Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

Глава 75 Действующие лица

В первые несколько часов нашего похода я сделал все, чтобы поближе познакомиться с парнями, которых Алверон посадил мне на шею. В переносном, конечно, смысле: во-первых, все они шли своими ногами, а во-вторых, одна из них была женщиной.

Первым привлек мое внимание Темпи, он же и удерживал его дольше всех, поскольку был первым наемником из адемов, которого я встретил. Темпи оказался вовсе не громилой-убийцей со стальным взглядом, как я думал, а довольно невзрачным парнем, не очень-то высоким и не особенно крепко сбитым. Светлокожий, со светлыми волосами и светло-серыми глазами. Лицо его было бесстрастным, как чистый лист бумаги. На удивление бесстрастным. Нарочито бесстрастным, я бы сказал.

Я знал, что наемники из адемов носят кроваво-красные одежды, это у них вроде формы. Однако одежда Темпи выглядела совсем не так, как я ожидал. Его рубаха была притянута к телу десятком мягких кожаных ремней. Штаны тоже были туго перевязаны у бедер, лодыжек и колен. Все это было кроваво-красного цвета и сидело на нем так же туго, как перчатка на джентльмене.

День выдался солнечный, и я увидел, как Темпи начал потеть. Он привык к холодному разреженному воздуху Штормвала, и в здешних краях ему, должно быть, было чересчур жарко. За час до полудня он распустил кожаные перевязи на рубашке, содрал ее с себя и принялся утирать ею лицо и руки. Похоже, его ничуть не смущало, что он идет по королевскому тракту голым до пояса.

Кожа у Темпи была белая-белая, почти как сливки, а тело – тощее и поджарое, как у борзой, и мышцы переливались под кожей со звериной грацией. Я старался не пялиться на него, но глаз поневоле выхватывал узкие бледные шрамы, оплетающие плечи, грудь и спину.

Он ни разу не пожаловался на жару. Он вообще говорил мало, а на вопросы чаще отвечал, кивая или качая головой. У него была котомка, такая же, как моя, а его меч выглядел ничуть не устрашающе – скорее, наоборот, он был довольно короткий и неброский.

Дедан отличался от Темпи, насколько вообще один человек может отличаться от другого. Он был высок, широкоплеч, с мощной грудью и загривком. При нем был тяжелый меч, длинный кинжал, разрозненные доспехи вареной кожи, такой твердой, что ею можно было убить, и неоднократно чиненные. Короче, если вы хоть раз видели охранника при караване, значит, вы видели Дедана – или, по крайней мере, кого-то, скроенного из того же отреза ткани.

Он жрал больше всех, больше всех ныл, больше всех бранился и был упрямей мореного дуба. Но, надо отдать ему должное, он держался дружелюбно и был смешлив. Я испытывал искушение счесть его глупцом за его рост и манеры, но на самом деле Дедан был далеко не глуп, когда давал себе труд пораскинуть мозгами.

Геспе была женщиной-наемницей. Вовсе не такая редкая птица, как думают некоторые. По внешности и снаряжению она была почти точной копией Дедана. Кожаные доспехи, тяжелый меч, обветренный и многоопытный вид. У нее были широкие плечи, сильные руки и гордое лицо с квадратной челюстью. И красивые белокурые волосы – но подстриженные коротко, по-мужски.

Однако считать ее женской версией Дедана было бы ошибкой. Она была настолько же сдержанна и замкнута, насколько он – болтлив и хвастлив. И, в то время как Дедан был легок в общении, когда не злился, Геспе все время держалась чуточку напряженно, как будто постоянно ожидала от кого-то неприятностей.

Мартен, наш следопыт, был старшим из нас. Он тоже одевался в кожу, но более мягкую и ухоженную, чем доспехи Дедана и Геспе. Он носил при себе длинный кинжал, короткий нож и охотничий лук.

Мартен служил егерем, пока не впал в немилость у баронета, чьи леса он охранял. Работа наемника была, конечно, гораздо хуже должности егеря, однако же она его кормила. Мартен хорошо стрелял из лука, так что в бою он тоже кое-чего стоил, хотя и не был так силен, как Дедан или Геспе.

