Гробница тирана

4

Сыграю на укулеле?

Не надо меня потрошить

Нет так нет

– А, – тихо проговорил Дон. – Так вот что воняет.

– Вы вроде сказали, что они охотятся парами, – сказал я.

– Или тройками, – проскулил фавн. – Иногда тройками.

Эвриномы рычали, извиваясь, но оставаясь в недосягаемости от клинков Мэг. У меня за спиной Лавиния вручную заряжала манубаллисту – щелк-щелк-щелк, – но с таким оружием быстро не управиться, и ждать ее можно было до следующего вторника. Хейзел вытащила из ножен лязгнувшую спату. Тоже не лучшее оружие для ближнего боя.

Мэг, похоже, не могла решить, что ей делать: броситься в атаку, стоять на месте или рухнуть от усталости. Милая упрямая девочка, да благословят ее боги, по-прежнему держала под мышкой макет Джейсона, который в битве ей только помешает.

Я потянулся за оружием – и нащупал укулеле. А почему нет? Выглядит не многим смешнее, чем спата или манубаллиста. И хотя мой нос пострадал от удара подушки безопасности, на обонянии это, увы, никак не сказалось. Вонь, которая исходила от гулей, смешалась с запахом жвачки, отчего мои ноздри пылали, а глаза слезились.

– ЕДА, – проговорил первый гуль.

– ЕДА! – согласился второй.

В их голосе было столько радости, словно мы их любимое блюдо, по которому они успели соскучиться.

Хейзел очень спокойно сказала:

– Ребята, мы уже бились с этими тварями. Не дайте им себя поцарапать. – Судя по ее тону, она имела в виду конкретное и весьма устрашающее событие.

Я вспомнил, как в Лос-Анджелесе Лео Вальдес рассказывал нам, что Лагерь Юпитера сильно пострадал и понес большие потери в последней битве. И теперь я начал понимать, насколько все серьезно.

– Никаких царапин, – кивнул я. – Мэг, держи их на расстоянии. Попробую спеть.

Мой план был прост: наиграю скучную мелодию, убаюкаю монстров до одури, чтобы затем убить – спокойно и цивилизованно.

Но я недооценил, насколько сильно эвриномы ненавидят укулеле. Стоило мне заявить о своих намерениях – как они с воем бросились на нас.

Я попятился и с размаху рухнул на гроб Джейсона. Дон завизжал и съежился. Лавиния продолжала заряжать манубаллисту. Хейзел вопила:

– Отойдите!

Но я в тот момент не понимал, чего она хочет.

Мэг рванулась в бой: отрубила одному гулю руку, попыталась сбить с ног другого, но двигалась она медленно, да и с макетом под мышкой могла нормально сражаться лишь одной саблей. Если бы гули захотели ее убить – ей было бы не сдобровать. Но монстры проигнорировали Мэг, явно намереваясь не дать мне опять ударить по струнам.

Музыканта каждый норовит обидеть.

– ЕДА! – вопил однорукий гуль, потянувшись ко мне оставшимися пятью когтями.

Я постарался втянуть живот. Правда постарался.

А все проклятый жирок! Будь я в своей божественной форме, когти гуля ни за что не достали бы меня. Были бы при мне мои бронзовые кубики – я бы посмеялся над любым монстром, протянувшим ко мне свои лапы. Но, увы, тело Лестера снова меня подвело.

Рука эвринома скользнула по моему торсу, как раз под укулеле. И кончиком среднего пальца – едва заметно – провела по животу. Коготь прорезал футболку и словно тупой бритвой царапнул кожу.

Я качнулся в сторону и свалился с гроба Джейсона, чувствуя, как теплая кровь потекла за пояс.

Хейзел с воплем перемахнула через гроб и воткнула спату эвриному прямо в ключицу, сотворив первого в мире гуля на палочке.

Эврином заорал и, подавшись назад, вырвал спату из руки Хейзел. Рана, нанесенная клинком из имперского золота, дымилась. А затем – тут придется сказать как есть – монстр взорвался, разлетевшись на дымящиеся крошащиеся комки пепла. Спата, звякнув, упала на каменный пол.

