Ход конем

Глава 2 Виктор Волков

– Уважаемые Мал’ери[15] и лагосцы! Пока члены команд – финалистов первого открытого чемпионата НСЛ по киберспорту поднимаются на борт «Посейдона» и занимают места в виртуально-имитационном комплексе «Альтернатива», я бы хотел предоставить слово почетному судье чемпионата, одному из известнейших геймеров системы Лагос, лучшему оружейнику подразделения «Демон» подполковнику Линде Горобец! Ваши аплодисменты!!! – Ведущий церемонии, звезда голосериала «Время умирать» Дэн Гиллеспи вскинул руки над головой, и из колонок акустической системы студии раздался восторженный рев счастливчиков, которым искин канала LEN-1 дал возможность выразить мнение многомиллиардной аудитории.

Услышав свое имя, Линда кокетливо поправила волосы, несколько мгновений понаслаждалась эмоциями голограмм, появившихся в центре студии, а потом ослепительно улыбнулась прямо в оптический датчик подлетевшего к ней бота[16]:

– Уважаемые дамы, пацаны, госу[17], манчкины[18] и нубы[19]! Сегодня вы увидите финальную бэгэшку[20] самой зачетной ММОРПГ в истории! Тут, как и в реале, нет сейвов[21] и респавна[22], читов[23] и аимботов[24], а каждый вайп[25] – конкретный пермадес[26]. Поэтому, чтобы не стать фрагом[27], тем, кто сейчас грузит клиент[28], потребуются мозги, рефлексы и скилл[29].

Несмотря на то что у меня имелся некоторый опыт общения с госпожой Горобец, я понимал то, что она несет, в лучшем случае через слово. Потому, чтобы врубиться в смысл остальных, полез было в Галанет, но, услышав в ОКМ голос Вильямс, с удовольствием отвлекся. Решив, что все равно буду догонять то, о чем бредит Линда, с очень солидным опозданием…

– Паша-а-а… – подозрительно ласково мурлыкнула Элен. – Паша-а-а За-а-абро-о-оди-и-ин!!! Скажи-ка мне, милый, кто предложил Дэнни дать слово Пушному Зверьку?

В общем канале настала мертвая тишина: видимо, этот вопрос не давал покоя не только Вильямс. Однако нашего аналитика, как обычно, витающего в облаках, это не насторожило:

– Ну, я… А че?

– Да в общем-то ниче… Просто пытаюсь понять, откуда в тебе столько мужества, чтобы решиться на такой поступок.

– Мужества? – хором переспросили человек десять. Включая Забродина.

– Ну да… Ибо результат сего подвига очевиден даже для полных и законченных нубасин.

Паша подумал секунд десять, а потом сокрушенно признался:

– Н-не понял.

Вильямс притворно вздохнула, а потом заботливо объяснила:

– Посмотри в глаза Роммеля! Они – круглые, как кружка Эсмарха, которую… он тебе поставит после открытия!

Аналитик ненадолго завис – видимо, искал в Галанете незнакомый термин. Потом икнул и растерянно поинтересовался:

– За что?!

– Паша! Речь Зверька в режиме онлайн передается на сорок девять планетных систем Гномов! А программа-транслятор у нас и у них стандартная. Не-для-гей-ме-ров! И о чем, по-твоему, это говорит?

– Лично мне – об объеме этой самой кружки… – деловито пробормотал Шварц. – Если считать по литру за каждую систему, то объем получается солидный. М-да, Паша… Попал ты не по-детски.

ОКМ грохнул. А через мгновение наш хохот перекрыл начальственный рык генерала Харитонова:

– Забродин?!

– Да, сэр?

– Транслятор сбоит!!!

– Э-э-э…

Услышав в стоне аналитика нотки обреченности, я кинул взгляд на полоску состояния ПКМ подразделения и, увидев, что канал Линды приглушен, попытался привлечь ее внимание условными жестами. Какой там – ее несло, как корову по льду:

– …танки – это, по сути, лидеры звеньев, ДД-шники[30] – оружейники, а вот с хилами[31] – полная засада: единственное, что тут можно юзать, – это ремботы…

Вглядевшись в ее одухотворенное лицо, я понял, что останавливаться она не собирается. И решил подзабить на инструкции генерала Роммеля:

– Как вам только что сказала лучшая оружейница подразделения «Демон», игра «Защитник» максимально приближена к реальной жизни. Поэтому в финал прошли самые лучшие игроки. Вернее, не игроки, а команды, действующие как единый организм. Слаженность, умение понимать друг друга с полуслова, отработанные до автоматизма тактические схемы – и эти ребята оказались в одном шаге от того, чтобы получить вожделенный приз.

