И с безумием приходит свет

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мы не знали, куда идти и что делать. Ада прижала к двери, пыталась услышать, что происходит, но я прошел по коридору и опустился на покосившийся диван Романа, пружины заскрипели подо мной. Я не мог подслушивать, не зная, что там. Было слишком больно додумывать. Я мог лишь верить в Берда. Я должен надеяться на лучшее. Я должен надеяться, хотя надежда казалась невозможной, ее съел темный монстр.

Ада подошла ко мне. Она села рядом и спрятала лицо в ладонях. Я потирал ее спину, не зная, был ли смысл успокаивать ее. Вряд ли она успокоилась бы.

— На что похоже? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Ничего слишком плохого. Я не слышу Перри, только Роман и Берд что-то скандируют.

Я кивнул, радуясь, что хуже не стало. Я выудил «Никоретте» из кармана и бросил в рот последние две подушечки, жевал их так, словно это могло сохранить мой разум.

Мы почти не говорили. Было нечего говорить. Разговоры казались тщетными. Думать казалось бесполезно. Я просто смотрел поверх ее светлой головы на дырявую дверь, за который виднелся бесконечный задний двор в холмах пыли и света. Вчера я ел пиццу в Ребеккой, думал, что больше не увижу Перри. Теперь я был с ней, но ее душа была далеко. Так было не честно. Это было сложно. Мы столько боролись сами и друг с другом, но все еще не исправили всего. Мы все еще были ужасно изломаны, и Перри казалась не подлежащей ремонту.

Казалось, прошла вечность, и Роман открыл дверь и высунул голову.

— Можете вернуться, — сказал он и ушел внутрь.

Мы с Адой переглянулись с тревогой и встали. Комната теперь была темной, шторы были задвинуты, пахло ароматным дымом.

Ада закашлялась и помахала рукой перед лицом.

Но Роман был быстрым.

— Нет, — он схватил руку Ады. — Не двигай его. Это нам помогает. Дыши им. Это поможет вас очистить.

Я слушался, надеясь, что воздух с шалфеем и чем-то еще будет работать как сигарета. Я мог бы убить сейчас за одну.

Он закрыл дверь за нами и сказал нам встать в изножье кровати. Мы осторожно подошли к Перри, а он встал с другой стороны от нее. Она выглядела не хуже, чем раньше, но и не лучше.

Роман смотрел на Перри, когда сказал нам:

— Расскажите, как все это началось.

Я посмотрел на Аду. Я поздно присоединился к этому. Она кивнула, понимая, что это ее ответственность, подошла ближе к Роману и рассказала все с самого начала. Было больно слышать это снова.

Когда она закончила, Роман повернулся ко мне.

— А когда вы пришли?

Я кашлянул, ощущая себя дураком.

— Кроха позвонила мне. Только я верил, что с Перри что-то не так.

— Каким было состояние разума Перри до всего этого?

Я открыл рот, но не знал, что сказать. Какой была Перри? Как я ее бросил? Она была разрушена, как я. Мы разрушили друг друга и бросили умирать.

Ада смотрела на меня, ее голубые глаза сверкали. Она была возмущенной.

— Состояние разума Перри? — повторила Ада. — Она была настоящей эмо.

Ага, она меня опередила с ответом.

Ада подошла ко мне, ее палец оказался под моим подбородком, ноготь неприятно впился.

— Этот гад порвал с Перри. Разбил ее бедное сердце пополам. Я терплю его, потому что он был нашим последним шансом.

Точно. Это я знал. Она полагалась на меня, потому что ей приходилось. Она вонзила ноготь сильнее, подчеркивая слова, я опустил взгляд на пол. Я стыдился. Она думала, что все это было из-за меня. Теперь все знали, что это из-за меня. Пол дрожал под моим взглядом, наверное, из-за воды в моих глазах.

— Ясно, — медленно сказал Роман и тяжко вздохнул.

— Ага, — продолжила Ада. — Он переспал с ней, использовал…

— Эй, погоди, — сказал я, отходя от ее убийственных ногтей, — было не совсем так.

Она пронзила меня со всем осуждением, на какое был способен подросток (а это много).

