Гуд бай, Америка! Книга 2 (СИ)

Глава 17

Роскошная гостиница «Киев» гостеприимно распахнула с помощью швейцара свои громадные двери и нас чуть ли не на руках проводили в огромный номер, отделанный красным деревом и позолоченной лепниной. Мебель и комнаты поразили своими размерами и мы угомонив свою дочечку и накормив ее по самое немогу, залезли в огромную ванну стоящую на львиных лапах и окунулись в теплую воду покрытую белой пеной, с блаженством вытягивая ноги, которые уютно обняли за бока мой женушку. Ее налитые груди как два поплавка вынырнули на поверхность в хлопьях пены, когда жена занырнула под воду, забавно булькая пузырями. Я не растерялся и руками прошелся по приблизившейся ко мне промежности, поглаживая одновременно гладкие ножки, раскинувшиеся по моим бедрам.

— Буль, буль, ай! — Милая вынырнула, сжав ноги в коленках, и принялась брызгать мне в лицо водой. — Дай искупаться спокойно!

— Ты прекрасно знаешь, милая, что «спокойно» мы с тобой вместе еще ни разу не купались! — Я подтянул добычу за ноги и обнял довольно улыбающуюся женушку, почти сразу попавшей распахнутой норкой на кончик моего члена, который недолго думая устремился внутрь, не ожидая разрешения как к себе домой.

— Конечно знала, милый! Лучше я тебя успокою сейчас, чем не спать пол ночи. Какой ты скользкий! — Жена поелозила по моим ногам своим крепким задиком и, брызгая из груди не сцеженным молоком, предалась любимому для обоих занятию.

В общем мы совместили сразу несколько полезных дел и добравшись после помывки до постели растянулись на пахнущих свежестью простынях, довольные и расслабленные после хлопотного дня и приятного его завершения. Я обнял прильнувшую ко мне жену и принялся транслировать в пространство свою любовь, слушая ответ любимой, подхватывая ее сознание и переплетаясь в совместной неге, постепенно погружаясь вместе в сон похожий на сказочный мультик, уводящий в страну грез, раскрашенную яркими красками и счастьем.

Следующий день мы гуляли по древнему городу все еще носящего на своих задворках следы войны, но в основном уже отстроенный и восстановленный, радуя глаза своей свежестью, зеленью и людьми, которые выглядели совсем по-другому, чем на западе и, тем более, в моем времени. Как я уже говорил, это непередаваемое выражение лиц, которые были открыты, улыбчивы и напрочь лишены признаков озабоченности от необходимости решать ежедневные, ежемесячные и ежегодные проблемы. Понятно, что я утрирую, но именно так и выглядело все в наших с Мери глазах.

— Почему все такие радостные? У них что, праздник?

— Да. Им сказали, что в их город приехала знаменитая Американская актриса. Вот они и радуются!

— Ну, тебя! Опять издеваешься! К тому же, я для съемок сейчас совсем не гожусь. Да и не просто это, как оказалось.

— А я бы снимал тебя каждый день! Эх! Почему мы не купили камеру⁈ Ты такая… такая… ух! Так бы и съел! Дай поцелую!

Мы поцеловались, вызвав у окружающих зависть, так как интерес к необычной паре с маленьким ребенком в нашу сторону был непрерывно повышенным. Высокий светловолосый, атлетически сложенный парень и изящная женщина с выдающимися верхними девяноста, темными с глубоким ореховым отливом волосами и изумрудами глаз в обрамлении длинных ресниц. Короче таких тут, и боюсь вообще в этом мире, больше нет! Разве что наша доча подрастет и составит конкуренцию своей мамочке.

— Здрасти! А вы случайно не артисты? — Стайка детей в пионерских галстуках окружила нас и с детской непосредственностью принялись расспрашивать, глазея на образцовую по внешнему виду ячейку общества. — А у вас девочка или мальчик? Вы приезжие? Из Америки! А хотите мы вам про наш город расскажем?

Жена ничего не понимала, но ей понравились детские лица и их дружелюбие, и она даже дала подержать девочкам на руках нашу Эмилию, которая радостно пускала пузыри и агукала в ответ на детские восклицания. Через час добровольные помощники горячо с нами попрощались и отправились по своим пионерским делам, оставив после себя тишину в ушах и хорошее настроение. Хорошая смена растет в советском обществе!

