Ближе к утру, наконец появился и священник: с ним было ещё двое братьев рыцарей и столько же сержантов. Вскоре после молитвы за усопшего-на которой рыцари молились на коленях вблизи тела своего побратима, а сержанты, стоя поодаль-пришёл дежурный лекарь. Он передал, одному из коленопреклонённых рыцарей табличку с нацарапанными данными об умершем и что-то быстро стал говорить тому на ухо. Рыцарь, встав на ноги, покивал в ответ и глубоко вздохнув велел сержантам: «Заверните тело и несите за нами! Всё уже готово.» Последняя фраза была обращена также ко второму рыцарю и священнослужителю.
Сержанты споро выполнили приказ и уложив, по совету Хелега, мёртвого рыцаря на холстине — быстрым шагом вынесли его прочь из лазарета. Сам Хелег, желавший узнать как можно больше о мире где он оказался вообще и данном конкретном месте в частности-отпросился у старшего санитара смены и дежурного лекаря, и пошёл помогать при похоронах брата рыцаря.
Умершего вынесли за стены цитадели — из малюсеньких ворот, на одну дверь, о которых ранее Хелег и не подозревал. Метрах в ста от основных строений и каменной стены, на небольшом холме укреплённом частоколом и по грудь забором из досок-находилось кладбище крепостицы, на котором, в порядке званий и выслуги и хоронили орденских братьев. Так как покойник был «братом рыцарем», старшим братом в понимании иерархии-то его место упокоения находилось в верхней части холма. Покойному причиталось небольшое каменное надгробие, с описанием: имени, звания, дат жизни-если их знали и заслуг, если таковые были к моменту смерти.
Возле недавно вырытой, стоящими рядом новыми сержантами могилы-находилось несколько человек: лейтенант Клаус, как местный командир, Брат Тибо-главный храмовник крепостицы, он проверял взаправду ли умер человек и не хоронят ли, вместо него, иного. Двое рыцарей виденных Хелегом в подвале лазарета, как оказалось-друзья усопшего. Священник, со служкой подростком, что носил за ним книги. С десяток сержантов: они рыли могилу, несли тело, были в качестве обслуги.
Особо церемоний никаких и не было: лейтенант Клаус попрощался с покойником и сказал-«что умерший, был в целом-отличным воякой.» Тибо молчал и больше смотрел и слушал. Священник-всё время читал молитвы и крестился, а братья рыцари и сержанты, также поминутно осеняли себя крестом.
Потом, холстину с покойным уложили в яму и закидали землёй, постояв немного все разошлись. Подобный, «упрощённый» обряд похорон, несколько обескуражил Хелега: он конечно понимал что военный объект, да и времена-явно не праздничные, но всё же…
В лазарете вернувшемуся Хелегу опять налили» вара», а так как уже скоро их смена заканчивалась, то немного посудачили об умершем и том как он сюда попал и чем лечили. Ничего нового или интересного Хелегу не сообщили и он, после того как смена завершилась-пошёл сразу спать в свою казарму. Ему совершенно не хотелось идти в трапезную и слушать смешки, насыщаясь кашею с бульоном.
Как Хелегу показалось — он проспал не более пяти минут, однако его уже трясли за плечи и орали над ухом: «Подъём животное! Тревога!» На отмахивания спящего, тут же последовал пинок «под филей» и волей-неволей пришлось вставать.
В казарме был переполох: сержанты носились как угорелые и спрашивали у таких же как они сами-«где находятся кольчуги и кто успел их получить, а кому-нужно бегом одеваться и мчать к лейтенанту за приказами!» Санитары, в том числе и хорошо знакомый «старый» санитар, натягивали свои кожаные жилеты и сверху на них свои серые курточки. У всех братьев-санитаров рядом были их сумки и они, поминутно, друг другу орали и подскакивая помогали собираться.
— Проснулся тетерев? — вызверился на Хелега стоявший у его ложа, старший санитар, — Бегом одевайся! Видели недалеко отряд «лазаритов», лейтенант Клаус готовит «Поиск», наши, почти все-в сопровождающей команде! Получи припасы в суму наплечную, переоденься, набери воды и снадобий в баклажки! Жди-возле наших повозок, что идут в «Поиске» позади остальных, ты понял, бревно? — Подождав, пока Хелег закивал-замахал головой, старший санитар убежал, орать на кого-то ещё в казарме.
Быстро одевшись — тревога есть тревога, Хелег на бегу одевая поверх жилета без рукавов свою курточку расспрашивал знакомого по лазаретной службе: «Что случилось-то? Почему все носятся как угорелые?»
— Хелег, не шути так — не время! Утром, через час после трапезы-примчался какой-то гонец и передал послание от одной из наших нашей досмотровых групп, что скрытно присматривают за маркграфством: в лесу, в пяти часах отсюда-видели «сбор лазаритов»! Их здесь уж более года небыло не видно не слышно, а тут…с ними — около полусотни протестников. Все в больших шалашах-готовятся. Куда пойдут — покуда неизвестно, но помня их предыдущие действия…будет драка, причём большущая!
Возле двадцати телег, что уже стояли в центре цитадели и на которые, в большой спешке грузили всё необходимое: от продовольствия, до запасных болтов для арбалетов и лезвий-для мечей и секир, возвышался огромный лейтенант Клаус, он произносил речь своим громовым голосом: «Братья! Мы давно не сталкивались с лазаритами-этими отступниками, которых покарал, ещё при жизни, сам Господь! Но сейчас, именно сейчас мы должны быть тверды в борьбе и безжалостны-ибо лишь так можно победить лазаритов и их союзников, протестников и папистов! Больше отваги-нет места жалости и состраданию! Очистим землю от «лазаритской скверны»! Не дадим вновь прорваться семенам ереси и лжи!
Люди вокруг стали потрясать оружием и кричать: «Слава Господу! Смерть отступникам! Лазаритов-на костры!» Опять появился старший санитар и накричав на Хелега-послал того на склад, получать мешок с корпией и зелья госпитальеров с бирками «от лазаритской заразы».
На складе, снующий по нему интендант был просто запуган всеми — его постоянно обвиняли: в службе делу отступников, хищениях, слабоумии. Он более всего напоминал дрессированную обезьянку, что скачет по всему периметру вольера пытаясь угодить и всё равно получает «щелчки» плёткой.
Худо-бедно получив новый походный комплект, состоящий из кожаного жилета и дополнительного кинжала, к мечу-выданному ранее, Хелег заодно обзавёлся увесистым мешком с щипанной корпией и парой глиняных горшков с различными мазями. Баклажек с «противозаразой лазаритов»-уже не было, их расхватали ранее прибегавшие госпитальеры и старшие санитары. После чего скорым шагом вышел в направлении обозной «гусеницы», что потихоньку обзаводилась всё новыми сочленениями.
Повсюду была суматоха: рыцари одевались в «полные латы» прямо во дворе, некоторым приходилось ждать в очереди, пока сержанты, из помощников инструктора по» боёвке»-помогут им и их коллегам облачиться. Сержанты переругивались, так как постоянно оказывалось что оружие-не там где нужно оставили или так заблокировали сверху сундуками и мешками, что его не достать. Нередко припасы и запасные комплекты болтов-бросали на самое дно повозок, где их в спешке боя и не сыщешь. На повозки одевали дополнительные щиты, как объяснили Хелегу-для защиты от камней из пращ, основного метательного оружия протестников, да и дротики они вполне останавливали. На передних повозках было специальное местечко для «вперёд смотрящего», где он, лёжа в люльке на самой крыше крупнейшей и самой высокой-мог бы сигнализировать о возможной атаке отступников Веры, если бы они каким неведомым образом обошли конные разъезды разведчиков и внезапно появились близ походной колонны.
