Ходячие мертвецы: дорога до Вудбери

- О, Господи, нет, - произносит он, глядя на тело, болтающееся над площадкой, медленно покачиваясь на ветру. - О, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет...

Меган висит с самодельной петлёй на шее. Её мертвенно бледное лицо похоже на старинный фарфор.

* * *

Лилли Коул слышит шум за окном своей квартиры над химчисткой и заставляет себя встать с постели. Она распахивает окно и видит горожан, собравшихся у дверей своих домов. Некоторые указывают в направлении почтового отделения с тревожными выражениями на лицах, обсуждая что-то шёпотом. Лилли чувствует, что случилось что-то ужасное, и, когда она видит Губернатора, быстро шагающего по тротуару в своём длинном пальто в окружении его головорезов, Гейба и Брюса, заряжающих патроны в штурмовые винтовки, она быстро одевается. Меньше трёх минут уходит у неё на то, чтобы накинуть одежду, спуститься по чёрной лестнице, преодолеть переулок между двумя зданиями, пересечь два с половиной квартала и оказаться у здания почты.

Небо омрачено грозовыми тучами, ветер подгоняет мокрый снег, и к тому времени Лилли видит толпу, собравшуюся у дома Боба, и понимает, что произошло нечто ужасное. Она может прочитать это на лицах зевак, она видит это по тому, как Губернатор разговаривает с Бобом, отведя его в сторону, по тому, как каждый человек смотрит под ноги, как люди тихо разговаривают друг с другом, как их лица омрачены тревогой и тенью решимости. В центре толпы, Гейб и Брюс стоят на коленях на тротуаре рядом с накрытым простынёй комком, и вид этого закутанного в ткань предмета бросает Лилли в холод. Она стоит на краю дороги, всматриваясь, струйка ледяного пота стекает по её спине. Вид накрытого тканью тела на углу улицы наигрывает страшный аккорд глубоко внутри неё.

- Лилли?

Она поворачивается и видит рядом с собой Мартинеса, его кожаная куртка испещрена пулевыми отверстиями. Он кладёт руку ей на плечо.

- Она была твоей подругой, не так ли?

- Кто это?

- Тебе не сообщили?

- Это Меган? - Лилли идёт вперед Мартинеса, отталкивая в сторону нескольких людей. - Что случилось?

Боб Стуки встаёт перед ней, загораживая ей путь, мягко взяв её за плечи.

- Лил, постой, ты ничего не можешь изменить.

- Что произошло, Боб? - Лилли чувствует, как жжёт глаза, она моргает, в груди у неё всё сжимается. - Её убил ходячий? Отпусти меня!

Боб сжимает её плечи.

- Нет, мэм. Произошло нечто другое, - Лилли замечает, что глаза Боба покраснели и мокрые от слёз. Его лицо содрогается от муки и страдания. - Эти ребята позаботятся о ней.

- Неужели она...

- Она мертва, Лил, - Боб смотрит вниз и тихонько качает головой. - Покончила жизнь самоубийством.

- Что... что произошло?

Всё ещё смотря под ноги, Боб бормочет что-то о том, что он не уверен.

- Отпусти меня, Боб! - Лилли проталкивается через толпу горожан.

- Эй! Эй, притормози, сестрёнка! - Гейб встаёт с колен и преграждает Лилли путь. Грузный мужчина с бычьей шеей и стрижкой под ёжик хватает Лилли за руку. - Я знаю, что она была твоей подругой…

- Я должна увидеть её! - Лилли пытается высвободить руку, но Гейб хватает её сзади и больно заламывает руку. Лилли яростно извивается. - ОТПУСТИ МЕНЯ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!

В десяти метрах от неё, на опало-коричневой траве аллеи, Брюс, высокий чернокожий мужчина с бритой головой, становится на колени у накрытого простынёй тела и вставляет полный магазин с патронами в винтовку. Его лицо становится мрачным, он глубоко дышит, готовясь выполнить неприятное поручение. Он игнорирует шум позади него.

- ПУСТИ! - Лилли продолжает извиваться в мёртвой хватке дородного мужчины, она не сводит глаз с тела.

- Угомонись, - шипит Гейб. - Ты усложняешь и без того...

- Отпусти её!

Глубокий, прокуренный голос доносится из-за Гейба, и Лилли на пару с грузным мужчиной застывает на месте, как громом поражённая. Они оборачиваются и видят Губернатора, стоящего посреди толпы, уперев руки в бёдра, с винтовкой на поясе, он выглядит как бандит, его длинные волосы в стиле рок звезды, чёрные как тушь, собраны в конский хвост и развиваются на ветру. Морщинки в уголках его глаз и складки вокруг впалых щёк выделяются сильнее, когда выражение его лица становится мрачным.

- Всё в порядке, Гейб... позволь леди попрощаться со своей подругой.

Лилли бросается к трупу, лежащему на земле, становится на колени и смотрит на окутанное тканью тело, прикрывая рукой рот, как будто сдерживая волну эмоций, поднимающуюся в ней. Брюс опускает свою полуавтоматическую винтовку и неловко пятится, глядя вниз, на Лилли, в то время как толпа вокруг них успокаивается. Губернатор подходит ближе и останавливается на почтительном расстоянии в полтора метра. Лилли откидывает простыню и сжимает зубы, когда видит пурпурно-серое лицо женщины, некогда являвшейся Меган Лафферти. Глаза распухли, челюсть сжата впоследствии трупного окоченения, бескровное лицо похоже на фарфоровую куклу, как будто покрыто миллионами микротрещин, потемневшие капилляры свидетельствуют о ранней стадии разложения. Её лицо кажется Лилли ужасным, но вместе с тем мучительно трогательным, пробуждающим воспоминания о тех сумасшедших днях в средней школе Спрейберри, когда девушки курили травку в уборной, забирались на крышу школы и бросали камешки в качков на баскетбольной площадке. Долгие годы Меган была лучшей подругой Лилли, и, несмотря на ошибки, которые они совершали, а их было много, Лилли всё ещё думает о ней как о лучшей подруге. Теперь Лилли не может отвести взгляд от неузнаваемого подобия её сварливой подруги.

Лилли судорожно хватает ртом воздух, когда опухшие, фиолетовые веки Меган вдруг поднимаются, обнажая молочно-белые зрачки. Лилли не может пошевелиться. Чернокожий мужчина с бритой головой выскакивает из толпы с винтовкой наготове, готовый выстрелить в голову трупа. Но прежде, чем он успевает это сделать, голос Губернатора останавливает его:

- Не стрелять, Брюс!

Брюс оборачивается, Губернатор делает шаг ближе, а потом говорит очень тихо.

- Пусть она это сделает.

Лилли поднимает взгляд на человека в длинном пальто, моргает, но ничего не говорит. Её сердце будто рассыпается как пепел, леденящая жилы кровь струится по венам. Вдалеке небо разражается громом. Губернатор подходит ближе.

- Ну же, Брюс. Дай ей оружие.

Проходит, кажется, целая вечность, и, так или иначе, пистолет всё же попадает в руки Лилли. То, что было когда-то Меган Лафферти, бьётся в конвульсиях и пытается высвободиться. Её нервная система активируется, её рот широко открывается, обнажая гниющие серые зубы. Лилли может только смотреть на неё сквозь слезы.

- Освободи свою подружку, Лилли, - мягко призывает Губернатор позади неё.

Лилли поднимает пистолет. Шея Меган тянется к ней, как утробный плод, появляющийся из зачаточной жидкости, её зубы жадно клацают. Лилли наставляет дуло пистолета на лоб монстра.

- Сделай это, Лилли. Прекрати её страдания.

Лилли закрывает глаза. Курок обжигает её палец, как ледяная сосулька. Когда она снова открывает глаза, мёртвая Меган набрасывается на неё, отвратительные серые зубы щёлкают в опасной близости от яремной вены на шее Лилли. Это происходит так быстро, что Лилли едва успевает среагировать. Раздаётся выстрел. Лилли падает назад, пистолет выскальзывает из её руки, верхняя часть черепа Меган взрывается тёмно-красным туманом, окрашивая тротуар, прилегающей к бульвару, брызгами мозгового вещества. Воскресший труп падает на спутанный саван, его хищные глаза прикованы к тёмному небу. Мгновение Лилли лежит на спине, в растерянности глядя на облака. Кто выстрелил? Лилли не нажимала на курок. Кто сделал это? Лилли моргает сквозь слезы и с трудом концентрирует взгляд на Губернаторе, возвышающимся над ней, его серьёзное лицо сосредоточено на чём-то справа от него. Боб Стуки стоит над трупом Меган Лафферти, по-прежнему сжимая в руке пистолет, его рука обессиленно опускается, тонкая струйка дыма всё ещё вьётся над дулом пистолета. Опустошённость на обветренном, испещрённом глубокими морщинами лице Боба рвёт душу.

* * *

В последующие дни никто не обращает особого внимания на переменчивость погоды. Боб слишком занят, напиваясь до смерти, чтобы заметить нечто настолько банальное, как изменение погоды, и Лилли самостоятельно занимается организацией похорон Меган рядом с могилой Джоша. Губернатор проводит большую часть своего времени за подготовкой к очередной битве на арене гоночного трека. У него большие планы на предстоящее шоу, и он занят перевоплощением зомби в достойных гладиатора противников. Гейб и Брюс заняты чёрной работой по расчленению мёртвых гвардейцев на заброшенном складе под гоночным треком. Губернатору нужны человеческие органы и плоть, чтобы прокормить растущий зверинец зомби, размещённый в тайной комнате глубоко в катакомбах. Гейб и Брюс заручились поддержкой нескольких молодых людей из банды Мартинеса для работы бензопилой на пропахшей гнилью бойне рядом моргом и превращения человеческих останков в мясо.

Между тем, не спеша приближается сезон январских дождей, являя собой коварную угрозу. Сначала, водосточная система не доставляет особого беспокойства - обильные, но редкие дожди затопили канализацию и стали причиной гололедицы на улицах, но температура по-прежнему колеблется выше нуля. Однако молнии и грозовые тучи на западном горизонте начинают беспокоить людей. Никто не знает наверняка, и вряд ли когда-нибудь узнает, почему эта зима в Джорджии выдалась аномально холодной. Обычно зима в этом штате относительно мягкая с периодическими осадками в виде проливных дождей, сильного снегопада, раз или два за сезон, или града в некоторых областях штата, но никто не готов к циклону, приближающемуся к фруктовой роще недалеко от города со стороны Канады.

Национальная метеорологическая служба города Пичтри по-прежнему вещает старые записи из коротковолновых радиоприемников, работающих на генераторах по всем частотам. Но очень немногие жители прислушиваются к новостям. Только горстка людей узнаёт безумный голос затравленного метеоролога, Барри Гудена, разглагольствующего о снежной буре в 93-ем и наводнениях 2009 года. Согласно заблаговременным прогнозам Гудена, вскоре холодный циклон опустится на южную часть США, и в течение следующих двадцати четырех часов, столкнётся с высокой влажностью и мягким, тёплым климатом центральной Джорджии, и это, весьма вероятно, вызовет снежную бурю. В совокупности со скоростью ветра в сто км/ч, опасными грозами и мокрым снегом с дождём, буря повергнет охваченный чумой штат в хаос. Мало того, что колебания температуры угрожают превратить обильные осадки в метели, как это было пару лет назад, а теперь, с появлением чумы, жители штата Джорджия совершенно не готовы к разрушительным последствиям наводнений. Несколько лет назад, впоследствии гигантской бури, река Чаттахучи вышла из берегов и затопила густонаселённые районы Розуэлл, Сэнди-Спрингс, и Мариетта. Селевые потоки разрушили дома до оснований. Автомобильные дороги затопило, и катастрофа обернулась десятками погибших и ущербом в сотни миллионов долларов. Но в этом году чудовищная буря, сформировавшаяся над Миссисипи, и приближающаяся с угрожающей скоростью, обещает быть ещё более разрушительной.

