Хищник Джаг. Ошейник позора

ГЛАВА 12

Чьи-то руки рванули в сторону штаны Джага, уже вспоротые крючками бича, когда, как гром среди ясного неба, прозвучал еще один голос, заставивший всех замереть.

— Никому не двигаться без моего разрешения! Одно шевеление — и вы все покойники! Понятно?

Патч! Это был Патч! Он пришел! Джагу хотелось рассмеяться, броситься ему на шею, рассказать, как он рассчитывал на него, как ждал его возвращения, но он молчал, чувствуя глубокий внутренний надлом. Ему казалось, что он способен до скончания века лежать на каменном полу, плача от облегчения.

— Как дела, Джаг? Что же это получается? Выходит, я не могу тебя оставить и на пять минут, чтобы ты не влип в какие-нибудь неприятности? Ты меня слышишь, дырка от задницы?

Непроизвольная дрожь пробежала по телу Джага. Какое счастье вновь услышать ворчливый голос старика! Тем не менее, он был прав на все сто процентов, поскольку его слова полностью соответствовали сложившейся ситуации.

К Джагу вернулся дар речи.

— Все хорошо, — просипел он, — особенно теперь, когда вы здесь!

— Хорошо, — откликнулся Патч. — Очень хорошо.

В действительности все было не так хорошо, как ему хотелось. Он держал четверку негодяев под прицелом, но это никак не решало проблему. Джаг находился на линии огня, и противники Патча не собирались так просто лишиться такого козыря.

Самым лучшим в такой ситуации было набраться терпения и проявить выдержку. Нет никакого позора, если стороны мирно разойдутся и полюбовно уладят конфликт. Джагу останется лишь перевязать свои раны. В конце концов, он сам виноват в том, что с ним произошло. Ему это послужит хорошим уроком. С какой стороны ни подойди к проблеме, такой выход представлялся наилучшим.

— Полагаю, всем будет лучше, если мы договоримся, — заявил Патч. — Но сначала мне бы хотелось, чтоб специалист по разогреванию задниц бросил свой инструмент!

Гор повиновался с молчаливого согласия Двойной Шестерки.

Горелка со звоном упала на пол и покатилась, вынуждая Позвякивающие Гетры отскочить в сторону, освобождая тем самым правое запястье Джага, который, пьянея от всепожирающего желания отомстить за пережитый страх и унижение, выхватил «дриллинг» и упер стволы в пах человека с бичом.

— Нет, Джаг! Нет! — заорал Патч не своим голосом, видя, что теряет контроль над ситуацией.

И тогда начался настоящий кошмар.

Джаг нажал на курок, и «дриллинг» изрыгнул заряды картечи сразу из обоих стволов 12 калибра. Одноглазого подбросило вверх и отшвырнуло к дальней стене. Кучный заряд крупной картечи почти разорвал его пополам.

Оказавшись свободным, Джаг подхватил с пола газовую горелку и бросился на ее хозяина, застывшего от неожиданности с отвисшей челюстью. Оба покатились по полу, и Джаг, дрожа от ярости, сунул сопло горелки в рот своего противника.

Пользуясь тем, что Патч не мог пустить в ход свою артиллерию из боязни зацепить пацана, находившегося на линии огня, Двойная Шестерка выхватил револьвер и несколько раз выстрелил, прячась за своим мотоциклом.

Раненный в правый бок, Патч все же успел нажать на курки обоих своих пушек, прежде чем, закрутившись волчком, повалился на пол у старой поилки, служившей теперь ящиком для инструментов.

Кошмарный залп одной из «гаубиц» Патча начисто снес голову Позвякивающим Гетрам. Какое-то мгновение его обезглавленное тело, покачиваясь, продолжало стоять с опущенными руками, потом плашмя грохнулось на пол, заливая его потоками крови, толчками выбрасываемой еще работающим сердцем из разорванных артерий и вен.

Второй заряд картечи попал в мотоцикл, разнес вдребезги коляску и вспорол бензобак, откуда веером выплеснулся мгновенно воспламенившийся бензин. Топливо растеклось по полу, залило стенки сарая и с ног до головы окатило Двойную Шестерку, который с воплем ужаса выскочил из-за своего укрытия, не выпуская, однако, из рук оружия.

Джаг, словно одержимый, не мог думать ни о чем, кроме мести. Рыча от ярости и бешенства, он не слышал душераздирающего визга своего противника. С удесятеренными силами он все глубже совал в его распахнутый рот сопло газовой горелки, не замечая ужасных последствий своей работы: кожа сначала вздувалась пузырями, которые затем лопались; мясо обугливалось и трескалось; глаза превратились в две черные горошины; лицо осело, словно выеденное изнутри безумным пламенем; губы ороговели и почернели; зубы начали крошиться и проваливаться в глотку, где клокотал синий тугой факел пламени… Но Джаг не различал никаких деталей этого невыносимого зрелища, как не ощущал и кошмарного запаха обугленного мяса, исходившего от горящего изнутри черепа.

— Джаг! Осторожно!

Превратившись в живой факел, Двойная Шестерка бежал вперед, не разбирая пути, вместо того, чтобы кататься по земле, пытаясь сбить пламя. И он бежал прямо на Джага.

