Хозяин пустоши

Глава 4

«Не нападай. Не убегай», – набатом в ушах звучат слова отца. И только они не позволяют мне окончательно сорваться и подвергнуть смертельному риску себя и троих бойцов, оцепенело застывших рядом. Их шок вполне объясним и не только присутствием шершней, хотя они безусловно представляют собой страшное зрелище. Ни один из бойцов не ожидал увидеть своего командира в амплуа повелителя монстров. Но после его внезапного преображения в купе, я морально уже была готова к чему-то подобному. Кто он такой и с чем его едят – мне только предстоит разобраться. Главное, чтобы мой случайный любовник (бррр, даже мысль о нашем сексе теперь вызывает тошноту и желание соскоблить кожу железной щеткой) не сожрал меня первым. Честно, не удивлюсь, что он и на это способен.

«Ты – ключ, которым Аристей откроет свою клетку… Просто позволь ему войти. И закрой за ним дверь», – эхом звенит в голове, когда я ступаю на подножку.

Черт возьми, ну почему отец не мог выразиться более конкретно или дать детальную инструкцию? Вхожу, точнее выхожу пока только я, и дверей поблизости не видно.

Кайлер одобрительно качает головой и протягивает руку, помогая мне спуститься на гладкую металлическую платформу. Упираться чревато, да я и не пытаюсь, но непроизвольно вздрагиваю, когда наши ладони соприкасаются. Очень трудно, я бы сказала – невозможно абстрагироваться от навязчивого образа желтоглазого Харпера с мерцающей проседью в волосах.

Поймав мой взгляд, Кайлер выразительно выгибает бровь, уголки губ приподнимаются в подобии улыбки.

– Не надо бояться, Ари. Я такой же, каким был всегда, – сжав мои пальцы, он переключает внимание на бойцов, нерешительно застывших за моей спиной. – Лучше не отставайте, парни, а то эти… – Харпер кивает на подобравшихся мутантов, пускающих на нас голодную слюну. – Могут сорваться с поводка. Не стоит их искушать.

– Ты чудовище, – с презрением выплевываю я, пытаясь вырвать руку, но он только сильнее сдавливает мою ладонь. До искр, мать его, в глазах.

– Ты повторяешься, Дерби, – невозмутимо бросает это звериное отродье и буквально тащит меня за собой.

Солдаты по старой привычке или от неизбежности повинуются приказу командира. Я слышу их торопливые шаги за спиной. Осуждения – ноль. Мы все оказались в безвыходной ситуации, и лезть на рожон – глупо и слишком чревато фатальными последствиями, а никому не хочется стать ужином для пары десятков шершней.

Мутанты расступаются, пропуская нас вперед – к зияющему арочному своду, выбитому прямо в горной породе. Даже не пытаюсь предугадать, что нас там ждет, но уж точно не рассчитываю на накрытый стол и приятную компанию. Каждый шаг, как прыжок в бездну. Бег по раскачивающемуся мосту над пропастью теперь кажется невинной забавой, но если быть предельно откровенной, меня к такому и не готовили.

Во всем этом неприглядном ужасе успокаивает только одно – голодные твари не следуют за нами, а остаются на месте. Хотя вру. Один монстр держит меня за руку, весьма достоверно притворяясь человеком.

И тем не менее предположения, высказанные Кайлером в купе, начинают сбываться с пугающей точностью. Поезд – отнюдь не симуляция, а самый что ни на есть настоящий. И мы абсолютно точно под землей – плотный воздух и гулкое эхо наших шагов, отлетающее от каменных стен, не оставляют места для сомнений.

Миновав арочный свод, мы попадаем в плохо освещенный туннель, будто выжженный в скальном массиве. Он прямой, широкий и достаточно высокий, чтобы через него пустить еще одну железнодорожную ветку. Стены – визуально гладкие, покрытые конденсатом, воздух – спертый и пропитанный запахом влажного камня и ржавчины. Пол под ногами ровный, выложенный металлическими пластинами. Нет ощущения заброшенности. Туннель, оборудованный автоматической системой вентиляции и освещения, выглядит современным и сравнительно новым. Прожекторы, вмонтированные в стены, загораются по ходу нашего приближения. И это выглядит весьма жутко, так как неизвестно, что нас ждет впереди, где клубится густая тьма.