Первые признаки аномальной погоды приходят в город с раскатами грома в пятницу во второй половине дня. К ночи начинается проливной дождь, скорость порывистого ветра составляет восемьдесят километров в час. Дождь бьёт по обитым железом стенам баррикад и раскачивает выведенные из строя высоковольтные линии электропередач, заставляя провода щёлкать подобно хлысту. Вспышки молний озаряют тёмные аллеи серебристым мерцанием, делая их похожими на фото в негативе, а слякоть из сточных канав наводняет Главную площадь. Большинство жителей Вудбери пережидают ненастную погоду дома... оставляя тротуары и магазины пустыми...

...практически пустыми, за исключением компании из четырёх человек, которые, не страшась проливных дождей, собрались тайком в помещении под гоночным треком.

* * *

- Если не возражаешь, я бы не стал включать свет, Элис, - доносится голос из тени за столом. Тусклый проблеск проволочной оправы, показавшийся в темноте, это единственное, что выдаёт доктора Стивенса. Приглушённая барабанная дробь дождя по стеклу нарушает тишину. Элис кивает и останавливается у выключателя, нервно потирая озябшие руки. Её лабораторный халат выглядит призрачно белым в мрачном, без окон, офисе, который Стивенс использует в качестве складского помещения.

- Ты собрала нас здесь, Лилли, - бормочет Мартинес из противоположного угла комнаты, сидя на табуретке и покуривая сигару. Светящийся в темноте кончик сигары напоминает светлячка. - В чём дело?

Лилли вышагивает в тени рядов металлических стеллажей. На ней один из армейских плащей Джоша. Он настолько велик Лилли, что она выглядит как ребёнок, надевший папину куртку.

- В чём дело? А дело в том, что я больше не собираюсь так жить.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что это место прогнило до мозга костей, оно опасно, а этот Губернатор опаснее всех, и я не думаю, что жизнь здесь изменится в лучшую сторону в ближайшем будущем.

- И...?

Она пожимает плечами.

- Я рассматриваю варианты.

- Например?

Она делает ещё несколько шагов, тщательно подбирая слова.

- Собрать вещи и выбраться отсюда самостоятельно кажется самоубийством... но я готова рискнуть, если это единственный способ сбежать из этого убогого места.

Мартинес смотрит на Стивенса, который стоит в противоположном конце комнаты, протирая очки и внимательно слушая. Мужчины обмениваются тревожным взглядом. Наконец, Стивенс произносит.

- Ты упомянула варианты.

Лилли останавливается. Она смотрит на Мартинеса.

- Те ребята, с которыми ты работаешь на стене... ты им доверяешь?

Мартинес затягивается, и дым образует венок вокруг его лица.

- Более или менее.

- Кому-то больше, кому-то меньше?

Он пожимает плечами.

- Можно и так сказать.

- Но те ребята, которым ты доверяешь больше, чем другим, они поддержат тебя при случае?

Мартинес смотрит на неё.

- К чему ты клонишь, Лилли?

Лилли делает глубокий вдох. Она понятия не имеет, может ли доверять этим людям, но они кажутся ей единственными здравомыслящими людьми в Вудбери. Она решает, что это может сыграть ей на руку. После долгой паузы, она произносит очень тихо.

- Я говорю о смене режима.

Мартинес, Стивенс, и Элис обмениваются очередным тревожным взглядом. Тишина нарушается приглушённым шумом разыгравшейся бури. Усилившийся ветер заставляет фундамент здания скрипеть. Наконец врач говорит.

- Лилли, я не думаю, что ты знаешь, о чём...

- Нет! - прерывает она его, глядя под ноги, монотонно вышагивая по холодному полу, - Не нужно больше уроков истории, Док. Уже слишком поздно. Слишком поздно вести себя осторожно. Этот Филип Блейк, от него нужно избавиться... и ты знаешь это также хорошо, как и я.

Над ними раздаётся раскат грома. Стивенс испускает мучительный вздох.

- Ты заработаешь билет на гладиаторскую арену, если продолжишь говорить о подобных вещах.

Лилли равнодушно смотрит на Мартинеса.

- Я не очень хорошо тебя знаю, Мартинес, но ты показался мне довольно уравновешенным человеком... человеком, который мог бы возглавить восстание, вернуть людей на правильный путь.

Мартинес смотрит на неё.

- Притормози, детка... ты навредишь самой себе.

- Неважно... вам не обязательно слушать меня... Мне уже всё равно, - она по очереди вглядывается каждому из них в глаза. - Но все вы знаете, что я права. Жизнь в этом городе станет ещё более невыносимой, если мы ничего не предпримем. Хотите сделать из меня предателя, валяйте. Какая разница. Но у нас, возможно, больше не будет шанса свергнуть этого урода. И я не собираюсь сидеть, сложа руки, пока это место горит адским пламенем, и всё больше и больше невинных людей умирают. Вы знаете, что я права, - она снова устремляет взгляд в пол. - От Губернатора нужно избавиться.

Очередной раскат грома содрогает здание, нарушая тишину. Наконец в разговор вступает Элис.

- Вы знаете, она права.

Глава 16

На следующий день, буря, теперь постоянно сопровождаемая проливным дождём и подмёрзшим мокрым снегом, безжалостно поглотила юго-восточную часть штата Джорджия. Телефонные столбы кренятся от неистовых порывов ветра, с грохотом обрушиваясь на брошенные на шоссе автомобили. Трубы переполняются водой и фонтанируют, наводняя заброшенные фермы, в то время как более высокие здания покрыты коварной коркой льда. В семнадцати километрах к юго-востоку от Вудбери, в лесистой низине рядом с тридцать шестым шоссе, шторм наводнил крупнейшее государственное кладбище в южной части Соединенных Штатов.

Мемориальные сады и колумбарий имени Эдварда Найтингейла тянутся вдоль отвесного утёса на полтора километра к югу от Государственного Парка Спруэлл, и хранят в себе десятки тысяч исторических памятников. Готическая капелла и центр для посетителей находятся в восточной части владения, в двух шагах от медицинского центра Вудлэнд, крупнейшего в штате. Комплекс зданий, включающий морг и огромный лабиринт похоронных бюро на нулевом этаже, брошенный персоналом с началом чумы, теперь кишит свежеобратившимися зомби. Некоторые свежие трупы были подготовлены для вскрытия или захоронения, другие прибыли в больницу уже мёртвыми в заколоченных ящиках. До этого момента они находились в ловушке, запертые в герметичных камерах.

В субботу в 4:37 вечера по времени восточного побережья, местная река Флинт вышла из берегов. Вспышки молнии освещают затопленные берега реки, разрушенные фермы, смытые потоками воды рекламные щиты и брошенные на просёлочной дороге автомобили, похожие на игрушки, разбросанные сердитым ребёнком. Приблизительно через час начинаются оползни. Весь северный склон вдоль границ кладбища начинает осыпаться. Мокрая, грязная, рыхлая масса земли движется по направлению к реке, отрывая могилы от земли, сбрасывая старинные гробы с холма. Гробы вскрываются и проливают их ужасное содержимое в океан грязи и слякоти. Большинство рваных скелетов рассыпаются как пепел. Но многие погребённые трупы, особенно свежие и нетронутые разложением, цепляются и царапают землю, скользя вниз к берегам реки.

Изысканные окна вдоль основания центра для посетителей трескаются и разлетаются на осколки под давлением потоков воды и грязи. Ураганный ветер завершает работу, вырывая готические шпили, обрушивая верхушки колоколен и обезглавливая остроконечные крыши. В пятистах метрах к востоку, мчащийся поток воды ударяет по медицинскому центру, вынося кипы мусора через выбитые окна и двери. Вместе с водой и мусором наружу выбираются некогда запертые в морге зомби. Многие из них подхвачены сильным ветром и поглощены течением.

К пяти часам того же дня, количество воскресших мертвецов становится достаточно большим, чтобы заполнить некрополь. Они напоминают огромную стаю морских существ, вынесенных приливом на берег и заполонивших сады и табачные плантации. Они падают, один за другим, подхватываемые течением, некоторые цепляются за деревья, другие запутываются в плавающем сельскохозяйственном мусоре. Некоторых затягивает под воду и несёт течением на километры вперед. Под водой, в мерцающих бликах света, они инстинктивно размахивают конечностями с неутолимым чувством голода. Тысячи мертвецов собираются в долинах и низинах к северу от шоссе, с трудом выбираясь из грязи, они напоминают гротескную пантомиму первобытного человека, увязшего в вареве каменного века.

Той же ночью, прежде чем закончился проливной ливень, и шторм переместился в направлении Восточного Побережья, численность мертвецов, заполонивших сельскую местность, превысила популяцию соседнего города Харрингтон в штате Джорджия до начала эпидемии, которая, в соответствии с дорожным знаком на шоссе 36, составляла 4011 человек. В период после эпохальной бури, почти тысяча заблудших трупов начинает сливаться в крупнейшее стадо, настолько огромное, каких ещё не было с момента появления чумы. В прорезаемой дождём темноте, зомби медленно и неуклюже собираются в толпу, пока не образовывают массивную орду в холмистой местности между Крэст Хайвей и Роланд Роуд. Стадо так плотно образовано, что с высоты их гнилые головы можно ошибочно принять за тёмный, отвратительный, медленно движущийся по земле поток воды.

По необъяснимой причине, будь то инстинкт, запах, феромоны, или случайность, орда начинает двигаться по глинистой земле в северо-западном направлении, прямо к ближайшему населённому пункту на своём пути, городу под названием Вудбери, который находится на расстоянии чуть более восьми километров.

* * *

По окончании шторма поля и фермы юго-восточной Джорджии затоплены огромными, чёрными, грязными лужами, в низинах образовалась гололедица, холмы и возвышенности покрыты грязью и слякотью. Холодный ливень постепенно утихает и на смену ему приходит дождь со снегом, покрывая инеем леса и холмы вокруг Вудбери, обрамляя кроны деревьев блестящими ветвями, украшая линии электропередач сосульками, и рисуя белым снегом тропы. Всё это выглядело бы красивым в другое время и в другом месте, но сейчас лишь отражает пустоту, эпидемию и отчаяние людей.

На следующий день жители Вудбери изо всех сил стараются вернуть жизнь в городе в привычное русло. Губернатор приказывает рабочим бригадам совершить набег на соседнюю молочную ферму в поисках соляных блоков, которые впоследствии необходимо перевезти на грузовике, раздробить с помощью цепной пилы и распределить по поверхности дорог и тротуаров. Мешки с песком расположены в южной части города, рядом с затопленными железнодорожными путями, в попытке удержать стоячие воды на железнодорожной платформе. Весь день, под небом цвета сажи, жители Вудбери выгребают воду, посыпают солью, вскапывают, чистят и укрепляют затопленные улицы и закоулки.

- Шоу должно продолжаться, Боб, - говорит Губернатор тем днём, стоя за защитным ограждением грунтового гоночного трека, яркий свет пробивается сквозь туман, бренчание генераторов напоминает удалённый гул духового оркестра. В воздухе пахнет испарениями бензина, щёлочью и горящим мусором. Поверхность гоночного трека, покрытая толщей грязи, рябит на ветру. Дожди затопили арену, и теперь мутная стоячая вода переливается в огнях прожекторов. Покрытые коркой льда трибуны в основном пустуют, за исключением небольшой бригады рабочих, управляющихся с швабрами и лопатами.