Увидев, что боты поворачиваются ко мне, Линда обиженно надулась. И прошипела мне в ПКМ:

– Слово дали МНЕ! Может, дашь договорить?

– Не вопрос… – слегка ускорив восприятие, ответил я. – Но только в том случае, если ты перейдешь на нормальный язык.

– А я что, говорю на ненормальном? – возмутилась Горобец. – Что тебе конкретно не нравится?

– Лично мне нравится все. А вот Гномы не понимают! Благодаря тебе их транслятор сдох. – Я взглядом показал ей на алую полоску состояния, мигающую под голоэкранами сектора Гномов, и, заметив, что Дэн Гиллеспи медленно поворачивается ко мне, изобразил радушную улыбку и вернулся к нормальной скорости восприятия.

– Господин полковник! Не могли бы вы ответить на пару вопросов наших зрителей?

– А как же госпожа Горобец? Она еще не закончила…

– Ну, хотя бы на один!!! – взмолилась звезда. И, непонятно с чего решив, что я согласен, засиял: – Спасибо, сэр! Итак, вопрос, который интересует почти восемьдесят процентов нашей аудитории: скажите, почему ни на вашем парадном мундире, ни на мундирах ваших подчиненных нет ни одной награды?

Я покосился на генерала Харитонова и, увидев в его глазах ожидание, мысленно вздохнул:

– Ответ на него вы знаете не хуже меня. Ибо что такое награда? – я вопросительно приподнял бровь, выждал рекомендованную аналитиками паузу, а потом… подключил комм к искину студии: – Награда – это материальный эквивалент благодарности. Согласны?

Гиллеспи кивнул:

– Безусловно.

– А нам такая благодарность… не нужна!

Ведущий непонимающе вытаращил глаза, а потом, заметив пиктограмму подключения, возникшую на сервисном экране, видимом только ему, неуверенно шевельнул пальцами. На большом голоэкране студии сразу же появилась заставка с логотипом нашего подразделения: ухмыляющаяся морда демона с глазами, покрытыми поволокой безумия.

В двухминутной нарезке, «склеенной» подчиненными Пашки Забродина, не было ничего особенного. Самые обычные люди, стоящие на улице и с надеждой глядящие в ночное небо, расчерченное сполохами далеких взрывов. Стайка детей, с гиканьем несущихся от здания школы к флотской «Капле», зависшей над стоянкой. Мальчишка, сидящий на пластобетоне прямо под дюзами линкора законников[32] и с ненавистью глядящий куда-то вверх…

Ничего особенного. На первый взгляд. Но все время, пока демонстрировались эти файлы, и в студии, и на голоэкранах было тихо. Зато, как только ролик закончился, из динамиков акустической системы раздался многоголосый гул одобрения.

Оторвавшись от текста, демонстрируемого ему «репетитором», Гиллеспи пошевелил пальцами – и в центре студии возникла голограмма рыжей девчушки лет эдак пятнадцати.

Растерянно вглядевшись куда-то вдаль – видимо, в экран собственного головизора, – она ненадолго «зависла», а потом, услышав подсказку искина, издала торжествующий вопль:

– Вау-у-у!!!

– Это все, что вы хотели нам сказать? – усмехнулся я.

Девчушка забавно сморщила носик, отрицательно помотала головой, а потом… послала мне воздушный поцелуй:

– Неа! Я хотела сказать, что вы правы: ну какая награда может сравниться с нашей любовью?!

– Никакая… – предельно серьезно ответил я. И добавил, но уже в ПКМ генерала Харитонова: – Удовлетворены, сэр?

– Мама Ира, я бы на твоем месте напрягся… – съехидничал Шварц в ОКМ. – Девочка-то строит глазки… Как бы у них с Виком чего не срослось.

Ответ моей ненаглядной я слушать не стал, ибо в ожидании ответа начальства прибавил громкость персонального канала.

– Спасибо.

С ума сойти – в одно-единственное слово Харитонов умудрился вложить столько смысла, что я опять почувствовал себя виноватым.

– Хмуришься? А почему? – Владимир Семенович свернул экран в трей и повернулся ко мне.

