Хозяйка разорённого поместья Эшворт-холл

Глава 7. Пыльные сокровища

Последним, что я вытащила со дна тайного ящика, была небольшая коробочка, обтянутая потёртым бархатом. Я взяла её и открыла. Внутри покоился массивный золотой, явно мужской перстень с крупным рубином в центре. Камень поймал луч солнца и вспыхнул глубоким кровавым огнём. Это была вещь немалой ценности.

Я покрутила кольцо перед глазами, разглядывая прекрасную изделие. Внутри виднелась гравировка – герб Эшвортов, которым были помечены многие бумаги, и какая-то надпись на неизвестном мне языке. Что же, как бы ни было, жаль расставаться с эдакой реликвией, но она может спасти жизнь. Вероятно, своему же хозяину.

План созрел мгновенно, отчаянный и дерзкий: сегодня же ночью я выкраду барона из этого душного склепа. Спрячу где-нибудь в заброшенном крыле, там полно пустых комнат. Найду честного врача. Перстня должно хватить на оплату услуг и необходимые лекарства. Может быть, ещё не поздно. Может быть, яд не успел нанести непоправимый вред.

В душе шевельнулось колкое сомнение, но я, упрямо тряхнув головой, отогнала его прочь.

Сунула перстень в карман, дневник барона сжала в ладони.

И пошла к выходу. Приоткрыла дверную створку и осторожно выглянула в спальню. Миссис Крейн всё ещё спала, тихо посапывая и временами причмокивая губами. Седые волосы выбились из-под платка, морщинистое лицо в свете лампы казалось восковым.

Мой взгляд упал на тумбочку у кровати барона. Там стояло несколько склянок с какой-то жидкостью, рядом с ними ложка с остатками какого-то порошка. Лекарства? Или яд, медленно убивающий бедолагу?

Не давая себе времени передумать, прокралась к столу, положила на него блокнот, взяла все три склянки и подошла к окну, где на широком подоконнике стоял горшок с давно засохшим фикусом, жалкий скелет когда-то роскошного растения. Быстро, стараясь не шуметь, вылила содержимое бутылочек в сухую, потрескавшуюся землю. Жидкость впиталась мгновенно, оставив после себя резкий травяной запах с какой-то металлической ноткой. Наполнила опустевшую тару водой из графина и вернула всё на место, как было.

Миссис Крейн зашевелилась, громко зевнула. Я буквально обмерла, не смея даже дышать. Её лавка противно заскрипела, когда сиделка начала потягиваться. Я, недолго думая, метнулась прочь, на ходу пряча дневник за пазуху. Выскользнув в коридор, прикрыла дверь и только сейчас позволила себе глотнуть живительного воздуха. Энни ждала меня там, где я её и оставила. Лицо помощницы было бледным, а большие карие глаза полны дикого страха. При моём появлении она знатно подпрыгнула, но, увидев меня, с облегчением выдохнула, прижав дрожащие руки к, ходившей ходуном, тощей груди.

– Слава богу! – прошептала она. – Я уж думала…

– Тс-с-с, – я приложила палец к губам. – Идём отсюда.

И мы поспешили прочь, стараясь ступать как можно тише. Уже достигнув лестничной площадки, услышали шаги на первом этаже – кто-то из слуг встал раньше обычного.

Энни схватила меня за руку, потянув в сторону. За массивным гобеленом, с выцветшим изображением охотничьей сцены, оказалась неглубокая ниша. Мы втиснулись туда и затаили дыхание. Ткань пахла пылью и плесенью, в нос забилась какая-то ворсинка, отчаянно захотелось чихнуть.

Мимо прошаркала сонная Гарета, неся на подносе неплохо пахнущий завтрак. Она широко зевала на ходу, не глядя по сторонам. Дождавшись, пока звуки её шагов стихнут, выбрались из укрытия.

– Пронесло, – шепнула Энни, отряхивая платье от пыли.

Остаток пути до заброшенного крыла прошёл без приключений. Только оказавшись в своей каморке, я позволила себе расслабиться. Ноги подкашивались от напряжения, сердце колотилось, как бешеное.

– Миледи, что вы там делали так долго? – спросила Энни, наливая воду из кувшина в кружку. – Я места себе не находила! Всё порывалась пойти за вами, насилу удержала себя.

– Нашла кое-что важное, – уклончиво ответила я, делая несколько жадных глотков. – Но об этом позже. Лучше скажи, как попасть на чердак?

Девушка ответила сразу же:

– На третьем этаже, прямо над вами, такая же комнатушка, только там лестница, ведущая на чердак. Но зачем вам туда? Там грязно, пыльно.

