Грядущая буря

Глава 10 Последняя щепотка табака

Родел Итуралде молча курил, попыхивая трубкой, и дым вился змеиными изгибами. Сизые завитки собирались в облачка под потолком у него над головой и просачивались наружу через щели в крыше ветхого убежища. Доски стен покоробились от времени и разошлись, посеревшая древесина потрескалась и расщепилась. В углу горела жаровня, сквозь щелястые стены свистел ветер. Итуралде слегка беспокоился, что ветер каким-нибудь сильным своим порывом и вовсе опрокинет хижину.

Он сидел на табурете, разложив перед собой несколько карт. На углу стола, прижатый кисетом, лежал помятый клочок бумаги. Истрепанный бумажный квадратик был весь в складках и потертостях – его долго носили во внутреннем кармане куртки.

– Ну что? – спросил Раджаби, непоколебимый и решительный, с карими глазами, крупным широким носом и круглым выпирающим подбородком. Теперь он был совершенно лыс и чем-то смахивал на большой валун. Он и вел себя как валун. Сдвинуть его с места было нелегко, но если уж он покатится, то не остановишь. Раджаби одним из первых присоединился к Итуралде, несмотря на то что он, по слухам, незадолго до этого будто бы замышлял взбунтоваться против короля.

Минуло почти две недели после победы Итуралде у Дарлуны. Победа далась дорогой ценой. Возможно, даже слишком дорогой.

«Ах, Алсалам, – подумал Итуралде. – Надеюсь, старый друг, все было не зря. Надеюсь, твой рассудок еще цел. Может, Раджаби и похож на валун, но шончан – все равно что лавина, и мы сами обрушили ее на себя».

– Что теперь? – напомнил о себе Раджаби.

– Ждем, – сказал Итуралде. О Свет, как же он ненавидит ждать. – Потом будем биться. Или, может, опять побежим. Я еще не решил.

– Тарабонцы…

– Не придут, – сказал Итуралде.

– Они же обещали!

– Обещали.

Итуралде сам ездил к ним, воодушевлял, просил еще раз выступить против шончан. Ему отвечали одобрительными криками, но следовать за ним не спешили. Они вообще не торопились что-либо предпринимать. Уже несколько раз он убеждал их сразиться «в последний раз». Они видели, к чему ведет эта война, и больше он не мог на них рассчитывать. Если вообще когда-либо мог рассчитывать.

– Проклятые трусы, – пробормотал Раджаби. – Испепели их Свет! Справимся сами. Не привыкать.

Итуралде в задумчивости сделал глубокую затяжку. Он наконец решился набить трубку двуреченским табаком. У него кончились запасы табака, это была последняя щепотка; он берег ее много месяцев. Хороший вкус. Лучше не найти.

Итуралде вновь принялся изучать карты, взяв в руки меньшую из них. Определенно, карты оставляли желать лучшего.

– У этого нового шончанского командующего, – произнес Итуралде, – под началом больше трехсот тысяч человек и вдобавок не меньше двух сотен дамани.

– Мы и раньше побеждали большие армии. Вспомни, что мы сделали у Дарлуны! Ты стер их в порошок, Родел!

И для этого понадобились вся изобретательность, мастерство и удача, которые сумел собрать Итуралде. Даже при этом он потерял больше половины своих людей. Теперь, зализывая раны, он бежал от второго, еще более многочисленного войска шончан.

На этот раз они не допускали ошибок. Шончан не полагались только на своих ракенов. Солдаты Итуралде перехватили нескольких пеших разведчиков, а значит, были еще десятки, которых не поймали. На этот раз шончанские военачальники знали истинную численность войска Итуралде и где именно оно находится.

Теперь врага водить за нос не выходит, в западню заманить не удается. И уже шончан неустанно охотятся за ним, избегая его ловушек. Итуралде планировал отступать все дальше вглубь Арад Домана; отход даст некоторое преимущество его войскам и растянет линии снабжения у шончан. По его расчетам, он мог продержаться так еще четыре или пять месяцев. Но теперь от этих планов проку не было; они пошли прахом, когда Итуралде обнаружил, что по Арад Доману рыщет целое полчище проклятых айильцев. Если доклады были верны – а сообщения об Айил зачастую бывали преувеличенными, поэтому Итуралде сомневался, насколько им можно верить, – то их насчитывалось под сотню тысяч, и они удерживали значительную территорию на севере, включая Бандар Эбан.

