Хранительница

Глава 12

Этой ночью Таш, дважды едва не потерявший накануне свое сокровище, долго не мог оторваться от Рил. Близость смерти, не своей – ее, заставила слишком живо ощутить хрупкость дарованного ему счастья. Он сходил с ума, не мог надышаться ее запахом и насытиться ее вкусом. Неудивительно, что заснули они поздно.

Но где-то перед самым рассветом Рил проснулась от не слишком-то ласковых тычков своего домового, которому она, как и обещала, каждый вечер приносила миску с молочной кашей. Никто из прислуги не понимал, зачем она это делает, и потому предположения строились самые разные. Начиная с того, что она безумно любит есть на ночь молочную кашу, и заканчивая тем, что она заставляет ее есть своего любовника, и без этого не пускает его к себе в постель, хотя желающих расспросить об этом самого любовника как-то не находилось.

– Хозяйка! Вставай, хозяйка! – Голосок Шуршевеля уже дрожал от отчаяния.

– Шуршенька, ты же обещал не будить! – тихо простонала Рил, натягивая на себя одеяло.

– Все плохо, хозяйка! Просыпайся, а то не успеешь! Там какие-то люди ходят!

Рил выглянула из-под одеяла.

– Какие люди?

– Не знаю! Чужие!

– А охрана?

– Не знаю, спят все!

– Что?! – Это было просто невозможно. – Таш! – Рил тряхнула любимого за плечо.

Таш, всегда спавший чутко, не отреагировал. Рил испугалась.

– Таш!!!

Никакого результата. Она изо всех сил толкнула его, он мягко перекатился на спину, но остался лежать неподвижно.

– Та-а-аш!!! – уже не заботясь о том, что ее могут услышать спящие домочадцы, завопила Рил.

Реакции – ноль. Рил со всей силы ударила его по лицу, потом еще и еще раз. Ничего. Она стиснула зубы. Ах вот вы как!

Рил резко выпрямилась и подняла руки.

– Верр твай тьямоку гварр!!!

Тяжелые слова чужой речи резанули слух. Шуршевель жалобно пискнул и спрятался под кровать.

Рил быстрым, отточенным движением развела руки в стороны, и на Таша посыпался сноп голубоватых искр. Где-то на грани слуха возник неприятный звук, словно лопнула гитарная струна, и Рил без сил упала на кровать.

Через несколько секунд Таш зашевелился, приходя в себя.

– Рил? Что случилось?

– Там... нападение.. – только и смогла выдавить она.

Обычный мужчина на месте Таша прежде чем поверить словам подруги и начать действовать непременно сначала устроил бы допрос: что за нападение, откуда она о нем узнала, что делает охрана и т. д. И это еще в лучшем случае. В худшем наорал бы и лег бы досыпать. К счастью, Таша к обычным мужчинам отнести было сложно. Он мгновенно скатился с кровати, за две секунды натянул на себя штаны и перевязь с мечами и исчез за дверью. Совершенно обессиленная Рил осталась лежать, приходя в себя.

Но толком отлежаться ей не дали. Вылезший из-под кровати домовой робко потянул ее за рукав.

– Хозяйка! Вставай! Надо идти, вставай!

– Я не могу! – простонала Рил. – Куда идти?

– Ты не понимаешь, там все спят! А чужих много, они охрану убили и твоего мужа убьют!

– Что?! – Рил подскочила на кровати, как ужаленная. Цапнула домового за маленькую, покрытую шерсткой руку. – Ты знаешь, что делать, да? Иначе зачем ты меня будил?

– Отпусти! – захныкал домовой. – Чего дерешься, больно же!

Она отпустила.

– Прости. Ну же!

– Я только покажу, а делать сама будешь!

– Ладно, ладно, веди!

Что именно и как она будет делать, Рил плохо представляла, но в тот момент ее это и не волновало.

Из густой темноты дома они выскочили на улицу, и Рил зажмурилась от яркого света. Горели почти все постройки, включая казармы и конюшни, вокруг них суетились какие-то люди. Таша нигде не было видно.

– Шуршенька, миленький, что же это?

– Я же говорил, говорил! Это чужие! А все спят! Пошли скорей!

Он схватил ее за руку и потащил куда-то во двор. Рил бежала за Шуршевелем, спотыкаясь в неверном, танцующем свете пожаров, охвативших уже почти половину поместья. Как их не заметили снующие вокруг как муравьи эти самые «чужие», так и осталось для Рил загадкой. Наконец, домовой остановился и потянул ее вниз.

– Сюда! Нам надо сюда!

