найти объяснение этому недоразумению. Кто-то же должен понести наказание! Кто-то же ... ммм... убил её!

- Предлагаю начать оперативно-розыскные мероприятия с установления личности погибшей, - высказался наконец Ян. - Узнаем имя жертвы, имя мужа и ребенка. Затем попытаемся установить алиби её друзей, приятелей. Установим местонахождение каждого из них.

- И кто это будет делать? - усмехнулся Рудольф. - Ведь у нас никого нет - ни криминалистов, ни полицейских, ни медиков, ни следователей. Неужто ты сам всем этим займешься?

- Какую меру наказания нам придется установить? - встрепенулся Ганс. - Нельзя, чтобы такое повторилось. Нельзя, нельзя...

- Не надо паниковать! - словно раскат грома прозвучал голос Яна. - Не надо делать то, что он написал! Прибить психа - и дело с концом! Чем быстрее, тем лучше. Предлагаю поднять все системы слежения!

- Значит, все-таки система слежения существует, - подхватил эту мысль Фрэнк. - А вы мне ничего не рассказывали. Не пришло ли время? Может, пора раскрыть все тайны Города?

- Меньше знаешь - лучше спишь, - отрезал Лео.

- Не нужно, чтобы знал кто-то посторонний! - сказал Ян.

- Это неправильно, Ян. Наоборот, необходимо предупредить людей, позволить им узнать часть правды. Пусть они присматриваются друг к другу и - вдруг сработает! Они сами вычислят среди них убийцу. Он же должен себя чем-то выдать, - протестовал Рудольф.

- Он слишком умен. Слишком умен - раз мы его не вычислили заранее, - вставил Ганс.

- А я считаю, что преступник, вернее, убийца, - это кто-то среди нас, - вымолвил Лео. Вновь воцарилось молчание.

- Почему? - спросил встревоженный Ян.

- Тот, кто нашел выход, как обойти систему слежения. Тот, кто знал, как посеять страх в толпе. Взгляните вокруг - работа стоит. Чувство счастья улетучилось. Люди боятся выйти из дома. Они боятся незнакомцев. На улицах стало пустынно. Жители боятся. Боятся погибнуть! Надо снять этот страх. Надо создать необходимый штат сотрудников и, найдя, публично наказать убийцу.

- Вот! Я согласен с мэром! - обрадовано воскликнул Ян. - Наилучший выход из положения!

- Мне кажется, я знаю, кто это сделал, - заявил вдруг Фрэнк, в упор смотря на Лео.

Все прислушались к нему.

- Это ты, - обратился он к мэру.

- Что? - вскрикнул тот и вскочил с места.

- Это и так понятно. Ты ведь хотел мщения, верно? Хотел отмстить мне! Доказать, что тебе можно всё, что любое твоё решение получит кредит доверия членов Ордена. Ты убил женщину, а сейчас, используя такой повод, хочешь создать регулярные войска. Это ведь тот самый вопрос об армии, так?

- Так, - ляпнул Ганс, за что был удостоен уничтожающего взгляда Яна.

- И загребешь меня в тюрьму. Как нестабильный элемент.

Лео от бешенства замаха руками и накинулся на Фрэнка.

- Ты не смеешь так говорить! Я ничего такого не хотел! Я не виноват, слышишь? Ни в чем не виноват! - истерически кричал он. Фрэнк попытался подняться с кресла, Лео вдавил его глубже. Ганс, метнув вопросительный взгляд в сторону Джека, бросился их разнимать. Рудольф заохал и начал возмущаться поведением молодежи, а Ян нахмуренно уткнулся в фотоснимки жертвы.

Фрэнк ощупывал разбитую губу. Лео тяжело дышал и вытирал пот носовым платком. Ему в голову вдруг пришла блестящая мысль и он, дрожа от осознания только что совершённого поступка и со страхом озираясь по сторонам, начал её излагать.

- Нет, Фрэнк, я тут ни при чем. Я понимаю, ты меня подозреваешь, так как я первый из членов Ордена обнаружил труп, но... но ты пытаешься свалить на меня вину не только поэтому. Это твоя вина. Ты хотел поднять бунт этим убийством. Хотел посеять страх. Ты так и написал: "Я объявляю страх".

Фрэнк почувствовал, как всё у него внутри напряглось и сжалось, будто пружина. Лео приводил, как казалось, убедительные доказательства, и Фрэнк не выдержал - выбежал из комнаты вон. Он бежал к выходу здания, оглядываясь назад, в ожидании, что вот-вот его схватят и осудят перед толпой. Страх, что его настигнет и раздавит этот Городской механический зверь. И он почти поверил в эту нелепую мысль о том, что он и есть убийца.

Пыль улеглась. После бегства Фрэнка вновь на несколько секунд восстановилась тишина. Её нарушила размеренная, методичная речь Джека.

- Ну что, выпустили пар? Эх... Всё это бесполезно, господа. Пока мы не поймём, почему человек, мирный житель Плутония, стал убийцей, мы ничего не сможем сделать.

- Но Джек, а как же наказание...

- Ян, подожди с этим. Не это сейчас главное. Или вы что, собираетесь осуществить свои бредовые предложения о создании армии, полиции и так далее? Может, еще и судопроизводство введём? И сами будем вершить суд? Или хотите отдавать преступников на растерзание толпе? А уголовный кодекс? Как вы вообще собираетесь это реализовать, не говоря людям правды? Людям, которые боятся всех и которые подозревают каждого незнакомого - да и знакомого человека тоже. Вы не убедите их. Они верят только себе. И... и я предлагаю отбросить все эти рассуждения о силовом решении вопроса. Вы что, хотите обыскать каждый дом в поисках улик и доказательств? А какие у вас полномочия? И кто из вас окажется готовым ответить перед новоиспеченным судом, если посадите в тюрьму не того? Если ошибетесь? И, кстати, откуда вы возьмете охранников для тюрьмы? Как определите, сколько лет заслуживает тот или иной преступник?

- Так что ты предлагаешь, поясни еще раз! - потребовал нетерпеливо ёрзавший Лео.

- Я... признаю, что есть доля моей вины в этом происшествии. Ведь именно я по нашему плану должен следить за безупречностью работы системы. Но... не уследил. Обещаю еще раз просмотреть записи этой ночи каждого жителя. В любом случае, я склоняюсь к мысли, что убийство совершил тот, кто знает о Плутонии больше, чем нужно знать. А пока что... лучше распространять следующее мнение: убийца вот-вот будет найден, просьба не волноваться, но соблюдать некоторую осторожность в общении с незнакомыми людьми. И помните: человек, совершивший убийство, ненормален.

- Почему? - дрожащим голосом спросил Ганс.

- Нормальный не станет бросать вызов обществу в нашем лице. Возможно, он что-то знает об Ордене, но не отдает отчета своим действиям. Я боюсь, как бы он не оказался слишком неуравновешенным... маньяком.

- Так что с полицией? - упавшим голосом задал вопрос Лео. - Могу я вынести указ о...

- Нет! Ни за что! Тогда пошатнутся самые основы взаимоотношений между жителями Плутония! Никогда я этого не позволю!

Помолчав, он закончил:

- Мне предстоит понять мысли убийцы, то, чем он руководствовался, когда так поступал. Фрэнк... я сам с ним поговорю. Ганс и Ян пусть разберутся с родственниками несчастной женщины. Рудольф... убеди людей в том, что не надо бояться. И ты, Лео, тоже скажи свое слово. Помните, отныне жители Города мыслят иначе. Они боятся умереть, так как понимают, что защитить их некому. Если все начнут бояться,... мы получим еще нескольких психопатов.

Орден сработал оперативно. Лео направился в телецентр Города и записал экстренный выпуск - "Объявление Мэра". Он предупредил людей о возможной опасности, попросил соблюдать осторожность в общении с незнакомцами, сказал несколько общих фраз. На месте составили договор: телевизионщики обязались показывать этот двухминутный монолог каждый час в течение всего следующего дня, вставляя его между сериями бесконечных мыльных опер. Рудольф зашел в издательство и на скорую руку набросал статью о произошедшем, где решил избежать подробностей убийства. Он так же ограничился в основном общими, но западающими в душу фразами. Ян вместе со своим личным помощником - Карлом, стареющим военным бульдогом, таким же, как начальник - начал осмотр места происшествия. Где-то достали оградительную ленту, расставили по периметру работников Ратуши, дабы избежать любопытства толпы, и досконально проанализировали место преступления. Было понятно, что преступник намеренно отнес жертву именно сюда - на самое оживленное место Города. Убийца бросил вызов, и Ян, ведомый инстинктом ищейки, стремился нанести ответный удар как можно скорее.

Увы, убийца не оставил никаких следов, ни даже отпечатков пальцев. Зато удалось установить личность погибшей: она как две капли воды была похожа на Сару Бэйлл.

Яну пришлось, оставив Карла осматривать тело в кабинете мэра, нанести визит её мужу.

Плутоний формально был разделен на две части: Город и сельское пространство. Город представлял собой равномерное нагромождение зданий, а сельское пространство - голую территорию. Из общего ландшафта выбивалось только маленькое подземное озеро, возле которого располагался (километрах в сорока от Города) местный курорт - пара отелей, несколько кафэшек и отменный пляж. Именно в этом месте находилась семья в момент убийства Сары.

Ян и Ганс добрались туда к вечеру. Муж, еще ничего не подозревавший, встретил их как можно лучше: заказал лимонад, несколько различных пицц и любимые пирожные. Мальчик, десяти лет, устроился на диване и с любопытством посматривал на молодого чиновника и старика в ядовито-зеленом костюме военного. Ганс не знал, чем заняться, пока муж Сары суетливо наготавливал на стол и пытался всеми силами создать атмосферу счастья. Он явно не был готов к такому приему, и ему даже совестно становилось при мысли о том, что придется сказать этому человеку... и как их поймет сын Сары? Сможет ли принять реальность? Ведь у этих людей в сознании нет понятия смерти...

