Грани

Глава десятая

Их вытолкали из сарая на рассвете — сонных, едва переставляющих ноги, и, не очень-то понимающих, что происходит. Пара ведер холодной воды, выплеснутых в лицо, впрочем, быстро привела пленников в чувство. Лишь Боград стоически вынес такую форму ободрения, Гала завизжала, а Михай разразился тирадой, в которой словосочетание «козлы вонючие» было самым изысканным.

— И вам — доброе утро, — сказал Ратибор на это, — че встали? Идем, шевелимся. Да поторопись ты! Молодая девка, а тащишься как старуха.

— На свои похороны не опоздаешь, — огрызнулась Гала.

— Шутим? «Хи-хи», «ха-ха»? — ничуть не смутился предводитель горцев, — я бы тоже посмеялся с вами. Да не до смеху. Всем нам — не до смеху.

— Что происходит-то? — вежливо осведомился Боград.

— Князь Веземир пожаловал в наш лагерь. А князь нас навещает только в двух случаях. Когда дань пора платить, или когда война началась. А дань я, насколько помню, уже заплатил.

— Ну а нам-то че до твоей дани и твоей войны? — проворчал Михай, стуча зубами от холода, от которого не спасала купленная Боградом кольчуга.

— Вы — пленники, — напомнил Ратибор, — мои пленники. Вы вторглись в мои владения и я вправе поступить с вами как захочу. Захочу — убью, захочу — заставлю хлев чистить, захочу — продам, да напоследок девку-ведьму изнасилую. Да не скалься ты, не страшно. Я пошутил. Не обольщайся насчет последнего.

— А так — страшно? — Михай потянулся к ножнам.

— Дело твое, — отмахнулся Ратибор, — можешь меня в капусту изрубить. Да только не забывай — ты в моем лагере и живым из него не выберешься. В этом случае. И вообще, я нашел вам применение получше. Поможете — и, считайте, мы в расчете.

— Куда мы идем? — спросил Боград.

— К терему. На встречу с князем. Решить вашу судьбу.

Они вышли на площадь в центре селения, где и располагался пункт назначения. Терем, проще говоря, та же изба из бревен, только что размерами больше, да высотой в два этажа. Вокруг толпились зеваки, а у входа в терем выстроилась княжеская дружина. Она заметно выделялась среди местного населения: добротными железными кольчугами, коническими шлемами, открывающими лицо, длинными копьями и треугольными щитами. Все воины были огромного роста и с лицами, спокойными как у статуй.

Внутренняя обстановка в тереме хоть и получше, чем в сарае для пленников, но, все равно, была предельно аскетичной. Голые бревенчатые стены, слегка украшаемые оружием, дощатый пол, лавки, которые могли служить как для сидения, так и для сна.

— Быстрее, быстрее, — подгонял Ратибор как пленников, так и своих людей, охранявших их, — не глазеем, идем к горнице.

Горницей называли здесь просторную комнату, этакий гибрид тронной залы и столовой. Здесь было светло благодаря лучинам и большому количеству окон, а также натоплено до тепла. В центре горницы располагался большой дубовый стол, окруженный лавками и уставленный снедью. Он пустовал… почти. Этим «почти» был, скорее всего, сам князь Веземир, все еще могучий, несмотря на заметную седину в бороде и волосах, человек.

— Здравы будьте, батюшка князь, — поздоровался Ратибор, — я привел тех пленников, о которых говорил.

— Да не надо этого! — вскричал князь, увидев, как кланяются Гала, Михай и Боград, — развели тут. Сразу видно — жители равнин. Это вы перед своим королем нагибаться будете. А я — варвар. Вы ведь так нас зовете? Раз так, чего оземь башкой биться? Не пробьете. Ладно. Присоединяйтесь к моей трапезе.

То ли Веземир был в хорошем настроении, то ли жителям Полуночных Гор было свойственно немереное гостеприимство, но приглашение распространялось не только на Ратибора, номинально — хозяина здесь, но и на пленников. И пришлось весьма кстати, потому как не ели они ничего со вчерашнего дня. То Смертоносец, то уроки магии от Моркуша, то, наконец, пленение людьми Ратибора. Поэтому троица накинулась на еду почти со звериной яростью.

— Беда у нас, — объяснял между тем князь, ни к кому особо не обращаясь, — набеги Воинов Северной Пустыни участились. Высоко в горы лезть они боятся, знают, кто там хозяин. Однако селения, что пониже расположены, да поближе к равнинам, разоряют только так. Налетят на своих конях, да сметают все что попадется. И людей, и посевы. Даже детей не щадят. От одного их визита одной деревней меньше становится.

