Грань человечности

Глава 11. Побег

Выбравшись наружу, Захар, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, быстро вышел с территории части. Лес за воротами уже не казался таким угрожающим. Когда деревья скрыли вход на территорию, леснику стало спокойнее, но он не останавливался, пока не дошел до опушки. Там он опустился на колени, набрал полные ладони снега и растер лицо. В висках еще стучало, но дыхание уже начало успокаиваться. Рука наткнулась на что-то, и Захар выдернул из носа трубочки, скрученные из газет, с отвращением отшвырнув их в сторону. Дышать сразу стало легче. Чистый воздух наполнил легкие и показался невероятно вкусным.

Надышавшись, лесник осмотрел свое имущество. Все было на месте. Если бы не это, да не бумаги за пазухой, он решил бы, что сам поход по подземелью ему причудился. А так он не мог с уверенностью сказать, что из пережитого было реальностью, а что – плодом воспаленного воображения. По крайней мере, зарубки на топоре говорили о том, что он им определенно орудовал. М-да. Дела.

Он посмотрел через плечо назад, и ему вновь стало не по себе. Сплюнув под ноги, лесник двинулся в ту сторону, откуда должны были приехать снегоходы.

К воротам монастыря он подошел, когда уже смеркалось. Никто его так и не встретил. Достав из-за пояса топор, он несколько раз сильно ударил по дереву ворот обухом.

– Кого там хер принес? – послышалось с той стороны. – Свои все дома!

Скрипнуло железо, и в воротах открылась узкая смотровая щель.

– Ты?! – голос часового звучал удивленно. Загрохотал засов, и ворота приоткрылись. – Входи, только без глупостей.

За воротами на него уставились темные зрачки стволов пары охотничьих ружей.

– Обрез и топор на землю! – рявкнул один из часовых.

Почему-то его голос под конец сорвался. Захар глянул на мужика исподлобья. Да он боится?!

Лесник молча шагнул вперед, отведя рукой оружие, прошел мимо охраны. Те лишь переглянулись и, выдержав дистанцию, двинулись следом.

Дорогу он, несмотря на многочисленные петляния, запомнил. Чисто визуально. Так и шел, не останавливаясь, сжимая в одной руке топор с иззубренным лезвием.

На этаже, где находился кабинет Андрея, охрана попробовала его догнать, но хватило одного взгляда исподлобья, чтобы они остановились. Да что с ними?

Дверь он открыл ногой. Сидящий на стуле «настоятель» что-то читал при свете керосиновой лампы.

От стука двери он вскинулся, явно намереваясь высказать много берущим на себя подчиненным, и онемел, увидев перед собой Захара. Тот быстрым шагом пересек комнату, остановился в шаге от стола и бросил на него сложенную вчетверо карту.

– Мне нужен мой снегоход, прицеп и оружие.

Андрей молча смотрел на него.

– Ты… вернулся? – выдавил он.

– Да, вернулся и принес тебе твои гребаные бумаги. И теперь жду, что ты тоже выполнишь обещание.

– Э… Да, конечно.

Непонятно почему, но Андрей вел себя совсем не так, как при их последнем разговоре. Он вжался в спинку стула, и испуганно смотрел на лесника. Захар бросил взгляд искоса в висящее тут же на стене зеркало, и едва сдержался, чтобы не вздрогнуть.

Да уж. Перепачканное кровью из разбитого носа и губ лицо, глубокая складка поперек лба, лопнувшие капилляры в безумных глазах… Он бы тоже испугался. Теперь понятно, почему они себя так ведут. Но это пока. А сейчас они очухаются, и тогда…

– Ну! – снова повернувшись к старшему по монастырю, рявкнул Захар. – Я жду!

Андрей, тем временем, начал приходить в себя. Проигнорировав Захара, он потянулся к карте и развернул ее на столе. Придвинул лампу и вперился взглядом в значки и пометки.

Когда он поднял голову, его взгляд изменился, стал таким же, как раньше, во время последнего разговора.

– Ты смотрел карту? – он прищурился.

– А как бы я понял, что это именно то, что нужно?

– Угу. Логично.

Андрей откинулся на спинку стула, сцепил пальцы в замок на животе и покрутил большими пальцами, раздумывая. Резко вскинулся и крикнул в коридор:

– Убейте его!

