И. о. поместного чародея

ГЛАВА 37,

в которой магистр Каспар и Каррен произносят свои речи перед жителями Эсворда, взаимно удивляя друг друга, а судьба Констана делает резкий поворот.

Глядя на моего хитроумного крестного, стоящего перед толпой и покровительственно взирающего на нее с высоты помоста, я прекрасно понимала, отчего горожане почтительно притихли. Вне всякого сомнения, магистр был великолепен. Он не был столь внушителен и горделив, как Сальватор, не отличался высоким ростом или могучим сложением, но вся его изящная фигура выражала достоинство и благородство. Величественное выражение на его тонком лице время от времени сменяла дружеская и теплая улыбка, после которой только самый черствый и жестокосердый человек не захотел бы прижать чародея к груди и незамедлительно распить со столь милым человеком пару кружек пива, впрочем, не позволяя себе панибратства.

Ни одного признака безвкусицы или чрезмерности в одежде, равно как и свидетельств того, что магистр уделяет ей слишком много внимания, не нашел бы самый взыскательный взгляд. Богатые горожане чувствовали, что имеют дело с состоятельным и достойным уважения человеком. Бедные тут же сделали приятный для себя вывод, что магистр скромен и прост в быту, так как не могли должным образом оценить качество и цену бархата его куртки.

Я стояла позади Каспара, без всяких указаний сообразив, что мое место — безмолвного и покорного героя — именно здесь. Справа от меня выстроились члены комиссии, затем на помост взобрался бургомистр, которому маг со всей любезностью определил место рядом с трибуной. Проделано это было настолько ловко, что господин Пруст остался польщенным до глубины души несмотря на то, что его мнением, как и моим, никто и не подумал интересоваться.

За моей спиной раздалось приглушенное злое бормотание, и, оглянувшись, я невольно вздрогнула: на помост вывели Сальватора, который пристально смотрел на меня с самым недобрым выражением лица. Я попыталась найти в его взгляде хотя бы тень той самой отцовской любви, что должна была бы расположить меня к этому извергу и смягчить мое сердце, но не преуспела в этом.

Толпа при виде Сальватора заулюлюкала, и я уже было приготовилась уклоняться от гнилых овощей, лавина которых непременно должна была последовать за таким приемом, но одного жеста магистра Каспара хватило, чтобы все умолкли и отставили в сторону корзины с боеприпасами. Лишь дамы, лица которых казались мне знакомыми как на подбор, все с той же непримиримой ненавистью сверлили взглядом лжечиновника, ставшего их самым жестоким разочарованием последнего времени.

— Почтенные эсвордцы! — начал Каспар, жестом призывая сохранять тишину. — Все вы, несомненно, пребываете в смятении из-за событий последних дней. Лига Чародеев, полномочным представителем которой я являюсь, желая всячески оберегать спокойствие жителей вверенных ее заботам земель, приносит свои искреннейшие извинения и обещает, что все виновные в злодеяниях чародеи будут строго наказаны!

Толпа с одобрением загудела, хотя на месте эсвордцев я бы не была в восторге от обещания, которое ни в коей мере не компенсировало убытки, понесенные горожанами.

Кое-что о подобных случаях я слышала и знала, что закон сейчас всецело на стороне пострадавших подданных князя Йорика Эпфельреддского, коим полагалось полное возмещение их потерь за счет казны Лиги, не сумевшей совладать со своими чародеями. Для королей и князей то был единственный способ хоть как-то держать в узде то и дело распоясывающихся магов. И так как правители охотно и тщательно взыскивали подобные долги, памятуя о той опасности, что представляет собой чародейское племя, почуявшее безнаказанность, Лига всегда с вниманием расследовала дела, касающиеся бесчинств чародеев, дабы не вступать лишний раз в спор с королями и князьями.

Однако скупердяи-маги нашли выход и здесь, отлично умея играть на доверчивости провинциальных простофиль и сводя все к паре-тройке напыщенных речей, не стоивших им и медяка. Случись подобное в Изгарде, прожженные столичные пройдохи вытрясли бы из волшебников все, что им причитается; простодушные эсвордцы же до этого не вступали в подобные споры с чародеями и, скорее всего, даже понятия не имели о своих законных правах, чем магистр Каспар и собирался воспользоваться с присущей ему ловкостью.

