Heaven: Сборщики пепла

2. Секретная информация

Порыв северного ветра налетел внезапно, и Зих почувствовал его леденящее дыхание даже в термокомбинезоне. Мост был метрах в ста прямо перед ним — восходящее солнце окрасило его ржавые арки в кроваво-кирпичные тона. У входа на мост Зиха ждали четверо: армейцы оказались людьми пунктуальными.

— Рад видеть тебя, — сказал майор Бескудников, глядя на охотника. — И рад, что ты не передумал.

Зих не ответил, лишь машинально пожал протянутую руку майора. Двое из людей Бескудникова были в стандартном армейском снаряжении: камуфлированных утепленных комбинезонах, тактических шлемах и бронежилетах, за спинами тяжелые рюкзаки, через плечо у обоих штурмовые винтовки АСР «Шквал» с четырехзарядными подствольными дробовиками ближнего боя. Хорошее оружие, надежное, мощное и очень дорогое. А вот такого обмундирования как у третьего члена группы Зих раньше не видел — оно было черным и лоснящимся, совсем как кожа живоглота. Лица за тактическим шлемом с тонированным забралом не разглядеть. Тяжелый бронежилет был тоже черным, с эмблемой на груди — голубой кружок, в нем черная человеческая фигура, поднявшая вверх обе руки, будто желая коснуться неба. Рюкзак у военного в черном был, а вот оружия никакого почему-то не наблюдалось.

Зих заметил, что нигде не видно следов от транспорта, доставившего спецгруппу к мосту. Значит, одно из двух — либо военных перебросили сюда по воздуху на каком-нибудь летательном аппарате, либо они еще вчера или позавчера находились в городке, и Бескудников встретился с ним уже уверенный в том, что отказа не последует.

Военные в камуфляже при приближении Зиха сняли шлемы, и он мог видеть их лица — совсем еще молодые люди, лет по двадцать пять, не старше. Сильные, здоровые. Зих почувствовал нечто вроде злобы. Эти молодцы будто из другого мира сюда прибыли. В городке Љ13 нет людей с такими цветущими лицами.

— Капитан Бескудников, — представился первый, протягивая Зиху руку. — Можно просто Леша.

— Зих, — коротко бросил охотник и посмотрел на майора. Бескудников сказал правду, послал сына на задание. Значит, доверяет…

— Лейтенант Небогатов, — сказал второй военный, глядя на охотника ясными серыми глазами. — А вы…

— Зих, — повторил охотник. — Почему третий без оружия?

Человек в черном поднял тонированное забрало шлема. Зих увидел лицо и вздрогнул. Женщина. Совсем еще девочка, чтоб ее.

— Баба? — спросил он ледяным тоном. — Хотите, чтобы я за бабу отвечал?

— Не баба, а старший эксперт группы HEAVEN, капитан Елена Гернер, — сказала женщина. — А что, собственно, наш великий истребитель мутантов имеет против женщин?

— Ничего не имеет, если они не лезут в мужские дела, — сказал Зих и повернулся к майору. — Я отказываюсь быть проводником у твоих людей. Счастливо оставаться. Твою винтовку и патроны заберешь у Усача.

— Постой, ты чего? — Майор явно не ожидал такого развития событий. — Мы же…

— Мы договаривались, что со мной пойдет боевая группа, — Зих выделил слово «боевая». — Разведчики. А нянчиться с девками я не подписывался.

— Погоди, не горячись, выслушай сначала. Елена такой же офицер спецподразделения, что и другие ребята. Просто у нее другая задача.

— Задача? — Зих сделал вид, что не замечает, с каким презрением смотрит на него девица в черном. — У нее даже оружия нет. Какой от нее толк, если напоремся на Диких или на тварь какую? Она хоть соображает, куда собралась идти?

— У меня пистолет есть, — заявила Елена.

— Пистолетом будешь от себя надоедливых женихов отгонять, — бросил Зих. — Пистолет у нее, ишь ты! Рогатку бы еще взяла…

— А вот не твое это дело, — ответила Елена, сверкнув глазами.

— Ты обманул меня, майор, — Зих даже не взглянул на рассерженную девицу. — Я не хочу лезть во все это.

— Зих, ты неправ, — примирительным тоном сказал Бескудников-старший. — Елена боевой офицер. Она отлично стреляет и владеет взрывным делом, а еще умеет управлять сознанием. Ты же понятия не имеешь, как их готовят…

— Не надо, товарищ майор, — сказала женщина, шагнула к Зиху и посмотрела ему прямо в глаза. — Он же просто цену себе набивает. Без него обойдемся.

Так, вот в чем дело, подумал Зих — в этой группе девчонка командует. Она здесь старшая. И еще охотник заметил, что у сердитой девицы очень красивые глаза. Янтарно-золотистые, оттененные длинными черными ресницами и полные хищного блеска. И в этих глазах был гнев.

— Обойдетесь, так обойдетесь, — Зих криво улыбнулся. — Счастливого пути на тот свет.

Он повернулся к военным спиной и зашагал к мосту, но тут женщина его окликнула. Он не остановился, но немного сбавил шаг.

— Показал характер? — спросила Елена, догнав его. — Я так и знала, что ты устроишь нам маленькое представление. А теперь взгляни сюда.

В ее руке был красный пропуск — маленький квадратик красного пластика с голограммой в центре. То, что Зих назвал своей ценой за помощь разведгруппе.

— Это пропуск для одного человека, — сказала Елена. — Для твоей жены, Зих. Если мы все сдохнем в этой дыре, Лиза все равно попадет на базу. Я знаю, что ты ради нее на это дело подписался. Если ты сейчас уйдешь, я этот пропуск выброшу, а файл в компьютере базы будет уничтожен. Так будем говорить, или нет?

— Я просил пропуск на двоих, — сказал Зих, стараясь не встречаться с сердитой девицей взглядом.

— Будет тебе пропуск, обещаю. Если вернемся живыми, ты сможешь без всяких формальностей пройти на базу. Твои данные уже вписаны в компьютер. Этот пропуск я сделала на тот случай, если мы все погибнем. Согласишься сопровождать нас, и я отдам его майору Бескудникову, он обо всем позаботится.

— Ты можешь мне объяснить, что происходит?

— Секретная операция происходит, вот все, что тебе следует знать.

— Секретная операция, значит? — Зих шумно втянул носом воздух. — Тааак. От меня вы хотите, чтобы я провел вас в Каменный Лес. Самой безопасной дорогой и вывел потом без потерь. Трех человек, один из которых невооружен, да еще баба. Такая значит у вас секретная операция?

— Тебе что за дело? — спокойно спросила Елена. — Есть задача, вот и выполняй. Остальное мы будем делать.

Зих хотел ответить резко и недвусмысленно, куда им всем идти с их задачей. Но кусочек красного пластика был все еще в пальцах женщины-офицера, и Зих справился с собой. Как бы то ни было, он согласился помочь военным только ради Лизы. Другого шанса просто не будет. Никогда.

— Ты невооружена, — сказал он, чтобы хоть что-то сказать. — Хочешь сказать, я должен прикрывать твой зад?

— Я сама позабочусь о своей заднице, — презрительно ответила Елена. — Хочешь покажу кое-что?

Она скинула с плеч рюкзак, раскрыла его и вытащила длинноствольный автоматический пистолет с закрепленным под дулом лазерным дальномером.

— Это, — начала она тоном, которым обычно разговаривают со слабоумными, — тактический пистолет Гриссом М-25, модификация «Уайлдкэт», калибр 38, с усиленной остроконечной пулей. Бронежилет стандарта CRISAT такая пуля пробивает со ста метров. Магазин на 16 зарядов. Мое любимое оружие. Выбери какую-нибудь цель, я тебе кое-что покажу.