- Что? - Боб Стуки плюхается на сиденье трибуны в шести метрах позади Губернатора.

Рассеянно испустив отрыжку, его голова откинулась в пьяном угаре. Боб выглядит как потерянный мальчик. Пустая бутылка Джим Бим лежит на заиндевелой стальной скамье рядом с ним, ещё одна, наполовину полная, зажата в его жирной, онемевшей руке. Он беспробудно пил в течение последних пяти дней, с тех пор как проводил Меган Лафферти в мир иной.

Неисправимые пьяницы сохраняют состояние опьянения лучше, чем обычный человек. Большинство изредка выпивающих достигают оптимального уровня опьянения, того безболезненного, беспомощного, весёлого состояния, что позволяет застенчивым людям найти в себе силы общаться, лишь ненадолго перед тем, как окончательно погрузиться в забытье. Боб, напротив, может достигнуть забвения после литра виски и поддерживать это состояние в течение нескольких дней. Однако сейчас, в этот самый момент, Боб Стуки достиг апогея своего пьянства. Выпивая по четыре литра в день, он начал регулярно засыпать, терять контроль над реальностью, страдать галлюцинациями и отключаться на долгое время.

- Я сказал, что шоу должно продолжаться, - говорит Губернатор немного громче, подходя к сетчатому забору, отделяющему его от Боба, - Эти люди становятся крайне раздражительными, Боб. Им необходимо снять напряжение.

- Чертовски верно, - невнятно ворчит Боб хриплым голосом, едва удерживая голову. Он смотрит вниз через стальную перегородку на Губернатора, который теперь стоит всего в паре метров, злобно глядя на Боба сквозь заборную сетку. В помутнённом взгляде Боба, Губернатор кажется ему зловещим в холодном освещении стадиона, серебристый ореол появляется вокруг его зачёсанных назад волос цвета вороньего крыла. Его дыхание выходит клубами белого пара, его усы в стиле Фу Манчу подёргиваются по мере того, как он излагает. - Незначительная снежная буря не сломит нас, Боб. У меня есть кое-что, что взбудоражит этих людей. Просто подожди. Ты ещё ничего не видел.

- Звучит... славно, - произносит Боб, тяжело опрокидывая голову. В глазах у него темнеет.

- Завтра вечером, Боб, - лицо Губернатора расплывается в помутневшем взгляде Боба, словно призрачное видение. - Это обучающий момент. Отныне, здесь всё будет по-другому. Закон и порядок, Боб. Это будет лучшая возможность научиться чему-то. И прекрасное шоу, чтобы расслабиться. Я собираюсь потрясти их грёбаный мир. Я соберу их всех здесь, в этой грязи и дерьме. Боб? Ты ещё здесь? Боб, ты в порядке? Не отключайся, приятель.

Когда Боб соскальзывает с кресла трибуны и падает на землю в очередном помутнении сознания, последним образом, запечатлённым в его мысленном взоре, становится лицо Губернатора, размытое за ржавым, ромбовидным, сетчатым забором.

- Где, чёрт возьми, носит Мартинеса? - оборачивается Губернатор. - Этого засранца не видно уже несколько часов.

* * *

- Послушайте, - говорит Мартинес, заглядывая в глаза каждого заговорщика, одного за другим, в тусклом свете привокзального склада. Пятеро мужчин сидят на корточках вокруг Мартинеса, в дальнем углу. В помещении, обвитым паутиной, темно, как в могиле. Мартинес зажигает сигариллу, и дым обрамляет его привлекательное, лукавое лицо. - Нельзя отпускать пойманную кобру, нужно бить как можно быстрее и как можно сильнее.

- Когда? - произносит молодой человек по имени Стиви, сидящий рядом с Мартинесом, высокий, долговязый парень смешанной крови. Он носит чёрную шелковую куртку и густые светлые усы, и нервно моргает своими длинными ресницами, обрамляющими искренние глаза. Внешняя невинность Стиви противоречит его свирепой способности к уничтожению зомби.

- Скоро, - Мартинес выдыхает дым дешёвой сигары. - Я дам вам знать сегодня вечером.

- Где? - спрашивает другой заговорщик, пожилой человек в тёмно-синем пиджаке и шарфе, известный как Швед. Его пышная копна светлых волос, обветренное лицо и широкая грудь, постоянно увешанная бандольерами, придаёт ему сходство с борцом французского Сопротивления во Второй мировой войне. Мартинес смотрит на него.

- Я дам вам знать.

Швед раздраженно вздыхает.

- Мы рискуем собственными задницами, Мартинес. Думаю, ты мог бы посвятить нас в детали того, на что мы идём.

Теперь говорит чернокожий мужчина в зимней жилетке по имени Бройлс.

- Есть причина, по которой он не посвящает нас в детали, Швед.

- Да? И какая же?

Чернокожий мужчина поднимает взгляд на Шведа.

- Предел погрешности.

- Повтори?

Чернокожий мужчина смотрит на Мартинеса.

- Слишком многое поставлено на карту, кого-то могут поймать ещё до того, как всё начнётся, его будут пытать и прочее дерьмо.

Мартинес кивает, покуривая сигару.

- Что-то вроде того... да.

Четвёртый мужчина, бывший механик из Мейкона по имени Таггерт, вмешивается в разговор.

- Что с охраной?

- Брюсом и Гейбом? - спрашивает Мартинес.

- Да... думаешь, мы сможем переманить их на свою сторону?

Мартинес делает очередную затяжку дешёвой сигары.

- Как ты думаешь?

Таггерт пожимает плечами.

- Не думаю, что они согласятся на подобное. До сих пор Блейк держал их так близко, что они чуть ли не задницу ему по ночам подтирают.

- Именно, - Мартинес делает глубокий вдох. - Вот почему мы должны разобраться с ними в первую очередь.

- Если хотите знать моё мнение, - бормочет Стиви, - большинство людей в этом городе и не думали жаловаться на Губернатора.

- Он прав, - с нервным кивком соглашается Швед. - Я бы сказал, что девяносто процентов этих людей на самом деле боготворят сукина сына, и их устраивает то, что происходит в городе. То, что кладовая остаётся полной, стена продолжает стоять, шоу продолжается... это как немцы в 1930 году, когда грёбаный Адольф Гитлер...

- Ладно, заткнитесь уже! - Мартинес бросает сигару на покрытый гарью пол и тушит её носком сапога. - Послушайте меня... все, - Он встречается взглядом с каждым из них, пока говорит низким монотонным голосом, пронизанным нервным напряжением. - Это произойдет, и произойдет быстро и решительно... иначе мы, в конечном итоге, окажемся на скотобойне в качестве пищи для зомби. Это будет несчастный случай. Вот и всё, что вам нужно знать на данный момент. Если засомневались, дверь там. Без обид. Это единственный шанс, - он немного смягчает голос. - Вы, ребята, были хорошими работниками, честными людьми... а здесь не так просто заработать доверие. Если хотите отказаться - без проблем. Но сделайте это сейчас. Потому что как только мы начнём, обратного пути не будет.

Мартинес ждёт. Никто ничего не говорит, никто не уходит.

* * *

В ту ночь температура резко падает, поднимается северный ветер. Из дымоходов на главной улице Вудбери валит древесный дым, генераторы работают сверхурочно. На западе города над гоночным треком всё ещё работает масштабное искусственное освещение, завершаются последние приготовления к важной мировой премьере следующего вечера.

Находясь в своей квартире над химчисткой, Лилли Коул выкладывает на покрывало два 22-калибровых полуавтоматических Ругера, наряду с запасным магазином, и картонную коробку с трассирующими пулями 32 калибра. Мартинес дал ей оружие и кратко объяснил, как поменять патроны в оружии. Она отходит и с прищуром смотрит на позолоченные пистолеты. Её сердцебиение учащается, в горле пересыхает от знакомого чувства паники и неуверенности в себе. Она закрывает глаза и пытается подавить в себе страх. Затем открывает их снова, поднимает правую руку вверх и рассматривает её, как будто рука принадлежит кому-то другому. Её рука не дрожит. Она невероятно устойчива. Лилли вряд ли уснёт хоть на минуту этой ночью, а возможно и следующей. Достав большой рюкзак из-под кровати, она упаковывает в него оружие, боеприпасы, мачете, фонарик, нейлоновый шнур, снотворное, клейкую ленту, банку Red Bull, зажигалку, рулон брезентового тента, перчатки без пальцев, бинокль и запасную непромокаемую жилетку. Она застёгивает молнию на ранце и запихивает его обратно под кровать. Меньше двадцати четырёх часов остаётся до миссии, которая изменит ход её жизни. Лилли укутывается в пальто, натягивает утеплённые сапоги и вязаную шапку. Она сверяется с часами на ночном столике. Через пять минут, в 11:45 вечера, она запирает квартиру и выходит на улицу.

* * *

Безлюдный город погрузился в ночную стужу, в воздухе пахнет едкими испарениями серы и подмороженной солью. Лилли вынуждена осторожно шагать по заледеневшему тротуару, снег хрустит под её ногами. Она смотрит через плечо. На улицах пусто. Она обходит почтовое отделение и направляется к дому Боба. Деревянная лестница, на которой повесилась Меган, скована льдом с тех пор, как утихла буря. Она скрипит под ногами, когда Лилли осторожно поднимается вверх. Она стучит в дверь. Тишина. Она стучит снова. Ничего. Она тихонько зовёт Боба, но не слышит ответа, изнутри не доносится ни звука. Она дёргает дверную ручку, и дверь оказывается не запертой. Она позволяет себе войти. В кухне темно и тихо, пол усыпан разбитой посудой и осколками кухонной утвари, на полу лужи пролитой жидкости. На мгновение Лилли задумывается, не стоило ли ей захватить оружие. Она осматривает гостиную справа и замечает опрокинутую мебель и горы грязного белья. Она находит на столешнице фонарик на батарейках, хватает его и включает. Она идёт дальше по квартире и зовёт.

- Боб?

Битое стекло на полу прихожей поблёскивает в свете фонарика. Одна из медицинских аптечек Боба лежит на ковре. Аптечка перевёрнута, её содержимое разбросано по полу. На стене виднеется что-то липкое. Лилли борется со страхом и идёт дальше.

- Есть кто дома?

Она заглядывает в спальню в конце коридора и находит Боба сидящим на полу, он прислонился к незаправленной кровати, его голова запрокинута. На нём запятнанная борцовка и боксёрские трусы, его тощие ноги, белые, как алебастр. Он сидит как вкопанный, и на мгновение Лилли кажется, что он мёртв. Но затем она замечает, как его грудь медленно вздымается и опускается, и обращает внимание на полупустую бутылку Джим Бим, которую Боб еле держит в обессилевшей правой руке.

- Боб!

Она бросается к нему и нежно приподнимает его голову, прислоняя её к кровати. Его сальные, истончённые волосы взъерошены, его веки отяжелели, глаза налились кровью и остекленели, он бормочет что-то вроде.

- Слишком многие из них... они…

- Боб, это я, Лилли. Ты слышишь меня? Это я, Лилли.

Его голова наклоняется.

- Они умрут... мы не сможем спасти их всех…

- Боб, проснись. Тебе снится кошмар. Всё хорошо, я здесь.

- Они кишат личинками... их так много... как ужасно...