Я досадливо поморщилась, сообразив, чем это могло обернуться для меня. Магистр Каспар с легкостью уверит горожан в том, что Лига выполнила свои обязательства перед ними в полной мере, продемонстрировав Сальватора-Теннонта в кандалах и пообещав, что тот остаток дней проведет в Армарике. Но стоит комиссии покинуть разоренный город, как жители Эсворда запоздало сообразят, что все их беды остались при них же. Так как Лигу обвинить в этом они не смогут, памятуя об очаровательной улыбке Каспара и его выразительной речи, то пойдут привычным путем, повесив все грехи на меня, пусть даже в речи крестного я буду представлена как спасительница. Герои, после великих подвигов которых народ ютится в руинах и бродит по пепелищам родных домов, почему-то восхищают разве что историков и сочинителей песен, непосредственные же свидетели столь захватывающих событий с удовольствием вешают таких спасителей рядом с угнетателями.

Хотя мне еще не было известно, куда занесет меня судьба после этой истории, но думать о том, что целый город будет еще долгие годы вспоминать мое имя с ненавистью, было неприятно.

А магистр Каспар продолжал свою речь:

— …С прискорбием Лига признает, что не все чародеи, обучавшиеся в стенах ее Магических Академий, повинуются законам и видят свою первую обязанность в служении простым людям, как то заповедал им великий Брианбард-Строитель. Печаль охватывает любого мага, когда он слышит о бесчинствах своих собратьев, презревших свой долг и поправших закон, поддавшись позорным слабостям. Сальватор Далерский, которого вам довелось узнать под именем Кендрика Теннонта, — один из худших примеров этого рода, алчный, честолюбивый и коварный маг, объявленный Лигой вне закона больше десяти лет тому назад!

Я покосилась на своего крестного, большую часть жизни проведшего в ссылках благодаря своему хитроумному складу ума, которому всегда было тесно в рамках закона, и смогла убедиться, что лицо его выражает искреннее возмущение чародейскими беззакониями, не поверить в которое было бы верхом черствости.

Было очевидно, что жители Эсворда обречены остаться ни с чем, столкнувшись со столь опытным оратором.

— …Сальватор Далерский, спасаясь от Трибунала, бежал в Эзринген, где благодаря покровительству короля, не признающего власти Лиги, стал одним из влиятельнейших придворных магов нашего мира. — В этом месте проникновенной речи магистра Каспара эсвордцы возмущенно завопили, явно желая немедленно идти войной на Эзринген, привечающий столь мерзких представителей чародейского племени. — Но все равно он не оставлял попыток строить козни против Лиги, разгадавшей его низкую натуру, и против нашего родного княжества. Именно с этой целью он проник в Эпфельредд под чужим именем, украл древний артефакт из хранилищ Лиги и попытался снять заклятие, сдерживающее губительную силу этого амулета. Тем самым Сальватор навлек страшные бедствия на ваш мирный город — потоп, бурю и нашествие чудовищ!

Тут Каспар примолк, переводя дух, а горожане получили возможность обрушить на Сальватора поток брани и проклятий. Они с готовностью поверили, что во всех напастях, обрушившихся на город за последние полгода, виновен зловредный чародей, совершенно позабыв о том, что в Эсворде Сальватор появился всего несколько дней назад. Оставалось только мысленно аплодировать магистру Каспару, столь непринужденно использовавшему склонность людей все упрощать и считать источником всех своих бед одного и того же неприятного им человека. Не знаю, что чувствовал Сальватор, узнав, что его огульно обвинили в преступлениях випероморфа, волкодлака и моего непутевого ученика, но, должно быть, он был по меньшей мере раздосадован.

Тут я почувствовала, как легчайшая волна гипнотической магии прошла сквозь меня, и, оглянувшись, заметила, что несколько магистров бормочут себе под нос заклинания. Я могла ошибаться, но, по всей видимости, из памяти тех, кто присутствовал ночью в ратуше (а таковых было не столь уж много), стирались воспоминания о том, что именно произошло там после прибытия комиссии, благо столь сумбурные впечатления было очень легко подкорректировать.

Выходит, магистр Каспар решил, что истинная причина, побудившая Сальватора украсть артефакт, должна остаться неизвестной для широких кругов общественности, пусть даже ей предстояло существовать в виде неясных слухов. Я почувствовала одновременно и облегчение и тревогу. Горожане не вспомнят, что Каррен Глимминс — дочь мага-преступника. Вот бы и мне позабыть об эдакой гнусности… Но что же маги приготовили для меня?

