Границы памяти

Глава 11. Эйры

1

В пределах города поднимать самолёты в воздух не разрешалось, поэтому иммерти сначала пришлось вывести далеко за черту. По дороге Фред почти заснул под мерный гул двигателя, который пока только громко «мурлыкал», словно гигантский кот. Но вот закончились пальмы. Началась однообразная зелёная холмистая панорама с небольшими подлесками вдали. Тут-то милая сердцу Фаинха «Чайка» и смогла, наконец, развернуться на полную мощь. Она расправила крылья, задышала тысячами своих пор и оторвалась от земли. Поначалу шла грубовато, рывками покачиваясь — это сказывалась «рана» в фюзеляже. Но пилоту, всё же, удалось дотянуть её до энергетического потока. Там «птичка» чувствовала себя хорошо.

Иммерти шумел, громко и гордо ревел свою песню, спасавшую его от смерти, набирал высоту и разгонялся. Настал момент, когда можно было отключить двигатели. Дальше самолёт уже плыл не по своей воле, в потоке Энергии. Смерть ему теперь не грозила.

Какое-то время Фред не дышал, пока не поймал себя на мысли, что ему не хватает воздуха. Когда он убедил себя, что всё в порядке, что иммерти не упадёт, он расслабился и позволил себе полюбоваться городом Симмаратан. Отсюда, сверху, он был ещё прекраснее. Оказалось, что город выстраивается клином и словно врезается в море. На самом пике мыса возвышалась огромная крепость. С одной стороны её защищали три ряда высоких стен, с бойницами и башнями, с другой — крутой обрыв и море. Всё было в точности, как тогда, в его воображении, когда Варавит рассказывала историю Тангера и Аристы. Та самая башня, где три с половиной тысячи лет назад, под грохот пушек, родился будущий Кайрил. Тот самый стадион, и площадь, где казнили Соловья. Симмаратан был не только высокомерной суетливой столицей — он по-прежнему хранил свою историю.

Смотреть на город с высоты Фред был готов бесконечно, однако иммерти повернул на юг-восток — на окраину столицы, где возле моря стояли холмы. Берроу удивился тому, как много он этим утром «пропахал» пешком. Улица, что вела к резиденции эйров, пересекала добрую половину города. Иммерти пошёл на снижение после того, как Фаинх вновь запустил двигатель.

Холмы приближались. Самолёт пересёк облака, и Фред смог подробно разглядеть резиденцию. Она состояла всего из нескольких зданий с куполообразными крышами, как бы, разбросанных по холмам. Ничего сверх меры величественного или роскошного. Самое большое едва превышало размерами здание городского совета в Чхимтосэне. Дома стояли на ровных участках, создававших такое впечатление, будто с холмов аккуратно срезали верхушки. Напротив самого большого из храмов зеленела лужайка.

Фред заметил, как на лужайку вышел мужчина в длинной красной майке и шортах того же цвета. Мужчина посмотрел наверх и внезапно исчез. Как мыльный пузырь, растворился в воздухе. Сначала Фред подумал, что ему показалось. Может быть, это стекло искажало видимость? Но потом он заметил уже двух человек. Теперь на лужайке, слева от мужчины в красном, стоял ещё один, помоложе, одетый в светло-серые майку и шорты. Серый тоже посмотрел наверх и, в следующий миг, пропал, а за ним и красный. Затем появилось сразу несколько мужчин и женщин. Все были одеты легко и, не двигаясь, смотрели на иммерти. Молодая, почти юная, девушка в зелёной как весенняя трава блузке показала рукой на самолёт, а через миг лужайка снова опустела.

— Вы видели?!

Фред не мог понять, реальны были те люди или нет. Они больше походили на плод воображения: слишком уж сильной харизмой веяло от каждого из них. Хотелось смотреть на них бесконечно, с необъяснимой влюблённостью, но люди, одетые очень уж легко для такой высоты, появились на траве всего на несколько секунд.

— Я пикирую, готовы?!

— Нет! — со страха Мэй вжался в кресло.

— Давай! — приготовившись к американским горкам, Фред махнул рукой.

Фаинх сделал несколько кругов, и пошёл в резкое пике. Оба пассажира вцепились в ручки кресла. Почти у самой земли, иммерти выровнялся, завис над лужайкой и плавно, немного раскачиваясь, опустился на траву.

— Да! Да! — закричал Сокол, вылезая из машины. — Да! Что я говорил?! Я это сделал! — он спрыгнул и поцеловал землю. — Знаешь, как называется этот трюк? Это особое пике Фаинха. Слегка подгибаешь крылья и...