Ян подошел к окну и начал всматриваться куда-то вдаль - возможно, он пытался заставить себя любоваться заходом искусственного солнца, диск которого отражается в водах озера. Ганс вдруг ощутил прилив горечи и, не в силах больше держать в зубах печальные слова, схватил пробегавшего мимо с тарелкой мужа за плечо.

- Она... Должен уведомить Вас, что Сара Бэйлл погибла сегодня утром... В общем, я сожалею, но Сара... Её убили.

Раздался звон разбитого фарфора. Ян сжал кулаки но не пожелал обернуться. Мальчик сохранял любопытное выражение лица. А вот его отец, похоже, начинал понимать значение этой фразы - до него смутно доходил смысл слов...

Ганс вглядывался в его лицо. Сквозь молодецкую кожу уже начинали пробиваться морщины. В глазах угасал огонек. Такие заманчивые, привлекательные голубые глаза. И губы, потрескавшиеся в уголках. И поросль на подбородке. Возможно, Сара любила это лицо. Любила очень сильно. А может, это была только иллюзия счастья. Так мокро, так противно на душе у Ганса.

- Как? Когда? - дрожащим голосом спросил он. Он моргнул несколько раз, судорожно вздохнул и, опираясь на стол, медленно оседал на пол.

- Ммм... сегодня утром. Мы не знаем, кто это сделал...

- Как? Почему? Сара... Сара... Сара!

Зов был явственно слышен за пределами отеля.

Ганс наклонился к нему, тот оттолкнул посланца беды.

- Может, Вам... Вам воды? Как Вы чувствуете? Всё хорошо? - начал суетиться он, не зная, как приободрить и поддержать этого человека.

- Сара! - требовательно звучал голос.

- Вам... помочь? Помощь нужна?

- Не надо ничего, Ганс. Так всегда, - Ян повернулся и с безразличным взглядом проследовал в прихожую.

- Откуда ты знаешь? - спросил Ганс у члена Ордена.

- Знаю.

Послышался хлопок входной двери.

Мальчик глядел немигающими, наполненными слёз глазами на эту сцену и был готов вот-вот заплакать. Ганс не мог больше крепиться, он подсел к нему на диван и обнял, чувствуя, что это - единственное, что может сейчас для него сделать. Просто обнять. И мальчик тихо, про себя зарыдал у него на руках. Муж бесновался, он, протягивая руки вперед, к воображаемой жене, потянул на себя скатерть со стола. Послышался грохот посуды, треск шелка, всплеск воды. Неосознанными движениями он обернулся этой скатертью и бился в лихорадке. Ганс оставил мальчика на диване и, прикрыв балконную дверь, подошел к нему. Стало тихо - были слышны только слезы, никаких радостных криков с улицы. Муж взял его за руку и беззвучно шептал что-то губами. Наконец он сказал:

- Сара... Ты видишь её? Неужели она... погибла?

Ганс отрицательно покачал головой и попытался высвободить руку, но это было сделать непросто - обезумевший держал её цепко.

- Почему? - только сейчас муж, смотревший все время куда-то в сторону, обратил свой взор на Ганса. Тот с брезгующим видом отвел глаза. Он не знал ответа.

Ян ждал его снаружи, в дальнем конце пляжа. Ганс еле отыскал его, кидающего камешки в воду. И подсел к нему. Тоже начал кидать камешки. Так они и сидели некоторое время в неловких позах, выглядя со стороны смешными и удрученными в одно время.

- А все-таки, у озера другой запах... более настоящий. Живой воды запах. Как считаешь?

Молчание.

- Поехали отсюда. Нам здесь больше нечего делать, - заключил Ян. - Миссия выполнена.

Он встал и, отряхнувшись от песка, направился к шоссе.

- Эй! - окликнул его Ганс. Ян остановился и подождал, когда подойдет напарник.

Ганса настиг нервный срыв. В эту минуту он хотел многое высказать. Относительно лживой, настоящей миссии Плутония, которая сокрыта даже от них. То, что накопилось на душе за все эти проклятые сорок с лишним дней жизни в Городе под землей. Он хотел говорить в духе Фрэнка, взбунтоваться и низвергнуть всё это. Наконец, он хотел найти ответы на терзавшие его вопросы. Ведь они сделали далеко не все, что могли сделать.

- Что? - спросил Ян, внутренне боясь этих вопросов.

- Н-ничего, - протянул после долгой паузы Ганс и зашагал к трассе.

Джек также сдержал свое слово и позвонил Фрэнку на домашний телефон.

- Лиз? Здравствуйте, это Джек. Да, тот самый Джек. Вы узнали меня по голосу? Хм... ну, значит, у Вас хорошая память на голоса, - он пытался пошутить и развеять оттенок скорби в голосе Лиз. - Я хочу поговорить с Фрэнком. Да, если можно. Добрый вечер, Фрэнк.

- Для тебя он, может, и добрый. Джек.

- Перестань, Фрэнки. Не сердись на Лео - парень молодой, сгорает под грузом ответственности, хотя я не стану снимать с него вины за произошедшее. Выпустили пар, и ладно.

- Зачем звонишь, Джек? Хочешь устроить разговор по душам?

- Вот только не строй из себя маньяка.

- Ты поверил Лео? Поверил, что я... тот самый псих?

- Нет, конечно нет! Ты не тянешь на роль убийцы. Это... это кто-то другой, и задача Ордена состоит не в том, чтобы расколоться из-за происходящего, а в том, чтобы найти маньяка. Пока нет новых жертв. Он... он бросил нам всем вызов. И тебе, Фрэнки, тоже.

- Спасибо, Джек, что снял с меня подозрения. Я... я тоже виноват перед Лео. Просто мы с ним никак не уживаемся.

- Понимаю. Фрэнки, я хотел тебе сказать еще кое-что... можешь вернуться в Орден, когда пожелаешь.

- А почему я не смогу сыграть в одиночку?

- В одиночку против убийцы? Фрэнк, это очень, очень опасно! Возможно, что убийца, также, как и ты, как и все мы, знает о Плутонии правду.

- Я и хочу с ним встретиться. Думаю, он будет хорошим собеседником. Пойми, Джек, ведь последний месяц я только и делал, что искал таких, как я... и не мог найти. И тут он объявился. Я хотел бы узнать образ его мыслей. То, что он чувствует. Быть может, мы - братья по чувству.

- Не думаю, что это хорошая идея. В любом случае, будь осторожен.

- Да знаю я. Не волнуйся, смерть мне не грозит.

- Все равно, Фрэнки. Нельзя недооценивать врага. Не делай поспешных решений и необдуманных поступков. Трижды подумай, прежде чем что-либо совершить. Слышишь? Не надо подставлять себя.

- Да знаю я все это. Кстати... когда вы его поймаете, что с ним станет?

Джек не знал, как ответить на этот вопрос.

- Нужно сначала поймать, - извернулся он и положил трубку, не попрощавшись. Внутренне он чувствовал, что Фрэнк непременно совершит какую-нибудь глупость. Такой уж склад его характера.

В последние дни отношения между Лиз и Фрэнком стали налаживаться. Он позволял ей обнимать его и вслух размышлять о будущем. Фрэнк-то понимал, что все это только мечты, и будущего у них не будет никакого - ибо нет настоящего, не было и прошлого. Разговаривая с Лиз, он видел за её спиной призрак другой женщины, в сто, в тысячу, в миллион раз любимее и желаннее - Николь.

В день убийства отношения вновь стали прохладными. Лиз не стала одевать броские, цветастые одежды и за весь день никуда не сходила. И ею овладел страх. Фрэнк, пришедший после собрания Ордена в трансе, не получил никакой поддержки - наоборот, его жена посетовала на отсутствие между ними каких-либо чувств и сказала, что, возможно, именно так и зарождается убийство. Лиз не до конца понимала, что произошло, ибо слышала рассказы своих подруг, но не видела мертвую женщину сама. Может быть, она не восприняла бы всё настолько мелочно: в каждом движении Фрэнка искала повода к ссоре. М-да, атмосфера идеальной любви в идеальном Плутонии давала трещину. Но Фрэнку отныне было не до критики Города и концепции его существования. Он знал, что сейчас в его поддержке нуждаются не только жена и сын, но и любимая, несчастная в браке женщина, о которой некому позаботиться. И он сделал выбор.

Может быть, это и было необдуманным поступком, однако Фрэнк, через час после разговора с Джеком, направлялся к дому Николь. Он не знал, что скажет её мужу, как представится, он даже не планировал, о чем будет говорить, и как оправдаться, что он приходит относительно поздно - в Городе никто не бродил по ночам, и к девяти вечера на улицах становилось угнетающе пустынно.

Дверь открыла сама Николь. Он увидел её заплаканное лицо. И у него вырвалось:

- В чем дело, любимая?

Она не была против его реплики. Она была рада видеть его - лицо тотчас же озарилось, преобразилось и похорошело.

- Фрэнк! Привет, мы не виделись так долго...

- Я... Извини, последнюю неделю я совсем погряз в делах, я... извини.

Она жестом пригласила его войти. Они направились в гостиную.

Фрэнк был поражен теплой обстановкой. В его доме никогда не царило такого уюта. Главенствующую роль всегда играла холодная, бездушная техника, а в доме Николь даже воздух, казалось, был наполнен чем-то необыкновенным, чем-то очень домашним, в чем была заключена настоящая, неподдельная жизнь - то лучшее, что он знал на поверхности.

- Муж куда-то уехал... сказал, что его не будет до утра. Он попал в штаб по розыску убийцы, - Николь всхлипнула, - я одна осталась, Шэннон уже спит... хорошо, что ты пришел. По крайней мере, буду чувствовать себя в безопасности.

Фрэнк качнул головой. Он понимал, что должен был начать какой-нибудь посторонний разговор, но не мог найти повод для беседы. И он глупо спросил, указав на портрет на стене:

- А кто это?