Второй гуль остановился и повернулся к Мэг: еще бы, каждый на его месте поступил бы так же, если бы его резанула мечом по бедру надоедливая двенадцатилетняя девчонка. Но услышав крик товарища, он переключился на нас. У Мэг появилось преимущество, но вместо того, чтобы напасть на монстра, она оттолкнула его и бросилась ко мне, превратив скимитары в кольца.

– Ты как? – спросила она. – О НЕТ! У тебя кровь! Ты же сказал «никаких царапин» – но у тебя царапина!

Я не знал, умиляться ее беспокойству или обидеться на то, каким тоном она мне выговаривала:

– Я не специально, Мэг.

– Ребята! – крикнула Лавиния.

Гуль вышел вперед и встал между Хейзел и ее упавшей спатой. Дон старался съежиться как можно сильнее. Лавиния все еще заряжала манубаллисту. Мы с Мэг были зажаты между стеной и гробом Джейсона.

И только безоружная Хейзел теперь стояла между эвриномом и его обедом из пяти блюд.

Монстр зашипел:

– Вам не победить. – Его голос изменился: он стал ниже, громкость и тональность его все время менялись. – Вы присоединитесь к своим товарищам в моей гробнице.

В голове у меня пульсировала боль, живот ныл, и я не понимал, о чем он говорит, но Хейзел, кажется, понимала.

– Кто ты? – требовательно спросила она. – Может, хватит прятаться за монстрами? Покажись!

Эврином моргнул. Его мутные белые глаза вспыхнули пурпуром, словно окрашенное йодом пламя.

– Хейзел Левеск. Уж кто-кто, а ты должна понимать, насколько зыбкая граница отделяет жизнь от смерти. Но не бойся. Тебе и твоему любимому Фрэнку я приготовил у себя особое место. Из вас получатся великолепные скелеты.

Хейзел сжала кулаки. Когда она обернулась, лицо у нее было почти таким же устрашающим, как у гуля.

– Отойдите, – приказала она. – Как можно дальше.

Мэг фактически оттащила меня к переднему краю гроба. Мне казалось, что живот мой застегнут на раскаленную молнию. Лавиния схватила Дона за ворот футболки и потянула туда, где было безопасней трястись от страха, сжавшись в комок.

Монстр усмехнулся:

– И чем ты собираешься сокрушить меня, Хейзел? Вот этим? – Он пинком отбросил спату в темный коридор. – Я призвал еще больше нежити. Скоро она будет здесь.

Я поднялся, превозмогая боль. Бросить Хейзел на произвол судьбы я просто не мог. Но Лавиния положила руку мне на плечо.

– Стой, – тихо проговорила она. – Хейзел справится.

Надеяться на это было просто смешно, но, к своему стыду, я остался на месте. Теплая кровь пропитала мое белье. Во всяком случае, я надеялся, что это кровь.

Эврином вытер слюну когтистым пальцем:

– Если не хочешь бежать, оставив здесь этот славный гроб, можешь сдаться. Под землей мы сильны, дочь Плутона. Слишком сильны для тебя.

– Правда? – Голос Хейзел звучал спокойно, словно она вела обычный разговор. – Сильны под землей, значит. Я это учту.

Туннель задрожал. В стенах появились трещины, камень изрезали зигзаги расселин. Вдруг из земли, прямо в том месте, где стоял гуль, взметнулся вверх неровный каменный столб, который пригвоздил монстра к потолку, и он разлетелся облаком стервятничьих перьев.

Хейзел посмотрела на нас так, будто ничего особенного не случилось:

– Дон, Лавиния, возьмите это… – Она с трудом заставила себя посмотреть на гроб. – Унесите его отсюда. А ты, – указала она на Мэг, – пожалуйста, помоги своему другу. У нас в лагере есть целители, которые умеют лечить царапины гулей.

– Погоди! – сказал я. – Ч-что это такое было? Его голос…

– Я уже видела, как подобное происходит с гулем, – мрачно ответила Хейзел. – Позже все объясню. А теперь идите. Я вас догоню. – Я хотел было возразить, но Хейзел покачала головой. – Я просто найду свой клинок и удостоверюсь, что ни одна из этих тварей не сможет подкрасться к нам сзади. Идите!

Из свежих трещин в потолке посыпались камешки. Может, нам и правда стоит поторопиться. Опираясь на Мэг, я заковылял по туннелю. Лавиния и Дон тащили гроб Джейсона. Боль мучила меня так сильно, что даже не было сил крикнуть им, чтобы они несли его как диван.

