Heaven: Сборщики пепла

1. Джентльменское соглашение

Сигареты были сухие, приятно похрустывали в пальцах, горели ровно и красиво, и дым имел тонкий смолистый аромат. Даже не сравнить с тем дерьмом, которое привозят в город странствующие торгаши. И где только проклятый Усач берет такой отменный товар? Или места надо знать? Зих давно не курил таких отличных сигарет, а чувство хорошо сделанной работы еще больше увеличило удовольствие от курения.

Живоглот мертв. На этот раз зверюга не успела серьезно испортить жизнь обитателям здешних мест — счастье, что ее вовремя засекли и тут же сообщили Усачу. Мозги твари и осколки ее черепа разлетелись по бетонным обломкам на несколько метров вокруг туши. Теперь люди в городке Љ13 будут спать по ночам гораздо крепче и спокойнее. Надолго ли? Пройдет совсем немного времени, и в округе опять объявится какая-нибудь неведомая тварь, очередное порождение Внешнего мира. Или шайка Диких заявится за добычей. Тогда Усач опять начнет искать желающих заняться мужской работой, и он, как всегда, будет первым в списке кандидатур.

Зих усмехнулся, достал из плоской металлической коробки еще одну сигарету и прикурил ее от окурка — спички следовало беречь. Спички достать трудно, даже труднее, чем патроны. Впрочем, однажды, на Южных пустошах, ему невероятно подфартило — он нашел в развалинах целый ящик спичек. Большинство упаковок пришли в негодность, но те, что были в середине ящика, оказались очень даже ничего. Несколько десятков коробков со спичками сделали Зиха настоящим богачом, а ведь ему еще восемнадцати в ту пору не было. Тогда он в полной мере насладился всем, что может дать богатство — хорошей едой, настоящей выпивкой и любовью профессионалок из городского борделя. Деньги кончились через неделю, но второй такой роскошной недели в его жизни больше не было.

Это была первая большая удача в его жизни. А вторично ему крупно повезло, когда он наткнулся в руинах к западу от городка Љ 13 на незамеченный прежними искателями добычи полузасыпанный мусором и обломками вход в подвал дома. А там…

Зих снял перчатку и любовно погладил ствол винтовки. Он нашел ее в оружейном шкафу в том самом подвале. Она будто ждала его там все эти годы. Новенькая, в масле и в полиэтилене, будто только что покинувшая оружейный завод. Даже не верилось, что ее выпустили больше ста лет назад. В ящике шкафа Зих нашел четырехкратный тепловой прицел в кожаном футляре и коробку с патронами. В том подвале он второй раз в жизни почувствовал себя по-настоящему счастливым.

— Ни хрена себе! — присвистнул Усач, когда увидел винтовку. Буквально вырвал ее у Зиха из рук, тискал, мял, гладил, будто женщину, заглядывал в дуло, щелкал затвором и все время сыпал восхищенными ругательствами. — Ну и везуч ты, паренек! Это же настоящий бельгийский «Стормер» FN205, полуавтомат. Я и не видел таких прежде вживую ни разу, только картинки в старых журналах! Продай! Триста банкнот дам и любой ствол из моих на выбор в придачу.

Зих не продал. Он бы не продал винтовку за три тысячи банкнот, за триста тысяч, за миллиард, за все деньги мира. Эта десятизарядная винтовка с полированным ложем из красного дерева, такая красивая, изящная и такая смертоносная, стала его первой любовью. Она била точно и неотразимо, никакое оружие не могло с ней сравниться по точности и убойности. Он спал с ней, прижимая ее к груди, не расставался с ней ни на миг. Ни одна женщина, кроме разве что его Лизы, не могла в городке Љ 13 похвалиться тем, что Зих любил ее так же нежно и самозабвенно, как эту винтовку. Когда кончились «родные» патроны, найденные в подвале, Зих отдал все свои сбережения мастеру, который переделал его винтовку под стандартный армейский патрон калибра 7,62 — и не пожалел. Из своего «Стормера» Зих за истекшие годы убил не одну сотню порождений Дикого мира — двуногих и четвероногих. И при этом ни единой осечки, ни одной нештатной ситуации. До Катастрофы умели делать оружие, кто бы что ни говорил.

Охотник вспомнил труп живоглота, который остался в Приреченском. Крупный экземпляр, наверное, не меньше двух метров ростом и килограммов под сто восемьдесят весом. Кожа угольно-черная, голая, морщинистая и блестит, будто ее варом облили. Зих знал, что у живоглота имеются множество сальных желез, которые обильно покрывают кожу густой теплоизолирующей смазкой, потому-то чертова зверюга и в самые свирепые морозы активна и не впадает в спячку. Бродит в морозные ночи и безошибочно определяет логова заснувших животных и человеческие укрытия, и спасения от нее нет никому. Зубы и длинные и острые как боевые ножи когти на лапах слегка красноватые — живоглот только-только вышел из юношеского возраста, начал матереть. В самой силе был мутант. И такое чудло он, считай, с одного-единственного выстрела завалил. Выследил тварь по следам слизи на камнях, подманил на Дикого, которого сделал отличной приманкой, удачно выбрал позицию — и покончил с чудовищем одной пулей. Есть повод гордиться собой. Зих вспомнил, как однажды охотники с востока рассказали ему, как такой же вот мутант ворвался в городок «Бетонная скала» далеко на восток от их мест, и за пару часов растерзал там больше тридцати человек. Люди пытались спрятаться в домах, так зверюга ударами лап двери и окна шутя выносил. Тварь, в конце концов, пристрелили, но потребовался на это не один десяток зарядов. Даже после двух прямых попаданий из ДШК живоглот пытался атаковать. После визита монстра уцелевшие жители разбрелись из «Бетонной скалы» по другим поселениям, не желая больше жить там, где погибли их близкие, и на карте этого умирающего мира добавился еще один город-призрак.