Сотня тысяч айильцев. Все равно что двести тысяч доманийских солдат. А то и больше. Итуралде хорошо помнил Кровавый Снег двадцать лет назад, когда казалось, что за каждого убитого айильца он терял десять человек.

Он очутился в западне, еще немного – и его раздавят, точно орех между двух камней. Лучшее, что смог сделать Итуралде, это отступить сюда, в заброшенный стеддинг. Это даст ему преимущество против шончан. Но очень небольшое. Шончанская армия в шесть раз превосходила его числом, и даже самый неопытный командир знает: сражаться при таком раскладе равносильно самоубийству.

– Раджаби, ты когда-нибудь видел мастера-жонглера? – спросил Итуралде, рассматривая карту.

Краешком глаза он заметил, как здоровяк озадаченно нахмурился.

– Я видел менестрелей, которые…

– Нет, не менестреля. Мастера.

Раджаби покачал головой.

Итуралде затянулся трубкой и лишь потом заговорил.

– Я видел однажды. Это был придворный бард в Кэймлине. Шустрый парень, и со своим умом мог бы найти себе применение получше, чем в этаком наряде щеголять. Барды нечасто жонглируют, но этот, когда его попросили, отказывать не стал. По-моему, он любил жонглировать и хотел порадовать юную дочь-наследницу.

Он вынул трубку изо рта, примял в чашечке табак.

– Родел, – сказал Раджаби. – Шончан…

Итуралде поднял палец, затянулся трубкой и только потом продолжил:

– Сначала бард жонглировал тремя шарами. Потом спросил у нас – сможет ли он справиться еще с одним. Мы подбодрили его. Он взял четвертый, потом пятый, потом шестой. С каждым шаром мы хлопали в ладоши все громче, а он спрашивал, не добавить ли еще один. Конечно, мы кричали: «Давай еще!» Седьмой, восьмой, девятый. Вскоре в воздухе летал уже десяток шаров, и они мелькали так, что я уследить за ними не мог. Барду стоило немалых стараний жонглировать ими. Ему приходилось то и дело наклоняться, чтобы у самого пола подхватить те шары, что он чуть не упустил. Он был слишком сосредоточен, чтобы спрашивать у нас, но собравшиеся сами просили еще. «Одиннадцать! Давай одиннадцать!» И вот помощник бросил жонглеру еще один шар.

Итуралде пыхнул трубкой.

– Он уронил их? – спросил Раджаби.

Родел покачал головой:

– Последний «шар» не был на самом деле шаром. Это был какой-то фокус иллюминаторов. Не долетев до барда, он ярко полыхнул и взорвался дымом. Когда мы снова смогли что-то видеть, то бард исчез, а десять шаров лежали рядком на полу. Оглядевшись вокруг, я обнаружил, что он сидит за одним из столов с гостями, пьет вино и заигрывает с женой лорда Финндала.

Бедняга Раджаби был совершенно обескуражен. Он любил ответы простые и ясные. Итуралде обычно тоже отдавал им предпочтение, но в последнее время эти неестественно хмурые небеса и ощущение постоянного уныния склоняли его к философствованию.

Вытащив из-под кисета с табаком истертый на складках сложенный клочок бумаги, Итуралде протянул его Раджаби.

– «Нанеси удар по шончан всеми своими силами, – прочитал вслух Раджаби. – Оттесни их, загони обратно на корабли, пусть плывут обратно, на ту сторону своего проклятого океана. Полагаюсь на тебя, старый друг. Король Алсалам». – Раджаби опустил письмо. – Я знаю о его приказах, Родел. Я пришел сюда не ради него. Я пришел ради тебя.

– Да, но я сражаюсь ради него, – сказал Итуралде.

Он был предан королю и всегда будет ему верен. Итуралде встал, выбил пепел из трубки и притоптал тлеющие угольки каблуком. Отложив трубку в сторону, он забрал у Раджаби письмо, а потом направился к двери.

Нужно было решать. Остаться здесь и сражаться – или бежать, в менее подходящее для сражения место, но зато выиграть немного времени.