Когда мы прошли футов пятьдесят, туннель позади нас затрясся сильнее прежнего. Я оглянулся, и мне в лицо полетели обломки.

– Хейзел? – позвала Лавиния, вглядываясь в клубящуюся пыль.

Через мгновение появилась Хейзел Левеск, с ног до головы покрытая сверкающей кварцевой крошкой. У нее в руке светилась спата.

– Я в норме, – заявила она. – Но этот тайный ход теперь заблокирован. А сейчас, – она указала на гроб, – не хочет ли кто-нибудь рассказать мне, кто там?

Я совершенно не хотел ничего ей рассказывать. Ведь я только что наблюдал, как Хейзел пригвоздила своего противника к потолку.

И все же… Ради Джейсона я должен это сделать. Хейзел была его подругой.

– Там Джейсон, – сказала она, словно кто-то шепнул ответ ей на ухо. – О боги.

Она подбежала к гробу. Рухнула на колени, уронила руки на крышку. И горестно всхлипнула. Она наклонила голову и, не издавая ни звука, задрожала. Ее локоны чертили на покрытом кварцевой пылью полированном дереве изогнутые линии, похожие на сейсмограмму.

Не поднимая головы, Хейзел пробормотала:

– Мне снились кошмары. Корабль. Человек на коне. И… и копье. Как это произошло?

Я постарался все объяснить. Рассказал ей, как был низвергнут в мир смертных, о наших с Мэг приключениях, о битве на яхте Калигулы и о том, как Джейсон погиб, спасая нас. Пока я говорил, ко мне вернулись боль и ужас пережитого. Я вспомнил, как резко пахли озоном духи воздуха, вихрящиеся вокруг Мэг и Джейсона, как впивались мне в запястья стяжки-наручники, вспомнил беспощадного Калигулу и его радостный крик «Тебе не уйти от меня живым!».

Все это было настолько ужасно, что я тут же забыл о мучительно ноющем порезе на животе.

Лавиния смотрела под ноги. Мэг изо всех сил зажимала мне рану запасным платьем из рюкзака. Дон разглядывал потолок, где прямо над нами ползли зигзаги новых трещин.

– Простите, что вмешиваюсь, – сказал фавн, – но, может, договорите снаружи?

Хейзел прижала пальцы к крышке гроба:

– Я так зла на тебя. За то, как ты поступил с Пайпер. И с нами. За то, что не дал нам помочь. О чем ты только думал!

Я не сразу понял, что она обращается не ко мне. Она говорила с Джейсоном.

Хейзел медленно встала на ноги. Губы у нее дрожали. Она выпрямилась, словно усилием воли подняла внутри себя кварцевые колонны – опору для костей.

– Я помогу вам нести, – сказала она. – Вернем его домой.

Мы шли молча, с головы до ног покрытые пылью и пеплом, оставшимся от монстра. Более мрачных носильщиков гроба мне еще не приходилось встречать. Лавиния, которая держала гроб спереди, неловко двигалась в своих доспехах и время от времени поглядывала на Хейзел, смотрящую прямо перед собой. Хейзел, похоже, даже не заметила пера, прилипшего к ее рукаву.

Мэг и Дон держали гроб сзади. После аварии у Мэг вокруг глаз налились синяки, и теперь она напоминала большого безвкусно одетого енота. Дон то и дело вздрагивал и наклонял голову влево, словно пытался услышать, что говорит левое плечо.

Я ковылял за ними, прижимая к животу запасное платье Мэг. Кровотечение вроде бы прекратилось, но рана все так же болела, кожу жгло. Я надеялся, что Хейзел не ошиблась и целители сумеют меня вылечить. Перспектива пополнить ряды массовки в сериале «Ходячие мертвецы» меня не очень-то прельщала.

От спокойствия Хейзел мне было не по себе. Наверное, лучше бы она кричала и швырялась в меня вещами. Ее горе давило на меня – это была ледяная тяжесть горы. Когда стоишь рядом с горой, закрыв глаза, не видя и не слыша ее, ты все равно чувствуешь ее: невероятно тяжелую, могучую земную силу, настолько древнюю, что даже бессмертные боги рядом с ней чувствуют себя мошками. Мне было страшно представить, что будет, если чувства Хейзел выплеснутся наружу словно лава из жерла вулкана.