Плохо все это, подумал Зих. Внешний мир все время порождает новых чудовищ. Прошлой зимой в окрестностях городка Љ 13 появился здоровенный кабан-падальщик, который не только могилы разрывал, но и живыми людьми весьма сильно интересовался, теперь вот Ночной Ужас пожаловал. Про Диких и говорить нечего, эти появляются постоянно. Весело, мать его так.

Зих сделал последнюю затяжку, обжигая губы, бросил окурок на землю, раздавил его носком ботинка, встал и побрел в сторону одинокого столба с прибитой к нему поржавевшей жестяной табличкой, на которой еще можно было разобрать надпись: «Поселение Љ13. Всем добрым людям и торговцам душевно рады, сволочь отстреливаем без предупреждения!» Пора двигать к Усачу и получить награду за упокоенного живоглота.

Девушка Зиху понравилась. Да, она была рабыней Усача, из пленных Диких, ее услуги были частью платы за уничтожение Ночного Ужаса в развалинах завода, но Зих получил то, что хотел, а это было главное. И потом, девушка была славная — молоденькая, с испуганными черными глазами, с пышной гривой и славными крепкими титечками, ласкать которые было так приятно. Такая свежая, молодая, аппетитная, совсем не похожая на Лизу. И еще — она сама получила от близости с ним удовольствие, Зих прочел это в ее взгляде. Поэтому он презентовал ей целую банку сгущенного молока и показал знаками, чтобы она съела молоко прямо тут, на его глазах — не надо, чтобы Усач считал, будто он балует его рабов. Он наблюдал, с какой жадностью девчонка поглощает редкое лакомство, а сам думал о том, что теперь нескоро ему выпадет случай так хорошо и разнообразно поиграть с женщиной. Может, договориться с Усачом и оставить девчонку у себя еще на недельку-другую? Хорошая мысль, ему давно пора как следует отдохнуть. И потом, после всех этих мотаний по Внешним землям, после рискованной охоты на ночного живоглота, так приятно лежать в постели, в безопасной и теплой гостинице, особенно если красивая молодая девчонка лежит рядом с тобой и согревает своим теплом. За такое удовольствие и заплатить не грех…

Он и сам не заметил, как заснул крепким сном полностью удовлетворенного мужчины, а когда проснулся, девчонки в его комнате уже не было, зато был Усач — он-то его и разбудил.

Если Зих был в городке Љ13 первым охотником, то Усач просто был тут первым человеком. И мэром, и приставом, и владельцем единственной в городе гостиницы, в которой располагались бордель и единственный в городе магазин — тоже собственность Усача. Пристав выглядел очень довольным.

— Как прошла ночка, герой? — спросил Усач и игриво подмигнул Зиху. — Вспомнил, как вставлять бабам горячего? Судя по лицу Ланки, она осталась довольна вашими ночными кувырканиями.

— И я тоже, — сказал Зих. — Хорошая девушка. Ты ее всем своим партнерам подкладываешь?

— Всем, — признался Усач. — И все наутро мне предлагали то, что собираешься сейчас предложить ты.

— И что я собираюсь предложить?

— Продать тебе девчонку. Или предоставить попользоваться ею еще пару недель. Не выйдет, Зих. Ланка моя собственность, и я сам люблю ее иногда потискать.

— Жаль, — Зих свесил со скрипучей железной кровати ноги, потянулся, хрустнув суставами. — Тогда нам не о чем говорить.

— Эх ты, черт старый! — Усач по-дружески ткнул Зиха кулаком в лицо. — Девку молодую ему на постоянку захотелось, ишь ты. А что Лиза скажет?

— Это не твое дело.

— Ну да, конечно. Только о себе думаешь.

— Нет, это ты больше ни о ком, кроме себя, не беспокоишься.

— А вот тут ты прав. Я эгоист, каких поискать еще. Ты так и не рассказал мне, как тебе удалось прикончить эту тварь.

— Удалось, и все тут. Какая разница?

— Просто интересно. Не каждый день слышишь, что кому-то удалось пристрелить Ночной Ужас. Это тебе не мутапса или крылатку кончить.

