ГЛАВА 38

Ротанов как мог пытался сдержать свои эмоции, которые мешали ему сосредоточиться и понять, о чем его просили.

Рэнитка. Представительница давно исчезнувшей цивилизации, обогнавшей земную в своем развитии на многие тысячелетия, разговаривала с ним! Даже если это была не живая женщина, а всего лишь компьютерный слепок ее личности, даже в этом случае подобное открытие впишет его имя в историю! Он тут же мысленно вылил на себя ушат холодной воды, как учил его старый капитан Хенк.

«Сначала нужно найти способ вернуться или хотя бы выбраться из этого механического лабиринта , только после этого можно будет произвести оценку сделанных на Ароме открытий».

Но его просили помочь… Что она имела в виду? Чем он может ей помочь? Он ничего не знает о том, к ак управляются окружающие его механизмы. Но может быть, помощь должна заключаться не в этом? Тогда в чем? Она должна объяснить! Хотя бы попытаться сделать это сквозь усиливавшуюся с каждой минутой рябь помех.

— Что я должен сделать?

Рэнитка, поглощенная своей работой, не отвечала. Ее изображение на каменном зеркале стало слишком бледным и почти полностью закрылось волнообразными помехами, равномерно пересекавшими весь экран.

«Какая нелепость — делать экран из камня… Впрочем, это, скорее всего, не камень, а совершенно неизвестный людям материал…»

Неожиданно в нижней части экрана появилась строка бегущего текста. Первую часть сообщения он не успел прочитать, очевидно только потому, что не был готов увидеть здесь знакомые строки галакса, — так назвали лингвисты созданный ими искусственный язык, которому, в отличие от эсперанто, было уготовано лучшее будущее. Через десяток лет он прочно вошел в обиход общения между всеми земными колониями, а пару лет назад специальным постановлением федерального правительства ему был присвоен статус одного из четырех государственных языков Федерации.

«…должен подключить, связь слабеет… искусственные помехи создают гарсты. Если не сможешь….. Велика опасность… буду ждать…»

На этом рваный текст сообщения окончательно закрыли бешеные флуктуации помех. Изображение на экране исчезло, а вскоре погас и сам экран.

«Все равно мне никто не поверит. Даже камеры со мной не было…» Странно, что в сознании всплывали второстепенные мысли, не имеющие отношения к тому, что произошло, и к тому, что ему следовало бы делать дальше.

В тот момент Ротанов еще не до конца осознал всю грандиозность только что сделанного открытия. Мысли метались между пустяковыми, ничего не значащими соображениями и тем, что же, в конце концов, он должен сделать?

Постепенно этот главный вопрос вытеснил из сознания все мелкое, не имеющее отношения к делу. И он приказал себе использовать логический анализ, возможно самое главное свое оружие, хотя сам Ротанов так не считал.

«Итак, что мы имеем? Незнакомый аппарат связи… Не факт. Это может быть внутренняя передача, смоделированная достаточно сложным компьютером…»

За кожухами окружавших его машин могло скрываться все что угодно, в том числе и аналог того, что земные инженеры привыкли называть компьютерами… Машины для вычислений? Не только… Уже сейчас земные инженеры научили свои компьютеры неформальной логике, чего же можно ждать от цивилизации, обогнавшей нас на тысячелетия? Машины, способные мыслить и создавать для этого искусственную среду?

Стоп. Это не так уж важно, ты все время отвлекаешься от главного… Главное, независимо от назначения этой аппаратуры, — включить канал связи со своей стороны — внутренний, внешний — какая разница? Главное, как его включить, если вместо пульта перед ним гладкая и холодная поверхность, не имеющая ни единого указателя или клавиши…

Интуитивно он положил руки на холодную поверхность пульта, словно ее прохлада могла помочь ему найти ответ.

— Включить аппаратуру связи… Включить… Только, как, черт возьми, ее включить? Легкое покалывание в ладонях… Остатки статических зарядов или нечто большее?

Думать! — приказал он себе. — И четко повторять приказ! Машина может управляться мысленными командами, и если рэнитка могла разговаривать с ним на одном языке, то, возможно, этот язык будет понятен и ее машине…

Ротанов закрыл глаза и сосредоточился на одной-единственной мысли. На одном-единственном четком приказе: «Включить! Включить аппаратуру связи»! — повторял он раз за разом, не позволяя ни одной посторонней мысли проникнуть на поверхность его сознания.