Мэй недоумевал, до сих пор не веря, что стоит на священной траве. Пилот не успел договорить и втянул голову в плечи, когда вокруг появились трое, которых Фред заметил ещё с воздуха. Появление было похоже на маленький взрыв — глухое «бом», а затем лёгкий порыв ветра. Мужчина в красном, второй молодой в сером и молодая красавица в весенне-зелёном. Вблизи стало заметно, что майка — это, на самом деле, нечто среднее между футболкой и греческой тогой, подпоясанной ремешком, а блузка на красавице оказалась туникой. Все трое спокойно и строго глядели на непрошеных гостей. Красный был похож на тридцатилетнего Майкла Дугласа. Мощный лоб, широкий подбородок и пронзительный взгляд могли бы заставить любую девушку оцепенеть. Второй, серый, не отличался столь мужественным обликом, хотя и не был лишён обаяния. По своей привычке сравнивать всех с актёрами, Фред мог сравнить его с Шайа Лабафом, правда очень отдалённо. Третья же личность очаровывала сильнее всех. В ней было что-то от Марисы Томей — такие же ямочки на щеках и улыбка во взгляде. Глаза выделялись особенно: болотно-зелёные. Раньше Фреду казалось, такие бывают только в клишированном фэнтези или в песне Coldplay.

— Иернэ Эттом! — весело воскликнул Фаинх и распростёр руки.

— Иернэ Эттом, — по очереди отозвались трое.

— Ты обещал прийти пораньше, — сказала красавица голосом приятным и звонким.

— Я никогда не забываю обещаний, куколка, — пилот поцеловал ей руку. — К сожалению, есть обстоятельства, которые от меня не зависят. Рейт Пятый! — обернулся он к мужчине в красном. — Много ли забот на горизонте? — затем ко второму, в сером. — Господин Кремень, очень рад.

У Мэя отвалилась челюсть. Даже не потому, что Сокол так фамильярно обращался с теми, кому, буквально, молилась половина мира. Обретя дар речи, он сбивчиво запротестовал:

— Мошенник! Э-это что он, за-заранее дого-договорился?!

— Мы тоже рады тебе, Фаинх, — ответил Кремень.

— Красавчик, — Фред подставил ладонь под верхнее пять. Сокол, на удивление, знал этот жест.

— Добро пожаловать, Фред Берроу, Лилмэи, Фаинх, — Рейт Пятый указал на небесно-голубые ворота, ведущие в главный храм. — Ступайте за мной.

2

Войдя в храм, Берроу понял, что означает выражение «яблоку негде упасть». Паломники! Их было не просто много — от них рябило. Многие спали на полу, другие лежали, третьи стояли, четвёртые ходили, где ещё можно было ходить.

Главный храм эйров Симмаратана не был тем местом, какое представляется при слове «храм». Стены были покрыты облицовкой из ровных, тонких и длинных стеблей, мягкого пшеничного цвета с красноватым оттенком. Здание было не таким высоким, каким представлялось снаружи. В самом центре стояла круглая каменная купель, сияющая чистой голубой водой. На буром полу, который едва проглядывался из-за паломников, были заметны чёткие белые линии, но, похоже, никогда не обращал на них внимания.

Из большого круглого зала в разные стороны вели невысокие арки. Стоя в центре, можно было разглядеть, что находится за этими арками, да это и не было секретом. Разве что некоторые из помещений от зала отделяли шторы. Слева находилась библиотека, за ней оранжерея, а дальше тёмная комната с рядами кресел. Следом ещё одно помещение, светлое, с длинными столами и скамейками. Судя по расставленным тарелкам, нетрудно было догадаться, что это столовая. Затем шли четыре арки, закрытые шторами, а справа — зал для купания, ничем не отгороженный. При виде его, у Фреда возникли дурные воспоминания, но быстро растаяли. Несколько обнажённый девушек сидели на краю бассейна, на каменном полу, о чём-то весело переговариваясь и болтая в воде ногами. От бассейна шёл пар, а там, куда не хватало взгляда, шумел искусственный водопад. Девушки соскользнули в воду, и Фред заметил мужчин, тоже без одежды. Они также сидели на краю бассейна. Фред сделал вид, что не смотрит, и что ему больше интересна оранжерея напротив.

— Сегодня началась открытая неделя, — пояснил Кремень. — Все они пришли до рассвета.

Когда эйры переступили порог, по большому залу прокатился один громкий хлопок. Все паломники соединили ладони, а затем, так же единодушно, издали общий напев: «ом-м-м-м!». Тем же напевом, трое эйров, поклонившись, поприветствовали гостей. Войдя следом, служитель Культа сделал то же самое: хлопок — «ом» — хлопок — «ом», и так три раза.

— Повторяй, — шепнул он Фреду. — Это жест восхищения. Но не вздумай хлопать слишком часто! Если между хлопками нет «ом», и если хлопки частые, это презрение. Всех, кроме эйров, награждай одним хлопком и напевом. Эйров — тремя.

— А... — Фреду стало смешно, — за что награждать?

— Глупый! Началась открытая неделя. Эйры принимают у себя паломников.

— То есть, мы — тоже паломники?!

— Заткнись! — служитель Культа упал на колени.

— Эй, а ну встань! — он потянул Мэя за балахон. — Смотритель моей башни не будет стоять на коленях. Виноградная Лоза! Или ты, Кремень, без разницы.

Эйры остановились. Развернулись.

— Нам нужна помощь. В первом приоритете.

Паломники сотнями взглядов буравили наглеца.

— Сейчас в Мире Металла...

Он не успел договорить. Шипение, ругательства и ропот заглушили Фреда.