Тем временем оставшийся позади железнодорожный состав снова приходит в движение и следует дальше по рельсам. Судя по скорости и отсутствию тяжелого шума, состав – не устаревшая модель брошенной на материках техники, а произведен не так давно, на что указывает и современная начинка. Отсек с капсулами, где я увидела голых девушек, наверняка находился в лабораторном вагоне, причем не нуждающемся в управлении человеком. Хотя может быть, я просто не успела заметить других людей. Один сбитый в короткой схватке незнакомец – не в счет. Скорее всего, это был охранник или дежурный, но явно не научный сотрудник.

Раздается противный механический скрежет, и я резко оглядываюсь, замечая, как сверху выезжает толстая бетонная конструкция. Врезавшись в пол, эта громадина полностью отсекает нас от перрона.

Интенсивный белый свет, сжатый кислород и полное отсутствие звуков вызывают тошнотворную волну клаустрофобии, но только в первый момент. До тех пор, пока до меня не доходит, что мутанты тоже остались там – за непробиваемой монолитной стеной.

Поймав взгляд одного из бойцов, я понимаю, что в его голове сейчас блуждают те же рисковые мысли, что и у меня. Шершни снаружи, мы внутри. Противник в данный момент у нас только один. То есть мы в большинстве, и теоретически у нас есть шанс изменить ситуацию в свою пользу. И лучше это сделать сейчас, а не когда мы достигнем конца туннеля.

Переглянувшись с остальными солдатами, я коротко киваю, тем самым давая понять, что готова поучаствовать в опасной авантюре. Что мы теряем в конце концов? Жизнь? Она и так висит на волоске. Лучше рискнуть и вступить в бой, чем один хрен умереть, но с мыслью, что не сделала ничего.

Снова повернувшись к Харперу, смотрю на его чеканный профиль, затем незаметно прохожусь взглядом по униформе, задержавшись на кобуре на поясе, которой в поезде точно не было. Наличие пистолета немного усложняет нашу задачу. Майор опасен даже будучи безоружным, но радует, что он не прихватил с собой автомат.

– Ты сказал, что являешься частью программы «Тритон», как и я, – резко остановившись, я дергаю ладонь, которую Кайлер продолжает крепко сжимать в своей руке. Он вынужденно тормозит, глядя на меня с откровенным раздражением. – В чем она заключалась?

– Что тебе даст ответ на этот вопрос? – Харпер сужает глаза, изучая мое лицо словно под микроскопом. Если он и догадывается, что мое любопытство продиктовано желанием его отвлечь, то ничем не выдает своих подозрений.

– Я хочу понять, какова была цель программы, – мне даже врать не приходится, потому что это чистая правда.

– Создание команды, которая не позволит тебе провалить первое же испытание на Полигоне и в дальнейшем будет направлена на сохранность твоей жизни, – немного ослабив пальцы, он скользит изучающим взглядом мне за спину, где напряженно замерли бойцы.

– Не похоже, что сейчас ты озабочен сохранностью моей жизни, но я помню… – проникновенно заглядываю ему в глаза, стараясь перетянуть фокус внимания Харпера на себя. – Я помню, как ты закрыл меня собой, когда генерал приказал открыть по нам огонь перед переброской на «Аргус». Это тоже было продиктовано контурным внушением и поведенческими шаблонами?

– Что ты надеешься услышать, Дерби? – он скептически кривит губы. – Что я от тебя без ума, потому что твой папочка вшил это мне в подсознание? Хочешь правду? – обхватив пальцами мой подбородок, он заставляет меня задрать голову, и я, конечно же, чисто инстинктивно упираюсь свободной ладонью в мускулистую грудь. – Он пытался, – наклонив голову, едва слышно шепчет Харпер. – Но в какой-то момент программа дала сбой.

