Группа крови на рукаве. Том 5

Глава 1

Свежий, утренний ветер в лицо. Соленые морские брызги на губах. Я накачанный адреналином по макушку мчусь по волнам Атлантического океана. В этот момент ничто не сравнится с ощущением свободы, полета, который дарит мне доска виндсерфинга.

По мере того как утренние часы проходят, ветер начинает набирать силу, создавая еще более впечатляющие волны. Прыжок. Еще один прыжок. Неудачный. Валюсь в воду, выгребаю к доске. Встать на нее, вытащить парус и снова поймать ветер — та еще задача. Но я справляюсь.

Опять мчусь на север в сторону Манхэттена. Яркий свет солнца отражается от искрящейся водной поверхности, создавая впечатляющее зрелище для наблюдающих с берега. А они, наблюдатели, есть. Пляжные отдыхающие, матросы проходящих мимо судов… Некоторые высыпают на мостик с биноклями — рассматривают диво чудное. Человек, доска, парус. И все это в одном комплекте.

Среди шума волн и ветра, внезапно замечаю странную вспышку. Справа мелькнуло нечто необычное. И тут я вижу — под водой плавает небольшая группа дельфинов, играющих друг с другом. Животные замечают меня, начинают сопровождать, выпрыгивая из волн. Легко обгоняют меня, потом куда-то пропадают.

Я беру круче к ветру — приближается точка поворота. Это самое трудно в виндсерфинге. Сколько раз я уже падал, меня бил по голове парус, ускользала доска… Ничего, я справлюсь.

Вдох, выдох, проверяю выдвинут ли шверт-плавник на доске. Пора. Перемещаю парус на корму и привожусь к ветру. Достигнув угла около 45°, возвращаю парус обратно, до тех пор пока приведение не прекратится. Есть поворот! Под новым, более острым углом мчусь обратно к своему берегу.

Постепенно появляются очертания пляжа Сэнди-Хук, вижу пару шезлонгов, большой синий зонтик. Под ним кто-то сидит. Пытаюсь рассмотреть, но брызги летят в лицо, очертания человека расплываются.

Метрах в пятидесяти от берега, узнаю Авдонина. Начальник резидентуры отряда «Земляне». Бедняга, при полном параде, в костюме, с гластуком. Так и сдохнуть можно на жаре. Последние денечки августа 68-го года. Лето не хочет сдавать позиции — пляжный сезон в самом разгаре.

У берега ветер стихает, добираюсь до песка благодаря инерции. Теперь отстегнуться от паруса, сложить его.

Авдонин смотрит, как я вытаскиваю доску, ищу свои шлепки-вьетнамки. Песочек то горячий!

— Ты, Орлов, себя ведешь прямо как турист в Сочи — пеняет меня резидент — Все на заданиях или пашут на тренировках, один подполковник рассекает по заливу. А сейчас небось, загорать ляжешь?

— Обижаете, товарищ Авдонин — я вытер пот вперемешку с каплями воды с лица — Все по утвержденному плану. Осваиваю виндсерфинг для клуба, только сегодня получился полностью поворот. Завтра начну ставить на доску Незлобина, Ильясовых. Может быть Синтию.

— То есть отдыхающих еще больше прибавится? — ядовито спрашивает резидент — Коктейли загорающим под зонтик не нужны?

Вот же гад. Сам уже посылал Трунова на лодке ночью, миную наружку, в Нью-Йорк — и вот кривит губы. Завидует что ли?

— Да что случилось то??

— То, что вас могут сфотографировать и опубликовать в газетах пасквили. Чем занимается спецназ в рабочие часы.

— Та что же делать? Ночью не получится тренироваться.

— Не знаю, что делать! — Авдонин сел обратно на лежак, тяжело вздохнул.

— Нет, тут что-то еще — соображаю я — Новости из Москвы?

Резидент сидит молча, обдумывая мой вопрос.

— Ладно, все одно это будет скоро в новостях. Андропова сняли. Вслед за Брежневым.