— Эй, тихо! Тихо всем! — попытался он успокоить толпу. Сам того не заметив, он похлопал в ладоши. Это было всё равно, что бросишь в улей спичку.

Несколько паломников, окружили Фреда, Мэя и Фаинха плотным кольцом. Один ухватил Фреда за волосы, но тот вырвался. Только ясное и чистое, громкое и звонкое «ом» привело толпу в равновесие. Виноградная Лоза подняла руки, разведя ладони в стороны.

— Только не в храме, мои друзья, — она медленно подошла к Берроу. Толпа расступалась, как тающий снег. Все затаили дыхание, когда Виноградная Лоза обняла Фреда и сказала: — Ты не в себе. Но придётся немного подождать.

Фреду хотелось заплакать, уткнувшись ей в плечо, упасть на колени, поцеловать ей руку. Ему удалось сдержаться, ограничившись кивком и простым обещанием: «хорошо». Похлопав Берроу по плечу, Виноградная Лоза вернулась и позвала за собой старую женщину, до этого скромно сидевшую возле стены.

— Я вас обоих ненавижу, — чуть не плакал Мэй. — Какое хамство. Какая наглость! Почему именно тебе достались её объятья? Я молился ей всю свою жизнь. Она всегда была для меня чем-то хрустальным, бесплотным. А для тебя она кто?!

— Успокойся, Мэй. Это всего лишь...

— А ты? Ты! — обратился он к Фаинху. — Негодяй. Как я мог на это купиться?! Ты знал, что сегодня начинается неделя. Знал!

— Не я виноват, что ты неудачник, — развёл руками Сокол. — Готовь бритву! — он подгадал свободное место, разбежался и сделал колесо. Тёмные очки упали на пол. Один из паломников взял их посмотреть. — Очки отдал, — решительно протянул руку Фаинх. — Очки отдал!

— Слушай, а что теперь? — обратился к Мэю Фред. — Нам придётся ждать, пока их всех примут?

— Да расслабь ты булки! — Фаинх обдул и протёр аксессуар. — Идём, отдохнём. Да хоть туда, в бассейн.

— А нам можно?

— Мы — реинкарнации! — развёл он руками. — Нам везде можно. Туда, туда, туда. Туда ещё, — пока он на несколько арок, в том числе на те, что были закрыты шторами. — Там спальня. Нельзя только в три арки. Я ведь тоже реинкарнация! Не знал? — Фаинх по-дружески похлопал Фреда по плечу. — Я был в резиденции тысячу раз. В том числе, и в прошлой жизни, пятьсот лет назад.

— Врёт он, — сказал ещё обиженный Мэй. — Паломникам можно ходить везде, кроме четырёх помещений. Нельзя только в комнату обучения, спальню эйров, зал сеансов и зал приёмов. Последний — только когда вызовут. Можно ночевать, купаться, гулять в оранжерее. Только почти все паломники лежат тут. Верят, что так они быстрее получат ответы. Но иногда, — Мэй вздохнул, — ждать приходится несколько дней.

— Да идём уже, нытик! Во всех мирах святоши одинаковые. Все — зануды!

— Пошли, и вправду, искупаемся, — предложил Фред. — Мэй, не злись на Фаинха. Он просто шутит.

Когда Фред перешёл за арку, законы пространства потеряли для него всякий авторитет. По ту сторону арки открылась огромная белая купальня, с потолком, превосходящим по высоте даже купол большого зала. Сюда помещалось три огромных бассейна. Все три располагались друг за другом — с холодной водой, тёплой и горячей. Голубой узор от воды красиво переливался по стенам и потолку. Стену здесь украшала огромная двухвостая русалка — как позже узнал Фред, её звали богиня Тали́ма. Поразило сходство с логотипом известной кофейни — русалкой Мелюзиной. Как позже узнал Фред, это сходство не было случайным: разные миры имели схожую мифологию.

Фаинх уже успел раздеться и плюхнуться в холодную воду. Фред с удовольствием сбросил с себя тяжёлую пыльную толстовку, освободил ноги от ботинок и снял надоевшую лоскутку. Он тоже хотел прыгнуть, но, потрогав воду пяткой, предпочёл бассейн потеплее.

— Ну и сидите там! — крикнул Фаинх паломникам. — Наверное, потные как собаки!

Края бассейна были округлыми, чтобы не царапать спину. Вода — чистой и мягкой. Даже на вкус она была приятной. Казалось, её можно было пить. Вдохнув поглубже, Фред окунулся с головой. Через полминуты он вынырнул на другой стороне бассейна и посмотрел на Мэя, одиноко сидевшего на краю.

— Мэй, ты почему не плаваешь? — весело спросил Фред. — Давай, прыгай!

— Я не люблю плавать, — поморщился тот.

За полтора часа Фред накупался вдоволь во всех трёх бассейнах. Время пролетело как считанные минуты. А вот Мэй так и сидел на краю. Иногда Фред подсаживался к нему, чтобы утешить и постараться уговорить, наконец, поплескаться в воде, но тот настоял на своём.

Выйдя из воды, Фаинх подошёл к стене и прижалась спиной, разведя руки в стороны. Тёплый сухой поток воздуха, дующий сверху вниз, окатил его, мгновенно осушив его тело. Фред сделал то же самое и не успел заметить, как уже высох.