Захар ждал чего-то подобного. А вот для двух идиотов в коридоре это, судя по их заторможенной реакции, стало неожиданностью. Потому он успел. Резко развернувшись, Захар схватился за ствол поднимающегося ружья и дернул стрелка на себя, одновременно сильным ударом сверху вколачивая топор тому в голову. В следующую секунду он уперся ногой в бедро обмякшего мужика и пихнул его на второго. Обух топора, торчащий в голове дергающегося в агонии товарища, ударил охранника в нос, а тело сбило с ног. Прогремел выстрел, но пуля из задравшегося вверх ствола ударила в потолок, срикошетила и со звоном битого стекла вылетела в окно.

Андрей отскочил назад, переворачивая стул, и запустив руку за спину, но Захар наставил на него коротко обрезанные стволы. Оба курка уже были взведены.

– Даже не думай.

Тот замер.

– Клешни задери! – скомандовал лесник.

Андрей медленно поднял руки вверх. Шагнув вперед, Захар резко ударил ногой, и хозяин монастыря согнулся, держась за пах. Прыгнув ему за спину, лесник выдернул пистолет у того из-за пояса и сунул себе в карман. Схватив за волосы, он дернул что-то шипящего Андрея вверх, разворачивая, и наотмашь ударил его, ломая нос и отбрасывая на пол.

– Что, сука, только с бабами можешь воевать?

Картины, увиденные во сне, стояли перед глазами, как живые, и он едва сдерживался, чтобы не спустить оба курка, уперев обрез в голову уроду.

– Встал! – гаркнул лесник, и Андрей, держась за лицо, поднялся. Из коридора уже слышался топот. Захар дернул старшего к себе, обхватывая рукой за горло, развернул к дверям, стоя у него за спиной и направив стволы обреза в голову заложнику.

– Стоять! – гаркнул Захар. – Ни шагу больше, или я снесу ему башку!

В дверях замерли несколько мужиков с оружием.

– Пушки на пол, быстро! – снова заорал лесник.

Те в смятении замерли.

– Ну! – Захара трясло от бешенства, он вдавил обрез в висок Андрея и нажал.

– Делайте, что он говорит! – просипел тот. – Положите оружие!

Медленно и неохотно, но послушались. На пол легли несколько дробовиков, «Сайга» и потертый АКСУ с увеличенным магазином.

– Ты! – мотнул головой Захар в сторону одного из мужиков. – Поднял калаш и за ремень подал его мне. Слышишь?

Плюгавенький мужичок медленно нагнулся, поднял оружие и, сделав два медленных шага, протянул его Захару в вытянутой руке. Лесник, на пару секунд освободив горло пленника, схватил оружие, быстро забросил его себе за спину и скомандовал:

– А теперь нахер отсюда! Быстро!

Андрей закивал, подтверждая распоряжение Захара.

Мужики, недовольно бурча, задом стали пятиться по коридору.

– Быстрее! – гаркнул Захар, и те, повернувшись, побежали. – Вот и хорошо. – буркнул Захар.

– Не делай этого. Ты не выйдешь отсюда! У меня много людей. – К Андрею начала возвращаться смелость.

– Людей у тебя много, а жизнь одна. – рассудительно проговорил Захар, снимая со шторы плетеный шнур и связывая им запястья пленника. – И, если жить хочешь, – никто ничего не сделает. Ты же хочешь жить, а, Андрюша?

Тот молчал.

– Молчание – знак согласия. Ладно, хорош базарить. Пошел вперед! – Захар подкрепил свой приказ пинком под зад.

Хозяин монастыря что-то промычал и двинулся вперед.

– Где мой снегоход?

– Внизу, в гараже.

– Веди.

Захар быстро нагнулся не без усилия извлек окровавленный топор из головы незадачливого стрелка, обтер лезвие об одежду мертвеца и снова сунул за пояс. Переложил обрез в левую руку, а в правую взял автомат, перекинув ремень через плечо. Он не знал, сможет ли стрелять с одной руки, но твердо решил попробовать при необходимости.

– Как ты прошел? – вдруг спросил Андрей, обернувшись через плечо.

