Хозяин тумана

Глава девятая Любовь и горечь

Наступали сумерки. Солнце уже начало спускаться с небесной голубизны в неопределенное, туманное, призрачное марево.

Прошел уже почти целый день с тех пор, как волны Внутреннего моря выбросили измученного Таррейтала на сушу.

Он не смог бы сказать со всей определенностью, сколько дней его мотало по бескрайним морским пределам. Можно быть уверенным, что он сошел бы с ума, странствуя без воды и пищи среди однообразных волн, если бы не имел телепатических защитных барьеров.

Как знать, если бы не ментальный рефлектор, доставшийся от аббата Фарсманса, ему вообще не суждено было бы добраться до берега. Только воздействие серебряного медальона позволило ему сохранить свое сознание в целости, только это позволило ему уцелеть в отсутствии полноценной пищи и пресной воды.

Принца выбросило на берег в тот самый момент, когда он отключился и был без сознания. Только первобытный, животный инстинкт самосохранения заставлял его пальцы вцепляться в край плота и постоянно удерживаться от того, чтобы свалиться в воду.

Но однажды, в забытьи, он почувствовал, что морские волны больше не качают его тело. Болезненно поморщившись, он открыл глаза и увидел, что находится на песчаном берегу…

…В тихом вечернем воздухе однообразно звенела мошкара. Пройдя песчаную косу и оказавшись на черноземном поле, по жирной унавоженной земле Таррейтал направился по берегу вверх. Там чернели постройки, и он шел к жилью, гадая про себя, есть ли тут люди.

Миновав плетеную изгородь, принц продвинулся внутрь. Внезапно он насторожился и замер, как вкопанный.

Показалось, что неподалеку раздался какой-то странный звук, совсем непохожий на шум ветра и шелест сухой травы, валявшейся тут и там под ногами. Звук повторился, и Таррейтал четко различил сдавленный женский крик.

Или это был стон? На этот раз в крике отчетливо слышалось отчаяние!

Приблизившись к строению вплотную, он пружинистой походкой прокрался вдоль бревенчатой стены и осторожно выглянул во двор.

К небольшому сараю, из стен которого и доносились стенания, от крыльца дома направлялась черная старуха. Бесформенные клоки грязных седых волос выбивались из-под ее платка неопределенного темного цвета.

Ее худые морщинистые руки сжимали глиняную миску с каким-то дымящимся варевом.

— Будет, будет распускать сопли!

Она явно обращалась к кому-то, кто прятался внутри. Судя по всему, это была девушка…

— Заканчивай выть, красотка чахоточная! — бормотала горбатая старуха, отставив посудину в сторону и открывая большой навесной замок. — Молись! Вымаливая лучше у своего паршивого бога, чтобы твой скупердяй папаша поскорей собрал денежки! Пусть поскорее вываливает монеты! Тогда пойдешь отсюда на все четыре стороны…

Когда старая грязнуха с громким сопением исчезла в темном проеме двери сарая, Таррейтал, забыв про боль в голени, в три прыжка очутился у сарая и внимательно огляделся кругом. Настороженный взгляд больше не заметил ничего подозрительного.

Тогда его пальцы цепко схватили ржавый толстый ключ, торчавший из замочной скважины. Схватив ключ, так же бесшумно и стремительно он вернулся на место.

Не без скрытого злорадства принц наблюдал из своего укрытия, как вонючая старуха, собравшаяся было вновь запереть свою пленницу, силилась отыскать пропавший ключ. Заскорузлыми пальцами, согнувшись пополам, она шарила по земле, устланной желтой соломой и тыкала носком бесформенного стоптанного башмака в коричневую лужу у порожка сарая.

Тем временем незапертая дверь тихонько приотворилась, и через мгновение Таррейтал остолбенел от восхищения.

Из полумрака показалась девичья головка дивной красоты…

Испуганные зеленые глаза настороженно сверкали под дугами темных изогнутых бровей. Приоткрытые алые губы жадно хватали свежий воздух. Чистый высокий лоб и нежные щеки обрамляли смолистые пряди густых спутанных волос.

Увидев тощий зад своей стражницы, роющейся в грязных опилках, девушка на цыпочках ринулась к воротам. Впервые при взгляде на стройную гибкую фигуру сердце восемнадцатилетнего Таррейтала сладостно затрепетало.

В тонких дорогих одеждах красавица выглядела настоящей принцессой, особенно в убогом деревенском окружении.

«Это и есть… принцесса! Похищенная принцесса! — мгновенно решил молодой Вингмохавишну. — Я должен обязательно ее спасти!»

Но не успела девушка выскользнуть наружу, как старая тяжелая щеколда предательски заскрипела.

Бдительная старуха тотчас вскинулась и скрипучим голосом завопила:

— Куда это тебя понесло, безмозглая коза? Поворачивай свои копыта обратно!