Эти трое заключили временный союз несколько месяцев тому назад и с тех пор нанимались на работу вместе. Мартен мне рассказал, что им и прежде доводилось работать на маэра: в последний раз их наняли обходить дозором земли неподалеку от Тинуэ.

Мне потребовалось минут десять, чтобы сообразить, что по-настоящему походом должен был командовать Мартен. Он чувствовал себя в лесу куда уверенней, чем все мы, вместе взятые, и ему даже пару раз доводилось охотиться на людей за вознаграждение. Когда я сказал об этом ему, он только покачал головой, улыбнулся и сказал, что уметь делать что-то и хотеть это делать – две большие разницы.

Ну и, наконец, я – их отважный предводитель. В письме, которое вручил мне маэр, я описывался как «толковый юноша, хорошо образованный и обладающий множеством достоинств». Хотя это было чистой правдой, подобная характеристика заставляла меня чувствовать себя самым бесполезным из всех придворных фатов.

Да и то, что я был намного моложе их всех и костюм мой годился скорее для вечеринки, чем для похода, делу отнюдь не помогало. У меня с собой была моя лютня и кошелек маэра. Ни меча, ни доспехов, ни даже ножа…

Осмелюсь утверждать, они совершенно не понимали, что со мной таким делать.

Примерно за час до заката мы повстречали на дороге лудильщика. На нем был традиционный бурый балахон, подпоясанный веревкой. Тележки при нем не было: он вел под уздцы ослика, навьюченного узлами до такой степени, что животное походило на гриб.

Лудильщик неторопливо шагал нам навстречу, напевая:

Я рассмеялся и зааплодировал. Настоящий странствующий лудильщик – птица редкая, и я всегда рад подобной встрече. Мать говорила мне, что встреча с лудильщиком приносит удачу, а отец ценил их за новости, которые они разносят. Ну а то, что мне и вправду было необходимо кое-что прикупить, делало эту встречу втрое более желанной.

– Эй, лудильщик! – с улыбкой окликнул его Дедан. – Мне требуется очаг и кружка пива. Далеко ли до ближайшего трактира?

Лудильщик указал себе за спину.

– Минут двадцать ходьбы, и того не будет.

Он смерил взглядом Дедана.

– Только не говорите, что вам больше ничего не требуется! – воскликнул он. – Всякому человеку что-нибудь да надо.

Дедан вежливо покачал головой.

– Извини, лудильщик. Я поиздержался.

– А вы? – лудильщик окинул взглядом меня. – У вас вид молодого человека, которому точно что-то надо!

– Да, мне и в самом деле кое-что требуется, – признался я. Видя, что остальные с тоской посматривают вперед, в сторону трактира, я махнул им рукой. – Ступайте вперед! Я сейчас догоню.

Они зашагали дальше. Лудильщик, усмехаясь, потер руки.

– Ну-с, так что же вам угодно?

– Для начала – немного соли.

– И коробочка для нее, – добавил лудильщик, принимаясь рыться в тюках, навьюченных на ослика.

– И хорошо бы еще нож, если у вас найдется такой, который не слишком трудно достать.

– Тем более что вы отправляетесь на север, – тут же подхватил лудильщик. – Дороги там опасные. Без ножа нехорошо.

– А что, и у вас были неприятности? – спросил я, надеясь, что он может знать что-то, что помогло бы нам отыскать разбойников.

– Да нет, – ответил он, копаясь в вещах. – Дела еще не настолько плохи, чтобы кому-то пришло в голову обидеть лудильщика. И все-таки дороги там опасные.

Он вытащил длинный узкий нож в кожаных ножнах и протянул его мне.

– Рамстонской стали!

Я вынул нож из ножен и оглядел клинок. Это и впрямь была рамстонская сталь.

– Да нет, мне бы чего попроще, – сказал я, возвращая ему нож. – Мне в основном для повседневных нужд, колбаску там порезать…

– А чем вам рамстонская сталь для повседневных нужд не годится? – возразил лудильщик, снова сунув мне нож. – Им можно лучину на растопку колоть, а потом сразу бриться! Заточку держит только так!