– Прошел куда? – Захару почудился какой-то шум за спиной, и он бросил быстрый взгляд назад. Вроде бы спокойно.

– Как ты смог добраться до бумаг?

– А что до них добираться? – деланно удивился Захар. – Спустился, нашел кабинет главного, взял документы и вернулся.

– Ты врешь! – Андрей даже пустил петуха от волнения.

– А ты откуда знаешь? – Захар пихнул Андрея стволом автомата. Тот молчал, прикусив язык, но было поздно. – Был там, да, урод? Был, не смог пройти и вернулся? Потом людей своих послал туда, да? Да ты, я смотрю, прям вообще людям как отец родной, да, Андрюша?

– Ты… ты видел их? – голос пленника дрожал.

– Видел, – невозмутимо подтвердил Захар.

Они добрались до лестницы. Лесник выглянул вниз, убедился в том, что там никого нет, и пихнул ногой Андрея.

– Видел, да. Они порубили друг друга. У кого-то из них оказалась под рукой саперная лопатка. Крайне неаппетитное зрелище, скажу я тебе.

– Но… Но ты же тоже видел, да?

Захару показалось, что сейчас заложника больше волнует не его текущее положение, а то, что скажет Захар.

– Что именно? Висящих под потолком солдат? Или что?

– И их тоже… – прошептал Андрей. Сглотнул и продолжил: – Я там был давно. Пять или шесть лет назад. Случайно наткнулся на дезертира оттуда. Парень был единственным, кто выжил. Рассказывал мне страшные вещи. Про чертей, демонов, про сошедшего с ума фельдшера. Про застрелившегося офицера, повесившихся коллег и тварь с тысячей глаз, которая охотилась за ним.

– Тварь с тысячей глаз?

Захар услышал шум и резко обернулся. Над поворотом лестницы вверху мелькнула тень, и лесник выжал спуск. Автомат затрясся в руке, вверху завизжало рикошетами.

– Я что вам сказал, мать вашу? Хотите, чтобы я пришил вашего босса? Нахер пошли! А ты не стой, пошел! Продолжай, мне очень интересно, – потребовал Захар, когда они миновали еще один лестничный пролет. – Что сталось с солдатиком?

– Он рассказал мне про систему малых хранилищ Росрезерва, разбросанных по тайге. Рассказал про эту часть. Сказал, что есть карта. Провел меня к части. Оттуда наши снегоходы, генераторы, одежда, оружие. Мы взяли все, что было на поверхности. А вот под землей…

– И что с солдатиком сталось? Хотя нет, можешь не говорить. Дай, догадаюсь. Ты его замочил.

– А что мне было делать с конченым психом? Ждать, когда он ночью меня зарежет? – спокойно пожал плечами Андрей, и Захар не смог не согласиться с ним. Ну да. Хрен его знает, что у психа в голове. Зачем рисковать?

– И ты пошел за бумагами, да? А когда не смог их забрать – послал людей, так?

– Да. Но это было потом. Я сомневался в том, что видел тогда.

– Угу. Потому ты зассал перепроверить и послал мужиков, которые там и остались, да?

Ответа не последовало. Да и не нужен он был уже Захару.

Лестница кончилась. Впереди показалась тяжелая деревянная дверь.

– Идешь первым. Если тебя твои же замочат – это твои половые трудности. Но лучше выходи и ори, чтобы все разбежались и подальше. Кого увижу – завалю. И тебя потом заодно.

Толкнув дверь, Андрей вышел на улицу. На улице совсем стемнело, но, в отличие от первого раза, когда Захар был здесь ночью, двор купался в ярком электрическом свете. Весть о захвате старшого уже облетела весь монастырь, и Захар не удивился бы, узнав, что за каждым углом сидит по стрелку. Хотя, может, он и преувеличивает любовь местных к своему вождю.

– Пошел к гаражам! – прошипел Захар.

Андрей повиновался. Старший не соврал: снегоход стоял тут же. И даже прицеп не отцепили. Правда, карабина не было. Захар покачал головой. Помнится, он обещал пареньку яйца оторвать, если что-то из его имущества пропадет. Придется прослыть человеком, бросающим слова на ветер: возвращаться для поиска и наказания явно не стоило. Захар выглянул из гаража. Вторые ворота были совсем рядом. Возле них, в тени, маячили две фигуры, полагавшие, что их не видно. Странный народ какой-то. Они ж тут вроде охотники все да выживальщики. Чего ведут себя так глупо? Или совсем обленились за стенами?