— Термокомбинезон, Усач, — сказал Зих. — Все дело в нем. Тварь просто не учуяла мое тепло. Бронещитки на груди отлично заглушили стук сердца. А Дикий оказался отменной наживкой. Зверь зациклился на нем, верно, очень голодный был. Впрочем, эти твари всегда голодные.

— А что ты сделал с Диким после охоты?

— Отпустил. По правде сказать, парня надо было пристрелить — он с тремя дружками напал на меня у переправы. Корешей я положил, а этого прихватил с собой, и он мне пригодился. Так что я решил поиграть в благородство.

— Глупая была идея. Надо было пристрелить урода, еще одной сволочью меньше бы стало.

— Дикий меня нисколько не волновал. А убивать безоружных я пока еще не научился.

— Твое дело, — Усач развел руками. — Но хватит о прошлом. Я ведь с новостью для тебя пришел. Есть новая работа, Зих. Можно хорошо заработать.

— Хорошо — это сколько?

— Я же сказал — хорошо. Хочешь, заплатят деньгами, хочешь бартером. Патроны, спички, спирт, концентраты и консервы, соль, табак, лекарства, любое оружие или снаряжение — словом, все, что пожелаешь.

— Такая щедрость меня настораживает. Мне хотят поручить начать войну с Дикими и истребить их до последнего человека? Или опять объявился какой-то неизвестный до сих пор монстр?

— Я не знаю. Ты все узнаешь от человека, который ждет тебя внизу, в моем кабинете.

— Кто такой?

— Военный с Дальних Озер.

— Военный? — Зих с интересом посмотрел на собеседника. — С каких это пор ты имеешь дело с военными?

— С давних пор, Зих. Это мои дела, и тебя они не касаются. Ты хочешь очень хорошо заработать, или нет?

— Теперь понятно, откуда у тебя хороший товар, — Зих достал сигарету из коробки, закурил. — А я-то думал, военные из наших мест давным-давно свалили.

— Им в нашей дыре просто делать нечего, скажем так, потому и сидят они тихо на своей базе и к нам не суются. Но о тебе они наслышаны.

— Не от тебя ли?

— И от меня тоже. Короче, заинтересовались они тобой. Хотят предложить тебе одну путную работу.

— Я вообще-то собирался отдохнуть. Учти, я две недели выслеживал зверя в развалинах, устал и намерзся.

— Зих, некогда отдыхать. Я правду говорю — контракт отличный. Не согласишься, будешь жалеть до конца жизни.

— Чем платят?

— Я же сказал, цену ты сам назначишь. В разумных пределах, конечно.

— За пустяковую работу так щедро не платят. И еще, я не доверяю военным. Нашего брата они ни во что не ставят. Что Дикие, что мы — для них все едино.

— Этого парня я знаю, Зих. Он честный малый, поверь мне. Он просил разыскать надежного человека, а лучше тебя в наших краях никого нет. И тебе корысть, и людям помощь.

— Ладно, — буркнул польщенный словами Усача охотник, надевая фуфайку. — Я поговорю с ним. Посмотрим, чего он хочет.

Час был ранний, и в зале гостиницы «Лунный свет», единственной в городе Љ13, был только один человек — заказчик. Рослый, крепкий, седеющий, одетый в зимнюю камуфлированную форму и новенький бронежилет, чистый, с хорошо сохранившимися зубами, такой непохожий на жителей города. Увидев Зиха, он встал и протянул ему руку.

— Майор Бескудников, — представился он. — А ты Зих-Охотник, верно?

— Так, — Зих ответил на рукопожатие. — Усач сказал, у тебя ко мне дело.

— Хочу поговорить с тобой. Выпьем?

Усач был тут как тут — подал разогретую тушенку и разбавленный спирт в жестяном кофейнике. Майор разлил выпивку по кружкам, подал Зиху.

— За знакомство, — сказал он и выпил спирт.

Спирт был низкокачественный, с сильным привкусом пластмассы, но от него по венам пошло тепло, и это было здорово. Зих ухватил вилкой большой кусок тушенки и вопросительно посмотрел на майора.

— За мой счет, — сказал военный и улыбнулся. — Ешь на здоровье. Усач сказал мне, ты вчера в развалинах Приреченского слепого живоглота завалил.

— Завалил, ну и что?

— Раньше Ночной Ужас в наших краях был большой редкостью. А теперь постоянно на них натыкаемся. Два месяца назад в Камышах мы спецоперацию проводили, чтобы такую же тварь прикончить. Тогда у нас два человека пострадало, одного так и не спасли.

— Ваши проблемы. Чего надо тебе, майор?

— Верно, давай о деле, — Бескудников налил спирт в кружки. — Сколько тебе Усач за мутанта заплатил?

— Это не твое дело.

— Верно, не мое, но все-таки?

— По совести заплатил, — сказал Зих, помолчав. — Двадцать патронов, двести старых банкнот, пять банок консервов, литр спирта и услуги женщины на ночь. Плюс пятнадцать банкнот за клыки. Хорошая плата?

— Неплохая. Ну, женщин на ночь у нас нет, так что обойдемся без сладкого, — майор повернулся к Усачу и крикнул: — Покажь ему!