Николь улыбнулась и ответила:

- Это мой папа. Он... я не помню о нем ничего, остался только этот портрет, и еще архивные фотографии... пойдем наверх, я покажу тебе.

Они поднимались по лестнице, Николь продолжала говорить, а он очарованно слушал.

- Ты знаешь, никто никогда у меня не спрашивал ничего подобного, даже Джордж... я нашла у себя в комоде коробку с фамильными фотографиями, не знаю, почему они были именно там, и как вообще они оказались... я плохо помню прошлое, вернее, ничего не помню, когда я была маленькой, например - это-то меня и тревожило в нашей жизни. Помните наши беседы в обеденные перерывы?

- Как же, конечно помню. Я, наверное, никогда не смогу их забыть, - вторую фразу ,в отличие от первой, Фрэнк произнес шепотом, боясь нарушить речь Николь.

Она достала коробку и принялась с увлечением рассказывать свои предположения и фантазии по поводу прошлого. Она с удивлением обнаружила, что выдумки Фрэнка о другом мире, о жизни с гармонией в природе могли быть реальными в прошлом, ведь на одной из фотографий был виден таинственный горный снег.

Он спохватился в половине десятого. Пора было идти. Наверное, дома уже волновались.

- Я... мне пора идти..., - вымолвил он, когда все до единой фотографии были обсуждены и спрятаны в коробочку.

Николь вздохнула и взяла его за руку.

- Фрэнк, я... я вижу, между нами что-то есть. Не знаю, что это за чувство, не знаю, нормально это или нет, но я... я люблю тебя.

- Николь, если бы ты знала, как только я увидел тебя, я сразу же... сразу понял, что... что тоже люблю тебя.

Они стояли слишком близко друг к другу.

Секундой позже Фрэнк осторожно, стараясь ненароком не сделать больно, снимал ее платье. Такое необычное, прекрасно-красного цвета. Именно прекрасно-красного.

Поцелуй. Долгий, страстный, полный счастья поцелуй. Настоящего счастья, какого Фрэнк не испытывал уже давно.

Душевный порыв бесконечного вдохновения сразил их обоих, так что им казалось, что они с их чувством могут преодолеть любую преграду, могут пройти огонь, воду и медные трубы - и все благодаря такому возвышающему чувству, как любовь.

И долго еще ночью были слышны их сдавленные стоны и теплое дыхание. Два человека, не подчиненные Городу, любили друг друга, и это было замечательно.

Не одни они знали тайну такой страсти. В эту ночь их поцелуи, объятия, вздохи и взгляды принадлежали не только влюбленным.

Холод, страх и жестокость за окном... Мерное, раздраженное постукивание по стеклу, никем не услышанное, и внезапная тень снаружи, никем не замеченная...

За ними наблюдало вездесущее око...

10.

Светлое утро. Под одеялом было тепло, снаружи холодно. А на груди у Фрэнка было ещё теплее. Он проснулся от легкого толчка. Открыв глаза, он сразу же вспомнил всё произошедшее и, от сознания того, что находится в одной постели с любимой женщиной, внутренне повеселел.

- Помнишь, ты рассказывал мне про свой мир... про небо, про дожди, про снег, про моря, про природу... Я поняла. Это все существует. Внутри нас, - задумчиво произнесла она.

Блаженство продолжалось до телефонного звонка.

- Это... тебя. Твой мобильный звенел, - пояснила она и протянула ему телефон, а сама после краткого охлаждения завернулась в теплую простыню.

- Да, я слушаю. Что? - Фрэнк изменился в лице и побледнел. - Как это произошло? Почему мне раньше не сказали? Да, еду, конечно еду. Немедленно!

Он отбросил телефон в сторону и резво вскочил, сбегал в душ и наспех натянул одежду.

- Ты куда? - спросила Николь.

- Николь... мне надо идти. Нашли убийцу.

- Что? - томность и нега разом ушли с её лица. Она собрала волосы в комок и нашаривала рядом с кроватью бельё.

- Сказали, что мне надо быть на задержании.

Он поцеловал её напоследок. И их взгляды расстались.

Снаружи, за пределами этого чудного дома, его поджидал дух Плутония, выгадывая момент, когда Фрэнки останется без внутренней опоры в лице Николь.

Он гнал машину под скоростным максимумом, и через двадцать минут после звонка прибыл на 17-ю улицу, дом 12, как ему и сказали по телефону.

- О, Миллер! Вы подоспели вовремя! - поприветствовал его один из знакомых чиновников Ратуши. Фрэнк в ответ качнул головой, и они прошли через оградительную ленту. У калитки перед домом собралась толпа около десяти человек, кто-то смотрел в сторону дома, кто-то сидел в машинах с мигалками. Все суетились. На ходу Фрэнк поздоровался с Руди и еще несколькими знакомыми лицами. Здесь были и те, кто не знал тайн Плутония.

Балом правил Лео. Ян, явно обиженный этим, стоял в сторонке. Фрэнк направился к Гансу.

- Здорово, Ганс! Как жизнь?

- А, ты здесь! - рассеянно ответил тот. - Вот, вышли на убийцу. Он засел в этом доме.

- Так чего же ждем? Почем бы не войти и арестовать его? - спросил Фрэнк.

- Да, почему так? - спросил стоявший рядом незнакомый Фрэнку чиновник.

- Джека ждем. Он вот-вот подъедет.

Фрэнк скользнул взглядом по кучкам, на которые невольно разбились участники группы захвата. Лео носился то там, то тут, о чем-то беседовал с Рудольфом и каким-то странным типом, одновременно давал указания одному из своих подчиненных, у которого на руке была красная повязка со звездочкой. Ян разговаривал с Гари - помощником мэра, бывшим в курсе собраний Ордена, и еще несколькими людьми. Третий кружок включал в себя совсем незнакомых Фрэнку людей. К ним в итоге и присоединился Ганс.

Наконец, Лео заметил Миллера.

- Надо же, какие люди! - процедил он сквозь зубы. - Приятно увидеться.

Ему было совсем неприятно.

Фрэнк пожал потную руку начальника.

- Что за суматоха? Скоро будем брать этого психопата?

- Слишком много людей приехало. Никак собраться не можем, - Лео не сиял желанием всё выкладывать. - Сосед позвонил, сказал, что видел человека странной наружности, в маске, скрывшегося в этом доме с огромным мешком. Мы так подозреваем, что это, должно быть, его новая жертва.

- У него, похоже, ударные темпы деятельности, - проронил стоявший рядом мужчина. - Мы, кстати, с Вами еще незнакомы. Я - Карл, помощник Яна. И, естественно, знаю Орден.

Последнюю фразу он сказал вполголоса, чтобы никто, кроме них не услышал.

- Очень приятно, - Фрэнк протянул ему руку.

- Именно мне пришлось выполнять за них главную работу и обследовать первый труп. Должен сказать, как бывший военный врач, работа сделана очень профессионально. Этот преступник - не дурак: не оставил никаких следов, никаких отпечатков...

- Сложно будет его раскусить, - вклинился в их разговор еще один, тот самый, с красной повязкой на руке и криво намалёванной звездочкой. Лео отошел к Рудольфу и перебросился с ним парой слов. Ганс тем временем разглядывал дом в бинокль.

- А... простите, я не знаю, как Вас зовут...,

Карл чему-то рассмеялся - Гари рассказывал ему какой-то анекдот.

- Джордж Доэрти.

У Фрэнка всё внутри похолодело. Это ведь тот самый Джордж - муж Николь.

Он пребывал в замешательстве. Что ему сказать? Как вести себя в его присутствии? Ведь главное - не выдать их с Николь любовной связи... Что же делать?

- Так как Вас зовут? - спросил Джордж.

Фрэнк вышел из ступора. Джордж был статным, полным мужчиной, ростом с него, с противопоставленными друг другу вежливо улыбающимся ртом и хмурыми глазами. На висках сквозь темные волосы пробивалась седина, и никакие популярные средства омоложения не могли скрыть её. Пальцы на руках были маленькими и толстенькими, как сардельки, а рукопожатие крепким и цепким. Настоящий деловой человек.

- Меня... Фрэнк. Фрэнк Миллер, - представился наконец он. Карл продолжил что-то говорить о предпринятом расследовании, Гари кивал ему, а вот Фрэнк уже не слушал. Он был всецело поглощен беседой с Джорджем. И следил за каждой своей репликой, стараясь не выдать своего поступка.

- Миллер, чем же Вы отметились? Что Вы важного сделали, существенного для жизни нашего Города?

- Ммм, - Фрэнк второпях чуть было не ляпнул, что переспал с его женой - настолько на поверхности были эти мысли. В итоге он ответил:

- Наверное, ничего, за исключением поднятия маленького бунта с помощью своей речи.

- Вот-вот. Вы поступаете не для пользы общества, Миллер, - немного презрительным тоном произнес этот Джордж. - Я считаю, что у всей добродетели должна быть жесткая мера. Вот Вы - исходили из добрых побуждений, но взялись за дело слишком ретиво. Таких горячих людей надо остужать - именно поэтому меня на Собрании назначили заместителем начальника полиции.

- Полиции? - ахнул Фрэнк. - Какой ещё полиции? Вы что, бредите? Это же Плутоний!

- Простите... что? Вы сказали Плутоний?

Фрэнк понял, что чуть-чуть проговорился, ведь Джордж ничего не знал о Плутонии. На выручку пришел Карл.

- Когда-то так назывался Город. Очень давно, а он помнит до сих пор, - беззаботным тоном произнес Карл, глазами сверля Фрэнка.

- Да, верно, - с облегчением произнес Гари, также разнервничавшийся из-за досадной оговорки.

- Подождите, господа, я что-то не совсем понимаю... Какое Собрание? И что за полиция? Наступили какие-то перемены? - не дав раскрыть рот Джорджу, перевел тему Фрэнк.