Братьям рыцарям, числом пятнадцать или поболе — подвели лошадей и наконец усадили в сёдла, с теми же трудностями что и при облачении в доспехи: рыцари в своих латах, по последней ратной науке, как объяснили Хелегу знакомы — были одеты в стёганые халаты и кожаные жилеты, без рукавов. Сверху на всё это одевалась кольчуга, чуть ниже пояса — если на конях будут воевать и до колен, если в пешем строю станут. Металлическме «варежки», надевались рыцарями непосредственно в случае начала схватки, так как мешали управлять лошадью в обычном походе. Поверх кольчуги надевался стальной нагрудник, прикрывавший всё тело-от шеи до пояса, кроме рук. Иные из рыцарей, жалуясь на сильную жару, одевали лишь дуплеты-кожаные куртки с нашитыми кольчужными частями, которые были худшей защитой вместо полной кольчуги, зато позволяли в летний зной дольше сохранять дыхание, а соответственно и свежесть в схватке. Лишь пятеро из пятнадцати братьев рыцарей-были совершенно полностью закованы в пластинчатую броню: сам командир Клаус — и его два зама и два лучших бойца крепостицы, как пояснили Хелегу «знатоки», из сержантов в их повозке.
На «полных доспехах» одного из проезжавших рыцарей — играл узор из-за расходящихся чеканных лучей и рифления, что вызывало почти у всех видящих это-желание полюбоваться данными произведениями ратных «художников» от кузнечных мехов. Те же сержанты что и раньше, продолжали «просвещать» новичка санитара и далее: белые накидки, сверху доспехов-не для красоты или обозначения орденского брата или конкретного ордена, как многие думают: просто зимой-в них легче сливаться с местностью, когда на выезд в дозоры выезжают разведчики, а летом-не так жарко нагреваются латы или бригантины под накидкой такой. Причём летом, именно бригантины одевают все братья орденов чаще, ибо были прежде нередки случаи, когда братья рыцари умирали от теплового «излишка», фактически «сварившись» в собственных доспехах.
С бранью и криками всех рыцарей всё же усадили на коней, не без помощи пяти служек на каждого.
— Дело вовсе не в весе доспехов, — утверждал всё тот же сержант, что уже вошёл в роль» эксперта», — там не более полста килограмм будет, на максимуме! — Но крайне неудобно шевелить руками и ногами, из-за чего, усаживанием на лошадь или пеший бой-и затруднительны…А вот усевшись в седло и получив доступ, так сказать, к конским копытам для движения-рыцарь может «тараном» прорывать ряды противника, либо размахивая мечом или чаще палицей, сокрушать их близстоящих, когда разгон невозможен. Сверху — вниз, да булавой с шипами…у-у-у-ух! Мечта, а не удар! Медленность и неповоротливость рыцарская-от защитных накладок на сочленения рук и ног, у них они там-особо укреплены, так как часто страдают в бою. Но от этого с ловкостью и скоростью-пришлось попрощаться…Всё в защиту, почти непробиваемую или мощь ударную: с разгона на лошади или сверху вниз, молотом.
Хелегу внезапно вспомнилось и он тут же задал вопрос: «А разве татары, с помощью крючьев на копьях-не могут стаскивать рыцаря и добивать уже лежачего и беспомощного, как черепаха, на спине?»
Сержант помрачнел: «Могут…и татары и мамлюки, — и Русь с турками, тоже, научились. Но мы, слава Богу, Не с ними идём воевать, а уж с отступниками-братья рыцари управятся! Вообще, все эти не рыцарские армии-по особому воюют и так просто против них тактику и вооружение подобрать-крайне непросто, ибо многое неясно…»
Обоз был готов к выезду: рыцари собраны в отряд, разведка из сержантов в лёгких доспехах и на конях-отправлена искать отступников по дорогам и узнавать последние наблюдения ранее выставленных постов. Были определены составы команд во всех повозках. Оказалось, что с ними едут в «общий поиск»-ещё по трое храмовников и доминиканцев, два лекаря госпитальера, позже надо будет подобрать неких францисканцев, что собирают ополчения для защиты местечек и взяв часть ополченцев с собой-двинуться уже искать отряд врага.
Хелег находился по расписанию в двадцатой телеге-«врачевательской», там были: возница, трое санитаров, два сержанта с арбалетами, какой-то подросток служка. Так как время текло медленно, а делать кроме разговоров было нечего, то Хелег решил немного разузнать о «поиске» в котором участвует и загадочных «лазаритах», о которых дважды при нём говорили и оба раза с откровенным ужасом.
Устроившись поудобней и опёршись на одну из досок повозки, Хелег предложил: «Ну, кто мне новичку в таких «поисках», расскажет-в чём будет для нас опасность и каковы мои действия?» Его слова вызвали грустные улыбки на лицах сотоварищей, даже старый санитар, который развлекал беседой Хелега в лазарете во время их общих дежурств и тот, помотав головой произнёс: «Ничего хорошего…Братья рыцари и те, не особо рвутся в этот «поиск», а уж нам-так и вообще, в казарме бы его переждать. Но, на всё-воля Божья!»
В повозке опять наступила тишина. Хелег решил что вернётся к разговору по-позже, когда его товарищи немного отойдут от утренней «тревоги» и суматохи с погрузкой в обоз, её вызвавшей и смогут как и раньше охотно переговариваться с ним и друг другом.
Обозный поезд, еле плёлся по дороге: пару раз мимо «врачевательской» повозки проскакивал разведчик, с донесением командиру Клаусу, проезжали конные сержанты-двое, с небольшими арбалетами для стрельбы с коня и ещё пятеро, с короткими копьями и десятком дротиков за спиной. Было отчётливо заметно: все хмурятся и молчат-ни тебе шуточек, обычных при скучных переходах, ни развесёлых баек о различных приключениях, своих и «того дуралея», ничего! Молчание, несколько явственно слышимых приказов отдаваемых братьями рыцарями и вновь — скрип колёс, конское ржание изредка, да хриплый кашель отовсюду.
Однако где-то через полтора часа, когда проезжали сквозь небольшой ухоженный городок и к обозу присоединилось полтора десятка мужчин одетых вразнобой и вооружённых небольшими копьями и секирами дровосеков-разговор стал налаживаться. То ли мирный быт так успокоил людей, то ли тревожные мысли понемногу ушли под мерную езду в повозках, однако стали вновь слышны смешки и разговоры, чем тут же и не преминул воспользоваться Хелег.
Обратившись к своему знакомцу санитару, которого, как лишь теперь выяснилось — звали Беренгар, однако он, не желая что бы путали с парой рыцарей и ещё тремя сержантами, просил всех называть его Бером, Хелег вновь приступил к своим расспросам: «И кто такие «лазариты», коих все боятся?»
