Группа крови на рукаве. Том 5

Глава 7

Как понять, что боец хорош еще до начала схватки? По стойке? Возможно. По передвижению на татами? Не исключено. Я для себя выработал главный критерий. По взгляду. У хорошего бойца он расфокусирован.

Гилли смотрел на меня именно так. Расфокусировано, легко замечая любое мое движение, не показывая взглядом свои. Минусы у каратиста тоже были — некоторая жесткость связок. Я быстро понял коронки Гилли — резкие переходы «по этажам». Отработал руками в голову и тут же добавил ногами лоу-киками или наоборот. Сначала высокие удары маи и маваси, а потом уже руками по печени, «солнышку»… Пробить и сразу задавить.

Спарринговали без защиты — никаких накладок, перчаток, шлемов. Поэтому береглись. Быстрый обмен ударами, уклоны, разрыв дистанции. И так по кругу. Мне было сложнее. В джинсах высоко ноги не задерешь, зал за Гилли — ученики болели за учителя, встав по периметру татами. Из плюсов — пространства навалом, квадратов десять, а то и больше у нас было.

Поняв, что в классическом спарринге мне ловить нечего, открыл калифорнийский филиал «бойцовского клуба». Сначала отбив новую связку Гилли, врезал тому ребром кроссовки по голени. Что, неприятно? Ты то у нас босиком, дружок. Затем уже в полуклинче выдал локтем в нос. Полилась первая кровь. Гилли пытался меня схватить за волосы и зря. Это бесполезный прием. Особенно если волосы, как у меня короткие. Зато небесполезно выдать кроссами по голому голеностопу сверху. Притопом. Косточки там тонкие и сразу что-то хрустнуло. Каратист матерно выругался, попытался меня достать двоечкой в голову. Но тут у меня отлажены уклоны и нырки — хер поймаешь. Прошло вскользь, но бровь зацепило. Тоже закапало красным на белое татами.

Ученики засвистели, подумали, что их сэнсей меня достал. Хер там! Даже глаз не заливает — вижу все в оба. Гилли это понял, попытался провести связку с финальным пинком в пах. Отработал бедрами, сбил удар.

После хрустнувшего голеностопа, каратист резко сбавил в скорости, перестал размахивать ногами и начал прихрамывать. Я глянул на Синтию, та смотрела на это все раскрыв глаза. Успев подмигнуть, я прошелся по корпусу Гилли, чтобы тот опустил руки. Больно? Больно! А как насчет ребром ладони по ключице? Ее мышечным корсетом не спрячешь. Еще разок приятно хрустнуло, у сэнсэя резко отнялась правая рука. Добивать, не добивать? А потом махаться с учениками? Вижу сразу несколько крупных и очень злых бугаев.

Похоже Гилли все понял по моему взгляду, отступил назад:

— Сдаюсь! Грязно дерешься.

— Сам то ты сильно чистый — я зажал бровь, чтобы не кровило — По яйцам целил.

— Дай, я промокну — к нам подошла Синтия. Я оттолкнул ее руку.

— Эй!

— Ты думаешь, я не понял эту твою провокацию на улице?! Очень даже понял! — я повернулся к Гилли — Есть где рубашку застирать?

— В мужском туалете — пожал плечами каратист, который массировал рабочей рукой ключицу. Сломал я ее ему или нет?

Я пошел за хромающим Гилли в конец зала. Ученики выстроили для нас «почетный коридор». Третьей шла ошарашенная Синтия. Она все порывалась что-то сказать, но я не поворачивался к ней, а устраивать скандал на виду у всех, агент похоже не решалась. А потом было поздно. Я просто захлопнул перед ее носом дверь мужского туалета.

Пока я застировал рубашку, Гилли себя ощупывал.

— Вот же ты мудак, Ник. Похоже, у меня ключица сломана!

— Надо ехать в больничку.

— Ну ты Эйнштейн!

Я сходил в соседнее помещение, протестировал американский писсуар. Потом вернулся обратно, сделал из пояса кимоно Гилли что вроде повязки для правой руки. Потом не брезгуя, присел, ощупал голоностоп. Он уже прилично так опух.

