Хозяин пустоши

Глава 5

Я провожу ладонью по тёплой панели проектора, смахивая осевшую на нем пыль. Она цепляется к пальцам, оставляя ощущение чего-то чужеродного, как след от жизни, которой больше нет. Под синтетической кожей экрана проступает бледное свечение, появляется координатная сетка, искажённые линии, размытые пятна телеметрии. Это даже не карта, а кровоточащий шрам. Там, где ещё недавно билось сердце «Спрута», теперь зияет немая пустота. Связь оборвана, канал обрублен подчистую. Нет импульсов и теплового фона, лишь перегоревший участок спектра, как белое пятно или след от термоядерной вспышки.

Порой тишина говорит громче любых тревожных графиков. Базы «Спрут» больше нет. Остался только пепел, рассеянный ветром над землёй, которую мы уже не спасём.

Микаэль застыл рядом, оперевшись ладонью на край стола. Не проронив ни слова, он терпеливо ждет, когда я озвучу вслух то, что мы оба и так знаем.

Дело – дрянь, и это еще мягко сказано.

Без «Спрута» и «Аргуса» мы теряем логистику. Теряем оружейные склады, ангары с техникой, лаборатории, пункты связи, к которым могли получить доступ. Мы не просто утратили контроль, – мы просрали инфраструктуру, способную перевернуть ход войны. Удары по Корпорации должны были начаться отсюда, с материковых баз, которые они же и строили когда-то в том, старом мире. Мы собирались перехватить их технологии, их резервы, их мощь и направить против них самих. И это было возможно. Всё складывалось, но план, который мы вынашивали годами, рухнул за сорок восемь часов.

Сначала пал «Аргус». Мутанты добрались до базы раньше, чем туда успел подойти эсминец. Была надежда, что удастся спасти хотя бы часть объектов, но от комплекса остались только обгоревшие руины. Мы зачищали завалы, спускались в подземные отсеки, вытаскивали из бункера тех немногих, кто ещё дышал. Среди них учёные, техники, солдаты… и командиры. Но далеко не всех стоило спасать. Командный состав оказался бесполезен. Их лояльность была зацементирована приказами сверху. Они не стали бы повиноваться даже под прицелом, поэтому их пришлось ликвидировать. Одинцов знал, чем это закончится, поэтому заранее отобрал для переворота только тех, кто был готов идти до конца. Верить не в структуру, а в идею. И они последовали со мной. Остальные остались гнить в земле.

Эсминец, захваченный нами через агентов «Сети», должен был стать ядром нового штурмового звена. Мы отправили его в Астерлион – вместе с учёными, техникой, архивами и всем, что сумели спасти. Забрали всё, что могло послужить рычагом влияния. Всё, что могло стать оружием.

Затем с небольшим отрядом я выдвинулся к «Крылу Орла». За Ариадной. По пути мы захватили колонну бойцов, бежавших из «Аргуса». В их числе – инициары из команды, собранной специально для неё. Это был вынужденный шаг. Я не знал, как сестра отреагирует на моё появление, а значит, мне нужны были те, кому она доверяет. Они могли стать необходимым мостом… но вышло иначе.

Мы знали, что на «Спруте» уже работают наши. Атака должна была пройти по той же схеме: тихая смена власти, быстрая зачистка лояльных Корпорации. Я планировал забрать Ари и направиться туда вместе с ней. Одинцов полностью координировал операцию, пока связь с ним не оборвалась. К «Крылу Орла» мы с Фостером добирались практически вслепую. Не обошлось и без столкновения с мутантами, встретивших нас на полпути. Это была кровавая и короткая резня. Сейчас я понимаю, что нас намеренно тормозили, но тогда радовался, что мы прорвались, и все еще верил, что доберусь до сестры первым.

Вот почему я не мог терять время впустую. Необходимо было забрать её, завершить операцию на «Спруте», сломать систему изнутри, а после этого нанести сокрушительный удар в сердце Улья. Использовать всё, что у нас было: технику, оффлайн-узлы, агентов в командной структуре. Получив контроль над военными ресурсами и техническими возможностями Корпорации, я сделал бы то, на что не решался мой отец. Он десятилетиями скрывался от опасности, выстраивая свою кровавую диктатуру на плавучих островах. Паразитируя на страхе и зависимости их обитателей.