Рил пригнулась и послушно полезла за ним в кусты смородины.

– Здесь, здесь, смотри! – возбужденно зашептал ей на ухо Шуршевель. – Вон там, сбоку!

Рил честно посмотрела, но ничего не увидела.

– Да не так! – досадливо поморщился домовой. – Не глазами.

Не глазами? Рил хотела выругаться, но страх за Таша уже заставлял шевелиться волосы у нее на затылке, и она решила последовать совету. Не глазами? Всегда пожалуйста! Она их закрыла и повернулась в ту сторону, куда указывал Шуршевель.

– Ну, что, видишь, видишь? – нетерпеливо дергал ее за руку домовой.

За закрытыми веками красными сполохами танцевал огонь пожара, мешая сосредоточится, но вдруг Рил замерла. В двух шагах от нее лежал некий слабо мерцающий предмет, от которого отходили тонкие светлые нити, опутывающие все поместье.

– Увидела! – обрадовался домовой. – Они из-за этого спят! Теперь бей туда! Ну же, давай!

Бить?! Рил неожиданно оскалилась так, что если бы сейчас на ее пути встал, ну, к примеру, тигр, то он бы жалобно мяукнул, поджал хвост и быстренько смотался от греха подальше.

Бить?! Рил подняла обе руки.

– Арр-Хэн!!!

Между ладонями появилась сверкающая разрядами шаровая молния.

– Ловите, сволочи! – Зловещий ведьминский хохот Рил разорвал ночную тишину, перекрывая треск горящего дерева.

И швырнула пылающий шар прямо в ощетинившийся нитями предмет.

Она не открывала глаз и потому видела, как в небо взметнулся столб пламени высотой с многоэтажный (какой?) дом, и резкий звук заполнил уши, не давая никакой возможности спрятаться от него.

И сон, окутавший поместье, кончился. Послышались крики просыпающихся, а также погибающих в огне людей, звон оружия и шум битвы. Рил огляделась. Искать Таша в этой неразберихе было верхом глупости. Надо было идти домой и дожидаться его там. Рил оглянулась на дом и похолодела. Он уже тоже горел именно в том месте, где находились комнаты Самконга.

– Пила!

Не обращая внимания на усталость, которая снова накатила на нее после очередного «колдовства», Рил со всех ног рванула к дому.

Когда Таш выскочил на улицу, глазам его предстало абсолютно нереальное зрелище – по всему поместью самым наглым образом разгуливали какие-то вооруженные типы, и никто им не мешал. Не зная толком, что ему думать, Таш первым делом направился в казармы, чтобы поинтересоваться, чем занимаются его воспитанники, в то время как толпа чужаков вдребезги разносит поместье.

Воспитанники занимались тем, что умирали. Их, как беспомощных щенков резали в их собственных кроватях около двух десятков княжеских дружинников.

Тех, кого он учил всему, что знал сам. Тех, кого он подобрал на улице и сотворил по своему образу и подобию. Тех, кого считал своими детьми. Убивали в их собственных постелях какие-то суки.

Таш вытащил мечи и сделал несколько шагов по направлению к ближайшему дружиннику.

Ему показалось это странным, но они совсем не ожидали нападения, хотя, к их чести, довольно быстро сориентировались в ситуации. Правда, им это мало помогло. Разве что умереть не как беспомощное стадо баранов, а в соответствии со всеми правилами воинского искусства. Они честно старались победить пляшущего между ними одинокого изгоя, показывали выучку и сноровку, брали его в кольцо и зажимали в клещи. Возможно, если бы ситуация не была такой дикой, Таш и снизошел бы до того, чтобы поиграть с ними подольше, но он был слишком зол в данный момент, и потому все кончилось очень быстро.

Дружинники полегли все до одного, но Ташевы ребята так и остались лежать в своих постелях. Внутренне холодея, он медленно пошел мимо длинного ряда кроватей, пытаясь определить, есть ли живые. В эту секунду раздался какой-то резкий потусторонний звук, от которого невольно захотелось спрятаться, как в детстве, под одеяло. Таш размазанным вихрем крутанулся вокруг себя, пытаясь определить, откуда он идет, но безуспешно. Он шел отовсюду и ниоткуда. Зато после него возникло некоторое шевеление на кроватях и, к великому облегчению Таша, с некоторых из них стали вскакивать его подопечные. Он рявкнул на них, аки не жравший пару месяцев дракон, и велел немедленно выметаться на улицу, чтобы начать, наконец, отрабатывать свой хлеб.