Пленники, а может и гости, переглядывались, не понимая, к чему клонит князь. А Веземир продолжал.

— Тут в горах мы не сеем и не пашем. Охотой живем, породу ковыряем, так ведь в неурожай даже соболь на вес зерна не идет. А если все пригорные деревни разорят, так всем нам с голоду помирать придется.

— Простите, пожалуйста, — дерзнул Боград, — а чем мы можем помочь?

— Я сказал: не надо этого! — рявкнул князь и запустил в него обглоданной косточкой, — простите, пожалуйста! Ты с варваром разговариваешь, а не с девкой своей. Ходил я к самой Кривой Старухе и увидела она Северного Колдуна, который и повинен во всем этом.

— А Северный Колдун — это не Мадракс, случайно? — спросила Гала.

— Не знаю имени его, но живет он в Северной Пустыне. И это он натравил тамошних жителей на нас. Дружина моя разобьет в горах кого угодно. И в предгорье мы зададим жару пустынным всадникам. Но с колдуном нам тягаться не по силам, он и обвал может вызвать, и огненный смерч наслать. Я шел от селения к селению, собирая людей без надежды. Одного хотел — жизнь свою и своего народа подороже продать. На смерть звал, не на славу. Но, придя сюда, узнал я у Ратибора, что захватил он пленников, владеющих колдовством. И я понял, что есть, кому противостоять колдуну.

— Ну, на самом деле, ведьма здесь только я, — сообщила Гала, — Михай просто меч магический нашел, еще его не испытывал. Боград же… ну, у него дар весьма своеобразный. Что касается колдуна, то вы стучитесь в открытую дверь, князь.

— Никуда я не стучусь, — проворчал Веземир, — объясни попроще, я же варвар все-таки.

Как психолог, Гала поразилась, какими своеобразными комплексами страдает правитель Полуночных Гор. Не иначе, побывал в столице или в другом крупном городе, где и получил солидную порцию насмешек. Ни верный меч ему не помог, ни нужный всем товар, типа пушнины или металла. Варвар — он и есть варвар.

— Понимаете, — объяснила она князю, — у нас к Мадраксу свои счеты. Он украл мою подругу… и много еще кого. Он запугал всю мою деревню, даже наш барон его боится. И он регулярно устраивает нам пакости, последняя из которых — Смертоносец, мы от него едва отбились. Так что уговаривать нас идти на Мадракса нет необходимости.

— А я и не уговариваю! — рявкнул князь, — я варвар, я никого не уговариваю, тем более, пленных. Хотите жить — делайте что говорят.

— Кстати, один момент надо уточнить, — подал голос Боград, — вы уверены, что Воины Северной Пустыни действуют по указке Мадракса?

— Не уверен, — сказал Веземир печально, — когда спрашиваешь о чем-то Кривую Старуху, уверенности нет. И быть не может, вы бы слышали, как она общается с миром. Не всегда понимает, где находится, а уж уверенность… В одном я не сомневаюсь: раз Мадракс, он же Северный Колдун, причастен к этой войне, его надо уничтожить. Ибо жили мы с Воинами Северной Пустыни бок о бок веками, всякое было, и воевали, и дружили, а того, что сейчас началось — не было.

— Я к тому, — объяснил Боград, — что Воины Северной Пустыни вряд ли в союзе с Мадраксом. Он же на их землях свой замок поставил, так они этот замок несколько раз осаждали.

— Откуда ты так осведомлен? — нахмурился князь.

— Я служил Мадраксу. Но это в прошлом. Я помог уничтожить секту Неспящих, в которой раньше состоял сам, и с помощью которой колдун пытался победить Воинов Северной Пустыни. В этой связи у меня идея появилась.

— Я слушаю.

— Прежде всего, надо разобраться, что происходит в Северной Пустыне, кто за этим стоит, и каким образом здесь причастен Мадракс. Если мои догадки верны, и если мы найдем того, кто командует Воинами Северной Пустыни, может, удастся заключить с ними союз против колдуна. Тем более, я так понимаю, у вас к ним ненависти нет.

— Такая мудрая мысль, да из уст столь молодого человека, — проговорил Веземир, — что ж, я буду только «за». Мне не нужна напрасная кровь. Ты, Ратибор, отправишься с ними в Северную Пустыню. Это — твои пленники, ты за них и отвечаешь. Смотри, чтоб ничего не замыслили против нас.

— Хорошо, батюшка князь, — с готовностью согласился Ратибор, — но прежде я бы хотел испытать этих троих. Проверить в деле.

