Глава 34

Всегда недоумевал над одним моментом в истории — ну вот как Александра Второго какой-то студент бомбой-самоделкой хлопнуть смог? Как прорвался? Ну да, нападающий был не один, царь тоже жестко затупил, но все равно? Оказалось, нравы в те времена были куда проще. Наивность народа тоже поражала. Нет, совсем недостаточно знать о истории «МММ», это надо увидеть своими глазами.

В моем случае — скромный трехэтажный особнячок в особом «гостевом» районе Петербурга. Из тех, что снимают понаехавшие на время благородные, решившие пожить полгодика-год в культурной столице. Те, кто имеют здесь городские дома в собственности, брезгуют жить с такими понаехами, поэтому для гостей выделено довольно немало места.

Итак, о чем это я? Ах да, наивность, расслабленность, раздолбайство. Поневоле начинаешь понимать внутреннего лорда, для которого тактика «напролом» работала всю жизнь. А зачем изощряться, когда ты напором шокируешь возможного противника… насмерть?

Так вот, у дома, куда увезли Арию фон Аркендорф, охраны не было. Лишь стоящий на крыльце мужчина, ничем по одежде не отличавшийся от тех, кто был на складе. Только без ружья и причесанный.

Первое, что он сделал при виде подкатившего к крыльцу Егора — так это сбежал по ступенькам и раскрыл дверь с моей стороны, угодливо улыбаясь и заглядывая внутрь. Вторым — изумленно раскрыл глаза при виде мокрого трясущегося водителя. Третьим — издав утробный звук от наличия лезвия ножа в солнечном сплетении, был затащен мной внутрь.

— Всё, Егорушка, езжай отсюда куда глаза глядят, — сказал я буквально выцветшему водителю, чьи вытаращенные глаза смотрели на меня через зеркало заднего вида, — Будь здоров.

Наскоро протерев испачканную руку о камзол свежеубитого, я покинул машину, тут же тронувшуюся с места.

Итак, что у нас внутри? Там, по словам водителя, которому я верил, было четыре служанки, одна повариха, трое благородных и пятерка очень особых гостей по мою душу. Да, всё-таки по мою.

— «Какой план, Кейн?», — Кристина удивила меня серьезным тоном.

— «Зайду и всех убью», — поднимался я по ступенькам, — «Кроме женщин»

— «Ты идиот!», — тут же нервно припечатали меня, а затем добавили с оттенком отчаяния, — «Но лорд полностью одобряет всё, что ты делаешь! Почему?!»

— «Потому что ты демон в книге, а он профессиональный вламыватель в чужие дома, убийца и стрелок?»

— «Дай я хоть заклинание подготовлю! Хорошее!»

— «Нет, у меня и так всё уже внутри всё тянет. Готовься быть Щитом».

Дверь открыта, зачем её закрывать с охраной снаружи? Правильно, незачем. Ключей-то на всю орду не напасешься. Спокойно захожу, осматриваю пустой холл с лестницей наверх. Невнятные женские голоса что-то бубнят из прохода налево, справа у нас пустой обеденный зал. Значит, мне наверх. Аккуратно ставлю дробовик в уголок к зонтикам. Сейчас он будет скорее опасен, чем полезен.

Ревнители совсем не зря обучаются владению оружием, которое можно держать одной рукой. Вторая всегда лежит на чернокниге.

Домик маленький, нищенький, всего на полтысячи квадратов, так что особо тут не разгуляешься. Иной, кстати, снять поспешно сложно, а те, кто сюда вселился, очень спешили. Не то чтобы это имело особое значение, просто становится понятно, почему молодой человек лет двадцати пяти и насквозь аристократичного вида, сидит, скучая, в биллиардной перед кабинетом, из которого раздаются раздраженные голоса. Довольно громко раздаются, поэтому молодой человек не слышит моего приближения. Он вообще старается утонуть вниманием в газете и чашке кофе, демонстрируя скуку.

— Здравствуйте, — очень негромко произношу поднявшийся по лестнице я, продолжая неторопливо шагать к сидящему. Походка расслаблена, рука в кармане, на лице улыбка. Очень… казуально.