Она поднимается, разворачивается и спешит из комнаты. По коридору она бежит в грязную ванную, наливает немного воды в замаранную чашку и возвращается с водой. Она нежно забирает выпивку из рук Боба и бросает бутылку через всю комнату. Бутылка разбивается о стену, разбрызгивая капустно-розовую жидкость на обои. Боб вздрагивает от резкого шума.

- Вот, выпей это,- говорит она и протягивает ему чашку. Он откашливает содержимое обратно. Его руки бессильно дёргаются, пока он кашляет. Он пытается сосредоточить взгляд на ней, но его глаза не слушаются. Она гладит его лихорадящее лицо. - Я знаю, тебе больно, Боб. Всё будет в порядке. Теперь я здесь. Ну же.

Она с трудом приподнимает его за руки и опрокидывает тяжёлую тушу на кровать. Она кладёт его голову на подушку, укрывает ноги и натягивает одеяло до самого подбородка, тихонько произнося.

- Я знаю, как тяжело было потерять Меган и всё такое, но ты просто обязан держаться.

Его лоб хмурится, взгляд, полный агонии искажает его бледное, покрытое глубокими морщинами, вытянутое лицо. Он смотрит в потолок. Он похож на человека, который был похоронен живым и пытается дышать. Он произносит нечленораздельно.

- Я никогда не хотел, чтобы... никогда... это не моя идея...

- Всё в порядке, Боб. Ты не обязан ничего говорить, - Она гладит его лоб и говорит тихим, мягким голосом. - Ты всё правильно сделал. Всё будет в порядке. Жизнь здесь изменится, всё станет лучше, - она гладит его по щеке, плоть под кончиками пальцев кажется ей холодной. Она начинает тихонько петь. Она поёт ему "The Circle Game" Джони Митчелла, как когда-то. Голова Боба оседает обратно на влажную от пота подушку, его дыхание начинает успокаиваться. Его веки тяжелеют. Как когда-то. Он начинает храпеть. Лилли ещё долго поёт после того, как он задремал.

- Мы избавимся от него, - тихо говорит Лилли спящему Бобу.

Она знает, что сейчас он уже не слышит её, если вообще слышал. Сейчас Лилли говорит сама с собой. Говорит с глубоко погребённой частью себя.

- Слишком поздно, назад пути нет... мы избавимся от него...

Голос Лилли замолкает, и она решает найти ещё одно одеяло и провести остаток ночи у постели Боба, ожидая рассвета рокового дня.

Глава 17.

На следующее утро Губернатор завершает последние приготовления к большому шоу. Он встаёт на рассвете, быстро одевается, варит кофе и кормит Пенни последними запасами человеческих внутренностей. В семь часов он уже идёт по улице в сторону квартиры Гейба. Рабочие уже встали и трудятся на тротуарах. Погода на удивление мягкая, учитывая то, какой она была на прошлой неделе. Столбики ртути поднялись до минус десяти градусов, небо просветлело и покрылось бледно-серыми облаками цвета цемента. Слабый ветер едва шевелит утренний воздух, и начинающийся день кажется Губернатору вполне подходящим для новых вечерних гладиаторских боёв.

Гэйб и Брюс контролируют транспортировку зомби, которых они держат в комнатах, под гоночным треком. Им потребовалось несколько часов, чтобы перевести существ, не столько потому, что ходячие весьма непослушны, но и потому, что Губернатор хочет сделать всё в тайне. Премьера Кольца Смерти возимела дух индустрии развлечений и Губернатор хочет, чтобы открытие вечера ослепило толпу. Большую часть дня он проводит на арене, проверяя работу занавеса, систему громкой связи, музыкальное оформление, освещение, входы, безопасность и, что немаловажно, участников турнира.

Двое выживших гвардейцев, Зорн и Мэннинг, чахнут в подземной камере и уже потеряли большую часть своего жира и мышц. Питаясь отходами, несвежими крекерами и водой в течении многих месяцев, прикованные цепью к стене 24 дня в неделю, она стали похожи на живые скелеты и уже почти перестали мыслить здраво. Единственное их сохранённое достоинство, это военная подготовка и злость, которая за недели их мучительного плена стала только сильнее и превратила их в привидения с дикими глазами, жаждущими мести. Другими словами, если они не смогут разорвать горло своим тюремщикам, то они с удовольствием сделают это друг с другом.

Гвардейцы - последние кусочки пазла и поэтому Губернатор ждёт до последней минуты, перед тем, как их привести. Гейб и Брюс вербуют трёх самых здоровых рабочих, чтобы те вошли в камеру и ввели им теопентал натрия, который бы усыпил их на момент перехода. Их не нужно далеко вести. Затянув кожаные ремни вокруг их шеи, запястья и лодыжек, этих двух гвардейцев ведут по металлической лестнице на уровень арены. Когда-то давно фанаты гонок блуждали по этим цементным коридорам, покупая футболки, корндоги, пиво и сахарную вату. Теперь эти тоннели погружены в бесконечную темноту, заколочены, заперты на висячие замки и используются в качестве временных складов для всего, начиная от топливных баков до запечатанных картонных коробок с ценностями, украденными у мёртвых.

Всё готово к шести тридцати. Губернатор приказывает Гейбу и Брюсу встать на противоположных концах арены у выходов, чтобы принять меры против любых непокорных противников или заблудших зомби, если уж на то пошло, попытающихся сбежать. Удовлетворённый приготовлениями, Губернатор возвращается домой, чтобы переодеться. Он одевается во всё чёрное - чёрный кожаный жилет, кожаные штаны, кожаные берцы - и затягивает кожаным ремешком хвостик на волосах. Он чувствует себя рок-звездой. Он завершает свой ансамбль фирменным пыльником.

Вскоре после семи, приблизительно сорок жителей Вудбери начинают собираться на стадионе. На всех постерах на столбах и растяжках на витринах магазинов, развешанных в течение недели, указано время начала в семь тридцать, но все хотят занять хорошее место в центре трибуны, расположиться, достать напитки, а также одеяла и подушки. В тёплом воздухе разносится взволнованное гудение, нарастающее с приближением начала представления.

В 19:28 зрители, столпившиеся в центре трибуны, замолкают, и некоторые из них стоят на оградительной черте, с прижатыми к сетке лицами. Самые молодые опускаются на нижний уровень, в то время как женщины, пары и пожилые жители располагаются на более высоких рядах, завёрнутые в одеяла, чтобы согреться. На всех лицах читается наркоманский голод в состоянии ломки, горожане выглядят измождёнными, вымотанными, нервными. Они чувствуют, что должно произойти нечто неординарное. Чувствуют запах крови. Губернатор не должен разочаровать.

* * *

Ровно в 7:30, согласно времени на наручных часах Губернатора, на стадионе начинает играть музыка под непрекращающиеся завывания ветра. Сначала тихо вступают духовые инструменты, их низкие аккорды также глубоки, как подземная дрожь. Эта увертюра знакома многим, но немногие смогли бы назвать это симфоническое произведение Заратустра Рихарда Штрауса. Большинство знают эту часть с 2001: Космическая Одиссея, быстро нарастающие духовые, основывающиеся на драматических фанфарах.

Лёгкая завеса снега становится видимой в свете дуговых ламп; блестящий луч, направлен в центр грязного участка и образует бассейн магниевого света размером с лунный кратер. Раздаётся дружный крик толпы, когда в этот конус света вступает Губернатор. Он поднимает руку, в королевском, мелодраматичном жесте, в тот момент, когда музыка достигает апогея. Ветер играет полой его плаща. Его ботинки утопают на шесть дюймов в грязи болотистого участка промокшей земли. Он считает, что грязь только добавит драматизма.

- Друзья! Жители Вудбери! - громко произносит он в микрофон, подключённый к стойке позади него. Его баритон возносится в небо, эхом возвращаясь с пустых трибун со всех сторон. - Вы упорно трудились, чтобы сохранить город! И вы будете вознаграждены!

Три с половиной дюжины голосов издают отвратительный шум, будто их голосовые связки также натянуты, как и психика. На ветру разносятся звуки кошачьего концерта.

- Вы готовы к мощному действу этим вечером?

Из галереи раздаётся какофония звуков, наоминающих крик гиены, и диких приветственных возгласов.

- Вызовите соперников!

По сигналу, со звуком, похожим на вспышку огромной спички, на верхнем ярусе включается огромный следящий проектор, и множество лучей опускаются к арене. Один за другим, серебристые круги света падают на огромные чёрные занавесы из брезента, закрывающие все пять выходов из зала. В дальнем конце стадиона поднимаются распашные двери, и Зорн, младший из гвардейцев, появляется в тени прохода. Одетый в самодельные наплечники и защитные щитки, он держит в руках большой мачете и дрожит от скрытого помешательства. Он направляется к центру стадиона с диким выражением лица, перемещаясь скованно и рывками, из-за того, что слишком долго просидел пленным на привязи. Почти одновременно, словно зеркальное отражение появления Зорна, на противоположном конце стадиона поднимается вторая дверь. На арену выходит старший из гвардейцев, Мэннинг, с растрёпанными седыми волосами и налитыми кровью глазами. Мэннинг держит огромный боевой топор и идёт по грязи, сильно напоминая зомби. Когда оба соперника приближаются друг к другу в центре ринга, Губернатор громко произносит в микрофон:

- Дамы и господа, с большой гордостью я представляю вам Кольцо Смерти!

Толпа дружно выдыхает, когда по сигналу поднимаются остальные занавесы, из-за которых появляются толпы рычащих, голодных зомби. Некоторые зрители на трибунах вскакивают, в инстинктивном желании сбежать, когда кусачие вваливаются на арену из сводчатых проходов, протягивая руки к человеческому мясу. Кусачие преодолевают половину пути, неловкими шаркающими шагами, пачкаясь в грязи, когда натягивают до предела свои цепи. Некоторые из них, удивлённые ограничением их свободы, падают с ног, неуклюже приземляясь в грязь. Другие недовольно рычат, протягивая мёртвые руки навстречу толпе, недовольные несправедливостью нахождения на привязи.

- ДА НАЧНЁТСЯ БОЙ!

В центре арены Зорн набрасывается на Мэннинга, ещё до того, как тот успевает подготовиться, фактически даже раньше, чем Губернатор успевает безопасно покинуть арену, и старший солдат едва успевает заблокировать оружием резкий удар. Мачете опускается и выбивает из молотка сноп искр. Толпа аплодирует, когда Мэннинг падает в грязь, поскользнувшись на жиже, всего в нескольких сантиметрах от ближайшего зомби. Ходячий, с дикими глазами, жаждущий крови, клацает челюстью у лодыжки Мэннинга, но его сдерживает цепь. Мэннинг вскакивает на ноги, его лицо пылает от ужаса и безумия. Губернатор с улыбкой выходит через ворота. Он идёт через тёмный зацементированный тоннель под звуки шумной толпы, хихикая про себя при мысли о том, как это было бы удивительно, если бы одного из гвардейцев укусили прямо на глазах у всей толпы, и он бы обернулся во время сражения. Вот это было бы настоящим развлечением. Он поворачивает за угол и видит одного из своих людей, стоящего возле пустой стойки для продуктов, сжимающего АК-47. Молодой человек, фермер-переросток из Мейкона, одетый в дешёвый пуховик и шерстяную шапочку, поднимает взгляд на Губернатора.

- Хей, Губ... Как там проходит?

- Возбуждение и азарт, Джонни, возбуждение и азарт, - отвечает Губернатор с подмигиванием. - Хочу проверить Брюса и Гейба на выходах... А ты удостоверься, что ходячие находятся внутри поля, а не вернулись к воротам.

- Хорошо, босс.