Сам выскочил впереди всех и с неимоверным облегчением увидел, что события перестают напоминать бред сумасшедшего в малярийной лихорадке, а возвращаются к привычной логике. Кое-где по поместью уже бегали его защитники в одном исподнем, а то и вовсе полуголые, но от этого не менее опасные, в чем дружинники имели удовольствие убедиться.

Но дружинников пока еще было ощутимо больше, и они были лучше вооружены. В Таша сразу же полетели стрелы, и ему пришлось попрыгать. Его ученикам, выходившим следом за ним, тоже.

Неожиданно интуиция Таша ощетинилась сразу всеми своими дурными предчувствиями. Он оглянулся на дом.

Дом уже горел. Горел как раз в том месте, где были комнаты Самконга и его собственные.

Рил!!!

Ташу стало плевать на стрелы. Он рванул в сторону дома, петляя, как заяц. В пляшущем свете пламени пожара за ним трудно было уследить, но стрелки у князя оказались неплохими. Убить не убили, но продырявили в нескольких местах довольно ощутимо.

А в доме людей князя было больше, чем зимой тараканов за печкой.

Самконг, вокруг которого собрались все, кто способен был держать оружие, ревел, как бешеный буйвол, и размахивал мечом, как ветряная мельница. Франя спокойно и изящно, но со звериным оскалом на лице вместо улыбки, отправлял на тот свет одного дружинника за другим. Крок с боем прорывался к выходу, надеясь, по всей видимости, найти и привести сюда своих. Валдей деликатно пристроился у стены с арбалетом. Да оно и правильно, он уже не в том возрасте, чтобы скакать с мечом. Слуги не отставали от господ, хотя сноровка и выучка у них оставляли желать лучшего. Но здесь были одни изгои, а значит, защищаться и защищать свой дом они собирались до конца.

Таш решил, что справятся без него, и повернул по коридору направо. И сразу сердце окатило очередной волной ужаса. Дверь в комнаты Самконга еще держалась, а та, которая вела в их с Рил апартаменты, была раскрыта нараспашку. Но это было не самое худшее. В нее входили и выходили и вообще чувствовали себя как дома полтора десятка вандейцев. Дверь к Самконгу еще держалась, хотя около нее копошились две фигуры в черном, и это дало Ташу повод для того, чтобы вздохнуть с облегчением.

Значит, Рил у Пилы и, хвала небесам и паранойе Самконга, поставившего у себя дверь с секретом, до нее пока не добрались. Можно было бы даже обрадоваться, если бы перед дверью был кто угодно, кроме вандейцев. А так Таш отчетливо понимал, что жить Самконговой двери осталось минуты две, не больше. Может, меньше. Поэтому позвать на помощь он по-любому не успевает. Да и кого? У Самконга из спальни вел подземный ход, и Таш от души помолился, чтобы девчонки догадались им воспользоваться, но вандейцы – это такие б..., что наверняка обнаружат и его.

Он пошел навстречу вандейцам, очищая сознание от всего постороннего. Убрать боль от неглубоких ран, почти царапин, было делом несложным и привычным, труднее оказалось выбросить из головы беспокойство за Рил. Но когда его заметили люди в черной одежде с разрисованными черными полосками лицами, он уже был абсолютно, непробиваемо спокоен.

Что терять изгою, кроме своей жизни?

Рил действительно была у Пилы. Она едва успела забежать к себе за «амуницией» (так, на всякий случай!) и выскочить в коридор, как со стороны входной двери раздался весьма красноречивый топот множества бегущих ног. Рил тут же бросилась к двери Пилы и постучала. Негромко, но очень энергично.

– Пила! Открывай!

Пила с испуганным и каким-то потерянным лицом впустила ее и спиной навалилась на дверь. Вместе они закрыли все задвижки и облегченно вздохнули.

– Кто это? – задала Рил чисто риторический вопрос, когда они пришли в огромную, увешанную коврами спальню.

– Не знаю, – отозвалась Пила. – Самконг велел мне взять тебя и уходить. Я заходила к вам, но тебя не было. Ты где была?

– Я? Я на улицу выходила. Искала Таша.

– Что? С ума сошла? Рил, он не пропадет, давно пора это понять! Пойдем, Самконг велел нам уходить!

Пила поднялась и подошла к раскрытому люку. Рил наклонилась и заглянула. Он был глубокий, вниз, в густую кромешную темноту уходила крепкая деревянная лестница.

Она подняла голову и посмотрела на подругу.

– Нет, я не пойду, Пила! Я подожду Таша, вдруг ему помощь понадобится.

Пила тяжело опустилась на стул.

– Рил, ты с ума сошла, – устало повторила она. – Он справится и без тебя, без тебя ему даже легче будет.