— О, да, может, ты лучше объяснишь, что произошло. Почему Перри днями напролет рыдала, не понимая, что пошло не так. Тебя там не было. Ты не помогал ей день ото дня, надеясь, что она придет в себя и поймет, что ты чертов гаденыш. Ты не видел, какой ты ее бросил. Ты не помогал ей собирать осколки.

Она посмотрела на Романа с убеждением.

— А еще она забеременела от него, и у нее случился выкидыш.

Бам.

Я был поражен в сердце. В чертово сердце. Оно застыло. Легкие замерли. Все замерло от этих слов.

Выкидыш.

Беременна.

Выкидыш.

Беременна.

Перри была беременна от меня? Я… я… нет…

Нет. Этого не могло быть.

Я посмотрел на Перри и увидел там ее. Увидел ее печаль. Ее правду.

Слов не было. Не было ничего.

Она была беременна от меня. Моим ребенком.

На две секунды мое сердце наполнил жар счастья. Я не представлял, что в Перри была наша с ней жизнь. То, чего я всегда хотел, но не осмеливался мечтать. Это случилось. Это было нашим.

Было.

Сердце сжалось. Она потеряла ребенка. Потеряла его. То, что было нашим. Любовь. Жизнь.

Осталась боль, а потом агония.

Агония. Я тебя ждал. Прикончи меня.

Прошу.

— Ты не знал, — сказал Роман, глядя на меня и констатируя очевидное.

Я отвел взгляд от глаз Перри, не желая, чтобы она видела меня таким. Ада опустила ладонь на мое плечо.

— Эй, мне жаль. Мне жаль.

Я стряхнул ее руку, не мог дышать, не мог думать.

— Мне нужно на воздух.

— Нет, — приказал Роман. — Ты не пойдешь. Нам нужно все это обсудить. Это поможет мне понять, что произошло. И что в ней.

— Что в ней? — я уставился на него. Это не было очевидно? — Демон там.

Роман покачал головой.

— Нет. Ты прав, но это не так. В ней три сущности, — он указал на нее. — Одна — Перри. Одна — демоническая. И есть еще одна. Слабая и уже без силы. Но это мстительный дух. Если я правильно понимаю, что-то преследовало Перри раньше. Что-то обиженное или забытое. Оно решило заключить сделку и получить душу Перри. Но проиграло раньше, чем это случилось.

Он посмотрел на Аду.

— И этот выкидыш. Перри была уязвимее всего. В это время, при беременности что-то чужое может расти, цепляясь к ребенку. Даже если ребенок погибает. Уверен, это было из-за этого духа.

При упоминании ребенка легкие сдавило. Я развернулся в дымке, прижался к стене, пытался не рассыпаться здесь. Перри была беременна, и ребенка вырвали у нее. Чтобы пробрался кто-то другой. И я знал, кто это был. Я должен был сразу понять.

— Это была Эбби, — выдавил я. Роман появился рядом с растерянным видом.

Я объяснил:

— Она не давала мне покоя, когда Перри была со мной в Сиэтле. Она… умерла. Давно. Но она порой возвращалась. Она умерла из-за меня. И, видимо, не забывает этого.

Эбби. Словно я без того не был виноват. Перри была беременна от меня. Я ранил ее, а потом моя мертвая бывшая решила, что пора отомстить. Когда я был младше и под опекой матери, когда я прятался от нее, когда она искала меня в пьяной ярости, я часто желал быть кем-то другим. И когда она умерла от моих рук, я подумал, что Деклан Форей О’Ши был самой большой тратой пространства на планете. Но теперь… я жалел, что вообще родился. Я бы всех спас от проблем.

— Теперь забудет, — сказал мрачно Роман. — Демон получил доступ к Перри через нее, сыграл на ее страхах через нее. Чтобы насолить тебе. Но духа уже толком нет. Демоны не выполняют сделки.

Я покачал головой.

— Вот как. Это была моя бывшая. И она была не упокоена. Она хотела добраться до единственного человека в мире… ради которого я на все готов. Навредить ей. Я потерял ее один раз, но не собираюсь терять снова.

— Жизнь для многих несправедлива по многим причинам, — тихо сказал Берд. — Дело не в тебе Декс, я знаю по опыту, что твои намерения были хорошими. Дело в Перри. В том, чем мы можем помочь ей. Мы не можем тратить время на обвинения и злость. Этого демон и хочет. Нам нужно помочь ей. Нужно спешить. А с остальным разберешься потом.