Тут магистр Каспар подозвал меня к себе жестом, и я, застигнутая врасплох, торопливо шагнула к трибуне, заслужив недобрый взгляд бургомистра, явно огорченного таким соседством.

— И лишь самоотверженность этой юной девушки, вынужденной в одиночку противостоять столь опасному и могущественному чародею, спасла вас, жители города Эсворда, от настоящей беды. Лига Чародеев выражает ей свою глубочайшую признательность и награждает орденом Брианбарда третьей степени! — торжественно произнес мой крестный со всей серьезностью, несколько озадачив горожан, явно не разделяющих мнения Лиги в моем отношении.

Я, также опешив, вытаращилась на всамделишный орден в руках Каспара, представляющий из себя блестящую бляшку с голубенькими камушками, сверкающими на солнце. Никогда у меня не было столь дорогостоящей вещи, и я тут же принялась невольно подсчитывать в уме, сколько я выручу за камни, если на моем жизненном пути встретится неразборчивый в средствах ювелир. Каспар же торжественно прицепил орден на мою мантию, пожал мою безвольную руку и продолжал:

— Полномочная комиссия Лиги со мной во главе, прибывшая в Эсворд, помимо всего прочего, должна была решить судьбу этой мужественной девушки, жизненные обстоятельства которой были весьма непросты в силу разных причин. После долгих споров мы пришли к решению, что наилучшим выходом из сложившегося положения будет ее возвращение в Академию для дальнейшего обучения. Храбрость и талант должны быть вознаграждены! Плату за ее обучение Лига возьмет на себя, памятуя о ее неоценимых заслугах!

На этих словах он обернулся ко мне и с самым радушным видом воскликнул:

— Скажите же что-нибудь горожанам, для которых вы столько сделали, госпожа Каррен!

Я растерянно уставилась на него, но выражение глаз сердечно улыбающегося магистра тут же отрезвило меня. «Вот и все, что нужно для счастья этой простушке!» — без труда читалось в этом покровительственном и презрительном взгляде. Тут же мое волнение и страх сменились всепоглощающей досадой.

Увы, даже Каспар, относящийся ко мне лучше, нежели все остальные маги, вместе взятые, в душе также считал меня недалекой дурехой, последние остатки ума которой после вручения ордена должны были бесследно раствориться. Наверняка, по мнению магистра, мне сейчас полагалось лепетать бессвязные слова благодарности, капитулировав перед своим же расцветшим самомнением и окончательно забыв о подоплеке событий.

Как же! Из служанки я превратилась в адептку! Исполнение всех заветных мечтаний в одну секунду!

«Дорогой крестный, при всем моем почтении должна заметить, что вы так и не смогли выйти за рамки чародейской логики мышления!» — со злой обидой подумала я и решительно шагнула к трибуне. В самом деле, почему бы и не высказаться?

Эсвордцы неуверенно захлопали мне. Даже мастерства столь опытных магистров не хватило, чтобы полностью побороть заслуженную неприязнь горожан к своей поместной чародейке-самозванке. И хотя виновником всех бед теперь был объявлен Сальватор, симпатии ко мне у горожан не прибавилось.

Так я и думала.

— Достопочтенные жители Эсворда! — громко произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал так же проникновенно, как у моего дражайшего крестного. — Несомненно, честь, оказанная мне Лигой, столь высока, что найти подходящие слова для благодарности решительно невозможно. Да здравствует Лига Чародеев!

Это бесцветное вступление понравилось горожанам куда менее, нежели речь магистра Каспара, но аплодисменты все же стали чуть более слаженными, прибавив мне решительности.

— Однако, несмотря на всю лестность такого предложения, я хотела бы отказаться от чести быть адепткой Академии, — выпалила я страшные слова, после которых говорить стало чуть легче, ведь пути назад уже не было. — Существует человек, который также сделал многое для спасения города, и он куда более достоин того, чтобы развивать свои выдающиеся способности в стенах столь почтенного учебного заведения! Это мой помощник и ученик — Констан Гисонн, которого многие, должно быть, помнят как подмастерье кузнеца. Нет никакого сомнения в том, что Констан, честный и трудолюбивый юноша, истинный эсвордец и достойный представитель своей фамилии, имеет призвание к чародейству, которое необходимо совершенствовать. Надеюсь, вы поддержите меня в этом решении, уважаемые жители города!