Люди — рабы стереотипов. Мы живем в обществе, неосознанно подчиняясь гармонии нашего общего стада. Мозг запоминает, фиксирует и автоматически применяет множество ритуалов и изученных механик. Продавщица в магазине — она же человек, не так ли? Но для нас лишь некрасивая функция, которая проводит считывателем по штрих-кодам набранных товаров, а затем набирает сумму на клавиатуре, чтобы с нашей карточки списались деньги. Кондуктору нужно показать проездной, врачу уступить дорогу, перед женщиной открыть дверь.

На звук голоса нужно поднять голову, подставляя глаз под удар узкого лезвия. Но ты его не замечаешь, потому что наработанные социальные механизмы побуждают тебя первым делом оценить идущего к тебе с протянутой рукой человека как социально активный, но безопасный элемент, инициирующий диалог.

А вот теперь мне хочется совершить нечто категорически неприемлемое в любом адекватном социуме — взять чужую чашку крепкого и вкусного кофе, отхлебнуть, а затем нагло прислушаться к разговору на повышенных тонах за дверью. Молодой человек, точнее, его останки, еще трясутся мелкой дрожью, откинув голову с торчащим из глаза ножом.

Причина у происходящего, как и у моей безжалостности, очень проста. Я шел за Арией фон Аркендорф, рассчитывая сразиться со львом, а на деле столкнулся с последствиями действий смешной мыши. Она как раз за дверьми.

— Офец, ну фватит! Тут… пофторонние!

— Нет, не хватит! Ты кретин! Полный, безответственный, неудачливый кретин! Знаешь, что такое Аркендорф, кретин?! Это практически отдельное государство!

— Фвефарцы бы нифо…

— Заткнись, кретин! То, что ты младший и то, что тебя растили как будущего ревнителя, совсем не искупает пробелы в знаниях! Тем более в актуальных, идиот! Ты брата просил дать тебе сводку по баронству! Просил? Просил же, скотина?!

— Фа!

— Так какого лешего мне в дом привозят баронессу, кретин?!! Это международный скандал!! Нашему роду проблем мало?! Как ты до такого додумался вообще?!

— Я… я не фитал бумаги! Она офказалафь от пофта лифера, фаже не фтала уфастфофать! Как и эфот уфлюдок!

— А ты радостно влез, как только назвали твоё имя! Схватил подачку, как голодный пёс кость! Позорище! Все, что ты делал в этом городе — сплошной позор на мою голову!

Отхлебываю кофе. Знатная сцена. Семья баранов эти Ренеевы, иначе и не скажешь. Правда, злость всё равно кипит. Холодная, но обжигающая. Но трофейного кофе еще много.

Отец и сын продолжают склоку, причем, как понимаю, при посторонних. Кто эти посторонние — понятно, та самая пятерка, которую наняли, вроде бы, по мою душу. Поэтому я сижу рядом с уже остывающим молодым человеком и вслушиваюсь в ругань. Позиция довольно удобная — могу прострелить голову любому, кто выйдет из дверей кабинета, но надо бы знать, что за «специалистов» привёз с собой князь Ренеев. И где сейчас сама Ария.

Хотя… нет, подожду. Вкусный кофе. Крепкий и горький.

— Куда пошёл?!!

— Оф…

— Заткнулся! Сел около неё и сидишь! Первое, что баронесса должна увидеть — это твоё лицо, придурок! И ты будешь её убеждать в том, что мы её спасли так, как будто от этого зависит твоя жизнь. Это будет правдой, сын. Когда ты её сюда притащил — ты подвел меня последний раз…

— Оф-фец!!

— Ты еще не понял? После краха в академии твоя жизнь не представляет никакой ценности! Все, что у тебя есть — это чернокнига! И я её заберу назад… только попробуй меня подвести еще хоть в какой-то малости! А теперь заткнулся! Сидишь и молишься, чтобы я выпутал нас из всего этого, мерзавец! А теперь к вам, судари мои…

Я насторожил уши, допивая кофе. Наконец-то что-то интересное!