Губернатор идёт дальше, поворачивает за другой угол и шагает по пустынному тоннелю. По мере приближения к восточному выходу, в тёмном проходе слышится приглушённый шум толпы, доносящийся с арены. Находясь на вершине блаженства, он начинает свистеть, но внезапно замолкает, замедляет шаг и тянется к своему 38-и калибровому пистолету на поясе. Неожиданно он чувствует, что что-то идёт не так. Он резко останавливается посреди тоннеля. Восточный вход, находящийся на расстоянии шести метров от поворота, полностью пуст. Внешние ворота - вертикальная дверь, сколоченная из деревянных планок - пропускают тонкие лучи яркого света фар автомобиля, работающего на холостом ходу. В это мгновение Губернатор замечает брошенный на полу М1, оружие Гейба, лежащее без присмотра.

- Сукин сын! - бормочет Губернатор, достаёт пистолет и поворачивается. Синий огонёк электрошокера щёлкает у его лица, отталкивая его назад.

* * *

Мартинес быстро приближается, держа в одной руке электрошокер и тяжёлую кожаную дубинку в другой. Пятидесяти-киловольтный удар отбрасывает Губернатора назад, он врезается в стену и 38-калибровый вылетает из его руки. Мартинес с глухим ударом опускает дубинку на макушку Губернатора. Губернатор корчится возле стены, дико раскачиваясь и сопротивляясь падению. Он вскрикивает, как в приступе, вены на его шее и висках вздуваются, когда он бьёт Мартинеса. Швед и Бройлс, стоящие позади Мартинеса с обоих флангов, стоят наготове с верёвкой и скотчем. Мартинес снова бьёт Губернатора дубинкой и на этот раз это срабатывает. Оглушённый Губернатор падает на пол, его глаза закатываются. Швед и Бройлс подходят к дрожащему телу на цементном полу, свернувшемуся в позе эмбриона. Меньше чем за шестьдесят секунд, они связывают Губернатора и заклеивают ему рот клейкой лентой. Мартинес предупреждающе свистит и реечная дверь подпрыгивает.

- На счёт три, - бормочет Мартинес, прячет электрошокер в чехол и запихивает дубинку за пояс. Он хватает связанные верёвкой лодыжки. - Один, два... три!

Бройлс берёт Губернатора за плечи, Мартинес поднимает ноги, Швед выводит их через ворота на холодный ветер, и они обходят заведённый автомобиль. Задняя дверь открывается, и они закидывают тело внутрь. За считанные секунды мужчины забираются в фургон, двери захлопываются и автомобиль отъезжает назад, подальше от ворот. Фургон со стуком останавливается, затем коробка передач переключается в положение движения, и грузовик с грохотом уезжает. Спустя секунду всё, что остаётся у входа в тоннель - облако выхлопного газа.

* * *

- Проснись, ублюдок! - Лилли хлопает по щекам Губернатора, глаза мужчины, лежащего на полу фургона, приоткрываются. Грузовик с грохотом отдаляется от города. Связанные Гэйб и Брюс, с заклеенными клейкой лентой ртами, лежат в передней части загромождённого грузового отсека. Швед держит направленный на них 45-калибровый Смит-энд-Вессон. Глаза мужчин широко распахнуты. Вдоль стенки грузового отсека стоят военные картонные коробки, начиная от упаковок бронебойных пуль до зажигательных гранат.

- Полегче, Лилли, - предостерегает Мартинес, приседая рядом. В его руке в перчатке сжата портативная рация. На его лице читается нервное напряжение. Он отворачивается, нажимает на включатель и произносит низким голосом.

- Езжайте за Джипом, не включайте фары и сообщите мне, если заметите ходячих.

Губернатор приходит в сознание, моргает и осматривается, проверяет натяжение оков - резиновых наручников, нейлоновой верёвки и клейкой ленты поверх его рта.

- Тебе нужно это услышать, Блейк, - говорит Лилли мужчине на рифлёном полу. - Губернатор... Президент... Грёбаный Король... неважно, как ты себя называешь. Ты вообразил себя великодушным диктатором?

Глаза Губернатора продолжают блуждать по стенкам фургона, не фокусируясь не на чём, как у запертого в клетке животного.

- Мои друзья не должны были умереть, - продолжает Лилли, нависая над Губернатором. На мгновение её глаза увлажняются, и она ненавидит себя за это. - Возможно, ты мог бы сделать из этого места нечто большее... место, где люди могли бы жить в безопасности и согласии... вместо этого извращённого больного шоу уродов, которое ты устроил.

Мартинес произносит в рацию:

- Стиви, видишь что-нибудь?

Через потрескивания слышится голос молодого человека.

- Никак нет... Ничего... Постой! - Слышится звук помех, затем потрескивание. Доносится голос Стива. - Что за чёрт?

Мартинес жмёт на кнопку.

- Стиви, повтори, я не понял.

Помехи... треск.

- Стиви? Слышишь? Я не хочу удаляться от города!

Сквозь треск периодически слышится голос Стиви.

- Тормози, Тайгер... Тормози! Какого чёрта! КАКОГО ЧЁРТА!

Сзади Лилли вытирает глаза и пристально смотрит в глаза Губернатору.

- Секс за еду? Серьёзно? Это и есть твоё великое сообщество...

- Лилли! - рявкает на неё Мартинес. - Прекрати! У нас возникла проблема! - Он жмёт кнопку на рации. - Бройлс, останови фургон!

В этот момент, глаза Губернатора находят глаза Лилли, он приходит в сознание и сверлит её взглядом, полным тихой ярости, словно пытаясь прожечь дыру в её душе, но она даже не замечает этого.

- Все эти драки, самоубийства и ужас, вводящие людей в кататонический ступор...

Она хочет плюнуть в него.

- Вся эта твоя идея с грёбаным СООБЩЕСТВОМ...

- Лилли! Чёрт! - Мартинес поворачивается и смотрит на неё. - Пожалуйста...

Фургон с визгом останавливается, отбрасывая Мартинеса к перегородке, а Лилли через Губернатора и прямо на коробки с боеприпасами. Упаковки рассыпаются, и Лилли растягивается на полу. Портативная рация отлетает к вещмешку. Губернатор перекатывается от одной стенки к другой. Скотч отклеивается от его рта. Из динамика с трещанием доносится голос Бройлса.

- Вижу ходячих!

Мартинес подползает к рации, подхватывает и жмёт на кнопку.

- Что, Бройлс, чёрт возьми, происходит? Зачем надо было...

- Ещё один! - пронзительно кричит голос из маленького динамика. - Ещё парочка, вышли из... Дерьмо... дерьмо... БЛЯДЬ!

Мартинес жмёт на включатель.

- Бройлс, какого чёрта происходит?

- Их больше, чем мы... - доносится в ответ из радио. На мгновение слышится лишь белый шум, а затем сквозь шум голос Стиви произносит:

- Господи, целое стадо существ выходит из...

Снова белый шум на мгновение.

- Они выходят из леса, чувак, продолжают идти...

Мартинес кричит в микрофон.

- Стиви, говори со мной! Мы можем объехать их и вернуться?

Белый шум.

- Стиви! Слышишь меня? Мы можем вернуться?

На этот раз слышится голос Бройлса:

- Слишком много, босс! Никогда столько не видел...

Идут помехи, затем слышится звук выстрелов и разбивающегося стекла, эхом доносящийся сквозь стены фургона. Лилли вскакивает на ноги. Она понимает, что произошло и тянется к Ругеру за поясом. Она достаёт его и взводит курок, глядя через плечо.

- Мартинес, вызывай своих назад, вытащи их оттуда!

Мартинес жмёт на включатель.

- Стиви! Слышишь меня?! Уходим, назад! Возвращаемся! Мы найдём другое место! Слышишь меня? СТИВИ!

Отчаянный крик Стиви раздаётся из динамика, и сразу же начинаются другие помехи в виде треска автоматического оружия.... следует ужасающий скрежет металла... а затем чудовищный грохот.

- Стойте! Они возвращаются! Их слишком много! Держитесь! Мы попали! МЫ ПОПАЛИ БЛЯДЬ!! - голос Бройлса.

Фургон дрожит, когда двигатель переключается в положение обратного хода и рывком движется назад, и центростремительная сила отбрасывает всех к перегородке. Лилли ударяется плечом о стойку с оружием, роняя на пол полдюжины карабинов. Гейб и Брюс катятся и врезаются друг в друга. Незаметно для остальных, Гейб просовывает пальцы под наручники Гейба и начинает выкручивать их. У Брюса вылетает кляп, и он кричит искаженным от ужаса голосом:

- ВЫ, УБЛЮДКИ, ИЗ-ЗА ВАС МЫ ВСЕ УМРЁМ!

Фургон сбивает существо, затем ещё одно, и ещё, влажные, приглушённые удары раскачивают ходуном шасси, и Лилли хватается свободной рукой за поручень, осматривая грузовой отсек. Мартинес на руках и коленях бросается к рации, в то время как темнокожий мужчина плюётся и ругается, а Швед нацеливает на лысину чернокожего свой 45-калибровый:

- ЗАТКНИСЬ, МАТЬ ТВОЮ!

- УБЛЮДОК, ДАЖЕ НЕ ВЗДУМАЙ...

Фургон врезается во что-то и застревает, задние колёса буксуют на чём-то слизком и мягком, а сила тяжести отбрасывает всех в угол. Ружья вылетают из рук, Губернатор откатывается к стенке с картонными коробками, которые падают на него. Он сердито вскрикивает, а затем затихает. Слетевший с его губ скотч свисает с подбородка. Все затихают, когда фургон на мгновение замирает. А затем автомобиль начинает трястись. Боковой удар привлекает всеобщее внимание. Из упавшей рации всё ещё слышится голос Бройлса, повторяющий "слишком много" и "уходим", когда рёв АК-47 из кабины разрывает тишину, сопровождаемый звуками битого стекла и человеческими криками. Снова всё затихает. И замирает. За исключением низкого, монотонного рычания сотен мёртвых голосов, которые, проникая сквозь стены фургона, напоминают звук гигантского турбинного двигателя, ревущего снаружи. Что-то снова бьёт по фургону, дёргая его в бок в яростном параксизме. Мартинес хватает автомат у стены, отводит заводной курок, пошатываясь, направляется в задней дверце и уже хватается за ручку, когда слышит позади себя глубокий голос.

- На твоём месте, я бы этого не делал.

Лилли опускает взгляд на пол и видит Губернатора, сидящего спиной к стене с горящими тёмными глазами. Лилли направляет на него ругер.

- Ты больше не командуешь здесь, - шипит она на него сквозь зубы.

Фургон снова кренится вбок. Тишина затягивается.

- Ваш маленький план катится к чертям, - с садистским ликованием произносит Губернатор. Его лицо подёргивается от нервного напряжения.

- Заткнись!

- Думаю, ты оставишь нас здесь и скормишь кусачим, и никто больше не станет умничать.

Лилли приставляет свой 22-калибровый к его затылку.

- Я велела тебе заткнуться!

