Ходячие Мертвецы

ГЛАВА 9

ГЮНТЕР проснулся от солнечного света и отдаленного треска выстрелов. Выглянув наружу, он увидел пустой скайвэй и никаких признаков всего того, что произошло накануне, если не считать одинокого автотакси, оставленного у здания. Однако хронометр Гюнтера показывал время утренней смены, так что сейчас на скайвэе должно было быть полно людей.

Вебер крепко спал на своем посту у окна. Гюнтер встряхнул его, разбудив, и они отправились искать еду, потому что оба были очень голодны, и еще потому, что легче было сосредоточиться на краткосрочных целях, чем думать, что будет дальше. Автоматический раздатчик пищевой пасты над плитой был пуст, и Вебер вломился в другую комнату в коридоре. Как оказалось, эта комната была занята: молодая женщина сидела, сжавшись в углу, двое детей испуганно вцепились в нее, и все трое плакали и кричали в ужасе от внезапного вторжения. Гюнтеру и Веберу понадобилось несколько минут, чтобы успокоить их.

Вебер предложил женщине пойти с ними и попытаться выйти из города. Для Гюнтера было новостью, что они еще надеются выбраться отсюда, но он не возражал. При дневном свете он чувствовал себя увереннее, чем ночью, и женщина подтвердила, что они находятся лишь в нескольких километрах от городской стены. Ориентируясь по солнцу, они смогут добраться до стены за час. Была лишь одна проблема…

– Мы пытались выбраться прошлой ночью вместе с солдатами, – всхлипнула женщина, – но лифты, внешние лифты, не работали, и солдаты… я не смогла сделать то, что они приказали… не смогла вести моих детей туда, вниз… где живут мутанты…

Ее слова несколько убавили оптимизм Гюнтера, и, когда они с Вебером поглощали найденную скудную пищу, он предположил, что женщина, возможно, права.

– Может быть, – сказал он, – лучше пока остаться здесь.

– Что, и ждать, пока нас спасут? – фыркнул Вебер. – Ну тогда удачи. Сначала они пошлют солдат за дочерью губернатора, потом за его друзьями, потом за приближенными, а его верные подданные будут в самом конце списка.

– Я никогда раньше не покидал город, я даже не знал как… Если есть только один путь – вниз… Вебер, я думаю, эти монстры пришли оттуда, снизу…

– Но сейчас пока тихо, – сказал Вебер. – И все утро было тихо, и я думаю, лучше рискнуть при дневном свете, чем ждать что будет, когда настанет ночь.

Гюнтер мрачно кивнул, но он думал о солдатах, которые проходили мимо его окна этой ночью. Они не были похожи на чудовищных вурдалаков или металлических насекомых, которых описывал Вебер. По их поведению, по тому, как они двигались, Гюнтер видел, что они разумны, и это напугало его больше чем что-либо, виденное до сих пор. Он был уверены, эти солдаты и сейчас где-то здесь, что-то замышляют, планируют, ищут…

Вебер был прав. Здесь не безопасно. Теперь они нигде не будут в безопасности.

– Я полагаю, – сказал Гюнтер, – если мы так близко… мы можем посмотреть, что там, и может быть… может быть, лифты уже починили, и мы… я не знаю, возможно, мы выберемся.

Почему-то в его мыслях это заявление звучало более уверенно. Но Вебер с ним согласился – и, видя облегчение в глазах бывшего владельца магазина, Гюнтер понял, что, несмотря на внешнюю уверенность, Вебер тоже нуждался в поддержке.

Они вышли на прохладный утренний воздух, и, хотя на скайвэе было тихо – почти сверхъестественно тихо – Гюнтер почувствовал, что вся его логика, все его смелые решения просто испаряются. Он ощущал себя здесь одиноким, уязвимым.

Он надеялся, что не совершает сейчас фатальной ошибки.

ИМ не пришлось долго ждать, чтобы найти следы страшных событий прошлой ночи.

Прежде всего, Гюнтер увидел разрывы в очертаниях башен на фоне неба. Он пытался убедить себя, что они, возможно, были там всегда, что башни просто могли быть построены дальше на окраинах города. Потом, завернув за угол, они с Вебером увидели разрушенное здание, возможно, то, мимо которого они проходили раньше, и Гюнтер больше не мог лгать себе.

