Группа крови на рукаве. Том 4

Глава 13

Операцию по взяточникам готовили в спешке. Время поджимало, часики тикали. Мне под рубашку приклеили лейкопластырем жучок, сверху я одел пиджак и галстук. Еще одно приемное устройство разместилось сзади на ремне брюк. К нему от жучка вел провод по всему телу. Мы с Араповым протестировали сигнал.

— Блядь, плохо слышно — констатировал майор, опускаясь на стул в подсобке Праги. Директору самого известного советского ресторана, который кормил весь Кремль, был сделан звонок лично Щелоковым. И все, машинка завертелась. Нам выделили рядом с холодным цехом подсобку, притащили туда городской телефон и разную звукозаписывающую аппаратуру. Арапов пригнал своих бойцов — я познакомился с новым мужем Калиновской. Высоким брюнетом Николаем. Тезка был обладателем орлиного носа, который был впору каким-нибудь аристократическим фамилиям и мощного подбородка а-ля Рэбмо. Тут то я и понял, на что клюнула Лена. Фактурный такой мужик.

— В зеркальном зале будет слышно еще хуже — пожал плечами я — Приборы звякают, люди за соседними столиками разговаривают.

— Ничего — махнул рукой тезка — Возьмем обоих на горячем и сразу расколем адвоката. Он паровозом у Полумесяцева не пойдет — сдаст патрона.

— А если не сдаст? Пригрозят ему в тюряге или денег семье дадут… Может вообще все на себя взять. Мол Полумесяцев не в курсе, деньги — это моя инициатива.

Муровцы начали спорить о способах выбить показания и даже чистуху, не прибегая к незаконным мерам.

— Есть один вариант — я покрутил туловищем, пробуя наклейку с жучком на груди. Вроде ничего не отваливается, все сделано на совесть — Так уж и быть, помогу вам. Должны будете.

— Мы и так тебе должны — хохотнул Арапов — Андропова не испугался, с женой пошел на конфликт… Вы знаете, что он рассказал Брежневу в Завидово?

Майор повернулся к муровцам. Те с интересом уставились на начальника.

— Дескать, его беременная жена так испугалась Полумесяцева, что сбежала из дома! И говорит так, Генеральному, неужели у нас в Союзе есть люди, которые выше закона? Для чего у нас народная милиция, прокуратура, если она не защищает простых граждан? Ну и дальше рассказал про эту Палицыну. Девчонку, что выкинулась. Да так, в подробностях. Даже Суслов проникся. Брежнев покраснел как рак и говорит…

— Да все не так было! — возмутился я — Я очень аккуратно, без лишних деталей.

— А про мозги на асфальте?! Свидетели говорят, что Палицына вообще была жива после падения. Зачем пиздеть Деду?!

Ого, а Брежнева то уже дедом называют. Пока еще в шутку. А потом? Когда, он совсем развалиной станет?

— Ну приукрасил чуток. Для хорошего же дела. Ты же сам видел, что Суслов по началу моргнул Брежневу — отмазали бы этого Полусмесяцева, отправили бы послом в Буркина-Фасо. И колол бы ты, Володя, только адвоката. И то не факт, что расколол бы.

— На тебя посмотрим, умник — огрызнулся Арапов — Откуда ты вообще оперское дело можешь знать? Ты же спецназ, вырви глаз!

Ответить я не успел, в подсобку ворвался один из муровцев:

— Паркуются!

— Ладно, зря я этот разговор начал. Тебе сейчас надо быть спокойным, как танк. Давай, больше вопросов, деньги сразу не бери, расписку не пиши, поломайся. Говори громче, ни пуха! — майор хлопнул меня по плечу, я сплюнул.

— Товарищи, мне велели в зеркальный зал никого не сажать! — вслед за опером в подсобку прибежал взволованный директор Праги — Но это совершенно невозможно. К нам такие люди приезжают отобедать!

— Какие такие? — удивился Арапов.

— Сейчас к нам едет сама Брежнева!

— Галина Леонидовна? Дочка самого?!

— Да! Предупредили, что с каким-то кавалером.

— Блядь! — выругался я — Брежнева нам все испортит. Активная дамочка.

— Можно ее посадить в общий зал?

От этого вопроса Арапова директор побледнел, замахал руками:

— Да вы что?! Меня за такое…

— Сядем в углу, постараюсь затянуть разговор — решился я — Если пересадим Полумесяцева в общий зал — может заподозрить.