Стараясь избегать взгляда магистра Каспара и вести себя непринужденно, я обернулась и жестом подозвала Констана, выглядывающего из-за спин чародеев. Видимо, смысл моих слов не сразу стал понятен моему ученику: шагнув в мою сторону, он внезапно замер на пару мгновений, затем покрылся ярко-алым румянцем, так что его уши засветились на солнце, как рубины, и, ошеломленно улыбаясь, понесся ко мне рысью, так что помост заскрипел и зашатался.

— Ах, госпожа Каррен, госпожа Каррен!.. — только и смог он произнести, заключив в объятия и закружив по помосту.

Я почувствовала, как тапки слетели у меня с ног и, как я краем глаза заметила, полетели в разные стороны: один в толпу, другой — прямиком в бургомистра. Я представила, какое зрелище сейчас открывается горожанам благодаря развевающейся во все стороны мантии, и заскрипела зубами.

— Констан, олух! — прогудела я ученику в ухо. — Поставь меня обратно! Немедленно!

Удостоившись пылких поцелуев в нос, щеку и глаз, я была возвращена за трибуну. Увиденное нашло отклик в сентиментальных душах эсвордцев, и, пока я пыталась пригладить волосы, под бурные аплодисменты и крики «Констана в чародеи!» в меня полетело несколько привядших букетиков.

— Тапок оставьте себе! — торопливо объявила я, потирая переносицу, куда угодил один из даров благодарных горожан, и, вновь старательно состроив серьезное выражение лица, приступила к самой важной части своей речи, которая, несомненно, должна была снискать мне славу, хотя, боюсь, и посмертную.

— И я особенно рада сообщить жителям города, — объявила я, — столь пострадавшего от злого умысла мятежного чародея, что, согласно законам княжества и Кодексу Лиги, все убытки горожан должны быть возмещены в полном объеме за счет казны Лиги!

Магистр Каспар, сдавленно застонав, метнулся ко мне и вцепился в мой локоть, но он, как и я, прекрасно понимал, что пытаться меня удавить на глазах всего города не лучший выход из положения. Тут же я ощутила, как в моей голове разъяренный голос завопил: «Что, дьявол вас побери, вы творите?!» — затем меня обдало волной гипнотических чар, но, как я уже говорила, сопротивляемость внушению у меня была практически абсолютной.

Магистру Каспару все же следовало поближе познакомиться со своей крестницей, прежде чем решать ее судьбу.

— …Компенсация, согласно законам княжества, положена всем, кто понес материальный убыток в ходе чародейского беззакония. Все жители Болотцев, лишившиеся жилья и урожая, а также мельник всенепременно должны предъявить свои требования членам полномочной комиссии, — продолжала я все увереннее, ощущая, как меня переполняет мрачное удовлетворение. — Сие есть неоспоримое право пострадавших от деяний чародея, вина которого признана комиссией. Нарушение этого предписания повлечет за собой иск к Лиге Чародеев в княжеский суд, а также широкую огласку данного происшествия!

Эсвордцы, враз стряхнувшие с себя неистовый, бесцельный восторг, столь искусно вызванный у них Каспаром, довольно всколыхнулись, переглядываясь между собой с вполне осмысленным видом. Пафосная и бессмысленная чушь, которой пытался им заморочить голову маг, ушла на второй план. Теперь люди вспомнили о своих насущных интересах, и гипнотические чары были уже бессильны.

— О, это просто замечательно! Слава Лиге! — вскричал с ликованием бургомистр, взгляд которого также в единую секунду прояснился. — Слава чародеям!

И он заключил в объятия магистра Каспара, лицо которого наконец-то приобрело вполне человеческое выражение крайней досады. Я не удержалась и мстительно улыбнулась ему, приподняв одну бровь, точь-в-точь, как делал мой крестный, когда одарял меня очередным мудрым советом. То был весьма приятный миг, но нужно было завершать столь удачно начатую речь, и я с неохотой повернулась к толпе.

— Благодарю вас за внимание! — зычно произнесла я, решив не растягивать удовольствие чрезмерно, тем более что в любезных оборотах была не столь сильна, как крестный.

Несмотря на это, мои слова удостоились бурных оваций. Вряд ли эсвордцы поняли, что именно я только что совершила для них, но общий смысл моей речи им, несомненно, пришелся по душе.

Каспар, вырвавшийся из объятий бургомистра, несколько неуверенно объявил:

— Подробности мы обсудим с вашим градоначальником сегодня же, а пока что…

И к моему полнейшему восторгу он, не найдя подходящих слов, просто махнул рукой, раскланялся и торопливо сбежал с помоста, таща меня за собой. За нами последовали остальные члены комиссии и позвякивающий кандалами Сальватор.

