Грядущая буря

Глава 3 Правила чести

Авиенда вместе с сестрами по копью и несколькими разведчиками из Истинной Крови, затаившись на вершине поросшего травой низкого холма, наблюдала за беженцами внизу. Жалкое сборище представляли собой эти мокроземцы из Арад Домана: грязные лица, месяцами не знавшие воды, и исхудавшие дети, слишком голодные, чтобы плакать. Понурый мул тащил единственную тележку среди сотни изможденных людей. Все, что не уместилось на телеге, бедняги несли на себе, но вообще вещей, и тех и других, было немного. Доманийцы плелись на северо-восток по тропе, которую и дорогой-то назвать было нельзя. Возможно, в том направлении находилась деревня. А возможно, они просто бежали из неспокойных прибрежных земель.

Местность была холмистой, но, не считая редких групп деревьев, открытой. Авиенду и ее спутников беженцы не замечали, несмотря на то что от айильцев их отделяло меньше сотни шагов. Она никогда не понимала, как мокроземцы могут быть так слепы. Неужели у них глаз нет? Неужели они не высматривают опасность на горизонте? Разве они не понимают, что, проходя так близко к вершине холма, превращают себя в превосходные мишени для лазутчиков? Перед тем как приблизиться к холму, им нужно было отправить туда собственных разведчиков.

Неужели им все равно? Авиенда содрогнулась. Как можно с безразличием относиться к тому, что за тобой наблюдают чьи-то глаза – глаза вооруженных копьями мужчины или Девы? Неужели им так не терпится пробудиться ото сна? Смерти Авиенда не боялась, но одно дело – принимать смерть, и совсем другое – желать ее.

«Города, – подумала она, – от них все беды». Города, эти вонючие гниющие ямы, незаживающие нарывы. Некоторые были лучше прочих – остается только восхищаться тем, как Илэйн удалось навести в Кэймлине порядок, – но даже в лучших из городов собиралось слишком много людей, которые приучались к удобствам жизни на одном месте. Будь беженцы привычны к странствиям и научись они полагаться на собственные ноги, а не на лошадей, как то зачастую в обычае у мокроземцев, им не было бы так трудно покидать свои города. У айильцев и ремесленники умели за себя постоять, и дети могли по несколько дней жить тем, что дарит земля, и даже кузнецы с завидной быстротой преодолевали большие расстояния. Целый септ мог бы сняться с места за час, а все, что им нужно, айильцы несли с собой на спинах.

Без сомнения, мокроземцы – странный народ. Но Авиенда испытывала жалость к беженцам. Это чувство удивляло ее. Она не была бессердечной, но связала себя не с этой землей, а с Рандом ал’Тором. У нее не было причин для сочувствия горстке людей, которых она совершенно не знает. Но время, проведенное с Илэйн Траканд, ее первой сестрой, научило Авиенду, что не все мокроземцы – мягкие и слабые. Только большинство из них. А в том, чтобы заботиться о тех, кто не может позаботиться о себе, и состояло джи.

Наблюдая за беженцами, Авиенда пыталась смотреть на них глазами Илэйн, но по-прежнему не понимала, как та правит страной. Это же совершенно не то, как просто командовать отрядом Дев Копья во время набега – принимая решения стремительно и повинуясь инстинкту. Илэйн вряд ли бы сразу заподозрила в беженцах переодетых солдат, не стала бы она высматривать в них еще какие-то признаки опасности. Она бы почувствовала ответственность за них, пусть они и не принадлежали ее народу. Она бы нашла способ отправить им продовольствие, возможно, послала бы своих солдат, чтобы обезопасить область, где могли бы поселиться беженцы, – и, поступая так, сделала бы часть этой страны своей.

Когда-то Авиенда предоставила бы размышлять на подобную тему вождям кланов и хозяйкам крова. Но она уже больше не была Девой Копья и приняла то, что с ней случилось. Теперь она жила под другим кровом. И стыдилась, что противилась переменам так долго.