— Точно??

— Только что пришла шифровка. Исполняющим обязанности председателя комитета назначен генерал Алидин.

Вот это номер! А где же первые замы — Цинев, Цвигун? Я завис, соображая и переваривая новости.

Если сняли Брежнева, то сняли и его людей в Комитете. Это как раз понятно — Цинев вообще родственник. А кто в КГБ остался из «фигур»? Глава ПГУ, да Алидин. Значит, у Шелепина все получилось?

Я быстро вытерся, переоделся. Пристроился в фарватер резидента, который встал и проваливаясь в песок, быстро пошел на базу.

Почти сразу началось совещание в арсенале. И больше всех знал Трунов. Он сидел на пункте связи всю ночь — обменивался с Центром шифрограммами. Пока Авдонин ходил за кофе, Иван Иванович обрисовал мне ситуацию. Бунт поднял Шелепин. Терять ему было нечего, стул под ним качался и он пошел по членам ЦК. Почти в открытую. И его поддержали. В первую очередь испуганные историей с Полумесяцевым регионалы, которые в центральном комитете составляли большинство. А самый большой вес имели…ха-ха… украинцы. Какой сюрприз.

— Что-то им видимо, пообещал Шелепин — развел руками Трунов — Пленум два дня длился, в среду была самая бойня. Воронов и Кириленко в самый последний момент переметнулись, Подгорный и Косыгин отказались голосовать. Кулаков и Пельше сняты вместе с Брежневым. Вот такие дела. Слишком быстро Леня стал отодвигать друзей, которые ему помогли с Хрущевым. И Воронова и Подгорного. Оба зуб на него имели размером с Эверест. Вот и доигрался. Шелепин поставил все на зеро и выиграл. «Делайте ваши ставки, господа» — Иван Иванович передразнил крупье в казино.

— И никто не арестован? Все спокойно?

— После снятия Хрущева такое уже не принято. Знаешь, что Никита выдал, когда его пнули? Мол, главное мое достижение на посту — когда сняли, то не шлепнули. Дескать, когда и вас снимут — останетесь в живых. Да, смягчились нравы в Отечестве. Раньше бы Коба всех в расстрельный подвал, родственников в лагеря, не балуй!

Трунов наклонился ко мне, прошептал на ухо, обдав запахом табака:

— Говорят у Шелепина был какой-то компромат на Андропова. Он еще озвучил на Пленуме с трибуны. Брежнев стал защищать своего протеже, чем себя еще больше утопил.

— Какой компромат? — заинтересовался я.

— Не знаю — Иван Иванович развел руками — Может тесть тебе за рюмкой белой расскажет.

Ага, жди, расскажет. Впрочем и так понятно. Ходили слухи, что Андропов мощно так почистил архивы, чтобы скрыть свое еврейское происхождение. Антисемитов в Комитете было полным полно, думаю и в ЦК не меньше. Кто же слил Шелепину эту информацию?

— И что же в Комитете теперь будет? — поинтересовался я.

— Да известно что — усмехнулся Иван Иванович — Точнее кто. Как только Железный Шурик утопит Шелеста, который его поддержал на Пленуме, поставит обратно Володю Семичастного. И это для нас всех — хороший вариант. Сработаемся.

Я подождал продолжения, но его не было. Трунов сам о чем-то задумался. Сработаюсь ли я с Семичастным? Мне там были обещаны всякие разные плюшки. Первый заместитель, все дела… Но надо оно мне? Высоко залезу — больно падать будет.

А тут. вернулся Авдонин, начал накачку. Усилить бдительность, за работниками-американцами глаз да глаз, регулярные проверки на жучки… Не было ничего интересного до тех пор, пока резидент не обмолвился о Синтии № 1.

— Получена санкция на разработку Родригес — Сергей Петрович назидательно поднял палец — Не просто так, а с определенной целью. Центр хочет получить доказательства по «контрразведывательной программе» ФБР. Называется она Counter Intelligence Program. CIP. В ПГУ полагают, что Синтия может достать документы по программе.