Хижина скрипела, ветер раскачивал деревья. За порогом Итуралде встретило хмурое утро. Эту лачугу, разумеется, построили не огиры, слишком уж она хлипкая. Сам стеддинг был покинут уже давным-давно. Солдаты разбили лагерь среди деревьев. Не лучшее место для военного лагеря, но суп приходится варить с теми специями, что имеются под рукой, так что нужно с толком использовать то, что есть. А у стеддинга было преимущество, отказываться от которого вряд ли стоило. Можно было бежать в город и укрыться за его стенами, но здесь, среди деревьев, Единая Сила бесполезна. Если вывести из игры шончанских дамани, то это куда лучше любых стен, какими бы высокими те ни были.

«Мы должны остаться», – подумал Итуралде, наблюдая за тем, как его люди копают землю и возводят частокол. Ему ненавистна была сама мысль о том, чтобы рубить деревья в стеддинге. Он знавал в свое время нескольких огиров и питал к ним уважение. Наверное, эти массивные дубы хранили какую-то скрытую силу с тех дней, когда здесь жили огиры. Рубить их – преступление. Но приходится делать то, что необходимо. Бегство могло дать ему время, но могло и обернуться напрасной потерей этого времени. До того, как шончан нанесут удар, у Итуралде есть несколько дней. Если он сумеет как следует укрепиться, возможно, удастся навязать им осаду. Стеддинг поколеблет их решительность, а лес даст преимущество малочисленному войску Итуралде.

Он злился, что позволил загнать себя в угол. Вероятно, потому и размышлял так долго, хотя в глубине души давно осознавал, что пора прекратить бегство. Шончан наконец-то настигли его.

Итуралде прошелся среди солдат, чтобы они его увидели, приветствуя их одобрительными кивками. У него осталось сорок тысяч человек – просто чудо, учитывая мощь противника. Им бы самое время дезертировать. Но они видели, как Итуралде выигрывал одну невозможную битву за другой, подбрасывал один шар за другим, вызывая еще больше аплодисментов. Они считали его непобедимым. Они не понимали, что когда в воздух подбрасывают все больше шаров, то не только само представление окажется грандиознее.

Не менее впечатляющим будет и падение в конце.

Шагая вместе с Раджаби по разбитому в лесу лагерю и осматривая частокол, Итуралде держал при себе свои мрачные мысли. Работа шла хорошо, толстые стволы деревьев один за другим занимали место в свежевыкопанных ямах. После осмотра Итуралде кивнул самому себе и сказал:

– Мы остаемся, Раджаби. Передай всем.

– Кое-кто поговаривает, будто остаться здесь значит неминуемо погибнуть, – ответил Раджаби.

– Они ошибаются, – сказал Итуралде.

– Но…

– Ни в чем нельзя быть уверенным, Раджаби, – сказал Итуралде. – Посади лучников на деревья внутри частокола. Будет ничем не хуже башен. Нужно подготовить место для битвы перед палисадом. Пусть вырубят как можно больше деревьев вокруг частокола, а внутри из бревен надо сложить заграждения, как вторую линию обороны. Будем стоять твердо. Может, я ошибаюсь насчет тарабонцев и они придут нам на помощь. Или, возможно, у короля где-то спрятана армия, которая нас прикроет. Кровь и пепел, может, мы и сами здесь от них отобьемся. Поглядим, как им понравится воевать без своих дамани. Мы еще поживем.

Раджаби на глазах распрямился, обретая уверенность. Итуралде знал, что тот ждал подобных слов. Как и другие, Раджаби верил Маленькому Волку. Они и мысли не допускали, что он может проиграть.

Итуралде же так вовсе не считал. Но коли умирать, то достойно. Юношей Итуралде часто грезил о войнах, о славных битвах. Старый же Итуралде понимал, что в бою не бывает места славе. Но что было, так это честь.

– Милорд Итуралде! – окликнул его посыльный, трусцой огибая незаконченный частокол. Совсем мальчишка, такой юный, что шончан, скорее всего, пощадят его. Иначе Итуралде отослал бы паренька и всех его ровесников прочь.

– Да? – повернулся к гонцу Итуралде.

Раджаби высился рядом с ним как гора.