Он увидел изуродованное тело в развалинах, и, хотя ему было страшно смотреть на него, он не мог отвести глаз. Оно не было похоже на вурдалака, но без более тщательного осмотра – а Гюнтер не собирался подходить к нему ближе – сказать наверняка было невозможно. Гюнтер испытал облегчение, когда по молчаливому согласию они с Вебером обошли руины, вместо того, чтобы идти через них, хотя это удлиняло им путь.

На скайвэях было еще больше трупов. Они лежали там, где их застигла смерть, с некоторых была содрана кожа, их обнаженные кровеносные сосуды блестели на солнце. Но были здесь и живые. Гюнтер и Вебер были не единственными людьми, оказавшимися в ловушке на улицах покинутого города.

Многие из выживших ошеломленно бродили, словно зомби, по руинам своих домов. Многие, как понял Гюнтер, ждали, что кто-то скажет им, что делать. Иногда кто-нибудь оборачивался к нему в надежде, видя сквозь кровавые пятна его серую форму, очевидно, думая, что этот человек уведет их отсюда, и тогда Гюнтер чувствовал стыд, потому что не был тем, кто мог им помочь.

Тем не менее, пока он и Вебер шли мимо, за ними последовали несколько человек, привлеченных уже тем фактом, что они куда-то целенаправленно идут. Вебер ни звал их с собой, ни отгонял, он просто шел вперед в мрачном молчании.

Они нашли полугусеничную машину СПО, вокруг нее на скайвэе лежали трупы солдат – целое отделение. Своим появлением они напугали молодого человека с безумными глазами, грабившего трупы; он нацелил украденный лазган на пришельцев и случайно нажал спуск. К счастью, лазерный луч ни в кого не попал, но треск выстрела разнесся по скайвэю, как сигнал тревоги. Гюнтер хотел уйти отсюда, но, к его досаде, Вебер был намерен сначала поговорить с парнем.

Спустя минуту, Гюнтер понял зачем. Вебер сам хотел заполучить оружие солдат. Он подобрал лазган, взял его обеими руками, приложил к плечу, прицелился. Когда Гюнтер сказал, что этим он лишь сделает себя целью, Вебер, обыскивая подсумки солдат на предмет аккумуляторов, проворчал:

– Мы уже стали целями, все мы…

Гюнтер все еще обдумывал это, когда последний лазган был подобран. Теперь у их группы было четыре лазгана – еще несколько оказались выведены из строя – и ему пришлось признать, что с оружием было спокойнее. Он напомнил себе, что видел, как один из вурдалаков был убит огнем лазганов, что их можно убить, и лучше хотя бы небольшой шанс, чем никакого.

Говорили, что стоит взять с собой и машину, но никто не умел управлять ею, а когда одна женщина все же смогла завести двигатель, его рев был оглушающим. Гюнтер заметил, что, когда скайвэи засыпаны развалинами, а лифты не работают, машина не увезет их далеко.

По скайвэю ходил старик, громко вещая всем, кто готов был его слушать. Он проповедовал, что Император мертв, что Иеронимус Тета оставлен на милость Губительных Сил. Днем раньше его бы оплевали за такую ересь, если не казнили бы на месте. Сейчас же, когда их группа возобновила свой путь неизвестно куда, Гюнтер не мог сказать с уверенностью, что еретический проповедник ошибается.

ЕЩЕ одна башня. Осталось пройти лишь еще одну башню, а за ней – только небо. Пусть это было небо, покрытое дымом и пеплом, перечеркнутое копотью от тысяч погребальных костров, пылающих в городе, все же это было желанное зрелище. На секунду надежда в душе Гюнтера воскресла, но в следующее мгновение она рухнула.

Один за другим их спутники останавливались, когда видели, что оказалось перед ними. Скайвэй, который должен был вывести их к свободе, резко обрывался. Его опоры были взорваны, по крайней мере, одно из зданий, поддерживавших его, разрушено. Чувствуя, как скайвэй с напряжением прогибается под его тяжестью, Гюнтер подошел к краю обрыва, насколько хватило смелости. Даже если бы у них были веревки, даже если бы они смогли спуститься вниз, они оказались бы в огромной груде развалин в двадцати уровнях ниже, которая тянулась дальше, чем он мог видеть.

До последней башни добраться было невозможно.