Разговор было не очень четко слышно, потому что отвечающие графу «судари» говорили приглушенными голосами. Вскоре стало понятно почему — на людях была надета специальная защита против… электричества. Эти пятеро, вооруженные короткими дубинками, ранее должны были меня отмутузить в фарш, чтобы потом Ренеев-младший добил останки магией, но теперь у князя родилась другая мысль — когда меня доставят из ловушки, устроенной в доках, то эти пятеро молодцев должны отмудохать меня по другой причине. Как ворвавшегося в дом князя разбойника, у которого (и его людей) доблестный аристократ отбил несчастную баронессу.

Какая прекрасная идея.

Только у меня кончился кофе. И терпение. Молодой на диване, князь, судя по всему, не вооружен и вообще ничего не предполагает, пятеро амбалов в чем-то вроде резиновых сплошных комбинезонов и у них есть дубинки, твердые и короткие. Можно приступать. Не стоит искушать время, по моим следам могут прийти. Тут же есть магия.

Вхожу расслабленно и с улыбкой, точно также как подходил к брату нашего Юры. Всё, чего я хочу добиться от подобного поведения — секунды, а может, парочки, для оценки ситуации. Они у меня есть, потому что никто не ждёт испанскую инк… извините, нервы. Конечно же, я имел в виду молодого и слегка окровавленного человека в камзоле, чьи полы прикрывают два револьвера в руках.

Четверо у стены, стоят в ряд, как хорошо вымуштрованные солдаты. Странная броня, сильно напоминающая обмундирование мастеров по взрывному делу — дутая, серая, упругая. Пальцы у перчаток толстые, размером с сардельки, использовать такими обычное оружие невозможно. Седой худощавый человек за столом, острые глаза, острый нос, залысины, он еще не понял, кого видит. Его руки на столе, они пусты. Пятый «серый» стоит у окна, разворачивается ко мне. Тоже условно безопасен. А вот Юрий, молодой, горячий, взвинченный, сидящий на диване возле беспамятной Арии, он, этот молодой человек, как и полагается всем горячим молодым людям — вооружен. Плюс имеет гримуар, которым умеет пользоваться. Первая пуля ему.

Звука выстрела как такового нет. Револьверы вообще не то оружие, из которого надо палить залихватски, но можно, если расстояние смешное, а целей много. Так что я стреляю так, что грохот от двух опустошаемых барабанов сливается в одну короткую злую трель.

Голову Юрия откидывает назад, проделывая вместо носа дырку, с выходным отверстием во весь затылок. Мозг парня красиво разбрызгивается на портьеру. Следующие две пули в графа, но там что-то не так. Остальные распределяю по здоровякам в серой резиновой броне.

И…

…падаю на одно колено, извлекая из голенища «Рубикон». Я еще ничего не понял, но действую на автомате, отправляя по две пули в головы каждого из присутствующих. На всех магазина не хватает, поэтому человеку у окна, уже начавшему ко мне двигаться, ничего не достается.

Даже успеваю подняться, отбрасывая опустошенный пистолет. И улыбнуться.

А что еще остается, когда все выжили? Графа защитила… магия? Я видел короткие проблески чего-то, напоминающего силовое поле, в десятке сантиметров от его лица, когда в него летели пули. Его людям хватило защиты костюмов, не полностью, вон как стонут, а парочка даже упала и неловко пытается подняться, но ран нет, точно.

Фиаско.

Стоявший у окна богатырь в серой броне бросается на меня, растопырив руки, но мне достаточно лишь отшагнуть в сторону, одновременно активируя перед собой Щит, чтобы отбросить тяжеленного мужика прямо на его ошеломленных коллег. Физика тут, конечно, курит в углу, но не могу сказать, что этому не рад. Тяжелые мягкие фигуры, бормоча проклятия, возятся в углу, а я стою и смотрю в глаза князю.

— Юрка… — бормочет тот в прострации, — Ты Юрку… убил.