— Цель? — Зих усмехнулся. Поискал глазами и остановился на покосившемся ржавом дорожном знаке в дальнем конце моста. До него было метров сто-сто двадцать. — Хорошо. Вон тот знак у выезда с моста. Хоть одной пулей в него попади, и тогда я тебя в зад поцелую.

— Да? — Елена хмыкнула, передернула затвор и, ухватив пистолет обеими руками, повернулась лицом к мишени. — Тогда вытри губы, чтобы мне гузно не обслюнявить.

Она почти не целилась. Стреляла бегло, на то, чтобы расстрелять все шестнадцать патронов, ей понадобилось секунд шесть-восемь. Закончив пальбу, с вызовом посмотрела на Зиха.

— Иди, проверяй, — предложила она.

Зих не стал ничего говорить. У него звенело в ушах от стрельбы, а еще больше его раздражала глупая бравада девки. Этот дурацкий спор затеял не он, так что нечего болтать, лучше просто посмотреть на результат. Он шел по мосту и чувствовал, что девица следит за каждым его шагом. И еще за десяток метров до знака он понял, что проиграл спор. Железка была просто искорежена выстрелами. Вряд ли эта чертова девка хоть раз промахнулась.

— Ты выиграла, — сказал он, вернувшись. — Все шестнадцать пуль пришли домой. Тебя прямо тут поцеловать, или в сторону отойдем?

— Перебьешься, — девица убрала пистолет обратно в рюкзак, с еще большим вызовом, чем прежде, посмотрела на Зиха. — Ну, так как, надо меня пасти, или нет? Все еще думаешь, что если женщина, ее только раком ставить можно?

— Не все ли равно, что я думаю? — Зих перехватил взгляд майора. — Только запомните все трое, герои — главный в группе я. Мне плевать на ваши уставы и на ваши таланты великие, хоть раз не послушаетесь меня, считайте, что не жильцы. Не о вас забочусь, о своей душе. За три жизни я потом перед Богом ни за что не отчитаюсь.

— Хорошо, Зих, — Бескудников явно испытал облегчение. — Они все поняли.

— Я все поняла, — сказала Елена. — Теперь ты созрел для того, чтобы начать работать?

— Да, — ответил Зих. Он уже ненавидел эту девку всей душой, но у нее был красный пропуск для Лизы, и ради этого стоило засунуть свою ненависть поглубже в душу. — Только пистолет держи под рукой. Так мне спокойнее будет.

Труп живоглота исчез. Остались только бурые брызги крови на камнях и серебристые следы подсохшей слизи. Мутапсы, сожравшие труп, даже кровавую лужу вылизали подчистую. Военные ничего не сказали Зиху, но по их лицам и взглядам было заметно, что они разочарованы. Уж очень они хотели увидеть легендарного монстра в натуре. Зих почти не сомневался, что самых опасных тварей Внешних земель эти щеголеватые ребята видели только на картинках. Молокососы, да еще с большим гонором…

— А логово? — спросил его капитан Бескудников. — Там среди останков может быть что-нибудь интересное.

— У живоглота нет постоянного логова. Свою добычу он рвет на части и прячет в разных местах. Так надежнее, если до мяса доберутся падальщики, кое-что обязательно останется.

— И много ты убил живоглотов? — спросила Елена.

— Одного. Если надо — еще убью.

— Самонадеянно, но звучит сильно. — Елена показала охотнику какой-то приборчик, который держала в левой руке. — Радиации тут нет. Совершенно нормальный фон. Ты здесь все осматривал?

— До меня эти развалины куча народу облазила, — Зих усмехнулся. — Думаешь, найдете тут что-нибудь интересное? Не трудись. Одни ломаные кирпичи да дерьмо собачье, ничего больше не попадется. Отсюда давно унесли все мало-мальски ценное.

— Я о живоглоте, — сказала Елена. — Хорошо бы его припасы найти, осмотреть.

— Ищи, — Зих достал из коробки сигарету, закурил. — Я не буду.

Глаза Елены гневно сверкнули, но она промолчала. Зих был рад этому — у него не было ни малейшего желания спорить с девкой.

— Ветер поднимается, — сказал он. — Надо искать место для ночлега. Я знаю тут одно безопасное местечко, пошли, проведу.

Военные быстро и сноровисто обустроили стоянку у подножия холма к северо-востоку от руин Приреченска. Вбили в землю четыре телескопически раздвигающиеся стойки из легкого металла, зацепили на них тончайшую матовую пленку — получилось нечто вроде маленького периметра, защищавшего от пронизывающего ветра. Еду согрели на портативной спиртовке. Когда ужин был готов, Елена протянула Зиху пластиковую миску с разогретым зеленоватым пюре.

— Что это? — спросил Зих. Ему до сих пор не доводилось пробовать такого. Пюре имело слабый грибной запах и напоминало по вкусу кашу из съедобного мха, который можно было в теплое время года собрать в болотистых местах.

— Концентрат из водорослей, — пояснила Елена. — Мы его в наших лабораториях получаем. Полезная штука, много витаминов и йода, от радиации помогает здорово.

— Интересно, — Зих отправил в рот очередную порцию пюре. — Вы на базах сами пищу получаете?

— Да уж, получаем. Если бы только на довоенных запасах жили, давно бы с голоду передохли.

— У нас этого нет, — Зих постучал ложкой по краю чашки. — Негде жратву выращивать.

— Ну, картошку вы растите, ведь так?

— Растим. И морковки немного, бывает, уродится. Но в холодное время на овощах одних не выживешь. Без мяса никуда. Мясо в нашем мире — это жизнь.

— Знаю, — Елена сполоснула свою ложку водой из фляги. — Видела в городках свиней. Интересно, что они у вас едят. Картошку?

— И картошку тоже. Свинья вообще-то всеядна, как человек. Снигирь, мой учитель рассказывал, что потому-то после Великой Зимы только свиньи и собаки выжили, что все едят. Коровы, овцы и куры еще лет эдак тридцать назад повсеместно передохли от бескормицы. Не жильцы они были в нашем мире.

— У нас в исследовательских центрах они есть, — сказала Елена. — Немного, но есть. Уже шестое поколение животных, когда-то сохраненных в специальных убежищах. Проект «Ноев ковчег», я, между прочим, по нему свою диссертацию защищала. Твоя правда, прокормить их куда труднее, чем свиней. Но мы что-нибудь придумаем. Сейчас новые технологии по производству биомассы отрабатываются, они помогут. Мы даже от коров немного молока получаем. Здорово, да?

— Свиньи лучше, — сказал Зих. — Они не привередничают. Бывает, Дикими их подкармливаем. Прикончим Дикого, и свинкам его на съедение.

— Это что, шутка? — нахмурилась Елена.

— Ничуть. Зачем добру пропадать?

— Свиньи-людоеды, — Елена издала растерянный смешок. — Вот этого я не слышала.

— А сами-то вы пробовали что-нибудь из нашей еды? Тех же мутапсов или крыс?

— Бог миловал, — ответил за всех Бескудников и покраснел, будто сказал что-то нехорошее.

— Будет оказия попробовать, — сказал Зих, и по его тону было неясно, то ли шутит он, то ли серьезно говорит. — Сразу скажу, крысы вкусные. Мясо нежное, косточки мелкие, но есть надо аккуратно, легко губу или небо наколоть. А у мутапса мясо как подошва жесткое и вонючее. Но жрать захочешь, и его упишешь за милую душу.

— Меня сейчас вырвет, — сказала Елена.