Но в этом и заключалась трудность. В чем теперь ее честь? Она уже не Дева, но еще не Хранительница Мудрости. Вся ее сущность была влита в те копья, ее «я» было вплавлено в их сталь так же прочно, как уголь, улучшающий свойства металла. С детства она росла в уверенности, что станет Фар Дарайз Май. И конечно же, она присоединилась к Девам, едва только появилась такая возможность. Она гордилась своей жизнью и своими сестрами по копью. Она бы служила своему клану и септу до того дня, пока не пала бы от копья, пролив последние капли своей крови – воды ее жизни – на опаленную почву Трехкратной земли.

Но здесь не Трехкратная земля, и она слышала, что некоторые алгай’д’сисвай сомневаются, что Айил когда-нибудь туда вернутся. Их жизнь изменилась. Авиенда же не доверяла переменам. Их нельзя отследить или пригвоздить копьем; перемены незаметнее любого разведчика и намного опаснее наемного убийцы. Нет, она всегда не доверяла переменам, хотя и принимала их. Она научится жить как Илэйн и научится думать как вождь.

Она непременно найдет честь в своей новой жизни. Рано или поздно.

– Они неопасны, – прошептал Гейрн, затаившийся вместе с воинами Истинной Крови по другую сторону от Дев.

Руарк глядел на беженцев, оставаясь начеку.

– Восстают мертвые, – произнес вождь клана Таардад, – и люди падают без разбора от зла Затмевающего Зрение, а их кровь осквернена, как вода в дурном колодце. Возможно, это несчастливцы, бегущие от ужасов войны. Или же нечто иное. Будем держаться на расстоянии.

Авиенда взглянула на удаляющуюся вереницу беженцев. Она не думала, что Руарк прав – это не призраки и не чудовища. От тех и других всегда становилось… не по себе. Возникало чувство неизбежной опасности, некий зуд в ожидании неминуемого нападения.

И все же Руарк был мудр. Трехкратная земля, где даже крошечная веточка могла убить, учила быть осторожным. Айильский отряд соскользнул с холма на равнину, покрытую бурой травой. Авиенда даже спустя месяцы, проведенные в мокрых землях, находила пейзаж странным и необычным. Высокие деревья тянули ввысь длинные ветви, усыпанные почками. Когда айильцы пересекали участки желтой весенней травы, пробивающейся сквозь палые зимние листья, то стебли были так наполнены влагой, что, казалось, лопнут у нее под ногами. Как она знала, мокроземцы утверждали, что весна нынче наступала необычно медленно, но даже при этом она была изобильней, чем у нее на родине.

В Трехкратной земле такую равнину – с холмами вокруг, которые обеспечивали наблюдательные пункты и укрытия, – немедленно захватил бы какой-нибудь септ, превратив в возделанные поля и огороды. Здесь же она представляла собой один из тысяч нетронутых участков земли. Виновны в этом тоже города. Даже ближайшие из них находились слишком далеко отсюда, чтобы этот участок мог стать у мокроземцев хорошей и преуспевающей фермой.

Двигаясь стремительно и тихо, восемь айильцев быстро пересекли травянистую ложбину, образованную склонами холмов. Оглушительный галоп лошадей не сравнится с поступью человека. Ужасные животные – почему мокроземцы все время на них ездят? Непостижимо. Авиенда могла попытаться понять, как нужно мыслить вождю или королеве, но знала, что никогда не поймет мокроземцев до конца. Слишком уж они странные. Даже Ранд ал’Тор.

Особенно Ранд ал’Тор. Девушка улыбнулась, вспомнив его прямой горящий взгляд. Авиенда помнила его запах – аромат мокроземского, отдающего растительным маслом мыла, смешанный с тем особым, присущим только Ранду, земляным мускусным запахом. Она выйдет за него замуж. Она была столь же решительно настроена так поступить, как и Илэйн. Теперь, когда они стали первыми сестрами, они обе могут выйти за него, по всем правилам. Вот только как теперь Авиенда может выйти замуж хоть за кого-то? Ее честь прежде заключалась в ее копьях, но их наконечники были переплавлены и перекованы в пряжку, которую Ранд ал’Тор носит на своем поясе и которую она сама ему подарила.

Однажды он предложил ей выйти за него замуж. Мужчина – и сделал предложение о браке! Еще один чудной обычай мокроземцев, один из многих. Даже если отбросить странность этого обычая – и оскорбительность подобного предложения по отношению к Илэйн – Авиенда никогда не смогла бы принять Ранда ал’Тора как своего мужа. Разве он не понимает, что женщина приносит честь в брак? А что может предложить простая ученица Хранительниц Мудрости? Разве он примет ее, коли она будет стоять ниже его? Для нее это обернется настоящим позором!