Лесник проверил бак: бензин вроде на месте. Бочка тоже темнеет уродливым горбом в прицепе. И прочие паки вроде не тронуты. Руки не дошли, что ли? Или и правда отпустить собирались? Ладно, не важно, что они собирались делать. Главное, теперь вылезти отсюда и не «зажмуриться» сдуру.

– Эй, вы! У ворот! Открыли и отошли.

Ноль реакции. Шхерятся, твари. Захар пнул Андрея по голени.

– Скажи им!

Тот высунулся из гаража и скомандовал открыть ворота. Старшего послушались. Захар тем временем достал из сумки, притороченной к снегоходу, пачку газет. Скрутил их в трубку, чиркнул спичкой. Поводил под двигателем, надеясь, что этого нехитрого приема хватит, чтобы завести машину. На всякий случай повторил еще несколько раз. В принципе, тут не так холодно, может, и зря это он. Но лучше подстраховаться.

Заскрипели открываемые ворота. Захар щелкнул стартером. Снегоход кашлянул, плюнул выхлопом и ровно заурчал на холостых оборотах.

– Я могу идти? – Андрей повернулся к Захару.

Тот усмехнулся.

– Ага. Аж два раза. Сюда иди, козел.

Андрей приблизился, и Захар двинул головой, снова разбивая старшему только переставший кровить нос. Хрустнул хрящ: кажется, второй перелом за вечер. Ну, ничего. Переживет, урод.

– Это тебе за монашек, – буркнул Захар.

– От… откуда ты знаешь? – просипел хозяин монастыря, плюясь кровью.

– Я много чего знаю. Сюда иди.

– Опять бить будешь? – Видимо, перспектива показалась Андрею не самой привлекательной.

– Сюда, сказал! – Захар повысил голос и многозначительно повел стволом автомата.

Андрей подошел, и лесник кивнул ему на снегоход.

– Залезай. Не так. Задом садись. Вот так, да. И не дергайся, если жить хочешь.

Захар взгромоздился на снегоход. Сзади, спиной к нему сидело его живое прикрытие. Хоть руки у Андрея и были связаны, Захар на всякий случай достал обрез из кобуры и сунул его между собой и сиденьем. Автомат передвинул вперед, поправил шапочку и несколько раз выжал газ, прогревая двигатель. Гараж наполнился сладковатым дымом выхлопа. Техника работала нормально, и Захар решился.

– Держись, Андрюшка!

Лесник выжал газ, и тяжелая машина, увлекая за собой прицеп, выкатилась из гаража, быстро набирая скорость.

Треснули несколько выстрелов, потом кто-то заорал, видимо, узнав Андрея, и стрельба прекратилась. Захар миновал ворота и крутанул на себя ручку газа. Снегоход, покачиваясь на сугробах, устремился прочь от монастыря.

Сзади что-то замычал Андрей, но Захар не обращал на него внимания. Только отъехав на безопасное расстояние, лесник остановил машину и, не глуша двигатель, спрыгнул в снег.

– Слезай, – скомандовал пленнику. Тот послушался, неуклюже соскользнув с сиденья. Повернулся к леснику, встал, опустив голову. – Страшно? – вкрадчивым голосом поинтересовался Захар. – Не отвечай. Вижу, страшно. Это хорошо, это правильно. Потому не надейся, что я сейчас вот так просто возьму и избавлю тебя от всех страхов. Ты ж на самом деле не этого боишься, да? Ты боишься, что увиденное в бункере – действительно существует, да? Что ты там увидел, Андрей? Не отвечай, не надо. Мне все равно неинтересно.

Захар ухватил пленника за воротник свитера и притянул его к себе, прошипел в разбитое лицо:

– За то, что ты натворил, мразь, тебя ждет нечто гораздо худшее, чем просто смерть. Не спрашивай, откуда я это знаю. Я без понятия. Но поверь – моя интуиция меня в последнее время не подводит. И потому я не буду тебя убивать. Я оставлю тебя в живых. Мучайся, гнида! Пошел нахер отсюда! Бегом!!!