— Привыкай, капитан, ты не на базе своей, а в моем мире, и тут на все пойдешь, чтобы выжить. Ваших припасов из рюкзачков может не хватить, так что охотиться будем. А то и человечину отведаем.

— Ну, это хрен тебе! — взорвалась Елена. — Мы тебе не каннибалы какие-нибудь. Сам жри свою человечину.

— А я ее ел, было дело, — спокойно ответил Зих, закуривая. — Пришлось однажды, два года назад. Попал я в сильный буран и заблудился. Мороз под тридцать пять, ветер с ног валит. Хорошо, вышел на какие-то развалины, а там парочка Диких убежище нашла. В обычное время мы бы перестреляли друг друга, а тут перемирие заключили — им жить было охота, да и мне белый свет еще не настаиграл до конца. Короче, трое суток сидели в этих руинах, буран пережидали. Припасов у меня ноль, а у Диких только половина женской ноги, они со мной и поделились за пару сигарет. Вот и умяли мы эту ногу в три морды под вой бурана. Чего смотришь так на меня?

— И ты так спокойно об этом говоришь? Вообще непонятно, к чему ты это рассказал.

— А к тому, что смотрю я на вас и думаю: неправда все это, что в этом мире всем одинаково горько. Вот все у вас по-людски — пленочка ветронепроницаемая, спиртовочка с сухим спиртом, концентраты разные, лекарства, чистая вода. На такое снаряжение как у вас мне за всю жизнь не заработать, а я в своем деле и в этом мире не последний человек. Человечину, крыс и собак вы не жрали, сами говорите. Трудно мне потому вас понять, а вам меня. Общий у нас мир? Наверное, общий. Но вам в этом холодном мире местечко потеплее досталось. А мне довелось в самих глубинах ада родиться и жить. Сам не понимаю, почему до сих пор живой хожу. — Зих помолчал. — Чего-то не так говорю?

— Наверное, все то. Но ты ведь главного не знаешь. Этот мир такое пережил, что не опишешь. И мы стараемся хоть немного помочь всем. И тебе в том числе.

— Помочь? Может быть. Но только помощи вашей что-то не видно пока.

— А ты чего хотел? — Елена начала злиться. — Знаешь, сколько военных баз осталось в этой зоне? Всего три плюс научная лаборатория на Дальних Озерах. Остальные объекты давно заброшены. Вот это зеленое пюре — думаешь, много его у нас? Наша установка производит его всего восемьдесят килограммов в месяц. И наше снаряжение, которое у тебя такую зависть вызвало, не у всех есть. И на базе люди порой голодают, болеют и умирают. Так что не надо тут делить всех на чистых и нечистых. Если думаешь, что база — это рай, то ты ошибаешься.

— Рай, не рай, а если подойду я к военной базе, меня туда не пустят. И жену мою, хоть болеет она. И всех моих соседей из городка. Ладно, просто не пустят, а то еще выстрелами отгонят, как Диких. Или неправду говорю?

— Ты просто системы не знаешь. Зих, — Елена отчаянно пыталась сохранить спокойствие, ее злил этот разговор, но еще было ощущение, что этот седеющий, костлявый человек с непроницаемым изможденным лицом говорит правду — горькую, страшную, но правду. — Это не потому, что мы вас ни во что не ставим. У каждой базы свой ресурс выживания, понимаешь? Не можем мы всех принять, при всем желании не можем. Не думай о нас плохо.

— Ничего я не думаю, — Зих отшвырнул окурок. — Ложитесь спать, бойцы. Подниму вас рано, потому что завтра пойдем на Котловину. Там надо путь по минутам рассчитывать, потом поймете, почему. Хватит о пустом говорить. Все равно, не поймем мы друг друга до конца. Не поймем…

Переход до Котловины прошел без происшествий, и Зих слегка успокоился. Военные оказались крепкими и хорошо подготовленными, тридцать километров с полными рюкзаками преодолели всего с двумя короткими привалами, без нытья. Зих повел группу не обычным путем к Котловине, по разрушенному шоссе, а по руслу давно высохшей реки — здесь обзор местности был гораздо лучше, поскольку леса в речной долине практически не было, а значит, гораздо меньше был риск неожиданно наткнуться на Диких. Местность к югу от Котловины была ничейной землей, Дикие не считали ее своими владениями, но появлялись тут время от времени, и встреча с ними не сулила отряду ничего хорошего. Так что Зих не стал рисковать ради нескольких выигранных километров расстояния и повел своих подопечных путем более длинным, но менее опасным.

Как и надеялся Зих, к закату они вышли к лучшему убежищу в районе Котловине — руинам фермы, посреди которых торчала силосная башня. Часть ее обшивки отвалилась, особенно наверху, но в нижней части башни Зих не раз во время своих вылазок находил отличное укрытие от непогоды и мутантов. Оставалась одна, последняя предосторожность — проверить башню на предмет нежелательных квартирантов.

— Ждите здесь, — велел Зих своим спутникам и двинулся к башне.

Вокруг башни громоздились кучи битого кирпича и щебня, искореженные ржавые останки машин, покрытые мхом и сизой ядовитой плесенью обломки бетонных плит. Зих почувствовал острый мускусный запах, непременный спутник мутапсов, но самих тварей было не видно. Хорошо это было или плохо, Зих пока не знал — с одной стороны, отсутствие вездесущих и надоедливых собак сэкономит время, нервы и патроны. Но псов, которые постоянно тут ошивались, мог кто-то спугнуть. Существо, которое было сильнее и опаснее.

Зих снял винтовку с предохранителя, медленно, глядя по сторонам, зашагал к башне. Никаких признаков того, что сюда наведывался живоглот, пока на глаза ему не попались. Впрочем, такие вот удобные укрытия, возвышающиеся над местностью и дающие отличный обзор местности, жалуют и мартихоры, и крылатки — и кое-кто пострашнее…

У пробитого в корпусе входа Зих задержался, прислушиваясь к звукам внутри башни, собрался и быстро скользнул внутрь. Башня была пуста. В углублении на полу виднелась большая куча белого пепла и обгоревших собачьих костей — совсем недавно тут ночевали Дикие. Теперь можно со спокойной душой вести гостей в башню.

— Уютное местечко, — сказала Елена, когда они вошли внутрь. — И почти совсем не дует.

— Вы останетесь здесь, — сказал Зих. — Никуда не выходите после наступления темноты, это опасно.

— А ты?

— Я буду рядом. Первую половину ночи, потом кто-нибудь из ваших меня сменит. Сами решите, кто.

— Я сменю, — сразу вызвался молодой Бескудников.

Зих кивнул и вышел из башни. Ему очень хотелось побыть одному.

Славную штуку придумали эти ученые. Стоит нажать маленькую кнопку на вмонтированном в пояс пульте — и по тысячам проводков, проложенных в подкладке комбинезона, как по кровеносным сосудам, начинает струиться божественно приятное тепло. Конечно, элемент питания надо заряжать, и за такую зарядку проклятый Усач берет целое состояние — сто довоенных банкнот, — но в холодную погоду о потраченных деньгах как-то сразу перестаешь жалеть. Тем более что с недавних пор Зих пользовался у Усача неограниченным кредитом.

Есть только одна опасность — в дозоре систему обогрева лучше надолго не включать. Тепло просто-напросто сморит. Так, самый короткий режим обогрева можно себе позволить, чтобы не закоченеть на ледяном ветру, который дует по ночам даже летом. Да и элемент в коротком режиме разряжается медленно, хватит надолго.