Так и сделали. Мне выделили столик на четверых в самом углу пустого зала, я сел спиной к дверям. Открыл кожаное меню. Мама дорогая, чего тут только нет! Разумеется, всякое разное чешское. Шпикачки с горчицей, жареная свинина, кнедликами из сыра… Пиво аж пяти сортов. А цены… Филе из телятины с шампиньонами стоило 3.50, свиная котлета по-словацки — 6 рублей, черная икра с маслом и гренками — 5.40. Ага, к пиву есть натуральные чешские Сливовица, Грушовица и какой-то Фернес. Кажется, последний мы пили в Праге во время нашего прошлого вояжа.

— Товарищ Орлов?

К столику подошли Лев Аронович и высокий представительный мужчина с седыми баками, в тяжелых, роговых очках. Костюмчик явно не Красной зари — зарубежный. Полумесяцев прямо излучал собой властность, силу. Интересно, сколько ему? Даже не поинтересовался. Полтинник точно есть.

Я встал, мы пожали руки. Знакомый чемоданчик был у Ароныча.

— Давайте по быстрому, у меня сегодня еще много дел — Полумесяцев сел первым, достал из внутреннего кармана пиджака листок — Расписка на займ. Сорок тысяч на две недели. Без процентов.

Говорил он тихо, почти шепотом. Плохо.

— Две недели?!

— Да, две недели! Либо все быстро решится, а если нет…

Ясно, в ход пошли угрозы.

— Без процентов не поверят — усмехнулся я — А возвращать как?

— Сразу, как отпустят Петра — я при вас сожгу расписку.

— А если не сожжете?

Меня беспокоило то, что адвокат даже не пытается присесть за стол. Все происходило очень быстро.

— Лев Аронович свидетель — отмахнулся Полумесяцев.

— Степану Николаевичу нет смысла вас обманывать — поддакнул Лебензон — Он хочет все максимально быстро решить с сыном.

— А вы ничего заказать не хотите? — я увидел маячащего в дверях официанта.

Мужчины помотали головой. Надо их дальше раскачивать. Я взял перьевую ручку Полумесяцева — настоящий Паркер — и конечно, тут же посадил кляксу. Оторвал замаранный кусок листка, начал писать на новом. Попутно расспрашивая под запись.

— Деньги в каких купюрах?

— Червонцы.

— Отдаете в чемодане прямо?

— Потом вернете — адвокат покачал головой, удивляясь моей жадности. Взмах рукой, официант исчезает. Мы опять одни.

— Давайте, будем считать.

Я отдал расписку в руки Полумесяцева, открыл чемоданчик. Начал пересчитывать купюры в пачках. Ленин неодобрительно на меня смотрел с десяток.

— Тут не хватает — я протянул Степану Николаевичу одну из пачек — 99.

Чиновник тяжело вздохнул, кивнул Лебензону, чтобы тот сел, начал сам считать.

— Все верно, сто штук.

— Ой, извините, ошибся.

На самом деле, я разумеется, не ошибся. Надо чтобы Степан Николаевич оставил свои отпечатки пальцев на купюрах. Потом не отмажется.

Когда я уже заканчивал подсчет и распросы, в зале появились новые действующие лица. Пухленькая женщина в красном сарафане, босоножках в компании армейским капитаном. Красавчик такой — славянский тип лица, голубоглазый. Судя по эмблеме с крылышкам — летчик. И летун выглядел обалдевшим. Оно и ясно — зеркала, мрамор, официанты в белых перчатках. Ясно. Дочка Генерального выгуливает кавалера.

— Несите все самое лучше! — распорядилась Брежнева — Черную икру, шампанское, никакого пива, слышишь, Андрей?!

Это она уже так строит своего ухажера?

— Чешский ресторан же — оправдывался летун, рассматривая меню — Хотя бы попробовать!

— Потом попробуешь. Без меня. Не хочу, чтобы от тебя пахло пивом!

— Да без тебя меня сюда вообще не пустят!

— Пустят, я распоряжусь. У меня тут директор знакомый — свадьбу мне тут устраивал с Кио.

Голубоглазый явно напрягся.

— Это какой Кио? Фокусник?

— Сам ты фокусник! Иллюзионист!

Мы с Полумесяцевым и Лебензоном сидели как на иголках. Вроде как все закончилось, а вроде уйти и неудобно так сразу. Надо поставить финальную точку.