- Именно, - поднимая голову всё выше, произносил Джордж. - Когда меня приглашали на Собрание, уже тогда я понимал, о чем идет речь. Надо установить в Городе порядок. И мэр меня не разочаровал - он издал указ о создании так называемой полиции. На наиболее населенных улицах расставлены патрульные, они будут следить за порядком. Ну а специальный отряд выловит маньяка. И я в него, кстати, тоже вхожу. Как руководящее лицо, естественно.

- Собрание происходило сегодня ночью. Лео созвал многих, даже тех, кто не в курсе... ну... ты понял, - взял слово Гари. - Я по его поручению звонил тебе, но Лиз - так, кажется, зовут твою жену, сказала, что тебя нет дома.

Фрэнк начинал понимать ситуацию. Лео без ведения Джека решился ввести полицию. Это же раскол Ордена! Что он натворил...

Фрэнк глазами искал мэра среди столпившихся людей.

- А Джек? Почему он сейчас опаздывает?

- Не знаю, - пожал плечами Гари.

- Его, кстати, не вызвали на собрание, - уточнил Карл.

- Пойду, поговорю с Яном, узнаю, скоро ли будем наводить порядок с этим преступником, - высокомерно сказал Джордж и отошел в сторону.

Фрэнк подбежал к Лео, который у самого забора оживленно болтал с кем-то из незнакомых Фрэнку людей.

- Лео! Надо поговорить!

- Чего тебе? - раздраженно спросил тот и жестом попросил собеседника отойти.

- Зачем ты это сделал? Почему ввел полицию? - быстрым шепотом гудел Фрэнк. - А как же Орден? А Джек?

- Послушай, Фрэнк, это не твоё собачье дело, ты понял? Извини, конечно, за тот инцидент, когда я обозвал тебя убийцей и дал по морде...

- По лицу!

- Ну, прости, по лицу. Хотя... особой разницы не видно. И, замечу, это был последний случай, когда мы с тобой говорили о глобальных вещах. С этого дня я не желаю ничего от тебя слышать, понял? Ты находишься под юрисдикцией мэра, то есть меня, и даже дохнуть без моего позволения не смеешь!

- Вот как... Возомнил себя самым главным прокурором? - распалялся Фрэнк. Стоявший рядом с интересом слушал. К ним подскочили Гари и Ян.

- Я так решил, Фрэнки, и точка. Кстати, собрание приняло моё решение. Я уломал на этот шаг даже болтуна Руди.

К спорящим мужчинам подтянулись остальные. Лео занервничал.

- Джек никогда бы не согласился! Я понял, почему ты не позвал его. Не хотел ссориться с ним напрямую. Действуешь исподтишка... ну-ну. Власти мало?

- Да все, кто здесь находится, обеими руками за мой указ! - мэр дернул за рукава стоявших рядом Гари и Джорджа, причем последний энергично закачал головой. - Ну же, поднимайте руки! Ну же!

Несколько человек послушно подняли руки.

- Они все скоро будут ненавидеть тебя за твою диктатуру, Лео. Тебя постоянно окружает ложь. Ты сам источаешь ложь..., - расхрабрился Фрэнк.

- Да откуда ты взялся здесь, черт возьми! - прошипел Лео. - Тебя никто сюда не звал. А ты все равно где-то пронюхал и теперь портишь все мероприятие. Хочешь, чтобы преступник разгуливал на свободе? Только такие меры могут спасти Город, понимаешь?

- Подожди-ка... значит, ты гонишь меня отсюда. Сначала позвал, а теперь гонишь...

- Я не звал тебя! - раздраженно воскликнул Лео. Теперь уже внимание всех без исключения людей было обращено к ним.

- А телефонный звонок? Кто мне звонил? - заорал Фрэнк. Он хотел опрокинуть этого лживого человека.

- Не знаю, - уже успокоившись, бросил ему Лео. - Я тебя не вызывал. Только попросил Гари позвонить Джеку. Кстати, вот и он. Явился.

И все направились к появившейся из-за поворота машине старенькой марки.

Фрэнк застыл на месте. Он не мог поверить своим ушам. Кто же ему звонил? Кто?!

С ним поздоровался незнакомец, до этого слушавший их с Лео перебранку.

- А Вы ничего держались. Все-таки с мэром спорили, - тоненьким, мальчишеским голосом заметил он. - Меня зовут Сэм Беркинтон, меня вызвали на Собрание, назначили в отряд поимки маньяка. Гари считает меня очень способным, но слишком молодым.

- Возраст таланту не помеха, - тактично ответил Фрэнк. - Мое имя Фрэнк Миллер.

- А кто этот Джек? Его все ждали, он приехал, причем не в лучшем расположении духа. Кто он вообще такой? Очень важный?

- Мммм... не знаю, - сделав по-детски любопытное выражение лица, рассмеялся Фрэнк. Он думал совсем о другом. Неясные, смутные мысли закрадывались в голову.

Джек вышел из авто, и его тут же обступили со всех сторон. Однако же, он не был предрасположен к дружеским беседам. Грубо оттолкнув нескольких человек, он, воинственный как никогда, подошел к стоявшему чуть поодаль Лео и скрестил руки на груди. Джек был сильно взбудоражен и чересчур эмоционален. Сам на себя не похож.

- О, похоже, сейчас случится какой-то плохой разговор, - трусливо заметил Сэм. - Видно невооруженным глазом, что между ними сильные противоречия. Как думаешь, кто выиграет спор?

Сэм начинал Фрэнку надоедать. Он окинул взглядом этого мальчишку: тощий и бледный, но с огнем в глазах.

- Сэм... скажи-ка, кто позвонил на Собрание и заявил, что видел маньяка?

- Кажется, соседи... вон, дом напротив. Мужчина пошел в туалет и в окно видел подозрительного человека. Сразу же нам звякнул.

- И ты не опросил этого свидетеля? Вдруг ему показалось? Или он видел еще что-то?

- Нет... а что, надо? - промямлил смутившийся Сэм. Фрэнк многозначительно покачал головой. Беркинтон раздумывал около минуты, потом все-таки решился и направился в дом напротив предполагаемого убежища маньяка.

Фрэнк был поглощен обдумыванием некоторых деталей. Слишком курьезно и наигранно смотрится всё происходящее. Слишком по-детски, слишком примитивно. Неужели маньяк, этот человек с мешком, сидит в доме и ждет в гости мэра. Не может же он не заметить такой толпы у забора! Человек с мешком... не тянет на портрет маньяка. В конце концов, Санта Клаус тоже с мешком ходит, но за убийцу его никто не принимает.

- Ты идешь по ложному следу, Лео, - высказался наконец Джек. - Устроил детский сад с собранием. Преследуешь маньяка. По-твоему, он сидит и ждет тебя в этом доме?

- Конечно. Мои орлы, ах да, ты же не в курсе... Моя новая служба патрулирования расставлена по периметру квартала. На всех соседних улицах. И мышь не проскочит, - довольно заявил тот, продолжая держать высокомерную позу. Их обступили.

- Лео, нельзя так! - Он с трудом подбирал слова. - Ты совершаешь поступки, противные самой природе Города! И... без моего ведома! Зачем ты ввел полицию? Какой толк? Чего ты этим хочешь добиться?

- Не кричи, Джек. Не кричи на мэра. Ты ведь... никто в этом Городе. Просто Джек. А я - мэр. Посмотри вокруг! Эти люди поддержат любое моё решение, направленное на улучшение жизни в городе! Ну, поддержите своего мэра? Кто за меня, поднимите руки! - крикнул он, и в воздухе неуверенно возник лес рук.

- Тратишь силы на построение военного государства по своим идеалам? Захотелось больше власти, верно, Лео? Тебя сдерживали только мы...

- Хочу предупредить, Джекки. Отныне не ты, а я главнее в Ордене, и значит, моё слово, подкрепленное военной силой, весит больше. Если ты вздумаешь сотворить что-то вроде оппозиции вместе с этим сумасшедшим Миллером, я не посмотрю, что мы с тобой когда-то были заодно.

- Когда-то? Опомнись, Лео, ты ведь многого не знаешь о Городе! Когда я делал тебя мэром, я рассчитывал взять на себя всю черновую работу, начиная от... ты понимаешь, о чем я... сейчас не время, давай ты отменишь свои указы, и потом спокойно всё обсудим...

- Твоя система рухнула из-за или, вернее, благодаря этому маньяку. И теперь я ввожу свои меры. Пойми, Джек, я делаю все это только ради блага Города. Верно, скажите ему? Верно мыслит ваш мэр, а?

Неуверенные "Да!" слышались со всех сторон обступившей их толпы.

- Я ошибся, дав тебе даже малую толику власти, - вполголоса сказал Джек.

Лео победно улыбнулся и махнул рукой в сторону калитки.

- Ну что, отложим на время препирательства и пойдем арестуем убийцу? Прошу!

Джек сурово на него смотрел. Даже слова не проронил.

Толпа, захватившая с собой и Фрэнка, бодро миновала калитку и подошла к двери. Лео позвонил. Никто не ответил.

- Ну, начальник полиции... настал Ваш час! - нарочито громко, желая досадить Джеку, проговорил мэр и указал на Яна. Рядом с главным полицаем пристроился и Джордж.

Они с помощью нескольких старательных людей помоложе вышибли дверь. Лео поначалу остался снаружи. Джек, метнув презрительный взгляд в его сторону, смело шагнул внутрь первым, его же примеру последовал Фрэнк, и за ними - Ганс, Джордж, Ян, Карл. Лео, пересилив страх и объявив, что остальным следует подождать на улице, просеменил в дом последним.