Свой комбинезон Зих купил в рассрочку, и в общем отдал Усачу тысячу двести банкнот. Эти деньги он собирал очень долго, зарабатывая на трофеях, и тщательно обыскивал развалины, стремясь углядеть то добро, до которого за минувшие годы не добрались мародеры. Деньги попадались в самых неожиданных местах — однажды Зих нашел целую пачку банкнот в трубе разрушенного туалета. Проклятый Усач рассматривал каждую банкноту, не брал надорванные или попорченные плесенью, хотя сам частенько платил именно такими. Так или иначе, Зих получил комбинезон. Это была старая модель ТКБС «Альпин», несомненно, армейского образца, таинственными путями попавшая в магазин Усача, как и многое другое снаряжение, которым тот торговал. В ту пору Зих не знал наверняка, что Усач плотно сотрудничает с военными — так, догадывался. Но только у Усача можно было купить штуки, которых Зих не встречал больше нигде — те же оптические, коллиматорные или тепловые прицелы, или сверхъемкие энергобатареи. Купленный у Усача комбинезон был великолепен. Да, он был старым, чиненным, в защитной кирасе не хватало одной титановой бронепластины (Зих потом докупал ее, опять же у Усача), но система обогрева работала исправно, элемент был новеньким, а это было главное. Второго такого комбинезона в городке Љ13 не было ни у кого. После собачьей парки такой комбинезон казался чудом, достойным богов. Однако радость Зиха была омрачена — в тот месяц, когда он наконец-то расплатился с Усачом за покупку, у Лизы появились первые признаки болезни.

Прежде Зих думал, что самыми ценными вещами в жизни являются мясо, спирт и боеприпасы. Мясо давало жизнь, спирт — радость, патроны — силу и надежду. Однако, когда доктор Филиппыч сказал ему, что с Лизой, Зих понял, что есть еще одна, главная ценность, о которой он прежде никогда не задумывался.

— Я спасу ее, — сказал он тогда Филиппычу. — Скажи, что надо делать.

— Вот, — врач протянул ему грязный листок, на котором были написаны названия лекарств. — Усача попроси, он достанет.

— Они вылечат Лизу?

— Нет. Но какое-то время она еще поживет.

— Что может ее вылечить?

— Ничто, — Филиппыч похлопал Зиха по руке. — Но несколько лет жизни ты можешь ей подарить.

— Я не верю, — сказал Зих. — Должен быть способ.

— Возможно, Зих. Но я ничем больше не могу помочь Лизе и тебе. Если у меня появятся новые лекарства, я сообщу…

Усач взял с него двести банкнот за две маленькие коробочки пилюль — весь его гонорар за уничтожение мартихор-людоедов в Забытых тоннелях. Лекарства стоили очень дорого, куда дороже спирта, мяса и патронов. И Зих впервые спросил Усача о военных.

— Брось, — сказал ему Усач. — Им не до тебя. Им на всех нас плевать. Они сидят по своим базам, окруженным минными полями, и думают только о себе. Им все равно, будем мы жить, или сдохнем.

— Я хочу вылечить Лизу.

— Мне очень жаль, Зих, но это пустая затея, уж поверь мне. Люди умирают, и твоя Лиза будет ни первой, ни последней. Найдешь себе другую бабу.

— Мне не нужна другая, — сказал Зих и вышел из магазина, сжимая в кулаке купленные таблетки. Он был зол на Усача, но в глубине душе понимал, что проклятый торгаш прав. Снежная болезнь давно поселилась в их городке, и из ее цепких когтей еще никто не ушел живым.

Таблетки не помогли Лизе. И Зих стал бояться, что однажды, вернувшись с охоты, он обнаружит дома только смертную тишину и пустоту, которую уже ничто не сможет заполнить…

Воспоминания Зиха прервал мелодичный сигнал блока питания — нужный микроклимат был установлен, и нагрев комбинезона автоматически отключился. Охотник посмотрел на часы: время подходило к двум ночи. Его подопечные сейчас уже десятый сон видят. Пора возвращаться в башню и будить Бескудникова, пусть покараулит.

Чувство опасности пришло внезапно, его будто принес холодный порыв налетевшего ветра. Оттуда, с северной стороны, с неглубокого оврага, подходящего к башне. Зих немедленно вжался в землю, как встревоженный хищный зверь, припал к окуляру прицела. Осторожно включил тепловой режим.

Вначале в прицеле была тьма. А секунду спустя Зих заметил два очень слабых источника тепла. Дальномер определил дистанцию — порядка пятидесяти метров. Кинжальная дистанция, неведомые твари подобрались слишком близко. Зих похолодел: такое слабое тепловое излучение вполне может быть у живоглота. Оно даже ниже, чем у мутапса, кожный секрет твари хорошо поглощает тепло. Два живоглота, подобравшихся на расстояние в полсотни метров — это верная смерть и для него, и для военных.

Одно из слабо светящихся пятен оказалось на перекрестье прицела, вспыхнула зеленая точка автозахвата цели. Зих задержал дыхание, и нажал на курок. Не успела отзвенеть стрелянная гильза, и в валуны над головой Зиха что-то влетело с неприятным шелестом, выбивая из камней искры и крошево, осыпавшее охотника. Зих поймал в прицел второе пятно и выстрелил, потом еще раз. Из оцепенения он вышел, лишь когда перед его глазами заплясали лучи фонарей и возникло испуганное лицо Бескудникова.

— Зих, что случилось? — выпалил военный.

Охотник не ответил. Несколько секунд они смотрели друг на друга молча.

— Я, кажется, попал, — наконец, ответил охотник. — Идем, посмотрим.

Люди. Один лежал на пригорке, уткнувшись лицом в замшелый камень, второй скатился на самое дно оврага, и его не сразу обнаружили. Зиху очень не понравились лица военных, рассматривавших мертвецов.

— Значит, они нашли нас, — сказал Бескудников, глядя на Елену. — Конспираторы, мать вашу!

Елена ничего не сказала, просто присела на корточки возле трупа у камня и попыталась перевернуть его на спину. Небогатов помог ей. В свете фонарика Небогатова Зих мог рассмотреть покойника. Это не Дикий. Такого снаряжения Зих никогда не видел. Комбинезон почти такой же, как у Елены, но бронежилет другой, с высоким воротником. Материал комбинезона без блеска, и Зиху показалось, что его фактура непонятным образом копирует цвет и фактуру черной промерзшей земли, на которой сейчас лежал труп. Никаких знаков отличия, никакой поклажи, кроме фляги с водой и сумки с боекомплектом и аптечкой. Пуля Зиха поразила чужака в голову, и от черепа мало что осталось — просто кроваво-костяное месиво, наполнившее простреленный шлем. Рядом с трупом валялась короткоствольная снайперская винтовка. Зих не удержался, поднял ее, отвел назад затворную раму — патрон был в патроннике. Похоже, он лишь на долю секунды опередил врага, готового выстрелить.

— У второго пуля в сердце, — сообщил Бескудников, вернувшись к группе. В руке у капитана был трофей, точно такой же «Шквал», как и у самого Бескудникова, но с подствольным огнеметом и глушителем, и Зих понял, почему не слышал выстрелов, и что прошелестело по камням за миг до его второго выстрела. Смерть в эту ночь прошла в каком-то полуметре над его головой. — Однако стреляешь ты, мужик…

— Я стрелял трижды, — сказал Зих, не в силах оторвать глаз от покойника у камня. — Одной пулей промахнулся. Опозорился.

— Впору тебя спиртом поить от пуза, — сказал Бескудников. — Вовремя ты их заметил.

— Их? — Зих пристально посмотрел на молодого капитана. — Это не Дикие. Объяснишь что-нибудь?