– Почему это? – оскорбленно вздернула подбородок Рил. – По-моему, я доказала, что не буду лишней!

– Глупая! – с жалостью посмотрела на нее Пила. – Ему почти ничего не грозит, он им не нужен! Они пришли не за ним, а за тобой!

– За мной? – Рил в долю секунды оказалась рядом с подругой, опустилась перед ней на колени и схватила за руки. – Почему за мной? Что ты знаешь, Пила?

Пила отняла у нее одну руку и погладила ее по щеке.

– Женщина не должна быть такой красивой, Рил! – с какой-то обреченностью сказала она. – Это принесет ей одни несчастья. И если бы только ей! Да еще твоя кровь...

– Да вы замучили меня с этой кровью! – внезапно сорвавшись, закричала на нее Рил. – Ты можешь мне толком сказать, что происходит?

– Не кричи на меня, Рил! – В голосе Пилы прозвучал металл. – Я знаю почти столько же, сколько и ты. Там, – она кивнула за дверь, – княжья дружина. Напомни мне, к кому он вчера сватался и кто послал его ко всем свиграм вместе взятым? Рабыня, изгойка, чужая любовница послала самого князя ко всем свиграм! Как ты думаешь, ему легко это пережить?

Рил опустила голову.

– Ты думаешь, что мне надо было согласиться? – глухо спросила она.

Пила обняла ее.

– Нет. Я же знаю, что ты не смогла бы этого сделать. Но это ничего не меняет, и мы имеем то, что имеем. Нам надо уходить, чтобы не маячить тут. Наши их отсюда все равно выбьют, рано или поздно, а ты будешь далеко, и они не получат то, за чем пришли. А потом Таш вернется, и вы уедете куда-нибудь подальше.

По щекам Рил текли слезы, но она все равно упрямо покачала головой.

– Нет. Я знаю, что это глупо, но я не могу его бросить. Если им нужна я, то пусть попробуют меня взять! А ты иди, я не прощу себе, если с тобой или с малышом что-нибудь случится!

– Ну тогда и я не пойду.

В этот момент они услышали за стеной шум, звон мечей, грохот падающих тел и стоны раненых. Рил схватила Пилу за руку и потащила к люку.

– Иди, ты же беременная, тебе даже видеть этого нельзя!

– А ты? – спросила та, разом забыв о сопротивлении.

– Я? – невинно поинтересовалась Рил, оглядываясь на дверь, край которой было видно из спальни. – Я тут посижу. Вдруг войдет кто-нибудь... нехороший. Все, все, иди!

Пила бросила на нее умоляющий взгляд, но все же начала неловко спускаться по лестнице. Рил ободряюще улыбнулась ей и захлопнула крышку, прикрыв ее ковром. Потом рванула за своим мешком с «амуницией». Выбежала в гостиную и заняла выгодную позицию за большим тяжелым креслом, так чтобы ей было хорошо видно входящих, а на нее взгляд падал не сразу. Вытащила и разложила перед собой ножи, арбалет, отравленные стрелы и дротики и кровожадно усмехнулась, подбадривая самое себя.

– Ну, кому здесь нужна шлюха по имени Рил? Налетай, мужики, пока я добрая!

И сразу же вздрогнула от стука в дверь.

– Рил! Если ты там, уходи!

Какое там уходи! Она со всех ног бросилась отпирать эту свигрову дверь.

– Таш!!!

Он лежал на полу прямо перед дверью. Весь в крови. Вокруг валялись какие-то люди, но она их почти не заметила. Он зарычал на нее, как лев на маленькую белую болонку.

– А ну марш в подвал, кому сказал!!!

Она, не слушая, подхватила его под руки и потащила внутрь.

– Раскомандовался тут.

Бросила его посреди комнаты и вернулась, чтобы запереть дверь. Очень вовремя. С той стороны в нее сразу же начали колотить. Она взвизгнула и побежала к Ташу. У него был такой вид, как будто он только что вылез из печки – одежда и волосы местами обгорели, от него за километр несло гарью. Таш попытался подняться с пола и заматерился на свою непослушную подружку как сапожник. Она, сжав зубы, чтобы не зарыдать над его израненным окровавленным телом, снова подхватила под руки и потащила в спальню. Наскоро прошептала наговор, останавливающий кровь, на большее просто не хватило времени, быстро откинула ковер и открыла люк.

На секунду остановилась над Ташем, беспомощно развела руками.

– Придется потерпеть, любимый!

