Гвардеец

Глава 17

Мы снова в море. «Диксон» возглавляет отряд кораблей, которые блокируют Курильские острова и Сахалин от кораблей противника. Дурью маемся короче, нет у Японии сейчас столько кораблей, чтобы противостоять нашей эскадре, все их силы направлены на предотвращение высадки на главный Японский остров. Да и сил сейчас у Японии считай нет. По данным разведки Императорские ВВС могли выставить на защиту островов более десяти тысяч боевых и учебных самолетов, большинство из которых планировалось использовать для атак камикадзе, а вот флот Японии насчитывает четыре линкора (все поврежденные), пять авианосцев (все поврежденные), два легких крейсера, двадцать три эсминца и сорок шесть подводных лодок. Но ни авиация, ни остатки флота не могли быть использованы в полной мере из-за тотальной нехватки топлива.

Война с Японией в полном разгаре, хотя вышли мы в море ещё до её начала. В день объявления войны вся группировка наших кораблей, состоящая из тяжёлого крейсера, двух эсминцев, четырех сторожевиков и пяти тральщиков уже заняла отведённую нам позицию и приступила к патрулированию района. Бездельничаем в общем. Больше ста боевых кораблей основных классов задействовано в этой войне и боевых операциях и только мы плаваем как каботажники в виду Курильских островов. В основном конечно сейчас воюют корабли Амурской флотилии, которые непосредственно участвуют в операции советской армии по уничтожению Квантунской армии, остальные должны использоваться для поддержки сухопутных войск и высадки десантов на Сахалин и Курильские острова. Мой крейсер по приказу командования в этих операциях принимать участие не будет, мы тут просто для устрашения и моральной поддержки. Как сказал мне вице-адмирал Юмашев, руководство опасается того, что «Диксон» будет атакован с помощью камикадзе и велик риск потери нового крейсера. Ну и что бы мы без дела не болтались, мы теперь блокируем Курильские острова, от кого только — не понятно.

Первоначально наступление намечалось на двадцатое августа. Однако дата начала военных действий была изменена в связи с атомной бомбардировкой шестого августа американцами японского города Хиросима. И вот девятого августа война началась.

— Как г… гвоздика в проруби тут болтаемся! Так всё веселье пропустим! — горячится Гриша, с которым мы стоим на мостике — вот какого хера нас в Тихий океан переводили, если мы без дела тут торчим?

— Не навоевался ещё? — равнодушно спрашиваю я — ладно Дружинин с нами тут хернёй мается и в бой рвётся, но ты то уже хапнул столько, что на всю жизнь хватит. Отсидимся по-тихому и домой, там и без нас есть кому воевать.

— А ты чё, врезать япошкам не хочешь? Помнишь, как они тебя на китобойце гоняли? Или как «Алеут» захватили? Послали бы нас к островам что ли, всё парней меньше при десанте погибнет, мы же на нашем крейсере любой остров в порошок сотрём! Я воевать не хочу, но морячков жалко, они пороху не нюхали, необстрелянные салаги! — ни как не успокоится Гришка.

— Может и пошлют ещё — философски отвечаю я — наше дело маленькое, идти куда посылают, а если обделался — стой молча и жди пока жопу вытрут. Я лично воевать больше не хочу, навоевался.

— Расслабился ты на домашних харчах Витя, раньше из дома старался побыстрее свалить, а теперь на крейсер не загонишь. Не намиловался ещё с Иркой? — хмыкнул Гришка.

— Не брат, не успел. Мне теперь четыре года наверстать надо, а это по моим скромным подсчётам, на несколько месяцев ударного труда, не вылезая из постели — засмеялся я.

— Сотрётесь, ударники! — ржёт мой бывший боцман.

— Зависть плохое чувство Гриша, тем более к друзьям. Сам то тоже, без дела не сидел. Месяц — и ты почти женатый человек. Юлька то как тебя в оборот взяла? Почище всяких там генштабов сработала, провела разведку, внезапный удар и вражеский город пал к её ногам. А ведь ты столько держался в холстиках. Сдаёте позиции Григорий! — отвечаю я на подколку — свадьба то, когда?