Я же не собирался ждать, когда Аристей соберет силы и ударит первым. За минувшие годы мне удалось выяснить, где находятся все ключевые стратегические точки созданной им структуры. Каким бы бессмертным ни был этот желтоглазый божок, ему не удалось бы скрыться от массированного огня. Получив всю мощь Корпорации, я бы смог похоронить Аристея с ордами мутантов в подземных норах, которые годами для него же рыли жители анклавов.

Оставался один гребаный шаг. Один. И всё бы изменилось.

Но этот шаг я не сделал.

Потому что опоздал.

Когда мы прибыли в «Крыло Орла», было уже поздно. Ари исчезла. Харпер увел ее раньше обусловленного времени, оставив в пункте дислокации всего лишь пару бойцов. Мы рванули следом за колонной и почти настигли. Но именно тогда всё пошло к чертям. Перед нашими глазами предстало кладбище из покореженного металла, изувеченные трупы солдат и поле, выжженное воронками от рухнувших беспилотников.

Аристей перехватил их там… Ариадну, Харпера и остальных выживших. Откуда он мог знать, где устроить западню? Возможно, утечка или перехват канала связи. Может, кто-то из наших оказался двойным агентом. Я не могу воссоздать четкую картину произошедших там событий, но потерявшие управление дроны «Спрута» и отсутствие связи с нашими людьми в стенах Корпорации – говорили сами за себя. База была атакована шершнями еще до того, как туда направилась колонна Харпера.

И самое дерьмовое – я до сих пор не понимаю, почему майор саботировал приказ генерала и вывел людей из «Крыла Орла» раньше срока?

Если бы он дождался нас, мы могли бы продержаться. Развернули бы эсминец, организовали фортификацию, использовали резерв, – у нас было всё, чтобы выдержать натиск. Не выиграть, нет, – но удержаться. Спасти Ари. Успеть.

Шансы были и неплохие, пока Харпер не решил проявить самостоятельность, хотя Одинцов заверял, что более исполнительного командира в его армии нет. В итоге долбаные полчаса разрушили всю стратегию, обнулив все наши достижения.

Мы вернулись в Астерлион ни с чем, не считая боевого корабля, который вряд ли сможет повлиять на исход битвы. Ариадна похищена Аристеем, «Аргус» и «Спрут» уничтожены, генерал исчез с радаров, связь с Полигоном оборвана.

Мы остались одни, но это не значит, что я готов сложить оружие. У нас ещё есть необходимые ресурсы. Несколько опорных точек, эсминец, подпольные хранилища с оружием и военной техникой. И главное – желание добраться до него. До Аристея. Сломать его структуру, перехватить контроль, уничтожить. Нам нужен новый план, экстренный и жесткий.

– Почему сейчас? – хриплый голос Микаэля возвращает меня в реальность.

Я бросаю на друга и соратника быстрый взгляд. Фостер выглядит изможденным и постаревшим на десяток лет. Я чувствую себя точно так же. Усталость не просто разъедает, она встроилась в организм, стала частью тактики. Три вещи держат нас на плаву: выносливость, боевой опыт и злость. Всё остальное давно выгорело.

– Почему Аристей вышел из тени именно сейчас? – не дождавшись реакции, конкретизирует Фостер, привычным жестом дотрагиваясь до шрама на подбородке. Он всегда так делает, когда нервничает или загнан в тупик. – Почему позволил нам потратить годы, заложить основу, внедрить агентов, собрать технику и остановить нас в шаге от удара по Корпорации. Какого хера он пошел против собственных интересов?

– Потому что мы больше ему не нужны, – глухо отзываюсь я. – Возможно, и не были нужны. Ублюдок играл с нами, развлекался, использовал, как ресурс, только позволяя думать, что мы что-то решаем.