Брежнева оглядела зал, свысока, словно холопам, кивнула нам. Мы синхронно кивнули в ответ.

— Итак, я подвожу итоги. У меня две недели, чтобы Петра выпустили. За это я оставляю себе сорок тысяч. Вы уничтожаете расписку.

— Все так и есть — Полумесяцев, глядя на Брежневу, забыл про тихий голос — Под гарантии Льва Ароновича.

Ну вот и все. Это то точно записалось.

Глава Гостелерадио уже собрался встать, когда я постучал пальцем по груди. Дал сигнал Арапову.

И тот как ждал — сразу зашел в зал. Ну о чем я? Конечно, он ждал — сам небось сидел на иголках. Самый главный арест в жизни — детям и внукам будет рассказывать. А может и мемуары напишет. Если разрешат.

— Товарищи, спокойно! Это МУР, майор Арапов — Владимир показал ксиву в зал — Проводится специальная операция.

Я увидел, как побледнел Полумесяцев, дернулся встать, но его тут же прихватили двое оперов справа и слава. Еще двойка придавила Ароныча к стулу.

— Товарищи понятые, прошу подойти ближе. Степан Николаевич, это ваш чемоданчик?

— Нет.

— Эксперта сюда. Будем снимать отпечатки.

И понеслась. Пришел эксперт следственной группы, потом в зал зашли работники прокуратуры. Больше всех возбудилась Брежнева. Лезла везде, ахала, потом ее все-таки смог увести летеха. Так и не попробовал кавалер чешского пиваса, ну да ничего, теперь в Праге его точно запомнили. Как и меня. Ибо кололи мы адвоката жестко, на повышенных тонах. В той самой подсобке, где готовились к захвату. Проиграли пленочку — записалось все на ура, даже тихий голос Полумесяцева был вполне себе слышен, давили как могли. Хорошего следователя не было — два плохих. Я и Арапов.

Сначала Лебензон держался хорошо. Только вытирал пот со лба платком, ныл про свой адвокатский статус. Ученый гад. Пришлось разыграть с Аронычем театральную мизансцену. Ту самую, которую я обещал операм.

Арапов ушел к Полумесяцеву в соседнюю подсобке, я уселся на стул, начал обжигаясь пить горячий кофе, который принес мне в дрожащих руках официант.

— Сольет тебя Степан Николаевич, как пить дать сольет — я добавил в кофе сахара, помешал ложкой, дуя — Санкцию на ваш арест давал лично Брежнев…

В этом месте Лебензон совсем сник

— …кто-то должен сесть. По 174-й статье — Арапов мне перед операцией показал уголовной кодекс — Разброс большой. От трех до семи. Как думаешь, у кого будет сколько? Принимаю ваши ставки.

— По 174-й — возразил мне адвокат — Лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство!

— Ты же пленку слышал? — удивился я — Сами придумали схему с распиской, сами принесли деньги, на них ваши отпечатки, какое вымогательство?!

— Вы вообще свидетель по делу и не имеете права вести допрос!

— А тебе еще и пункт первый УК светит — проигнорировал я Лебензона — Посредничество при взятке. С использованием служебного положения! От семи до пятнадцати. С конфискацией. Небось, немало нажил, Лев Ароныч, а?

— Прошу обращаться ко мне на вы!

А голосок то дрогнул! Сник адвокатишка.

— Вот и посиди, подумай, сколько тебе даст судья по совокупности. Двадцатку даст, как думаешь?

Лебензон молчал.

— Я думаю, даст. Как они там говорят? Путем частичного сложения?

— Да нет тут никакого сложения!! Что за юридическая безграмотность?!

— Это ты про советские суды? — я ткнул пальцем в синий галстук адвоката — А про дело валютчика Рокотова слышал? Вижу по глазам, что слышал. Его вообще задним числом расстреляли. По третьему пересмотру дела!

Об этой истории в Комитете много судачили. Рокотова в свое время как раз посла семерка — он много пасся возле интересных иностранцев, на него составили досье. Ну и судьба у него сложилась печально. Хрущёв ездил в Берлин, где во время встречи с немецким представителем ему заявили, что такого страшного чёрного рынка, как в Москве, нет нигде в мире. Привели примеры, даже озвучили фамилии. Никитка примчался домой, начал орать на Политбюро, дескать, это правда, что в Союзе есть подпольные миллионеры? А Рокотова к тому времени уже приняли, осудили и он тянул восьмерик. Срочно приняли новый указ об усилении чего-то там и все, намазали миллионщику лоб зеленкой. Главный закон страны, как нам объясняли не раз — воля партии. А кто рулит партией? Политбюро.