— Милый. А почему тут такие общительные люди? — Спросила Мери, когда очередная женщина, восхитившись маленьким ангелочком в руках у жены, принялась засыпать ее ласкательными эпитетами и поздравлять нас с таким ребеночком, затем перейдя к комплиментам нашему внешнему виду.

— Наверное, потому что это идет от души. Нельзя держать радость внутри. Надо дарить ее окружающим. От этого жизнь становится наполненной более глубоким смыслом и всем хорошо!

— Да?.. И в этом смысл их жизни? Давать другим радость?

— А почему нет? Разве это плохо?

— Тогда мне надо поскорее выучить русский язык, чтобы понимать, когда тебе дарят радость. Ты же поможешь мне?

— Конечно милая! Это называется «поцелуй», — я поцеловал жену, — а остальное я расскажу тебе при более тесном общении в процессе передачи «радости»!

— Так и знала, что сведешь все к этому! Так вот! Свою «радость» получишь только после того, когда я выучу как минимум двадцать слов! Давай начинай! Как будет: «Я тебя люблю!»?

До «радости» вечером я был все же допущен, добирая урок, так сказать «в процессе».

— Член, сиси, пися — повторяла за мной жена, когда я называл части тела по ходу своих действий. — Любить, трахать, делать дин-динь, шпили-вили, ох! — Дальше пошли междометия, закономерно закончившиеся восклицательными вариациями.

На следующее утро мы попрощались с гостеприимным Киевом и «поплыли» в направлении Минска, больше выбирая более хорошую по внешнему виду дорогу, чем кратчайшее направление. Хотя, если смотреть по карте, то получался довольно оптимальный вариант.

— Милый. А зачем мы сюда приехали? — У жены наконец заработала ее прелестная головушка, видимо проветрившись посреди бескрайних полей, напоенных ароматом трав и радующие глаза дружными всходами.

— Куда сюда? — Прикинулся дурачком, обдумывая как обосновать наше путешествие в эти края.

Зеленые глаза облучили меня едким взглядом.

— Ты меня за дуру то не считай! Зачем мы приехали в СССР? Ты так испугался за нас, что решил спрятаться в самую далекую дыру на нашем шарике?

— Не такая уж и дыра! Ты еще не была в Индонезии, Бразилии и Тимбухту!

— Тимбухту — это где?

— Не знаю. Но звучит очень забавно!

— Ты мне зубы не заговаривай! А то останешься вечером без «сладкого»!

— А вот это уже удар ниже пояса! Я подам на тебя в суд!.. В международный! Папе… Римскому пожалуюсь!

— Кстати! Почему мы в церковь не ходим? Как поженились, так с того раза и не были! Мы что, в бога не верим?

— Это ты про себя, или про меня?

— Про обоих! Я-то готова была поверить хоть в черта, после того как ты вытащил меня на божий свет, а ты кроме своей дубинки никакого причастия к божественному не осуществляешь! Хи-хи!

— О! Я польщен, что ты так оцениваешь мой член! А в церковь… В церковь, конечно сходим… Знаешь чем отличается православие от католицизма? Вот и я не знаю! Ха-ха-ха!

В Минске оказались около девяти вечера и удачно поселились в центральной гостинице. Устав от дороги и не обращая внимание на обстановку быстро «обслужили» маленькую и завалились спать, забыв напрочь про «сладкое». Ночью нас разбудили на кормежку, и я все же получил свое, после положенных процедур с малюткой, пролюбив пахнущую молоком женушку до желтых звездочек в глазах.

Столица Белоруссии нас не сильно впечатлила сплошными новостройками, отстраивающая разрушенный до основания во время войны город. Поэтому мы собрались и поехали дальше в сторону Смоленска, неизменно вызывая у всех встречных и поперечных удивленное внимание к своей машине. Даже местная полиция брала под козырек на всякий случай, когда мы проезжали мимо. Белорусские поля сменились Смоленскими после ночевки в бывшем форпосте древней Руси и наш путь стремительно приближался к цели нашего путешествия, значительно тормозившийся медленно ехавшим попутным транспортом и шириной всего в две полосы дорогой. Но все рано или поздно заканчивается, и моя милая почесывая попу, покусанную комарами в придорожных кустах, с облегчением вышла из машины, оглядывая улицу и столичную гостиницу, расположенную недалеко от центра.