Теряюсь на долю секунды, ощутив, как в моей раскрытой ладони мощными толчками отдается его сердцебиение. Нервно сглатываю, облизывая пересохшие губы.

– Не расстраивайся, принцесса. Невозможно просчитать все. Даже президенты ошибаются, – насмешливо тянет Харпер. – А вот Ховард был действительно влюблен. Причем еще с «Тритона», он злился и ревновал, но ты и тогда ко мне неровно дышала. Знаешь, как забавно было наблюдать за твоими жалкими попытками привлечь мое внимание?

– Какой же ты гад! – внутри вспыхивает неконтролируемая злость. И я использую ее, как прикрытие, ударяя его кулаком в грудную клетку, затем резко опускаю руку ниже, выхватывая пистолет из кобуры.

Черт, у меня получилось! Адреналин мощным потоком проникает в кровь, и я резво отпрыгиваю в сторону, врезавшись спиной в кого-то из бойцов. Пальцы не дрожат, когда, сжав оружие, я направляю прицел в ухмыляющееся лицо Харпера. С характерным щелчком снимаю пистолет с предохранителя и опускаю большой палец на курок.

– Только попробуй дернуться, и я вышибу тебе мозги, – бросаю с ледяным спокойствием в голосе. – Медленно подними ладони, чтобы я их видела, и сделай шаг назад.

– Ты не посмеешь выстрелить, – издевательски скалится Кайлер, нехотя поднимая руки. Неужели он не понимает. Что подобными репликами только провоцирует меня?

– Харпер, мы можем договориться по-хорошему. – Подает голос один из бойцов.

– Не можем, – Кайлер равнодушно качает головой, пристально следя за действиями своих бывших подчиненных. На меня больше не смотрит, словно внезапно утратил интерес. – Лучше не делайте того, о чем потом крупно пожалеете.

– Мы же столько лет воевали плечом к плечу. Что с тобой случилось, твою мать? – произносит второй солдат. В его тоне сквозят глухая злость и недоумение. – Когда ты успел переметнуться на сторону врага?

Все трое осторожно обходят меня по бокам и медленно приближаются к майору.

– В этой войне само понятие «враг» – весьма условно и расплывчато.

– Как и в любой другой, – встревает третий боец. – Но мы всегда знали на какой стороне сражаемся.

– Брось, Джек, ты и сейчас этого не знаешь, – с усмешкой отзывается Харпер, намеренно называя солдата по имени. – Еще вчера я был твоим командиром, а сегодня ты подчиняешься глупой девчонке. Готов рискнуть жизнью ради нее? Думаешь, посмертный орден доблести этого стоит?

– Мы просто хотим уйти отсюда и забрать дочь президента с собой, – качнув головой, произносит Джек, остановившись в паре шагов от Харпера. – Ты единственный, кто может показать нам, в какую сторону двигаться, майор. Она не станет стрелять, если ты нас отпустишь.

– У меня есть встречное предложение, – деловым тоном предлагает Кайлер. – Вы забираете у нее мой пистолет и возвращаете мне, а я делаю вид, что ничего этого не было. И все останутся живы. Даю слово офицера.

На мгновение замешкавшись, парни переглядываются. Нет! Черт, только не это! Какого хрена они, вообще, его слушают? Он же что угодно сейчас наговорит и чем угодно поклянется, лишь бы спасти свою шкуру.

– Он лжет, – громко кричу я. – Вы забыли, что случилось с вашими сослуживцами? Вся колонна была уничтожена, никто не выжил, кроме тех, кто оказался с ним в одном броневике. Пораскиньте мозгами – почему? Майор целенаправленно вел нас в западню. – Эхо моих слов разносится по туннелю, рикошетом отлетая от стен.