Наконец мы оказались на свежем воздухе. Мы стояли на каменном выступе примерно на середине склона, под нами раскинулась долина Нового Рима. В сумерках холмы окрасились в фиолетовый цвет. Прохладный ветер доносил до нас запахи дыма и сирени.

– Ого! – восхищенно сказала Мэг.

Все было в точности как я помнил: Малый Тибр, кажущийся сверкающей изогнутой лентой, нес свои воды по дну долины и впадал в синее озеро в том месте, где на теле лагеря мог бы располагаться пупок. На северном берегу озера стоял Новый Рим – уменьшенная копия столицы империи.

Памятуя о битве, которую упоминал Лео, я рассчитывал увидеть город в руинах. Но издалека, в свете угасающего дня, все казалось обычным: белые здания с красной черепицей на крыше, Сенат, Большой цирк и Колизей.

На южном берегу располагалась Храмовая гора, где находились всевозможные храмы и монументы. На вершине, затмевая собой другие святилища, возвышался храм моего отца – свидетельство его непомерного самолюбия: храм Юпитера Оптимуса Максимуса. Не знаю, возможно ли это, но мне казалось, что Юпитер – его римское воплощение – был еще более невыносим, чем Зевс – его первоначальная греческая форма. (И да, мы, боги, обладаем множеством воплощений, потому что вы, смертные, все время по-разному нас представляете. Знали бы вы, как это раздражает!)

Раньше Храмовая гора меня бесила, потому что мое святилище не было самым большим. Ведь очевидно, что оно должно быть самым большим. Но теперь мне не хотелось смотреть на нее по другой причине. При виде нее я думал лишь о макете, который несла Мэг, и о блокнотах в ее рюкзаке (в них были наброски Джейсона Грейса, желавшего преобразить Храмовую гору). По сравнению с пенопластовой горой Джейсона, с приклеенными домиками из «Монополии» и подписанными вручную храмами, настоящая гора казалась недостойной богов. В ней не было доброты Джейсона, его страстного желания почтить каждого бога, не обойдя никого стороной.

Сделав над собой усилие, я отвернулся.

Прямо под нами, примерно в полумиле, располагался и сам Лагерь Юпитера. Стены с кольями, смотровые башни, траншеи, аккуратные ряды казарм, вытянувшиеся вдоль двух главных улиц, – все говорило о том, что перед нами типичный римский лагерь, такой мог бы встретиться в любой части древней империи в любой момент долгого процветания Рима. Римляне всегда строили свои крепости одинаково – не важно, на сколько они собирались в них обосноваться: на ночь или на десять дней, – так что, увидев один лагерь, ты, считай, повидал их все. Даже если проснешься посреди ночи и тебе придется двигаться в полной темноте, ты будешь точно знать, где что находится. Конечно, когда я посещал римские лагеря, я обычно проводил все время в палатке полководца, бездельничая и поедая виноград, совсем как тогда, с Коммодом… О боги, зачем я только мучаю себя этими воспоминаниями?!

– В общем, – голос Хейзел вернул меня в реальность, – когда доберемся до лагеря, скажем, что все было так: Лавиния, ты пошла к озеру Темескал по моему приказу, потому что увидела, как катафалк свалился с дороги. Я оставалась на посту, пока меня не сменили, затем отправилась на помощь, решив, что тебе может грозить опасность. Мы победили гулей, спасли этих ребят и так далее. Ясно?

– Да, кстати… – перебил ее Дон. – Вы ведь теперь и без меня справитесь? Вы же не хотите лишних вопросов. Так что, может, я потихоньку пойду…

Лавиния выразительно посмотрела на него.

– Ладно, побуду с вами, – поспешно добавил он. – Рад помочь и все такое.

Хейзел покрепче ухватилась за ручку гроба:

– Не забывайте, что мы почетный караул. Пусть мы все в грязи – мы обязаны исполнить свой долг. Мы возвращаем домой павшего товарища. Вам понятно?

– Да, центурион, – смущенно проговорила Лавиния. – И, Хейзел… Спасибо.

Хейзел поморщилась, словно жалея, что дала слабину.

– Когда дойдем до принципии… – ее взгляд остановился на мне, – наш божественный гость расскажет командирам, что случилось с Джейсоном Грейсом.