Грязные гнилые хиппи и другие истории

Нечто из лесa

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:

Фрагмент жизни из давно минувших дней, перемежающийся ужасными существами.

Я расскажу вам о том, о чем я никогда никому не рассказывал. То, что произошло давным-давно. Каждое слово из этого, чистая правда.

Это произошло в центре Теннесси. Была теплая летняя ночь. Небо было чистым, и через наклонные балки крыши строящегося дома на нас сияла люминесцентная серебряная луна. Как это часто случалось, когда мы гуляли по окрестностям ночью, нам было особо нечем заняться. Дом все еще находился на начальной стадии строительства. Фундамент был заложен, а деревянный каркас поднят. Остальное - гипсокартон, изоляция, проводка и прочее - еще не были установлены. Это было идеальное место для банды молодых хулиганов, которым больше нечего делать, а лишь потусоваться и выпустить пар.

Маленький шарик внутри баллончика с краской, сжимаемого моей правой рукой, задрожал, когда я хорошенько встряхнул баллончик. Я направил сопло на фанерную доску передо мной и нажал кнопку клапана. Черная краска начала шипеть из сопла, когда я начал добавлять последние штрихи к своему последнему граффити.

Я нанес логотип Van Halen. Я уже идеально (по моей оценке, по крайней мере) визуализировал стилизованную часть "VH", с наклонной "H", расположенной напротив "V". Мне просто нужно было добавить маленькие крылатые линии. Их было по три с каждой стороны логотипа. Каждая нисходящая линия была немного короче предыдущей. Сделав это, я отступил, чтобы полюбоваться своей работой, и нашел ее достойной. Я был уверен, что Эдди Ван Хален был бы доволен.

Том Келлер подошел ко мне и прищурился. Он сделал глоток из банки "Budweiser" и вытер рот тыльной стороной ладони.

- Криво.

- Я сделал это специально. Художественный штрих. Так больше рок-н-ролла.

Том рыгнул.

- Это, черт возьми, не художественный штрих. Это криво, потому что ты пьян.

- Это артистично, потому что это немного необычно. Он символизирует рок-н-ролл. Бунт, отказ от конформизма и тому подобное. И, кстати, пошел на хуй. Твой логотип Оззи выглядит так, как будто это сделала умственно отсталая обезьяна.

Это было правдой. Том нарисовал спреем логотип Оззи на секции фанерного пола. На логотипе Оззи были четко очерченные буквы с небольшой горизонтальной линией посередине каждой из них. В том, как Том его передал, не было ничего точного. Буквы были волнистыми. Буква "О" больше походила на длинный овал. И предполагаемые горизонтальные линии на каждой букве были чертовски кривыми. Что говорит о лицемерии.

Том пожал плечами.

- Как бы то ни было, чувак. Я был артистичным, мятежным и чертовски похожим на тебя. И вообще я чертовски хочу ссать.

Он ушел в другую часть дома. Через мгновение я услышал, как сильная струя пивной мочи ударилась о другую фанерную стеновую панель.

В ту ночь нас было четверо. Другими парнями были Шейн Каннингем и Майк Харпер. Кстати, меня зовут Трент Бейтс. В прошлом месяце мне исполнилось восемнадцать. Майку было девятнадцать, и годом ранее он окончил среднюю школу. Впоследствии он учился в Мемфисском государственном университете (теперь почему-то именуемом Мемфисским университетом) в течение одного катастрофического семестра прошлой осенью. Остальные ребята еще учились в старшей школе.

Шейн и Майк жрали пиво и болтались в той части дома, которая однажды станет его кухней. Когда я вошел в комнату через арку, они спорили о Ван Халене. В частности, о том, был ли их новый альбом отстойным или лучшим. Альбом назывался "Diver Down" и вышел всего несколькими месяцами ранее. Мое личное мнение заключалось в том, что он был по крайней мере не отстойным. Он не был таким великолепным, как все их предыдущие альбомы, но все же это был Van Halen, что автоматически сделало его лучше, чем что-либо еще.

Шейн раздавил пустую банку из-под "Bud" и швырнул ее на пол, где она присоединилась к нескольким осушенным алюминиевым компаньонам.

- На альбоме четыре чертовски хороших песни. В остальном - это куча обложек и дерьма. Там слишком попсовое и дурацкое звучание. Куда девалась оригинальность? А что случилось с этой долбаной жестью?