— Это ещё посмотреть надо, кто кого в осаду взял и завоевал! — смущенно оправдывается Гриша. Он теперь жених завидный, герой, да и мужиков сейчас мало, вот и объявили на него охоту все окружающие, свободные (а некоторые и нет) бабы, и он сдался. А Юлька, которая служит в разведотделе армии переводчицей, построила всё так, что как будто это Гриша её добивался и дал себя уговорить. Девка действовала умело, выстроила оборону и не ослабляла интерес жертвы, где надо, вовремя давая слабину, сдавая один бастион за другим, но не торопилась, что бы рыбка не соскочила с крючка и при этом чествовала себя победителем. И вот теперь бравый и смелый боцман, незаметно для него самого, превращался в начинающего подкаблучника.

Вообще время с моего возвращения и до нового выхода пролетело незаметно. Приведя крейсер во Владивосток, команда приступила к плановой профилактике двигателей и мелко-срочному ремонту. Прошедший тяжёлый путь по Северному морскому пути крейсер, требовал обслуживания и ухода. Проводя весь день на корабле, вечером я шёл ночевать домой, привыкая к мирной жизни. После авралов и боёв предыдущих четырёх лет, тихая и размеренная семейная жизнь мне казалась просто курортом. Закончив учёбу и получив диплом, вернулась из Москвы Ирина. Жизнь налаживалась, но преддверие новой бури не давало мне спать спокойно. Я командир самого боеспособного и передового корабля в советской тихоокеанской флотилии, а значит моей мирной жизни скоро конец.

Подготовка к войне с Японией началась уже давно. Как говорил мне тесть, когда мы засиживались с ним вечерами на кухне под рюмочку водки, уже с мая сорок третьего года его часть участвовала в строительстве железнодорожной линии Комсомольск — Советская Гавань. Магистрали длиной около пятьсот километров строили в качестве резервного выхода к Тихому океану в случае, если в ходе войны японская армия перережет в Приморье Транссибирскую магистраль. За месяц до окончания войны с Германией её строительство было завершено. А в мае началась масштабная переброска войск на Дальний Восток. За три месяца было передислоцировано почти полмиллиона человек, а также боевая техника и вооружение. Да и во время войны Советский союз держал на Дальнем востоке мощную стратегическую группировку, почти шестьдесят сухопутных и двадцать авиационных дивизий, численностью свыше миллиона человек. И сейчас вся эта силища обрушилась на Квантунскую армию императора.

Наше безмятежное плавание закончилось тринадцатого августа. Именно в этот день Тихоокеанский флот по собственной инициативе высадил десант в порту Сэйсин. Ободренный успехом предыдущих десантных операций, Юмашев приказал произвести высадку следующего морского десанта в порт Сэйсин только силами флота, без поддержки армейских частей. В отличие от предыдущих портов, Сэйсин был хорошо укреплён и имел сильный японский гарнизон, почти четыре тысячи человек, кроме того, к нему спешно отступали разбитые части Квантунской армии. Днём тринадцатого августа в порт Сэйсина вошли десять торпедных катеров, с которых под прикрытием дымовых завес были высажены разведотряд штаба Тихоокеанского флота под командованием Героя Советского Союза лейтенанта Леонова и рота автоматчиков морской пехоты, всего сто восемьдесят один человек. Оставив два катера для прикрытия с моря, остальные корабли ушли во Владивосток. Десант легко занял порт и прилегающие городские кварталы. Однако вскоре японцы начали контратаки. Положение разведчиков резко ухудшилось — они оказались отрезанными от берега в незнакомом городе, к тому же японцы разрезали отряд надвое. К вечеру семь торпедных катеров доставили ещё девяносто бойцов, которые оказались высажены в стороне от места боя, и не смогла прорваться на соединение с разведотрядом, понесла большие потери и были вынуждены вести оборонительный бой на причалах. Таким образом, сложилась критическая обстановка, угрожавшая гибелью десанта. Уже поздним вечером мне поступил приказ вести свой отряд в Сэйсин и оказать десантникам поддержку.