Покалывание в ладонях усилилось. Постепенно мощность электрического потенциала, проходившего чрез его тело, увеличивалась, и ему стоило больших усилий не отдернуть руки от пульта.

Мышцы сводило, его трясло, как в лихорадке, словно к его рукам подключили провода высокого напряжения, — собственно, так оно, наверно, и было… С трудом подавляя боль, он мысленно повторял все тот же приказ:

— Включить! Включить аппаратуру связи! — И, когда, наконец, не в силах больше терпеть эту пытку, он открыл глаза, экран по-прежнему оставался безжизненно темным, но зато у него возникло странное чувство, будто холодный камень пульта втягивает его руки внутрь.

От неожиданности и неуправляемого страха он Дернулся и попытался оторвать руки от пульта, однако это ему не удалось. Казалось, руки намертво приросли к поверхности пультовой доски.

Медленно и неотвратимо он терял контроль над собственным телом. Вначале отказали руки, затем ледяной холод пополз от них к плечам, захватил область груди и стал медленно спускаться к ногам.

Ощущение было такое, словно в его тело вливали ледяную жидкость. Только голова оставалась ясной, и его мозг четко, хотя и несколько отстраненно, фиксировал происходящие с ним изменения.

Ледяная жидкость, заполнившая его тело, продолжала свою разрушительную работу.

Ему показалось, что она медленно и необратимо растворяет в себе все внутренние органы, превращая его тело в подобие молекулярной взвеси. Единственное, что его хоть как-то еще утешало, — так это сознание того, что тело, которое сейчас растворяла в себе неизвестная жидкость, всего лишь компьютерный слепок, а не настоящая его плоть, которая, скорее всего, осталась по ту сторону врат. Впрочем, в этом он не был до конца уверен, да и сама эта мысль не принесла никакого облегчения, потому что боль, которую он сейчас испытывал, была самой настоящей.

Когда процесс растворения захватил спинной мозг, боль исчезла. На какое-то время он вообще перестал ощущать собственное тело и лишь теперь заметил, что поверхность его кожи начинает светиться.

Затем ледяная жидкость, растворившая в себе его тело, начала обратное движение к пульту. Через руки, ставшие своеобразными трубопроводами, жидкость медленно уходила из него, унося с собой частицы его виртуального «Я».

Когда этот процесс захватил область головного мозга, сознание погасло. Но период затемнения продолжался, во всяком случае в его представлении, не более чем краткое мгновение.

Только что он стоял, объятый ужасом, у аппарата, словно огромная пиявка всосавшего его тело внутрь себя, и вот он уже очутился у такого же пульта, рядом со следящей за ним рэниткой.

— Извини. Я не смогла тебя предупредить о том, что переход вызывает неприятные ощущения. Ты все сделал правильно, и теперь мы можем поговорить.

— Поговорить? Что произошло со мной? Где я, черт возьми?

— Ты находишься внутри машины, моделирующей реальность. Мы называем ее моделятором.

— Моделятор! Прекрасно. Что произошло с моим телом?

— Ничего с ним не произошло. Моделятор снял электронную копию твоего организма. Твое тело в полном порядке осталось в прежней реальности. Сознание пришлось погасить, иначе у неподготовленных субъектов происходят серьезные психические нарушения. Что-то вроде раздвоения личности.

Только теперь он заметил, что в его новом положении имеются и свои плюсы. Он не чувствовал боли, в каждом движении ощущалась необыкновенная легкость, словно он находился в невесомости или во сне. Он чувствовал, что при желании сможет даже летать. Движение в этом новом мире не представляло никакой проблемы и зависело только от его желания.

Паника, охватившая его во время перехода, постепенно уступала место привычному любопытству.

Уникальность происшедших с ним перемен предоставляла неограниченную возможность для получения информации, теперь он был способен впитывать ее, словно губка, минуя языковой барьер.

Стоило мысленно задать вопрос, и ответ высвечивался в электронной копии его мозга с четкостью и последовательностью компьютерной логики — в этом не было ничего удивительного, поскольку он сам стал теперь частью этой логики.

Эмоции и обработка данных рецепторов его собственного организма, занимавшие в его прежнем состоянии львиную долю работы мозга, сейчас отсутствовали, и чувство небывалого раскрепощения сознания опьяняло.