Майк рыгнул.

- Я ставлю десятку.

Шейн нахмурился.

- В лучшем случае пятерка.

Он взглянул в мою сторону, когда я выудил банку "Bud" из истощающегося запаса в картонной коробке на полу. Это былa большая штука, вмещавшая двадцать четыре банки. В ней оставалось, может быть, четыре или пять банок. Другая, уже пустая коробкa былa разорванa в клочья и рассыпанa по полу. Справедливо сказать, что мы все были где-то в непосредственной близости от полного обрыва.

- Что скажешь, Трент? Десять или пять?

Я оторвал язычок с теплой банки и отбросил его в сторону. У меня было задумчивое выражение на лице, когда я сделал большой глоток из банки и сделал вид, что обдумываю этот вопрос.

- Больше похоже на четверку. Может, даже на тройку.

Я отрыгнул.

Майк показал мне средний палец.

- Да пошли вы, ребята. Проверьте свои уши. И почему каждый альбом Van Halen должен звучать одинаково? И что, если "Diver Down" не супертяжелый? Все ли альбомы Beatles звучали одинаково? Я думаю, это хорошо, что они пробуют что-то другое, например, маленькие синтезаторные штучки.

Шейн вытащил из коробки банку "Bud". Когда он это сделал, я сделал еще один большой глоток из своей недавно открытой банки. Я вспоминаю, как хотел быстро осушить его и получить еще одну банку для себя, прежде чем другие ребята успеют прикончить остальные. Тогда я не знал этого, но это было предвестником того, что произойдет в более позднее, это необходимость всегда быть уверенным, что у меня под рукой более чем достаточно выпивки, чтобы утолить мою чудовищную жажду.

Шейн открыл банку и принялся глотать. Тогда мы никогда не пили пиво для наслаждения. Пиво не для смакования. Оно было для того, чтобы напиться. Полностью уничтожится, чувак.

- Синтезаторы для придурковатых групп.

Первым ответом Майка на это был еще один поднятый средний палец.

- Van Halen - не тупица, ты гребаный предатель. Тебе следует быть более непредубежденным.

Шейн рассмеялся.

- Я не предатель. Я по-прежнему люблю Van Halen и ожидаю, что Дэйв и мальчики разорвут его, когда мы увидим их на следующей неделе, но синтезаторы - это для новичков. С этим не может быть споров.

Том зашагал на кухню, выругавшись и ударившись плечом о балку арки.

- Вы, ебаные алкоголики, еще не выпили все пиво, не так ли?

Майк усмехнулся.

- Кого ты называешь алкоголиком, ты чертов жирдяй?

Я собирался вмешаться с чем-то, несомненно, остроумным, когда мы услышали звук медленно движущейся машины на улице возле дома. Дом, в котором мы были той ночью, был одним из нескольких строившихся в то время в Уикли-Хиллз. Уикли-Хиллз - так назывался наш район, просто чтобы еще раз разъяснить вам ситуацию. Это было на углу петли, опоясывающей вершину очень крутого холма. Не так далеко были и другие, уже заселенные дома. Я предполагаю, что один из порядочных взрослых домовладельцев каким-то образом узнал о наших гнусных действиях и вызвал полицию.

Мы все замолчали, когда услышали, как машина остановилась снаружи, и были так тихи, насколько это было возможно, запрятавшись глубже в тени позади дома в надежде, что темнота скроет нас от глаз. На тот момент мы еще не знали, что это полиция. Уличные фонари отсутствовали, и мы могли лишь смутно различать очертания машины с нашей точки зрения. Ситуация изменилась, когда прожектор, установленный на борту автомобиля, вспыхнул и осветил интерьер дома, словно декорации для фильма. Усиленный голос пронзил нас. Сами слова не имели значения. Посреди нашего испуга они были неразборчивы. Важен был тон. Это был авторитарный злобный голос. Мы услышали, как открылись двери машины. Кто-то выходил, может быть, несколько человек.

Они шли за нами.

Кто-то из нас - это мог быть я или кто-то из моих друзей, честно не помню, - крикнул:

- Бежим!