Хохот в его повозке оказался громовым, даже подъехали пара конных сержантов и цыкнули на них, напомнив о» поиске». Задавшего вопрос, реакция соседей по транспорту удивила и он, обиженно глядя на собеседников, спросил: «Что не так?»
— Что?! — шумно пыхтя от смеха переспросил Бер, — «Что?!» Хелег, твои шутки доведут нас до смерти! Ахахах! — Ты хочешь сказать что ничего не слышал об отступниках и их самых страшных бойцах-«лазаритах»?! Коих нередко называют «рыцарями диавола»? Окстись Хелег! Не смеши, пожалей нас…о-о-ох, тебя не зря, как я слышал-перестали подозревать в шпионаже храмовники, посчитав-за дурня! Видимо, и вправду-хорошенько тебя прибили в «спросной башне», но, что бы та-а-ак! Аха — хаха!»
Вся повозка ухохатывалась с новичка санитаров и утирала слёзы от смеха. Наконец Хелегу это надоело и он продолжил: «Что мне надо делать, если случится бой?»
Бер немного успокоился и уже лишь слегка улыбаясь, проговорил: «Ждать! Поединки будут вести рыцари-как основной таран отряда, сержанты-как их прикрытие и профессиональные солдаты и наконец застрельщики: наши из ордена-из своих арбалетов и «местные»-охотники с луками и метатели дротиков, да плюс ополченцы, коих ты частично уже видел и пикинёры стражи, их как я понял мы должны будем получить в Баутцене…»
— Ого! Так мы и в Баутцен заедем? Здорово!», — обрадовался Хелег.
— Нет, точно — не заедем, — расстроил его Бер, — Вряд ли наши командиры хотят пугать горожан появлением отряда, что идёт на отступников. Да ещё и воевать с лазаритами, в придачу! Зачем им лишние треволнения в городе? — там может начаться паника…лазаритов стараются уничтожать без лишнего шума, так как официально их давно уже «того», всех-и «под корень». Потребуют тайным посланием подкреплений и получат их, далеко за городом, да все посты на воротах — будут в усиленном составе, вот и всё! Мы заберём пикинёров за стенами города и пойдём далее «поиском», а уж что будет-увидим…,-Бер грустно опустил глаза, потом, вроде бы быстро что-то вспомнив, добавил: «Ты главное — сам не лезь в бой, разве только тебя будут убивать, ясно? Здесь есть братья рыцари и сержанты-это их дело, подошедшие ополченцы и городские роты-тоже напрямую солдаты, какие ни есть….Вот пускай они и «махаются» железяками, наше дело: подобрать кого можно спасти и «упокоить» тех, кого уже нельзя…»
Хелег решил вернуться к непонятному всё ещё для него объекту разговора: «А лазариты…с ними тоже-просто не попадаться им?»
Тут уж все в повозке, с округлившимися глазами стали кивать головами и поддакивать: «Да! С этими чертями-не связывайся, ни за что! Дерутся-невероятно зло и отчаянно, никогда не сдаются! И главное-не прикасайся к их «мясу» и уворачивайся от плевков…понял?!»
Бред, услышанный со всех сторон и с такими испуганно увещевательными интонциями — немного смутил Хелега и он попросил ему всё же объяснить. Бер, покачав головой и сказав: «что Хелег, похоже — действительно дурачёк», повторил: «Не попадайся им на пути! Понял? Ну чего ждать от людей-которые ужене боятся смерти?! Для них, наше железо-способ уйти от страданий. Хееех…»лазариты»-прокажённые и иные заразные рыцари орденов. Так как, после «Ночи Очищения», ещё более века назад: всех, с опасными заболеваниями и сумасшествиями было приказано перебить, в одну ночь, как ты знаешь-то и после этого события, данные хворцы, вне законов «Совета Орденов». Как только кто-то заболевает подобным недугом, то мигом срывается с места и старается укрыться где далее от «Совета». Поэтому то так много «бегунков» именно у нас, меченосцев: мы же постоянно воюем за Веру и нередко, с зачумлёнными народами и на подобно заразных землях, а нас же самих, потом, братья храмовники — гонят как охотники дичь…В общем, когда лазарит попробует плюнуть в твою сторону или потереться своими язвами об тебя-прячься! Т ак как по нашим правилам: санитарная служба орденов, просто обязана уничтожать любую подобную заразу, включая и тех, кто лишь возможно заболел — например напрямую контактировал или попал под плевок лзарита…Вот почему лазариты-бич Божий для всех нас! Сколько хороших ребят, пришлось из-за них перебить-уйму!»
Пока Хелег, ошарашенный услышанным, пытался «переварить» сказанное ему, остальные в повозке принялись слегка перекусывать и обсуждать возможный ночной привал и где он может случиться.
Один из сержантов, отвлёкшись от поглощения пищи, смеясь добавил: «Всё будет в лучшем виде: рыцари лазариты и их» оруженосцы», как они по старинке именуют «младших» из орденским братьев-против меченосцев и храмовников, с их сержантами. Бенедектинцы, подбивающие чернь на бунты " за истинного пастора Церкви-Папу римского»-против наших францисканцев-также, заботящихся о бедноте, но уже со стороны» Совета». Ополчения городов и посёлков-против своих же родственников и друзей, из лесов и схронов-ушедших в протестники…веселуха будет знатная! Прямо не знаю: плакать или всё же посмеяться…напоследок?»
Говорившего все стали убеждать что лучше смеяться, по крайней мере, всё то время — что ему отмеряно и на этом всё и успокоилось.
Не спеша поев и запив всё водой, так как иных напитков в «поиске» до решения вопроса употреблять запрещалось-Хелег ещё немного поглазел округу и вдруг его осенила одна мысль, которая где-то носилась окрест него когда они проезжали городок, но лишь сейчас воплотилась в вопрос к Беру: «Извини! Мне, в моих родных землях, говорили что у вас тут грязь повсюду: Нечистоты и мусор-прямо на улицах лежат, даже в городах. Нет дорог и мостов, повсюду разбойники, включая баронов что любят поживиться с набегов на путников…А я видел уже несколько небольших горокдов, или как их там называют-всё чисто! Ни тебе помоек-прямо на улицах, ни грязи на дорогах и мостовых. Да и о разбойниках, особо пока не слышно.»
Теперь уж искренне удивился старый санитар: «Кто тебе такую ересь говорил то? Где твои земли расположены, что там в такую чепуху верят?», — и не дождавшись ответа, смутившегося вопросом Хелега, продолжил: «Совет Орденов», придя к власти и сместив от управления миром-как Папу, так и Императора и прочих «местных» властителей и престолодержателей, сразу стал издавать собственные, отличные прежним законы, в том числе и такие: «Если кто бросит мусор или выльет помои, вне означенных мест, а бургомистр или старосты поселений-обязаны за местноземельный счёт их возвести, то быть битым тому плетью десять раз и платит он — три талера в местную казну». Это быстро успокоило рьяных «пачкунов» и позволило вырыть достаточное количество всё новых выгребных ям в самих городках, а летом-их обычно вычищают и вывозят на телегах огромными бочками-либо на поля, либо-в близлежащий лесок. То же и с уборкой дорог, правда здесь, частично-оплачивают убиральщиков с мётлами торговцы, так как их лошади из телег и повозок-сами нередко гадят прямо на улице и «Совет» решил, что купеческие гильдии должны оплачивать чистоту некоторых мелких посёлков и проходящих в них дорог.