– Человек, – переводя дыхание, выдохнул мальчик. – Разведчики схватили его, когда он подходил к стеддингу.

– Хочет сражаться вместе с нами? – спросил Итуралде.

Во всякой армии обычное дело – нанимать рекрутов. Всегда находятся те, кого манит слава или по меньшей мере то, что обычно солдата регулярно кормят.

– Нет, милорд. – Посыльный все еще тяжело дышал. – Он говорит, что хочет видеть вас.

– Шончанин? – прорычал Раджаби.

Мальчишка замотал головой:

– Нет. Но одежда на нем дорогая.

Значит, посланец какого-нибудь лорда. Доманиец или, возможно, перебежчик из Тарабона. Кто бы это ни был, едва ли из-за него положение станет хуже.

– И он пришел один?

– Да, сэр.

Смельчак.

– Хорошо, веди его сюда, – сказал Итуралде.

– Где вы его примете, милорд?

– Что? – рявкнул Итуралде. – Я что, по-твоему, расфуфыренный купец с дворцом? Вот здесь, на поляне, и встречу. Ступай приведи его, но не торопись. И убедись, чтобы караул к нему приставили надежный.

Мальчишка кивнул и убежал. Итуралде, взмахнув рукой, подозвал нескольких солдат и отправил их за Вакедой и остальными офицерами. Шимрон погиб, сожженный дотла огненным шаром дамани. Очень жаль. Итуралде многих променял бы на него одного.

Большинство командиров появились раньше гостя. Долговязый Анкайр. Одноглазый Вакеда – если бы не этот недостаток, он был бы хорош собой. Коренастый Меларнед. Юный Лидрин, продолжавший следовать за Итуралде после гибели отца.

– Что я слышу? – произнес Вакеда, приблизившись широким шагом и складывая руки на груди. – Мы остаемся в этой западне? Родел, у нас нет людей, чтобы оказать сопротивление. Если они нападут, мы окажемся заперты тут.

– Ты прав, – просто сказал Итуралде.

Вакеда повернулся к остальным, затем снова к Итуралде; честный ответ отчасти погасил его раздражение.

– Тогда… почему мы не бежим?

В нем осталось намного меньше бравады, чем несколько месяцев назад, когда Итуралде только начал свою кампанию.

– Не стану лгать и обнадеживать, – сказал Итуралде, глядя на всех по очереди. – Ситуация скверная. Но дела пойдут еще хуже, если мы побежим. Для нас не осталось нор, где можно спрятаться. Эти деревья дадут нам преимущество, мы можем здесь обороняться. Стеддинг лишит силы дамани, и одного этого достаточно, чтобы остаться. Мы примем здесь бой.

Анкайр кивнул, похоже, понимая серьезность ситуации, и промолвил:

– Мы должны верить ему, Вакеда. До сих пор он не ошибался.

Вакеда кивнул:

– Наверное, ты прав.

Проклятые болваны. Четыре месяца назад половина из них убила бы его на месте за то, что он сохраняет верность королю. Теперь они считают, будто ему под силу невозможное. Жаль, он начал было думать, что сумеет привести их к Алсаламу как верных подданных.

– Хорошо, – сказал Итуралде, потом, указывая на разные участки укрепления, заметил: – Эти слабые места надо укрепить. Вот что мы сделаем. Нужно…

Он оборвал фразу, заметив вышедших на поляну людей. Мальчишка-посыльный и несколько солдат, сопровождавших человека в красной с золотом одежде.

Что-то в незнакомце притягивало взгляд Итуралде. Быть может, рост – молодой мужчина был высок, как айилец, и у него были такие же светлые волосы. Но никто из айильцев не носит роскошных красных курток с искусной золотой вышивкой. На поясе у незнакомца висел меч, и его движения подсказывали Итуралде, что тот умеет обращаться со своим оружием. Он шагал твердой, решительной походкой, и сопровождавшие его солдаты походили на почетный караул. Значит, лорд, к тому же привыкший отдавать приказы. Почему же он явился лично, а не отправил гонца?

Молодой лорд остановился в нескольких шагах перед Итуралде и его военачальниками, оглядел каждого из них по очереди, затем вернулся взглядом к Итуралде.

– Родел Итуралде? – спросил незнакомец.

Что у него за акцент? Андорский?