Мы бросили пиво и наши баллончики с краской, выпрыгнув из задней части. Я споткнулся и упал, ударившись о каменистую, усыпанную мусором землю. Это произойдет не в последний раз, когда я потеряю равновесие в следующие несколько минут. Позади нас раздавались крики, звучащие голоса приближались с каждой секундой, лучи фонариков колыхались в ночи. Территория, которая когда-нибудь станет задним двором, граничила с линией деревьев, это начало той большой лесной полосы, которая стояла между вершиной холма и той частью квартала, где находился дом моих родителей. Мой затуманенный алкоголем мозг был напуган от перспективы ареста. Попасться было бы достаточно плохо, но столкнуться с моими родителями позже - было бы еще хуже. Вполне возможно, что эта мысль так быстро заставила меня оторваться от земли и снова заставить меня двигаться.

Мои друзья уже скрылись, поглощенные темным лесом. Я побежал и ринулся за ними через деревья, не обращая внимания на крики позади меня. Копы кричали, чтобы я остановился. К настоящему времени я мог сказать, что их было как минимум двое. Оглядываясь назад, я думаю, что во многом возрастающее волнение в их голосах было вызвано почти мгновенным осознанием того, что они не смогут меня догнать. Хотя я не был спортсменом, я был молод и в хорошей форме, и действительно мог быстро двигаться, когда у меня была мотивация, которая, безусловно, была в этом случае. Крутой спуск тоже помог мне набрать скорость.

Я знал, что держусь на некотором расстоянии от копов, но побег отнюдь не был само собой разумеющимся. Мои преследователи, казалось, были полны решимости, по крайней мере вначале, преследовать меня глубже в лес. Их проклятия и громкие шаги толкали меня вперед, заставляли стремиться еще быстрее. Моим величайшим противником в тот момент была глубокая тьма леса. Я ни черта не видел. Я продолжал врезаться в деревья и отскакивать от них. Низко свисающие ветки хлопали мне по лицу. Еще как минимум два раза я споткнулся и упал. Каждый раз я подпрыгивал и продолжал двигаться. Боль была каждый раз, когда я падал, но один раз она была особенно сильной. Я ударился о землю, об что-то твердое - по-моему, камень - и когда я снова встал, я почувствовал влажность и прохладный воздух на голой коже. Этот камень, или что бы там ни было, разорвал мои джинсы и открыл большую рану в моей плоти. Эта влажность была кровью, стекающей по моей ноге, но я не осознавал этого до следующего дня, в основном благодаря тому, что должно было произойти.

Я встал и снова двинулся в путь. К тому времени звуки преследования прекратились. Больше не было ни криков, ни громких шагов, ни лучей фонарей, танцующих в темноте. Я осознавал это на каком-то смутном уровне, но не позволял этому признанию тормозить меня. Копы вернутся к своей машине, и вскоре они будут кружить по окрестностям, ища своенравных преступников своим проклятым прожектором. Мне нужно было выбраться из леса и вернуться в свой дом, прежде чем они смогут добраться до моей части района.

Вскоре я начал замечать свет уличного фонаря сквозь быстро приближающуюся линию деревьев. Я немного сбавил скорость, зная, что выскочить из леса на полной скорости было бы опасно. Сразу за этой линией деревьев был пустырь. Он стоял между опушкой леса и домом моих родителей. В центре участка была глубокая впадина, скрытая листвой. Ее можно было назвать ямой. Фактически, мы называли ee так еще в детстве и часто играли там в войнушку. Несколькими годами ранее, когда строились самые первые дома в этом районе, там из земли вырыли несколько больших каменных плит, образовав яму. Затем эти каменные плиты были перевезены тяжелой техникой на территорию, принадлежащую моим родителям. где они были устроены своего рода бордюром вдоль края собственности. Когда мы были детьми, мы думали о плите как о стене замка, хотя она была не очень высокой. Это было идеальное место, чтобы представить, что вы поджидаете вражеских солдат. Долгое время это была одна из самых ярких достопримечательностей района.

Теперь ее нет.

Как бы то ни было, я споткнулся и снова упал, когда перешел на бег трусцой. Моя нога зацепилась за виноградную лозу, и не было никакой возможности предотвратить еще одну болезненную встречу с землей. Я уперся руками в землю, чтобы снова подняться, но тут же замер, когда почувствовал кого-то или что-то позади себя. Я не знал, кто это был, просто был уверен, что это не коп. Сначала я надеялся, что это разыгралось мое воображение. Я сказал себе, что позади меня ничего нет. Но, потом я услышал этот глубокий рокочущий выдох. Я еще не знал, что было позади меня, но у меня появилось сильное чувство, что это не человек. На самом деле это больше походило на какого-то... зверя.