— Давай прямо щас, — поднялся Михай из-за стола, — только ты и я.

— В этом нет необходимости, — отрезал Ратибор, — возле лагеря есть проход на Большое Ристалище. Там и попробуете свои силы.

Почему ристалище названо «большим»? Кто его так назвал? Что в нем такого большого? Такими вот праздными вопросами задавалась и Гала, и ее спутники, стоя перед дверью в будку, чуть побольше шкафа. Или деревенской уборной.

— Чего встали? — гаркнул на них Ратибор, невесть уже который раз за сегодня, — вы хоть понимаете, какой шанс вам выпал?

— Да пошел ты! — огрызнулся Михай, — князь же сказал — с колдуном ему без нас не справиться. Ну убьешь ты нас, дальше-то че? Вас Воины Северной Пустыни голодом уморят или конями потопчут.

— Ладно, ладно, — проговорил Боград вполголоса, — мы, по сути, заодно действуем.

— А я знаю, что заодно! — рявкнул Михай, и, не утруждая себя вежливостью, ткнул пальцем в сторону Ратибора, — вот он не понимает. А если понимает, то не хрен на нас орать. Мы тебе не пленники, мы теперь союзники.

— Мы теряем время, — в голосе горца проскользнула какая-то усталость, словно было не утро, а конец дня, — каждый потерянный час — это десятки наших людей псу под хвост. Так что не тяните…

— Ладно, — примирительным тоном бросила Гала и потянула за железное кольцо двери. Шагнула вперед…

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалось чистое, без единой травинки и деревца, поле. И, уж тем более, не было здесь ни малейших признаков гор. Небо из просто пасмурного стало каким-то бесцветным, так что нельзя было увидеть ни солнца, ни облаков. И, что удивительно, потеплело. Не жара, конечно, но терпимо.

— Это как ваще? — пробормотал Михай.

— Да уж, — проговорила Гала, осматривая странную местность, — никак не привыкну, что внешность бывает обманчива. Хоть и психолог будущий. И дверь исчезла. Слушайте, это же как в Святилище Правды!

— Че?! — насторожился Михай, — это че, опять те стервы с плетками?

— Я не о том, — Гала старалась говорить спокойно, хотя от обстановки Большого Ристалища ей было, мягко говоря, не по себе, — а к тому, это какая-то другая грань, не используемая большинством. А внешне выглядит, словно какая-то невзрачная постройка. И со Святилищем Правды то же самое.

— Вас послушать, — съехидничал Боград, — так тут вообще замечательно, будто на ярмарку пришли. Стоим, болтаем. И одна здравая мысль тут промелькнула: двери-то нет. Как выбираться будем?

— А вам не придется отсюда выбираться, — раздался громовой голос в паре метров от путников. Принадлежал он двухметровому, почти квадратному, громиле в пышных серых одеждах и с коричневым, как горький шоколад, лицом, — я, Мабу, победитель непобедимых, заставлю вас остаться здесь навсегда!

— Из тропиков, кажись, — сказал Боград, — а говорит по-нашему и без акцента. Странно.

— Видимо, у Большого Ристалища свои законы, — объяснила Гала, — и разница языков здесь не ощущается.

Темнокожий Мабу, явно ожидавший другой реакции на свое появление, решил взять инициативу на себя. В его руках, чудесным образом оказалось два длинных и тонких лезвия, и он направился в сторону путников.

— А че ты скажешь на это? — Михай извлек из ножен черный клинок. От его матового лезвия словно похолодало в воздухе. Боград и Гала, вопреки воле, почувствовали какое-то оцепенение. Словно их целиком опустили в прорубь.

— А-а-а! — темнокожий воин оказался крепче, поэтому бросился наутек, крича, обращаясь к несуществующей аудитории, — как? Как это может быть? Зачем он здесь?

— Че, классно, да? — Михай одарил спутников улыбкой чемпиона, — не шибко крутой этот Мабу оказался. Сразу в штаны напустил.

— Ты не понял, — произнес Боград, — он испугался не тебя, а меча. Он принял тебя за Смертоносца. Да и меч… я чувствую, он не потерял еще силу. Так что убери его от греха подальше.

— А-а-а, да ты завидуешь? — усмехнулся Михай, — не нравится, что без тебя справились? Да еще какой-то вышибала деревенский.

— Смотрите, — Гала показала на Мабу. Тот не побежал дальше, сидел на земле, уткнув голову в колени, и трясся, как в истерике.

— Ну же, — всхлипнул он, — чего ты ждешь, отродье Бледной Головы? Отсюда выходят только победители.