С грубой руганью она водворила девушку назад в вонючую темницу, не лишая себя удовольствия время от времени награждать пленницу чувствительными тычками.

Вместо замка, ставшего бесполезным без потерянного ключа, злобная старуха вставила в петлю засова длинный металлический прут. Подергав для надежности дверь, она пересекла двор и скрылась в покосившемся доме, не переставая громко чертыхаться.

Таррейталу не составило труда проникнуть в дом и связать старушку-тюремщицу. Это произошло так стремительно, что грязная злобная старуха не успела ничего сообразить.

Прекрасную зеленоглазую незнакомку звали Далила. Молодой Вингмохавишну выскользнул вместе с ней за пределы отдаленной фермы. Из отрывочных фраз насмерть перепуганной девушки Таррейтал выяснил, что она была единственной дочерью богатого купца Нодро, богатейшего торговца и хозяина нескольких грузовых кораблей, без устали бороздящих бескрайние глади Внутреннего моря.

Во время прогулки Далилу похитили.

Разбойники убили ее няньку, раскроив ей голову топором, а девушка оказалась в руках гнусных мошенников.

Через несколько часов почтенный Нодро получил ультиматум: или он платит огромный выкуп, или… тоже тратит деньги, но только в этом случае на могильный памятник своей зеленоглазой дочери.

Все гвардейцы были подняты по тревоге. Лучшие офицеры пытались разузнать, где находится дочь купца, но тщетно…

Пришлось Нодро собирать деньги. Но когда огромные кожаные мешки уже были готовы к отправке, перед глазами отчаявшегося отца предстала любимая дочь, спасенная незнакомцем, так неожиданно пришедшим на помощь пленнице.

Таррейтал, выбежав с девушкой в лес, не знал, в каком направлении необходимо двигаться. Не могла ориентироваться там и Далила, — ведь она прибыла сюда с глухой черной повязкой на глазах.

Просека вывела их на проезжую дорогу, где уже не было так пустынно. Навстречу попадались пешие люди и повозки, груженые скарбом.

Таррейтал накинул на девушку свой темный плащ, чтобы она не так бросалась в глаза своей красотой и пышной, богато украшенной одеждой.

Юноше удалось остановить повозку, груженую сеном, и они забрались на нее. Огромный душистый стог стал на время их убежищем, и к воротам путники приблизились, зарывшись в сухую траву. Таррейтал трепетал от запаха ее волос, смешивавшегося с ароматом сена.

За всю дорогу Далила не промолвила ни слова. Лишь в самом начале их пути Таррейталу удалось узнать ее имя, да услышать несколько скупых слов о похищении. Ни звука не произнесла она до тех пор, пока скрипучая телега не пересекла городскую границу.

У ворот богатого особняка стояла стража. Угрюмые вооруженные гвардейцы выставили вперед копья, когда телега приблизилась к высоким металлическим створкам. Но из глубины, из недр воза раздался голос Таррейтала:

— Я привез дочь безутешного Нодро!

Отчаявшийся купец, постаревший за те несколько дней, что дочь его провела в плену, радостно предложил спасителю:

— Проси у меня все, что захочешь! Клянусь благословенным небом, ты получишь все, что только пожелаешь!!! Хочешь золотых слитков? Оружия? Мехов?

Но в ответ Вингмохавишну только покачал головой:

— Не нужны мне сокровища! Прошу руки вашей дочери!!! Я — принц по крови.

Он понял, что безумно полюбил Далилу! Всю свою власть готов он был в этот момент отдать ради обладания желанной красавицей.

Это чувство росло в душе каждое мгновение и преображало его. Он смотрел на прекрасную зеленоглазую девушку и дрожал от восхищения.

В зале, где Нодро принимал своего благодетеля, воцарилось гробовое молчание:

— Через неделю должна состояться ее свадьба с Навротом… — глухо откликнулся Нодро. — Они знают друг друга с детства. Они влюблены! Они не мыслят себе жизни в разлуке! О, принц, останься в доме до утра, — продолжал купец, — не покидай нас. Мы найдем для тебя достойную награду.

В душе Таррейтала вскипела жестокая ярость…

Он влюбился! Влюбился с первого взгляда, и не собирался никому уступать своего счастья.

Еще ни разу в жизни он не видел этого гнусного Наврота, но уже почувствовал, как ненависть заставила кровь пульсировать в висках. Отчаянная злоба грохотала в мозгу огромным кузнечным молотом.

Глубокой ночью он, поддавшись этому нахлынувшему чувству, закричал:

— Почему Навроту должна достаться Далила? Почему не мне? Да пусть этот подонок сдохнет, сгинет без следа, и даже память о нем пусть рассеется утренним туманом!!!