– Отлично. Там наверняка найдутся вещи, которые могут мне пригодиться.

– О, точно! А я об этом и не подумала! – глаза служанки загорелись энтузиазмом. – Жаль, что я не могу пойти с вами, – тут же взгрустнула она. – Гарета раскричится, в поисках меня. Ах да, – уже у самых дверей, Энни обернулась и вынула из кармана своего фартука серую тряпицу, завязанную в узелок. – Это соль, подумалось, что так овощи будут повкуснее.

Я благодарно обняла помощницу и, вернувшись на свою лавку, взяла со стола две морковки. Задумчиво захрустела. Мой желудок тут же взбунтовался против такого угощения, нынешнему телу подобные «детоксы» были явно противопоказаны: платье висело мешком, а рёбра проступали под кожей, словно клавиши рояля. Эдакий рацион куда быстрее Дарены сведёт меня в могилу.

Впрочем, было и кое-что хорошее – рёбра болели значительно меньше, а затылок так и вовсе перестал беспокоить. Чудеса, да и только.

Приглушив овощами стоны в животе, решила действовать и отправилась изучить чердак. Прихватив с собой платок, пошла на третий этаж, следуя указаниям Энни. В самом конце нашлась неприметная дверца, которая поддалась со скрипом, достойным фильма ужасов, осыпав меня пылью и какой-то трухой. Пришлось отступить, откашливаясь. Второй попыткой удалось протиснуться внутрь. Узкая деревянная лестница вела вверх, в темноту. Ступеньки скрипели под ногами, одна даже опасно прогнулась. Крышка, перекрывавшая проход, поддалась тоже далеко не сразу, я даже взопрела и плечи с шеей неприятно заныли, но отступать не в моих правилах, поэтому я пыхтела и давила, в итоге добившись желаемого – препятствие сдвинулось-таки в сторону.

Чердак оказался просто огромным! Помещение под самой крышей тянулось над всем западным крылом. Сквозь слуховые окна пробивались косые лучи утреннего солнца, с танцующими в них мириадами светло-золотистых пылинок. Пахло запустением и… мышами.

Повсюду громоздились горы всякого хлама: сундуки, сломанная мебель, какие-то свёртки. И всё это щедро покрыто толстым серым слоем грязи.

Делать нечего, придётся всё тут облазить. Прикрыв нос платком, принялась за работу.

Первый сундук разочаровал: изъеденные молью портьеры, всё в мышином помёте. Второй набит испорченными влагой письмами и документами. А вот с третьим мне, наконец-то, повезло.

Набор потемневшей оловянной посуды, аккуратно завёрнутой в грубую холстину. Тарелки разного размера, миски, кружки, даже небольшой котелок с крышкой. Не серебро, конечно, и не фарфор, но мне ли привередничать? Рядом нашлись столовые приборы, тоже почерневшие от времени, но это дело поправимое.

В дальнем углу чердака, за грудой сломанных стульев обнаружила ещё несколько сундуков. Первый оказался доверху набит женской одеждой. Я осторожно вынимала платье за платьем, отряхивая от мусора. Все они, если сравнить с тем, что я видела на Дарене, вышли из моды. Два из бархатных, три из тонкой шерсти. И над всеми потрудилась моль, но, слава богу, ничего непоправимого.

Провела рукой по выцветшему бархату, когда-то он был сочного алого окраса, как вдруг перед глазами мелькнуло что-то похожее на воспоминание. Женщина в этом же платье, склонившаяся надо мной. Тёплые руки поправляют одеяло. Запах лаванды. Тихий голос, напевающий колыбельную…

Тряхнула головой, отгоняя наваждение. Это память тела, не моя. И всё же стало как-то… щемяще грустно. Айрис лишилась мамы совсем маленькой, а теперь вот и отца-опекуна теряет.

Нашлись и более практичные вещи: пара крепких башмаков на низком каблуке, старый дорожный плащ с капюшоном. Всё это я заберу с собой.

Последний ларь подарил мне рыболовные принадлежности: старое удилище из ясеня с латунной катушкой, свёртки льняных и шёлковых нитей, железные, покрытые ржавчиной, крючки, мушки из выцветших перьев. Всё было аккуратно упаковано в промасленную ткань. Тут же лежал складной нож с костяной рукоятью в кожаных ножнах.

Видимо, барон Тобиас любил рыбачить. Представила его с удочкой на берегу реки. Мирная картина. Жаль, что его жизнь повернулась иначе, надеюсь, ещё не поздно всё исправить.

Нагруженная добычей, как вьючный мул, кряхтя, спустилась обратно. Уже у себя в каморке разложила находки на лавке и залюбовалась. Никогда бы не подумала, что подобное старьё будет так меня радовать, вызывая улыбку на губах.