– Не люблю пафоса, сэр, – буркнул я. Потом подумал и добавил: – Может, ну их, все эти ваши «врезки»?

Генерал криво усмехнулся:

– А я, значит, люблю, да? Просыпаюсь по утрам – и давай думать, где бы толкнуть речь подлиннее да попафоснее. И если не нахожу подходящий вариант – весь день хожу как неприкаянный.

– Я этого не говорил, сэр!

Харитонов нахмурился:

– Не перебивай! Вы, Демоны, – плоть от плоти человечества. И в то же время – другая раса. Вы намного сильнее, быстрее, выносливее и жизнеспособнее, чем те, кто вас создал. Запас прочности, вложенный в вас биоинженерами, настолько велик, что вы не выродитесь, даже если будете заключать только близкородственные браки. Впрочем, пока идет война, обычным людям на эту разницу наплевать: они искренне радуются тому, что вы есть, и так же искренне верят в то, что их благодарность будет вечной.

Генерал сделал небольшую паузу, отпил воды из стакана и угрюмо продолжил:

– Увы, эта вера – мираж: как только война закончится, вам начнут ЗАВИДОВАТЬ! Сначала самые слабые и немощные, а потом и те, кто посильнее. В самом начале процесс будет медленным и незаметным. Но в какой-то момент вопрос «Почему им – все, а нам ничего?» начнут задавать себе даже дети. Что будет дальше, представляешь?

Я кивнул:

– Охота на ведьм[33]…

– Именно! Вас начнут травить, как бешеных собак, причем те же самые люди, которые сейчас готовы носить вас на руках.

– Не все…

– Не все, – согласился генерал. – Но БОЛЬШИНСТВО! Поэтому пока у нас есть внешний враг, который отвлекает их внимание на себя, мы должны сделать все, чтобы этот процесс начался как можно позднее. Или не начался совсем.

– Вы считаете, что такой вот ролик способен что-то изменить?

Харитонов посмотрел на меня, как на умалишенного:

– Сам по себе – конечно, нет. Но мы им не ограничиваемся. И подходим к решению вопроса системно: скорректировали программу начального образования таким образом, чтобы дети не только привыкали к существованию других рас, но и относились к их представителям с уважением. Заказали десятки документальных и художественных голофильмов, основная задача которых – приучить зрителей к тому, что иные могут быть не только врагами, но и друзьями. Провели безумную по своему объему «воспитательную» работу с владельцами информационных агентств и заручились их поддержкой. А еще в самое ближайшее время заработает программа обмена, и эдак через год-полтора население Лагоса начнет осознавать себя частью нового социума.

– Программа обмена, сэр? – переспросил я.

– Уже через два месяца мы отправим к Гномам первую партию школьников, студентов и молодых ученых.

Представив себе весь тот объем вопросов и технических проблем, которые требуется решить для того, чтобы обеспечить комфортные условия для проживания и обучения иномирян, я мысленно присвистнул.

– А вы вообще спите, сэр?

– Сон у меня регулярный: каждый первый понедельник месяца, – грустно пошутил генерал.

– А тут еще я со своей «нелюбовью», – вздохнул я.

– Если бы только ты… Знаешь, сколько времени и души у меня сожрал этот чемпионат?

– Ну, он стоит того, сэр. Если он позволит ускорить процесс поиска перспективных кандидатов в шестую очередь и подтолкнет к «правильному выбору» еще некоторый процент молодежи, то затраченное время окупится сторицей.

На лице генерала появилась ехидная улыбка:

– Пожалуй, Роммель поторопился: для штабной работы ты пока не созрел…

– А я созревать и не собираюсь! Я – пилот, значит, должен…

– Даже пилотам не мешает думать. Хотя бы иногда: чемпионат проводится совсем НЕ ДЛЯ ЭТОГО!

М-да. Открытый чемпионат НСЛ по киберспорту оказался чем-то вроде айсберга: сравнительно небольшая вершина, возвышающаяся над водой и открытая взорам проплывающих мимо судов, – и в десятки раз больший объем, прячущийся под поверхностью!

И если бы дело было только в объеме – как оказалось, устраивая этот чемпионат, штаб ВС Лагоса действительно пытался решить совсем другую проблему:

– Как говорили наши предки, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих…». Сорок девять систем Мал’ери – это не только боевые корабли, но и системы ПВО, ПКО и Ключи. Чтобы укомплектовать экипажами все это хозяйство, нам придется прогнать через Проект чуть ли не половину населения Лагоса. Как ты понимаешь, это нереально. Проще пойти другим путем: вылечить Гномов от пацифизма.