Хозяин гостиницы вытащил из-под прилавка какой-то предмет в тяжелом продолговатом чехле с ручками и поднес его к столу. Майор взял предмет, раскрыл «молнию» на чехле. Зих увидел новенькую короткоствольную снайперскую винтовку «буллпап» с голографическим прицелом и массивным дульным тормозом.

— Вот, гляди, это АСВ2-02УМ. Что в периметре, что за ним ты такую в свободной продаже днем с огнем не сыщешь, — сказал майор, взяв оружие в руки. — Разработка еще времен Цивилизации, но мы ее у себя в мастерской модернизировали с учетом… последних реалий. У тебя какое оружие?

— Самозарядный «Стормер» с тепловым прицелом, — ответил Зих, глядя на винтовку, как зачарованный.

— Отличная у тебя пушка, но эта малышка раза в два покруче будет, уж поверь. Не смотри, что ствол короткий — дальность прямого выстрела со штатным прицелом УГАП до девятисот метров, как у крупнокалиберных винтарей. Можно стрелять в трех режимах: одиночными, по три выстрела и полный автомат. Магазины на двадцать и тридцать пять патронов, прицел шестикратный с автозахватом цели и лазерным дальномером-целеуказателем. А главное — в комплекте есть съемный ствол под патрон калибра 5,45, самый ходовой во Внешних землях. Усач, сколько дашь за такую пушку?

— Пятьсот довоенных банкнот без всякой торговли, — заявил хозяин.

— Так вот, Зих, если согласишься помочь нам, получишь эту винтовку сразу, как задаток, — сказал Бескудников. — Плюс сорок 7,62-миллиметровых разрывных патронов.

— Купить меня хотите? — сказал Зих.

— Хотим, — признался Бескудников. — Очень хотим. Нам позарез нужен такой человек, как ты. И мы готовы заплатить больше. Назови свою цену.

— Что я должен сделать?

— Давай еще выпьем, — майор отложил винтовку, налил спирта себе, Зиху и Усачу. — За тех, кто не вернулся с задания!

— Пророческий тост? — Зих повел бровью.

— Как раз мне нужно, чтобы ты помог моим людям вернуться обратно живыми и невредимыми. Потому и обратились к тебе, охотник.

— Понятно, — Зих жахнул спирт, закрыл глаза, наслаждаясь тем, как огонь струится по венам, согревая тело. — Теперь говори.

— Ты слышал что-нибудь о сборщиках пепла?

— Ничего.

— Верно, о них мало кто слышал. Официально у этих ребят другое название — подразделения сохранения наследия, сокращенно ПСН. В Гласкоме, Главном Соединенном Командовании, их называют подразделение HEAVEN — Heritage Assault Venture, что означает «Штурмовое предприятие «Наследие»», если по-нашему. Они занимаются розыском и спасением того немногого, что уцелело после Катастрофы, начиная с памятников искусства и заканчивая старыми технологиями. Пепел прошлого, короче. На каждой военной базе есть такое подразделение, есть оно и у нас, на Дальних Озерах. Группой «Икс-3», базирующейся на базе «Дальние Озера» командую я.

— И что дальше?

— У нас есть информация, что к северу отсюда, на территории, известной тебе как Каменный Лес, есть объект, который нас очень интересует. Мы предполагаем, что там могли сохраниться тысячи единиц Наследия — книги, электронные носители, машины, механизмы, комплекты запчастей. Все это необходимо нам, как воздух. Командование приняло решение послать в Каменный Лес разведгруппу, чтобы убедиться в существовании этого объекта. Нужен проводник.

— И вы решили, что таким проводником могу быть я?

— Верно. Нам нужен человек, который отлично знает эти места, опытный и хороший боец.

— Так, — Зих бросил короткий и мрачный взгляд на Усача. — Не знаю, кто вам насвистел о том, что я отлично знаю эти места, но вот что я тебе скажу, майор — Каменный Лес находится в трехстах километрах отсюда, в самом центре Внешних Земель. Никто из местных жителей не забирался туда уже десятки лет, хотя про Каменный Лес много чего говорят.

— Что говорят? — Майор достал из кармана пачку сигарет, угостил Зиха и Усача и закурил сам.

— Болтают, что добра там всякого много можно найти. Мол, склады там тайные, нетронутые остались, да и просто в разрушенных домах можно немало ценного отыскать. Да только разговоры это все, болты пустые. Никто ничего оттуда не приносил, да и был ли кто там, сомневаюсь. Я еще ребенком был, когда разговоры ходили о смельчаках, пытавшихся туда пройти, да только никто не вернулся обратно. Сгинули они там. Я сам, если хочешь знать, там ни разу не бывал, хотя признаюсь — как пройти туда в принципе знаю. Я как-то любопытства ради добирался до Старых Башен, майор, а оттуда до Каменного Леса день пути, ежели не меньше. Но места там серьезные. Если кто и забредает туда, так только Дикие, которые к северу от города Љ13 кишмя кишат. Понимаешь, что это такое, майор? Попасть в руки к Диким означает или смерть, или рабство, и если на нас навалится сотня дикарей, никакие твои чудо-пушки не помогут. Да и зверья всякого-разного в тех местах полно. Тот живоглот, которого я в развалинах уделал, тоже судя по всему с севера в наши края забрел. А уж точно сказать, какие твари там водятся, тебе никто не возьмется.