Патч сунул руку под мышку и испытал неприятное удивление, ощутив под пальцами пустоту. Черт возьми! «Комбат магнум стейнлес» выскользнул из кобуры, пока он изображал из себя вертящегося дервиша! И сейчас бесполезно искать его, потому что, по мере того как бензин хлестал во все стороны из разорванного бензобака, огонь быстро охватывал весь сарай.

Сквозь стену огня Патч видел, как Двойная Шестерка приближался к мальчишке.

— Дж-а-а-а-г!

Стряхнув с себя чары мстительности, Джаг внезапно осознал происходящее. Он обернулся в тот момент, когда Двойная Шестерка помчался на него, в последнем усилии подняв револьвер, оскалившись и страшно гримасничая, пытаясь найти в себе силы, чтобы не закрыть глаза, тогда как лицо его, поросшее трехдневной щетиной, уже начало, потрескивая, гореть.

Движимый скорее рефлексами, чем сознанием, Джаг в отчаянии направил горелку на противника, едва тот открыл огонь с обеих рук.

— Джаг! — пронзительно вскрикнул Патч, чувствуя, как железная рука страха сжала его сердце.

Забыв о сверлящей боли в правом боку, он схватил вилы, лежавшие в поилке и, выставив их перед собой, бросился вперед. Проскочив с диким воплем через завесу огня, Патч оказался на месте драмы. Ему хватило доли секунды, чтобы увидеть Джага, по-прежнему держащего в одной руке газовую горелку, нацеленную в пустоту, а другой схватившегося за окровавленную голову.

Чуть в стороне, покачиваясь из стороны в сторону и вытянув перед собой руки, как робот, шагал Двойная Шестерка. Его кожаный костюм местами уже обуглился и сбежался, обнажив худое тело, усеянное страшными волдырями.

Стиснув зубы, Патч изо всех сил нанес удар вилами. Пять заостренных зубьев вонзились в живот Двойной Шестерки. Тот судорожно выгнулся, и окровавленные острия показались с другой стороны его тела. Отброшенный назад мощным ударом Патча, который уже не помнил себя от ярости и боли, он ударился о подпорную балку и так и остался стоять, пришпиленный к ней вилами, словно жук в коллекции натуралиста.

Даже не задержавшись взглядом на горящем трупе, Патч двинулся было к Джагу и тут заметил на пороге сарая чей-то силуэт. Друг? Враг?

Почти тут же с порога грохнул выстрел, давая Патчу однозначный ответ на все его вопросы. Он бросился на землю, понимая, тем не менее, что целились не в него, поскольку нужно быть из рук вон плохим стрелком, чтобы не попасть в человека, который не ожидает нападения.

Но, если стреляли не в него…

Патча охватило чувство панического страха, и в этот миг он понял, насколько изменился, не отдавая себе в этом отчета. Безвозвратно ушло то время, когда его больше всего на свете заботили проблемы собственного выживания. Теперь его жизнь оказалась накрепко связанной с судьбой этого паршивого сопляка. Без него Патч уже не мыслил своего существования.

Полуоглушенный, он приподнялся, ища взглядом мальчишку, и увидел, как тот катится по полу, пытаясь ускользнуть от огня, который, спустя мгновение, облизывал своими жгучими языками то место, где секунду назад находился Джаг.

Завершив свой акробатический номер, Джаг схватил «дриллинг» и, сидя на полу, замер, нацелив на двери сарая все три ствола обреза.

Патчу показалось, что время остановилось. Перед его мысленным взором чередой пронеслись подробности схватки, и он понял, что с ними ничего серьезного не случилось. Он слышал гудение бушевавшего вокруг пожара, раздуваемого стонущим за пылающими стенами ветром, чувствовал щекочущий ноздри запах пороховой гари и вонь обугленной падали. Он видел, как в последних судорогах корчилось тело того, кого еще недавно звали Гором. Краем глаза Патч заметил, что от горящего тела Двойной Шестерки воспламенилась балка, к которой он был приколот вилами. Боль с новой силой запульсировала в его правом боку.

Джаг неподвижно сидел и, словно окаменев, глядел на своего противника, закутанного в длинный черный плащ и приближавшегося к нему с револьвером в руке.

— Джаг! — заревел Патч, теряя над собой контроль.

Пришелец повернул на крик голову и тогда старик все понял.

В то же время из-под плаща показалась вторая рука с револьвером, и его черный зрачок уставился прямо в лоб Патча.

— Джаг! — прохрипел он чуть слышно. — Джаг…

Наконец громыхнул «дриллинг».

Черный Плащ схлопотал пулю прямо в живот. Под воздействием взрывного заряда его разорвало на уровне поясницы, и верхняя часть, закутанная в плащ, мрачной кометой пролетела через сарай и упала на пороге охваченного огнем строения.

— Боже мой, — только и смог пробормотать Патч, — Боже мой!

Обретя обычную ясность мысли, он заметался по той малой части сарая, которая еще не горела, в поисках своей артиллерии, разбросанной там и сям в ходе кровавой стычки.