Фреду очень не хотелось одеваться обратно в лоскутку, лежавшую в одной куче с обувью, штанами и толстовкой.

— Да забудь про эти тряпки! — сказал Фаинх. — Попроси побегушек принести тебе рубаху.

— Побегушек? — он обратил внимание на мальчика и девочку в ярких зелёных туниках. — Эй, а можно мне...

Он не успел договорить. Мальчик понял с полуслова и аккуратно собрал одежду Фреда. Четыре минуты спустя, он вернулся с новой одеждой — просторной светло-серой рубашкой, похожей на холщовое крестьянское рубище, и такими же штанами. Такое носили почти все паломники. При этом они ходили по тёплому камню босиком. Идея носить такое несколько дней показалась сомнительной, но раз уж такой одеждой не побрезговал Фаинх, отказываться не стоило.

Покинув купальню, Фред ощутил, будто вышел из ванны прямо на вокзал.

— Они что, так и будут лежать на полу? А если за неделю очередь так и не дойдёт?

— Эйры будут принимать всех до последнего, — сказал Мэй. — Иногда это длится месяц, а то и больше.

— Месяц?! Ты сказал месяц?!

— Да расслабься ты, — ответил Фаинх. — В этот раз народу немного. Даже никого нет на лужайке. Дней за семь толпа рассосётся.

— Эй, — Фред обратился к мужчине средних лет. — Привет. Чем вы тут обычно занимаетесь?

— Нэфы отобрали мой земельный участок, — не вставая, пожаловался тот.

— Понятно.

— У меня украли дочь! — тут же вмешалась женщина. — Похитили! Никто не видел. Даже протекторы не помогут!

Ещё несколько человек начали наперебой рассказывать свои истории.

— Понятно, понятно, — осаждённый Фред попятился. — Я-то не эйр, не могу вам помочь.

Внезапно Берроу стало совестно: «Как я собираюсь быть вождём, если мне всё равно?»

— Оставь их, — приобнял Фреда Фаинх. — Всем не поможешь. Идём лучше, прогуляемся.

Лужайка сочно зеленела. Иммерти широко расправил крылья.

— Это он что, сам?

— Девочка кушает, — объяснил, или подумал, что объяснил, Фаинх.

— Это как? Она светом что ли питается?

— Энергией. Тут её полно. Энергия пронизывает всё вокруг. А здесь она выходит из земли. Поэтому здесь и построили резиденцию. Логично?

— Я думал, что-то вроде солнечных батарей.

— Солнечные батареи? Это примитивно. Чистая Энергия даёт куда больший потенциал, — Фаинх потянулся и зевнул. — Ты меня утомил. Кажется, ты такой же зануда, как и твой друг святоша. Ладно, пойду спать!

— Куда?

— В мою «птичку», конечно!

— Там не жарко?

— Не жарко. Она охлаждает салон тысячами пор. Спишь как на облачке!

— А мне можно?

— Нет, конечно! — Фаинх забрался в «Чайку» и захлопнул люк.

3

В томительном ожидании Фред бродил по пляжу, глядя на море и бросая в воду гальку. Он ругал себя за то, что не попросил Рейта Пятого о помощи сразу. Теперь нужно было ждать немыслимые семь дней, а может и дольше. За пятьдесят минут он пересёк несколько километров пляжа и повернул обратно. То и дело, Фред замечал над морем летающие шары, сверкающие бликами от солнца. Некоторые висели близко к берегу. Можно было услышать, как они издают равномерный писк. Иногда шаров попадалось сразу по три.

На песке, среди выброшенного на берег ила, сидел старик в одной набедренной повязке и ковырял отвёрткой какой-то ржавый наполовину разобранный прибор. Подойдя поближе, Фред заметил, что это такой же шар.

— Погода скоро испортится, — посетовал старик, когда Берроу проходил мимо.

— Почему, вы думаете?

— А что, непонятно? — поднял голову тот, щурясь от солнца. — Гляди, — он указал вдаль, на шар, зависший над волнами. — Почти не колышется. Вот-вот… нет, показалось. Завис. — Снова склонившись над прибором, он продолжил орудовать отвёрткой.

— И что это значит?

— Ты не из этих мест? Как тебя звать?

— Инкрим Саундар.

— А! Слышал про такого. А я тогда бог Ди́хис. Хэ! — он вытащил из прибора длинный тонкий цилиндр болотного цвета. — Когда не двигаются, значит, скоро будет дождь. Чем сильнее раскачиваются, тем, значит, дольше не будет дождя.

— А вы тут давно сидите?

— С самого утра, с тумана. Да ты садись, садись рядом.

Немного подумав, Берроу согласился. Ожидать Рейта Пятого предстояло ещё долго.

— А зачем вообще эти штуки?

— Это?! — старик звонко постучал по корпусу. — Ты что! Они добывают Энергию из океана. Вообще, — он отвлёкся, положил инструмент и выпрямил спину, — Энергия присутствует везде. Но в разных концентрациях. Энергия любит воду, а где больше всего воды? Правильно — в океане.