— Вон оно че, — равнодушно произнес Михай, и прежде чем его спутники успели что-то сделать, подошел к темнокожему, и одним ударом отсек ему голову, — вот теперь меч можно убрать.

Голова упала на землю, кожа с нее облезла, за несколько секунд, открывая череп. Потом и кости черепа разложились, а прах полностью слился с почвой этого места. Аналогичная метаморфоза произошла и с остальным телом Мабу.

— Михай! — возмутилась Гала, — тебе не стыдно? За что ты убил этого человека? Он же тебе ничего не сделал.

— Если бы он мне че сделал… — хотел сострить Михай, но вовремя понял, что это не к месту, и завелся, — а че, мне было ждать, пока он че-то сделает? Че, пока он тебя не порезал, мне стоять и улыбаться? Кто не понял, отсюда выходят победители.

— Хватит препираться! — крикнул Боград, — это еще не победа.

Сей вывод он сделал на том основании, что на горизонте показались и неуклонно приближались два каких-то типа. Оба небритые, неопрятно одетые, да еще и разящие за версту дешевым пивом. Один рассказывал другому какую-то пикантную историю из своей жизни, пересыпанную отборной матерной бранью. Завидев, что они не одни в этом странном месте, типы не стали тратить время на представление себя любимых и почти синхронно, как по команде, метнули ножи в своих потенциальных соперников. Один нож ударился и отскочил от кольчуги Михая, от другого Бограду удалось увернуться, третий нож пролетел в паре сантиметров от Галиного лица, а вот четвертый подпортил ей рукав.

— Че, еще смертники? — Михай извлек меч из ножен, однако на небритых типов это не произвело ни малейшего впечатления. Они выхватили собственные мечи и бросились в рукопашную, продолжая дышать перегаром. Причем навыки ближнего боя у них были таковы, что нетрезвость на них не сказалась, в отличие от метания ножей. И Михаю пришлось туго, сражаясь с двумя соперниками. Положение спасла Гала, взбешенная порчей своей одежды и пришедшая в себя от страха. Одного из противников она поджарила молнией, и тот мгновенно обратился в прах. Его напарник, пораженный таким зрелищем, зазевался на мгновение, и этого мгновения Михаю хватило, чтобы выбить у него меч и проткнуть насквозь.

Бедняга даже испугаться не успел. И, уж тем более, ни он сам, ни павший товарищ его, не рассчитывали на подобный исход. Ясное дело, пьяному море по колено, вот и решили забрести на легендарное Большое Ристалище, считая его чем-то вроде аттракциона. А Михай, грозя бесцветному небу черным клинком, вопрошал: «Че, и это еще не конец?»

Оказалось — еще не конец, потому что, откуда не возьмись, появился дракон. Гала никогда не видела драконов живьем, однако перепутать его ни с кем не могла. Перепончатые кожистые крылья, когтистые лапы, чешуя, что крепче любого доспеха, крокодилья морда. Этот дракон был не слишком крупным экземпляром, шесть метров от головы до кончика хвоста, от силы. Тем не менее, даже такой дракон производил впечатление самое устрашающее.

— Ну-у-у, блин, — только и мог сказать Михай. Дракон смотрел сверху вниз на трех карликов, недоумевая, как эти могли бросить ему вызов.

Недолго думая, Боград выстрелил из лука. Первая стрела воткнулась дракону в глаз, от второй он, взревев, отмахнулся лапой, после чего выпустил из пасти струю огня. Три его соперника бросились врассыпную.

— Ну, умник, — съехидничал Михай, — каков ваш план?

— В прошлую стычку с драконом… — начал Боград, — …правда, это был морской дракон, Гала уменьшила его в размерах. Может, и с этим прокатит?

Не прокатило. Едва Гала начала произносить заклинание уменьшения, дракон налетел на нее как туча и одним ударом лапы сбил с ног. Затем схватил поперек туловища этой же лапой и взмыл в небо. Невысоко, но падение с такой высоты могло быть смертельным. Боград вскинул лук, целясь в незащищенное драконье брюхо.

— С ума сошел? — Михай перехватил его руку, — она же упадет!

— А иначе — не упадет? — задал Боград риторический вопрос.

Так или иначе, Гале удалось договорить заклинание до конца, поскольку Боград видел: дракон уменьшается в размерах. Вместе с зажатой в лапе девушкой, а также Михаем, который удивленно пищал где-то внизу. Только когда дракон стал ростом меньше чем он, странник понял — Гала использовала заклинание «изменение размеров» не в сторону уменьшения, а в сторону увеличения. И, больше не тратя драгоценное время, схватил дракона за шею. Тот дохнул огонь, но маленькая струйка лишь опалила Бограду рукав. Дракон задыхался, забился в руке странника, тот едва успел ухватить ладонью Галу, выпущенную из лапы, и бережно поставить ее на землю. Наконец дракон сдох, а Боград вновь начал принимать свои нормальные размеры.