Что-то все-таки сохранилось от прежнего восприятия. Например, зрительные образы по-прежнему вызывали в нем целый каскад ассоциаций и всплеск тех самых эмоций, которых, как он полагал, он полностью лишился во время перехода. В их наличии нетрудно было убедиться, переведя взгляд на рэнитку.

Сказать, что эта женщина была прекрасна яркой неземной красотой, — значило бы ничего не сказать. Непривычный внешний облик женщины вызывает в нас положительный отклик лишь в том случае, если эти изменения не переходят определенной грани, за которой, с нашей точки зрения, уже начинается уродство.

Рэнитка находилась на самом краю этой грани, но чем пристальней Ротанов вглядывался в ее лицо, тем прекрасней оно ему казалось.

Огромные, с человеческой точки зрения, глаза лишь украшали одухотворенные черты ее лица. Водопад роскошных волос выбивался из-под сверкающей диадемы, удерживавшей их буйство в необходимых для работы пределах.

Он так и не понял, была ли диадема украшением или неизвестным ему прибором управления странной машиной, перенесшей его в ее электрический нематериальный мир. Информация из этого мира вливалась в его мозг непрерывным потоком, но большая ее часть оставалась непонятной, по крайней мере в данный момент. И тогда он решил до конца использовать представившуюся ему уникальную возможность выяснить, что произошло на Ароме, что вызвало катастрофу в колонии. Даже сейчас, в своей новой электронной ипостаси, он по-прежнему оставался инспектором внешней безопасности Земной Федерации.

Он не знал, как долго будет продолжаться его теперешнее состояние, как долго сможет длиться этот уникальный контакт, и поэтому начал с самого главного.

— На Ароме погибли сотни моих соотечественников. Кто сотворил монстров, пришедших из океана? Ведь они не принадлежат к биологическому миру планеты. Какое отношение к их появлению имеет твой моделятор реальности?

— Моделятор здесь ни при чем. Чтобы ответить на твой вопрос, мне придется углубиться в историю. Примерно шесть тысяч лет назад мой народ решил построить на этой планете хранилище данных. Все научные достижения, все открытия наших ученых, все, что являлось основой нашей могущественной цивилизации, должно было храниться здесь. Арома была выбрана из-за своего уникального местоположения и полного отсутствия биосферы. Тогда мы еще не знали, в чем причина такого странного перекоса в ее развитии.

— Почему вы не построили хранилище на вашей собственной планете?

— Потому что оно занимает слишком много места, изменяет климат, экологию и энергетический потенциал планеты. То, что ты успел увидеть во время прохода по подземному залу, — лишь небольшая часть этого уникального механизма.

И тогда, не совсем последовательно, он задал вопрос, занозой сидевший в его сознании:

— Почему у входа в ваше хранилище знаний сидит этот дурацкий карлик?

— Слишком много тысячелетий минуло с тех пор, как был создан моделятор. Любая техника несовершенна. За это время в работе машины появились сбои. Некоторые программы, замкнутые сами на себя, стали создавать незапланированные объекты, не заложенные в них изначальным программированием.

— Но это означает, что ваша машина предназначалась не только для хранения информации? Ведь именно это следует даже из ее названия.

— Ты прав. Кроме всего прочего, здесь был осуществлен грандиозный эксперимент по внедрению в материальный мир компьютерной составляющей… Мне сложно тебе это объяснить. В твоем языке не хватает нужных терминов.

Еще сложнее было ему осмыслить поток невероятной информации, захлестнувшей его мозг, но в этом Ротанов не признался бы своей собеседнице ни за что на свете.

— Можно обойтись без терминов, давай говорить о сути. Ваши компьютерные программы должны были изменить внешнюю среду, согласно заложенному в них плану?

— Ну не совсем так, это слишком громко сказано — изменить среду целой планеты. Наши задачи были скромнее — создать существа, способные выжить в любых, самых суровых условиях, научиться создавать их из подручного материала — из песка, из воздуха, из воды…

— И полностью подчинить управление ими вашей машине… Так вот откуда здесь появились песчаники… Зачем они вам понадобились?