Фургон снова трясётся. Мартинес застывает в нерешительности. Он поворачивается и начинает что-то говорить Лилли, когда яркое движущее пятно впереди застаёт всех врасплох. Сумевший освободиться Брюс, внезапно набрасывается на Шведа и выбивает у него из рук оружие. 45-калибровый падает на пол и выстреливает с грохотом, разрывающим барабанные перепонки. Пуля рикошетом отлетает от пола и попадает в левый ботинок Шведа, мужчина вскрикивает от боли и отскакивает к задней стенке. Одним плавным движением, прежде чем Мартинес и Лилли успевают выстрелить, чернокожий гигант выхватывает пистолет и опустошает его в грудь Шведа. Кровь брызжет на стенку позади старика, он испускает вздох и сползает на пол. Мартинес поворачивается к чернокожему мужчине и дважды быстро стреляет, целясь в его направлении, но в этот момент Брюс успевает нырнуть за коробки, и пули разрывают картон, металл и стеклопластик, вызывая серию приглушённых взрывов внутри коробок, которые выбрасывают в воздух клубы опилок, искр и бумаги, подобно метеорам. Все бросаются на пол... в это время Брюс достает финку, спрятанную на лодыжке... дотягивается до наручников Гейба... всё происходит очень быстро... Лилли направляет Ругер на обоих бандитов... Мартинес в этот момент прыгает в сторону Брюса... Губернатор выкрикивает что-то, похожее на "НЕ УБИВАЙ ЕГО!"... освободившийся Гейб бросается к одному из карабинов... Брюс замахивается ножом на Мартинеса, который уворачивается от удара, но падает на Лилли и толкает её к задним дверцам... и удар тела Лилли о двойные дверцы отпирает их. Двери внезапно резко распахиваются и стадо ходячих вваливается в фургон.

Глава 18

Грузный, разложившийся кусачий в рваном медицинском халате бросается на Лилли и почти смыкает свои гнилые зубы на её шее, когда Мартинесу удаётся одним выстрелом снести верхнюю часть черепа твари. Фонтан отвратительной, чёрной крови бьёт в потолок, оставляя брызги на лице Лилли, когда она отскакивает от дверей. Ещё больше кусачих появляются у грузовика. Шум оглушает Лилли, она пятится к стене. Губернатор, по-прежнему связанный, отскакивает назад, подальше от натиска мертвецов. Гейб заряжает винтовку и с воплем выпускает шквал выстрелов по мёртвым тканям и гниющим черепам. Мозговое вещество распускается подобно чёрным хризантемам, наполняя фургон копотью и зловонием. Всё больше и больше кусачих роятся у дверей, несмотря на обстрел.

- БРЮС, РАЗВЯЖИ МЕНЯ!

Голос Губернатора, еле слышный в незатихающем гуле мертвецов, оглушившем Лилли, заставляет Брюса приблизиться с ножом. Между тем, Мартинес и Лилли открывают залп выстрелов. Сверкают огнестрельные вспышки, не стихает гул, опустошаются целые обоймы, пули пробивают глазницы, челюсти, скользкие лысые черепа и гнилые лбы. Поражённые ткани, чёрная кровь и жидкость сочатся из открытых дверей фургона. Нож Брюса перерезает верёвки, связывавшие Губернатора, и через несколько секунд он, окончательно освободившись, хватает в руки винтовку. Воздух полыхает от выстрелов. Вскоре пятеро выживших пассажиров фургона сгруппировались у стены, отделяющей кабину водителя, обрушивая адский огнестрельный шквал на мертвецов в дверях грузовика. Чудовищный оглушительный шум усиливается металлическим фюзеляжем фургона. Некоторые выстрелы бьют мимо цели и пули рикошетом отскакивают от металлических стен, извергая потоки искр. Искалеченные зомби падают на пол фургона, подобно домино, некоторые соскальзывают наружу с мокрого пола, другие падают в кучу. Шквал продолжается ещё десять секунд, в течение которых люди покрываются слоями крови и ошмётками плоти. Осколок стали пробивает бедро Лилли и глубоко застревает в плоти, отзываясь жгучей болью.

В течение одной единственной минуты, бесконечных шестидесяти секунд времени, которые показались Лилли вечностью, все до единого патрона были всажены в мёртвую плоть, и все до единого мертвеца теперь лежат в куче у дверей фургона или соскальзывают вниз на тротуар, оставляя за собой кровавые следы на рифлёном выступе. Последние оставшиеся тела застревают в дверях фургона, и в ужасной, режущей слух тишине, Гейб, Мартинес и Губернатор перезаряжают винтовки, а Брюс бросается к дверям. Он сбрасывает оставшиеся тела на тротуар, и они с шлепком падают на асфальт. Лилли вынимает использованный магазин из пистолета, и он падает на пол с характерным металлическим звуком. Её лицо, руки и одежда покрыты кровью и желчью. Она заряжает пистолет, в ушах у неё звенит. В то же время Брюс запирает двойные двери, повреждённые петли издают громкий скрежет, который едва заглушает звон в ушах Лилли. Щёлкает задвижка, запирая их в залитой кровью камере. Однако худшая часть происходящего, та часть, которая привлекает теперь всеобщее внимание - мимолетно замеченный ими пейзаж за дверями фургона. Лес по обе стороны дороги и едва различимые в темноте холмы вдалеке кишат тенями.

* * *

То, что они увидели до того, как Брюс запер двери, не поддаётся объяснению. Все они и прежде видели стада, некоторые были огромными, но это стадо не поддаётся описанию - масса мертвых, подобную которой никто не видел с тех пор, как пару месяцев назад вспыхнула чума. Почти тысяча плетущихся трупов, на всех мыслимых стадиях разложения, тянутся настолько широко, насколько глаз может видеть. Толпы рычащих зомби заполонили кромку холма по обе стороны от 85 шоссе. Передвигаясь медленно и вяло, огромное количество мертвецов, грозящее массовым уничтожением, напоминает чёрный ледник, бесцельно перемещающийся вдоль леса, по полям и дорогам. У некоторых мертвецов едва осталась плоть на костях, их рваная похоронная одежда в темноте напоминает клочья мха. Другие смыкают челюсти в воздухе с непроизвольным подёргиванием подобно змеям, покинувшим разворошённое гнездо. Бесконечное стадо, с его мертвенно бледными лицами, напоминающими перламутр, производит впечатление огромного, движущегося прилива инфицированного гноя. Первобытный страх, вызванный этим зрелищем, заставляет всех присутствующих нервничать. Гейб поднимает винтовку на Мартинеса.

- Ты тупой грёбаный сукин сын! Посмотри, что ты наделал! Посмотри, во что ты нас втянул!

Прежде, чем кто-либо успевает среагировать, Лилли нацеливает свой Ругер на Гейба. Звон в ушах не позволяет ей услышать того, что он говорит в ответ, но она знает, что он говорит серьезно.

- Я разнесу тебе башку, если не отойдёшь, мудак!

Брюс набрасывается на Лилли, приставляя перочинный нож к её шее.

- Сука, у тебя около трёх секунд, чтобы бросить этот грёбаный...

- Брюс! - Губернатор наставляет свою винтовку на Брюса. - Отойди!

Брюс не двигается. Лезвие остаётся прижатым к горлу Лилли, Лилли держит пистолет нацеленным на Гейба, а Мартинес наводит свою штурмовую винтовку на Губернатора.

- Филипп, послушай меня, - тихо говорит Мартинес, - я обещаю, что прикончу тебя прежде, чем сдохну сам.

- Просто успокойтесь, блядь! – Костяшки пальцев Губернатора белеют на рукояти винтовки. - Только так мы сможем выбраться из этого кошмара все вместе!

Фургон содрогается от натиска новых зомби, заставляя всех вздрогнуть от неожиданности.

- Что ты задумал? - спрашивает Лилли.

- Прежде всего, опустите эти чёртовы пушки.

Мартинес бросает испепеляющий взгляд на Брюса.

- Брюс, отойди от неё.

- Делай, что он говорит, Брюс. - Губернатор держит дуло винтовки нацеленным на Брюса. Жемчужина пота скатывается по переносице Губернатора. - ОПУСТИ ЭТОТ ГРЕБАНЫЙ НОЖ ИЛИ Я ВЫШИБУ ТЕБЕ МОЗГИ!

С яростью, пылающей в его тёмных миндалевидных глазах, Брюс неохотно опускает свой нож. По очереди они медленно опускают пушки, и фургон вновь содрогается. Мартинес последним опускает свою винтовку.

- Если доберёмся до кабины, сможем убраться отсюда.

- Нет! - Губернатор смотрит на него. - Мы приведём это чёртово стадо прямо в Вудбери!

- Что ты предлагаешь? - холодно спрашивает Лилли Губернатора. Её мучает ужасное ощущение, что она снова попадается на хитрость этого сумасшедшего парня, ощущение, будто в её душе образовалась крошечная чёрная дыра. - Мы не можем просто сидеть здесь.

- Как далеко мы от города? Меньше двух километров? - Губернатор спрашивает почти риторически, осматривая залитый кровью фургон, переводя взгляд с коробки на коробку. Он видит запасные части артиллерийских установок, гильзы, боеприпасы. - Позволь спросить, -говорит он, обращаясь к Мартинесу, - ты, кажется, продумал этот государственный переворот, как настоящий военный. У тебя случайно не припрятан гранатомёт в одном из ящиков? Что-то помощнее простой гранаты?

* * *

У них уходит меньше пяти минут на то, чтобы найти боеприпасы, загрузить ручной гранатомёт, выработать стратегию и занять позицию, и на протяжении этого времени, большинство указаний даёт Губернатор, заставляя всех двигаться, пока орда окружает фургон, как пчёлы, роящиеся в улье. К тому времени как оставшиеся в живых готовы принять меры, число мертвецов, окруживших фургон, настолько велико, что грузовик вот-вот перевернётся.

Приглушённый голос Губернатора, исходящий из фургона и ведущий отсчет... " три, два, один"... не понятен мертвецам, их гнилые уши припали к внешней стене автомобиля. Первый взрыв выносит двери фургона, как если бы они держались на взрывоопасных болтах. Взрыв подбрасывает полдюжины ходячих в воздух. Снаряд, выпущенный из фургона, пробивает плотную толпу трупов как раскалённая кочерга ломоть масла. Снаряд приземляется в десяти метрах от фургона. Взрыв охватывает, по меньшей мере, сотню, может больше, трупов вблизи автомобиля. Его звук, содрогающий землю, возносящийся к небесам и эхом раскатывающийся по верхушкам деревьев, мог бы сравниться с рёвом пролетающего мимо реактивного самолёта. Обратная тяга выбрасывает дым и пламя вверх и наружу, создавая конвекцию пламени размером с баскетбольную площадку, превращая ночь в день, а ближайших зомби в пылающие человеческие останки, некоторые из них практически испаряются, другие становятся похожими на танцующие колонны огня. Гигантский пожар покрывает площадь в пятьдесят квадратных метров вокруг фургона.

Гейб первым выпрыгивает из фургона. Чтобы не вдыхать едкие испарения мёртвой плоти, сгорающей в напалмовом вихре, он повязал шарф вокруг лица. Следом за ним бежит Лилли, прикрывая одной рукой рот, и зажимая в другой руке Ругер. Тремя быстрыми выстрелами она поражает нескольких ходячих на своём пути. Им удаётся добежать до кабины, открыть двери и забраться внутрь, сбросив искажённые, кровавые останки Бройлеса вниз. В течение нескольких секунд задние колёса буксуют, но, в конечном итоге, фургон резко двигается с места. Грузовик пробивается сквозь колонну зомби, превращая ходячих трупов в гниющее желе на тротуаре, сшибая группу мертвецов на крутом повороте, что вырисовывается впереди. И когда они достигают участка дороги с кривой малого радиуса, Гейб выполняет последний этап побега. Он выворачивает колесо, фургон съезжает с дороги и движется вверх по склону лесистого холма. Неровная дорога становится настоящим испытанием для шин и подвески, но Гейб держит ногу на педали газа, и фургон с задним приводом движется по мягкой грязной поверхности холма, виляя так сильно, что трое мужчин едва не выпадают из зияющего отверстия в задней части грузовика. Когда они достигают вершины холма, Гейб даёт по тормозам и фургон с заносом останавливается.