— Обстановка не ясна, но по предварительным данным, нашим разведчикам противостоит до дивизии японцев, ребята там пока держаться. Приказываю, сформировать из экипажей крейсера и кораблей сопровождения отряд добровольцев для высадки в порт в качестве поддержки десанта. С отрядом направить корректировщиков артиллерийского огня. Командиром сводного отряда назначаю младшего лейтенанта Луцевич! — я провожу оперативное совещание с командирами и политработниками своего штаба. Я не помню всех событий советско-японской войны, но имя Леонова у меня всегда было на слуху. Именно за этот десант он получит свою вторую звезду героя, а значит там действительно сейчас тяжело. Судьба этого разведчика чем-то схожа с моей, только воевал он на суше, поднявшись из рядовых краснофлотцев, до офицера и командира разведотряд штаба Тихоокеанского флота. Он так же, как и я начал войну на Северном флоте и за годы войны получил две звезды героя, чудом выжив в тех мясорубках куда бросала его война — Гриша, хотел повоевать, воюй! Мы с тобой в таком аду выжали, что если ты сейчас позволишь себе сдохнуть на плацдарме, на корабль лучше не возвращайся!

— Есть не возвращаться на корабль, если сдохну! — усмехнувшись отвечает мой друг. Только ему я могу доверить командование сводным отрядом. Он был в десантах, он опытный и обстрелянный боец и самое главное удачливый. Надеюсь удача не отвернётся от него и в этот раз, и я не буду потом всю свою жизнь оплакивать друга и жалеть о своем решении.

— Корректировка огня крейсера и эскорта, вот ваша главная задача мужики! На рожон не лезьте, если хоть одна падла в вашу сторону начнёт стрелять, сразу же координаты на крейсер, и мы не пожалеем снаряда главного калибра! Гриша береги мне людей! После формирования сводному отряду перейти на тральщики, они будут производить непосредственную высадку в порту под нашим прикрытием! Времени мало, приступаем к работе!

Рано утром четырнадцатого августа мои корабли подошли к порту Сэйсин, после чего тральщики Дружинина, не снижая скорость с ходу ворвались в порт и под сильным огнём японцев начали выгрузку подкрепления. Пока не было разведданных от корректировщиков, которых в бой шло аж целых шесть человек с рациями, мои корабли принялись за обстрел города и пытались подавить огонь батарей, которые стреляли по тральщикам. На связь со мной тут же вышли командиры двух торпедных катеров, которые уже сутки пытались оказывать поддержку десанту.

— Капитан третьего ранга Пантелеев! Докладываю, акватория порта заминирована магнитными минами! Крейсеру в порт не входить! Повторяю, крейсеру в порт не входить! — голос по радиотелефону усталый и его еле слышно из-за помех.

— Понял тебя Пантелеев! — кричу я в ответ — Держитесь там! Можешь корректировать огонь моего главного калибра? Есть координаты противника?

— Так точно! Принимайте координаты…

Крейсер окутался пороховым дымом. По переданным капитаном катера координатам ведёт огонь главный калибр. Я тут похоже справлюсь один и по моему распоряжению эсминцы и сторожевики уходят обстрелять железнодорожную станцию, где по непроверенным данным может стоять вражеский бронепоезд, тральщики же остаются в порту, поддерживая десант прямой наводкой. Через полчаса оживают и рации моих корректировщиком. Пункт управления огнём работает очень быстро, распределяя цели по всем орудиям, которые могут вести огонь.

— Воздух! Цель групповая, пять самолётов противника! Заходят прямо по курсу! — докладывает мне старпом.

Эту атаку мои зенитчики легко отбивают. Самолёты тихоходные и явно устаревшей конструкции, сосредоточенным огнём противовоздушной обороны крейсера, в течении десяти минут, четыре самолёта было уничтожено, а пятый резко развернувшись ушёл в облака. Это точно были не бомбардировщики, самолёты похоже транспортные или учебные, а по тому как один из них взорвался в воздухе можно предположить, что это были начинённые взрывчаткой смертники.