Андрей повернулся и неуклюже побежал. Бежать со связанными за спиной руками было неудобно. Он спотыкался, падал в сугробы, поднимался и снова бежал. Захар дождался, пока тот не скроется в воротах, и сел в седло снегохода. Проехал несколько метров, выкрутил руль и завел машину за большую сосну. Заглушил двигатель, спрыгнул и со всех ног кинулся назад, прижимая автомат к бедру.

Пробежав половину дороги до ворот, он нырнул в сторону и упал в снег, выставив перед собой ствол автомата.

Двигатели зарычали буквально через минуту. Сверкая фарами, в ворота вылетели два снегохода с двумя фигурами на каждом. Захар вдавил в плечо рамочный приклад автомата. Когда до снегоходов оставалось тридцать-сорок метров, он выдохнул и выжал спусковой крючок.

Пули ударили по машинам, брызнули осколки стекла и пластика. Фары погасли, один из снегоходов занесло, водитель не смог справиться с управлением, и машина повалилась набок. Захар привстал на колено и стрелял, стараясь не задеть людей, но максимально искалечить технику. Вдруг автомат заглох – патроны в магазине кончились. Захар отбросил в сторону ставшее бесполезным оружие, рванул из кобуры обрез и кинулся к своему снегоходу, стараясь держаться на темном фоне деревьев. Сзади были слышны лишь стоны и ругань: кого-то он наверняка зацепил, а остальные, потеряв технику, оказались полностью деморализованы. Этого он и добивался. В гараже он видел всего четыре снегохода, и два из них сейчас замерли в снегу, истерзанные пулями. Вряд ли Андрей станет рисковать последними машинами, но ожидать можно чего угодно. Потому Захар не медлил. Добежав до снегохода, он прыгнул в седло, завел машину и выжал газ, спеша оказаться как можно дальше от этого места.

Андрей сидел у себя в кабинете и пил. Начал, как только обработал разбитое лицо, вымылся и переоделся. Посылал по матери всех, кто стучал в двери, и все подливал в большую чайную кружку золотистый, ароматный коньяк. Он уже и не помнил, кто, откуда и когда притащил напиток, и раньше считавшийся элитным, а сейчас вообще ставший большой редкостью, да это его сейчас и не интересовало. Он пил благородную жидкость не запивая, большими глотками. Пепельница, словно еж, ощетинилась желтыми иглами окурков. На столе перед ним лежал пистолет и короткий ментовский «калаш».

По возвращении никто не сказал ему ни слова, но он чувствовал, как изменилось к нему отношение. Все. Жесткий и жестокий лидер умер. Кончился авторитет. Через сколько его пошлет нахер Олег, который и так смотрит на него косо с момента наказания за жестокое обращение с его бабой? А Игнат? Федор? Нужно смотреть правде в глаза: его власть кончилась. И конец ей положил случайно забредший лесник. Избил его, проволок по двору на глазах его людей, и… не убил.

Андрей скривился и отхлебнул из кружки.

Все время, с того момента, как бывший геолог стал во главе сначала небольшого отряда выживших, а после – и целого поселения, он воспитывал в себе жесткость. Не давал спуску ни себе, ни людям. Оступишься – все. Сожрут. Оно и раньше человек человеку совсем не друг, товарищ и брат был, а после того, как вся нежно взращиваемая веками цивилизация рухнула, стало еще хуже. Чтобы выжить, нужно было стать хищником. И желательно – самым опасным. До сегодняшнего дня у него это получалось вполне успешно.

Привычная жизнь закончилась двадцать лет назад, когда радиостанция геологоразведочной экспедиции разразилась сигналом атомной тревоги. Сначала они не поверили. Посчитали глупым розыгрышем. Задумались, лишь когда пропал сигнал и в эфире не осталось ничего кроме завывания статики. Ни на одной из частот. Везде сухой треск. Ни развлекательных радиостанций, ни позывных других отрядов, блуждавших по тайге, ни переговоров военных или спасателей. И так – несколько дней.