Должно быть, он ничего не понял. Она не считала его жестоким, просто непонятливым. Она придет к нему, когда будет готова, – тогда и положит свадебный венок к его ногам. Но будет то не раньше, чем Авиенда поймет, кто она есть.

Исполнять джи’и’тох – не просто и не легко. Авиенда знала, каковы правила чести у Дев Копья, но у Хранительниц Мудрости был совсем иной подход к вопросам чести. Сама она полагала, что сумела приобрести в их глазах некую толику чести. Например, они позволяли ей проводить много времени со своей первой сестрой в Кэймлине. Но потом – совершенно неожиданно – явились Доринда и Надере и сообщили Авиенде, что она забывает о своем обучении. Они сцапали ее, точно ребенка, тайком подслушивающего у палатки-парильни, и уволокли прочь, в лагерь их клана, который отправлялся в Арад Доман.

Теперь же… А теперь Хранительницы Мудрости и вовсе проявляют к Авиенде еще меньше уважения, чем раньше! Они даже обучать ее перестали. Наверняка она допустила какой-то промах и упала в их глазах. От этой мысли у девушки сводило желудок. Опозорить себя перед другими Хранительницами Мудрости было почти так же ужасно, как проявить страх перед кем-то столь же храбрым, как Илэйн!

Пока что Хранительницы Мудрости позволяли Авиенде восстанавливать честь, исполняя повинности, но она не знала, в чем оступилась изначально. Спросив об этом, она – естественно – навлечет на себя еще больший позор. Не разгадав эту загадку, она не исполнит свой тох. Что еще хуже, она рискует повторить ошибку. Пока Авиенда не разберется в произошедшем, она останется ученицей и никогда не сможет принести достойный свадебный венок Ранду ал’Тору.

Авиенда стиснула зубы. Другая бы женщина разрыдалась, но какой в этом толк? В чем бы ни состояла ее оплошность, она сама в ней виновата, и ее долг – исправить ошибку. Она вновь обретет честь и выйдет замуж за Ранда ал’Тора раньше, чем он погибнет в Последней битве.

Это значит, что все, чему Авиенде необходимо научиться, она должна узнать быстро. Очень быстро.

Возглавляемая Руарком группа встретилась с другим отрядом айильцев, который ждал на небольшой лужайке среди редкого соснового лесочка. Землю устилал толстый ковер опавшей бурой хвои, к небу тянулись высокие, как башни, стволы. По меркам кланов и септов отряд был небольшим и насчитывал меньше двух сотен человек. В центре поляны стояли четыре Хранительницы Мудрости, каждая носила обычную для них одежду – коричневую шерстяную юбку и белую блузу. Авиенда была одета так же, что теперь для нее стало столь же естественно, как когда-то кадин’сор. Разведывательный отряд разделился, мужчины и Девы разошлись по своим кланам и воинским сообществам. Руарк присоединился к Хранительницам Мудрости, и Авиенда последовала за ним.

Каждая из Хранительниц Мудрости – Эмис, Бэйр, Мелэйн и Надере – смерила девушку взглядом. Бэйр, единственная из айильцев в отряде, кто не принадлежал к кланам Таардад или Гошиен, прибыла совсем недавно; очевидно, чтобы согласовать действия с остальными. Неизвестно почему, но все они выглядели недовольными. Авиенда замешкалась. Если уйти сейчас, не будет ли похоже на то, будто она пытается избежать внимания Хранительниц? Или лучше рискнуть и остаться – что может вызвать еще большее неудовольствие?

– Итак? – обратилась Эмис к Руарку. Хотя волосы ее давно побелели, выглядела она совсем молодой. В ее случае обращение с Силой было ни при чем – волосы у нее начали серебриться еще в детстве.

– Все так, как рассказывали разведчики, прохлада моего сердца, – отозвался Руарк. – Еще одна жалкая горстка мокроземских беженцев. Я не вижу в них скрытой опасности.

Хранительницы Мудрости закивали, словно именно этого и ожидали.

– Это десятая группа беженцев менее чем за неделю, – промолвила старая Бэйр, ее водянистые голубые глаза были задумчивы.