Как выяснилось, в Комитете получили отрывочные сведения от одного из агентов о том, что Бюро осуществляет различные провокации, совместно с полицией проводит незаконные аресты и распространяет дезинформацию. Сначала это все делалось для того, чтобы дискредитировать Коммунистическую партию США. Но потом мальчики Гувера вошли во вкус и начали бомбить по площадям — действие программы распространилось на другие политические организации. На сторонников Мартина Лютера Кинга и Джесси Джексона из движения за гражданские права, антивоенное движение, студенческое братства… Из последнего — борец за гражданские права негров американка итальянского происхождения Виола Лиуццо была убита четырьмя куклуксклановцами, один из которых был информатором ФБР. Убитая была мишенью слежки в рамках «контрразведывательной программы CIP».

— А от меня что вы хотите?? — растерялся я — Комитет и так все уже знает. Подкинуть в газеты и всех делов.

— Знать мало — надо доказать. Нужны документы, досье, отчеты по программе. Вот тогда мы бы их обнародовали и нашим товарищам из коммунистической партии США стало бы полегче дышать.

— И как вы себе это представляете?

— Родригес же цветная — пожал плечами Авдонин — Явно недовольно своим положением в Бюро, дискриминацией. Начни ее исподволь убеждать в том, что в ФБР не все гладко. Без агрессии, действуй больше вопросами. Изображай недоумение. Центр выделил бюджет на ухаживания — своди ее в дорогой ресторан, на концерт какой-нибудь. Ты же летишь с ней в Лос-Анджелес за свотовцами?

Дождавшись моего кивка, резидент подмигнул — Загляни с ней в магазины на Родео-Драйв, на экскурсию в голливудские студии…

— Ага, а вы потом, Сергей Петрович, новые шуточки на мой счет придумаете. Про отдыхающих, коктейли и так далее.

— Не боись, все согласовано и подписано.

Из арсенала я вышел в полном раздрае. Такой милый адюльтер, который дарил столько радости на глазах превращался в тухлую спецоперацию, которая без вариантов не кончится ничем хорошим. И надо мне было Дзагоеву этот рапорт писать? Прикрыл, что называется, задницу.

— Ну что, накатали тестю поздравительную шифрограмму? — в коридоре я столкнулся нос к носу с Ольгой Тимофеевной. Да чего все сегодня такие язвительные?? Неужели снятие Андропова так подействовало?

— Да, и доставку букета цветов заказали — буркнул я, пытаясь пройти мимо.

— Орлов, я бы на твоем месте сидела тише воды, ниже травы — Верховцева прихватила меня за пуговицу рубашки — Сейчас головы то полетят! Я в курсе твой ситуации с Алидиными — мой тебе совет. Помирись срочно с женой.

Комитет — большая деревня. Сколько не напрягает ВГУ отделы и управления — у всех все течет. Кто-то чей-то ученик или протеже, сотрудники выпили вместе пива или чего покрепче…

— Спасибо, учту ваш совет — сухо ответил я, протискиваясь прочь.

Обедал в столовой в одиночестве — все уже успели отстреляться и убежали по своим делам. А нет, не все. Байбал о чем-то болтал с китаянками.

— У вас же у всех ужасный английский? — удивился я, когда он отошел от них.

— Ну так уж и ужасный! — обиделся якут — Дамы вообще говорят хорошо, они тут уже пять лет живут. Из Гонконга переехали. А я подтягиваю инглиш с ними.

— Сядь, расскажи, как жизнь — я помахал поварихам рукой, попросил кофе для Байбала.

Иванов у нас оказался из разряда незаменимых. Взял на себя функции завхоза — рулил всеми вольнонаемными американцами, что обслуживали базу, а кроме того отвечал за охрану и периметр. Светошумовые мины на всем протяжении забора уже были установлены, Байбал договорился о том, что следующим рейсом из Москвы привезут наших любимых отрядных овчарок — Иво отдает псов с условием, что ему организуют новых.