Счастливый бургомистр, вряд ли заметивший, что выступление магистра Каспара завершилось несколько скомканно, тут же занял освободившееся место за трибуной и принялся вдохновенно славить Лигу, в ответ на что толпа с готовностью разражалась радостными криками. Констан, бегающий взад-вперед по помосту и перебивающий бургомистра своими пылкими и беспорядочными излияниями благодарности, уже был увенчан многочисленными венками и удостоился множественных выкриков: «Герой Эсворда!» Было очевидно, что исправить содеянное мной магам так просто не удастся. Я удовлетворенно ухмылялась.

— Магистр Каспар! Что позволяет себе эта девчонка?! — возопил один из магов, когда все мы очутились подальше от посторонних ушей, за помостом.

Я уставилась на говорившего с самым наглым видом, ковыряя пальцем свой свеженький орден. Всемогущие боги, как же мне надоело лебезить перед чародеями в страхе за свою жизнь… Нет, мне все еще было страшно, но желание досадить магам было сильнее.

— Да-а-а? — протянула я, без всякого пиетета перебив начавшего что-то отвечать магистра Каспара. — А мне показалось, что я совершила какой-то подвиг… И к тому же, в отличие от ужаснейшего Сальватора Далерского, члены комиссии Лиги должны свято чтить Кодекс, цитату из которого я так своевременно вспомнила.

Маг, явно не ожидавший, что я смогу выдавить из себя хоть слово, издал кудахчущий звук и, побагровев, вытаращился на меня. Сальватор Далерский, находившийся тут же, закатил глаза с мученическим видом и пробурчал себе что-то под нос. «Что, батюшка, гордитесь своей дочерью все сильнее час от часу?» — язвительно подумала я и одарила новообретенного родителя еще более развязным взглядом.

— Господа магистры, я хотел бы кое-что обсудить со своей крестницей, — решительно вклинился в зарождающуюся перепалку Каспар и, не дожидаясь ответа, поволок меня за собой.

Удалившись от негодующих чародеев на подобающее для личного разговора расстояние, Каспар остановился и, с трудом сдерживаясь, ласково спросил:

— Понимаешь ли ты, милая крестница, что именно ты натворила?

— Вполне, — дерзко ответствовала я, в душе замирая от ужаса.

Каспар некоторое время свирепо глядел на меня, но, поняв, что ожидаемого эффекта это не дает, с печалью в голосе произнес:

— Это был прекрасный шанс для твоего старого, бедного крестного покончить с чередой несчастных случайностей, поганящих его невеселую жизнь, сколько он сам себя помнит. Сам Артиморус назначил меня главой комиссии в спешном порядке, посчитав, что я справлюсь с этим заданием лучшим и удобнейшим для Лиги образом. Если бы все шло, как положено, о моих неудачах и мелких проступках забыли бы. Я не вынужден был более коротать свои дни в каком-нибудь варварском Амилангре… Но ты, Каррен, не вспомнила всего того добра, которое видела от меня…

— Зато я помню, магистр Каспар, вашу фразу о том, что чародеям нельзя доверять, — прервала я его речь лишь самую малость дрожащим голосом. — И, сдается мне, сегодня как нельзя более подходящий день для этой истины, которую я берегла в своей памяти все эти годы, равно как и тот факт, что вы, несомненно, слишком хороший знакомый моей матушки, чтобы я могла поверить в вашу бескорыстность!

Магистр некоторое время смотрел на меня с бесстрастным выражением лица, но я понимала, что он должен быть разгневан моей неожиданной дерзостью. Все сжалось у меня внутри, ведь мне ли было не знать, как уязвимо мое положение. Я ждала язвительной реплики, из которой стало бы окончательно ясно, что моя смелость дорого мне обойдется, но вместо этого Каспар улыбнулся мне, похлопал по плечу и, не сказав ни слова, направился к остальным магам, которые уже расселись на стульях вокруг стола.

Я осталась стоять на месте, недоумевая, что же теперь мне полагается делать, дабы не испортить все окончательно.

— Каррен, подойди-ка сюда! — окликнул меня Каспар, успевший перемолвиться парой слов со своими коллегами, и я на негнущихся ногах приблизилась к комиссии.

Чародеи сверлили меня неприязненными взглядами, но, насколько я могла судить, держали при себе все то, что хотели мне поведать, а следовательно, мое положение было не так уж плохо.