Руарк кивнул:

– Есть слухи о нападениях шончан на западные порты. Возможно, люди уходят вглубь страны, стремясь избежать набегов. – Он посмотрел на Эмис. – Эта страна кипит, как вода, выплеснутая на камни очага. Кланы не знают, чего именно от них хочет Ранд ал’Тор.

– Он высказался вполне ясно, – заметила Бэйр. – Он будет доволен, если вы с Добрэйном Таборвином наведете порядок в Бандар Эбане, как он просил.

Руарк кивнул и сказал:

– И все же намерения его неясны. Он просил нас восстановить порядок. Значит, мы должны стать для мокроземцев чем-то вроде их городской стражи? Это не для Айил. Мы здесь ничего не захватываем и потому пятую часть получить не можем. Но все-таки то, что мы делаем, очень похоже на завоевание. Приказы Кар’а’карна ясны, но в то же время могут сбить с толку. Думаю, у него к этому особый дар.

Бэйр с улыбкой кивнула:

– Наверное, он хочет, чтобы мы сами придумали, как поступить с этими беженцами.

– Но как нам с ними быть? – спросила Эмис, качая головой. – Мы же не Шайдо, чтобы делать из них гай’шайн.

Ее тон не оставлял сомнений в том, как она относится и к Шайдо, и к идее превращать мокроземцев в гай’шайн.

Авиенда согласно кивнула. Как сказал Руарк, Кар’а’карн направил их в Арад Доман, чтобы «восстановить порядок». Но это было понятие мокроземцев. Айильцы же понимали порядок по-своему. Да, верно, в войне и в бою есть хаос, но каждый айилец знает свое место и поступает сообразно ему. Даже маленькие дети понимают, что такое честь и тох, и холд продолжит жить даже после того, как будут убиты все вожди и Хранительницы Мудрости.

С мокроземцами все обстояло иначе. Они, как дикие ящерицы, которых высыпали из корзины на горячие камни, бегали и суетились, бросая при бегстве вещи и съестные припасы. Стоит только их предводителям отвернуться в сторону или отвлечься на другие дела, как воцаряются разбой и хаос. Сильные отбирают у слабых, и даже кузнецы оказываются в опасности.

Каких действий ожидал от айильцев Ранд ал’Тор? Не могут же они научить джи’и’тох целую страну. Ранд ал’Тор велел им постараться не убивать доманийских солдат. Но эти солдаты – зачастую опустившиеся и сами превратившиеся в мародеров – были частью проблемы.

– Возможно, он объяснит больше, когда мы прибудем в то его поместье, – заметила Мелэйн. Она качнула головой, и ее золотисто-рыжие волосы блеснули на солнце. Под белой блузой едва заметно проявлялся округлившийся живот. – А если нет, то, конечно же, нам лучше оставаться здесь, в Арад Домане, чем терять уйму времени в стране древоубийц.

– Как скажешь, – согласился Руарк. – Тогда нам пора в путь. Впереди еще длинная дорога.

Он отошел переговорить с Бэилом. Авиенда шагнула было за ним, но суровый взор Эмис заставил ее застыть на месте.

– Авиенда, – жестким тоном произнесла беловолосая женщина. – Сколько Хранительниц Мудрости ходило с Руарком на разведку того каравана беженцев?

– Кроме меня, никто, – призналась Авиенда.

– Ах, так ты уже Хранительница Мудрости? – спросила Бэйр.

– Нет, – быстро сказала Авиенда и покраснела, устыдившись больше прежнего. – Я сказала, не подумав.

– Значит, ты будешь наказана, – заключила Бэйр. – Ты больше уже не Дева Копья, Авиенда. Не твое дело – ходить на разведку, это задача других.

– Да, Хранительница Мудрости, – ответила Авиенда, опустив глаза. Девушка не предполагала, что вылазка с Руарком навлечет на нее позор, – она видела, как другие Хранительницы выполняли похожие задания.

«Но я еще не Хранительница Мудрости, – напомнила себе Авиенда. – Я всего только ученица».

Бэйр не сказала, что Хранительницы Мудрости не могут ходить на разведку, она лишь указала, что Авиенда не должна была идти. Дело было в самой Авиенде. И в том, что Авиенда сделала – или продолжала делать, – чтобы рассердить Хранительниц Мудрости.