Странно, но электричество не работало. Некоторые лампочки и вовсе были вывернуты, люстры покоились на полу. Утренние тени от не вставшего полностью солнца причудливо ложились на сероватые узорчатые обои, так что Фрэнк порой невольно вздрагивал. Мертвецкая тишина и загробный покой. Ни звука. В гостиной царил полный бардак, казалось, что присутствовали следы борьбы. Из шкафа вывалены тряпки, подушки с дивана валялись где попало, тумба перевернута, ящики разбросаны. На кухне добрая половина посуды была разбита. Картины вытащены из рам и заляпаны рвотой. Пол коридора усыпан осколками стекла и кусочками графина. На стене в туалете Карл обнаружил следы красной жидкости. Попробовав их на вкус, он вынес вердикт: вино.

Неужели убийца пьянствовал, одновременно справляя нужду?

На втором этаже они увидели то, что заставило Фрэнка отбросить эту мысль. Настолько по-дьявольски ужасно всё было сделано.

Спальня. Дверь оказалась заперта изнутри. Лео высказал явно неудачную мысль о том, что убийца засел там с заложниками. После некоторых усилий дверь поддалась. Джек и Карл вошли туда первыми и сразу же отошли в сторону от кровати, давая и другим увидеть жуткое зрелище. Мужчина, женщина и ребенок лежали на одной кровати. Мертвые. Со следами долгих пыток. Обезображенное лицо мужчины и веревка на его шее, выражение агонии в глазах семилетнего мальчика в пижаме, нагое ещё недавно привлекательное, а теперь посиневшее и остывшее тело с голубыми, словно молящими о помощи глазами женщины и застывшим криком на её приоткрытых устах, - становилось не по себе.

Карл осматривал трупы дольше всех. Потрясенный Ганс, присел и опустил голову на руки. Лео расхаживал по комнате, Джек стоял в раздумьях на одном месте. Фрэнк присел на подоконник и наблюдал из окна за ненужным никому постом патрульных на улице. Остальные вышли и занялись исследованием других материалов следствия.

Всеобщее оцепенение развеял внезапно появившийся Сэм.

- Знаете, тут какая-то странность. Он говорит, что не звонил нам. Сколько я ему ни доказывал, он уперся и..., - тут он, заметив ужасную картину убийства, остался стоять в дверях с разинутым от удивления и страха ртом.

Джек встрепенулся.

- Это ты о чем? С кем ты говорил?

Сэм застонал. Он пятился назад и наконец совсем вывалился на лестницу. Джек поспешил поднять его, осевшего на пол и дрожащего, как ребенок.

- Воды! Воды!

Лео спустился вниз за стаканом живительной влаги. Ганс по-прежнему сидел, боясь поднять голову.

Пока Сэма приводили в чувство, Фрэнк сопоставлял факты. Итак, маньяк совершил преступление, на сей раз тройное убийство. Уничтожил целую семью. Зачем-то позвонил в офис мэра, представился соседом и согнал всех высокопоставленных чиновников сюда. Неужели, чтобы похвастаться своим достижением? Или просто чтобы одурачить? Или чтобы быстрее обнаружили место преступления? Быть может, это всего лишь воля сумасшедшего серийного убийцы?

Теперь Фрэнк понимал, что всё это походит на четко спланированную операцию. Скорее всего, сосед ничего не видел, и убийца САМ вызвал чиновников на место преступления. И его, Фрэнка Миллера, тоже поймал на эту удочку. Каков же мотив такого вероломного поступка?

Его размышления прервал приглушенный кашель Карла.

- Что? - спросил он.

- Вот... нашел в кармане штанов у ребёнка. Похоже, это тебе адресовано.

И он протянул сложенный вчетверо лист бумаги. На нем значилась фамилия Фрэнка.

Фрэнк почувствовал недоброе. Он развернул лист и взглянул на то, что там было написано:

КОГДА ТЫ ЭТО ПРОЧТЕШЬ, ОНИ УЖЕ БУДУТ В МОЕЙ ВЛАСТИ

Написанное кровью... Предупреждение? Угроза? Игра...

Сэм наконец опомнился и встал с помощью Джека. Фрэнк стоял в нерешительности, не зная, что делать с этой запиской. Его взгляд был направлен на улицу, он пытался понять, о ком говорит убийца, беззвучно что-то шептал губами.

Лиз... Она этой ночью ему даже не позвонила... Лиз и Патрик...

Мысли бились в клетке-ловушке, не в силах выскользнуть наружу и протолкнуться на верный путь.

Он выронил листок бумаги. Карл подобрал и прочитал.

Фрэнк с трудом различал падавшие откуда-то издалека слова и обрывки фраз.

Сэм оправился от потрясения, правда, подбородок еще дрожал. Сбивчиво он объяснял, что сказал ему сосед. Фрэнк слышал лишь часть им произнесённого.

- Он... сказал, что никого ночью не видел, что никому не звонил... эх... а она... они совсем убиты?

- Совсем, - мрачно ответил Карл. Ганс всхлипнул.

- Так, хватит! - рявкнул Лео ,вдруг вспомнивший о своих подномочиях. - Слабонервные все тут собрались. Кому плохо, вышли на улицу и подышали свежим воздухом!

Ганс, облегченно вздохнув, внутренне радуясь, что больше не увидит трупов, шумно спустился по лестнице и вырвался наружу.

- И кто же надоумил тебя провести допрос свидетеля?

- Как? - удивленно хлопнуло глазами Сэм. - Он.

И указал на Фрэнка.

- А ты, Миллер, оказывается, не дурак совсем. Не только бунтовать умеешь. А? Что молчишь? Я тебя похвалить хочу. Вот только если бы раньше додумался - совсем молодец бы был!

- А сам почему не подумал об этом? - уколол его Джек. Лео сделал вид, что не заметил.

- Эй, Миллер, я к тебе обращаюсь! Ты что стоишь как истукан?

Тут только Фрэнк вышел из почти обморочного состояния. Он непонимающе уставился на Лео и вдруг разразился потоком обвинений.

- Урод!

- Ч-что? Ты... это ты мне? - лицо мэра перекосилось от изумления.

- Тебе что, совсем наплевать на них, да? - Фрэнк качнул головой в сторону тел убитых. - Считаешь, что маньяк до тебя не доберется? Он сильнее нас, сильнее нас всех! Вот что он пишет!

Фрэнк вырвал листок из рук Карла и, скомкав, кинул в лицо мэру.

- Пока такие как ты мраси наслаждаются своими полномочиями, люди, ничего не знающие люди, которые живут иллюзией, тобой придуманной иллюзией, погибают! В Плутонии завелся психопат, убивающий кого пожелает, и это твоя вина, слышишь, твоя! Потому что в лживом Городе иначе и быть не может!

- Заткнись! Нет, этот ублюдок меня достал! Оскорбление мэра... жалко, что нет такой статьи.

- Отойди от двери, Лео. Мне надо идти.

- Вы посмотрите! Кидается всяким мусором и даже не извиняется, - Лео растоптал клочок бумаги и намеренно заслонил собой выход. - И не подумаю пропустить тебя. Вы арестованы, Фрэнк Миллер.

Из карманов он ловко выхватил наручники и напустил на себя самодовольный вид.

Сэм квадратными глазами следил за происходящим.

- Перестань, Лео! - взял слово Джек. - Откуда ты взял эту игрушку? И вообще, в чем виноват Фрэнк? Он всего лишь высказал то, что думает. Не собираешься же ты...

- И зря сделал, - перебил того Лео. - Я...

Он прервался. Карл, Джек, Сэм и Лео следили за действиями Фрэнка. Тот понял, что мэр не собирается уступать дорогу. Подошел к окну, отворил раму и, вскочив на подоконник, смерил глазами расстояние до земли...

- Миллер, стой! - воскликнул Лео, кинувшись к нему. Было поздно: Фрэнк перебрался на карниз, балансируя, прошел по балке и прыгнул. Вниз.

Все четверо пораженно наблюдали, как Фрэнк оправился от ушибов, медленно привстал и короткими перебежками направился к своей машине.

- Что было там написано? - Джек нагнулся и стал глазами искать злополучную записку.

- Кто-то в опасности. Оно адресовано Миллеру, - объяснил Карл.

- Только не это! Игра с маньяком может плохо кончиться... Я еду за ним.

- Не уйдет! - воскликнул Лео. - Патрульные поймают этого глупца в два счета. И его ждет это!

Он многозначительно потряс наручниками в воздухе перед носом у Джека.

- И каждого из вас, если пойдёте против моей воли. Поняли? - дьявольским голосом произнёс Лео.

- А Фрэнк верно сказал, - перед уходом, стоя в дверях, заявил Джек и кивнул на постель. - Тебя больше заботит твоя должность, нежели маньяк.

- Но-но! - предостерегающе поднял палец кверху мэр. - Следи за словами!

Выйдя на улицу, он объявил всем ожидавшим снаружи.

- Обещаю вам, что маньяк будет пойман в ближайшее время! Никуда он не денется! И пусть знает, что отныне мы ведём на него настоящую охоту!

Дома сменялись один за другим, один за другим... Фрэнк гнал с бешеной скоростью 90 км в час - максимально допустимой в Плутонии. Встроенный в авто стабилизатор скорости не давал выжимать из мотора больше. Нельзя было даже проскакивать на красный свет - тут же включались тормоза. Фрэнк был заложником прогресса, заложником идеальной системы вождения, разработанной там, сверху, на Земле.

Лиз не брала трубку. Мобильный отключен. Фрэнк лихорадочно, каждые полминуты набирал и набирал её номер, изо всех сил жал на кнопки, как будто это заставило бы жену ответить.

Гудок за гудком... И так до бесконечности. Дорога казалась ему очень долгой. И это утро - тоже долгим. Бесконечно долгим, заколдованным кругом.

Серую атмосферу разбавили пронзительные сирены, сигналившие на всю округу. Фрэнк посмотрел назад. Метров в двадцати от него мчались две машины с мигалками. Полицейские машины.

Так началась погоня.

До дома оставалось пять кварталов. Похоже, на полицейских авто не было предела скорости - они ускорялись и ускорялись, неумолимо сокращая спасительное расстояние.