– Мне может потребоваться его и на излом взять, – уточнил я. – А рамстонская сталь хрупкая.

– Что есть, то есть, – охотно согласился лудильщик. – А как говаривал мой батюшка: «Лучшего ножа у вас не будет, пока этот не сломается!» Хотя это касается любого ножа. А по правде говоря, этот нож – единственный, что у меня есть.

Я вздохнул. Я же вижу, когда деваться некуда.

– И огниво.

Он протянул мне огниво едва ли не прежде, чем я успел это сказать.

– Я поневоле обратил внимание, что у вас пальцы в чернилах, – сказал он, указывая на мои руки. – У меня есть бумага, отличная бумага! И перья, и чернила тоже. Что может быть хуже, чем сочинить песню и не суметь ее записать?

Он протянул мне кожаную папку с бумагой, перьями и чернильницей.

Я покачал головой, помня, что кошелек маэра отнюдь не бездонный.

– Да нет, лудильщик, сдается мне, песни писать я пока что бросил.

Он пожал плечами, по-прежнему протягивая мне папку.

– Ну, не песни, так письма! Я знаю одного парня, которому как-то раз пришлось вскрыть себе вены, чтобы написать записку возлюбленной. Это, конечно, весьма романтично. И очень символично. Но еще и весьма болезненно, негигиенично и смотрится жутковато, если честно. Так что теперь он всегда носит при себе перо и чернила!

Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица: слова лудильщика напомнили мне о том, о чем я совсем позабыл в спешке, уходя из Северена. Денна! После разговора с маэром о разбойниках, двух бутылок крепкого вина и бессонной ночи мысли о ней совершенно вылетели у меня из головы. И я ушел после нашей ужасной ссоры, не сказав ни слова! Что она подумает, раз я так жестоко разговаривал с ней, а потом взял и исчез?

Я был уже в целом дне пути от Северена. Не мог же я вернуться только затем, чтобы предупредить ее, что ухожу? Я поразмыслил. Нет. А кроме того, Денна сама столько раз исчезала без предупреждения, не сказав ничего на прощание… Уж конечно, она меня поймет, если я поступлю так же…

«Глупо… Глупо… Глупо…» Мои мысли метались по кругу: я пытался сделать выбор из нескольких равно неприятных вариантов.

И тут хриплый рев лудильщикова осла навел меня на мысль.

– Скажи, лудильщик, а ты, часом, не в Северен ли направляешься?

– Скорее за Северен, чем в него, – сказал он. – Но и туда тоже.

– Я только что вспомнил, что мне нужно отправить письмо. Если я тебе его дам, возьмешься ли ты отнести его в один трактир?

Он медленно кивнул.

– Возьмусь, – сказал он. – При условии, что вам понадобится бумага и чернила…

Он улыбнулся и помахал папкой.

Я поморщился.

– Понадобится, лудильщик. Но сперва скажи, сколько ты с меня возьмешь за все, вместе взятое?

Он окинул взглядом разложенные товары.

– Соль с коробочкой – четыре бита. Нож – пятнадцать битов. Бумага, перья и чернила – восемнадцать битов. Огниво – три бита.

– И доставка письма, – добавил я.

– Срочная доставка! – с улыбкой уточнил лудильщик. – Причем даме, судя по вашему выражению лица.

Я кивнул.

– Так-так… – лудильщик потер подбородок. – Ну, в других обстоятельствах я бы заломил тридцать пять, мы бы с вами как следует поторговались и вы бы сбили цену до тридцати.

Цена была разумная, особенно учитывая, как нелегко добыть хорошую бумагу. И тем не менее это была треть тех денег, что дал мне маэр. И эти деньги нам потребуются на еду, на ночлег, на другие нужды…

Но не успел я что-нибудь ответить, как лудильщик продолжал:

– Однако я вижу, что для вас это слишком дорого. А смею заметить, плащ на вас на диво хороший. Я лично всегда рад сторговаться и оказать человеку услугу…

Я машинально плотней завернулся в свой красивый вишневый плащ.