Дороги же, в основном строят по «римскому» образцу-на направлении походов военных. Много и за счёт самого «Совета Орденов», а торговые и ремесленные гильдии набирают мастеров и тянут свои собственные направления, где им выгоднее. Тоже самое и с мостами: часть «военно значимых»-казна «Совета» содержит и строит, «торговые»-гильдии и города, «городские»-местное самоуправление. И всё нормально! За попытку разрушить любую из дорог-наказывают сыскари «Совета», вплоть до казни! За обвал дороги или моста-все кто его создавал: от архитектора до землекопа-идут в «работные отряды» на самые трудные стройки «Совета», причём работают как заключённые, за жратву и пока не отпустят! По этой причине никому не выгодно покрывать друг друга: поможешь поставщику или украдёшь с перебором, а потом самому-горбатиться среди скандинавов, на прокладке дороги за хлеб с водой…Бррр!», — Бер умолк и повёл плечами, показывая весь ужас сказанного им.
Тут же вмешался один из сержантов, которому видимо тоже давно хотелось вступить в разговор: «Разбойники и «баронские гнёзда»? Да когда это было?! Первые полвека после прихода «Совета Орденов», нам, братья рыцари рассказывали-так вроде и случалось, а потом, по методу Великого Помпея-разделили все земли на «сетку», навроде рыбачьей и стали уничтожать всех разбойников без разбора, а замки ими захваченные-брать осадами. За двадцать лет-почти всех и перебили, угу…Сейчас, проще нарваться на «карателей» храмовников, если собираться в банды: вычислят в месяц и за пару дней — перебьют! Не-ет, в основном действуют воры и то, в городах, где можно пойти «под руку» какого-нибудь из знатных и при должностях, а чтоб в лесах-это уже скорее легенды…»
В повозке вновь одобрительно загалдели и стали вспоминать небольшие эпизодики из старых историй, о «тех временах» и что тогда было.
— Подождите! — запротестовал Хелег, — А как же фьоды дворян? Ну ладно там земли государственные или городов, а дворяне, тоже что ли «починяют мосты и ходят в облавы»?!
— А куда нашим дворянчикам деваться то? Они и так-скорее, как комедианты-«играют» роль, всё одно при каждом «престоле», даже самого маленького баронства-есть представитель «Совета» и именно он реально правит, в должности» главного советника» или наблюдателя. Если граф, к примеру, не чинит мосты и дороги или ещё как нарушает законы-его запросто могут осудить и по тем же законам «Совета»-сместить, за недостаточное усердие в делах…Неужто кто-то из этих напыщенных дураков захочет добром пойти в заключение? Да нет конечно!
— Прости Бер, как «играют роль»-они же по наследству получают и так далее…
— Оксти-ись Хелег! Ахаха, тебя действительно сильно приложили по голове или ею, я уже говорил, без обид…Каждого нового правителя на любом престоле, от королевского или имперского или рыцарско баронского-утверждает «малая коллегия» кардиналов, как церковных так и гражданских, самого «Совета Орденов»-по спискам ранее составленным, либо, в исключительных случаях и спешке-«троица доверенных», в составе местных: храмовника, доминиканца, меченосца, правда иногда рыцари иных орденов заменяют наших братьев, а вот первые двое-всегда присутствуют. Они и решают-кто и в какой последовательности, кем будет на каком титуле, а соответственно и землях…всё! А знатность и прочая-это раньше ценилось, при Императоре, как память о Карле Великом и его заветах.
— Значит-«рассвет просвещения»? Дураки-изгнаны из власти…а как там с войнами между знатными, раз все назначаемы-значит их нет?
— Какие войны?! Кто-бы напал, просто так, на город или соседа-получил поход, на себя самого, со стороны отрядов «Совета»-кому это надо? Не-е-ет, этой «старой политики»-больше нет! Голод-почти отсутствует, так как дворяне не жгут земли соседей и не разоряют поля, соответственно крестьянам выгодно выращивать, а торговцам скупать и продавать в крупных городах и в обмен-привозить в деревни мебель и орудия ремесленников. Разбойников-крайне мало. Эпидемии и те уже не так часты как ранее, а соответственно: у нас бешеный прирост населения, со всеми вытекающими…
— То есть?
— Многовато людей, — хмуро продолжил Бер, — Приходится их куда-то девать, что-бы не начался голод или войны, когда те, кто уже не нужен на землях «Совета», стали бы с оружием — выбивать себе «место под солнцем». Вот и идут " походы Веры» почти потоком. И нам здесь — легче и тем, к то в них уходит…шанс! Да и потеснить удаётся: ромеев, мамлюков, турок, Русь, Литву, полонцев-двух последних, почти полностью разбили. Правда последние десятилетия-всё больше местные походы, без крупных завоеваний или уничтожения целых стран, так-немного потеснить да земли новым военным поселенцам отхватить, не более.
И вновь пауза. Бер видимо устал говорить, а Хелег раздумывал — что бы ещё такое узнать, как вдруг мимо их повозки проскочил гонец на взмыленном коне. Один из сержантов откинул накидку с правого борта и пригляделся: «Ого! Да мы уже близ Баутцена! Всё-сейчас бравые городские пикинёры пожалуют, со своими «шестами.»
Люди развеселились и Хелегу втайне стало казаться, что всё-таки их заведут в Баутцен и он посмотрит на настоящее крупное городище, данной земли, а если повезёт-сможет проникнуть в библиотеку и хоть немного разобраться, куда его всё-таки занесло.
Однако вскоре выяснилось: обоз идёт почти параллельной городу дорогой и не собирается сворачивать. Издалека же, Баутцен походил на сплошную серую стену, скорее всего из камня и небольшие тёмно-красно-кирпичные пятна крыш, иногда возвышающиеся над стеной. Больше ничего было не разобрать.
Огорчённый Хелег не скрывал своего неудовольствия: «Через пяток часов-пора на ночлег! Чего мы прёмся куда ни попадя? Есть крупный город, заехали бы-отдохнули, осмотрели.»
Сержант, сидящий ближе всего к Хелегу даже мечтательно завёл глаза: «Да уж…В Баутцене можно славно гульнуть, от души! Хотя конечно, не когда командир Клаус, рядом! Он может и повесить…за всякое!»
Говорящего перебил его же товарищ сержант: «А ты чего хотел? Ты хоть понимаешь какое у нас маркграфство? Напомнить? Наша марка-бывшее владение лужицких славян, которые несмотря на походы, ещё Карла Великого, постоянно поднимали мятежи и лишь при появлении «Совета» присмирели, в том числе и благодаря многолетним «чисткам». Восточнее-недавно образованные полонские комендатуры, где всё ещё режут наших братьев! Южнее: чехи, моравы, богемцы-у которых давний «зуб» на германцев, а уж их бешеные «табориты»-лишь недавно были «успокоены», предварительно пожегши многие города и замки! Именно мы-первый полноценный бастион «Совета», нам и отражать вторжения…нам же и формировать части, для дальнейших походов на восток, в сторону Литвы, Руси, Орды или юг-против ромеев или турок. Тут лишних людей не бывает, как и времени!» На сказавшего это, все соседи Хелега замахали руками и посоветовали угомониться, а не пересказывать то, что всем и так известно. Патриотичный сержант обиделся и отвернулся к отверстию в холстине, начав рассматривать Баутцен.