— Милый! Оформи нас пожалуйста побыстрей! Мне надо сходить в нормальный туалет! Это какой-то ужас! Столько километров и ни одного мотеля, туалета или гостиницы! Обратно ни за что на машине не поеду! Только самолетом!

Швейцар, услышав наш американский, немедленно вызвал носильщика и распахнул перед нами двери, с удовольствием принимая долларовую бумажку. Нас волшебно быстро оформили, весьма сносно говоря на английском и вскоре моя любимая, горестно стеная о своей покусанной попе заперлась в санузле строго предупредив, чтобы ее не тревожили. Так закончилось наше долгое путешествие, которое получилось совсем спонтанным и познавательным для нас, оставив множество впечатлений и подарив два имущества. Одно движимое на гостиничной парковке и второе недвижимое на берегу океана с пальмами и апельсиновыми деревьями во дворе.

Лег на кровать положив себе на грудь дочку и стал играть с ней в гляделки и корчить рожи, чтобы полюбоваться ямочками улыбающейся малышки. За этим занятием нас застукала мамочка и, закатив свои прекрасные глазки, забрала свое произведение и воткнула ей натуральный сосок, а не палец, которым я «кормил» нашу малышку.

— Ты ужин заказал? Если останусь из-за тебя голодной, то кормить ночью Эмми будешь сам!

— Сейчас, сейчас! — Испугался подобной перспективы и поспешил к телефону, чтобы заказать нам еду в номер. Оставлять одну дочку и сходить в ресторан мы даже и не помышляли, не желая рисковать нашей «звездочкой».

На следующий день с утра посетили Американское посольство и зарегистрировали свое прибытие у строгой работницы, которая не задавая лишних вопросов проштамповала нам паспорта и посоветовала не нарушать сроки выезда.

— Пойдем. Покажу вам подземную железную дорогу и Красную Площадь! — Остановил машину на Смоленской площади, и мы спустились по длинному эскалатору глубоко под землю, где с гудением проезжал очередной состав. Мягкие сиденья внутри вагона приветливо приняли наши пятые точки, и диктор объявил о следующей остановке. Электрический поезд мягко тронулся, ныряя в темный тоннель, и закачал нас как деток в люльках, убаюкивая ритмичным стуком колес. Мери было все интересно, и она повторяла вслух объявления остановок, спрашивая их перевод. Площадь Революции, где мы вышли, поразила бронзовыми скульптурами в арках перрона и длинным подъемом эскалаторов, с бронзовыми столбиками фонарей между ними. Эмилия таращила свои глазенки и выражала восторг при гудении проходящего по станции состава, весело болтая ножками в своей коляске.

— Это чей памятник? — Мы вышли из метро и направлялись через площадь к Историческому музею, за которым пряталась Красная площадь.

— Это маршал Жуков. Военноначальник второй мировой войны, принимавший здесь парад победы.

— А Сталину памятник есть?

— Сталину нет. Он же живой еще! Смотри! Вот с этой точки начинается отсчет всех дорог исходящих из Москвы. А там музей Ленина.

Мы прошли по брусчатке под аркой и оказались на площади, самом знаковом месте этой огромной страны.

— Ой! А почему тут такая очередь? — Мери увидела бесконечную цепочку людей, одним концом упиравшуюся в мавзолей, а второй утекал под дальнюю арку входа на площадь, начинаясь где-то в Александровском Саду.

— Это очередь желающих посмотреть на труп Ленина. Ты надеюсь не хочешь к ним присоединиться?

Мери недоуменно посмотрела на меня и отрицательно махнула головой, качнув густые локоны вокруг своей изящной шеи.

— Мне было достаточно тех египетских мумий, которые мы видели в Калифорнии. А это что за здание? А там что, Кремль?

Находились и насмотрелись по самое немогу и вернулись в гостиницу переполненные впечатлениями, в том числе и я, не успевший как следует изучить столицу ни в прежней жизни, ни в прошлое свое посещение.

— Милый, — супружница, пахнущая душистыми средствами гигиены, вышла из ванной и уставилась на меня читающего газету на русском языке. — А когда это ты научился читать на этом трудном языке?