— Вы — инженер?

— Нет, но, как видишь, пытаюсь починить эту штуку. Хэ!

— И давно пытаетесь?

— Больше года.

— Вам за это заплатят?

Старик как-то странно посмотрел на Фреда, будто перед ним сидел умственно-отсталый.

— Кто?

— Ну, я имею в виду, для кого вы это делаете? Чините этот шар?

— Что значит, для кого? Для себя.

— Он ваш?

— Нет. Он принадлежит эйрам.

— Так пусть они и его чинят.

— Парень, — старик покосился. — Ты это серьёзно? А я тогда на что?

Инженер-любитель оказался прав насчёт погоды. Облака над морем потемнели и скрыли за собою солнце. Поднялся влажный ветер, от которого одежда вскоре намокла. Распрощавшись на добром слове, собеседники разошлись: старик в ветхую лачугу в двух шагах, на самом берегу, а Берроу в сторону холмов. Сухим он добраться не успел — небо уже покрылось тучами, стало похоже на мятое тёмно-синее одеяло. Разошёлся ливень, избавив окрестность от излишней красочности и оплетя её струями дождя как паутиной. Чуть позже, сидя на скамье в оранжерее, Фред ещё долго любовался штормом.

Показалась Виноградная Лоза. В руках она держала стакан с горячим напитком, похожим на какао.

— Это амрита, — обеими руками она подала напиток Фреду. Приняв амриту, он благодарно кивнул. Виноградная Лоза присела рядом. — Что случилось с вашим иммерти?

Фред нахмурил брови, вспоминая тот вечер.

— Его атаковали. Без понятия, почему. Может, вам лучше поговорить с Фаинхом?

— Я пришла именно к тебе.

— Чем я это заслужил?

— А должен был заслужить? Я пришла, потому что ты в этом нуждаешься.

Он отхлебнул амриты. Нежный шоколадно-карамельный вкус, не слишком приторный, но насыщенный, подарил ощущение, будто Фред — маленький мальчик, впервые попробовавший шоколадное молоко.

— Вы говорите это, чтобы меня порадовать? Спасибо, Виноградная Лоза. Вы очень красивая и чуткая жен... эйры ведь считаются людьми? Корректно ли называть вас женщиной?

Она засмеялась.

— Мы — люди.

— Слава богам.

— Фред Берроу, тебе рассказывали историю Инкрима?

— Много раз.

— А что именно тебе рассказывали?

— Ну… — тут он замер. Внезапно Фред понял, что почти ничего не знает об Инкриме, хотя слышал о нём в Культе буквально каждый день.

— Пойдём.

4

Арка слева от оранжереи вела в библиотеку, прохладную и тихую. Равномерное слабое свечение исходило от потолка и стен, давая достаточно света, чтобы читать, но и не слишком много, чтобы не вызывать раздражения. Многочисленные книжные полки были выстроены по спирали. Сами книги тут были не совсем обычными — их обложки были чуть длиннее страниц, а по краям у каждой имелись дырочки. В Эттоме сложилась традиция шнуровать книги. Каждый, кто хотел почитать, прежде должен был аккуратно расплести шнурок, а после чтения так же аккуратно зашнуровать и завязать узел на конце. Для жителей Сата — любителей поспешности — это могло показаться тратой времени, но в Эттоме никто никуда не торопился. Последователи Эттома считали, что так книгу удобнее переносить. Да и сам процесс развязывания и завязывания был похож на ритуал. Письменность отличалась от привычной в Сата — писали и читали от корешка, то есть, на левой странице справа налево, на правой — слева направо. Обо всём этом Виноградная Лоза рассказала по пути к центру спирали, собирая книги с разных полок.

— Здесь хранятся знания со всех миров, со времён Дэи. Есть и великий эпос «Тангер и Ариста», он там — дальше. Больше всего я люблю четвёртую книгу — «Кигорхэнми Инкрим». О похождениях великого вождя Инкрима, его восхождении. О трёх империях. Спираль — это путь от наших дней до самой древности.

В самом центре спирали находился большой круглый ореховый стол. За ним уже сидел один читатель — средних лет студент в зелёной, похожей на кимоно, кофте.

— Мы ему не помешаем?

— Нет, — махнула она рукой. — Акустика здесь устроена так, что мы почти не слышим друг друга на расстоянии больше трёх шагов. Присаживайся, — она указала на стул. Заняла место напротив. Изящно положила руки на стол. — Итак, Инкрим Артэум Тангер Ариста, что бы ты хотел узнать, прежде всего? — спросила она, погладив один из томиков.

Фреду не верилось, что всё происходит на самом деле. Это гостеприимство, красивая девушка, бассейн, люди, похожие на богов. Как же ласково с ним говорила Виноградная Лоза! Никто ещё так не обращался с Фредом Берроу.

— Расскажите об эйрах. Кто вы? Почему живёте отдельно от других? Вы бессмертные?

— Мы смертны, так же, как и все. Более того, мы живём недолгую жизнь, — она сказала это с улыбкой, без тени печали. — Эйры не правят Симмаратаном. Мы — не высшая духовная власть, как о нас говорят несведущие. Мы вроде старших братьев, которые присматривают за младшими. Наша сила слишком велика. Само слово «эйр» происходит от «айя́р» — «энергия». Мы полностью отдали себя Энергии. Она правит нами.