— Ну, — выдохнул он, — если это еще не победа, тогда я не знаю, что такое победа.

Но, видимо неведомая сила, управляющая Большим Ристалищем, поняла, что с этих троих хватит. Перед ними возникла дверь: просто дверь с рамкой проема, без всяких стен. Дернув за ручку, путники буквально бросились в открывшийся проем, навстречу холоду и ветру Полуночных Гор.

Гала была готова хоть снова по Королевскому Тракту пылить, хоть жечь ходячие трупы в Мертвом Лесу, хоть путешествовать по морю, невзирая на качку. Даже удирать от Смертоносца была готова — лишь бы не тащиться через Полуночные Горы.

Она успела не раз и не два пожалеть о решении срезать путь до Северной Пустыни при помощи только что изученной магии. Тогда много чего бы не было. Вот, например, плена у местных жителей, и необходимости вмешаться в здешние распри, и знакомства с Большим Ристалищем. Соответственно, обошлось бы без и прощания с жизнью в лапе дракона. Хорошо, сообразила, что заклинание изменения размеров можно было применять двояко.

В плане последнего был у Галы краткий, но весьма неприятный разговор с Михаем. Отойдя после Большого Ристалища, он начал упрекать девушку в том, что она «сделала большим» не его, а «малознакомого» Бограда. Ты что, мол, ему больше доверяешь? И, старая песня: вдруг он — шпион Мадракса. Представляешь, что бы он тогда сделал? Про то, что Гала знала Михая всего на день больше, чем Бограда, парень благополучно забыл. Еще он не вспомнил об одногранности странника, дававшей ему немало шансов убить своих спутников. А он не убил, а только слегка подставил — один раз, когда обокрал купца Влада. Но случай тот, и, соответственно обида, со временем сгладились в памяти, а на первый план вышло осознание того, что Боград не убил Галу, когда мог убить. Не говоря уж про незаменимость странника в сложных ситуациях. К такому человеку, хоть и медленнее привыкаешь, зато, когда привыкнешь, начинаешь доверять на все сто.

Что касается Михая, то в нем Гала не могла быть так уверена. Что их вообще связывало, кроме Вирлены, да и то, в связи с ее похищением? Зато поводов для обратного было предостаточно. Туповатость и агрессивность Вирлениного ухажера отталкивали Галу, Михай же, полагая себя первым парнем в универе, относился к девчонкам типа «Галки-недотроги» пренебрежительно, если не сказать, с презрением. И, вот итог: Гала скорее бы доверила свою жизнь спокойному, рассудительному, умелому, хоть и не без загадочности, страннику Бограду, чем горе-вояке Михаю, не страдающему от избытка ума.

Другой человек, из тех, кто страдает избытком серого вещества еще меньше, назвал бы подобные разговоры «выяснением отношений». На самом деле ничего тогда выяснить не удалось, только испортили друг другу настроение. Про поход по Полуночным Горам, также не поднимающий дух, вообще говорить нечего.

Полуночные горы… Человеку, прожившему все свои годы на равнине, трудно даже представить, как это — упасть с высоты больше собственного дома, передвигаться не только вправо, влево и вперед, но и вверх-вниз, шагать по тропе, на которой едва помещается одна ступня. И, уж тем более, такой человек не представляет, как он бы передвигался по такой местности.

У Ратибора, как уроженца Полуночных Гор, этот путь был сродни увеселительной прогулке. Легко и даже весело карабкался он по склонам, вышагивал на горных тропах и перепрыгивал через расщелины. Бограду, как опытному бродяге, переход через горы тоже не доставлял труда. А, если и доставлял, то немного. Зато Гале вчерашний путь в лагерь Ратибора (тоже не по плоскости) показался отнюдь не школьной экскурсией. Дважды она чуть не сорвалась, Бограду и Ратибору пришлось ее вытаскивать сначала из расщелины, потом вообще с края обрыва. Михай никуда не падал, зато осторожничал, чувствовал себя как корова на льду, и, как следствие, шел крайне медленно.

Где-то после полудня Ратибор, которого мучила такая потеря времени, осведомился, почему нельзя применить то же заклинание, которое занесло путников в его владения. Гале пришлось честно признаваться, что заклинание она лишь недавно изучила, не апробировала и, вообще, то, что портал перенес в Полуночные Горы, было результатом небрежного обращения с ним.