Было сложно слушать это. Было сложно понимать, что Берд прав. Дело не во мне. Не в моих чувствах, вине, проблемах, стыде. Дело в Перри. Я прибыл спасти ее или умереть, пытаясь. Я еще не был мертв.

Я развернулся к остальным, не заботясь о том, видели ли они слезы в моих глазах. Меня беспокоило только одно. Два.

Я подошел к Аде и протянул руку.

— Я ужасно виноват в том, что сделал с твоей сестрой. С Перри. И, как вышло, с тобой, Всего Пятнадцать.

Ада посмотрела на мою руку, словно она была покрыта герпесом. А потом она слабо улыбнулась и пожала руку. Это придало мне сил.

— Хорошо, — Роман окинул нас взглядом. — Нам нужно единство против этого. Даже с помощью Берда мне понадобится, чтобы вы были сильными и не боялись. Вы должны верить, что мы это сможем одолеть. Мы выше этого существа, мы его изгоним. Но вера должна быть сильной. Сомнения подвергнут опасности наши жизни, и особенно Перри.

Берд начал тихо постукивать, пока Роман поднимал маленькую деревянную миску с мола. Он поднял ее над Перри, пронзая ее взглядом в поисках монстра внутри.

— Мы начинаем священную церемонию, — сообщил он. — Экзорцизм — это бой. Я доведу его до конца.

Он поднял миску и начал вопить на своем языке, слова были короткими и резкими, падали крупными каплями дождя.

Перри тут же отреагировала. Она начала извиваться под ремнями, тяжело дышать, как зверь. Пар поднимался от ее тела, и мне было не по себе. Что происходило?

Роман не отступал. Он питался страданиями монстра, агонией Перри. Было сложно смотреть, но я не мог отвести взгляда, хоть и пытался. Пол, боль на лице Ады, ровный стук Берда. Взгляд все равно возвращался к Перри, словно она хотела, чтобы я смотрел. Словно это помогало.

Роман сделал паузу, обмакнул большие пальцы в деревянную миску, пока они не почернели от сажи, подошел к ней. Она мотала головой, чтобы избежать его рук, но он смог провести по ее щеке.

Она укусила его за руку.

Я завопил, кровь потекла по ее подбородку. Я не сдержался. Ужас был преуменьшением.

Но не я был экзорцистом. Роман не пугался. Он прижал черный большой палец ко лбу Перри, ее голова отклонилась от силы, она отпустила его руку, и он спокойно опустил ее.

Монстр улыбнулся кровавыми зубами, кровавыми губами и деснами. Перри пропала. И, как молотом по больному, существо заговорило через нее голосом, который я не смогу забыть. Голос был зловещим, сильным, из-под земли.

— Думаешь, ей повезет? После того, что ты сделал с маленьким Джимом?

Это было громко и жестоко. Я был уверен, что земля разверзнется под нами, и мы упадем в огненные глубины ада. Это было не по-настоящему. После всего, что я видел даже за последние сутки, это было не по-настоящему.

Но это было.

И Роман, что поражало, не был впечатлен. Он повторял свои слова, его голос становился сильнее, чище. Она закричала, билась головой о матрас, и игра Линды Блэр в «Экзорцисте» казалась теперь простой истерикой.

Все становилось громче и напряженнее. Перри была покрыта потом, она выскальзывала из ремней.

— Декс, Ада! — закричал Роман. — Держите ее ноги.

Мы поспешили к ней, чтобы удержать, но наши ладони словно легли на раскаленное железо.

Мы быстро отпустили, моя рука была красной, горела. У нее был жар в сто градусов.

— Она раскаленная! — закричал я. — Ты ее убиваешь!

— Делайте! — крикнул Роман. Может, мне помог бог, но я вернулся. Я схватил ее за ногу, удерживал, кривясь от боли, кожа пылала от контакта. — Единство, Декс, — процедил Роман. — Нельзя позволять чувствам мешать. Мы должны сделать это. Ты тоже, Ада.

Ада всхлипнула в ответ, слушаясь сквозь слезы. Ей было невыносимо больно поступать так с Перри, как было больно каждому из нас.