— Да, это большой риск. Но поэтому мы и обратились к тебе. Лучше тебя проводника все равно не сыскать.

— Почему же? Есть Кривой. Он уже старик, но за пачку банкнот согласится вести ваших сборщиков хоть к черту под хвост. И Петруха-Миг-Счастья проводник не хуже меня, да и охотник неплохой.

— Усач говорил мне об этих людях, — сказал майор. — Они нам не подходят.

— Значит, они хреном сделаны, а я карандашом, так получается?

— Зих, ты же знаешь, что у Кривого чахотка, и он последнее время кашляет кровью, — сказал с упреком Усач. — А Петруха дальше Котловины на север не ходил. Чего ты себя с ними равняешь? Тоже мне, сравнил жопу с пальцем!

— Короче, вот такая у нас задача, — сказал майор. — Я все сказал, ты все слышал. Какой будет ответ?

— Нет, — не раздумывая, сказал Зих. — Я не сумасшедший. Нет.

— Это твое последнее слово?

— Последнее. Забирай свою пулялку и звездуй с ней… ну понял меня.

— Усач, — негромко сказал побледневший майор, — выйди-ка на минутку.

— Что, морду мне бить будешь? — спросил Зих, когда Усач вышел в подсобку. — Давай, не стесняйся. Только я ведь и на кулачках могу не хуже, чем стрелять.

— В последний раз тебя прошу, мужик — помоги.

— В последний раз говорю тебе, майор — отвали. Ищи другого дурака.

— Значит, я дурак, — сказал Бескудников, стиснув кулаки. — Потому что когда центральное командование отдало мне приказ сформировать разведгруппу для обнаружения объекта, я включил в нее своего сына. Капитана Алексея Бескудникова. На верную смерть его отправляю, выходит.

— На жалость бьешь, майор? Так я не жалостливый. Зря стараешься.

— И я не знаю, что такое жалость. Я военный, и для меня существуют две святые вещи — долг и приказ. Тебе вот сколько лет — сорок есть?

— Есть. И что из того?

— Никогда не задавался вопросом, как тебе удавалось выжить все эти годы? Почему тебя до сих пор Дикие на шашлык не пустили, мутанты не сожрали, инфекции не прикончили? Откуда у тебя патроны, лекарства, жратва, наконец? Или ты все эти годы мутапсами да крысами питался, а, Зих?

— Что-то я не пойму, куда ты клонишь, майор.

— Давай выпьем, — Бескудников плеснул спирт в кружки. — Давай выпьем за тех, кто своей кровью и своими жизнями поддерживает существование вот таких вот островков более-менее нормального существования, как ваш городок и такие же городки, разбросанные по всему миру — по всему этому гребаному подыхающему миру, который все труднее спасать и еще труднее в нем выжить. Благодаря кому мы получаем все необходимое для того, чтобы производить оружие и патроны, латать электронные устройства и транспорт, выпускать медикаменты. За тех, кто находит старые забытые склады и хранилища стратегических резервов, убежища, арсеналы, защищенные минными полями, ловушками, прочей хренью. За тех, кто роется в руинах сгоревших библиотек и вычислительных центров и часто жизнями платит за один-единственный листок из книги, чудом уцелевший после Катастрофы. За сборщиков пепла, Зих. За тех, кто идет на задание, даже если оно кажется безнадежным, и никто не хочет им помочь его выполнить. Потому что цена выполнения любого из заданий, которое получают сборщики пепла — жизнь. Твоя, моя, Усача, жителей этого городка, ребят с Дальних Озер. Всех нас, Зих. Такая вот цена. — Майор вздохнул и залпом опорожнил кружку. — Все, свободен. Вопросов к тебе больше нет.

— Погоди, майор. Ты это серьезно про сына сказал?

— Нет, пошутил, — взгляд Бескудникова стал холодным и злым. — Вольно, охотник, иди, спи дальше.

— У меня был сын, Ленька, — сказал Зих. Поколебавшись, полез за пазуху и извлек из внутреннего кармана комбинезона старый жестяной портсигар. В портсигаре был сложенный вчетверо ветхий листок бумаги с полустершимся детским рисунком — три взявшихся за руки человечка рядом с домиком под овальным улыбающимся солнцем. Самый обыкновенный детский рисунок, только нарисованный угольком, а не карандашами. — Вот, все что мне от него осталось.

— А я своего хоронить не собираюсь. Не согласишься, хрен чать с тобой, другого проводника найдем, — Бескудников замолчал, вцепился пальцами в пустую кружку. — Так что убери рисунок, мужик, не трави душу.

— Майор, у вас же карты должны быть.

— Есть карты. Но они старые, чуть ли не столетней давности, напечатанные еще до Катастрофы. Не годятся они. Новых карт мы не сработали. Все сказал?