– Мы не знаем, что там произошло на самом деле, – колеблется все тот же Джек, и у меня проскакивает подозрение, что Кайлер обладает способностью промывать мозги, как и его хозяин.

– Харпер враг! Вы сами видели, кому он присягнул! – пытаюсь вразумить бойцов и, кажется, получается.

Троица окружает майора полукругом, не оставляя ему пространства для побега. Они не торопятся, заранее оценивая и просчитывая свои действия. Харпер тоже не двигается, будто предлагает сделать им первый ход. Я держу его на мушке, палец на спусковом крючке, дыхание сбито. Внутри все дрожит от напряжения, но тяжесть металла в руке придает мне уверенности.

Парни действуют слаженно и без спешки, работая по тактической схеме. Они держат дистанцию, не напирают – каждый ждёт сигнала от другого. Наконец тот, что слева, смещается на полшага вперед, центральный остаётся чуть позади и прикрывает, боец справа заходит на фланг. У каждого – свой сектор наблюдения.

Харпер по-прежнему стоит с приподнятыми руками, будто провоцируя их на атаку. Ближе всех к Кайлеру подбирается Джек. Стыдно признаться, но пока майор не обратился к нему по имени, я понятия не имела как его зовут. И остальных тоже. В «Аргусе» было «слишком жарко» для знакомств, а в «Крыле Орла» – тем более не до этого.

Джек делает резкий выпад, но Харпер уходит с линии атаки ещё до того, как кулак достигает цели. Он будто заранее знал, куда тот ударит. Боец не сдаётся: тут же следует второй – прямой в корпус, с расчётом выбить дыхание. Харпер отклоняется в сторону и парирует удар предплечьем, нивелируя траекторию нападения, но при этом не теряя баланса. Джек сбивается с ритма, на мгновение теряя устойчивость, но тут же собирается и отвечает серией: сначала низкий удар по голени, следом резкий хук в бок. Он пытается зажать Харпера, лишив того пространства для манёвра. Но майор мгновенно перехватывает удар, толкает Джека в плечо и сбивает с ног точной подсечкой. Джек оседает на колено, а его противник продолжает двигаться с той же хладнокровной точностью, будто следует по заранее просчитанному маршруту.

В схватку вступают остальные бойцы. Один осторожно сокращает дистанцию, другой наступает с левого фланга. Они выжидают, рассчитывая, что Харпер увлечён схваткой с их товарищем. Но тот, даже не оборачиваясь, дает понять, что отслеживает их движения. Джек, не поднимаясь, перекатывается в сторону, но Харпер успевает перехватить его за плечо, разворачивает и бьёт локтем в ключицу. Джек сгибается, задыхаясь от боли.

Я с досадой кусаю губы, не зная, как помочь бойцам. Если начну палить по Харперу, могу задеть своих и сделать только хуже. Черт, почему он просто не сдался? К чему весь этот спектакль?

Слева один из бойцов делает рывок, стараясь отвлечь или хотя бы на мгновение сбить майора с ритма. Он бьет в корпус, стараясь ударом колена пробить печень, – классическая схема. Майор выставляет предплечье, блокируя атаку и уходит вбок, не давая себя зажать. Всё это почти на автомате.

Третий боец перехватывает инициативу и бросается в слепую зону, заходя с тыла. Действует быстро: короткий рывок, удар в плечо, попытка сбить с ног. Но Харпер будто чувствует угрозу кожей. Он резко смещается вперёд и вниз, перехватывает руку противника и резким рывком берет её в болевой захват. Это чистый контроль: локтевой рычаг, без лишних движений. Боец рвётся, пытается вывернуться, но майор увеличивает давление, заставляя его опуститься на колени, чтобы не сломать сустав.

Кайлер сражается один против троих, но создается ощущение, что он еще даже не начинал биться в полную силу. И все происходящее – лишь щадящая разминка. Дыхание не сбилось, движения четкие. Ни одной лишней траектории, ни одной неоправданной паузы. Он чертовски хорош, как боец, и дьявольски опасен, как противник.