Со стороны города, к обозу, подходил некий новый отряд: высоченные пики с небольшими ленточками близ острия, кожаные жилеты с металлическими вкладышами и приплюснутые шлемы-закрывавшие лишь верхнюю часть лица. Всего, новоприбывшего пополнения — было тридцать пять человек: всё что смог капитан стражи Баутцена выделить на» поиск».
Повозки в обозном поезде ехали настолько медленно, что пехотинцам не составляло труда их догнать. Многие из них перестали нести свои пики поднятыми и положили их себе на плечи на манер мотыг, потом и это им надоело и сбегав к крайним повозкам, что шли позади «поисковой» колонны-они сговорились за пять медных монеток сложить на повозки всё своё оружие и ту снедь и лекарства, что взяли из дому. Вместе с оружием, в повозку, залез и их командир-толстенный дядька в странноватом и пёстром наряде и с несколько кудахтающим голосом, как он громко пояснял всем окрест: «Для охраны имущества городского магистрата» и указывал на сложенные пики.
Проехав ещё несколько удручающе скучных часов, которые Хелег занял: пустой болтовнёй, сном, ещё одной трапезой и прочими мелочами-пришла команда «остановиться» и начать готовиться к установке лагеря, так как командир Клаус решил здесь разбить лагерь и возможную базу для завтрашнего продолжения «поиска». Однако не успели все люди выскочить из повозок, как прискакал громко кричавший разведчик и уже через минуту, по всей длинне обозной «ленты» скакали гонцы, с приказом: " Тревога! Стройся! Полная готовность! Все-в свои отряды! Враг близко! "
Рожки стали громко визжать в разнобой, несколько барабанов им вторило-мерным и строгим «боем». Люди бегали, ругались, отчаянно нацепляли на себя и товарищей, последние или ранее забытые и снятые вооружения и защитные доспехи. Сержанты, из повозки Хелега, стали заряжать свои арбалеты: достали специальные ключи, напоминавшие новичку санитару ручки от патифона и прикрепив к скобе, которая удерживала струну — начали быстро крутить данные «загогулины», повторяя в ускоренном варианте действия шарманщиков. Когда Хелег поинтересовался: «Почему на их оружии нет упоров для ног и ручных педалей?», коими, как он читал, ранее и заряжались арбалеты, то сержанты засмеялись и показав на размеры своих вооружений, пояснили: «малыши». Оказалось, что для охраны повозок выделялись сержанты с «малыми» арбалетами, как кстати и для конных стрелков-часть из которых вообще, заряжались обычным натяжением рук, без всякого инструмента, что удобно на лошади, правда при этом и гораздо слабее сила выстрела. А вот «большие» арбалеты, что могут приличный доспех «просквозить»- приходилось заряжать «ручной педалью», имитируя, знакомые Хелегу, действия велосипедиста ногами, только на этот раз-обеими руками заряжающего стрелка. Отданы подобные вооружения-«строевым» сержантам, что либо будут стоять позади пикинёров-если противник слишком близко окажется, либо наоборот: выйдут впереди всех и дадут залп для «прореживания» наступающих, а после отойдут в тыл, для перезарядки. «Арбалеты и пики-лучшее оружие против» лазаритов», чтобы эти черти никого не задели своей заразой!», — поясняли сержанты Хелегу.
Суматоха и крики, внезапно пробудили в Хелеге воспоминания об иной войне, где несмотря на различие в «вооружении и доспехах», всё было похоже: предбоевой бардак и гам, а после-победы на героизме…
Решив немного посмотреть на происходящее впереди, откуда и ждали нападения-что может быть для разведчика, хоть уже и бывшего, важнее чем информация, да ещё им самым» добытая»? Хелег отпросился у старшего санитара и опрометью кинулся к головным повозкам, возле которых уже строились «ежом» пикинёры, образовывая что-то вроде «плотного овала» щетинящегося длинными пиками в сторону противника. Рыцари переговаривались, находясь небольшим кружком возле лейтенанта Клауса, а сержанты-занимали свои «номера» на позициях: тяжёлые арбалеты-залезли на крыши передовых повозок и получив от товарищей большие, ростовые щиты-укрывались ими, как могли. Несколько сержантов, с оружием напоминавшем Хелегу алебарду, но имеющим иное название, а заодно и крюк на лезвии-для стаскивания противников с коней или высоких укреплений, стальное яблоко-для усиления удара и довольно длинное «штык-остриё»: становились по флангам пикинёрного ежа. Десяток метателей дротиков выстроились сзади их всех и начали разминать руки.
Хелег тоже залез на крышу повозки и наврав уже расположившимся там, что ему отдали подобный приказ, стал наблюдать: с опушки небольшого леса начали выходить люди. Сперва, два десятка грязноватых мужчин и женщин, одетых в рваные тряпицы и шкуры животных-все они держали дреколье в руках. За ними около полусотни мужиков, в кожаных жилетах, а то и металлических кольчугах: с топорами, мечами, булавами. Эти все носили шлемы-разного, довольно сомнительного, как на вскидку, качества.
Неспеша выехали семеро кавалеристов на крупных конях: В латах и одетые в грязно-белые накидки, с зелёно-золотистыми крестами на них. Часть лат у них отсутствовала — у кого-то не было защиты ног, иные ехали с обнажёнными руками, а самый первый из кавалькады-горделиво возглавлял конников, с неприкрытой головой.
Первоначально Хелег решил что у бунтующих рыцарей, в следствии их бродячей бунтарской жизни-нет возможности починять свои доспехи, что было довольно логично, однако присмотревшись он понял свой промах-всё иначе! «Лазариты», а это были именно они-специально не прикрывали свои язвы и струпья, видимо прекрасно зная о том, какой «эффект ужаса» вызывают своими болячками и тем, что могут открытыми язвами-заразить или напугать возможностью заражения, кого-либо из своих противников, также сделав их изгоями как и они сами.
«Бесшлемный», из «лазаритов», поднявшись на стременах громко возопил: «Клаус! Ты ли это?! Ну здравствуй, побратим Клаус…помнишь ли ты своего «кровного брата» Рудольфа, с которым прорывался из окружения, близ Линданиссе-когда литвины и союзные им русы, почти полностью вырезали гарнизон нашей цитадели?!»
Пока все перешёптывались услышав слова главного бунтовщика, командир Клаус, с третьего раза надевший на голову свой «шлем-бацинет» с забралом «собачья морда», что было сильно вытянуто вперёд и так и не подняв глаз на продолжающего вещать лазарита, начал отдавать команды своим офицерам.
— Клаус! — не останавливался лазарит, явно пытаясь задеть своего бывшего» побратима», — Давай в поединке сойдёмся, до всего этого действа: с летящими болтами и дротиками-со всех сторон, как раньше наши предки-доблестные рыцари, а не мы, «щенки Совета», а?»
Командир отряда меченосцев — не смотрел в сторону лидера отступников и что-то постоянно объяснял своим людям, активно помогая руками там, где слов не хватало. Наконец офицеры разъехались и лейтенант Клаус стал сам строить в отряде и братьев рыцарей.