— Все. Давай теперь к делу вернемся. Этим, — Зих показал пальцем на винтовку на столе, — ты меня не купишь. Мне другая плата потребуется.

— Какая? Спирт, патроны, еда, лекарства, бронежилет? Чего именно ты хочешь?

— Я хочу получить пропуск на вашу базу, — сказал Зих. — А еще лучше, красный пропуск на двух человек.

— Зачем он тебе?

— Старею я, — Зих подумал, что не стоит открывать майору всей правды. — Хочется с женой моей остаток жизни прожить спокойно.

— Пропуск, говоришь? — Бескудников потер подбородок. — Это реально. Но все будет зависеть от исхода операции.

— Слово?

— Если проведешь людей туда и обратно без потерь, гарантирую тебе получение красного пропуска.

— Что я должен делать?

— Я же сказал — довести разведгруппу до Каменного Леса и вывести обратно в точку эвакуации.

— Сколько человек в группе?

— Три. Эксперт по Наследию и два бойца сопровождения.

— А чего так мало людей посылаете?

— А того, что рискованно это очень. Знаешь, что сейчас главное сокровище в этой жизни? Люди. Подготовленные, умелые и преданные делу. Посылать их на безнадежное задание нельзя. Риск оправданный должен быть. Вот если найдут разведчики объект, а в нем стоящее что-нибудь, отправим уже эвакуационную группу с армейским прикрытием. Заодно наши люди пути выдвижения к объекту разведают.

— Я могу с ними поговорить?

— Если ты согласен, я немедленно доложу начальству и устрою вам встречу где-нибудь за городом.

— Тогда слушай. Я буду ждать твоих людей послезавтра в шесть утра у разрушенного моста к северу от города. Ты должен знать, где это.

— Знаю, — Бескудников вздохнул. — Все-таки согласен?

— Жалко мне что-то твоих пацанов стало, майор. Сгинут они без проводника. Вы же их все равно пошлете — со мной, без меня, без разницы. Не хочу, чтобы они мне потом по ночам снились. — Зих разлил остатки спирта из кофейника по кружкам. — Я люблю спать крепко и сладко, майор. Без кошмаров. Да и своя корысть у меня есть, но о ней тебе знать не стоит. Только помни, о чем я тебя просил. Про пропуск помни. Сделаешь — до конца дней добром вспоминать тебя буду. А не сделаешь, врага себе наживешь, — Зих залпом выпил спирт, вытер рукавом губы. — Это я тебе обещаю.

Лиза была дома. Сидела у окна и чистила добытую где-то картошку — большую кастрюлю картошки. Зих вошел, коснулся губами ее волос. Когда-то у Лизы были великолепные волосы, но в последние месяцы они сильно поредели, на голове появились проплешины.

— От тебя пахнет спиртом и другой женщиной, — сказала Лиза, продолжая чистить картофель.

Зих промолчал. Поставил в угол винтовку и рюкзак, сбросил с плеча кофр с подаренной Бескудниковым снайперкой, стащил грязные ботинки, потом расстегнул комбинезон.

— Это была одна из девок Усача? — спросила Лиза, не поднимая головы.

— Я принес немного денег и еды, — сказал Зих.

— Я не осуждаю тебя, — Лиза бросила очищенную картофелину в таз в мутной водой. — Я понимаю, что ты меня больше не любишь. Но я не виновата в том, что моя красота исчезла. Это все болезнь.

— Я люблю тебя, — Зих подошел к жене, опустился на корточки, обнял ее за талию. — Для меня ты самая красивая и самая лучшая и всегда ей останешься.

— Но спишь ты с другими. — Лиза устало улыбнулась. — Я не сержусь. Я знаю, тебе нужно быть с женщиной. Ты здоров, а я не могу дать тебе того, чего хотела бы.

— Приходил военный, предложил мне работу, — поспешно сказал Зих. — Я поставил условие — мои услуги в обмен на красный пропуск.

— И он согласился?

— Он обещал поговорить со своим начальством. Если мы получим пропуск, ты сможешь лечиться у военврачей на стационарной базе.

— Заботливый мой! — Лиза уткнулась лицом в плечо мужа. — Ты ведь и правда думаешь обо мне?

— Конечно. Мы уйдем из этого города, получим место на базе, и у нас будет все необходимое. Еда, лекарства, безопасность. Мы будем вместе стареть, и у нас будет надежда, — Зих ласково провел пальцами по щеке жены. Лиза посмотрела на него, и от этого взгляда сердце охотника дрогнуло. В глазах Лизы не было веры — только боль и какой-то странный неземной свет. — Тебя вылечат. Я сказал о тебе военному, и он пообещал мне особенное лекарство. Твоя болезнь, оказывается, замечательно лечится, на закрытых базах давно нашли способ бороться с ней.

— Все, чего я хочу, это быть рядом с тобой. — Лиза коснулась сухими губами губ Зиха. — Обещай мне одну вещь.

— Какую?

— Не бросай меня. Будь со мной, пока я… пожалуйста.