Тварь.

Вместо того чтобы подняться на ноги, я перевернулся и недоверчиво уставился на существо, которое выглядело так, как будто оно появилось из глубин моих самых мрачных, вдохновленных фильмами, лихорадочных фантазий. Зверь имел общий облик человека. Он был двуногий, с очень длинными руками и ногами. Но он был ненормально высоким. Он возвышался надо мной, поначалу казавшись таким же высоким, как окружающие нас деревья. Это было ложное впечатление, усугубляемое темнотой и моим положением лежа на земле. Даже в этом случае существо было необычайно высоким, достигая высоты примерно девяти футов. Вы могли подумать, что высокий уровень алкоголя в моем кровотоке искажает мои способности восприятия. Но, клянусь, это было совершенно не так.

Масса существа тоже была ненормальной. Два нападающих лайнмена НФЛ, прижатые друг к другу, будут почти такими же огромными, хотя и не такими высокими. Голая блестящая плоть существа распиралась от мускулов. Его когтистые руки выглядели так, будто они могли разорвать меня на части так же легко, как я разорву лист блокнота. Но самое страшное в нем - то, что заставляло меня дрожать внутри, как желе, и почти заставляло меня нассать в штаны, - это его голова, которая, конечно же, была огромной. Она была гротескно деформированная, выпуклая и опухшая, словно гниющая тыква. Кожа головы была розовой и безволосой. Его глаза были огромными черными шарами. У него были большие и заостренные розовые уши - деталь, которая позже заставила меня описать его как похожего на мистера Спока из "Звездного пути" после того, как он превратился в гигантского безволосого оборотня. Его подбородок также был заострен и вытянут наружу, что напомнило мне гоблинов из некоторых мрачных сказок. Но хуже всего были зубы. Их ряды были видны, когда тварь зашипелa на меня. Они были длинными и острыми, из них текла слюна. Его безгубый рот, казалось, был разработан так, чтобы выделять их на видном месте, делая их еще более устрашающими.

В его когтистой правой руке была зажата человеческая рука. Мерцание лунного света помогло мне увидеть обручальное кольцо, на безымянном пальце. Оборванный, окровавленный обрубок руки указывал, что он был оторван от тела, к которому раньше был прикреплен. Сила, необходимая для этого, была, конечно, поразительной. Когда существо уставилось на меня, оно подняло мясистую часть руки ко рту и оторвало кусок.

Меня вырвало. Я знал, что мне нужно встать и снова начать бегать. И все же я чувствовал себя парализованным, совершенно неспособным двигаться или действовать каким-либо образом. И даже если бы я мог двигаться, какая польза от этого? Онo бы догналo меня всего несколькими шагами своих длинных и мощных ног.

Но надо было попробовать. Какой у меня был выбор?

Отскочив назад на несколько футов, я неуверенно поднялся на ноги и начал пятиться от твари. Я боялся отвернуться от этой штуки из-за страха, что онa набросится, как только я это сделаю. Это заставило меня снова потерять равновесие, когда я наступил на большой камень. Но на этот раз я смог сохранить некоторое подобие равновесия и упал только на одно колено, вместо того, чтобы снова упасть на спину. Я подпрыгнул назад и возобновил отступление назад.

Существо шире открыло свою странную безгубую пасть и зашипело на меня. Я был уверен, что онo вот-вот нападет на меня, но прежде, чем это произошло, его отвлек звук ломающейся ветки где-то в лесу. Его голова дернулась вправо, и тогда я наконец набрался храбрости, чтобы повернутся и начать бежать, спасая свою жизнь. Через несколько секунд я выскочил из-за деревьев, двигаясь на полной скорости через заросший пустырь. Мой ужас был таким, что подавлял любой уровень критического мышления, который мог быть доступен мне в состоянии опьянения. В другой момент я больше не бежал. Вместо этого я упал, нырнув в заросшую листвой яму в центре участка. Я испытал еще один приступ боли, когда ударился о дно, но листва, по крайней мере, смягчила мое падение, так что могло быть и хуже. Этот небольшой кусочек серебряной подкладки был нейтрализован еще одним ударом боли, когда я слепо схватился за колючую лозу в отчаянной попытке снова подняться. Я вскрикнул и отпустил лозу, но моя ладонь уже в нескольких местах истекала кровью.