— У тебя тут тоже перелом может быть.

Каратист замысловато выругался.

— Как я теперь буду тренировать? Как в соревнованиях выступать?!?

— Сколько ты зарабатывал своим каратэ в месяц? — поинтересовался я.

— Баксов триста.

— А я тебя тысячу выписал. Три месяца можешь балду пинать.

По-английски это прозвучало смешно — kick the bulldozer — пинать бульдозер.

Но Гилли было невесело.

— Ученики разбегуться! Я так долго их собирал… За рекламу заплатил в газете.

— Кончай ныть. Найми временного учителя. Что в эЛэЙ нет каратистов? Ищи среди военных моряков из отставников. Поди немало народу ошивалось на базе ВВС в Окинаве, что-то там нахватались.

«Сэнсэй» вдруг покраснел.

— Я и сам там служил…

Мне стало смешно, я заулыбался.

— Короче, поехали я тебя отвезу в больницу. Только давай через окно туалета уйдем. А то моя скво…

— Как ты сказал?? — Гилли засмеялся — Скво? Это женщина у индейцев? Буду использовать.

Ну вот, запустил мем в массы…

— … короче она скандал легко сейчас устроит.

— Ну пошли — Гилли похромал к окну туалета, распахнул его. Мы были на первом этаже, легко вылезли на газон.

Тачка каратиста — старенький зеленый Форд — был припаркована рядом со зданием. Наивняк Гилли держал документы и ключи под солнечным козырьком в машине. Ну и правильно — чего бояться угона? Это же безопасный город самих ангелов…

— У тебя права то есть? — поинтересовался Гилли, усаживаясь рядом на пассажирское сидение. Я продемонстрировал каратисту книжечку.

— Русский?! То то я чую какой-то акцент странный.

— Советский. Приехал тут по одному делу…

— Слушай, а ты не шпион? — на незамутненном лице Гилли появилась тень — Все советские в КГБ служат.

Этот вопрос меня уже порядком достал. Кому не скажешь, что их Союза — все пугаются Комитета. Спасибо «Из России с любовью» с Джеймсом Бондом и тому подобные фильмы, которые пачками выходят на Западе. А ведь впереди третий Рэмбо, Красный рассвет, 4-й Рокки с советским Драго…

— А я и служу.

Вот тут каратист окончательно выпал в осадок. Я тем временем вырулил на хайвэй, спросил:

— Куда ехать то? Да не трясись ты! Я правда в КГБ служу, а еще на Совбез ООН в Нью-Йорке работаю. Про отряд спецназа Земля слышал?

— Неа… И я не трясусь! Я корейскую войну захватил последний год! Такого повидал, тебе и не снилось…

А мне снилось! До сих пор в кошмарах обгорелые трупы вижу. Да и Ваня иногда является.

— Вон туда рули, потом направо — прервал мои мысли Гилли, потирая ключицу.

Больницу мы нашли быстро, а вот ждать приема пришлось долго — большая толпа народа, в основном цветное население, многие с орущими детьми. То еще развлечение сидеть рядом с этой публикой. Гилли попытался меня отправить обратно, но я сказал, что дождусь результатов обследования.

— Да не подам я на тебя в суд — ухмыльнулся каратист — Ты же честно со мной поступил. Штука баксов это реально много за один спарринг.

— У меня судебный иммунитет от ООН — приврал я — Да и все видели, как ты сам предложил бой без правил. Свидетелей — куча.

Врачи выдернули из толпы пару пациентов, очередь немного сдвинулась вперед. Я сходил на пост к санитаркам, выпросил пачку сухого льда. Ее приложили к ноге Гилли. Каратисту слегка полегчало, он принялся расспрашивать меня о жизни в Нью-Йорке, потом переключились на восточные единоборства. Тут то я и выдал ему про наш бойцовский клуб.

— Ну теперь ясно, откуда у тебя все эти грязные приемчики — тяжело вздохнул Гилли — По правилам ни один из твоих клубных бойцов даже с коричневым поясом не выстоит.

— Проверим? — хмыкнул я — По правилам спарринговать еще проще. Две коронки тренируешь до упора и чередуешь их в бою. Для девяносто девяти процентов ваших каратистов — хватит за глаза!