— Не говори чепухи! — Зих сделал страшные глаза. — Я всегда буду с тобой. Ты моя жена.

— Знаешь, я сегодня видела такой странный сон, — сказала Лиза, глядя в сторону, — яркий, красивый. Будто мы гуляем по тому лугу, за старыми складами, где летом иногда вырастает зеленая трава. Ты, я и Ленечка, и он совсем маленький, годика три ему всего. Мы держим его за руки, — ты справа, я слева, — и ходим по лугу. Солнце яркое, теплое, и я чувствую, что вот-вот полечу. А потом ты говоришь: «Простите, мои милые, мне надо пойти поохотиться». И уходишь. И мы с Ленечкой остаемся вдвоем.

— Пустой сон, — Зих покрепче прижал к себе жену. — Сны вообще дело пустое. О жизни надо думать, не о снах.

— Прости, я не успела приготовить поесть. Ты отдохни, я сейчас сварю тебе картошки. Ева дала мне кусочек настоящего свиного жира, у нас будет чудесный обед.

— А к картошке будут концентраты, — Зих начал выкладывать из сумки припасы, полученные от Усача. — Смотри, это самая настоящая вермишель. Редкая штука. А еще есть гороховое пюре и вот это, витаминизированные сухие завтраки. Их военные получают. Хорошая штука.

— А картошка и жир настоящие, — ответила Лиза, даже не взглянув на коробки и пакеты с едой. — И полезные.

— Не спорю, — Зих достал из кармана куртки лекарства. — А это я у Филлипыча выменял на тушенку. Тебе. Он специально для тебя их приберег, я просил.

— Врет он все, — с обреченной улыбкой произнесла Лиза. — Но спасибо тебе, ты все такой же заботливый. Родной ты мой, ласковый…

— Лиза, не надо. Я делаю, что могу.

— Я знаю. Подождешь еще немножко, пока твоя копуша-женушка обед сготовит?

— Я не голоден. Лучше поговори со мной.

— Когда ты уходишь?

— Завтра утром. Меня не будет неделю-другую, но ты ведь не будешь без меня скучать?

— Постараюсь. — Снова эта слабая почти детская улыбка, от которой сжимается сердце. — Ты так внезапно и надолго пропадаешь, что я не могу к этому привыкнуть.

— Пора бы. Сколько мы вместе, почти двадцать лет?

— Девятнадцать лет, семь месяцев и тринадцать дней.

— Так точно? Ты что, считаешь каждый день?

— Нет, просто однажды вот так вот сидела одна дома и решила посчитать, сколько же времени я тебя терплю. Удивила?

— Да, если честно. — Зих еще раз поцеловал жену. — Я отдохну немного, меня что-то от выпивки морит.

— Конечно. Я сейчас закончу с картошкой и займусь обедом. А когда все будет готово, разбужу тебя.

Зих еще раз посмотрел в лицо жены. Падающий в окно свет осеннего пасмурного дня сделал его и вовсе безжизненным, будто восковым. А глаза Лизы — они будто пеплом засыпаны. Тоска в них, смертельная тоска. Болезнь берет свое, еще немного, и никакой красный пропуск для Лизы больше не понадобится…

Зих вспомнил — в который раз, — какой красивой была Лизонька, когда они начали встречаться. Красивее ее не было девушки во всем мире. Это все холод. Страшный могильный холод, который господствует в этих местах семь месяцев в году. Это он, холод, выпил жизнь из Лизы, его единственной, любимой, ненаглядной. Он наполнил ее тело вечным ознобом и смертной слабостью замерзающего. И теперь этот холод будет очень трудно прогнать, если вообще возможно.

Здесь она умрет, как умерли до нее сотни. Красный пропуск — вот спасение.

Зих лег прямо на колючее пахнущее псиной покрывало и закрыл глаза. В голове шумело, тело отяжелело и отказывалось подчиняться, а на душе было темно и смутно. Возможно, завтра он уйдет из этого дома и уже никогда не вернется обратно. Оставит Лизу один на один с этим проклятым миром и с болезнью, которую они все еще надеются победить. Внезапно Зиху стало страшно. Если Лиза покинет его, что у него останется?

Ничего. Его семья, его жена и сын станут просто воспоминанием.

Зих приоткрыл глаза и посмотрел на жену. Лиза по прежнему сидела над ведерком с картофелем и чистила клубни. Аккуратно, типично по-женски, снимая кожуру тоненькими лентами. Тяжелый страх сразу отступил, стало легче дышать. Зих больше не чувствовал себя одиноким.

Лиза пока еще с ним. И он сделает все, чтобы она осталась с ним навсегда. До самой последней минуты его жизни. Надо верить, что все будет хорошо. Он много раз обманывал смерть, обманет еще раз. Все, что ему нужно — это красный пропуск в реальность, в которой еще может случиться чудо.

В которой еще можно будет надеяться на исцеление.

— И пришел день, о котором говорили Пророки.