— Сколько вас?

— Очень мало. В Мире Высокой Энергии не насчитаешь трёх десятков. У нас, например, живут от девяти до четырнадцати, в разное время года.

— А главный у вас Рейт Пятый?

— У нас нет главного. Но Рейт Пятый — самый опытный из эйров. Он живёт в резиденции дольше всех. Знаешь, почему его зовут пятым?

— Он сын четвёртого?

— Реинкарнация. У Рейта было пять инкарнаций. Все они признаны. Чтобы официально считаться реинкарнацией, надо, чтобы тебя признали камматы, эйры и Культ.

— Эх, боюсь с последним у меня проблема.

5

Самым важным помещением резиденции был не главный храм, а зал сеансов. Гостям в этот зал вход был заказан. Что там происходило, не знал никто, но Виноградная Лоза поделилась секретом. В центре зала располагалось круглое возвышение. Раздеваясь донага, от шести до восьми эйров садились в общий круг. Взявшись за руки, они погружали себя в сеанс — так они называли состояние, при котором сознание отделялось от тела. Во время сеанса, эйры мысленно пребывали очень далеко. Иногда, в нескольких местах одновременно. Порой, они уходили настолько далеко, что могли потеряться. Именно поэтому, даже сильнейшим требовалась помощь со стороны. Эйры отвечали за храмы, управляли погодой, исполняли особые миссии — иными словами, делали столько всего, что изматывались и физически, и морально. Обычному бахму, по словам Виноградной Лозы, было не дано выдержать и получаса в таком сеансе, а тэну — человеку далёкому от тонких техник — и десяти минут.

Каждый свой день эйры делили на шесть частей. У каждого было своё расписание. Одну шестую часть они проводили в сеансах. После каждого сеанса эйры неукоснительно соблюдали правило обязательного сна. Остальной день делился на пять так называемых актов. Эйры спали пять раз в день, посвящая сну начало каждого акта. Примерно полчаса. Остальное время уделяли прогулкам, беседам, медитациям, играм на сцене и, что особенно поразило Фреда, любовным ласкам. На этом Виноградная Лоза, по просьбе Фреда, остановилась подробнее.

— Мы живём как дети. Настоящим! Нам нельзя алкоголя, табака или дурманящих трав. Тело должно сохранять идеальную гармонию. Но что мы можем себе позволить — это физически любить друг друга.

— Это как? — прищурился Фред.

— В обычное время, когда резиденция закрыта, мы ходим нагими. Нас никто не видит. Но в Симмаратане множество народов, культур, и отношение к наготе у них разное. Поэтому, когда здесь паломники, мы ограничиваемся лёгким флиртом.

— А в обычное время...

— Любовные ласки.

— Так, подожди! Подожди. И до какой степени? В смысле, как... глубо... то есть, далеко эти ласки заходят?

— А разве есть какие-то степени? Настолько, насколько возможно.

— И что, все... со всеми?

— Нам непонятны такие страдания, как ревность и стыд.

— А... только женщины с мужчинами или...

— Почему?

— Так, всё! Я не хочу об этом знать.

— Мужчин у нас много. Правда, они сдержаны и стесняются друг друга. Не понимаю, зачем?

— Кстати, а...

— Ты хотел спросить о беременности? О ней часто спрашивают.

— Да. Как вы этого...

— Запечатанное лоно.

— Что?!

— Никаких последствий. Эйры, чаще всего, бездетны.

— Ясно. Значит, никаких последствий?

— Ничего, кроме наслаждения. Что тебя так смущает? — засмеялась Виноградная Лоза.

— Я родился и провёл большую часть жизни в Сата.

— Ах, ну тогда понятно! В Мире Полярной Звезды очень много табу, связанных с физической любовью. В то же время, из неё делают культ.

— Ага, это точно! — усмехнулся Фред. — Знала бы ты, сколько у нас видов порно.

— Порно? А что это?

Пришлось объяснить Виноградной Лозе, что такое порнография.

— Как же это...

— Мерзко?

— Нет, глупо. Зачем смотреть на то, что делают другие? Ведь сам ничего не чувствуешь.

— Ну, как сказать.

— Почему тогда не показывать, как другие ходят, дышат, едят?

— Собственно, это тоже есть. Это называется кино и сериалы. Некоторые только ими и живут.

— Кажется, я поняла. Кино и сериалы — это что-то наподобие театра, верно?

— Да! Значит, у вас есть театр?

— Конечно. Как и во всех обитаемых тари.

В зале не было ни одного кресла. Вместо них по всему полу были разбросаны подушки. На них можно было сидеть, опершись спиной на подставки с мягкой обивкой, но несколько человек лежали, глядя в потолок. Весь потолок занимало огромное зеркало, отражавшее сцену. Фред занял свободную подушку.