Четыре квартала. Чуть-чуть, осталось совсем чуть-чуть до дома.

- Давай, давай же..., - шептал Фрэнк, набирая номер Лиз и старательно выжимая предельно допустимую скорость. Вот, автомобили разделяет уже десять метров.

Три квартала.

Остальные машины шарахались в сторону, пропуская жертву и преследователей. Фрэнк лавировал как мог, пытаясь запутать патрульных. Если бы это была не автотрасса, а электромагистраль! Там, на трехмерной дороге, поймать нарушителей почти нереально. У него раскалывалась голова от звенящих на весь салон противных писков электронного голоса встроенного компьютера.

- Внимание! Скорость приближается к предельно допустимой!

- Опасный поворот!

- Миллер, действуйте аккуратнее! Вы подвергаете себя опасности!

- Слишком рискованный обгон!

К сожалению, эту опцию предупреждений нельзя было отключить.

И ещё эта сирена. Сердце бьется в ритме сирены. Шум, шум, шум...

Два квартала.

Одна из полицейских ищеек поравнялась с ним и, звонко тявкнув отрывистым сигналом, подрезала его.

Все три машины остановились на обочине дороги.

Фрэнк выключил двигатель и устало опустил голову на руль. Это конец. Погоня закончилась - и, увы, не в его пользу. Попытаться объяснить, почему он убегал от них? Рассказать про злобного маньяка и несчастную семью? Не поверят... Что же ждет его сейчас?

Как во сне он вышел из машины, положил руки на капот. Четверо патрульных обсуждали, что дальше с ним делать.

- Зачем меня задерживать? - спросил Фрэнк.

Один из особенно усердных ответил:

- Приказ мэра. Ты - нестабильный элемент, и тебя надо задержать и остудить. Посидишь в изоляторе пару деньков, ничего особенного не случится.

- У вас уже изолятор есть... куда катится Город? - вздохнул Фрэнк и получил пинок от другого полицейского.

Начали оформлять бумаги. Вопросы об имени, фамилии, месте жительства, месте работы. Фрэнк вытер рукавом пот с лица и, щурясь, взглянул на небо. На солнце. А потом - на свою тень и тени полицейских. На часах было девять утра.

Теперь он понял, почему это утро кажется ему слишком длинным.

Солнце... заходило обратно! Оно больше не вставало, нет! Оно повернуло назад и быстро ползло к той точке, из которой взошло. Рассвет наоборот.

- А что это... с солнцем? - он тронул за плечо полицейского и указал на небо. Тот протер глаза, посмотрел и, высморкавшись, ответил:

- Пять минут назад по рации мэр сообщил всем патрулям, что произошел погодный катаклизм.

- Мммм... а что такое погода? Как Вы понимаете? - ехидно спросил Фрэнк.

Он задумался. И, не найдя ответа, проворчал:

- Руки на капот положи. И болтай меньше. Торчать тут из-за тебя...

Испытание продолжалось. Полицейские никуда не торопились, а вот Фрэнк нетерпеливо тарабанил голостопником по асфальту. Да какие они полицейские... Даже оружия им не выдали. Один из них изъявил желание отдохнуть после погони и направился к машине. Двое других стояли рядом с Фрэнком и сочиняли протокол. Четвертый осматривал задние сиденья автомобиля "правонарушителя".

Он даже не понял, как это случилось. В голове молниеносно проскочил план, что-то щелкнуло - и вот уже Фрэнк бьет в живот одного из надсмотрщиков, бежит в сторону, растворяется в толпе. Шоковое состояние прошло, лишь когда ноги с бешеной скоростью привели его к дому.

Издали увидел, что дверь дома была открыта.

Господи! Неужели... неужели он опоздал? А если ОН ждет его там? Или вдруг ОН уже забрал их и сейчас издевается над ними?

Злость придала Фрэнку сил. Он перемахнул через забор, вбежал внутрь. Отдышался, присел на пол в прихожей, подождал, пока пройдут боли в левом боку. Прошел на кухню. Затем в гостиную. И... увидел жену.

Лиз, одетая в халат, сидела на диване, листала сегодняшний номер газеты и смотрела телевизор. Она заметила его и, сначала радостно улыбнувшись, впоследствии нахмурилась.

- Где ты был?

Он молчал. От радости не в силах был и слова вымолвить.

- Почему тебя не было дома ночью? Фрэнки? Что ты молчишь?

Он подошел и обнял её. Она жива, и это главное.

- Патрик... где Патрик? - забеспокоился он.

- Как где? Он в школе, я довела его пешком. А где же ты был?

Фрэнка вдруг будто ударило током. Он отскочил от неё и пытался как можно скорее что-нибудь придумать. Что он ей скажет? Что любит другую? Нет, это исключено! Что, что он может сказать этим нежно смотрящим глазам?

Ничего, кроме лжи.

- Я... я был на собрании у мэра. Мы ловили убийцу, - в его устах это прозвучало как-то смешно, но она поверила. - Извини, заработался, забыл совсем тебе сказать. А ты... почему ты не брала трубку буквально минут пять назад?

- Ты же видишь, была в душе. Надеюсь, то, что мы сегодня едем, ты не забыл, - с улыбкой сказала она и принялась сушить волосы.

- Куда едем?

- На курорт. Помнишь, ты делал заявку на отдых? Сегодня вечером к шести часам мы должны быть в отеле "Идеал". Помнишь?

Фрэнк стоял в растерянности. Он совсем, совсем забыл про это. Но нельзя было уезжать сейчас, в такой ответственный момент, когда близким угрожает опасность! Ведь в записке было написано "ОНИ"... но если не жена и сын, то кто?

- Лиз, я... я думаю, что тебе лучше ехать без меня. Вы с Патриком должны уехать подальше от всей этой суеты... Там убийца вряд ли вас настигнет.

- Фрэнки... Что ты такое говоришь? Я без тебя никуда не поеду...

- Ты должна, Лиз, должна... - Он ободряюще погладил её плечи и усадил на диван. - Заявку нельзя отозвать, отдых пропадёт... это уникальный шанс.

- И слушать не хочу. Какой смысл нам ехать без тебя? И почему тебе нельзя?

- Потому что мы вот-вот поймаем этого изверга. Мне нужно спросить его... спросить о многом.

Её руки обвили его шею. И ещё поцелуй. Совсем не такой, как... У Фрэнка в голове поднялся настоящий ураган. Он вспомнил Николь. Теперь он начинал понимать. Он имел ввиду не жену и сына, а любовницу и её дочь. Николь и Шэннон! Но... но как он догадался? Неужели он следил за ним? А может и сейчас... следит?

Где-то вдалеке хлопнула дверь, и этот звук привел Фрэнка в чувство. Он отстранил Лиз и резко обернулся.

В гостиную вошел Джек.

- Извините, что помешал... Элизабет, не могли бы Вы сделать нам чаю? У меня срочное дело к Вашему мужу. Касательно этих жутких убийств...

- Да, конечно, - Лиз поправила мокрые ещё волосы и направилась на кухню.

- Какого чёрта, Фрэнки? - шепотом начал Джек.

- Нет, это ты объясни мне, какого чёрта врываешься в мой дом? Откуда у тебя ключи от двери? В памяти видеоопознавателя нет твоих отпечатков пальцев! - вполголоса ругался Фрэнк. - Часто ты так делаешь? У тебя ведь есть ключи от всех дверей, верно?

- Она была открыта, - улыбнулся тот в ответ на обвинение

Фрэнк схватился за голову и простонал. Он бухнулся на диван и устало закрыл глаза.

- Ах да, точно, я забыл захлопнуть...

- Ты спрашиваешь, что я здесь делаю? Я скажу, зачем пришёл сюда. Вся полиция стоит на ушах, тебя ищут, Фрэнки! Через несколько минут они будут здесь, а ты занимаешься черт знает чем... Никак не можешь выбрать, какая из них лучше?

- Что? - встрепенулся Фрэнк. - Да... как ты смеешь такое говорить? И откуда... Откуда тебе известно? Говори правду!

- Система слежения.

- Что за система?

- Я не могу сказать... это тайна, Фрэнки, пойми... ты не должен знать...

- Ты считаешь нормальным следить за мной, анализировать мои чувства? Так знай, я люблю Николь, и сделаю ради неё всё, что угодно, понял?

- Даже нарушить моральные устои Плутония? Ради этой куклы?

- Не смей называть её куклой! - Фрэнк схватил его за ворот плаща и, полный злости, потряс. - Очень удобно завести в идеальном городе идеального маньяка, который убивает всех подряд и не поддаётся никакой логике! Что, следующим буду я? Я же - бунтовщик! Я же помню, что было до Плутония! Значит, меня надо устранить! И вот, пожалуйста, гениальная идея - серийный убийца. Убьёт, и даже без подозрений обойдется!

- Фрэнки, не надо входить в такой азарт! Ты понимаешь, что я тут не при чём! Лео теперь всё решает один, без совещаний с Орденом! Советую тебе залечь на дно, убежать, спрятаться где-нибудь, скрыться! И мне - то же самое. А ты... ты лезешь на рожон, шляешься по вечерам, бьешь в морду честных людей и трахаешь Николь...

Посуда разбита вдребезги.

Только теперь они оба осознали, что давно перешли на крик. Фрэнк обернулся и увидел Лиз. Её дрожащие руки не удержали блюдце и чашку. Она, бледная, вся билась в лихорадке. Какого это - узнать об измене мужа. Лицо её перекошено непониманием, неверием, но она уже знает, что это правда. Её самые худшие подозрения, которые посещали по ночам, не давали сладко заснуть, будили рано утром и тревожили порой по целым дням, оправдались.

- Чай... кипяток. Я не удержала, - попыталась соврать она, но всё и так было понятно, без слов. Разгоряченные, в пылу спора, они не заметили, как Лиз стояла рядом с ними и всё, почти всё слышала. По крайней мере, последнюю фразу точно.