Гилли не согласился, заспорил. Да так горячо, что даже забыл про собственные травмы. Напомнили ему врачи, которые утащили «сэнсея» на рентген. Вернулся он оттуда уже со снимками:

— В ключице трещина. На стопе две косточки сломаны. Сейчас гипс класть будут. Вот такая хуйня.

— Не грусти! — я хлопнул каратиста по здоровому плечу — За мной матч-реванш. Держи номер телефона в Нью-Йорке — Гилли получил от меня бумажку с цифрами. Черт, пора уже визитки свои заводить — Позвони, как оклемаешься.

В коридоре возле номера меня ждала Синтия. Латиночка переоделась в джинсы и рубашку, сидела по-турецки на ковровой дорожке, читала книжку. Я пригляделся — «Путеводитель по СССР». На обложке Кремль, автор — какой-то Дешнер. Рядом лежали пакеты с купленными вещами.

— Ну ты и гад, Орлов! — агент увидела меня, встала с пола. Глаза у нее сузились — в меня нацелился наманикюренный пальчик — Бросил меня одну в этой школе. А все эти ученики-каратисты? Да они же больные на голову! Пришлось им значок показывать.

— А ты ревнивая стерва — пожал плечами я, доставая ключи из кармана — У нас с тобой было то всего пару раз, а ведешь себя, как жена. Вот зачем ты меня цепляла??

— Ты понимаешь, что меня могут наказать за твои побеги от опеки? — Синтия проигнорировала мои упреки, продолжила выдавать свои.

— Говори проще — слежки — я понизил голос, открыл дверь и предложил кивком Родригес зайти внутрь.

Мы прошли в комнату, свалили пакеты на кровать. Я достал из мини-бара бутылки с пивом, вздохнул. Надо как-то разрядить ситуацию.

— Интеллигентная семья в шоке — их 16- ти летняя дочь беременна. Мама пьет успокаивающе и вытирает слезу кружевным платочком, папа угрюмо пьет виски — ждут приезда виновника. У подъезда останавливается красный Мустанг, из него выходит степенный мужчина в костюме от Кардена и туфлях из красного бегемота.

Заходит в дом, останавливая все охи и ахи маман говорит:

— Значит так, я очень известный человек, у меня семья, я не могу их бросить. Однако и вашу дочь я не оставлю. Я решил так: если Ваша дочь родит мальчика, то он унаследует два моих завода, 2 миллиона долларов, образование в Гарварде, а ваша дочь получит пожизненное содержание в 1 млн в год. Если она родит девочку, то она унаследует мою фабрику, 10 миллионов долларов, образование в Оксфорде, а ваша дочь — пожизненное содержание в 2 млн. Ну а если у нее случится выкидыш…

Тут встает отец, ставит стакан на стол, подходит к мужику, кладет ему руку на плечо и проникновенно говорит:

— Тогда ты попробуешь ее еще раз!

Синтия засмеялась, села на кровать. Я открыл пиво друг об друга, подал одну бутылку Родригес.

— Давай попробуем еще раз, но без этой херни, когда ты мне говоришь, что делать, а что не делать… Договорились?

Покивала.

Обратно летели с утра уставшие, не выспавшиеся. А тут еще и рейс задержали. Пока околачивали груши в зале ожидания, наливались кофе — я обратил внимание на телевизор в углу зала. Там в беззвучном режиме шли новости CBC. И по ним показывали… Мэлоди!

Частично заретушированные в районе груди фотки на фоне букв Голливуд. «Святая травка» таки выстрелила! Да так быстро…

Я подошел ближе, дотянулся и включил звук на телевизоре. Двое ведущих — мужчина и женщина — изливали на зрителей праведный гнев.

— В то время, когда вся нация сплотилась и ведет изнурительную войну с вьетнамскими коммунистами…

— … какой огромной общественной проблемой является наркомания…

Ведущие перебивая друг друга обсуждали выходку модели Плейбоя, уже успели получить комментарий мэра LA и губера Калифорнии. Оба политика — причем из разных станов демократов и республиканцев — костерили девушку почем зря, грозя ей различными карами. Полиция уже проводит расследование по факту вандализма и проникновения на частную собственность — буквы, как оказалось, принадлежат Торговой палате города — и по факту пропаганды наркотиков. Правда насчет последнего — увы, никакой уголовной статьи на этот счет в штате нет. Короче, общенациональный скандал. Все, как я рассчитывал.