— В то время когда на Ароме уже заканчивалась постройка моделятора, здесь неожиданно была открыта древняя цивилизация гарстов, со странным циклом развития, их разум не имел ничего общего с гуманоидной логикой. Менять место нашего грандиозного строительства было уже поздно. Когда оно начиналось, мы не подозревали, что планета обитаема. Самым неожиданным для нас явилось то, что хорсты оказались способными проникать из мира реальности в наш, искусственно созданный компьютерный мир. Рано или поздно, наше противостояние должно было привести к войне. Вскоре она разразилась.

— Как же вы за все годы своего грандиозного строительства умудрились не заметить на планете наличие цивилизации?

— Ответить на этот сложный вопрос проще всего. Здесь тогда не было никаких гарстов! Вернее, они были в неодушевленном состоянии, растворенные в воде, в песке, в воздухе, и, когда наше строительство разбудило их, они проявили свою агрессивную сущность.

— Но здесь нет никаких следов войны, кроме развалин вашей башни!

— Не забывай, сколько лет прошло с тех пор. И это была необычная война, она почти не оставляла следов в реальном мире и велась в основном внутри мира, созданного нашей машиной.

В ходе этой войны нам не удалось добиться победы, но мы добились нейтралитета. Гарсты были загнаны в океан и по достигнутому соглашению не должны были претендовать на сушу Аромы и вторгаться в смоделированный нашим компьютером мир.

Ваше неожиданное появление на планете и вмешательство в ее экологию нарушили баланс сил. Гарсты вырвались на свободу и уничтожили вашу колонию. За прошедшее время они стали намного сильнее и опаснее. Наша же база, наполовину разрушенная в предыдущей войне, продолжала деградировать, не получая поддержки от своей родной планеты.

Наши регулярные послания с просьбой о помощи остаются без ответа. Мы не знаем, что стало за это время с нашей родной планетой, возможно, она погибла… Возможно, моя родная цивилизация давно перестала существовать, но до тех пор, пока цела эта машина — ее гибель нельзя считать окончательной.

Вот почему, в конце концов, мы решили обратиться за помощью к другой цивилизации. Ваше появление на Ароме пришлось как нельзя более кстати. Мы долго изучали вас и решили, что союз с вами — далеко не лучший вариант.

— Спасибо за комплимент.

— Это простая констатация фактов. Но за неимением другого… На безрыбье и рак рыба — так говорится в вашей пословице, и, хотя я не знаю, что такое рак, но думаю, что, если нет рыбы, ее способна заменить любая морская мелюзга…

Рэнитка говорила все это слишком спокойно и равнодушно, даже в тот момент, когда речь зашла о возможной гибели ее планеты. Ротанов подумал, что отсутствие эмоций — всего лишь следствие ее компьютерной природы, но, несмотря на это, его задел пренебрежительный отзыв рэнитки о людях. Впрочем, он не стал акцентировать на этом внимание. В конце концов, он был опытным дипломатом и не мог исключить из своих рассуждений того факта, что у нее накопилось достаточно оснований для подобного заключения, если вспомнить всю историю кровавого жемчуга. И все же он не выдержал:

— Кто ты сама? Что ты собой представляешь? С чего ты взяла, что можешь правильно судить о моей цивилизации? Твоим прототипом была реальная женщина или ты всего лишь программа, искусственно созданный машинный интеллект, наделенный этой красивой оболочкой лишь для того, чтобы упростить контакт с представителем варварской цивилизации?

— Скорее, второе. Хотя в памяти создавшей меня машины есть слепки с личностей нескольких, реально существовавших рэнитов.

— Так чего вы от меня хотите? И зачем вообще вы открыли свои так называемые «райские врата» для наших поселенцев?

— Мы изучали представителей вашей цивилизации в различных ситуациях, а знание того, как поведет себя человек, получивший возможность осуществить свои самые сокровенные желания, наиболее полно соответствует поставленной задаче.

— И что стало с этими подопытными кроликами?

— Они продолжают жить внутри того мира, который сами же и пожелали для себя создать. Каждый получил то, о чем мечтал.

— Чего-то ты недоговариваешь. Я хотел бы с ними встретиться.

— Это можно осуществить, если мы придем к соглашению.

— К соглашению о чем?