— Вот и думай в сколько лет ты выйдешь из тюряги. Тебе полтинник?

— Пятьдесят два — Лебензон оглянулся — Товарищ Орлов, а нельзя ли мне воды.

— Нельзя! В камере напьешься — я допил кофе, покрутил остаток на дне чашки — Говорят, на востоке умеют гадать по кофейной гуще. Вот тебе мой прогноз, Лев Аронович, поедешь ты шить варежки или валить лес. Очень-очень надолго.

Зазвонил телефон. Мы перешли ко второму акту этого марлезонского балета. Звонил Николай — муж Калиновской. Он был проинструктирован мной молчать в трубку — все разыграл я сам, без его участия.

— Да, я. Да сидим уже второй час с Аронычем, бьемся. Все бестолку.

Тот дернулся на стуле, потянул узел галстука вниз.

— Нет, не хочет помочь следствию. Что? Полумесяцев раскололся? Написал явку? А что в ней?

Я подмигнул побледневшему адвокату, театрально пожал плечами. Мол, а я что могу?

— Ну ясно, что валит на Лебензона все. Деньги привез, как гонорар? А не дофига ли гонорар адвокату? Ах, там целая команда, длинный процесс… А про меня что говорит? Встреча со свидетелем? Да… Жаль Ароныча. Паровозом идет и гудит на весь Союз. Громкое дело будет. Согласен, есть пленка. Но слышно там не ахти. Будут отмазывать, экспертиза такая, экспертиза сякая…

Я все сочувственно глядел на Льва. «Царь зверей» все больше сдувался. Интересно, купится на такой примитивный трюк? Ну это в 2000-х он был примитивный. А сейчас вполне себе…

Я попрощался, повесил трубку. Коля молодец, хорошо мне поддакивал. Прямо чувствую, как он сдерживал смех.

— Ну что, давай Лев Аронович прощаться. Тебя сейчас в МУР на Петровку, потом в Сизо — я встал, потянулся — Как говорится, каждый у нас в стране — кузнец своего счастья. И несчастья тоже.

— Подождите, Николай, а если… — Лебензон замялся — Я тоже напишу чистосердечное?

— Тогда совсем другое дело! — в подсобку зашел довольный Арапов, помахивая издалека бумажками заполненными от руки. Типа чистуха от Полумесяцева — Тогда я эти документики рву, мы с вами составляем свои.

Началась торговля. Майор требовал с адвоката не только все описать по взятке, но и сдать какие-нибудь другие делишки своего патрона. Лебензон пугался, отнекивался, но как говорится, коготок увяз — птичке конец. Трудно сначала сказать «да», а потом дать заднюю.

Через час чистосердечное признание было готово, оформлено по всем правилам. В нем адвокат расписал откуда деньги, кто придумал дать взятку и даже выдал секрет про то, что Полумесяцев хранит в домашнем сейфе доллары. Мол, видел, когда перегружали пачки с рублями в чемоданчик. А это было уже что-то.

В коридоре Арапов просто светился от счастья:

— Ну ты мастер! Выбить у такого зубра чистуху… теперь не отвертится, даже если в суде будет отрицать все. Мчусь сейчас к прокурору, показываю документы, он дает санкцию на обыск у Полумесяцева. Пусть повертится, пояснит за доллары.

— Как он?

— От всего отпирается, мол показания будет давать на следствии. Мощный мужик. Ну да ладно, не таких ломали. Сделает им сладак очную ставочку с Аронычем, посмотрим, как запоет. Тут еще 88-я статья летает. Бабочкой.

Ага, это спекуляция валютой. Я посмотрел на часы:

— Протокол как свидетель я подписал, если что — звони дежурному семерки, он переключит на Алтай.

— Лады! — Владимир пожал мне руку — Ты нам очень помог!

Я вышел через центральный вход, протолкался через очередь возле ресторана. Ого! Уже закат. Долго мы проволандались. Поеду ка я на базу, проведую Гром. Неизвестно, как еще все повернется в Комитете, надо все-равно держать руку на пульсе. Вышел на Арбат и тут…

— Орлов!

Возле меня тормознула Чайка с комитетскими номерами, приоткрылась дверь. За ней нехорошо улыбался Цинев.

— Садись, подвезу тебя.

— Куда?

— Куда следует.