Не больше минуты уходит на то, чтобы нацелить пусковой модуль миномёта, в виде низкого широкого железного цилиндра, который Мартинес поспешно приделал к пулемётной установке. Дуло направлено вверх под углом в сорок пять градусов. К тому времени, как они приготовились стрелять, по меньшей мере, две сотни мертвецов начали взбираться по холму к фургону, привлечённые шумом и светом фар. Мартинес приводит в боевую готовность пусковую установку и выпускает снаряд. Миномёт издаёт грохот, снаряд взмывает ввысь, огибает дугу над долиной, оставляя за собой тонкий, светящийся, неоновый след. Взрывной снаряд соприкасается с землей посреди моря ходячих мертвецов. В четырёхстах метрах от фургона появляется небольшое грибное облако дыма и пламени, различимое в течение нескольких миллисекунд до того, как раздаётся чудовищный грохот, и образуется вспышка, озаряющая ночное небо ярчайшим оранжевым светом. Горящие части тела взмывают в небеса, смешиваясь с грязью, обломками, и ошмётками омертвевших тканей. Ударная волна пламени движется, по крайней мере, на сто метров во всех направлениях, обращая сотни кусачих в пепел. Ни один автоклав не смог бы кремировать умерших быстрее и тщательнее. Остальные ходячие, привлечённые огненным зрелищем, неуклюже разворачиваются и тащатся к зареву. Подальше от Вудбери.

* * *

Они возвращаются в город с проколотым колесом, пробитой защитой картера, разбитыми окнами, и выбитыми задними дверями. Они продолжают оглядываться назад, чтобы убедиться, что их не преследует гигантское стадо, но не замечают ничего, кроме нескольких заблудших мертвецов, ковыляющих вдоль фруктовых садов. Только оранжевое свечение на горизонте отражает последствия стычки со стадом ходячих. Никто не замечает, как Гейб молча передаёт Губернатору за спиной Мартинеса полуавтоматический пистолет 0,45 калибра с перламутровой ручкой, пока не становится слишком поздно.

- У нас с тобой есть незаконченные дела, - выпаливает Губернатор, прижимая дуло пистолета к затылку Мартинеса, когда фургон заезжает за угол. Мартинес делает глубокий, мучительный вдох.

- Покончим с этим.

- У тебя плохая память, сынок, - говорит Губернатор. - Ты забыл, какого рода дерьмо творится за стеной. Я не собираюсь избавляться от тебя, Мартинес... по крайней мере, не сейчас... сейчас мы нужны друг другу.

Мартинес ничего не говорит, просто смотрит в металлический гофрированный пол и ждёт, когда ему придёт конец. Они въезжают в город с запада, и Гейб оставляет фургон перед ареной на парковке для служебного транспорта. Шум толпы до сих пор эхом доносится с трибун, и по свистам и воодушевлённым возгласам можно определить, что бои, должно быть, уже превратились в настоящий хаос. Эксцентричного ведущего шоу не слышно вот уже больше часа... но никто не решился уйти.

Гейб и Лилли вылезают из кабины и обходят фургон. Покрытая слоем запёкшейся крови, с забрызганным кровью лицом, Лилли ощущает покалывание на коже, характерное для чувства беспокойства, и сжимает рукоять Ругера, закреплённого на поясе. Она не может здраво мыслить. Она чувствует себя измотанной, шокированной и опьянённой, будто находится в полусонном состоянии. Она видит Мартинеса, когда обходит фургон, безоружного, с покрытыми сажей руками, его грустное точёное лицо забрызгано кровью. Губернатор, стоящий позади Мартинеса, приставляет к его затылку дуло пистолета. Лилли инстинктивно достаёт свой Ругер, но прежде, чем она успевает направить его на Губернатора, тот выдаёт предупреждение.

- Выстрелишь, и твоему возлюбленному придёт конец, - шипит на неё Губернатор. - Гейб, забери у неё пушку.

Гейб выхватывает пистолет из рук Лилли, и Лилли остаётся только смотреть на Губернатора. В ночном воздухе откуда-то сверху доносится голос.

- Эй!

Губернатор наклоняется к Мартинесу.

- Мартинес, скажи своему приятелю, что у нас всё в порядке.

На козырьке крыши над ареной установлен пулемёт. Длинное перфорированное дуло под углом направлено на грязную стоянку, у которой стоит молодой приятель Мартинеса, высокий чернокожий мужчина из Атланты по имени Хайнс, не причастный к тайной попытке свержения Губернатора.

- Что, чёрт возьми, происходит? - кричит он им сверху. - Ребята, вы будто побывали на войне!

- Всё в порядке, Хайнс! - кричит в ответ Мартинес. - Пришлось разобраться с несколькими кусачими, вот и всё!

Губернатор незаметно приставляет дуло пистолета к пояснице Мартинеса.

- Эй, парень! - Губернатор кивком указывает на тёмную рощу по другую сторону главной дороги. - Сделай одолжение, разделайся с парочкой бродячих, увязавшихся за нами в лесу, - затем Губернатор указывает на фургон. - Когда закончишь, там в фургоне два тела, нужно сделать пару выстрелов в голову и отвезти тела в морг.

Пулеметная турель издаёт скрип, и ствол поднимается вверх. Все оборачиваются и замечают движение на другой стороне улицы. Несколько силуэтов появляются из-за деревьев, последние увязавшиеся за ними бродячие. Пулемёт на крыше арены издаёт чудовищный рокот, заставляя каждого вздрогнуть от резкого шума, сноп искр предшествует появлению снаряда, и Губернатор ведёт Мартинеса к зданию. Бронебойные патроны обстреливают ходячих, появляющихся из лесной чащи. Мгновение зомби исполняют чудовищный танец марионеток, раскачивающихся при землетрясении, туман крови брызжет из пробитых черепов. Хайнс опустошает целый патронташ 0,762 миллиметровых патронов. Когда ходячие, наконец, превращаются в дымящиеся мясистые кучи кишок, парень по имени Хайнс испускает победный визг и оглядывается по сторонам. Губернатор, Мартинес и остальные исчезают за поворотом.

Глава 19

Вы, правда, думаете, что здесь грёбаная демократия? - забрызганный кровью подол плаща волочится по полу, разгневанный хрипловатый голос Губернатора эхом отражается от бетонных стен в укромной комнате городского захолустья. Когда-то эта комната служила бюджетно-контрольным управлением и хранилищем для кассовых поступлений, и в ней соблюдался порядок, но сейчас у старого металлического сейфа вырвана дверь. Теперь только длинный, обезображенный стол переговоров, несколько календарей с девицами не стене, пара бухгалтерских столов и опрокинутых офисных стульев заполняют пространство.

Мартинес и Лилли, контуженные и молчаливые, сидят на складных стульях у стены, в то время как Брюс и Гейб стоят рядом с оружием наготове. Напряжённость в комнате напоминает потрескивание и искрение зажжённого фитиля.

- Вы, ребята, кажется, забыли, что это место до сих пор существует по одной, и только по одной причине, - речь Губернатора дополняется нервным тиком и остаточным подёргиванием, вызванным применением электрошокера. Его лицо, одежда и спутанные волосы покрыты спёкшейся кровью, - Оно существует, потому что я заставляю его существовать! Знаете что там? Там продукты для меню, которое вы хотели бы на обед! Хотите райскую утопию, своего рода оазис приветливого и комфортного общения? Позвоните Норману, мать его, Роквэллу! Это грёбаная война!

Он делает паузу, чтобы позволить им осознать его слова, и комната погружается в тишину.

- Спросите любого ублюдка там, на трибунах, хотят ли они демократии? Хотят ли они дружелюбия и комфорта? Или они просто хотят, чтобы кто-то управлял этим местом... уберёг их от того, чтобы стать очередным завтраком для кусачих, - его глаза горят, - Вы, кажется, забыли, что было, когда Гэвин и его солдаты были у власти! Мы вернули это место! Мы вернули...

Стук в дверь прерывает напыщенную тираду Губернатора. Он оборачивается на звук.

- ЧТО?!

Поворачивается дверная ручка, и дверь со скрипом открывается. В дверном проёме появляется робкое лицо фермерского мальчика из Мейкона с AK-47 на плече.

- Босс, местные начинают беспокоиться.

- Что?

- Мы давным-давно потеряли обоих бойцов, там нет ничего кроме трупов и кусачих на цепях. Но всё равно никто не уходит... они просто напиваются и бросаются всяким дерьмом в ходячих.

Губернатор вытирает лицо, приглаживает свои усы в стиле Фу Манчу, - Скажи им, что через минуту будет важное объявление.

- А что насчёт...

- ПРОСТО СКАЖИ ИМ!

Фермерский мальчишка кивает и убегает, закрывая за собой дверь. Губернатор переводит взгляд на крупного чернокожего мужчину, сидящего в другом конце комнаты в забрызганной кровью джинсовке, - Брюс, приведи Стивенса и его маленькую болонку. Меня не волнует, чем они сейчас занимаются, я хочу, чтобы они притащили сюда свои задницы прямо сейчас! Шевелись!

Брюс кивает, прячет пистолет за пояс и выбегает из комнаты. Губернатор поворачивается к Мартинесу.

- Я точно знаю, где вы взяли этот проклятый электрошокер.

* * *

Время, понадобившееся Брюсу, чтобы привести доктора и Элис, кажется Лилли бесконечным. Сидя рядом с Мартинесом, покрытая слизким слоем крови и желчи, засыхающей на её коже, с пульсирующей в ноге раной, она готовится в любой момент получить пулю в лоб. Она ощущает за спиной Гейба. Она может чувствовать его запах и слышать его тяжёлое дыхание, но за всё время пока они ждут, он не произносит ни слова. Мартинес также сохраняет молчание. Губернатор, в свою очередь, молча мерит шагами пол.

Лилли больше не боится смерти. Что-то необъяснимое произошло с ней. Она думает о Джоше, гниющем глубоко под землёй, и ничего не чувствует. Она думает о Меган, висящей в той самодельной петле, и не испытывает никаких эмоций. Она думает о Бобе, погружающемся в забвение. Ничто больше не имеет для неё значения. Хуже всего то, что она понимает, что Губернатор прав. Им нужен сторожевой пёс на стене. Им нужен монстр, который смог бы остановить чуму.

В другом конце комнаты раздаётся дверной скрип, и Брюс возвращается со Стивенсом и Элис. Врач в измятом халате входит в комнату первым, следом за ним Брюс, направивший на Стивенса пистолет. Элис замыкает шествие.

- Заходите, присоединяйтесь к нашей небольшой компании, - приветствует их Губернатор с ледяной улыбкой. - Присаживайтесь. Расслабьтесь. Дайте ногам отдохнуть.

Врач и Элис молча пересекают комнату и садятся на складные стулья рядом с Мартинесом и Лилли, как дети, которых родители отправили в свою комнату. Врач не произносит ни слова, только молча смотрит в пол.

- Ну вот, вся банда в сборе, - произносит Губернатор, подходя к четвёрке. Он стоит совсем близко, как тренер, собирающийся прочитать занудную лекцию. - Вот что, мы с вами сейчас заключим сделку... назовём это устным контрактом. Всё очень просто. Посмотри на меня, Мартинес.

Мартинесу требуются титанические усилия, чтобы взглянуть на темноглазого человека. Губернатор вцепляется взглядом в Мартинеса.

- Соглашение заключается в следующем. До тех пор, пока я кормлю вас, набиваю ваши животы... вы не задаёте вопросы о том, как я это делаю.