– Да, – настороженно ответил тот.

Молодой лорд кивнул.

– Башир верно описал вас. Похоже, вы решили запереть себя здесь. Вы и вправду надеетесь выстоять против шончанской армии? Их во много раз больше, а ваши тарабонские союзники, кажется… не торопятся вам на помощь.

Кто бы он ни был, разведка у него хороша.

– У меня нет обыкновения обсуждать свою тактику обороны с незнакомцами.

Итуралде пристально рассматривал юношу. Тот был хорошо сложен – строен и подтянут, хотя из-за куртки точнее сказать было невозможно. Он явно был правшой, и, присмотревшись повнимательнее, Итуралде заметил, что левая кисть у него отсутствует. Оба его предплечья украшали странные золотисто-красные татуировки.

Глаза. Эти глаза видели смерть множество раз. Не просто молодой лорд. Молодой военачальник. Итуралде сузил глаза:

– Кто ты такой?

Незнакомец встретил его взгляд:

– Я – Ранд ал’Тор, Дракон Возрожденный. И вы мне нужны. Ты и твоя армия.

Несколько воинов Итуралде выругались, и он окинул их взглядом. На лице Вакеды читалось полное неверие, Раджаби был удивлен, юный Лидрин не скрывал явного пренебрежения.

Итуралде вновь посмотрел на явившегося к нему мужчину. Дракон Возрожденный? Этот юноша? Впрочем, это могло быть правдой. Многие слухи сходились в том, что Дракон Возрожденный был молодым мужчиной с рыжими волосами. Но слухи вдобавок утверждали, будто был он десяти футов ростом, а иные заявляли, что в сумерках у него глаза светятся. Еще пересказывали истории о том, как он явился в небе над Фалме. Кровь и пепел, Итуралде и сам не знал, верит он или нет в то, что Дракон вообще возродился!

– У меня нет времени на споры, – произнес незнакомец с бесстрастным лицом.

Он казался… старше, чем выглядел. Похоже, его нисколько не волновало, что он окружен вооруженными солдатами. Даже то, что он пришел один… это должно было показаться огромной глупостью, но на самом деле заставило Итуралде призадуматься. Только сам Дракон Возрожденный мог вот так запросто заявиться в военный лагерь, совершенно один, и ожидать, что ему станут подчиняться.

Чтоб ему сгореть, если только одно это не заставляло Итуралде верить незваному гостю. Либо он действительно тот, за кого себя выдает, либо полнейший безумец.

– Если мы выйдем за пределы стеддинга, я докажу, что способен направлять Силу, – сказал молодой человек. – Это должно что-то значить для вас. Только скажите, и я приведу сюда десять тысяч айильцев и несколько Айз Седай, и все они поклянутся, что я тот, кем себя называю.

Если верить слухам, то Айил следовали за Драконом Возрожденным. Воины вокруг Итуралде обменялись неловкими взглядами, кто-то кашлянул.

Многие из солдат Итуралде, до того как присоединиться к его армии, были среди тех, кто называл себя преданными Дракону. Нужными словами этот Ранд ал’Тор – или кто бы он ни был – способен обратить людей в лагере Итуралде друг против друга.

– Даже если предположить, что я тебе верю, – осторожно сказал Итуралде, – то не вижу, какой в этом смысл. Я веду войну. У тебя, как полагаю, есть другие заботы.

– Вы – моя забота, – заявил ал’Тор. Взгляд его был таким пронзительным, что, казалось, мог пробуравить череп Итуралде и найти внутри то, что ему нужно. – Ты должен заключить мир с шончан. Твоя война ничего нам не даст. Я хочу, чтобы вы отправились в Пограничные земли. Мне не хватает людей для защиты от Запустения, а сами порубежники забыли о своем долге.

– У меня есть приказ, – сказал Итуралде, покачав головой. Погоди-ка. Он не стал бы подчиняться этому юноше, даже если бы у него не было приказов. Вот только… этот взгляд. У Алсалама был такой же взгляд, когда оба они были моложе. Взгляд, который требовал повиновения.

– Твой приказ, – сказал ал’Тор. – Он исходит от короля? Поэтому ты бросаешься грудью на шончан?

Итуралде кивнул.