– А теперь вдруг наигрался? С чего бы вдруг? – скептически отмахивается Фостер. – Для полномасштабной войны нужны не только твари. Нужны люди, логистика, каналы, живая армия, – ожесточённо добавляет он.

– Или ядерные боеголовки, которые парой ударов потопят к чертям и Улей и Полигон, – бросаю я, скривившись от колющей боли в мышцах.

– Ему до них не добраться, – уверенно парирует Мика. – Корпорация хранит их под таким уровнем защиты, что даже высшее командование не имеет прямого доступа.

– Ты все еще в этом уверен? После того, что увидел сегодня? – рухнув на стул, я киваю вошедшей в кабинет Иллане и жестом показываю на свободное место рядом с собой.

Она бесшумно опускается в кресло, мягко погладив меня по плечу. В янтарных глазах сквозит тревога и напряжение. Ила в курсе всех моим планов и отчётливо понимает, в какой заднице мы оказались. Она не участвует в боевых операциях, но по-прежнему является моей правой рукой в Астерлионе. Ликвидировав бесполезный Совет Старейшин, я сделал Илу негласной главой города. Это решение было самым верным, учитывая, как редко я бываю дома, перемещаясь между анклавами и неделями пропадая в мертвых зонах. Жаль, не удалось точно так же распустить шайку шаманов. Ила считает, что вера всё ещё нужна людям. Возможно, она права.

– Корпорация охраняет стратегические склады как зеницу ока, – продолжает настаивать Фостер. – Даже если Аристею известны координаты, доступ – это совсем другое дело.

– Но мы ведь сами планировали перехват управления, – напоминаю я. – Мы собирались взломать систему протоколов, направить ракеты по гнёздам Аристея. Почему он не может провернуть то же самое?

– Потому что у нас были люди внутри, – отвечает Мика, но уже без прежней уверенности.

– И где они сейчас? У тебя есть связь хоть с одним из наших агентов на островах? У меня – нет, поэтому я рассматриваю все вероятности. Даже самые абсурдные. Тишина в эфире не возникает без причины, – привожу свои аргументы, которые Фостер вынужден проглотить.

– Ладно, – согласно кивает он. – Ядерная атака сейчас может и не приоритет. Если только… – облизав потрескавшиеся губы, он переводит взгляд на Иллану. – Если только твой отец не решит вмешаться и нанести упреждающий удар, посчитав нас источником угрозы.

Мика говорит ровно и спокойно, но за этой сдержанностью я чувствую то же, что и он, – предчувствие надвигающейся катастрофы. Отказавшись от привычного тона, Фостер произносит вслух то, о чём боится думать каждый из нас.

– Ты не думал, что закрытый канал перестал действовать именно по этой причине? Что, если генерал разоблачен и больше не контролирует ситуацию? Что, если именно поэтому он не выходит на связь?

Протянув руку, Ила переплетает наши пальцы и крепко сжимает, позволяя мне в полной мере ощутить охвативший ее страх. За наших детей, за город, за тысячи ни в чем не повинных людей, которые ещё верят, что «Белый вождь» их спасет.

Я сжимаю ладонь Илы в ответ, давая понять, что никогда… никогда не отпущу ее руку. Я найду способ спасти всех, кто мне дорог. Чего бы мне это ни стоило. И это не пустые клятвы и громкие лозунги. Сегодня мы проиграли… но не ошибаются только мертвые, а у остальных есть возможность повлиять на ситуацию и изменить ее ход. И, вопреки логике, я почти уверен, что Корпорация не станет уничтожать анклавы. Не сейчас. И не завтра.

– Пока Ариадна не эвакуирована, президент не будет бить по нашим городам. Значит, у нас есть фора. – Твердо произношу я. – Для того, чтобы забрать Ари. Она – наша основная цель.

Ила вздрагивает и, вскинув голову, смотрит на меня с неприкрытым сомнением. Во взгляде Фостера я читаю похожие эмоции.

– Он отправил твою сестру на Полигон, – нахмурившись, напоминает Иллана. – Если бы президента волновала ее безопасность, он оставил бы ее в стенах Улья, под охраной и надежной защитой.

