Громовержец

Глава 6. Умай!

Дайске поклонился, в очередной раз поблагодарил семью Мизуки, пошел в комнату, на которую ему указали. Он был поражен, никогда Дайске прежде не видел, чтобы горячий источник был проведен бамбуковыми стволами прямо в дом, и баня была прямо внутри комнаты! «Наверное, отец Мизуки – какой-то изобретатель, может, инженер. Но тогда… Что он забыл в такой деревне? Это не самое безлюдное место Японии, но явно не самое лучшее расположение для любого талантливого человека». Дайске спешно начал принимать ванну, поскольку мать Мизуки уже давно пригласила его к столу, еще при входе в дом. Тут до Дайске, прямо как молния среди утреннего затишья, дошла резкая, противная и настораживающая мысль, которую ему дословно множество раз проговаривал, как мантру Седьмой: «Моя жизнь (Седьмой имел в виду конкретно свою сохранность, далее станет понятно.) зависит от тебя напрямую! Поэтому, пожалуйста, потрудись быть достаточно сильным, чтобы ты мне не мешался, а лучше – помогал… Всегда будь начеку, Дайске!» Юноша насторожился еще больше, когда в дверь постучали.

– Войдите! – ответил на стук интуитивно Дайске, даже не подумав, что он голый, а в доме обслужить гостя должна была… Точно, Мизуки. Парень немного обрадовался этому, но больше смутился. (Лицо юноши расползалось в нервной улыбке.)

– Так и думал, – прозвучал где-то возле входа в баню голос хозяина дома, отец Мизуки сделал небольшую паузу, пока смущенный Дайске накидывал свои одеяния, затем продолжил, пока парень наматывал бинты. – у нас в доме нет прислуги, поэтому прости, что нарушаем традиции, но принесу тебе это я, – закончил свою речь Каору Ямамото, положив на стул рядом с дверью красивый халат для гостя.

– Я не носил шелка с самого детства, не положено по статусу.

– Я никому не скажу, – усмехнулся глава семейства и удалился.

Дайске обрадовался такой возможности. Дальше юноша переоделся и прошел к столу. На красивой деревянной столешнице стояло множество вкусных блюд. Мама с Мизуки приступили к трапезе. Крупный Каору Ямамото внимательно осмотрел каждого, кто сидел в столовой, а затем приступил к трапезе со всеми. Дайске не раз замечал смущенный взгляд Мизуки на себе, это явно радовало обоих. Иногда Уннава специально, но притворялся, что нечаянно, касался руки девушки, когда тянулся за едой, а Мизуки этот флирт нравился, и она охотно трогала юношу в ответ. Дальше Дайске потянулся за очередным онигири, которые, кстати, были невероятно вкусными, особенно если учитывать, что юноша последние три дня ел только свою собственную (крайне невкусную, но питательную) стряпню, закуски в тавернах, пил воду, перебивался одной рюмкой саке сегодня за столом, а также несколькими пиалами или десятками пиал саке вчера, парню стало совсем плохо. В глазах помутнело, руки, веки, да все тело Дайске потяжелело…

Последнее, что услышал юноша: «Крепкий парень, удивительно долго держался…» – сказала мама Мизуки, пока Уннава с грохотом валился на пол…