– По-вашему, это вообще возможно? – удивился я.

Харитонов пожал плечами:

– Вполне! Если верить нашим аналитикам, то в одну шестнадцатую финала этого чемпионата с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента выйдут только человеческие команды. Уже к третьему-четвертому чемпионату Гномы пробьются в одну восьмую. Еще через пару лет – в полуфинал. А через десять-пятнадцать вырастет целое поколение, способное, а главное, умеющее воевать.

– Так это через десять-пятнадцать, – вздохнул я. – А нам, по-хорошему, их пилоты нужны уже сейчас.

– Уже после этого чемпионата мы возьмем в работу как минимум сотню Мал’ери!

– Сколько-сколько?! – ошарашенно переспросил я.

Харитонов не на шутку развеселился:

– Сотню. Если не больше.

– Но их же всего сорок четыре!

– Это прилетело! А отборочный тур проходили семьдесят три команды. Мы проанализировали записи, сделанные их организаторами, и пришли к выводу, что сто с лишним Мал’ери при правильном подходе уже через восемь месяцев смогут стать щитовиками. Конечно же, щитовиками не вашего подразделения, а Ключей. Но сути это не меняет: чуть больше чем через полгода мы начнем формирование вооруженных сил Гномов!

«Нормальный» язык в понимании Линды звучал несколько понятнее того, что она несла в самом начале своей речи: она использовала игровой сленг не через слово, а через два, и иногда даже объясняла особо замороченные фразы. Кроме того, очередное обновление, «залитое» в транслятор насмерть перепуганным Забродиным, начало переводить на аши’ре[34] основные термины любителей ММОРПГ, и в результате в интерактивное общение с «лучшей оружейницей подразделения Демон» начали включаться все больше и больше зрителей.

Глядя на виртуальный счетчик активности аудитории, расположенный прямо под большим голоэкраном, я тихо дурел от удивления: число зрителей, активно общающихся с Горобец, увеличивалось с невероятной скоростью и к концу ее выступления достигло восемнадцати миллиардов «человек». Львиная доля которых являлась Мал’ери! Видимо, поэтому, дождавшись, пока Горобец вернет слово Дэну Гиллеспи, я вышел в ОКМ и без тени насмешки пробормотал:

– Восемнадцать миллиардов слушателей! Офигеть! Линда, ты была великолепна!

– Я была, есть и буду…

– …и будет есть… – закончила за нее Вильямс.

Линда возмущенно засопела, но ответить не успела – сорвалась с места и в компании Иришки рванула к двери студии, стилизованной под люк!

Смотреть, как работают вбитые в подкорку рефлексы, было забавно: взлетая с кресел, обе Демоницы активировали режим замедления времени и впрыснули себе «коктейль»; к концу первого шага – подключились к сервакам СДО[35]; к началу второго – проанализировали оперативную обстановку в системе, и… вспомнили о том, что сегодня этот сигнал используется в «мирных целях». Для того чтобы сообщить зрителям о готовности команд, подключенных к «Альтернативе».

В общем, их третий шаг к двери оказался последним – сконфуженные девчонки врубили «экстренное торможение» и изобразили на лицах ослепительные улыбки.

Правда, логику последнего поступка я не понял: ни один из ботов, порхающих по студии, не успел среагировать на их рывок. А значит, зрители таращились на улетающие к стене пустые кресла.

Несмотря на то что этот рывок не был прописан в сценарии, Дэн Гиллеспи не растерялся: заблокировал поворот ботов, стремящихся поймать в фокус пропавшие из него объекты, и дал в эфир ролик-подводку.

В предрассветных сумерках квадрат двести шесть[36] выглядел на редкость мирно: темно-серые дома с пятнами бликов-«окон» – освещенные прожекторами «Беркуты». Спящие «улицы» – проходы между ними и элеваторами артскладов. Россыпь звезд над головой. И… розовеющие под лучами восходящего солнца горы, невесть откуда взявшиеся на западе от космодрома.

Звуковой и ароматический ряд картинки был ничуть не хуже:

Шелест легкого ветерка, колышущего несколько травинок, прихотью режиссера пробившихся между стыками плит. Теньканье какой-то пичужки, радующейся наступающему дню. Запах свежей выпечки, тянущийся от «Гнутой Подковы» Толстого Тэда.