Предания говорят, что это был обычный солнечный летний день — солнце будто прощалось с человечеством. Мы никогда не узнаем, как же ярко светило оно в тот последний день. Люди наслаждались его теплом, и мало кто обращал внимание на глухие раскаты, похожие на звук далекого грома.

Люди думали, что приближается гроза.

Думали…

Никто не догадывался, что раскаты — это эхо от рева двигателей запущенных боевых ракет, уже летевших к своим целям.

Сначала была вспышка, затмившая солнце, и сам воздух стал пламенем. Кипели озера и реки, плавились камень и металл, испарялась живая плоть. Ударная волна сметала города, целые кварталы взлетали в воздух, превращаясь в пыль, огненный ураган нес над горящей землей вагоны, автобусы, арки мостов, многотонные обломки зданий. А потом стало тихо, и в этой тишине был только гул бесчисленных пожаров, заглушавший крики миллионов умирающих. Крики затихли быстро, а пожары бушевали еще много дней, пожирая все то, что не сгорело в первые мгновения Катастрофы, и небо стало черным от дыма и пепла, и солнце больше не светило, потому что настала ночь, подобная мраку смерти.

Мир погрузился в тьму и свирепый холод, и продолжалась Великая Тьма восемьдесят лет. Погибли миллиарды, спаслись единицы. Их уделом стало вечное заточение в подземных убежищах, жизнь без солнца и надежды…

— Учитель, почему это случилось?

— Это было предопределено, Зих. Так решили высшие силы.

— Бог?

— Да. Возможно, это Бог так решил.

— Но почему погибли все? Ведь люди бывают разные, хорошие и плохие. Почему погибли хорошие?

— Не все хорошие люди погибли, Зих. Мой дед выжил. И твой прадед, и предки всех, кто сегодня живет в нашем городе. Они спаслись, и когда закончилась Вечная Тьма, вышли из убежищ и начали заселять этот мир.

— Зачем они это сделали, учитель? Здесь плохо.

— У них не было выбора. Их убежища приходили в негодность, и оставаться в них было нельзя.

— Учитель, если все они были хорошие, откуда тогда появились Дикие?

— Не все смогли остаться людьми в этом мире, Зих. Он был слишком жесток.

— Я бы лучше оставался в убежище.

— Человек не может без солнца, Зих. Когда ядерная ночь кончилась, и в сгоревший мир снова пришел свет, потомки выживших узнали об этом, и не было силы, которая могла бы остановить их стремление снова увидеть солнце. Их не пугали мороз и льды, покрывшие землю, семимесячная зима, отсутствие пищи, радиация и свирепые чудовища, порожденные новым миром. Они хотели жить, Зих. И это было правильное решение. Они видели, как жизнь понемногу возрождалась, как на пепелищах вырастали новые деревья из чудом уцелевших в ядерном пожарище семян. Бог не оставил этих людей, они смогли вернуться и пустить корни, подобно тем деревьям, что сегодня растут на вчерашних пожарищах. Бог видел их стремление жить, и то, что мы сегодня можем видеть свет солнца, говорит о многом. Учись видеть скрытое, тайное, и ты поймешь, что все не так плохо, как кажется. Я уже стар, и не увижу нового прекрасного мира, который обязательно будет, но ты его увидишь. В этом смысл веры, Зих. Этот мир наследуют только те, кто будет верить несмотря ни на что. Научись верить, мальчик. Научись верить…

Идти по раскисшей земле было тяжело, черная липкая грязь прилипала к подошвам ботинок, но Зих не останавливался, пока не дошел до погоста, окруженного оградой из прибитых к кольям проржавевших кусков кровельного железа. Вход был закрыт рогаткой из колючей проволоки. Зих отодвинул его и прошел к могилам.

Могила старого Снигиря была в дальнем конце погоста. Просто осевший почти вровень с землей холмик, из которого торчал кусок ржавого металла. На железке еще можно было разобрать нацарапанную надпись — «СНИГИРЬ УЧИТЕЛ ВЕРЫ». Зих постоял у могилы, выкурил сигарету, потом положил на холмик пару сигарет и сушеную рыбину, и пошел дальше, в Детскую, туда, где жители городка Љ13 хоронили детей.

Здесь было много могил. Дети в городке Љ13 умирали часто. Еще несколько лет назад место, где покоился ее Ленька, было с самого края Детской, теперь же ряды могил потянулись дальше, к ограде. Зих нашел Ленькин холмик, опустился возле него на корточки и снова закурил. Сидел молча — у Зиха не было привычки разговаривать с покойниками. Они все равно ничего не слышат, какой смысл в таких разговорах? Да и времени у охотника было немного. Начинает светать, а до разрушенного моста идти около часа. Зиху не хотелось, чтобы его ждали.

Он докурил сигарету, оставил на могиле разноцветную обертку пищевых концентратов и вареную картофелину из своих припасов, а потом встал, скинул с плеча «Стормер» и выстрелил в воздух. Горячую стрелянную гильзу подобрал, положил рядом с оберткой и картофелиной и, не оборачиваясь, вышел с кладбища. Впервые в жизни ему казалось, что души умерших смотрят ему в спину.