Возможно, они решили, что их ученица чересчур размякла, проводя время с Илэйн? Авиенда и сама тревожилась, что так случилось. В Кэймлине айилка обнаружила, что ей начинают нравиться шелка и купание в ванне. Под конец она почти без возражений поддалась уговорам Илэйн, отыскавшей предлог нарядить ее в непрактичное и фривольное платье с вышивкой и кружевами. Тогда даже к лучшему, что за Авиендой пришли.

Хранительницы же Мудрости просто стояли и выжидающе смотрели на девушку, а лица их напоминали красные камни пустыни, бесстрастные и суровые. Авиенда снова скрипнула зубами. Она закончит обучение и обретет честь. Добьется этого во что бы то ни стало.

Прозвучал сигнал отправляться в путь, и мужчины и женщины, облаченные в кадин’сор, тронулись с места, двигаясь трусцой небольшими группами. Хранительницы Мудрости бежали так же легко, как и воины, несмотря на длинные тяжелые юбки. Эмис дотронулась до руки Авиенды.

– Ты побежишь со мной, чтобы мы смогли обсудить твое наказание.

На бегу Авиенда поравнялась с Хранительницами Мудрости. В таком темпе любой из айильцев мог бежать сколь угодно долго. Группа, с которой Авиенда покинула Кэймлин, соединилась с отрядом Руарка, когда тот направлялся из Бандар Эбана в западную часть страны, где должен был встретиться с Рандом ал’Тором. Добрэйн Таборвин, кайриэнец, остался поддерживать порядок в столице, где он, как сообщали, обнаружил кого-то из доманийского правящего совета.

Вероятно, остаток пути айильский отряд мог бы преодолеть с помощью Перемещения. Но до оговоренного места встречи было недалеко – всего несколько дней пешего пути, – и они выступили достаточно рано, чтобы прибыть вовремя, не прибегая к помощи Единой Силы. Руарк хотел самолично разведать местность вокруг того поместья, где сейчас обосновался Ранд ал’Тор. Если будет нужно, то там к ним присоединятся, воспользовавшись переходными вратами, и другие отряды айильских кланов Гошиен и Таардад.

– Авиенда, как ты думаешь, почему Кар’а’карн потребовал, чтобы мы находились здесь, в Арад Домане? – на бегу спросила Эмис.

Авиенда скрыла недовольство. Что же за наказание ее ждет?

– Просьба необычная, – сказала она, – но даже для мокроземца у Ранда ал’Тора немало странных идей. Это не самое странное задание, которое он нам поручил.

– А то обстоятельство, что Руарк считает такое поручение неудобным?

– Сомневаюсь, что оно как-то стесняет вождя клана, – сказала Авиенда. – Полагаю, Руарк, сообщая об этом Хранительницам Мудрости, выражает мнение других. Он не хочет навлечь на них позор, открыв, кто именно выразил свои страхи.

Эмис кивнула. К чему все эти вопросы? Хранительница Мудрости наверняка и сама догадалась обо всем. Ей незачем советоваться с Авиендой.

Какое-то время женщины бежали молча, не вспоминая о наказании. Может быть, Хранительницы Мудрости простили своей ученице допущенную, но оставшуюся ей неизвестной оплошность? Нет, вряд ли, они не стали бы так бесчестить ее. Должно быть, дали Авиенде время обдумать свои поступки, иначе позор будет невыносим. Скорее всего, она оступилась вновь, на сей раз еще серьезнее.

Эмис ничем не давала понять, о чем думает. Когда-то она, как и Авиенда, была Девой Копья. Даже по айильским меркам Хранительница Мудрости была весьма сурова.

– А сам ал’Тор? – спросила Эмис. – Что ты думаешь о нем?

– Я люблю его, – сказала Авиенда.

– Я не спрашивала глупую девчонку Авиенду, – резко сказала Эмис. – Я спросила Авиенду Хранительницу Мудрости.

– Он человек, на котором лежит тяжкое бремя многих забот, – ответила Авиенда уже осторожнее. – Боюсь, многие из них он сам делает тяжелее, чем нужно. Когда-то я думала, что это единственный путь к тому, чтобы стать сильнее, но благодаря первой сестре я узнала, что это не так. А Ранд ал’Тор… не думаю, что он уже научился тому же. Меня тревожит, что он ошибочно принимает твердость за силу.