— Есть только один способ узнать наверняка, — вздохнула Елена. — У этого вся голова разворочена, ничего не разобрать. Мальчики, тащим того, что внизу, в башню. Надо провести аутопсию.

Капитан Гернер работала быстро и сноровисто. Пока ее спутники снимали с мертвеца шлем, она подготовила портативный набор хирургических инструментов, извлеченный из рюкзака, натянула резиновые перчатки. В свете фонарей скальпировала труп, включила трепанатор. Взвыло сверло, в башне запахло горелой костью. Зих заметил, каким страдальческим стало лицо лейтенанта Небогатова.

— Точно, — с удовлетворением в голосе сказала Елена через несколько минут, показывая спутникам что-то крошечное и блестящее, извлеченное из мозга покойника. — Нейрошунт, тип Н-78, самый современный. Теперь никаких сомнений. Вот сволочи!

— О чем ты говоришь? — спросил Зих.

— Неважно. Артем, — обратилась Елена к Небогатову, — готовь радио. Надо доложить на базу. Сделаем запрос на реализацию резервного сценария.

— Есть, капитан, — Небогатов бросился к своему рюкзаку.

— Что происходит? — Зих затянулся сигаретой, пытливо посмотрел на Елену. — Кто это?

— Неважно. Они нашли нас в самом начале пути. Все, все летит коту под хвост!

— Что летит?

— Все, — Елена устало опустилась на корточки рядом с мертвецом. — Даже не думала, что так все обернется. Даже не знаю, как теперь быть. Слишком много сил было вложено в подготовку этой операции.

— Капитан, — голос Небогатова дрогнул, — связи нет. В эфире сильные помехи, такое ощущение, что нашу волну кто-то старательно глушит.

— Переходи на аварийный канал.

— База не отвечает, — сказал Небогатов, повозившись с радиостанцией. — Все каналы связи заблокированы. Они знают все наши частоты.

— И что это все значит? — спросил Зих, уже совершенно уверенный в том, что происходит что-то очень скверное. — Я понимаю, что ситуация дерьмовая, но поподробнее можно?

— Тебе-то какое дело? — ответила Елена, глядя в одну точку. — Это не твои проблемы.

— Понятно. Значит, пропуск для жены я не получу.

— Держи, — Елена протянула Зиху красный пропуск. Зих подумал, что там, у моста, она не отдала его майору, как обещала, оставила его при себе — почему? — И убирайся, пока не поздно.

Зих взял карточку — на сердце как-то сразу потеплело. Не хотелось думать ни о чем, кроме хорошего. Он даже не сразу понял, о чем говорит Бескудников.

— Как же так? — Молодой капитан растерянно смотрел на Зиха. — Ты уходишь, а как же мы?

— Леша, оставь его, — раздраженно сказала девушка. — Пусть уматывает.

— Нет, погодите! Нам сейчас каждый ствол нужен. Эти двое были только разведчиками. Может, у них не было приказа убивать нас, они просто следили за нами. Теперь они знают, где мы, куда двигаемся. Нам нужна помощь, чтобы попробовать от них оторваться.

— Чего стоишь? — сказала Елена, все же подняв взгляд на охотника. — Уходи.

— Ты единственный сын у отца? — спросил Зих Бескудникова.

— А тебе-то что?

— Просто спросил, — Зих посмотрел на мертвеца в черном комбинезоне, распластанного на полу башни. — Может, все-таки скажете, что это за парень?

— Это секретная информация, — ответила Елена. — Тебя она не касается.

— Дело ваше, — Зих сбросил с плеч свой вещмешок, распустил горловину, взял флягу с водой, сигареты и пакет с сухой вермишелью, рассовал по карманам, мешок бросил к ногам Елены. — Тут немного вяленого мяса и картошки, оставляю вам. Может, пригодятся. Удачи!

— Зих, — Елена поднялась, шагнула к охотнику, — ты, в самом деле, хочешь нам помочь?

— Я так понял, моя помощь вам теперь ни к чему.

— Как тебе удалось их засечь?

— Я их почувствовал. Не забудь, что я уже двадцать шесть лет охочусь, кое-чему научился. В этом мире без чутья не выжить.

— Это невозможно. У них стелс-комбинезоны. Лучшая маскировка из всех возможных.

— Я их в тепловой прицел засек. Сначала принял за мутантов. Кто это?

— Коммандос из отряда 505.

— Это мне ничего не говорит.

— Твое счастье, что ты засек их раньше, чем они тебя. Видел, что я вытащила из головы трупа? Это устройство в разы повышает их реакцию. А еще их пичкают особыми мутагенами.

— Ну и что?

— Случилось то, чего я боялась. О нас знают, и это очень, очень плохо. Надо запрашивать помощь базы. Или просто возвращаться обратно ни с чем.

— База на Дальних озерах?

— Да. — Елена помолчала. — Поможешь?

— Самое лучшее, что я могу для вас сделать — это провести обратно в город, а там вы будете в безопасности. Усач найдет способ связаться с вашим командованием.

— Нельзя возвращаться в город, — категоричным тоном заявил Бескудников. — Они придут туда, и начнется бойня. Мы не можем нарушать Устав.

— Есть другие предложение? — Зих несколько секунд ждал ответа, не дождался. — Кстати, я бы хотел забрать снаряжение убитых, оно, между прочим, хороших денег стоит.

— Твое право, — Елена махнула рукой.

Зих кивнул, шагнул к мертвецу. Тебе все это больше не нужно, мысленно обратился он к убитому, открывая его поясную сумку. В сумке была аптечка, армейская фляга с водой, несколько сигнальных ракет и отдельно — коробка с детонаторами.

— Посмотри в аптечке, — посоветовала Елена. — Там может быть криптолан.

— Что за криптолан? — спросил Зих, прикидывая в уме, за сколько он сможет продать Усачу полученное сегодня трофейное добро.

— Лекарство от синдрома Гриннига. Болезни, которой страдает твоя жена.

— Лекарство? — Зих мгновенно забыл о дорогущих комбинезонах, оружии, детонаторах, ракетах и деньгах, открыл аптечку. Там были таблетки для обеззараживания воды, антирад, два шприц-тюбика с промедолом, капсулы нейростимулятора. Все это стоит целого состояния, но вот препарата, о котором сказала Елена, в аптечке не было.

— Нет, — сказал Зих, провел ладонью по лицу, будто хотел этим прикосновением вернуть себе самообладание. — Нет таблеток. Пойду, посмотрю у второго.

Он выбежал из башни, после недолгих поисков нашел второго убитого. Таинственного криптолана в аптечке мертвеца не оказалось. В башню Зих возвращался с твердым намерением заставить Елену рассказать все, что она знает.

— Давай так договоримся, — сказал он, войдя в башню. — Я помогу вам, но и вы поможете мне. Я подписался на это дело только ради Лизы. Хотел, чтобы ей дали пропуск на вашу базу, подлечили ее. Теперь я узнаю, что от ее болезни есть настоящее лекарство. Мне нужно это лекарство. Как я могу его найти?

— У нас его нет, — сказала Елена. — Я только слышала о нем.

— Где? От кого?

— Капитан, наверное, ему можно довериться, — сказал Бескудников. — Расскажите ему все.

— Я не имею права, — Елена тряхнула шевелюрой. — Это секретная…

— Плевать! — рявкнул Зих. — Мне опротивело слышать: секретная информация, секретная информация! Хотите, чтобы я помог, выкладывайте все, что знаете. Иначе я ухожу, и выкручивайтесь сами, как хотите.

— Хорошо, — вздохнула Елена. — Я тебе все расскажу. Если нас прикончат, ты все равно никому ничего не успеешь рассказать.