Он делает паузу, стоя перед ними, руки на бёдрах, выжидая. Запёкшаяся кровь делает его черты лица особенно мрачными и жёсткими, он всматривается в измученные лица молчаливых собеседников. Никто не произносит ни слова. Лилли представляет, как вскакивает на ноги, опрокидывает стул, кричит изо всех сил, выхватывает одну из винтовок и выпускает целую обойму патронов в Губернатора. Она смотрит в пол. Тишина затягивается.

- Есть ещё кое-что, - говорит Губернатор, улыбаясь им, но взгляд его по-прежнему безжизненный и невесёлый. - Если хоть один из вас нарушит этот договор, сунет свой нос в мои дела, Мартинес умрёт, а остальные будут изгнаны из города. Всё ясно? - Он ожидает в тишине. - Отвечайте мне, вы, членососы! Вам понятны условия контракта? Мартинес?

Ответ слышится на измождённом выдохе.

- Да.

- Не слышу!

Мартинес смотрит на него.

- Да... я всё понял.

- А ты, Стивенс?

- Да, Филипп, - в голосе врача слышится презрение. - Отличное заключительное слово. Тебе следовало стать юристом.

- Элис?

Элис делает быстрый, нервный кивок.

Губернатор смотрит на Лилли.

- Как насчёт тебя? Тебе всё ясно?

Лилли молча смотрит в пол. Губернатор подходит ближе.

- Не слышу ответа. Я спрошу тебя снова, Лилли. Ты понимаешь суть нашего соглашения?

Лилли отказывается говорить. Губернатор вытаскивает свой армейский кольт с перламутровой рукояткой, снимает его с предохранителя и приставляет дуло к голове Лилли. Но прежде, чем он успевает сказать хоть слово или пустить пулю в её мозг, Лилли поднимает на него взгляд.

- Я понимаю.

* * *

- Дамы и господа! – раздаётся гнусавый голос фермерского парнишки из системы громкой связи над ареной, эхом разносясь над хаотическим зрелищем за сетчатым забором. Зрители заняли места по всей трибуне, и ни один из них не покинул стадион. Некоторые лежат на спине, пьяные, глядящие на безлунное ночное небо. Другие передают друг другу бутылку самогона, пытаясь заглушить ужасы схватки, которую они только что наблюдали. Кое-то из пьяных зрителей бросает мусор и пустые бутылки на арену, мучая пленённых кусачих, прикованных к арене цепями и бессильно размахивающих руками. С их гниющих губ стекают чёрные слюни. Оба мёртвых борца лежат вне досягаемости зомби. Толпа вот уже в течение часа заливается насмешками и свистом. Из громкоговорителя раздаётся голос.

- ВНИМАНИЕ! ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ ОТ ГУБЕРНАТОРА!

Эта новость привлекает внимание толпы, и какофония визгов и свиста утихает. Около сорока зрителей неуклюже возвращаются на свои места в первых рядах, некоторые спотыкаются о собственные ноги. В течение нескольких минут вся толпа собирается в нижней части трибуны, за сетчатым забором арены, когда-то защищавшим болельщиков автогонок от заносов и горящих покрышек, вылетающих с трассы.

- ПОАПЛОДИРУЕМ НАШЕМУ БЕССТРАШНОМУ ЛИДЕРУ, ГУБЕРНАТОРУ!

Из прохода между рядами, словно призрак, в бледном свете прожекторов появляется фигура, одетая в длинный плащ, покрытый брызгами крови. Подол его плаща развивается на ветру, он похож на троянского главнокомандующего, возвращающегося с осады Трои. Остановившись в центре арены на фоне скончавшихся гвардейцев, он подтягивает ближе шнур микрофона, подносит микрофон к губам и громко произносит.

- ДРУЗЬЯ, ВСЕ ВЫ ОКАЗАЛИСЬ ЗДЕСЬ ВОЛЕЙ СУДЬБЫ… СУДЬБА СВЕЛА НАС ВМЕСТЕ… И ВОЛЕЙ СУДЬБЫ ЗДЕСЬ МЫ СМОЖЕМ ВЫЖИТЬ!

Толпа изрядно надравшихся зрителей издаёт пьяный возглас.

- И ВОЛЕЙ СУДЬБЫ Я СТАЛ ВАШИМ ЛИДЕРОМ... И Я С ГОРДОСТЬЮ ПРИНИМАЮ ЭТУ РОЛЬ! И ЕСЛИ СРЕДИ ВАС НАЙДЁТСЯ СУКИН СЫН, НЕ СОГЛАСНЫЙ С ЭТИМ, ПУСТЬ ПОДОЙДЁТ И ЗАБЕРЁТ ЕЁ У МЕНЯ! В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ! ВЫ ЗНАЕТЕ, ГДЕ МЕНЯ НАЙТИ! ЕСТЬ ЖЕЛАЮЩИЕ? У КОГО-НИБУДЬ ИЗ ВАС ХВАТИТ МУЖЕСТВА, ЧТОБЫ ЗАЩИТИТЬ ЭТОТ ГОРОД?

Пьяные голоса стихают. Лица людей, стоящих за сетчатым забором становятся вялыми и осунувшимися. Губернатор полностью завладевает их вниманием. Ветер, разгуливающий по арене обостряет тишину.

- КАЖДЫЙ ИЗ ВАС СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ СТАНЕТ СВИДЕТЕЛЕМ НОВОГО ПОРЯДКА В ВУДБЕРИ! СЕГОДНЯ БАРТЕРНАЯ СИСТЕМА ОФИЦИАЛЬНО ПОДХОДИТ К КОНЦУ!

Теперь тишина полностью воцаряется на арене. Не ожидая этого, зрители склоняют головы, внимательно вслушиваясь в каждое слово.

- С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ, ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЕ ЗАПАСЫ БУДУТ ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ НА ОБЩЕЕ БЛАГО! И ОНИ БУДУТ РАСПРЕДЕЛЕНЫ ПОРОВНУ! ТАК ЛЮДИ СМОГУТ ПРОЛОЖИТЬ СЕБЕ ПУТЬ В НАШЕ СООБЩЕСТВО! ДОБЫВАЯ ПРИПАСЫ! ВНОСЯ СВОЙ ВКЛАД В ОБЩЕЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ!

Один пожилой джентльмен на верхних рядах становится на дрожащие колени, его пальто со значком Армии Спасения развивается на ветру, он начинает аплодировать, кивая головой и с гордостью выпячивая поседевший подбородок.

- ЭТИ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ БУДУТ СТРОГО СОБЛЮДАТЬСЯ! ЛЮБОЙ, КОГО ПОЙМАЮТ ЗА ТОРГОВЛЕЙ ИЛИ ОБМЕНОМ ОДНОГО ТОВАРА НА ДРУГОЙ, В НАКАЗАНИЕ ДОЛЖЕН БУДЕТ БОРОТЬСЯ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ НА АРЕНЕ СМЕРТИ! – Губернатор делает паузу, пробегая взглядом по толпе, позволяя зрителям усвоить его слова, - МЫ НЕ ВАРВАРЫ! МЫ ЗАБОТИМСЯ О НАШИХ БЛИЗКИХ! МЫ! ЯВЛЯЕМСЯ! ЗАЩИТНИКАМИ НАШИХ БРАТЬЕВ!!

Всё больше и больше зрителей встают со своих мест и начинают аплодировать, некоторые из них непроизвольно трезвеют, вновь обретая дар речи, приветствуя Губернатора, как если бы во время церковной службы они услышали «аллилуйя». Проповедь губернатора достигает своего апогея.

- НАСТУПАЕТ НОВАЯ ЭРА ДЛЯ ВУДБЕРИ, ЭРА РАБОТЯЩЕГО И СПЛОЧЁННОГО НАРОДА! НАРОДА, КОТОРЫЙ ОДНАЖДЫ СОЗДАСТ СЧАСТЛИВОЕ, ЗДОРОВОЕ, СПЛОЧЁННОЕ ОБЩЕСТВО!

К этому моменту, почти каждый зритель успел подняться на ноги, и рёв их голосов, непохожий на старомодное церковное собрание, эхом отзывается в уголках арены и разносится по ночному небу. Люди хлопают, одобрительно кричат и обмениваются взглядами, полными облегчения, радости… и, возможно, даже надежды. Однако с такого расстояния, зрители, стоящие за сетчатым забором, большинство с опухшими после ночной попойки глазами, не замечают кровожадного блеска в тёмных глазах своего великодушного лидера.

* * *

На следующее утро стройная молодая женщина с волосами, собранными в конский хвост, оказывается на зловонной, отдающей сыростью бойне под стадионом. Лилли, в её безразмерной рубашке с символикой штата Джорджия, рваных джинсах и старинных украшениях, не дрожит, не пытается грызть ногти, не чувствует никакого нервного напряжения и отвращения при выполнении того омерзительного задания, которое ей дали в наказание за попытку устроить государственный переворот. В действительности, когда она крадётся в тусклом свете подземной камеры, зажав в руке тяжелый топор с тефлоновым покрытием, она не ощущает ничего, кроме закипающей в ней ярости.

Она с силой обрушивает топор на отрубленную ногу Шведа, валяющуюся у канализационного стока на полу, разрубая хрящ коленного сустава. Раздаётся мокрый трескающий звук, похожий на звук пробки, вылетающей из бутылки под давлением. Топор разрубает сустав также легко, как кухонный нож оделяет голень от куриного бедра. Брызги крови попадают на Лилли, застилая её воротник и подбородок. Она едва замечает, как бросает обе части человеческой конечности в пластиковый мусорный контейнер рядом с собой. В мусорном контейнере, наполненным льдом, содержатся части тела Шведа, Бройлса, Мэннинга и Зорна, их внутренности, органы, волосатые скальпы, скользкие хрящи и оторванные конечности одинакового размера, необходимые, чтобы продолжать игры и поддерживать существование зомби на арене. Резиновые садовые перчатки, надетые Лилли, в течение последнего часа приобрели тёмно-фиолетовый оттенок, пока она позволяла своему гневу излиться в серии мощных ударов топором. Она сумела расчленить три тела с поразительной легкостью, едва замечая Стивенса и Мартинеса, трудящихся в противоположном углу грязной, тёмной, окровавленной камеры. Не обмениваясь ни словом, они продолжают работать таким темпом ещё полчаса, пока около полудня звук приглушённых шагов, раздающихся в коридоре за стальной дверью, не оглушает Лилли. Замок щёлкает, и дверь открывается.

- Я только хотел проверить, как идут дела, - объявляет Губернатор, появляясь в камере. На нём кожаный жилет, на бедре пистолет в кобуре, а собранные в хвост волосы открывают взору точёные черты лица. - Впечатляюще, - говорит он, подходя к контейнеру Лилли и вглядываясь в склизкое содержимое. - Нам, возможно, придётся приберечь несколько кусочков в качестве корма.

Лилли не поднимает глаз. Она продолжает измельчать останки, бросая их в ведро и вытирая края лезвия о джинсы. Наконец она принимается за верхнюю часть тела мертвеца, голова которого до сих пор не отделена от тела.

- Так держать, бойцы,- произносит Губернатор, одобрительно кивая, разворачиваясь и направляясь к двери. Когда он выходит из камеры, Лилли бормочет что-то себе под нос, так, чтобы никто не услышал. Голос в её голове, проносящийся по синапсам головного мозга, срывается с её губ лёгким шёпотом, обращаясь к Губернатору.

- Скоро... когда они не будут нуждаться в тебе... ты окажешься на его месте.

Она замахивается топором снова и снова.