– Твою мать, ты что задумала? – прохрипел любимый и продолжил уже матом, но его мнение, даже выраженное столь категоричным образом, никого не заинтересовало.

Рил подтащила его к люку и почти столкнула вниз, молясь всем, кому можно и нельзя, чтобы он не сломал себе шею. По-видимому, знаменитая грандарская ловкость выручила его и на этот раз, потому что из люка донесся шлепок и громкий мат. Значит, приземление прошло успешно. Рил поспешно закрыла люк ковром, расправила, поставила сверху стул, мало ли, может, не заметят. А потом подумала, что, если она попадет к ним в руки, то, скорее всего, и искать не будут.

Она выбежала из спальни и закрыла за собой дверь. Ковры на полу, к счастью, были темные, и кровь Таша на них почти не была заметна.

Рил огляделась. Кто сказал, что лучшие друзья девушек – это бриллианты? Лучшие друзья девушек – это тяжелые дубовые кресла, за которыми можно с комфортом окопаться. Дверь рухнула почти сразу после того, как она засела в своем окопе.

Это были недобитые Ташем вандейцы вперемешку с простыми дружинниками, и, разумеется, они смяли ее в момент, хотя несколько человек все же остались лежать на драгоценных саварнийских коврах, щедро поливая их своей кровью или корчась в муках от яда. Она слишком поздно сообразила, что может воевать и по-другому, ей удалось метнуть только одну молнию, прошившую насквозь одного дружинника и две стены и взорвавшуюся как раз в тех комнатах, где они с Ташем жили раньше. А потом ее, не мудрствуя лукаво, стукнули сзади по голове, и она потеряла сознание.

А за несколько часов до этого, как раз в то время, когда Таш предавался с Рил всяческим безумствам, юный ольрийский князь в своем дворце не находил себе места.

Он ждал Бадана, который должен был прийти еще днем и принести ответ на его предложение. Но его не было. Время тянулось медленно, минуты превращались в часы, и на что уж князь был терпеливым человеком (жизнь научила), но даже ему все больше и больше хотелось кусать локти. Чего бы он только не дал, чтобы эта пытка наконец закончилась.

Закончилась она, однако, только поздно ночью, и совсем не так, как он ожидал. Бадан так и не появился, но вместо него к князю пожаловала женщина, назвавшаяся Лайрой и заявившая, что она от Бадана.

Она, впрочем, сразу же отказалась от своих слов. Она пришла вовсе не по поручению рыжего мошенника, потому что тот к этому времени был уже несколько часов как мертв. Это была дурная весть. Отчаяние затопило князя с головой, и, наверное, он не сумел скрыть это от гостьи, потому что она глянула на него с некоторым сочувствием.

– Не все еще потеряно, ваше высочество. – Ее голос, низкий и глубокий, прозвучал успокаивающе. – Я пришла к вам не только для того, чтобы сообщить о смерти Бадана.

Князь поднял голову, взгляд его приобрел более-менее нормальное выражение.

– Прошу вас, госпожа Лайра. – Он указал на кресло, предлагая ей сесть.

Она засмеялась.

– О нет! Не госпожа, с вашего позволения, ваше высочество! Просто Лайра!

Она села напротив него, ненавязчиво скользнув по нему взглядом. Богер привык нравиться женщинам, на него часто обращали внимание, но во взгляде его гостьи он не уловил привычного восхищения. Ее голубые глаза остались совершенно спокойными и безмятежными.

А какими еще им быть?

После того, как четырнадцатилетнюю Лайру отец, предварительно изнасиловав, продал в портовый бордель, где ей пришлось оттрубить пять лет, она возненавидела мужчин до конца дней своих. Ей повезло, что, сбежав оттуда, она прибилась к Самконгу. Хоть они и не очень ладили с ним, ей все же не пришлось возвращаться к прежнему занятию. Она даже сумела занять какое-то положение среди своих, но любви к мужчинам у нее не прибавилось.

– Вина... Лайра? – спросил князь, глядя ей прямо в глаза своими ярко-синими очами.

Он действительно был хорош. Молод и хорош. И вежлив. Но он еще не знает, зачем она пришла.

Лайра улыбнулась.

– Пожалуй.

Богер не стал звать слуг. Сам принес кувшин и два кубка. Плеснул понемногу себе и ей. Выпили. Вернее, пригубили.

– Итак, что вас привело ко мне... Лайра?

– Хотела поговорить с вами о том предмете, который вас интересует. Об этой девочке, Арилике.

Кубок в руке князя замер.

– Что с ней?

– О, не беспокойтесь, ваше высочество! С ней все в порядке. Но она наотрез отказалась от вашего предложения. Вы уже в курсе, или я первая сообщаю вам эту новость?