Привал был один. На крохотной площадке, размером с полкомнаты в общежитии, смогли разместиться не только четыре человека со своими вещами, но и сосна, а так же костер, разведенный из веток этой сосны. С одной стороны площадки зиял обрыв, с другой тянулась горная тропа сорок сантиметров ширины, с третьей возвышался утес. Минут десять на перекус — и четверка продолжила путь.

Ближе к вечеру, когда Гала уже едва передвигала ногами, путники дошли до последнего склона. Дальше, насколько хватало глаз, простиралась почти безжизненная равнина. Если приглядеться, можно было увидеть маленькие домики, поля, и огороды, сиротливо жавшиеся к склону гор.

— Вот и она! — вымолвил Боград, — Северная Пустыня.

— Извините, я все хотела спросить, — начала Гала, — я в географии не сильна, но, по-моему, пустыни распространены в более жарких странах, ближе к югу. Странно было увидеть такое на севере.

— У нашего народа есть легенда, — охотно поддержал беседу Ратибор, — давным-давно, еще до Начала Времен, он жил в этих местах, и условия здесь были куда мягче. Но однажды на эту прекрасную землю обрушилась Огненная Смерть.

— Огненная Смерть? — удивилась Гала, — это что, магия какая-то?

— Хуже. Никакая магия не способна так, без разбору, убивать все живое. Страшной силы удар об землю, а от него, во все стороны — стена огня и дыма, сметавшая перед собой все, на многие версты. Сгорало не только дерево, но и камень… а жители этих мест жили во дворцах. Те, кто попался на пути Огненной Смерти, мгновенно обращался в пепел, как былинка в печке. И, среди тех, кто бежал, ища спасение в горах, многие тоже вскоре умерли. Их тела покрывались ожогами, они долго мучались. Те, кто выжил… многие из них… не могли давать потомство. У них просто… ничего не получалось. А сколько детей родилось уродами! Но мы выжили. А место, где сейчас Северная Пустыня, считается у нас недобрым. Там завелись всякие чудовища: гигантские скорпионы, огнедышащие ящерицы, демоны. Не самое, хе-хе, лучшее место для прогулок. Но люди, поселившиеся там пострашнее любого демона.

— Воины Северной Пустыни, — сказал Боград.

— Они самые. Не знаю, откуда они взялись. Может, они с запада пришли, может, потомки тех, кто выжил в Огненной Смерти. Не знаю. Язык у нас… ну, немного отличается. Но вот не дружим мы с ними. Да и обычаи их…

— Да при чем тут обычаи! — вскричал Боград, — Воины Северной Пустыни здесь, поблизости. Смотрите!

Спустившись пониже, путники заметили горящую деревню, в живых в которой оставалось пять человек со своими конями. Кони, без всякой привязи, терпеливо ждали, когда их хозяева закончат очень важное дело: выкладывание слова из мертвых человеческих тел. Пока можно было с высоты прочитать «Мадра…».

— Вы видели?! — рявкнул Михай, доставая меч, — еще имя этого козла увековечивают!

Ратибор последовал его примеру. Боград вскинул лук, прицелился. Один из Воинов Северной Пустыни упал замертво. Остальные, видимо, не имея возможностей для дальней атаки, бросили свое дело и вскочили на коней. Покуда Ратибор, Михай и Гала спускались с гор, Бограду удалось подстрелить одно из животных. Конь заржал, взбрыкнул, сбросив всадника, и помчал дальше. Не стали поворачивать из-за боевого товарища и три оставшихся Воина Северной Пустыни. Напротив, еще больше погнали прочь.

Подойдя к сброшенному всаднику, путники заметили, что, во-первых, он совсем молодой: наверное, помладше Галы и Михая; во-вторых, смуглый и темноволосый, но все же бледнее Мабу; в-третьих, на нем не было ни шлема, ни кольчуги, а в-четвертых, он жив, и относительно здоров. И, сдаваться без боя, явно не намерен.

— Мадраксово отродье, — прошипел он, выставив вперед меч, — ну давайте, не томите. Не бывать ветру в неволе. Али вы только стрелой в спину убить можете?

— Как ты меня назвал? — рассердился Михай, наводя на парня черный клинок, — да я за такой базар тебя…

— Погоди, — вмешалась Гала, и обратилась к парню из Северной Пустыни, — за что ты нас обозвал «Мадраксово отродье»?

— За фигом! — ответил тот, — вы же отдались колдуну как шлюха!

— Так, — рявкнул Михай, — теперь я ниче не понимаю. Не твои ли друзья выкладывали слово «Мадракс» из трупов?