— О взаимной помощи. По нашим данным, ты первый официальный представитель правительства Земной Федерации на этой планете. Обладает ли ваша цивилизация достаточными техническими средствами, чтобы остановить продвижение гарстов и заставить их отступить обратно в океан? Напоминаю, что это необходимо, прежде всего, в ваших собственных интересах. Если гарсты не получат должного отпора, они вскоре захватят всю планету и используют ее как базу для дальнейшей экспансии…

«Если только эти самые гарсты не являются безумным созданием вашей собственной свихнувшейся машины»… — подумал Ротанов, благоразумно не высказав этого соображения вслух. Впрочем, озвучивания и не требовалось. Только теперь он сообразил, что все его мысли рождаются в глубинах памяти того самого компьютерного монстра, который растворил в себе его личность и воплотил сидевшую перед ним женщину в какое-то подобие реальности…

— Ну не настолько уж мы безумны, чтобы воевать с собой! — пришел мгновенный ответ.

«Одна голова на двоих… Хотя, с другой стороны, человеческая психика слишком сложна и запутанна Для понимания иным разумом. Вряд ли мои мысли становятся им понятны до самого конца, и все же надо быть осторожней…»

— Я думаю, что цивилизация, сумевшая построить пространственный двигатель, способна, если понадобится, уничтожить любую планету. — Ротанов говорил сдержанно, неопределенно и теперь с нетерпением ждал ее реакции.

— Речь не идет об уничтожении планеты. Я ведь уже объяснила, что здесь находится информационная база нашей цивилизации, или вам непонятно, что это означает?!

Она гневно вскинула голову, и Ротанов лишний раз подумал о том, как была прекрасна женщина, послужившая праобразом для этой эфемерной компьютерной копии… Впрочем, не такой уж и эфемерной… Если не думать все время о том, где он находится, рэнитку вполне можно принять за реальную женщину, особенно, когда она тянется к пульту и тонкая ткань ее рабочего комбинезона дает полное представление о том, какие совершенные формы скрываются под этой материей… Интересно, ощутит ли он в полной мере прикосновение к ее телу, если осмелится на подобный эксперимент? И еще он подумал о том, как хорошо, что она сидит… Если бы она встала, очарование ее красоты могло бы развеяться. Даже теперь он без труда мог представить, что в ней больше двух метров роста, и рядом с этой великаншей…

Возможно, он специально подумал о росте рэ-митки, чтобы не поддаваться очарованию ее красоты и сохранить ясную голову в этих необычных переговорах.

Рэнитка, между тем закончив очередную серию порывистых движений, вызвавшую на пульте перед ней целые сполохи огней, вновь обернулась к нему, ожидая ответа и ничем не показывая, что поняла хотя бы часть его не совсем вежливых мыслей.

— В принципе мы располагаем достаточными военными силами для того, чтобы подавить или уничтожить любого противника на этой планете. Проблема в том, что мы не ведем войну ни с вами, ни с вашими гарстами. И у меня нет прямых доказательств того, что это именно они уничтожили нашу колонию на Ароме, — заявил инспектор.

— Какие вам еще нужны доказательства? Вы же читали дневник Гранта!

— Вы знаете об этом? Тогда вам должны быть понятны и мои сомнения относительно создателей этого документа. Я сомневаюсь в его подлинности и, во всяком случае, не уверен, что все факты, отображенные в нем, соответствуют действительности.

— Вы слишком осторожны, господин Ротанов. И у нас слишком мало времени для того, чтобы играть в кошки-мышки друг с другом.

— Специальность у меня такая — быть осторожным. А вообще-то я никуда не спешу и готов провести в вашем очаровательном обществе столько времени, сколько потребуется.

— Не спешите вы совершенно напрасно. Потому что ваше тело, лишенное сознания, по-прежнему находится в пультовом зале и не может оставаться в таком положении больше двадцати минут. Вы знаете, как сказывается остановка сердца и прекращение кровообращения на состоянии мозга?

— Я знаю об этом.

— Тогда вам следует спешить. Мы, конечно, можем до определенного предела ускорить время внутри нашей компьютерной реальности, но чрезмерный разгон противопоказан нашей изношенной машине. Она и так постоянно срывается и начинает сбоить!

— А как вы поступаете с остальными? С телами тех, кто пришел сюда до меня?

— Да очень просто. Для чего, по-вашему, нужен палач на входе? — Она бросила на него сверкающий взгляд и тут же сама ответила на свой вопрос: — Для того чтобы лишить входящего сюда любых иллюзий относительно возвращения.

Те, кто приходят к нам, приходят навсегда. Это лишь для вас было сделано исключение. И только потому, что мы потеряли надежду получить помощь от своего собственного народа.

Загрузка...