– Я наслышан о тебе, Родел Итуралде, – промолвил ал’Тор. – Те, кому я верю, те, кого я ценю, верят тебе и уважают тебя. Вместо того чтобы бежать и прятаться, ты встаешь здесь в глухую оборону, зная, что в предстоящей битве погибнешь. И все это – из верности королю. Я ценю это. Но пришло время отступить и сразиться в битве, которая куда важнее. Которая важнее всего. Идем со мной, и я отдам тебе трон Арад Домана.

Итуралде вскинулся:

– Сначала ты хвалишь мою верность, а потом мне же предлагаешь свергнуть моего короля!

– Твой король мертв, – сказал ал’Тор. – Либо его разум стал мягче воска. Я все больше убеждаюсь, что он в руках Грендаль. В хаосе, охватившем эту страну, я вижу ее руку. Какие бы приказы ты ни получал, они, скорее всего, исходят от нее. Пока еще мне не удалось выяснить, зачем ей нужно, чтобы ты сражался с шончан.

Итуралде хмыкнул:

– Ты говоришь об Отрекшейся так, словно она захаживает к тебе на обед.

Ал’Тор снова посмотрел доманийцу в глаза:

– Я помню каждого из них – их лица, их манеры, как они говорят и действуют, – словно знаю их тысячу лет. Иногда я помню их лучше, чем собственное детство. Я – Дракон Возрожденный.

Итуралде моргнул.

«Чтоб мне сгореть, – подумал он. – Я ему верю. Кровавый пепел!»

– Что ж… давай посмотрим на твое доказательство.

Конечно, согласны были не все, особенно Лидрин, который считал подобную демонстрацию слишком опасной. Другие были ошеломлены. Вот перед ними человек, в верности которому они поклялись, ни разу не видев. Ал’Тора словно окружала некая… сила, которая притягивала Итуралде, требовала от него поступать так, как тот сказал. Но все же сначала ему необходимо было удостовериться.

Они послали людей за лошадьми, чтобы выехать из стеддинга, но ал’Тор уже разговаривал так, словно Итуралде во всем ему подчинялся.

– Возможно, Алсалам жив, – заметил ал’Тор, пока дожидались лошадей. – Если так, я пойму, почему ты отказываешься от его трона. Возможно, тебе по душе Амадиция? Мне понадобится, чтобы кто-то правил там и приглядывал за шончан. Сейчас там воюют белоплащники. Не уверен, смогу ли я положить конец этому конфликту до Последней битвы.

Последняя битва. О Свет!

– Я не соглашусь, если ты убьешь тамошнего короля, – сказал Итуралде. – Если его уже убили белоплащники или шончан, тогда возможно.

Король! Что он вообще говорит? «Чтоб тебе сгореть, – мысленно выругал себя Итуралде. – Дождись сначала доказательств, а потом уж соглашайся на трон!» Что-то было в этом человеке, в том, как он говорил о таких событиях, как Последняя битва, – событиях, упоминания о которых тысячелетиями внушали страх человечеству, – словно отмечал пункты в ежедневном докладе по лагерю.

Солдаты привели лошадей, и Итуралде запрыгнул в седло. То же самое проделали ал’Тор, Вакеда, Раджаби, Анкайр, Меларнед, Лидрин и еще полдюжины офицеров рангом помладше.

– Я привел много айильцев в вашу страну, – сказал Ранд ал’Тор, трогаясь с места. – С их помощью я надеялся восстановить порядок, но на это требуется больше времени, чем мне бы хотелось. Я намерен захватить членов Купеческого совета. Возможно, когда они окажутся у меня в руках, то мне удастся вернуть мир и спокойствие в эти земли. Что ты думаешь?

Итуралде не знал, что думать. Захватить Купеческий совет? Иначе говоря, похитить их и удерживать против их воли. Во что Итуралде ввязался?

– Это может сработать, – неожиданно для себя ответил он. – О Свет, в нынешних обстоятельствах это, вероятно, лучший план.

Ал’Тор кивнул, глядя вперед. Всадники выехали за частокол и направились по тропе к окраине стеддинга.