Нет, они слышали, не могли не слышать далекий грохот. Видели вспышки, озаряющие небо далеко на горизонте. Видели, что солнце зашло и всходить не собирается. Но одно дело видеть внешние признаки, и совсем другое – поверить. Верили они совсем в другое. Человеку вообще свойственно верить в лучшее. Однако покидать импровизированный поселок в три избы геологи не решались. Когда почему-то никак не начинается день, а с неба валит снег вперемешку с пеплом – как-то оно боязно.

Первым слетел с катушек обычно спокойный и уравновешенный Серега. За несколько дней до того, как рация издала пронзительный вой и навсегда пропала связь со спутником, через который геологи ходили в интернет, он разговаривал с женой по видеосвязи. Та показывала Сереге дочку. Маленькую, пухленькую и забавную девчонку, родившуюся сразу после Серегиного отъезда. Он просто вышел из избы, когда все спали, забрал ружье, часть припасов и снегоход, и растворился в темноте. Куда он поехал, как собирался добираться до и без того далекой, а сейчас и вовсе недосягаемой Москвы – непонятно. Но он ушел. Чтобы никогда не вернуться.

Потом, спустя два года, Андрей нашел снегоход, на котором уехал Серега. Японская машина больше походила на смятую консервную банку, но в том, что это был именно тот снегоход – сомнения не было. Оставалось только гадать, с чем именно столкнулся Сергей. И, к сожалению, догадки были.

Первые три года они оставались там же, на базе экспедиции. Сложилось так, что кроме Сереги семейных среди них не было. Потому и идти было, по большому счету, некуда. Вот и остались. То ли надеясь дождаться эвакуационного борта, то ли просто боясь дойти и узнать, что лучше было остаться. Пытались охотиться – с трудом, но удавалось найти дичь. Правда, со временем делать это было все сложнее. К исходу третьего года они практически не разговаривали друг с другом – о чем? Вспоминать былое, высказывать вслух надежды, которые, скорее всего, были пустыми? Они успели это сделать по тысяче раз уже. Новых тем для разговора не было. Все общение сводилось к скупым бытовым фразам: «Сходи за водой», «Надо почистить снег», «Какая сука доела рис?». Сложности начались, когда припасы стали подходить к концу, а силки и капканы – все чаще оставаться взведенными. И пустыми.

Сейчас Андрей не помнил, с чего началась ссора. Скорее всего, из-за какой-то мелочи, типа неплотно запертой двери или потухшей по чьей-то вине печи. Очень быстро перепалка переросла в серьезную свару. В ход пошли обвинения в крысятничестве, в воровстве и поедании припасов в одиночку. А потом Антон, здоровенный бугай, заросший сейчас бородой по самые глаза, схватился за нож и медленно пошел на Андрея, пытавшегося угомонить ссорящихся.

Было страшно. Высокий и плечистый Антон, казалось, занял все и без того тесное пространство избы. Дверь была за его спиной, и Андрею не оставалось ничего, кроме как медленно пятиться назад. Остальные прижались к стенам и молча наблюдали. Вмешиваться никто не хотел – Антон был самым сильным из них. Да и… да, все верно. Хоть какое-то развлечение.

Именно искорки интереса, промелькнувшие в глазах товарищей по несчастью, и сорвали ему крышу. К тому моменту отступать было уже некуда – в спину дышал жар раскаленной буржуйки, а Антону оставалось сделать всего пару шагов.

«Интересно вам? Зрелищ захотели? Хорошо. Сейчас вам будет зрелище!».

Он аккуратно завел руку за спину, пытаясь найти нужный предмет. И нашел. Как раз, когда Антон на секунду замер, перед тем как ударить зажатой в руке финкой.

Ухватившись за ручку сковородки, собственноручно поставленной на печь пару минут назад, он сделал шаг в сторону и резко взмахнул рукой, выплескивая раскаленный жир прямо в лицо нападающего.

Антон взвыл и упал на колени, прижав к лицу большие ладони, а Андрей шагнул вперед, перехватил сковородку двумя руками и нанес удар. По дуге, сверху вниз и снова вверх. Ребро тяжелой чугунной сковороды врезалось в голову отнявшего на миг от лица руки Антона, ломая носовую кость и вбивая ее внутрь. В мозг.