— Определенно убил, — соглашаюсь я. Сложно спорить, вон тело лежит, воспитанно закинув простреленную голову на изголовье дивана и не особо пачкая лежащую баронессу. Прямо как у его второго брата. Первый таким аккуратным не был. Хотя, тут стоит уточнить, — Не только его, конечно, Ваше Сиятельство.

Князья, графы, они как в 18−19-ых веках тут. Есть, конечно, мощные феодалы, но есть и просто носители громкого титула с небольшими земельными владениями. Вроде Екатерина Вторая любила княжить каждого, кто ей интересно вставил. Так и сидящий в шоке человек, с непониманием таращащийся на меня. Он, конечно, богат, влиятелен и известен, но на владетеля территории соразмерной с государством Европы не тянет совершенно, иначе бы его семья на протяжении поколений не ввинчивалась в разные авантюры…

— Всем стоять! — неожиданно ожил пожилой человек, сидящий за столом. Его взгляд приобрел осмысленность, а вот голос, наоборот, охрип, — Что… ты… имел… в…

— Я всех убил, — Щит продолжаю держать перед собой, — Убью и вас, князь. Не стоило вам лезть в это дело…

— Кого… всех? — бледнеет Ренеев. Его люди, поднявшись на ноги, дисциплинированно ждут. В их руках действительно есть толстые дубинки. Однако…

— Всех, — повышаю градус интриги я, — Кроме поварих. И водителя.

На самом деле болтаю, чтобы выиграть время. Бить или бежать? Второе нельзя, человек бросит все силы на мое устранение, в долги залезет, душу продаст. Значит, бить. А чем? Огнестрел неэффективен, нож в рукаве кажется шуткой, электричество… не годится. Заклинания? С этим проблемы. Нет у меня в рукаве «первого набора» достаточно мощной магии, чтобы поразить людей через эти костюмы. Да и опасно убирать Щит. Нужно отдать инициативу. У меня есть план. Последнее даже радует, потому что именно у меня, а не у рефлексов Эмберхарта.

— Как… всех? Андрюшку… тоже? И… Василия? — картина мира у человека явно трещит по швам, а его бронированные подчиненные глухо ропочут.

— Не уверен насчет «всех», — честно отвечаю я, — Но если у вас только трое сыновей, то я сегодня добрался до мозга каждого из них, Ваше Сиятельство. Удивительно, он даже у Юрки обнаружился…

Предельно жестокие слова заставляют человека схватиться за сердце. Да, тут люди гораздо мягче, чем в моем мире, более наивны, доверчивы и… душевны, что ли. Я могу сильно злиться на эту семейку идиотов, влезших в чрезвычайно важную операцию государства, могу беситься за Арию, но сейчас даже слегка сочувствую. Увы, у меня нет способа убить князя, не выведя его из себя.

— Взять… его! — страшно хрипит старик, простирая ко мне руку. Его глаза вытаращены, а рот издает почти нечленораздельные звуки, брызгая слюной, — Взять… его!

Пятеро массивных туш тут же устремляются ко мне, толкаясь и занося дубинки над головами.

Дождавшись, когда бойцы начнут обходить полусферу моего щита, отключаю его, отпуская гримуар, а сам вновь падаю на одно колено, убирая голову с пути дубинок. Мне, конечно, достается несколько слабых тычков, но люди в резиновой броне, сгрудившиеся надо мной, мешают друг другу. А я получаю возможность к ним прикоснуться…

И подержаться.

— Вы чего замерли, ироды?! — срывается на визг вскочивший из-за стола князь.

— Умерли они, Ваше Сиятельство, — вежливо говорю я, поднимаясь и толкая стоящую к князю спиной фигуру. Та падает и разбивается… наполовину. Промораживал я хлопцев в районе живота и груди, быстро, лишь бы только легкие схватились. Человек с наглухо промороженными легкими жить не умеет.

Красно-серебристое крошево с серыми нотками кристаллизованной резины засыпает пол вокруг меня. Легко узнаваемое, насколько я знаю.

— Сильвер… хейм, — бормочет аристократ. Его руки трясутся как у запойного алкоголика.