– Мне в любом случае нужно защитить Пограничные земли. О твоей родной стране я позабочусь. Чтоб им сгореть, этим порубежникам! Что они замышляют? Нет. Нет, не сейчас. Они могут подождать. Нет, он это сделает. Он сумеет их удержать. Я отправлю с ним Аша’манов. – Ал’Тор вдруг повернулся к Итуралде. – Что бы ты сделал, если бы я дал тебе сотню мужчин, способных направлять Силу?

– Безумцев?

– Нет, большинство из них вполне вменяемы, – ответил ал’Тор, по виду вовсе не обидевшись. – Какая-то доля безумия, поселившегося в них до того, как я очистил саидин от порчи, по-прежнему никуда не делась – исчезновение порчи их не исцелило. Однако большинство сохранило рассудок. А теперь, когда саидин чиста, хуже им не станет.

Саидин? Чиста? Будь у Итуралде в распоряжении люди, способные направлять Силу… Собственные дамани, если можно так выразиться. Итуралде почесал подбородок. Все обрушилось на него очень быстро – но полководец должен уметь действовать решительно.

– Я бы нашел им применение, – сказал он. – Вполне подходящее.

– Хорошо, – отозвался ал’Тор. Они выехали за пределы стеддинга; казалось, даже воздух теперь изменился. – Тебе придется присматривать за обширной территорией, но многие владеющие Силой, которых я вам дам, способны создавать переходные врата.

– Переходные врата? – переспросил Итуралде.

Ал’Тор посмотрел на него, потом вдруг как будто стиснул зубы, закрыв глаза и содрогаясь, словно его мутило. Итуралде встревоженно выпрямился в седле, положив руку на меч. Что такое? Яд? Или он ранен?

Но нет, ал’Тор распахнул глаза, и в их глубине читался восторг. Он повернулся, взмахнул рукой, и воздух перед маленьким отрядом рассекла полоска света. Раздались проклятия, и люди рядом с Итуралде отшатнулись, попятились. Одно дело, когда кто-то утверждает, будто может направлять Силу, и совсем другое, когда он делает это у тебя на глазах!

– Это и есть переходные врата, – сказал ал’Тор, когда полоса света развернулась в огромную черную дыру в воздухе. – Если Аша’ман достаточно силен, то врата могут быть настолько широкими, что через них проедет и фургон. Вы способны перемещаться практически куда угодно с невероятной быстротой, иногда почти мгновенно, в зависимости от обстоятельств. Имея нескольких обученных Аша’манов, твоя армия может утром позавтракать в Кэймлине, а спустя считаные часы пообедать в Танчико.

Итуралде потер подбородок.

– Что ж, на это стоило посмотреть. И в самом деле, впечатляет. – Если этот человек говорит правду и эти переходные врата действительно работают… – С этим я сумею очистить Тарабон от шончан, а может, и все земли!

– Нет, – отрезал ал’Тор. – Мы заключаем с ними мир. Если верить моим разведчикам, их и без того непросто будет уговорить на перемирие, не пообещав им твою голову. Я не стану злить их еще больше. На дрязги и свары времени нет. У нас есть дела поважнее.

– Нет ничего важнее моей родной страны, – сказал Итуралде. – Даже если эти приказы подделаны, я знаю Алсалама. Он бы со мной согласился. Мы не потерпим чужой армии на земле Арад Домана.

– Тогда дам обещание, – сказал ал’Тор. – Я избавлю Арад Доман от шончан. Обещаю тебе. Но мы не станем больше с ними сражаться. В обмен на это ты отправишься в Пограничные земли и защитишь их от вторжения. Сдержи троллоков, если они появятся, и оставь мне нескольких своих офицеров. Они помогут восстановить порядок в Арад Домане, и задача будет проще, если народ увидит, что местные лорды заодно со мной.

Итуралде поразмыслил, хотя уже знал, каким будет его ответ. Эти переходные врата могли вывести его людей из грозящей неминуемой смертью западни. Имея на своей стороне айильцев – с Драконом Возрожденным в качестве союзника, – у него на самом деле есть шанс вернуть мир и порядок в Арад Доман. Погибнуть с достоинством – это, конечно, хорошо. Но иметь возможность и дальше сражаться с честью… это гораздо ценнее.

– Согласен, – сказал Итуралде, протягивая руку.

Ал’Тор в ответ крепко пожал ее:

– Сворачивайте лагерь. К ночи вы будете в Салдэйе.