– Чтобы понять, что движет моим отцом, нужно быть им, – резко бросаю я. – Общей крови недостаточно, чтобы считать его мотивы и стратегии, но я знаю одно – Дэрил Дерби ничего не делает просто так. За каждым его шагом стоит выверенный план с расчетом на десяток лет вперед.

– Говоришь так, словно восхищаешься им, – качнув головой, Иллана озадаченно морщит лоб, нервным жестом убирая за ухо медную прядь волос.

– Я сам отец, Ила, и каждый гребаный день меня терзают мысли – кем будут считать меня мои сыновья спустя десятилетия? Героем или предателем?

– Ты борешься за свой народ, – пылко возражает Иллана. – Ты хочешь очистить мир от смертельной заразы и гнета Корпорации. Ты не сдаешься, даже когда надежды на победу нет. Ты не отступаешь, не думаешь о себе, не просчитываешь выгоду, не цепляешься за власть. Что это, если не героизм?

– Это любовь, – смягчив голос, отвечаю я. – В тебе говорит твоя любовь ко мне. Моя мать тоже безумно любит отца. Он для нее герой, Ила. А для меня?

Она отводит взгляд, наконец поняв к чему я веду. Мика нетерпеливо тарабанит пальцами по потрескавшейся лакированной поверхности стола.

– Давайте мы отойдем от душещипательных откровений и вернемся к незакрытым вопросам, – раздраженно бросает он. – Допустим, президент не откроет огонь по анклавам, опасаясь, что пострадает его дочь. Почему ты считаешь, что нашей первоочередной целью является возвращение Ариадны? Думаешь, Аристей так просто тебе ее отдаст? Или у нас есть ресурсы, чтобы воевать против него?

– А у нас есть ресурсы, чтобы воевать против Корпорации? – выгнув бровь, парирую я.

– Эрик, я понимаю, что Ариадна твоя сестра, но ты не можешь рисковать сотнями тысяч жизней, чтобы спасти одну, – Фостер снова заводит свою недавнюю шарманку, пытаясь убедить меня, что я фокусируюсь не на том. Это глупо и недальновидно, твою мать. Настоящий командир не позволяет личным чувствам влиять на свои решения. Ты же не только себя ставишь под удар.

– Хватит давить на него, Мика, – вмешивается в нашу дискуссию Иллана. – Вместо того, чтобы спорить, нам нужно разработать новую стратегию, исходя из тех ресурсов и возможностей, которые у нас есть.

– Послушай мудрую женщину, – согласно киваю я.

– И сделай наоборот, – отбивает Фостер.

Микаэль устало вздыхает и, потерев переносицу, резко произносит сквозь зубы:

– Хорошо. Допустим, мы мобилизуем весь боеспособный резерв из анклавов, проведём экстренную перегруппировку, задействуем технику из законсервированных ангаров, сформируем ударную колонну и отправим её в рейд ради одной цели – твоей сестры. По дороге, если повезёт, нейтрализуем несколько сотен мутантов и в идеале выйдем на координаты одной из скрытых точек противника, где Аристей, возможно, держит Ариадну. – Фостер делает паузу и жёстко смотрит мне в глаза. – Но сначала ответь на один вопрос. Почему именно она? У него таких десятки, если не сотни. Девушки, отобранные по известным только ему критериям. Он их собирал, словно формировал новую касту. Зачем ему именно твоя сестра?

Вопрос повисает в воздухе, как сигнал тревоги. Я ощущаю, как напрягается рядом Ила. Когда речь заходит о тех, кого Аристей забирает из анклавов, она не может сохранять рассудок трезвым. Потому что помнит: в той очереди стояла и она. Потому что не забыла, какую цену мне пришлось заплатить, чтобы она осталась со мной. Нет, Иллана никогда не станет отговаривать меня от спасения сестры. Она знает, что я не отступлюсь. Но не понимает истинной причины.

– Там, в поле, ты сказал, что Ариадна – ключ, – глухо напоминает Фостер. – Так объясни, к какой, мать его, двери?