Хелег, желая ещё лучше понять происходящие события и узнать максимум местных обычаев и правил, особенно-воинских, приблизился к ругающимся рыцарям. Их в это время как раз снимали с коней сержанты. По разговорам стало ясно: командир Клаус не захотел атаковать конным клином рыцарей, так как боялся «неистовства» лазаритов, а главное-того, что они заразят своими язвами кого-то из бойцов его «братско-рыцарского» отряда. Поэтому решили поставить тяжеловооружённых старших братьев меченосцев равными группами: пятеро, вместе с Клаусом что оставался на коне-стоят сзади пикинёров и метателей дротиков, И по пятёрке-прикрывают «пикинёрский ёж», на флангах. Вместо мечей-все рыцари вооружились полэксами, как понял Хелег-неким укороченным видом алебарды, удобным, в отсутствии пространства для замаха, в давке боя: Лезвие топора, шип на вершине и небольшой изогнутый крюк для захвата щитов или украшений на латах-подобным вооружением, рыцари в тяжёлых доспехах умели пользоваться «ювелирно». И пока обычный пехотинец думал как закованного в броню рыцаря опрокинуть, ибо пробить полные латы было почти нереально: его настигал удар-либо рубящий, либо колящий.
Удивлённым сержантам стоящим близ рыцарей, лежащий на крыше повозки Хелег показал на свою наплечную суму и с важным видом заявил: «Что-бы не опоздать с врачевательством! Подмога для рыцарей…» Сержантов это устроило и они перестали на него обращать внимание.
Наконец из леса, вышел весь отряд отступников: теперь именно кавалеристы ехали первыми, за ними шли мужики в кожаных доспехах и с мечами и булавами. Лучники-находились на флангах, а непонятное «рваньё»-замыкало шествие, но его почти не было видноза спинами товарищей.
Командир Клаус поднял обе руки и сделал ими полный круг, после чего скомандовал: «Конные баллистарии-залп по лазаритам, валите на землю рыцарей, на остальных пока не отвлекайтесь!»
Тут же полтора десятка конных арбалетчиков сержантов выскочили из-за спин отряда меченосцев и ополченцев и быстро подскакав к приближавшимся рыцарям лазаритам — дали в них залп метров с двадцати. Правда перед тем как они стали целиться из своих «арбалетов-малышей», командир лазарит Рудольф успел что-то скомандовать своей ватаге и «рвань», стоящая сзади всех среди мятежников, пришла в движение.
Арбалетные болты задели шестерых из семи лазаритов: двое сразу упали с коней и бились на земле, в конвульсиях. К неописуемому изумлению Хелега — к свалившимся лазаритам подскочило несколько женщин бывших в отряде отступников и невнятно вереща, стали тереться телами, о язвы свалившихся на землю рыцарей, а потом, поднявшись-женщины демонстративно начали плевать в сторону меченосцев и ополчения, сжимая маленькие кулачки и визгливо угрожая.
Тибо, глава храмовников — что ехал в середине обоза, а до этого безучастно наблюдавший за всем происходившим — тут же стал готовить собственный небольшой отряд, из примерно двадцати человек-в основном сержантов на конях, однако для чего Хелег, пока не понимал.
Со стороны отступников пошёл некий шорох в воздухе и множество летящих камней ударило по спинам и коням отступающих «баллистариев-меченосцев». Пятеро из них оказались на земле: кого свалила ушибленная и вставшая на дыбы лошадь, а кто и сам оказался ранен точно брошенным камнем. Как теперь стало совершенно ясно Хелегу, «рвань», была пращниками и использовалась против стрелков меченосцев, так как камни из пращ пастухов, могли задеть лишь слабозащищённые отряды или напугать животных.
Четверо раненных лазаритов, включая и Рудолфо, стали громко проклинать «Совет Орденов», после минутных филлипик, старший рыцарь лазарит закричал: «Свобода Веры! Нет-подонкам из «Совета»!!!», вопль раздался ему в поддержку и отступники ринулись на меченосцев и городских ополченцев.
Отряд конных лазаритов, когда доскакал до пик поджидающих их противников, превратился в квартет: двое лежащих на земле после залпа конных баллистариев-так и не смогли подняться, ещё один из раненных, свалился со своего коня — уже по ходу движения.
Хелегу было видно, что изо рта Рудолфо вырывается красная пена-когда он орал приказы своему протестному воинству, однако лидер пазаритов, зажимая рукой задетый арбалетным болтом бок, всё продолжал командовать своим отрядом.
Максимально приблизившийся к меченосцам Командир лазаритов остановил коня, в метрах десяти от «ежа» пикинёров и показал свободной рукой, тройке своих собратьев кавалеристов-обходить отряд меченосцев по их левому флангу, где было относительно ровное поле и возможность разогнать для удара своих коней. Лучников, которые отстали от рыцарей и пехоты, Рудолфо направил на противоположный, правый фланг орденцев и Хелег постоянно слышал обрывки фраз, периодически тонувшие — в криках меченосцев, топоте ног и копыт, и перестуке древок оружия: «Да!! Да-с той стороны!..Да, когда они станут спиной, что бы обороняться от нашей атаки конными рыцарями: дайте залп в спину или «бочину», поняли?» Стрелки в шкурах и пращники в рванье из отряда протестников-стали быстро перебегать на место указанное им Рудолфо.
В этот самый момент дали залп баллистарии меченосцев, вооружённые тяжёлыми арбалетами, что теперь находились на крышах повозок: Из примерно десяти-двенадцати болтов ими выпущенных, половина направлялась в лидера мятежников, однако немного выше чем следовало поднятые пики, стоящего фронтом «ежа» ополченцев, остановили полёт трёх из шести, летящих в лазарита болтов. Один — просто пролетел мимо и ушёл в землю, два болта достигли цели-царапнув коня Рудолфо и пробив правую ключицу, ему самому.
— Аааа! Стрелки из ручных баллист! — заревел на всё поле раненный глава рыцарей лазаритов, — Привя-я-я-жу живыми к соснам и распотрошу! Медленно! Муравьёв-в кишки напихаю!» Он закашлялся и стал отводить лошадь ближе к отряду своих «штурмовиков» в кожаных жилетах, что уже почти закончили манёвр перестроения и готовились к атаке-вслед за тройкой лазаритов готовыми к конному удару во фланг «ежа».
— Бра-а-а-тья! — громовым голосом, прокричав-прохрипел, Рудолфо, — Атакуйте обозников сзади, в тылу — там наведите ужас! Пехотинцы-бейте «ёж» и сержантскую сволочь! Вминайте спешенных рыцарей в их строй, кидайтесь им под ноги и сбивайте на землю-лежащий на земле» латник», в разы слабее стоящего в строю! За Свободную Веру! Смерть псам «Совета»!!!»
В ответ раздался громовой вопль и неожиданный визг с продолжавшимся долго воем, как сообразил Хелег, женщины, бывшие в рядах отступников-улюлюкали и визжали, дополняя звуковую гамму своих мужчин.
Когда тройка «кавалеристов отступников» стала набирать ход на поле, будучи обстреляна из малых арбалетов, впрочем, в меру удачно: ближайшего к обозным повозкам рыцаря лазарита буквально «ощетинили» болтами и он грузно свалился на траву, зато двое остальных его товарищей, практически неповреждёнными разогнались и ринулись к задним повозкам, из одной из которых и выглядывал Бер и махал рукой Хелегу.