К тому времени я испытывал такую ​​сильную боль - и находился в таком состоянии всеобщего страдания, - что немного больше агонии не имело большого значения. Я встал на колени и стал ползать по наклонной стороне ямы. Страх быть застигнутым этой ужасной штукой в ​​лесу был большой частью того, что двигало меня вперед и заставляло преодолевать боль, но меня также мотивировало то, насколько близко я был к дому, и что я чувствовал себя в безопасности. Я мельком увидел свой дом, выйдя из-под деревьев. Если бы я смотрел, куда иду, я бы уже вернулся в свою комнату. Именно этого я хотел больше всего на свете. Я хотел этого больше, чем миллион долларов. Больше, чем я хотел повеселиться с Ван Халеном. Больше, чем я хотел заняться сексом с Кристи Бринкли.

Это было ошеломляющим желанием, вот что я пытаюсь донести.

Но как только я достиг вершины ямы, я услышал, как по улице перед моим домом медленно едет машина. Она двигалась в этом направлении. Я застонал и пригнулся, когда увидел, как луч прожектора осветил передний двор дома. Через несколько мгновений этот прожектор осветит пустырь, но я был уверен, что копы не заметят меня, если я просто опущу голову. Чтобы еще больше скрыть свое присутствие, я позволил себе соскользнуть на несколько футов глубже в яму. Помогла бы и растительность, скрывающая этот участок. Если копы не вылезут из машины и не выйдут на стоянку, чтобы осмотреться, был хороший шанс, что я останусь незамеченным. Тем не менее я вздрогнул, когда яркий луч прожектора осветил участок. Вращение луча происходило с мучительной медлительностью. Полицейский автомобиль медленно ехал по дороге. Я не сомневался, что это были серьезно рассерженные копы. И им очень хотелось кого-нибудь вломить, я был в этом уверен.

Спустя кажущуюся вечность прожектор завершил медленный осмотр пустыря, и автомобиль, наконец, двинулся дальше. Я снова подполз и высунул голову из ямы. Осмотр моего окружения не выявил следов монстра. Часть меня уже начинала задаваться вопросом, действительно ли я его видел. Более трезвое исследование моих воспоминаний скоро подавит инстинктивные попытки моего мозга защитить меня от ужаса того, что я увидел, воздвигнув стену отрицания. Однако в тот момент ничего не было ясно, кроме того, что мне нужно было идти домой.

Так что я выбрался из ямы и снова побежал. Вскоре я перепрыгнул через каменный барьер и побежал по своему двору. В доме не было света. Меня никто не ждал. Это не было большим сюрпризом. Было уже за полночь, а мой отец вставал очень рано. Он и моя мама ложились спать ровно в десять вечера. Хотя я и ожидал увидеть темные окна, мое облегчение было огромным. Это была единственная удача, которую я поймал за всю ночь, и которая не связана с тем, что меня не поглотило чудовище.

Я направился в дальний конец дома, где пролетел прямо через закрытую дверь подъездной дорожки гаража. Я продолжил движение к гаражу и подошел к забору шести футов высотой, окружавшему наш задний двор. Перебравшись через забор с легкостью, которую я приобрел благодаря многолетней ночной практике, я заскочил на задний двор. Здесь не было лужайки. Вместо этого был бассейн с бетонной площадкой. Справа от меня был большой домик у бассейна. Здесь не было света, и я мог лишь смутно различать формы шезлонгов и кованой палубной мебели. Осознавая необходимость как можно меньше шуметь, я обошел домик у бассейна, ступая как можно легче по каменистому ландшафту и террасе. Наконец я добрался до двери, которая вела в гараж. Я вытащил ключи из набедренного кармана, сжимая их крепко, чтобы они не звенели. Я открыл дверь, проскользнул в гараж и вошел в дом.

К счастью, моя комната - или на самом деле жилая зона - находилась рядом с гаражом. Через дверь в дом был короткий коридор. Если вы продолжите до конца и пройдете через открытую арку слева, вы попадете на кухню. Однако справа была дверь, которую я обычно держал закрытой. Я открыл ее и вошел в комнату, которая была комнатой отдыха, когда мы с сестрой были детьми. Но теперь это было частью того, что мои родители называли моей "квартирой" последние пару лет. Стол для пинг-понга и другие игры, которые когда-то занимали это место, исчезли. Теперь там были холодильник, ванная комната с душем, старый диван, несколько стульев для гостей и большой напольный телевизор "Zenith", который мне купили родители.