Долго никто не произносил ни слова. Тогда Вебер, казалось, неохотно принявший свое положение де-факто лидера, предложил вернуться и найти неповрежденную лестницу. Он сказал, что, возможно, есть еще выход внизу, под развалинами. Его пораженческий тон никого не убедил, и меньше всего – Гюнтера, но лучших предложений все равно ни у кого не было. Однако, когда павшие духом беженцы повернули назад, Гюнтер заметил, что несколько человек не пошли со всеми, решив остаться.

Их группа сократилась до семи человек к тому времени, когда они, наконец, нашли неразрушенное здание, разобрали баррикаду на лестнице и расчистили путь вниз. Четверо мужчин, три женщины, и на всех три лазгана. Два человека шли впереди Гюнтера, остальные позади, и он чувствовал себя зажатым на этой узкой темной лестнице. В конце концов, он пожалел, что не взял себе лазган.

Они шли уже почти сорок минут, и Гюнтер потерялся счет уровням, по которым они спускались. Они наткнулись на еще одну баррикаду, и устало начали ее разбирать. Эта баррикада была укреплена колючей проволокой, и Вебер начал осторожно ее снимать, ругаясь каждые несколько секунд, когда проволока вонзалась в его руки. У Гюнтера болели ноги, он не мог по узкой лестнице протиснуться к баррикаде, чтобы помочь Веберу, поэтому он просто сел на ступеньку и опустил голову на руки.

В поисках еды и отдыха они забрались в еще одно покинутое жилище. Он было меньше, чем те, к каким привык Гюнтер, слишком тесным для семи человек, стены были покрыты отвратительными богохульными граффити. Они явно были близко к самой поверхности.

Когда они вышли наружу, Гюнтер приготовился столкнуться со всеми ужасами нижних уровней. Он был изумлен, увидев солнечный свет, и почувствовал облегчение – до тех пор, пока не понял, что свет проникает сюда лишь потому, что многие башни обрушились. Скайвэй перед ними был усыпан обломками и выглядел почти так же, как скайвэи наверху – массовые разрушения уравняли все. Несколько людей, одетых в лохмотья, пробирались сквозь развалины, но Гюнтер не видел у них явных признаков мутации. Вероятно, мутанты уже сбежали через ворота, или с ними разобрались СПО.

К несчастью, этот уровень внушал не больше надежды, чем прочие. Всего лишь десять минут спустя, они обнаружили, что скайвэй, по которому они шли, полностью засыпан развалинами. Люди садились прямо на дорогу, слишком усталые, чтобы обдумывать, как выбираться дальше, лишенные какой-либо надежды, что дальнейший риск может оправдаться.

– Мы можем попытаться пойти в другом направлении, – сказал Вебер без особого энтузиазма. – Выход может быть где-то на севере или на юге. Хотя я сомневаюсь. Это не случайные разрушения. Кто-то сделал это с целью запереть нас тут. Думаю, теперь выбраться из Иеронимус-сити можно только по воздуху – и, как я уже говорил, нужно быть дочерью губернатора, чтобы ради тебя сюда послали флаер.

Словно подчеркивая его слова, скайвэй слегка вздрогнул. Перила качнулись, мелкие камешки посыпались на спину Гюнтера.

– У Хенрика нет дочери, – рассеянно прошептал он.

– Дочь, племянница, – так же рассеянно ответил Вебер, – кто бы ни была эта женщина.

– Что… какая женщина?

– Я говорил, разве нет? Парень, с которым я говорил прошлой ночью, который рассказал мне о насекомых… Он сказал, что незадолго до того, как они появились, он видел родственницу губернатора.

– Ты не рассказывал мне об этом, – сказал Гюнтер более громким голосом. – Ты не говорил, что…

И тут началась стрельба.

Многочисленные лазерные лучи врезались в развалины за спиной Гюнтера, один выстрел попал слишком близко от его головы, и отколовшийся кусок пласкрита поранил ему левое ухо. Он попытался вскочить на ноги, определить, откуда исходит угроза, и почувствовал, как куча обломков осыпается и сползает под его руками. К счастью, Вебер и еще один человек с лазганом отреагировали быстрее, чем Гюнтер, и открыли ответный огонь.

На обочине скайвэя мелькали тени, сгорбленные, нечеловеческие силуэты, и поистине мерой всех ужасов, через которые Гюнтер прошел за последние два дня, было то, что он почти с облегчением узнал в них всего лишь мутантов. Очевидно, зрелище покинутого, разрушенного города придало им смелости, и они воспользовались шансом захватить часть его для себя. Им где-то удалось раздобыть как минимум два лазгана.