- Джек... расскажи мне... это правда? Фрэнки... как ты мог? Зачем вы все что-то от меня скрываете? Ну же, отвечайте!

- Слышите сирены? Я думаю, Вашем мужу лучше уйти через задний двор. Немедленно, - сухо проговорил взявший себя в руки Джек. - Я... я побуду с Вами.

- Что он сделал? Его что, ищут? Зачем... зачем всё это? - Лиз охватило глубокое потрясение. Джек помог сесть на диван и приложил ей ко лбу холодные компрессы. Она чувствовала себя очень плохо. Моральное потрясение.

- Тебе нужно идти, Фрэнки. Минута-две, и они будут здесь.

- Скажи, Джек... ты ведь заинтересован в том, чтобы Лео не зацапал меня. Почему?

Он улыбнулся.

- Возможно, когда-нибудь мы станем союзниками. Ты многого не знаешь о Плутонии. И Лео тоже. Он не всесилен. Самоуверенность его погубит.

- Не уходи от ответа.

- Скажу так... ты мне ещё пригодишься. Будем поддерживать связь, ладно? А сейчас... беги куда хочешь, но главное - беги.

Фрэнк накинул куртку, надел капюшон и собирался выходить, но его внимание привлекла программа, шедшая по телевизору. Экстренное сообщение мэра. Прямой эфир из местной телерадиостанции. Лео говорил, что в результате катаклизма солнце толком не взошло, и через десять минут сядет. Что наступит полная темнота, как ночью, но так будет длиться недолго - следующим утром всё пойдёт как обычно. А сегодня объявляется выходной...

Дальше он говорил что-то насчет круглосуточного патрулирования улиц. Изрекал незамысловатые мудрости в духе президента в период военного времени. Фрэнк не стал дослушивать и ушел. Темнота была ему на руку - он, облаченный в темную одежду, растворялся в ней.

Он хотел позвонить Николь, предостеречь её, но вспомнил, что мобильный забыл в машине ещё при задержании. Домой возвращаться было опасно.

Что случилось на электростанции? Об этом он будет думать после. А сейчас главное - добраться до дома Николь Доэрти. Как можно быстрее. Он любит её, он за неё в ответе. Эта мысль придавала Фрэнку уверенности.

Черные краски окутывали Город. Как будто на него опускались откуда-то сверху, с небес, космические силы зла. Ведь маньяк орудует только ночью. И сейчас ему представился отличный шанс напомнить о себе. Ещё одна жертва... Нет, это не должна быть Николь. Только не она.

Нет!!!

Он готов был прокричать в темноту это слово.

А что будет, если он столкнется с ним в эту искусственную ночь? Лицом к лицу?

Надо быть готовым ко всему. Идеальный Плутоний - идеальный маньяк. Нужно побороть эту систему, нужно прервать череду кровавых событий последних нескольких дней.

Давай, Фрэнки. Быстрей, быстрей. Спаси Николь. Ты ведь любишь её.

Вот и тот самый дом. В окнах свет не горит.

Внутри Фрэнка шевельнулось нехорошее предчувствие. И он постепенно, шаг за шагом, падал духом. Он вошел внутрь - дверь легко поддалась. Внутри было темно. Ужасная, слишком темная ночь - не видно дальше пяти шагов. Фрэнк немного ориентировался в комнатах, и потому достаточно бесшумно обошел весь дом.

Их нигде не было.

Он, в полном отчаянии, в изнеможении, рухнул на не заправленную постель.

Стоп, Фрэнк... Думай. Маньяк не стал бы оставлять записку просто так. Он затеял игру с тобой. Может, здесь тоже есть листок бумаги, на котором будут инструкции, написанные кровью?

А что, если поискать?

Фрэнк спустился из спальни вниз и обнаружил, что забыл проверить гостиную. А вдруг Николь там, с кляпом во рту? Он ринулся к двери, дёрнул её, ворвался в комнату и... впотьмах на что-то натолкнулся. Это оказалось придвинутое к двери кресло. Зачем оно здесь?

И тут Фрэнку пришла в голову гениальная идея. Он включил свет. Странно, но раньше это ему не приходило в голову.

Он ужаснулся. Вздрогнул от страха. Напротив него, за массивным дубовым столом, в ещё одном кресле сидело воплощение всех его детских кошмаров. Чучело. Чучело - монстр. Кривая ухмылка и обнажившиеся клыки, зеленые волосы из-под черной широкопольной шляпы. Сначала Фрэнку показалось, что это реальный монстр, живой человек, но, подойдя ближе, он понял. Это была игрушка в натуральный рост. Просто чучело, и ничего больше. Неживое, статичное, безобидное, чуточку пугающее чучело. А его, Фрэнка, просто так дешевыми штучками не напугать.

Его внимание привлек камешек, лежавший на столе. Обыкновенный камешек. Он повернулся спиной к чучелу и, облокотившись на стол, взял камень в руки.

Под камнем была пружина. Камень сдерживал пружину. И теперь она разжалась.

Секунда. Фрэнк успел осознать, что сейчас произойдет что-то, но не понял, что.

Пружина вскочила вверх и пробудила адский механизм. Чучело подпрыгнуло над креслом и, издав жуткий вопль, взмахнуло клешней, состоявшей из четырех отточенных кухонных ножей. Они полоснули по спине Фрэнка. И раздался второй крик, сдавленный крик от боли, его крик. Он быстро повернулся, прикрывая руками лицо. Атака кончилась. Привставшее чучело, издававшее сатанинский хохот, вновь опустилось на место, и клешня, как и прежде, безжизненно повисла сбоку. Зато спина у Фрэнка была исполосована. Вся в крови. Раны жгли.

Проклиная свои детские страхи, свою неосторожность, своё воображение, проклиная всё на свете, Фрэнк побрёл к выходу.

То, чего он так боялся, свершилось. Николь и Шэннон находятся в лапах убийцы. И убийца нанёс упредительный удар - в виде примитивного чучела.

Но у выхода Фрэнк остановился. Встал как вкопанный. Ибо то, что он заметил, невозможно было не заметить.

С обратной стороны двери был закреплен лист бумаги с начертанными кровью знаками.

Это была третья записка.

11.

Жизнь в Плутонии покатилась по наклонной. До того времени, когда сквозь обывательский образ жизни людей проклюнется что-то действительно значительное, было ещё далеко, но в их сознании уже происходили перемены. Убийца, как бы странно это ни прозвучало, заставил людей думать. Чувство страха, которое волнами накатывало на людские массы, вызвало потребность мысли. В обычной жизни стали проявляться такие вещи, как взаимовыручка, сплоченность, а подозрение рождало вопросы об устройстве общества. Почему один человек убивает других людей? Почему он сумел разрушить идиллию? Что кроется за всем внешним благополучием? Что есть смерть и что - жизнь? Многие испытывали странное ощущение, будто весь Город - это какая-то глупая иллюзия, будто где-то там, за горизонтом, существует незримый, лучший мир, в котором нет никаких убийств. Появилась потребность в знании.

Лиз не относилась к таким группкам людей. Джек уговорил её уехать на курорт без мужа. А потом последовали все эти допросы, обыск в доме, противный заместитель начальника полиции. Кажется, его звали Джордж.

Но проблемы Города не волновали её. Все мысли, чувства и ощущения были направлены только на одного человека.

Кто такая Николь?

Это имя завладело ею целиком. Ежечасно, ежеминутно она вспоминала о ней, как будто призрак этой неизвестной любовницы мужа постоянно находился рядом. Лиз никак не могла понять, почему, почему же Фрэнки, её милый, любимый Фрэнки так поступил. Зачем он обманул её, изменил с другой? Это ведь неправильно, нечестно, так нельзя! Так не бывает. Измен не существует! Неужели он, когда целовал другую женщину, не помнил, что у него есть семья? А Патрик? Как он думал обойтись со своим сыном?

Лиз отказывалась понимать поступки мужа. По целым дням она сидела в комнате, вызывая удивление других отдыхавших, даже не выходила погулять к озеру. Она позволяла Патрику ходить на детскую площадку, расположенную как раз под окнами её номера.

Порой Лиз усаживалась перед зеркалом и подолгу в него глядела. Пыталась понять, что не так в её фигуре, в выражении лица. И сравнивала себя с воображаемой соперницей. Пыталась силой мысли низвергнуть её, скинуть с трона, показать собственное превосходство. Ревность - истязающее чувство... В эти мгновения взгляд Лиз был страшен, страшен как никогда. Вспыхнувшие красные щеки, боевито растрепанные волосы и сурово поджатые губы.

Ей в голову приходили жуткие мысли. Об её странном поведении начинали судачить знакомые. Фрэнка объявили в розыск - и она, как жена изгнанника, подвергалась насмешливым, ястребиным взорам окружающих. И, униженная, побитая и раздавленная, она мечтала о мести.

Огонь постепенно уходил. Вместо него в глазах Лиз всё больше присутствовал холод.... Неладное творилось и в Ордене. Вернее, он перестал существовать. Лео самостоятельно принимал решения. Рудольф начал куда-то пропадать, стал редко ходить на работу. Джек, после того, как мэр заявил, что не нуждается в его советах, перестал посещать Ратушу. Лео отстранил от себя Яна, оставив тому лишь формальную должность начальника полиции. Реальный вес приобрел Джордж Доэрти, помощник начальника полиции. Только его и мэра приказам обязаны были подчиняться стражи порядка.

Разрыв Лео и Ганса произошел и вовсе по пустяковому, комичному случаю.

Мрак ушел. На следующий день после похищения Николь и Шэннон небо вело себя как обычно, солнце плыло по небосводу в соответствии с заведенным маршрутом. Никаких происшествий не было. И Лео поторопился объявить о победе своей тактики. На совещании работников Ратуши он толкнул речь, явно не понравившуюся бы Джеку, да его и не было там.