— Милая моя крестница, — обратился ко мне Каспар как ни в чем не бывало. — Несмотря на то что мы были весьма и весьма удивлены твоим отказом принять столь щедрое предложение Лиги, спорить с тобой комиссия не будет. Если ты не хочешь вернуться в Академию, так тому и быть. Ты будешь назначена на должность поместного мага города Эсворда, с обязанностями которого уже столь хорошо знакома, а…

— Магистр Каспар! — взвился один из магов, уязвленный до глубин души. — Я категорически не согласен! Эта девица — ходячее несчастье! Она заслуживает не награды, а наказания. Предлагать ей учебу в Академии изначально было ошибкой, оставлять здесь и вовсе глупо. В Армарику ее!

— Магистр Морис! — вдруг рявкнул мой крестный так, что я съежилась, доселе не представляя, как грозен магистр Каспар в гневе. — Вы видите эту бумагу с личной печатью Артиморуса Авильского?

Под нос вскочившего со своего места магистра Мориса был сунут свиток, от которого тот отшатнулся, точно от пригоршни горящих углей.

— В этой бумаге, — продолжал рычать Каспар, — ясно написано, что я имею полное право решать судьбу Каррен Брогардиус согласно своему усмотрению! И я говорю: она останется в Эсворде, если захочет!

— Не знаю, как вы выторговали эту бумажку у Артиморуса, Каспар, — с досадой пробормотал магистр Морис, усаживаясь обратно на стул. — И не понимаю зачем. Но вы еще пожалеете об этом. Ясно вижу это по лицу этой наглой девицы с дурной кровью… О, это достойная наследница своих родителей!

При этих словах Сальватор, мрачно глядящий в никуда, вздрогнул так, что его кандалы задребезжали.

— Еще слово, магистр Морис, — Каспар сверкнул глазами, которые до сих пор казались мне бесстрастными и равнодушными, — и вы горько пожалеете.

Я во время этого разговора стояла ни жива ни мертва, и что за зловещие предзнаменования мог увидеть в моем глупом лице магистр Морис, так и осталось для меня загадкой. Каспар, повернувшись ко мне, совершенно спокойно спросил:

— Ты ведь хочешь остаться в Эсворде, Каррен?

Я в ужасе пискнула что-то утвердительное, зарекшись спорить с крестным до конца дней своих, и Каспар объявил:

— Итак, Каррен, с этой минуты ты — поместный маг. Поздравляю.

Я была настолько потрясена, что в голову мне не пришло ни одного толкового вопроса, кроме как:

— А как же магистр Виктредис?..

Каспар легкомысленно отмахнулся:

— Насколько мне известно, магистр Виктредис сейчас сидит в тюрьме какого-то аальского городка по обвинению в шулерстве и никак не может прийти к выводу, признаваться ли ему в принадлежности к магам, чтобы его судил за дезертирство Трибунал, или все же сдаться на милость королевского суда. В любом случае он будет некоторое время отсутствовать.

Если бы я не была столь ошеломлена, то непременно расспросила бы Каспара о бедолаге Виктредисе, но мысли мои вконец перемешались и я робко пискнула:

— Констан?..

— Твой ученик отправится в Академию, как ты и хотела. Об этом я тоже позабочусь. На каком факультете, по твоему мнению, он наиболее полно проявит свои дарования?

Я, переведя дух, принялась вспоминать, на кого из преподавателей Академии у меня был самый большой зуб. Такого подарка, как Констан, заслуживал далеко не каждый мой недруг. Таланты моего ученика прекрасно бы проявились и в прорицании, и в боевой магии… Ага! Конечно же самым подходящим для Констана будет тот факультет, чьи учебные аудитории расположены ближе всего к кабинету Стеллы ван Хагевен, чтобы каждое неверно произнесенное моим учеником заклинание аукалось ведьме как следует!..

— Конечно же на факультете некромантии, — с наслаждением промолвила я и широко улыбнулась. Картины, калейдоскопом сменявшиеся в моем воображении, не могли не радовать.

Магистр Каспар кивнул в знак полного со мной согласия и промолвил:

— Прекрасный выбор. Вам, госпожа поместный маг, по-моему, нужно было с кем-то повидаться, не так ли?

От этих слов я вздрогнула, а магистр Каспар, всем своим видом демонстрируя, что уже выкинул из головы сам факт моего существования, повернулся к магам и объявил:

— Господа магистры, приступим к менее приятной, но более конкретной части наших обязанностей…