Что-то «щёлкнуло» в сознании Хелега и он, быстро сев на корточки на крыше повозки с которой наблюдал разгоравшийся бой-размахнулся небольшим щитом, а их на крыше оказалось три: ростовой прямоугольно изогнутый, небольшой круглый «коротыш»-вроде бы для сержантов, которые преследуют уже отходящего противника и служащий скорее для защиты от метательного оружия, чем обычных мечей и топоров, и среднеразмерный квадратный, чем то напоминавший экю или тарч. Так вот: Хелег схватил круглого «малыша» и метнул им, в вертикальном замахе, в сторону морды ближайшего к нему коня лазаритов.
Конь хоть и не был задет пролетающим щитом, тем не менее испугался и резко остановился слегка взбрыкнув. Лазарит стал его понукать и чертыхаясь, вновь хотел было «разогнать» для удара, но теперь уже на повозки с людьми, что стояли чуть далее…не успел! Семь болтов почти в упор, от перезарядивших своё оружие баллистариев с «малыми» арбалетами-упокоили его: три болта впились ему в-горло, по одному-левый висок и левую руку, Ещё двое пробили шею коню. Сделав пару шагов — конь свалился на землю, хрипя и дёргая ногами, придавив и своего ездока.
Заметив что последний из лазаритов уже смог, разогнавшись — сбить на землю троих сержантов с небольшими копьями и сейчас рубился в самом конце обоза, Хелег опрометью кинулся туда, надеясь спасти кого-нибудь из своих недавних знакомых: санитаров, сержантов, обозников. «Свой-Чужой», в бою-Великое Осознание, зачастую многие подвиги определяются не дерзостью солдата, а именно тем что называют: «наших-бьют!» и бешенством, наступающим в группе, после данного клича.
Пробегая мимо лежащего лазарита которого он недавно погубил брошенным щитом, Хелег чуть было не подобрал его оружие, однако когда он уже остановился рядом-услышал дикий вопль: оказавшийся теперь здесь Бер и знакомые санитары и сержанты махали руками и орали неистово: «Не трожь вещи лазарита, не трогай!!! Будешь как и он-изгоем, да и весь в язвах! Не трогай его, ничем не трогай!!!» Поняв свою ошибку, Хелег подбежал дальше к «своей повозке» и спросил что есть из вооружения, выбрал тяжёлый дротик и вытащив из ножен короткий меч меч, о котором уже просто позабыл-Хелег вновь ринулся к последним повозкам их обоза, где валялось уже пятеро поверженных сержантов: трое-без движения и ещё пара видимо в конвульсиях, а двое обозников и возница одной из повозок-лежали с пробитыми грудью и впалыми внутрь животами, из которых медленно текла кровь внутрь повозки и густыми каплями оседала на мешках.
Лазарит, объехал с другого конца поезд повозок и теперь отчаянно вопя и чертыхаясь-пытался с помощью своего клевца или «ворона», как их иногда называли: небольшого одноручного молота-с вытянутым как клюв птицы заостренным передом, служащим, как раз для пробивания доспехов, словно долото-пробивает метал. Лазарит, с помощью данного оружия-наносил удары направо и налево, пугал сержантов меченосцев воплями о своих язвах и о том, что теперь они все-«одного с ним ордена проклятых!!!»
Хелег заметил, что одного из выскочивших наперерез сержантов, с подобием протазана в руках-лазарит уложил первым же ударом, сверху вниз, попавшим в область левее плеча и ближе к шее. Сообразив, насколько опасно данное оружие в умелых руках рыцаря «святого Лазаря», Хелег выскочил сзади коня беснующегося в боевом раже рыцаря отступника и присев ближе к земле, со всех сил воткнул свой дротик промеж копыт коня, после чего моментально отскочил метра на полтора в бок.
Конь лазарита встал на дыбы и с бешеным ржанием подскочил на двух ногах, потом завалился на левый бок и ударившись головой о повозку, затих. Лазарит, ещё при первых сумбурных движениях своего коня упустивший поводья, видимо в ярости боя или невнимательности-теперь лежал под огромной тушей павшего животного и громко костерил всех. Ясно было что он тоже сильно ранен, однако ненависть к меченосцам и вообще к «Совету» — перекрывала в нём любые иные ощущения: кровь текла из его правого бока и уголков рта, голова под шлемом обильно кровоточила, однако лазарит всё ещё размахивал своим оружием и старался зацепить невидимого противника.
Внезапно подъехал глава храмовников крепостицы Тибо и пара его рыцарей с четвёркой сержантов. Остановив Хелега от попытки добить лазарита-один из рыцарей храмовников стал что-то доказывать Тибо, но тот лишь отмахнулся и покачав головой, добавил: «А как перевозить его? Кто согласится: везти, кормить, охранять и прочая? Нет! Добейте брата рыцаря-и вся недолга…выполняйте!» После его слов сержанты сняли малые арбалеты и выстрелили в голову бьющегося в конвульсиях лазарита, после чего на него накинули аркан, на его лошадь-ещё два и их оттащили куда подальше в поле. Как заметил Хелег, сержанты храмовников обрезали, а не снимали свои арканы и быстро возвращались назад, видимо и сами сильно опасались заразы «лазаритов».
Хелегу пришла в голову идея: вернуться вновь на одну из головных повозок и рассмотреть, что да как там происходит во всё ещё происходящем сражении. Добежав до головы обоза, где и происходила основная сеча, он уже видел: «ёж» пикинёрского ополчения, из правильного овала-превратился в букву П и теперь огибал головные две повозки. Вооружённым мечами, булавами и прочим отступникам, что были защищены кожаными доспехами с кольчужными вкладками или полноценными кольчугами-удалось потеснить пикинёров и сержантов, однако рыцари прикрывавшие их с флангов братья рыцари-продолжали наносить по напиравшим отступникам свои удары полэксами, причём настолько ловко, что одного-двух подобных ударов, вполне хватало для уничтожения или сильного ранения противника.
Мечи одноручные, булавы и в некоторых случаях — одноручные топоры «скандинавского» образца, с сильно скошенным в одну из сторон лезвием-практически ничего не могли поделать с «полным доспехом» братьев рыцарей, оставляя лишь небольшие следы в виде царапин, вмятин, небольших сколов — а повалить братьев рыцарей на землю, не получалось из-за сержантов, поддерживавших и напиравших сзади и подталкивавших спешенных рыцарей вперёд, на толпу отступников.
Стрелы из луков и камни пращей, задевали отряд меченосцев несильно: длиннющие пики — были хорошим «частоколом» для подобных снарядов, да и оружие у стрелков протестников было скорее охотничьим, чем боевым и не могло похвастаться пробивной мощью против доспехов. Баллистарии с «большими» арбалетами расположившиеся на крышах повозок — постоянно выкашивали пять-десять человек из отряда нападавших, при этом лишь двоих из стрелков меченосцев, самих зацепило камнями и они теперь были на попечении санитаров.
Хелега было тоже позвали в помощь, но он сделал вид что не услышал и перескочив в иную повозку-вновь вылез на её крышу. С этого места открывалось уже всё поле боя: Рудолфо лежал близ пикинёров-видимо уже мёртвый. В его коне торчала пара дротиков, а сам глава напавших лазаритов-был с пятком болтов от арбалета, в груди и голове. Полсотни стрелков отступников продолжали метать камни и натягивая тетиву-выпускать стрелы, примерно столько же-уже лежало на земле подрагивая конечностями. Кто-то из них начал отползать в небольшую лощину, что была за линией стрелков мятежников.