Глухо стукнула о доски пола голова. Тело даже не дергалось в конвульсиях – Антон умер мгновенно. Андрей, тяжело дыша, стоял над убитым геологом, чуть пригнувшись, сжимая в руке вымазанную красным сковородку, и исподлобья смотрел на замерших мужиков.

– Ну!? – рявкнул он, делая шаг вперед. – Кто-то здесь еще хочет выяснить отношения?

Не захотел никто. Продрав горло, Андрей шумно сплюнул на пол и, пинком открыв дверь, вышел из избы. Зашел за угол, и только тут позволил себе выблевать остатки завтрака.

Так умер Андрей-геолог, один из шести застрявших в глухой тайге мужиков, и родился Андрей-лидер – тот, кто смог собрать под своим началом группу в семьдесят человек, прокормить ее в самую жуткую пору, когда трещали морозы и не было дичи, найти монастырь и занять его. Основавший, пожалуй, первую жизнеспособную колонию в этой части Сибири.

А еще… а еще он нашел того солдата и бункер. И узнал про карту. Карту хранилищ, разбросанных по всей стране. Хранилищ, в которых было все: еда, оборудование, инструменты. Которые позволили бы ему и его людям стать настоящими хозяевами края. Вот только забрать карту так и не получилось.

Он вспомнил, как пошел туда в составе группы. И как вернулся оттуда один. Как внезапно его товарищи обернулись теми, кого ему уже довелось упокоить на своем жизненном пути. Здоровяк Антон, полусумасшедший Игорь, мужики из рыбацкого поселка, не пожелавшие отдавать своих баб, и сами эти бабы, не захотевшие тихой и спокойной жизни, которые предпочли сдохнуть вместе со своими слабаками-мужиками, изрядно потешив перед этим андреевских.

Все они были здесь. Совсем рядом. В тесном пространстве бункера. Смотрели на него стеклянными глазами, с застывшим немым осуждением. И тянули к нему руки. А откуда-то из-за спины, из глубины коридора, куда и нужно было им попасть, тянулся трупный смрад, слышалось шарканье множества ног, но самое главное – накатывал УЖАС. Истинный и первобытный. И чтобы убежать от него, ему предстояло пройти сквозь строй своих давних жертв.

Андрей потянулся за кружкой и сделал большой глоток, не ощущая вкуса жидкости.

Он смотрел на карту, расстеленную перед ним на столе, а видел лишь лица.

Глаза, затянутые смертной поволокой, язвы и струпья на лицах. Рука сжимала рукоять пистолета, а ощущала мокрую от крови ручку саперной лопатки, которую он оставил там, потерял, бросил, когда, спотыкаясь о фрагменты тел бежал назад, к суровому свинцовому небу и чистому морозному воздуху.

Он резко выдохнул и вскинул голову. Ему показалось, или по комнате будто прошел кто-то? Окинул безумным взглядом пустую комнату. Никого. Андрей поднял кружку. Задвигался под кожей острый кадык. Вкуса не было.

Рука, опустившаяся на его правое плечо, заставила бывшего геолога поперхнуться коньяком. Струя золотистой жидкости выплеснулась на карту, расползаясь по ней пятном, а Андрей каким-то диким, животным прыжком сорвался со стула, успев схватить «укорот».

Он резко развернулся, передергивая затвор и замер.

В глубине комнаты стояла мать-настоятельница монастыря. Голова была склонена набок, перерубленные мышцы шеи не давали держать ее ровно. Из уродливой, рваной раны сочилась кровь.

– К-к-как-ого хрена? – руки задрожали мелкой дрожью, в горле пересохло.

– Я же просила тебя по-хорошему: уйди. – Дыра в шее мешала нормальной работе голосовых связок, потому настоятельница не говорила, а тихо шипела. – Ты не послушал меня. Почему?

– Я… Я… Да пошла ты! – теряя над собой контроль, выкрикнул геолог, вскидывая автомат. – Тебя нет! Ты умерла! Убирайся отсюда!

– Это тебя уже нет. Почти, – прошипел призрак, делая шаг вперед.

Андрей прицелился в центр силуэта и вдавил спусковой крючок. В маленькой комнате лай автомата ударил по ушам. Залязгал затвор, полетели гильзы. Прекратив стрелять, Андрей открыл крепко зажмуренные глаза. Кроме него в комнате никого не было.