Внезапно он вспомнил о вербэре. Тот самый медведь оборотень, который загнал его в детстве в глубокую яму, вдруг возник в воображении.

Черная страшная яма не первый раз являлась к нему, и Вингмохавишну уже знал, как просить помощи у темной силы.

Гнусная морда медведя-оборотня показалась перед его мысленным взором, как только он пожелал этого. Вербэр, конечно, не понимал человеческого языка. Но он прекрасно ориентировался в хитросплетениях человеческих эмоций.

Таррейтал уже знал, как нужно просить темные силы…

Поэтому он совсем не удивился, когда наутро увидел, что весь дом купца Нодро окрасился траурными цветами. Крики и рыдания раздавались повсюду.

Рано утром стало известно, что Наврот, еще недавно считавшийся завидным и богатым женихом, во время охоты в глухом лесу попал в ловушку.

Во время охоты на него набросился вербэр, и Наврот в одночасье погиб.

Таррейтал с мрачным видом ходил по коридорам, забранным черными полотнищами, но душа его ликовала. Он нисколько не сомневался, что теперь счастье его близко.

Вечером, когда весь дом погрузился во тьму, он прокрался в спальную Далилы.

— Я пришел к тебе навсегда… — сказал он прерывающимся шепотом.

Она была невероятно хороша! Такой прекрасной девушки он еще не видел в своей жизни!

— Уходи… уходи, прошу тебя… — взмолилась она, разглядев темную тень, скользнувшую в тайные пределы ее опочивальни.

— Нет! Теперь ты моя! — дрожащим от страсти голосом возразил Таррейтал. — Теперь никто не отнимет тебя, никто не вырвет из моих рук…

Она встала перед ним и умоляющим голосом попросила:

— Уходи от меня…

— Но почему?

— Да, ты спас меня! — кивнула головой Далила. — Ты выручил меня из беды. Но я всегда буду любить только Наврота…

Холодная ярость обручем ненависти сковала голову Таррейтала. Бешенство стучало у него в висках, оно жгло его раскаленными иглами.

Не владея собой, он сконцентрировал с помощью ментального медальона всю свою телепатическую мощь и на несколько мгновений заставил девушку отключиться. Далила не понимала, что с ней происходит…

Колени ее безвольно подкосились, и она с протяжным вздохом опустилась на кровать.

Пальцы Таррейтала нетерпеливо рванули ворот ее ночной сорочки. Невесомая, едва ощутимая легкая ткань разошлась с тихим шелестом, и вожделеющему взгляду принца явилась ее совершенная плоть.

Как зачарованный, он смотрел на обнаженную Далилу и в свете луны видел ложбинку, темневшую между ее пышными грудями. С детства он считал, что у всех женщин должно быть три груди, и сейчас любовался парой сосков, усматривая почему-то в этом тайный знак, что он никогда больше не разлучится со своей любовью.

Далила оставалась в небытии. Она не могла сопротивляться мощному ментальному полю Таррейтала, и молодой принц, скинув с себя одежду, скользнул к ней под покрывало.

Внезапно дочь Нодро, словно опомнившись, открыла свои зеленые глаза и пристально уставилась на Вингмохавишну. Она словно впервые увидела его лицо и закричала:

— Будь ты проклят! Будь проклят ты, порождение Нечистого!

От ее крика в доме начался страшный переполох. В коридорах послышался громкий топот стражников. Они бегали, разбуженные среди ночи пронзительными криками Далилы и не могли понять, что происходит.

Но уже через мгновение на пороге девичьей опочивальни возник сам купец. Вместе с тремя дюжими стражниками он ворвался в спальню. Свет факелов ярко осветил покои…

Таррейтал не успел накинуть на себя одежду и, судорожно прикрывая обнаженное тело покрывалом, отполз в сторону.

— Предатель! — возопил Нодро. — Ты пробрался в мой дом, как предатель! Подлый изменник, вероломный негодяй!

— Я люблю твою дочь! — прерывающимся голосом сказал Вингмохавишну. — Теперь ты должен отдать ее мне в жены! Теперь она станет принцессой!

Но глаза знатного купца только яростно сверкнули в ответ.

— Она никогда не станет твоей женой… — грозно прошипел он. — Она никогда не будет принадлежать тебе, потому что уже через час твоя голова полетит в плетеную корзину для мусора…

— Нет, отец… — сдавленным голосом возразила Далила. — Ты не станешь его казнить… Пусть убирается отсюда, и ты увидишь, что он вскоре сам казнит себя. Его не нужно наказывать, потому что он сам накажет себя самым страшным наказанием…

Принц умолял и плакал. Он заклинал и прилагал все усилия для того, чтобы сломить волю купца и его дочери.

Но все оказалось тщетно. Не прошло и нескольких минут, как его выбросили в черную ночь, и ворота дома зеленоглазой красавицы навсегда захлопнулись для него…