Эмис снова кивнула, словно бы одобряя. Не были ли эти расспросы некой проверкой?

– Ты бы вышла за него замуж? – спросила Эмис.

«Мне казалось, мы не говорим о „глупой девчонке“ Авиенде», – подумала девушка, но мысли свои вслух, разумеется, не высказала. Эмис подобное говорить нельзя.

– Я выйду за него замуж, – вслух сказала Авиенда. – Я не думаю, я знаю точно.

За свой тон она удостоилась от Эмис строгого взгляда, но не отступила. Если Хранительница Мудрости ошибается, ее следует поправить.

– А мокроземка Мин Фаршав? – спросила Эмис. – Она явно любит его. Что ты будешь с ней делать?

– Это моя забота, – сказала Авиенда. – Мы достигнем согласия. Я разговаривала с Мин Фаршав, и, думаю, с ней легко будет договориться.

– Вы и с ней станете первыми сестрами? – В голосе Эмис проскользнуло легкое удивление.

– Мы с ней договоримся, Хранительница Мудрости.

– А если не сможете?

– Сможем, – твердо сказала Авиенда.

– Почему ты так уверена?

Пробираясь сквозь лишенные листвы заросли кустарника, Авиенда колебалась, испытывая неуверенность. Какая-то ее часть желала ответить молчанием на вопрос Эмис. Но она была только ученицей, и хотя заставить ее говорить Эмис не могла, Авиенда знала, что Хранительница Мудрости не отстанет, пока не вытянет из девушки то, что хочет узнать. Авиенда надеялась, что не навлечет на себя слишком много тох своим ответом.

– Тебе ведь известно о видениях Мин? – спросила Авиенда.

Эмис кивнула.

– Одно из этих видений было о Ранде ал’Торе и трех женщинах, которых он полюбит. Другое – о моих детях от Кар’а’карна.

Больше девушка ничего не сказала, а настаивать Эмис не стала. Услышанного было достаточно. Они обе знали, что скорее отыщется Каменный Пес, который отступит в бою, чем окажется неверным видение Мин.

С одной стороны, Авиенде было приятно знать, что Ранд ал’Тор будет ее, хоть и придется его делить. К Илэйн, конечно же, она не ревновала, а вот Мин… ее она совершенно не знала. Тем не менее видение вселяло уверенность. Но в то же время и беспокоило. Авиенда любила Ранда ал’Тора, потому что сама так решила, а не потому, что так ей было суждено. Разумеется, видение Мин не обещало, что Авиенда и в самом деле выйдет за него замуж, так что, возможно, сказанное ею Эмис могло оказаться не вполне верным. Да, Ранд будет любить трех женщин, и три женщины будут любить его, но вот получится ли у Авиенды выйти за него замуж?

Нет, будущее не было предопределено, что по какой-то причине вселяло в нее уверенность. Возможно, ей стоило испытывать из-за этого тревогу, но девушка была спокойна. Она вернет свою честь, а потом выйдет замуж за Ранда ал’Тора. Возможно, вскоре после этого он погибнет, а возможно, сегодня айильцы наткнутся на засаду и Авиенда падет от стрелы. Беспокойство ничего не решало.

Однако с тох все обстояло совершенно иначе.

– Я ошиблась, Хранительница Мудрости, – промолвила Авиенда. – Я сказала, видение означает, что я стану женой Ранда ал’Тора. Это не так. Мы все три будем любить его, а значит ли оно, что будет замужество, я наверняка не знаю.

Эмис кивнула. В этом не было тох – Авиенда исправилась достаточно быстро. Вот и хорошо. Нельзя, чтобы она навлекла на себя еще больше позора, чем уже заслужила.

– Ладно, – сказала Эмис, глядя на тропу перед собой. – Тогда обсудим сегодняшнее наказание.