Свет погас. Нет, он исчез. Наверное, ни один кинотеатр в Сата не мог бы воссоздать того же ощущения. Фреду показалось, что всё вокруг внезапно умерло, как тогда, в башне. Он знал, что где-то в зале есть ещё человек пятнадцать, но когда опустилась темнота, а зрители затаили дыхание, можно было почувствовать, словно ты один во всей необъятной Вселенной.

Но вот среди черноты появился огонёк. Пока он был крохотной светящейся точкой, но шестое чувство давало понять, что скоро он займёт собой всё пространство. Разлился чарующий девичий голос.

— Есть легенда, что когда-то давно Вселенная была настолько маленькой, что могла бы поместиться на кончике булавки. Но Вселенная постепенно росла.

Огонёк начал едва заметно пульсировать. Вскоре он вырос до размеров теннисного мяча. Затем ещё больше, став величиной с голову. Шар переливался ярко-жёлтым и красным.

— И однажды случился Большой Взрыв.

Во все стороны из шара протянулись ослепительные лучи. Всё наполнилось светом и жаром. Свет пронизывал тело насквозь. Не было смысла даже закрывать глаза — сияние только обретало розовый оттенок.

— Взрыв был настолько мощным, что породил несколько слоёв материальности!

Постепенно, сияние ослабло. В это непросто было поверить, но свет не оставил и следа на сетчатке. Глаза не были хоть сколько-нибудь напряжены. Надо сценой, переливаясь жёлтым и красным, витало несколько параллельных волнистых линий. Волны бежали плавно, будто на поверхности моря. Приглядевшись, Фред понял — то, что он принял за линии, имело объём. Это походило на шесть светящихся простыней.

— Но вскоре слои материальности схлопнулись.

Все «простыни» сошлись в одну.

— Вселенная могла бы остаться унылой чёрной пустыней. Однако даже в пустыне есть жизнь.

Слои не сошлись до конца — были заметны складки. Картина увеличилась, и перед зрителями предстало нечто вроде лежащей на боку луковицы.

— Наша планета имеет пять слоёв материальности. Каждый из них называется тари. Давным-давно, считалось, что тари всего четыре.

«Луковица» распалась на четыре сферы. Три разошлись в стороны, одна зависла в центре.

— Мир Высокой Энергии.

Жёлтая сфера стала чуть ярче.

— Мир Богини Хатм.

Зелёная сфера.

— Мир Металла.

Красная.

— И Мир Дэи. Первый тари, где была открыта Энергия. Тари, уничтоженный титанами.

Белая сфера, висевшая в центре, потускнела и погасла.

— Но однажды был открыт ещё один мир, причём случайным образом. Эта история произошла в Мире Высокой Энергии.

Жёлтая сфера увеличилась. Появились очертания континентов. Затем изображение приблизилось, и перед зрителями предстал живописный город, построенный в кратере от метеорита, упавшего миллионы лет назад.

— В шестьдесят седьмом году Второй Эпохи Эйров, задолго до Инкрима, в священном городе Райяр произошёл случай, который позже войдёт в историю как Случай с каменным шаром. Именно этот случай повлияет на ход истории человечества всех пяти миров.

Фред закрыл глаза и представил себе город, будто расположенный в огромном блюдце. В самом его центре находилась круглая площадь с огромным Порталом в форме буквы «U», высотой с семиэтажный дом. Площадь располагалась в самой низкой точке города — это и послужило причиной дальнейших роковых событий. На окраинах виднелись храмы эйров Райяра — всего четыре храма по сторонам света. На каждом из храмов красовался блестящий на солнце хорошо отполированный шар, нанизанный на длинный шпиль. Каждый шар достигал в диаметре где-то полутора человеческих ростов. Шары были не просто украшениями — эйры, одним только им ведомым способом, хранили в этих шарах Энергию.

В восточном храме шёл ремонт, и шар потребовалось временно снять, но из-за халатности строителей, конструкция, что удерживала лебёдку, оказались ненадёжна. Под тяжестью лебёдка обломилась, и шар покатился по улице. Несколько бахмов пытались его остановить силой танхум, но не успевали за огромным куском камня, а поскольку камень поглощал Энергию, все усилия были тщетны.

И тут нашёлся один молодой бахм, решивший опробовать себя на деле. Он выбежал из переулка, сосредоточился и ударил по шару силой тос. Парень рассчитывал, что каменный шар изменит траекторию и отклонится влево, где благополучно уйдёт в узкий тупик, но неопытный новичок прогадал. Шар отклонился вправо и покатился прямо на площадь.

Никто из бахмов не успел остановить камень. Зато это сделал Портал. Камень раскололся, а от Портала отвалился кусок. Впоследствии, Портал починили, и тот ещё долго исправно работал, однако эта история важна не просто так. Пройдут годы, и трещинка, оставшаяся в Портале после ремонта, ещё даст о себе знать.