– Что за чушь, твою мать?

Он покосился на бутылку из-под коньяка, упавшую на пол. Быть может, дело в алкоголе? Мог он за годы приобрести галлюциногенные свойства? Да нет, вроде как. А может… Может, ему что-то подсыпали? Точно! Какая-то тварь решила от него избавиться. Игнат? Или Олег? Да без разницы! Порешить обоих – и дело с концом! Точно!

Он развернулся к дверям, намереваясь тотчас же осуществить задуманное – и отпрянул.

Темная фигура стояла, привалившись к дверному косяку. Заляпанный кровью свитер, слипшаяся в неряшливые сосульки борода – и темный провал выше челюстей. Антон?!

– Ну вот и свиделись, Андрюша. – Фигура сделала шаг вперед. – Я у тебя давно хотел спросить, да случая не представлялось все: зачем ты со мной так? Я же тебя только припугнуть хотел. Ну, порезал бы немного. Но убивать не стал бы. Как же я из-за жратвы тебя убил бы? А вот ты… Ты поступил плохо. Зачем ты меня убил?

Антон вновь шагнул к Андрею, и тот дернул спуск. Тишина. Он что, расстрелял весь магазин по монашке? И не заметил этого? Или патрон перекосило? Твою мать, где же люди? Они должны были уже сбежаться на выстрелы!

Он попятился, зацепил стол, перевернув пепельницу. Пошел дымок – он не затушил окурок. Зашарил взглядом, пытаясь отыскать пистолет. Но оружия не было. Дьявол! Да что здесь происходит?

В углу зашевелилась густая тень, и оттуда выступил мужчина. Хлипкий, невысокий, неестественно бледный. Он руками придерживал полы куртки, не давая им распахнуться.

– Привет, Андрей. Хорошо устроился, я смотрю. Забыл про меня совсем? Ты же обещал меня вывести. Помнишь? Тогда, когда мы заблудились? А что сделал на самом деле, а?

Геолога затрясло.

– Ты… Ты… Откуда ты здесь?

– Оттуда. – Мужчина мотнул головой в сторону окна. – Из тайги, в которой ты меня бросил. У меня тоже к тебе вопрос: вкусно хоть было? Не противно? Сырым же, наверное, да?

– Чтто… сссырым?

– Да ладно тебе придуриваться, – беззлобно сказал щуплый. – Ты же и сам все знаешь. – И распахнул курточку.

Андрей уставился на обнаженные, окровавленные ребра, с которых когда-то срезал широкие пласты мяса и кожи.

– Так как? Тебе понравилось? Я помню, соль у нас вроде оставалась, да?

– М-м-мы же заблудились тогд-дда. – Зубы геолога отбивали дробь, ему казалось, что он медленно отступает назад, но на деле он не мог сдвинуться с места, будто прирос к полу. – Т-ты же понимаешь. Понимаешь же?

– Конечно. Конечно я понимаю, Андрей. И Антон все понимает, да, Антон? Да мы все всё понимаем, не переживай!

В комнате внезапно стало людно. Из углов появлялись все новые и новые тени, становившиеся все реальнее по мере приближения к свету от горящей на столе карты, пропитанной алкоголем.

– Да пошли вы все!

Геолог решился. Размахнувшись, бросил в подступающую толпу автомат, развернулся и, сделав два быстрых шага, головой вперед прыгнул в окно. Посыпалось разноцветное витражное стекло, раздался короткий крик, и внизу, на каменных плитах двора, влажно шмякнуло.

Дверь с треском распахнулась. Игнат и Федор, привлеченные криком и стрельбой, смогли наконец совладать с запертой изнутри прочной дверью и ворвались в комнату.

– Какого хрена?

Федор среагировал первым. Подскочив к печи в углу, он схватил с нее ведро с водой и выплеснул на стол. Пламя, начавшее уже было лизать книжный стеллаж возле стола, недовольно зашипело и погасло.

Игнат подошел к окну, высунулся вниз и покачал головой. Повернулся, глянул на Федора.

– Ну что? Пошли народ будить. Кажется, старшего выбирать надо.

Тот лишь кивнул. Игнат прошел по комнате, поднял с пола разряженный автомат и, также сокрушенно качая головой, вышел в коридор.