– Почему?

– Почему я сообщаю или почему она отказалась?

– И то и другое.

– В таком случае, начнем с того, почему отказалась. Она устроила на совете целый спектакль, доказывая всем, что это предложение ее не интересует. Бадан пытался воззвать к ее здравому смыслу, но какой может быть здравый смысл у влюбленной женщины?

– А она... действительно влюблена?

– Трудно сказать. Невинная девочка в руках взрослого мужчины... первый опыт... С высоты своего возраста я могу сказать, что, как правило, это заканчивается большим разочарованием. И большими неприятностями. Теперь о том, почему я к вам пришла. Вы ведь в курсе, что у нас там целая армия?

Князь знал об этом, и от того, чтобы применить силу и раз и навсегда разорить это осиное гнездо, его удерживало только то, что он совсем не был уверен в успехе, не говоря уж о том, сколько потерь пришлось бы понести его дружине.

– Вы, конечно, можете подождать более подходящего момента, но завтра утром Таш решил увезти Арилику из страны. Так что решайтесь, ваше высочество, либо вы соглашаетесь на мои условия, либо теряете ее навсегда.

Так, а вот это уже ближе к истине.

– И что вы хотите, Лайра? Титул, денег?

Лайра слегка подалась вперед.

– Я хочу быть рядом с ней в качестве подруги и телохранителя.

– И все? – Богер удивленно поднял брови, закономерно подозревая подвох.

Подвох не замедлил явиться.

– Не совсем. – С виду она казалась спокойной, только пальцы крепче сжали серебряный кубок с вином. – Я хочу, чтобы одна ночь в неделю принадлежала мне. Вам понятно, что это означает, или мне стоит объяснить вам на пальцах, ваше высочество?

Не сразу, но он сообразил, о чем идет речь. Мысль о том, что ему придется делиться любимой с этой дрянью вызвала у него отвращение, но на лице ничего не отразилось. Он только немного помедлил с ответом, восстанавливая контроль над собой.

– Какие гарантии вас устроят?

– Я знала, что вы человек разумный, – с заметным облегчением сказала она. – Вы нигде не найдете более надежного сторожа, чем я, ваше высочество. Будьте уверены, что я не подпущу к ней ни одного мужчину, кроме вас. А из гарантий мне достаточно вашего княжеского слова. Мне кажется, что записывать наше соглашение на бумагу не стоит, а?

Князь встал и торжественным голосом произнес освященную веками княжескую клятву, не думая при этом ни секунды, что будет ее выполнять. Но Лайра этого не знала, а потому была очень довольна этой церемонией. Она сказала, что ночью откроет южные ворота, но хорошо бы еще усыпить изгоев, чтоб уж наверняка. Князь одобрил и послал Виторна за Багином. Пока они ждали, он спросил:

– А почему вы не договорились с этим Ташем насчет Арилики, Лайра?

Она криво усмехнулась.

– Вы не знаете Таша. Я один раз намекнула, он сказал – нет. А я знакома с ним много лет и знаю, что он слов на ветер не бросает. Спорить с ним или уговаривать бесполезно. К тому же он-то как раз относится к ней серьезно, трясется над ней, как над ребенком, просто пылинки сдувает. Не дай бог, кто погладит против шерсти, – шею свернет. Вы же ведь совсем не такой!

– Да, я совсем не такой, – с каменным лицом согласился князь.

Багин явился быстро. Получив задание, кивнул и тут же испарился, донельзя довольный тем, что дело сдвинулось с мертвой точки. (Хотя если бы кто-нибудь удосужился сообщить ему о безвременной кончине Бадана, то вряд ли бы его хоть что-то смогло бы обрадовать.) Ради скорейшего результата он готов был поднять среди ночи не только верховного жреца Центрального ольрийского храма, но и все отделение боевых храмовых магов. К счастью, этого не потребовалось. С этой задачей верховный жрец, довольный не менее Багина, прекрасно справился сам. Он лично принес, вручил Багину амулет, навевающий сон, дал необходимые объяснения, да еще и благословил на дорогу.

Багину осталось только проводить Лайру до поместья и активировать амулет прямо около ворот.

Уже к утру все было кончено. Гнездо порока было разорено, множество людей погибло спящими, не сумев встать на свою защиту. Пока, правда, было неизвестно, погибли главари шайки или все-таки сумели уйти. Особенно князя интересовал этот пресловутый Таш, но в любом случае теперь они надолго притихнут.