— А я картинки смотрю! — Отложил «Известия» и принялся домогаться своей жены, что я делал постоянно, иногда добиваясь кое чего, но больше из спортивного интереса, так как Мери отлично чувствовала мои истинные намерения и никогда не отказывала, когда мне действительно было нужно утолить физиологическую потребность, подстегнутую повышенным содержанием ОХС энергии. Сейчас же она оттачивала женскую игру под названием «доведи любимого», применяя тактику китайских военноначальников «как добиться бОльшего, уступив в малом».

— Нет! Не мешай! Мне надо расчесаться! Ай! Я устала! Боб! Потерпи! Скоро ляжем в постельку и получишь свое! Что ты как маленький!

Я с деланным разочарованием отпустил свою «жертву», которой тоже нравилось, когда я ее домогаюсь, горяча кровь и возбуждая нервы, готовая сдаться в любой момент, как только почувствует, что я всерьез готов удариться во все тяжкие с известным продолжением. «Продолжение» неизбежно пришло позже вечером, затем после ночного кормления маленькой и поздним утром, получившись мягким, томно-сонным и сладким. Ничего что я все перечислил? Ха-ха!

После двух дней сплошных прогулок по Москве с осмотром бурлящего жителями города, жена взяла тайм-аут, а я отправился записываться на прием в Министерство Иностранных дел к тому чиновнику, с которым общался в свой прошлый «приезд». Когда я обратился с этим вопросом в экспедицию огромного учреждения, меня направили к молодому человеку в отдельном окошке, который сделав куда-то звонок сказал:

— А Семен Евгеньевич готов с вами встретится прямо сейчас. Вот вам пропуск, восьмой этаж, восемьсот шестьдесят второй кабинет.

— А-а! Дорогой мистер Каллахен! А я гадаю, когда вы догадаетесь посетить меня или хотя бы Министерство, чтобы обозначить свое присутствие! Присаживайтесь!

Мы пожали друг другу руки и сели в мягкие кресла для неформальной беседы.

— Как добрались? Устроились? — Мидовец разлил не спрашивая по бокалам коньяк и подняв свой сказал:

— Ну, за приезд!

— Вы со всеми гостями выпиваете? — Спросил, отпив крепкий напиток, приятно согревший пищевод.

— Не со всеми. Вот шоколадку, пожалуйста!

— А мой приезд ведь уже фиксируется вашими органами, начиная от въезда на границе и заканчивая паспортисткой в гостинице, которая должна была отправить в ваше учреждение соответствующую бумагу.

— А вы неплохо знаете нашу систему учета! Хотя после ваших статей с прогнозами развития сначала нашей страны, затем уже вашей, в которых вы довольно аргументированно предсказали весьма не радужные перспективы, я не удивлен вашими познаниям подобных мелочей. Только в следующий раз доллары все же меняйте в банке, а в крайнем случае обращайтесь к представителям власти они вам обязательно помогут! Ха-ха-ха! — Он довольно рассмеялся, увидев мое выражение в глазах.

— Почему-то я не сильно удивлен… Тотальный контроль?

— Что вы! Просто держим руку на пульсе! Какие у вас планы? Я слышал у вас были неприятности на родине?

— Приятно, что вы интересуетесь моей скромной персоной. Не скрою… Именно эти события стали толчком моего путешествия. Я бы хотел пожить у вас, осмотреться, поработать если возможно, только вот сроки мне в паспорте проставили весьма ограниченные.

— О! Об этом пустяке не стоит беспокоится! Живите сколько нужно! И на работу могу помочь устроиться. Как насчет преподавания в МГИМО, МГУ, или в любом другом Университете на ваш выбор.

— Понимаете… Я здесь с семьей и хотел бы привлечь к делу свою жену, чтобы она тоже прониклась духом вашей страны и возможно захотела бы пожить здесь какое-то время. Иначе все потеряет смысл, если она захочет вернутся в Штаты. К тому же для преподавания мне надо подтянуть свой русский.

— Понял! Готов оказать любую поддержку от имени Государства в моем лице! Машина, деньги и переводчик, который одновременно будет решать возникающие вопросы. Ну, и конечно жилье вам предоставим!

— Надеюсь, на этот раз это будет не коммуналка?