Я сжимаю пальцы и медленно выдыхаю. Мне не хочется это произносить. Не здесь и не сейчас, но выбора нет. Фостер имеет право знать, ради чего рискует головой.

– Я не знаю наверняка, – медленно начинаю я, глядя в пустоту, сгустившуюся в пыльных углах. – Но у меня есть догадки, и они не из приятных.

– Я не из пугливых. Так что валяй.

– Аристей годами отбирает девушек, чтобы использовать их как контейнеры для селекции новых видов. Мы видели, к чему это привело. Велоксы, Коллективусы – следующие ступени в эволюции шершней. Они сильнее, быстрее, смертоноснее. Но Аристею этого мало, он хочет большего. Хочет создать подобных себе, – я замолкаю, пытаясь подобрать слова.

Иллана опускает взгляд на сжатые в замок пальцы на своих коленях. Теперь она тоже догадывается, что я имею в виду. А возможно, давно подозревала, но не решалась высказать свои версии вслух.

– Много лет назад Ила рассказала мне… Когда Аристей прикоснулся к ней во время обряда, он произнес странную фразу. Сказал, чувствует в ребенке свою кровь. Это была не метафора. Он знал, что Иллана носит моего сына… и его, в какой-то степени, тоже. – Я с яростью сжимаю лежащий на столе кулак. – Однако Аристей не забрал ее, потому что это был мальчик. Он ищет не просто носителя необходимого ему генома. Ему нужна женщина, которая сможет выносить не урода, не тварь, – а нового себя.

– И ты думаешь… – хрипло начинает Фостер.

– Думаю, он считает, что Ариадна идеальна. Генная совместимость, кровь Демори… Всё может сойтись в ней.

– Охереть, – запустив пальцы в волосы, ошарашенно выдыхает Микаэль. – И ты молчал?

– А ты бы поверил?

– Я и сейчас считаю, что все это попахивает бредом, но… – Фостер на секунду замолкает, лихорадочно осмысливая услышанное. – Тогда все сходится. Аристей не просто так слетел с катушек, натравив на базы своих уродцев. Он загонял ее в ловушку… Твою ж мать, – выругавшись, он потрясенно смотрит на меня. – Без обид, Эрик, но твой отец – конченый мудак. Если он такой стратег, то какого хера он выпустил свою дочь из золотой клетки?

– Возможно, это тоже часть его плана, – глухо предполагаю я. – И ключ, которым является моя сестра, работает в обе стороны. Но чтобы понять это наверняка, нам нужно её вернуть. Не потому, что она моя сестра. А потому, что если Аристей добьётся своего – уже ничто не спасёт этот мир.

– Нужно допросить группу ученых, доставленных сюда на эсминце. Черт, это большая удача, что они успели укрыться в бункере, – потерев ладони, Мика импульсивно подскакивает из-за стола. – Если хоть часть данных удалось сохранить – у нас есть шанс. У них должны быть какие-то исследования, архивы, образцы. Любая зацепка.

– Не сейчас, – перебив Микаэля, отрезаю я. – Ученые не помогут нам добраться до Ари. Приведи мне Белову.

В командном пункте становится на удивление тихо, несмотря на фоновое жужжание генератора. Гул усиливается, словно пытается заполнить внезапную паузу. Даже Фостер замирает, не понимая, на кой черт она мне сдалась. Он ведь сам участвовал при фильтрации офицеров с эсминца и отлично помнит, кого мы оставили в живых.

Полковник Водного Щита Корпорации, Елена Белова, единственная, кого я не расстрелял. Тогда Микаэль не стал спорить и спрашивать причины, но сейчас на его лице явственно читается замешательство. Иллана, затаив дыхание, тоже вопросительно смотрит на меня, не задавая лишних вопросов.

– Сюда? – сдвинув брови, уточняет Фостер.

– А у нас есть отдельная допросная?

Фостер молча сжимает губы, потом коротко кивает и чеканным шагом направляется к выходу. Шум генератора на мгновение усиливается, когда открываются и закрываются герметичные створки. Мы остаёмся вдвоём. Я и Ила.