Арилика уже находилась во дворце. Все еще без сознания, она лежала на огромной кровати в покоях, приготовленных специально для нее. Лайра стояла у изголовья, Будиан щупал пульс. Князь стремительно вбежал в комнату и жестом велел всем выйти.

Его любовь была одета в простую холщовую рубашку и штаны («Как нищенка!» – хмыкнул он про себя, в очередной раз недобрым словом помянув ее любовника), и вся пропахла дымом. Роскошные волосы разметались по подушке.

Богер осторожно присел рядом. Он впервые видел свою любовь так близко. Она не двигалась, и он, осмелев, взял ее руку. Это была настоящая рука аристократки, нежная, узкая с длинными пальцами, привыкшая к дорогим украшениям, а не к домашней работе. Богер осторожно поднес ее к губам и поцеловал, думая о том, что с этой женщиной он проживет всю жизнь, она родит ему детей, разделит с ним его тяжкую ношу. Они будут всегда спать в одной постели. Он знал, что многие благородные супруги предпочитают спать в разных спальнях, чтобы не стеснять друг друга, но свою любовь он не собирался отпускать от себя ни на шаг. Возможно, это несколько ограничит его собственную свободу, но это все-таки лучше, чем огонь ревности, который уже успел обжечь его душу.

Может, он слишком сжал ее руку, или еще по какой причине, но она вдруг вздрогнула и села на кровати. Увидев князя, его любовь резко вырвала у него свою руку и посмотрела на своего будущего мужа и повелителя с ужасом и отвращением.

– Не бойся меня! – заговорил он, делая движение по направлению к ней.

Она быстро соскочила с кровати и схватила стоящую на столике вазу.

– Не подходите!

Богер невольно улыбнулся. Это действительно было смешно: маленькая птичка собиралась убить его стеклянной вазой.

– Арилика, послушай меня, – заговорил он, медленно идя к ней. – Я тебе ничего не сделаю, клянусь! – Он остановился. После двух лет княжения искренность давалась ему с трудом. – Я должен тебе сказать... Я давно должен был это сказать. Я люблю тебя! Я полюбил тебя сразу, как только увидел, еще в том переулке, где эта скотина сбросила меня тебе под ноги. Жаль, я сразу не понял, что это судьба!

Она непонимающе смотрела на него. Какая, к Свигру, судьба?!

– Я не люблю вас! – Ей хотелось закричать, чтобы эти слова влетели ему в уши и остались там навсегда. – Я совсем не люблю вас, неужели вам это не важно? Почему вы считаете, что можете лезть в мою жизнь и делать с ней все, что вам угодно?! Кто вам дал такое право?

Он не ожидал от нее ничего подобного. Сомнений в своем праве делать то, что он сочтет нужным, у молодого князя после восшествия на престол не возникало никогда.

– Я должен был молча смотреть на то, как гибнет драгоценная кровь правителей?

Для Богера этот вопрос был риторическим, но его невеста думала иначе.

– В первую очередь это моя кровь! Я имею право ею распоряжаться!

– И как же ты ею распорядилась? – уже со злостью на ее непонимание поинтересовался Богер. – Стала любовницей изгоя? Подарила свинье алмаз?

Ее лицо утратило девичью мягкость.

– Я люблю его!!!

Эти слова резанули по сердцу, заставив побледнеть от ревности. Но Богер не был бы князем, если бы не сумел взять себя в руки и не сделал очередную попытку вразумить свою любовь.

– Твоя кровь свята, Арилика! Ты рождена, чтобы править, а что он мог тебе дать? Несколько жалких побрякушек? Твою нищенскую одежонку?

– Мне от него никогда ничего не было нужно, кроме него самого! – Рил высокомерно вскинула подбородок.

– Смирись. – От ледяного голоса князя в середине мая повеяло февралем. – Ты его больше не увидишь.

Она засмеялась ему в лицо.

– Рано или поздно он придет за мной!

Богер покачал головой.

– Мне жаль тебя разочаровывать, но он не придет.

Она впилась взглядом в его лицо.

– Почему? Что с ним? Что вы знаете?

– А с чего ты взяла, что я должен что-то о нем знать? С какой стати я вообще должен интересоваться, как подох очередной изгой?

– Он... вы... его нашли? – еле слышно спросила она.

– А ты считаешь, что найти его было невозможно? – Богер так давно научился играть словами, что почти не замечал этого.

Рил застыла белой гипсовой статуей, ваза в ее руке опустилась.

Богер подумал, что настало самое подходящее время для утешений. Он сделал шаг к ней.