— Выкладывали, — подтвердил парень, — только полностью это должно было звучать как «Мадракс сдохнет!». А уж мы постараемся сдержать это обещание.

— Охренеть! — только и смог вымолвить Ратибор.

Путники сидели у костра и терпеливо ждали, когда плененный Воин Северной Пустыни, которого, кстати, звали Ялар, совершит необходимый ритуал погребения над своим павшим соплеменником. Покуда копал он яму, да помещал туда его тело, да пока закапывал — все это время он пел. Высоко, протяжно, и нечленораздельно, практически одними гласными, время от времени переходя на стон. Взгляд у парня при этом стекленел, лицо становилось совсем уж бессмысленным. Гала с другой грани сказала бы, что так выглядят наркоманы. Гала-крестьянка не знала таких слов и живых наркоманов не видела.

Главное, что раздражало в Яларе всю четверку путников, а Ратибора особенно — это редкостный пофигизм, словно пропитавший насквозь его поведение. Было очевидно, что парень совершенно не сожалел о крови невинных людей на его руках и руках его соплеменников — мол, ошиблись и ошиблись, с кем не бывает. Не особо переживал Ялар и за того, кого в данный момент хоронил. Очень уж фальшиво, ритуально звучали его песни и стоны. И, тем более, уроженец пустыни воспринял спокойно факт своего пленения. Ветер на привязь не посадишь, гордо заявил он Ратибору.

— Ну что за люди-нелюди? — ворчал горец, косясь на Яларовы ритуальные стенания, — видали, как они своего бросили? Поскакали, только конские задницы сверкали. Мы вот, своих не бросаем. Погибать, так вместе. Если бы один из наших пал, мы костями бы легли, но не дали его в плен захватить. Да это еще, видите? Кругом трупы, смерть, а он выделывается. Как вошь на гребешке.

— О ритуалах, как и о вкусах, не спорят, — толерантно заметил Боград. Но у Ратибора, похоже, прорвалось.

— Мы, вот, предаем своих мертвых ритуальному костру, — заявил он с гордостью старого полководца, не проигравшего ни одного сражения. Костер из того, что было надписью «Мадра…», а еще раньше — жителями пригорья Полуночных Гор, огненным столбом грозил небу в нескольких метрах от стоянки путников.

— Оно и понятно, — решили Гала ни с того ни с сего блеснуть умом, — как можно кого-то закопать в горах? А им там, в пустыне, не из чего костры разводить? Деревьев почти нет.

— О чем ты, девочка? — недоуменно покосился на нее Ратибор, — при чем тут горы и деревья? Мы предаем мертвых огню, дабы умилостивить бога солнца Яра. Волхвы учат, что наши предки не чтили Яра, не приносили ему жертв, вместо этого поклонялись его заклятому врагу — владыке Подземелья Выю. Подарки его нечестивые принимали. Яр разгневался на наших предков и обрушил на них Огненную Смерть. И, чтобы это не повторилось вновь, мы отправляем наших мертвецов прямо к небесному престолу Яра, дабы они молили бога солнца не гневаться больше. Эти же спроваживают своих соплеменников прямиком во владения Выя, да еще гневят небеса мерзкими воплями и стонами.

Гала хотела сказать, что в ее стране мертвых тоже закапывают в землю, а на похоронах тоже поют. Но не стала. Студентка-психолог в ней поспешила напомнить пару умных мыслей из курса «истории религий», читанного в прошлом семестре. Первая мысль заключалась в бессмысленности спора с мало-мальски верующим человеком по поводу его веры. И, какими бы убедительными не казались тебе твои аргументы, это дела не меняло. Вторая, не менее умная мысль обращала внимание на интересную связь между ритуалами тех или иных народов и местностью их проживания. Да, подо всем этим подведена идейная база, но… никогда племя, живущее в засушливых районах, не станет применять для ритуалов воду, а племя, живущее в высокогорье — закапывать своих мертвецов в землю.

— Ну, ты закончил? — с суровостью в голосе и во взгляде обратился Ратибор к Ялару, когда тот, бросив на могилу последнюю горсть земли, вернулся к стоянке.

— Ну да, — ответил парень равнодушно.

— Значит, ты утверждаешь, — решил повторить в краткой форме недавний допрос Боград, — что твоему отцу Рамалу, предводителю Воинов Северной Пустыни, было видение…

— Ага, — кивнул Ялар.

— …и из этого видения он узнал, что колдун Мадракс якобы заключил союз с жителями Полуночных Гор?