Авиенда слегка расслабилась. Значит, у нее еще есть время выяснить, что она сделала не так. Судя по всему, мокроземцев нередко озадачивали айильские принципы наказания, но они мало что понимали в чести. Честь была не в том, чтобы быть наказанным, а чтобы принять наказание, и перенести наказание означало восстановить честь. В этом была суть тох – в добровольном принижении себя, дабы восстановить утерянное. Ей было странно, что мокроземцы не понимают этого; в самом деле странно, что они не следуют джи’и’тох инстинктивно. Что есть жизнь без чести?

Эмис не скажет Авиенде, в чем ее ошибка, – и правильно сделает. Тем не менее, размышляя над этим сама, Авиенда не добилась успеха, но если она отыщет ответ благодаря беседе, то стыдиться ей придется меньше.

– Да, – осторожно сказала Авиенда. – Я заслуживаю наказания. Время, проведенное в Кэймлине, могло сделать меня слабой.

Эмис фыркнула:

– Ты не стала слабее, чем когда носила копья, девочка. Я бы даже сказала, стала сильнее, и намного. Время, проведенное с твоей первой сестрой, оказалось важным для тебя.

Значит, дело не в этом. Когда Доринда с Надере пришли за Авиендой, то заявили, что ей нужно продолжить обучение. Но с тех пор, как Айил отправились в Арад Доман, Авиенде не дали ни одного урока. Ей поручали носить воду, штопать шали, подавать чай. Ей назначали то одно наказание, то другое, всякий раз разное, почти не объясняя, в чем состояла ее провинность. А когда девушка совершала нечто очевидное – вроде похода в разведку без дозволения, – суровость наказания всегда оказывалась несоразмерной с ее упущением.

Все выглядело так, будто наказание и было именно тем, чему Хранительницы Мудрости хотели ее научить, но такого не могло быть. Она же не какая-то мокроземка, которую нужно учить правилам чести. Что проку в бесконечных наказаниях непонятно за что – если только происходящее не означало, что Авиенда совершила очень серьезный проступок?

Эмис потянулась к поясу и отвязала что-то. В руке у нее оказался шерстяной мешочек размером с кулак.

– Мы решили, – сказала она, – что были излишне небрежны в своих распоряжениях. Время драгоценно, и у нас не осталось места для поблажек.

Авиенда постаралась скрыть удивление. То есть предыдущие наказания были мягкими?

– Поэтому, – сказала Эмис, протягивая девушке мешочек, – ты возьмешь вот это. Внутри лежат семена. Одни черные, другие коричневые, третьи белые. Сегодня вечером, перед сном, ты разложишь их по цветам и сосчитаешь, сколько семян каждого цвета. Если ошибешься, мы перемешаем их и ты начнешь заново.

Авиенда потеряла дар речи и сбилась с шага, едва не остановившись вовсе. Носить воду – это полезная и нужная работа. Чинить одежду тоже необходимо. Готовить пищу – не менее важное и нужное дело, особенно когда небольшой передовой отряд не брал с собой гай’шайн.

Но это… это же бессмысленный труд! Это не только бесполезно, это глупо. Подобного наказания заслуживали только самые большие упрямцы или те, кто навлек на себя самый большой позор. Это все равно что… почти как если бы Хранительницы Мудрости назвали ее да’тсанг!

– Затмевающий Зрение, – прошептала девушка, заставляя себя выровнять бег. – Что же я наделала?

Эмис бросила на нее взгляд, и Авиенда отвела глаза. Обе знали, что Хранительница Мудрости не станет отвечать на этот вопрос. Девушка молча взяла мешочек. Более унизительному наказанию ее никогда прежде не подвергали.

Эмис отбежала в сторону, присоединившись к прочим Хранительницам Мудрости. Авиенда стряхнула оцепенение, к ней возвращалась решимость. Должно быть, ее ошибка была намного серьезнее, чем она предполагала. Наказание, назначенное Эмис, свидетельствовало именно об этом.

Авиенда распустила завязки, раскрыв горловину, и заглянула внутрь. Там лежали три пустых маленьких мешочка из алгода, призванных облегчить сортировку, и они почти скрывались под тысячами крошечных семян. Цель подобного наказания заключалась в том, чтобы ее увидели за подобным занятием, дабы устыдить ее еще больше. Что бы девушка ни натворила, ее поступок оскорбил не только Хранительниц Мудрости, но и всех вокруг, даже если они – как сама Авиенда – об этом не ведали.

Означало же это только то, что она должна стать еще более решительной и стойкой.