А бой продолжается и не думает затихать. К борту крейсера один за другим причаливают катера, подвозя раненых моряков. Идут доклады о потерях. Не заметно для себя, и без всякого приказа от растерянного сопротивлением японцев штаба, я оказываюсь руководителем операции, все ждут моих распоряжений и докладывают о продвижении или отступлении наших мизерных сил. Через пару часов положение становится снова критическим. Несмотря на огонь артиллерии, сопротивление японцев нарастает, и мне приходится отдать приказ о формировании второго отряда добровольцев, который тут же уходит в бой.

Только к вечеру порт был очищен от вражеских войск. Штаб флота передал мне информацию, что подкрепления, в том числе и танкодесантные суда на подходе. Мы контролируем порт, но о взятии города не может быть и речи, силы десанта слишком незначительны по сравнению с силами сопротивляющихся нам японцев. Мне остаётся только дать приказ ровнять город с землёй, чтобы не дать японцам сосредоточить силы для контратак.

Около четырёх часов утра пятнадцатого августа главные силы десанта, почти пять тысяч человек, с кораблями поддержки вошли в порт и начали высадку на занятый плацдарм. У японцев уже практически не осталось артиллерии, что бы им помешать. Танкодесантная баржа приступила к выгрузке танков. Двадцать семь Т-26 прибыли вместе с бригадой. Бригада морской пехоты тут же пошла на штурм города, где ещё держались несколько отрядов разведчиков, отрезанные от основных сил. К обеду город практически полностью был очищен от японцев, спасены сражавшиеся двое суток в окружении передовые группы десантников. На корабли вернулись мои добровольцы, к сожалению, не все.

— И как это понимать, якорь тебе в задницу! Охренел в край засранец?! — ору я на Гришу, которого поднимают на носилках на палубу — я тебе что скотина говорил?!

— Не возвращаться если сдохну, а я пока не сдох — слабым голосом отвечает Гриша, пытаясь через боль улыбнуться — Покоцало слегка осколками, жить буду.

— Куда его?! — зло спрашиваю я ни в чём не повинного санитара.

— Сперва в руку, это когда только высаживались, потом ноги посекло, ну и час назад в плечо прилетело. Я говорил товарищу младшему лейтенанту, что его нужно эвакуировать на корабль, а он меня по матушке обидно ругал! Чуть в рыло не заехал! — жалуется мне на недостойное поведение подчинённого санитар с обидой в голосе. Он сам весь в крови и с первого дня на плацдарме, я даже представить себе боюсь сколько он человек перевязал и из-под обстрела вынес.

— Ты чего чипушила, совсем берега попутал?! Какого хера?! Четыре года без единой царапины, а тут за сутки три раза?! — выхожу я из себя — ты почему после первого ранения не эвакуировался?!

— Не шуми командир, так было надо! — отвечает мне Гриша, глядя в глаза, и я молча прикусываю свой язык от бессилия и только молча машу рукой санитарам, что бы уносили Гришку в лазарет. Если он говорит, что так было надо, значит действительно другого выхода не было. Лишь бы выжил! Мне надоело хоронить друзей.

Город и порт взяты, но на прилегающих к городу высотах ещё идёт бой и крейсер ведёт по ним огонь, ровняя с землёй позиции японцев и поддерживая атаки десанта. Мой отряд потерял пятьдесят человек убитыми и почти сотню раненными. Один тральщик Дружинина поврежден огнём артиллерии, но вполне боеспособен, ещё один подорвался на американской мине и сейчас стоит, выбросившись на берег, мои зенитчики сбили шесть самолётов противника, таковы итоги этого боя.

Когда в порт прибыл командир десанта генерал-лейтенант Кабанов, я сдал ему руководство операцией и по распоряжению штаба флота, с оставшимися силами своей эскадры отбыл из Сэйсин. «Диксон» вновь показал на что он способен, а значит скорее всего наше мирное плавание вдоль района патрулирования скорее всего не возобновится, нас ждут новые бои.