– Не приближайтесь к нему! – выкрикиваю я, крепче сжимая пистолет. Хочу добавить, что они перекрывают мне обзор, но те, кто остался на ногах, уже снова окружают майора.

Они не могут просто отступить. Рефлекс, чувство долга и страх за товарища толкают вперёд. Первый делает ложный выпад. Вернувшийся в строй Джек пробует атаковать с другого угла. Рассредоточенной, но слаженной двойкой они пытаются создать давление с обеих сторон. Харпер не мешкает. Он резко отпускает руку пленённого бойца, освобождая себе пространство для следующего рывка. Не меняя стойки, он отступает назад, избегая удара Джека, и делает полуповорот. Левая рука скользит вверх, перехватывает запястье другого нападающего и тянет его на себя. В этот же миг правое колено Харпера врезается в живот соперника. Солдат с хриплым стоном сгибается пополам. Майор отталкивает его в сторону, будто разгружает мешок с амуницией, и разворачивается к Джеку. Тот успевает лишь поднять руки, но поздно – прямой удар в челюсть сносит его назад, и он валится на металлический настил.

Я больше не сомневаюсь. Навожу прицел и жму на курок. Отдача от выстрела бьет в травмированное плечо. Яростно рычу сквозь стиснутые зубы, поняв, что промахнулась. Пуля рассекает кожу на виске Харпера, кровь тонкой струйкой стекает по скуле. Он вздрагивает, резко поднимает голову, встречая мой взгляд, полный ненависти.

– Не стоило этого делать, – цедит по слогам, угрожающе, оскаливая зубы, словно дикий зверь.

– Да неужели? – не растерявшись, бросаю я и снова давлю на курок.

Пуля врезается в его плечо, заставляя мощное тело дернуться назад. Гремит ещё один выстрел – чёрт, снова осечка. Харпер не даёт мне ни секунды. Издав утробный рык, он бросается вперёд. Выстрелить в третий раз я не успеваю. Один рывок, – и он уже рядом. Удар сбоку выбивает из моей руки пистолет, и тот отлетает в сторону, теряясь в полумраке.

Харпер не тратит времени даром. Резко наклонившись, подбирает оружие с земли, и в этот миг я пинаю его ногой прямиком в раненое плечо. Издав еще один гневный рык, ублюдок удерживается на ногах и с кривой ухмылкой выпрямляется в полный рост. Я отшатываюсь назад, но слишком поздно. Он перехватывает моё запястье, разворачивает и грубым толчком вбивает в стену. По телу проходит волна острой боли, из груди вылетает сдавленный стон, – в то время, как Харпер словно не замечает кровоточащей дыры в своем плече. Ноги подкашиваются, но он не даёт мне упасть – быстро ловит вторую руку и фиксирует обе над головой, сдавливая запястья, как тисками. Его лицо оказывается преступно близко.

– Какого черта ты стреляла, Дерби? – выдыхает он почти спокойно, будто объясняет ребёнку, как работает оружие. – Хочешь остаться с НИМ один на один?

– Отвали от меня, урод, – собрав оставшиеся силы, огрызаюсь я.

– Тупая идиотка, – рявкает он, грубо вжимая дуло пистолета мне под рёбра. Холодный металл сейчас ощущается острее, чем любая угроза.

– Ты тоже не блещешь умом, иначе не позволил бы мне забрать у тебя оружие, – с отчаянной отвагой парирую я.

Кайлер сужает глаза, но его взгляд вовсе не безумный. Наоборот. Пугающе ясный и собранный, досконально изучающий каждую мою эмоцию.

– В следующий раз целься лучше, – шипит он, обдавая щеку горячим дыханием. От него пахнет яростью, кровью, смертью. Кажется, я все-таки пробила дыру в его броне, и отнюдь не пулей. – У тебя был шанс, но ты его бездарно просрала, – выплевывает напоследок, отпуская мои руки и отступая на шаг назад.