– Послушай, не надо так переживать! Он же изгой, не сегодня-завтра это все равно случилось бы. – Она не отвечала. Ободренный ее молчанием, он продолжил. – Родная, он не стоит ни одной твоей слезинки! У тебя такая кровь, что такие, как он, – просто пыль у тебя под ногами!

Рил вдруг словно очнулась и в упор посмотрела на него.

– Да будь она проклята, эта кровь, если она не дает мне быть, с кем я хочу!

– Не говори так! Скоро ты поймешь, как много значит кровь! Наши дети вырастут и будут сидеть на тронах самых богатых государств, а Ольрия станет одной из самых влиятельных стран материка!

– Что? – Она чуть не подавилась нервным смешком. – Дети? У нас с тобой?! Да я с тобой на одном гектаре... – Вдруг резко осеклась и задумалась. – Нет, я тебе не верю, князь! И не поверю, пока не увижу его мертвым.

– Ты хочешь увидеть его тело? – спокойно поинтересовался Богер, и от этого спокойствия у Рил пробежал по спине холодок.

– Ты хочешь сказать, что можешь?.. – Она запнулась. Ей было тяжело выговорить эти слова.

– Если я покажу тебе его тело, ты выйдешь за меня замуж?

Она с трудом вымучила улыбку и покачала головой.

– Если он умер, я тоже умру. Вы захотите сочетаться законным браком с трупом, ваше высочество?

– Упрямая дура! – мгновенно вспыхнул князь. – Он же изгой!

Не обращая внимание на оскорбление, Рил вдруг задумчиво посмотрела на него, как-то вся подобралась и успокоилась.

– Не стоит продолжать этот бессмысленный разговор. Я хочу уйти отсюда немедленно! – Она повернулась и решительно направилась к дверям.

Богер последовал за ней, с усмешкой наблюдая, как она открыла дверь и натолкнулась преградившую ей путь охрану. Он кивнул охранникам, те отступили, и он закрыл дверь.

– Послушай, Арилика, – повернувшись к ней, вдруг мягко заговорил он, – я понимаю, что все это для тебя неожиданно. Я люблю тебя. Я правда по-настоящему люблю тебя, и из-за твоей крови, как жена, ты подходишь мне идеально. Кроме того, я считаю, что я для тебя тоже хорошая партия. Я прошу тебя об одном, Рил: подумай! Ну хотя бы до вечера! Просто посиди и подумай! А потом, клянусь чем хочешь, если ты решишь уйти, я отпущу тебя!

– Да за каким свигром это нужно? Ты думаешь, что за пару часов я перестану быть самой собой?

– Арилика... Рил, я прошу всего лишь подумать. Неужели я прошу так много? – Его голос сорвался, и Рил, внимательно глянув на него, сдалась. После того, что она сделала в поместье, она не сомневалась, что уйти в любом случае сможет. Но опять убивать...

– Один час, – твердо сказала она. – Если тебя это успокоит, то я просижу здесь ровно час.

– Будиана ко мне!!! – бросил князь слугам, выйдя из комнаты своей невесты и быстрым шагом направляясь к себе в кабинет.

Тощая высокая фигура жреца материализовалась в дверях кабинета всего лишь несколькими минутами позже того, как туда вошел князь.

– Всегда к услугам вашего высочества! – согнулся в поклоне Будиан.

– Проходите, садитесь и слушайте, – коротко приказал князь.

Жрец повиновался, и в течение следующих пяти минут на него был вылит ушат княжеских проблем.

– И вы действительно ее отпустите, ваше высочество? – с чуть заметной иронией поинтересовался Будиан после окончания рассказа.

– Змей вас подери, Будиан! – разозлился князь. – Разумеется, нет! Мне нужно, чтобы за этот час вы что-нибудь придумали! У вас ведь есть какое-нибудь средство?

– Типа приворотного зелья, да? – усмехнулся жрец.

– Да хотя бы и так!

Будиан покачал головой.

– За час вам никто его не сделает! Нужно больше времени. Вот если...

– Что, если?..

– Скажите, в той комнате, где она сидит, окна открыты?

Через некоторое время к дверям, за которыми находилась Рил, подошел Будиан с замотанным до самых глаз лицом. Жестом велел охране отойти в другой конец коридора, а сам вытащил из футляра и осторожно поджег тоненькую длинную палочку. Подождал до тех пор, пока над ней не начал подниматься сизый дымок и с огромными предосторожностями вставил ее в замочную скважину. Несколько секунд спустя вытащил ее, погасил и опять очень осторожно спрятал обратно в футляр.

Потом вошел в комнату и открыл окно. На полу, рядом со стулом, неподвижно лежала Рил.