- Преступник понял, с кем имеет дело, - горланил он с трибуны. - Больше такие штучки не пройдут! Почему сегодня утром нет новой жертвы, несмотря на то, что вчера весь день царила тьма? Ведь условия для новых убийств были идеальными. Да потому что этот психопат понял, что его ждет неминуемое наказание. С его стороны ни одно действие не останется безнаказанным! Мы все это прекрасно знаем. И я, и вы, и все жители Плутония. Убийца испугался моей системы. Он сам боится нас!

В таком духе Лео вел всё заседание. Он будто расправлялся с незримым врагом. Во время его речи с помощью проектора были показаны фотографии с места преступлений. Аудитория смиренно перенесла обилие запечатленных жестокостей, но один человек, сидевший в первом ряду, оказался белой вороной. Он встал и направился к выходу.

- Молодой человек! Куда? Быстро вернулся!

Тот вернулся, подошел к небольшому постаменту и поднялся до середины лестницы. В свете прожекторов было видно его лицо. Это Ганс. Плачущий Ганс.

- Ты чего? - сердитым голосом спросил мэр.

- Вы... Вы все ничего не понимаете! Они... Вы бездушные! Они же люди... Зачем, зачем так говорить о них? - срывающимся голосом кричал он, махая руками и попеременно указывая на фото, на зал, на Лео. - Это не идеальное общество, нет! Это что-то...

- Сопляк! - выкрикнул в ответ Лео. И, так как он держал микрофон, у него получилось убедительней, чем у оппонента. - Не можешь держать себя в руках? Тогда пошел вон!

Ганс ошалело посмотрел на него, прекратив на мгновение рыдать, и затем направился к выходу.

- Правильно!

- Так и надо!

Возгласы из зала воодушевляли мэра, и он послал в спину рыдавшему Гансу еще несколько обидных фраз.

- Ты в Ратуше больше не работаешь, слюнтяй несчастный! Дух должен быть крепким, а не таким слабым, как у этого позорного человека! Слышите? Позор ему за его слезы!

Как только он вышел из конференц-зала, тут же бросился на улицу. Ганс задыхался от осознания того, что находится под землей, в бункере. Ему вдруг показалось, что воздух кончится когда-нибудь, и пространство бункера начнёт сжиматься. Его охватил приступ клаустрофобии. И боязнь умереть от руки неизвестного преступника. Он бежал, бежал по улице, воровато оглядывался по сторонам, как будто ожидал погони. Эх, он отдал бы всё сейчас за одно только дуновения свежего прохладного ветра, способное остудить его горячее дыхание и успокоить расшалившиеся нервы. Но в Городе ветра не существовало.

Его бег продолжался до самого дома. Уставший от постоянного напряжения Ганс ввалился в квартиру, скинул обувь и ползком пробрался в гостиную. Лёг на диван, обтерся мокрым полотенцем, словно по велению мысли появившимся на столе. Передохнув несколько минут, Ганс наконец-таки оторвал свой взгляд от потолка и позвал жену.

- Миранда!

Никто не откликнулся. Он забеспокоился, приподнял голову, неловко перевернулся на спину и с шумом съехал на пол вместе с подушкой.

- Миранда, ты дома?

Из кухни вышла полная женщина.

- Ты сегодня раньше? Ты... ты что молчишь? Тебе плохо? Я волнуюсь...

Гансу стало противно. Он с плохо скрываемым презрением отвернулся от нее и принялся поправлять подушки. Она взяла его за локоть, он отдернул руку. Будто током ударился.

- Что с тобой?

- Отстаньте от меня, отстаньте все! - вскричал болезненным голосом Ганс. Он пытался ей что-то объяснить, махал руками и всё время твердил о своей вине. Миранда дала ему успокоительного. Он принял для виду, хотя знал, что в Городских аптеках продают лишь пустышки вместо таблеток да обыкновенную воду во флакончиках.

- Тебе лучше? - спросила она через некоторое время. - В последнее время ты стал слишком нервным, особенно после этих встреч. Он...

- Прошу, не надо, не надо говорить об этом человеке. Это моё дело. И никто не должен знать - слышишь? Никто!

Почувствовав, что слезливый комок вновь подступает к горлу, Ганс поспешно уклонился от ссоры и заперся в ванной. Он хотел себя чем-нибудь занять. Сначала неуверенно взял в руки бритвенный прибор, но, взглянув в зеркало и ощутив холодное лезвие у себя на шее, он немедленно бросил это занятие. Ганс боялся, что мысль о суициде окончательно добьет его сознание. Сил бороться почти не было. Потом он почистил зубы и ополоснул лицо. Снова посмотрел в зеркало. И как будто не узнал себя. Ему вдруг показалось, что его зазеркальный двойник обрел над ним безграничную власть, а слух чуть было не надорвался от наполнивших уши нескольких десятков демонских голосов.

Миранда услышала дребезг стекла из ванной. Испуганная, она выскочила из кухни, где готовила любимые тефтельки Ганса. Дернула за дверную ручку - заперто. Спустя несколько секунд дверь распахнулась, и Ганс, взлохмаченный, сам не свой, принялся архаично собираться на улицу. Натянул левый ботинок, затем куртку, после этого зачем-то накинул её шаль, далее надел кепку и окончил процедуру завязыванием шнурков на правом ботинке.

- Ганс... Дорогой, что случилось? - Миранда предприняла попытку остудить его разгоряченный пыл и нежно взяла за плечо, но Ганс больно схватил её за руку, придавил горло и прижал к стене.

- Не смей! Не дотрагивайся до меня! Ууу...

Ганс отпустил её, прокашлялся и виновато посмотрел в её сторону.

- Ты... ты опять к нему? К НЕМУ?

- Да! - вскрикнул он и резко шагнул в направлении входной двери.

Миранда смиренно стояла у стены, инстинктивно вытянув вперед руки и боясь даже дохнуть.

- И ещё, - он вдруг остановился и тихо произнес, как будто боялся услышать от себя такой фразы. - Ты... ты знаешь, что говорить, если Джек спросит обо мне.

Четырнадцать фонариков. С момента его появления в канализации прошло четырнадцать фонариков. Ровно четырнадцать. Последний потух, подвалы Города погрузились в темноту. Фрэнк засунул скрипевшую ручку в карман и, нашарив сухую нишу в стене, спрятал туда свои конспекты.

За последние двое суток он прилично выспался. В канализации, ставшей ему самым безопасным жильем, никто не мешал. Только в одном отдаленном месте, как раз под неработающими фонтанами, капала вода.

Фрэнк прожевал бутерброд и выплюнул неизвестно как туда попавшую косточку. В Городе сейчас было четыре часа дня. А в этом сыром, темном и неуютном месте - всегда полночь.

На ощупь он пробрался к своему условному ночлегу. Ночлегом он называл груду пальто, курток, штанов, жилетов, других шмоток. Сначала он задавал себе вопрос: Откуда в канализации столько предметов быта? Откуда столько одежды? Ответ нашелся сам собой.

После того, как Николь похитили, Фрэнк не знал, куда направиться. Его искали по всему городу. Джеку он не доверял, и потому не мог обратиться к нему за помощью. Фрэнк сильно торопился из-за жгучей боли в спине. Нужно было продезинфицировать рану. Но в Городе не было ни одной больницы. Только аптеки, в которых, надо полагать, ничего полезного не продавали. Фрэнк решился на отчаянный шаг и нанес визит Рудольфу. Некогда своему другу. Он исходил из соображений, что у негра должны были быть какие-то медикаменты на всякий случай.

Фрэнк стоял на пороге и жал на звонок. Хорошо, что Руди оказался дома один. Его жена находилась у подруг. Догадки Фрэнка подтвердились, и Руди охотно помог ему, наложил бинты и угостил ужином. Они говорили о Лео и его поступках.

- Тебе не кажется, что это начало конца Плутония? Гибели всего идеального общества? - спросил Фрэнк за чашкой чая.

Рудольф усмехнулся.

- И опять ты мыслишь стандартами! Знаешь... в тебе есть зерно, Фрэнк. Недаром ты, возможно, единственный здравомыслящий в Городе человек. Но твоим стремлениям может помешать шаблонность. Ты привык, что в жизни всё делается за тебя, что за любые удачи и неудачи отвечает только судьба, а не ты сам. Нельзя мыслить стандартами, нужно давать волю фантазии. Роберт видел в тебе перспективного наследника. Он сразу осознал, что человек по имени Фрэнк Миллер - тот, кто поймет его.

- Что? - Фрэнк поперхнулся и закашлялся.

- Да, именно. Пришло время сказать тебе, что... что я знал Роберта.

- Пришло время? Он погиб почти полгода назад! Почему ты молчал? Почему вы все молчали?

- Роберт был одним из нас. Основоположником идеала. Но он был не согласен с Джеком и откололся от Ордена. Зря сделал. Мне тоже было жаль...

Фрэнк вскочил из-за стола и с негодованием смотрел на Руди.

- Да, Фрэнки, все, что ты слышишь - правда. Роберт бросил нашу идею, но он искренне ей верил. Из всех нас только я продолжал поддерживать его. Звонки, переписка, встречи. Однажды Джек узнал об этом. Узнал, что я информирую его обо всех наших делах, связанных с Плутонием.

- Как ты мог это скрывать? Ты что? Я... я ведь поверил тебе тогда... а вы все оказались... лжецы! Лжецы до мозга костей!

- Не надо обвинений, друг мой. Что мне было делать в той ситуации?

- Друг? Какая к черту дружба?

- Джек приказал мне убрать свидетеля. Мы знали, что Роберт не одобряет наших планов и ни за что не поедет в Плутоний. Он никому не был нужен. Несчастный случай вполне подошел бы.

Фрэнк стоял, обескураженный, не верящий своим ушам. За последние дни с ним произошло много всего, но... он даже не мог и близко предположить такое.