Я оседаю на пол, прижимая колени к груди и тяжело дыша. Всё тело пульсирует от боли и беспомощной злости. Запястья ноют от его хватки, плечо горит, будто туда вбили раскалённый штырь. Толкая меня к стене, он специально бил в стянутую повязкой рану – мстил за мой недавний маневр. Злопамятная сволочь.

Периферийным зрением замечаю движение и рефлекторно отслеживаю его взглядом. Это Джек. Парень пришёл в себя и даже умудрился подняться. Он едва держится на ногах, но всё же целенаправленно идёт вперёд, бесшумно ступая по металлическому настилу. Лицо в крови и ссадинах, в глазах горит решимость.

Харпер не реагирует. Не слышит? Ждёт? Или просто не считает его угрозой?

Когда дистанция между мужчинами сокращается до метра, майор издает короткий усталый вздох и резко разворачивается. Одним быстрым движением он перехватывает шею Джека и поворачивает голову в сторону, словно выключая механизм, – хладнокровно, точно, без тени сомнения. Раздается звук ломающихся позвонков, и тело парня безвольно падает на землю.

Я в ужасе распахиваю глаза и зажимаю рот ладонью, чтобы не заорать. Не взглянув на тело, Харпер лениво разминает плечи, затем поднимает пистолет и наводит его на оставшихся бойцов, тщетно пытающихся принять вертикальное положение.

– Я могу сделать это с каждым из вас, – произносит до тошноты спокойным тоном. – Даже без этой игрушки, – кивает на пистолет. Ублюдок не угрожает, а всего лишь констатирует очевидный факт. – Не испытывайте моё терпение.

Бойцы опускают головы, словно принимая поражение, да и вряд ли у них остались силы продолжать, особенно после жесткой демонстративной расправы над Джеком.

Харпер медленно разворачивается и идет ко мне. Шаг. Второй. Пистолет всё ещё в его руке, но опущен стволом вниз. Я не двигаюсь. Каждое мышечное волокно сжалось в ожидании боли. Не знаю, что он собирается сделать дальше, но теперь уверена, что для этого подонка нет никаких границ.

Кайлер неумолимо приближается и присаживается рядом на колени. Удерживая зрительный контакт, он будто намеренно замыкает оставшуюся между нами дистанцию.

– Это ты его убила, Дерби, – поморщившись, произносит Кайлер. Ткань на его плече намокла от крови, которая ручейками стекает вниз, – к подошвам наших ботинок, носами упирающихся друг в друга. – Твоя глупость и дешевая смелость. Скажи, ты запомнила урок или хочешь убить остальных?

– Запомнила, – кивнув, сдавленно выдыхаю я и, спрятав лицо в ладонях, жалобно всхлипываю.

– Ты уже не ребенок, и твои слезы никого тут не тронут, – резко убрав мои руки, ледяным тоном бросает Харпер. – Смотреть в лицо опасности и не опустить взгляд – требует огромной храбрости и силы духа. Я учил тебя этому не один год. Какой же короткой оказалась твоя память.

Он неторопливо выпрямляется… и вдруг замирает.

Земля под ногами содрогается, словно из недр пробивается низкочастотный импульс. Воздух дрожит от напряжения. Через пару секунд – повторный толчок, но на этот раз уже отчётливее и мощнее. Затем еще и еще один… Я насчитываю не меньше шести. Каждое «пульсирующее эхо» проникает в кости, растекается по стенам, как неуловимая вибрация, словно весь туннель стал камерой резонанса. Прожекторы начинают моргать, металлический настил дрожит. Возникает странное ощущение: будто земля над нами смещается.

– Что это было? – хрипло спрашивает один из солдат, опираясь о стену.

Харпер молчит. Лицо застывшее, взгляд стеклянный, и только побелевшие пальцы выдают напряжение. Пространство содрогается в седьмой раз, вибрация пробирает до костей, в воздух поднимается пыль, и только тогда майор снисходит до ответа:

– Началось.