Картинка выглядела потрясающе. И ею можно было бы любоваться целую вечность. Если бы не комментарии Шварца в ОКМ:

– Птицы на космодроме – это круто! Не видел ни разу! А выросшие за ночь горы – так вообще улет.

– Смотри, что будет дальше! – тут же отозвалась Вильямс. – Сейчас из казармы выйдет Вик. В плавках и с полотенцем через плечо. И неторопливо пойдет к озеру. Плавать…

Изображение скользнуло к казарме, и перед зрителями возникло окно (!), которого в ней не могло быть по определению. А за ним – мое лицо! Невесть чему улыбающееся во сне!

– К какому, на фиг, озеру? – поинтересовалась Линда. – Бельер? Так до него километров сто шестьдесят!

– Сто пятьдесят два, – уточнил Вольф. И ехидненько так добавил: – Но для Большого Демона, всю ночь видевшего сны о водной толще, пронизанной лучами солнца, это фигня! Видите, как он улыбается?

– Не знаю, о чем там мечтает Вик, а вы – явно о марш-броске в полной выкладке километров на пятьдесят! – вступилась за меня Иришка. – Чего ходить вокруг да около? Скажите прямо: так, мол, и так, Викки, мы жутко устали летать и хотим побегать по окрестностям космодрома. Пошли нас, пожалуйста, куда подальше. А если стесняетесь – шепните мне: я его как-нибудь уговорю.

– Знаем мы это «как-нибудь»! – захихикала Элен. – После твоих «уговоров» нам придется обогнуть Лагос по экватору. И скорее всего не один раз. Кстати, Мама Ира, а где это ты там шарахаешься? Почему Вик спит один?

Ответить на этот вопрос Тень не успела: нарисованную режиссером идиллию разорвал рев баззеров боевой тревоги.

Яркая вспышка в ночном небе, отразившаяся в оконном стекле (!), – и космодром преобразился: в домах-«Беркутах» возникли черные провалы люков, с элеваторов артавтоматов слетели защитные кожухи, а из дверей казармы вылетели размазывающиеся от скорости силуэты Демонов.

Хриплое (!) дыхание бегущих, отрывистые команды, отданные вслух (!), взвизги (!) сервоприводов, щелчки фиксаторов пилотских кресел…

Несколько мгновений жуткого бедлама – и камера сместилась далеко за границу космодрома. Чтобы показать зрителям «звездопад наоборот»: искорки «Беркутов», возносящиеся в черную бездну неба…

– Хочу окно! Со стеклом, резными ставнями и наличниками, – заныла Вильямс.

– И на что ты будешь в него любоваться на своем минус третьем? – захихикала Иришка. – На дождевых червей, что ли?

– Злая ты, Мама Ира! – Cудя по тембру голоса, Элен представила себе эту картину и сейчас еле сдерживалась, чтобы не заржать.

Сверху, с оптических датчиков дежурного Ключа, россыпь алых точек, возникшая в атмосфере планеты, казалась праздничным салютом – по мере всплытия «Беркуты» делились на отдельные группы и наконец образовали десяток «Каруселей», каждая из которых, все ускоряясь, двинулась в свой сектор ответственности.

Момент, когда подводка перешла из реальности в виртуальность, я не почувствовал. И понял, что это случилось, только тогда, когда на большом голоэкране студии возникла заставка чемпионата: силуэт средневекового воина, закрывающего своим телом голубовато-зеленый шар Лагоса.

Несмотря на то что эту картинку я видел не один десяток раз и дважды общался с ее автором, мне снова захотелось сказать ему спасибо: этот воин выглядел настоящим Защитником. Человеком, в принципе не способным сделать шаг назад…

Копье, брошенное в его щит из глубин межзвездного мрака, разлетелось на мелкие кусочки, и каждый из них вдруг превратился в отдельный сектор голоэкрана, показывающий рубку каждого из кораблей участников чемпионата. А я вдруг сообразил, что на какое-то время ушел в себя и не услышал ни слова из закадровых объяснений Дэна Гиллеспи:

– …и наши доблестные защитники вот-вот вступят в неравный бой…

Сценарий боя, сгенерированный искином «Альтернативы», отличался от тех, которые отрабатывали мы только количеством кораблей Циклопов. Все остальное, начиная от вооружения и заканчивая настройками программы визуализации, было стандартным: идейный вдохновитель чемпионата, генерал Харитонов, не собирался тратить время на изменение рефлексов будущих Демонов. И сделал все, чтобы их адаптация к БК-ашкам прошла как можно безболезненнее:

– Да, я прекрасно понимаю, что заинтересованные лица будут разбирать «Защитника» на байты и постараются выжать из него максимум информации. Однако уверен, что использовать эту информацию, не обладая связкой «Демон-БК-Беркут», невозможно. Поэтому оболочка и интерфейс игры будут максимально приближены к реальности, а вся «деза», прописанная в «Защитнике», будет следовать одной цели: внушить сотрудникам ОСО ВКС страх перед тактическими ноу-хау Циклопов…

Не согласиться с ним было трудно: порядка семидесяти двух процентов времени подготовки молодого Демона, только что вышедшего из-под ножа сотрудников Комплекса, уходило на адаптацию к возможностям бэкашки и на отработку взаимодействия в звене и группе. А все остальные дисциплины, включая привыкание к новому телу и пилотирование, укладывались в оставшиеся двадцать восемь. Впрочем, учитывая почти круглосуточный режим тренировок и постоянные корректировки учебных планов, на выходе мы получали весьма неплохую заготовку. Требующую длительной шлифовки в реальных боях.

Финалистам чемпионата до этой заготовки было как пешком до Искорки[37]: да, члены обеих команд-финалистов показывали неплохое знание тактики и стратегии, понимали механику игры и неплохо разобрались в ее интерфейсе, однако могли играть только против аппаратно упрощенных кораблей Циклопов. Или друг против друга: лидеры звеньев не использовали возможностей «Дырокола» и новых эмиттеров защитных полей, не работали ГПИ[38] и крайне редко выдумывали действительно стоящие тактические приемы. Однако при этом выкладывались по полной, делая все, чтобы получить главный приз: возможность пройти тестирование в Проект вне конкурса.

– Вик! Видел? – услышав восхищенный голос Иришки, я подключился к ее бэкашке, вгляделся в тот голоэкран, в который она смотрела, и удивленно хмыкнул: десяток кораблей сборной Эдинверского технологического университета рвал в клочья втрое больший ордер Циклопов. Двигаясь ордером, который смутно напоминал «Карусель»!

– Ничего себе… – ошарашенно выдохнул я. – Это что, домашняя заготовка?

– Угу, – поддакнула Тень. – Я тут просмотрела логи их сегодняшних тренировок – парни отрабатывали это передвижение почти всю ночь! И, как видишь, отработали!

Отработали. И весьма неплохо: каждое «звено» закольцованной траектории было достаточно длинным, чтобы по умолчанию считаться хаотическим, а технику исполнения восьми пилотов из десяти можно было назвать идеальной. Правда, в реальности я бы ни за что не согласился лететь в таком строю – малейшая ошибка любого из пилотов, щитовиков или оружейников гарантированно привела бы к гибели как минимум двух машин.

– Самоубийцы… – с уважением протянул я, представив, сколько труда требуется для такого пилотирования без использования бэкашки.

– Да, – согласилась Иришка. – Но самоубийцы упертые. А это – по-нашему!

– Намек понял! Я к ним присмо…

– Вик!!! – вопль Линды, раздавшийся в ОКМ, прервал меня на полуслове. – Ты меня слышишь?

– Ну, как тебе сказать? – морщась от звона в ушах, ответил я. – Чтобы обойтись без отглагольных прилагательных сексуального характера?

Линда почесала затылок и виновато потупила взгляд:

– Ну да, громковато получилось… Но…

– Но тебе полезно, босс! – хохотнул Шварц. – Это называется отработкой вводных задач при использовании противником акустического оружия массового поражения.

– Гельмут! Ща я выйду из студии, найду твою хамскую морду и поражу ее к чертовой матери чем-нибудь акустическим-преакустическим…

– Например? – заинтересованно спросила Элен.

– Например, во-он тем сабом[39].

– Ты что-то хотела сказать? – спросил я, сообразив, что перепалка может затянуться.

– Угу! – мгновенно забыв про Шварца и его «хамскую морду», воскликнула Горобец: – А давай после финала заовним[40] победителей? А то сидим тут, как нубы, а эти ботские[41] пвешники[42] чувствуют себя отцами[43].