Итак, теперь у меня есть посуда, более-менее приличная одежда, правда, требующая починки, и снасти для рыбалки. Неплохо. Я знаю, куда идти, Энни подробно описала всё, что есть в округе.

Переодевшись в безразмерное платье, что лежало у меня в сундуке и было охарактеризовано Энни, как наряд для походов в лес, повязала платок на голову. После чего убрала в котелок нож, узелок с солью и ложку. Подхватила рыболовные принадлежности и отправилась на промысел.

Лес встретил меня тишиной и свежестью. Роса ещё не высохла, трава холодила икры. Я шла по едва заметной тропинке, внимательно глядя по сторонам. Моя цель – грибы. И вскоре я их нашла: сначала попались сыроежки с яркими шляпками, потом несколько подберёзовиков. А под старой елью обнаружился самый настоящий клад – семейство белых.

Складывала добычу в котелок, мысленно представляя, как буду всё это богатство жарить на костре. Эх, масло не хватает, впрочем, и без него сойдёт, главное – горячая еда.

Не прошло и получаса, как я вышла к узкой речушке. Вода бежала по камням, образуя небольшие заводи и перекаты. Присела на корточки у поваленного дерева, начала ворошить палкой прелую листву, копнула глубже. Черви нашлись быстро: жирные, розовые, извивающиеся. Нашла место, где течение было спокойнее, а глубина больше. Насадила червя, забросила снасть и устроилась на замшелом камне.

Ждать пришлось недолго. «Леска» дёрнулась, натянулась. Я подсекла, и на берегу забилась небольшая серебристая рыбка. Плотвичка, кажется. За ней последовали ещё две такие же и один приличный окунь с яркими плавниками.

– Ну что, красавец, на уху пойдёшь, – сказала ему, укладывая добычу в котелок поверх грибов.

Во дворе, подальше от дома, соорудила очаг из камней и пошла за дровами.

– Можно взять немного дров? – спросила я у Джона, как раз выходившего из сарайки. – И чем поджечь, если есть?

Он молча кивнул на небольшую поленницу и достал из кармана огниво с кремнём.

– Миледи, а давайте я вам подсоблю, не дело хозяйке такой работой заниматься, – вдруг предложил он, и я не стала отказываться.

Мужчина прошёл со мной к моему импровизированному очагу, настругал щепок для растопки, сложил их шалашиком. Несколько ударов огнивом и искры посыпались на сухую бересту. Задымилось, затлело… Он осторожно раздул пламя, подложил ещё щепочек. Огонёк побежал по дереву, набирая силу. После помог мне соорудить треногу, подвесить котелок и даже воду принёс. А я занялась рыбой.

Вскоре по округе полетели дивные ароматы готовящейся ухи с грибами.

– Аж слюнки потекли, – сглотнул Джон.

– Угощайся, – предложила я, помешивая варево своей ложкой.

Он покачал головой, отвёл глаза:

– Спасибо, миледи, но не стоит. Вдруг кто увидит, леди Дарена и так на нас косится, как бы чего не вышло.

Мы помолчали. Огонь потрескивал, дым уносило в сторону, где-то вдалеке застучал дятел.

– В лесу будьте осторожнее, – вдруг предупредил старик. – Там иногда лихой люд шастает, отчаявшийся, на всё готовый.

– Спасибо, буду осторожнее, – напряглась я, не подумав о подобной опасности.

Джон кивнул и, не говоря больше ни слова, пошаркал прочь в сторону хозяйственных построек. Поглядев ему вслед, вернулась к своему то ли обеду, то ли ужину.

Я ела суп прямо из котелка, обжигаясь и причмокивая от удовольствия. После сырых овощей горячая еда казалась пиршеством богов!

Сытая и довольная собой, прибрала следы трапезы, потушила костёр. Котелок с остатками еды взяла с собой, доем попозже. Страшно хотелось пить, и я направилась в сторону огорода, туда, где стоял колодец. Шагая мимо главного входа в особняк, услышала истошный крик. За ним ещё один, пронзительнее. Нахмурилась, внутренне напрягшись, быстро поставила тару на землю и метнулась в дом.

Едва переступила порог, как вой повторился, продирая до мозга костей.

– О-о-о! Горе нам, горе! – завывала, что есть мочи Дарена. – Любимый мой! Как же мы теперь без тебя?!

Сердце ухнуло куда-то вниз, в желудке образовалась ледяная пустота.

Нет. Только не это. Только не сейчас, когда жизнь заиграла новыми красками и я начала строить планы…