— Как бы Сатурн их не подрал.

Руди понравилось работать у нас на базе и владелец «тумбочки» попросился к нам в штат. Куда и был моментально оформлен.

— Чтобы кобель на сук напал? — усмехнулся якут — Не бывать такому. Только вот в течку придется их разводить по загонам — я уже у Авдонина получил добро будки им построить в разных концах базы, да сеткой огородить.

— Опять бюджет у Бакли клянчить — я тяжело вздохнул. Как же надоело это бодание за деньги…

Между мной и Синтией № 2 все-таки смогла проскочить повторная искра. Ильясовы, Незлобин и Байкалов довольно быстро освоили виндсерфинг. А вот О’Тул доска никак не давалась. Даже небольшие волны легко сбрасывали девушку в воду, вставать и вытягивать мокрый парус из воды ей было сложно. Не говоря уж о повороте — самом сложном элементе скольжения по воде.

Тренироваться нам приходилось на мелководье, когда я поддерживал Синтию за талию, помогал забраться на доску. Сама рыжая прикупила по случаю белый купальники-бикини, чувствовала себя в нем неотразимой. И сразу после того, как в очередной раз случилось падение в мои объятия, мы поцеловались. О, это был страстный поцелуй в водах атлантического океана. С языком, поглаживанием и даже попыткой расстегнуть верхнюю часть купальника.

Раздесть Синтию мне удалось только поздно ночью, когда она тихонько прошмыгнула ко мне в коттедж.

— Babushka уже спит, храпит на весь этаж — целуя меня ухо сообщила О’Тул — Ты знаешь, что она молится перед сном?

— Не знаю — я запустил руку под юбку девушки, прижал ее к стене.

— А мне говорили, что в Союзе все атеисты — Синтия поцеловала меня в шею.

— Давай обсудим это позже — я схватил рыжую за руку, потащил ее в спальню. Боже! Спасибо, что устроил мне отдельный коттедж. Я тоже помолюсь на ночь.

Утром в штабе мы с Синтией старательно отводили глаза друг от друга. Только вот одна беда — О’Тул мгновенно краснела, вывая себя любому внимательному сотруднику. А таких у нас было сразу несколько — разведчиков ПГУ специально тренируют обращать внимание на мимику людей, язык тела. И что делать? Вот Верховцева будет рада сообщить в Центр, как Орлов «мирится с женой». Посредством рыжей бестии, которая чуть кровать ночью не сломала — так девушке понравилась поза «наездница».

Чтобы никого не смущать, по-быстрому свалил с базы — забрать обшитую «буханку». И да, это был монстр! «Зоркий глаз» постарался, выложился на все 100 %. Два вида люка — сплошной и рабицей, широкие, удобные. Держатели для автоматов на стенах салона, бронешторки, сетки на фарах, место для радиостанции… Штурмовой автомобиль получился на загляденье и прокатившись на нем по подземному паркингу, я понял, что отряд придется тренировать теперь вместе «буханкой» — змейка позади автомобиля, выход из люка вверх по раздвижной лестнице. Открылась масса новых тактических возможностей, которые надо было еще осмыслить.

— Как еще могу отблагодарить? — поинтересовался у Вихо, передавая чек с премией.

— Привези русской водки — подмигнул мне индеец — Лучше Столичной.

— Такой деликатес? — удивился я — На Брайтон Бич в каждом втором русском магазине есть.

— Там не настоящая — отмахнулся Зоркий глаз.

— Давай я тебе тогда Московской особой пару бутылок закину. Ее очищают обезжиренным сухим молоком.

— Для чего??

— Молоко хорошо примеси удаляет. Голова болеть не будет утром.

— Вези!

Когда Синтия № 1 увидела новую «буханку» — обалдела. Как и вся летняя веранда ресторана «Тиши» на 7-м авеню. Я ничтоже сумняшеся, показался в люке, подмигнул латиночки, после чего демонстративно щелкнув затвором, снял пулемет М60***, который мы с Вихо примеряли на крыше в креплениях.