Еще один лазерный луч попал в женщину с бледным лицом и опухшими глазами, сидевшую рядом с Гюнтером, срезав ей правую руку до локтя. Она ошеломленно посмотрела на обожженный обрубок руки и потеряла сознание. Ответный выстрел Вебера попал в горло мутанту, и тот, взвизгнув, умер.

Гюнтер был здесь легкой мишенью. Он хотел убежать, как он всегда убегал до этого, но теперь бежать было некуда. Он бросился вперед, пытаясь найти укрытие, и вдруг перед ним поднялись новые силуэты. Мутантов было больше, чем он видел сначала; их оказалось восемь или девять. Ствол лазгана повернулся в его сторону, но его владелец попал под огонь, и смерть Гюнтера была отсрочена на секунду или две.

Его последней отчаянной надеждой было вступить с мутантами в рукопашный бой, лишить их преимущества владения лазганами. Это пугало его до ужаса, но больше ничего ему не оставалось, и, опустив голову, он бросился на тощую, зловонную, покрытую язвами тварь, надеясь, что с разбега сможет повалить ее. Он врезался в мутанта, но тот видел его, успел приготовиться, и встретил удар, не пошатнувшись ни на шаг.

Мутант обладал силой разъяренного грокса. Он повалил Гюнтера на спину и прижал к земле костлявым коленом. Вонючая пасть нависла над Гюнтером, брызгая слюной в лицо. Он пытался удержать руки мутанта, а тот тянулся выдавить ему глаза своими грязными мозолистыми пальцами.

Его спас еще один толчок землетрясения, более сильный и продолжительный, чем первый. Мутант потерял равновесие, и Гюнтер отбросил его. Он не мог сравниться в силе с мутантом и побежал, но землетрясение лишило его опоры, и мутант догнал его, схватив за ноги. Когда Гюнтер упал, его рука наткнулась на кирпич, лежавший на скайвэе. Схватив его, Гюнтер изогнулся и ударил мутанта по голове. От силы удара кирпич выбило из пальцев, но удар достиг цели – мутант рухнул.

Гюнтер не знал, куда он упал, не знал, пытается ли еще мутант добраться до него. Казалось, весь мир содрогается с такой силой, что у Гюнтера стало двоиться в глазах. Он не мог встать, не мог даже попытаться, он мог только вцепиться в скайвэй и молиться Императору, чтобы он не обрушился.

Землетрясение прекратилось. Гюнтер услышал шаги и, осторожно подняв голову, увидел, как четверо мутантов в страхе бегут прочь. Он посмотрел на того мутанта, с которым сражался, и затаил дыхание при виде безжизненного тела, лежавшего рядом, из проломленного черепа мутанта текла черная кровь. Гюнтер испытал противоречивые чувства. Он чувствовал гордость, потому что на этот раз он не бежал, а сражался, исполнял волю Императора. И в то же время он был испуган тем, что его руки отняли чью-то жизнь, хоть это и была жизнь мутанта.

Вместо мутанта здесь мог лежать его труп.

Гюнтер услышал шум драки позади, и, оглянувшись, увидел, что его товарищи-беженцы прижали последнего мутанта к земле, и один из них приставил лазган к его голове. Гюнтер закрыл глаза, чтобы не видеть смерть мутанта, но звук лазерного выстрела все равно вызвал в его мыслях ясную картину казни.

Послышался голос женщины, зовущей на помощь, и Гюнтер понял, что кого-то убили. Женщина стояла на груде развалин, и сердце Гюнтера замерло, когда он увидел копну густых черных волос и узнал рядом с ней тело Вебера.

Он подбежал к своему новому другу, хотя не знал, как можно помочь ему. Вебер все еще дышал, но тяжело, в его груди зияла рана. Его лицо было покрыто потом, зрачки сжимались, словно он смотрел куда-то очень далеко.

– Кто-нибудь может помочь ему? – закричал Гюнтер. – Никто не находил у тех солдат аптечку или что-то вроде того?