Она не отводит взгляда. Столько лет вместе: я давно научился распознавать, что именно она ищет в мимике моего лица. Я шумно выдыхаю и отвожу глаза. Проницательна, как всегда. И это вовсе не недостаток. Нет. Напротив, иногда полезно прислушиваться к тому, что видит и чувствует моя жена. Ее вещие сны и предсказания нередко сбываются, но я не назвал бы это даром, как считают жители города. Скорее, интуицией. Чутьем, которое есть и у меня. Но в отличие от Илы, я верю, что будущее можно изменить.

Встав из-за стола, я прохожу мимо тактической карты на стене, даже не глядя на координаты. Там всё по-прежнему. Разрушенные маршруты, мёртвые зоны, перебитые линии связи. Мир, который мы больше не контролируем.

– Тебе тоже стоит уйти. Побудь пока с детьми. Я скоро приду.

– Это же она? – мягко, но уверенно спрашивает Ила… – Елена Белова?

Я киваю, но молчание говорит громче любых слов.

– Тебе не о чем переживать. Все что между нами было… – я замолкаю, подбирая формулировку, – давно похоронено и забыто.

– Думаешь, я ревную? – Иллана удивленно вскидывает брови. – Я не хочу, чтобы ты пытал женщину. Пообещай…

– Она – солдат, Ила, – перебиваю чуть жёстче, чем нужно. – И возможно, источник важных данных. Я буду действовать так, как того потребует ситуация. Но надеюсь… – добавляю на тон ниже. – Мне не придется никого пытать.

Повисает пауза. Иллана встает и медленно подходит ко мне.

– Прости, я не собиралась тебе указывать, – протянув руку, она легко касается моей щеки. Её пальцы тёплые, немного дрожат. Я накрываю её ладонь своей. – Не задерживайся, пожалуйста. Мирон и Богдан не видели тебя почти месяц.

В ее голосе нет упрека, только тихая, вкрадчивая боль. И я знаю – она не скажет всего, что накопилось у нее на душе. Промолчит о постоянном страхе, о том, что может не увидеть меня снова. И никогда не обвинит в том, что мы уже давно живём между рейдами и нависшей над нами тенью смерти.

– Я тебя люблю. Помнишь? – зарывшись пальцами в густые рыжие волосы, я всматриваюсь в ее запрокинутое лицо.

– Конечно, помню, – в уголках ее выразительных глаз появляются тонкие морщинки-лучики, которые мне отчаянно хочется зацеловать, но если сделаю это сейчас, то не смогу остановиться. Я слишком по ней изголодался. – Даже когда тебя нет рядом, у меня всегда перед глазами две твои маленькие копии. Только немного обидно, что мальчишки ничего не взяли от меня…

Она осекается и замолкает, в глазах отражаются вселенская грусть и ледяной страх, который витает над нами все эти годы. Я безумно хотел бы рыжую дочку, похожую на нее, но мы не имеем права даже думать об этом. Когда Иллана случайно (противозачаточные зелья не сработали) забеременела вторым ребенком, я едва с ума не сошел, а она была чертовски спокойна, чуть ли не с первых недель объявив, что абсолютно точно носит еще одного мальчишку. И оказалась права.

– Я скоро приду, – тихо обещаю я, подталкивая ее к двери.

Иллана задерживается на полшага, будто хочет что-то сказать, но, передумав, уходит.

И вместе с ней исчезает тепло.

Вернувшись к столу, сажусь на его край и провожу ладонями по лицу, пытаясь стереть усталость этого безумного дня. В коридоре уже слышны шаги.

Через пару секунд Белова будет здесь. Мне придется взглянуть ей в глаза после стольких лет и задать все накопившиеся вопросы.

Когда я думал, что Лена попадет на Фантом, я поклялся, что вытащу её.

Когда узнал, что она перешла на службу в Водный Щит, я поклялся, что узнаю, почему.

А теперь, когда она оказалась у нас… я клянусь, что получу ответы.

Все. До последнего.