— Верно. И еще отец узнал, что горцы готовятся напасть, а чтобы извести нас вернее, послал колдун своего холуя за подмогой. И откликнулись на призыв холуя девка-ведьма да Темный Воитель, что десятками людей косил.

— Ты на че намекаешь, лошара? — буркнул Михай.

— Видения, они и есть видения, — сказала Гала спокойно, да еще с каким-то философским настроем, — Веземир, князь Полуночных Гор, узнал от местной колдуньи, вообще, что это вы, Воины Северной Пустыни, в сговоре с Мадраксом. Что касается холуев и ведьм… да, я ведьма, Боград… ну, он служил Мадраксу… раньше, но, с тех пор, во-первых, украл у него кое-что ценное, а, во-вторых, помог уничтожить его приспешников. Секту Неспящих помните?

— Как не помнить? — вздохнул Ялар, — мы их победили и они свалили с нашей земли. Но не Мадракс. Проклятый колдун отсиживается за крепкими стенами и защитными чарами, а иначе быть бы ему давно разорванным лошадьми.

— Я бы могла обрушить стены Мадраксовой крепости, — продолжила Гала, — если бы достигла ее. У нас с Михаем свой счет к этому колдуну. Но прежде хотелось бы кое-что уточнить… или прояснить. Я склонна считать, что последние события… пророчество Кривой Старухи, видение твоего отца, Ялар, начавшаяся война — все это козни Мадракса. Его манипуляции. Он решил столкнуть вас, два соседствующих народа, чтобы вы не объединились и не надавали ему по мозгам. Кроме того, похоже, Мадракс действительно нас боится, коли помянул в том, так называемом видении. Видимо, надеялся, использовать вас против нас.

— Вот оно что! — глаза Ялара хищно сверкнули, — обмануть нас решил. Колдун проклятый! Как будто ветер можно повернуть. Если бы ты, девка-ведьма, обрушила стены его крепости, Мадраксу не жить.

— Я тебе не девка, — сказала Гала недовольно, — меня Галой зовут. Если так, то садись на оставшегося в живых коня и сообщи своим. Ваша помощь была бы очень кстати, мало ли что Мадракс выкинет. Мы тебя не держим и… поторопись, пожалуйста.

— Зачем торопиться? — удивленно уставился на нее Ялар и показал на цепочку со странной фигуркой у себя на шее, — если я свистну в этот свисток, тут же примчатся сюда сотни Сынов Ветра. Или в другое место, смотря откуда свистеть. Это к вопросу о том, что мои соплеменники якобы меня бросили, оставив в ваших руках. Ветер руками не удержишь. Я готов отдать тебе этот свисток, ведьма Гала…

Гала инстинктивно потянулась к цепочке, но рука Ялара остановила ее.

— …но с одним условием. Вы должны показать свою полезность для Сынов Ветра.

— Разве и так не ясно? — рассердился Михай, — мы же заодно. Мадраксу задницу надрать нам всем нужно.

— Слова, слова, — произнес Ялар, нагло улыбаясь, — тряска воздуха, что заглушается даже слабым ветерком. Сыны Ветра верят только делам. А дела ваши вот, в земле лежат.

— Торгуешься, — хмыкнул Ратибор, потянувшись к ножнам — узнаю жителей равнин. Мы плюем на блеск золота. А слово верное, да блестящий клинок купит для нас все.

— Одно движение, — Ялар схватил цепочку руками, — и Сыны Ветра разметают вас как пыль в чистом поле. Но зачем нам ссориться, мы же союзники? Помогите мне, и я помогу вам.

— Помочь — чем? — поинтересовался Боград.

— Достать сокровища Города Мертвых. Пойдем вместе, и, когда мы с сокровищами покинем этот город, я отдам вам свисток.

— Какой такой Город Мертвых? — недоумевая, спросил Михай, — мало я мертвяков в лесу мочил. И, вообще, с чего ты взял, что там есть сокровища?

— Это, наверное, один из самых древних городов в мире, — сказал Ялар, — его построили еще до начала времен. Многие пытались попасть туда, многим удавалось, а вот выйти — никому. Что до сокровищ, то их просто не может не быть. Столько времени прошло, столько людей там побывало, да не бедных. Все там остались, охранять это проклятое место. С вещами своими. Прикиньте сами. По монетке в год — уже сундук наберется. Или два.

— С твоей стороны неосмотрительно рисковать столь ценными союзниками, — заметил Боград, — особенно перед лицом войны.

— А доверять первым встречным — осмотрительно? — парировал Ялар, — ну так как, вы согласны?

— Похоже, у нас нет выбора, — подытожила Гала.