– Может, я бы и согласился с ним расстаться, – сказал я. Мне даже не пришлось изображать сожаление – оно было неподдельным. – Но тогда ведь я останусь без плаща! А ну как дождь пойдет, что же я стану делать?

– Это не проблема! – сказал лудильщик. Он вытряхнул из мешка матерчатый сверток и показал его мне. Когда-то ткань была черной, но от времени и многочисленных стирок она вылиняла, сделавшись темно-зеленоватой.

– Потрепанный малость, – заметил я, щупая расходящийся шов.

– Да ладно, просто хорошо объезженный! – возразил лудильщик, набрасывая плащ мне на плечи. – А сидит-то как! И цвет вам идет, как раз глаза подчеркивает. К тому же на дороге, где полно разбойников, не стоит выглядеть чересчур богатым!

Я вздохнул.

– А что вы дадите мне в придачу? – спросил я, протягивая ему свой красивый плащ. – Этот плащ и месяца не ношен, заметьте себе, и под дождем ни разу не бывал!

Лудильщик ощупал мой великолепный плащ.

– Ого, сколько кармашков! – с восхищением сказал он. – Чудная вещь!

Я пощупал потертую ткань плаща лудильщика.

– Если дадите в придачу иголку с ниткой, я, так и быть, сменяю свой плащ на все это добро, – сказал я, внезапно охваченный вдохновением. – И вдобавок уплачу вам железный пенни, медный пенни и серебряный пенни!

Я усмехнулся. Это были жалкие гроши. Но именно столько просят лудильщики в сказках, продавая какой-нибудь волшебный амулет ничего не подозревающему сыну вдовы, который отправился по свету искать счастья.

Лудильщик расхохотался, запрокинув голову.

– Я как раз собирался предложить то же самое! – сказал он. Потом закинул мой плащ на плечо и крепко пожал мне руку.

Я порылся в своем кошельке и выудил железный драб, два винтийских полупенни и, к своему изумлению, атуранский твердый пенни. Последнее было большой удачей для меня: твердый пенни стоил всего лишь малую часть винтийского серебряного кругля. Я вытряхнул содержимое десятка карманов вишневого плаща в свой дорожный мешок и забрал у лудильщика свое новое имущество.

Потом торопливо написал записку Денне, объяснив, что мой покровитель неожиданно отослал меня по делам. Извинился за все резкости, которые ей наговорил, и пообещал встретиться с нею сразу, как вернусь в Северен. Мне хотелось бы, чтобы у меня было побольше времени на то, чтобы составить это письмо. Мне хотелось бы подобрать более продуманные извинения, получше все объяснить, – но лудильщик уже упаковал мой красивый плащ, и ему явно не терпелось отправиться дальше.

У меня не было воска, чтобы запечатать письмо, и я использовал уловку, которую придумал, когда писал письма для маэра. Я в несколько раз сложил лист бумаги, а потом свернул его так, что пришлось бы его разорвать, чтобы развернуть снова.

Я протянул письмо лудильщику.

– Его нужно отдать красивой черноволосой женщине по имени Денна. Она живет в «Четырех свечках» в Северене-Нижнем.

– Ах да, совсем забыл! – воскликнул лудильщик, пряча письмо в карман. – Свечки!

Он сунул руку во вьюк и вытащил пучок толстых сальных свечей.

– Свечки-то точно всякому нужны!

Как ни забавно, свечки мне действительно могли пригодиться, хотя и не затем, что он думал.

– А еще у меня есть вакса для сапог, – продолжал он, роясь в тюках. – А то у нас тут знаете, какие ливни бывают?

Я рассмеялся и развел руками.

– Я, пожалуй, куплю у вас четыре свечки за бит, но больше я себе ничего позволить не могу. А то, если так дальше пойдет, мне придется купить у вас вашего осла, чтобы увезти все мои покупки!

– Ну, как желаете, – ответил он, легко пожав плечами. – Знаете, молодой господин, иметь с вами дело – одно удовольствие!