— Не сейчас, — остановил ее Зих. — Надо сваливать отсюда. Пойдемте, проведу вас в одно местечко, тут недалеко. И еще совет: переоденьтесь в комбинезоны покойников. Я так думаю, они получше вашего снаряжения будут, если стелсы. Только быстро, ночь скоро кончится.

— Сегодня у нас на календаре шестое апреля две тысячи сто пятнадцатого года, — неизвестный говорил торопливо, глотая слова, казалось, он возбужден или немного нетрезв, — и я, кажется, принял окончательное решение. Проснулся утром и понял, что только напрасно теряю время. Тоха и Радик не вернутся, это очевидно. Уже месяц они не выходят на связь, и я чувствую, что они мертвы. Или окончательно забыли обо мне. Я не верю в это — ведь они мне жизнью обязаны! Я выбрал их, сделал их достойными жизни, а они меня предали? Нет, нет, это невозможно. Они просто погибли по пути в «Лабиринт».

Так или иначе, в этой крысиной норе я остался совершенно один. Еще немного, и я окончательно сойду с ума. Я уже часами разговариваю с моим единственным дорогим другом, компьютером, а по ночам мне снится, что потолок падает и давит меня, как таракана. Уж лучше сдохнуть во Внешнем мире, чем превратиться в сумасшедшего отшельника, прячущегося на глубине двести метров в компании иссохших скелетов и теней, которые бродят по коридорам бункера каждую ночь, не давая мне спокойно спать и нарушая мое уединение. Еще бы — с тех пор как ушли мои последние товарищи, Радик и Тоха, я остался в проклятом убежище один. Совершенно один!

Вчера я окончательно привел в порядок все свои записи. Плоды моих почти шестилетних исследований по проблемам постъядерных мутаций и все то, что я накопил в ходе работы с моими пациентами во время эпидемии в убежище. Все архивы уместились на одном оптическом диске. Вся моя жизнь вместилась в один диск, ха-ха-ха! Я сделал две копии — одну возьму с собой, а вторую оставлю здесь, в надежном месте. Если мой побег из Б90 окажется неудачным, и меня сожрут твари, которыми кишат развалины города, мои исследования не пропадут бесследно — однажды кто-нибудь наверняка доберется до этой проклятой дыры и, может быть, отыщет диск. Я запер его в сейфе в хранилище сектора «С», а ключ положил рядом. Уж не знаю, поможет ли моя работа этому миру протянуть хоть еще немного, но определенное моральное удовлетворение я чувствую, и это здорово. Мой диск найдут, мое имя не будет забыто. Жаль только, я слишком поздно нашел решение.

Я решил уйти из убежища после того, как мне приснился очень тяжелый сон. Будто бы в мою комнату набились чуть ли не все, кто жил бок о бок со мной в этом убежище, и кто давно ушел в лучший мир. Они тыкали в меня пальцами и говорили: «Ты не спас нас, доктор Дроздов! Сам-то ты выжил, исцелился от этой гадости, а мы умерли. И как тебя после всего этого называть?» Я проснулся, и на душе у меня было гадко. Я оказался эгоистом. Всю свою жизнь я думал только о себе, сидел под землей, надеясь выжить, а люди умирали. Но зато теперь я вправе гордиться собой! Я, только я могу спасти тысячи жизней!

Никто больше не умрет, я знаю. Я спасу всех. Я Господь Бог, Будда, Христос, Мессия, вот кто я!

Вот и мой компьютер сейчас смотрит на меня и шепчет: «Правильно, правильно, правильно… иди наверх. Радик и Тоха не дошли, ты дойдешь. Оставь меня, мы слишком долго были вместе, мы слишком много работали… Я не хочу с тобой расставаться, но так надо, так надо!»

Дьявол, я опять начинаю заговариваться.

Так, на всякий случай, немного предыстории. Год назад — именно тогда штамм Гриннинга впервые попал в Б90. Это все из-за идиота-коменданта, который позволил нескольким семьям покинуть бункер. Они, видите ли, хотели попробовать жить во внешнем мире, на солнышке. Нельзя было этого делать, нельзя! Мы десятилетиям жили в закупоренном стерильном убежище, у нас не было иммунитета против новых микроорганизмов. Я предупреждал проклятого болвана, но он смеялся надо мной и говорил: «Иди, доктор, дальше лечи геморрой нашим программистам! Тут я принимаю решения!»

Семья Большаковых — да, кажется, их фамилия была Большаковы, — вернулись через месяц. Они со слезами просили впустить их — мир наверху был слишком страшен. Они состояли в родстве с комендантом, и этот идиот, конечно же, впустил их обратно. Большаковы рассказали всем, что все, кто ушел вместе с ними из Б90, погибли. Каюсь, я тоже допустил страшную оплошность — я должен был заставить коменданта продержать Большаковых в карантине. Я совсем забыл об этом, просто вылетело из головы. Прошло несколько недель, и Большаковы заболели. Вся семья. Я думал, это обычная простуда, а потом понял, что все гораздо хуже. Болезнь оказалась заразной, начали заболевать остальные. Счет моих пациентов пошел на десятки. Сначала заболевали дети. У всех одни и те же симптомы — истощение, кашель, выпадение волос, лихорадка, позже кровавые выделения, часто кома. Я наблюдал, записывал, фиксировал и понимал, что столкнулся с чем-то новым. Я не знал в чем дело, сначала подумал, что в нашу систему водоснабжения попали радионуклиды с поверхности. Симптомы этой дряни очень напоминали лучевую болезнь. Замеры показали, что вода чистая. У меня не было никакой информации, я терялся в догадках. А люди заболевали один за другим. Я решил попросить у коменданта доступа во внешние сети — у меня была надежда, что хоть один канал должен работать. Идиот-комендант был напуган: на учете в моем медпункте было уже больше двухсот человек, еще тринадцать тяжелых в госпитале, а этот гад заперся в своем кабинете и даже не хотел разговаривать со мной. Я все-таки добился у гада разрешения воспользоваться его персональной станцией, и мне удалось войти в локальную систему «Лабиринт». Мой милый компьютер все сделал сам, мне даже не пришлось ничего искать! К вечеру у меня на руках была вся информация о синдроме Гриннига — так называется эта пакость. Проклятый псевдотуберкулез проклятой новой эры от Начала Ядерного Полураспада, будь она проклята! Он свирепствует там, на поверхности, с того самого дня, когда выжившие начали выползать из своих нор. Сведения о болезни нашлись в банках данных «Лабиринта». Я сразу понял, как болезнь настигла нас. Наши эмигранты, вернувшись обратно в убежище, принесли инфекцию в Б90. Мы все были обречены.

Смерти начались очень скоро. Сначала умирали дети, потом взрослые. Комендант, получив мои отчеты и поняв, что случилось, совсем рехнулся, отдал приказ уничтожать больных. Его охрана за сутки застрелила триста десять человек, всех, кого я занес в медицинскую картотеку с подозрением на синдром Гриннинга! Я был против, но меня не восприняли всерьез. Меня никто не слышал, все были напуганы волной смертей. Эти гниды хотели выжить любой ценой. Я все записал в компьютер, всю хронику этих убийств. На диске есть список всех моих пациентов, всех, кого убили гориллы коменданта. Там сто сорок мужчин, сто две женщины и шестьдесят восемь детей в возрасте от 2 до 15 лет. Комендант догадывался, что я сохранил медицинские карты больных, поэтому приказал уничтожить мой личный компьютер, но мне удалось незаметно подменить жесткий диск, и все мои записи сохранились, ха-ха-ха-ха! Теперь они записаны на мои диски, и еще их хранит мой последний друг в вычислительном блоке убежища Б90.