— Повторюсь, — я встаю напротив князя, между нами метров пять частично запачканного паркета, массивный стол и море наконец просыпающейся в человеке ненависти, — Вы влезли в очень крупную игру. Даже без моей помощи в течение пары часов ваше семейство бы казнили…

— Сдохни, выродок!!! Огненная плеть Макабра!!

Я принимаю на Щит вражескую магию. Она куда серьезнее того, что могут студенты-ревнители. Эта пламенеющая нить, с оттяжкой бьющая по моей защите, того же уровня опасности, что и демонстрируемые Арией заклинания. А у нее, опять же, специальный огненный гримуар.

— Выброс Харатаса!

— Изъян Валитура!

— Гнев Альтиды Веритас!

— Огненная плеть Макабра!

Обезумевший князь долбит в Щит одним заклинанием за другим, он размахивает правой рукой, левой направляя на меня свою чернокнигу. Я стою, морщась от последствий разбрызгиваемых о щит опасных энергий, почти скрытый ими от противника. На этом расчет и строился — я планировал вывести его из себя до такой степени, чтобы аристократ начал осыпать меня заклинаниями, не считаясь ни с чем. Со своей непривычной к подобному энергетикой, к примеру.

Только вот дальше все идет не по плану. Почти до конца, да, сквозь вспышки магии я вижу лицо буквально изнемогающего человека, которому шаг до могилы, но что-то помогает князю выдать последнюю вспышку ясности ума.

— Думаешь, я тебя не уничтожу, мерзавец?! — кричит старик, выставляя перед собой трясущийся Щит своей книги, внезапно начавшей наливаться сиянием, — Мы все умрем! Сынки, я за вами!! Кантата разре…

— Шар Ашара!

— «Нет!!!»

Да, Фелиция. Прости, я верю в твой Щит, но совершенно не верю в возможности Арии фон Аркендорф пережить то, чем решил ударить напоследок князь. А ведь это что-то особенное…

Но я быстрее. Сформированная полупрозрачная сфера летит во врага, а я, вместе с вернувшимся мне в руку гримуаром Горизонта Тысячи Бед уже прыгаю к дивану с мертвым дурачком и живой баронессой. Заслонить, встать между Ренеевым и красноволосой…

Но это оказывается лишним маневром. Шар Ашара, странное и запрещенное заклинание, оно первым делом врезается в сияющую чернокнигу, удерживаемую князем. И пускает её на конфетти, радостно взрывающиеся в разные стороны. А затем приходит черед самого аристократа, но…

— Что это? — онемевшими губами бормочу я, наблюдая, как старика разматывает на длинные широкие ленты, красиво разлетающиеся по кабинету.

— «Дурак! Кретин! Придурок! Идиот!!»

Шар за несколько секунд превратил князя в многометровую отвратительную ленту, легшую новым слоем обоев по стенам, портьерам и потолку комнаты, а затем звучно и как-то смешно лопнул, извергнув из себя радужные искорки. Я в обалдении наблюдал за происходящим. Недолго, потому что под ногами у меня неожиданно раздалась человеческая речь.

— Что… что произо… шло? — спросили меня губы. Губы на ленте из человеческой плоти и кожи. Чуть выше их удивленно моргал глаз Ренеева, разделенный с губами полоской редких волос с его затылка, — Чтоооо…???

Я с силой топнул ногой, превращая жуткую говорящую штуку в лепешку и разрывая тем самым ленту. Спустя секунду после этого вся эта мясная многометровая конструкция, облепившая стены и потолок, с влажными шлепками осыпалась вниз, наполняя воздух удушливым смрадом, которого до этого момента не было.

Отвратительно. Странно. Совершенно не объяснимо.

И отсюда пора сваливать!

— У меня только что появилось множество вопросов, — твердо сказал я, подхватывая Арию фон Аркендорф на руки, — И я собираюсь получить на них ответы!

Ах да, убрать за собой… магия для лечения ревматизма, подогревающая в комнате воздух. Отличное заклинание против сверкающего серебристыми искорками ледяного крошева.

— Согревание костей Таффильда!

Загрузка...