И монстр в Перри еще не закончил.

— Ты убил его. Мать после этого убила себя. Ты разрушил город, — цедил монстр через Перри. — Ты уничтожишь ее. Я уничтожу ее. Ты бессилен, глуп и слаб.

Она расхохоталась, это терзало меня, смех словно исходил от стен, пола, воздуха. Она была всюду.

— Ты можешь сделать с ней все, что хочешь, — выдавил Роман, — но я сильнее и выиграю. Я выгоню тебя, отправлю туда, откуда ты пришел.

Ох, я надеялся, что Роман был уверен в своих силах, потому что мои пальцы, казалось, плавятся на коже Перри. Время уже не было на нашей стороне, становилось только хуже.

Вдруг все вокруг кровати охватил огонь, он поднялся от пола толстой линией, чуть не покрыв нас. Мы с Адой отступили от огня. Даже Берд перестал играть, потрясенный произошедшим.

— Продолжай! — завопил Роман Берду поверх рева пламени.

Берд продолжил, его руки уверенно стучали по барабану.

Огонь становился выше, пока не стал баррикадой между нами и Перри. Я прижал Аду к себе, она дрожала, мы стали зрителями.

Резким движением Перри села, разрывая ремни на ее руках. Она улыбнулась Роману и сказала жутким голосом мальчика:

— Почему ты был таким грубым? Ты ранил меня. Сломал мои кости.

— Нет! — заорал Роман и провопил череду резких слов на своем языке.

— Да, — продолжил голо, дразня, как ребенок на игровой площадке. — Ты разбил меня на миллион кусочков. Ты сказал, что тебе нужно ранить меня, чтобы освободить.

Роман читал мантру снова и снова, смотрел на Перри, словно его взгляд был приклеен к ней, не сбиваясь, не ошибаясь.

— И ты, — она повернула голову ко мне. — Не забывай, что ты сделал, Деклан.

Но это говорила не она. Это был голос матери.

Она была здесь.

Я отпустил Аду, боялся, что умру тут от страха.

Перри — моя мать — рассмеялась так знакомо, так ужасно.

— Твой маленький секрет. Ты не хочешь, чтобы хоть кто-то знал, что случилось с твоей старой матерью. Я теперь здесь. Здесь с твоей шлюхой. И я сделаю с ней то, что ты сделал со мной.

Нет.

Она не раскроет мой секрет. Она не заберет у меня Перри.

Вдруг остальные ремни разорвались, и она взлетела, словно ее ударила невидимая сила, ее голова ударилась о стену с жутким треском.

А потом я понял, что кричу и горю. Я попытался пробежать через огонь, добраться до нее, спасти ее от своей матери, но не мог. Огонь окутал меня, охватил с головы до пят. Я был уверен, что мне конец, но кто-то оттащил меня и бросил на пол. Я слышал, как все это время Перри билась головой о стену.

— Декс! — кричал Роман поверх шума. — Он проверяет тебя. Не слушай. Он хочет твой страх, он питается им!

Тогда он пировал. Я сбросил пальто, которое лишь немного обгорело, Ада помогла мне встать. Она смотрела не на меня. Как и все.

Перри теперь парила над нами спиной к потолку, смотрела на нас, пока огонь ревел вокруг кровати. Она смеялась и смеялась, а мы могли лишь смотреть.

— Я сделаю с ней то, что ты сделал со мной, — в этот раз звучал голос Эбби.

Она вернулась. Она заберет Перри далеко. Туда, где она полакомится ее душой. Красивой и ценной душой Перри. Она убьет ее тело в процессе. Она не оставит ни следа девушки, которую я знал и любил. О, я любил ее.

Я пришел сюда не за этим. Я пришел спасти ее. Если Роман не мог сделать это, то я смогу. Мир с ее душой был лучше.

Я посмотрел в глаза Роману и крикнул ему:

— Возьми меня! Пусть возьмет меня. Ему нужна душа, может забрать мою!

Но он покачал головой.

— Я могу победить.

— Не можешь, — ответил монстр губами Перри. — Не можешь. Я убью ее раньше, чем ты сможешь победить. А потом заберу его.

Он сладко улыбнулся мне.

И она упала.