– Просто… отдышаться… вот и все… – прохрипел Вебер, с тяжелейшим усилием подняв руку и схватившись за руку Гюнтера. – Надо секунду… перевести дух…

По лицу Вебера было ясно, что он и сам не слишком верит в собственные слова. Он сжимал руку Гюнтера с такой силой, словно цепляясь за саму жизнь, в его глазах была отчаянная мольба, но Гюнтер не знал, как помочь ему.

Он чувствовал, что должен сказать что-то, как-то утешить, но сейчас его разум занимала лишь одна мысль, и у него оставался последний шанс спросить об этом Вебера.

– Эта женщина, – сказал он, – которую видел твой приятель… как он узнал, что она…?

Вебер сначала был удивлен, но потом ему, вероятно, показалось, что лучше думать о чем-нибудь другом, только не о своей участи.

– Ты имеешь в виду… – сказал он, – дочь… губернатора?

– Племянница, – сказал Гюнтер. – Она его племянница. Так это была точно она?

– Тот парень, он… сказал, что запомнил ее… в новостях, во время голодных бунтов. Не знаю, может быть… ему просто показалось…

– Он сказал, как она выглядела? Вебер, он сказал?

– Не знаю… Молодая. Хорошо одета… Но он мог ошибиться… Что может… может кто-то вроде нее делать так далеко… от своего Шпиля?

Вебер закрыл глаза, и Гюнтер почувствовал, что его рука слабеет, дыхание становится поверхностным. Гюнтеру больше нечего было ему сказать, он лишь в последний раз крепко пожал руку Вебера, чтобы напомнить ему, что он не один, и, наконец, испустив последний мучительный вздох, Вебер умер, и его пальцы обмякли в руке Гюнтера.

– Что будем делать дальше? – спросил чей-то глухой голос позади, и Гюнтер понял, что другие беженцы собрались вокруг и смотрят на него, словно ожидая, что он поведет их. Женщина, потерявшая руку, была уже на ногах вместе с остальными и едва слышно плакала.

– Я не знаю, – сказал Гюнтер. – Я… я не знаю.

– Мы пойдем дальше? – спросил кто-то еще. – Будем искать другие ворота?

– Я не знаю.

– Что если мутанты вернутся? Что если они приведут подкрепления?

– Я не знаю, не знаю, не знаю!

Последние слова он прокричал, и это усилие словно прорвало некую плотину, и на глазах Гюнтера показались слезы. Он с трудом сдержал их, проглотив комок в горле и глубоко вздохнув.

– Я думаю, – сказал он, наконец, придя в себя, – что Вебер был прав. Для нас нет выхода из города. Думаю, нам стоило бы… вернуться туда, где мы были. Вернуться на верхние уровни, там безопасно… более безопасно, я имею в виду. Мы должны ждать, пока губернатор… ну, что-то предпримет. Верьте в Императора, и Он… Он защитит.

Когда Гюнтер произносил эти слова, он знал, что он скоро расстанется с этими людьми.

Весь этот день он не думал об Арикс. Был слишком занят собственным спасением. Сейчас ему было ясно, что, когда отключили электричество, ее не было дома. Она была на 204-м уровне, где ее застигло нападение металлических насекомых. Вебер не был уверен в этом, но Гюнтер был абсолютно уверен, потому что он знал одну вещь, которой не знал Вебер.

Он знал, что по скайвэю на 204-м уровне проходили маршруты всех автотакси с Верхнего Шпиля на 223-й уровень – где и находился скромный дом Гюнтера.

Арикс искала его – а он, в своем страхе, в своем эгоизме, забыл о ней. Конечно, она не сказала своему дяде, куда она идет, так что он не мог ее спасти, несмотря на домыслы Вебера. Вероятно, она была сейчас одна, вероятно, ранена, почти наверняка укрылась в доме Гюнтера, и думает, где он, нуждается в нем…

Он должен вернуться. Должен найти ее.

Он отпустил руку Вебера, осторожно уложив ее на грудь умершего. Потянувшись через его тело, Гюнтер подобрал его лазган. Оружие оказалось неожиданно легким.

Похоже, Император хотел, чтобы Гюнтер Сорисон сражался – и дал ему что-то – что-то более важное, чем его жизнь – за что можно сражаться. И Гюнтер сказал себе, что это хорошо, потому что теперь он мог сражаться – он только что доказал себе это.

Гюнтер не мог быть героем, он это понимал, но он мог быть солдатом. И он сказал себе, что будет солдатом – хотя бы потому, что другого выбора сейчас не было.