Я оставил свет выключенным, закрыл дверь в свою "квартиру", и прошел через внешнюю комнату к двери, которая вела в мою спальню. Оказавшись там, я закрыл дверь на замок и снова выключил свет, упав лицом вниз на свою кровать. Я подполз к изголовью, обхватил руками двойную стопку подушек и сразу же начала терять сознание.

Я больше не думал о своих друзьях до тех пор, пока меня не поглотила тьма. Укол вины заставил мои глаза на мгновение широко раскрыться, когда меня охватила дикая паника. Я понятия не имел, что с ними стало. Все ли они благополучно добрались до дома или были задержаны полицией? Что еще хуже, встречал ли кто-нибудь из них это существо из леса?

Как бы меня ни беспокоили эти вопросы, я знал, что сегодня на них не будет ответов, и позволил своим глазам снова закрыться.

Через несколько секунд я заснул.

Возвращение в сознание было нелегким. Это произошло благодаря стуку в мою дверь. Это моя мама разбудила меня и сказала, что скоро будет готов завтрак. То, как хлопнула дверь в раме, подсказало мне, что она какое-то время изо всех сил пыталась меня разбудить. Она немного рассердилась на меня, когда я наконец пришел в себя и ответил на ее мольбы, но она больше не ругала меня. Вместо этого она побрела обратно на кухню после того, как я неуклюже заверил ее, что скоро буду там. К тому времени оба моих родителя уже привыкли, что я долго сплю после того, как возвращаюсь домой с вечеринки с парнями.

Первое, что я осознал после того, как мама ушла на кухню, было мое ужасное физическое состояние. В моей голове было такое чувство, будто кто-то уронил на нее грузовик. Боль была огромной и, казалось, всеобъемлющей, но вскоре я понял, что у меня другие проблемы. Во рту так пересохло, что я едва мог глотать или пошевелить языком. Когда я все же попытался сглотнуть, я словно проглотил лезвие бритвы, которое прошло в пищевод. Эта сухость, однако, была типичным следствием отсутствия гидратации перед срывом, после ночной пьянки. Это было то, что я мог легко исправить.

Менее обычной была боль, которую я испытывал во многих других местах. Я чувствовал себя избитым, как будто я упал с горы. На ногах было несколько сырых мест. Некоторая затяжная слабость начала исчезать, когда я попытался вспомнить причину этого. Именно тогда ко мне пришли первые воспоминания о прошлой ночи. Тогда я еще не знал термина "паническая атака", до сегодняшнего дня. Мелькающие образы из моего безумного бегства по лесу танцевали в моей голове. Если бы я был способен на это в те моменты, я бы сел прямо в постели, мои глаза вылезли из орбит, когда я задыхался, но что-то во мне осознало, что это было бы плохой идеей в моем текущем состоянии и заблокировало импульс. Как бы то ни было, мое сердце забилось быстрее, а глаза широко раскрылись, когда я вспомнил гротескную морду зверя.

Плохой сон, - пытался успокоить я себя. - Вот и все, что это было. Просто ужасный, грёбаный сон.

Я скривился, повернувшись на бок и осмотрел свое тело. Физическое усилие сделало боль еще сильнее, но я должен был знать, с чем имел дело. Мои джинсы были изодраны, разорваны в нескольких местах. Я вспомнил, как споткнулся и упал в лесу, я вспомнил звук слез и это чувство сырости, но фактический ущерб был выше всего, чего я ожидал. Причина, по которой моя кожа выглядела раздраженной, теперь была очевидна - мои ноги перенесли многочисленные ссадины и порезы. Я почувствовал на своей коже засохшую кровь.

На простынях были пятна крови.

И еще кое-что, что скатилось из моих длинных спутанных волос, когда я попытался сесть, - сильно искалеченный человеческий палец. Я мог только предположить, что зверь в лесу плюнул в меня, когда я повернулся и побежал, и кровь заставила его прилипнуть к моим волосам, где он оставался всю ночь.

Это было по-настоящему. Все это.

Эта ужасное, отвратительное нечто.

Больше я в лес не ходил. Любой лес, где угодно.

Ⓒ The Thing in the Woods by Bryan Smith, 2019

Ⓒ Перевод: Грициан Андреев, 2021