Командир Клаус собрал подле себя, оставшихся на конях пятерых рыцарей меченосцев, под своим командованием и отъехав для разгона-направил этот отряд, «малым клином»: один-два-три, во фланг дерущихся «сержантов» отступников, как условно назвал их про себя Хелег, за наличие недорогих доспехов и хоть какого — то профессионального оружия. Раздался металлический скрежет удара, когда «клин» рыцарей раскидал около двадцати человек, примерно половину от тех, что ещё держались на ногах и дрались с меченосцами и ополченцами из «ежа», после чего началось повальное бегство протестников!
Лейтенант Клаус скомандовал продолжая размахивать булавой в толпе врагов: «Конные стрелки-за стрелками отступников, сбивайте их лошадьми и своими копьями, обстреливайте отошедших за деревья! Рыцари и конные сержанты — за мной, преследуем всех!!!»
Теперь Хелегу были видны улепётывающие «кожаные жилеты»: многие побросали своё оружие и неслись в лес, оставшийся в пяти сотнях метрах за ними. Два десятка сбитых и поломанных их сотоварищей, так и остались на земле: ударами в голову их добивали спешенные рыцари меченосцев, что не успевали сесть на коней и оставались при обозе или закалывали копьями пешие сержанты. К немалому удивлению Хелега, брать в плен-никто никого и не собирался!
Мимо проскакали «краснопузые» храмовники. Они остановили бойню «сбитых» кавалерийским наскоком и стали их заковывать в цепи, тех кто ещё мог ходить, кого нельзя было транспортировать-сами же и добивали. Сержанты храмовников метнулись в сторону стрелков отступников и вскоре приволокли парочку подростков в рванье-их тоже заковали, забив колодки толстыми кривыми гвоздями.
Бой закончился и пока кавалерия ордена меченосцев ушла в преследование, оставшиеся офицеры и рыцари-стали командовать «уборкой» после боя.
Особо «уборка» оригинальностью не отличалась: добивали врагов, многих раненными, собирали оружие и доспехи, справлялись о здоровье своих бойцов и всем пострадавшим оказывали помощь, трое лекарей госпитальеров и один аптекарь-поставили две повозки поперёк и накрыв на их крышах общий тент-начали проводить своё «врачевание»: раны засыпали снадобьями и поливали из баклажек, как объяснили Хелегу знакомые санитары, потому и берут в бой много деревянной тары, ибо глина-может разбиться очень скоро, при боевом столкновении или преследовании убегавших. Кому то отрезали повисшие на одной коже-пальцы и сержант, которому их ампутировали-громко стонал, слегка подвывая. Потом его кисть обернули в сомнительной чистоты тряпицу и товарищи, забрали раненного в свою телегу. Одну из санитарных повозок-взяли под нужды перевозки погибших меченосцев, ещё одну-выделили ополченцам, что — бы развести их мёртвых товарищей по родным городкам и уж там, захоронить.
Хелегу быстро надоело смотреть на обработку ран, в исполнении госпитальеров и их довольно дикие, в его понимании, операции и он решил вновь обойти весь обоз. Вскоре заметил старшего санитара, который дежурил в его ночные смены-тот переговаривался с двумя ветеранами и парой ополченцев из городков, по пути следования обоза, попросив их всех постоять здесь и пока не подходить к самому обозу. После сказанного, быстро зашагал прочь и вскоре вернулся с храмовником Тибо и пятёркой сержантов, с красными крестами на белых накидках. Указав рукой на ждущих его четверых мужчин, старший санитар негромко заговорил бегло жестикулируя и Тибо, согласившись с его доводами, медленным кивком отдал приказ своим сержантам. Те подъехали к всё ещё стоящими отдельно от обоза людям и внезапно подняв свои «малые» арбалеты-выстрелили в ожидающих, почти в упор. Когда Хелег вскочил и побежал к ним, сержанты храмовников достали дротики и метнули их в конвульсирующие трупы, после чего вернулись к Тибо.
Хелега перехватил Бер: «Куда несёшься угорелый?!»
— Бер! Они «валят» своих-ты представляешь?! Своих!!!
— Да…Это же ведь старший санитар и храмовники, они и отвечают что-бы после встреч с лазаритами, бойцы, ими возможно заражённые-не смогли попасть в отряд. Как они по-твоему это делают? — сами и ликвидируют тех кого уличили в «контактах» с язвами или тех, кого при свидетелях заплевали, проклятые черти, лазариты…Многие сержанты и санитары-крестьянские парни и сами при опросе признаются, думая, что их будут лечить…Братья рыцари хитрее и промолчат, а другие из них-не выдадут. До тех пор, пока язвы не видны-рыцарь вполне может числиться в отряде. Так то! Не беги туда…не надо!
Хелег еле плёлся теперь к своей повозке, поддерживаемый за плечи Бером, а тот продолжал: «Ты думаешь отчего, мы все так боимся лазаритов? — зараза…и возможность, после боя где ты был «первым мечом«…стать изгоем и получить болт в живот, от храмовников из «команды чистки». Или бегство и жизнь бродяги…ужас! Первые из рыцарей «святого Лазаря»-были тихие доходяги, ждущие смерти в уединении, среди равнопрокажённых как и они сами. Рыцари иных орденов, заболев-просто соединялись в «чумные отряды» и такие же казармы и продолжали службу в своих орденах. Но после победы «Совета»-над Папой и Императором, когда эти двое истощили себя чередой взаимных войн, «Совет Орденов» отдал приказ, лет через десять после своего прихода к власти: перебить всех чумных, прокажённых, сумасшедших, колдунов и тд и тп-знаменитая «Ночь Очищения»! Лазариты, что были пылкими сторонниками «Совета» во всех войнах-были перебиты в своих госпитальных обителях храмовниками, многие-уже обессиленные, на своих ложах. Это вызвало бешенную волну ненависти к «Совету», что вылилось в то, что дети этих больных людей сами уходили в протестники и начинали воевать против всех орденов признавших «Совет». Потом, после нескольких новых «походов Веры», стали появляться новые заражённые, в основном по причине палестинских войн или литовских…Они не хотели быть убитыми и начали отчаянно сопротивляться «чисткам», так появились нынешние «лазариты»-основной орден протестников, готовые, хоть напоследок-отомстить людям желающим их полной гибели: «на миру и смерть красна», — закончил Бер.
— Основной орден, есть ещё? — переспросил Хелег.
— Есть ещё…несколько. Капуцины, что продолжают верить в главенство Папы и требовать изменений в нынешней власти «Совета», вроде их раз пять закрывали, а храмовники-отчитывались о полной их ликвидации, а поди ж ты! Бенедектинцы, эти, как и францисканцы-всё время общались с беднотой, к тому же сознательно отказавшись от единого центра власти в ордене, они-безначальный орден, вроде роя осиного. Эти Паписты, в отличие от капуцинов — почти неуловимы, так как неясно: сколько их и возможно ли обезглавить «стаю воробьёв?».
Оба санитара наконец дошли до своей повозки. Солнце начало заходить и стали раздаваться команды, что бы готовить лагерь-на поле, слева от движения обоза.