Жаль, очень жаль, что я не могу взять тебя с собой, милый мой, единственный друг!

О чем я говорил? Да, о болезни. Они ее не остановили. Я был почти счастлив, когда заразился сам комендант. Он требовал найти лекарство. Он немедленно выписал мне доступ к стратегическим запасам лекарств и химикатов, расконсервировал лабораторию Љ2 и отдал мне ее в полное распоряжение. Только теперь, когда сотни человек уже были мертвы, хотя мог сделать это раньше, раньше, раньше! Хотел жить, сволочь. Он подох на третий месяц болезни в страшных мучениях. Даже если бы я получил к тому времени лекарство от болезни Гриннига, коменданта бы я спасать не стал.

Вот, последнее. Судьба посмеялась надо мной — когда вымерло почти все население убежища, я нашел лекарство. Криптолан, он оказался единственным средством. Запасы этого препарата в Б90 минимальны, его только-только начали производить до войны. Но он и только он оказался эффективным. В начальной стадии он полностью излечивает эту дрянь, на второй и третьей стадии переводит болезнь в хроническую форму. Особенно эффективно применять его параллельно с иммуностимуляторами. Все препараты были давно просрочены, но, тем не менее, подействовали отлично! Я испытывал его на себе, когда сам заразился. Меня подняли на ноги двенадцать внутривенных инъекций 5-типроцентного криптолана гидрохлорида плюс витамины. Я сообщил об этом в сеть «Лабиринт», и они ответили мне! Они поздравили меня! Они уже давно искали средство от синдрома Гриннинга, но их ученые оказались не такими гениальными, как я. Они сообщили свои координаты, и теперь я могу передать им результаты опытов, которым суждено спасти человечество. О, у меня есть чем поделиться! Об этом пока знаю только я и ты, мой единственный друг, который помогал мне все эти годы. Мы с тобой войдем в историю — гениальный дуэт, благодаря которому возрожденное человечество сможет снова вернуть себе солнечный свет. Они будут обязаны нам всем — всем, всем, всем, совершенно всем!

Я снова отвлекся… Тоху и Радика я поднял, когда их болезнь уже была в конечной стадии. Криптолан, на этот раз в сочетании с инъекциями циклоферона. Я и криптолан спасли их! К тому времени вся сволочь в Б90 уже передохла, все холуи коменданта, все те, кто убивал моих пациентов и ночами выносил из убежища их тела на поверхность, их чада и домочадцы, ха-ха-ха! Я, как истинный ангел смерти, решал, кому жить, а кому нет. Я спасал достойных и покарал мразь.

Я вылечил сорок человек. Сорок жизней! Все они, выздоровев, уходили из убежища, боялись оставаться здесь дальше. Ключ коменданта теперь был у меня, и я разрешил им взять из кладовых все, что они захотят. Бог ты мой, сколько там всякого добра! А мы долгие годы питались картонной лапшой и крахмальным хлебом! Сволочи, поганые сволочи! Со мной остались только Тоха и Радик. Они помогали мне. Но и они потом решили уйти. Захотели помочь мне, найти «Лабиринт» и передать им некоторые мои материалы. Я не стал их отговаривать. Я тоже хотел уйти с ними, но потом подумал о компьютере, моем компьютере — и решил пока остаться…

Если Тоха и Радик все-таки живы и добрались до «Лабиринта», мои исследования в надежных руках. Если нет, я сам это сделаю. Координаты у меня есть. У меня есть все необходимое.

Душа болит. Я оставляю моего единственного друга тут… Если кто-нибудь однажды заберется в бункер и захочет прочитать мои полные архивы, они в компьютере в вычислительном центре. Он согласится предоставить вам доступ к архивам, если введете пароль: «МОЙЕДИНСТВЕННЫЙДРУГ» Он все вам расскажет. Он хранит имена тех, кого я не мог спасти.

Наступила пауза. Елена, будто выйдя из транса, нажала кнопку на своем гаджете, и снова послышался тот же голос. Теперь он звучал по-другому — тускло, безжизненно, будто говорил смертельно уставший человек:

— Восьмое апреля, начало шестого вечера. Я добрался до назначенного места и готов встретиться с посланцами «Лабиринта» и всего человечества. У меня на душе светло и хорошо, я достиг своей цели. Очень скоро я получу заслуженную награду. На всякий случай я решил пойти на первую встречу без диска. Надо убедиться, заслуживают ли эти люди моего доверия, те ли они, за кого себя выдают. Без меня им диск не найти, так что пусть докажут мне, что достойны заполучить его.

А это запись на моем личном коммуникаторе — всего лишь окончание моего дневника и послание человечеству, которое должно знать, кому оно обязано своим будущим.

Мне — главному врачу убежища Б90 Виктору Ильичу Дроздову. Последнему его обитателю.

Елена выключила гаджет. Зих зажег новую сигарету и равнодушно посмотрел на девушку.

— Болтовня сумасшедшего, — сказал он. — Это и есть твоя секретная информация?

— За эту болтовню сумасшедшего, как ты выразился, пять человек заплатили своими жизнями, — ответила Елена. — Два месяца назад, у одного из объектов к юго-востоку от Каменного Леса. Наша группа натолкнулась на коммандос из отряда 505. Противник был уничтожен. Эта запись была у одного из убитых врагов. С нее все и началось.

— Понимаю. Тебе поручено найти архивы Дроздова. Но две вещи я никак не могу объяснить. Во-первых, кто те двое, которых я сегодня ночью пристрелил? И во-вторых, зачем вам понадобился я?

— Много лет назад на базе одной из секретных лабораторий Гласкома был создан научно-исследовательский центр «Лабиринт», занимавшийся проблемами выживания остатков человечества. Когда люди начали после долгих лет ядерной зимы выходить на поверхность, стало ясно, что просто так выжить в новых условиях человечество не сможет. В убежищах еще до создания «Лабиринта» шла подобная работа, но координации не было, потому что связь между убежищами была потеряна сразу после Катастрофы. Надо было наладить эту связь, обеспечить обмен информацией и ее обобщение и систематизацию. Поэтому первым делом Гласком еще много лет назад активировал беспроводную сеть передачи данных AIRBUS, которая использовала технологии, позволявшие войти в резервные базы данных тех убежищ, в которых еще работала система жизнеобеспечения.

— Слишком много умных слов, — сказал Зих. — Кто эти ребята?

— Первоначально отряд 505 был спецподразделением, приписанным к центру «Лабиринт». Именно им поручалось проникать в заброшенные убежища и…

— Постой, а как же «Наследие»? Твоя организация? Ведь это вы, как мне говорили, этим занимаетесь.

— Какой же ты идиот, Зих! — взорвалась Елена. — Центр, о котором я говорила, больше не подчиняется Гласкому! Они мятежники, они отделились много лет назад, и теперь они наши враги, как ты не поймешь? Между Гласкомом и «Лабиринтом» уже давно идет настоящая война.

— То есть, вы с ними конкуренты, верно? И что вы делите? Эти развалины? Или нас, бедных? — с иронией спросил Зих. — Или это так важно, кто первым доберется до архивов сумасшедшего ублюдка?

— Поверь, это важно. Дроздов мог докопаться до чего-то необыкновенно серьезного. Он упоминает свои исследования по мутациям. Это имеет огромное значение для Гласкома. Все дело в секретных научных программах «Лабиринта». То, чем занимаются их ученые, лежит за пределами морали и человеческого понимания.

— Опять умные громкие слова. Без них никак нельзя?

— Можно, — Елена загадочно сверкнула глазами. — Но сначала давай я у тебя кое-что спрошу, Зих. Сколько ты уже охотишься на тварей Внешнего мира?