На веранде воцарилась полная тишина. Такое ощущение, что и весь трафик города встал. Я громко захлопнул люк, вышел из машины. Запер дверь, покрутил брелок ключей на пальце. Эх, раскрасить бы еще «буханку» какими-нибудь языками пламени… Но в ВШК не поймут. «Не положено» — оно и в Нью-Йорке не положено.

— Что ты делаешь! — Синтия вскочила из-за столика, потащила меня обратно к машине — Ресторан сейчас копов вызовет! Поехали отсюда срочно.

Родригес была чудо как хороша. Белая блузка с большим декольте, синяя плиссированная юбка, туфельки на высоком каблуке. И накрасилась так… ярко, броско.

Мы забрались обратно в машину, тронулись.

— Откуда у тебя пулемет?

— Начальство твое привезло. Толсон. А еще пистолет с полыми пулями.

— Ты кстати, не хочешь объяснить, почему номер три в списке Форбс Сэм Уолтон звонил Гуверу и расспрашивал про тебя и отряд Земля?

Ну надо же…

— Понятия не имею — я сделал самые честные глаза

7,62-мм пулемёт М60 (официальное обозначение — Machine gun, 7.62 mm, M60) — американский единый пулемёт, разработанный в послевоенные годы и принятый на вооружение Армии и Корпуса морской пехоты в 1957 году. За недостатки конструкции и внешний вид получил прозвище англ. the pig — «свинья».

Несмотря на то, что с 1980-х годов начался процесс вытеснения М60 более совершенными пулемётами, такими как M240 бельгийской разработки, это оружие до сих пор выпускается и довольно широко используется, хотя и преимущественно на «вторых ролях».

С точки зрения конструкции в основном представлял собой гибрид двух систем немецкой разработки периода Второй мировой войны — автоматической винтовки FG-42 (автоматика перезаряжания с газовым двигателем) и пулемёта MG 42 (лентопротяжный механизм).

Основной изготовитель — компания Saco Defense.

История использования пулеметов в вооруженных силах США начинается в годы войны Севера и Юга. В годы Второй мировой войны американская пехота так и не получила на вооружение удачной модели пулемёта; имевшиеся на вооружении пулемёты, в частности — Браунинга образцов 1917, 1918 и 1919 годов и Джонсона образца 1941 года, представляли собой либо сильно устаревшие, либо просто неудачные образцы. Тем большим был интерес, с которым американская армия смотрела на новейшие немецкие разработки в этой области (впрочем, как и армии других стран, столкнувшихся с военной машиной Третьего Рейха).

После войны американцы, тщательно изучив немецкий опыт, приступили к созданию собственного «единого» пулемёта, при этом в качестве отправной точки были взяты именно упомянутые выше MG 42 и FG-42.

Несмотря на использование при разработке передовой для тех лет концепции и двух вполне доброкачественных прототипов, М60 в целом оказался неудачным оружием. В особенной степени это касается его ранних модификаций, испытывавших весьма существенные проблемы с надёжностью.

Например, газоотводный узел от вибраций при стрельбе «саморазбирался», что вынуждало пулемётчиков дополнительно скручивать его проволокой, а также допускал неправильную сборку. Затворная группа отличалась малым запасом прочности. Изношенное оружие имело склонность к самопроизвольной стрельбе.

Снятие ствола означало отсоединение закреплённых на нём сошек и газового двигателя, что вело к увеличению веса запасных стволов и вынуждало стрелка положить пулемёт на землю или поддерживать, пока второй номер расчёта не вставит новый ствол. Для сравнения, у MG 42 сошки крепились к неподвижному кожуху ствола, а автоматика с коротким ходом ствола исключала из конструкции газоотвод, что позволяло опытному пулемётчику заменить ствол за несколько секунд не меняя при этом положения.

Кроме того, конструкция оружия была чрезмерно облегчена, «сместив» его боевые качества в сторону ручного пулемёта, а не «единого».