— Ты чего улыбаешься? — ко мне подошла Синтия, начала читать бегущую строку — Ого! Вот это пиар! Показала сиськи на всю страну…

— И что теперь будет? — поинтересовался я, заметив, что громовцы толпятся возле ларька с прессой и… ха-ха… разглядывают тот самый номер номер с Мэлоди на обложке. Ну сейчас его раскупят так, что Хью Хефнер просто озолотится на допечатках.

— Да ничего не будет — отмахнулась Синтия — Оштрафуют, а если хороший адвокат, то вообще оправдают. Да и не будет город с ней судится — такую рекламу сделали.

Тем временем ведущие продолжали нагнетать. Оказывается, буквы Голливуд — чуть ли не сакральное место. Сколько там народу поубивалось. Даже известного. Например, актриса Пег Энтуисл совершила самоубийство, спрыгнув с буквы «H», выразив протест мировой кинофабрике, которая ее отвергла. Даже временный хранитель знака — Альберт Коте пьяным попал в аварию, которая привела к разрушению буквы «H». Правда, Коте удалось выжить.

Я пощелкал переключателем. Практически по всем каналам солировала Мэлоди. ABC даже удалось взять у нее комментарий — съемочная бригада поймала Принтис где-то в центре города.

Девушка дерзко глядя в камеру заявила, что это фотосессия — попытка привлечь общественное внимание к проблеме наркозависимых.

— Она без бюстгальтера! — Синтия распахнула глаза, заметив торчащие соски под блузкой Мэлоди — Что происходит с этой страной??

— С ней явно что-то не то происходит — согласился я, прислушиваясь к объявлению по аэропорту. Объявили посадку на наш рейс.

Нью-Йорк встречал нас шквалистым ветром и дождем. Глядя в иллюминатор, я прямо взгрустнул о солнечной Калифорнии, о серфинге, до которого так и не удалось добраться. В принципе можно освоить и у нас на базе — но тут бы с виндсерфингом закончить перед сезоном штормов.

Самолет заходит на посадку дважды и народ вокруг слегка сбледнул. Синтия схватила меня за руку и не отпускала дажа на рулежке.

— Очень боюсь летать! — призналась мне Родригес.

— Пауки, змеи? — уточнил я.

— Крысы — вздохнула агент — Прямо до дрожи. А ты чего боишься?

— Облажаться и не исполнить свой долг перед страной — я отстегнул ремень, мягко убрал руку Синтии. На нас и так уже кое-кто поглядывал с удивлением.

— Вы в Союзе все фанатики! Этот ваш коммунизм…

— Социализм! — поправил я Синтию — У вас тоже есть американская мечта. Дай бедному не рыбу, а удочку и он через упорный труд станет богатым. Только вот удочка дается в кредит, все пруды в частной собственности. Да еще и принадлежат тому, кто выдал ему удочку…

— Ты все извратил! Американская мечта звучит не так!

— Не важно — отмахнулся я — Я о другом. У страны должна быть своя идеология, собственная религия если хочешь. Иначе завезут чужую и не факт, что она не отравит умы граждан. Особенно молодежи. И поверь, идея социальной справедливости и равенства — не так уж плоха.

— Ваши начальники живут в роскоши, а народ бедно — усмехнулась Родригес — Нам рассказывали на курсах.

— Каких курсах?

— Языковых — смутилась агент — Там вела такая дама, эмигрантка. Очень не любит Союз.

— Плевать — отмахнулся я — Пусть не любят. Лишь бы боялись.

На выходе из аэропорта, я остановился возле телефонных аппаратов. Набрал базу. Трубку подняла Синтия № 2.

— Мы прилетели. Как у вас там дела?

— Ник, Джимми сбежал! — О’Тул почти закричала в трубку — Ушел в самоволку и не вернулся!