— Я уже говорил, почти двадцать шесть лет.

— Чудесно. Наверное, ты повидал самых разных мутантов. С крысами и мутапсами все ясно, они появились еще в новый ледниковый период. А что до остальных… Когда ты впервые услышал о живоглотах?

— Года три тому назад. Ну и что?

— Поколения у крыс и собак сменяются достаточно быстро, так что любые мутации могут проявиться в течение короткого времени. Но живоглот — это не крыса. Даже мартихора в теории живет так лет двадцать пять, не больше. Со времени Катастрофы прошло чуть больше ста лет, Зих. Простая математика — могли такие невероятные мутации проявиться всего за четыре поколения?

— Что-то я не смекну, о чем речь.

— Все о том же, Зих. «Лабиринт» изучает ВСЕ возможности восстановления биосферы. В том числе, допускающие наличие сильно мутировавших форм жизни. Это они создают мутантов, Зих.

— Чушь. Мутанты были всегда.

— Вспомни, приходилось тебе охотиться на живоглота еще три года назад. И честно ответь мне — приходилось, или нет?

— Нет, но это ничего не значит, — Зих ощутил волнение: ему не хотелось верить в то, что говорит Елена, но у него возникло ощущение, что девушка сейчас правдива, как никогда. — У тебя нет доказательств.

— Прямых нет, только косвенные. Скажи, ты ведь сдавал Усачу образцы?

— Какие образцы?

— Части тел убитых тобой мутантов. Когти, кожу, мясо. Думаешь, почему Усач тебе заказывал это все ему приносить — только потому, что не доверял твоему искусству охотника? Нет, Зих. Это был наш заказ. Мы давно занимаемся этим, и на нас вольно или невольно работал не только ты. Нам нужно много образцов, и наши собственные специалисты по мутантам не всегда справляются, так что привлекаем поселенцев. Усач переправлял все эти материалы на нашу базу, и там их исследовали. Я сама этим занималась. Взамен Усач получал с наших складов снаряжение, оружие и продукты. В материалах, которые мы получали от тебя — я не говорю, от Усача — присутствуют химические соединения, которые говорят об искусственно вызванных мутациях. В том числе и в тканях живоглота.

— Зачем это все нужно было делать?

— У нас нет точного ответа. Здесь смешались все факторы — научная безответственность, политика, военное соперничество. «Лабиринт» стремится завладеть новым миром, пусть даже едва-едва оправившимся от постигшей его катастрофы. Это война, и она ведется без правил и без пощады.

— Я начинаю жалеть, что сто с лишним лет назад кто-то выжил в Катастрофе. А зачем вам я понадобился?

— За последние годы мы хорошо изучили методы и тактику спецподразделений «Лабиринта», но и они о нас многое знают, больше, чем нам хотелось бы, — ответил за девушку Бескудников-младший. — Когда стало известно о Дроздове и его открытии, командование HEAVEN тут же поставило задачу отыскать его архивы. Мы все понимали, что коммандос «Лабиринта» тоже поставлена такая задача. Но мы опоздали: наша разведка получила информацию, что спецназовцы «Лабиринта» уже проникли в убежище Б90. Оставался только один шанс — найти диск, который был у Дроздова. Он должен быть где-то в руинах Каменного Леса. Вот какую задачу мы должны выполнить.

— Безумие, — Зих обвел взглядом военных. — Найти диск в развалинах огромного города? И вы думаете, что я могу вам в этом помочь?

— Нам был нужен опытный проводник, который провел бы группу в город маршрутом, неизвестным «Лабиринту». Выбор пал на тебя, — сказал Бескудников. — А уж поиски копии архивов Дроздова наша задача.

— Я ненавижу безнадежные предприятия, — сказал Зих. — Вы втянули меня в полное сумасшествие. Уж если рисковать жизнью, то со смыслом. Здесь я не вижу никакого смысла.

— Поверь, он есть. Можешь назвать это чудом, но мы еще до всех этих событий случайно получили важную информацию. Были найдены списки персонала убежища Б90. Там и полная анкета Дроздова есть. И его адрес, и адрес больницы, в которой он когда-то работал. Он жил в городе, развалины которого называют Каменным Лесом.

— Ну и что?

— Спроси себя, Зих — где бы ты спрятал что-то очень важное для себя? Что-то особенно дорогое?

— В тайнике, и заминировал бы его как следует. О чем мы вообще говорим?

— Ты говоришь, нам никогда не найти второй диск Дроздова. А я уверена, что знаю, где он. Дроздов вряд ли стал бы прятать его в случайном месте, среди сплошных руин, где очень легко забыть точное расположение тайника. Я почти уверена, что он выбрал хорошо знакомое место. Например, развалины собственного дома. Или больницы, в которой работал до того, как стал штатным врачом убежища Б90. Нужно только хорошенько поискать, но нам это не впервой.

— Разумно, — Зих окинул взглядом всю троицу. — А если диска не существует? Если все это бред сумасшедшего?

— Тогда мы просто вернемся на базу. Ты поможешь нам вернуться.

— Эх, молодежь! — Охотник тяжело вздохнул. — Все-то у вас просто и легко. Поможешь вернуться! Конечно, помогу. Если только не кокнут меня. Я так понимаю, очень серьезные ребята у нас на хвосте повисли.

— Очень, — кивнула Елена. — Но мы тоже кое-что умеем. Нас так просто не схарчить, подавятся. И Бог нам поможет.

— Был у меня знакомец один, — начал Зих, раскуривая очередную сигарету. — Тоже охотник, мы с ним одногодки. Можно сказать, друзья даже были. Хороший был мужик, только хвастливый малость. Как выпьет, так и хорохорится — я, мол, самый-самый, и мутантов бил десятками, и Диким кровь пускал и еще пущу, потому как на мне Божья милость. А потом исчез он. Никто не знал, куда подевался. Только год или два спустя я одного пленника, который к Диким попал, подрядился вытащить — год тогда обильный на дичь был, так что Дикие пленного не сожрали, как обыкновенно поступают, а предложили обменять его на спирт и табак. Ну, я и пошел за пленником — они в ту пору у Котловины кочевали, аж три клана. Так у вождя Черных Пауков в жилище среди прочих голов — моего дружбана голова на почетном месте. Торчит эдак на колышке и смотрит на меня дырами вместо глаз. Так и хотел я этой башке пустой сказать: «Ну, где твоя Божья милость?» — Зих помолчал. — О каком резервном плане ты говорила в башне?

— После того, как мы достигнем контрольной точки на окраине Каменного Леса, база по нашему запросу вышлет в район объекта четыре мобильных боевых группы, чтобы отвлечь коммандос «Лабиринта». Командование готово пожертвовать двадцатью жизнями ради того, чтобы мы выполнили свою задачу. То же самое они готовы предпринять, если мы натолкнемся на противника раньше запланированного срока. Понимаешь, какова цена нашего успеха или нашего провала?

— Это был твой план, Елена, так ведь? — Зих впервые назвал девушку по имени.

— Да, мой, — ответила она с некоторым вызовом в голосе. — Я несу ответственность за успех операции. И я доведу ее до конца, с тобой или без тебя.

— Что скажешь, Зих? — спросил Бескудников. Он выглядел осунувшимся, и у него был взгляд маленького мальчика, которого сильно испугали.

— А что тут скажешь? — Охотник бросил на землю окурок, смял его носком ботинка. — Пропадете вы без меня, молокососы. И люди из-за нас погибнут. Так что два часа на отдых, и топаем дальше. Авось, кривая куда-нибудь и вывезет…