Фред будто уснул, не закрывая глаз, и во сне слышал и видел всё, что творилось на сцене. Более того, он чувствовал. Чувствовал жару летнего дня. Того дня, когда сорок две тысячи сто пятьдесят шесть бойцов…

6

Сорок две тысячи сто пятьдесят шесть бойцов парадным строем шагали в сияющее белое полотно тумана Райярского Портала. Переход начался ещё на рассвете, и должен был продлиться до самого заката. Воины шли колонной в четыре ряда, и заходили в Портал по четверо. Затем требовалось подождать пять-шесть секунд. Это время, с миниатюрными песочными часами в одной руке и флажком с другой, отмерял один из солдат, специально поставленный у Портала для этой цели. Долго находиться рядом с Порталом было физически тяжело — голова начинала болеть, а в ушах поднимался невыносимый писк. Поэтому, солдаты у Портала каждый час сменяли друг друга.

Ближе к вечеру, когда только-только подступали сумерки, Портал начал искрить. Глядя на цепочку воинов — эту машину смерти, эту лавину — Инкрим подумал:

«Они как единая змея. Стоит закрыть Портал, и змею разрубит пополам».

И всё же, среди эйров, командиров и самих солдат нарастало беспокойство. Голубоватые искры появлялись то тут, то там вдоль всей дуги громадного строения. Тревога усугублялась тем, что голубой цвет издревле считался в Эттоме траурным.

Вытянув над головой руку с раскрытой ладонью, Инкрим отдал команду:

— Войско, стоять! Раз, два!

Многие облегчённо вздохнули. Бойцы поняли: главнокомандующий видит, что происходит нечто странное, и не собирается ими рисковать.

В тени душистых клёнов, шумевших на ветру, по левую руку от Инкрима, стояли пятеро мужчин и одна женщина. Все они были молоды на вид, кроме одного из мужчин — статного и седобородого. Это были эйры Райяра — местная высшая власть. С другой стороны, что как бы подчёркивало их равнозначность эйрам, находились командиры армии Инкрима, что должны были перейти последними. Повернувшись к эйрам, император обратился к старшему:

— Эйр Горный Хребет, нам есть о чём беспокоиться?

Тот поморщился.

— Циркуляция Энергии ускоряется, — сложив руки кольцом и чуть склонившись, ответил эйр Жук. — Мы уже пытаемся выяснить, почему.

— Выясняйте срочно. Нельзя останавливать войско на переходе.

— Это может занять время.

— Время? Металлийцы не станут дожидаться, пока десять легионов не окажутся у них под боком!

— Довольно! — выступил вперёд эйр Горный Хребет. — Либо вы заканчиваете переход, либо мы закрываем Портал до завтра.

К тому моменту, в Мир Металла успела перейти примерно половина войска. Можно было оставить их на той стороне и дать продержаться сутки, но тогда сорвался бы весь план наступления на Йорс. Пришлось бы переписывать всю стратегию и тактику с нуля.

Инкрим встал перед колонной и дал команду:

— Войско, налево! Раз, два! — он попытался запомнить лицо каждого солдата и командира. — Вы все видите, что происходит с Порталом. Портал не должен так искрить. Эйры уже занимаются этой проблемой. Мы можем остановиться и подождать, пока не починят Портал, а можем пойти вперёд, невзирая ни на что! Мы с вами уже прошли бурные водные переправы, крутые горные перевалы, жгучее пекло и лютую стужу. Сдадимся ли мы сейчас?!

«Нет! — послышалось из рядов. — Идти вперёд!»

— Воины! Командиры! Если вы решите пойти вперёд, то и я с вами!

Поднялся восторженный рёв. Несколько тысяч солдат подняли кто копья, кто мечи с криками: «Вперёд!»

— Тогда я пойду первым! И если я погибну, я хочу, чтобы вы продолжили моё дело! Вернём Симмаратан!

«Вернём Симмаратан!» — отозвалось войско в один голос.

Поглядев на голубые искры, император поморщился, но широкими шагами направился к Порталу.

— Безумие! — воскликнула эйр Вишня.

— Он знает, на что идёт, — пробурчал в бороду Горный Хребет.

Инкрим вошёл. За его спиной сомкнулась белая пелена. В следующий миг, он был на обширном зелёной поляне, где расположился военный лагерь. Солдаты в авральном темпе ставили палатки и рыли окопы. Император улыбнулся и захохотал. Воины, при виде командующего, радостно поприветствовали его криком «Амана!»

Миновало пять секунд, и в Мир Металла перешли ещё четверо. За ними — ещё. Это был триумф. Инкрима подхватили на руках только что перешедшие бойцы и стали качать. Перешедшие за утро и день глядели на это с непониманием: во-первых, почему была задержка, во-вторых, чему так радуются бойцы.

Через несколько минут поток людей из Тоннеля прекратился. Инкрим мог попросить эйра, который уже успел перейти на ту сторону, связаться с эйрами Райяра и закрыть Портал, но не сделал этого, о чём вскоре горько пожалел.

В тот день армия Инкрима недосчиталась девятнадцати тысяч человек. Как выяснится позже, больше тысячи из них попали на другую сторону Земли — в океан, недалеко от острова, который позже назовут Белой Лагуной. Но ещё тридцать шесть бойцов постигла особая судьба — им открылся мир, о котором доселе даже не слышали ни эйры, ни, тем более, простые смертные. Этот мир до сегодняшнего дня оставался недосягаем для жителей и властителей Райяра, Симмаратана, Йорсинхеля и других цивилизаций четырёх миров. Это был пятый мир.